Герда Просто Герда : другие произведения.

Играя с Судьбой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Их троих столкнула случайность, или то Судьба нарушила хитрые планы, внеся свои коррективы? (роман вошел в 30 лучших на конкурсе "фантастический прорыв", проходивший на АТ в 2017 году. Здесь выложен только фрагмент. Комментарии закрыты, кто желает увидеть продолжение или сделать замечание автору - велкам по ссылке в гости)
  
  Глава 1
  
  Никогда не знаешь, как повернется Судьба - только расслабишься, считая, что заслужил отдых, а она вздумает пошутить и ткнет тебя носом в снег - глотай и не жалуйся.
  Вызов к Азизу Каэнни оказался для меня полной неожиданностью. До сих пор никому из курсантов бывать у старика не доводилось: тот был нелюдим, замкнут, и второго такого дотошного, и без меры вредного среди наставников Академии нужно было еще поискать. Не препод, а холера. Именно так, Холерой, мы и называли за глаза нашего преподавателя по навигации.
  Его крутого нрава боялись все: от зеленых новичков, только попавших в Академию и благоговевших перед каждым преподавателем, до прошедших полный курс обучения выпускников. Если Каэнни подозревал, что курсант недостаточно хорошо изучил предмет, то запросто мог отправить неудачника на переэкзаменовку, а то и оставить продолжать обучение - полгода, год и более. Нескольких выпускников Каэнни "зарубил" непосредственно перед вылетом из гнезда, аннулировав результаты экзаменов. И ни в одном из случаев ректор с Холерой не спорил.
  Оставалось только надеяться, что подобный поворот мне не грозит: хотя за мной не числилось особых прегрешений, а экзамен по навигации был сдан на "превосходно", вызов заставил меня похолодеть: от подобного внимания Холеры любому бы стало не по себе.
  Строить догадки было некогда: терпением старик не отличался. Потому схватив куртку, я стремительно понесся к зданию, в котором располагались апартаменты преподавательского состава.
  На бегу пытаясь застегнуть куртку, я старался не обращать внимания на ледяной, пронизывающий ветер, бросавший в лицо пригоршни снежинок. Пальцы дрожали - нет, не справиться мне сейчас с заедавшей застежкой. Ничего, не замерзну: от приземистых серых курсантских казарм до подсвеченного прожекторами и облицованного черным полированным гранитом здания было минут десять ходьбы, бегом и того меньше, а я несся как оглашенный. Сбавил темп я только около крыльца.
  Еще на входе в лицо дохнуло приятным теплом. Бросив куртку дежурному и уточнив где найти Холеру, я взбежал по натертой до блеска каменной лестнице на седьмой - верхний - этаж, обошел выгнутую стеклянную стену оранжереи, и остановился у широких дверей, чувствуя, как от волнения бешено колотится сердце. Постучался, открыл дверь и переступил порог.
  О достатке преподавателей говорили открыто, но все же роскошь обстановки меня ошеломила, на какое-то время лишив дара речи: в приглушенном свете настенных бра из полутьмы выступала драгоценная антикварная мебель, украшенная искусной резьбой, притягивал взгляд наборный, натертый до блеска паркет, поверх которого был постелен светлый ковер с причудливым узором.
  Переведя дыхание я хотел отрапортовать о прибытии, но наткнулся на заставивший поежиться неприятный и оценивающий взгляд незнакомца, неведомо каким образом оказавшегося в апартаментах Холеры. Кровь прилила к щекам: до этого момента никто не разглядывал меня настолько насмешливо, внимательно и высокомерно. Несколько долгих секунд я потратил на то, чтобы постараться взять себя в руки. Бездна: спеша на вызов, я даже не предполагал, что Холера ожидает меня в компании незнакомца.
  Гость Холеры был средних лет - возрастом он годился преподавателю в сыновья, но выглядел весьма внушительно. Это был широкоплечий, поджарый, высокий мужчина, одетый в довольно простой по крою костюм.
  А незнакомец продолжал неотрывно смотреть на меня сверху вниз, а на его лице появилась и с каждым мгновением становилась все шире неприятная издевательская усмешка.
   "Гляделки сотрешь", - вновь рассердившись, подумал я, и в ответ уколол его дерзким взглядом. Заметив у окна крепкую фигуру преподавателя, демонстративно сделал к нему несколько шагов, решив игнорировать незнакомца.
  - Вызывали, господин Каэнни?
  Гость захохотал. А Холера-Азиз хмыкнул и залпом проглотил содержимое бокала, который держал в руке.
  - Этот - лучший, - буркнул он, поворачиваясь ко мне лицом.
  - Слушай, он же рыжий, - недовольно произнес незнакомец, приблизившись и встав за моей спиной.
  - Точно, - хмыкнул препод. - Цвет взбесившейся морковки. И что?
  - Да меня вся Раст-эн-Хейм на смех поднимет!
  Холера неожиданно резко сделал шаг вперед, со стуком поставил бокал на подвернувшийся на пути низенький столик
  - Ты просил парня для дела, - разгневанно выпалил он. - Просил, чтобы в голове было поменьше дури. Просил навыки на уровне. Не задохлика и, главное, чтобы был с характером. Я ничего не перепутал? Ты забыл, что среди восемнадцатилетних салаг подобных немного? Это то, что ты просил, - отрезал он. - Подумаешь, рыжий!
  Наверное, я слишком дерзко смотрел на Холеру все время этой перепалки, и это заставило гостя с сомнением покачать головой.
  - Азиз, а ты уверен, что парень не кусается?
  Так и хотелось ответить "кусаюсь". Но заметив, что взгляд Каэнни потяжелел, я промолчал. Холера-Азиз смотрел так, словно сомневался, не зря ли меня вызвал.
  - Проходи, - предложил он, через пару мгновений, сменив гнев на милость, и кивком указал на кресло, стоявшее возле окна. - Присаживайся. Есть разговор.
  Спорить я не стал: не сразу, но дошло, какую характеристику выдал мне самый въедливый из преподавателей Академии. Не ожидал я от старика настолько высокой оценки.
  Конечно, Холера всегда гонял меня до седьмого пота, но я был уверен, что виной всему мои резкость и неумение идти на компромисс. Экзаменационные задания Холера тоже постоянно подсовывал из категории "повышенной сложности": мне, наивному казалось, только из вредности.
  Я присел в кресло и посмотрел на преподавателя. Подойдя к двери, и удостоверившись, что она закрыта, Холера возвратился назад, уселся на диван, закинув ногу на ногу, сцепил пальцы в замок, и, помедлив, проговорил:
  - Рокше, я никогда не упоминал, что когда тебя привезли в Академию, то поставили довольно необычное условие?
  От непривычно-длинных предисловий Холеры мне стало не по себе: обыкновенно он говорил коротко, ясно и по сути. И ни о каких условиях, я не слышал: мне было около десяти, когда я попал в Академию, и я не помнил своей жизни вне этих стен. Мне принадлежало только имя. А еще тело, разум, рефлексы и навыки. Да и слишком мало я значил, чтобы Холера заговорил со мной о чем-то выходящим за рамки учебной программы.
  - Что за условие? - вмешался незнакомец раньше, чем мне удалось собраться с духом.
  - Никогда, ни при каких обстоятельствах этот парень не должен работать ни на одну из Гильдий, - ответил ему Азиз.
  Ничего себе новость! И об этом Холера молчал долгих восемь лет?! Выкатись земля у меня из-под ног, я бы не был более дезориентирован. Сердце болезненно сжалось. Опустив взгляд, я в недоумении уставился на разбегающиеся в разные стороны линии узорчатого ковра.
  Как же так? Для чего же меня учили? Для чего я сутками торчал в тренажерах и корпел над учебниками? Для чего из шкуры лез, чтобы освоить все, что нужно знать пилоту?
  Дрогнувшей рукой я вцепился в узкий, плотно охватывающий шею воротник, в этот момент казавшийся мне удавкой. Не сумев расстегнуть его, я сдури рванул ткань, отрывая пуговицу.
  Дали небесные! Я всегда думал о раскрывающихся передо мной перспективах, о будущем. Прошлое меня не интересовало. Ну что в нем могло быть интересного? Мало ли мальчишек рекрутеры подбирали прямо на улице, если у тех оказывалась хоть капля способностей?
  Я мечтал наняться на работу в одну из Гильдий, начав карьеру пилота, постепенно приобрести опыт, выплатить долги за учебу, скопить денег и жить, не зная нужды.
  До этого вечера я даже не подозревал об условии, способном разрушить все мои планы: ну какой смысл тратить восемь лет на учебу, если в дальнейшем не удастся воспользоваться полученными знаниями? Если бы только я знал об условии раньше!
  Обучение стоило бешеных денег. Я мог бы выплатить долги за сорок лет работы, подписав контракт с одной из Гильдий. Каждый год обучения встал бы мне лет в пять отработки, но это было приемлемой ценой. Гильдии всегда хорошо платили пилотам, штурманам, навигаторам. Отставным летягам не приходилось бояться нищеты.
  И до сегодняшнего дня я уверенно шел к своей цели. Я старался изо всех сил, понимая, что не стоит ждать милости от судьбы. Я вкладывал всего себя, всю душу, чтобы стать одним из лучших. Но условие сводило на нет все усилия. Я не желал провести всю свою жизнь в хибарах рабочих, тем более меня не привлекали трущобы, в которых мыкались нищие и ворье. Но как оказалось, другой дороги для меня не существовало - кредит за обучение висел на шее тяжелым грузом. Перспектива - хоть вешайся.
  Каэнни подошел ко мне, его тяжелая ладонь легла на мое плечо. Жест сочувствия. Холера хотел меня успокоить?
  - Арвид, - резко бросил Каэнни, - только благодаря твоей настойчивой просьбе подобрать путного пилота, я не засыпал мальчишку на экзаменах. Но кроме того я дал слово человеку, доставившему щенка в Академию, что места в Гильдиях ему не видать как собственных ушей. Так что, не будь тебе необходим навигатор, сидел бы рыжий всю жизнь на грунте, не смотря на то, что он действительно лучший на курсе.
  Вот оно: то, чего я так боялся! И факт, что я уже сдал экзамены, сам по себе мне получения диплома не гарантирует. Не думаю, что ректор станет возражать, он и раньше с Холерой не спорил.
  Опустив голову, я тяжело вздохнул.
  Гость, перестав глумливо лыбиться, передвинул ближе ко мне один из стульев и уселся на него, почесав гладко выбритый подбородок. Показалось, что на его лице появилось сочувствие.
  - Ну, и что в этом мальчишке особенного? - упрямо, не позволяя себя уговорить, спросил он.
  Тяжелая ручища Азиза соскользнула с моего плеча. Пройдясь по комнате, Холера остановился у столика, на котором стояло несколько початых бутылок. Взяв стакан, старик плеснул в него коричневатой, резко пахнущей бурды.
  - Эль-Эмрана, - пробурчал он, отпивая глоток, - несмотря на любопытство, я никогда не спрашивал прямо, какого рода делами ты промышляешь.
  Эль-Эмрана?
  Я чуть не подскочил. В казармах не приветствовали распространение слухов, но все же даже до ушей курсантов доходила молва об удаче, которая сопутствовала этому торговцу. Если верить всему, что болтали в Академии, за последний десяток лет Арвид Эль-Эмрана поднялся до немыслимых высот; а веса в обществе, денег и влияния имел непозволительно много для одиночки. Но самое главное, что при этом он не состоял ни в одной из Гильдий!
  Сглотнув вставший в горле комок, я поднял голову, и во все глаза уставился на мужчину, представшего передо мной в новом свете.
  Людей обеспеченных обычно видно издалека, а те, кто поднялся недавно, и сами стараются привлечь к себе внимание: шальные деньги сводят с ума. Но если бы мне довелось встретить этого человека среди толпы, я бы просто скользнул по нему взглядом и тут же забыл.
  - Чем вас не устраивает рыжий навигатор? - выпалил я, вспомнив, как он хохотал, пялясь на мою шевелюру. - Неужели так важен цвет волос? Если нужно, я готов побриться налысо.
  Каэнни довольно ухмыльнулся, мне показалось, что на его лице отразилось что-то вроде одобрения. Одним глотком он допил остатки вина и, поставив стакан, вытер губы тыльной стороною ладони. А Эль-Эмрана кисло скривился и вновь посмотрел на меня. Но это был не тот наглый, оценивающий взгляд, которым он меня встретил. Казалось, мужчина размышлял, не пожалеет ли, решив заключить со мной сделку.
  - Парень язык за зубами держать умеет? - спросил торговец у Холеры, едва не заставив меня задохнуться от ожившей в душе надежды.
  - Если нужно, - отозвался Азиз, знаком велев мне не раскрывать рта. Благо стоял он за спиной Эль-Эмрана и тот его жестов не видел. - Что еще?
  - Его семья. Не получится ли так, что в один прекрасный день родственники мальчишки объявятся у меня на пороге?
  Несмотря на удивление, я смолчал, вспомнив приказ преподавателя. Семьи у меня не было; в Академии я прожил восемь лет... если бы кто-то пытался меня искать - давно бы нашел, но какое это имело отношение к делу, я не понимал.
  - Нет у него никого, - буркнул Каэнни.
  - Ты что-то не договариваешь, Азиз, - покачал головой Арвид. - И пьешь, хотя раньше не прикасался к стакану.
  Старик, проигнорировав вопрос, достал из стола небольшую шкатулку, и вручил ее мне со словами:
  - Это твое. Просили передать при выпуске.
  Облизнув пересохшие от волнения губы, я взял шкатулку в руки. Не знаю, что я ожидал увидеть, но сердце учащенно забилось, стоило откинуть крышку.
  Внутри лежал небольшой граненый пузырек с похожими на смолу подтеками, застывшими на стенках, и пожелтевшая тонкая бумага, в которую я вцепился, надеясь найти в ней разгадку.
   Развернув сложенный лист, я облегченно выдохнул, чувствуя, как падает глыба безысходности, едва не раздавившая меня: я не был должником. В руках лежала расписка о зачислении на счет средств на моё обучение. Кто-то заплатил за это в год моего поступления в Академию.
  А торговца заинтересовало другое. Приблизившись ко мне, Эль-Эмрана выхватил из шкатулки пустой пузырек, повертел его в руках, внимательно рассмотрел на свет. Потом открыл плотно притертую пробку, помахал ею в воздухе и, недовольно скривив губы, осторожно приблизил к ноздрям. Воздух в комнате тут же наполнился неярким, но довольно специфичным сладковатым ароматом, от которого у меня защекотало в носу. Закрыв флакон, Арвид бросил его в шкатулку, и потер руки, словно пытался отчиститься от невидимой грязи.
  - Оноа, - произнес торговец с отвращением.
  Мне это название ничего не говорило.
  - Да, оноа, - подтвердил Каэнни и, помолчав, добавил, обращаясь уже ко мне: - Судя по всему, ты, Рокше, не из безродных. Оноа стирает личную память. Человек сохраняет все навыки, но кто он, откуда, вспомнить уже не удастся. Не думаю, что нищего заморыша стали бы потчевать безумно дорогим зельем.
  Арвид кивнул. С последним замечанием трудно было спорить. Да и денег, которые кто-то заплатил за обучение, мне хватило бы лет на двадцать безбедной жизни.
  - И ты никогда не пытался узнать, кто его родственники? - заинтересовался Эль-Эмрана, обратившись к Каэнни.
  - Нет, - быстро ответил старик. - Мне за это не платят. Я делаю свое дело, и не лезу в то, что меня не касается.
  Каэнни подошел к окну, остановился, вздохнул и заложил руки за спину, сцепив пальцы в замок.
  - Ты все-таки что-то знаешь, - с укором заметил торговец Азизу.
  - Его никто не будет искать, - повторил Холера твердо. - В этом могу поклясться.
  Гость промолчал. В воздухе повисла плотная, почти осязаемая, тишина. Я боялся лишний раз вздохнуть и пошевелиться под ее тяжестью.
  А еще мне хотелось спокойно обдумать все, что только что произошло. Вдребезги разбитые мечты, надежда - на то, что все еще может наладиться; загадка, связанная с моим прошлым, и понимание, что я ничего не знаю о себе, - слишком много свалилось на меня за один вечер.
   Бумага, лежавшая в шкатулке, на несколько пунктов расширила степень моей свободы. Условие, о котором рассказал Азиз, - сократило. Кроме того, оказалось, что я никогда не был нищим беспризорником, как считал всю свою сознательную жизнь. От этих новостей голова шла кругом.
  - Ладно, - как мне показалось, переборов сомнения, решился Арвид и, обернувшись к Холере, переспросил, - говоришь, этот - лучший?
  - Ну, есть еще модификанты, - насмешливо фыркнул препод.
  Торговец отшатнулся: словно Каэнни предложил ему хлебнуть яда.
  Как большинство курсантов Академии, я не любил, сторонился и предпочитал не пересекаться с модификантами. Одинаковые, словно по одной форме отлитые: стандартного роста, стандартного веса, с умопомрачительной скоростью реакции, исполнительные до крайней степени, они становились элитными пилотами и это никого не удивляло. Меж собою некоторые однокурсники шептались, что модификанты только выглядят людьми, являясь бездушными роботами. И хорошо, что держали этих существ в отдельном корпусе, стоявшем на отшибе, и что занятия у них проходили по особому графику, чтобы остальные курсанты пересекались с ними как можно реже.
  - Вот не надо! - махнул рукой торговец, видимо, разделявший мои предубеждения.
  Азиз рассмеялся, словно бросал вызов гостю в лицо, но Эль-Эмрана, проигнорировав это, в задумчивости прошелся по кабинету, потер подбородок и обернулся ко мне.
  - Условия контракта на время испытательного срока стандартные, - озвучил он свое предложение. - Кроме одного пункта - шевелюру перекрасишь. Испытательный срок полгода. Подойдешь - положу процент с прибыли, вот тогда и дополнительные условия обсудим. Согласен?
  - Да, - не раздумывая, ответил я.
  Ну а был ли смысл тянуть кота за хвост? Не до такой степени дорожил я цветом волос, чтобы упустить контракт.
  Азиз удовлетворено хмыкнул и вышел из комнаты готовить документы.
  - Когда и куда именно нужно прибыть на службу? - спросил я торговца, пытаясь собраться с мыслями и заполнить звенящую пустоту в голове.
  Арвид посмотрел сверху вниз, снисходительно:
  - Парень, у меня плотный график, я не могу ждать. Покидаешь Академию сегодня, со мной. Будешь вторым пилотом на моей яхте. Надеюсь, за пару часов мы покончим с формальностями. Вещей у тебя много?
  Я отрицательно покачал головой. Все мои вещи - вот они, в шкатулке, да в казарме еще два комплекта летной формы и один парадной, аккуратно сложены в тумбочке.
  - Получаса на сборы хватит? - поинтересовался торговец.
  - Вполне.
  - Если опоздаешь - забудь о контракте, - ухмыльнувшись, предупредил он.
  Вот так, со свистом, я пролетал мимо церемонии выпуска. Ну да бездна с ней, с церемонией. Никогда я не любил подобные мероприятия. Полтора часа застыв по стойке смирно слушать, как ректор толкает занудную речь - удовольствие еще то. Но все же это моя церемония выпуска. Хотя...
  У моих однокурсников нюх на все из ряда вон выходящее, и хорошо, если дело ограничится расспросами, так ведь еще накормят досыта издевками и подначками напоследок, по старой памяти. Улететь немедленно даже лучше
  Задумавшись, я не заметил, как Каэнни принес три экземпляра договора: для меня и торговца, и еще один, полагавшийся свидетелю сделки. Я поставил под ними свою подпись, предварительно изучив текст документа. И дело было не в недоверии Азизу. Просто мне хотелось чуть лучше узнать, что Эль-Эмрана подразумевал под "стандартными условиями". Оказалось, мне гарантировались питание, жилье, одежда и скромная сумма в конце месяца - на развлечения и прочие нужды. Не так уж и плохо для начала, особенно если вспомнить, что мне не придется выплачивать долг за обучение.
  - Ну, чего ждешь? - Недовольно буркнул Азиз, рассматривая наши подписи под каждым из экземпляров контракта. - Марш собирать вещи. И чтобы не заставлял меня дожидаться у канцелярии! Зарегистрируем сделку, и катись на все четыре стороны!
  Я взглянул на него, понимая, что еще час, от силы - два, и дверь в единственный мир, к которому я привык, с треском захлопнется за спиной, и, скорее всего, я больше никогда не увижу Азиза. И как ни странно, это оказалось единственным сожалением: только сейчас я понял, как много сделал для меня этот вредный старик.
  "Спасибо", - едва слышно, прошептал я, поднимаясь на ноги, искренне надеясь, что он не услышит, но, тем не менее, сумеет угадать.
  Выскочив в коридор, я быстро сбежал по лестнице, и, схватив куртку, помчался в казарму, не чувствуя ни порывов крепчавшего ветра, ни усиливавшегося снегопада. У меня словно крылья выросли за спиной.
  Встреченные курсанты смотрели на меня удивленно, а некоторые даже сочувственно, уверенные, что я получил от Холеры крепкую трепку. Но останавливаться и объясняться с каждым не было времени, а отвечать на насмешки - желания.
  Ворвавшись в комнату, я без сил упал на койку, жадно глотая воздух. Но долго валяться не стал: едва отдышавшись, я вскочил на ноги и под удивленными взглядами однокурсников начал укладывать вещи. Пять минут - и сумка собрана. Сверху я положил шкатулку, сохраненную для меня преподавателем.
  - Ты куда? - спросил кто-то.
  Я посмотрел на парней, рядом с которыми провел восемь лет.
  - Отстрелялся. Всё. Подписал контракт, - от волнения голос предательски дрогнул. - Меня ждут, я улетаю.
  Парни чуть не подпрыгнули от удивления: пару часов назад ничто не предвещало подобных перемен. Я улыбнулся растерянности на их лицах, машинально поправил складки покрывала на койке, обвел знакомые серые стены прощальным взглядом и стремительно зашагал в канцелярию.
  Через час, держа в руках контракт с многоцветной выпуклой печатью Академии и подписями всех официальных лиц, я внезапно осознал, что наконец-то случилось то, чего я ждал восемь лет.
  
