Ранним июльским утром, когда солнце в кровавых лохмотьях облаков едва только выползло над горизонтом, и длинные тени от старых хрущеб и высоких новостроек исполосовали город, Нарцис Венедиктович Скудо вошел в Москву. Точнее, не вошел, а въехал на старом потрепанном жигуленке по Пятницкому шоссе. Сержант ГБДД Вячеслав Курвец, вышедший из будки по малой нужде, хотел было остановить грязную с подбитой фарой машину, проезжавшую мимо задравшего обе руки шлагбаума, и уже вытащил с этой целью грозный жезл, но, взглянув поднаторевшим взглядом на водителя, сунул полосатую палку обратно в чехол, висевший на поясе, проводил автомобиль сонным глазом и, что-то сердито бормоча, побрел в кусты.
Оставив позади покорно сдавшийся шлагбаум и бывалого гбддешника, Нарцис Венедиктович остановил измученный автомобиль перед развилкой. На указующих трафаретах значилось: "На Волоколамское шоссе" и "На улицу Свободы". Худое, тонкогубое, с бронзовым южным загаром лицо водителя осветилось улыбкой.
- Будем функционировать в условиях так называемой "российской свободы", в условиях суровой, но осознанной необходимости. Пусть будет так, уважаемые свободолюбивые сограждане, - молвил он и повернул на улицу Свободы.
У станции метро Планерная Нарцис Венедиктович притиснул машину к сетчатому забору тихого безлюдного рынка, выключил двигатель, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и мгновенно заснул.
Часа через полтора спальный район столицы ожил. Зашаркали метлами дворники в оранжевых жилетах космонавтов, хмурые сутулые личности потянулись в открывшееся метро, в ворота рынка неловко вползла фура с полосатыми арбузами. К пыльному жигуленку цвета "коррида" подошла ничейная псина с грустными глазами, взглянула на спящего водителя, зевнула и растянулась в солнечном пятне рядом с машиной. Проснувшись, Нарцис Венедиктович вышел из автомобиля, потрепал по загривку лохматую дворнягу и направился на набиравший торговую суету рынок. Равнодушно пройдя мимо назойливо-яркого овощного и фруктового изобилия, он остановился рядом с замшелым узкоглазым старцем, перед которым на прилавке размещались разнокалиберные бутылочки с янтарным медом. Вытащив из большой бутылки газетную затычку, Нарцис Венедиктович принюхался.
- Башкирский?
- Башкортостан, - радостно подтвердил продавец. - На реке Белой пасека. Три дня верхами от Уфы. Свежий. Весной отец качал.
- Твой отец?
- Отец. Пасечник. Совсем старый стал. Этой зимой глупый жеребец его на землю сбросил. Теперь очень худо ходит. Меня сюда за медогонкой послал. Луговой мед. Клевер, башбер. Купишь?
Покупатель сунул палец в бутылку, лизнул его и кивнул.
- Килограммов десять.
Старец огорченно помотал головой.
- Десять нету. Один туесок есть на семь кило.
- Туесок? Продемонстрируй.
Продавец достал из под прилавка небольшой деревянный бочонок с крышкой.
- Из липы долбил. Пять таких было. Последний остался. Возьмешь?
- Элегантная вещица в стиле рококо. Народный умелец, однако. Возьму, разумеется, вместе с этими пузырьками. Последний, говоришь?
Старец кивнул.
- Ты не сомневайся. Хороший мед. За неделю весь продал.
- Лихо. Ну что же, старик, если вчистую расторговался, приобретай медогонку и возвращайся к отцу на пасеку. А где ты здесь бытовал неделю? Есть тут постоялый двор или фешенебельный дом пасечника с фонтаном "Дружба народов"? Я вот тоже только приехал в Москву и ищу жилье.
- У дочери живу. Большая квартира с балконом тут рядом.
- Большая и с балконом, - задумчиво повторил Нарцис Венедиктович и с минуту разглядывал старика. - Живут же люди! Рядом, говоришь?
- Минут десять идти от рынка.
- Великолепно. А как себя величать прикажешь, туесковый умелец?
- Равиль.
- А по батюшке?
- Зачем по батюшке? Просто Равиль.
- Ясно. Липовых дел мастер, просто Равиль, - резюмировал покупатель. - Меня можешь называть Нарцис ибн Веня. Запомнил?
Старец задумчиво нахмурился, кивнул и твердо сказал:
- Нет.
- Вот и отлично. Будем считать знакомство состоявшимся.
Расплатившись, покупатель аккуратно сложил запечатанный воском бочонок и бутылки в большую пластиковую сумку.
- Ну а теперь, почтеннейший Равиль, поедем за агрегатом.
- Зачем это? Я никуда ехать не надо. Я домой к дочери пешком надо, - испугался старик.
- Ты же сказал, медогонку тебе надо.
- Это надо.
- Вот и поедем ее покупать. Да ты не бойся меня, старче. Я член общества друзей башкирских пасечников и оленеводов тундры. Я твой друг. Уяснил? Купим сейчас отличный универсальный аппаратик. Надоест гнать мед, переключишь рычажок и будешь гнать самогон из медовой браги. Любишь медовуху?
- Медовуху не надо. Центрифугу надо.
