Гердов Аркадий Семенович : другие произведения.

Свои и Чужие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  Пролог.
  
   Утром ему позвонили.
   - Здравствуй Яков Ильич, - сказал незнакомый голос.
   - Привет, - буркнул он, глядя на остывающий кофе.
   - Не узнаешь? - весело спросил приятный баритон.
   - Не узнаю, - согласился он.
   - Разумеется. Сколько лет, сколько зим!
   - А сколько? - зачем-то спросил он.
   - Да пожалуй уже..., - задумался баритон, - много. А ведь были мы с тобой не разлей вода. Кубинку помнишь? Полигон. Сколько спирта казенного выпили! - хохотнул собеседник, - а какие ландыши были в зоне!
   - Не люблю ландыши, они мылом пахнут. Я там фиалки собирал.
   - Ты цветочки, а я грибы. Ну вспомнил?
   - Конечно, - соврал Яков Ильич, - жарили с картошкой в гостинице.
   - Ну, блин, и память! - удивилась трубка, - я чего звоню. Юбилей сегодня у меня. Круглая дата. Соберутся наши старички. Пиши адрес. Записал? К семнадцати ноль-ноль. Не опаздывай. Зинаида Михайловна просила передать, что будет непременно. Она тебя очень хорошо помнит, - снова хихикнул баритон, - будем ждать!
  Запивая бутерброд с сыром холодным кофе, Яков Ильич мучительно пытался вспомнить Зинаиду Михайловну. В памяти скользили дамы в легком и совсем легком одеянии. "Кассирша пищеблока, - решил он, - кажется ее звали Зиночкой." И в памяти возникла сцена, после которой Яков Ильич уже не мог игнорировать приглашение.
   В семнадцать ноль-ноль он стоял перед подъездом высоченного обшарпанного дома с бутылкой французского коньяка "Наполеон" в кармане и пестрым букетом цветов в руке. То что он совершенно не помнил юбиляра, его не смущало. "Увижу вспомню" - надеялся он на зрительную память, которая, как известно менее подвержена возрастному склерозу.
   Если тебе за тридцать, и судьба с тобой неласкова, постепенно появляется в твоем арсенале защиты от ее капризов и шалостей "внутренний голос". К сорока он крепнет, а к пятидесяти становится оглушающе настойчив. Якову Ильичу было изрядно за пятьдесят, и голос вдруг посоветовал ему сунуть букет в урну и быстрым аллюром шлепать домой. Урна была рядом, но он вспомнил Зиночку из пищеблока, высказал настырному голосу все, что думал о дурацких рекомендациях, прошел через омерзительно заскрипевшие двери и огляделся. Обычный подъезд старого дома. Грязь, мрак и устоявшийся кошачий дух. Лифтов было два. Разные грязно-голубые закрытые двери. Широкая и поуже. Рядом с широкой горел под кнопкой вызова красный огонек. Занят. На узкой двери косо приклеена грязная картонка с корявой надписью: "не работает". Кнопка рядом с ней выдрана и висит на проводке. Вместо сигнального огонька - дыра. Стараясь не слушать внутреннюю тревожную сирену, Яков Ильич понюхал букет, который слабо конкурировал с кошками, и, глядя на красный огонек, терпеливо ждал просторный работающий лифт. Огонек не потухал. Восходить на одиннадцатый этаж по лестнице, после случившегося пару лет назад инфаркта, Яков Ильич не решался. Он вытер испарину с лысины, потыкал кнопку пальцем и услыхал где-то высоко невнятные, искаженные эхом голоса. Голоса были сердитые. Яков Ильич разобрал слово "клиент". Дурацкое слово его почему-то возмутило и он потыкал кнопку еще. Голоса затихли. Огонек мигнул, но не погас, а сделался тускло-багровым. Тут Яков Ильич увидал на пыльном кафельном полу четкую цепочку следов. Цепочка начиналась у двери сломанного лифта, шла к глухой стене с почтовыми ящиками и исчезала. Он глубоко вздохнул, еще раз вытер лысину уже мокрым платком и начал обмахиваться букетом, как веером. "Линять надо", - тоскливо сказал внутренний голос, но в этот момент дверь сломанного лифта щелкнула, открылась, и из кабинки вышел парень в длинном, не по росту, пиджаке и широкополой ковбойской шляпе. Парень внимательно оглядел Якова Ильича с головы до ног, вежливо приподнял шляпу и жизнерадостно воскликнул. Не сказал, а именно воскликнул очень доброжелательно, как старому знакомому:
   - Я вас приветствую!
  Он проследил взглядом странную цепочку следов, укоризненно покачал головой и направился к двери подъезда.
   - Значит этот лифт работает? - торопливо спросил Яков Ильич.
  Парень остановился, еще раз оглядел его, посмотрел на потрепанный букет и задумался.
   - Пожалуй можно и так сказать. Работает? Весьма, весьма остроумно! Прошу! - парень изогнулся в поклоне и гостеприимно простер руку к двери с фальшивой наклейкой.
   - А зачем же надпись?
   - Не обращайте внимания, - он небрежно махнул рукой, - крючкотворы! Перестраховщики! Чинодралы!
  "Почему крючкотворы?" - подумал Яков Ильич, нажал ручку и вошел в лифт. Дверь за ним тут же захлопнулась с мягким щелчком. "Попался, дурак", - убедительно и обреченно сказал внутренний голос. Яков Ильич обернулся к двери. Изнутри она, как и другие стенки тесной кабинки, была зеркальной. Никакой внутренней ручки, чтобы открыть ее, разумеется, не было. Яков Ильич поискал взглядом этажные кнопки, не нашел их и первый раз за вечер согласился с внутренним голосом. Со всех сторон на него смотрело потное растерянное лицо в больших роговых очках.
   - Идиот, - тихо сказал ему пленник и посмотрел на часы. Стрелки показывали семнадцать ноль-ноль, - забавно, - вслух произнес Яков Ильич и сел, поджав ноги, на мягкий толстый ковер, устилавший пол зеркальной кабинки. "А ведь кассиршу звали Клавочка, - вдруг вспомнил он, - Клавдия Ивановна ее звали". Яков Ильич вынул из кармана бутылку, содрал с горлышка сургучную печать и штопором от карманного ножичка с большим универсальным набором вытащил пробку.
   - Будем здоровы! - кивнул он серьезным красным лицам, смотревшим на него со всех сторон. Лица ответно кивнули, и он, запрокинув голову, длинно глотнул, - хороший коньяк, не самопальный, - сказал Яков Ильич зеркальным собутыльникам и еще раз взглянул вверх. Потолок кабинки был прозрачен и через него ясно виднелся кусок черного ночного неба со звездами. Пленник попытался угадать большую медведицу, так как других созвездий не знал и еще раз изрядно глотнул. Примерно через полчаса бутылка опустела. Яков Ильич снова посмотрел на часы. Стрелки, как он и ожидал, показывали семнадцать ноль-ноль. Он поднес часы к уху. Они исправно тикали. Конечно, можно было врезать бутылкой по зеркалам и начать буянить с матом, криками и пьяной слезой. Но внутренний голос против диверсии категорически возражал, и Яков Ильич уже не решался его ослушаться.
   От жизненных запредельных невзгод, неуклонно ведущих в желтый дом скорби, здоровый организм защищает себя сном, и Яков Ильич, уронив пустую бутылку на пестрый букет и еще раз взглянув на яркие звезды, задремал, чему, вероятно, содействовал и выпитый без закуски коньяк. Разбудило его ритмичное подрагивание лифта. Свежий грозовой запах заполнил кабинку. Яков Ильич попытался подняться и встать на ноги, но не смог. Свинцовая необоримая тяжесть прижала его тело к ковру. Лифт, быстро набирая скорость, рвался ввысь к звездам.
   - Что же это? - пробормотал пленник чугунным языком, услыхал странный шипящий свист, захлебнулся насыщенным электричеством воздухом и потерял сознание. Очнулся Яков Ильич с ощущением стремительного падения в бездну. Он испуганно открыл глаза. Нет, он не падал, а безвольно висел в кабинке в метре от пола. Изумиться этому состоянию Яков Ильич уже не смог. Способность человека, даже и умудренного человека с внутренним голосом, к удивлению не беспредельна. Поэтому, когда он увидел в зеркальной стенке не свое лицо, а девичье, Яков Ильич почти не удивился. Только потрогал очки, которых на лице молодой дамы не было, и пощупал скверно выбритую щетину на щеке. Девушка была не одна. Сердито нахмурив темные брови, она что-то выговаривала давешнему парню. Теперь парень был без шляпы и виновато поглядывал на собеседницу и пленника. Девушка повелительно указала рукой вверх и парень исчез, а сама она каким-то чудом оказалась в тесной кабинке лифта, ухватила Якова Ильича за то, что в молодости было талией и поставила его на пол.
   - Ведь русскими буквами написано: "Не работает", - сказала она, как показалось Якову Ильичу, с прибалтийским акцентом. Впрочем, в Прибалтике Яков Ильич не был и поручиться за акцент не мог.
   - Но молодой человек на нем приехал и уверял, что...
   - Нашли кому верить. Клоун! Паяц! - перебила Якова Ильича девушка, сморщилась и замахала перед его лицом ладонью.
   - Импортный коньяк... французский, - смутился Яков Ильич.
   - Весь ваш импорт делается на Малой Арнаутской в Одессе, - назидательно сказала девушка, - читать надо. Классику он не читает, грамотно написанное предупреждение не читает. Может вы не умеете? - в ее голосе появилось сочувствие.
  Яков Ильич немного подумал и твердо ответил:
   - Умею.
   - Может не видели? Скверное зрение? Как это у вас называется?... Вспомнила! Очки!
   - Никак нет, - Яков Ильич почему-то вытянулся в солдатскую стойку, - прочел.
   - Тогда я понять вас не умею, - огорчилась девушка, - вы, очень надеюсь, не самоубойщик?
   - Инвалид. Вторая группа, - жалобно отрапортовал Яков Ильич.
  Девушка надолго задумалась, потом сказала:
   - Хлопоты и канитель.
  Она не сильно надавила пальцем живот пленника, положила ладонь на его лоб, отчего он охнул и привычно потерял сознание.
   Очнулся Яков Ильич от толчка в бок.
   - Все, милок, просыпайся. Поспал и слава Богу. Зачем в лифт-то залез? Не иначе, как спьяну. Под лестницей-то теплее. Трубы там горячие.
  Яков Ильич открыл глаза и увидел, что лежит он на грязном заплеванном полу большого лифта, заботливо укрытый собственным пиджаком. Двери просторной кабинки открыты и перед ними стоит старушка уборщица с длинной палкой на которую намотана мокрая тряпка. Он встал, аккуратно надел пиджак и пошел к выходу.
   - Бутылку прихвати. Может примут, - крикнула ему вдогонку уборщица.
   - Нет, - не обернувшись, сказал Яков Ильич, - импортные не принимают, - у дверей он остановился и, поколебавшись, вернулся, -
  Скажи, бабуля, а кто живет в пятьсот шестнадцатой на одиннадцатом этаже?
   - Господи! И этому пятьсот шестнадцатая покоя не дает! Спасенья от бомжей нет. Домофон надо ставить.
  Яков Ильич, молча, протянул уборщице мятый червонец. Бабка удивленно взяла его, расправила и посмотрела через него на пыльную лампочку.
   - Так никто таперича не живет, милок. Уж девять ден, как померла хозяйка. Хорошая была женщина Зинаида Михайловна. Земля ей - пухом.
  Якова Ильича шатнуло.
   - Кто-то еще интересовался этой квартирой?
   - Циркач тоже выспрашивал.
   - Почему циркач?
   - Циркач, - уверенно повторила бабка, - по стене ходит, как паук.
  Яков Ильич погладил левую сторону груди и покинул жуткий дом.
  
   Аксакур Акоп гневался. Великолепно задуманный и отлично спланированный проект накрывался медным тазом. Что такое таз Аксакур не знал, но смысл речения аборигенов понимал и оно ему почему-то нравилось. Да, проект непрерывно натыкался на случайные несуразные препоны и неурядицы. И опять ему, маститому корифею, научному руководителю десанта приходилось вникать и решать.
   - Не бесись, Акопыч, - Рустик скорчил виноватую рожицу, - напутал, ошибся, исправлюсь, - отбарабанил он привычную тираду и неуверенно закончил, - может обойдется как-нибудь.
   - Как это? - ехидно спросила Зарина, - как с этой настырной дурехой из пятьсот шестнадцатой? Нет, теперь шлюз надо менять.
   - Кто он? Подробнее пожалуйста, очень вежливо попросил руководитель десанта.
  Рустик выудил над собой памятную табличку и прочел:
   - Шестьдесят пять лет. Доктор технических наук. Инвалид. В настоящее время не работает, живет на пенсию. Круг общения - районная поликлиника, магазины, рынок. Друзей и родственников в городе почти нет. Часто играет в шахматы со случайными партнерами в интернетном клубе "Берег". Уровень игры - средний. Все, Окопыч. Четвертый считает, что наш клиент.
   - Я просил подробнее, уважаемый стажер Рустик, - еще вежливее сказал Аксакур Акоп и прикрыл глаза, - мне не нужна невнятная чушь. Что такое "технических наук"? В каком, извини, смысле? Что он умеет? Интеллектуальный потенциал. Эмоциональный уровень. Что означает твое "почти нет"? Шестьдесят пять? Степень его сексуальной активности ты мог уяснить? Тебя чему учили в разведшколе, стажер? И, наконец, какой балбес решил вербовать этого перезрелого мужа?
   - Решил Четвертый, а ты одобрил, - грустно сказала Зарина, - подробнее ему! На практиканта набросился! Сутки еще не прошли после прокола. Что ты от него хочешь? Завтра я тебе все доложу.
   - Где Четвертый? Где он? Его что уже освободили от забот и изгнали? - уже, не сдерживаясь, закричал научный руководитель, - Все! Достаточно! Питаться и спать! Шлюзом не пользоваться и никаких, я повторяю, никаких контактов!
   - А как же я..., - начала Зарина.
   - Никаких! - заорал Аксакур Акоп и сурово воздел указующий перст.
   - Ну как он? - спросил в питальне Четвертый, выжимая из тюбика "суп рыбный с грибами".
   - В черном гневе, коллега, в черном гневе, - Рустик осторожно припал губами к розовому шарику, витавшему перед его лицом, и ловко втянул его в себя, - а как дела с регенератором, коллега? Какой день умыться нечем.
   - Отвали, - ответил Четвертый на туземном диалекте.
  
   Стажер десанта на третью планету Желтой Звезды, Рустик Акы Бей, совершенно не прояснил Якова Ильича. Доктор наук был и смекалист, и любознателен, и изрядно образован. И друг у него был, спрятанный стажером под словом "почти". Во времена бешенной ракетной гонки нашего любвеобильного государства со злым дядей Сэмом жизнь Якова Ильича лучилась яркими надеждами и благосклонными улыбками властителей. В те пиратские годы он старательно измышлял безнаказанные способы порвать заокеанского дядю на шнурки и гегемонить потом на всей многострадальной планете. От тех, насыщенных панической ненавистью времен, остались у доктора технических наук изрядно подорванное здоровье, въевшийся в душу стыдный страх перед чиновным начальством и скромные накопления. Совершенно бессонной ночью он пил сердечные таблетки и тщетно силился уразуметь дичайшие нелепейшие обстоятельства, обухом павшие на его голову. Несмотря на отчаянные интеллектуальные потуги, обстоятельства не выстраивались в логическую цепочку, не поддавались разумному толкованию, а, наоборот, начали представляться Якову Ильичу болезненным бредом. Под утро он забылся тревожным непрочным сном и ему примерещились ползающие по стенам гигантские пауки с озабоченными лицами народных вождей. Бренчание дверного звонка прервало энтомологический кошмар.
   - За что?! - крикнул он, пытаясь отодрать от себя цепкую паучью лапу давно почившего генералиссимуса, и окончательно проснулся. Звонок настойчиво повторился.
  "За мной!" - ножом ударила в сердце мысль, и тело Якова Ильича мгновенно покрылось липким холодным потом. Он кинулся к окну смотреть черную "Волгу" у подъезда, увидел серый мутный свет наступившего дня и вспомнил, что лучезарное лихое время, когда "брали" ночами, ушло. Кануло в бездонную вечность невозвратно. "А может и возвратно" - подумал Яков Ильич и пошлепал открывать железную дверь с тремя запорами. Прежде чем открыть, однако, посмотрел в глазок и увидел виноватую ухмылку закадычного надежного друга.
   - Привет злостным прогульщикам, - притворно нахмурился хозяин, впуская гостя, - завтракал?
   - Не-а, не успел, - как обычно ответил гость.
   - История древнего мира? - полюбопытствовал хозяин.
   - Ну! Ведьма она! Если не выучишь, обязательно вызовет, а у меня уже две пары поднакопились. Перебор будет. Предок озвереет и пароль на БИОС поменяет, - объяснил гость.
   - Сурово, - посочувствовал Яков Ильич и потащился на кухню заваривать зеленый чай и жарить яичницу.
  Пока гость расторопно расправлялся с яичницей, хозяин прихлебывал чай и излагал вчерашнее. Когда он рассказал, как висел в кабинке, не касаясь пола, друг не выдержал.
   - Заливаешь Ильич или надрался до фиолетовых глюков. Бутылку же выдул! - ужаснулся гость, - тут кто угодно зависнет.
   - Нет, Генка, - вздохнул доктор наук, - был в невесомости. Точно, - он наморщил лоб, вспоминая клятву, - зуб даю!
  Зуб произвел впечатление. Гость удивился и перестал жевать.
   - Ты не обижайся, Ильич, но ты же не думаешь, что взрослый мужик, - он потыкал себя вилкой, - поверит детской сказочке?
   - Ну что ты, Геннадий Моисеевич. Забудь! Глюк коньячный. Фиолетовый.
  Гость молча доел яичницу, намазал ломоть хлеба маслом, насыпал на него горку сахара и налил себе чай.
   - Звезды, говоришь, видел?
   - Видел, Генка.
   - Адрес помнишь? Может сходим после уроков?
   - Нет, Геннадий Моисеевич. Я тебя на сегодня освобождаю от школы. Допьешь чай и пойдем. Адрес у меня записан.
   - Слезный баллончик возьми, который ты мне показывал, - безропотно согласился закадычный друг, и, обжигаясь, торопливо допил чай.
  
   - У Четвертого интуиция и опыт контактов с аборигенами в экстремальных условиях. Он убежден, - Зарина старалась не смотреть в глаза-щелочки научного руководителя. Аксакур Акоп был тоскливо озабочен. Час назад он рассказал въедливому чинуше из Совета о состоянии проекта, и тот весьма раздраженно заявил, что оправдать нарушения Галактической Хартии не может ни при каких обстоятельствах, сложившуюся ситуацию доложит Верховному Координатору, и он, как консультант по космическим проблемам, будет рекомендовать закрытие проекта и немедленное возвращение десанта. Научный руководитель отлично знал, что Верховный - непредсказуемый сумасброд. Заискивая перед другими координаторами Ассоциации, он вполне может поручить судьбу экспедиции Серому Кардику. При мысли об этом, Аксакур плотно сжал воспаленные от бессонницы веки и сглотнул слюну от внезапно подступившей тошноты.
   - Вербовку запрещаю, - быстро сказал он.
   - Ты же одобрил, - обречено сказала Зарина.
   - Категорически. Решение обсуждению не подлежит.
   - Но тогда...
   - Нет-нет! - Аксакур Акоп замахал руками, - вопрос не моей компетенции. На станции есть консультант по этическим проблемам контактов.
   - Но Юдимь по настоянию врача уже неделю спит.
   - Разбудить. Разрешаю разбудить. Немедленно!
   Две женщины возлежали на толстенном топком ковре малого салона станции. Юдимь, тяжко страдавшая от неуемной жажды, была нага и горестна. Она не пожелала надеть гравиботинки, и в салоне пришлось включить искусственное гравитационное поле, которое нещадно насиловало энергетику станции.
   - Через десять минут вырублю, - предупредил их Четвертый, оставляя одних.
   - Длительность и объем контакта? Предельно коротко, - Юдимь облизала сухие потрескавшиеся губы и зевнула.
   - Был в шлюзе в режиме движения и покоя. Две-три не относящиеся к вербовке случайные фразы.
   - С кем контактировал?
  - Со мной и стажером.
   - Потенциал?
   - Четвертый считает, что достаточный для вербовки.
  После минутного размышления Юдимь вытянула перед собой правую сжатую в кулак руку и указала большим пальцем вниз.
   - Кто еще?
   - Мальчик. Школьник.
   - Осведомлен?
   - Клиентом. Невнятно. И он... ничему не верит, - в глазах Зарины стыли слезы.
  Консультант по этическим проблемам пристально посмотрела на собеседницу и тихо сказала:
   - На твое усмотрение.
  
   Верховный Координатор Седьмой планеты Ассоциации Каракурт Семнадцатый был труслив хитер и умудрен годами. Имидж капризного непредсказуемого диктатора был давно ему рекомендован, и он привык к нему, как привыкают к неудобной, но обязательной одежде. Испив дремотный напиток из неосушаемого кубка, он нажал зеленую клавишу "прием". В день трех лун он был доступен народу. У стола беззвучно возник секретарь в цивильном платье. Каракурт нащупал взглядом почти незаметный многозарядный стикс, спрятанный в складках мантии.
   - Кто и сколько?
   - Восемь военных наместников провинций с прошениями о субсидиях, полномочный посланник Шестой планеты, консультант по инопланетным контактам и магнат от торговой гильдии.
  Координатор сморщился и испил из кубка.
   - Одиннадцать! Изведут скудоумцы! Посланник зачем?
   - С депешей от твоего брата, властелин. Неспокойно на Шестой после последней атаки. Смута мутантов.
   - Скверный напиток. Не дает стойкой радости. Передай кулинарам. Пусть поправят.
   - Поправят, властелин.
  Верховный задумался, съел калорийную лепешку, запив ее из кубка, и тяжко вздохнул. День трех лун. Его предшественник намеревался распылить одну из них, но не успел.
   - С воителями разберись сам. Дай каждому половину из того, что просят. Зажрались! А в песчаных провинциях, мне докладывали, неспокойно. Уровень обожания низок. Не обожают, скоты! Внедрить! Силой внедрить! - вдруг закричал Властелин, но быстро успокоился и устало продолжил, - посланнику передай, что атак более не будет. С братом я поговорю без посредников по телекому. Кто там еще... Консультанта проверь на детекторе и введи. Магната потом. С ним будет обстоятельная беседа. Ступай. Не забудь кулинаров.
   Прихрамывая на искусственную ногу, в кабинет вошел и почтительно остановился у стола консультант по инопланетным контактам. Лицо его уродовал длинный багровый шрам от подбородка до левого уха.
   - Будь радостен, Властелин!
   - Садись-садись, герой, - радушно улыбнулся Верховный, и бережно поставил наполнившийся кубок в центр стола, - хлебнешь? Знаю-знаю, что любишь себя побаловать, - он шутливо погрозил посетителю пальцем, - с чем пришел? Опять про Желтую Звезду? Как проект? Скольких завербовали? Дорого ты мне обходишься, дружок. Их ведь еще и вооружить надо. И не какой-нибудь дешевой ерундой, а плазменными ульметами и стиксами. А транспорт? Уже сколько десантов, а результата пока не видно. Нет результатов! Нет? - он хлебнул из кубка и улыбнулся, - поправили радость кулинары. Пей! Не хочешь? Ну тогда докладывай.
  Консультант по инопланетным контактам говорил более часа. Верховный Координатор Седьмой Планеты хмурился, багровел и прикладывался к кубку. Напиток помогал плохо.
   - Хватит! - яростным шепотом перебил консультанта Каракурт Семнадцатый. Тот умолк и попытался встать.
   - Сидеть! - тем же злым шепотом скомандовал Верховный, - тебя послушать, так не планета, а зверинец, сборище лишенных ума мутантов... Молчать! Не возражать! К Серому Кардику захотел! - он встал и медленно, чтобы успокоиться, прошелся по кабинету приемов, - проект продолжить. С наибольшим усердием всех, кто в нем задействован. Усердие стимулировать. За реализацией проекта будет надзирать Серый Кардик. Плевать на любые нарушения Хартии. Цивилизация Желтой Звезды должна войти в Ассоциацию под нашим правлением. Все! Решение окончательное. Обсуждению не подлежит. Ступай и помни о надзирателе.
  Каракурт Семнадцатый опустился в кресло и жадно припал к кубку.
  
   Виталий Сидорович Воронец сходил утром на почту, расписался в трех разных бумагах и получил пенсию со всеми положенными надбавками. От мэра, за длинные веселые годы службы в Комитете Госбезопасности и какую-то незначительную разовую добавку непонятно за что. Он аккуратно уложил пачку купюр в бумажник, мелочь, не считая, сгреб и сунул в правый боковой карман пиджака, бумажник положил в нагрудный и пошел домой жарить окуневое филе на завтрак. После еды полчаса на прессу, лежа на диване, потом на работу. Режим. На новой работе Виталию Сидоровичу платили много. Очень много. Два раза в месяц он получал толстые конверты с зелеными чужими банкнотами, пересчитывал их, радостно вздыхал и прятал в тайник за батареей парового отопления в кухне. Жил на пенсию. Излишеств себе не позволял, поэтому заслуженной пенсии хватало. Новой работой он гордился и считал себя избранным вершителем людских судеб. Вечером перед сном, уже в кровати, Виталий Сидорович всегда размышлял о работе, прикидывая как бы половчее выполнить полученное задание. Выполнял он задания нового начальства всегда четко, с должным рвением, чем заслужил в короткий срок доверие и благосклонность. Виталий Сидорович Воронец работал палачом.
   Застав в запертой на хитрый замок квартире молодого до черноты загорелого парня, он ничуть не удивился. Привык. Давно понял, что никакие запоры им не помеха, потому и обычную деревянную дверь на стальную менять не стал. Виталий Сидорович присел на стул и вежливо поздоровался. Гость ответно улыбнулся, вынул, как обычно из воздуха над головой, красивую цветную фотографию и вручил ее хозяину. С фотографии на Виталия Сидоровича смотрел пожилой встревоженный мужчина в больших очках. По нижнему ее краю красными буквами по белому полю был напечатан адрес.
   - Запомнили? - спросил гость.
  Хозяин вгляделся в приятное интеллигентное лицо с высоким лбом.
   - Ученый или поэт какой?
  Гость сморщился и повторил вопрос.
   - Запомнил, - вздохнул Виталий Сидорович и выпустил плотную картонку из пальцев. Не успев упасть на пол, картонка исчезла, будто ее и не было. Умное встревоженное лицо осталось только в цепкой надежной памяти палача.
   - Когда? - спросил он.
  Гость небрежно махнул рукой.
   - Можно завтра.
   - А за что его? - вдруг ненужно спросил Виталий Сидорович и ужаснулся. Такие вопросы задавать темным людям не следовало. Но гость, помедлив, неожиданно ответил:
   - Вербовать затеяли, как вас, потом передумали.
   - "Ну передумали и передумали, а карать-то зачем?" - подумал хозяин, но озвучивать вопрос уже не посмел. Гость, однако, мысль угадал и нахмурился.
   - Нарушили конспирацию, - вздохнул он, - прокололись.
   - Завтра, - пообещал Виталий Сидорович Воронец и отвернулся, чтобы не видеть, как темный человек покидает запертую квартиру.
  
   Яков Ильич, зажав вспотевшей рукой ладонь друга, разглядывал знакомый лифт. Все в подъезде было так же, как и вчера. Та же грязь, тот же мрак и тот же мерзкий кошачий дух. Исчезла лишь ручка на двери маленького лифта и на грязной картонке в конце надписи: "Не работает!" появился жирный восклицательный знак.
   - Этот? - спросил Генка.
   - Ручки нет.
   - А была?
  Доктор наук метнул в друга гневный взгляд и пнул ногой дверцу.
   - Была.
   - Ну сперли.
  Яков Ильич промолчал, сунул палец в отверстие оставшееся на месте исчезнувшей ручки и поискал странные следы на полу. Следов тоже не было. В углу под лестницей стояла коньячная бутылка.
   - Сволочи! - прошептал доктор наук, схватил бутылку и грохнул ее о стальную дверь проклятого лифта. Стеклянное крошево посыпалось на пол, - сволочи, - повторил он и сжал голову руками.
   - Ты что, Ильич, сбесился? - испугался Генка.
  Большой лифт загудел, чавкнул и открыл двери. Из кабины вышла грузная дама с лохматым псом. Пес оскалился зарычал и натянул поводок.
   - Рекс! Не смей! - испугалась дама, но пес выдернул поводок из ее руки и прыгнул к побелевшему Якову Ильичу.
   - Господи! - всхлипнул тот и оттолкнул ботинком оскаленную морду. Женщина проворно схватила поводок и обняла собаку за шею.
   - Ты зачем ногой? Не любит он пьяных!
  Генка схватил доктора наук за руку и вытащил его из подъезда.
   - Ну, Ильич, ты даешь! Беда мне с тобой. Бутылки бьет. На собак кидается. Все, ковбой! Домой срочно.
  Яков Ильич трясущейся рукой положил в рот таблетку, пробормотал что-то об американской агентуре и покорно побрел за другом.
   - Домой нельзя, но срочно в другой край света, - услыхал доктор наук тихий голос с прибалтийским акцентом. Яков Ильич обернулся и увидал вчерашнюю смуглую девушку из зеркальной кабинки. Девушка протягивала ему пачку зеленых ассигнаций.
   - Шпионка! - ахнул доктор, - держи ее Генка! Это же доллары!
   - Доллары. Тут хватит, - подтвердила смуглянка, но вдруг глаза ее расширились и в них появился ужас. Яков Ильич проследил ее взгляд и увидел, что через дорогу, с другой стороны улицы, к ним направляется плечистый человек в старомодном габардиновом макинтоше.
   - Черт! Черт! Черт! - девушка схватила Генку за руку, оторвала его от оторопевшего друга и с неожиданной силой потащила его к оказавшейся рядом арке дома. Зеленые бумажки веером разлетелись по улице. На круглом лице подходящего мужчины расцвела веселая улыбка.
  
   Народу на похороны Якова Ильича собралось густо. Был кем-то заказанный оркестр и были три иномарки с тонированными стеклами и охраной в камуфляже. В речах у могилы бывшие коллеги вспоминали заслуги покойника перед родимым отечеством. На пиджаке Якова Ильича, который при жизни он надевал в особо торжественных случаях, красовались ордена и медали. Реденький зябкий дождик почти не мешал ритуалу. Доктор технических наук как-то быстро начал подгнивать, однако появившийся запашек искупало косметическое обаяние трупа. Лицо в больших роговых очках было благостно и покойно. Когда процессия на кладбище истаяла, у свежего могильного холмика остались двое. Смуглая девушка с иссиня-черными роскошными волосами, падавшими на узкие плечи, и длинный нескладный школьник. Он испуганно огляделся, убедился, что они остались одни и вдруг заплакал. Девушка хмурилась и молчала. Ждала. Потом обняла парня за плечи и сказала:
   - Некрасиво. Надо жечь в горе, - подумала и поправилась, - в вулкане. Пойдем теперь. Я возжелала отвезти тебя домой.
  Не оглядываясь, она пошла к машине, и всхлипывающий парень побрел за ней. Сев за руль, она посмотрела на часы.
   - Не плачь. Слезами ничего не исправишь. Будем ждать. Теперь совсем скоро, - смуглянка прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.
   - Вот они, - прошептал школьник.
  На пустом кладбище над могилами беззвучно висел межзвездный корабль.
  
  Зарина и Юдимь.
  
   Четвертый молча наблюдал метания руководителя десанта по тесноватому салону станции. Гравиполе было слабым, и нервные шаги начальства превращались в смешные прыжки. Аксакурт старался делать плавные скользящие движения, но при каждом шаге взлетал и зависал над полом.
   - Теперь нет смысла экономить энергию. Включи нормальную тяжесть, - проворчал он.
   - Не могу. Телеком сожрал все резервы. Висим на реакторе.
   - Скверно. Плазменный выхлоп виден с поверхности планеты.
   - У них нет дальнобойных оптических сканеров, а радары нас не видят. А почему нет смысла экономить энергию, Акопыч? - притворно удивился Четвертый.
   - Ты же все слышал. Или ты думаешь, я не знаю все твои наглые хитрости?
   - Все?
   - Прекрати! Не зли меня. Серый Кардик далеко, и у вас нет автономной связи.
   - Заблуждаешься, Акопыч. Я не подслушивал телеком. У меня свои источники информации. А связь со своим начальством, в случае нужды, я смогу наладить.
   - Ты докладывал, что передатчик псевдослучайного кода сломан. Врал?! - Аксакур почернел, тяжело с присвистом задышал и заерзал рукой по складкам мантии. Потом вспомнил, что потаенный карман пуст. Инструкция строго запрещала использовать оружие на борту. Если бы не это мудрое правило, он мог бы остаться сейчас без опытного и умелого техника. Руководитель десанта облизал пересохшие губы, умерил дыхание, прекратил нелепые прыжки и тихо приказал:
   - Станцию перевести на стационарную орбиту и подготовить к консервации. В дежурном режиме оставить один шлюз и ретранслятор телекома. Весь коллектив десанта расселить на планете в подготовленных точках. Внедряться и жить по легендам. Обсуждению не подлежит. И никаких проколов и сбоев! Уяснил?
  Четвертый потупился, чтобы руководитель десанта не заметил ярость в его глазах, и кивнул.
   - А у тебя есть легенда? - вдруг спросил его Аксакур, - впрочем, тебе она не нужна. Ты будешь со мной. Я - твоя легенда. Все. Выполнять, не мешкая. И не гневи меня. Отправлять тебя домой не буду. Побереги себя для дела. Ступай. Пригласи ко мне Юдимь и...- он запнулся, - врача с биостимулятором.
  