  Глава 2
  С неба сыпал мелкий снег, искрившийся в свете фонарей. Он падал на мерзлый бетон и тонкими струйками поземки утекал вдаль. Холодный ветер бросал в лицо колючие льдинки, заставляя задыхаться от стужи, и смешивал тонкий аромат морозной свежести с запахами отработанного горючего, смазок, озона - обычными запахами порта.
  На Лидари было четыре космопорта: один пассажирский, два торговых, и закрытый для посторонних учебный порт Академии, где появление нового техника уже было событием.
  Последний учебный год из порта Академии, я, можно сказать, и не выходил вовсе - проводил там часов тридцать неделю, успел перезнакомиться со всем обслуживающим персоналом, изучить каждый закуток. Но здесь, в большом порту, все было непривычным и новым.
  Наверное, поэтому я уставился на разномастную толпу, вытекавшую из дверей залитого ярким светом здания порта, ни на что больше не обращая внимания.
  Неожиданно Арвид дернул меня за рукав, развернув к себе лицом.
  - Вот что, рыжий, - выдохнул он, - катись перекрашиваться. Потом можешь посидеть в кафе. Встретимся у терминала через полтора часа. Если меня не будет, не жди. Поднимешься к начпорта, он тебе подскажет, что делать.
  Я удивленно воззрился на торговца. До сих пор мне казалось, что никаких задержек по пути не планируется. А еще, в моих карманах, впрочем, как у подавляющего числа курсантов, даже мелких монет никогда не водилось. Так что выполнить поручения торговца было бы затруднительно
  - Я не смогу. Денег нет, - возразил я торговцу.
  - Покажешь контракт, скажешь, чтобы обслужили за мой счет, - недовольно буркнул тот, пытаясь от меня избавиться. - Все, давай, парень! Не тормози!
  От тычка Эль-Эмрана я влетел в толпу и тотчас оказался в плотной массе людей; на меня натыкались, толкая плечами пытались оттереть в сторону. За несколько секунд я услышал множество замечаний о своем уме и исключительной ловкости. Какой-то мужчина, поскользнувшись, ударил меня локтем в бок так, что я чуть не упал, еще кто-то прошелся по ботинкам. Сообразив, что пытаюсь идти против потока, я развернулся и стал потихонечку продвигаться к краю, выбираясь из толпы.
  Кое-как вырвавшись из толчеи, я поправил сбившуюся одежду, поддернул сумку с вещами, висевшую на плече, и осмотрелся по сторонам, пытаясь зацепить взглядом рослую фигуру Арвида. Но мой работодатель исчез, словно сквозь землю провалился. Вспомнилось, что похожий на Эль-Эмрана человек быстро шагал вдоль корпуса технических служб, пока я выбирался из людской толчеи. Но теперь там никого не было, и только пара патлатых парней неподалеку, совершенно так же, как я, заинтересованно оглядывались вокруг.
  Народ меж тем потихоньку растекся в разные стороны. Большинство людей ушло к остановкам общественного транспорта. Единицы - к припаркованным невдалеке флаерам.
  Я внезапно почувствовал, как лицо обожгла вспышка стыда, и ни ветер, ни снежная пыль были не в состоянии остудить запылавших щек. Меня, идиота, угораздило спросить о деньгах, хотя я еще и дня на торговца не проработал! И с опозданием дошло, что Арвид был если не испуган, то напряжен, отдавая распоряжения. Поежившись, я развернулся и зашагал к зданию космопорта, надеясь, что через полтора часа встречу Эль-Эмрана у терминала.
  В главном зале ожидания сновали люди. Кто-то спешил по своим делам, кто-то, скучая, разглядывал обстановку, и хоть, по сути, никому не было до меня дела, меня все же провожали заинтересованными взглядами. Сомнительно, что взгляды притягивала форма выпускника летной Академии; подумаешь, невидаль - только покинувший казарму курсант. Причиной повышенного внимания была яркая, как костер, шевелюра.
  Вспомнив, как насмешливо разглядывал меня в первый момент знакомства Арвид, я призадумался. Для Эль-Эмрана могло оказаться важным не выделяться из толпы, не привлекать внимания, оставаться как можно более неприметным. Возможно, Каэнни, зная это, решил подшутить над обратившимся к нему за помощью торговцем. С Холеры станется. А со мной рядом остаться незамеченным попросту невозможно.
  В мирах Раст-эн-Хейм рыжий - превосходная примета: таких, как я, огненных, по пальцам пересчитать можно. Блондинов и брюнетов в изобилии, но рыжих практически нет. И даже у потомков эмигрантов с планет, где подобный оттенок волос не являлся редкостью, рыжина из поколения в поколение встречалась все реже, и в третьем-четвертом исчезала совсем. Так что неудивителен интерес, который заставлял людей оборачиваться и смотреть мне вслед.
  Я усмехнулся в ответ на слишком пристальный взгляд, отвернулся и решил найти закуток поспокойнее. Но, несмотря на поздний вечер, порт гудел как растревоженный улей: день здесь и не думал заканчиваться.
  Противно заныл желудок. С самого обеда у меня ни крошки во рту не было, ужин я пропустил из-за вызова Холеры, а из-за волнения я за всю дорогу от Академии до порта ни разу не вспомнил о еде. А теперь мне хотелось поесть, посидеть в каком-нибудь тихом уголке, обдумать происходящее и немного успокоиться.
  Кафе я нашел быстро - по аромату свежесваренного кофе, перебивавшему все остальные запахи. Здесь, как и везде в порту, было полно народа. Зайдя внутрь, я внимательно осмотрелся: почти все места заняты, свободных стульев было немного. Самым подходящим показалось место, расположенное у столика, занятого миниатюрной девушкой, казалось, пытавшейся укрыться от людских взглядов: иначе вряд ли бы она выбрала самый дальний уголок, да еще так удачно прикрытый выступом стены, что я не сразу его разглядел.
  - Разрешите? - приблизившись, обратился я к ней и, заметив легкий кивок, присел рядом.
  Положив сумку на пол, я снова посмотрел на соседку, и уже не смог отвести от нее глаз. В Академии меня учили, что нельзя пристально разглядывать женщин, даже простолюдинок не стоит, а гражданки более высших классов расценят подобное внимание как оскорбление, но я ничего не мог с собой поделать. Едва ли эту женщину можно было назвать красавицей, у признанных красавиц Торгового Союза: артисток, танцовщиц, певиц, портреты которых однокурсники нередко хранили в тумбочках, - была нежная светлая кожа, у незнакомки же она была оттенка кофе, щедро разбавленного молоком. А еще я никогда не видел таких неправдоподобных, огромных глаз, и их необычный хризолитовый цвет заворожил меня. От уголков глаз разбегались тонкие, едва заметные морщинки, и только они указывали, что соседка по столику не так юна, как мне показалось издали.
  Женщина с укоризной улыбнулась, заметив мой интерес, но промолчала. Я хотел было, но не успел извиниться - словно из-под земли вырос официант, и с ожиданием уставился на меня:
  - Что будем заказывать, молодой человек?
  Я достал из нагрудного кармана контракт:
  - За счет работодателя, - произнес я, смутившись. - Кофе и горячие булочки.
  - Что-нибудь еще?
  Несмотря на голод, я отрицательно покачал головой. Официант кивнул, занося заказ в блокнот. Женщина устало вздохнула, посмотрела на часы и, перехватив взгляд официанта, попросила:
  - Еще кофе.
  Я отметил приятный тембр ее голоса, хотя все же больше обратил внимание на странный акцент, которого прежде мне слышать не доводилось. Видимо, она была не из местных.
  Ожидая заказ, я откинулся на спинку стула и принялся разглядывать потолок. Но как бы я ни старался, мой взгляд словно магнитом притягивало к незнакомке. За те несколько минут, что официант ходил за заказом, хоть и урывками, я успел разглядеть тонкие запястья, аккуратные пальцы с коротко подпиленными ногтями, правильные черты лица, густые черные волосы под полупрозрачным шелковым платком.
  - Вы работаете на Эль-Эмрана? - неожиданно спросила незнакомка, решив прервать молчание, и заставив меня смутиться.
  - Еще не успел поработать, мадам, - испытывая странную неловкость, осторожно ответил я. - Мы только сегодня подписали контракт.
  Она не стала выспрашивать подробностей, кивнула и снова стиснула пальцами чашку. Заговорив со мною, женщина словно разрушила стену условностей, и мой страх показаться невоспитанным дерзким мальчишкой прошел. Поймав обеспокоенный взгляд и улыбнувшись ей в ответ, я неожиданно понял, что женщина только старалась казаться спокойной; она попыталась улыбнуться снова, но уголки губ задрожали, мимолетная улыбка погасла, не успев появиться.
  - А вы знакомы с Арвидом? - поинтересовался я, пытаясь понять, не связано ли ее волнение с неожиданным исчезновением торговца.
  - Мы договорились о встрече, - ответила незнакомка, но заметив приближающегося официанта, замолчала и опустила взгляд.
  В повисшей неловкой тишине, с дежурной улыбкой, словно приклеенной к лицу, официант взял со стола почти не тронутую чашку с остывшим кофе и поставил перед моей соседкой другую - с дымящимся крепким напитком. Следом и я получил свой заказ: кофе и булочки, политые глазурью. Вновь напомнил о себе желудок, заставив жадно впиться в сдобу зубами. Булочки были выше всяких похвал, они просто таяли во рту, впрочем, и кофе был крепок и вкусен. В Академии нас подобными лакомствами не баловали, там пища была сбалансированной, питательной и полезной, но вкусной - далеко не всегда.
  - Вы не могли бы подсказать, где я смогу найти Арвида? - вновь обратилась женщина ко мне, лишь стоило официанту удалиться.
  Я едва не поперхнулся кофе, не ожидая, что женщина продолжит свои расспросы. Но, прожевав, ответил:
  - Я не знаю, где Арвид, - произнес, чувствуя, как снова начинаю краснеть, то ли из-за того, что не могу ей помочь, то ли из-за того, что набиваю желудок за счет торговца, не отработав на него и получаса. - Он втолкнул меня в толпу, а сам куда-то исчез.
  Женщина кисло усмехнулась, качнула головой и, достав из кармана горсть мелочи положила ее на стол. Оставив нетронутым кофе, она поспешила к выходу.
  У меня вдруг испортился аппетит, и в жарко натопленном помещении стало зябко и неуютно. И нужно было признать, мне все больше и больше не нравилось все происходившее вокруг меня в этот вечер. Да всё, с самого вызова к Холере.
  Внезапно подумалось, что я сдуру влип в какую-то темную историю, из которой еще нужно будет суметь выпутаться. В любом случае, если сюрпризов не поубавится, вряд ли я задержусь у Эль-Эмрана.
  Допив кофе, я решил, что давно пора искать парикмахерскую. Придумал - светить шевелюрой на весь порт, как маяк. Может, обычному навигатору и дозволительно быть рыжим, но я уже нутром чуял - не тот это случай.
  Данное заведение нашлось на цокольном этаже. Мне повезло - в отличии от набитого посетителями кафе, в парикмахерской не было ни одного клиента, и меньше чем через час я рассматривал свое отражение в зеркале.
  Никогда раньше не думал, что изменив цвет волос, можно добиться подобного результата. Лицо в отражении казалось серьезней и старше, а главное - теперь я не выделялся на фоне толпы. Из зазеркалья на меня смотрел обычный шатен: типичный лидариец, каких на планете миллионы.
  Подмигнув отражению, я глянул на часы и поторопился к пассажирскому терминалу, надеясь, что Арвид уже ждет меня. Даже думать не хотелось, что я буду делать, если его там не окажется.
  У терминала я очутился точно в назначенный срок, но Арвида не было. Приметив местечко на возвышении, откуда хорошо просматривался весь зал, и, поднявшись туда, я стал внимательно разглядывать снующий народ, пытаясь высмотреть в толпе рослую фигуру торговца, и надеясь, что происходящее было лишь затянувшейся скверной шуткой или проверкой.
  - Лигийскую гадину поймали? - проговорил кто-то раздраженно по ту сторону широкой колонны - практически у меня за спиной.
  Не знаю почему, эта реплика заставила насторожиться, и вместо того, чтобы благоразумно уйти, я отступил в тень и навострил уши.
  - Вывернулась, зараза. Вовремя заметила наших ребят и успела смыться.
  - С Арвидом еще парнишку видели, - вступил в разговор третий. - Приметный типчик, огненно-рыжий. Кстати, он в кафе не к кому-то другому, а как раз к интересующей нас дамочке подсел. Ребята официантов потрясли, и подтвердилось, что мальчик работает на Эль-Эмрана.
  Я прикусил губу, продолжая вслушиваться в разговор, чувствуя, как холодеет все внутри. Если уши меня не подвели, я действительно вляпался в какую-то темную историю. И поздно рассуждать, нравится она мне или нет. Из передряги нужно выпутываться.
  - У Арвида с собой камушка не было, бабу упустили, - вновь донесся до меня голос первого, он говорил, выцеживая слова сквозь зубы, и в этом голосе я слышал ничем не прикрытую ненависть. - Если парня провороните - Анамгимар с вас шкуру снимет, имейте в виду!
  Вжавшись в колонну, я проводил взглядом прошедшего мимо меня стремительным шагом светловолосого, неброско одетого крепыша, сопровождаемого парой патлатых парней. Показалось, что тех самых, что я видел полтора часа назад - на площади перед космопортом. И хоть меня не заметили, я решил не испытывать судьбу. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошел к выходу из зала. Арвид приказывал заглянуть к начпорта? Вот этим, пожалуй, я и займусь.
  Дали небесные! Если бы я знал заранее, что благодаря знакомству с торговцем влипну в подобную заварушку, то предпочел бы остаться в Академии - желторотиков инструктировать, дисциплину поддерживать. Но сейчас назад пути нет. Да и возможность добраться назад одному через полконтинента с преследователями на хвосте мне казалась сомнительной. А еще стыдно было бросать Арвида в беде. Так же стыдно, как и набивать пузо за его счет.
  Добравшись незамеченным до выхода из зала, я оглянулся, то ли все же надеясь найти Арвида, то ли убедиться, что блондинистый крепыш и парочка его длинноволосых сообщников не идут за мной следом. Арвида не было видно, впрочем, как и его преследователей, зато, не глядя, куда иду, я чуть не налетел на незнакомку из кафе. И это была удача. Подумалось, что она-то способна объяснить мне, что происходит. А еще не хотелось, чтобы женщина встретилась с той троицей: растревожило ядовитое обвинение, брошенное крепышом: "лигийская гадина".
  В Торговом Союзе лигийцев не любили. Не раз и не два случалось, что наши конкуренты в Галактике вышибали Гильдии с перспективных планет спорных территорий, нисколько не считаясь с интересами Торгового Союза. В стычках со спецслужбами Лиги, а в особенности со Стратегами, даже столь влиятельная Гильдия, как Иллнуанари не раз получала по зубам. К счастью, по каким-то причинам Лига исконно принадлежавшим Торговому Союзу территориям войной никогда не угрожала.
  Но из-за локальных конфликтов даже лигийцы мужчины в наших мирах были гостями редкими, экзотическими, что уж говорить о женщинах? Настолько красивых женщинах...
  Вздохнув, я посмотрел на незнакомку, подхватил под локоть и потянул за собой. Лигийская гадина? Сейчас мне было все равно, будь она хоть резидентом Стратегической Разведки: казалось, вдвоем у нас все же имелся шанс выбраться из ловушки. Не для того та троица меня искала, чтобы конфетами угостить.
  - Мадам, - прошептал я, увлекая женщину за собой, - не знаю, кто и зачем вас ищет, но вам лучше развернуться и пойти со мной.
  Надо отдать ей должное - незнакомка даже не вздрогнула. Только чуть шире распахнулись огромные хризолитовые глаза. Посмотрев мне в лицо, она удивленно выдохнула:
  - Это ты, рыжик?
  - У рыжика имя есть, - огрызнулся я. - Зовите меня Рокше.
  - А где Арвид?
  Я легонько пожал плечами.
  - Я все еще не в курсе, мадам. На назначенную встречу он не пришел. Велел, если опоздает, подняться к начпорта. Думаете, стоит?
  - Как вариант, - выдохнула незнакомка. - Комендант должен быть в курсе всех инцидентов, произошедших на подконтрольной ему территории.
  Высвободив руку из захвата, она пошла вперед. От стремительности движений платок соскользнул с волос, женщина, не останавливаясь, стянула его и машинально намотала на ладонь. А я вновь оглянулся убедиться, что преследователи не висят у нас на хвосте; я бы не опечалился, если неизвестный мне Анамгимар, снял шкуры со всей троицы преследователей, но наши - свою и ее, мне бы хотелось сберечь.
  В кабинет начпорта мы ворвались вместе, заставив вздрогнуть хозяина помещения.
  Сухопарый, чем-то схожий с богомолом человечек с укоризной посмотрел на мою спутницу.
  - Опять вы, - пробурчал он. - Мадам Арима, ну что вы от меня хотите? Что вам еще надо? Дали Небесные, и когда ж я от вас избавлюсь? От вас одни неприятности...
  Его губы дрогнули и поджались, а женщина вцепилась в тонкий платок так, что побелели костяшки ее пальцев
  - Господин Госье, - пронесла вежливо, заметно задрожавшим от волнения голосом, - я сожалею, что мое появление приводит вас в отчаяние. Но чтобы покинуть порт, мне нужна ваша помощь.
  - Какая на этот раз, Фориэ? - желчно спросил мужчина.
  Женщина вздохнула, а я достал из кармана контракт, шагнул вперед, оставив ее за своей спиной, интуитивно чувствуя, что говорить с моей спутницей по делу начпорта если и будет, то предварительно вдоволь потрепав ей нервы.
  - Господин Госье, - обратился я к нему. - Полтора часа назад я расстался со своим работодателем Арвидом Эль-Эмрана. В назначенное время и указанном месте, я его не застал. Зато своими ушами слышал, что этой женщине, Арвиду и мне угрожает опасность. И вы обязаны поставить меня в известность о том, не происходило ли в последние полтора часа на территории порта каких-либо событий, объясняющих исчезновение господина Эль-Эмрана.
  Начпорта скривился.
  - В медблоке ваш Арвид, - выплюнул он. - Проникающее в живот. Если не добьют, а за это поручиться не могу, жить будет.
  Кажется, я едва не бросился на чиновника. Точнее, этого мне не дала сделать Фори - она вцепилась мне в плечи, до боли стиснув их тонкими пальцами, и удержав на месте.
  - Благодарю за ценную информацию, господин Госье, - произнесла упавшим голосом. - Мы вам признательны.
  - И что же делать? - спросил я, чувствуя, как в который раз за этот сумасшедший день меня начинает трясти от волнения.
  - Что делать? - Госье вскочил из кресла, обошел стол, подошел ко мне и, выхватив из рук контракт, прошипел по-змеиному. - Разорвать контракт, залечь на дно и не высовывать носа, если жизнь дорога. Понятно? Или ты еще не раз пожалеешь, что связался с этим чокнутым Арвидом...
  Я отрицательно покачал головой. Умом, конечно же, я понимал, что к рекомендациям стоит прислушаться, но развернуться и уйти, бросив торговца, я не мог, несмотря на доводы рассудка.
  - Мне это не подходит, - обрезал я тираду начпорта.
  - Да-а? - чиновник посмотрел на бумагу, чему-то хмыкнул и сунул контракт мне назад в руки. - Тогда, господин навигатор, забирай Арвида из медблока, тащи его на яхту - она стоит в синем секторе, полностью подготовленная к вылету, и несись отсюда так, словно здесь с секунды на секунду бездна разверзнется. Единственное, чем могу помочь - диспетчера организуют зеленый коридор. Втихую. В эфир не выходишь, инструкций не запрашиваешь, в расчетах полагаешься только на себя. Куда сиганешь - меня не волнует. Я тебя и твою даму не видел, знать ничего не знаю и советов не давал. Головорезов Анамгимара попробую попридержать, но не факт, что получится. Такой вариант подходит?
  Я кивнул, сглотнув комок, вставший в горле, посмотрел на свою спутницу.
  - Вы со мной, мадам? - спросил охрипшим от волнения голосом.
  
  Глава 3
  - Ну и где искать медблок? - спросил я, как только за нами закрылась дверь.
  Стремительный шаг Фориэ сбился. Она, вздрогнула, остановилась и, развернувшись, пристально посмотрела мне в лицо. Черные брови удивленно приподнялись.
  От пристального взгляда, от разочарования, отразившегося в ее глазах, мне стало не по себе, а щеки словно обожгло кипятком. Словно я намеренно ввел ее в заблуждение. Но, Дали небесные, разве я виноват, что первый раз в этом порту, что только сегодня покинул Академию, которая была всем моим миром до этого дня?
  - Чего ты еще не знаешь? Говори сейчас, это важно, - голос женщины прозвучал неожиданно глухо.
  А мне показалось, что реальность качнулась, когда я снова заглянул в ее напряженное лицо. Что сказать ей? Что меня научили управляться с кораблями, словно они были продолжениями моего тела, что я выучил алгоритм захода на посадку и старта из любого порта, особенности расчета всевозможных типов переходов - от простых, одинарных, до сложнейших каскадов? И что до сегодняшнего я дня не был нигде, кроме пространства и закрытого для посторонних учебного порта Академии?
  Фориэ истолковала заминку по-своему. Сдув выбившуюся из прически короткую прядку и заложив ее за ухо, она вновь пристально посмотрела мне в лицо.
  - Хорошо, - проговорила женщина, как-то по-особенному тщательно подбирая слова, отчего акцент зазвучал в ее речи более явно, - давай сформулируем иначе. Сможешь убить или вырубить противника голыми руками?
  - Нет... - на какой-то миг показалось, что она издевается.
  - Значит, придется мне, - женщина кисло улыбнулась и легонько коснулась пальцами моей щеки. - Думаю, что смогу. С двумя - тремя наемниками справлюсь.
  - А мне предлагаете стоять в стороне, чтобы не попасть под горячую руку? - внезапно выпалил я, чувствуя, что не смогу спокойно наблюдать, как хрупкая женщина дерется с верзилами.
  - Ты - пилот, - заметила Фори спокойно, - я - нет. Я не смогу поднять яхту с планеты и уйти в прыжок. Тебе нас отсюда вытаскивать. Кстати, учти, что на орбите могут быть перехватчики. В порту наемники Анамгимара Эльяна действуют с оглядкой, стараясь, что бы совет Гильдий об их темных делишках не узнал, но пространство - территория нейтральная, и там они творят, что хотят.
  Меня внезапно пробрало ознобом, словно кто-то запустил снежок прямо за шиворот. Несмотря на то, что мне сегодня уже не раз пришлось услышать имя владельца крупнейшей из Гильдий Торгового Союза, до этого момента я его словно не слышал. Во всем мире Раст-эн-Хейм не было человека богаче и влиятельней. И мысль о том, что каким-то образом Арвид Эль-Эмрана мог обратить на себя внимание владельца Иллнуанари, не укладывалась у меня в голове. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и собраться с духом.
  Иллнуанари имела мощнейший флот, десятки сырьевых колоний, сотни заводов, миллионы людей работали на благосостояние Анамгимара Эльяна. Такому человеку Эль-Эмрана со всей его везучестью что муравей: раздавит и не заметит. И чего скрывать, я еще сегодня утром мечтал, что мне посчастливиться работать на эту гильдию, ведь именно агенты Иллнуанари забирали из Академии лучших пилотов - и модификантов и людей.
  А вспомнив о нечеловеческой силе, выносливости и скорости реакции модификантов я ощутил, как меня снова пробирает дрожь, вырываясь из горла безудержным смехом. Крепко сжав кулаки, я с трудом заставил себя замолчать и посмотрел на Фориэ
  - Значит, ничего сложного - произнес леденеющими губами. - Говорите, только и требуется, что переиграть в салочки модификантов?
  - Останемся на Лидари, нас точно достанут, рыжик, - выдохнула Фори, не обратив ни малейшего внимания на мой нервный смешок. - И неважно, что со стороны атака будет выглядеть, как нападение пьяных дебоширов.
  Мы несколько секунд просто смотрели друг на друга. Ей не нравилась ситуация еще больше чем мне. Ей тоже было не по себе - я видел отражение страха в ее сузившихся зрачках. Но лигийка держала свои чувства в узде, и понимание этого заставило меня собраться, встряхнуться и выкинуть из головы сомнения.
  В какой-то момент эмоции отхлынули - все разом, оставив вместо себя звенящую пустоту; обычно так происходило, когда я садился к пульту - и что бы меня ни грызло, но пока я вел катер или отрабатывал программу на тренажере, мне были безразличны все сторонние раздражители.
  Облизнув губы, я кивнул женщине.
  - Не будем тянуть время, мадам. Ведите.
  Фори сорвалась с места и устремилась вперед, я двигался следом. "Не сдавайся. Никогда не сдавайся" - слышалось мне в легкой стремительной поступи отчаянно-храброй маленькой женщины.
  На первого из противников мы налетели из-за угла: и к счастью он не ждал нападения. А вот мадам сориентировалась мгновенно: раньше, чем я успел что-то понять, часовой безжизненным кулем уже сползал по стене на пол. Предупредить своих он не успел, возможно, даже не успел понять что происходит.
   Фори придержала падающее тело, уложила вдоль стены. Стремительно обыскав невезучего часового, она бросила мне в руки парализатор, забрав себе нож.
  Поднявшись на ноги и отступив на шаг, женщина посмотрела на лежащее неподвижно тело, потом перевела взгляд на меня. Когда взгляды встретились, показалось, что я понял мелькнувший в ее голове безумный план. Я и охранник - мы были схожи: по крайней мере, сложение и рост почти совпадали. Его одежда похожая на летную форму, практически не отличалась от моей.
  - Пойдешь первым, - прошептала женщина, кивком показав на дверь с медицинской эмблемой, из-за которой доносились сдавленные стоны.
  Я кивнул. Неизвестно, сколько за дверью окажется противников, но из-за схожести с караульным и внезапности нападения, нашим преимуществом станут несколько секунд растерянности.
  Глубоко вздохнув, я влетел в медблок. В нос тотчас ударил тяжелый запах паленой плоти, перебивавший застойное амбре лекарств. Стараясь не обращать на них внимания, я сделал пару шагов: вперед и в сторону, чтобы не мешать напарнице, и быстро осмотрел помещение.
  Противников было трое - двое наемников, согнавших медиков в угол, и угрожавших им парализаторами и тот самый русоволосый крепыш, с которым я едва не столкнулся у терминала. Он стоял около Арвида со скучающим видом прикуривая сигарету от небольшой, словно игрушечной горелки, которой только что прижигал пятки торговца.
  Словно во сне, не до конца осознавая, что делаю, я поднял руку с парализатором и нажал на спуск, вгоняя жалящие разряды в лицо блондина до тех пор, пока он с тяжелым стуком не рухнул на пол.
  Разобравшись с ним, я развернулся, готовый кинуться на выручку Фориэ, шагнул вперед и остановился, словно налетев на стену: женщине моя помощь не требовалась: она уже нейтрализовала одного из охранников - труп с вогнанным под челюсть ножом лежал на полу, да и второй из ее противников клонился к земле с перебитой гортанью.
  Услышав слабый стон Арвида, я метнулся к нему, сглатывая ком от открывшегося мне зрелища: сочащиеся кровью длинные линии порезов, страшные черно-желто-красные волдыри ожогов на кистях, груди и животе. И белая маска лица в поту с искусанными в кровь губами.
  Внутри меня что-то ухнуло, оборвалось, и кровь побежала по венам, вскипая.
  Ладонь Фори легла на плечо, удерживая от приступа безрассудства, как совсем недавно в кабинете начпорта.
  - Молодец рыжик, - как через воду прозвучал ее голос. - Вот только истерик не надо. Выберемся, дашь волю эмоциям. Но сейчас не время.
  Она аккуратно и очень нежно разжала мои пальцы, отбирая парализатор, положила его на стол. Подойдя к медикам, влепила одному из них, готовому сорваться в крик, увесистую пощечину.
  - Где охрана? - спросила с вызовом.
  - Не успели вызвать...
  - Раззявы.... - это прозвучало констатацией факта.
  Неожиданно Фори ухватила медика за ухо, подняла на ноги и заставила подойти к Арвиду.
  - Отмерзай! Что там у вас полагается по инструкции? - Рассержено рыкнула на него, приводя в чувство. - Обезболивающее, обеззараживающее, общеукрепляющее...
  Медик, осмотрев пациента, шустро потрусил к сейфу.
  А Фориэ тяжело выдохнула, и на миг мне померещилось, что она отнюдь не была той железной женщиной, какой я ее видел в бою: лигийка замерла, тяжело опершись на стол, ее плечи дрогнули и поникли. И все же спустя несколько секунд она обернулась и посмотрела на меня холодно и оценивающе.
  - В сумке что? - Спросила безразлично-спокойно.
  - Форма.
  Подойдя к открытому медиком сейфу, Фори принялась выкладывать на стол промаркированные пакеты.
  - Грузи, - приказала решительно. - Выкидывай свои шмотки, лекарства нужнее. Без них твой работодатель недолго протянет.
  Я снова посмотрел на застонавшего Арвида. Дали Небесные! Этот ли мужчина иронично разглядывал меня в апартаментах Каэнни и издевательски хохотал, пялясь на огненный цвет волос? Неужели мы познакомились лишь несколько часов назад?
  Заставив себя выкинуть из головы воспоминания об Академии, я поставил сумку на стол, вышвырнул одежду на пол и заполнил освободившееся место пластиковыми контейнерами, не оставив ни одного на столе. К счастью, шкатулку выкидывать не пришлось.
  - Все, - повернувшись к Фори, отрапортовал я и заметил, как внимательно она рассматривает медиков.
  - Ты, - выбрав из двоих того, кто оказывал первую помощь торговцу, приказала она, - пойдешь с нами.
  Переложив вместе с медиком Арвида на каталку, женщина подошла ко мне.
  - Сейчас будет самое сложное, рыжик, - произнесла она, напрасно силясь улыбнуться, - а я снова отметил страх, застывший в глазах возле самых ее зрачков. Придется прорываться сквозь зал, полный народа, и если там нас ждут... будут трупы. Горы трупов.
  - Понимаю, - выдохнул я, тщетно силясь найти выход из патовой ситуации.
  - Парализатор не забудь. Пригодится, - обронила Фори через плечо. - Только не держи его на виду. Это на крайний случай.
  Проходя мимо каталки, женщина машинально поправила покрывало, осторожно накрыла пальцы Арвида своей ладонью.
  Я посмотрел на безмятежное лицо торговца, забывшегося в медикаментозном сне, и почувствовал, как меня начинает трясти от злости. В нашем с ним соглашении не было ни одного упоминания о возможности подобных ситуаций, но не мог же Эль-Эмрана не знать, что ему грозят крупные неприятности! Ничего, когда выберемся, я потребую у него ответа. А если не получу - разорву контракт, и будь что будет. Хотя и на Иллнуанари я тоже работать не стану. Видимо человек, доставивший меня в Академию, знал, что делает, ставя условие не позволяющее мне связать судьбу ни с одной из Гильдий
  - Ну, все, пошли, - скомандовала Фори, обрывая воспоминания и рассуждения.
  Она осторожно выглянула из двери и жестом показала, что путь свободен. Перед тем как выйти, я оглянулся - показалось, что блондин шелохнулся. Покинув медблок мы припустили по длинному коридору: Фори впереди, за ней медик с каталкой и я - замыкающим.
  Через пару минут медик, неожиданно притормозил, и кивком указал на малоприметную дверь.
  - Не надо через терминал, - предложил он. - Лучше тут... через служебную зону. Не надо бойни...
  Женщина внимательно посмотрела на лекаря, изучая долгим испытующим взглядом, словно пыталась понять, не приготовил ли он нам ловушки, потом вздохнула, и мне показалось, что черты ее лица слегка смягчились.
  - Веди, - прошептала она.
  Медик приложил ладонь к угольно-черной панели сканера. Через пару секунд индикатор над ней замерцал приветливым голубоватым светом.
  - СБ, дайте доступ медслужбе, - проговорил мужчина, слегка запнувшись. - Пациент в тяжелом состоянии, родственники настаивают на срочной доставке в Центр. Сопровождаю на посадку.
  Невидимый контроллер тихонько хмыкнул, а я почувствовал себя букашкой, которую бесстрастный ученый исследует под микроскопом. Спустя мгновение это ощущение отступило, а над порталом прохода загорелся свет, и створки дверей плавно поехали в стороны, пропуская нас в скупо освещенный коридор, отделявший служебную зону порта от общедоступной.
  За коридором, в огромном зале суетилось множество людей, но до нас им всем не было ни малейшего дела - обслуживающему персоналу порта с избытком хватало своих забот.
  - Куда вам? - тихо спросил врач у Фориэ.
  - Синий сектор.
  Медик уверенно свернул в один из шедших под уклон тоннелей, вдоль стен которого тянулись кабели и окрашенные в яркие цвета шланги.
  Синий сектор - ближайший к терминалу, вспомнилось мне. Нахождение в нем подразумевает, что кораблю требуется дозаправка кислородом, водой, но нет необходимости в перезагрузке реактора. Обычно в этот сектор направляли челноки, перевозившие пассажиров с пересадочных станций на орбите. А еще личные корабли малого тоннажа, преимущественно легкие яхты.
  Подумалось, что до сегодняшнего дня я никогда не сидел за пультом яхты; но челноки, сторожевики, баржи, пассажирские вплоть до класса "А" - все эти модификации были мне знакомы. Если я никогда и не сидел непосредственно за пультом корабля, то десятками раз отрабатывал навигационные задания на тренажерах. А яхты, как нам говорил Холера, имеют стандартный для кораблей малого тоннажа интерфейс управления. Вот и посмотрим - насколько.
  Медик проводил нас до подъемника, вызвал лифт и, достав дрожащими пальцами сигареты с зажигалкой, жадно закурил, проигнорировав недовольную гримасу на лице Фориэ.
  - Я покурю и назад, - произнес он, посмотрев в лицо лигийки. - Согласно инструкции мне доступ на поле запрещен. Если пойду с вами, СБ моментально поднимет тревогу. Отсюда до поста Службы безопасности мне добираться минут десять. Постарайтесь успеть.
  Фори дернула плечом и вошла в шахту подъемника, медик помог загрузить каталку с Арвидом. Сверху сыпалась колючая снежная пыль. Дверь за моей спиной закрылись, и платформа подъемника мягко поплыла вверх. Десяток секунд - и она встала посреди бетонных плит, щелкнули зажимы фиксаторов, жестко закреплявшие ее на месте, заставив меня очнуться.
  Фори огляделась и уверенным шагом направилась к небольшому суденышку, находившемуся метрах в ста от нас. Оторопев, я вцепился в его силуэт взглядом. Толкая перед собой каталку, я ни на миг не мог оторвать взгляда от обшивки корабля. И это - яхта? Да скорее сверхмалый крейсер, судя по количеству оружейных надстроек. И ничего подобного этому кораблю я раньше не видел. А еще завораживала какая-то странная неправильность. Казалось, снег, падая на обшивку, просто пропадает в густой как смола черноте, окружавшей корабль. О подобном я даже не слышал.
  - Стоять! - отрывисто пролаяли впереди.
  У самой яхты нас поджидали двое. Вот, растяпа, расслабился, на яхту засмотрелся.
  Руки заняты каталкой, плечо оттягивает тяжелая сумка, и парализатор, что спрятан под покрывалом незаметно мне не достать. Один из поджидавших усмехнулся, направив мне в лицо ствол боевого бластера - аргумент, с которым обычно не спорят.
  В отличии от меня, лигийку врасплох застать не удалось, она тут же кинулась в бой. Самого прыжка Фори я не заметил. Увидел только как два тела, сцепившихся в драке словно коты, покатились по бетону, вздымая тучи хрустально-молочной пыли.
  Судорожно нащупав парализатор, я выстрелил во врага и кинулся на помощь Фориэ. Но не успел. Пусть всего на секунду, на краткий миг - опоздал. Хрупкая женщина в черном неподвижно лежала на бетоне, а на белом снегу стремительно расплывалось яркое, пронзительно-алое пятно.
  Реальность, качнувшись, воронкой покатилась мне под ноги. Я вопил в небо о несправедливости? Не знаю. Я бросался на противника с голыми руками, пользуясь парализатором, словно дубиной, только потому, что в нем кончился заряд? Не помню. Катался по земле, пытаясь избавиться от невидимой стрелы, прошедшей через сердце и рвавшей на части душу? А было ли это важным?
  Оглушив противника, не понимая, что творю, я подхватил легкое, почти невесомое тело на руки и втащил в распахнутый люк корабля. Уложив на пол, стянул сумку, судорожно пытаясь найти лекарство, которое могло бы отсрочить смерть.
  - Фори, - шептал я трясущимися губами, - Только не умирайте, не бросайте меня. Я же ничего не знаю. Я один не справлюсь.
  - Рок-ше, - слабый, булькающий звук моего имени сорвался с ее губ, заставив меня опомниться. - Арр-вид?
  Я метнулся назад, на поле. Подкатив каталку к люку, вцепился в подмышки торговца, стащил его с каталки, и из последних сил поволок внутрь корабля. Шаг, два, три... пять.... Втащив, уронил массивное тело на пол. Пот заливал мне глаза, мешая что-либо разглядеть.
  Показалось, со стороны порта бежала толпа. Наемники Анамгимара? Служба безопасности? Какая разница? Я врезал кулаком по кнопке экстренного закрытия люка и бросился к Фори. Найдя-таки необходимые медикаменты, принялся заталкивать ампулы в прихваченный из медблока диагност-инъектор. Может быть... Может быть, она доживет хотя бы до утра...
  Я ни в чем не был уверен. Я мог только надеяться, что ей удастся вырваться из цепких объятий смерти.
  - Рок...ше, - совсем тихо выдохнула она. - Цель - Ир...дал.
  "Ради вас, мадам, можно и в Бездну".
  Я метнулся дальше по коридору, к счастью, сразу попав в рубку. Прыгнул в кресло пилота, коснулся консоли. Оживляя корабль, механически, без какого-либо участия разума я запускал задачи экстренного старта: прогрев двигателей, герметизация люков, отстрел еще неубранных заправочных концов...
  "Зеленый коридор", вспомнилось обещание начпорта. Ну что же, попробуем по зелёному коридору. Чистое пространство для одного - это больше, чем удача.
  Я стартовал, стараясь не забывать, что на борту находятся два тяжелораненых пассажира и надеясь, что перегрузки не окажутся для них смертельными. Лишь бы нам сразу не сели на хвост!
  "Цель - Ирдал". В нашем положении это разумно. Вряд ли наёмники Анамгимара кинутся за мной следом к одной из самых защищённых планет Лиги. Там торговцев не любят. А уж если заметят военные суда - порвут наглецов на узкие ленточки ещё на подлёте. У нас же, на сверхмалом судёнышке, есть шанс пройти через систему незамеченными.
  Я загрузил в бортовой компьютер координаты и подтвердил разрешение на разогрев прыжкового двигателя. Прыжковая зона для корабля столь лёгкого класса начиналась гораздо ближе, чем у тяжёлых крейсеров, а скорость и маневренность у нас выше. Уйдем в прыжок через полчаса, максимум. Только бы продержаться эти самые полчаса.
  Я отслеживал данные, летящие по краю монитора - ускорение, скорость, масса, наличие препятствий и помех. Пока всё шло нормально. Хотелось надеяться, что до входа в прыжковую зону ни один из перехватчиков Анамгимара не пойдёт в атаку. Вот чему меня не учили в Академии - так это быть пилотом и стрелком одновременно.
  Вздохнув, я посмотрел на свои ладони - грязные, в бурой, подсохшей крови, и полез за платком в карман, понимая, что это безнадёжно, но до нестерпимого зуда желая избавиться от крови на своих руках.
  Плюнув на платок, я принялся тереть пальцы, и внезапно ощутил, как кусок ткани в моих руках тяжелеет и меняет форму, словно в нём что-то есть.
  Бред! Галлюцинация. Нервы...
  Я развернул покрытую бурыми пятнами ткань. И остолбенел: в моей руке оказался бездонно-синий камень размером с пол-ладони - неправильной формы, округлый, словно окатанный волнами, и жаркий, как летний, прогретый солнцем песок.
  Несколько ударов сердца, не в силах оторваться, словно заворожённый я смотрел на то, как по поверхности камня пробегают сполохи, играющие всеми оттенками сини - от цвета линялого летнего неба до полночной густой черноты, и, чувствуя ничем не объяснимое ликование, которое внезапно ударило в голову.
  Вспомнились несмелые шепотки после отбоя, легенды, передававшиеся от старших младшим. Не ввязываясь в разговоры, зная, что это спровоцирует очередной град насмешек, я жадно ловил в темноте каждое слово, долетавшее до моих ушей, и словно наяву представлял Звёздных бродяг, их корабли, перемещавшиеся по Галактике со скоростью мысли, их мощь, их гибель, и всё, что осталось от бродяг-Аюми на память людям: редкие поразительно-синие, ни на что не похожие камни, способные утешить любую печаль, подарить везение и удачу тем, кто заполучил их в свои руки.
  В моей ладони лежал камень Аюми. Которому нет цены.
  Вот и отгадка - пронеслось в голове. Вот что искали наёмники Иллнуанари. Вот из-за чего устроили засаду в порту. Этот синий некрупный камушек мог интересовать даже Анамгимара Эльяну. Слишком дорогими были они - подобные лишь осколкам неба, невероятные, невозможные. Слишком редкими. Семь штук на все обитаемые миры. Семь штук, и до сих пор ни одного - в Торговом Союзе.
  Аккуратно положив изрядно потяжелевший камень на край консоли, я грустно улыбнулся.
  