- Шучу я, дед, шучу. Купим все, что тебе надо. А где это продают? Есть здесь поблизости магазин с товарами для вашего брата пчеловода?
Старик подозрительно посмотрел на веселого покупателя и неожиданно согласился.
- Сразу за кольцевой много магазинов под общей крышей есть. Видел там немецкие центрифуги.
В гигантском торговом комплексе, в магазинчике с обидным названием "Трутень" они купили сияющую никелем бошевскую центрифугу. Кренясь под тяжестью импортного агрегата, друг пчеловодов и оленеводов, вернулся к автомобилю и сунул покупку в багажник.
- Теперь поехали, друг Равиль, знакомиться с твоей наследницей.
Внучка башкирского пасечника жила на одиннадцатом этаже панельного дома в самом начале улицы Свободы. Увешанная коврами трехкомнатная квартира была пуста.
- Чай будем пить, - сообщил гостю старец и прошествовал на кухню.
Нарцис Венедиктович, не торопясь, осмотрел квартиру.
- Ты прав, почтеннейший. Вполне пристойное жилище, - объявил он, зайдя на кухню. - А где же хозяйка этого коврового роскошества?
- С детьми на даче.
- На вольном выпасе. Похвально. Ну а хозяин где?
Старик, налил себе в большую пиалу дымящийся почти черный напиток.
- Увидишь ее, спроси. Мне не говорит. Хочешь жилье у дочери снять?
- Читаешь мои мысли, Равиль. Хочу. Сдаст мне комнату на месячишко-другой?
- Почему не сдаст? Позвоню сейчас, - спросишь.
- Звони.
Гость придвинул к себе чашку, но чай пить не стал. Налил в нее густой тягучий мед из купленной бутылки и, жмурясь от удовольствия, начал есть его столовой ложкой. Старик набрал записанный на бумажке телефонный номер и посматривал на гостя с удивлением. Из трубки послышался женский голос. Старик нахмурился и что-то долго говорил дочери на незнакомом другу башкирских пасечников языке. Потом передал трубку гостю.
- Не может быстро приехать. Внучка с козой подралась. Теперь лечит ее.
- Козу? Ее как зовут?
- Козу не знаю, как зовут. Дочь зовут Роза.
- Здравствуйте, Роза, - торжественно произнес гость. - Хочу у вас временно поселиться. Буду исправно платить сколько скажете.
- А вы кто? - спросил из трубки веселый голос.
Гость облизал липкие губы, вытер их ладонью и задумался.
- Врач, - заявил он после продолжительного размышления.
- Врач? Отец сказал, что вы приехали с севера, из тундры. И еще рассказал, что вы помогли ему купить медогонку.
- Я приехал с юга. Жил на берегу Черного моря, в Пицунде. У меня там дом. Если надумаете погостить, приму вас в любом составе.
- Так уж и в любом? - засомневался голос.
- Двухэтажный дом. Восемь комнат.
- Здорово! Может и надумаем. А вы, случаем, не вор?
- Нет, Роза, не вор, - очень серьезно ответил Нарцис Венедиктович Скудо и после паузы убежденно повторил, - нет, не вор.
- Ну живите пока, доктор, - разрешил веселый голос. - Через пару дней приеду на вас взглянуть. А какие болезни вы лечите?
- Детские. Детские болезни взрослых людей.
Поздним вечером первого дня пришествия в столицу, близко к полуночи, кровавого цвета грязный жигуленок остановился в центре Москвы на Староконюшенном переулке у дома номер тринадцать. Трехэтажный кирпичный особняк постройки середины девятнадцатого века принадлежал когда-то фрейлине императрицы княгине Буслаевой. Посещали княгиню в те предгрозовые годы самые знатные вельможи государства. Бывал в доме княгини сам государь император, наведывался брат его великий князь Михаил, запросто захаживал известный в свете дамский угодник и дуэлянт лейб-гвардии капитан Денис Преснин с великосветским табунком гусар. Стены старого дома были свидетелями и отчаянных лихих кутежей, и тихих амурных объяснений, и дуэльных ссор. После рухнувших на Россию кровавых грозовых бедствий двадцатого века дом заселили совсем другие люди, люди с иным темпераментом, иными нравами и иным понятием о чести и достоинстве. Дом состарился и обветшал. От былого царского великолепия остались лишь потрескавшиеся беломраморные ступени парадного подъезда и траченные временем умученные атланты под балконами второго фасадного этажа.
Выйдя из автомобиля, Нарцис Венедиктович посмотрел на парадную дверь дома из резного дуба, запертую теперь уже навечно, и, обойдя строение, поднялся по лестнице черного хода на третий верхний этаж. Пройдя по темному духовитому коридору, он остановился перед дверью, на которой висел жестяной почтовый ящик с цифрой семь, и грохнул в ящик кулаком. Звонкий удар эхом прокатился по коридору. Серой тенью мимо ног позднего гостя метнулся кот, щелкнула замком соседняя дверь и в ее проеме нарисовалась освещенная бронзовым светом ночника круглолицая фигура в тельняшке и пижамных шальварах.
- Хулиган! - радостно произнесла фигура, выдвинулась в коридор и приблизилась к нарушителю ночного покоя коммунальных граждан. - Ты что бушуешь, паскуда?
