Аннотация: Собирался небольшой рассказец написать,а вышла небольшая-таки повесть.
***
Вызов пришел неожиданно. Это был внутренний вызов, и, в отличие от вызова внешнего, он мог быть только свыше. Что было неожиданно в высшей степени. Ангел по имени Красный ?13 находился в состоянии релакса и потому от неожиданности чуть не обделался. Вообще, с его уровня запросто позвонить наверх по внутренней связи он не мог. Чтобы связаться с кем-то из тамошних обитателей он должен был сначала по внешней связи отправить запрос типа "перезвоните мне, пожалуйста!" и ждать ответного события, которое могло быть не скорым, а могло и вовсе не последовать. А тут прямой вызов по внутренней связи, волей-неволей обделаешься. Но времени на раздумья в таких случаях не бывает, и тянуть с ответом недопустимо.
Красный ?13 унял дрожь до уровня легкого повиливания, озарился внутренней радостной улыбкой и включился в сеть:
- Я здесь и всем доволен, Ваше Светлейшество.
- Рад это слышать, - ответил Оранжевый 66666, проявляясь во внутреннем объеме сознания, закрытом для других. - Но может быть ты настолько доволен, что не стоит тебя и беспокоить?
- Ну что ты, что ты! - поторопился унять волну подначивания ?13. - Это стандартная форма, ты же знаешь. Рад тебя видеть, давно не имел такой возможности...
Красный ?13 и Оранжевый 66666 были друзьями. Когда-то были друзьями, потому что поддерживать дружеские отношения между сущностями разных уровней обитания нет никакой возможности, физически нет, невзирая на самое отчаянное желание, эти отношения сохранить. Но когда-то, в ранние годы, они были очень близки. Вместе проходили обучение, становление, вместе лоботрясничали, строили планы, мечтали, размышляли... Их взаимная симпатия была столь велика, что даже индивидуальные свечения обоих, давшие им, собственно, имена собственные, приобрели одинаковый оттенок, одну тональность. Словом, были друзья, как говорится, не расшей фотон. Но, как известно, все когда-нибудь кончается, пришло время и им расставаться. Надо сказать, что хоть Ангелы - все Ангелы - друг другу бесспорная родня, но и у них есть свои отдельные родственные линии, объяснить происхождение которых можно, но лучше не стоит, потому что не каждая бедная человеческая голова подобное объяснение в состоянии переварить. Да и не столь суть это важно. Важно понять, что там, как и здесь, среди бесспорно равных не все обладают равными возможностями. Ну, жизнь - она и есть жизнь, на любом уровне, и наверху все то же, что и внизу. Так вот, родственная линия Оранжевого 66666 уходила так высоко, что крышу сносило у неподготовленного наблюдателя, рискнувшего запрокинуть голову и туда заглянуть. Если подсказать молча и мысленно - до самых Престолов. Лично он всегда об этом помнил, поэтому никогда не выглядел таким простачком, как его друг Красный ?13. В общем, в одно прекрасное мгновение Оранжевый - не по протекции, а совершенно заслуженно, как самый подходящий из всех подходящих кандидатов - был перемещен на открывшуюся вакансию более высокого уровня. Кто служил в армии, знает, как это бывает: кто-то один выбился в генералы - и вся цепочка под ним - конечно, самые достойные - перемещается рангом выше. Есть от чего впасть в уныние тому, кто не попал в струю, кто остался в стороне и на месте.
- Не унывай, - сказал Красному Оранжевый 6666. - Я о тебе не забуду. Ведь мы друзья, верно?
С тем и отбыл.
С тех пор они практически не общались, поскольку иерархия предоставляет для этого мало возможностей. Некоторые склонны думать, что на этом она и держится.
У Красного ?13, чья родня крупных звезд с неба не хватала, особого выбора в развитии карьеры не было, поэтому, погрустив о расставании с другом, сколько положено по этикету, записался он волонтером в Ангелы-Хранители. А чем еще заняться молодой честолюбивой сущности? Делать, что возможно и ждать свой шанс. Тем более, что Ангелом тоже не всякого возьмут.
Его, слава Богу, взяли.
И вот, как оказалось, Оранжевый не забыл друга.
- Слушай сюда, - сказал он, - и слушай внимательно, у нас не так много времени. У тебя есть возможность запрыгнуть на небо. На наше небо. Справедливый ХХ00073 преставился, и был одобрен, так что завтра уже отбудет на повышение. Я выдвигаю тебя на его место, у тебя есть отличный шанс стать Справедливым ХХ00074.
- Но ведь я...
- Я знаю. Но эту проблему ты должен решить сам. Все равно как, любым способом...
- Спасибо, Оранжевый 66666, ты настоящий друг.
- Как иначе, я же обещал! Кстати, я теперь зовусь Верный АБУ316ха. Только помни, на все-про все у тебя одни земные сутки. Удачи! - и связь прервалась.
Земные сутки! Миг на часах Космоса! Много ли успеешь за этот срок?
Тем более что в этом деле была одна тонкость.