   Глава 4
  Тишина. Какая же полная, ничем не нарушаемая беззвучность. Тело ватное. Кажется, что из меня выжали все силы - все до последней капли, а тело бросили, как сухой бесполезный жмых. Я могу ощущать, могу думать, но перевернуться на другой бок не могу. Не могу даже открыть глаза - не хватает сил.
  Чем меня так? Не вспомнить. Стоит чуть напрячься, как мир вокруг начинает вращаться с бешеной скоростью и сознание распадается на куски. И я пытаюсь удержать сознание и не соскользнуть в чернильную бездну. Но угольно-черные стенки бесконечного тоннеля раскручиваются вокруг, тянут меня вниз, в бездну. И мне никак не удается остановить это набирающее скорость вращение. Накатывает дурнота.
  Последствия прыжка? Нет, быть того не может.... В Академии нас всех тестировали ещё салагами. Если бы мне становилось дурно с переходов - не быть мне пилотом.
  Оглушает внезапным пониманием - я не знаю, где я, не знаю, что со мной, не знаю, почему так тяжело дышать: грудь словно придавило каменной плитой. Каждый вдох кажется последним - столько уходит сил.
  Как сквозь слой ваты неожиданно просачиваются приглушённые звуки, смутные слова, ощущение чужой руки на плече, встревоженный голос шепчет: "Потерпи... Потерпи еще немного, сынок".
  Мир рассыпается золой потухшего костра....
  Сознание возвращается - словно я выплываю из глубины. Какой-то странный запах тревожит, не давая миру вокруг потухнуть вновь.
  Вспоминается чернота пространства и пять перехватчиков, заходящих на меня как на цель, и вызывающие трепет и страх, тускло сияющие мертвенным зеленоватым светом стенки внепространственного тоннеля. И чувство облегчения от понимания, что, как бы ни старались перехватчики - им меня уже не достать. Слишком поздно. Доля секунды - и тоннель схлопнется, а корабль выбросит в пространство за сотни световых лет от точки, в которой я сейчас нахожусь...
  Неужели успели? Нет... стань я пленником Иллнуанари, никто не стал бы звать меня "сынок". Так где я?
  Вспоминается - фраза звучала странно, непривычно. Она складывалась из причудливо звучащих сочетаний слогов.
  Ударом молнии, ослепительной вспышкой пронзило осознание - ни на одном из известных мне наречий Раст-эн-Хейм, ни на одном из диалектов она не могла звучать подобным образом. Никогда ни одного подобного слова я не слышал ни от учителей, ни от сокурсников. Язык чужой, но я понимаю, что мне говорят.
  Однако, не успеваю я толком удивиться, как за первой вспышкой следует вторая, и меня накрывает, словно океанской волной, сложившаяся из разрозненных кусочков воспоминаний картинка того, что последовало за переходом - встреча с лигийцами.
  Зря я, наивный, надеялся, что сторожевики Лиги не заметят малой яхты, вломившейся в систему Ирдала. Заметили - и тут же пошли на перехват. Связанный по рукам и ногам состоянием пассажиров я мог лишь одно - стараясь не совершать резких манёвров, постепенно наращивать скорость, дожидаясь момента, когда деструктор "перезарядится", и можно будет снова уйти в прыжок. Куда - я не думал, голова была забита другим: удрать от навязчивого эскорта и не погубить ни Фори, ни Арвида.
  Мне это почти удалось. Почти...
  Я мысленно застонал, вспомнив, как прямо по курсу невесть откуда возникли корабли, по виду больше всего похожие на яхту самого Арвида: скоростные, маневренные и очень хорошо вооружённые.
  Будь я один, не будь со мной едва живых пассажиров, я бы показал всё, чему меня научили, выжав из яхты максимум возможного, и попытался бы вырваться из окружения.
  Дали небесные! Как мне хотелось избежать плена, выполнить какой-нибудь запредельный маневр и ускользнуть, но вспомнилось "прорвемся, рыжик" произнесённое с мягким, чарующим акцентом, и опустились руки - до этого момента мне казалось, что можно чем угодно пожертвовать ради свободы, но заплатить за это жизнью симпатичной маленькой женщины - оказалось чрезмерной ценой. К чему свобода, если я больше никогда не увижу её мягкую улыбку?
  Я понимал, любой неосторожный маневр выжмет из её тела остатки жизни, и можно будет сколько угодно каяться и проклинать судьбу впоследствии - но её это не вернёт. Поэтому я заставил себя смириться с неизбежным и лёг в дрейф.
  Сердце билось запертым в чересчур тесной клетке зверем. Под конвоем, повинуясь навязанному плану полёта, я послушно проследовал в порт, с аккуратностью, достойной суперкомпьютера, посадил яхту на небольшом островке, затерянном посреди океана, и открыл люк, безучастно наблюдая на мониторе, как с разных сторон к кораблю стремительно выдвигаются группы вооружённых людей.
  Они двигались слаженно - так же, как корабли, вынудившие меня принять решение о посадке. Штурмовикам не потребовалось много времени, чтобы пересечь поле и добраться до яхты.
  Я коснулся пальцами тёплого синего камня, лежавшего на краю консоли - словно приросшему к тому месту, где я его положил. Это чудо мне не принадлежало, и я даже был рад, что оно уходит. Удержать в руках кусок солнца и не обжечься - так не бывает. Но почему-то мне было жаль, что расстаться с ним пришлось настолько скоро, даже не успев, как следует, рассмотреть.
  Топот шагов, встревоженные голоса, раздававшиеся уже внутри корабля, заставили вспомнить, что кроме меня на борту есть два тяжелораненых человека: Арвид и Фори. Похолодев, я вскочил на ноги и кинулся к выходу из рубки, но не успел добежать. Воздух вокруг завибрировал, заискрился, в нос шибануло нестерпимой вонью; стены закружились, поменялись местами пол и потолок, и последнее, что я увидел отчетливо и резко перед тем, как накатила чернота - дуло парализатора и испуганные глаза штурмовика.
  Теперь понятно, откуда ватная тяжесть во всем теле, и ощущение, что я вот-вот развалюсь на куски - всё это последствия выстрела.
  Как же плохо-то. Как погано. Во рту - вяжущая сухость, хочется пить, но я даже не могу шевельнуть языком.
  Долго ли это со мной - не знаю. Время застыло.
  Откуда-то приходит воспоминание. "Муха в янтаре". Чёрное насекомое внутри камня солнечного цвета кажется живым, мнится: она вот-вот почешет лапки, дрогнут крылья и насекомое взлетит. Но муха недвижима. Сейчас я чувствую себя той мухой: как бы ни хотел, я даже шевельнуться не могу!
  Влажная ткань прикоснулась ко лбу, скользнула по правой щеке, потом по левой. Кто-то заботливо обтирал мне лицо и шею.
  Прохлада металлической ленты плотно обхватила запястье. Знакомое ощущение: так присасывается к коже кибердиагност.
  Мне это не кажется? Такое возможно?
  А от запястья по венам с каждым толчком пульса ползло тепло, высвобождая скованное, непослушное тело. Десяток сердцебиений - и я уже могу слегка двинуть пальцами. Ещё немного времени - и мне удаётся поднять веки. В глаза бросается белый потолок, следом - светлые стены. Сквозь прямоугольник окна взгляд скользит дальше - к простору, откуда в комнату вливается поток яркого света, расслабляющего ласкового тепла и свежего, остро пахнущего йодом воздуха.
  Странные у лигийцев тюрьмы...
  Ко мне склоняется женщина: её невероятно яркие волосы цвета апельсина крупными кудряшками выбиваются из-под кокетливо сдвинутой шапочки, и брови и ресницы у неё тоже рыжие, а на белой коже россыпи охристых пятнышек - особенно много их на щеках и носу.
  - Очнулся? - спрашивает она, глядя на меня со странным выражением. Не будь я пленником, мне подумалось бы, что это - сочувствие. А ещё я окончательно убеждаюсь - она говорит на незнакомом языке, но это не мешает мне её понимать.
  - Где я? - слова даются мне с трудом, язык, который словно оцарапали наждаком, едва ворочается во рту.
  Женщина не понимает. Покачав головой, она отодвигается и, отвернувшись куда-то в сторону, зовёт:
  - Эгрив, мальчик очнулся.
  Стало быть, я для неё - просто мальчик? Интересно, она в курсе - кто я и откуда? Хотя, заговорил я на языке Торгового Союза, так что по одному звучанию вопроса она должна бы понять, что перед ней чужак. Впрочем, что я сам знаю о ней? Ничего ровным счетом, кроме того, что встреться я с ней на Лидари - долго бы ошеломлённо смотрел вслед. Настолько рыжих я в жизни ещё ни разу не видел.
  Женщина вновь ласково улыбается мне и отходит в сторону, пропуская высокого худощавого мужчину в униформе медслужбы.
  - Где я? - повторно выталкиваю через сухие, плохо повинующиеся губы свой вопрос.
  Медик склоняется надо мной, внимательно смотрит в лицо.
  - В госпитале, - чуть помедлив и словно подбирая слова отвечает он на языке Раст-эн-Хейм.
  Потом его рука ложится на браслет кибердиагноста, и по венам вновь растекается тепло. И тотчас у меня начинает кружиться голова и путаться мысли.
  Пытаясь собраться с силами, я злюсь на эту несвоевременную слабость; усилием воли собираю остатки сил и, глядя в потерявшее четкость, расплывающееся перед глазами лицо медика, шепчу:
  - На корабле... пассажиры... мужчина и женщина. Они живы? Где они?
  На лице медика отражается недоумение, но в темных, спокойных глазах внезапно отражаются интерес и сочувствие.
  А я, умудрившись поймать его пальцы, вцепившись в них из последних сил, раз за разом повторяю вопрос:
  - Фори, Арвид, они - живы?
  Силы покидают меня, мир подёргивается серой туманной дымкой, фиксировать внимание на чем-то становится невероятно тяжело.
  - Живы, - ответ настигает уже за гранью реальности, в зеве внепространственного тоннеля, схлопывающегося вокруг.
  Я проваливаюсь в сон, как в трясину, как в зыбучий песок. И мир вокруг погружается в черноту, делая несколько оборотов вокруг своей оси.
  Постепенно чернота вокруг истончается, и я захлёбываюсь синевой: она везде - то густая, то истончённо-блёклая; то ли морок, то ли звездный свет, то ли туман. Вначале кажется, из этой ловушки легко выбраться, просто отмахнувшись от голубовато-белёсого тумана, но проходит мгновение, и дымка перерождается, превращаясь в сапфировый ливень, бьющий со всех сторон разом, холодными синими каплями протыкающими кожу, прошивающими тело, стремящимися туда, где положено находиться сердцу. И тогда, там из ледяного комка неожиданно пробивается ласковое тепло, прорастая ниточками по ходу нервов.
  Синева.... Она протянулась снаружи в меня, сплела свою хитрую паутину, которая отзывается на каждый сполох снаружи. Страх и неприятие прошли. И даже бешеный стук сердца становится умиротворённее, реже. На каждое биение пульса синь отзывается изменением оттенка: словно от ветра пробегает рябь по волнам. Хотя, может, это сердце, сбившись с собственного ритма, подстроилось под мерцание сини?
  Мне не понять этого, да и нет желания понимать. Чувство покоя переполняет душу. Такого полного, ничем не нарушаемого покоя я никогда не испытывал, и мне совсем не хочется волноваться, нервничать и разрушать иллюзию.
  Я просто покачиваюсь на синих волнах, а извне... Извне в мою душу смотрят звёзды: и я чувствую себя под этим заинтересованным взглядом, по сути - нагим. Мне не спрятать мыслей, желаний, чувств, не скрыть ничего, но это и не тревожит.
  Но мы так долго смотрим друг в друга, что, полностью проникшись доверием, в какой-то момент я тянусь к синеве. Да, мы связаны с нею паутиной бирюзовых жил, проросших в моём теле; но тянусь я не ней не телом. Разумом. Я прикасаюсь к синеве, и беззвучие прорывается: в сознание летят обрывки мелодий, шумов, возгласов, смеха, сухой шелест травы, шуршание гальки, увлекаемой волнами, восторженные крики детей... и захлёбывающиеся стоны умирающих.
  Безмятежность рвётся в клочья, и я вновь на лётном поле порта Лидари раз за разом набрасываюсь на своего противника, словно не замечая его жестоких ударов, и теперь осознаю, что он немногим старше меня; отмечаю, как сменяются на его лице презрение, удивление, и как страх искажает черты за мгновение до..., и как, забыв о его существовании, я бросаюсь к Фори.
  Осознание железным обручем сдавливает виски.
  Обжигает пониманием - я - убил... Я убил человека. И не одного. Первый из противников, тоже остался на поле - я так же забыл о нем, оставив лежать около корабля. У этих двоих не было ни одного шанса пережить старт.
  Дали небесные! А что случилось с людьми, бежавшими от здания терминала? Находились ли они во время старта достаточно далеко? И кто это был - наёмники или работники порта? Я не думал об этом в пылу сражения и суматохе бегства, но сейчас воспоминание отогнать не удалось.
  "Я - убил...".
  Меня затрясло, я чувствовал как от жара стыда кипит кровь, как сердце пропускает удары. Сеть, сплетённая из синевы внутри и вне меня, трясётся, раскачивается и резко дергается в разные стороны - хаотично, резко, на разрыв. Колючие искры сыплются с оборванных нитей, прожигая насквозь.
  Лучше бы я остался лежать на том поле под дюзами корабля!
  От отчаяния, от понимания, что вот-вот разорвётся мое единение с удивительной синевой - и тогда от меня останется пустая оболочка, хрупкая, как зола в догоревшем дотла костре, я шепчу: "нет, не уходи", цепляясь за истончающиеся, рвущиеся нити. Но разве способно желание хоть что-то изменить? Едкие слезы обжигают щёки.
  "Нет!" - кричу я, и просыпаюсь от собственного крика. Из сна меня выкидывает, как корабль из прыжка: один миг, и сон остался где-то. Словно его и не было.
  Ночь. Лёгкие занавеси на окне колышутся от потока воздуха. Издалека доносится равномерный умиротворяющий шорох прибоя. Едва слышно отсчитывает секунды стрелка часов над дверью. На тумбочке рядом с кроватью - стакан и графин с водой, я тянусь к нему, и только тогда понимаю, что от неподъемной тяжести, сковывавшей тело, не осталось и следа. Тело повинуется мне как прежде, но руки дрожат, когда я наклоняю графин над стаканом.
  Душа, - понимаю я, залпом выпивая воду. - Душа не на месте.
  