- Преснина давно видел? - тихо спросил Нарцис Венедиктович надвинувшегося на него битюга с арбузными кулаками.
- Ваську? А зачем мне его видеть? Не просыхает мужик, почитай, уже месяц.
- Господи! Совсем оборзели! Уже и ночью спать не дают, - послышался из открытой двери сонный женский голос. - Ну что там, Федор?
- Хмырь какой-то к Ваське ломится. Вот думаю врезать ему по темечку, чтобы затих и людей не тревожил.
- Ну, врежь, - разрешила женщина.
- Ступайте отдыхать, гражданин Федор, - негромко посоветовал Нарцис Венедиктович битюгу и ударил ногой в дверь с ящиком.
Грохот снова прокатился по длинному коридору. Вконец ошалевший кот с диким мявом брызнул на лестницу, а битюг воздел пудовый кулак над головой возмутителя спокойствия, но опустить его не успел. Нарцис Венедиктович тронул ладонью туго обтянутый тельняшкой выпуклый живот гражданина Федора, и тот, негромко икнув, осел на истерзанный подошвами жильцов старый дубовый паркет.
- Господи! - пышнотелая дама в белом ночном балахончике с ужасом смотрела на корчившееся на полу коридора тело сожителя. - Что это? Ты что с ним сделал? - прошептала она.
- Не волнуйтесь, мадам. Я врач. Это всего лишь банальная лечебная процедура. Ваш бойскаут проявлял излишнюю агрессивность. Теперь он всегда будет вежлив и ласков с малознакомыми людьми. Не так ли, гражданин? - спросил Нарцис Венедиктович, нежно поднимая за локоток задыхающегося пациента.
- Как вы меня крепко приложили, маэстро! - восторженно прохрипел битюг, придерживаясь за стену. - Симфония! А вам для какой надобности Васька?
- Дела, - коротко ответил ночной гость. - Однако, похоже, Преснин в крутом загуле.
- Не может он сейчас быть в загуле. Спит он ночами.
- А вы ему кто? - вдруг спросила дама. - Родственник? Мне Василий Дмитриевич ключ дал от своей комнаты.
- Кузен, - сразу объяснил гость. - Отоприте, мадам.
- Кузен? - дама нахмурила выщипанные бровки.
- Сводный, - уточнил гость. - Отпирайте смелее.
В комнате висел густой устоявшийся перегарный дух и звучал переливчатый с руладами и стонами храп. Нарцис Венедиктович щелкнул выключателем. Желтый электрический свет скудно залил комнату старого дома, принадлежавшую в царские времена одной из служанок княгини. Тогда комнатка была чиста и в ней находилась добротная опрятная мебель. Теперь почти пустая комната была омерзительно грязна. На стоящем в ее центре столе среди бутылок, стаканов и остатков еды покоилась голова нынешнего хозяина. Василий Дмитриевич Преснин спал, сидя за столом, положив под голову руки. С превеликим трудом, похлопывая безвольную голову по небритым щекам, гость разбудил хозяина. Василий Дмитриевич со стоном приоткрыл глаз, глянул на гостя и тотчас плотно зажмурил его.
- Пьянь, пьянь смрадная, - грустно произнес гость и возложил длань на нечесаную шевелюру хозяина.
- Ты для чего здесь, тюльпан занюханый? Неужто по мою грешную душу?
- Да, - после некоторого раздумья тихо ответил гость.
Василий Дмитриевич дрогнул телом, не открывая глаз, выпростал из под головы руку и хрипло попросил:
- Налей.
- Это мы мигом, - пробормотал Нарцис Венедиктович, налил полстакана водки и сунул посудину в жадно схватившие ее пальцы.
Выпив, хозяин поднялся, пошатываясь на непрочных ногах, оглядел ночного пришельца, спросил жалобно с робкой надеждой:
- А ты не глюк? Может, ты мне мерещишься в пьяном кошмаре?
- Все, Василий, достаточно. Прелюдия закончена. Вытри сопли и докладывай. Нашел способ частотного кодирования резонатора? - строго сказал Нарцис Венедиктович.
- Не глюк, - молвил Василий Дмитриевич, всхлипнул, обнял двумя руками нежданного гостя за шею и прижался к его груди.
- Так нашел или нет?
Потомок императорского гусара вздохнул, выпустил гостя, вытянулся перед ним в зыбкую струнку и отчеканил:
- Так точно, вашество, нашел! В диапазоне полпроцента от несущей.
Гость покачал головой в восторженном изумлении.
- Умница, Василий! Какой же ты, несмотря на все твои заморочки, молодец!
- Полпроцента хватит тебе?
- С лихвой.
- Ты знаешь диапазон кодирования?
Нарцис Венедиктович Скудо сделался серьезен и торжественно произнес:
- Теперь знаю, Василий Дмитриевич. Теперь знаю. И диапазон частот знаю, и структуру кода.
- Господи! Ужас, какой! - испуганно прошептал хозяин комнаты номер семь. - Что же теперь будет?
- Об этом завтра в полдень в лаборатории, - задумчиво сказал ночной гость.
- В лаборатории, - повторил быстро трезвеющий Василий Дмитриевич и снова как-то нехорошо содрогнулся.
