Иночку долго везли в вагоне, укутанную платками, обутую в ботики, везли и тормошили - тебе удобно, тебе хорошо - тормошили, а потом оставили, и ей стало немножко получше. После поезда она и совсем почти заснула, и ее волочили, как тючок,так что она не помнила, как уже в сумерках добрались до квартиры московской родственницы. Ину так и поставили, тючком, и сняли пальтишко и сбили с воротника снег.
Молодец- сказала тетя Ивона, высокая и в нарядном халате.- Молодец девочка. Пойди поиграй. В комнате Вени есть какие-то игрушки.
Ина пошла в комнату незнакомого отсутствующего мальчика и села, стала смотреть вокруг. Так неожиданно и быстро ее отослали после этого долгого пути, что она почувствовала себя совсем взрослой и одинокой и внезапно совсем проснулась. Над кроватью на полочке стояли всякие вещи, некоторые из них- пупс с клоком волос и наглой ухмылкой- точно были игрушками, а ей сказали - поиграй. Можно дотянуться и если не поиграть- она же не маленькая,в куклы-тоиграть,- то хотя бы рассмотреть. Но надо было коленями встать на кровать, чтоб дотянуться, а Ина стеснялась так сразу вмешиваться в комнату.
В комнате были мальчиковы вещи, и некоторые не мальчиковы вещи- видно было, что и незнакомому Вене иногда в комнате было скучновато, он капризничал, и кидался вещами, и тайком их засовывал в углы. Как может быть скучно с такой высокой, тонкой и изысканной мамой? Ина бы не скучала, если б у нее была такая мама, она бы на нее любовалась. Но у нее мама Наташа- добрая, хитрая, с мягкими руками.
- Иночка, тебе не скучно там? - раздался крик из комнаты.
- Мне ни капельки не скучно! - ответила Иночка и проворчала под нос: не мешайте мне скучать!
- Не трогай ее, она взрослая девочка- сказала Ивона маме Наташе, разливая наливочку, приготовленную на даче.
Наливочка -трогательная деталь, сразу сближает, сразу ставит на домашнюю ногу с приехавшей из Питера ..ну, не скажем - бедной, но не такой успешной родственницей. Хотя в шкафу стоит и заморский ром, и совершенно не жалко - но ром неизменно вызовет вопросы, как Саша, да когда обратно - а сейчас все это незачем. И так Ивоне как-то неловко - хотя почему ей должно быть неловко? - что не готовясь к приезду, обыденно - взяла и достала из холодильника сервелат и кучу красиво разложенных закусочек. У Наташи, небось, такие деликатесы только по праздникам. Чем мы? Ах, да,о детях.
- Венечка умный мальчик.Может, чересчур торопится быть взрослым. Самую капельку.
-Как будто у нас, взрослых, жизнь- малина! - сказала Наташа, поднося малиновую наливку к ягодному рту.- Ивона, конечно, выглядит стильно, подумала она, но все-таки столичный стиль жизни старит. Вон, и морщинки вокруг глаз, да и бледненькая, а по возрасту моложе меня. Она вспомнила, что тут бы к месту хозяйке и польстить:
- Это он в тебя. Ты ребенком тоже была такая взрослая...я тебе завидовала.
-Да я больше выпендривалась.- усмехнулась Ивона, смотря на Наташу оценивающе - о чем с ней говоить, а о чем молчать.- Такая же мелкая была, как все. Помню, со двора боялась идти. Собак боялась. Ты как раз смелая была. Помнишь, как отогнала собаку?
Наташа посмотрела на нее с интересом. Ей всегда казалось, что она выдумала это воспоминание или перепутала со сном: когда что-то метнулось из темноты, и она шагнула, подняв руку, не успев испугаться. И собака та вроде была в этой же квартире -квартира то московская, извилистая, заколдованная.
-Брр - Наташа приложилась опять к наливочке и велела себе перестать сочинять: дело ясное, вовсе не таинственное. Аб-со-лютно ясное. Ее позвали посекретничать, как возможную конфидантку и компаньонку, а дочку заодно - подругой Венечке. Приедет, -а ему уже невеста в комнатке сидит. Все понятно, и пока то да се -надо урвать свое. Но при этом говорить тихо, вести себя умильно и глядеть бессребренницей.
-Да полно те. -сказала Наташа, уже расстегивая пуговички кофты, под которой была лучшая - шелковая- блузка. Но Наташа боялась, что подмышками расплылись пятна -надо было дать блузке проветриться, просохнуть, а потом уже можно верхнюю кофту снять.