  Глава 5
  Поняв, что вновь уснуть мне не удастся, я поднялся с кровати. Завернувшись в простыню, подошёл к окну. Опёрся о подоконник, вдохнул полной грудью свежий влажный воздух. Видимо, совсем недавно прошёл дождь - свет фонарей отражался в лужах, ветер отряхивал с крон деревьев ворохи капель, прямо под окном росли кусты, усыпанные мелкими белыми цветами, пахнущими остро, дурманно. Показалось, протяни руку - дотянешься.
  Иллюзия свободы: я потянулся к цветам, но дотянуться не удалось. Проём окна оказался затянут силовым полем. Воздух проходил свободно, а вот руку мягко отводило назад. И почему казалось, что могло быть иначе? Наверняка я все ещё на Ирдале. В Лиге. И, значит, я - пленник. А кто даст пленнику сбежать? Никто.
  А разум растравлен обманной близостью свободы. Но то, что я предоставлен себе самому тоже может оказаться только иллюзией.
  Я вернулся к кровати, понимая, что с этим надо бы что-то делать, как-то выбираться из Лиги, с этой клятой планеты. Но - не хотелось. Горькое послевкусие сна ещё било в виски набатом. "Я - убийца..." Впору было скрючиться в позе эмбриона и завыть. Если бы я не был уверен, что за мной наблюдают, я бы так и сделал. Но я на чужой территории, и неизвестно, какой ещё сюрприз мне приготовила судьба. Нет, нельзя показывать врагам свою слабость.
  "Цель - Ирдал". Вздохнув, я стиснул зубы. Где сейчас та маленькая женщина, которая отдала мне приказ? Жива ли? Показалось или нет, будто медик сказал, что жива? Узнать бы наверняка... Знать, что она выжила - и, быть может, стало бы чуточку легче.
  Я оглядел комнату, в которой находился. Обстановка - проще не бывает. Кровать - поперёк комнаты изголовьем к стене, окно, манящее фальшивой свободой - справа, дверь - слева; створки плотно сомкнуты, вставки из молочно-белого стекла слегка пропускают мутный свет с той стороны.
  В изголовьи кровати - тумбочка с кувшином и низкий столик на колёсиках, с медицинскими приборами, сейчас отключёнными за ненадобностью. За ним, чуть в стороне, в тени - стул, а на стуле... Меня как пружиной подбросило, я подошёл, протянул руку -убедиться, что не померещилось. Да, на стуле лежала одежда: комплект нижнего белья, свободные брюки и туника. Конечно, это не привычная черно-серая форма, но лучше, чем ничего.
  Только одевшись, я в полной мере понял, насколько меня стесняла нагота. Одежда была непривычной, светлой и слишком свободной, но само чувство, что не придётся предстать перед противниками в чем мать родила, немного ободрило. Я был им благодарен, что от подобного унижения меня избавили.
  Одетый, но все ещё босой, я бесшумно проскользнул к двери и внимательно осмотрел её. На белом пластике - ни ручек, ни заметного стыка, и со стеной она словно бы образует единое целое. Через мутно-белые вставки невозможно было разглядеть ничего, что творилось на той стороне. Пелена и туман. Из-за двери не доносилось ни звука. Сдержанно выругавшись, я прикоснулся к двери рукой, пытаясь на ощупь найти какую-нибудь трещинку в монолитной плите, которая изначально показалась мне выходом. Минут пять я потратил на бесплодные исследования, чувствуя себя всё более и более глупо.
  Но те женщина и мужчина - не во сне же они мне приснились! Однако, если из комнаты и был выход, то он предназначался не для меня. Оставив в покое дверь, я вновь вернулся к окну, уселся на широкий подоконник - ждать утра.
  Небо стремительно светлело. Проснулись и запели птицы - весь мир наполнился их радостными трелями. Вольные, как ветер, они перелетали с ветки на ветку, вызывая у меня отчаянную, горькую зависть: они - не в клетке, никто их не держит.
  - Проснулся? - услышал я смутно знакомый голос.
  Со мной говорили на языке Раст-эн-Хейм. Обернувшись, я увидел вчерашнего медика, стоящего около двери.
  - А не заметно? - буркнул в ответ.
  Мужчина вздохнул и подошёл ко мне.
  - Злишься, - заметил он грустно. - Я бы тоже злился, встреть меня разрядом парализатора. Хорошенькое: "Добро пожаловать на Ирдал".
  Я бросил быстрый взгляд на его лицо, пытаясь понять: он говорит это всерьёз? Или врет, желая, чтобы я развесил уши и потерял бдительность, клюнув на сочувствие, как на приманку? Неужели со стороны я выгляжу таким дураком? Хотя да, второго такого нужно ещё поискать.
  Кипя от злости на себя, на медика, на весь мир, я чётко произнёс:
  - Со мной были мужчина и женщина, Арвид Эль-Эмрана и мадам... Фориэ Арима, - имя, обронённое начпорта, в нужный момент само пришло на ум. - Где они? Что с ними? Я хочу их видеть.
  Медик аккуратно положил ладонь мне на плечо, и этот простой жест разозлил больше, чем все его предыдущие заискивания.
  - Руку уберите, - огрызнулся я. - У нас в Академии не приветствовались тактильные контакты меж представителями одного пола.
  Мужчина покачал головой, но руку убрал, и даже отошёл в сторону на несколько шагов. Теперь я мог хорошо разглядеть его: высокий, худющий, длинные каштановые волосы собраны в хвост, на костистом лице выдающийся нос выглядел птичьим клювом.
  - Есть хочешь? - спросил.
  Кажется, кровь бросилась мне в лицо. Он игнорировал вопрос, словно его не слышал.
  - Я должен знать, что случилось с Арвидом и мадам! Они выжили? Они мертвы? Штурмовики их добили?
  Медик дернулся как от пощечины, отрицательно мотнул головой. Вздохнул. Несколько секунд длилось странное напряженное молчание. Потом лигиец подошёл к стулу, нагнулся, достал из-под него не замеченные мною тапочки. Вернулся к окну и, поставив их на край подоконника, проговорил:
  - Обуйся.
  - Зачем? - зло бросил я ему в ответ.
  Вздохнув, он попросил:
  - Ты всё же обуйся, мы не на пляже. Я не хочу, чтобы ты случайно поранил ноги.
  Мне захотелось бросить ему в лицо что-то особенно колкое, ранящее, едкое но, встретившись с ним взглядом, я сделать этого не смог. Должно быть, я в глазах медика выглядел как полный дурак - он смотрел на меня без злости.
  - Пойдём со мной, - проговорил он. - Словам ты вряд ли поверишь. Пойдем, я отведу тебя к Арвиду, покажу, мадам Арима. А то ведь не успокоишься. И да, - он устало пожал плечами, - если я оскорбил тебя своим прикосновением, прости. Наносить оскорбление я не собирался.
  Я смотрел на огорчённое лицо мужчины, вспоминал все, что успел ему наговорить и чувствовал, как от стыда загораются щеки, и не знал, куда спрятать взгляд.
  "Он лигиец, а все лигийцы - лживые твари" пришла в голову заученная спасительная фраза. Вот только облегчения не принесла, наоборот, мне захотелось провалиться сквозь землю: Фори тоже была лигийкой.
  Тяжело вздохнув, я обулся и пошёл вслед за медиком, чувствуя себя донельзя глупо.
  Створки дверей плавно разошлись в стороны, стоило мужчине подойти к ним. Он сделал шаг в коридор и остановился, придержав створки; я вышел следом.
  Две рослые фигуры в бронекостюмах и с оружием наизготовку синхронно двинулись навстречу.
  - Опустите оружие,- твёрдо проговорил медик, делая шаг вперёд.
  - Эгрив, не глупи, - прозвучало в ответ из-за прикрывавшего лицо щитка, - Парень опасен. У нас приказ - держать его на прицеле.
  - Перестраховщики, - недовольно прошипел медик и, снова перейдя на диалект Раст-эн-Хейм, заговорил со мной:
  - Не обращай внимания. Кто-то что-то явно попутал. У них приказ стрелять, только в случае нападения. Ты ведь не собираешься нападать?
  От абсурдности ситуации я едва в голос не рассмеялся. "Нападать?!". Интересно, за кого они меня принимают? И не посчитают ли они шаг вправо, шаг влево или прыжки на месте за попытку к бегству? На всякий случай я решил держаться ближе к медику: взгляды охранников, которые я ощущал спиной, не сулили ничего хорошего.
  Поднявшись на этаж выше, медик повёл меня по длинному извилистому коридору. Изредка навстречу стали попадаться другие люди: они заинтересованно пялились на меня, на охрану, хоть и держались поодаль. Вряд ли их внимание привлекал цвет моих волос: рыжих здесь было немерено, а вот эскорт - у меня одного.
  Остановившись у двери в конце коридора, неотличимой от десятков других, медик прикоснулся пальцами к стене около, и кивком показал на открывшуюся в просвете разошедшейся молочной мути комнату. Прильнув к стеклу, я увидел обстановку, показавшуюся мне мучительно знакомой - те же белые стены, такой же прямоугольник окна, занавески, подрагивающие под ветром.
  Несколько человек в медицинской униформе суетилось вокруг кровати, на которой лежала хрупкая фигура женщины, опутанная паутиной проводов, тянущихся к каким-то приборам, укрытая простынями до подбородка. Заострившееся белое, почти меловое лицо в обрамлении чёрных волос - в первое мгновение я её не узнал, но стоило понять и сердце словно упало в яму.
  - Фори? - прошептал я.
  Медик снова положил ладонь мне на плечо, тихонько сжал его и тут же убрал руку, как будто обжёгся.
  - Кто её ранил? - спросил он негромко.
  - Наёмники Иллнуанари, - я выдохнул это, лишь теперь полностью осознавая, какая картина открылась перед штурмовиками, ворвавшимися на борт яхты Арвида: израненные тела у самого шлюза, измазанные стены, и я - весь в чужой, подсохшей бурой крови. Удивительно, что в меня пальнули всего лишь из парализатора, ведь вполне могли и убить. - Искали камень...
  Замолчав, я вновь бросил взгляд через стекло, мучаясь от мысли, что персонала и приборов слишком много. Все слишком серьезно. Захотелось - открыть двери, рухнуть на колени у кровати и успеть попросить прощения. Только, кто меня пустит?
  И не важно, куда завёл меня её приказ: чем бы это мне ни грозило, я был уверен - моим врагом она не была никогда. Ком встал в горле от понимания - меня бы убили, не сведи нас судьба. Один я бы ничего не смог сделать. Я, недотёпа, даже не понял бы, кто устроил охоту и почему.
  Стекло медленно наливалось туманом, пряча Фориэ от моих глаз. Я жадно вглядывался в расплывающийся силуэт, пока стекло окончательно не помутнело.
  - Она... выживет? - слова сами сорвались с губ, хотя ещё несколько мгновений назад я не собирался никого ни о чем спрашивать. Сейчас же я пристально вглядывался в лицо медика, как несколько секунд назад - в мутнеющее стекло.
  - Может быть, - Эгрив неопределённо пожал плечами, нахмурился и добавил: - Шансы есть. Но обманывать тебя, что всё хорошо, не стану.
  Проклятье! Слезы сами потекли из глаз, и я поспешил отвернуться, не зная, куда мне деваться от внимательных взглядов охраны.
  "Клятые лигийцы, - подумалось мне, - клятые лигийцы...."
  Медик молча протянул мне платок и, оглянувшись на охрану, сделал шаг в сторону, встав между мной и парнями в броне, словно специально прикрывая от их взглядов.
  Кажется, у меня задрожали губы.
  - Ты хотел видеть Арвида, - будничным тоном напомнил медик через десяток секунд. - Пойдём.
  И снова я шёл рядом, стараясь не отставать. Снова мимо тянулись безликие стены с множеством дверей. Снова меня, Эгрива и охрану провожали любопытствующими взглядами.
  У палаты Арвида дежурило несколько крепких вооружённых парней, вот разве что брони на них было поменьше. Стало быть, и тут "почётный караул". Должно быть, полуживой торговец тоже занесён в список "опасных".
  Один из охранников отделился от стены, молча перегораживая проход.
  - Придётся подождать, - заметил медик. - Ты не торопишься?
  Странный вопрос. Куда мне, собственно, спешить? Назад, под замок?
  - Эгрив, что со мной будет? - спросил я прямо. - После, когда мне станет уже не нужна помощь медиков?
  - Она тебе и так уже не нужна... - не договорив, Эгрив напрягся, заметив, как подобрались, встав по стойке "смирно", охранники.
  Из палаты выступил человек. На мгновение мне показалось, что это Арвид: неброский чёрный костюм и тёмные волосы сбили меня с толку. Секунды хватило понять - я ошибся. Незнакомец скользнул взглядом по охране, медику, его взгляд скользнул по моему лицу, потом вернулся, и будто вновь прошило зарядом из парализатора - даже дыхание пережало. Он просто смотрел, а казалось - замораживал взглядом.
  Эгрив похлопал меня по плечу, словно пытаясь ободрить, и - шагнул навстречу этому человеку.
  - Господин Алашавар, - заговорил он на местном наречии. - Я требую оградить меня от самоуправства командующего службой безопасности. Это недопустимо! Парни из группы захвата носятся с оружием наизготовку по госпиталю, нервируя персонал и реабилитируемых своим видом. Можно подумать, у нас тут ЧП и в здании засели террористы.
  Алашавар вздрогнул, потом подошёл к медику почти вплотную, внезапно оказавшись на полголовы ниже Эгрива. Но это не мешало ему смотреть на медика снисходительно, даже свысока - с какой-то странной холодной усмешкой, проявившейся на холёном, с твёрдыми крупными чертами, лице.
  Несколько секунд, показавшихся мне безумно долгими, этот человек молчал.
  - Согласно донесению, предоставленному службой охраны, к которому прикреплены данные медэкспертизы, подписанные вашей собственной рукой, эти меры являются вынужденными и необходимыми, - чётко выговаривая слова, негромко произнёс он. - Господин Элоэтти, мне нужно объяснять, какую угрозу представляют модификанты?
  Эгрив судорожно дёрнул кадыком, вздохнул, и, не дослушав, заговорил быстро, словно опасаясь, что ему заткнут рот:
  - Господин Алашавар, я не давал заключения, что парень - модификант. Мой коллега либо, перестраховываясь, намеренно исказил данные, либо неправильно интерпретировал результаты. Да, у парня присутствуют участки в геноме, схожие с изменениями модификантов; и да, эти изменения касаются усиления потенциально опасных свойств, таких как мышечная сила, выносливость и скорость реакции. Но это ничего не доказывает. Иногда подобные искажения имеют естественное происхождение, хоть и очень редко встречаются. Поэтому прошу - отмените приказ. Парню и так досталось.
  Я не верил собственным ушам. Модификант? Это обо мне? Это говорится серьёзно? Ноги словно налились свинцом и в то же время стали ватными. И я, чтобы не упасть, прислонился к стене. Нет, это не может быть правдой! Все знают, что модификанты хладнокровные, рассудочные твари: ни радости, ни страха, ни одной эмоции не отражается на лицах! Куклы! Роботы!
  Видимо, почувствовав моё состояние, Эгрив обернулся.
  - С тобой всё в порядке? - спросил тихо на языке Раст-эн-Хейм.
  Кивнув, я отлепился от стены, пытаясь держаться, как ни в чём не бывало, и тут же наткнулся на насмешливый взгляд Алашавара - видимо, от него не укрылась моя внезапная слабость. Но теперь во взгляде не чувствовалось парализующего холода.
  - А мальчик-то понимает по-ирдалийски, - иронично изогнув брови, протянул он, и, переведя взгляд на медика и отбросив насмешливый тон, добавил: - Через четверть часа жду вас обоих у себя. Будем разбираться.
  Резко развернувшись, он быстро пошёл по коридору. Охранники последовали за ним. Несколько секунд - и в коридоре остались только я, Эгрив и сопровождавшие меня бойцы. Как-то отстранённо подумалось, что торговца, оказывается, подобной чести - личной охраны - не удостоили.
  - Встречу с Арвидом придётся отложить, - прервал молчание медик. Я упрямо мотнул головой. И не столько мне хотелось увидеть Арвида, как не хотелось попадаться вновь на глаза Алашавару.
  Эгрив резко встряхнул меня.
  - Дитё малое, - буркнул и повторил: - Придётся. Парень, Алашавар вечно занят, упустишь шанс, будешь потом везде - даже в туалет ходить под охраной. Хочешь, чтобы тебя постоянно пасли?
  Эгрив кивнул в сторону охранников и спросил:
  - Тебе самому они на нервы не действуют? Подумай.
  Представив, каково будет под постоянным надзором, я содрогнулся. Разыгравшееся воображение услужливо нарисовало картину, как, неправильно истолковав моё неосторожное движение, охранник стреляет, и хорошо, если из парализатора. Медик был, безусловно, прав.
  - Пойдём, - я заставил себя вскинуть голову и расправить плечи, пытаясь унять противную нервную дрожь.
  И снова я шёл за медиком, стараясь не делать резких и быстрых движений. Обратно по коридору, потом по широкой лестнице вниз, в просторный вестибюль, через высокие стеклянные двери на улицу.
  Тёплый ветер рванул подол туники, бросил в лицо запах свежести, сплетённый из десятка живых ароматов, яркий луч солнца заставил на миг зажмуриться. Медик повёл меня через сад, полный цветов, фонтанов и покоя. Мощёная белым камнем дорожка в обрамлении деревьев, чьи кроны переплетались, образуя зелёный свод, петляла между фонтанов и клумб. Тихо шептались капли, падая в каменные чаши. Дурманил голову аромат жасмина и роз.
  У меня защемило сердце. В Академии круглый год царствовал холод, слегка отступавший на короткие двадцать-тридцать дней. Иногда снег даже не успевал полностью стаять; до сих пор я видел живые цветы всего несколько раз. Здесь же растения царствовали, как и люди, похоже, даже не сознавая, как им, в сущности, повезло.
  Все долгие годы обучения я мечтал, что когда-нибудь мне удастся осесть в таком уютном месте, забыв холодный, промёрзший насквозь мирок Лидари как страшный сон. Но судьба распорядилась иначе. Если я вернусь в Раст-эн-Хейм, морозный климат Академии покажется мне сущим раем. За то, что я натворил в порту, мне в лучшем случае светит пожизненная каторга. Так что по возвращению цветы мне доведётся видеть только во снах.
  Эгрив по-своему истолковал вырвавшийся у меня вздох.
  - Не вешай нос, парень, - попытался ободрить он. - Увидишь ты своего Арвида.
  Я оставил реплику медика без ответа. В голове царил хаос. Подумалось, лучше бы мне на самом деле быть бесчувственной тварью, модификантом, лишь бы не испытывать ни тревоги, ни обжигающего чувства стыда, не рваться между надеждой и отчаянием. А ещё... я боялся.
  Перспектива снова оказаться рядом с Алашаваром сковывала мысли и заставляла дрожать поджилки. Один леденящий взгляд его казался достаточно веской причиной, чтобы не искать общества этого человека впредь. Но признаться в этом вслух? Нет!
  Эгрив поймал меня за плечи, встряхнул, заставив посмотреть себе в лицо.
  - Ты куда поплыл, парень?
  Его внимательность и сочувствие просто душили. Интересно, он способен оставить меня в покое? Ну, или хотя бы не обращаться, словно с младенцем?
  - Всё нормально, - отмахнулся я от его заботы. - Говоришь, шеф вечно занят? Вот и пойдём. Разговаривать потом будем.
  Машинально вытерев капли пота, выступившие на лбу, я вновь зашагал по дорожке.
  Идти оказалось недалеко. За садом, окружавшим госпиталь, раскинулся небольшой городок. Приземистые светлые здания в один-два этажа утопали в зелени; Эгрив направился к одному из них.
  Охрана у входа беспрепятственно пропустила нас внутрь, в огромный сумеречный холл. Вместе со мной медик поднялся по крутой лестнице, свернул в облицованный желтоватым камнем коридор и остановился у двери, единственной, рядом с которой стоял караул. Кажется, те же самые люди, что сопровождали Алашавара.
  - Любишь ты влипать в неприятности, Эгрив, - буркнул один из охранников. - Смотри, допрыгаешься однажды... по звёздам. Элейдж тебя ценит, но всему есть предел. Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Вдруг ты ошибся?
  Медик мотнул головой и присел на один из стульев около стены.
  Охранник кивком указал мне на дверь.
  - Заходи. Он ждёт. И не дерзи - что дозволено Эгриву, не дозволено юнцу....
  Туда? Одному? Сердце подпрыгнуло. Я растерянно оглянулся на Эгрива, вздохнул, и перешагнул порог.
  Вспомнилось, как совсем недавно, целую жизнь назад, я спешил на вызов Азиза Каэнни. Старик пугал - нелюдимой замкнутостью, немногословием, требовательностью и манерой смотреть на людей свысока. Но я хотя бы знал, что могу ожидать от Холеры. Вся его надменность, требовательность и злость - что это было в сравнении с неизвестностью и угрозой, исходящей от Алашавара? Пустяк. Меньше, чем дуновение ветра.
  - Проходи, - прозвучало из глубины кабинета.
  Солнечный свет бил в высокие, от пола до потолка, окна. Гул прибоя вместе со стрекотанием насекомых втекал, сплетаясь с дыханием ветра, в открытую створку. Запах цветов, как аромат дорогих духов, оттенял свежесть морского бриза.
  Алашавар сидел за столом и вертел в руках подозрительно знакомый пустой пузырек с темными потеками на стенках. На полированной столешнице рядом стояла шкатулка, переданная мне Азизом Каэнни.
  Что-то твёрдое, похожее на ствол оружия упёрлось в спину между лопаток - направляя и подталкивая.
  Алашавар поднял взгляд, чуть сдвинул брови, нацеливая взгляд не в лицо - мне за спину.
  - Я сам справлюсь, - проговорил сухо. - Идите.
  Шевеление воздуха за спиной, исчезла давящая тяжесть, стукнула дверь и вновь тишина. Алашавар перевёл взгляд на меня.
  Душа дрогнула, от горящего взгляда мурашки стылой волной побежали по спине. Из его глаз на меня смотрела бездна. Тот самый безумно вращающийся черный колодец, падение в который в бреду я не мог остановить.
  - Назовись, - равнодушно произнес мужчина. - Имя? Звание? Должность?
  - Рокше, - произнёс кто-то моим ртом. - Стажер. Навигатор.
  - Кому служишь, стажер?
  Меня внезапно тряхнуло ознобом, а ладони и лицо обожгло, словно по коже резануло льдистой крупой.
  - Вам какое дело? - огрызнулся я, обхватив ладонями озябшие плечи.
  Брови Алашавара дрогнули, удивленно поднялись вверх. Долгую секунду он молча меня разглядывал, потом вздохнул:
  - Не хочешь, стало быть, по-хорошему...
  Испугаться я не успел - гул прибоя и стрекотание насекомых смолкли, как отрезало. Поблёкли все краски, вокруг словно сгустился серый туман. Яркое утро исчезло, словно его и не было. Время застыло.
  "Где я? Что я?" - мысли бились испуганными птицами в тесной клетке. Тела я не чувствовал. Алашавар возник рядом мгновенно, словно телепортировался из кресла через всю комнату, и меня будто окунули в жидкий азот. Вернулась телесность, но жгучий мороз сковывал всё тело, втыкая ледяные иглы по ходу нервов. Под пристальным взглядом чёрных глаз я чувствовал себя нагим и прозрачным. Он просвечивал меня, замечая и предугадывая всякую мысль, тень намерения ещё до того, как я осознавал их. Казалось, что дышу, что сердце бьётся лишь потому, что этот человек пока дозволяет.
  - Кому служишь, стажер? - Алашавар говорил негромко, но слова отдавались во мне грохотом лавины.
  - Арвиду Эль-Эмрана, вольному торговцу.
  - Вот как, - слегка шевельнув бровями, после короткой паузы произнес Алашавар. И продолжил: - Как ты познакомился с Арвидом? При каких обстоятельствах? Говори!
  Я отчаянно сопротивлялся, пытаясь хотя бы прикусить язык или хоть о чём-то умолчать - но тщетно. Так и не сумев ничего утаить, я рассказал все, как есть - с самого момента вызова к Холере. Неспособный молчать, выложил про реакцию на мою рыжину, сомнения Арвида, крах собственных планов, заключение договора, дорогу... про встречу с Фори и пикировку в кабинете Госье. Давясь невыплаканными слезами, выталкивая слова через перехваченное спазмом горло и мучительно желая умереть на месте, подробно рассказывал о том, что натворил в порту... И про синий сияющий камень - тоже.
  Кричал я? Шептал? Бился в истерике? Повествовал безэмоционально и ровно? Ни в чем я не мог поручиться, только в том, что чувствовал себя рыбой, пойманной на крючок.
  А Алашавар не перебивал. Он внимательно слушал и, странное дело, пронзительный взгляд постепенно смягчался. От того, что он не буравит меня глазами, становилось немного легче, но все равно болела душа - словно снова рвались во мне нити необыкновенной синевы. Слезы катились, обжигая щеки.
  Когда я закончил повествование, Алашавар начал задавать вопросы по рассказанному мной, словно проверяя, хорошо ли я затвердил урок.
  Он задавал - я отвечал. Он задавал - я отвечал. Если мог ответить. А потом, словно мироздание смилостивилось, на меня обрушились темнота и тишина.
  Я предпочел бы получить разом десяток разрядов из парализатора, чем еще раз попасть на допрос. Я бы предпочел умереть прямо здесь и сейчас, но мне не дали: знакомое прикосновение ленты кибердиагноста и разъяренное шипение над ухом доказали, что я всё ещё жив. Смутно знакомое помещение и два вроде бы знакомых лица: одно костистое и встревоженное - нависает сверху, второе - усталое и виноватое, маячит сбоку-снизу.
  - Ваше счастье, Алашавар, что мальчик быстро пришёл в себя, - уже почти не шипя, произнёс костистый.
  - Эгрив, я уже извинился. От количества моих извинений вам ничего не изменится.
  Эгрив.
  Тапочки...
  Фори...
  Фори!
  - Они живы? Со мной были два человека...
  - Живы, живы, - улыбнулся мне Эгрив. На второго я старался не смотреть. - Ты помнишь, как тебя зовут?
  - Рок... ше... - вытолкнул я через застывающие губы. - На... ви... гатор. Ста... жер.
  - Мальчик... - негромко произнёс тот, второй. Посмотрел в лицо своими черными глазами, лишь на мгновение встретившись со мной взглядом. - Ты меня прости, пожалуйста, мальчик...
  Неловкое молчание разрядил Эгрив, буркнув:
  - Но вы же говорили - от количества извинений...
  - Вам, Элоэтти. От количества извинений - вам.
  Выпрямившись, черноглазый человек посмотрел мне в глаза и прошептал: "А теперь - отдыхай!". И меня сразу потянуло в сон. Или это был Эгрив со своим диагностом?
  - Перестраховщики хреновы, - сквозь серебряный туман сонливости услышал я раздраженный голос Алашавара. - Эгрив прав, мальчишка не опасен: охрану снять, пусть передвигается свободно. - Когда мадам Арима придёт в себя, сразу доложите...
  