   Зарина долго светила ему в глаза быстро мелькающим лучом из маленького фонарика. Генка минут пять терпел потом сморщился и начал мигать.
   - Надоело. Завязывай. Голова разболелась.
   - Сильно?
   - Тебе надо, чтобы сильно?
   - Какого цвета луч?
   - Противного.
   - Канитель с тобой, - Зарина положила ему на лоб прохладную ладонь и боль исчезла, - цвет какой?
   - Ну зеленый, наверное, с отливом по краям.
   - Отлив он увидел! Нет там никакого края. А сейчас?
   - Черный и очень яркий.
   - Ну вот, - удовлетворенно сказала Зарина и выключила фонарь, - теперь закрой глаза и спи.
   - Ты что? - успел удивиться Генка, отрубился и спал часа два.
   После того как он стал круглым отличником, Генка бросил школу. Отсиживался дома, гуляя по сайтам интернета, или был с Зариной.
   - Звонили из школы. Ты почему уроки не посещаешь? Болен? Температура? - отец коснулся рукой его лба.
   - Здоров.
   - Почему тогда?
   - Хлопоты и канитель, - улыбнулся Генка.
   - Что? - изумился отец.
   - Я могу завтра сдать любой экзамен любого курса института.
   - Какого института? - отец сунул приготовленные ключи от жигуленка в карман, вернулся из прихожей в комнату и сел на диван рядом с сыном.
   - Любого, - повторил Генка.
  Отец внимательно посмотрел на сына. Мальчишка выглядел странновато. "Упустил парня, - подумал он, - была бы мать жива..."
   - Чушь порешь, сынок. Что с тобой происходит?
   - Никакую не чушь.
   - Так, - отец нахмурился, посмотрел на часы и достал из портфеля чистый лист бумаги с номограммой в уголке. Быстро набросал карандашом чертежик, - Мост на двух опорах. Нарисуй эпюру действующих на него сил.
   - Завтра, - скучно вздохнул Генка, - я не знаю, что такое эпюра.
   - А завтра будешь знать?
   - Сегодня вечером.
  Отец еще раз посмотрел на часы и встал.
   - Вечером будь дома, - приказал он, - если тебя к моему возвращению не будет, позвоню провайдеру и выключу интернет к чертям. Понял?
   - Да.
  После ухода отца Генка пошлялся по квартире, сжевал три бутерброда с ветчиной и позвонил Зарине. Ее дома не было. Минут пять он слушал длинные гудки потом положил трубку, включил компьютер и в поисковике набрал слово "эпюра". Вечером он блестяще сдал отцу экзамен по сопромату. Ночью руководитель большой строительной фирмы ворочался и долго не мог уснуть. Вспоминал как он сдал сопромат лишь с третьей попытки. Встал, включил свет и долго смотрел на тихо сопящего сына. "Мать не дожила", - думал он, глотая подступившие слезы.
   Утром Зарина сразу взяла трубку. Генка молчал, слушая ее голос, но она догадалась.
   - Ты умеешь приехать ко мне подземкой. Я буду дома до полудня и мы умеем говорить о твоих хлопотах.
  У Генки забилось сердце и вспотели ладони.
   - Не "умеешь", а "сможешь", - поправил он, - ты одна?
   - В полдень ко мне приедут многие и мы улетим.
   - Куда? - испугался Генка и услыхал, как Зарина тихо засмеялась.
   - Пока не знаю. Они мне доложат, и я порешу.
   - Порешит она! Убьешь что ли? Когда ты научишься говорить по человечески, - проворчал он. Ее детское коверкание слов приводило его в восторг, - сейчас приеду.
   - Я тебя жду, - снова засмеялась Зарина. Приготовлю пока закипанку. Я еще не завтракала.
   - Что приготовишь? - изумился Генка.
   - Из творога... на скороводке.
   - Супер! - заорал он и пулей вылетел из квартиры.
   Гигантскую розовую с дольками яблок запеканку Генка уминал один. Зарина отщипнула крохотный кусочек, долго смотрела на него, осторожно положила в рот, сморщилась и с трудом проглотила.
   - Я съем таблетку, - попросила она, жалобно глядя на Генку.
   - Нет, - отрезал гость, - привыкай.
   - Тогда пусть сладкая вода.
   - Отличная запеканка. По книжке делала? - Генка отрезал ломтик и положил на тарелку Зарины.
   - Я умру, - хозяйка с ужасом смотрела на тарелку.
   - Кончай базар. Ешь, - в его голосе послышалась надлежащая мужская суровость, - ты долго жуй, тогда она просочится сама.
   - Кофе, - соблюдая этикет, галантно спросила хозяйка, управившись с мучительным процессом еды.
   - Можно, - одобрил гость.
  Себе в стакан Зарина, виновато улыбнувшись, выдавила из тюбика бледно зеленую жидкость. Быстро выпила ее и прикрыла глаза. Гость изобразил неодобрение, но промолчал. Торопился покончить с едой.
   - Сыт? - вежливо поинтересовалась хозяйка.
   - Рассказывай. Я ночь не спал, думал о вашей миссии, - соврал Генка.
   - Хочешь слушать "Мудрые речи"? Они красиво иллюстрированы, - Зарина правильно произнесла трудное слово и глубоко вздохнула, - включи аппарат и внимай.
   - Нет, живые картинки я посмотрю потом. Рассказывай сама. Речи вещает мудрец голосом телеведущего. Завербовали шоумена?
   - Ты осознал голос? - Зарина насупила брови и посерьезнела.
   - Лысый субботний мужик из первого канала.
   - Нет, Генка, ты неверно осознал, - успокоилась хозяйка, - он не москвич.
   - Рассказывай про миссию. Зачем прилетели? Кто вас звал?
  Зарина сделала торжественное лицо.
   - Многие. Давно и настойчиво. Звали всемогущего освободителя с неба. Мессию. Две тысячи лет назад...
   - Про Христа ты мне уже заливала. Ты мне лапшу на уши не вешай. Расскажи про свою команду.
   - На уши?! - она хлопнула в ладоши и расхохоталась.
   - Из корабля на кладбище вышло двенадцать человек. Я считал. Зачем они? Сколько вас на земле?
   - Не хочешь про Бога? Ты... как это... атеист. Это огорчительно, но я умею тебя понять. Ваши варианты Творца примитивны и... недостоверны. Похожи на наивную придумку. И на планете много таких придумок. Разные Боги расшатывают вашу цивилизацию. Она становится нестабильной. Вера в разных Богов порождает религиозную конкуренцию и ненависть. Нищета и социальная неустроенность обостряют ее и ведут к насилию, к убийствам и войнам. Человечество Земли может погубить себя. Гибель цивилизации недопустима, поэтому мы здесь. Творец создал и населил Мир для единения и процветания людей. Большинство цивилизаций Галактики уже объединились в Ассоциацию. Технологическое могущество человечества Земли быстро растет и скоро позволит вам войти в Ассоциацию достойным членом. Наша миссия - спасти вас от самоубийства. Стабилизировать социальный прогресс человечества, сделать его устойчивым. - Зарина замолчала и присмотрелась к собеседнику,
   - Красиво излагаешь. Я после фонарика тоже так могу, начитавшись мудрых речей. Ну и чем вашей гуманной миссии помешал Ильич? За что вы его убили?
   - Мы?... Он сам... сердечный приступ.
   - Не ври, Зарина. Не ври. Иначе и меня вам придется убить, - совсем тихо прошептал Генка.
  Зарина встала ссутулилась и пошла в ванную комнату. Оттуда послышалось журчание воды. Генка тоже встал и раздернул плотные шторы окна. Комнату заполнил теплый свет майского солнца. Он посмотрел на часы. До полудня оставалось менее часа. Услыхал как в комнату вернулась Зарина. Не оборачиваясь, глядя на распушившиеся тополя за окном сказал:
   - Все это у нас уже было. Почитай историю землян. Разные команды свирепой силой загоняли человечество в Рай. У каждой команды был свой Бог и свой Рай. Ты права, - разные. А вот кнут, которым загоняли, у всех был один. И все они убивали несогласных и тех, кто пытался вырвать кнут из их рук. Нестабильная цивилизация. А скажи, - ваша мудрая Ассоциация совершенно стабильна? Все непрестанно ликуют от рождения до смерти? Нет слез и крови? Нет тюрем и казней? Никто никого ни к чему не принуждает? Нет оружия? - Генка резко повернулся и посмотрел Зарине в лицо, - или есть? Вы же умеете убивать безоружных. Ты же меня спасала от убийцы!
   - Это был землянин. Уходи Генка. Скоро придут... из моей команды, и мне надо немного побыть одной.
  
   Ресторан был полон. Жующая и пьющая публика заполонила все столики. На маленькой эстраде страстно прижималась к шесту грузная стриптизерша. Ее неистовые конвульсивные движения вызывали возбужденное одобрение мужчин и любопытство женщин. Четвертый был здесь в соответствии с "легендой". Преуспевающего владельца сети столичных магазинов торгующих бытовой техникой привыкли видеть в популярном заведении. Стажер "легенду" нарушал и чувствовал себя неуютно.
   - Налить? - спросил его преуспевающий коммерсант.
   - Что это?
   - Местный весьма распространенный наркотик в различных концентрациях и растворах. Спирт. Здесь, - Четвертый указал на высокую тонкую бутылку с яркой наклейкой, - слабая концентрация.
   - И ты будешь это пить, коллега?
   - Привык. Попробуешь?
   - Я бы предпочел воздержаться.
   - Тогда наливай из этой бутылки.
   - Что в ней?
   - Вода насыщенная углекислым газом. И ешь фрукты.
   - Это приказ?
   - Да, коллега. Мы должны быть неотличимы.
   - Зачем ты меня сюда вызвал? Я здесь заметен. На меня косится официант.
   - С усиками? Это наш человек.
  Четвертый поднял палец, и усатый парень в снежно белом фраке подлетел к столу.
   - Сереженька, принеси разбавленный сок в коньячной бутылке и фрукты.
   - Какие желаете? - Сереженька склонился в подобострастном поклоне и метнул короткий взгляд на стажера.
   - Мягкие.
   - А вам?
   - Мне? - Четвертый оглядел стол и махнул рукой, - принеси бутылку настоящего хорошего коньяка и пусть выжмут пару лимонов в стакан.
   - Как прошлый раз?
   - Прошлый раз сыпанули сахар.
   - Виноват. Прослежу, - официант растворился в дымном прокуренном воздухе ресторана.
   - Лихо живешь, коллега. Не жалеешь себя, - Рустик оглядел зал и остановился взглядом на темпераментной стриптизерше.
   - Углядел нечто весьма знакомое? - не скрывая иронии, спросил Четвертый.
   - Похож, - согласился стажер, - очень похож на наш древний ритуальный танец, - исполнительница не похожа, - вздохнул он.
   - Здесь много и калорийно едят.
   - Это я уже заметил. Так для чего ты меня позвал? Пить шипучую воду?
   - Нет, ты мне нужен не для этого. Ты мое ведомство знаешь? - Четвертый ударил голосом на слово мое.
   - Наслышан, - стажер опустил голову и у него дрогнули пальцы.
  Они помолчали пока официант ставил на стол бутылки и укладывал в вазу крупные с фиолетовыми боками персики.
   - И что тебе от меня надо? - Рустик подчеркнул слово меня.
   - Преданность, - коротко ответил Четвертый и налил в пузатый бокал золотистую жидкость из красивой бутылки.
   - Я тебя не боюсь, - стажер спрятал руки под стол.
   - Ты и не должен. Ты..., - старший техник десанта понюхал коньяк, одобрительно кивнул и, не торопясь выпил, - а ты знаешь почему я выбрал тебя в группу десанта?
   - За успехи в лингвистике? Я был первым в школе.
   - Разумеется за успехи, но не только.
   - За что же еще?
   - Оглянись. Ты почти не отличим от них по цвету кожи. Ты белый!
   - Нет!
   - Ты белый. А почему ты белый? Ты рассматривал ступни своих ног? Я видел голограмму костей стопы. Мне показывал ее начальник твоей разведшколы. Они сделали ее, когда ты спал... Малыш! Теперь ты стал совсем неотличим от них, - Четвертый витиеватым мановением руки указал на зал. Он быстро пьянел, - а почему ты стал неотличим? Ты вспомнил, что происходит в моем ведомстве с мутантами Шестой планеты. Вспомнил, коллега?
   - Я буду тебе предан. Налей в мой стакан их наркотик, - Рустик Акы Бей, стажер десанта на третью планету Желтой звезды вынул трясущиеся руки из под стола и одним глотком выпил лимонный сок. Перепутал стаканы.
  
   Как опята на вырубке вырастают в столице рынки у станций подземки. Продают на них все. Чем только не соблазняют денежных москвичей приезжие торговцы! Огненно красные помидоры красуются там на прилавках, уложенные в аккуратные пирамидки. Нежно розовые с пушком персики, неведомо как попавшие в майскую Москву, сливы, наливная черешня, медовый, без косточек, виноград и дивного вкуса груши сорта "дюшес" предлагают себя москвичам. А соления и маринады! А мясные и рыбные ряды! А изделия народных умельцев, от румяных беременных матрешек и глиняного зверья до телевизоров и компьютеров! Трудно, а может и вовсе нельзя, придумать товар, которого бы не было на московском рынке.
   В суетливой, кипящей покупателями, глубине рынка близ станции "Щукинская" в одну ночь выросла палатка. На ее фанерных стенах крупными буквами стояло: "часы". На прилавке под стеклом лежал дешевый товар азиатского производства. Торговал часами палач. Виталий Сидорович приходил в палатку не позднее полудня и оставался в ней до шести вечера. Иногда он небрежно смахивал товар в сумку, вешал на дверь символический почтовый замочек, на замочек вешал картонку с надписью "обед" и уходил на пару часов по делам. Товар расходился скверно. Часы не покупали. Трое парней в черных кожанках, ежедневно обходившие продавцов во второй половине дня, остановились перед палаткой в некоторой растерянности. Виталий Сидорович улыбнулся им, как старым знакомым, беспомощно развел руки, демонстрируя коммерческую несостоятельность, однако, как обычно, отстегнул крутым мальчикам новенькую сотенную купюру. Круглолицый улыбчивый продавец парням нравился. Носатый, с массивной серьгой в ухе, парень сунул сотенную в карман.
   - Зайдем, папаша, в твое стойло. Разговор есть.
   - Заходи, сынок, заходи, - засиял радушием хозяин.
  Носатый осмотрел пыльные образцы неходового товара под стеклом.
   - Барахло. Выкинь. Порнухой будешь торговать. Понял? На стене напиши: "видео". Кассеты, дискеты, картинки. Завтра товар привезу. Понял?
   - Ну что вы? Как можно? - застыдился Виталий Сидорович и замахал руками.
   - Слушай, папаша, мы тебе добра желаем. Штуку в день делать будешь. Аппаратуру купишь для просмотра. У твоей собачьей будки очередь вылепится. Человеком станешь. Понял? С деньгами потом разберемся. Торгуй и никого не бойся пока ты под нами. Ну понял?
  Виталий Сидорович окончательно смутился.
   - Спасибо, сынок. Я вам признателен за заботу, но я не сумею. Порнофильмы?... Нет, не сумею. Я уж как-нибудь вот часиками...
   - Нет, папаша, ты меня не понял, - парень поднял витринное стеклышко, сбросил часы на пол и наступил на них солдатским ботинком.
   - Ох! Ну зачем вы так? - Виталий Сидорович беспомощно всплеснул руками и мельком глянул в открытую дверь. Двое других в кожанках курили и смотрели пустыми глазами на рыночную круговерть.
   - Завтра товар привезу, - зло повторил носатый.
   - Вот этого пожалуйста не надо. Ну не смогу я. Не сумею.
   - Упрямый ты, папаша, и тупой. Счастья своего не понимаешь. Отказываешься?
   - Прости, сынок, не заставляй.
   - Бог простит. Как знаешь, но тогда будки твоей завтра здесь уже не будет. Головешки будут. Понял?
   - Как это? Зачем же так скоро? - Виталий Сидорович умоляюще схватил парня за руку, - дай подумать хотя бы денек!
  Носатый не ответил, побледнел, удивленно посмотрел собеседнику в лицо и медленно осел на раздавленные солдатским ботинком дешевые часики азиатского производства.
   - Господи! Что же это с ним? Врача! - испуганно закричал Виталий Сидорович, - сердце, не иначе как сердце, - горестно сказал он крутым мальчикам, вбежавшим на его крик, и трясущимися руками достал из кармана таблетки, - телефон-то есть у вас? Скорую надо. Такой молодой... Ах неприятность какая!... Нервы... Не жалеет себя молодежь.
   Палач проводил взглядом подвывающую сиреной машину с красным крестом и непонятной надписью "росно", печально вздохнул и философски заключил: - Жизнь такая. Внимательно оглядев быстро таявшую толпу любопытных, он вернулся в палатку, подмел и выбросил в урну раздавленные часы. До шести оставалось более часа. Виталий Сидорович сел за прилавок и закрыл глаза. Надо было успокоится после случайной работы. Он еще раз осмыслил произошедшее, вспомнил наглого носатого шпаненка с надорванной и скверно сросшейся губой и решил, что поступил правильно. Удобной, назначенной ему явкой он рисковать не мог. Не имел права. Реанимировать они будут этого подонка. Ему теперь реанимация, как дохлому котенку порнофильмы. Виталий Сидорович глубоко вздохнул и заставил себя думать о приятном. О просторном красивом доме на берегу теплого моря, который он скоро купит, о мерном убаюкивающем накате прибоя и о молодой заботливой жене в купальнике типа "бикини", лежащей на пляже под ласковым солнцем.
   - Спишь, дарагой?
  Виталий Сидорович открыл глаза и увидел лицо кавказской национальности с пышными буденовскими усами. Кавказец широко улыбался, обнажив крупные снежно белые зубы.
   - Извини, что потревожил, геноцвали. Хочу часы купить.
   - Часы? Ну да, конечно... Завтра. Приходите завтра. Сегодня нет, растоптали хулиганы. Представьте, ворвались и растоптали. Завтра будут непременно. Разные. Сможете выбрать.
  Кавказец перестал улыбаться и удивленно посмотрел на Виталия Сидоровича.
   - Товара нет? Зачем тогда тут сидишь, голова людям морочишь?
   - Жду. Может привезут.
   - До завтра ждать будешь? - еще сильнее удивился покупатель.
   - Нет, не буду. Сегодня уже не привезут. Завтра приходите.
   - Завтра какие привезут? Мне хорошие надо, дорогие.
   - Будут! - радостно пообещал продавец.
   - Роллекс надо. Семьдесят третьего года. С анкерным ходом.
   - С анкерным? - продавец встал, плотно закрыл дверь палатки и запер ее, оставив ключ в замке. Впервые на новой работе заказчиком был не темный человек. Может все же темный? Нет, грузин. Точно грузин, геноцвали знает, - давайте фотографию, адрес и уходите. Сегодня задерживаться здесь не нужно.
   - Зачем фотография? Я тебе приметы мужика расскажу. Адрес дам. И три дня дам. Больше не дам.
   - К пятнице? - уточнил Виталий Сидорович.
   - К пятнице, - подтвердил заказчик.
   Не любил Виталий Сидорович транзитные заказы. Ох как не любил. А тут, он и не сомневался совершенно, заказ был транзитный. Сильно смущал его промежуточный грузин. Стало быть не пожелал светится настоящий заказчик. Через усатого заказал. А почему? Этот вопрос завис над головой Виталия Сидоровича, как топор. День целый незаметной тенью таскался за заказанным. Депутат городской думы Аксауров Иван Иванович. Час сидел у него в приемной. Приглядывался и думал. Трудный заказ. Но палач - человек подневольный. Раб. На сомнения и колебания у него нет ни права ни времени. Грузин произнес пароль, дал наводку и назначил срок. Пятница - приемный день Аксаурова И.И. Виталий Сидорович все приготовил и записался на прием к слуге народа. Подгадал и в кабинет народного избранника вошел последним. В приемной никого не оставалось. Депутат сидел за большим столом и раскладывал заявления граждан, грудой валявшиеся на нем, в две стопки. Одна была повыше, другая - совсем крохотная.
   - Садитесь и давайте ваше заявление, - не глядя на вошедшего, вежливо предложил слуга народа. Вдруг голова его дернулась, как от удара, и он уставился на посетителя. Глаза его сузились, пальцы разжались, и бумажонка, порхая, опустилась на ковер. И тут Виталия Сидоровича ожгла ясность. Вопроса не стало, он обухом опустился ему на темя. Палач, однако, на ногах устоял, взмок только, шаткими ногами добрался до стола и вытянулся перед намеченной жертвой. "Идиот, - вихрем носилось в голове, - как раньше-то не углядел? Ведь видно же, что не наш". За столом перед Виталием Сидоровичем сидел темный человек.
   - Фамилия? - тихо спросил он.
   - Воронец Виталий Сидорович. Работаю на вас с седьмого февраля сего года, - отрапортовал палач.
   - Да ты садись, садись. Как вы говорите? В ногах правды нет. А она нужна.
  Виталий Сидорович благодарно опустился на стул для посетителей и положил потные руки на стол, чтобы было видно, что ничего худого он не замышляет.
   - Убери руки, - брезгливо поморщился народный избранник, - сам пришел или прислали?
   - Грузин. Пароль знал.
   - Вот как? - слуга народа поднял упавшее заявление и задумался. Палач молчал, стараясь дышать беззвучно. Темный человек пожевал губами, вгляделся в мокрое лицо посетителя, нажал какую-то кнопку, отчего прекратилось тихое жужжание, сказал:
   - Грузина найдешь, проследишь и подробно все доложишь по телефону, - депутат показал Виталию Сидоровичу номер, - запомнил? Новый пароль тебе скажут. Можешь идти.
   Понимал Виталий Сидорович, отлично понимал, что был на самом краю смертной бездны. Там в кабинете народного избранника чувствовал гнилое дыхание безносой. Стоило этому черному мужику с глазами амбразурами шевельнуть пальцем и хоронили бы заслуженного пенсионера скоропостижно скончавшегося в кабинете депутата, к которому он зачем-то пришел на прием. Но не шевельнул. Разрешил жить человеку собиравшемуся его убить. Непредсказуемо поведение могущественных пришельцев. Виталий Сидорович и не пытался вникать в их помыслы и деяния. Пути Господа неисповедимы, а они были богами для палача. Вершителями людских судеб. Приостановился Виталий Сидорович около магазина. Очень хотелось купить бутылку водки, но искушение преодолел. Не дозволено. Строго предупредили при найме. Да и недосуг. Грузина велено прояснить.
   Найти человека в многомиллионном мегаполисе, не зная его имени и адреса, невозможно, и никаким чудом Виталий Сидорович не смог бы выполнить строгое приказание, если бы в субботних газетках появилось извещение о внезапной смерти депутата городской думы от сердечной хвори. Но извещения не было, и усатый кавказец высветился в воскресный день сам. Рыночная палатка оказалась заперта, а на замочке висела картонка с надписью: "болен". Озадаченный кавказец поозирался, покрутил ус, громко произнес какое-то гортанное слово и направился к станции метро, не замечая сгорбленного бородатого старичка, который, опираясь на инвалидную палку, захромал за ним.
   В этот же воскресный день, близко к полуночи, Виталий Сидорович из телефонной кабинки в двух кварталах от дома позвонил по номеру показанному депутатом. Трубку сняли после пятого гудка.
   - Слушаю.
  Палач потерянно молчал, услыхав низкий женский голос приятного бархатного тембра.
   - Воронец говорит, - преодолев нерешительность бухнул он в трубку.
   - Слушаю вас, Воронец, - повторил бархатный голос.
   - Извините. Вероятно я ошибся.
  Трубка молчала, но гудков не было. Виталий Сидорович вытер ладонью вспотевший лоб и сказал:
   - Его зовут Зураб Саакадзе. Москвич. Живет в Калашниковом переулке в доме три. Владелец ателье дамского платья, которое - на первом этаж. Вы слушаете?
   - Продолжайте, Воронец.
   - В девять сорок семь в ателье зашел мужчина, приехавший на серой машине марки "вольво". Номер интересует?
   - Да, - сказала женщина, и Виталий Сидорович продиктовал номер.
   - Мужчина находился в ателье семь минут. Выйдя, сел в машину, отъехал на сто пятьдесят метров и восемнадцать минут наблюдал за входом. Потом уехал в сторону центра. В ателье заходили разные дамы, числом одиннадцать. Некоторые выходили с коробками. Одна из дам на час задержалась в ателье после его закрытия.
  Завершив доклад, Виталий Сидорович плотно прижал к уху трубку и напряженно ждал.
   - Идите домой Воронец. В следующий раз звоните из дома, - сказала женщина и палач успокоился. Значит ничего не напутал и попал куда надо. Все-то они знают.
   Виталий Сидорович смывал с лица грим в ванной комнате, когда услыхал звонок. С наполовину содранной бородкой бросился к телефону.
   - Воронец? - спросил бархатный голос.
   - Слушаю вас.
   - Вы голос мой запомнили? Узнаете?
   - Узнаю, обязательно узнаю.
   - Впредь инструктировать вас буду я. По телефону.
   - Понял.
   - Только я, - повторила женщина.
   - И какие будут указания? - спросил палач, отдирая бородку.
   - Быть с двенадцати до часа у телефона. Каждый день. На явку не ходить, инициативу не проявлять. Отдыхайте.
   - А грузина...
   - Забудьте о нем.
   - Слушаюсь, - преданно сказал палач гудящей трубке.
  
   Юдимь сбросила на пол тяжелый халат и долго рассматривала себя в зеркалах трюмо, потом, не надевая халата, прошла в спальню и присела на кровать у ног мужа.
   - Тебя хочет убить Четвертый, - сказала она и зевнула.
   - Ложись, поздно уже.
   - В твою кровать?
   - Здесь так принято.
   - Нет. Пойду к себе.
   - Хочешь, чтобы я пришел к тебе? - Аксакур привстал и нежно погладил плечо жены.
   - Оставь. Хочу спать. Худо мне здесь, - она еще раз зевнула, облизала сухие губы и встала, - а техника придется нейтрализовать... Или отправишь его домой?
   - Нет, накладно. Горючего в обрез.
   - Дорого, - согласилась с руководителем десанта консультант по этическим проблемам контактов.
   - Завтра на официальный прием пригласи Зарину.
   - Конечно, Акопыч, - обнаженная Юдимь огладила бедра и покинула спальню супруга.
  
   Трудна и хлопотна светская жизнь слуг народа. Но и рентабельна. С лихвой окупает она и камерный оркестрик, и услужливых официантов, и пристойный фуршетный стол с осетровым шашлычком, икоркой, винным обилием и деликатесной японской рыбой фугу. Да-да, не с традиционной российской семужкой или севрюжкой, а именно с фугу. Банкетные гости, впрочем, были наслышаны, что одна из сотни этих изумительного вкуса рыбешек смертельно ядовита. И этот мрачный слушок впечатлял. Фугу не ели. Водку закусывали солеными рыжиками, в которых, даже и в червивеньких, яду никак быть не могло. Хозяин банкета был молчалив и, в соответствии со статусом, озабочен горькими нуждами электората. Его кажущуюся надменность, однако, полностью искупала милая любезность и привлекательность обаятельной хозяйки. Ее гостеприимное радушие покоряло гостей всех рангов. А рангов было три. Соратники Ивана Ивановича, думцы. Столичная чиновная сволочь. И самый важный ранг. Российские деловые люди, бизнесмены, с женами и полюбовницами. Крутые мужики пришли к народному радетелю не для забавы и фуршетных яств, а вершить свои дела и делишки. Неуемная корысть, тусклый блеск золотого тельца погнал их в просторный загородный особняк избранника. Один из них, сутулый с ранней лысиной, оставил свою даму на попечение хозяйки и подошел к хозяину.
   - Иван Иванович, есть разговор.
   - Со мной? - депутат неодобрительно посмотрел на гостя.
   - В культурном министерстве кислород перекрыли.
   - В министерстве культуры народ образованный и покладистый. Удивляешь меня, Савелий. Пожадничал?
   - Зачем. Порядки знаю, отстегнул сколько положено.
   - Знаешь сколько положено? Ну пройдем в кабинет.
  Поднимаясь по лестнице на второй этаж, хозяин сделал неприметный знак жене, и та понимающе кивнула. В кабинете гость вальяжно раскинулся на диване, а хозяин остался стоять у большого, во всю стену, стеллажа с книгами.
   - Говори, чем тебя министерство не уважило?
   - Кинотеатры не дают в аренду.
   - Кинотеатры не могут. Не положено.
   - Это я знаю, - отмахнулся гость, - кинозалы не прошу. Пусть крутят свою порнуху. Мне вестибюли нужны. И то не целиком, а чуть поболе половины.
   - Зачем?
   - Под магазины. Мебель скандинавская. Большую партию купил.
   - Скандинавская? Почему не наша?
   - Шведы делают из опилок и пластика. Втрое дешевле, а выглядит лучше.
   - Большая партия?
   - Семь лимонов. Пять вестибюлей прошу в Тушино.
  Избранник пожевал губами, сощурил глаза и присел рядом с гостем на диван.
   - Пять процентов.
  Гость глянул на хозяина и вынул калькулятор. Хозяин его не торопил. Достал серебряную коробочку, вынул из нее таблетку, проглотил и прикрыл глаза.
   - Согласен, - вздохнул гость и сунул калькулятор в карман.
   - Счет мой помнишь? Завтра переведешь.
   - Как это? - возмутился гость, - пусть вначале аренду оформят, а потом...
   - Утром деньги, вечером стулья, - весело улыбнулся хозяин, - оформят. Все. Обсуждению не подлежит. Ступай.
   - Суровый ты мужик, Иван Иванович, - тихо сказал сутулый, выходя из кабинета.
  Не вставая с дивана, депутат нажал кнопку на рабочем столе, и через минуту в кабинет вошла Зарина.
   - Юдимь приказала мне прийти на этот шабаш. Зачем я тебе?
   - Четвертый хочет меня убить и стать руководителем десанта. Ты знала об этом?
   - Нет.
   - Верю. Ты забыла зачем ты мне нужна? Ты не могла этого забыть.
   - Смогла. Когда Юдимь заняла мое место на твоем ложе, смогла. Это оказалось много легче, чем я предполагала.
   - Ты забыла о своем обещании, о генетическом тесте и о времени, которое нам отпущено? Забыла, что мы внесены в "книгу предков"? Такая забывчивость строго карается Советом Мудрейших. Об этом ты тоже забыла? Иди в мою спальню, разденься и жди меня. Ты родишь мне сына, как предписано.
   - Много лет назад я родила тебе сына...
   - Не смей напоминать мне об этом! Не смей огорчать. Иди, Зарина, иди. Можешь испить из "кубка желания" Там осталась пара глотков. Я не нуждаюсь в стимуляторе.
   - Нет. Пусть тебе рожает Юдимь.
  Аксакур встал, прошелся по топкому ковру кабинета, снова достал коробочку и, чуть помедлив, аккуратно положил ее на стол.
   - Юдимь больна. Надеялся, что здесь под чужой звездой...
  Аксакур замолчал, махнул рукой, быстро достал таблетку и, сморщившись, проглотил ее, - я люблю Юдимь. Не знаю, понимаешь ли ты это.
   - Понимаю.
  Руководитель десанта удивленно взглянул на Зарину.
   - Да, она еще сможет родить, но ребенок рожденный от меня будет уродом. Тяжелым генетическим уродом. Много уродливее любого мутанта Шестой планеты.
   - Генетический прогноз иногда не сбывается.
   - Мы многократно повторяли тест. Ей, как и всем нам, нужна молодая кровь. Кровь этой планеты. Так решил Совет Мудрейших. То что у нас с тобой возникло генное соответствие - почти чудо. Когда много лет назад мы зачали ребенка, - голос Аксакура стал хриплым, - мы поступили опрометчиво. Фаза соответствия еще не наступила...
   - Ты лжешь. Он не был уродом. Они убили его потому, что...
   - Он был уродом, Зарина. Клянусь! Он родился уродом и не имел права жить. Не плачь, девочка, не надо. Иди в спальню, выпей напиток желания и жди меня. Теперь ты родишь...
   - Слушай, Аксакур, - в голосе Зарины были отчаяние и ярость, - я не рожу тебе сына. Нет! Мудрейшим нужна кровь этой планеты? Они хотят жить чужой кровью? Как клопы? Нет! - почти закричала она, - я не боюсь их кары. Я не вернусь к ним. Я останусь здесь. Ты понял меня, Аксакур?
  Руководитель десанта шатнулся, но устоял на ногах и медленно достал стикс. Зарина шагнула к нему, и они секунду смотрели друг другу в глаза.
   - Нет, ты не убьешь меня Аксакур. Не сможешь. И не потому, что вместе со мной умрут Юдимь, которая стоит за дверью, и половина твоих гостей. Ты не убьешь меня потому, что ты не клоп. Ты обманул Мудрейших. Ты не хочешь оплатить их бессмертие жизнями людей этой планеты. И никогда больше... Ты слышишь, никогда!... - голос Зарины стал страшен. Она подняла руку и с вытянутых пальцев заструились, прожигая потолок кабинета, голубые змейки, - иначе не четвертый, а я тебя убью, - она повернулась к руководителю десанта спиной и вышла из кабинета. Аксакур удивленно посмотрел на стикс, брезгливо бросил его на пол и проследил взглядом глубокие черные борозды на потолке и стене.
   В банкетном зале царило лихое хмельное буйство. Камерный оркестр, надрывая струны, наяривал что-то разухабистое и удалое. Изрядно поднабравшиеся гости всех рангов расслабились и ликовали. Взмокшие от усердия официанты с подносами лавировали между танцующими парами. Зарина остановила одного из них.
   - Лед, пожалуйста!
   - Как? - растерялся взмыленный парень.
   - Лед. Замороженную воду.
   - Мороженное! - догадался официант, - мигом. Какое изволите? Крем-брюле? Ассорти? Пломбир?
   - Лед. Принеси мне лед. Не сладкую замороженную воду. Ты умеешь меня понять? - тихо спросила Зарина. Но шепот почему-то услышали все. Веселье прекратилось. Оркестр умолк. Гости народного избранника растерянно уставились на хрупкую темноволосую девушку с пылающими глазами и измученным лицом. Хозяйка дома перестала улыбаться, сморщилась и, прижав руку к груди, быстро подошла к ней.
   - Где Аксакур? Он жив?
   - Он жив. У меня болят пальцы, Юдимь.
  Хозяйка метнулась к столу, схватила бутылку и вылила шипяшую пузырящуюся воду на руку Зарины. Легкое облачко пара поднялось над рукой.
   - Ну? - хозяйка тронула багровые чуть припухшие пальцы.
   - Спасибо, - Зарина посмотрела на ставшее горестным лицо консультанта по этическим проблемам, - ты скоро умрешь?
   - Да, теперь уже скоро. - Юдимь улыбнулась, весело взмахнула рукой, и все ожило. Опомнившийся оркестр грянул вальс, и зал снова вскипел хмельным весельем.
   - Год?
   - Меньше.
   - Тут есть гематологи.
   - Знаю. Врач мне не нужен. Мне...
   - Знаю. Не хочу слышать об этом, - перебила Зарина хозяйку банкета, - я уйду. Не ищи меня. Что с Четвертым?
   - Он умрет раньше меня. Уходи.
  