- Неужели ты помнишь? Ну да. Здоровенная такая собачина была. Черная-черная.
- И вовсе даже рыжая, но не важно, -сказала Ивона, хмелея и отвлекаясь, и примеряясь сказать что-то более заветное.
Она обычно тонко чувствовала, есть ли у женщины какой-то тайный ухажер, обожатель, какая-то тайная жизнь, можно ли с ней начинать забираться в такие лукавые намеки -или нет.
Тем временем Ина, посидев на стуле и полистав неинтересную книжку, решила забраться на кровать и все-таки достать пупса. Лицо пупса было до того злое, что Ина испугалась. Казалось, живое злобное существо смотрит на нее. Еще страшнее оттого, что смотрит неподвижно. Вот какие игрушки тут в Москве делают! - подумала она.
Уже с пупсом под мышкой она задумала обойти комнату. Она притворилась - не всерьез, а слегка, ведь она была взрослой девочкой и не верила, что куклы разговаривают- что он ей показывает, что где, и это будет экскурсия. У него было такое ехидное лицо, что уж лучше он будет что-нибудь говорить, чем так молчать.
- Вот тут у нас машинки, ставые, когда Веня был пацаном. Я иногда на них сплю. У мужчины должна быть машина, не пвавда ли? - картаво сказал Пупс.
-Так говорят.- резонно заметила Ина.- Но не у всех есть машины. У нас нет. Машина - вещь дорогая. И не надо кичиться богатством. - сказала она, повторяя взрослых.
- А чего там кичиться. Просто хорошая вещь, полезная, и все.- сказал Пупс, как-то быстро обходя вопросы заработка, честности и совести, которые в семье Ивашовых очень ценились.
Ина задумалась над такой постановкой вопроса. Это было близко к 'не пойман - не вор', 'кто успел-тот и сьел', 'получается -так почему бы и нет' - и прочим поговорочкам ловкачей. Ответы пупса придумывались ловко, как будто он и впрямь нашептывал их.
- Ну не знаю.- сказала она. - Не все такие удачливые. - и продолжила обход комнаты, богатой россыпями нежданных сокровищ, небрежно брошенных- мальчик наигрался, - или даже совсем не оцененных. Так, маленький кораблик в стеклянном пузыре, несказанно прекрасный, валялся под столом, в углублении ковра, валялся на боку, так что была видна фетровая подошва, и было видно, что в него никогда не играли, а так и бросили.
-Тихо.- прислушалась Наташа на кухне.
- Умненькая у тебя девочка.- Ивона решила польстить теперь Наташе. У нее не так много было подруг. А Наташа добрая, мухи не обидит. И не сплетница. Пусть почаще приезжает. Ивона что-то размякла от наливочки.
- Как у тебя с Сашей?- спросила Наташа мягко, ненавязчиво, что Ивоне понравилось.
- С Сашей...он хороший, хороший, преданный человек, и любит Веню, -как родного, но, понимаешь... ведь мы же не старухи,в конце концов! Забота, преданность,- это все хорошо, но нужно еще что-то другое..- и она помедлила, перед тем, как продолжать.
Наташа улыбнулась в сторону, как раз именно так лукаво и тайно, как улыбаются женщины с потайной комнаткой за занавесочкой, и Ивона жарко обрадовалась-точно, точно, можно будет сейчас все раскрыть, намеками, легонько, погрустить и попечалиться: и Сашу обижать не хочется, и Сенечка - ведь совсем молодой мальчик, и не виновата, что так получилось! - Сенечка совсем влюблен и не понимает, почему не бросить Сашу, почему не уйти! Мне с ним так хорошо...И она незаметно для себя свела ноги вместе, вспомнив, как именно ей было хорошо с Сеней, после того, как все наигрались в разбойника и жертву, и наконец решили, что прилично уже заняться тем, ради чего Сенечка и был зван в эту роскошную и пустую квартиру - зван 'по капризу', звонком в глубокой ночи. И рукав скользнул вниз по тонким рукам, и как здорово, что Наташа как раз все понимает!
Наташа же все, конечно, понимала, и понимала, что она в этом доме будет теперь бывать чаще, раз уж ее посвятили. понимала, и вспомнила своего 'Сенечку', про которого она так кстати улыбнулась - грубого и неостановимого, и грубо не скрывавшего, что она для него только 'лялька на стороне'.
- Тихо вроде. - прислушалась Ина.- Разболтались. Взрослые любят поболтать. А здесь у нас что? - протянула она руку к маленькой цветной занавесочке.