  Глава 6
  
  Сон не шёл - хоть убейся, хоть тресни. Полчаса назад слипались глаза, думал - засну, едва коснувшись головой подушки; предложение Элоэтти оставить на всякий случай снотворное казалось в тот момент почти издевательским. А теперь я жалел, что поспешно отверг его: "Эгрив, я пилот, у меня с нервами - полный порядок". Вот дурак.
  Теперь только и остаётся крутиться с боку на бок, надеясь, что противные насекомые за окном когда-нибудь умолкнут, а влажная жара всё же сменится ночной прохладой.
  В Академии было спокойней: только ветер шумел, да лепил в окна снег в буранные ночи, и шаги дежурного тревожили тишину. Заснуть там, дрожа под тонким одеялом, было легче, чем здесь - в тропической влажной жаре. Да и не беспокоили тогда меня никакие посторонние мысли. Всё было простым и понятным: если есть способности - вкалывай, и станешь одним из лучших. Будешь лучшим - получишь достойный контракт, появятся деньги - будет всё. И станет совершенно неважно, какого цвета волосы у их владельца.
  Сейчас же - тревога беззубо пережёвывает душу, а в голове по кругу одни и те же мысли, одни и те же сомнения.
  Арвид не приказывал мне лететь на Ирдал. Арвид не приказывал - находясь в бессознательном состоянии, он и не мог этого сделать. Слишком поздно до меня дошло - я вляпался по полной. А у торговца может оказаться собственное мнение о том, что я завез его на Ирдал. Вот скажет, что я все вытворил с умыслом: взял его в заложники, угнал корабль - тогда амба. И неважно, что если бы мы не вмешались, его бы убили.
  Я сел на кровати, опустив ноги на пол. Поговорить бы с мадам! Откуда во мне была эта уверенность - что она расскажет, не став лгать, я не знал. Просто - чувствовал. Но Фориэ в тяжёлом состоянии - ранение в печень, критическая кровопотеря, на Ирдал я привёз полутруп. Никто не позволит мне тревожить ее.
  И всё же я встал, оделся и вышел в слабо освещённый коридор. Вспомнилось, как утром навстречу двинулись охранники. Но теперь караул убрали и предоставили свободу. Подумалось, я могу спокойно выйти из здания - никто не задержит. Могу бродить хоть до утра по острову - и никто не вернёт под замок. Могу попробовать дойти к ней. Вдруг повезет?
  Размечтался...
   Стоило двинуться по коридору, как из-за дальней неприметной двери вышел человек в униформе медика и поспешил мне навстречу. Я мысленно выругался, узнав Эгрива.
  - Что, не спится?
  В голосе звучала искренняя тревога, и желание ответить ему дерзостью сдулось.
  - Жарко, - жалкое объяснение. Но уж лучше такое, чем признаваться, что смятение треплет хуже лихорадки.
  - Жара и влажность вместо холода и сухости. Ещё - сутки Ирдала короче Лидарийских, иной спектр солнца, кислорода в атмосфере больше, магнитное поле сильнее, - одарив меня информацией, медик вздохнул и продолжил: - Ну, и о нервах. Они у тебя не стальные, так же как яйца. Можешь мне не рассказывать, что полёт проходил в штатном режиме, два полудохлых пассажира на борту - норма, а плен и допрос у Алашавара - нисколько не стресс.
  Элоэтти сунул мне в руку блистер с капсулами прежде, чем я успел что-то возразить.
  - Две штуки под язык - и в койку. Хорош уже шарахаться. День у всех был нелёгким.
  Повертев упаковку в руках, я убрал её в карман и упрямо посмотрел в глаза медику.
  - Что-то ещё? Ужин был недостаточно плотным? Или наоборот, переел, на ночь глядя? Так санблок прямо в палате, - проговорил он участливо, но с тщательно скрываемой насмешкой.
  Ужин... ужин был нереально хорош. Большой кусок свежайшей настоящей (не эрзац и не синтетики) рыбы с гарниром из тушёных овощей, хлеб, фрукты и сладости на выбор без счёта и ограничения...
  Когда я ел, Элоэтти смотрел на меня с великодушной доброжелательностью существа подобравшего бездомного котенка в подворотне. И, кажется, на то, как я жадно поглощаю еду, пялился не только Эгрив. Да-а. У меня запылали уши.
  - Хотел спросить, - выпалил я неожиданно для себя самого. - Мы можем поговорить?
  - Сейчас? - Элоэтти иронично взглянул на часы, зевнул, а потом решительно кивнул: - Можем. До утра, как я понимаю, оно не подождёт.
  Он жестом пригласил меня следовать за собой, выйдя на улицу, поднялся чуть вверх по склону холма к беседке, увитой плющом и, усевшись на широкой скамье, проговорил:
  - Итак, что тебя мучает?
  От невозможной, недопустимой участливости его голоса у меня перехватило дыхание.
  - Почему ты заботишься обо мне, Эгрив? - произнес я совсем не то, что хотел. - Какой тебе в этом прок?
  Тишина в ответ. Точнее - долгая пауза. Прислонившись к колонне, поддерживающей купол, я всматривался в едва виднеющееся в темноте лицо медика, понимая, что если он решит солгать, я этого не пойму. Просто не увижу - ближайший фонарь далеко, у самого входа в корпус, да ещё и полускрыт за деревьями. Ветер раскачивал ветви, и тени метались сумасшедшим хороводом, надёжно скрывая настоящее выражение лица ирдалийца.
  - По-твоему, нужна серьёзная причина, чтобы помочь мальчишке, попавшему в беду? - прервал он затянувшееся молчание.
  - А у меня - беда? - спросил я с вызовом.
  - А у тебя - беда. Только гордость мешает тебе попросить о помощи. - Он сказал это так, что спорить с ним расхотелось.
  "Я еще не дошёл до такого отчаяния, просить помощи у врага..." - я был уверен, что всего лишь подумал это, но тихий смех Элоэтти разубедил меня.
  - Тебя мучает, что с тебя потребуют за свою помощь? Успокойся. Никто не выставит тебе никаких счетов. Мы же не в Торговом Союзе.
  - Но...
  Он резко встал с места, подошёл вплотную:
  - Что тебя мучает на самом деле?
  - Мне нужно поговорить с мадам, - решившись, выговорил я. - С ней и Арвидом. И чем раньше - тем лучше. Я понимаю, почему пока не могу встретиться с Фориэ. Но почему вечером меня не пустили к Эль-Эмрана?
  Элоэтти несколько секунд молчал. Потом выругался - непривычно тихо.
  - Эль-Эмрана - большой ребёнок, - пояснил устало, - пришлось прописать снотворное, чтобы он перестал вредить себе и окружающим. Он сдирал повязки, в кровь расчёсывал подживающие струпы, на чем свет стоит, костерил персонал. И отменять благотворно влияющий на его состояние препарат не стоит, даже если тебе нужно с ним побеседовать. Показать - хоть сейчас. Спящего. Будить не позволю. Если увидишь его живым, тебе станет легче?
  Я отрицательно покачал головой:
  - Мне нужно с ним поговорить.
  Где-то вдалеке сполохом в небе просияла молния, порыв ветра принёс отзвук громового раската - тихое ворчание, но не рык.
  Мне нужно поговорить с Арвидом. Поговорить, посмотреть в глаза, понять - существовала ли договоренность меж ним и мадам Арима о бегстве на Ирдал, если к тому вынудят обстоятельства. Если нет - никто и ничто не спасёт меня от каторги в Торговом Союзе. Но если бы гражданин первого класса сказал бы, что я действовал по приказу в особых обстоятельствах, то, возможно, наказание могли бы смягчить. Возможно...
  - Мне бы хоть пять-десять минут, - проговорил я, опустив голову. - Эгрив, ты обещал...
  - Обещал. Утром. Извини, обстоятельства изменились. Я не ждал, что взрослый мужчина начнет капризничать, как дитя.
  Я стиснул зубы, чтобы они не застучали от охватившей тело дрожи. Элоэтти положил руку мне на плечо, стиснул пальцы, заставляя очнуться.
  - Насколько я понимаю, Эль-Эмрана тебе не отец, не брат и вообще не родственник, как и мадам Арима. А такие, как Эль-Эмрана - одиночки - предпочитают брать в дело только своих: родню. Традиции передачи семейного бизнеса в мирах Раст-эн-Хейм мне знакомы, - заметил медик. - Так кто ты ему? Приёмыш?
  - Я просто на него работаю. По найму, - слова давались с трудом. Тяжелее, чем в кабинете Элейджа. Я мог бы соврать, и ложь, должно быть, далась бы легче. Но врать медику я не хотел.
  - Значит, никто, - выдохнул Эгрив. - И какой у тебя класс гражданства? Четвёртый? Третий? Явно ведь не первый. Даже не второй. Да твой работодатель, благодаря своему привилегированному положению выкрутится из любой ситуации, а вот тебе придется расхлебывать все последствия его авантюр.
  От проницательности медика стало не по себе.
  - Арвид не такой, - прошептал я. - Он - надёжный. Но мне нужно с ним поговорить. Просто поговорить. Понимаешь?
  И снова молчание медика под аккомпанемент шуршания вздыбленной ветром листвы и ворчание далеких раскатов. Молчание, которое тем сильнее давило на нервы, чем дольше тянулось. Разреветься бы, как в детстве, когда получил от однокашников хорошую порцию тычков и ударов. Разозлиться бы, как в драке, когда один против пятерых... Но ни злости, ни слёз. Пустота...
  Такая пустота бывает только в космосе.
  - Ты можешь остаться на Ирдале...- мужчина заговорил вновь, но лучше бы он молчал и дальше.
   - Не могу!
  - Мать, отца своих знаешь? - Вопросы хлестали по душе, словно Элоэтти охаживал меня плетью. - Или ты из уличных? Сколько ты должен этому, надёжному? Ведь он тебя у Академии выкупил?
  Жаром обожгло лицо.
  - Я - не должник. Не раб, если ты об этом! И диплом у меня настоящий!
  Скинув руку медика с плеча, я отвернулся, пряча злые слёзы.
  Элоэтти шумно выдохнул, сделал несколько шагов прочь от беседки, остановился. Обернулся ко мне.
  - Иди спать, - проговорил устало. - Я попробую помочь. Но - завтра, и если ты не станешь вести себя под стать Арвиду. Если первая доза снотворного не подействует через полчаса, прими ещё пару капсул. Не больше. Понял? И не сиди тут долго - скоро начнётся дождь, простудишься.
  Я достал из кармана упаковку, наощупь пересчитал капсулы, поднял взгляд к небу, ожидая, пока медик уйдёт. Звёзды сияли в разрывах облаков, подмигивая, неслись на вселенской карусели. Чужие звёзды, иные миры. "Звезды по возвращению в Раст-эн-Хейм будешь видеть только во сне", - мелькнула непрошеная мысль, и я поспешно отвернулся от неба, уставившись в спину удаляющегося медика. Накатило желание - догнать, остановить, сказать, что я хочу остаться на Ирдале...
  Трус! Трус, убийца и предатель! Хорошо, что ночь. Хорошо, что никто не видит, как пылает лицо, и что Алашавара поблизости нет - некому влезть в голову и прочитать постыдные мысли.
  Вздохнув, я достал пару капсул, бросил их в рот, загнав под язык. Сунув руки в карманы туники, пошёл вслед за медиком, стараясь шагать медленно, уверенно и твёрдо. Хотя - какая уверенность? Мир пытался выскользнуть из-под ног.
  А в палате - словно по контрасту со свежестью ночи - душно и витает застоявшийся запах лекарств, напоминающий о человеческой немощи. И сна - ни в одном глазу, хоть убей. Я прошел в санблок, спрятанный за неприметной дверью в углу, плеснул в лицо холодной воды, пытаясь остудить горящие щеки, и недоумённо уставился на незнакомца в зеркальной поверхности.
  Темноволосый парень растерянно смотрел из зазеркалья. Дали небесные, я уже успел забыть, что перекрасился. Может, если смыть краску - не опознают, не поймут, кто бесчинствовал в порту, кто угнал яхту торговца?
  Глупая мысль. Госье видел контракт. Наверняка запомнил моё имя, да и Арвида знает. Я закусил губу...
  Снотворное давно растаяло, но беспокойство таять не собиралось, наоборот - я был взвинчен до предела. Попадись я в подобном состоянии на глаза кому-то из преподов Академии - получил бы отстранение от практики на несколько суток. Или хуже: долгую, нудную лекцию штатного психолога или самого Холеры о том, каким должен быть настоящий пилот.
  Вдох. Долгий протяжный выдох.... И тишина. Отвернувшись, я вернулся в комнату, сел на кровать и достал упаковку со снотворным. Повертел в руках. Эгрив говорил - если не подействует, через полчаса повторить. Прошло от силы минут десять, но и так понятно - обычная доза на меня не подействовала. Я кинул в рот ещё пару капсул. Задумался, глядя на оставшиеся. Потом засунул подальше клятую упаковку, чтобы не мозолила глаза.
   Из окна потянуло влажной свежестью. Обозвав себя идиотом, добровольно задыхающемся в затхлости, выставил защитное поле на минимум. Пусть проветривается. Разделся, хотя умом понимал, что всё равно от волнения не усну - но хотя бы отдохну, вытянувшись на койке и наслаждаясь чистым постельным бельем.
  Ветер ворвался в окно, одним порывом вынес застоявшийся лекарственный запах. Повеяло влагой, цветами, встревоженной зеленью. Пахнуло морем - водорослями и рыбой. Я лёг в постель, не сводя глаз с оконного проёма - молнии сверкали всё чаще. Всё громче становились раскаты грома, превращаясь в рык и лавинный грохот. Сон пришёл с первыми каплями дождя, ударившего по земле - словно ждал только их, и уронил меня в бездонный колодец без тревог и волнений.
  ...Тишина.
  Солнце высоко в небе - освещён только подоконник и мир за окном. Деревья качают ветвями. Листва шепчется с ветром, стрёкот кузнечиков и далёкий смех тревожат тишину. Сон или явь?
  Потянувшись, я зевнул и сел в кровати. Нет, не сон. Из коридора донёсся шум шагов, и я поморщился, узнавая походку Эгрива. Следит он, что ли, за мной? Стоило открыть глаза - и на тебе...
  Дверь открылась, и точно - Эгрив, но не в привычной уже униформе медика, а в простой свободной одежде.
  - Проснулся? - его лицо расплылось в улыбке. - Долго спишь. Время уже заполдень. Поднимайся, приводи себя в порядок... четверть часа тебе на всё. Ждать буду в беседке.
  - Зачем?
  - Предпочитаешь провести день в постели? Я хотел показать тебе море...
  Море?
  Курсанты, которые жили до Академии на планетах потеплее, рассказывали о гигантском водяном просторе до самого горизонта; о вкусе соли на губах; о солнечных бликах и о том, как ныряли за добычей - монетами или вещицами, которые бросали в море туристы: может, и не веря в примету "чтобы вернуться неоднократно", но ритуал соблюдая.
  Море... я ведь мечтал увидеть его - не с высоты. Столько лет мечтал!
  Меня подкинуло на кровати: старая, полузабытая мечта оказалась так близко - иди и бери. Я кинулся в санузел -у меня только пятнадцать минут, даже меньше, а вдруг Эгрив передумает? Потом торопливо оделся - удобно, когда одежда без застёжек - и понёсся в беседку, на выходе из корпуса чуть не сбив с ног какого-то человека, я побежал дальше, лишь вскользь отметив, что одет он был в форму и при полном параде. А ещё как-то запоздало до меня дошло, он был чёрным и лоснящимся - будто кожу покрыли тёмным лаком. От удивления я даже остановился и обернулся - но странный гость уже скрылся внутри.
  Эгрив, к счастью, никуда не ушёл: сидел на скамье, щурился, глядя на солнце. Заметив меня, он поднялся, накинул на плечо небольшой рюкзак. Обронил:
  - Шустро ты. Ну, пошагали.
  А мне некстати вспомнился вчерашний разговор - и радости как не бывало. Вот она, мечта - иди и бери. Напоследок. Будет что вспомнить. Впрочем, почему бы и нет? Только воодушевления никакого.
  Медик повёл меня по аллеям госпитального парка, потом по заросшему лугу, потом узкой тропой, огибавшей городок по дуге. С тропы уже стала заметна бескрайняя синь, где-то очень далеко сливавшаяся в единое целое с небом. Море.
  Элоэтти шёл не торопясь, словно наслаждаясь каждым сделанным шагом, улыбался своим мыслям и, казалось, совсем забыл про наш вечерний разговор и своё обещание помочь. А мне... А я... Не смог удержаться, сказал:
  - Ты обещал помочь мне.
  Медик, продолжая улыбаться, кивнул.
  - Помогу. Всему своё время. Кстати, мадам Арима ночью ненадолго приходила в сознание. Спрашивала о тебе.
  Сердцу вдруг стало тесно в груди. И в горле - жарко. Мир вокруг потерял чёткость. Фори. Фориэ. Мадам Арима. Она справлялась обо мне, хотя, что ей я... мы ведь, по сути, почти незнакомы.
  "Цель - Ирдал". А ведь лучше Ирдал, чем смерть и бездна.
  - Как она? - голос предательски дрогнул.
  Элоэтти остановился, протянул было руку ко мне, но передумал: спрятал руки за спину. Внимательно посмотрел в лицо. Показалось - сочувственно.
  - Благодаря тебе она жива. О выздоровлении говорить ещё рано, но всё могло быть намного хуже. Спасибо.
  Что? Благодаря тому, что я не успел прийти вовремя ей на помощь, она теперь на грани между жизнью и смертью! Или медик намекает на то, что я не бросил её на летном поле? Или...
  - Мне тут рассказали, что на своём корабле ты мог бы легко уйти от сторожевиков. Ну и как минимум попытаться протянуть время до ухода в прыжок даже с поднятыми по тревоге кораблями Разведки. Аналитики летяг разобрали твои манёвры, - медик наклонился, сорвал травинку, растёр в пальцах и вновь взглянул на меня. Перевёл взгляд на испачканные соком травы пальцы. Сунул руки в карманы. - Реакция у тебя, говорят, отменная. Почему ты не ушёл?
  - Не мог, - я старался говорить спокойно, хотя внутри меня трясло: то ли от злости, то ли от страха хотя бы представить себе этот исход. - Не имел права. Они бы точно не выжили.
  - Понятно... Я слышал, тебе хотят предложить работать на Разведку. Вначале доучиться, конечно.Ты легко можешь получить гражданство Лиги. Если согласишься.
  Почему же так дрожат руки и мёрзнут ладони? Ведь не ночь, не гроза - солнце жарит вовсю, а меня словно в прорубь макнули. Оторвать бы взгляд от травы, посмотреть в лицо медику, дерзко вздёрнуть подбородок, послать, но... так заманчиво - начать всё с чистого листа. И всё же я нашёл в себе капельку дерзости.
  - Гражданство, - процедил медленно, - доучиться... И в будущем - работа на Стратегов, а это значит - против своих. За кого ты меня принимаешь, Эгрив?
  Наконец нашлись силы посмотреть ему в лицо - серьёзное, уже без тени улыбки, слегка отстранённое. Он смотрел не на меня - в небо, словно и ему было тяжело встретиться со мной взглядом.
  - Вот этого я и боялся.- проговорил Элоэтти. - Знаю я, как вас пропагандой пичкают... Но я не советовал "прими предложение" Я всего лишь хочу, чтобы ты выслушал его и обещал подумать. Отказаться ты успеешь всегда.
  Он развернулся и вновь двинулся по тропе к морю, но уже быстрым шагом, словно давая мне возможность побыть одному. Отвернувшись, я посмотрел в сторону госпиталя. Тот темнокожий мужчина в лётной форме... - Не меня ли пытался найти?
  Сколь бы ни были неприятными мне слова медика, это всё же было предупреждение; и его совет, хоть и не нравился мне, всё же звучал разумно. "Отказаться ты успеешь". Да уж, наверное.
  Выдохнув, я поплёлся следом за Элоэтти, не пытаясь его нагнать. И пусть общество медика мне стало неприятно, но тащиться обратно в госпиталь я не хотел. Странное чувство завладело мной: мне вообще ничего не хотелось - ни выбирать, ни выбираться, ни даже увидеть море, о котором недавно грезил. Просто механически передвигал ноги, шагал, выдерживая дистанцию, пытаясь не думать о будущем и не вспоминать. Но память, назойливая, словно осенняя муха, подкидывала картинки из прошлого.
  ...Серые стены казармы. Группа старшекурсников столпилась вокруг певца - такого же, как и они, без пяти минут пилота. Парень пел, аккомпанируя себе на чудном инструменте. Мне даже показалось, что он не справится с ним, запутавшись в струнах.
  Курсант пел, остальные молчали, жадно ловя каждый звук. Да и я, застыв, не в состоянии отлепиться от дверного проёма, жадно вслушивался в слова, которые что-то разбудили во мне.
  Допев, курсант отложил инструмент в сторону, поднял голову и тут заметил меня.
  - Ну и рыжий, - удивлённо выдохнул он. - Мать моя женщина, рыжий! Опалёныш, ты, часом, не внук Ареттару?
  И тут же на меня уставились. Кто-то засмеялся, кто-то засвистел, чья-то рука ухватила за ворот форменной куртки, и меня втащили, поставив посреди круга. Парень говорил что-то ещё, но я его не слышал - в ушах стучала кровь от стыда и злости на то, что меня, рассматривали как куклу, трогали как неведомую зверушку, трепали, скалились и цокали языками. Кое-как я вывернулся из чужих рук и побежал, а вослед мне неслись выкрики, хохот и улюлюканье...
  За долгие восемь лет я так и не стал в Академии своим - ни для сокурсников, ни для преподавателей. Рыжина - как клеймо, как несмываемая метка, сигнализирующая каждому: "это - чужак!" И сколько я помнил себя: всегда, для всех в Академии я был чужаком, за восемь лет обучения сумевшим добиться у однокашников уважения, но не приятия. Всегда между мной и ними: что бывшими беспризорниками, что сынками обеспеченных родителей - проходила полоса отчуждения.
  Подумалось с тоской, рвущей душу на части: надо плюнуть на всё, отбросить прошлое, как мучительный сон. Что я потеряю, оставшись на Ирдале? Что мне терять? Разве не дрался я в стенах Академии один против пятерых-шестерых? Неприятие и вражда вечно шли рядом - разве мои однокашники сами не поставили меня на другую сторону?
  Резкий, отрывистый крик чайки развеял морок. "Нет, - подумалось. - Никогда".
  Я смахнул выступивший на лбу холодный пот, чуть не налетел на остановившегося медика и растерянно огляделся. Впереди, насколько хватало взгляда - море: бесконечная синь, полная солнечных бликов. Тропа, по которой мы шли, спускалась вниз по крутому склону и терялась в песке пляжа, пестрящем куполами тентов и словно игрушечными прямоугольниками лежаков. Почти у самой кромки прибоя группа людей играла в мяч, немногочисленные зрители подбадривали их криками, ещё несколько отдыхающих плескались в волнах.
  У меня перехватило дыхание. И нас пустят на этот пляж? Изумительное местечко больше всего было похоже на курорт для избранных. Однако Эгрив спускался по тропе уверенной пружинистой походкой. Я шёл за медиком, понимая, что, несмотря на все опасения, не смогу повернуть сейчас назад. Море манило. Манило так, что я готов был как есть, в одежде, разбежавшись, влететь в воду, и...
  Сердце пропустило удар. А потом ещё. И это было похоже на наваждение - мне казалось, я уже плыл, всё ещё следуя по тропе за Эгривом. И чем ближе было море, тем сильнее хотелось окунуться в плотную солёную воду, позволив океану качать себя на волнах. Это желание было сильнее меня. Всё ушло, потеряло остроту и накал: тревога, сомнения, необходимость делать выбор, страх перед наказанием - отступили прочь. Я стремился к морю - и только.
  Эгрив же, как нарочно, пошёл не к лежакам, а двинулся куда-то вдоль пляжа скорым шагом, совершенно не обращая внимания на мои неуклюжие попытки угнаться за ним: ноги с непривычки вязли, и в обувь сразу же набился обжигающе-горячий песок. Сбавил темп медик лишь там, где пляж превратился в узкую полосу между морем и крутым склоном холма: там, за выступом, был ещё один маленький пляжик, никем не занятый, но с парой лежаков и тентом.
  - Тут тебя никто не побеспокоит. Навязывать своё общество ищущим уединения у нас не принято, а случайно сюда вряд ли кто забредёт, - заметил он, и, сняв с плеча рюкзак, поставил его на лежак. Раскрыв, продемонстрировал мне содержимое - пару бутылок с водой, несколько фруктов. Пояснил: - Это тебе, если решишьзадержаться у моря.
  - А ты?
  - А я окунусь и назад.
  Эгрив едва заметно вздохнул, словно сожалея о чём-то, одним движением стянул с себя тунику, бросив её на лежак рядом с сумкой. Тело у него было под стать лицу - худое и костлявое, но почти не загорелое. Мне бы отвернуться - неприлично глазеть на чужую наготу, но, увидев чёрную татуировку, я застыл, охваченный ужасом: на плече медика был изображён хорошо знакомый мне герб Иллнуанари. И тут же засвербила мысль - что это, почему и откуда?
  - Это метка каторжника - память о пребывании в Торговом Союзе, - перехватив направление взгляда, произнес медик. - Я потому и знаю язык и обычаи Раст-эн-Хейм: было время выучиться. Полгода на каторге, три - в поиске возможности вернуться в Лигу. И я бы давно свёл татуировку, да она помогает мне кое-что не забывать.
  Я выдохнув, плюхнулся на ближайший лежак. А медик, нервно передёрнув плечами, полностью обнажился, и, более не обращая на меня внимания, поспешил к воде, переходя с шага на бег.
  Вот он достиг кромки прибоя, вот с ворохом брызг влетел в сияющую под солнцем воду, вот поплыл - уверенно, быстро, к самому горизонту, а я всё сидел, пытаясь взять себя в руки и успокоить сердце, глухо бьющееся в висках.
  Эгрив - каторжник? Как его угораздило? Он же медик. Военный медик?.. И как он выбрался?
  Голова пухла от вопросов, мысли перескакивали с одного на другое, и ответов не было.
  А ещё - впервые кто-то так беззастенчиво и нахально полностью обнажался в моём присутствии. Одно это действие - словно пощёчина. Верно говорили про лигийцев, что они бесстыжие твари. Бесстыжие, наглые и бессовестные. Твари.
  Я цеплялся за свой шок, за свой стыд, как утопающий - за соломинку, лишь бы не думать о клейме и не заметил, как Элоэтти вернулся: погружённый в себя, я сидел и старался не думать. Наконец, он нарушил молчание:
  - Пойдёшь купаться?
  - Голышом?! - вскинулся я, но осёкся, увидев безмятежный взгляд.
  Эгрив так и не оделся, и, казалось, не испытывал никакого смущения от собственной наготы.
  - У вас так не принято? Извини, не подумал. Можешь и одетым. Но в просторной одежде будет неудобно. Плавать-то ты умеешь, надеюсь?
  Я промолчал. А что тут сказать? И "да", и "нет" - будут одинаково ложью. Ответить "не знаю" - и выставить себя совсем дураком? Провалиться бы сквозь землю! А медик словно и не ждал ответа. Достав из кармашка рюкзака металлическую ленту, нацепил её мне на руку, словно браслет кибердиагноста.
  - Маячок для спасателей, - пояснил, словно несмышленышу. - Если что не так - примчатся, бакланы. Выловят, откачают, высушат. И в госпиталь вернут, не задавая лишних вопросов. Понял?
  - Боитесь, что сбегу?
  В ответ он расхохотался.
  - Прости, но это выглядит как сцена из плохого боевика - герой в одиночку проникает в космопорт, перебивает охрану, захватывает корабль и улетает восвояси!
  Видимо, у меня что-то сделалось с лицом. Эгрив оборвал смех и стал очень серьёзным.
  - Извини, я опять не подумал, - медик с силой потёр ладонями лицо. Посмотрел на меня странным взглядом и спросил "в лоб":
  - Тебе пришлось убивать?
  - Что?!
  - Чтобы спасти Фориэ и этого сукиного сына - торговца, тебе пришлось убивать?
  Неожиданно кровь бросилась в голову, зажгло стыдом щеки. Потом резануло по глазам слезами, едкими, что кислота. Я не мог ответить. Ни подтвердить его догадку, ни соврать.
  - Сочувствую, - отчего-то совсем тихо проговорил Эгрив.- Знаешь, на каторге, на рудниках Иллнуанари бесконечная работа, голод, беспросветность делают с тобой что-то... ужасное. Тупеешь, теряешь смысл, теряешь себя. Я продержался полгода, цепляясь за мысль, что сбегу, что не сдохну - там. Умирали многие. Осужденные на пять, десять лет не выдерживали срок. Уходили раньше. Умирали... Да не умирали - дохли как мухи! И я ничего, ничего не мог сделать! А на их место привозили новых... И я понимал, что вскоре сдохну и я... Мне Судьба усмехнулась.. Но чтобы сбежать, мне своими руками пришлось придушить охранника. Я, медик, убил человека. Мальчишку, что был немногим старше тебя. До сих пор не могу забыть! До сих пор простить себе этого не могу! Надо было как-то иначе...
  Когда туман перед глазами рассеялся, я увидел, как Эгрив, сидя на лежаке внимательно разглядывает свои ладони. Потом медик так же внимательно посмотрел на меня.
  - Ты можешь снять и выбросить маячок - и пойти купаться без него. И если ты утонешь - твоя смерть будет на моей совести. И я буду видеть тебя в своих снах вместе с тем парнем. Но смерть - это не выход.
  Медик поднялся, собрал одежду, перекинул её через плечо, подхватил свои шлёпки и медленно, постоянно оборачиваясь, пошёл с пляжа.
  
