К Ксении пришла племяшка и принесла счастливого котика.
- Он принесет тебе счастье, - пропела племяшка и упорхнула по своим делам.
Белый котик, экстатически жмурящийся, остался на столе.
В изысканно обставленой квартире Ксении символ счастья был не на месте. С одной стены грозно взирал клочковатый Мусоргский, на другой семейство медведей уже лет двадцать уныло драло березу.
Все было очень культурно - и вдруг этот китайский ширпотреб.
Но, завороженная движениями котовой лапки, Ксения пока решила его не убирать в шкаф.
Племянница, воспитанная с детства на манге, наконец осуществила свою мечту и переехала в Китай. Укоренившись там, она приехала обратно, навестить родителей и тетку.
Ей удалось произвести впечатление: никто до того не видел такого оттенка розового, как на ее наушниках.
Ксения позвонила приятельнице и неожиданно вместо умудренно-укоризненого: "Ну что, наступил февраль? Как там с чернилами?" - защебетала: "Кристина, солнышко! Почему б нам не прогуляться?"
Тут Ксения испугалась: "давай в шесть в кафе, если что - позвоню" - сказала она и быстро положила трубку, предпочитая не обьяснять своей давней приятельнице Кристине, отчего такая спешка.
Она с ужасом почувствовала, что мысли у нее стали гладкие и простые, как драже.
Вещи ей представлялись пустыми веселыми шарами, и хотелось бежать и собирать все больше и больше этих гладких пустых шаров. И главное - не было никакой опасности, что они кончатся!
- -Не надо было краситься в блондинку, - подумала Ксения. - Или это все же котик? - Но она не могла не радоваться легкости в ногах и мыслях.
- Просто как будто выпила, а ведь не пила.! -. Во дворе она прошла мимо песочницы, в которой тонули в песке кораблики, куклы и машинки. Бомж у забора собирал бутылки.
Она нагнулась, сказала куклам:
- Лежите, за вами скоро придут, - и побежала в кафешку "Солнышко".
Кристина, похожая на вымоченного в уксусе жирафа, уже заказала что-то невкусное и теперь привычно морщилась и кряхтела, гоняя неаппетитную кашу в тарелке.
В пластиковом стаканчике посредине стола цвел поседелой башкой одуван, так и не поняв, почему его повысили до декоративного цветка.
- Что с тобой случилось, Ксения? - спросила Кристина тоном классной дамы..- Ты непристойно взволнована. И что это за кофточка? Тебе что, пятнадцать лет?
Ксения распахнула глазки и сложила ротик бантиком:
- Ну Кристиииночка! Ну хватит киснуть! Нам ведь за это не платят! Давай встряхнемся, наконец! Тебе кажется, что порхать бессмысленно! Неприлично!? Недоступно! ? Преступно!? Не подобает? Ах, подруженька! Ты хочешь быть приличной - перед кем? Кто на нас смотрит так уж пристально?
Кристина пожевала губами, по горлу у нее пошел ком и провалился в рыжеватое жабо, застегнутое синей брошкой.
- В конце концов, это смешно...На старости лет идти в клоуны. Не для того я всю жизнь...
У Кристины на стенах в квартире висело в два раза больше Мусоргских и медведей, чем в любой другой интеллигентной квартире в городе.
Но Ксения уже унеслась прочь, сдув на Кристину пух с одувана. Пух застрял в волосах, украшенных седым шлыком.
Через час Ксения, хихикая, пряталась за учебником физики (она подрабатывала вечерами, натаскивая школьников).
Каждый график на странице щурился на нее, как веселый котик. Котики скользили по поверхности, котики катились на тележках. Котеги обьясняли Жизнь.
Наконец, Ксения решила, что она состоит из маленьких смеющихся котиков и не может постареть. Это ясно обьяснялось в главе про атомы.
Она когда-то чувствовала себя плохо, потому что атомы погнулись, но атомы, как и все на свете, состоят из счастья. Почистить их - и все опять забегает и засверкает, и будет хорошо и прекрасненько.
Наконец, изнемогая от прыгучести, Ксения решила прогнать школьника и пойти в театр или еще куда-нибудь...
- Ой, а что это у вас такое? - не вынимая книжки из-под мышки, школьник потянулся к коту и начал стучать по фарфоровой голове и дергать за лапу.
Идиот дергал за лапку котика, дергал, Ксения потянулась сказать, чтоб он оставил символ счастья в покое, но было уже поздно- скатерть поехала, и на ней поехал котик, последний раз взмахнул лапкой и - раскатился на толстые фарфоровые куски.
- До свидания, - просвистела она, как полузадушенная змея - и пустой шкуркой упала на кровать, успев прошелестеть. - Назавтра - весь тридцать восьмой параграф, закон сохранения импульса. Буду гонять нещадно!