- Не ходи туда, не ходи, вот туда не ходи! - вдруг заверещал пупс- и даже посинел лицом. Ина хотела его бросить, но руки не разжимались.
- Да я и не хочу туда идти, это же ты меня тянешь!- испугалась она.
- Не ходи, не ходи! А то тебе придется поклясться страшной клятвой, что никому не скажешь! - верещал пупс.
- Да я не хочу туда вовсе! - но ноги сами ступали туда.
- А если откроешь- говорил Пупс голосом гофмановского Карлы (на конец -то он раскрылся!), - Там - коробочка.
- Да не хочу я никаких коробочек!
- Это ты говоришь, что не хочешь!
А у самой ноги шли, и руки уже сами раскрывали коробочку. В коробочке лежала иностранная кукла, тонкая, совершенно не похожая на пузатых пухлоруких кукол, в которые уже не играла Ина.
Кукла была обернута в клочок шелка, красивого, переливчатого, с узором в виде половины большого цветка - такой шелк Ина уже где-то видела-да где же - да это же кусок тети ивониного халата!
-Тебе там не скучно? - донеслось уже как-то глухо из другой комнаты, как из тоннеля.
-Нет, не скучно! - поспешно послала в темноту Ина ответ, испугавшись, что они как-то пробьются, в комнату, и застанут ее с коробочкой. То ли ей хотелось побыстрее коробочку отложить, то ли еще рассмотреть- но ни в коем случае даже невозможно было подумать, чтобы взрослые увидели ее за этим занятием.
- Да не мешай ты ей. Нашла, небось, книжку, читает.- Ивона странно свободно чувствовала себя с Наташей.
За какой-то час они стали такие уж закадычные подруги, и Ивона уже расчитывала, как она Наташу приоденет и будет выводить, и они будут ходить всюду парочкой-намного приличней.
Пупс, словно прочитав мысли Ины, покачал головой: уж начала- молодец! Посмотри, посмотри в коробочку! Налюбуйся! Что уж теперь! И нет в этом ничего такого!
- Это же тетя Ивона- ахнула Ина.
Пупс кивнул.
- Ага! Как живая.
Он подмигнул:
- Смотри! сейчас увидишь!
Он снял трубку игрушечного телефона и покрутил диск, потом прокашлялся и измененным гоосом сказал: 'але?'
- Тррррень! - В глубине, за туманом, в дальней комнате, прозвенел звонок - словно червячок вворачивался в яблочко.
-И звонит каждый вечер - сказала Ивона Наташе, стесняясь и гордясь.
- Ну, понятно! - поддакнула Наташа, намекая, что и странно было бы, если б Сенечка испытывал какие-то менее горячие чувства. Как в Ивону-то не влюбиться без памяти!
Она рассеянно открыла коробочку на ивонином туалетном столике - как пахнет!-И мазнула по лицу: крем как бархат! Хорошо они с Ивоной спелись! Ох, будет она, будет сюда наезжать!
Ивона, лукаво улыбаясь, кивнула,- да-да, это он! - прижала трубку к плечу, наматывая провод на палец, мурлыча.
- Привет. У меня как раз Наташа из Питера. Старая подруга. Как раз говорили о тебе. - и она зажурчала тайно, но поглядывая лукаво на новую старую подругу.
Наташа уже вовсю мазалась розовым кремом, но из-под крема кивала и умильно улыбалась.
- Все! Еду! Лююблю-люблю-люблю.- сказал пупс и положил трубку.- старая ш...- Выругался он.
Ина не успела даже ойкнуть от ругательства. Пупс выглядел совсем взрослым и усталым. Кривой ручкой он покопался в груде игрушек и вытащил щеголеватого молодца с руками и ногами на шарнирах и с облупленным носом.
- Вот мамашин женишок, - проскрипел он зло, - и поболтал молодца, - задвигались ручки-ножки.
- Знаешь, что они делают? -спросил он презрительно Ину.- Трогают друг друга.
Ина почувствовала всю пустоту и тяжесть взрослой жизни. Она посочувствовала пупсу. Хотя он сам все натворил, но такова жизнь. Взрослые трогают друг друга. И дети тоже.
Пупс положил молодца вкоробку к шелковой кукле....Потом скривился и плюнул туда же.
- От так!
В далекой, за горами, за долами, прихожей, раздался настырный звонок- словно карандаш воткнули в ухо. Зашелестел Ивонин халат. Смущенно задвигала стулом Наташа, на самом деле совсем не смутившаяся, и сразу понявшая весь расклад.
- Ох, ну не надо было вино-то покупать! - защебетала Ивона.