Семнадцатого июня месяца одна тысяча девятьсот девяностого года от Р.Х. в стольном граде тогда еще Советского Союза, за четверть века до описываемых событий, случилось эпохальное открытие. В ту не по летнему холодную дождливую среду было обнаружено и зарегистрировано физическим прибором электромагнитное биологическое излучение живой клетки организма. Событие это именно случилось, то есть произошло нежданно.
На Ньютона свалилось подточенное червем яблоко, и вместе с ним на сурового придворного академика пало озарение. Вдруг открылась ему причина падения. А если бы он после сытного обеда задремал с трубкой в уютном кресле и не вышел бы в яблоневый сад? Не был бы открыт закон всемирного тяготения? Случай. Да, Его Величество Случай, Наитие и Провидение - частые соавторы судьбоносных открытий.
А с обнаружением биоизлучения случилось так:
Клубилась в начале девяностых ядовитым дымом надсадная холодная война с заокеанским Дядей Сэмом. Вконец изматывали больную страну истерические конвульсивные потуги ее вождей создать глобальное оружие, чтобы потом без опаски гегемонить над планетой. Американские газеты писали о лучевом, поэтому в обширном подвале глухо закрытого почтового ящика молодой доктор физических наук Н.В. Скудо с коллективом сотрудников работал в то смрадное время над созданием лазерной пушки. Конструировалась в секретном подвале и система наведения пушки на цель. Для оптического локатора системы был изготовлен сверхчувствительный приемник отраженного от далекой цели лазерного луча. Порог чувствительности приемника - всего лишь десяток световых квантов. И вот тут-то в творческую суету инженеров вмешался Случай. Настраивая и испытывая квантовый приемник, завлаб заметил, что тот регистрирует какое-то слабенькое стороннее излучение непонятного источника.
- Что это? - удивился Нарцис Венедиктович, тыча пальцем в экран осциллографа.
- Тепловой шум объектива, - неуверенно предположил специалист по квантовой оптике, Василий Дмитриевич Преснин.
- Чушь, Василий, дремучая чушь, - сердито сморщился завлаб. - Тепловой шум имеет широкий спектр, а это излучение монохромно.
Оптик смущенно замолчал, а Нарцис Венедиктович раздраженно наблюдал крохотный узкий горбик на экране прибора.
- Откуда он взялся? Он вдвое снизит оптическую чувствительность локатора и, следовательно, вчетверо уменьшит дальность обнаружения цели. Вероятно, это внутреннее излучение конструкции приемника. Разберись, вникни и устрани.
- Наружное, - тихо возразил Василий Дмитриевич и упрямо помотал кудлатой нечесаной шевелюрой.
- Разберись. Чтобы завтра его не было, - приказал завлаб.
Василий Дмитриевич с коллегами корректировал конструкцию приемника, охлаждал жидким азотом его оптическое "горло", но выполнить суровый приказ начальника не мог. Упрямый горбик на экране осциллографа оставался.
Обычно вечерами, в конце трудного рабочего дня, сотрудники подводили его итоги. На большой стол заведующего лабораторией ставилась фляга спирта, на расстеленной газете нарезались толстые ломти ржаного хлеба и дешевая ливерная колбаса. Устоявшийся ритуал начинался с беспартийного тоста: "С Богом!" Каждый из семнадцати подвальных тружеников за время совместной работы хорошо выучил свою допустимую "дозу". Пили умеренно. Ежевечерний "разбор полета" проводил завлаб.
- Что означает литера "Х" проплавленная на кирпичной стене помещения? Хочу понять, это шкода или случайность?
Рано облысевший круглолицый парень ухмыльнулся.
- Проба пера, Нарцис Венедиктович. Профорг расписаться хотел, но не хватило мощности накачки.
- Шкода, стало быть. Неуемное тщеславие. Хотел увековечить себя в штукатурке. Ну, а почему "Х", если фамилия нашего профорга Гренов?
- Хороший вопрос. В корень, - сказал круглолицый, и коллектив радостно заулыбался. Профорга недолюбливали за нудные казенные собрания и частые поборы.
- Ну, вот что, юмористы, - осерчал завлаб, - замазать немедленно! Чтобы завтра этой хреновины на стене не было. Так. Теперь о чутье приемника локатора. Преснин, доложи! Искоренил паразитный сигнал?
Квантовый оптик встал, положил недоеденный бутерброд на стол, посмотрел на стакан с остатками спирта и взлохматил густую рыжеватую поросль на голове.
- Это невозможно, Нарцис Венедиктович. Наружный монохром непонятного происхождения. Почти анизотропный. В зависимости от направления вектора приема шатается по амплитуде примерно на треть.
- Откуда, Васенька оно взялось? Из космоса? - нежно спросил завлаб, и лицо его стало багроветь.
- А что? Вполне. Из соседней галактики, - согласился оптик и одним глотком осушил стакан.
- Васенька, голубчик, я тебя выгоню из лаборатории не за хамство начальству, а за профнепригодность, - в голосе завлаба зазвучал метал. - Даю тебе еще сутки на искоренение этого космического миража. Потом переведу в соседнюю галактику к теоретикам и архивистам. Уяснил? Все, мальчики. Больше говорить не о чем. Доедайте колбасу и расходитесь.