  
  Палач.
  
   Виталий Сидорович тоскливо смотрел на большой черный, еще советских времен, аппарат. Телефон молчал. Палач снял трубку, и она исправно загудела. Потом посмотрел на часы. Дежурное время давно закончилось. Заказа не было. Богиня с бархатным голосом его забыла.
   - Велено отдыхать и не дергаться, - пробормотал палач древнему аппарату.
  Можно было выйти и погреться на солнышке под начавшей цвести старой яблоней, можно было пойти на близкий прудик и покормить тамошних, не доеденных алкашами, уток хлебным крошевом, надо бы в овощной и в булочную. Виталий Сидорович еще раз послушал гудок, встряхнул зачем-то тяжелый аппарат и, не раздеваясь, завалился в разобранную кровать. Нельзя палачу без работы. Одолела заслуженного пенсионера бессонница. Да и в коротком сне не стало отдыха. Лица мерещились. Заговаривать пытались с Виталием Сидоровичем. Как бы и упрекали в чем-то. Объяснял он им, длинно и убедительно объяснял, что невиновен совершенно, что только приводил в исполнение, ну как топор в чужих, может и злодейских, руках. Топор-то никак не виноват. Ему что дрова, что головы, что гвозди обухом. Да, он, как топору и положено, твердость стальную проявлял. А как же иначе? Ну не прояви он должную твердость, так и утопили бы за ненадобностью в гнилом болоте. И булькнуть бы не успел. Мертвецы вроде бы и не спорили, кивали понимающе, но глаза отводили, избегали его взгляда. Похудел Виталий Сидорович, исчезла жизнерадостная округлость щек, взгляд стал тревожен, а временами и диковат. Перестал он на тайник за трубой поглядывать и помышлять о домике на берегу теплого моря. Плохо палачу без работы. Ржа ест забытый топор.
   Утром в совсем неурочное время ожил телефон.
   - Воронец? - спросил бархатный голос.
   - Я! Я это, - Виталий Сидорович вытянулся перед черным аппаратом и, впервые за долгие пустые дни, расцвел улыбкой. Женщина минуту молчала, и всю эту томительную минуту палач трепетно ликовал. "Нужен, нужен я еще темным богам, - носилось в голове, - как им без преданного человека? Не самим же..."
   - На семьдесят третьем километре Волоколамского шоссе в кооперативе "Арзамас" найдете коттедж депутата Аксаурова. Четырехэтажный дом темного камня. Найдете?
   - А как же! - радостно удивился Виталий Сидорович, - обязательно найду.
   - Охране покажете паспорт и вас пропустят. Сегодня к семи вечера успеете?
   - В девятнадцать ноль-ноль буду, - заслуженный пенсионер вздернул подбородок и прижал свободную руку к кальсонам.
   Юдимь около часа лежала под ионным душем. Ждала когда появится бодрость и исчезнет ноющая боль в груди, совсем рядом с неровно бьющимся сердцем. Боль отступила, она глубоко вздохнула и прислушалась к себе. Нет, бодрости не было. Но нужно встать одеться и встретить этого землянина. Воронец. Кажется у них есть такая птица. Очень не хотелось надевать тяжелую и тесную одежду аборигенов. Она накинула на себя темную невесомую мантию и спустилась в нижний просторный холл. Завербованный землянин ждал ее, стоя рядом с большим, во всю стену диваном. "Открыт. Защитного биополя нет. Совершенно прозрачен. Предан, - сразу увидела Юдимь, - предан из корысти. Возможно не только жадность тому причина. Преклоняется перед силой. Перед нашей силой. Да, пожалуй, именно так".
   - Садитесь Воронец. Хотим вам поручить не обычную задачу. Постарайтесь осознать ее сложность.
   - Постою.
   - Нет, - строго сказала Юдимь, - мы будем беседовать сидя.
  Она села, подождала пока собеседник осторожно опустится на краешек дивана и продолжала:
   - Когда вы вошли в кабинет Аксаурова, он сразу понял цель вашего визита. Только очень быстрое раскаяние спасло вас от гибели. На самом краю жизненного пути были вы в тот момент. Иван Иванович сохранил вам жизнь, рассчитывая на вашу солидарность с нашей миссией.
   - Понимаю, - сказал палач. Прижал руку к сердцу и несколько раз кивнул, - готов выполнить любую...
   - Нет, не готовы. Пока нет, Виталий Сидорович.
  Палач удивленно взглянул на темнокожую богиню и тут же хотел поведать ей о своем богатом опыте, но она предостерегающе подняла ладонь. Юдимь трудно встала, подошла к переговорному устройству, набрала код, и на мониторе высветилось лицо стажера. Рустик Акы Бей был предупрежден и ждал вызова.
   - Можешь забрать его. Я удовлетворена беседой. Отвезешь его на третий полигон и научишь пользоваться стиксом.
   - Дать ему оружие в руки или...
   - Расскажешь, покажешь и дашь с одним зарядом. Пусть попробует.
   - С дальним визиром?
   - Нет. Он будет работать без визира. Установи цель метрах в сорока. Все, Рустик. Он тебя ждет здесь. - Юдимь выключила переговорник и пристально посмотрела на Виталия Сидоровича. Тот встал вытянулся и "ел глазами" богиню. Юдимь не стала усаживать собеседника, а сама опустилась в кресло.
   - Для того, чтобы выполнить наше поручение, вам, Виталий Сидорович, необходимо, - она помолчала, подыскивая слово, - освоить не привычный вид оружия. Человек, лицо которого вы видели на экране, отвезет вас на испытательный полигон и проинструктирует.
  Палач посмотрел на прикрывшую глаза богиню, и вдруг его одолела тоскливая настороженность.
   - Какое оружие? Зачем?
   - Вы правильно испугались, Виталий Сидорович. Человек, которого вам предстоит нейтрализовать, не землянин. Он из нашей миссии.
   - Своего? Вы хотите...
   - Он предатель. Вы понимаете это?
   - Понимаю. Это я привык понимать. Думал, что у вас так не бывает.
   - Случилось. Приближаться к нему нельзя. Он так же, как Иван Иванович непременно изобличит вас, поэтому вам придется действовать на расстоянии. Для этого и нужен излучатель смертельного луча. На полигоне вам объяснят и покажут его действие. Еще есть вопросы?
   - Как я его найду?
   - Вам покажут. Срок исполнения работы я не оговариваю. Надеюсь дней за десять вы ее выполните. Работа связана с риском. После ее завершения получите десятикратную плату. Все. Ждите, Воронец. За вами придет человек, которого вы видели на экране.
  Юдимь встала и, пошатываясь, побрела к лифту, чтобы подняться к себе и лечь.
   Виталия Сидоровича вели по подземному бетонному лабиринту часто перекрытому стальными дверями. У каждой сидел быкообразный качек с белыми равнодушными глазами. "Строго у них тут. Порядок, - одобрил палач, - старое бомбоубежище приспособили." Щекастые красномордые ребята, из местных, внимательно выслушивали пароль, который произносил темнолицый инструктор, крутили штурвал запора, открывали тяжеленную дверь, пропускали. Дверей примерно через десять вышли на позицию. "Это уж они сами, - решил Виталий Сидорович, - но добротно. С пониманием". Ярко освещенный большой зал. Три беломраморные, как в метро, стены. Небесного цвета сияющий потолок. Четвертой стены не было. Вместо нее зияла пустота. Угольно-черная бескрайняя бездна. Виталий Сидорович прищурился, пытаясь в нее проникнуть взглядом, но совершенно ничего не разглядел. "Ловко, - подумал он, но изумился не очень, - боги!".
   - Дайте левую руку, - приказал сопровождающий инструктор. Палач безропотно протянул ему руку. Темнолицый моментально защелкнул на ней плотный блестящий браслет, и в верхнем уголке пустой стены высветился зеленый кружок с мелькающими на нем цветными значками. Инструктор взглянул на него и похвалил:
   - Молодец. Пока молодец. Биодатчик показывает ваше душевное и физическое состояние. Привыкайте к нему. Он останется на запястье до выполнения задания. Потом сниму. Не мешает?
   - Пустяк. Стерплю.
   - Вот и хорошо.
  Инструктор подошел к маленькому столику на одной тонкой ножке, стоящему справа от пустой стены, и что-то на нем пошевелил. Пространство за стеной ожило и заполнилось. Метрах в ста от Виталия Сидоровича вдруг зажглись фонари и стала видна вечерняя суетливая улица. Светились окна высоких красивых домов, на тротуаре теснились прохожие граждане, по проезжей части нервно сновал пестрый транспорт.
   - Тверская, - узнал Виталий Сидорович.
   - Верно, - согласился инструктор, что-то повернул на столике, и комнату заполнил городской шум. Улица придвинулась совсем близко. Прямо перед палачом остановилось желтое такси. Из нее вышли две шикарных дамы, молодая и постарше, и быстро пошли прямо на него.
   - Мы опаздываем, - сказала пожилая и прошла сквозь Виталия Сидоровича, - они начнут без нас, - услыхал он задыхающийся астматический шепот уже за спиной.
   - Не начнут, - успокаивала спутницу молодая, - Ковров сдохнет от голода, но будет ждать.
   - Да куда ж тебя несет нелегкая?! - услыхал Виталий Сидорович громкий крик, и прямо перед начавшей движение желтой Волгой выскочил на дорогу шальной парень с длинными женскими волосами. Таксист взвыл клаксоном и завизжал тормозами. "Размажет. Размажет по асфальту кретина", - подумал палач, и сейчас же кружок со значками из спокойно-зеленого превратился в тревожно-оранжевый. Длинноволосый скверно выругался, отскочил на тротуар и погрозил таксисту кулаком.
   - Спокойно Воронец. Еще один такой срыв и я сниму вас с задания, - тихо сказал инструктор.
  Виталий Сидорович вытер ладонью пот с лица и устыдился.
   - Простите великодушно. Первый раз. Не освоился, - промямлил он.
   - Первый раз? - насторожился темнолицый.
  Палач промолчал, глубоко вздохнул и кружок засветился зеленым. Потом Виталий Сидорович каменно смотрел как длинный черный лимузин с омерзительным скрежетом и воем врезался в старенький жигуленок, как из его расплющенного в лепешку салона вытаскивали труп, как жутко кричала дама, неведомо как оказавшаяся под колесами лимузина. Кружок оставался нежно-зеленым. Вдруг все замерло, вздрогнуло и Тверская исчезла.
   - Вы заметили человека подходившего к разбитой машине, чтобы разглядеть ее номерной знак? - спросил инструктор.
   - Да.
   - Узнаете его?
   - Узнаю. Непременно узнаю.
   - Отлично.
  Смуглолицый подошел к белой стене рядом со столиком и положил на нее правую руку с растопыренными пальцами. Большая мраморная плита качнулась и беззвучно ушла в сторону, открыв глубокую нишу заполненную странными блестящими предметами. "Оружие, - догадался Виталий Сидорович, - их оружие. Оружие богов". Инструктор снова прижал пятерню к стене, и ниша закрылась.
   - Вот ваше оружие, - инструктор показал палачу толстенький карандашик, - портативный плазменный излучатель. Я покажу его работу.
  Он снова шевельнул рычажки пульта, и вместо черной стены стал виден глубокий серого бетона тупик.
   - Смотрите внимательно, Воронец. Повторить не смогу. Дорогая забава.
  У торцевой стены тупика вдруг из пола вынырнул толстый желтый приземистый гриб. Инструктор поднял руку с оружием. Между карандашом и грибом сверкнул на мгновенье яркий белый лучик. Гриб сделался раскалено-багровым и почти бесшумно лопнул. Взорвался.
   - Цель-то из чего сделана? - решил проявить любопытство Виталий Сидорович.
   - Цемент, вероятно, - скучно ответил инструктор, - теперь вы, - он передал теплый карандашик палачу.
  Зубчатые все еще багровые остатки гриба провалились вниз, и на этом же месте возник свеженький теперь почему-то розовый грибок. Карандаш уютно разместился в ладони.
   - Указательный палец прижмите к стволу. Правильно. Сверху кнопку видите? Положите на нее большой палец. Да, именно так. Если кнопку утопите, оружие выстрелит. Ясно?
   - Ясно, - ответил чуть побледневший палач и посмотрел на кружок. Тот остался зеленым.
   - Ждать не нужно. Стреляйте!
  Виталий Сидорович вытянул руку, прицелился и был готов нажать кнопку, но не успел. Грибок унырнул в пол. Палач растерянно посмотрел на инструктора.
   - У вас было три секунды. Теперь будет одна. Опустите руку и ждите.
  На этот раз гриб оказался зеленым. Палач успел. Грибок разлетелся раскаленными клочьями, и инструктор похвалил:
   - Молодец Воронец. Теперь положите оружие в карман. В нем остался один заряд. Хотите еще раз взглянуть на объект?
   - Не нужно. Я запомнил.
   - Его зовут Петр Петрович Киселев. Найдете?
   - Так точно, - отрапортовал палач, - обязательно найду.
  Когда они вышли из подземного лабиринта и Виталий Сидорович остался один под нежно-голубым весенним небом, он нащупал в кармане теплый карандашик, охватил его пальцами и отчего-то вздрогнул. "В десятикратном размере" - вспомнил он, и ему опять остро захотелось купить бутылку водки.
  
   Генка заневоленным барсом метался по квартире и неустанно набирал телефонный номер Зарины.
   - Пропала космическая телка, - вслух прошептал он, слушая длинные гудки и тут же ужаснулся сказанному. Он все время помнил, как во время последней встречи, когда опять затеялся зряшний разговор о будущем землян, Зарина вдруг схватила его горячими ладонями за щеки, притянула к себе и поцеловала в лоб. Генка тогда дико смутился, а она громко засмеялась потом задумалась, и он увидел слезы в ее глазах. Ночью, когда отец заливисто, на всю квартиру захрапел, Генка встал и, не зажигая света, на ощупь набрал ее телефон. Она сразу, будто ждала звонка, сняла трубку и радостно спросила:
   - Ты почему не спишь? - и после паузы пригласила, - приходи ко мне утром.
   - Я тебя люблю, - вдруг совершенно неожиданно для себя прошептал Генка и положил трубку. Отец перестал храпеть, заворочался, заскрипел пружинами. Генка бесшумно пробрался в постель, накрылся с головой одеялом и стал думать о жизни.
   Утром Зарины дома не было. Генка полчаса стоял под дверью, нажимая иногда кнопку звонка, потом вышел в садик перед подъездом, сел на узенькую скамейку и ждал ее до вечера. До золотого лунного разлива. До зябкой нервной дрожи. Зарина так и не пришла.
  
   Четвертый вальяжно раскинулся в кресле и вполуха слушал невнятицу стажера. "Подвирает, подвирает щенок. Люто боится Серого Кардика".
   - Видишь ли, - лепетал Рустик Акы Бей, - я, вероятно, родственник Каракурта. Сын его двоюродного брата.
   - Племянник всемогущего Координатора? - притворно удивился Четвертый.
   - Да-да, возможно, что именно племянник, - обрадовался стажер, - моя мать была очень популярна. У нее было несколько секс партнеров, и она гастролировала с ними по всей планете. Несколько раз труппу приглашали во дворец Владыки. После одного из приглашений она и забеременела. Партнеры, как и она, были мутанты. От них она зачать не могла, поэтому...
   - Все, шестипалый! Хватит нести вздор. Я теряю время. Ты думаешь, что вдалеке от исправительных служб моего ведомства ты можешь остаться безнаказанным. Вредная иллюзия. Ты, белый мутант, клялся мне в преданности. Так где она, твоя верность клятве? Что тебе повелела Юдимь? Кого ты таскал на стрелковый полигон? Отвечать!
  Четвертый почернел от ярости, трясущимися руками вынул из небольшого чемоданчика прибор с коротким раструбом и направил раструб на стажера.
   - Говори, сын блудницы! Ну!
  Но говорить стажер не мог. Вылезающими из орбит глазами он смотрел на прибор с блестящими штурвальчиками регулировок, крупно трясся всем телом и быстро темнел штанами. В комнате возник и густел тошный запах мочи.
   - Ясно. Коллега знаком с действием биополя. Где же тебя потрошили? На твоей Шестой или уже в нашем ведомстве? И по какому, хотел бы я знать, поводу? Собираешься свалиться в длинный обморок? - Четвертый с омерзением принюхался, оскалил редкие зубы и посмотрел на часы, - на такую роскошь как обморок у нас с тобой нет времени.
  Он вынул из чемоданчика инъектор, подошел к стажеру и прямо через рубашку сделал ему инъекцию в трясущееся предплечье.
   - Ну а теперь отвечай. Зачем ты был нужен Юдимь?
   - Сво-о-о-лочь! Гнусная ско-о-о-тина! - выдохнул Рустик Акы Бей и попытался встать со стула.
   - Сидеть! - заорал Четвертый, нацелил раструб прибора в голову стажера, щелкнул тумблером, чуть повернул блестящий штурвальчик и Рустик, широко раскрыв рот, захлебнулся бешенным криком. Глазки у Четвертого сузились и заблестели, а на губах появилась пена. Он еще повернул штурвальчик и стажер сложился пополам, поджав ноги к животу, и свалился на пол. Четвертый выключил излучатель биополя.
   - Будем отвечать, коллега или увеличим мощность?
   - Бу-у-дем отвечать, - промычал Рустик Акы Бей, привстал на четвереньки, уперся ногами в стену и прыгнул на своего мучителя. Хиловатый и тощий мутант Шестой планеты был опытен и страшен в драке. Глубоко въевшийся в душу ужас перед казематами Серого Кардика исчез. То ли от запредельных истязаний, то ли от ненависти к мучителю. Стажер, долго и старательно учившийся в разведшколе помнил все болевые точки человека. Минуты не прошло, а старший техник десанта тонко, по поросячьи верещал распластанный на полу. Рустик оттянул трясущийся подбородок и приготовился рубить смертельным ударом горло противника. Уже и ладонь закаменела, и вторая ладонь накрыла визжащий рот, но вдруг он глубоко со всхлипом вздохнул, отпустил старшего техника и встал.
   - Свободен, коллега. Бог тебе судья, а не я. Ступай прочь, а аппаратик оставь. Конфискую. Уходи и моли Всевышнего, чтобы он позволил тебе вернуться домой.
  Четвертый застонал, поднялся, по собачьи встряхнулся и вышел.
   - Штаны смени, - прохрипел он из-за двери.
   - Сменю, - уже успокоившись, грустно сказал стажер.
  
   Для чего Петр Петрович Киселев зашел в старую пятиэтажную хрущебу на северо-западе города палач не знал. Неисповедимы помыслы и пути богов. Но место было удобное. Большой пустырь заваленный строительным мусором и непролазная грязь. Такая, что Петр Петрович был вынужден оставить свою новенькую "Вольву" в квартале от дома. Стало быть возвращаться к ней будет пешим. "Здесь", - решил Виталий Сидорович, расплатился и отпустил частника, с которым день почти мотался за иномаркой объекта. Место выбрал на пустыре, спрятавшись за деревянным сооружением непонятного назначения рядом с грудой мусора. Ждал менее часа. Объект резво выскочил из подъезда и, размахивая руками пошел к своей машине. Палач приладил карандашик в ладони, нащупал большим пальцем кнопку и приготовился выхватить оружие из кармана. Но тут, уже почти дойдя до намеченного палачом места, объект вдруг остановился и посмотрел на него, на Виталия Сидоровича. Увидеть его было трудно. Только глаза и были видны в щели между грязными досками, однако углядел Петр Петрович своего убийцу. А углядев, нисколько не испугался, злобно оскалился, вытянул вперед руки с растопыренными пальцами и быстро пошел, почти побежал, к нему. "Раньше, раньше надо было, а теперь опоздал", - мелькнула в голове обреченная мысль, Виталий Сидорович вынул руку из кармана с оружием, вышел из-за укрытия и, как кролик в пасть удава, шагнул к объекту.
   - Вот ты кто! Вот зачем Юдимь щенка своего...
  Бог был страшен в гневе. На черном лице - пена у губ. "Все, - твердо решил палач, - пропал", и еще раз шагнул к свирепому богу.
   - Пропал, - радостно подтвердил бог, угадав его мысль, но вдруг замер и разлетелся в стороны кровавыми клочьями. А Виталий Сидорович рухнул в грязь, угодив лицом в вонючую лужу.
   - Теперь вам надо на край света, - услыхал он женский шепот. Трясущейся рукой палач уперся в жирную грязь и попытался встать. Худенькая длинноволосая девчонка помогла ему.
   - Это вы утащили мальца в подворотню, - вспомнил он.
   - Вы грязный платный убойщик, - звонко сказала девчонка, и сильно ткнула его пальцем в грудь, отчего он чуть не свалился снова, - но теперь этому конец. Вы никому более не причините зла. Вы уедете, и они не найдут вас. Вы убивали своих. На вас кровь и грязь. Уходите! У вас есть деньги на дорогу?
  Палач быстро приходил в себя.
   - Это верно. Своих за деньги, - согласился он, - а вы сейчас?
   - Нет. Он чужой. Это был человек Серого Кардика.
   - Чей?
   - Уходите быстрей. Сюда идет человек, - прошептала его спасительница и скрылась за развалинами сарая.
  "Неисповедимы. Неисповедимы их помыслы и дела, - снова подумал Виталий Сидорович, - а девчонка добрая. Даром что богиня". Он вытер платком лицо и, не торопясь, побрел домой.
  
   Всевышний не позволил. В квартале от дома, где по легенде жил стажер десанта на третью планету Желтой Звезды Рустик Акы Бей, старший техник того же десанта был разорван в клочья. Быстро прибывшая милицейская группа оцепила ленточками изрядный кусок тротуара и неприкаянно бродила по нему, пытаясь прояснить хотя бы способ убийства. Солидная милицейская дама в чине сержанта фотографировала разбросанные части трупа, новенькую заляпанную кровью иномарку и беззубого бомжа с батоном в дырявом пакете.
   - Гранатой что ли? - рыжий сутулый старшина уставился на оторванную ногу в модном щегольском ботинке.
   - А осколки где? - проворчал лейтенант, разглядывая окровавленный паспорт, - Киселев Петр Петрович. Есть документ на тачку. Тачка почти новая. Богатенький значит был Буратино. Как же его замочили, богатенького?
   - Рискованно по нонешним временам богатеть, - мудро заключил старшина.
   - Молоньей его, богатенького. Господа прогневил, - сказал бомж и оторвал деснами кончик батона.
   - Молнией? - удивился лейтенант и посмотрел на чистое лазурное небо.
   - Молоньей. Белой молоньей. Видел, как вдарила в печень, - подтвердил единственный свидетель.
   - Висяк, - обречено сказал лейтенант, - еще один.
  
   Виталий Сидорович в скором литерном поезде "Москва - Сочи" ехал покупать дом. "Теперь хватит. Теперь непременно хватит", - билась в голове радостная мысль. На тельняшку с левой, близкой к сердцу, стороны он пришил тайный карман куда и засунул толстую пачку зеленых купюр. Теперь он изредка поглаживал проверял заметную и через пиджак выпуклость. Вместе с ним в купе ехало двое. Тощенькая совсем молодая девчонка с синими кольцами вокруг глаз и упитанный мужичок годков под пятьдесят. То ли отец девицы, то ли еще кто, не понял Виталий Сидорович. Попутчики уютно расположились на нижних полках, сразу достали традиционную курицу, выставили на столик большую бутылку красного вина и пригласили к столу Виталия Сидоровича, который хотя и не проголодался, но решил соответствовать. Достал из рюкзачка каменную палку сервелата, пупырчатые тепличные огурцы и бутылку хорошей кристалловской водки.
   - Ну ты, папаша, молоток, - обрадовался водке мужик, - из флотских будешь?
   - Это почему же решил?
   - Тельняшка и комплекция подходящая.
   - Угадал, - подумав, согласился Виталий Сидорович, - старшина второй статьи. В балтийской эскадре служил.
   - Оно и видно. В загранку ходил?
   - Бывал.
   - Давай за тех кто в море, - предложил тост мужичок, отвинтил колпачок с бутылки и разлил водку по стаканам. "Нет, не отец" - решил проницательный Виталий Сидорович.
   - Романтическая у вас профессия, - мечтательно сказала девица, нарезая огурцы на куске газеты.
   Ночью, лежа на верхней полке, Виталий Сидорович пиджак не снял и рукой прижимал деньги к сердцу. Спать опасался, дремал в полглаза. Под утро все же уснул и пригрезились ему море и длинный пляж. Ласковые зеленые волны накатывали на него и с шипеньем исчезали в желтом песке. Златокудрая Афродита вышла из пенного прибоя, постепенно обнажаясь, и протянула ему беломраморные руки. А он, Виталий Сидорович, смотрел на гордое лицо богини и не смел опустить взгляд. Улыбаясь, она взяла его руку и прижала его ладонь к каменной груди с острым, как гвоздь соском.
   - Смелее! - поощрила Афродита Виталия Сидоровича, и он почувствовал ее холодные руки у бешено бьющегося сердца.
   - Не тяни! Станция скоро, - сказала богиня страстным мужским голосом.
  "Долго в море без мужика была", - оправдал богиню Виталий Сидорович и попытался снять штаны, но подлый ремень почему-то не расстегивался.
   - Сейчас я. Сей момент управлюсь, - пролепетал влюбленный палач, изо всех сил дернул ремень и проснулся. Поезд стоял. В раздернутые шторки окна вливался серенький денек. Увидав вместо Афродиты лицо стрелкового инструктора, Виталий Сидорович нервно зевнул и замотал тяжелой после вчерашнего головой.
   - Очнулся, Воронец. Проглотите вот это. Без воды сможете?
  Виталий Сидорович послушно проглотил таблетку поданную инструктором, и заглянул вниз. Вчерашние собутыльники тихо сидели рядом на нижней полке. Дверь купе была плотно закрыта. Таблетка подействовала мгновенно. Голова прояснилась. Мысли сделались легкими и прозрачными. И от этого Виталию Сидоровичу стало совсем скверно. "Господи! Как же я мог? Кого?!!!"
   - Что будем с этими делать? - инструктор брезгливо ткнул пальцем в попутчиков. Те вздрогнули и еще ниже опустили головы, пряча лица от Виталия Сидоровича, - они ведь вас, Воронец, ограбили. Дочиста. Копейки не оставили. Тут только палач вспомнил про карман и судорожно полез под пиджак. Тайного кармана не было. На его месте в тельняшке оказалась большая, в ладонь, дыра.
   - Да вы не волнуйтесь, Воронец. Деньги я изъял. Я вам их в любом случае верну. Решайте как поступить с ворами. Два варианта. Или прогнать к чертям или, допустим, пищевое отравление со смертельным исходом. Выбирайте. Я бы предпочел отравление.
   - Какое еще отравление? - вскинулся мужик, - зови проводника.
   - Сиди, кретин, молча, - скучно сказал инструктор, - не мешай человеку решать вашу судьбу.
  У девчонки вдруг затряслись худенькие плечи, она громко всхлипнула и тонко по щенячьи заскулила.
   - Дяденька морячок, не губи. Он заставил. Не хотела я.
  Поезд дернулся, скрипнул и стал быстро набирать ход.
   - Отпустить, - быстро, чтобы не передумать, сказал палач.
   - Ну что же. Не буду возражать, - согласился инструктор и достал из чемоданчика лежавшего рядом с ним приборчик с раструбом. - Сидеть! - прикрикнул он на поспешно вставших воров-попутчиков. Те безропотно уселись, а инструктор щелкнул тумблером на приборе и направил на обоих раструб. Попутчики, как по команде, прикрыли глаза, побледнели и замерли. На экранчике прибора замелькали значки. Примерно через минуту экран погас.
   - Все, девочки и мальчики, гуляйте, - весело сказал инструктор. Девочка и мальчик открыли глаза и изумленно на него уставились.
   - Закурить ни у кого не найдется? - вдруг спросила дама.
   - Здесь вагон для некурящих, - вежливо улыбнулся инструктор, - вы, вероятно, заблудились и случайно зашли в чужое купе.
   - Да-да, извините, - мужчина виновато огляделся взял попутчицу под руку и они покинули купе, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   - Что вы с ними сделали? - спросил Виталий Сидорович.
   - Вы их отпустили, а я вытер из их памяти пару дней, чтобы не болтали лишнего. Теперь надо решать, что делать с вами, Воронец. Вы сильно провинились, коллега. С нами не расстаются, не прощаясь, да еще и прихватив на память плазменный излучатель. Кстати, зачем он вам? Он же пуст, и зарядить вы его не сможете. Странно ведете себя, Воронец, а нам не нужны странные люди.
   - Он не пустой.
  Инструктор внимательно посмотрел на Виталия Сидоровича и долго молчал.
   - Покажите.
  Палач залез в рюкзак, порылся в нем и достал карандашик. На стволе оружия багровела маленькая точка.
   - Возьмите, - он протянул карандашик инструктору. Тот взял его, что-то повернул, отчего точка погасла, и сунул в нагрудный карман пиджака.
   - Стало быть не вы нейтрализовали Киселева?
   - Не успел.
   - А кто? Вы видели?
   - Не видел, - быстро и очень уверенно ответил палач.
   - Забавно. Весьма и весьма забавно, - инструктор опять пристально посмотрел на Виталия Сидоровича, - а деньги тем не менее взяли.
   - Взял, - подтвердил палач.
   - Забавно, - повторил инструктор, - ну вот что. Наказывать я вас не буду. Не уполномочен. Вашу судьбу решит другой человек. А пока возвращайтесь в свою квартиру и ждите инструкций. И более не вздумайте удирать.
   - Не буду. А как вы меня нашли?
   - Расскажу. Расскажу, чтобы впредь вы были благоразумны. Когда вас завербовали, Воронец, вам присвоили опознавательный знак и внедрили в вас маячок. Крохотный чип, который будет сопровождать вас всю жизнь. Ясно? Все. теперь я вас покину. Завтра вечером позвоню вам домой.
   - Я продал квартиру.
   - Возвращайтесь. Вот ключи. Деньги будут вычтены из гонораров. Отработаете, Воронец. И не грустите. Вы купите домик с садиком у моря, если, конечно, останетесь живы.
  Инструктор оглядел купе, подумал и, не прощаясь, вышел через дверь.
  
   Ночью Юдимь чувствовала себя лучше чем днем. Далеко заполночь Рустик Акы Бей испросил у нее аудиенцию. В загородном особняке депутата городской думы Ивана Ивановича Аксаурова остро пахло летней грозой. "Ионный душ. Озон", - догадался стажер. Юдимь спустилась в нижний холл легкая и улыбчивая. На ней была невесомая мантия родной планеты почти не скрывавшая ее форм. "Хороша. Таких здесь не бывает", - подумал Рустик.
   - Нравлюсь? - Юдимь кокетливо улыбнулась и быстро опустилась в кресло, - что у тебя?
   - Воронец дома. Стикс был у него. В нем остался заряд. Не он убил Четвертого.
  Юдимь почти не удивилась.
   - А кто? Воронец знает?
   - Говорит, что нет.
   - Скрывает? Какой резон?
   - В день убийства Воронца не было видно на центральном планшете. Оператор решил, что неисправен поисковый генератор. Проверили. Вся аппаратура оказалась в норме.
   - То есть был заблокирован сигнал его маяка? - нахмурилась Юдимь, - кем и с какой целью? Он сам мог?
   - Нет конечно. У землян этот диапазон пуст. Да и не смыслит он в этой технике совершенно.
   - Почему бежал?
   - Наивная блажь. Большие деньги. Захотел домик у моря. Возможно устал. На его счету семь трупов, а он не молод.
   - Если кто-то умеет блокировать его маяк, почему не заблокировал во время побега?
   - Вероятно блокировал, но Воронец уехал из города и вышел из зоны блокировки. У блокирующего генератора маленькая мощность.
   - Это возможно. Но кто блокирует его маяк и зачем?
   - Чтобы нейтрализовать сигнал, нужно знать его код. Блокирует тот, кто знает.
   - Проблемы, Рустик. У нас серьезные проблемы.
   - Что делать с Воронцом? Он серьезно нарушил правила для завербованных. Здесь часто говорят: Нет человека - нет проблем.
  Юдимь задумалась, облизала губы и поправила складку мантии, полностью открывшую босую левую ногу.
   - Это не тот случай. Совершенно не тот. Не трогай его. Я позвоню ему в ближайшие дни и, возможно, захочу его видеть. Четвертый нейтрализован стиксом?
   - Ты посеяла во мне сомнения, Юдимь. Постараюсь их рассеять, - стажер вежливо склонил голову, но перед уходом сказал: - Помни, я всегда готов к услугам. К любым.
   - Не могу не ценить этого, Рустик, - она тоже склонила голову, прощаясь.
  
   Зарина вышла из ванной в длинном пушистом халате, и Генка набросился на нее, как подводник вернувшийся из кругосветки.
   - Сбесился? Да? - спросила она, когда он содрал с нее халат, перестал целовать губы и прижался пылающим лицом к ее груди. Зарина не отталкивала, но и не поощряла его.
   - Сбесился. Да, - пролепетал он, задыхаясь, - я люблю тебя.
   - И ты хочешь, чтобы я родила тебе ребенка?
   - Ребенка?... Не знаю... А ты? Ты хочешь?
   - Да. - Зарина сжала ладонями его щеки. Он откинул голову и они, молча, посмотрели друг другу в глаза.
   - Мой сын был бы твоим ровесником, Генка. Почти. Но его убили.
   - Как? За что? Твоего ребенка?
   - Разденься, - тихо попросила Зарина.
   - Я выключу свет.
   - Нет, я должна видеть тебя, - она отошла к серому вечернему окну, села в кресло и смотрела, как Генка судорожно сдирает с себя одежду, бросая ее на пол. Он замешкался, вопросительно взглянув на Зарину, - Трусы, разумеется, тоже сними. Так. Теперь подойди ко мне. Да, я хочу родить от тебя. Уже очень хочу.
  