  Глава 7
  
  Песок - белый, обжигающе-горячий. Море - бескрайняя синь. И небо - синь. Как камень, который я не удержал в руках.
  Море, шуршало, набегая на берег, ластилось, словно звало: "пойдем, поиграем". Бездна, которая умела ласково качать на руках. И казалось - было. Все это уже было когда-то: и это море, и это небо, и обжигающий ступни песок. И крики птиц, и смех, доносящийся до моего укрытия с ветром.
  Нехотя, поеживаясь, я разделся. Донага. Аккуратно сложил одежду. Осмотрелся, вновь поежился, чувствуя себя беззащитным, и подошел к воде. Волна, чуть более высокая, чем остальные коснулась ступней. И словно прошило током - ударило, выбив все мысли. Сбылась мечта. Вот оно - море...
  Казалось - я буду боязливо ступать, постепенно отдаляясь от берега. Но первой волной смыло всю осторожность. Меня хватило лишь на один полутрусливый шаг. Потом я забыл обо всем. Море манило, отзывалось во мне, прорастало. Я плыл, и это было - блаженством. Откуда я знал, как приручить волну, как задержать дыхание, чтобы не нахлебаться воды, как нырнуть - к самому дну? Я не знал. Тело стремительно вспоминало навыки, неизвестные мне еще пятнадцать минут назад. "Плавать-то ты умеешь?" Оказывается, умею. Оказывается, мне этого не хватало. Оказывается, десять лет в Академии я не мечтал увидеть впервые, а тосковал по отнятому.
  Осторожные прикосновения теплой воды словно проникли в самую душу и растворили неуверенность, чувство незащищенности, смятение, страх как стенки колбы из соли в которой были сокрыты радость и ликование.
  Словно смыло плотину - два дня назад, в Академии, я и представить себе не мог каково это - радоваться вот так, бесстыдно, бессовестно, всей душой и телом - выныривая, поднимаясь на несколько секунд над водой практически по пояс, вопить нечто бессвязное небу и солнцу. А потом, наплававшись, нанырявшись до изнеможения, лежать без сил на чистом песке пляжа, позволяя солнцу выжаривать из тела холод, и блаженно щуриться, уже не заботясь о том, что наг, словно только родился на свет.
  Время замкнулось в круг. Я плавал, потом отогревался на песке, потом снова плавал - не в силах остановиться и не желая останавливаться. Слизывал то ли пот, то ли морскую соль с губ, пил воду, оставленную Эгривом, и снова шел к морю.
  Я заплывал все дальше с каждым разом, нырял все глубже и был уверен - ничего плохого со мной не случится. Не здесь. Не сейчас. Это море было лишено коварства - ласковое, теплое, игривое. Это море не могло обмануть, подвести, утянуть в пучину. Оно мягко подталкивало вверх - к солнцу, оно качало на волнах, как на ладонях. Уйти было выше человеческих сил.
  Я забыл обо всем, вспомнил, что сутки Ирдала короче привычных, когда стремительно, в считанные минуты отгорел закат, и мир погрузился даже не в сумерки - был объят плотным покрывалом непроглядной ночной черноты. Только звезды над головой и далекий тихий шум в ночи: волны по-прежнему ластились к берегу. Там, где должен быть берег низко горела звезда - или маяк. И только тогда я понял, насколько далеко отплыл от берега.
  Мне давно нужно было возвращаться. Держа ориентир на звезду, я плыл, но, странное дело, казалось, она с каждым гребком становилась тусклее. И далекий тихий гул прибоя постепенно ослабевал. Видимо, я попал в течение, которое уносило меня от берега. Скажи кто, что окажусь в подобной ситуации, не поверил бы. Как не поверил бы в то, что не буду испытывать страха.
  Устав грести, я лег на воду, уставившись в небо. Звезды сияли - огромные, яркие; глаз не отвести. Зная из учебников, что в условиях развитого промышленного производства невозможно сохранить в первозданном виде чистоту и прозрачность атмосферы, я удивлялся лишь одному: Ирдал считался одним из промышленных центров Лиги. Но звезды здесь сияли ярче, чем в выстуженном морозном небе Лидари. А среди звезд - орбитальные станции, челноки, корабли, спешащие в порт - не такие яркие, но стремительно перемещающиеся по небосводу.
  Меня уносило из реальности, а в грезах не казалось неприемлемым - согласиться на предложение летяг, жить и работать. Здесь. У этого непостижимо - ласкового, безобманного моря, одним прикосновением утолившего все терзания и страхи. Врасти корнями в благодатную почву. А о Торговом Союзе и неприветливой стылой Лидари просто забыть как о страшном кошмаре, словно не было той жизни, каждый день пробовавшей меня на зуб.
  Я не слышал гула двигателей и шуршания рассекаемых волн, только голос - веселый и звонкий:
  - Эй, парень, не пора ли назад? Не хотелось тебе мешать, но через пару километров - оживленный торговый фарватер. Ты куда собрался? В Кор-на-Ри? Так каждое утро и вечер туда ходит катер. На катере доберешься быстрее. А так еще пару дней проплывешь.
  Насмешка? Не понять...
  А на суденышке, что неспешно шло параллельным курсом тускло замерцали огни, обозначая силуэт, потом постепенно разгораясь подсветили море, палубу и несколько фигур на борту...
  - Тебя до берега подбросить? - вновь полилась чужая, но понятная речь.
  В пару гребков я подплыл к катеру, ухватился за поручни, поднялся на палубу и вцепился в протянутое мне пушистое полотенце.
  - И как тебе наше течение?
  Я вздрогнул от неожиданного вопроса, потом ещё и ещё... руки, ноги, живот, зубы - каждая часть моего тела тряслась в своём ритме, так что полотенце только чудом не вывалилось из скрюченных, дрожащих рук. Ответить я не смог, так сильно стучали зубы.
  Но спасатели, казалось и не ждали ответа: откуда-то вынырнул высокий парень, сказал "ага", и меня укутали во что-то тонкое, шуршащее, мягкое и очень тёплое. Помогли сделать несколько шагов, усадили на скамью и сунули в руки стакан с чем-то обжигающе-горячим - это я понял, когда отхлебнул из него.
  Дали небесные! Как я умудрился настолько замёрзнуть в столь тёплом море? Ведь даже в Академии, в самые лютые морозы я не промерзал так! Заболел я что ли? Но озноб стал постепенно стихать - термоплед грел снаружи, напиток - изнутри. Приятное тепло волнами распространилось по телу, а с теплом пришло и чувство сонной усталости: руки - ватные, ноги - ватные, веки - свинцовые. Подсветка незаметно погасла, и я очутился в почти полной темноте. Самое то закрыть глаза и уснуть. Но не дали.
  - Тебя о течении что, не предупреждали? - прозвучало совсем рядом. И на этот раз ошибиться было невозможно. Голос был явно женский. Девичий. Дали небесные... хорошо, если она не видела, как я забирался на борт в чем мать родила. Да я и сейчас не то чтобы одет. Но плед лучше, чем ничего. Мне стало совсем жарко - но теперь уже от стыда. Девушка что-то говорила, но я не слышал - в ушах стучала кровь, в голове стало звонко и пусто. Я сжался, стараясь тщательнее прикрыть себя со всех сторон. А она - то ли специально, то ли не замечая моего состояния - нагнулась, заглянула прямо в лицо, повторила:
  - Горячего, спрашиваю, еще принести?
  - Д-да... - выдавил я из себя. И лишь когда она отошла, я понял, что сказал это не на языке Раст-эн-Хейм.
  Я не только понимаю, но и... говорю по местному?
  Не успел я испугаться этому, как девушка вернулась. Подтянутый силуэт неожиданно вынырнул из темноты, загородив едва теплящуюся желтоватым светом лампочку. Показалось - она, эта девушка, полностью обнажена. Гибкое, мускулистое тело. Опять окатило жаром по телу, я попытался отвести взгляд от высокой груди, с ужасом ожидая, что девушка увидит моё смущение. Но тут лампочка погасла и на теле девушки проступили светящиеся линии целая россыпь мелких светящихся точек. Глядя на четкие окончания узоров на предплечьях, бедрах и вокруг шеи, я сообразил, что это рисунок на ткани. Стало легче дышать.
  - Вот, держи, - сев на скамью рядом, она протянула мне стакан. - Ты из госпиталя? Хорошо плаваешь, кстати. Сначала мы думали, что ты из местных, любящих себе нервы пощекотать. Есть тут такие... перцы, знающие течение от и до и когда и где из него можно выплыть. Но когда поняли, что тебя просто несет в открытый океан - все, шутки кончились...
  - Шутки, значит... А если бы я - на дно?
  Кто-то из парней сдержанно хохотнул в темноте.
  - А с чего тебе на дно? - иронично спросил он. - Хищников тут нет. На воде держишься. Маячок транслировал - пульс, давление в норме. Вот под конец заплыва температура у тебя начала снижаться. Ну, мы и встрепенулись. А так по всем параметрам - не с чего тебе на дно, ещё пару часов точно продержался бы. Если что не так, ты извини, но у нас на твой счет особых поводов волноваться не было.
  Стало стыдно вновь - на этот раз за собственные слова. Подумалось - лучше молчать, не издавая ни звука, чтобы не попасть впросак. Судя по тому, насколько близко спасатели подкрались ко мне, им, действительно, с точностью до сантиметра было известно мое положение. И наверняка, не только оно.
  - Испугался? - шепнула девчонка мне на ухо.
  - Еще чего!
  Тихий вздох в тишине. Но вместо того чтобы уйти, она придвинулась ближе, хотя, мне казалось - ближе уже некуда. И так между нами расстояние было не больше ладони. А теперь нет и того.
  Сердце вздрогнуло и подскочило, застучало часто; меня словно сунули в бак с кипятком - от нестерпимого жара было трудно дышать. И хорошо, что темнота - никто не видит, как остро я реагирую на ее непозволительную близость.
  Мне бы разозлиться: ни одна девчонка в торговом союзе не позволила бы себе подобных вольностей, если хоть чуточку дорожила репутацией и не желала нажить проблем. Ни одна... Когда девчонка прижимается к парню, она нарывается на неприятности. Но это было аксиомой в том, знакомом мне мире, а тут...
  Она взъерошила мне волосы.
  - Не злись. Мы ошиблись. Я ошиблась. Прости.
  И вроде знакомые слова, но смысл ускользал. А еще: до безумия хотелось заставить ее заплатить за эту дерзость - за прикосновения, за покровительственный тон, за то, что она принесла горячее питье, словно не понимая, из-за такой близости женщины мне бы нужно сейчас льда за шиворот натолкать...
  Раздражала ее близость, ее запах, тембр голоса: так что пальцы сжимались в кулаки. И в то же время я не мог бы ее ударить как противников в коридоре академии. Хотелось сграбастать ее в охапку... хотелось... до зубовного скрежета, до озноба, до боли...
  Борясь с собой, я не заметил, как катер замедлил ход. Что говорить о том, я не заметил, когда катер причалил к пирсу, и к борту подали трап. Дышал ли я все это время? Жил ли? Ведь я даже не заметил, как она отошла. Очнулся, уловив краем уха:
  - ...подобрали в течении. Странный, как ребенок обиделся. Поздно выловили. Одного не пойму - почему аварийный сигнал не послал? Взрослый, вроде бы, мальчик...
  - Ты на берег собираешься? - окликнули меня. Судя по голосу - парень.
  Сейчас, в ярком свете мне наконец-то удалось хорошенько его рассмотреть. Высокий и широкоплечий. На таком фоне потерялся бы даже Арвид. И волосы - шевелюра, нет - грива: длинные рыжие патлы, собранные на затылке в конский хвост, в свете фонаря, казались пламенеющими. Словно крашеные. И одет он был в нечто столь же облегающее, как и та девчонка. И так же ничего не смущался. Как и она. Как и Эгрив.
  При воспоминании о медике меня прострелило. Я вскочил на ноги, порываясь бежать, но ударился головой о какую-то железку, так, что зашумело в ушах, и вынужден был снова сесть на скамью, ощупывая руками голову.
  Плед свалился на палубу, к ногам, и как назло вновь на палубе появилась она.
  Я не знал, куда мне деваться - от стыда и неловкости. Девушка подошла, подала мне в руки пакет.
  - Вот, оденься.
  Выходит, видела...
  Дрожащими пальцами я раскрыл упаковку, обнаружив внутри уже привычного кроя тунику и брюки. Одевался, чувствуя себя не в своей тарелке. Как-то несуразно заканчивался день - неправильно, некрасиво, нелепо. Она сошла по трапу на берег, но все еще была слишком близко, и ее присутствие сказывалось на мне не лучшим образом. Словно через меня пропускали электрический ток. Руки не просто дрожали, руки тряслись, когда я натягивал на себя штаны и тунику.
  Показалось, что рослый парень посмотрел на меня странно.
  - Ты не заболел?
  В ответ я фыркнул, вскинул голову и помчался к сходням. Несколько секунд - и я на берегу. Наверное, нужно было сказать хоть "спасибо" спасателям, но я не мог: девушка снова маячила где-то поблизости - я слышал ее голос. И не страшило, что не знаю дорогу. Лишь бы уйти.
  Остановился я только через несколько минут стремительного бега. Оглянулся назад, вздохнул, запечатлевая - море, желтоватый свет фонарей, размазанный по темным маслянистым волнам. Белое строение на берегу. Фигурки чуть больше муравьиных - на белой скамье возле строения. Налетевший порыв ветра донес - смех, голоса и песню.
  Застыв, я жадно вслушивался в до боли знакомые слова, сплетавшиеся с мелодией, тревожащие меня и рвущие душу на части: песня на чужом языке, но та самая, что заворожила когда-то меня ребенком. Не узнать ее было нельзя, как нельзя было подобрать другую мелодию и другие слова - о борьбе, о надежде, о доме. О бесконечно-долгой дороге к дому.
  Это какое-то наваждение, - думалось мне. - Наваждение: не могло быть ничего общего у лигийцев и нас. Ничего. Только вопреки этому пониманию - песня...
   Внезапно прошило ознобом. Вспомнилось, как заслушавшись, я оказался в роли игрушки - и развлечения и шута. И сорвавшись с места, я побежал во весь опор: дальше, дальше от моря, от спасателей, от этого места. Мелькнула мысль - надо бы добраться до пляжа, подобрать вещи. Да только где тот пляж?
  Я и на знакомые места наткнулся случайно, а до того кружил по городу, сначала злясь, потом любуясь домами, утопающими в садах, и отмечал какие-то несущественные детали: отсутствие капитальных оград и глухих заборов, (только кое-где живые зеленые изгороди, цветущие лианы, оплетавшие подпорки), фонари, включавшиеся при моем приближении и подсвечивающие дорогу под ногами, которые выключались, стоило мне отойти. А еще везде, всюду в воздухе парил легкий, сладкий, медово-цветочный запах.
  Можно было всю ночь бродить по этому городку, и ничего не опасаться - словно во сне. Очарованный, я и бродил - без цели, потеряв желание бежать, заглядывался на картины, представавшие передо мной в редких все еще освещенных окнах, становясь невольным свидетелем родительской заботы, неуемного вдохновения, чужой нежности.
  Я отводил взгляд и уходил, а где-то внутри меня что-то рвалось. Все о чем я мечтал - дом, семья, спокойное благополучие - казалось, здесь не было каким-то особенным достижением. Мне, даже с учетом того, что не придется платить за обучение Академии, подобная жизнь светит не раньше чем лет через двадцать. Это - если забыть о том, что случилось в порту.
  Разозлиться бы. Вспомнилось, как однажды на практических занятиях я замешкался с посадкой, опоздав на пару минут. Вездеход, подвозивший курсантов из порта к казармам - ушел. И пару часов я шел по едва различимой в снегу дороге, пытаясь высмотреть через снежную завесу свет фонарей. До казарм я добрался совершенно вымотанный, уже не надеясь на то, что дойду. Против всех ожиданий комендант не устроил мне выволочки за опоздание - посмотрел странно, приказал зайти в свой кабинет, а сам принес стакан чаю, сахар и белый хлеб. Смотрел, как я, пытаясь согреться, тискаю стакан в руках... "клятые лигийцы, - обронил раздраженно. - Сотни миров захапали и все им мало. Сотни планет. И каких! Подобные Лидари у них не котируются... так жить, считают, нельзя. Им нельзя, нам, стало быть, можно". Потом я узнал - в этот день до него дошла весть о гибели сына. Тогда потеряли многих. Стратеги, клятые лигийцы, снова выбили со спорной территории наших. Но как бы я ни старался, разозлиться на лигийцев не удавалось.
  В какой-то миг ноги вынесли меня к резиденции Алашавара. Непримечательный внешне дом намертво врезался в мою память: напитавшись страхом и удивлением в которые меня поверг этот человек, я бы безошибочно выделил его обиталище из сотен подобных. И, наверное, до конца жизни я не забуду допрос и невероятное, невозможное "ты прости меня, пожалуйста, мальчик...".
  И неожиданно мне стало худо. Я шел по уже знакомой тропе к госпиталю, понимая, чувствуя, что не в силах бороться - ни с тем, что знал, ни с тем, что видели мои глаза. Странная обида рвала меня на куски - почему, ну почему меня угораздило родиться в Торговом союзе? Почему там, а не здесь? Что за несправедливость?
  Я не помнил, как добрался до больничной палаты, я не замечал где иду, полностью поглощенный хороводом крамольных мыслей. Очнулся я в душе. Ледяная вода лилась на голову. Я выключил воду, растер тело большим полотенцем и, бросив взгляд в зеркало, отшатнулся от взгляда незнакомца, целую секунду пытаясь сообразить кто это.
  Неожиданно я разозлился - но не на лигийцев. Я злился на себя, словно сменив цвет волос, потерял с этим какую-то часть своей души, без которой я был - уже не я.
  В бездну Арвида - подумалось мне, - в бездну контракт. И гори оно все синим пламенем. Если я ошибся, передо мной один путь - на каторгу. И нет разницы темноволосым или рыжим я туда попаду. Но встречаться в зеркале взглядом с чужаком я больше не желаю.
  В палате меня ждал Элоэтти. И хорошо, что я вышел из санблока одетым, словно почувствовав это.
  - Как прошел день?
   От ровного тона его голоса и показавшегося праздным вопроса я чуть не сорвался - перед глазами сгустилась мутная пелена. Я сжал кулаки - мне было необходимо удержать себя в руках. Только не слезы, - подумалось, - только не...
  - Хорошо, - ответил я, при этом не особо кривя душой. - Это лучший день, Эгрив. Но и худший тоже.
  - Я хочу позвать тебя вместе поужинать... Он проговорил это и замолчал, а потом выдавил из себя: - А худший-то почему?
  Почему? Что ответить - что все неправильно? Что так не может быть? Что нельзя девчонке находиться в компании парней практически раздетой? Что нельзя жить, не защищаясь от чужаков глухими заборами? Что нельзя извиняться после допроса перед пленником? Или нельзя при этом вести захватнические войны? Или просто - нельзя верить всему, что я видел? Может ли быть так, что доверившись морю, я обманулся в остальном?
  - За что ты попал на каторгу, Эгрив? - проговорил я как можно более твердо. - Только не ври. Ты ведь дрался против наших с оружием в руках.
  - Если бы я держал оружие в руках, ваши бы меня пристрелили на месте.
   Он сказал это так, что я поверил.
  - Тогда почему ты там оказался?
  Элоэтти улыбнулся половиной рта. Пожал плечами.
  - Я - медик, - проговорил медленно.
  - Вот именно, - припечатал я. - Медикам предоставляют выбор. Вы можете принести присягу, принять гражданство, заключить контракт и жить на Раст-эн-Хейм.
  - Зачастую выбор оказывается сделан до того, как мы озвучиваем решение. В момент нападения, госпиталь был полон больных.
   И я знал, что он скажет потом, знал до того, как он это проговорил. Потому стоял и молчал, боясь вздохнуть.
  - Когда на нас напали, в госпитале находились больные. Подцепили инфекцию - прививки и биоблокада не помогли. И зараза... неприятная, но не смертельная. Но тогда... Они же были беспомощны! А их расстреливали у меня на глазах - мужчин, женщин... Всех!.. Я пытался вступиться и оказался на каторге.
  Элоэтти опустил голову, замолчал, уставившись в одну точку. А мне вновь вспомнился буранный вечер и то, о чем со мной говорил комендант. И в этот момент они были похожи - худой, длинноволосый Элоэтти и плотный низенький крепыш следящий за тем чтобы в казармах соблюдался порядок. С трудом я заставил себя вспомнить - рядом со мной враг. Лигиец. И нечего им было лезть туда, куда не просили.
  Вот только почувствовать в нем врага я не мог. Слишком свежи были воспоминания: Госье говорил - надо все бросить и залечь на дно. Говорил, что нужно бросить Арвида. Я - не слышал. Наверное, знай я, чем оно все обернется, я бы все равно не смог сказать Фориэ чтобы выпутывалась одна... И сейчас, глядя на Эгрива я видел себя. Потому и сел на кровать рядом, прошептал:
  - Зачем вы лезете, куда вас не просили? У Лиги множество планет. Но стоит Торговому Союзу найти пригодную для жизни планету - вы тут как тут. Зачем вам эта война?
  Тишина вместо ответа. Только ветер в кронах о чем-то шепчется с листьями, да трещат за окном насекомые, и где-то вздыхает море. Отсчитывает круги секундная стрелка часов, легонечко цокая в тишине, а молчание длится и длится. Подумалось - он не ответит, (ну что можно сказать в такой ситуации?) Но Элоэтти поднял голову, посмотрел на меня в упор.
  - Сынок, - проговорил отечески-мягко. - Лига никогда не воевала за территории с Торговым Союзом.
  - Ложь! - кровь бросилась мне в лицо. Я отшатнулся и вскочил на ноги словно ошпаренный. - Ложь! Только пока учился, я слышал о трех заварухах. И это - не война?
  - Война. - Элоэтти не отвел взгляда. - Но разве за ресурсы?
  Снова гадкое предчувствие холодом по позвоночнику.
  - Хочешь сказать - воюем без причины?
  Медик покачал головой.
  - Торговый союз считает, что имеет право на чужие ресурсы. А как же те, кому они на самом деле принадлежат? Как же коренное население тех планет? Лиге нужно стоять в стороне и с улыбкой смотреть как сильный грабит малолетку?
  Мне очень хотелось найти какой-нибудь аргумент и бросить ему в лицо. Вот только я был обезоружен и все что мог сказать лигийцу, я должен был в первую очередь сказать себе - раньше, чем пойти торговцу на выручку. Мне и самому остаться в стороне, зная, что Эль-Эмрана добьют, было невыносимо...
  - Пойдем ужинать, - проговорил медик, поднимаясь на ноги. - После продолжим беседу. Если захочешь.
  