У теоретиков Преснин уже работал. У него была скверная анкета, и его после института несколько лет мытарили, заставляя составлять скучные пухлые отчеты о полигонных испытаниях старых систем вооружения. Скудо с трудом извлек его из рутинного бумажного королевства. Возвращаться туда Василию Дмитриевичу не хотелось. Оставшись в лаборатории один, он включил световую накачку квантового приемника и изумленно уставился на экран осциллографа. Горбика не было. Вернее он был чуть заметен. Преснин повертел шарнир объектива, нацеливая приемник в разные стороны. Горбик не появлялся. Стороннее излучение исчезло. Преснин глубоко вздохнул, оглядел пустую лабораторию, взлохматил шевелюру и сел перед прибором на шаткий канцелярский стул. Лицо его сделалось злым. Примерно через полчаса квантовый оптик внимательно посмотрел на кисть своей левой руки, сложил ее пальцы в кукиш и сунул его в объектив приемника. На экране тут же появился чертов горбик. Преснин хмыкнул и произнес длинную многоярусную совершенно нецензурную тираду, подслушанную им в длинной очереди за водкой, когда сломался кассовый аппарат и магазин закрыли. Потом он встал и молча вышагивал из конца в конец лаборатории еще полчаса. Подойдя к телефонному аппарату, квантовый оптик набрал номер, но внезапно опустил трубку, вернулся к работающему приемнику, схватил валявшуюся на стенде отвертку и сильно ткнул ей себя в ладонь. Сморщившись от боли, он удовлетворенно разглядел ранку с выступившей из нее каплей крови и поднес травмированную ладонь к объективу приемника. Величина горбика на экране осциллографа увеличилась раз в пять, и вершина его начала ритмично вибрировать. Лицо Василия Дмитриевича изменилось. На нем появилось выражение человека нашедшего в груде мусора золотой перстень c ярким самоцветом.
- Регенерация живой ткани, - тихим чужим голосом сообщил Преснин согласно урчащему осциллографу.
Оптик протянул начальнику левую руку. Тот схватил ее, грубо сорвал липкий пластырь и с минуту рассматривал ранку на ладони.
- Это биоизлучение нашего дружного коллектива, Нарцис Венедиктовиц. Приемник регистрирует биополе! - торжественно произнес, почти воскликнул Преснин, выдергивая руку.
Случайное яблоко упало, и открытие произошло. Началась стадия его осмысления, осознания значимости произошедшего.
Ритуал был нарушен. За час до конца рабочего дня, не проводя "разбора полета", завлаб распустил коллектив.
- Все, мальчики. Свободны. Преснин останься.
Оптик посмотрел на большой сейф, в котором хранилась фляга со спиртом, и подошел к столу начальника.
- Я уже вырубил питание.
- Присядь. Хочешь выпить?
- Конец дня. Рефлекс. Приучили, Нарцис Венедиктович.
- Потом, Васенька. А сейчас раскочегарь-ка квантовый приемник. Хочу посмотреть. Стало быть, по-твоему, он регистрирует электромагнитное излучение живой ткани?
- Да. Живых клеток.
- И когда клетки повреждены, ткань травмирована, и идет процесс ее регенерации, излучение усиливается?
- На порядок почти.
- Поврежденные, гибнущие клетки вдесятеро сильнее излучают? Не очень понятно почему. Вопят о помощи?
- Я думал об этом, Нарцис Венедиктович. Заживление ранки на коже, процесс восстановления ткани, это - интенсивное размножение клеток.
- И излучение сопровождает процесс размножения?
- Скорее, это - сигнал. Команда неповрежденным клеткам, размножаясь, восстановить ткань.
- И клетки понимают эту команду? Похоже. Умница, Василий! Иными словами, электромагнитное биоизлучение не атрибут жизнедеятельности организма, а способ его жизни. Очень интересно. Очень! А как эту гипотезу можно проверить? Что если.... Включи приемник и увеличь квантовую накачку.
- Он загенерит, Нарцисс Венедиктович. Перестанет реагировать на входной сигнал с объектива и начнет самостоятельно излучать.
- Васенька, а ты чуть-чуть увеличь, самую малость. Чтобы не излучал с закрытым горлом, а был на грани. Уяснил? И поменяй заднее зеркало резонатора на полупрозрачное. Пусть лучит через него на мою руку. Подай-ка мне скальпель. Я себя тоже немножко ковырну.
- Ага, вот теперь уяснил. Хотите проверить, как ваши клетки выполнят команду моих?
- Вот-вот. Не зря я извлек тебя из затхлых стеллажей теоретиков и архивистов. Включай, гусар!
Эпохальный эксперимент получился не сразу. Далеко за полночь, почти под утро, Нарцис Венедиктович Скудо и Василий Дмитриевич Преснин увидели, как глубокий порез на тыльной стороне руки завлаба под действием стимулированного биоизлучения исчез в течение нескольких секунд. Исчез бесследно, как и не было его вовсе. Восторженно-изумленный оптик хотел, было повторить давешнюю нецензурную тираду, уже и раскрыл рот для этого, но взглянул на начальника и сдержался. Лицо завлаба побледнело и сделалось отрешенно-задумчивым. Он с минуту пристально разглядывал кожу на руке, потом зачем-то лизнул место, где был исчезнувший порез и прошептал не очень понятную фразу:
- Мы, Васенька, кощунствуем. Вторгаемся в запретную сферу. У тебя нет ощущения, что мы шарим в чужом кармане?