   - Ты почему кричала? - спросил Генка, отдышавшись, - было больно?
   - Дурачок ты маленький, - Зарина закрыла глаза и улыбнулась. За окном совсем стемнело. Она встала, выключила свет и снова легла на толстый ковер рядом с Генкой. Черная густая ночь заполнила комнату.
   - Два дня назад я убила человека, - сказала Зарина и почувствовала, как вздрогнул любовник, - нет, не землянина. Сотрудника нашей миссии. Могла застрелить и убийцу твоего Якова Ильича, но сдержалась. Теперь ты меньше любишь меня?
   - А за что ты своего? - Генка положил ладонь на ее маленькую твердую грудь и поцеловал в плечо.
   - Он не мой. Он... Среди властителей бывают мучители. Власть разжигает их страсть, и они перестают быть людьми. А бешенных опасных зверей нужно убивать. Полвека назад у вас тоже у власти был такой зверь. Берий.
   - Лаврентий Павлович Берия, - поправил Генка, - я бы тоже такого застрелил. А почему "тоже"?
   - На нашей планете такой сейчас. Его зовут Серый Кардик. Я убила его четвертого заместителя. Он хотел стать руководителем нашей миссии.
   - Ваша миссия и без него достаточно отвратительна, - тихо сказал Генка, закрыл ей рот поцелуем, чтобы избежать возражений, и снова почувствовал неуемное желание. Он вдруг нестерпимо захотел, чтобы она вновь закричала.
  
  Каракурт
  
   Верховный Координатор Седьмой планеты Галактической Ассоциации, преодолев тошную немощь, доковылял до лифта, сунул непослушное тело в кабинку и поднялся в башню дворца. Задыхаясь, он разместил себя в обзорном кресле, жадно приник к неосушаемому кубку со стимулятором, ополовинил его и только после этого позволил себе смотреть через стеклянную стену башни. Неба и горизонта не было. Буйствовал неумолимый скудо. Ветер центральных пустынь.
   - Песок, - хрипло пробормотал Каракурт, - песок сушит кровь и высасывает жизнь.
  Это была расхожая фраза его народа, и ранее Верховный никогда не произносил ее, но сейчас, глядя на бешенную круговерть больших и крохотных песчаных вихрей, на песчаных змей извивающихся на стекле башни, на низкую бескрайнюю песчаную тучу закрывшую от него мир, он не сдержался и произнес эту плебейскую фразу. Более того Верховный Координатор почувствовал глубинный смысл речения. Да, жизнь людей его планеты неотвратимо уходит в песок. Уже более половины городов погребены в песке. Погребены навечно. Каракурт не верил оптимистическим прогнозам Совета Мудрейших о восстановлении и грядущем расцвете расы "черных воинов". Мрут воины, как жалкие остатки лесов в безводных пустынях планеты. Мрут несмотря на усилия "зеленых братьев" с их непонятной генетической кухней. А может и не вопреки их стараниям, а в соответствии с ними, как подозревает Серый Кардик? Десятки тайных лабораторий "зеленых братьев" нашли его люди. Почему тайных? Кого эти зеленые боятся? Кто их финансирует? Кто они? Светочи разума и прогресса или гнойные язвы смертного недуга? Каракурт еще раз длинно глотнул из кубка и вызвал секретаря. Разумеется Серый Кардик неумеренно свиреп, подозрителен и скор на расправу. Но именно такой и нужен во главе тайной канцелярии. Верный злобный пес со своей стаей. Как в этом гибнущем мире удержаться на верху без надежной охраны? Секретарь появился в башне совершенно бесшумно, как бесплотный дух в человеческом облике. Здоровый мальчишка. Сто ступеней крутой витой лестницы преодолел, а дышит ровно и медленно. Каракурт посмотрел на него неприязненно. Секретарь потупил глаза и склонился в вежливом поклоне.
   - Властитель нуждается в моих услугах?
   - В услугах? Нет. Пока нет, - Каракурт всмотрелся в юное породистое лицо с высоким лбом и полными чувственными губами, - нужен твой совет, Стинус.
  Секретарь быстро взглянул на него и опустил глаза.
   - У Властителя есть Совет Мудрейших и кабинет советников. Я не опытен в делах государства и недостаточно мудр, чтобы советовать Верховному Координатору планеты.
   - Лишние слова говоришь, юноша. Пустые речи раздражают меня. Я наслышан о твоих амбициях и возможностях, - Каракурт замолчал и приложился к кубку, - хочу тебя спросить. В каземат тайной канцелярии заточен твой дальний родственник Гуфур Круст. Тебе известно об этом?
   - Да, Властитель.
   - Что думаешь? Злоумышлял ли твой родственник против народа и правителя, как считает Серый Кардик? Не тороплю тебя. Подумай.
  Лицо секретаря вдруг постарело, у губ обозначились морщины.
   - Мне не над чем размышлять, Властитель. Гуфур мой дядя по материнской линии, и мы с ним дружны...
   - Может ты хочешь уклониться от ответа? Не буду принуждать тебя.
   - Нет. Отвечу, что знаю. Дядя - лучший генетик планеты. Он добр, мудр и благороден. Помыслы и дела его всегда направлены на благо людей. Убежден, что злых мыслей у него быть не могло.
   - Убежден? - после паузы переспросил Каракурт.
   - Да, убежден.
   - Чем конкретно занимался твой дядя? Он был откровенен с тобой?
   - Да, Властитель. Он рассказывал мне то, что я способен был понять. Он и его ученики хотели корректировать генетический код людей. Точнее, восстановить изначальный.
   - Зачем? С какой целью?
   - Чтобы избежать демографической катастрофы на планете.
   - Вот как? Он экспериментировал? У него были успехи? Или это пустые мечтания?
   - Экспериментировал, Властитель. В том числе и на своем племяннике. Мой генетический код изменен.
   - Продолжай. Наша беседа становится забавной. Ты стал счастливее, чем был?
   - У меня семь женщин в доме, Властитель, и трое из них беременны. Я стал популярен. Жены твоих подданных часто посещают меня, и я почти никому не отказываю в помощи. Надеюсь некоторые из них родят здоровых детей.
   - Да, мне говорили о твоем таланте, Стимус. Он спас тебя. Серый Кардик намеревался... Но дамы не дали тебя в обиду. Не позволили.
   - Одна из его жен, бывшая танцовщица...
   - Я знаю-знаю, друг мой, и она тоже. Твой талант и усердие похвальны и заслуживают награды. Но за что же заточен твой многоумный дядя? Ему предъявлено обвинение и грозит позорная прилюдная казнь. Я прочел обвинение составленное синклитом моих судей. Его ученики показали, что он стремиться сократить жизнь моих подданных. Веками наука продлевала век человека, а лучший генетик планеты Гуфур Круст решил сократить. Ты можешь оправдать своего дядю?
   - Учеников пытали, Властитель.
   - Они под пыткой оклеветали его? Это бывает. Ты молчишь Стимус. Ты все же решил уклониться от ответа.
   - Нет, Властитель. Я задумался потому, что не знаю, как коротко объяснить это кажущееся противоречие. Сократить век и заселить планету.
   - А ты не старайся коротко. Мы не торопимся. Песчаная буря заперла нас во дворце.
   - Мой дядя утверждает, что в каждом из нас работают биологические часы управляющие старением и гибелью организма. Механизм этих часов заложен в генетический код организма. Продлевая жизнь человека, ученые нарушили его генетику. Нарушили, установленные Создателем, сроки его бытия на планете. Это не могло остаться безнаказанным. Демографическая катастрофа - кара за длинный век. После дядиного вмешательства мои биологические часы идут втрое быстрее, и мой век сократился, но это с лихвой компенсируется моим, как ты говоришь, талантом. Я оставлю после себя много здоровых детей с уже восстановленным генетическим кодом.
  Каракурт потянулся к кубку, но вдруг отдернул руку и откинулся на спинку кресла.
   - У нас получилась продолжительная беседа, Стимус. Ты не устал стоять передо мной?
   - Нет, Властитель, не устал. Я надеюсь, что наша беседа спасет моего дядю.
   - Скажи, твой дядя и мне может перестроить этот пресловутый генетический код?
   - Не думаю. После операции я долго и тяжело болел. Ты можешь не выдержать, Властитель.
   - Ты честен и мудр не по годам, мой друг.
   - Не забывай, что мой век втрое короче твоего.
   - Буду помнить. Ступай. Оставь меня наедине с моими скорбными мыслями. Ничего не обещаю, но я подумаю о судьбе лучшего генетика планеты.
  Секретарь исчез так же беззвучно, как и явился, а Каракурт ногой опрокинул кубок, из которого бесконечной струйкой начал выливаться божественный чуть горьковатый напиток.
  А песок все суматошней и настойчивей бился в стеклянную стену башни обзора. Все сильней ярилась песчаная буря.
   Нет, не долго оставался Верховный Координатор наедине со скорбными мыслями, слушая хлесткие удары песчаных плетей в стены башни. Разбередила его ум и душу беседа с переделанным мальчишкой. Он помассировал впалую безволосую грудь, набрал номер на пульте переговорника и на экране тотчас высветилось мелкое лисье личико планетного ужаса. "А ведь глуповат. Глуповат мой верный пес", - подумал Верховный Координатор, глядя на экран. Серый Кардик тоже молча присматривался к своему хозяину. Каракурт знал, что пес может выдержать бесконечно длинную паузу, поэтому изобразил приветливую улыбку и спросил:
   - Что нового в твоей тайной епархии?
   - Заместитель сгинул.
   - Кто таков?
   - Послал его с десантом к Желтой Звезде на Землю. Проверенный был мужичок.
   - Как же сгинул?
   - Не ведаю пока. Нет там более моих. Застрелен из стикса.
   - Из стикса? Странно. Сведения верные? Не ошибка?
   - Не ошибка.
   - Что будешь делать?
   - Разберусь, - вяло ответил пес, и хозяин понял, что этот, с хитрой мордочкой, непременно найдет. Найдет и покарает.
   - Разберись. Ты надзирателем назначен, а говоришь непонятно, - Каракурт добавил в голос надлежащую хозяйскую суровость, - конфликта с туземцами еще нет, а твоего человека убили. Да еще стиксом. Как прояснишь проблему, если на планете твоих людей нет?
  Серый Кардик скорбно вздохнул, и в глазах его появилась виноватая преданная грусть, мол, прости хозяин, не уследил.
   - Смотри Серый. Это самый дорогой наш проект. С ним связана главная надежда расы "черных воинов". Я знаю, что по меньшей мере, две планеты Галактической Ассоциации не посылают свои звездолеты к Земле только потому, что остерегаются нас рассердить, - Каракурт снова помассировал грудь и пожалел, что опрокинул кубок, - решай, быстрее решай свои проблемы, но я - о другом. Хочу видеть Гуфура Круста.
   - Нездоров он, Властитель.
   - Торопишься, Серый. Серьезно нездоров?
   - Надеюсь через пару дней выздоровеет, если нужен.
   - Через день. Завтра к вечеру пришлешь мне его в добром здравии. И учеников его не трогай без моей команды. Не торопись.
  Каракурт выключил переговорник, поднял с пола кубок, подождал пока он наполнится и осушил его до самого магического дна.
  
   Люди Шестой планеты Галактической Ассоциации ушли в изувеченные леса. Третья ядерная атака сокрушила их волю к борьбе, и они ушли в непроходимую болотистую чащобу экваториальной зоны. Деревья-мутанты приютили и скрыли белых воинов несчастной планеты. Родившиеся в лесу мутанты, не ведая страха, сбивались в стаи и с визгом и хохотом налетали на регулярные части жандармов, державших в страхе и покорности оставшееся в городах население. Жандармы страшились одноглазых и колченогих уродов, некоторые из которых могли, схватив человека за казенные блестящие сапоги, разорвать его пополам и, ловко вырвав из трупа печенку, тут же сожрать ее под восторженные вопли соратников. Стиксы и ульметы помогали плохо. Жандармов становилось все меньше, а мутантов больше, так как к лесным уродам присоединялись и уроды рожденные в городах. Наместник, в целях оздоровления населения, наложил строжайший запрет на вынашивание и рождение мутантов. Специальные отряды акушеров исследовали зачавших женщин и, при малейшей аномалии плода, безжалостно прерывали беременность. В родильных домах детей-уродов сразу же уничтожали. И тем не менее число выживших мутантов росло. Женщины разными способами уклонялись от обследования и, спасая ребенка, тайно рожали в лесах, в болотах и в горных, заросших колючим кустарником, ущельях. В горных районах планеты появились "родильные ущелья", где профессионалы за плату помогали рожать кого угодно. Покоренное население саботировало суровый приказ наместника. А некоторые мутанты, отрезав лишний палец или заросший жестким волосом хвост, уютно жили в городах, пользуясь всеми благами цивилизации. Периодически возникали скандалы, и телевидение на всю планету демонстрировало огромный пульсирующий нарост на животах городского мэра и трех его детей. Мэр в таких случаях обычно стрелялся, а участь детей решал наместник и его патронажные службы. Слабым утешением демографов Шестой планеты, наблюдавшими деградацию населения, являлось то обстоятельство, что, как правило, мутанты мужчины теряли способность к деторождению и не оставляли потомство. Демографический прогноз, однако, оставался скверным.
   Двоюродный брат Каракурта, Наместник Правителя и командующий войсками жандармов, пребывал в глубоком унынии. Каракурт снова требовал увеличения поставок активного сырья. Рудные запасы северной зоны были почти исчерпаны. В южном полушарии поиски активных минералов были совершенно бесперспективны. Таково заключение авторитетнейших геологов. Остается экватор. Черные болота экватора внушали наместнику ужас. Именно там затаились до поры белые воины Шестой планеты.
  
   Явор был высок худ и сед. Слабый северный ветерок прогнал густой желтый туман, и острые лучи голубой звезды быстро высушили его невысокий холмик. Явор вылез из норы, откинул с бледного лица длинные волосы и улегся на меховую подстилку, подставив жгучим лучам правый с багровым шрамом бок. Шрам остался после охоты на большого мясистого кота, который уже, получив удар тесаком, в агонии хватанул его бок когтистой лапой. С дерева они свалились вместе. На лету он подмял под себя издыхающего кота и мягко упал на него, а не на каменную осыпь. На плохо выделанной шкуре этого кота Явор и нежился в лучах полуденной звезды. Хотелось есть. Надо бы сварить грибы с нежными отростками лианы и позавтракать, но его одолела дрема. Бок почти не болел. Явор потер его, повернулся на спину, подставив звезде грудь и живот, и закрыл глаза. Белый воин отдыхал после потного вязкого ночного кошмара, в котором ему мерещились давно умершие друзья и соратники. Многих, очень многих он пережил. Раньше он хотел просто выжить. Убежать от слепящей смерти, от смрада горящей человеческой плоти, от безмерного ужаса гибели расы. Лишь потом, уже в лесу, к нему вернулась холодная и острая, как боевой тесак, ненависть. Пепел сгоревших жег его сердце. Гордое сердце белого воина. Нет, всех он убить не может. Что может одна рука и один тесак против стиксов, ульметов и звериной злобы оккупантов. Но одного из них он убьет. Это решение пришло, когда он принимал роды у женщины, которую любит и сейчас, после ее смерти. Совсем маленькой девочкой, почти ребенком, она пришла к нему в случайную гостиничную коморку и жадно, как зрелая женщина, целовала офицера белого воинства. Боевой офицер командующий неуловимым летучим отрядом и ребенок-мутант. Явор отказался тогда от нее. Она плакала и била его маленькими кулачками в грудь, а он мучался неистовым желанием и говорил ей правильные нелепые слова. Слова. Наивный глупый щенок капал водянистыми словами на вулкан. Но она знала о его любви, и когда ей стало совсем худо снова пришла к нему. Он помог ей родить и страстно хотел, чтобы она выжила, но она умерла. Перед смертью она назвала отца ребенка, и он понял кого должен убить. Рустик, так она назвала ребенка, выжил и оказался почти нормальным мальчишкой. Почти. Была какая-то патология в ступнях. Да, была. Это он помнил отчетливо. Явор передал его в город семейству, которое снабжало их тогда провиантом. Позже их загнали глубже в лес, и связь с этим семейством прервалась. Лет семь назад Явор случайно попал в тот город и пытался узнать судьбу ребенка, но не смог. Соседи говорили, что семья куда-то эмигрировала, а про Рустика никто ничего не знал.
   Явор открыл глаза и посмотрел в белое пустое небо. Голод уже всерьез терзал его. Нет, грибы не еда. Он полез в нору и достал, ярко блеснувший на солнце, боевой тесак. Штаны? На дне норы лежали аккуратно свернутые офицерские штаны с алыми нашивками. Но зачем он будет их рвать, продираясь сквозь кусты и влезая на деревья? Кто его здесь видит? Змеи, птицы и хищные кошки? Пусть видят нагого белого воина-старика. А штаны пусть ждут своего часа. Он непременно настанет, этот час, и Явор посмотрел на тесак.
  
   По настойчивому совету Серого Кардика Каракурт принимал Гуфура Круста в рабочем кабинете напичканном аппаратурой проникающей в мысли, следящей за выражением лиц, вынюхивающей страх, узнающей: уровень обожания, готовность жертвовать, намерение учинить непристойность и стремление соблазнить. Новейшими разработками лабораторий тайной канцелярии были нашпигованы стены пол и потолок кабинета. Верховный Координатор распорядился установить на столе рядом с неосушаемым кубком индикатор обожания. Результаты остальных приборов записывались, после окончания аудиенции докладывались по инстанции и сдавались в секретный архив канцелярии для вечного хранения.
   Каракурт тронул стрелку индикатора, чтобы узнать свободно ли она ходит, убедился, что стрелка двигается легко, что уровень обожания не заклинило, что все готово к радушной встрече и нажал кнопку приема. Гуфур Круст медленно, но не хромая и не гримасничая от боли, вошел в кабинет. "Хорошие у Серого врачи. Старательные, - подумал Верховный, - и гость с характером, Не хлюпик".
   - Будь радостен и удачлив в своих свершениях, Властелин! - пышно приветствовал гость хозяина. Каракурт потянулся к кубку и взглянул на индикатор. Стрелка не шевельнулась.
   - Благодарю. Благодарю, мой друг. Будь и ты удачлив в делах. Не хочешь ли вкусить божественный нектар. Он просветляет ум и укрепляет дух. Сегодня он особенно удачен.
   - Не откажусь. Не откажусь, вкушу. Меня уже отпаивали чем-то. Но твой вкусней и, вероятно, лучше укрепляет.
  Стрелка, чуть качнувшись, осталась на нуле, а генетик взял кубок, вынул из кармана мантии тряпицу, протер край кубка, тремя глотками осушил его, снова протер и вернул на место.
   - Ну как? Понравился напиток?
   - Великолепен. Укрепляет дух. - Гуфур Круст без приглашения опустился на жестковатый неудобный гостевой стул перед громадным столом хозяина, - ну говори зачем извлек меня из каземата.? Сатрап твой недоволен.
   - Сатрап? Он страж порядка не планете. Мой верный и надежный пес.
   - Пес? Скотина злобная. Они научились терзать мозг. Генерируют биополе и... Пытка пыток. Он говорил тебе об этом ужасе?
  Каракурт посмотрел в глаза собеседнику н не решился врать.
   - Докладывал как будто, - он так же как и гость осушил наполнившийся кубок и более не смотрел не индикатор обожания.
   - Если хочешь беседовать со мной, Координатор планеты, распорядись отпустить моих учеников, иначе разговор не состоится.
   - Уже приказал. У них врачи. От результата нашей беседы, генетик, зависит твоя и их свобода.
   - Верю тебе, Координатор, и готов к беседе.
  Собеседники замолчали, и стало слышно тихое мышиное царапанье какого-то проницательного прибора. Гуфур Круст покосился на стену, откуда слышалось, и улыбнулся. "Ничего толком не умеют. И обожание не работает. Разгоню нахлебников", - подумал Каракурт.
   - Мы будем говорить о жизни и смерти человека и о жизни и гибели расы. За последние пятьсот лет век человека увеличился более чем втрое, а черные воины вымирают. Впятеро сократилось число солдат моего воинства. Мне уже некем пополнять корпус жандармов на Шестой планете.
   - Тебе нужна Шестая планета?
   - Там нет песка. - Каракурт нахмурился и беззвучно пожевал тонкими старческими губами.
   - На твоей планете тоже были моря, леса и луга. Ты хочешь, чтобы на Шестой тоже остался лишь песок? Война, экспансия, порабощение. Все это скверные лекарства от хищного скудоумия, от небрежения к потомкам. Думаешь, что захватить чужое легче, чем лечить свое?
   - Так со мной не принято говорить, генетик. Помни, что рискуешь не только своей жизнью. Мне не нужны советы и поучения. Мне нужны твои ответы на мои вопросы. Мне нужно понять полезен ты или вреден расе тебя породившей. Ты уменьшил срок жизни племянника и увеличил его плодовитость. Ты хочешь проделать это со всеми?
   - Со многими.
   - Разумно ли это? Полезно ли? Расскажи мне об этом.
   - Ну что же, попробую. Плоть человека состоит из множества живых клеток. Жизнь клеток коротка. Они гибнут, оставляя потомство. Но каждое следующее поколение клеток чуть хуже своих родителей. Клетки постепенно деградируют, вырождаются. Организм стареет. Этот процесс старения предопределен в начальной зародышевой клетке организма, в ее генах. Семь веков назад великий Иль, голограммы которого установлены сейчас почти во всех учебных классах, нашел ген старения в сперматозоиде. Нашел и возликовал, надеясь подарить людям бессмертие богов. Но простое удаление из зародышевой клетки этого гена превращало человека в калеку. Помимо прочих патологий, он полностью терял половую функцию и не мог оставить наследника. После долгих поисков Иль нашел компромисс. Он изменил, трансформировал ген старения и, при поддержке властей, осуществил масштабную акцию по корректировке зародышевых клеток населения планеты. И вот сегодня мы имеем то, что имеем. Люди доживают до пятисот лет, но продуктивный период мужчин составляет примерно десять лет, и лишь немногие из них оставляют здоровое потомство. В яйцеклетках, по-видимому, нет "гена смерти", как его назвал Иль, поэтому женщины сохранили полноценную половую функцию, данную им изначально. Иль продлил век отдельного человека, но погубил популяцию, расу. Если не вмешаться в генную структуру современного человека, демографическая катастрофа неизбежна. Население твоей планеты вымрет, Властитель.
   - А есть ли иной способ избежать гибели расы?
   - Ты о чем? Свежая кровь молодой цивилизации? Одумайся, Властитель! Вспомни о цивилизации Шестой планеты! Или ты надеешься избежать массированных ядерных атак? - Гуфур Круст помассировал безвольно висящую левую руку, потянулся к кубку, погладил его запотевший пузатый бок, но пить эликсир не стал.
   - Пей. Пей, мой славный генетик. Скажи, а кроме племянника, ты кому-нибудь еще перестроил генетический код клеток?
   - Нет, Координатор. Один из учеников хотел изменить наследственность себе, но я запретил.
   - Почему?
   - Мне не вполне ясны отдаленные результаты. Одного эксперимента пока достаточно. Хочу исследовать потомков моего племянника. Боюсь случайной ошибки. Не люблю ненужного риска.
   - Вот уж не сказал бы, - проворчал Каракурт и замолчал, прислушиваясь к мышиной возне приборов. Теперь уже несколько издавали противный скрип, - а старики моего поколения умрут без потомков?
   - Да, Властитель. И, пожалуй, моего тоже.
   - Ты хочешь, чтобы твои голограммы стояли рядом с голограммами Иля?
   - Нет, - коротко отрезал генетик.
   - Мой врач накуковал мне всего четыре года. Ты сможешь продлить этот срок?
   - Нет, Координатор, не сумею.
   - Все, Гуфур Круст, ступай. Я устал. Ты и твои ученики - свободны. Тебе вернут лабораторию. Теперь вы будете работать под моим приглядом. Ты будешь изредка рассказывать мне о ваших успехах. Выпей эликсир и уходи.
   - Ну что же, пусть будет по твоему, Координатор. Ты будешь знать о наших удачах и неудачах.
  Лучший генетик планеты тяжело встал, вздохнул и, не глядя на хозяина, покинул его рабочий кабинет со скрипящими приборами и индикатором обожания.
  
   Явор поймал в глубокой зеленой луже водяную черепаху, отсек ей голову, чтобы не царапалась и тащил ее на свой холм, предвкушая жирное варево, когда на него со скалы прыгнул кот. Явор увидел на земле его тень, отпрыгнул, краем глаза заметил рыжую молнию и метнул в нее тесак. Но кот крутанул хвостом, изменив линию полета, и тесак просвистел мимо него, звонко ударившись о скалу. "Вот это зверюга!", - успел изумиться Явор, а гигантский котяра мягко упал на лапы и сразу же с хриплым мявом прыгнул ему на грудь. Старик устоял на ногах, выпустил черепаху и схватил зверя за горло. Он смотрел в пылающие яростной злобой глаза в открытую клыкастую пасть и изо всех сил стискивал пальцы, а кот когтями нижних лап рвал ему живот и бедра. Через долгую томительную минуту дыхание зверя пресеклось, и круглые глаза заволокло серой мутью. Кот несколько раз конвульсивно дернулся и тяжело повис у него в руках. Явор отбросил труп, двумя руками схватился за скользкий от крови живот, тихо застонал, быстро слабея, и осел на камни.
   Очнувшись он увидел обезьянку с печальным лицом.
   - Я залепила тебе живот древесным клеем, - сказала ему обезьянка, - может ты теперь не сдохнешь.
   - Пить, - попросил ее Явор и снова впал в забытье. Когда он опять открыл глаза, была ночь. Поодаль горел маленький костерок, и кто-то вливал ему в рот невыносимо горькую едкую дрянь.
   - Перестань плеваться, - сказал ему сердитый голос, - пей, старый дурак.
  Явор несколько раз глотнул вязкую густую гадость и закашлялся.
   - А ты упрямый, - радостно сообщил ему голос из темноты, - не хочешь подыхать.
   - Ты кто? - хотел спросить Явор, но вопроса не получилось. Получилось тихое невнятное мычание.
   - Смотри на огонь, - приказал голос, и он почувствовал маленькую прохладную ладонь на лбу. Желтые пламенные языки радостно метались, с хрустом пожирая сухие игольчатые лапы, и изредка высоко вскидывали пушистые снопы искр. Вторая ладонь легла ему на темя, и Явор заснул глубоким покойным сном.
   Разбудил его вкусный пряный запах черепахового варева. Обезьянка сидела на корточках и помешивала палкой содержимое большой кастрюли висящей над костром. Запах был аппетитный, но странноватый.
   - Ты что туда накидала? - тихо, но отчетливо спросил Явор.
   - Проснулся старик, - не глядя на него, сказала костру обезьянка, - жрать захотел и проснулся.
  В метре от костра, растянутая на толстых сучках, висела большая рыжая шкура с растопыренными лапами. Обезьянка обернулась, заметила его взгляд и объяснила:
   - Мясо пришлось выкинуть. Протухло. Черепаха тоже воняла, но я положила в кастрюлю корни куста с черными ягодами и несколько ягод добавила, которые уже созрели. Думаю, что сожрешь, - она зачерпнула в кастрюле и сунула ложку в рот.
   - В моей норе есть настоящий котелок с крышкой.
   - Видела. Он дырявый.
   - Дыру можно залепить глиной.
   - Вот и будешь лепить, когда еще убьешь кота, а эту целую кастрюлю я взяла у мамы.
   - Там тесак у скалы остался, - вдруг вспомнил Явор.
   - Тесак я положила на самое дно твоей норы. Тесновата она у тебя. Надо расширить и мох на дно положить, а на мох - эту рыжую шкуру.
   - Ты - говорящая обезьяна? - спросил Явор.
   - Нет, не думаю. Мама говорила, что я девочка-мутант.
   - У тебя имя есть?
   - Мама называла меня Мартышкой, а если сердилась или хотела прогнать, то Мартой.
  Девочка-мутант была покрыта серой мягкой шерсткой. Особенно густой и длинной она была на плечах и спинке. Сзади, как и положено у настоящих мартышек, у нее был небольшой аккуратный хвостик. Явор смотрел на девочку с удовольствием. Мартышка ему нравилась. Его давно перестали удивлять самые фантастические уродства появившиеся у людей после атомного ужаса павшего на планету. А тут и уродства вроде бы никакого не было. Веселое с правильными чертами личико. Стройное худощавое тельце. Серая шерстка и трогательный хвостик никак не портили ее. Сильная и смышленая. Нашла его холмик и смогла притащить сюда тяжелого старика. Спасла его и теперь выхаживает. Добрая и умелая девочка-мутант. Ангел посланный Богом. И он знает почему Создатель не позволил ему умереть под скалой и почему девочка-мутант отнесла боевой тесак в нору.
   - Где твоя мама, Марта?
   - Она прогнала меня. Мне приятнее, когда меня называют Мартышкой.
   - Почему же она тебя прогнала?
   - Из-за Хуча, - не очень охотно ответила Мартышка.
   - Кто такой Хуч?
   - Такой же старик, как и ты, только толстый.
   - Из-за толстого старика ты так рассердила маму, что она тебя выгнала? - удивился Явор.
  Лицо девочки сделалось задумчивым, и она совсем по обезьяньи почесала спину.
   - Хуч часто старался, и у мамы вырос большой живот. Живот мешал ему стараться, и тогда он захотел, чтобы и у меня вырос живот. Маму это очень злило. Стоило ему пристроится ко мне поудобней, она тут же начинала колотить нас обоих палкой. Вот посмотри! - она наклонила голову, и Явор увидел свежий шрам у нее на темени еще не заросший волосами.
   - Ну а почему ты сама не прогоняла Хуча? - помолчав, спросил Явор.
  Мартышка еще сильней задумалась, скорчила гримаску и погладила себя по животу.
   - Это трудный вопрос. Возможно, когда ты поправишься и сам сможешь стараться, я и отвечу на него, а пока лежи и жди. Я скоро приду и принесу глупую птицу. Думаю, что одной нам хватит. Я сварю ее с большими плодами, которые растут у болота.
   - Там змеи.
   - Знаю, но змей я не ем.
  Прошло много дней и зябких ночей, когда они грелись прижавшись друг к другу, прежде чем девочка-мутант решила, что белый воин достаточно здоров, чтобы стараться.
   Теперь их жилище уже совершенно не походило на нору. Явор вырыл в холме солидную ямину, положил на нее стволы деревьев очищенные от веток, сверху набросал глину, каменно затвердевшую на солнце, а вход в яму вырубил тесаком на склоне холма так, что даже в сезон дождей яма оставалась сухой. Гибких хорошо выделанных звериных шкур у них поднакопилось изрядно, и они не мерзли в длинные холодные ночи. Мартышка просыпалась рано и сразу же уходила на промысел. Явор спал дольше и вставал не сразу, нежил старые кости на мягких шкурах.
   - Сегодня пойду к ручью за скалой и наловлю к обеду ленивых усатых рыб. - Мартышка грустно кивнула, не возражая, - ты не сумела поймать глупую птицу? - удивился Явор, глядя на кучку грибов перед входом.
   - Скоро у меня вырастет живот.
   - Большой? - заулыбался старик.
   - Не знаю, но он будет мешать.
   - Иди ко мне.
   - Ты мудр и опытен, как вожак обезьяньего племени, - радостно похвалила она его через минуту, - я боялась из-за хвоста.
   - Совсем скоро мы пойдем во дворец Наместника, - сказал Явор, отдышавшись.
   - Куда-а-а? Это же очень далеко. Дальше чем до большой реки.
   - Много дальше, - согласился старик.
   - А ты дойдешь?
  Явор взглянул на исполосованный багровыми шрамами живот и правую ногу, из которой проклятый кот выдрал здоровый клок мяса. Нога побаливала только в прыжке.
   - Дойду.
   - Хуч говорил что наш Владыка глуп, труслив и похотлив.
   - Ты думаешь, что он польстится на маленькую обезьянку?
   - А ты думаешь, что разбираешься во Владыках?
   - Пожалуй, мне пора идти на ручей за рыбой.
   В полдень, когда Мартышка потрошила рыбу, на их жилище упала тень. Явор взглянул на небо и увидел, что над их холмом неподвижно завис гравилет. Много лет белый воин не видел над собой военных кораблей оккупантов. Он лег на спину, положив руки под голову. Мартышка перестала чистить рыбу.
   - Залить огонь водой? - тихо спросила она. Над костром поднимался легкий прозрачный дымок.
   - Нет. Я проголодался.
   - Они могут убить нас, - сказала девочка-мутант.
   - Ты будешь ее варить или запечешь в листьях? Мне больше нравится в листьях.
   - Запеку.
  Гравилет снизился совсем низко, и стал виден паучий знак Седьмой планеты изображенный на желтом брюхе корабля. Явор пожалел, что у него под рукой нет тесака, который он умел метать метров на сто, но он продолжал спокойно лежать, разглядывая, теперь уже хорошо видные, жерла плазменных излучателей.
   - Толстые сочные листья с горчинкой растут на кустах у скалы. Сходи, а я дочищу рыбу.
   - Я останусь с тобой, - зло и непререкаемо сказала Мартышка, аккуратно укладывая уже очищенную рыбу на траву перед костром.
  Гравилет сверкнул двигателем и метнулся на север к большому лесу, но вдруг замер, и Явор заметил слепящую тонкую нить на мгновенье возникшую между кораблем и скалой. Там ахнуло, скала исчезла и на них посыпались камни. Явор прыгнул к костру, подмял мартышку и накрыл ее своим телом. Через пару секунд он лениво сполз с нее.
   - Они промахнулись! - радостно завопила Мартышка, и в то же мгновенье запоздалый камень врезался в дерево рядом с костром, стряхнув с него листву прямо в огонь. От костра повалил столб черного жирного дыма.
   - Промахнулись, - подтвердил Явор, - конечно промахнулись. Они не умеют стрелять.
  Мартышка посмотрела на камень, глубоко вошедший в толстый ствол дерева, на черный столб, испачкавший нежную лазурь неба, и взметнула ввысь маленькие детские кулачки.
   - Ты врешь, старый дурак, - сказала она и громко в голос совсем по-бабьи тоскливо завыла.
  