  Глава 8
  
  Остаток ночи промелькнул как единый час: я закидывал лигийца вопросами, а он терпеливо отвечал, не избегая самых острых тем. Когда у него не было ответа, он извинялся, лез в коммуникатор, соединялся с базой всепланетного информатория, и через несколько минут делился со мной полученными знаниями. Не было интереснее и насыщеннее ночи в моей жизни: мы говорили до самого рассвета, когда, разглядев следы усталости на лице Эгрива, я свернул разговор. Уже собираясь выходить из ординаторской, услышал оклик и получил неожиданный подарок - медик вручил мне коммуникатор со словами: "возьми и пользуйся".
  От подобной щедрости перехватило дух: ответы лигийца порождали новые вопросы, и на них не терпелось получить ответ. Вернувшись к себе, вместо того чтобы спать, я продолжил изучать мироустройство одной из планет Лиги. Потеряв счет времени, забыв обо всем, я открывал доселе неизвестный мир. Меня интересовало все: климат, плотность населения, стоимость жилья, зарплата пилотов, налоги... порядки, обычаи.
  Как-то, уже не удивляя, как очередное звено цепи, скользнула мысль, - я не только понимаю и говорю, я вполне владею письменным ирдалийским. И отступали сомнения: знай однокурсники то, что мне раскрылось сейчас, бежали бы они в Лигу: подобных условий не предложила бы ни одна Гильдия. Имей возможность сравнить, самый выгодный контракт с Иллнуанари они посчитали бы соглашением на кабальных условиях.
  Может потому, а может благодаря предупреждению Элоэтти я совершенно спокойно отреагировал на визит одного из летяг. Глядя в черное, словно из камня высеченное лицо, я не испытывал злости и раздражения из-за того, что выслушиваю предложение, которое вчера еще отверг бы сходу, и отказываться не спешу, на прощание обещав что подумаю.
  Что скрывать, льстило произнесенное между делом: "ты - отличный пилот, хоть и безусый мальчишка". Да, для лигийцев я был мальчишкой в свои восемнадцать - они не торопились стремительно взрослеть, и жили значительно дольше, видимо благодаря развитой медицине и иному образу бытия. И то, чему я еще вчера не верил, потихонечку становилось для меня правдой: враг ничего не потребует с меня за свою помощь. Просто потому что тут никто не считает меня врагом, воспринимая влипшим в переплет, запутавшимся ребенком. Это - утешало и удручало одновременно.
  Элоэтти зашел после обеда - бодрый, без малейших следов усталости на лице, будто и не было бессонной ночи. Он посмотрел на меня, покачал головой.
  - Приклеился... - проговорил односложно.
  Показалось, Эгрив сейчас заберет коммуникатор, лишив возможности свободно исследовать чужой мир. Но в следующую секунду я забыл о своих опасениях.
  - Мадам Арима хочет тебя видеть, - сказал медик.
  Внутри словно щелкнули фиксаторы, отпуская пружину. Я подскочил. Пошел рядом с медиком, стараясь не сорваться на бег. Дорога казалась немыслимо-длинной, лестница - тесной, коридор - бесконечным. А в голове ни одной внятной мысли: только нетерпение, желание увидеть. Снова накрыла память: я вновь на летном поле космопорта держу на руках невесомое тело, страшась, что ее не спасти.
  Около самой палаты Эгрив поймал меня за плечи, легонько встряхнул, жестом возвращая в реальность:
  - Постарайся ее не утомлять. Все же она еще очень слаба. Понял? Иди!
  Подтолкнул к двери, словно угадав, что меня одолела робость.
  - Иди же.
  И я пошел. Створки дверей разошлись при приближении, я шагнул в почти такую же, как и у меня, комнату: светлые стены, прямоугольник окна, из которого открывается вид на парковую аллею, мерное попискивание приборов, кровать. На кровати - она, все еще немыслимо бледная.
  Солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь завесу колышущейся портьеры, устроили игру в салочки на лице, заставляя женщину щуриться. Свет ирдалийского солнца жесток в своей яркости. Нельзя было не заметить как осунулось, заострилось лицо, темных кругов возле глаз, паутины морщинок, корочек на сухих губах.
  Волосы, заплетенные в две косы, толстыми змеями лежат на подушке. На момент холодеет сердце, через мгновение испуг проходит - Фориэ открывает глаза и улыбается.
  - Рыжик, - шелестят слова. - Мальчик.
  Голос Фори тих, но уверен: это не захлебывающийся болью и бессилием голос, что впечатал в память слова "Цель - Ирдал".
  - Рад вас видеть, мадам.
  И звучит в ответ:
  - И я рада, Рокше...
  Я отхожу к окну, регулируя силовое поле, и не столько для того, чтобы убавить интенсивность проникающих в комнату света и жара, сколько - пытаясь справиться с собой: с комком, выросшем в горле и задрожавшими пальцами. Потом я возвращаюсь назад, подвигаю стул, сажусь рядом, беру в ладони ее руку и - молчу... Мне нечего сказать, а расспросам еще не время.
  И что бы ни мучило, врываясь в мои сны, тем самым превращая их в кошмары - это мелочи, потому что я очень ярко осознаю: она дорога мне. Кем бы она ни приходилась Арвиду Эль-Эмрана - подругой-авантюристкой, любовницей, вербовщицей, мне это безразлично. Я люблю ее, как, должно быть, любят сестер и матерей. Да, я не помню матери, хотя у меня она наверняка была, я не знаю отца, я не знаю, была ли у меня когда-нибудь, в другой, украденной жизни сестра, но в своем чувстве я абсолютно уверен.
  - А знаешь, - говорит Фори перед тем как закрыть глаза, - рыжим тебе было лучше.
  Она засыпает, и улыбка на лице уступает место страдальческой гримаске: во сне невозможно держать эмоции и чувства под контролем. Я глажу ее ладонь и ухожу: пусть спит, когда-нибудь наступит и время расспросов.
  - Поговорили? - спросил меня Элоэтти, поджидая в коридоре, и я согласно кивнул.
  - Поговорили...
  - Ты все еще хочешь увидеть Арвида? - предложил он.
  - Сейчас?
  - Нет. Но скоро... Завтра утром.
  Вчера я бы изнывал от нетерпения, торопил часы, желая увидеть торговца, а сейчас промедление воспринимается как отсрочка. До завтра еще есть время. У меня еще есть время. Однако я согласно киваю - да, я хочу увидеть Арвида.
  После визита к Фориэ начисто пропадает желание сидеть, уткнувшись носом в коммуникатор. Свежесть утренней прохлады постепенно сменяется раскаленным жаром полудня, который не дает заснуть, загоняет в душ, и случайно зацепив взглядом полоску маячка, оставленного на краю умывальника, я решаюсь... Ну невыносимо же здоровому человеку без дела весь день сидеть в четырех стенах!
  Прихватив маячок, я срываюсь с места и убегаю к морю. По знакомой тропе - через заросший травами луг, по крутому спуску, мимо общего пляжа к своему тихому уголку. Только (вот сюрприз!) место занято. На лежаке сидит девушка и смотрит в сторону моря. А передо мной вновь дилемма: остаться или уйти. Вспоминаются слова Элоэтти: "навязывать общество ищущим уединения у нас не принято". А близость моря едва не сводит с ума.
  Пока я раздумываю, как быть, девушка поднимается с места, оборачивается и замечает меня.
  - Привет! - летит ко мне с порывом ветра. Голос - веселый и звонкий кажется удивительно знакомым.
  Я вздрагиваю, сердце в груди делает мощный удар, во рту сохнет, и, как в прошлый вечер, я ничего не могу с собою поделать: она меня волнует.
  - Привет, - а губы трясутся.
  Я боюсь, что девушка заметит мое возбуждение. Боюсь, поймет, что со мною творится, и испугается. Отшатнется, или хуже - выставит на смех. И понимаю, что зря все утро провел в обнимку с коммуникатором, ведь главного - как мне быть сейчас - я так и не узнал.
  Сбежать бы,..
  В Академии, идя прямо на своих противников, я знал - уклониться от потасовки можно. Нужно только повернуться и сбежать. Потом подать рапорт коменданту казарм или ректору: дирекция не приветствовала драки. И зачинщику, кем бы он ни был, пришлось бы держать ответ. Но я знал и другое: бегство - не выход. После такого уважение заслужить невозможно.
  Бежать нельзя. И я заставляю себя сделать шаг навстречу.
  - Я надеялась, что ты придешь, - говорит она. - Кажется, я тебя вчера чем-то обидела.
  - Ты что, извиняться пришла? - Удивленный, я смотрел на девушку, позабыв о своих опасениях.
  Нет, она не смеется надо мной. Она тоже слегка растеряна и отводит взгляд; волнуется - ее выдают пальцы, мнущие юбку, которая даже не прикрывает колени.
  - Да!
  Это "да" отрывает меня от разглядывания сильных красивых ног. Я вновь смотрю в лицо, вдруг понимая, что она - хорошенькая. У нее широкие скулы, полные губы, толстенький нос и веселые глаза. Нет, она не красавица из тех, чьи фотографии курсанты прятали в тумбочках. Она не бесплотная женщина-мечта, и у нее далеко не утонченные черты лица; но улыбка,.. но взгляд! И... я понимаю, что она видит причину моего смущения. Она понимает. Но оскорбляться или обижаться не собирается. Она даже не смущается. И то, что было сложным, становится простым: не составляет труда объяснить, что я не был обижен. Похоже, она верит в это больше, чем я.
  И доверяет больше, чем я сам доверяю себе. Ни одна, ни одна девчонка в Торговом Союзе не стала бы вести себя так. Она сверх меры сокращает дистанцию, она явно напрашивается на неприятности. Бездна! Ох, уж эта короткая юбка, которую задирает ветер. Зажмуриться, не видеть...Уронить бы девчонку в песок, подмять, ведь она сама... она сама... напрашивается на неприятности!
  Но вспоминается, как спокойно спит чудный город без заборов, оград, занавесей на окнах и злость моя гаснет. Хоть и трудно, но я стараюсь удержать себя в руках, напоминая себе - она не понимает что творит. Она не знает, что такое страх.
  Трудно держать себя в руках. Выручает память: "мальчишка не опасен" - голос Элейджа звучит в моей голове, и я соглашаюсь с ним. Я - не опасен. Я - человек, а не модификант и не зверь.
  - Как тебя зовут? - спрашивает она.
  - Рокше.
  Девушка морщит лоб, глядя на меня чуть пристальнее.
  - Эдна, - называет свое, протягивая мне руку.- А ты точно не местный. И имя странное. Что оно означает?
  Нагревшийся от обжигающего песка воздух дрожит. Пылающее белое солнце приклеилось к зениту, время застыло.
  Что оно означает?
  - Свет, - отвечаю я, касаясь ее ладони. - Просто солнечный свет.
  Боюсь, ирдалийка засмеется, как смеялись в академии однокашники, покуда не привыкли, но вместо смеха:
  - Ирид, - произносит она серьезно. - По-ирдалийски это Ирид. Ты не будешь против, если я буду называть тебя так? Мне привычнее...
  Я не возражаю. Льстят ее открытость и неподдельный интерес.
  Мир дрожит и растворяется в мареве: море, небо, берег - все кажется миражом. И потаенная мечта манит доступностью, кажется такой близкой - собственный дом и сад, любящая женщина, дети... - и куда реальнее окружающего мира.
  Девушка сжимает мою ладонь, ведет, я иду за ней - к пристани, где нас, оказывается, уже ждут. Эдна тянет меня в компанию парней и девчонок, знакомит со всеми, и время срывается с места в галоп: день заполняется поездкой к рифу, где мы всей компанией ныряем и плаваем почти до заката; к берегу катер возвращается по темноте. Но народ не разбредается. Все так же, кучей-малой мы заходим в какое-то кафе, и наскоро перекусываем. По местным меркам ужин прост: рыба, овощи, какие-то водоросли, кисленький соус и хлеб. На моё замечание о деньгах Эдна машет рукой, смеется: "я угощаю".
  Потом, все так же, гуртом, мы уходим всё дальше в ночь, подальше от города. Ребята разжигают костер: с моря тянет пронизывающей прохладой, огонь отнюдь не лишний, и в свете пляшущего на угольях пламени, ночь наливается колдовством. Кто-то из ребят захватил с собой аволу - чудный многострунный инструмент, и пальцы музыканта перебирают струны, но кажется, что музыка рождается сама.
  Голос - знакомый, высокий и звонкий зачинает песню, другие подхватывают. Дрожа то ли от холода, то ли от возбуждения я стискиваю пальцы: эти песни, они мне знакомы... Жадно вслушиваюсь в слова чужого языка и понимаю - многие из песен, на другом языке, я слышал, будучи курсантом.
  Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем народ начинает потихонечку разбредаться. Мы с Эдной идем рядом. Пусть этот мир полностью безопасен, но я должен проводить ее до дома - через звеняще-шуршащую тишину, через половину мирно спящего города, до самого крыльца дома, укрытого садом. Она вспархивает на ступеньки, смотрит на меня сверху вниз, говорит, прежде чем попрощаться:
  - И все же ты странный, Ирид. Откуда ты родом?
  Думается - скажи я ей правду, и она отшатнется. И уже не будет подобных этому дней. Чтобы ни говорил Эгрив, мы и лигийцы - враги. Однако, врать ей я не хочу. Это неразумно, но я выдыхаю правду:
  - Я рос на Лидари. Это в Торговом Союзе.
  Эдна спускается вниз, приближается, встает рядом. В темноте я не вижу лица, но ее теплая ладонь ловит мою руку. Пальцы сплетаются с пальцами, девушка тянется ко мне, и вот уже дыхание щекочет щеку, а потом губы касаются губ. И оказывается, что ядерный взрыв и вспышка сверхновой - такие, в сущности, мелочи...
  Что еще происходит этой ночью, о чем мы говорим - я не помню. Оно неважно. Важно - податливое горячее тело под ладонями, взаимные ласки, дыхание Эдны. Важно - приглашение в дом, крутые ступени, уютная спальня на втором этаже: тусклая лампа под розовым абажуром, свежие простыни, заправленные под матрас...
  Одежда сброшена на пол, а вместе с одеждой - неловкость и стыд. Голова пуста, в голове стрекочут цикады. Сердце бьется тяжело и глухо. Эдна... Эта девушка хочет меня. Эта девушка ... любит? Я знаю - нужно бежать: от нее, от себя, от собственного безрассудства; но я остаюсь, и само время путается, завязывается в узлы, плавится и горит в движении наших тел... а потом, видя ее улыбку я уже не понимаю, почему мне казалось будто нужно бежать: ни от себя, ни от Судьбы не убежишь...
  В госпиталь я возвращаюсь к полудню. Идя по тенистым аллеям, вдыхаю прогретый душистый воздух, и понимаю - так пахнет счастье. На сердце тепло и спокойно, эта идиллия длится до тех пор, пока я не сталкиваюсь в коридоре с Эгривом Элоэтти.
  - Где тебя носит? - прошипел он рассерженно. - Ты требовал встречи с Арвидом. Ну, идем.
  Я шел рядом со стремительно двигавшимся Элоэтти, точнее - почти бежал, чувствуя как утрачиваю покой. То, что отпустило на двое чудесных суток, возвращалось назад, наваливаясь на плечи немыслимой тяжестью, заставляя вспоминать, тревожиться, холодеть и страшиться.
  Воспоминания - яд.
  Добравшись до места, я на пару секунд застыл у двери, пригладил пятерней растрепавшиеся волосы, вспомнив как, лаская, Эдна пропускала сквозь пальцы отросшие прядки с завитками на концах и шептала мне ласково, тихо: "Ирид".
  Дали небесные! Да о чем, я собственно, думаю!
  Решившись, я вошел в комнату.
  Около Арвида хлопотала медичка. Оранжевые локоны выбивались из-под шапочки, падали на плечи. Одежда подчеркивала их цвет, и как-то особенно ладно сидела на ней: словно это была не униформа медика, а наряд, специально пошитый для соблазнения мужчин.
  Женщина поправила кибердиагност на руке Эль-Эмрана, заправила в него несколько ампул и, кивнув мне словно хорошему знакомому, вышла из комнаты.
  Избегая смотреть на меня, Арвид пялился в потолок.
  - Стажер... Не сбежал, стало быть. - Голос Арвида прозвучал напряженно и хрипло, так, словно он был не рад моему приходу. - Однако, долго же ты добирался.
  Неужели, я ошибся, привезя его на Ирдал? Дали небесные!
  - Господин Эль-Эмрана, - как ни старался я, а голос дрогнул. - Простите, что заставил ждать.
  На мгновение торговец отвлекся от созерцания потолка, посмотрел на меня, скривился.
  - Дальше, - скомандовал он, отведя взгляд. - И по существу. Что тебе нужно?
  - Арвид, - набравшись сил, я посмотрел ему в лицо, прошептал: - Мы в Лиге, на Ирдале, на базе Стратегов. Это моя...
  - Знаю, - оборвал он, скривившись.
  Впрочем, он действительно знает. Ох, я идиот! Ладони внезапно вспотели, дыхание сбилось. Разумеется, Арвид все знает. Уже не может не знать. Но была ли договоренность меж ним и мадам Арима? Я должен, я обязан был узнать это.
  - Вы работаете на Стратегов, ведете с ними дела? А мадам Арима, кто она?
  Торговец внезапно приподнялся на локте, пронзил меня острым взглядом.
  - А ты кто такой, чтоб я отчитывался перед тобою, щенок? - выпалил он, совершенно меняясь в лице. - Не потерялся, не отстал - очень хорошо, считай, что я оценил и зачислил тебе на счет бонусы. А теперь сделай для меня еще немного - заткнись и постарайся, чтобы я до самого отлета с Ирдала тебя больше не видел! Понял? Пошел вон отсюда!
  Кровь бросилась мне в лицо. Несколько секунд я ошалело смотрел на торговца, чувствуя, как рушится надежда избежать позора. И дело было уже не в желании и согласии торговца свидетельствовать перед судом, что я схватился за оружие, согласно его приказу. Нет...
  Я непоправимо, фатально ошибся. Тихий голос гордости заставил меня уйти, пока торговец не заметил навернувшихся на глаза слез.
  Все эти дни, подспудно, я надеялся на чудо. На то, что не ошибся, и что одним из мотивов, что Арвид предложил подписать с ним контракт, было сочувствие, не расчет. И сейчас Эль-Эмрана предельно ясно показал, где мое место. Все мои сомнения, надежды, тревоги не значили для этого человека ровным счетом ничего.
  Ноль. Пустота. Зеро.
  Вот тебе и твои идеалы, рыжий! Досыта наелся? - высунула ядовитое жало случайная мысль. - Или нужно добавить?
  Небольшая сумма в конце месяца на карманные расходы. Питание, одежда, жилье. А я купился! Не смог уйти, наделал глупостей. Почему мне казалось, что если последую совету начпорта, это будет настоящим предательством? Я полез спасать этого мерзавца. Зачем?
  Собственные решения казались ужасной глупостью. А в глубине души росла и крепла уверенность - я остаюсь. Да, я остаюсь здесь, на Ирдале.
  Глава 9
  Волны накатывались на берег, подбирались к самым ногам и неспешно отступали назад. Я слегка пошевелил пальцами, вырывая ямку в песке. Очередная волна лизнула ступни, и отхлынула, разровняв песок.
  Эд-на - прошелестел океан. - Эд-на-а...
  Она уехала вчера, сказав на прощание, что будет хранить в памяти проведенные вместе дни. И то, что ей хорошо со мной было.
  Помимо воли вспомнилось: "я не могу остаться, Ирид. Кончились каникулы, впереди практика, потом сессия. Если ты останешься на Ирдале, мы сможем продолжить встречаться. И не хочется расставаться. Но остаться не могу". Я вспылил, спросил, зачем ей уезжать. Зачем женщине вообще нужно учиться, работать. Замужняя женщина должна быть за мужем - как за каменной стеной. Это его обязанность - добывать хлеб насущный. Женщина должна хранить очаг и воспитывать детей. А она... Эдна покачала головой, прошептала: "странный ты все-таки, Ирид", обняла, прижавшись ко мне, потом, отстранившись, провела ладонью по щеке,.. и все равно ушла.
  Я не мог ее удержать. Здесь, на Ирдале все было иначе. Эдна не была моей собственностью. Я не был ее собственностью: подобное было немыслимо. Это же и сводило с ума.
  Всю ночь я ворочался с боку на бок, пытаясь понять, как мне быть дальше. После ухода Эдны в душе образовалась странная пустота - нестерпимая в одиночестве, но и общение с новыми знакомыми, беседы с Эгривом, встречи с мадам Арима не могли заполнить ее.
  Наедине с природой становилось немного легче. Словно,океан понимал меня лучше, чем люди. Иллюзия... Но, испытывая себя на прочность, борясь с волнами, пытаясь укротить стихию, я чувствовал, что пустота заполняется. Хоть немного. Эдна сама была как океан...
  Отдаться бы океану, забыться в борьбе - игре с ним, но свежий ветер и тучи предупреждали о скором шторме, с рассерженной стихией играть - слишком опасно. Поежившись, я огляделся, и, заметив бредущего в мою сторону человека, вздрогнул, узнав Арвида.
  Неожиданно.
  Видеть торговца не хотелось.
  Я разбежался и нырнул под волну. Вынырнув, поплыл в сторону затянутого тучами горизонта, пытаясь не вспоминать о нашей последней с торговцем встрече. Напрасно - до сих пор саднило от слов: "а кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался?" Все верно - никто. Но работало оно в обе стороны. И мне было легче вспоминать об Эдне, о проведенных вместе днях, даже о ее уходе, чем о том разговоре: я надеялся, что тут поставлена точка. Однако, Эль-Эмрана считал иначе - раз нашел меня даже на пляже.
  Ничего, подождет. А не дождется - тем лучше.
  Я плыл в сторону горизонта, по направлению к тучам, рассекая растущие волны, пока окончательно не выдохся. Устав бороться с растущими с каждой минутой волнами, я повернул и поплыл к берегу, отметив, что на опустевшем пляже одинокая фигура так и торчала у самой кромки воды. Надо же! Не ушел. Так и стоит.
  А следом меня охватило раздражение. Эль-Эмрана так сильно хочет поговорить? Ну что же, поговорим, но смотреть ему в рот и молчать я больше не буду. У меня тоже есть, что сказать.
  Добравшись до берега, я помотал головой, стряхивая с волос лишнюю воду, вздохнул и, расправил плечи.
  - Что тебе нужно? - бросил, проходя мимо торговца.
  - Рокше, хочу поговорить.
  - А нам есть о чем? - Выпалил я в сердцах, и пошел дальше к шезлонгу с одеждой.
  - Рокше, это мальчишество, - прозвучало за спиной. - Понимаю, что ты злишься. Понимаю, за что. Но, может, все же выслушаешь меня?
  Сцепив зубы, я медленно обернулся и смерил этого сладкоречивого сукиного сына презрительным взглядом. Злость и обида жалили словно осы.
  - Господин Эль-Эмрана, - остановившись, медленно и внятно выговорил я, посмотрев в лицо торговца, и старательно сдерживая бушующую в груди ярость. - Решение принято. Я разрываю контракт, так как вы допустили серьезные нарушения, даже не упомянув о том, что работа на вас сопряжена с немалым риском для жизни, который не имеет ничего общего с обычными рисками работы навигатора. Я остаюсь на Ирдале.
  - Так, - выдохнул он. Потом криво усмехнулся. - Смотрю, слухи верны. Ты, действительно, к Стратегам намылился.
  - А у меня есть выбор? - Зло выдохнул я.
  Словно лопнул нарыв - сначала рассекло острым лезвием, но спустя пару мгновений пришло облегчение. То, что ныло, угнетало, то, до чего невозможно было дотронуться без боли - отпустило. Глядяна сытую, гладкую рожу торговца, опьяняясь собственным безрассудством, я чеканил слова:
  - Господин Эль-Эмрана, вы в курсе, что мы с мадам Арима натворили в порту Лидари, чтобы спасти вашу шкуру? Да это мне всю жизнь икаться будет! Шесть трупов на двоих и захват заложника. Знаете, что за такое полагается? Если не ошибаюсь - урановые рудники и метка каторжника?
  Торговец внезапно помрачнел, скупо кивнул, не став спорить.
  - Вы бы вернулись, с таким послужным списком? - Спросил я, не отводя взгляда от побледневшего и напрягшегося лица.
  - Рокше, можно доказать, что это была самооборона, - выдохнул он, но показалось, что мужчина и сам не верит своим словам.
  Я же почувствовал себя так, словно мне воткнули нож в живот и наворачивают кишки на острое лезвие. Я понимал: какая там самооборона. Никто не заставлял меня в порту Лидари брать в руки оружие, выручать этого сукиного сына и прорываться к яхте. И не важно, что иначе поступить я тогда не мог. А еще почудилось, что торговец своими словами в очередной раз пытается сделать из меня идиота. Хотя я идиот, именно что идиот, какого поискать!
  Арвид и Азиз провели меня, как дурачка, заставив поверить в безвыходность ситуации - "Я дал слово, что ты не будешь иметь дело с Гильдиями!". Мне подсунули контракт с вольным торговцем как отличный выход из ситуации. Вот только он оказался ловушкой. Азиз открытым текстом довел до торговца, что обо мне никто не будет жалеть. Что я - идеальный исполнитель, которого после использования можно выбросить на свалку - никто и не хватится.
  На территории Торгового Союза Эль-Эмрана может запросто сдать меня властям. Это легче, чем помогать: это придурок-пилот увел корабль к Ирдалу, но с торговца - взятки гладки. И я мог бы во все горло орать о делишках Арвида - реальных или надуманных, никто бы не стал вести никакого расследования: мне ни один человек не поверил бы. Что стоят слова пытающегося увильнуть от ответственности преступника против слов законопослушного уважаемого гражданина? Кто возьмет их во внимание? Кто воспримет всерьез?
  "Этот - лучший".
  Каким же я был идиотом еще две недели назад! Каким доверчивым глупцом! Дали небесные!
  Тяжело вздохнув, я посмотрел на горизонт, стараясь игнорировать Арвида.
  Умом я понимал, что верить ему нельзя. Но вопреки гласу рассудка, верить все же хотелось. Даже сейчас. Даже после выплюнутой им ехидной, обжегшей огнем фразы: "А кто ты такой, чтобы я перед тобою отчитывался?"
  И словно почувствовав мои сомнения, торговец подошел вплотную, вцепился руками мне в плечи, встряхнул.
  - Парень, ты с ума сошел? - спросил он. - Надо же так себя накрутить! "Трупы, рудники, каторга"! И хозяин - последний мерзавец!
  - Разве не так? - спокойный тон и уверенность торговца разозлили меня еще больше. - Когда я пришел к вам с расспросами - вы выгнали меня в шею. Дали понять, что мы относимся к разным классам. И это правильно. Вы - торговец, вам нашлось бы оправдание, если бы вы носились по порту с оружием в руках. А я - никто, и в отношении меня содеянное вряд ли признают самообороной. За время прошедшее с нашего разговора ничего не изменилось.
  - Изменилось! - Убежденно выпалил торговец, еще сильнее сжав мои плечи. - Тогда я не знал, кто вырвал меня из лап Катаки. Знал бы - все было бы по-другому! Я думал, Фориэ вытащила нас обоих. Я ошибся. В голову не могло прийти, что тебе хватит решимости. И мы же почти не знакомы - ты и я. Ну откуда мне было знать, что ты станешь рисковать своей головой ради жизни постороннего человека?
  Тяжело вздохнув, Арвид опустил руки и, отступив, присел на шезлонг. Поежившись под порывом пронзительного, посвежевшего ветра, я поспешно оделся, осознав, что стою напротив торговца голым, потом сел напротив и посмотрел на Арвида, пытаясь понять, врет, издевается он, или - нет.
  - Прости меня, я свалял дурака. - проговорил торговец. Помолчав некоторое время, Эль-Эмрана впился взглядом в мое лицо. - Рокше, я не стану тебе препятствовать, если ты решишь остаться. Это ведь правильное решение. Неприятное. Но правильное.
  Даже так? Показалось, торговец вновь, как в апартаментах Холеры старательно вешает лапшу мне на уши, и это заставило меня снова разозлиться и заговорить:
  - Арвид, мадам Арима из Стратегов. Да, она этого и не скрывает. И вы тоже на них работаете, - ошарашил я торговца, не сводя взгляда с его лица. - Так что я уже в паутине - с момента, как подписал контракт. Мне лучше остаться - выбор у меня невелик. Но по мне лучше быть пилотом противника, чем шпионом.
  Эль-Эмрана нахмурился, потом тихо протяжно присвистнул.
  - Вот даже как..., - прошептал удивленно. - Вот как ты все это видишь... Выходит, мне придется объясниться.
  - Объяснитесь, - я терял остатки спокойствия: их как ветром сдувало. - Объясните все: откуда у вас камень, и зачем вы подкинули его мне, что за дела у вас со Стратегами, во что вы еще планируете меня втянуть? И попробуйте опровергнуть кое-что: рыжий навигатор, это слишком приметно, - я взъерошил отмытые от краски волосы, - и вы бы отказались от такого работника, если бы Каэнни не упомянул, что меня никто не станет искать. Никогда. Вы с самого начала планировали воспользоваться мной, а потом - избавиться. Это очевидно. Вот попробуйте убедить меня, что это не так.
  Лицо торговца перекосилось, а мне вспомнилось, каким я увидел в медблоке порта - бледным, в поту, с искусанными губами.
  - Бездна! - прошептал он.
  Я смотрел на Арвида и не знал, что творится в его голове, не знал, какую пакость он еще приготовит. Но я безумно желал получить ответы на свои вопросы, и потому потребовал снова:
  - Объяснитесь же.
  - Рокше, - спросил торговец, - а чтобы ты сделал на моем месте? Когда мне в руки попал камень Аюми, я сразу понял, что он принесет одни неприятности. Надо было от него избавиться, но как? Выкинуть - рука не поднялась. Никому постороннему о нем я не говорил, думал, не узнают. Однако, ты прав, слежку за собой я замечал. Но я не ожидал засады в порту. Все мои дела со Стратегами и мадам Арима... У нас договор - Фориэ сводит меня с покупателем, который не перережет мне горло, а я доставлю ее домой, на Рэну. Поверь, если бы я подозревал, что в порту мне устроят засаду, я придумал бы трюк поумнее, чем подкинуть камень тебе в карман.
  Он смотрел мне в глаза, а я чувствовал - врет. Точнее - недоговаривает. Но хочет, чтобы я ему поверил. Губы сами растянулись в усмешку:
  - Не боитесь, что добьют при возвращении? - бросил я. - О сделке со Стратегами вы сами не станете распространяться, так что в Торговом Союзе продолжат считать, что камень у вас. Вот решат наемники Иллнуанари, что стоит вытрясти из вас камушек...
  - Не решат! - торговец ликующе вскинул голову, - Вся Лига гудит, до Раст-эн-Хейм информация долетит непременно: Стратеги ни при делах. Службы контроля пространства Ирдала перехватили корабль контрабандистов, нашли камень, конфисковали его, и под конвоем мощной эскадры доставили на Софро, в столицу Лиги.
  - Контрабандисты?
  - А контрабандисты сбежали..., ну, в смысле сбегут, - торговец пожал плечами, подмигнул мне неожиданно весело. - Может, в бездну Стратегов, и побежим домой вместе? Ты отчаянный парень, надежный. Азиз был прав, лучше мне не найти. Считай, что испытательный срок закончился. Десять процентов с прибыли тебя устроят?
  Я помотал головой.
  Нет, так не пойдет! Арвид опять пытался заморочить мне голову... Впрочем, две недели назад у него могло бы все получиться. Ох, и дураком я был тогда.
  - Десять процентов, - протянул я.
  - Десять, - подтвердил он. - Это хорошие деньги. Соглашайся, условий лучше тебе никто никогда не предложит!
  - Господин Эль-Эмрана, на каторге у меня не будет возможности воспользоваться деньгами!
  Отвечая ему, злясь, я и сам не знал, почему еще продолжаю разговор, вместо того, чтобы развернуться и уйти. Почему стою под порывами пронизывающего, крепчающего ветра, глядя на него, вместо того, чтобы мчаться прочь от взбесившихся пенных валов и надвигающейся грозы.
  - А если я поклянусь, что не позволю отправить тебя на каторгу?
  - Неубедительно, - фарс пора было заканчивать.
  Нащупав тапочки, я взял их в руки и, не ответив торговцу, босиком направился к госпиталю. Да, слова Арвида звучали словно музыка - сладко и складно. Пустота в душе на миг заполнилась надеждой. А потом я взял себя в руки и свернул нелепой доверчивости шею. Слишком хорошо все было на словах, чтобы в итоге оказаться правдой. Один раз я на посулы уже повелся.
  Догнав, Арвид поймал меня за плечи, встряхнул.
  - Ты что же, не веришь мне?
  - Нет, не верю.
  - Слово торговца, я тебя вытащу! Я все связи свои подниму, Совет Гильдий на дыбы поставлю - никто тебя не тронет. Слышишь, рыжий?! - Темные глаза метали молнии. Зарычав, торговец снова встряхнул меня за плечи. - Я обещаю!
  - Уберите руки, - злость ударила в голову. - Я вам не игрушка!
  Он неожиданно отпустил, как-то враз сникнув.
  Вспышка молнии рассекла небосвод, следом оглушительно заурчал гром. Мир на мгновение замер. А потом - вначале по одной, а потом все чаще и чаще с неба посыпались полновесные тяжелые капли.
  - Двадцать процентов, - проговорил Арвид.
  Дождь отвесными струями поливал землю. Бежать куда-то, искать укрытие - без толку, за несчастные полминуты мы промокли насквозь. Первые капли дождя были теплыми, но с каждой минутой ливень становился все холодней. Хоть лезь греться в море. Но не при таком же волнении.
  Повернувшись к торговцу спиной, я пошел по едва заметной тропе вверх по склону. Наверху, чуть в стороне от тропинки стояла беседка, из которой открывался панорамный вид на городок и море.
  Беседку мне показала Эдна, когда мы, вот так же попали под дождь. Вспомнилось, как мы стояли, обнявшись, тем самым согревая друг друга, а вокруг хлестал ливень, сверкали молнии, и небо и море были укрыты туманной дымкой. Я нравился ей, она нравилась мне. И казалось, наша встреча - это незыблемо. Навечно. Но она все же ушла. А все места, где мы бывали вдвоем, теперь напоминали мне о потере, заставляя сомневаться - во всех и во всем.
  "Я не могу быть только чьей-то женщиной, Ирид. У меня есть мечты, стремления и кроме любви. Нельзя растворяться в другом человеке без остатка. Я так жить не смогу".
  ... Почему?
  Не смогу жить без пространства - так казалось недавно, но почти две недели я провел с пониманием, что, при необходимости, от него откажусь. Ведь, появилось то, что стало важнее... Эдна.
  - Рокше, выслушай!
  Я обернулся. Оказывается, Арвид последовал за мной и сейчас стоял около выхода из беседки - насквозь промокший и понурый.
  - Рокше, - проговорил он. - Я не знаю, чем лигийцы купили тебя, почему ты тянешься к ним, но я понимаю, что сам совершил ошибку. Дай еще один шанс - мне нужен пилот, а главное - человек, который не ударит в спину, и которого не перекупит Анамгимар Эльяна. Человек, которому я смогу полностью доверять. А взамен... Хочешь, я помогу узнать кто ты, из какой семьи, почему оказался в Академии, а так же кто заплатил за твое обучение и зачем тебе опоили оноа? Я сделаю все, чтобы узнать твое прошлое. Хочешь?
  Хочу... кто бы знал как хочу, но признаться в этом торговцу?
  Рядом, настолько близко, что вместо грома послышалось только шуршание, ударила молния. А следом за вспышкой - пришло озарение.
  Подняв голову, я посмотрел прямо в глаза Эль-Эмрана.
  - Хорошо. Мы заключим новый контракт, - вытолкнул я из себя. - Но с условием. Я хочу, чтобы свидетелем нашей сделки выступил Алашавар.
  Торговец вздохнул, посмотрел на меня с уважением.
  - Годится, - проговорил, протянув для пожатия руку.
  