Лучевая глобальная страшилка не получилась. И пушка лазерная стреляла скверно, и вывести ее на околоземную орбиту было тягостно, а параболоид с достаточно большой апертурой для нее раскрыть на спутнике было и вовсе невозможно. Никак не решалась и проблема накачки лазера на орбите. Выходило, что гегемонить над планетой с помощью лучевого оружия было никак нельзя, и обильные финансовые вливания в строго секретный ящик иссякли. На очередном техническом совете конструкторского бюро Нарцис Венедиктович Скудо доложил руководству о биоизлучении случайно обнаруженном в его лаборатории и произнес пламенную речь, обещая с его помощью оздоровить людей и создать согражданам сказочно прекрасную жизнь. Члены совета слушали завлаба скучно. Они великолепно знали, что правители страны могли дать деньги на оружие, а прекрасная жизнь подданных их не интересовала совершенно.
- Вот так, мальчики. В связи с вышесказанным ежеквартальных премий более не предвидится. Ручеек усох. Уяснили, шутники? Судя по лицам, уяснили. Тогда все свободны. Преснин, останься.
Завлаб подождал пока за последним подчиненным грохнет стальная дверь лаборатории и плеснул из фляги спирт в граненые стаканы. Колбасы на столе уже не было, на газете "Правда" сиротливо лежала краюшка черного хлеба. Спирт для промывки оптических элементов аппаратуры в лабораторию выделяли не технический, а чистый, медицинский. Оптик придвинул хлеб к стакану начальника и стиснул пальцами свой.
- С Богом?
Завлаб аккуратно разломал краюшку пополам, положил половинку на стакан Преснина.
- С Богом? Разумеется. Мы, Василий, вторглись в его епархию, а что мы можем в ней без Хозяина? Но сейчас предлагаю другой тост. Выпьем за дружбу! За взаимопонимание! Давай выпьем на брудершафт, генетический гусар! Целоваться не будем.
Они выпили и долго молчали. Нарушил неловкую паузу Преснин.
- Слушок пошел, что вы хотите уйти из КБ?
- Уйду, но об этом потом. Сейчас хочу поделиться с тобой некоторыми соображениями, об обнаруженном тобой биоизлучении. Ты прав, гусар, оно, конечно же, информативно. Это не что иное, как способ трансляции сообщений между клетками живого организма. Вероятно между всеми. Всеми клетками. Таким способом в организме формируется межклеточная информационная общность. Социум живых клеток. Все что происходит в организме, отражено в этой общности. Все страсти-желания, всякая патология, всякая хворь, всякая эмоция. Иными словами человек болеет, страдает, пугается и ликует целиком. Всеми своими клеточками. Уяснил? И если это так, то можешь вообразить, какие возможности появятся у людей, если они научатся вмешиваться в это информативное биоизлучение и корректировать эту информационную общность клеток организма?
- Исправлять, если она нарушена болезнью?
- Заставить организм восстанавливать ее нормальную здоровую функцию. Или искусственно изменять эту норму. Сделать хилого ханурика, например, силачом. Балбеса - гением. Да, мало ли.
- Сунуть мужика под раструб излучателя и смотреть, как у него набухает бицепс? Забавно. Вы фантазер, Нарцис Венедиктович.
- Давай на "ты", Василий. Пили же. Фантазер, говоришь? А то, что у меня за семь секунд порез на руке зарос, не есть фантастика? Мы, гусар, вышли за пределы положенной нам, людям, реальности. Уже вышли. Мы - в епархии Создателя. Уяснил? Пока еще мы в ней дремучие неумехи. Дикари. Чтобы грамотно внедриться в биоизлучение, нужно знать его природу, точный диапазон частот и способ кодирования информации. И только после этого попытаться синтезировать его. А раструб всего лишь техническая деталь. Тут все зависит от мощности излучателя.
Оптик допил спирт и с опаской посмотрел на начальника.
- Хочешь сказать, что можно облучать сразу многих?
- А хоть бы и всех! Да что сейчас говорить об этом? Сейчас нужно вникать. Вникать в суть.
- В суть чего? В какую суть? Я бы, пожалуй, еще выпил, Нарцис Венедик...
- Форсировать работу нейронов мозга. Облучить их. Буду смотреть в объектив приемника, а ты выходное стимулированное излучение направишь зеркалами мне на голову. Уяснил?
Преснин взъерошил пальцами волосы и со страхом посмотрел на начальника.
- Если излучение форсирует деятельность мозга, и он начнет больше излучать, возрастет сигнал с квантового усилителя. И что будет? Нейроны твоего мозга окажутся в петле самовозбуждения генератора. Это же харакири! Ты комикадзе!
- Ты мой подчиненный и выполнишь мой приказ, гусар. Нет, выпьешь потом.
- За упокой взъерошенной души.
- Ставь зеркала.
- Слушаюсь вашество!