   Наместник скривил толстые губы в брезгливой гримасе.
   - Из местных? Зачем мне в партии увечные туземцы?
   - Их рекомендовал министр недр. Трое зондировали северную зону вместе с геологами твоего брата. Еще двое помогали составлять отчет по южной. Опытные бывалые геологи. И все они лойальны тебе, Владыка. Они ждут в нижней зале дворца. Хочешь видеть их?
   - Зачем? Они будут изображать преданность оккупантам, а я - радушное гостеприимство освободителя. Нет, не хочу. Ты говорил с ними?
   - Да. Молчаливые мужики озабоченные поставленной перед ними задачей.
   - Они бывали на экваторе?
   - Двое были у реки в составе большой туристической группы.
   - Здесь остаются их семьи?
   - Разумеется, Владыка. Одиноких браковали.
   - Сколько наших представителей в партии?
   - Трое. Два пилота и мальчишка-геолог. Прибыл неделю назад на последнем космолете.
  Года полтора назад Наместник опубликовал философский трактат "Пустота пустот и всяческая пустота", который тут же был объявлен "непременным изданием верноподданной семьи". Популярность трактата в среде покоренного населения изумляла социологов и туристов. Умение объяснить любую жизненную передрягу цитатой из тощенькой работы Наместника стало мерилом мудрости и благонадежности. Владыка Шестой планеты Ассоциации усердно примерял имидж мыслителя. Побродив минут пять с отрешенным лицом, на котором никак не получалось изобразить задумчивость, Наместник обречено махнул рукой и изрек:
   - Пусть летят, - стазу же, впрочем, поинтересовавшись у собеседника, - ты согласен со мной?
   - Согласен, Владыка. Активные руды надо найти. Обижать и сердить Каракурта не следует.
   - Да-да, разумеется. Скажи. Ты недавно летал над экватором, над этой дикой зоной. Видел их?
   - Нет, Владыка. Леса и болота пусты. "А пустота не таит в себе ничего кроме пустоты", как ты мудро заметил в своей работе. Не видел никаких признаков белых воинов. Возможно все эти разговоры не более, чем пустые слухи.
   - Не видел людей?
   - За рекой перед лесным массивом видел семью из двух выродков.
   - Убил?
   - Зачем? Мы мудры и гуманны. Напугал. Разрушил небольшую горку рядом с их костром.
   - Напрасно. Все же надо было убить, - изрек философ, и снова печать задумчивости не уместилась на низком лбу Наместника.
  
   Старый воин себя переоценил. К концу второго дня пути он уже прихрамывал, а на третий срезал себе прочную палку. Мартышка шла легко и стремительно, успевая найти в кустах птичьи яйца, которые они выпивали сырыми, или большие сытные корни редкого растения с одним незаметным голубым цветком.
   - В этих штанах и с палкой ты совсем чужой, - сказала Мартышка, когда он догнал ее на берегу неширокого ручья. Явор присел рядом с ней и оглядел себя. Худые жилистые руки, босые грязные ноги, мятые, потерявшие первозданный цвет штаны, блестящий тесак, заправленный под ремень, извилистый багровый рубец через впалый живот, седая клочковатая шерсть на ребрах груди. "Не отразим", - с горечью подумал он, - умелый и ловкий соблазнитель придворных дам".
   - Нам нужны длинные рубахи, как у мирных благонадежных горожан, - глядя на спутницу, сказал Явор.
   - Обоим? Зачем ?
   - Тебе для того, чтобы мне не очень хотелось стараться во время долгих и утомительных переходов. Ну а мне для того, чтобы скрыть свои коварные намерения.
   - Твои намерения скрыты штанами, - грустно вздохнула Мартышка, - это глубокий ручей и тебе придется перенести меня на руках, а я буду держать твою палку.
  На другой стороне ручья деревьев не было, но росла высокая, по пояс, трава. Идти стало еще труднее, и часа через полтора они оба выдохлись. Голубая звезда пылала яростью, и душный тяжелый зной повис над равниной. Старик хмурился, трудно припадал на больную ногу, стараясь помочь ей палкой. Едкий пот стекал по их лицам и слепил глаза.
   - Я думаю, что тебе надо прилечь, - сказала Мартышка и повалилась в траву.
   - До большой реки нужно идти еще дней семь, - Явор рухнул рядом с ней и вытер ладонью лицо, - думаю что идти лучше ночами, а днем спать.
   - Ночью я не найду корни, - проворчала Мартышка.
   - Что-то я не видел съедобных корней после реки. Будем ловить мышей, птиц и зеленых ящериц.
   - Ночью они спят.
  Явор обнял девочку за мохнатые плечики, она положила голову ему на грудь, и дрема властно охватила их усталые тела. Вдруг земля под ними дрогнула, и они услыхали громкий глухой удар. Потом еще один и еще. Мартышка испуганно вскочила, но Явор дернул ее за ноги, и она упала.
   - Лежи! Спрячься в траве, - он привстал, огляделся и ничего, кроме волнующейся под слабым ветерком травы, не увидел. Через минуту удары прекратились, и они услыхали странный переливчатый звук. Старик прижал ухо к примятой траве. Земля пела.
   - Это там, - прошептала Мартышка, и указала направление откуда слышался звук. Явор плотнее прижал ухо к траве. Песня земли начиналась с басовитого мужского ворчания, переходила постепенно в тоскливый девичий плач и обрывалась на высокой ноте. И сразу же все повторялось. Ворчание, плач, визг. Девочка-мутант лежала в траве, смотрела на Явора и дрожала от страха.
   - Это опять они, - обречено прошептала она.
   - Они. И не очень далеко, - старый воин встал, - я хочу понять и пойду туда, а ты останься здесь.
  Мартышка в ужасе затрясла головой.
   - Они убьют тебя, и я останусь одна.
   - Не бойся. Я буду осторожен. Они не увидят меня в траве.
   - Ты старый и глупый. Они тебя найдут. Давай вернемся в лес.
   - Нет. Я должен понять, что они затеяли.
   - Тогда я пойду с тобой.
   - Упрямая девчонка. Останься. Я вернусь через пару часов.
  Мартышка встала, посмотрела в сторону злых и хитрых людей, которые зачем-то били ее землю, и ее земля стонала, глубоко вздохнула и погладила выпуклый багровый шрам на животе старика.
   - Возьми свою палку. Мы пойдем вместе.
  Явор молча поцеловал ее в щеку, поправил тесак, и они пошли. Голубая звезда перевалила зенит, и день мучительно клонился к вечеру, когда они увидели в дрожащем знойном мареве горизонта силуэты двух гравилетов. Мартышка больно вцепилась ногтями в его руку.
   - Это большие грузовые корабли, - старик погладил девочку по голове, - на них нет плазменных излучателей.
  Рядом с гравилетами поднимался дым костра.
   - Я очень тебя прошу. Уйдем от них.
   - Ночью я подойду ближе и узнаю зачем они терзают нашу землю.
  
   Бывший пилот третьей космической эскадры Сур Рэй сидел у костра и с отвращением наблюдал, как белые геологические мужики Шестой планеты жрали сочащееся кровью мясо крупной рогатой твари, которую они выловили около лагеря. Сам он проглотил три калорийных таблетки и выпил полфляжки крепенького голубого. У него весело опустела голова и значительно улучшилось настроение. Он бы, пожалуй, вылакал фляжку полностью, но пойло надо было экономить. Когда его выгнали из эскадры, Сур Рэй, уже не скрывая своего пристрастия, купил большую бутыль у интенданта орбитальной базы, которому неизвестно откуда шла регулярная контрабанда. Бывший космонавт налепил на бутыль яркую наклейку, содранную с какой-то медицинской тары, и легко провез ее на Шестую планету. В бутыли осталось чуть больше половины, а как пополнить запас напитка на Шестой он не знал. Здесь, вымарав из служилого свитка позорные записи, он прошел тест, и был зачислен в отряд рейсовых гравилетов. Каждодневные рутинные перевозки активной руды из полярной зоны в центральный космодром ему изрядно поднадоели, поэтому он, не раздумывая, согласился войти в состав геологической партии для разведки дикой экваториальной зоны. Полеты в условиях непредсказуемых снежных бурь и слепых туманов работа не из веселых, а тут ясное спокойное небо и короткие перелеты почти без груза. Не жизнь, а подарок. Туристический вояж. Отдых. Портил отдых отвратительный потный зной, частые гравитационные ямы и мрачная молчаливость аборигенов. Их неприязнь Сур Рэй чувствовал постоянно. Ему сказали, что эти молчуны преданы властям. Не похоже. Да и как, в самом деле, они могут быть преданы оккупантам своей планеты. Он бы тоже ярился на их месте. Мало того, что оккупировали, но еще и изгадили планету изрядно. Мутантов больше чем нормальных людей. Видел он однажды, как гнали громадную толпу уродов в северные шахты. Несмотря на всю автоматику и радиационную защиту больше года они там не живут. Наместник называет это оздоровлением населения. Его бы из дворца сунуть в полярную шахту для оздоровления. Жирок согнать. Костер подобрался к нему и злобно брызгался трескучими искрами. Пилот опасливо отодвинулся, всмотрелся в лица насытившихся аборигенов и достал фляжку. Что уж тут экономить.
   - Надираешься, командир.
  Сур Рэй поспешно сунул почти пустую фляжку в карман и оглянулся. Темное лицо мальчишки геолога лучилось нагловатой ухмылкой. Ну этот-то свой. Засланец Каракурта. А возможно, что и не Координатора, а зверя в человечьем обличье. Оборотня. Начальника тайной канцелярии. Прибыл для надзора и выявления.
   - Стимулятор во фляге. Целебный эликсир. Устал. А вообще-то не люблю я, парень, когда ко мне со спины подходят.
   - Знаю я твой голубой эликсир. Наслышан от твоих бывших сослуживцев. Рассказывали, как ты, надравшись этим эликсиром, космолет с рабочей трассы в метеоритный поток увел, и как потом с пробоиной в кормовом отсеке орбитальный космопорт изувечил. Что-то не видел я в твоем служилом свитке этого лихого эпизода.
  Сур Рэй молча встал и пошел к своему гравилету. По инструкции он должен ночью спать в корабле. Проходя мимо, он чуть задел щенка плечом, и тот едва устоял на ногах.
   - Далеко мы тут от цивилизации. Дикие места. Звери рогатые, леса, болота. Случись что с человеком, так и не найдут. Ты малыш, на всякий случай оставь координаты родителей начальнику партии. Мужик надежный. Если что случится, сообщит. Мол, погиб при исполнении.
  Сказал, зевнул и, пошатываясь, побрел в свою каюту. Мальчишка посмотрел ему вслед, хотел что-то ответить, но промолчал, зло сплюнул и пошел в большой купол геологов. Тихий прохладный вечер нежно обволакивал лагерь. А в куполе буйствовали молчаливые аборигены. Крики, яростные споры и хохот заглушали злобное ворчание старого, давно испорченного, кондиционера. Шло рабочее обсуждение первых эхограмм. Увидев входящего темнолицего мальчишку, все примолкли. Эхограммы были беспорядочно разбросаны на столе перед анализатором.
   - Что тут у вас? - мальчишка подошел к столу и ткнул пальцем в экран прибора.
   - Пока ничего интересного. Отложения известняков, скальный грунт, грунтовые воды, песок, - коротко и вежливо доложил мальчишке высокий седой начальник партии. Подумав добавил, - пустоты неглубокого залегания.
   - А почему дебош и драка?
   - Некоторые коллеги считают, что пустоты заполнены.
   - Нефть?
   - Не ясно. Но тяжелых минералов здесь нет.
   - Не "нет", а не нашли, - сердито уточнил мальчишка, - звуковое зондирование необходимо продолжить.
  Все промолчали. Начальник партии кивнул:
   - Разумеется.
   - Звуковые вибраторы на ночь не выключать. Установить у них круглосуточное дежурство. Кто там сейчас? Никого нет? Ясно. До полуночи буду дежурить я. Потом кто-то меня сменит, - мальчишка замолчал, оттянул пальцем тесную у горла мантию, - всех прошу запомнить. Нефть мы не ищем. Нам нужны тяжелые активные минералы.
  
   Явор шел на звук. Он стороной обошел высокий как дом купол и увидел, освещенные ярким лучом прожектора, блестящие, вбитые в землю, невысокие столбики. Столбики громко ворчали и выли. Около них бродил человек. Иногда он останавливался и всматривался в темноту.
   - Зачем это? - спросил Явор, войдя в белый дрожащий луч.
  Человек остановился и сунул руку в карман.
   - Из темноты выполз ветхий старец с клюкой. Картинно! Ты откуда, красавец? Странник? Турист? Заблудился? - развлекался мальчишка на скучном дежурстве, - или ты престарелый "белый воин", человек легенда?
   - Меня зовут Явор. Я командовал летучим отрядом, которого вы боялись, как молнии в грозу.
   - Вот даже как! И топорик у тебя за поясом. Опасный местный старичок. Тогда ты приговорен, и приговор немедленно вступает в силу.
  Мальчишка выхватил стикс и успел выстрелить, но уже после удара, поэтому промахнулся. Белый плазменный шнур ушел в чужое небо. А боевой тесак глубоко вошел ему в грудь, и мальчишка, вскинув руки, ударился спиной о чужую землю.
   - Напрасно ты вынул оружие, - тихо сказал ему старик.
   - Напрасно, - подтвердил голос из темноты, - глупый наглый щенок. Но я его предупреждал. Дикие места. Ловко ты его. Это был засланец Серого Кардика. Слыхал о таком?
  Старик отошел от прожектора и вгляделся в темноту. Его молча окружали геологи. Ближе других стоял пилот с наведенным на него стиксом.
   - Будешь стрелять? - спросил его Явор.
   - А у тебя есть второй топор?
   - Нет.
  Пилот сунул стикс куда-то под мантию и зевнул.
   - Тогда я пойду спать, а вы уж сами... знакомьтесь.
   - Мы геологи, - сказал начальник партии.
   - Геологи? Понятно. А зачем кричащие столбы?
   - Это вибраторы для звукового зондирования недр.
   - Нефть ищете?
   - Нас послали искать сырье для ядерных бомб.
   - Вот как. Кто же послал? Наместник?
   - Да. По требованию Каракурта.
   - Они ищут сырье для бомбы Каракурта, - повторил старый воин. Он подошел к трупу и долго смотрел на удивленное юное лицо. Потом взял тесак, старательно вытер его о траву и сунул за пояс.
   - Возьми у него палку, которая убивает молнией, - раздался из темноты звонкий девичий голос, и к нему в луч света вышла девочка-мутант.
   - Ты почему не осталась в высокой траве? Ты самая непослушная обезьянка планеты.
   - Смотри! На палке горят красные огоньки.
  Белый воин разжал судорожно стиснутые пальцы трупа, взял оружие, повернул у основания излучателя черное колечко и кровавые точки потухли.
   - Кто-нибудь из вас возьмет стикс? В нем осталось одиннадцать зарядов, - старик обвел взглядом геологов, - боитесь?
   - У них наши семьи.
   - Вы найдете ему активную руду, кто-то из нее сделает ему бомбу, а он укажет таким вот мальчишкам цель. И вновь чья-то планета содрогнется смертным ужасом.
   - Дай мне стикс, - сказал седой начальник партии, - мы не сможем найти ему руду.
  Он взял оружие и, оскалившись, разнес вибраторы. Вой и ворчание прекратились. Тихо стало в лагере геологов. Явор обнял Мартышку за плечи, и они пошли в ночь.
   - Вернись, воин. Вернись и расскажи нам о своем отряде. Я в детстве слышал о нем, - вдруг тихо попросил начальник, - вернись. Мы хотим помочь тебе.
  Явор остановился.
   - Нам нужны рубахи. Обычные длинные рубахи. Мы идем в город.
   - Тебе подойдет моя, - улыбнулся геолог, - и даме твоей подберем. Пожалуй, штаны тебе тоже лучше сменить. Твои уж очень заметны.
  В куполе было светло и уютно. Девочка-мутант с удивлением и восторгом разглядывала голубой с яркими лучистыми звездами потолок.
   - Садитесь за стол, - пригласил их один из геологов, вы должно быть проголодались.
   - Ты мало ел, старик, - сказала Мартышка, когда они покинули купол, - но в моей рубахе есть большой карман, и я прихватила для тебя сладкую лепешку.
  Пилот не спал. Он сидел на нижней ступеньке трапа, размышлял о странностях своей жизни и ждал. Мальчишка и его зверовое начальство решили, что он случайно сбился с курса и угодил под метеоритный ливень. Дремучие идиоты. Не заметить сигналы двух навигационных маяков, не слышать жуткого воя сирен автопилота и локатора. Это же сколько надо выпить голубого крепкого, чтобы дойти до такой дури? Да он, кажется и не пил совсем в том рейсе. Или выпил для храбрости? Ну если и пил, то совсем немного, чтобы не потерять внимание и реакцию. То и другое ему было необходимо для решения двух задач. Потерять груз и выжить. Трюм корабля был тогда забит обогащенной рудой, а он твердо решил не кормить бомбовые заводы Каракурта. И он в том рейсе обе задачки решил. С некоторыми потерями, но решил.
   В темноте пилот увидел два силуэта и услыхал женский голос. Старик не один. С ним дама. Дочь? Нужно пригласить их в гравилет.
   - Ты оказал мне услугу, старик, а я не привык быть должником. Зайдите на корабль. Поговорим. У меня есть деликатесная рыбка северных морей, а для дамы найдутся свежие фрукты.
   - Мы спешим и не привыкли к деликатесам. О какой услуге ты говоришь? Вот уж не хотел я услужить тебе.
   - Услужил, однако. А куда спешите? Или это секрет?
   - Мы идем в город.
   - Далековато. Дойдете ли? Ты хромаешь.
   - Дойдем. Но это не твоя забота, пилот.
   - Как знать. Как знать. И что за город вы решили посетить? На планете осталось еще много почти целых городов.
   - Мы идем во дворец Наместника, - вдруг гордо заявила Мартышка, - а какие фрукты у тебя есть? Не щепайся, старик. Я еще ни разу не ела фрукты, только слыхала о них.
   - Изумительные фрукты из оранжереи моего друга. Заходите! Я не часто приглашаю гостей.
   - Будь по твоему, пилот, мы зайдем, но имей ввиду, что теперь секира со мной.
   - Буду помнить.
  В салоне корабля стоял большой овальный стол, вокруг которого разместились кресла. Остро пахло только что случившимся грозовым разрядом. Явор занял случайное кресло и положил перед собой на стол тесак. Мартышка утонула в соседнем.
   - Зачем топор на столе? Убери. Возьми мой стикс. В нем полная обойма. Двенадцать зарядов, как двенадцать топоров.
  Пилот положил перед старым воином оружие и вышел. Через минуту вернулся, толкая перед собой тележку с обещанными яствами. Девочка-мутант двумя руками схватила крупный, чуть меньше ее головы, желтый с бархатистой шкуркой плод и впилась в него зубами. Пилот посмотрел на нее, нахмурился и сел напротив гостя.
   - Оружие твой подарок? - спросил Явор.
   - Ты идешь во дворец Наместника незваным, а топор у тебя один и он заметен даже под рубахой.
   - И ты отдаешь мне свой стикс. Может он сломан, а ты предупредишь охрану?
   - Оружие в полном порядке, воин, но пробовать не советую. И охрану Наместника я предупреждать о твоем намерении не буду.
   - Ты уже дважды сегодня удивляешь меня, пилот.
   - Дважды? Когда впервые?
   - Ты не выстрелил, когда я убил твоего.
   - Не моего.
   - Он был смугл и носил мантию.
   - Парень был заслан с партию геологов для надзора за ними. Он из тайной канцелярии Каракурта. Убив его, ты и оказал мне услугу.
   - Сотрудник канцелярии Каракурта был твоим врагом?
   - Да. Я пришел туда с оружием, чтобы уничтожить шпиона. Ты опередил меня.
   - За что же пилот Каракурта хотел убить шпиона Каракурта. Ответь мне странный человек, если это не секрет.
   - Не секрет от тебя, но отвечать не буду. Старая и долгая история. Скажу лишь, что я люблю Властителя Седьмой планеты не более, чем ты.
   - Ты удивил меня в третий раз, пилот. Я полагал, что смуглолицые едины духом и намерениями.
   - Нет, белый воин, не едины. Многие из нас ненавидят Властителя и его банду. Кажущееся единство склеено страхом. Тайная канцелярия - плеть, занесенная над вымирающим населением планеты.
   - Вымирающим?
   - Да, старик, и очень важно, чтобы в агонии мы не изувечили другие цивилизации. Вашей мы уже нанесли трудно поправимый ущерб. Не уверен, что Шестая планета сумеет выздороветь.
   - Есть еще цивилизация, над которой занесен ядерный кулак Каракурта?
   - Да, старик, похоже, что есть. Есть тайные рейсы. Летают куда-то наши космолеты. Возят куда-то людей и оружие.
   - Куда же?
   - Не знаю, старик. Пока не знаю.
   - Сложен и запутан мир человеческих отношений. Трудно понять, где свои, а где чужие. Очень легко ошибиться.
   - Это верно, старик. Но с Наместником ошибки быть не может. Ты намерен убить его?
   - Должен. Поклялся.
   - Тебе будет трудно выполнить клятву. Попробую помочь.
   - Чем же?
   - Отвезу в столицу. Пешком ты не дойдешь, далековато. Возьмешь ее с собой? Опасно.
   - Возьмет. Ты, пилот, нас не пугай. Я спасла ему жизнь и ношу его ребенка. Куда он без меня? Возьмет. - Мартышка стерла ладонью липкий сок с лица и взяла еще один желтый шар.
  
   Связист щеточкой пригладил остатки волос на лысине, приклеил на щекастую физиономию подобострастную улыбочку и вошел в опочивальню Наместника. Тот, разумеется, был с актрисой, и девка была, как обычно, без мантии, но они были не вместе, и связист облегченно вздохнул.
   - Вызывал, Владыка?
   - Ты, голубчик, налаживаешь связь с Седьмой, если они захотят?
   - Я.
   - Не сможешь.
   - Аппаратура исправна, Владыка. Связь будет.
   - Не сможешь, - повторил Наместник, раздражаясь.
   - Почему?
   - Ты идиот, голубчик. Из-за космической бури.
   - В космосе не бывает...
   - Бывает!!! - заорал наместник, - в космосе все бывает. Бури, метеоры, звездопад, наводнения и этот... гравитационный коллапс, - вспомнил он, чуть не плача.
   - Не волнуйся, мальчик, - всполошилась актриса, - тебе вредно. Ты потом не сможешь.
   - Я и сейчас ничего не смогу, - отмахнулся он от девки, - ну ты меня понял, голубчик?
   - Не очень... я не знал про наводнения...
  Наместник прикрыл глаза, зашлепал толстыми губами и жалобно всхлипнул.
   - Объясни. Объясни ты этому кретину телекомному.
   - Сейчас, мой мальчик. Он смекалистый. Он поймет. Ты смекалистый?
  Связист приоткрыл рот и молчал, взирая на сдобные формы дамы.
   - Твой Владыка не желает разговаривать с Седьмой планетой, поэтому ты не сможешь наладить связь. Как бы из-за каких-то космических шалостей. Как бы! Понял?
  Дежурный телекома покрылся липким потом и часто закивал.
   - Но в полночь меня сменят и...
   - И сменщик не сможет по той же причине, - для убедительности дама дрогнула формами.
   - Понял. Не сможет... наводнение...
   - Ну хватит! Убирайся! Пошел вон, голубчик. А почему мальчик не хочет поговорить с братиком? - спросила актриса, когда связист, шатаясь, вывалился из опочивальни.
   - Не приставай с ерундой. Геологические проблемы.
   - У нас проблемки? Мальчика нужно отвлечь от проблемок и развлечь.
  Она опустилась перед Наместником на колени и сунула руки ему под мантию.
   - Нет-нет, не сейчас. Не трогай меня.
  Актриса встала, сморщила лобик и выдвинула вперед упрямый подбородок.
   - Ясно. Тебе необходимо необычное зрелище. Нечто экзотическое. Например - благообразный старец и волосатая девчонка-урод с хвостом.
   - С хвостом? - заинтересовался Владыка.
   - Да. Аккуратный пушистый трогательный хвостик.
   - А старец?
   - Вполне!
   - Ты видела?
   - Мне рассказывал знакомый пилот.
   - Что за пилот? Он может быть с тобой?
   - Вполне. Так старец или пилот? Выбирай.
  Наместник задумался, разглядывая любовницу. Та, демонстрируя дамские прелести, прошлась.
   - Нет. Пусть старец и волосатая с хвостиком.
   - Здесь или перед пыхтящим зрительным залом?
   - Ну их всех в задницу! Здесь. Мы будем смотреть вдвоем. А уж нам с тобой, если захотим поучаствовать, совсем не нужна аудитория, - пообещал даме Владыка Шестой планеты Галактической Ассоциации.
  
   Уже далеко заполночь, почти под утро, Сур Рэй разбудил старика. С вечера он пытался решить задачу очень похожую на ту, которую решил в своем последнем космическом рейсе. Теперь надо было убить и выжить.
   - Центральная башня дворца окружена открытыми кольцевыми балюстрадами для прогулок. Владыка боится покидать дворец и гуляет по ним. Эти дорожки - на всех этажах, и почти из всех помещений башни есть на них выход. Ваша задача - выбраться на этот балкон. Если сумеете, я найду вас и возьму на борт. Ничего другого я придумать не смог.
  Пилот говорил тихо, чтобы не разбудить Мартышку, но она проснулась.
   - Возможно мы и выберемся, но пока ты будешь метаться над дворцом, охрана собьет твой корабль. Ты умрешь легко, и тогда старик должен будет убить меня. Я слыхала, что они умеют делать с живыми людьми прежде чем убьют. Старику тоже лучше бы в этом случае умереть заранее. Я думаю, он сумеет, - сказала Мартышка и длинно, обнажив все свои зубки, зевнула.
   - Веселенькую перспективу изобразила нам твоя дама, белый воин, - сказал пилот.
   - У нее уже большой и грустный жизненный опыт, - сказал старик, - но я не уверен, что смогу убить мать моего ребенка.
   - Не серди меня старик. Я, пожалуй, еще вздремну. Последнее время меня одолевает сон, а сейчас еще темно.
   - Ладно. Не будем о грустном. Скажите-ка мне, мои веселые соратнички, а вы сумеете это делать прилюдно, как положено профессионалам?
   - Это вопрос к старику. Меня будет радовать его близость, даже если я буду уверена, что умру, когда он устанет.
   - Прилюдно? - воин посмотрел на свою Мартышку и улыбнулся, - прилюдно так прилюдно.
   - Дама права, - бывший космонавт Сур Рэй тоже зевнул, - нам нужно выспаться. Актриса будет вас ждать у входа во дворец, чтобы провести через охрану. Она велела вам надеть розовые мантии. Вас тщательно обыщут. В гостях у Наместника ты будешь безоружен, воин.
   - Мы уже обсуждали это, пилот.
  
   Наместник соскочил с широченного старинного ложа и бросился к ним.
   - Отойди прочь, белый урод! - с неожиданной силой он ткнул Явора кулаком в грудь и схватил Мартышку за талию, - сейчас я... сейчас... - лепетал Владыка, не чувствуя в остром припадке похоти, твердые пальцы охватившие жирное горло. Актриса коротко взвизгнула и зажала себе рот двумя руками.
   - Где выход на балкон? - тихо спросил ее Явор, когда Наместник перестал хрипеть и мешком осел на ковер. Актриса оторвала руку от лица и указала на покрытую узорчатой тканью стену. Мартышка подбежала к ней и потянула толстый, с кистью на конце, шнур. Ткань раздернулась, обнажив узкую дверь. Явор толкнул ее. Дверь не открылась. Девочка-мутант торопливо надевала розовую мантию.
   - У него биодатчик, - вдруг прошептала актриса, - они поднимут тревогу.
  Старик, не понимая, посмотрел на нее.
   - На левой руке. Нужно надеть живому.
  Явор увидел на запястье Наместника белый браслет. Мартышка подскочила к трупу, сняла браслет, попыталась надеть его на свою руку и протянула Явору.
   - Надень, старик. Тебе он будет впору, - посмотрела на актрису и спросила:
   - Так? - та кивнула и шепнула:
   - Быстрее.
  Явор надел браслет и сильно ударил дверь ногой. Дверь не шевельнулась.
   - Ключ? - спросил он актрису. Та сползла с кровати, подошла к стене, что-то нажала и дверь, скрипнув, открылась. Они выскочили на узкую площадку. Гравилет, висевший над дворцом, осторожно подплыл к ним.
   - Почему они не стреляли в тебя? - спросил старик, устраиваясь в кабине пилота.
   - Я нарисовал на днище корабля знак Каракурта и обозначил жерла боевых излучателей. Сработало. Куда теперь?
   - К тебе, пилот. - Мартышка сунула голову в кабину, - я съем большой фрукт и лягу спать. А где находится оранжерея, в которой они растут?
  Сур Рэй помолчал потом неохотно ответил:
   - В доме актрисы.
   - Ты не перестаешь удивлять меня, пилот. Она помогла нам удрать, - сказал белый воин.
   - За это ее будут пытать и убьют, - нахмурилась Мартышка.
   - Нет. Квалифицированная и опытная сексдама. Ее не тронут.
  
   Песчаная буря иссякла, но покоя Властителю не было.После того как наладили телеком и Каракурт узнал о безобразной гибели брата, он находился в состоянии тревожной растерянности. Добрались. Брат был осторожен. Осторожен и предусмотрителен. Понимал, что живет на планете врагов. Создал себе островок, на котором исповедывал культ любви. Ничего кроме секса его всерьез не волновало. Остров любви в океане ненависти. Океан казался усмиренным, но разве можно усмирить океан? Разве он бывает без бурь? Волна ненависти захлестнула остров и он утонул в ней. А здесь? Всемогущий Координатор. Властитель. На какой планете он живет? Нищие северные провинции ненавидят его. А остальные? Кто его любит? Кто ему предан? Разве не мог генетик, которого мучил Серый Кардик, удавить во время аудиенции немощного старика? А его племянник? А кулинары разве не могут отравить напиток его кубка? Кому он может доверять? Снова неотвратимо близится день трех лун. День открытости. День общения Властителя и подданных. Каракурт включил переговорник.
   - Серого Кардика ко мне.
  Начальник тайной канцелярии прошел в свой дальний угол кабинета и уселся там на свой стул, преданно, по песьи, заглядывая в лицо хозяина. "Только что хвостом не виляет", - подумал Каракурт.
   - Докладывай, Серый. Что унюхал?
   - Наш большой военный гравилет висел над дворцом. Подобрал убийцу вместе с его волосатой девкой и улетел.
   - Наш ли?
   - Твой опознавательный знак видели на брюхе.
   - Почему не сбили с пассажирами? Там оружия понатыкано не меряно.
   - Боялись. В гравилет не сразу попадешь, у него поле защитное. А у большого военного корабля два ульмета. Ему дворец вместе с оружием испепелить, что плюнуть.
   - Ну а потом нашли гравилет?
   - Нет там больших военных гравилетов. Не должно быть. Есть три малых, но они в тот день оставались на базе.
   - Откуда же взялся большой?
  Начальник тайной канцелярии вздохнул и виновато посмотрел на хозяина.
   - Не наш.
   - Что?! Как сказал? Не наш? Чей же?
   - Не гневайся, Властитель. Мои люди прислали отчеты со всех наших военных баз. Нет на Шестой военных кораблей, кроме трех малых. Есть эскадра грузовых. Думаю, что аборигены рейсовый грузовой гравилет переделали. Размеры почти совпадают. С земли не отличишь.
   - А ульметы? На грузовом можно установить лучевое оружие?
   - Не просто, но можно. Думаю, что убийство твоего брата связано как-то с гибелью моего человека и с исчезновением геологов, посланных для разведки экваториальной зоны.
   - Что предлагаешь, Серый? Опять бомбить непокорную планету?
   - Ближайшим рейсом пошлю туда своих людей.
   - Там какая-то девка была, которая видела убийцу.
   - Его многие видели, а девку эту лучше не трогать.
   - Что так?
   - Во дворце многие пользуются ее услугами, а сердить их сейчас не хотелось бы. Кого-то из них нужно ставить на место твоего брата.
   - Назначу. Жду твоего совета, Серый. А сейчас о другом. Приближается день трех лун. День общения правителя с народом. Пусть теперь общение станет бесконтактным. Не хочу личных встреч. Установи во всех провинциях аппаратуру дистанционной связи. Пусть они видят своего Властителя на экранах. Аппаратуру из кабинета убери и установи ее в холле нижнего этажа. Там будет аудиенц-зал. Уяснил? Они там, а я тут. Такое впредь будет общение с подданными. И проверь-ка еще разок моих кулинаров. Родня, настроение, о чем болтают. Назначь верного человечка, пусть глаз с них не спускает. Ну и главное. Не забывай о цивилизации Желтой Звезды. Помни. Ты в ответе за все, что там происходит. А там не все ладно. Парня вот твоего убили, а ты не знаешь кто и почему. Может ты устал, Серый? Может руководить канцелярией тебе уже не по силам?
   - Людей не хватает, Властелин.
   - Это верно, Серый. Мало осталось преданных людей. Совсем мало. Вымирает племя "Черных Воинов".
   - Я тебе еще нужен, Властелин?
   - Нет, пожалуй. Иди работай Серый. Иди, если не устал.
   - Метеопрогноз скверный в нашей зоне. Только что передали. В день трех лун начнет дуть скудо. От песчаных бурь я устал, Властелин, но куда от них денешься на твоей планете.
  
  Моисей Маркович Маркетинг.
  
