Мама сидела на диване с семечками и смотрела 'Клуб кинопутешествий'. Я присела рядом и теребила покрывашку, разбирая ее на волоконца. Было скучно и немножко таинственно, но больше - скучно. Как-то тягуче. Мы лежали на самом дне тягучего ноябрьского вечера и смотрели далеко вверх, на звезды - то есть в телевизор.
На экране показывали женщину цвета песка, с глазами цвета песка, которая держала на руках львенка цвета песка. Нам рассказывали, что вот она (эта женщина) была нормальной, обычной такой американской домохозяйкой - а потом все бросила и уехала в Африку, путешествовала по всему миру, забиралась на горы, тонула в болотах, ее кусала ядовитая змея...Мама бросила семечковую шелушинку в миску. Она смотрела на экран и сочувствовала бедной американской домохозяйке - жизнь у той была не сахар. Хотя еще вчера вечером, вроде бы, она смотрела фильм из жизни американской домохозяйки - и ей все нравилось - и три машины на семью, и бассейн. Но сейчас она ей сочувствовала, и радовалась, что та смогла вырваться в Африку.
Я тоже взяла семечку, раскусила ее. Мне попалась горелая. На экране показывали- саваны и прерии и джунгли и горы, которые все облазала смелая женщина, бывшая американская домохозяйка - а также разнообразные животные, от которых она спасалась и которых спасала : львы и львята, змеи, опоссумы. Мама смотрела на все это, машинально поднося ко рту семечки. Подошел Карат - и улегся у ног, шевеля бровками и слушая телевизор с умным видом. Он-то знал, что мама любит его, а даже других собак - не очень. Куда уж там - опоссумов. Но вот сейчас смотрела, зачарованная. Потом передача кончилась, а мама продолжала сидеть на диване, с обиженным видом.. Она боялась, что скоро память о передаче выветрится, и ей будет не о чем даже мечтать.
- Мама, - сказала я - А давай...
- Вот давай без давай! - сказала мама.
< Она все же у меня была умная, и знала, как ответить. До сих пор я иной раз не знаю, как ответить, кроме как по-маминому. Одно только она не умела - делать праздник. Это она не умела совсем. Мое детство было довольно печальным из-за этого - всегда было все как в жизни, и никто никогда нарочно не устраивал сказку. У меня было реалистическое детство.
- Пойдем погуляем с Каратом, - сказала я. - Он замучился.
И мы взяли Карата и пошли по тропинке в парк, а потом по парку. И мама смело шла по парку, вокруг борщевники пускали слюни, Карат трусил по дорожке, оглядываясь на нас с умильным видом: ну, все же хорошо? Все же хорошо, ну что вы! - говорил он нам по-собачьи. У него было все, что ему нужно - и он не понимал, почему мы грустим.
И я вспомнила, как мы жили в маленьком домике рядом с железнодорожной насыпью... Потом родилась Наташка. В домике не было ванной, не то что горячей воды, и папа устроил так, что можно было брать воду из батареи. И я еще помню, как мы ходили к бетонному кубу посреди поля - роддому, и, задирая головы вверх, кричали маме 'как ты?'. А потом взяли Наташку и маму и поехали в такси домой. И мы даже не мечтали о машине, потому что было понятно, что ее не будет никогда, но тем не менее - мы жили довольно сносно, и некоторые мечты сбывались. Маленькие мечты каждый день. Это не были мечты о трех машинах и бассейне, но и не про горы и опоссумов - это точно. Про что же были мечты, про что они тогда были? Какие передачи показывал телевизор? Какие зеленые тени ложились на мамино лицо?
Внезапно Карат ринулся в кусты. Кусты затрещали, там, под листьями и ветками, как за кулисами - шел грохот и бой.
- Карат! Карат! - мама заметалась, как рыбачка по берегу, потом плюнула и сама полезла в кусты.
Я только подумала, на какой я стороне - кустов, жизни, экрана, и надо ли мне лезть в малину (царапины) и борщевник (слюни) - как мама вернулась с Каратом, и - дедка за Репку - вслед за Каратом из кустов вывалился рыжий с подпалинами заграничный щен, за рыжим щеном вывалилась женщина песочного цвета с глазами цвета песка. Вблизи она выглядела менее величнественной - она была среднего роста, даже - невысокая, худенькие ручки и костистое лицо, немного рыбье. Только глаза смотрели упорно и прямо - смелые заграничные глаза.
_ Да что же вы! - начала мама, но песочные глаза продолжали сиять отстраненно и мягко, и мама поняла: иностранка.
- Your dog, your dog... хулиган! - сказала мама, забыв и свой английский, и не узнавая женщины. Иностранка и иностранка.
Женщина прицепила к ошейнику рыжего щена поводок, погладила щена, подошла к маме, поблагодарила ее, рассказала ей, какая мама смелая женщина, и что она, женщина с песочными глазами, гордится знакомством с ней, и с радостью отправилась бы с ней спасать опоссумов и спасаться ото львов. Все это женщина с песочными глазами произнесла твердо, уверенно, было видно, что она не терялась даже среди крокодилов, и всегда знала, что сказать, если рядом окажется камера. Она двигалась так, словно реяла над землей. И потом она пошла по дорожке, рядом с ней трусил рыжий щен - и они как-то по другому шли по надоевшей дорожке. Или дорожка вокруг них становилась другой - итереснее. Я не разобралась.
И мы пошли домой, и мама немного загадочно светилась. Она даже не очень много рассказывала про происшествие - пробовала рассказать Тете Ларе, но получилось как-то тускло, смазанно, тетя Лара зевнула и потянулась за вареньем - мама обиделась и решила хранить историю для себя. И хранила. Ходила в парк и надолго останавливалась на том самом месте у тех самых кустов. И через месяц она еще немного загадочно светилась. А потом немного потускнела.
И в ноябре мы опять сидели в комнате и смотрели 'Клуб'. Покрывашка еще немного прорвалась, и опять у мамы в руке была нечитанная книжка и миска с семечками. На экране женщина с песочными глазами рассказывала про свои приключения в России. Улыбчивый ведущий расспрашивал ее про Россию, словно он никогда Россию не видел и был не уверен даже - что там такого может быть интересного? Женщина смело и твердо ему объяснила - много, много интересного, вы даже не представляете! . За всю свою жизнь я не испытывала столько захватывающих приключений, как она - за неделю в России. Ей встречались поразительные люди. Поразительные милиционеры не пускали ее ехать дальше, а потом, когда она с ними говорила по-человечески - они тоже говорили с ней по-человечески, и даже по-английски - это русские милиционеры, представляете! Ведущий качал головой: невероятно! - или кивал: надо же! Она много рассказывала про свою собаку - Ларри, и упомянула смелую русскую женщину, которая однажды спасла Ларри, когда он 'чувствовал себя немного нервно'. И это было очень красиво и очень увлекательно, потому что прошло через телевизор, но было немного обидно - неужели это все, что можно сказать про меня, и маму, и наш город - неужели это все?
И вот мы смотрели, как наша маленькая история, завернутая в блестящую бумажку -- полетела туда, в большое телевизионное небо, и стала там - маленькой звездочкой, среди тысячи звезд.... там, в небе, которое называется телевизор. А мы продолжали лежать на дне тягучего ноябрьского вечера. Мы тогда не умели записывать, у нас не было видеорекордера. И это к счастью, а то бы мы крутили и крутили эту передачу, и некому было бы гулять с Каратом.