Эксперимент продолжался не дольше секунды. После включения квантового генератора, лицо завлаба исказила гримаса, он схватил себя за горло и осел на цементный пол лаборатории. Сознания Нарцис Венедиктович, однако, не терял. Поддерживаемый под локоть коллегой, он добрел до своего стола и сел в кресло.
- Ну, ты как? Оклемаешься сам или вызвать скорую? - спросил оптик, заглядывая в широко раскрытые бессмысленные глаза начальника.
- Сам. Теперь только сам, - хрипло пробормотал завлаб, сгреб в горсть валявшиеся на столе конфеты и сунул их в рот. - Спать, немедленно спать! - Он нахмурился, снова взял себя за горло, судорожно изогнулся, и его вырвало на просторный истерзанный временем дубовый стол.
И началась стадия вникания в суть.
Вникал только доктор физмат наук Нарцис Венедиктович Скудо. Уехал на берег теплого моря, купил там себе дом, обложился книгами и статьями по молекулярной генетике и вникал. А голубых кровей оптик запил. Из секретного КБ его изгнали, устроился Василий Дмитриевич Преснин в фирму прикладной лазерной техники, делал плазменные светильники, лазерные указки и пил.
Четверть века. Двадцать пять витков нашей планеты вокруг желтой звезды. Много ли это? По космической мере - миг. А по людской? По людской - изрядный временной кус. Изменился за время вникания в суть Нарцис Венедиктович. Он и в юности был суховат, а за эти двадцать пять годков сделался и вовсе кремень.
- Как, говоришь, обзывается твоя фирма?
- "Плазменные светильники плюс".
- В каком же это смысле плюс?
- Да, что угодно изготовят. Лишь бы заплатили. Любой заказ по профилю.
- Усердные мужики? Почему тебя терпят, не гонят за пьянство?
Преснин подумал, потер щетину на щеке, преданно глянул на бывшего начальника.
- Терпят? Вероятно за эрудицию, интуицию и смекалку. Пару дней в неделю я трезв.
- Теперь ты будешь трезв всегда, Василий Дмитриевич.
- Да ты что, Нарцис? У меня же гены пропойцы. А с ними, сам понимаешь, воевать себе дороже.
- Твои дворянские гены я поправлю позже, а сейчас.... Сейчас ты выпьешь последний стакан и впредь будешь в строгой завязке. Ты, Васенька нужен мне сугубо трезвый. - Нарцис Венедиктович движением факира извлек из внутреннего кармана пиджака бутылку. - Наливай! Тара есть? Отличная кристалловская водка.
Беседа эта происходила поздним вечером, почти ночью, в производственном помещении фирмы "Светильники плюс", куда приятели зашли с ознакомительной целью по просьбе бывшего завлаба. Преснин нежно принял бутылку, свинтил золотой колпачок и принюхался.
- Хороша! - он запрокинул голову и приставил бутылку ко рту, став похож на расхожую гипсовую статую пионера с горном играющего побудку.
Далее произошло необъяснимое. Преснин глотнул, с ужасом посмотрел на бутылку, потом на приятеля, осторожно поставил полную почти посудину на случившийся под рукой стол и заплакал в голос. Взрослый рыдающий мужик производит впечатление тягостное, но Нарцис Венедиктович утешать приятеля не стал.
- Поехали спать, генетический гусар. Можешь прихватить зелье с собой, но пить, пока я не разрешу, ты более не сможешь. Уяснил? Завтра начнешь делать киловатный генератор. Договорись с боссом этого "плюс" и работай. Заплачу, сколько он скажет. Но без нахрапа.
- Сколько?! - всхлипнув, спросил оптик изумленно.
- Ты не ослышался, дружок. Мне нужен генератор с выходной мощностью излучения в тысячу ватт.
Полковника Владимира Львовича Саловского народ любил. А дамы высшего чиновного эшелона даже и обожали. Была в нем неукротимая мужская сила и соответствующее оной обаяние. Нет, в армии, или в каких либо иных силовых структурах, полковник никогда не служил, но носил френч, галифе, сапоги, и электорат видел в нем если не генерала, то уж, по меньшей мере, полковника. Владимир Львович чувствовал преданную любовь электората и старательно соответствовал в своих прилюдных речениях помыслам и чаяниям масс. Его политическая партия имела в государственной думе монолитную фракцию, беспрекословно подчиняющуюся своему предводителю-командарму. Партию полковника тайно и явно поддерживали сильные мира сего, и партийная мошна пузырилась от их вливаний.
Оставив плечистых мальчиков охраны внизу у машин, полковник поднялся на одиннадцатый этаж панельного дома и прошествовал в гостеприимно распахнутые двери квартиры дочери башкирского пасечника. В глубине темной прихожей гостя встретил Нарцис Венедиктович. Друг пасечников и оленеводов был хмур и озабочен. Улыбнувшись, полковник подал ему руку. Не замечая протянутой руки, хозяин молча провел гостя в комнату с коврами и двумя приземистыми диванами. Гость сразу вольготно развалился на одном из них, весело поглядывая на хозяина. Нарцис Венедиктович подошел к окну, чуть раздвинул темную портьеру и посмотрел вниз.
- Зачем приехал, да еще со своими мордоворотами? Нарушаешь конспирацию, думец.
- Деньги привез. Ты же просил.