   Нервный, суетливый, изматывающий день подходил к концу, уступая настойчивости напольных курантов с военным боем. Купленные по дешевке на шопинге в магазине канцтоваров. двухметровые часы стали главной деталью интерьера конторы. Мужчины их уважали, а дамы побаивались. Минут за семь до астрономического, по Гринвичу, конца рабочего дня часы начали бой, и контора опустела. Моисей Маркович посмотрел на свои наручные, укоризненно покачал головой и вытер большим синим платком потное лицо. Молча отсидев положенное по Гринвичу время, он позвонил домой. На пятом гудке владелец процветающей строительной фирмы, Маркетинг Моисей Маркович, положил трубку и огорчился. Ребенка опять дома не было. Где его носит? И, главное, с кем? Семнадцать лет. В его годы... Моисей Маркович попытался вспомнить себя в семнадцать. Он потер лоб, плавно переходящий в лысину, но ничего яркого и героического не вспомнил. Вспоминалась нудная школьная серятина. А ведь было же, было! И драки, и осторожные поцелуи в темных подъездах, и бутылки портвешка из горлА. Все было, но катастрофически прочно забылось. С кем? Где? По какому поводу? Нет, ничегошеньки не осталось в измученной проблемами теса и черепицы голове. Склероз. Банальный возрастной склероз, - успокоил себя фирмовладелец и начал думать об ужине. Есть хотелось зверски.
   За квартал от дома Маркетинг припарковал свой старенький жигуленок у кафе "Пилигрим" с гигантской рекламной сосиской в клубах черного дыма. Подивившись фантазии художника, Моисей Маркович прошел через нехорошо скрипнувшую дверь. Все столы заведения были пусты. Моисей Маркович занял столик у окна, и глядя через него на аппетитную рекламу, стал ждать. Ждал долго. Официанта не было. За стойкой бара скучал парень в безрукавке и в галстуке-бабочке на горле. Моисей Маркович сглотнул слюну и подошел к парню.
   - Я уже минут десять...
   - Ленька! - вдруг дико заорал парень, - клиент.
  Маркетинг вернулся на место, и еще через десять минут к столику подошел Ленька.
   - А почему на рекламе вокруг сосиски дым?
   - Пар это. Вареная значит. Сырые не подаем.
   - Ребус.
   - Зачем это? - обиделся Ленька, - нормальный мужик рисовал с натуры. Трезвый почти.
   - Ну ясно. Неси, Леня, порцию сосисок с горчичкой и пивка холодненького.
  Официант ушел и довольно быстро вернулся с банкой горчицы и бутылкой пива.
   - Сосиски кончились. Завтра будут.
   - А горчица свежая? - поинтересовался Моисей Маркович, зверея.
  Официант скептически взглянул на банку и покачал головой.
   - Не думаю.
   - Ну а котлеты или колбаса у вас есть?
  Официант ушел. Вернувшись, коротко доложил:
   - Нет.
   - А что есть?
   - Водку будете?
   - Нет, - так же коротко отказался Маркетинг.
   - А коньяк? - продолжил допрос Ленька.
   - Я за рулем.
  Официант долго смотрел на клиента, размышляя о чем-то своем, потом радостно вспомнил:
   - Я тоже. У меня мерс семилетний. Тормоза барахлят.
   - А хлеб у вас есть?
  Ленька молча повернулся и хотел уйти, но Маркетинг остановил его.
   - Неси водку.
   - Сколько?
   - Грамм сто пятьдесят.
  Официант пошевелил губами и уставился на клиента.
   - Не понял. Бутылок сколько?
  Фирмовладелец посмотрел на нарисованную варенную сосиску и тихо сквозь зубы застонал.
   - Ты, Леня, что делал, когда тебя позвали?
   - Бильярд у нас там.
   - Выиграл?
   - Не-а.
   - А сколько будет, если к двум прибавить три?
   - Пять, - почти не думая ответил Ленька.
   - Умница ты моя. А какой год теперь на дворе? Ну не мучайся. Я пошутил. Все, Леня, иди, милый, отыгрывайся. Иди-иди.
  Моисей Маркович подошел к бару.
   - Ну а у тебя, служивый, что есть?
   - Коктейль "Марсельеза".
   - Давай. А вот это черное что?
   - Пряник тульский глазированный, - отрапортовал бармен и доверительно добавил, - в ассортименте.
   - В чем?!
   - Клюква в сахаре к нему идет.
   - Давай с клюквой. Тебя как зовут?
   - Леонид.
  Моисей Маркович потряс головой, оглядел пустые столики, выпил почти полный стакан жидкости гадкого цвета и закашлялся.
   - У, блин! Шампунь от перхоти? - интимно спросил пострадавший.
  Бармен сделал непроницаемое лицо.
   - Скажи, парень, а ты пробовал этот пряник на рельсы класть?
   - Зачем?
   - Не пробуй. Авария будет. Этот пряник я тебе оставлю на память. Береги его.
   Оставив жигуленок у "Пилигрима", Моисей Маркович купил в магазине пачку пельменей и пошел домой. Дорогой "Марсельеза" давала отрыжку и радужные пузыри. В квартире был включен телевизор. "Вернулся паршивец, - радостно подумал отец, бренча ключами, - надо бы его как следует..." Додумать плодотворную воспитательную мысль он не успел. Перед телевизором сидела худенькая темнолицая девушка. "Нет, не негритянка. Индуска, пожалуй. Не наша, это точно. Но симпатичная. Вполне." - одобрил Маркетинг вкус сына.
   - Здравствуйте, - вежливо поздоровался хозяин, - а Геннадий где? Привел домой даму сердца и спрятался? Не похоже на него.
   - Дама сердца? Красиво. Красиво излагаешь, - ослепительно улыбнулась девушка. - Генки нет. Он далеко. Я услала его по делу. И порешила обрадовать тебя. Он не знает.
   - Ну давай, радуй, - тоже переходя на "ты", согласился Моисей Маркович и присел на диван.
   - Я скоро буду родить тебе... как это... внука.
   - Интересный сегодня день выдался. Насыщенный.
   - Да. Я порешила, пусть сын. У меня уже был, но его убили. Дочь потом.
   - Как убили? Давно?
   - Пятнадцать лет назад. Убили по велению мужа.
   - Господи! Сколько же тебе лет?
   - Семьдесят шесть еще. Наши женщины иногда рожают и в сто пятьдесят. Я думаю родить многих. У нас с Генкой полное генное соответствие.
  Моисей Маркович вынул платок, вытер лысину и бросил совершенно мокрый платок на пол.
   - Так. А ты откуда родом?
   - Этого я не должна сказать. Опасно. Ты сумеешь никому не рассказать?
  "Сдвинутая йогиня какая-нибудь. У них там кого только нет. Брамины, кришнаиды..., адвентисты седьмого дня... По углям ходят, на гвоздях лежат, закапываются на неделю. Неужели и в самом деле от Генки беременна? Ну попал, парень! Семьдесят шесть? Ну это-то мелет. Врет. На вид Генкина ровесница. Не старше. Жаль, что сбрендила, а то бы и пускай себе", - мыслил изрядно ошалевший хозяин.
   - Говори. Обещаю. Никому не звука. А сын знает?
   - Генка знает. Слушай. Я родилась на планете голубой звезды...
   - Ну это-то ясно.
   - Не очень далекой. Меньше ста парсеков от вас. Зовут меня Зарина. Я дочь члена Совета Мудрейших...
   - Это тоже понятно. Ты, Зарина, расскажи, как с сыном сошлась и какие у вас тут дела?
  Девушка замолчала, внимательно посмотрела на собеседника и выключила телевизор.
   - Мне, Моисей Маркович, действительно семьдесят шесть. Я действительно прилетела к вам с далекой планеты, а адвентисты седьмого дня - христианская секта никакого отношения к индуизму не имеющая. Я могу заставить тебя мне верить, но Генкиного отца я заставлять не буду. Я ошиблась. Вы, земляне, недоверчивы. Пусть тебе все расскажет сын. А сейчас я уйду.
   - Там заперто. Я провожу тебя.
   - Не нужно. У меня не было ключа, когда я сюда вошла. Ваши запоры и стены нам не мешают.
  Смуглая девушка грустно ему улыбнулась, подошла к капитальной, покрытой обоями, панельной стене и исчезла в ней. "Марсельеза! - вспомнил Моисей Маркович Маркетинг и громко икнул, - страшная вещь. Меньше стакана, а что с человеком творит. Галлюциноген! Щенок паршивый с бабочкой. Мог бы и предупредить, что глюки после нее бывают". В ванной комнате он подставил голову под струю холодной воды и пошел на кухню варить пельмени. И уже высыпав твердые замороженные шарики в кипяток вдруг подумал: - "А обои в квартире надо бы сменить, а то неудобно как-то".
   Когда Генка вернулся домой, Моисей Маркович дремал перед телевизором. Телевизор недовольно ворчал и метал по экрану серые молнии.
   - Ты почему не спишь нормально? - удивился ребенок.
   - Дама твоя приходила вроде бы. Есть у тебя дама?
   - Какая еще дама? Ты что, па? Приснилось что? Порнухи по ящику насмотрелся? Выключи. Кончилась давно твоя порнуха.
   - Не хами отцу. Зариной назвалась.
  Генка сел и оторопело уставился на родителя.
   - Так есть или нет? - настаивал предок, - может и впрямь примерещилось?
   - Когда приходила?
   - Вечером. Ждала меня. Пришел с работы, а она сидит в запертой квартире. Ты ей ключ дал?
   - Не нужен ей ключ.
   - Вот-вот. Сквозь стены умеет. Видел. Глазам не поверил. Цирк!
   - Нет, отец, не цирк. Это они запросто. Но зачем? Какова цель визита? - спокойно, совсем по-взрослому спросил ребенок.
   - Цель-то? Ясная цель. Пришла обрадовать. Внука в скорости обещает родить. От тебя ли?
  Генку как подбросило. Он подскочил к отцу, обнял его и, вероятно, впервые в жизни расцеловал Моисея Марковича в обе щеки.
   - К деду значит приходила! - хохотал ребенок, - Меня отправила в лес, чтобы не мешался и порешила вначале деда обрадовать. Ведь именно так и сказала, что порешила?
   - Странная она у тебя, сынок. Симпатичная, но чуднАя. Плела нивесть что. Про голубую звезду, про сына убитого, про возраст свой. Мысли угадывает. Не понял я ничего. Обещала, что ты все прояснишь.
   - Непременно. Непременно расскажу все в подробностях, но не сейчас. Пойдем, отец, спать. Устал я, а рассказ получится длинный. До рассвета, пожалуй. Как ты будешь со своими громобойными часами после бессонной ночи?
   - Может поешь что? Пельмени есть. Тебе оставил.
   - Утром, отец, утром.
  
   После недолгих размышлений Виталий Сидорович выбрал в рекламной газете строительную фирму "Фишер-плюс". Слово плюс интриговало, а адресок был соседний.
   Чернолицая богиня, спускавшаяся к нему на даче депутата Аксаурова, неделю назад позвонила и своим бархатным голоском велела отдыхать в Москве. "А в окрестностях, за грибами к примеру, можно?" - осмелился спросить заслуженный пенсионер. Богиня милостиво разрешила. Деньги в тайнике за батареей раздражали Виталия Сидоровича своей невостребованностью. Водка, которую он теперь изредка употреблял, не теряя конечно осмысленности, была дешева, а дорогой коньяк, купленный им не иначе, как в затмении, он пить не смог. Вонял туалетным мылом и давленными клопами. Так и стояла чуть початая бутылка на высокой полке буфета. "Дом построю у большой воды, - глядя на батарею, мечтал Виталий Сидорович, - ну не на море, так здесь." Много годков назад за трудное, государственного масштаба, дело премировали его путевкой в пансионат на Клязьминском водохранилище. Пригрела там его пышная, в розовых складках, повариха. Пансионат Виталию Сидоровичу запомнился, и созрело решение строить дом на Клязьме. "Лодку заведу, спиннинг куплю, а то и сеточку запрещенную в незаметном месте приткну, - прикидывал пенсионер, - плотва, окунь, карась, а иногда, говорят, там и голавль крупный берет. Большая вода. Берега дальнего почти не видно."
   В конторе "Фишер-плюс" Виталий Сидорович увидел часы в виде кремлевской башни и утвердился в своем решении. Хозяин фирмы, хоть и еврей, тоже ему приглянулся. Солидный, лысый, крепенький еще мужик с внимательным не злым прищуром.
   - Значит, Виталий Сидорович, хотите на берегу Клязьминского водохранилища? - уточнил он, - а на каком? Земля там дорогая.
   - Не имеет значения. Поближе к воде и, чтобы пляж - рядом. С измальства воду люблю.
   - Материал какой? Дерево, кирпич, камень? Этажей сколько?
   - Этажей-то? Два, пожалуй. Выше-то зачем?
   - Галина Сергеевна покажите господину Воронцу типовые проекты двухэтажных коттеджей. Будете смотреть, имейте в виду, Виталий Сидорович, что любой проект мы можем изменить по желанию заказчика.
  Виталий Сидорович вместе с услужливой дамой рассматривал приветливые домики-игрушки, каждый из которых "Фишер-плюс" была готова ему построить и учинить перед ним цветочную клумбу, а на крышу поселить сказочного петушка для измерения ветра. Клиент млел от восторженного изумления и дождался грозного судьбоносного боя, возвещавшего конец радостных мечтаний.
   - Густо они у вас, - похвалил часы Виталий Сидорович.
  Галина Сергеевна, привычно дрогнув от первого удара, посерьезнела и сунула двухэтажные строения в папку.
   - Извините, господин Воронец. Тороплюсь. Мне ребенка из сада забирать. Завтра приходите. Обсудим удобства, обогрев, газ и телефон. Предупреждаю. На Клязьме с телефоном проблемы. Дешевле пользоваться мобильным.
  Галина Сергеевна набросила на плечо элегантную сумочку, соблазнительно улыбнулась и упорхнула.
   - Выбрали? - к Виталию Сидоровичу подошел сам хозяин.
   - Выбрал вроде бы. Тут один со светелкой.
   - Со светелкой? Покажите-ка, - хозяин развязал тесемочки и вытряхнул строения обратно на стол, - ах этот. С башенкой и флюгером. Ясно. Красный кирпич. Красивый, но дорогой. По карману? Коммуникации на Клязьме тоже в копеечку обойдутся. Потянете?
   - Потяну. Должно хватить.
  Вышли из конторы вместе.
   - Вам далеко? Может подвести? - предложил хозяин богатому клиенту.
   - Домой я. Рядом.
   - Садитесь, - хозяин радушно распахнул дверцу жигуленка, - подвезу. Не тороплюсь. Не к кому. Жена умерла, а сын...- Моисей Маркович неопределенно махнул рукой, - У молодых свои заботы. Нет им дела до стариков.
   - Ну до магазина, - согласился Виталий Сидорович.
   - Вы-то женаты? Дети? - спросил хозяин, выруливая на проезжую часть.
   - Ни жены, ни детей. Один я. Холостякую.
   - Что так?
   - Не успел. Служил в балтийской эскадре. Походы длительные. Сейчас на пенсии.
   - Моряк значит.
   - Старшина второй статьи в отставке, - подтвердил клиент.
   - И на чем ходил?
   - Куда? - растерялся Виталий Сидорович.
   - На каком судне плавал?
  Названий кораблей балтийской эскадры Виталий Сидорович не знал. Решил рискнуть.
   - На "Пушкине АС".
   - На сухогрузе значит.
   - На нем.
  Моисей Маркович притормозил у большого продовольственного магазина.
   - Тоже зайду. Вы за чем?
   - Бутылец куплю. Дом все же. Обмою.
   - Не рановато? Быстрей чем за два месяца не управимся.
   - Красивый дом. А вы?
   - Пельмени - ужин холостяка.
  Из магазина тоже вышли рядом.
   - Давайте я уж вас до дома. Далеко?
   - Три квартала.
   - Садитесь.
  Ехали молча. Моисей Маркович хмурился и поглядывал изредка на пассажира.
   - Вон та пятиэтажка длинная. В среднем подъезде живу. А то может зайдете в мою берлогу. Выпьем по маленькой за знакомство, ну и чтобы дом со светелкой на Клязьме стоял. У меня и бутылочка хорошего коньячка для такого случая припасена.
   - Отчего же не выпить за знакомство с морским волком? Зайду, - сразу согласился Моисей Маркович, - тем более и бутылочка припасена.
  Квартира богатого клиента выглядела скудновато. Две небольшие комнатенки, тесная кухонька и совмещенный санузел.
   - Сказали, что скоро нашу хрущебу расселять будут. Я поэтому пока не суечусь. Да и привык. Много ли старому холостяку надо, - Виталий Сидорович сунул водку в холодильник и пригласил гостя, - садитесь, Моисей Маркович, я мигом. Сей минут яишенку спроворю, салатик организую, ну и пельмешек у меня полпачки оставалось. Со сметанкой пойдут.
   - Пельмени совокупно с моими сварим. Но они, ежели под водочку, уксус требуют. Найдете?
   - Найду. Все найду для дорогого гостя.
  Устроились за кухонным столом на табуретках. Яишенка была хороша. Присыпанная зеленым лучком и укропом, она соблазнительно скворчала на большой сковороде, установленной в центре стола. Хозяин достал бутылку, разлил в сразу запотевшие рюмки. Потом вдруг вспомнил.
   - Может вы коньяк предпочитаете?
   - Коньяк предпочитаю на сытый желудок для поддержания душевной беседы, а для аппетита лучше беленькую.
   - Тогда за знакомство!
   - И предлагаю перейти на ты.
   - Не возражаю. - Виталий Сидорович с энтузиазмом помотал головой. Яичницы хватило на два тоста, и третий "за тех кто в море", предложенный Моисеем Марковичем, закусили помидорным салатом.
   - Червячка заморили, переходим к пельмешкам, - торжественно провозгласил гость, - ищи, Виталий, уксус.
  Высыпая пельмени в кипяток, Моисей Маркович заметил, что один из них оказался чуть не вдвое крупнее остальных. "Акселерат", - подумал гость, добавляя в кастрюлю соль.
   - Разливай, Виталий. Через семь минут они всплывут и ...
   - Редкая семья не сталкивается с проблемой алкоголизма, - раздался в кухне приглушенный женский голос, - но сейчас найден надежный способ ее решения.
  Моисей Маркович тоскливо огляделся и сильно ударил себя ладонью по щеке, но голос не пропал, а доверительно сказал про целебный бальзам для мужчин, который, в случае нужды, непременно спасет брак. "Как неожиданно и бессимптомно, - вертелось в пустеющей голове гостя, - скорую вызвать или сам дойду? За руль в таком состоянии нельзя". А голос рассказал про магические таблетки от зубной, головной и дамской боли, про резиновую панацею от СПИДа и про заботливую тефаль. Услыхав про тефаль, Моисей Маркович что-то вспомнил, кинулся к кастрюле с пельменями и сдернул с нее крышку. Сверху, в пузырях кипятка мотался пельмень-акселерат и гнал рекламу. Гость облегченно вздохнул, промокнул лысину кухонным полотенцем, выудил ложкой болтливый пельмень и выбросил его в мусорный бачок.
   - От первой рюмки до запоя один шаг, - назидательно сообщил пельмень напоследок мужским голосом, и, уже видимо от себя, мстительно добавил, - а в деревне Гадюкино дожди.
  Плотно закрыв бачок крышкой, гость позвал хозяина:
   - Виталий, ты куда слинял?
  Хозяин вошел на кухню с бутылкой коньяка.
   - Буфет обыскивал. Не нашел уксуса. Вот помню, что был, а нет.
   - Да черт с ним. Испарился.
   - А бутылка где?
   - Разливай! Пельмени в боевой готовности.
  После водки перешли на коньяк. Хозяин морщился, но пил. Не манкировал.
   - Мягкий коньяк. С букетом, - похвалил напиток гость, - а зачем ты, Виталий, врал про свою матросскую судьбу? Врал?
   - Врал, - согласился хозяин, - для имиджа. А как ты меня вычислил?
   - Нет на Балтике сухогруза "Пушкин". И за тех кто в море пьют стоя. Для имиджа, говоришь. Допустим. Но вопрос откуда деньги на коттедж остается открытым. Сможешь закрыть?
  Хозяин побледнел, сник и протрезвел. Он испуганно оглядел кухню и шепотом ответил:
   - Нет, Моисей, не смогу. И избавь тебя Господь от моей откровенности.
   - Напрасно мы, Виталий Сидорович за коттедж пили. Нет ответа на вопрос - не будет дома на Клязьме. Моя фирма с уголовкой не ссорится.
   - Ты за кого меня держишь, буржуй?
   - За вора. А может и покруче кто будешь.
  Хозяин молча встал и вышел из кухни. Через минуту вернулся с вешалкой, на которой висел аккуратно глаженный офицерский френч с орденскими планками.
   - Гляди! - он бросил на стол красную книжицу со стершимся золотым тиснением. Гость полистал книжицу, сличил фотографию с оригиналом, посмотрел звезды на погонах френча.
   - Тридцать лет беспорочной службы в органах. Длительные командировки. Жениться не успел.
   - Так точно, Моисей Маркович. Уволен по причине выслуги лет.
   - В трудное положение ты меня, Виталий, поставил. Мне, пожалуй, легче послать подальше вора в законе, чем строить дом офицеру КГБ.
   - А буржуям, Моисей, и не должно быть легко. Эту науку в меня родитель чекист прочно вдолбил. Нам обоим сейчас тяжко. Давай врежем по стакану, может и полегчает. Ты коньяк допивай, а у меня с тех еще времен конфискат хранится. Ему за древность тоже пора коньячные звезды лепить.
  Хозяин достал стремянку и извлек с антресолей пыльную бутыль с адским зельем, изготовленным в годы, когда в стране ходил рубль с восемнадцатью граммами чистого серебра. Уже заполночь они управились с бутылью, и Моисей Маркович позвонил из черного аппарата домой.
   - Ты куда пропал, отец? Я уж не знал, что думать.
   - А мне что думать, когда ты возвращаешься под утро? Ушел в запой, сынок, - владелец фирмы сосредоточился и с преогромным трудом уложил трубку на рычаги аппарата. Потом был долгий, насыщенный вескими аргументами спор, кому где спать. Победил хозяин и установил себе дранную парусиновую раскладушку.
   - Волнуется парень, - позавидовал Виталий Сидорович гостю и дико, в голос, зевнул, - сколько ему?
   - Ребенок еще. У меня фотография есть. Взгляни.
  Взглянув на фотографию ребенка, хозяин, теперь уже окончательно протрезвел и пошел в санузел охлаждать водой голову. Но гость этого уже не видел. Спал.
   Разбудил его настырный солнечный лучик, прорвавшийся через открытую форточку. Моисей Маркович открыл глаза и сейчас же закрыл их. Через минуту, однако, гость застонал и заставил себя подняться.
   - Виталий, ты где? - почти беззвучно прохрипел он, еле двигая непослушным сухим языком. Раскладушка была собрана и поставлена у стены. Хозяина квартиры не было. На столе рядом с фотографией Генки лежал тетрадный листок, на котором каллиграфическим почерком было написано: "кефир в холодильнике. Дверь захлопни. Советую ознакомиться с друзьями сына". Моисей Маркович спрятал фотографию в бумажник и сел обратно на кровать осмысливать совет отставного майора КГБ.
  
   На третий день после попойки Воронец пришел в контору "Шифер-плюс". Два дня не приходил. Моисей Маркович уже хотел домой к нему наведаться, но не решался проявлять излишнее любопытство. Поэтому когда все же пришел, не сразу пригласил его в кабинет. Разрешил пообщаться с Галиной Сергеевной и с бухгалтером. Лишь когда увидел, что клиент собирается покинуть фирму, решился. Вышел из кабинета и, как бы случайно встретив, улыбнулся, поздоровался и пригласил к себе. Обычная встреча богатого клиента. В кабинете плотно прикрыл дверь и указал на стул.
   - Садись. Ты на какое знакомство сына намекал, майор? Колись! Не молчи. Кроме сына у меня никого больше не осталось. Для него живу.
  Виталий Сидорович со скучным лицом бродил по кабинету, глядя в паркетный палас на полу.
   - Что уж ты так встревожился, Моисей. Намеки какие-то придумал. Напрасно я к тебе пришел. Напрасно.
   - Да я бы тебя из под земли выкопал. Говори про что знаешь. Не томи.
   - Я тебя предупреждал, Моисей Маркович. Не пойдет тебе на пользу моя откровенность.
   - Ошибаешься, майор. Уверен, что ошибаешься. Говори!
   - Дама у твоего сына есть.
   - Что за дама? Опиши.
   - Худая длинноволосая брюнетка. Смуглая.
   - Ну есть.
   - Лучше бы не было.
   - Это почему же?
   - Убийца она. Чуть живой от нее ушел.
   - Врешь, майор. Опять врешь. Не верю.
   - Не верь. Не верь мне, Моисей. Доказывать не буду.
  Собеседники замолкли и оба метались по тесному кабинету, не глядя друг на друга.
   - Ну и кого же она...
   - Ох, не лезь ты, Моисей, в их дела! Не лезь! Оставишь сына сиротой.
   - В их дела ты сказал? Это в чьи же?
  Господин Воронец вдруг, перекосив лицо, оттолкнул хозяина кабинета и выскочил из конторы "Шифер-плюс".
  
   Вечером отец и сын пили чай с вишневым вареньем. Вишни были с косточками, и они аккуратно сплевывали косточки на чайные блюдца. Зарина чай не пила. Тихо сидела за столом, смотрела на обоих и улыбалась.
   - Сегодня отцу рассказали, что ты убила человека.
  Продолжая улыбаться, Зарина кивнула.
   - Это так. Хотела убить и сказителя, но... как это... проявила характер и спасла его. Пусть живет. Он теперь безвреден. Я поправила его умысел и он более не сможет.
   - Тебе нужен переводчик. Умысел она поправила, - проворчал Генка.
   - Твой отец вник. Он более вникатель, чем ты думаешь. Я вижу.
   - Зарина, действительно умеет корректировать психику человека, отец. Мою она тоже поправила.
   - Я уже вник, сынок. Фамилия сказителя Воронец. Виталий Сидорович Воронец. Откуда он вас знает?
   - Видел однажды. Воронец наемный убийца. Киллер. Его завербовали люди миссии, и он работал у них палачом. Ему приказали, и он убил моего друга Якова Ильича. Я говорил тебе о нем.
   - Воронцу много платили?
   - Не знаю, но у миссии неограниченные финансовые возможности.
   - Так кого же могла убить эта милая улыбающаяся девочка. Кого ты убила, Зарина? Нет, Геннадий. Пусть она сама скажет.
  Зарина перестала улыбаться и грустно вздохнула.
   - Лучше бы Генка. Он все знает уже, а мне нужен переводчик, но если ты возжелал, я умею рассказать. На нашей планете есть тайная канцелярия, чтобы ужасать население. Туда подбирают людей, которым пытки доставляют радость. Генка назвал их садистами. Начальник этой канцелярии Серый Кардик. У вас тоже был такой. Ты бы убил Лаврентия Берия, если бы мог?
   - Ты убила начальника канцелярии?
   - Я убила его заместителя. Он намеревался убить моего первого мужа и возглавить миссию. Если бы это случилось, угроза вашей цивилизации возросла бы многократно.
   - Ты умеешь убивать?
   - Я училась в школе инопланетных разведчиков и многое умею. А сейчас я размешаю вашу красную липкость в чае и буду пить сладкую воду. Думаю, что это будет полезно твоему внуку.
   - Чай горячий. Если обожжешься, это не будет полезно.
   - Не обожгусь. Я буду дуть мешанину пока не остынет.
   - Я размешаю, а ты будешь дуть. Как тебе моя дама сердца, отец?
   - Я в восторге, сынок, если она не собирается увезти тебя на свою планету.
   - Нет, отец. Она останется здесь, и мы собираемся уберечь Землю от миссии Каракурта.
   Чайную семейную идиллию нарушил звук падения чего-то звонкого раздавшийся из старинного с витражами буфета. Затем оттуда послышалось громкое сопение. Зарина упала на пол, ногой выбила стул из под Генки, и тот тоже, неловко взмахнув руками, рухнул на спину. Распластавшись на ковре, Зарина направила на буфет тускло светящуюся трубку.
   - Уймись, дура, - раздался оттуда простуженный насморочный голос, - тут какая-то банка с чихальным порошком.
  По комнате густо поплыл пряный дух.
   - Это гвоздика, - немедленно догадался Моисей Маркович. После пельменного монолога буфетный голос его испугал не очень.
   - Рисковый ты мужик, стажер, - Зарина встала и помогла подняться Генке. Трубка из ее руки исчезла, - но раз уж ты тут, явись и объяснись. Твой буфетный визит интригует.
   - Я любознательный и самоотверженный, - сказали из буфета. Потом там громко чихнули, и из него вышел парень с красными слезящимися глазами и смущенной виноватостью на смуглом лице.
   - Ты подслушивал нашу беседу? - возмутилась Зарина.
   - Обижаешь, коллега! Как можно? Я только что. Совсем недавно. Две-три фразы.
   - Рустик Акы Бей. Стажер десанта на вашу планету, - представила Зарина человека из буфета, - а ты повзрослел после драки с Четвертым, но не поумнел. Я же могла... Ты бы и чихнуть не успел, любознательный.
   - Сказали бы словами, а то роняют, - проворчал Генка, потирая затылок, - ты не испугался, отец?
   - Привыкаю, сынок, - вздохнул Моисей Маркович.
   - Я всех приветствую! - бодро сказал стажер, и настроился чихнуть, но сдержался.
   - Здравствуйте, - вежливо поздоровался хозяин квартиры, - это молотые гвоздика и шафран. Кулинарные пряности. Нужно раскрыть окно и закрыть банку.
   - Так зачем ты рисковал своей путанной жизнью, стажер?
   - Не корысти ради, но токмо волею приславшей мя Юдимь.
   - Кривляка и паяц. Ты не меняешься. Что угодно твоей повелительнице?
   - Жаждет свидания с сестрой.
   - Я просила не искать меня. Нашла зачем-то.
   - Это было не сложно. У меня гравикатер припаркован рядом. Полминуты лета.
   - Юдимь на даче Аксакура?
   - Да, коллега.
   - Нет. Туда я не полечу. В доме Аксакура я быть не могу. Это нам повредит.
   - У тебя есть сестра? - спросил Генка.
   - По отцу. Матери у нас разные. Скажи, Рустик, как она сейчас?
   - Как обычно. Ночами получше. У нее стальной характер.
   - Она выходит?
   - Ночью. Очень редко и не на долго.
   - Она знает, что я беременна?
   - Знает. Уже все знают. Юдимь очень хочет встретиться с тобой, Зарина.
   - Мы можем поговорить по телефону.
   - Она хочет видеть тебя.
   - Пригласи сестру сюда, - вдруг предложил Моисей Маркович. - Рустик, вы говорили о каком-то летающем катере. Это комфортабельный транспорт?
   - Вполне.
   - Я позвоню твоей сестре и сам приглашу ее. Как ее зовут? Юдимь? Библейское имя. Мою тетку звали Эсфирь.
   - Отец, ты не понимаешь...
   - Это ты не понимаешь, сын. Как ей звонить? Я сам представлюсь. Миссия. Десант. Чушь! Она цивилизованный человек и, кажется, не очень здоровый. Ты можешь сказать мне номер телефона сестры, Зарина?
   - Да, Моисей Маркович, могу.
   - Это за кольцевой. Дача?
   - Особняк депутата Аксаурова, - торжественно произнес мужской голос в трубке.
   - Вот как? - удивился Моисей Маркович, и у него возникло сильное желание положить трубку. Он с упреком посмотрел на Зарину.
   - Вы ошиблись? - раздраженно спросила трубка.
   - Я хочу говорить с Юдимь.
   - Минутку.
  У Юдимь был тихий и, как ему показалось, сонный голос.
   - Слушаю вас.
   - Извините. Я вас разбудил?
   - Нет, Моисей Маркович, я не спала.
   - Хочу пригласить вас...
   - Я поняла. Спасибо, - голос собеседницы стал громче и приобрел оперный бархатный тембр, - передайте трубку сестре.
   - Зарина, возьми трубку. Твоя сестра - жена Аксаурова Ивана Ивановича?
   - Да. Он был моим первым мужем. - Зарина взяла трубку и почти сразу сказала в нее "нет". Потом долго молча слушала сестру, опять повторила "нет" и вернула трубку Моисею Марковичу.
   - Я буду у вас в гостях, - сообщила ему Юдимь, - вас не смутит, если я буду босиком?
   - Нисколько. В квартире ковер. Из солидарности я тоже разуюсь.
   - Не нужно, Моисей Маркович. Хочу быть оригинальна. Вы знаете моего мужа?
   - Наслышан.
   - Вас это тоже не смущает?
   - Смущает. Если бы я знал раньше, что...
   - Вы мне нравитесь, Моисей Маркович, - в трубке раздался веселый смешок, - я кое что привезу с собой. Передайте трубку моему преданному послу.
   - Мы вас ждем, - сказал хозяин и отдал трубку стажеру. Тот послушал ее, молча кивнул, положил на аппарат и двинулся к буфету. Зарина положила руку ему на плечо.
   - Впредь, Рустик, ты будешь здесь пользоваться дверью, предварительно позвонив. И будешь терпеливо ждать пока тебе ее откроют. Иной способ проникновения в эту квартиру смертельно опасен. Уяснил?
   - Понял. "Не влезай, - убьет!" Я это где-то видел. И я уже сурово наказан чихальными пряностями за нарушение этого мудрого правила. Звонить и ждать. Только так.
  После нарочито вежливого, с клоунским поклоном, ухода стажера через широко распахнутую дверь семейный уют не восстановился. Моисей Маркович хмурился, поглядывал не стенные часы и вспоминал странный разговор с чужепланетной дамой. Генка с некоторым удивлением поглядывал на отца и на поскучневшую даму сердца. Зарина, сказав неизвестно кому "сам виноват, а теперь пусть будет, как будет", нашла в буфете душистую банку, надела на нее тут же валявшуюся крышку и села допивать остывшую сладкую воду.
   - Ты почему загрустила? - Генке не нравилось непривычно мрачное лицо Зарины.
   - Это так, - согласилась она, - я озабочена.
   - Чем же? Если не хотела встречаться с сестрой, зачем дала телефон? Вон и отец теперь сидит отрешенный.
   - Я тоже озабочен. Этот ее депутат, говорят, изрядный мерзавец. - Моисей Маркович вдруг вспомнил, что мерзавец был мужем Зарины, виновато взглянул на нее и повторил, - так говорят. А ты давно с ним рассталась?
   - Не рассталась. Он мой начальник, - Зарина с отвращением выплюнула случайно попавшую в рот ягоду, - я понимаю о чем ты. Давно. Я боялась снова зачать от него, а когда меня одолевало желание, я удовлетворяла его сама или просила кого-нибудь, от кого зачать не могла. У наших мужчин очень короткий продуктивный период, поэтому...
   - Перестань! - Генка сморщился, как от больного зуба, - пожалуйста перестань.
   - Я скоро рожу тебе сына. Ты должен знать. Много веков назад брак на нашей планете стал полигамным, и у нас атрофировалось чувство ревности. Земляне из ревности иногда убивают. Это неправильно. Я не умею и не хочу это понять. Если я полюблю, я буду с другим мужчиной. И это правильно. Любовь это сигнал генетического соответствия мужчины и женщины. Инстинкт, который заботится о потомстве. Мы любим друг друга, и у нас родится красивый и умный сын. Желание иногда появляется и без любви. Это так. У нас научились стимулировать похоть. Я не знаю хорошо это или плохо. Думаю, что это ...
  Экзотическую лекцию озабоченной Зарины прервал длиннющий звонок у входной двери.
  "Так я и предполагал. Почувствовал по ее голосу. Она прекрасна. Клеопатра! Богиня! Нет, не богиня, но какая женщина! Она не больна. Мне бы не сдохнуть, на нее глядя", - Моисей Маркович прижал ладонь к груди, стараясь унять биение сбесившегося сердца, хотел поздороваться с гостьей, но не смог. Улыбающаяся царственная Юдимь прошествовала в квартиру, взглянула на хозяина, и улыбка осталась как бы приклеенной к строгому печальному лицу женщины, вдруг узнавшей скорбную весть. Она глубоко вздохнула, поправила лицо и секундная неловкость исчезла. Сестры, чуть помедлив, обнялись.
   - Я рада твоему счастью, Зарина. Очень рада. Теперь все будет хорошо. Твой мужчина мне тоже нравится. Он молод и умен. Вижу, он любит тебя. Я подарю ему яйцо морской черепахи, и у вас будет много детей. Возьми, Генка, и пусть оно часто будет с тобой. Зарина расскажет, когда оно приносит удачу.
   - Оно похоже на гальку, на камешек.
   - Яйцо окаменело за тысячи лет. У нас очень давно нет морей и морских черепах. Это большая редкость.
   - Спасибо, Юдимь. Я приделаю к нему цепочку и буду носить на шее, как талисман.
   - Если Зарина разрешит тебе, - сказала Юдимь, и сестры рассмеялись.
   - Ты хотела говорить со мной, Юдимь?
   - И говорить, и видеть. Думаю, что наша беседа будет скучна для мужчин.
   - Вы можете уединиться в моем кабинете, - сказал хозяин и остался собой доволен. Он почти справился с волнением.
  