- Теперь я познакомлю тебя с моей невестой. Она тут, за занавесочкой. Отдельная комнатка, и я ее обставил весьма приятственно. - сказал пупс и распахнул занавесочку.
За столом сидела, раскрыв руки-ноги, пластмассовая тонкая кукла, почти совсем голенькая, но выглядевшая очень ловко - никогда у Ины не было таких блестящих, перевязанных ленточкой волос.
На кукле были странные прозрачные колготы без верха. Пупс чихнул, и кукла стала неприятно, начиная с середины живота, оживать.
- Ты, конечно, маленькая еще. Но ты ведь тоже трогаешь себя? - спросил Ину пупс, подходя к кукле и развязывая пояс халата.
Утром пили молоко, все такие невинные и невинные, словно не было ночи.
У тети Ивоны на щеках цвели маки. Ину разбудили так быстро, что она не успела найти пупса. Но она чувствовала, что он и сам как-то ее найдет. Пила молоко из чашки,такой красивой.что из-занее одной можно было простить все и переселяться в Москву.
Только она нагнулась пониже, чтобы в который раз рассмотреть тонкие розы на чашке - в ухо уже привычно воткнулся и повернулся там карандаш.
- Приехали! - Ивона запахнула халат и побледнела.
Она пошла открывать, встряхивая головой и плечами, а за ней в коридор ( и обои, кстати - с шелковыми розами! Ох, роскошь!) протиснулись Наташа и Ина.
На пороге стоял, злобно ухмыляясь, знакомый пупс. Был он вполне живой и размером как раз с Ину. И протягивал ей руку.
- А вот и Веня, познакомьтесь!-сказала тетя Ивона.
- Спасибо, что меня расколдовала. -сказал пупс Ине. Взрослые говорили что-то свое, а поверх пупс разговаривал с Иной, не таясь.
-Меня заколдовала добрая колдунья и сказала, что я буду пупсом, пока меня не потрогает ТАМ настоящая девочка. Так я и жил, в игрушках, лет с пяти.
- А что же мама -что, ничего не замечала? Что ты - не настоящий мальчик?
--Ей-то что? - повел плечом Веня-пупс.- Тут знаешь какие все занятые? Ничего не замечают - хоть им голову отгрызи! - слишком много дел. Москва, одним словом!
Он снимал мокрую шапку и взрослую шубу. Бросил их не глядя Ивоне, она приняла покорно, как служанка, щебеча что-то про своего 'маленького мальчика'.
- Теперь я на тебе женюсь, - сказал пупс по-мужицки солидно, прижимая Ину к себе и мокро целуя.
-Совсем большой! - умильно поддакивала Наташа, а большой, больше ее и высокой Ивоны, пахнущий потом пупс, кряхтя, снимал ботинки и швырял их один за другим в женщин, которые все не замечали ничего и видели только сопящего, румяного с мороза мальчика.
- Но у тебя же есть невеста! - сказала Ина. И рассеянно удивилась.- А как это они ничего не видят?
- Ну, невеста. Это ничему не мешает. Все так живут. Посмотри вокруг! Все. И никто ничего не видит.
И Ина уцепилась за протянутую руку и пошла за громадным пыхтящим Веней.
- Кажется, дети подружились, - сказала Ивоне Наташа.
- Жених и невеста просто, -кивнула Наташа. -На ней был один из ивониных шелковых халатов, и волосы уложены слегка по-другому.
И подруги удалились в комнату, в маленькую комнатку, не больше мышиной норки, за стеной огромной пупсовой комнатищи, и до вечера там хихикали и примеряли какие-то драные, пахнущие плесенью тряпочки, и, замирая от счастья, предлагали друг другу изысканные обьедки.
Пупс раскинулся, огромный, как гора, и указывал рукой Ине и кукле в чулках, где его трогать, а иногда, дурачась, звонил по игрушечному телефону Ивоне и, уже не скрываясь, куражился.
- Москва. Это Москва- думала Ина. - И не сбежишь.
Она как-то наверняка знала, что все поезда уже тоже уменьшились до муравьиных и отменены из-за метели, и некуда, некуда, некуда ехать, и в любом случае -маленьких одних никуда не пускают , даже если они взрослые, и все взрослые - подкуплены или изменены.
И ничего не остается - а надо только трогать пупса, а то он чихнет и превратит ее тоже в пластмассовую куклу со швами на пятках.
Она смотрела, как Лола-так звали пластмассовую- трудится у другой пятки пупса.
И понимала, что совсем скоро она уже и сама станет - нарочно медлить и саботировать и назло шептать: ну, преврати меня, преврати!