- Наличные? Не серди меня, отвечай внятно, зачем пожаловал, зачем тебе сейчас понадобился личный контакт? И, пожалуйста, убери улыбку с физиономии. Не на митинге.
Гость посерьезнел, улыбка с его лица исчезла, но некоторая нагловатость осталась.
- Хочу пообщаться с тобой, маэстро, а все мои телефоны, подозреваю, на прослушке. Поэтому и испросил у тебя аудиенцию здесь. Чем недоволен? Приехал, считай, инкогнито. Край города, журналюг за собой не заметил. Спокойно в интимной обстановке обсудим перспективу. Оценим возможные варианты развития ситуации. Знаю, что у тебя и твоего алкаша все на мази, поэтому...
- Осторожней, гражданин Саловский, - перебил гостя хозяин. - Преснин мой друг надежный и преданный, а ты всего лишь спонсор и политический флюгер, которого я могу.... Ладно, раз уж приехал, выкладывай свои задумки, думец.
Гость помолчал как бы собираясь с мыслями, сел попристойней.
- Я уже говорил тебе. Хочу объединить народ. Создать в государстве общество единомышленников. Монолит. Хочу с твоей помощью внушить им консолидирующую национальную идею. Знамя, которое поведет страну...
- Куда? - Нарцис Венедиктович сморщился, как от зубной боли и даже щеку потер правую. - Знамя тебе! Электорат на борьбу поведешь? На войну с остальным человечеством, которое останется незашоренным твоей национальной идеей? Наклепаешь бомб, ракет и ринешься, размахивая флажком, покорять иноверцев? Было это в людской истории. Многократно было. Изыскивали врага побогаче и бросались отнимать у него лакомый кусок. Иногда и отнимали. И походы крестовые против иноверцев были. Благородные рыцари крошили мавров в лапшу. И ты пришел ко мне с этим митинговым бредом? Тебе-то мировая драка зачем? Лукавишь, полковник. Грубо говоря, кривляешься и врешь.
- Да ты как со мной говоришь?! - гость побагровел и вознамерился вскочить в гневе.
- Сидеть! Не дергайся и внимай, раз уж приперся. А у твоего электората уже есть национальная идея. Есть. Древняя народная мечта. И имя ей - халява. Новомодное мерзкое, но точное словечко. Исконная российская сказочная халява. Скатерть самобранка, неисчерпаемый горшок каши, щука "чего пожелаешь", печь "куда изволите", ковер-самолет, конек гобунок, царевна лягушка. Да и не упомню сразу всех халявных благ народному герою Ивану-дураку. Вот она народная мечта, она же и есть национальная идея! Не консолидирует массы? Верно. Не цементирует. Увлечь за тобой электорат "в едином порыве" она не сможет. Для порыва нужна не идея, нужно чувство. Нужна любовь или ненависть. Нужен кумир или враг. А для надежности и тот и другой одновременно. Ты на кумира пока не тянешь. Виден в тебе фигляр-клоун. Враг? Ну, с этим попроще. На Руси врагов народа изыскать, проблем нет. Тут и корифеи-классики в формулировках не стеснялись. "Кто не с нами, тот против нас", и, соответственно, "если враг не сдается, его уничтожают". Это-то твои массы помнят верней, чем заповеди Моисея. Старались, как могли, и почти под корень извели тех, кто был не с ними. Остались едва заметные следы былой породы. А ты, красавец, ты с моей помощью хочешь воссоздать из своего быдловатого серенького электората империю, державу. И, разумеется, царить в ней. Так?
- Клоун, говоришь? Фигляр? - на лице гостя снова появилась улыбка, но теперь она напоминала хищный оскал.
- Фигляр, - тяжело вздохнув, повторил хозяин и сел на диван рядом с гостем. - Но не это самое грустное. Скверно то, что у тебя сейчас второй рейтинг популярности. Отвратительно то, что он растет и действительно может стать первым. Ты, Владимир Львович, и без моего содействия вполне можешь стать державным властителем страны. Вот что ужасно.
- Не любишь меня, - лицо полковника стало грязно-серым, и он сжал кулаки. - Но ты же можешь меня...
- Могу, думец, могу. Да что толку? Вместо тебя выползет на арену твой партийный заместитель, а он еще омерзительней. Или появится кто еще похуже. Нет уж, давай поищем какой-нибудь, как нынче принято говорить, консенсус, компромисс.
- И найдем, Нарцис. Конечно, найдем, - осклабился полковник.
Хозяин остро глянул на гостя и нахмурился.
- Выкинь из головы, голубок, выкинь! Знаю о твоих криминальных наклонностях и связях.
- Ну что ты, дорогой! И в мыслях не было! Клянусь!
Хозяин положил ладонь на колено гостя.
- И цену твоим клятвам знаю. Читаю я твои подленькие мыслишки. Убить меня, разумеется, можно, но весьма, весьма хлопотно. Да, пожалуй, для тебя и нерентабельно. Что скажут твои спонсоры?
Их напряженную и ставшую совсем уж неприятной беседу прервала зашедшая в комнату дочь пасечника. В комнате запахло пряной бараниной.
- Знакомься, полковник! Хозяйка квартиры, Роза Равилевна. А это...