   В кабинете Юдимь чуть ссутулилась и тяжело опустилась в глубокое кожаное кресло. Ее царственное сияние исчезло.
   - Как много книг, - удивилась она, глядя на большой, во всю стену стеллаж.
   - Это художественная библиотека. Вымысел. Тысячи придуманных миров.
   - Вымысел, - задумчиво повторила Юдимь, - отец показывал мне хранилище памятных таблиц, но в них описание того, что было. Хроники ушедших веков, а здесь вымысел. Мечты. Они мечтатели.
   - Да, сестра. Они научились придумывать миры, а мы научились их портить. Испортили свой. Теперь добрались и до их планеты.
   - Цивилизация Земли тоже больна.
   - Не смертельно. Они излечатся.
   - Ты останешься здесь?
   - Да. И мой сын тоже.
   - Ты здорова и проживешь еще лет двести. Все умрут, а ты...
   - Нет, Юдимь. Теперь мой век сокращен. Зачатие, беременность... Я это чувствую.
   - Чувствуешь? Что ты чувствуешь? - глаза Юдимь заблестели. Она внимательно разглядывала сестру, - ты чувствуешь генетическую перестройку? Чувствуешь молодую кровь?
  Зарина не ответила. Минуту она молча ходила по кабинету, потом решилась и спросила:
   - Ты принесла с собой флакон?
   - Да, - сразу ответила сестра.
   - Напрасно. Он и без этого твой. Но почему именно он?
   - Он. Я не ошиблась. Я не знаю почему. А почему ты убила Четвертого? Все происходит, как происходит. Думаю, что мы обе умрем на этой планете.
   - Я не вижу у тебя флакона.
   - Он крохотный, - улыбнулась Юдимь, - достаточно капли.
  
   - На вашей планете нет морей? А озера, реки? - спросил Генка, когда мужчины остались одни.
   - Не Седьмой планете Ассоциации остался только песок, который сушит кровь и высасывает жизнь. Там дует скудо и бушуют песчаные бури. Когда-то там были моря и океан, но они не сумели их сберечь.
   - Ты странно говоришь, стажер. Разве ты не с Седьмой планеты?
   - Сегодня в буфете, пока не свалилась эта чихальная банка, я услыхал достаточно, чтобы сказать нет. Я с другой планеты. Я родился на планете, которую покорили "черные воины" Каракурта. Мы сопротивлялись, как могли, но они засыпали нас бомбами. Три космические ядерные атаки. Теперь моя планета - планета уродов. Я тоже мутант скрывающийся от шпионов тайной канцелярии Каракурта. Если поймают, будут пытать и убьют.
   - Вот почему Зарина назвала твою жизнь запутанной.
   - Она знает. Мы вместе учились в разведшколе. Я любил ее, но мутанты не могут иметь детей.
   - Пожалуй, мне надо выпить, - сказал Генка. - Ты разрешишь, отец?
   - Ты уже совсем взрослый мальчик и скоро сам станешь отцом. В лоджии - ящик сухого рислинга. Мы составим тебе компанию.
  Когда вернулись дамы, под столом стояли три пустые бутылки, а перед мужчинами искрились полные бокалы золотистого напитка. Юдимь что-то прошептала.
   - Ты не посмеешь! Остынь! - Зарина схватила сестру за руку.
   - Я никогда не мешала тебе. И сейчас ты не смеешь мешать мне. Мы ведь договаривались когда-то. Ты помнишь? Убери руку. Больно.
   - Помню. Пусть будет, как будет.
  Зарина подошла к столу и взяла Генкин бокал.
   - Ты будешь дуть эту кислость? - удивился он.
   - Возможно. Но ты ее дуть не будешь. У тебя уже чужие глаза.
   - Это так, - сказал Генка, подражая интонациям Зарины.
   - О! Я тоже хочу испить золотой напиток. Вы позволите? - Юдимь протянула руку к бокалу хозяина. Моисей Маркович вскочил, склонился в галантном поклоне, поцеловал тонкие пальцы богини, отчего они вздрогнули, и протянул ей бокал. Богиня взяла его, пригубила, изобразила восторг и поставила на стол.
   - У вас принято пить за здоровье. Я не совсем здорова, выпейте за мое. - Юдимь, не отрываясь, смотрела в глаза Моисея Марковича. Хозяин зачарованно осушил бокал и шатнулся. В вине он ощутил необычный привкус.
   - Три пустые бутылки! - всплеснула руками Юдимь, - мой верный рыцарь не пьет. Понятно почему вам уже трудно стоять. Вам нужно прилечь. Дайте руку, я отведу вас.
   - Однако! - сказал Генка и помотал тяжелой головой, - сексуальный нынче выдался денек.
   - Пусть будет, как будет, - Зарина крепко взяла его за руку, - ты не потерял подарок Юдимь?
  
   Ему было также скверно, как после омерзительной попойки в доме Воронца. Пожалуй даже хуже. Тогда он мог что-то вспомнить, а теперь... Нет, что-то все же вспоминалось. Он повернулся на бок и попытался открыть глаза. Открылся один. Постепенно он осознал, что второй не открывается потому что прижат подушкой. Так. Он лежит в своей кровати в чем мать родила. Даже трусов, кажется, нет. Странно. Не сам раздевался? Кто-то его полностью раздел? Кто? Юдимь! Богиня с библейским именем. И тут Моисей Маркович вспомнил все. Вспомнил как соскользнула с нее ее странная одежда, как он, задыхаясь от бешенного неистового желания, срывал одежду с себя, вспомнил белые безумные глаза на темном лице и странный лепет на чужом языке, вспомнил бесстыдный, приглушенный прижатой к губам ладонью, вопль. Вспомнил притворно безразличное лицо стажера, который зачем-то тоже оказался в спальне. Вспомнил, сморщился и застонал от стыда и нелепости произошедшего. И от совершенной невозможности как-то оправдать или объяснить свое безумие. Богиня! Как он мог? Престарелый лысый еврей накинулся на инопланетную богиню. Красиво. Этюд в голубых тонах. Моисей Маркович оперся руками о край кровати и восстал с аморального ложа, ожидая почувствовать тошную похмельную муку. Муки не было. Так ведь он и не пил почти ничего. Бутылку рислинга. И после бутылки сухаря он озверел? Впал в неистовство? Вот уж действительно странно. Он подошел к зеркалу. Нормальный мужик. Все что положено в положенной кондиции. Моисей Маркович осмотрел притон божественного разврата. Олимпийский вертеп так сказать. Одежда аккуратно уложена на прикроватную тумбочку. Он значит, притомившись, захрапел, а богиня потом собирала его одежду? У них что там, на Олимпе, так положено, если мужик оправдал надежды. А он оправдал? Моисей Маркович еще раз вспомнил закушенную жемчужными зубами губку, вырвавшийся в тот самый момент крик. Оправдал. Но как же он мог сразу после этого заснуть? Никак не мог. А ведь заснул, потому что далее - пустота. Мрак и туман. Отрубился. Это уж совершенно ни в какие ворота. Стажер еще этот, паршивец. Как его понимать? Верный рыцарь подглядывал за своей дамой, насладился зрелищем и увез ее на своем катере домой к депутату взяточнику? Странные у них, однако, нравы. Депутат-то он, впрочем, по совместительству, а основная его работа - пришелец. Дела. Десант инопланетян, миссия космических оккупантов, тайная канцелярия Каракурта. Кипят страсти вокруг планеты, а в деревне Гадюкино, как сказал один знакомый пельмень, - дожди. Моисей Маркович Маркетинг оделся, посмотрел на часы и понял, что кофе придется пить рядом с громобойными курантами. Позавтракать дома он уже не успевает. Времени осталось только на душ и поспешное бритье, а опаздывать владелец строительной фирмы не любил.
  
  Аксакур Акоп.
  
   Иван Иванович завершил рутинную работу с электоратом, прогнал домой к семье старательного секретаря-референта, запер на тайный замок дверь кабинета, включил охранный периметр и достал из сейфа "План-график административного проникновения". Документ был им создан недавно, и научный руководитель десанта гордился своим шедевром. Административное проникновение должно было вывести миссию на качественно новый рубеж. Да, именно так! Не грубой силой, но проникновенным умом и точным социальным прогнозом осуществится покорение этой сумбурной и сумасбродной цивилизации. Не брать корабли дикарей на абордаж, не метать в них громы и молнии, с обоюдными потерями и трудно предсказуемым результатом, а, наоборот, успокоить, умиротворить, урезонить, даже и ублажить экипажи и пассажиров, но поставить у рулей своих, преданных миссии, неприметных людей. Так и только так можно принудить эту суматошную эскадру совершить глобальный маневр и плыть, заданным диспозицией Каракурта, социальным курсом. Нужны послушные кормчие и тогда их детские политические игры в капитализм, в феодализм, в социализм с человеческим лицом, в идиотские лозунги, в бурные шествия с оголтелыми воплями "долой" никак не смогут изменить общий социальный курс. Пусть выпускают избыточный социальный пар.
   В плане проникновения обозначались ключевые административные посты. Суть плана, его основная цель - превратить чужих в своих. Усложнялся план многообразием вариантов превращения. Чиновников почти любого уровня можно было купить. Они продавались легко, беспроблемно и дешево. Государственные мужи были дороже и капризней. Их вербовка и покупка проходила много хлопотней. В сложных случаях подключалась Юдимь. Она же решала, если вербовка оказывалась невозможной, участь объекта. Старалась, по возможности, избегать криминала. К помощи палачей Юдимь прибегала крайне редко. Он бы уничтожал этих лживых и хитрых политических интриганов чаще. Много чаще. Но никогда, однако, он не менял ее решений. Не хотел огорчать больную. Вероятно на Юдимь скверно действует непривычно большая тяжесть на планете. Гравитационное поле Земли примерно в полтора раза превышало поле родной планеты, и остальные члены десанта легко адаптировались к нему. Юдимь, видимо, не могла. Впрочем в последнее время она выглядит значительно лучше. Ему доложили, что вчера днем она более часа гуляла в приусадебном парке. Может постепенно начинает привыкать? Юдимь молода, моложе Зарины лет на семь, и возможно ее организм все же привыкнет к лишней тяжести? Это было бы великолепно. Проклятый генетический прогноз. Может он неверен на этой планете, и Юдимь сможет зачать от него здорового ребенка? Последнее время она избегает близости, но сегодня ночью он будет с ней.
  
   Юдимь сидела на открытой террасе и ела туземную пищу, запивая ее микстурой, которую ей назначил врач.
   - Что это? - брезгливо скривился Аксакур.
   - Сладкая полезная липкость, изготовленная из красных ягод. Попробуй. Я уже много съела.
   - Кажется это клубничное варенье. Я его ел два или три раза. Почему ты решила, что оно полезно?
   - Так считает Зарина. Она знает.
   - Ты беседовала с Зариной?
   - Неделю назад я видела ее и туземца от которого она зачала.
   - Они были здесь?
   - Я была у них.
   - Ты смогла покинуть особняк?
   - С трудом. Рустик возил меня. Но теперь я чувствую себя значительно лучше.
   - Настолько лучше, что не откажешься разделить со мной ложе?
   - Откажусь, Акопыч.
   - Тому есть причина?
   - Разумеется. Я не хочу тебя.
   - Ты нездорова. Будешь чувствовать себя лучше и желание придет, а сегодня ты могла бы воспользоваться стимулирующим напитком. Ты давно не была со мной, и это... Ты должна понять.
   - Должна? Я - консультант по проблемам контактов с аборигенами. Это я должна. А понимать твои секс проблемы?... Но я понимаю и, как консультант по контактам, дам тебе совет. В Москве сейчас обширный рынок сексуальных услуг. Весьма широкий ассортимент. Купи.
  Аксакур сел рядом с Юдимь и уставился в темную воду бассейна, отражающую почти уже ночное небо.
   - Плохой совет. Я покупал дорогих. Они старались, как могли, но чувствовали ко мне неприязнь. Неприязнь становилась взаимной. Тогда они решали, что я импотент, и я действительно становился им. Юдимь перестала есть варенье и задумалась.
   - Цена товара не всегда соответствует его качеству, Акопыч.
  
   В одном из самых престижных заведений она невидимо стояла за стеклом и выбирала. Хозяин стоял рядом, демонстрировал свой товар и не торопил богатую покупательницу.
   - Эта толстушка успела три раза с одним клиентом. И как бурно! - рекламировал он неутомимую даму.
   - Опытна и догадывается, что за ней наблюдают. Хорошая профессионалка.
  Выбрала она худенькую негритянку, совсем недавно, волей злой судьбы, попавшую в заведение.
   - Ей пятнадцать, и она еще ничего не умеет, - удивился хозяин.
   - Я беру ее. Рустик расплатись.
  Дома она инструктировала покупку.
   - Его одолевает похоть и он устал с ней бороться. Твои ласки облегчат его, и он будет тебе благодарен. Запомни это. Сегодня мы зайдем к нему вместе. Я постараюсь помочь вам, если возникнут трудности. В будущем ты будешь с ним только тогда, когда захочешь этого сама. Меня зовут Юдимь. Хозяин называл тебя Клеопатрой. Это твое настоящее имя?
   - Нет. Считал, что с именем египетской царицы можно будет продавать меня дороже. Родители назвали меня Екатериной.
   - Расскажи мне о себе, но не ври. В этом доме следует говорить правду.
   - Мне нечего скрывать. Отец был послом республики Бурунди. Мать работала у него а посольстве. Год назад они уехали в Африку на две - три недели, как говорил отец, и там их убили. Осталась одна. Вот и все, пожалуй.
   - Почему ты решила продавать себя?
   - Остальное я продала перед тем как решила. Себя я могу продавать многократно и получать от этого удовольствие.
   - Я заметила, что ты стараешься скрыть его.
   - Верно. Мне в этот момент почему-то стыдно, и я стараюсь, чтобы клиент этого не заметил. Я молчу, но меня выдает тело. Потом мне бывает досадно, что я опять не смогла сдержаться.
   - С ним не сдерживайся. Можешь и крикнуть. Хозяин кормил вас противозачаточными таблетками? Они тебе теперь не нужны.
   - Меня купили, чтобы я родила?
   - Нет, не бойся. Я много лет спала с ним и не забеременела. Думаю, что он безопасен. Все, Катюша. Теперь давай отдохнем до вечера. Можешь говорить мне ты. Так будет проще. Обычно он возвращается с работы часов в десять. Ближе к полуночи мы навестим его.
  
   Генка редко бывал дома, но звонил каждый вечер.
   - Ну как ты, отец?
   - Нормально. А ты? Ужинал? Или Зарина кормит тебя таблетками?
   - Традиционное фирменное блюдо запеканка творожная, - похвастался Генка, - сегодня с изюмом.
   - Это вчера была с изюмом. - услыхал Моисей Маркович голос Зарины, - сегодня я положила в нее ломтики сушенной дыни. Тебе не следует смотреть футбол за ужином.
   Далее последовала темпераментная кулинарная дискуссия: можно ли отличить сушенный виноград от сушенной дыни на вкусовом фоне давно купленного творога при громко работающем телевизоре.
   - Отец, она оказывается растерзала эту дынную мумию на мелкие клочки. Ну скажи! При чем тут футбол? Ладно. Не грусти, отец. Завтра позвоню.
  Дети. Резвятся детишки в паузах между продуктивным сексом и убийством из социально-этических побуждений. Школа космических разведчиков. Многое умеет. Дал Бог невестку старому еврею. Впрочем, как показало недавнее приключение, не такому уж и старому. Пятидесяти еще нет. Сын рекомендует не грустить. Чувствует, вероятно, что мается отец тоскливым ожиданием чуда. Вчера ночью она позвонила. Он метнулся к телефону, схватил трубку, сказал, задыхаясь, "слушаю", но она молчала, а через минуту трубка отрезвляюще загудела. Может не она, а кто-то ошибся? Случайный звонок? Нет, это была она! Он слышал ее неслышное дыхание. Может опять позвонит? Нет, нужно забыть ее лицо с безумными глазами, выпить две таблетки реладорма и выспаться. Иначе завтра он опять будет бродить по конторе, как лунатик по карнизу и на все вопросы отвечать "не возражаю".
   Звонок раздался под утро. Серый день тихо заползал в спальню, когда он его разбудил. После снотворного Моисей Маркович кинулся к телефону, но тот молчал, а звонок истерически заливался. "Она же умеет сквозь стену", - подумал он, отпирая входную дверь. В проеме двери, держась одной рукой за косяк, а другой упираясь в кнопку звонка, стоял Воронец. На недавнего собутыльника смотреть было жутковато. На нем был расхристанный плащ с оторванным рукавом, под которым видна была тельняшка с дырой и фиолетовые кальсоны. Безрадостное впечатление усугубляло заросшее седой непотребной щетиной лицо с вызревающим фингалом.
   - На пороге стоял принц с хризантемой в петлице фрака. Хорош! Великолепен! Вы, кажется, немного поддамши, ваше сиятельство? - прокомментировал хозяин приход незваного гостя.
   - Трезв. Абсолютно.
   - Перестань терзать звонок, болван! Соседей перебудишь.
   - Ты дома? - спросил абсолютно трезвый гость.
   - Нет. Ты разговариваешь с автоответчиком.
   - А я погорел, - интимно поведал хозяину гость. Он отпустил дверной косяк, привалился к нему телом для устойчивости, охватил двумя руками голову и страстным шепотом воскликнул:
   - Как я погорел!
   - Я уже вник. И ты пришел навеки поселиться. Пожар, пожар пригнал тебя ко мне. Так?
   - Пожар, - согласился гость, пытаясь за несуществующий рукав стащить с себя плащ.
  
   Обреченная на снос хрущеба загорелась в полночь. Одновременно с двенадцатым ударом кремлевских курантов с ее крыши взметнулся в ночное небо радостный язык пламени и раздался звонок по ноль один.
   - Уже горим, - сообщил дежурному девичий голос и продиктовал адрес.
   - Фамилия? - рявкнул дежурный.
   - Вы на меня не орите. Мне скоро рожать, - обиделся голос, и трубку положили.
  Когда неповоротливые пожарные дредноуты, с холодящим душу воем, подплыли к объекту, у разгорающейся хрущебы, рядом с немудрящей мебелишкой стояли жильцы и с интересом наблюдали отработанную умелую суету пожарных расчетов. Паники и заполошных криков "пожар!" не было. Была давняя злоба на чиновную погань административного округа. Пятый год паразиты морочили жильцов нерушимыми планами расселения и отказывались чинить гниющий дом. Очередная комиссия, посетившая хрущебу в сухую погоду, решила, что крыша в ремонте не нуждается и ночью крыша полыхнула. Но разве может огонь одолеть наших бравых бойцов в серебренных касках, подготовленных к схватке беременной девицей? Через совсем короткое время брезентовые расчеты пошли в наступление и начали разваливать объект яростными струями шипящей от злости воды. Водная и огненная стихия сошлись в едином порыве, и старый дом не устоял. И в этот самый момент к разваливающемуся объекту с нечеловеческим звериным воплем кинулся старик. Расшвыряв брезентовых брандмейстеров, старик рванулся в пожар.
   - Во, дает папаша! - начальник расчета выхватил у подчиненного золотой наконечник шланга и ударил струей в спину самоубийцы. Старик рухнул одновременно с домом.
  
   - Если бы не очередь, я бы успел, - причитал погорелец.
   - Почему же тебя не предупредили? - удивился Моисей Маркович. - В таких обстоятельствах... А вдруг бы ты спал? Странные у тебя соседи, однако. Или насолил ты всем, и решили тебя списать заодно?
   - Предупредили. Девчонка звонила. Сказала, что ночью пожар непременный случится. Не поверил я ей. Послал. Она мне: - "Ты, дядя, пьяный дурак. Мебель из квартиры вытряхивай." Ну я ее еще дальше послал и пошел за водкой. Ночной магазин в трех кварталах, и там эта проклятая очередь приключилась.
   - А почему, майор, ты валюту в чулке держал? Тебя же всю жизнь учили хранить деньги в сберегательной кассе. Не доверял государству? Считал, что инопланетяне его развалят?
   - Не знаю, Моисей. Не думал об этом.
   - Вот как. Работал на них, убивал людей по их заказу и не думал? Ты редкого таланта мужик, майор. Уникум. Таких как ты, если и отыщешь, то только в органах. Туда задумчивых изначально не берут. Теперь ты потерял преступные деньги, мундир преступника и жилье нажитое преступной жизнью. После такой бездумной жизни, если ты околеешь пьяный под чужим забором, считай, что тебе повезло. По справедливости должен ты, майор, догнивать в тюрьме.
   - Тогда почему же ты, задумчивый еврей, не выгоняешь меня под чужой забор, а греешь чайник и собираешься кормить?
   - Объясню. Только потому, майор, что одна юная дама семидесяти шести лет вправила тебе мозги. Она сказала, что многое умеет. Вот я и хочу проверить, хорошо ли она тебе их вправила.
   - Мне мозги? Старуха? Не понимаю. Мелешь, Моисей. И долго будешь проверять?
   - Всю оставшуюся жизнь, майор.
   - Твою или мою?
   - Этого я не знаю, майор. Но если увижу, что дама ошиблась, я тебя спишу сам. Не ухмыляйся, профессионал. Сумею.
  
   Врач миссии был стар, строптив и неосторожен в беседах. Уже будучи зачислен в состав десанта, он позволил себе двусмысленное речение, за что чуть не угодил в список поднадзорных вольнодумцев, которые немедленно изгонялись из космофлота. И длинный послужной свиток, в котором были отмечены десятки экспедиций на цивилизованные, дикие и мертвые планеты не помог бы, если бы не визит Аксакура в серую канцелярию. Аксакур вышел оттуда постаревшим лет на десять, но врача оставили в покое. Научный руководитель десанта хорошо знал врача по совместным космическим вояжам и свято верил его знаниям и опыту. Помнился ему случай, когда на мертвой, как считалось, планете, где без опаски искали полезные минералы, набросилась на экспедицию живая смерть. Из того памятного вояжа они вернулись вдвоем. Геологи и экипаж космолета остались на планете. Аксакур хотел тогда забрать трупы, но врач запретил. Руководитель экспедиции настаивал, но формально подчиненный ему врач взял геологический вибратор и приставил его к навигационной системе космолета. "Все космонавты подвергаются универсальной вакцинации", - напомнил он, положил палец на клавишу запуска вибратора и вопросительно взглянул на начальника. Аксакур, вероятно, никогда не забудет этот усталый скучноватый взгляд. Взгляд знающего человека.
   - Ты тешишь себя наивными иллюзиями, - врач комфортабельно угнездился на диване, вертел в руке портативный биосканер и степенно вел беседу, изредка поглядывая на начальника живым глазом. Взгляд мертвого, как казалось Аксакуру, был устремлен в никому неведомое будущее, - если бы причиной болезни была аномальная гравитация, я бы давно излечил ее. Ей было скверно на Седьмой и в космолете. На Земле ей ничуть не хуже. Ты по причине своего упрямого невежества и необоснованного оптимизма убедил ее, что под Желтой звездой она вдруг станет здоровой. Лучше ей, разумеется не стало. Она разочарована, и поэтому...
   - Ей стало лучше, док. Значительно лучше. Ты давно смотрел ее?
   - Месяца полтора назад я завершил очередной курс обследования на клеточном уровне и пришел к неутешительным выводам. Профессиональные специфические клетки ее органов деградируют. Происходит довольно быстрое вырождение тканей. Помешать этому я не могу, поэтому прогноз грустный. Через пару месяцев она уже не сможет встать на ноги, и придется перейти на внутривенное питание.
   - Сегодня она более двух часов гуляла в парке, а потом полчаса плавала и плескалась в бассейне. Она научилась есть пищу аборигенов: безболезненно пьет коровье молоко.
   - Ты все это сам видел?
   - Мне докладывали, но кое-что я видел. Она весела, док.
   - Это невероятно. Бассейн, молоко... Не могу поверить.
   - Зайди сегодня к ней.
  
   Катерина резко оттолкнулась ногами от пластиковой стенки бассейна и поплыла, ритмично ввинчиваясь в воду, правильным кролем. Вдыхала через такт под левую руку. Ноги взбивали сзади пенный бурун. Доплыв до конца бассейна, нырнула, развернулась под водой и так же быстро поплыла обратно. Юдимь смотрела на свое приобретение с восхищением.
   - Очень, очень хорошо. Уже меньше полутора минут.
   - Все еще слабо. Я плавала быстрее. Долго не тренировалась. А ты совсем не умеешь плавать?
   - Там где я родилась нет водоемов. Совсем нет. Только песок.
  Они легли рядом на поролоновые коврики, подставив нагие тела теплым косым лучам вечернего солнца. Обе прикрыли глаза. Юдимь положила ладонь на прохладный живот соседки.
   - Рассказывай. Как у вас? Надеюсь, моя помощь тебе более не нужна?
   - Хорошо, Юдимь. Последнее время совсем хорошо. Вчера... два раза подряд без перерыва. Сказал, что любит меня.
   - Ты совсем перестала сдерживаться, - улыбнулась Юдимь, - я слышала тебя в своей комнате на другом этаже.
   - Прости. Я разбудила тебя?
   - Нет. Я не спала. Без перерыва? Возможно и в самом деле влюблен. Со мной так ни разу не было.
  У края бассейна мигнул и засветился плафон. Юдимь подошла к нему и взяла круглый сетчатый шар внутреннего переговорного устройства.
   - Слушаю.
   - Это охрана. Вас хочет видеть врач. Иван Иванович предупредил о его визите. Хотите взглянуть на него?
   - Не нужно. Пропустите.
   - Посторонний мужчина? - всполошилась негритянка, - Накину халат.
   - Лежи. Он врач.
   - Нет, мне неловко. Я надену. Или ты намерена меня...
   - Глупости. Старик. Ему двести лет с хвостом. Надевай, если хочешь.
   - Сколько ему?!
   - Прости, я оговорилась. Много. Сама увидишь. - Юдимь вдруг нахмурилась и оглядела себя, - а ты, пожалуй, права. Он хоть и одноглазый... Принеси и мой халат тоже.
  
   Врач медленно шел по аллее парка, тяжело опираясь на трость. Вечер уже, а жара не спадает. В машине был кондиционер, а здесь тело тут же покрылось липким потом. Он увидел двух дам сидящих у бассейна. Юдимь ему улыбнулась и он помахал ей рукой. Действительно странно. Он предписал ей днем быть в темноте. Лучи Желтой звезды усугубят ускорят генное вырождение тканей. На человека намеренно форсирующего течение смертельного недуга она не похожа. Никак не похожа. Смотрит на него с опасением. Или ему это кажется. С каким бы удовольствием он сейчас разделся и погрузил измученное жарой тело в воду.
   - Как чувствует себя консультант по контактам? - врач развалился в кресле, развернув его так, чтобы низкие жаркие лучи звезды не мешали ему наблюдать пациентку.
   - Твой прогноз пока не сбывается, док. Я все еще бодра и готова к контактам.
   - Ты гуляла под деревьями и плавала в этом бассейне?
   - Плавать я еще не умею, но научусь.
   - Много пьешь?
   - Три стакана молока в день.
   - И у тебя не болит живот?
   - Живот? С животом у меня, док, порядок.
   - Почему ты сняла биодатчик с запястья? Хочу посмотреть тебя на томографе и взять анализы.
   - Я купалась, и браслет мне мешал. Смотреть на томографе ты меня пока не будешь, а анализы?...Анализы возьми. Рекомендую раздеться и поплавать в бассейне, док. Ты умеешь плавать?
  
   В машине врач включил на полную мощность кондиционер и, затенив окна, долго рассматривал в походной лаборатории микроскопические срезы ткани и клетки крови своей пациентки. Примерно через полчаса он выключил приборы и прикрыл уставший от напряжения глаз. Несомненно клетки изменены. Клеточная патология существенно уменьшилась. Следовательно изменилась генная структура и наследственность клеток. Мистика! Если бы не увидел, не поверил бы. Что же могло стать причиной генной перестройки клеток? Только появление здоровых нормальных клеток, которые не отторгаются иммунной системой ее организма. И появиться они могли только в матке из первичной зародышевой клетки, формируя здоровые ткани плода. Вот почему Юдимь не позволила рассмотреть себя на томографе и сняла браслет. Биодатчик уловил бы биение второго сердца. Сердца ребенка. Кто же, однако, отец? Не Аксакур, разумеется. Его патология очевидна. Абориген! Пожалуй, что только так. "Свежая кровь". А он, старый дурак, не верил этой гипотезе. Забавно, что консультант миссии по контактам с аборигенами скрывает свой контакт с аборигеном. Контакт, который спас ее от скорой мучительной смерти. Нет. Пока еще не спас. Не ясно, как будет развиваться беременность. Капризы иммунной системы непредсказуемы, и отторжение плода может произойти на любом этапе. Перспектива не ясна, но появилась надежда. Серьезная надежда на исцеление. Рассказать все Аксакуру или воздержаться пока? "Пока" это ее слово. Да и непорядочно выдавать секреты дамы. Пусть это будет врачебной тайной. Пока.
  
   За минуту до звонка он проснулся, сел на кровать и посмотрел на телефон. Аппарат не выдержал взгляда и послушно зазвонил. Моисей Маркович встал и тихо, чтобы не разбудить погорельца, сказал в молчащую трубку:
   - Я устал.
   - Я тоже... Я сейчас... Я сейчас приеду, - заторопился бархатный голос.
  Моисей Маркович оделся, потрогал рукой подбородок, решая стоит ли бриться, решил, что не стоит и растормошил гостя.
   - Возьми с собой одеяло и перейди в комнату сына. Если не заснешь, сиди там тихо, как мышь в норе.
   - Зачем это?
   - Меня посетит дама, майор. Вопросы есть?
   - Вопросов нет, есть просьба, Моисей. Не называй меня майором.
   - Я обдумаю на досуге твою просьбу, майор.
  Она позвонила в дверь и зашла одна без верного рыцаря. Инопланетная богиня была в земном. Длинное темное платье и что-то на ногах. Она сжала его руку холодными дрожащими пальцами.
   - Ты почему так долго? - он потянулся к ней, но она отстранилась.
   - Я глупа и труслива. И очень виновата перед тобой.
  Хозяин замер и посмотрел на гостью.
   - Я напоила тебя стимулятором, и ты чуть с ума не сошел от вожделения.
   - У тебя очень долгий стимулятор. Я и сейчас схожу с ума от вожделения.
   - Вижу, но это уже не стимулятор, милый. Раздень меня скорее и начни с туфель.
  
   - Ты останешься у меня? Спросил он утром.
   - Я прогнала стажера, и ты отвезешь меня к Аксакуру. Не ревнуй, милый. Он влюблен в женщину, которую я ему купила.
  Когда они покинули квартиру, из заточения вышел серый совершенно ошалевший погорелец. Он узнал бархатный голос.
  
