Бабушка была картинная: лицо - яблочком печеным, не обвисшее, а как бы присохшее слегка, глаза голубые, вся - как будто всегда такая была. В старушках же что горестно- что они когда-то были - девочками, женщинами, и вот - испортились, насмеялась над ними судьба. А эта старушка какая-то была - словно пришла из сказки, и сразу сказочной бабушкой родилась, без девичества.
Я зашла в церковь - русскую церковь в иностранном городе, и потерялась. Церковь была действующая, но статус - непонятный: тут же заходили наши, молились, и тут же - захаживали туристы, ходили почтительно, но рассматривали - только как архитектурное варварское диво, ухарски пучащеее луковки там, где туристы привыкли - к строгим шпилям.
Бабуля молилась, как бы и не замечая, что вокруг ходят праздные. Я, сомневаясь, что же мне делать, наклонилась к ней: сейчас старушка скажет мне что-то смешное, резкое, глупое, так что я сразу превращусь в туристку - и пойду, с чистой совестью дивиться на позолоту и пузатого попа.
Ах, как ожидала ее слов - мне хотелось, так, чтоб, значит, навсегда отрезало, чтоб и не было никаких вопросов - верить, не верить, русская, не русская. А то меня все, в основном атеисты, тайком гнали "попробовать" - словно засылали лазутчика. То один, то другой обнаруживал "если не веру, то уважение" - и, не находя в своей устроенной жизни повода для перемены, но любопытствуя - посылал меня. Я, как женщина болезненная, мнительная, хрупкого здоровья - нуждалась в опоре. Так почему бы мне было не пойти и не проведать (подталкивали меня наши тайные "сочувствующие")? И сегодня я, прячась за туристами - зашла, наконец, зашла, и по душе ударило - смутно знакомое, чужое, громкое, требующее ответа. Старушка была моей надеждой- ну, скажи что, скажи, бабушка, и я пойду и не вернусь больше.
Старушка посмотрела на меня светло, пожевала губами, опустила руку в карман:
- От ведь болезная, - сказала она. - На яблочко, - и протянула мне маленькое - в магазине таких не купишь - желтое яблочко.
Я уставилась на него:
- Бери, бери, - старушка легко толкала, точно - толкала меня прочь из церкви. А я-то думала - будет зазывать.
- Что за яблочко-то, бабушка? Богово, что ли? - я все хотела, чтоб она сказала что-нибудь, что меня отвернуло.
- Богово, - сказала она, и ушла в платок.
И не надо было ей мудрых слов, и глупых слов - она просто была тут, такая старая, была и молилась - и все. А мне было - яблочко, и я его, забывшись, по дороге съела.