  Часть 1
  Глава 10
  
  Каждый шаг - через силу, любое движение отдается ноющей болью в боку. Хочется пожаловаться на самочувствие, закрыть глаза и погрузиться в объятия медикаментозного сна; дождаться возвращения сил в состоянии полудремы с моментами редких, ярких пробуждений, когда кажется, что с каждым вдохом в грудную клетку втекает жизнь. Вот только времени на полную реабилитацию нет: Эль-Эмрана засиделся на Ирдале. Как бы он ни пытался, ему уже не удаётся скрыть, что каждый день промедления словно нож острый. С каждым днем торговец все больше мрачнеет и нервничает. И все чаще раздраженно смотрит на часы: словно желает остановить бег времени.
  Пятнадцать дней задержки. Просить торговца о еще большей отсрочке я не осмелилась: день или два ничего не решат, просить же две - три недели слишком высокий риск: нужно быть слепой, чтобы не заметить, как Эль-Эмрана изводится от ожидания. Я боялась, что неотложные дела могут заставить его передумать: наш с ним контракт не имел свидетелей, и не был закреплен на бумаге. Пришлось выбирать, что важнее - полная реабилитация или возможность узнать, что случилось с близкими. Хотя, какой уж тут выбор?
  Мы могли быть уже на Рэне. Торговцу ничто, кроме нашего соглашения и состояния моего здоровья, не мешало покинуть Ирдал неделю назад. Удача, что ни засада в порту, ни длительное пребывание на Ирдале не заставили Арвида Эль-Эмрана нарушить слово: у меня другой возможности попасть домой нет, и вряд ли появится. Четыре года прошло, как Рэна переведена в статус Закрытого Сектора, и с ней оборваны все контакты, четыре года флоту запрещены полеты на мою родную планету: Сенат наложил вето, ни один капитан Лиги запрет нарушать не станет.
  Тоска и тревога давно выжгли все нервы, промедление было пыткой. Остаться на Ирдале я не могла: это значило отказаться от мужа и сына. Когда полыхнул бунт, и Сенат принял решение об изоляции планеты - они были на Рэне. Четыре года от них никаких вестей. Потому я должна добраться до дома. Я должна разыскать родных, и быть рядом. И ради этого нужно забыть о плохом самочувствии, о том, что при каждом неловком движении немилосердно ноет бок, кружится голова, о том, что без медикаментозной поддержки трудно даже стоять на ногах.
  Четыре года я искала возможность добраться до Рэны, стучась во все двери, потом поняла, что смогу добраться домой, лишь обратившись к контрабандистам Раст-эн-Хейм: этим было плевать на законы Лиги. Впрочем, с некоторых пор, я сама была готова нарушить любые запреты. А сегодня я не имела права упустить корабль, который направлялся в нужный мне порт.
  Чувствуя, как на глаза навернулись слезы, прищурившись, я посмотрела на солнце: огромное, налившееся алым соком оно падало в океан, в закатном свете казавшимся оранжево - алым. Вспомнилось как мечталось (когда-то очень давно) что, выйдя в отставку, осяду на Ирдале. Наивная, я не знала, что сбываются не все мечты. Четыре года назад мне пришлось выбирать. И, не раздумывая, выбрала Рэну.
  Я не задумывалась, насколько длинным будет путь, сколько преград придется преодолеть. Поначалу я не задумывалась, насколько сложна задача, не знала, что три года потрачу, только чтобы найти ниточку, которая приведет на Раст-эн-Хейм: я моталась по разным мирам, собирала данные, анализировала, несколько раз ошибалась, прежде чем смогла нащупать канал доставки контрабандных товаров.
  Вспомнилось, как просветлевало лицо схваченного мною за руку торговца, когда он осознал, что от него требуют. Страх исчезал, а на смену приходило задумчивое выражение - словно торговец гадал, стоит ли связываться с сумасшедшей; однако, колебания не помешали ему заломить баснословную сумму за перелет на Раст-эн-Хейм, а у меня не хватило храбрости торговаться. Я продала дом и большую часть драгоценностей, чтобы с ним расплатиться, а за время пребывания в Торговом Союзе потихонечку рассталась с остатками дорогих безделушек...
  Шорох шагов заставил очнуться от воспоминаний. Я не обернулась - и так понятно, что это Арвид. Рыжик ступает иначе - практически бесшумно, как легконогий хищник, а не человек.
  - Мадам, вы готовы? - спросил мужчина, встав передо мной.
  - Конечно, готова.
  Мужчина дернул щекой, заломил бровь, обозначая иронию, посмотрел оценивающим взглядом - как на вещь или скот. Пожал плечами.
  - Ну, пойдемте тогда.
  Когда-то Эль-Эмрана раздражал меня своими привычками: демонстрацией иронии, барской снисходительностью, высокомерием... Я знала, что у него полно недостатков, но в какой-то момент это перестало быть существенным: так получилось, что он - единственный человек, который решился помочь. Арвид раздражал, но я уже обвыклась и предпочитала пропускать мимо ушей и его почти издевательские интонации, когда он обращался ко мне "мадам", и подтрунивания, и даже сомнения в здравости моего рассудка.
  Не дожидаясь, пока я поднимусь из шезлонга, Арвид нагнулся, подхватил меня и поставил на ноги. Подняв и отряхнув от песка упавшую наземь шаль, торговец набросил ее мне на плечи. Защемило сердце - вспомнилось, какими заботой и пониманием в прошлом окружал меня Доэл.
  Вздохнув, я посмотрела на Арвида, пытаясь понять, что побудило торговца к несвойственной ему внимательности. Наказ медиков? Неужели, разболтали, что по-хорошему мне еще несколько суток необходимо находиться под неусыпным контролем?
  Впрочем, даже если Эль-Эмрана знает, это ничего не изменит. Я до жути боюсь, что торговец улетит без меня, и потому ни за что не признаюсь в собственной слабости, не позволю заподозрить, что при каждом резком движении немилосердно начинает ныть бок и кружиться голова.
  Стискивая зубы, я напомнила себе - если хочу еще раз посмотреть в лицо Доэла, то нужно собрать всю волю и силы, сколько их еще осталось, чтобы продержаться; осталось немного: добраться до корабля и дождаться прыжка. Потом поворачивать станет поздно.
  Арвид, словно прочитав мои мысли, покачал головой, скривил губы и - подхватил меня на руки.
  - Голову оторвать вашему Шефу, - процедил сквозь зубы. - И медикам заодно.
  Я напряглась, но вырываться не стала: сил у меня немного, но если Эль-Эмрана девать ее некуда - пусть несет. Единственно, резануло злое замечание в адрес Алашавара: не его вина, что я не могу остановиться.
  Торговец донес меня до флаера, усадил в кресло, позвал Рокше, и уселся рядом со мною сам.
  Переведя взгляд на спешившего к флаеру мальчишку, я улыбнулась: невысокий, худощавый, он временами казался не юношей, а подростком; поначалу было трудно поверить в то, что ему уже есть восемнадцать. Мой собственный сын в этом возрасте был выше, крепче и выглядел старше. И все же тайком я любовалась Рыжиком: тонкими, правильными чертами лица, пушком, пробивающимся над верхней губой, контрастом серого, ледяного цвета глаз с теплотой взгляда. Мне нравилась его открытая, от сердца, улыбка. Еще бы почаще он улыбался.
  Наемным пилотом и напарником Эль-Эмрана он не воспринимался. Скорее - младшим братом, несмотря на его несхожесть с торговцем. Если бы не смелость и решительность, я смогла бы назвать Рокше ребенком. Хотя, временами чудилось в мальчике странное: и то ли чересчур взрослый серьезный взгляд был этому виной, то ли частая молчаливая задумчивость, то ли какая-то особая стать юного, полного сил самца: интерес к которому молоденькие медички в госпитале даже не старались скрывать.
  И вот что за нужда мальчишке болтаться в пространстве с восемнадцати лет? Космос полон опасностей. Сердце предательски сжалось. Моему сыну, Дону, было восемнадцать, когда мы в последний раз виделись. Мальчик мой, жив ли? Лишь бы был жив!
  Когда земля стремительно ухнула вниз, я зажмурилась и стиснула пальцы, стараясь дышать медленно и ровно, дабы справиться с неожиданно сильным головокружением, и надеясь, что ни Рыжик, ни Эль-Эмрана не заметят этого. Я боялась, что если торговец поймет, насколько мне плохо, то никуда я с Ирдала не улечу, и потому отчаянно надеялась, что он не заметит и не поймет.
  От госпиталя до стартовой площадки было всего десяток минут полета: этот путь мне знаком. Всего-то и нужно продержаться этот десяток минут. Потом - рывок до корабля, взлет, и после взлета можно будет слегка расслабиться. А пока... пока я закрыла глаза и считала секунды.
  Когда флаер коснулся посадочной полосы, закат уже догорал - лишь холмы на западе выделялись на фоне чуть более светлого неба. Пилот ненадолго включил прожектор, осветив безлюдную стартовую площадку, на которой одинокой глыбой торчал корабль.
  Вот так - тишина, пустота; стоило нам подойти к кораблю, как флаер погасил огни, стремительно сорвался с места и исчез в ночном небе.
  Поежившись, я осторожно поправила спустившуюся с одного плеча шаль.
  - Тихо как, - заметил Рокше.
  Я согласилась. Тихо, пахнет нагретым бетоном, запахи смазок и топлива давно развеялись, трава проросла сквозь стыки бетонных плит, создавая видимость полной заброшенности. Кажется, что отсюда не стартуют, и никогда больше не будут стартовать корабли. Только у самой яхты в воздухе витал слабый запах топлива и смазки. Площадка, использовалась в исключительных случаях, а запустение все же было иллюзией.
  Впрочем, официально Стратегическую разведку расформировали четыре года назад - сразу после бунта на Рэне. Но у безопасников Ирдала имелась заинтересованность в помощи Стратегов, а у координационного совета - мотивы помалкивать о функционирующих на планете базах разведки; и хоть правительство Ирдала Стратегов поддерживало всегда, на неприятности не нарывалось.
  Арвид первым вошел в корабль. Застыв у входа, торговец принюхался, обернулся ко мне, скривился, и только потом подал руку, помогая подняться на борт. Я тоже принюхалась, пытаясь понять, чем вызвано недовольство торговца: пахло химикатами, применяемыми при санобработке. Но по мне лучше резкий кисловатый запашок, чем вызывающее спазмы зловоние застоявшейся и протухшей крови.
  - Что тебе не нравится? - Спросила я.
  Арвид качнул головой, отступил вглубь корабля, освобождая проход.
  - Ничего, - отозвался он раздраженно.
  Отчасти я его понимала. Неприятно, когда чужие копаются в личных вещах, но тот ли тут случай?
  - Как думаешь, много нам оставили на корабле сюрпризов? - Громыхнул голос Арвида из рубки.
  - Не знаю, - отозвалась я, осторожно ступая вперед, и придерживаясь рукой за стену: мало слабости, так мне еще и освещения катастрофически не хватало, в отличии от давно сроднившегося с судном торговца. - Скажу, что такое не практикуется. Но ты не поверишь.
  Световые панели неожиданно дружно мигнули и залили коридор молочно-белым свечением, заставив зажмурить глаза.
  - Почему же? Одно ваше слово, и я поверю во что угодно, мадам....
  Голос прозвучал серьезно, но не нужно быть пророчицей, чтобы понять - торговец скалится. Похоже, Арвид не умеет жить без издевок.
  Когда я увидела его впервые, он насмешливо кривил губы и также пытался меня подначивать: сидел в кресле напротив, в наручниках и с охраной, державшей его на мушке, и то грубил, то смеялся; смотрел то прямо в лицо, то буквально ощупывал сальным взглядом. Но, несмотря на издевательские тон и формулировки, говорил Эль-Эмрана о серьезных вещах; и от смысла небрежно сплевываемых им слов, страх холодом царапал мне спину.
  Так и осталось загадкой - для меня не меньшей, чем для всех остальных - почему я прислушалась к злым словам и поверила торговцу. Что меня заставило? Интуиция? Банальная везучесть? Удивляясь собственным решениям, я отдавала приказ эвакуировать базу разведки с Иг-Асуми, хоть и страшилась, что предупреждение торговца окажется жестоким розыгрышем. Однако, я прислушалась к словам Эль-Эмрана не зря: через сутки после окончания эвакуации, по орбите недавно цветущей планеты летел выжженный, содрогающийся извержениями супервулканов, непригодный для жизни мир.
  И вот тогда меня пробрало всерьез. Я пыталась вытянуть из него - как он узнал и откуда, почему решил предупредить, но вместо ответа получила очередную порцию колкостей: торговец не собирался отвечать на вопросы, продолжая насмешничать и язвить. Вот только разозлить меня он уже не смог. Слишком силен был шок. Понимая, что три тысячи жизней спасли не опыт и умение анализировать ситуацию, а своевременное предупреждение и интуиция, заставившая меня поверить, я колебалась недолго.
  Корабль Арвиду Эль-Эмрана достался в качестве благодарности за предостережение. Не знаю, что было бы, если бы догадались - стечение обстоятельств, которое позволило торговцу сбежать, угнав новенький крейсер, подстроила я. Это было полнейшим безрассудством. Предательством. Но другой возможности помочь человеку вернуться домой не было, как не было у меня морального права отплатить ему злом. И совсем неважным было, что он - торговец, а я - лигийка...
  - Может, вам остаться на Ирдале, мадам?
  Открыв глаза, я увидела встревоженное лицо Эль-Эмрана.
  - Нет. Мне нужно на Рэну.
  Заметив, что я гляжу на него, мужчина переменился в лице, заменив сочувствие привычной усмешкой. И все же его участие не стало для меня откровением. Еще в первую встречу я смогла разгадать: его насмешки - лишь маска.
  - Рокше, к пульту, - бросил Арвид мальчишке, придерживая меня за плечи и провожая дальше по коридору в зону отдыха экипажа.
  Привычным движением он выдвинул из стены кресло - трансформер, усадил меня, откинул столик.
  - Воды, сока?
  Я покачала головой. Не хотелось ничего. Лишь одно тревожило - поскорее бы добраться домой. И для торговца это не было тайной.
  В ответ на мой жест Арвид пожал плечами, усмехнулся чему-то, проговорил тихо, но так, что я услышала "одержимая", и не став докучать, ушел. Створки дверей плотно сомкнулись, отрезая жилой отсек от технических помещений.
  Вот и передышка. Можно вдохнуть, прикусить губу не скрывая тревоги, усталости, боли, можно не удерживать на лице безмятежное выражение, которое в любой момент запросто перечеркнет судорожным дерганием губ.
  Плотно обхватив себя за плечи и закрыв глаза, я вслушивалась в звуки оживающего корабля. Обожгло мыслью - что там, на Рэне? Чем встретит родная планета? Живы ли Доэл и Дон? Лишь собрав всю волю в кулак, я заставила себя оборвать бесконечное построение предположений. На предположениях нельзя делать прогнозов.
  Стоило справиться с раздумьями, как память услужливо подсунула картины счастливого прошлого моей жизни на Рэне: рассветы над океаном, проливные дожди, барабанящие по крыше, шум листвы могучих деревьев, окружавших наш дом в Амалгире. Запахи, звуки. Вкус спелых ягод на губах. Мальчишку, оставлявшего на распахнутом окне букеты полевых цветов. Его улыбку - трогательную и несмелую, так похожую на улыбку Доэла.
  От невыплаканных слез защипало глаза. Не сдержав всхлипа, я закрыла лицо ладонями, а потом глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. Нельзя мне нервничать. Не приведи Судьба торговец решит, что на Рэну я лечу не по собственному желанию, а по приказу... разозлится ведь, чего доброго нарушит договор...
  Головокружение и подступившая дурнота заставили сконцентрировать волю в кулак и отбросить все мысли. Несколько долгих минут, я пыталась собрать себя из аморфной дрожащей массы. И только отметила, что удалось, и что не страшно вновь оказаться лицом к лицу с торговцем, как он нарисовался в дверях.
  - Через пять минут старт. Выдержишь... те, мадам?
  - Выдержу, - ответила я твердо. - И не нужно носиться со мной как с фарфоровой куклой.
  Мужчина фыркнул, прислонившись спиной к переборке.
  - Ох, Фориэ Арима, любите вы из себя строить железную леди, - произнес торговец тихо и ласково, пытаясь скрыть ядовитые звенящие нотки. - Но хватит ли у вас сил, когда прижмет, пискнув, позвать на помощь? Может, прислушаетесь к голосу разума и заправите медикаменты в диагност? Хоть какая-то мера предосторожности.
  Я кивнула. Взяла со стола аптечку, принесенную торговцем, вынула ампулы, посмотрела на мерцавший оранжево-желтым цветом глазок и скривила губы, заправляя медикаменты в корпус, понимая, что от Эль-Эмрана скрыть свое состояние мне не удалось.
  А торговец достал из аптечки еще одну капсулу, повертел ее в пальцах, потом протянул ее мне.
  - Снотворное. В госпитале сказали, что весь перелет вам лучше проспать.
  Я взяла капсулу, посмотрела на маркировку, отметив, что это, как и остальные средства производства не Торгового Союза, а Лиги: максимально эффективное, с минимумом противопоказаний; одна инъекция гарантирует пять часов глубокого - без тревог и кошмаров - сна.
  Но прибегать к снотворному не хотелось. За последние две недели от бесконечных инъекций в моих артериях, должно быть, не осталось крови - одни лекарства.
  - Спасибо, капитан, - улыбнулась я.
  - Не за что. Пожалуй, пойду в рубку, подстрахую Рокше на старте.
  - Не стой у парня над душой, - неожиданно вырвалось у меня.
  Арвид пожал плечами.
  - Не хочешь оставаться одна? Или есть вопросы?
  Я кивнула. Был один вопрос, который не давал мне покоя, тревожа не меньше, чем вывернувшее наизнанку душу желание попасть домой.
  Вспомнилась теплая синева - бесконечная, бездонная, и играющий сполохами по поверхности, пробивающийся изнутри свет. Бросив единственный взгляд на камень, в один момент, тотчас я поняла, какое сокровище предлагал торговец Лиге.
  Камень Аюми.
  Когда Арвид позволил мне взять его в руки - прямо в ладони - я почувствовала, как камень пульсирует - то тяжелеет, то стремительно теряет вес, и словно бы тычется мокрым прохладным носом, как котенок, ищущий ласки. Сомнения испарились разом - ничего подобного люди создать не могли. Ни одна из известных цивилизаций не могла повторить то, что создавали Бродяги.
  Подобных камней не находили целую вечность: уже известных было лишь семь; предложенный Арвидом стал восьмым.
  - Где ты взял камень? - Прошептала я, не сводя взгляда с торговца.
  Арвид неторопливо выдвинул второе кресло, сел рядом. Сцепив пальцы в замок, долго смотрел мне в лицо.
  - А я думал, ты догадалась сразу, - произнес он без привычной усмешки.
  - Нет, - отозвалась я. - Нет даже догадок.
  - И название "Кана-Офайн" незнакомо? - Протянул он задумчиво, - Мне казалось, ты с капитаном того корабля в... родственных отношениях.
  Брови непроизвольно поползли вверх. Да, я знала капитана. Мы были друзьями. Моя свекровь воспитывала и собственного сына и Аториса Ордо.
  - Подожди, - прошептала я, - ты хочешь сказать...
  - Порыскал в месте падения обломков и вот - наткнулся. Я же был на Рэне - признался Арвид. - Практически сразу после признания ее закрытым сектором и был. Подумал - почему, собственно, не рискнуть? Правда, я искал бортжурнал. Я ведь всю жизнь мечтал найти флот Бродяг. Это, Фори, такие деньжищи!
  Дрожь затрясла тело, заставив закутаться в шаль. Вспомнился лихорадочный блеск глаз сумасшедшего капитана, взволнованный, прерывающийся, с хрипотцой голос: "Я видел, все мы видели... Эти корабли... Это флот Аюми! Поверь, это мог быть только флот Бродяг! Фори, хоть ты поверь мне!"
  Я не поверила. Я никогда не верила в легенды и мифы. Смотрела в искаженное, словно от боли лицо и не могла поверить. Хотела. И не могла.
  - Арвид, к чему розыгрыши... - прошептала, как самой показалось, испуганно. - Аюми, это мечта. Сказка. Легенда. Их не существует, и никогда не существовало.
  Торговец рассмеялся.
  - Неужели? - спросил он, и неожиданно жестко напомнил: - Я сказал правду. Камень нашла экспедиция "Кана-Оффайн", а я всего лишь подобрал его среди обломков лигийского корабля. Но тебе проще не верить.
  Поднявшись, мужчина стремительно вышел за дверь, оставив меня оглушенной этим признанием. Зажмурившись, я сжала кулаки, чуть не раздавив ампулу со снотворным.
  "Я сказал правду", - слова ударили так же как нож, вогнанный под ребра. Лихорадочно запылали щеки, затряслось тело, охваченное ознобом.
  Девять лет назад "Кана-Оффайн" возвращался из исследовательской экспедиции. Шел домой, и взорвался вскоре после выхода из прыжка: в чистом пространстве, вдали от планеты. Я не специалист, не мне судить, что послужило причиной взрыва, но зная капитана, я так и не смогла поверить выводам экспертов. Подобных ошибок не допускают и новички.
  Но когда Аторис заговорил о своей невероятной находке, я засомневалась, и как все, сочла его сумасшедшим. "Поверь мне". Я не поверила. Слишком невероятно звучали слова. Я не смогла перешагнуть через собственную скептичность. Но Доэл поверил.
  Что говорить, в словах Арвида, пока он не показал камень, я сомневалась тоже. А вот увидев - захлебнулась от восторга, взяла на ладони, ощутила вдохновляющее тепло и вот тогда - поверила. Только теперь, я поняла, откуда взялся лихорадочный блеск в глазах капитана: трудно остаться невозмутимым, если довелось держать настоящее чудо в ладонях; скажи мне сейчас, что подобных вещей не существует, и я уже не смогла бы согласиться и промолчать.
  Я закрыла глаза, сожалея, что не могу вернуть прошлое: прислушаться к словам, ободрить, кивнуть, сказать "я тебе верю", потребовать беспристрастного расследования, обратившись напрямую к Алашавару.
  Идиотка! От чего я тогда отвернулась! Предпочла ничего не видеть, не слышать, не знать.
  Даже то, что помогая Ордо, муж на моих глазах превращался в озлобленного, замотанного, измучившегося человека не заставило меня остановиться, прислушаться и помочь - им обоим. Вот идиотка. Я... я даже не заметила сразу, что расставаясь, муж вместо обычного нашего "до встречи", сказал мне: "прощай". И только после того, как на Рэне полыхнул бунт, его слова дошли до меня, заставив метаться ошпаренной кошкой: четыре с половиной года назад муж попрощался со мной навсегда.
  Стиснув пальцы, я почувствовала какой-то посторонний предмет, зажатый в руке. Разжав пальцы, посмотрела на ампулу и зарядила ее в иньектор, понимая, что сейчас для меня лучшим выходом будет провалиться в черноту без сновидений.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"