   Худой жилистый старик в сильно изношенном цивильном костюме, но в морской фуражке с золотым сияющим крабом последним зашел в кабинет депутата. Народный избранник радостно улыбнулся посетителю. Старик с неприязнью взглянул на депутата, ненужную улыбку осудил и плотно сел на посетительский стул.
   - А на плакатике ты красивше смотрелся. Раздобрел на народных харчах. Секретаря завел - на людей кидается, что цепной кобель.
   - Вы по какому вопросу? - продолжая улыбаться, депутат с интересом приглядывался к старику.
  Тот проигнорировал вопрос, аккуратно двумя руками снял крабовую фуражку и разместил ее на депутатском столе. Потом извлек из кармана короткую трубку и железную коробку с табаком.
   - Я не курю, - осторожно сказал избранник.
   - А зачем тебе курить? Ты должен свое здоровье беречь для населения, - старик раскурил трубку, пригладил ладонью седой ежик на голове и, пуская кольца дыма начал степенное повествование:
   - Боцман я каботажного флота. Последние семь годков ходил на барже "Каприз", приписанной к Новороссийскому порту. Год назад нашу самоходку зафрахтовала фирма "Тукалис". Подрядились мы контейнеры в нейтральных водах топить. Работенка для салаг. Загрузился в порту, на тридцать миль отошел, груз сбросил и - обратно к портовым телкам. Поначалу зеленые цеплялись: "что в банках? Почему свинцовые?". Ну мы их замкнули на фирму, - отвяли. Ходим, топим, думаем только о погоде и девочках. А месяц назад с нами загадочный ребус случился. Помоги решить. Да. Вышли мы с грузом, прошли створ бухты. Свежий встречный ветерок. Волна бала три. Команда похмельем мается. Проще говоря, - нормальный обычный рейс. Вышли мы в нейтралку, и тут над нами здоровый вертолет завис необычный. Как бы без винтов. Смотрю я на него и вспоминаю что и сколько я вчера пил. Протер глаза, по морде себе пару раз врезал. Не исчезает вертолет. Висит. Совсем низко над палубой висит.
   Старик замолчал, выбил истлевшую трубку в ладонь, стряхнул пепел в сорный бачок. По кабинету плыл ароматный сизый дымок.
   - И где же твой ребус, боцман? - депутат больше не улыбался.
   - Груз пропал. Исчезли сорок три банки. И команда вырубилась полностью. Очухались мы уже в акватории порта.
   - Опять не вижу загадки, - упрямо сказал народный избранник и нахмурился, - сам говоришь, что обычный рейс. Утопили и вернулись к девочкам.
   - Нет, депутат, не сходится. На лебедке счетчик установлен. Не включали лебедку, а контейнеры неподъемные. Не могли мы в полной отключке покидать их за борт. И радиорубка с антенной исчезли. Как корова языком. Ребус, депутат. Помоги решить.
   - Ошибся адресом, боцман. Это не ко мне. Без ребусов забот полон рот.
   - Не к тебе, говоришь? Ты на меня прожекторами-то не сверкай! Ладно. Нанесу я еще несколько мазков на морской пейзажик кисти Айвазовского. Мазок первый: В контракте с фирмой были указаны точные координаты точки выброса груза. И чтобы мы по пьянке не ошибались нас снабдили точной навигационной аппаратурой. Ну и мы послушно туда кидали. Мазок второй: Уж не знаю, что они искали, но зеленые ребята оказались настырными и смекалистыми. Глубины большой в том месте не было и они там все перепахали, а банок свинцовых не нашли. Мазок третий: Когда я договор о фрахте с той фирмой подписывал, то краем уха слышал про Аксаурова Ивана Ивановича. С большим уважением они там о тебе говорили.
   - Ну ты и уточни в той фирме. Какое отношение...
   - А нету фирмы "Тукалис". Исчезла. Как сон, как утренний туман. Фирма исчезла, а ребус остался. Так как, Иван Иванович, будем колоться или пусть этот ребус решают бравые ребята с горячими сердцами и холодными головами?
  Старик опять достал жестяную табакерку и победно глянул на депутата, в том смысле, что прижал подлого делягу, под жабры ухватил, и теперь уж не отвертится. Избранник и в самом деле поскучнел, взглянул на часы, встал из-за стола, потянулся, разминая тучное большое тело после нудного казенного сидения, подошел к окну и за шнурок открыл фрамугу.
   - Так что же в них было, в твоих банках, боцман?
   - Так откуда нам, дремучим матросикам,...- начал посетитель, но хозяин кабинета остановил его.
   - Хватит, боцман, не юродствуй. Отвечать!
  Хозяин кабинета не крикнул и сказал не так громко, но старик дернулся, как от удара и послушно ответил:
   - Отработанное топливо из судовых реакторов.
   - Команда знает?
   - Знает.
   - Сколько вас?
   - Трое еще.
   - Где они?
   - В Одессе. Чачей от лучевой лечатся.
   - Так банки же свинцовые.
   - В целях профилактики.
   - Дорогое лечение, и тебя прислали за деньгами? Так?
  Старик уронил жестянку и попытался слезть со стула, чтобы ее поднять, но не смог. Залип на проклятом стуле.
   - Сиди, морской волк, спокойно. Нельзя здесь курить. Шантаж значит. Так бы и сказал без лирических отступлений, а то корчит из себя китовую акулу. Бравый парень с горячим сердцем. Запугал. Не боцман с развалюхи, а "Челюсти 5". Так сколько нужно твоим пациентам для полного счастья?
  Старик водрузил на седой ежик фуражку с потускневшим крабом и потерянно молчал.
   - Ну что ты мнешься, как немножко беременная девица у гинеколога? Вы же за бутылкой лекарства обсуждали размер возможного удоя?
   - Сорок штук. По десять каждому.
  Депутат подошел к сейфу, набрал шифр, вынул оттуда пять тугих пачек и бросил их на стол.
   - Возьми, ребусник. Десять добавляю за удачные мазки на морском пейзаже и точную навигацию. Купи бушлатик и плыви в Одессу, но помни и передай своим. Жить вы теперь будете очень осторожно. Очень. Случайная байка в кабаке, и ваши девочки будут ставить свечки за упокой ваших болтливых душ.
  Старик, с вдруг ставшим равнодушным лицом, вяло рассовал пачки по карманам, неловко сполз со стула и мерно, как заводная игрушка зашагал к выходу. Проводив посетителя взглядом, депутат достал из сейфа небольшой прибор с экраном, потыкал его пальцем, и на экране появилось озабоченное горбоносое лицо.
   - Докладывай, - сказал депутат.
   - Менее трех заправок, - вздохнул горбоносый, - мелкие трудности. Нужен хотя бы еще один гравикатер.
   - У вас опять прокол, - депутат старался сдерживать раздражение, - на этот раз - команда баржи "Каприз". Парни сейчас в Одессе.
   - Латать?
   - Пока, пожалуй, не нужно. Последите за ними. Катер пришлю.
  
   - Ты сияешь, как юная звезда. Тебя избрали в Совет Мудрейших или начали передавать сводку о здоровье Каракурта?
   - Будь сдержаннее, док. Я с омерзением вспоминаю визит в серую канцелярию.
   - Надеюсь, что тут не осталось серых людей. Так зачем ты меня звал?
   - У меня будет ребенок, док. Она сообщила мне, что беременна, и я счастлив. Ты удивлен?
   - Не очень. Я догадывался. А ты не удивлен?
   - Я? Ничуть. Мы любим друг друга. Хочу, чтобы ты тестировал ребенка.
   - Рановато, пожалуй. Там еще нет ребенка, но если ты хочешь, я проведу предварительный тест.
   - Пусть предварительный. Она ждет в моей спальне.
   - Скажи, Акопыч. Ты убежден, что это твой ребенок?
   - Она не выходит за пределы усадьбы.
   - У тебя работают аборигены.
   - Это мой ребенок, док.
  Когда врач вернулся, Аксакур взглянул на часы и с удивлением отметил, что тестирование продолжалось менее получаса. Он молча смотрел на врача, понимая, что сейчас его голос никак не будет соответствовать высокому положению научного руководителя десанта.
   - Я рад за тебя, друг, - врач обнял Аксакура за плечи, - у тебя родится нормальный ребенок. Твой ребенок. Но скажи, где ты отыскал среди аборигенов черную женщину?
  
   Юдимь придирчиво разглядывала себя в зеркалах трюмо. Нет, пока еще совершенно не заметно, но ему следует сказать именно сейчас. Он должен узнать и что-то придумать.
   - Ты отдыхаешь? Можно к тебе? - услыхала она голос негритянки.
   - Зайди, Катюша.
   - Ты, как обычно, без одежды, хотя твоя одежда скрывает немногое. Как ты красива! Твое тело волнует даже меня.
   - Скоро у меня вырастет живот, и я стану уродлива.
   - Ты беременна?
   - Да, Катюша. Но пока это - тайна. Я не хочу чтобы Иван Иванович узнал об этом.
   - Ты и с животом останешься прекрасна. Одного из моих клиентов возбуждали беременные женщины, и он заставлял меня привязывать подушку под платьем.
   - Но как же...
   - Он пристраивался ко мне, не трогая подушку.
   - Забудь о своей жизни в том доме, Катюша. Если тебе неприятны старые воспоминания, я могу их вытереть из памяти. Хочешь?
   - И я совсем забуду прежнюю жизнь, и никогда ни о чем не вспомню?
   - Да. Это совершенно безболезненно.
  Негритянка нахмурилась, но размышляла не долго.
   - Нет. В той жизни были и приятные минуты. Я не хочу их забывать. А ведь ты меня обманула, Юдимь! Я и пришла сказать тебе об этом.
   - Тебя? Я никогда никого не обманывала.
   - Меня обманула. Ты говорила, что он безопасен.
   - Ты зачала от него?!
   - Да. Сегодня меня смотрел одноглазый врач. Скоро у меня тоже будет живот.
  Это совпадение показалось им до того забавным, что покупательница и ее покупка громко расхохотались.
  
  Явор.
  
   Актриса прятала их в оранжерее. Обычно, проводив ночного гостя, она приносила им странную еду и отдыхала перед тем, как идти во дворец. Улыбаясь, она смотрела, как он и Мартышка уминают принесенное лакомство, ложилась на траву, рассказывала им свежие дворцовые сплетни и быстро засыпала, успев попросить Явора, чтобы он разбудил ее через часок другой. У Мартышки быстро рос живот и аппетит. Целый день она бродила по оранжерее поедая все, что казалось ей съедобным, иногда консультируясь с Явором.
   - Старик. Как ты думаешь, можно ли есть мелкие желтые ягоды? Они вкусны, но отвратительно пахнут. Съешь несколько, а я посмотрю.
  Явор послушно жевал вонючие ягоды и ложился в тень высокого дерева с гигантскими листьями, на верхушке которого вызревал волосатый плод. Через несколько минут Мартышка подходила к нему и пинала, чтобы выяснить жив ли он. Явор хватал ее и доказывал, что жив, после чего она смело отправлялась есть проверенные ягоды. Иногда девочка-мутант морщилась, ложилась рядом с ним и клала его ладонь на свой живот.
   - Успокой его. Вероятно он думает, что ты ушел, и я осталась одна.
  Явор чувствовал толчки и успокаивал ребенка ласковыми словами, которые вспоминал с превеликим трудом. Как-то Актриса пришла в оранжерею бодрее, чем обычно, прилегла на траву и, вероятно вспомнив сцену смерти наместника, сказала:
   - Какие у тебя сильные руки, воин! Не хочешь ли ты меня обнять?
  Мартышка перестала жевать и посмотрела на нее.
   - Разумеется хочет. Он почти всегда хочет, но он знает, какие у меня сильные когти и зубы.
  Явор рассмеялся и поцеловал ее в макушку.
   Уже в конце лета, когда небо заволокли низкие тяжелые тучи и по крыше оранжереи забарабанили настойчивые капли, ночью пришел пилот. Явор не спал. Пребывал в мрачной задумчивости.
   - Вас до сих пор ищут, - не здороваясь, сообщил Сур Рэй, - меня тоже. Разок уже нашли, - он раздвинул мантию и показал еще не заживший косой шрам на левом плече и груди, - теперь ищут с удвоенным рвением, но уже другие. Те кто нашел больше в прятки не играют. Судя по бурному восторгу на твоем бледном челе, воин, тебе этот компотный садик изрядно поднадоел. Или я ошибаюсь, и ты здесь прижился? Пустил корни?
   - Мы хотим домой. В лес.
   - Ясно. Но там вас ждут не только козы и тушканчики. Каракурт прислал два десятка боевых гравилетов, и серые парни на них патрулируют всю экваториальную зону. У них отличная оптика, и они вас разглядят, даже если вы обрастете листиками. У длинного старика с блестящим топором, которому, хоть изредка, нужен костер там шансов нет.
   - Нас ищут двадцать жандармов на гравилетах?
   - Вас тоже.
   - Кого еще? Тебя?
   - Им есть что искать, - уклонился от ответа пилот, - через пару дней я покину эту столицу негодных трусов и трусливых негодяев. Если хотите, возьму вас с собой.
   - Куда?
   - Ты когда-нибудь играл в прятки?
   - Приходилось.
   - Тогда ты знаешь, что лучше всего прятаться там, где тебя не ищут. Мы полетим на север. В полярную ночь и в снежную бурю.
   - Странное решение. Там рудные разработки и полно жандармов. Ты хочешь, чтобы Мартышка рожала в заброшенной урановой шахте? В гнилой штольне с забытыми трупами мутантов?
   - Мы полетим севернее пояса шахт.
   - Но там океан. Там нет суши.
   - Теперь есть, воин. Теперь есть.
   - Там холодно. Она заболеет.
   - Там тепло.
  
   Голубая линия индикатора гравиполя дрогнула и поползла вниз. Гравилет клюнул, но тут же выровнялся.
   - Сейчас начнется, - Сур Рэй выключил автомат и пересел в кресло пилота, - исковыряли планету. Потерпите. Потанцуем немного.
  Гравилет судорожно вздернулся потом ухнул вниз и его начала бить крупная конвульсивная дрожь. Мартышка двумя руками охватила живот и прижалась к Явору.
   - Не развалимся? - Явор обнял Мартышку за плечи.
   - Не теперь, воин. Не теперь.
  Гравилет пополз вверх и продрался сквозь тучи под неяркие лучи звезды лежащей на горизонте. Когда они вышли из зоны гравитационных ям, Сур Рэй снова передал управление полетом навигационному автомату.
   - Расскажу вам короткую историю земли, на которую мы летим. После первой ядерной атаки вы построили на коренном полярном льду локационную станцию раннего предупреждения, и в самом начале второй атаки черные ребята Каракурта саданули в нее особо крупную бомбу. Или из-за того, что она была слишком велика, или из-за того, что земная шкура на полюсе вашей планеты оказалась тонковата, но бомба проткнула ее насквозь. И в этом месте выплеснулся вулкан. И возникла рукотворная твердь на полюсе планеты. Неизвестная пока властителям вулканическая суша. Островок с печкой в середине. Туман над ним плотный всегда, так что сверху островок и незаметен. Вулкан тихий домашний. Плюется изредка магмой, но добродушно без злого буйства. Будете жить на острове в тепле и уюте. Коллективчик там подобрался интеллигентный. Освоитесь. Фруктов пока нет, но много рыбы. С берега копьем можно нанизывать.
   - Не очень веселое будущее ты нам приготовил, пилот. Чем-то твой уютный остров напоминает серые казематы Каракурта. Мы там освоимся, будем ловить рыбу и вместе с интеллигентными узниками острова будем ждать, когда нас разглядят сквозь туман? Первый же луч ульмета разнесет остров с его обитателями в клочья. Оптика, говоришь, у них отличная. Не уверен, что мы успеем наловить рыбу. Как думаешь, Мартышка, может нам вернуться в оранжерею?
   - Нет, старик. Я прихватила семечко и выращу на острове фруктовое дерево. Думаю, что пилот не все нам говорит. Не может он нас привести в вулканическую тюрьму. Вижу. Своей жизнью он готов рискнуть, а моим ребенком нет.
   - Она права, воин. Насквозь меня видит твоя дама.
  Первое, что они увидели на острове был клочковатый рыжий дымок, медленно поднимавшийся вверх. Но дымил не вулкан. Над конической горой воздух был прозрачен. Дымила заводская труба примерно в километре от основания горы. От завода к гравилету заспешили люди.
   - Сейчас я вас представлю островитянам, - сказал Сур Рэй и пошел открывать грузовой люк.
   В салоне корабля было тесно. Не всем хватило кресел, и многие стояли. Но убийце наместника было предоставлено кресло рядом с пилотом.
   - Сегодня я привез пятый ульмет. Не знаю как его встроить в корабль и подвести к нему энергию накачки, - Сур Рэй оглядел собравшихся и остановил взгляд на человеке с некрасивым длинным лицом и пустым рукавом рубахи.
   - Я думал об этом, - быстро сказал однорукий, - это можно сделать в ущерб маневренности корабля. Но может ты сможешь пригнать третий гравилет?
   - Эскадру! - покачал головой Сур Рэй, - я пригоню тебе эскадру гравилетов, а ты наберешь учеников в школу пилотов и будешь их год дрессировать. Избаловал я вас техникой. А техника в нашем деле все же не главное.
   - А что главное в нашем деле? - лицо однорукого стало злым.
   - Вера, - тихо, но очень слышно сказал белый воин. Все посмотрели на него, и многие хотели понять, уточнить, о какой вере говорит человек расправившийся с наместником Каракурта, но они смотрели на него и молчали.
  
   - У нас нет второго пилота. Почти нет. Есть мальчишка, который обслуживал технику на базе. Я бы предпочел тебя за штурвалом. Хочешь я поучу тебя? Это не очень сложно, а ты ловок. Я думаю, что за час летной практики ты приспособишься.
   - Учи мальчишку. Я присматривался к нему. Хороший парень. Я полечу с тобой на тяжелом и буду стрелять из третьего ульмета.
   - Там совсем мало места для стрелка, ты не впишешься.
   - Я много лет жил в тесной норе. Учи парня. Прямо сейчас. Сегодня вечером доложишь о ваших успехах.
   - Ты запретил рисовать знак Каракурта на гравилетах для их маскировки.
   - Мы больше не играем в прятки. Мы полетим ночью без опознавательных знаков. У тебя есть связь с городом? Я хотел бы предупредить Актрису.
   - В кораблях есть передатчики. Я сообщу своим за час перед вылетом, но Актриса знает о наших планах и ночами во дворце не бывает.
  
   Свирепое бешенство скудо мешало ему сосредоточиться и обдумать случившееся. Он не мог оторвать взгляд от волшебных песчаных узоров, которые ветер ежесекундно менял на стенах обзорной башни. Потом вдруг спирали и кольца осыпались, скудо набирался сил и начинал нещадно хлестать башню струями рыжего песка. Нет, здесь он ничего не поймет. Нужно спуститься вниз и сесть за стол со сломаным, вероятно, индикатором обожания. Нужно, но не было сил для того, чтобы сунуть себя в лифт. Каракурт ткнул пальцем клавишу переговорника.
   - Подойди ко мне.
  Начальник канцелярии, прежде чем привычно опустить глаза, остро посмотрел на хозяина. И была в песьем взгляде колючая волчья искра. Как бы оскал мгновенный, который озабоченный хозяин разглядеть не успел.
   - Шестая на связи по медленному коду, Властелин.
   - С кем? Почему по коду?
   - Наземная станция телекома разрушена, а бортовые передатчики молчат. Псевдокодом докладывает раненый жандармский офицер.
   - Поднимись в башню и расскажи все что тебе стало известно.
   - Главное я уже докладывал, Властелин.
   - Повторишь.
  Забираться в смотровую башню Координатора по крутой винтовой лестнице было тяжко. Раза три начальник тайной канцелярии останавливался, чтобы отдышаться.
   - Стареешь, Серый, - сообщил ему хозяин, - дышишь будто на гору забрался, а в лестнице десяти метров нет. Так что произошло на Шестой? Повтори медленно и без эмоций. Нужно решение принимать.
   - Их видели локаторы охраны. Они шли с севера и ребята слишком долго удивлялись. Оставшиеся в живых утверждают, что на первом корабле было три ульмета, - вялым бесцветным голосом начал излагать суть случившегося начальник канцелярии.
   - Они уничтожили весь охранный пояс? - не выдержал Каракурт.
   - Весь, - устало подтвердил Серый Кардик и закрыл глаза, чтобы не видеть лицо хозяина, - потом сожгли дворец и захватили космопорт с двумя грузовиками.
   - Как же они смогли добраться до космопорта? - так же, как и при первом рассказе изумился Каракурт, - подняли гравилет в космос?
  Рассказчик, как и в первый раз промолчал, пожав плечами. А что ответишь? Да, человек не может летать на гравилете в вакууме, но на корабле были фанатики-мутанты. Откуда он может знать их возможности?
   - И ни одного выстрела охраны? Там же твои люди!
  Начальник канцелярии открыл глаза и оживился.
   - Жандармский офицер выстрелил из стикса и попал.
   - Сбил?
   - Повредил, вероятно.
   - А как же наши патрульные гравилеты? Сколько их на Шестой?
   - Двадцать три. Их база не отвечает на запросы. Молчит. - Серый Кардик посмотрел на часы и осмелился взглянуть исподлобья на хозяина.
   - Молчит, - повторил Каракурт и тоже замолчал. Двенадцать минут размышлял Верховный Координатор Седьмой планеты, не слушая буйство песка за стенами башни. Двенадцать минут старик глотал внезапно набежавшую вязкую горькую слюну и принимал решение. Потом вытер ладонью мокрые губы и сказал:
   - Я направлю туда весь космофлот с полной бомбовой нагрузкой.
  Начальник тайной канцелярии резко, как под действием скрытой пружины, выпрямился, и, глядя в безумные глаза Верховного Координатора, прошептал:
   - Два века ты безнаказанно нарушал их Галактическую Хартию. Но гибель цивилизации они тебе не простят.
   - Для того чтобы наказывать и прощать нужна сила. Хартия не может ее заменить. У них пока нет сил, чтобы остановить меня, а ты глупеешь, Серый. Я не могу допустить, чтобы моей главной канцелярией руководил старый идиот.
  Впервые начальник тайной канцелярии Каракурта покинул своего хозяина без разрешения.
   Каракурт дотянулся до кубка и начал трудно глотать скомканным горлом кислый напиток, чтобы загнать обратно в себя жгучую мерзкую горечь во рту. Прислушался к мелкому конвульсивному дрожанию где-то в животе. Ах как нервишки взбрыкнули! Остудить, остудить надо истерический пожар в голове. Залить вот хоть дрянью этой кислой. А пса гнать! Может и вообще конуру его тайную прикрыть. Не нравятся ему хозяйские решения. Хартией пугает. Осмелился роптать старый пес! Кадровая солдатня давно на эту серую скотину зубы точит. Стоит только поводок снять и порвут в клочья. Скудо. Проклятый ветер высасывает из него скудные остатки жизни. Слышать эти мерные шипящие удары песка он больше не может. Тихо поскуливая от немощи, Каракурт заполз в лифт, спустился в кабинет и взгромоздил себя на тронное кресло Координатора планеты. Передохнув, он сказал в микрофон почти нормальным голосом:
   - Начальника штаба флота ко мне.
  Ему и черным воинам Седьмой планеты не нужна уродливая цивилизация мутантов. Эту гноящуюся язву Галактики нужно выжечь дотла. Нужны рудные запасы Шестой планеты и свободное безопасное жизненное пространство. Нужны вольготные места для поселенцев. Там будет колония черных воинов его планеты. Скудо выгоняет их на Шестую.
   - Властитель, заработал бортовой телеком грузового космолета на Шестой. Они хотят говорить с тобой.
  В голосе блудливого пса слышались просящие нотки. Мутанты хотят с ним говорить. О чем? Решение принято, и через несколько дней эта буйная нечисть станет пеплом. Вместе с ними погибнет его техника и пара тысяч его жандармов. Цена жизненного пространства. За все нужно платить. Важно, чтобы цена не была чрезмерной. Две тысячи серых парней - не дорого. Что же хочет этот пепел?
   - Включи транслятор.
  Через секунду кабинет наполнился едва слышным межзвездным шумом.
   - Ты хорошо слышишь меня Координатор? - голос пепла был спокоен и, как показалось Каракурту, чуть насмешлив.
   - Слышу тебя. Говори. Ты кто?
   - Космонавт твоей третьей эскадры Сур Рэй. Ты собираешься нанести по Шестой планете бомбовый удар? Так?
   - Ты угадал, мой космонавт. Я очищу планету и заселю ее расой черных воинов.
   - Заселить не успеешь, мой Координатор. Некем будет заселять. Я успею очистить от черных воинов твою планету.
   - Ты смастерил пяток бомб Сур Рэй? Мне стала неинтересна наша беседа. Ты сможешь спасти свою шкуру, если, не мешкая, покинешь планету на грузовом космолете. У тебя есть энергия для рейсового двигателя?
   - Энергия есть Каракурт, а ядерных бомб нет. Хочу тебя заинтересовать беседой. Слушай. После старта я не буду по инструкции искажать навигационное пространство. Всю энергию я использую для постановки гравиэкрана, и начну падать на твою планету. Если я не ошибусь в маневре, а я опытный пилот и не ошибусь, то подлечу к твоей планете с почти световой скоростью. В зоне твоих локаторов я уже буду не наблюдаем, а у меня в трюмах примерно сто тонн обогащенной урановой руды. Ты меня хорошо понял Каракурт?
   - Я тебя понял, пилот. Ты мог бы стать адмиралом моего космофлота, Сур Рэй.
   - Мы беседуем в соответствии с дипломатическим протоколом, Координатор, только поэтому я не буду тебя оскорблять. Жду связи.
  В кабинете снова возник тревожный космический шорох. После мучительных душевных шатаний Каракурт взял себя в руки и визит генерала отменил.
   - Серый! Ты разговор записал?
   - Как всегда, Властелин.
   - Собери кого сочтешь нужным в зал Совета. Пусть поболтают. Через час мне нужны ответы: Реальна ли угроза? Можно ли имеющимися средствами перехватить мальчишку? Что произойдет, если он все же воткнет грузовик в планету? Ты понял, Серый? Через час!
  Через час десять Седьмая вызвала грузовой корабль на Шестой.
   - Верховный Координатор вызывает пилота Сур Рэя.
   - Ты будешь разговаривать со мной, Каракурт. С офицером белых воинов Шестой планеты. Мне доверили быть ее Координатором. Меня зовут Явор.
   - Помню твое имя. Ты убил моего наместника.
   - Верно, Каракурт. Что решил? Будешь ли атаковать мою планету?
   - Нет. Верни мне оружие, технику и людей.
   - Только людей, Каракурт. За оставшимися в живых жандармами можешь прислать один грузовой космолет. Погрузка будет происходить под прицелом ульметов. Ты злобен и хитер Каракурт, поэтому хочу чтобы ты знал. Атака моей планеты будет вашим самоубийством. Мы восстановим локаторы раннего оповещения, и два грузовика набитых активной рудой будут находится в постоянной стартовой готовности. Их поведут навигационные автоматы. Твоя атака завершится гибелью двух цивилизаций.
  
  Эпилог.
  
   Юдимь сидела в холле особняка в земном костюме. Носила его уже неделю и, как ей казалось, совершенно к нему привыкла. Аксакур быстро спустился в холл из кабинета и улыбнулся жене.
   - Зачем я тебе? Уходишь на прогулку?
   - На прогулку? - она задумалась, - надеюсь, что нет. Ухожу жить по другой легенде, к другому мужу.
   - Маркетинг Моисей Маркович. Я наводил о нем справки. Ты выбрала удачного мужа. Рустик снабдит тебя документами на новое имя.
   - Старое. Он хочет, чтобы я сохранила имя Юдимь.
   - Сохрани. Многие знают тебя, как жену депутата Аксаурова. Думаю, что это никак вам не повредит. Здесь жены часто меняют мужей. Что он о тебе знает?
   - Многое, Акопыч. Он и его сын знают о миссии почти все.
   - Забавно. Мне казалось, что почти все знаю только я. Скоро о миссии начнут судачить в разделах криминальных новостей.
   - Пусть это тебя не волнует. Мой новый муж и его сын умеют молчать ничуть не хуже нас с тобой. Сегодня я слушала широкий телеком и хотела с тобой обсудить услышанное.
   - Ты слушала обзорную сводку новостей и хочешь знать верю ли я в непроходимую гениальность вождя всех времен и народов? Сводка о безмерной мудрости Каракурта составляется в канцелярии Серого Кардика, поэтому, разумеется верю. Если бы не прозорливые указания нашего Координатора, скудо давно засыпал бы песком всю планету. Жутко думать, что сотворит с нами ветер, если он... Если его не станет. Но он, слава Создателю, вечно будет со своим народом. Кто же может этому не верить? Только узники серых казематов и мутанты Шестой планеты, у которых почему-то уровень обожания оккупантов низковат.
   - Ты становишься похож на своего ворчливого врача, Акопыч, но меня это не огорчает. В том же диапазоне вещания прослушивался телеком с Шестой. Слышно было скверно, но кое-что...
   - Док синтезировал апертуры нескольких антенн и слышит Шестую внятно. Они убили наместника, сожгли его дворец и блокировали жандармов. Ты это хотела обсудить?
   - Да. Теперь они погибнут. Властитель уничтожит цивилизацию Шестой планеты.
   - Нет, Юдимь. У них есть какая-то управа на Каракурта. Не тревожься за них. Иди к новому мужу. Если пригласите, я навещу вас.
   - Пригласим, Акопыч, непременно. Ты когда-нибудь ел творожную запеканку? Приходи вместе с Катюшей. Ей понравится. А вот на Седьмой ей будет худо без воды.
   - Ты уверена, что мне следует туда вернуться?
   - А ты уверен, что по этому поводу тебе следует советоваться со мной?
   - Экспедиция невозвращенцев. Каракурт озвереет.
  
   Фирма "Шифер-плюс" пользовалась услугами банка "Геликон". Пару раз банк был на грани, и Моисей Маркович с грустью наблюдал окурки на широченной беломраморной лестнице и слезную тоску на лице кассирши. Однако через недельку окурки исчезали, элегантный красавец с эспаньолкой обновлял позолоту лестничных перил, а на фиолетовых губах кассирши расцветала улыбка "спасибо за визит". Владелец банка был тучен, меднолиц, говорил громким отрывистым басом и действительно напоминал симфонический духовой инструмент. Моисею Марковичу банкир верил больше, чем себе, поэтому кредит разрешил не колеблясь. Потом между ними состоялась короткая традиционная беседа о влиянии цены на нефть на внутренний коммерческий климат. Банкир при этом страстно жестикулировал и употреблял слова: "квота", "баррель", "учетная ставка" и "резервная валюта", единственной целью которых являлось внушить коммерческое доверие клиенту. Моисей Маркович доверие в должном количестве ощутил, сунул толстые пачки купюр в дипломат и дружески распрощался с коммерсантом. Выходя, он заметил плечистого гражданина в темной, не по погоде, шляпе, который старательно заполнял какой-то бланк, совершенно ни на что не обращая внимание. С удивлением он увидел этого гражданина за рулем непонятной иномарки, следующей за его жигуленком. Но потом, дешевенькая иномарка растворилась в нервном транспортном потоке и гражданин в шляпе забылся. Растаял в тревожных заботах и размышлениях. Вернувшись домой, Моисей Маркович бросил на диван дипломатик и пошел на кухню.
   - Ты хоть выходил сегодня или весь день вспоминал сгоревшие бабки? Пока сосиски варю, выйди подыши.
   - А чего их варить? Сунул в кипяток и жди пока лопнут.
   - Выйди на полчасика. Продышись. Отдохни от воспоминаний. Пивка купи.
   - В холодильнике есть пара банок. Попозже выйду. Собаки там сейчас.
  Виталий Сидорович не любил собак. Неприязнь была взаимной. Стоило ласковому кудрявому пудельку его унюхать, пес свирепел и с волчьим рычанием кидался терзать его ботинок. В "час собаки", когда соплеменники Мухтара и Рекса выводили хозяев постоять на стреме пока они будут опорожнятся и заводить интимные знакомства, погорелец выходил из квартиры неохотно. Ужинали молча. Каждый думал о своем, когда настойчиво забренчал входной звонок.
   - Сиди, я сам, - хозяин с просветлевшим лицом пошел открывать, но у двери вдруг замешкался и спросил:
   - Кто?
   - Милиция, - сказали за дверью.
  Моисей Маркович заглянул в глазок и увидел две милицейские фуражки над молодыми суровыми лицами.
  Первым зашел давешний гражданин из банка, которого сразу узнал хозяин.
   - Капитан Русанов. Отдел борьбы с экономическими преступлениями, - доложил он и мельком показал книжечку.
   - Позвольте! - попросил хозяин и вынул книжечку из пальцев капитана. Книжечка была правильная. С гербом, печатью и фотографией. Моисей Маркович внимательно ее рассмотрел, сличил фотографию с оригиналом и вернул владельцу. Второй милиционер в чине сержанта мялся и озирался в дверях.
   - По делу или на чаек? - вежливо поинтересовался хозяин.
   - Документы, пожалуйста!
   - Я бы попросил объяснить цель визита.
   - Вы сегодня в банке "Геликон" получали деньги?
   - Верно.
   - Деньги при вас?
   - В квартире.
   - Следствие располагает данными, что деньги фальшивые. У вас гость?
   - Сосед.
  Капитан подошел к досасывающему пиво из банки Воронцу.
   - Документ есть?
   - А как же, лейтенант. Мы без документа в гости не ходим, - радостно улыбнулся погорелец и полез в карман.
   - Руки!!! - заорал сержант и выхватил пистолет, - отойди от него! Видел я где-то этого старика. Он не фраер.
   - Ну правильно. Пенсионер я, - Воронец встал и приподнял руки над головой, - могу пенсионное удостоверение показать.
   - Обыщи старика, - приказал сержант, не убирая ствол.
  Капитан плотно обхлопал Виталия Сидоровича, отчего тот пьяно качался и хихикал.
   - Ну дает милиция!
   - Чист, - сообщил капитан.
   - Руки могу опустить?
   - Опусти, - неохотно разрешил сержант, - бабки где?
   - Вон, в чемоданчике, - Воронец шатнулся, показал на диван, потерял равновесие, и чтобы уж совсем не упасть, оперся на плечо капитана. Тот захлебнулся кашлем и осел на пол, а пенсионер метнулся к буфету, но не успел. Сержант свалил его выстрелом и, оскалившись, вогнал в лежащего еще три пули.
   - Сволочь паскудная! - Моисей Маркович только в этот момент осознал происходящее и, как Матросов не амбразуру, двинулся на пистолет сержанта.
   - Это ты, еврей, напрасно, - сказал сержант, но стрелять не стал, а саданул хозяина рукоятью пистолета по голове. Моисей Маркович рухнул на колени, а потом растянулся на животе, утонув лицом в ворсистом ковре.
   - Все. Уходим. Ты как, лейтенант?
   - Нормально, - продолжая кашлять лейтенант схватил здоровой рукой дипломат, открыл его, убедился в наличии тугих пачек и, приволакивая ногу, захромал к выходу из квартиры, - еврея мочи!
   - Да он, похоже, готов.
   - Мочи, дурак! Пулю жалеешь?
   - Сержант прицелился в голову лежащего, но выстрелить не смог. Окаменел. Застыл, удивленно вскинув брови и пытаясь оглянуться. Юдимь оттолкнула его, опустилась на колени у тела Моисея Марковича и положила руки на его окровавленную голову. Закрыла глаза и замерла на секунду, что-то прошептав. Моисей Маркович застонал, повернул голову и хотел что-то сказать, но Юдимь покачала головой, вытерла кровь с его лысины и приказала:
   - Спать!
  Ослушаться богиню смертный не мог и послушно закрыл глаза. Юдимь встала, подошла к трупу палача, разглядела его истерзанную пулями плоть, тихо сказала: "Судьба" и подошла к телефону.
   - Рустик! Ты мне нужен... Да, сейчас. Я в квартире с буфетом. Здесь труп Воронца и два твоих клиента... Нет, не хочу. Они убили Воронца и ранили моего мужа... Разумеется не сам, но у тебя кроме Воронца есть и другие исполнители.
   Моисей Маркович проснулся, увидел сидящую у кровати богиню и начал жаловаться:
   - Они убили Воронца, а этот маленький с колючими глазами...
   - Опять я виновата, - горестно сказала Юдимь, - не уследила. Но теперь я тебя не оставлю. Нехорошая, опасная квартира. За ней нужен глаз да глаз. А Воронца похоронят рядом с могилой Якова Ильича. Знал его?
   - Генкин друг. Знал немного.
  
   Душная асфальтовая вонь вымывалась прохладным вечерним ветерком из усталого города, а поодаль от серого городского массива, над могилами старого кладбища, где уже сладко пахло прелыми осенними листьями, отвратительным черным пятном висел чужой межзвездный корабль.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"