Тонкость заключалась в том, что волонтер перед заступлением на волонтерскую свою вахту, подписывал контракт, расторгнуть который до полного его выполнения не смел. Не имел на то права. Не мог сказать: "А, надоело!", все бросить и уйти. Контракт обладал той особенностью и силой, что не признавал никаких форс-мажорных обстоятельств и предполагал только естественное окончание срока своего действия. То есть окончание контракта наступало одновременно с концом той человеческой жизни, которую по этому контракту обязан был Ангел хранить. Такая, с позволения сказать, тонкость.
Положительным же в сложившихся обстоятельствах могло оказаться то, что, с точки зрения добросовестно выполняющего свои обязанности Ангела-Хранителя, существенно осложняло этих обязанностей выполнение. Этим фактором могла выступить личность его подопечного, свойства души опекаемой и оберегаемой.
Красный ?13 вздохнул, словно нуждаясь в увеличенном объеме кислорода, и попытался подсчитать, сколько же раз пришлось ему выручать водимого им по жизни. И не подсчитал, сбившись на мелочах, не решив, идут они в зачет или нет, а точный отчет в Небесной канцелярии запрашивать не стал. Какова бы ни была правильная цифра, она во много раз превышала среднестатистическое значение, поскольку подопечный его постоянно лез на рожон. Собственно, лезть на рожон было главным делом всей его жизни. Спору нет, интересный, бесценный опыт для волонтера... А, другой стороны, вероятность несчастного случая при таком образе жизни росла с каждой минутой. И в каждую следующую минуту мог наступить момент, воспользовавшись которым караул имел право объявить, что устал. Ну, ведь может же он устать, правда? Все ведь знают, что даже бесконечному терпению рано или поздно наступает конец. Если конечно караульный не испытывает особого рода удовольствия от постоянной головной боли.
Красный ?13 подобной слабости за собой не замечал. Он всегда осознанно и добросовестно выполнял обязанности Ангела-Хранителя, не собирался ими манкировать и в дальнейшем. Но вопрос нынче был поставлен так, что на одной чаше весов оказалось благополучие и жизнь человека, который рано или поздно, вопреки любому содействию, на рожон все-таки залезет, а на другой - возможность, единственная возможность, что уж лукавить, подняться наверх и занять пост, находясь на котором можно будет помочь гораздо большему числу душ воплощенных. Оставалось решить, допустима ли такая постановка вопроса в принципе. Иными словами, как поется в одной земной песенке - все дело в цене на билет.
Его подопечного звали Толстый Ро. Это прозвище он воспринимал молча, сам же просил звать его по имени - Роберт, млел от ласкового - Робик, а за пренебрежительно-панибратское Боб мог и в ухо заехать.
Это был худой мужик годиков сорока-сорока двух, своих лет за плечами словно не носивший. Он постоянно петушился, выпячивал грудь и надувал щеки, за что и заслужил свое прозвище - Толстый Ро. Как бы шутливое прозвище, но именно что как бы, потому что по жизни Робик всегда стремился занимать - и таки занимал - гораздо больше места, чем собственно для жизни ему было нужно. Этакий виртуальный великан, ну - толстый!
Толстый Ро был из той категории людей, которые считали, что головой можно пробить любую стену, важно лишь подобрать соответствующую длину разбега, а перед контактом с преградой покрепче зажмурить глаза. И он пользовался этим приемом всегда, на протяжении всей своей не длинной еще жизни, причём даже до того, как осознал и осмыслил для себя это правило. И надо отдать ему должное, хоть шишек и шрамов на голове его появилось не мало, стен он ею проломил-таки достаточное количество.
Волонтеры, подвизавшиеся Ангелами-хранителями в грубых материальных условиях Земли, обитали чаще всего в мыслеформах в виде своеобразных лакун в пространстве, что позволяло им всегда быть рядом с подопечными, и в то же время оставаться невидимыми для них и, самое главное, практически полностью оградить себя от вредного воздействия среды. И хоть волонтерам особый комфорт не был так уж необходим, но в этом их никто и не ограничивал, поэтому своей мыслеформе каждый мог придать любую собственно форму, наделив ее содержанием в соответствии с тем, какие у него были на этот счет мысли. Мысль - это субстанция, которая свободно перетекает между сферами, их разнообразие неисчерпаемо, что в свою очередь обусловливает и неисчерпаемое разнообразие мыслеформ, пригодных для обитания. Когда же по каким-то причинам подходящей не оказывалось под рукой, использовался образец из стандартного набора. Любая мыслеформа обеспечивала волонтера всем необходимым, служила жильем и рабочим кабинетом, снабжала всеми видами связи и являлась отличным средством перемещения. Мыслеформы оберегали Ангелов от грубой материальности, но ни в коей мере не служили преградой для контакта с ней в случае необходимости. Ангелу достаточно было только потянуться в нужном направлении, как он сразу оказывался там, где желал, и достигал того, к чему тянулся. На большие расстояния волонтеры перемещались в собственно мыслеформах, которые с легкостью рассекали пространство в любых направлениях. Обычно невидимые аборигенам Земли, иногда во время перемещения мыслеформы окутывались неким специфическим свечением, которое распространялось и на физическом плане. Это явление стало известно у землян под кодом НЛО, и с ним на самом высоком уровне было решено не бороться, поскольку, во-первых, вреда оно не причиняло никому, а, во-вторых, приносило пользу, так как многие над этим феноменом задумывались и ломали голову. Было принято решение: пусть их ломают! Не повредит.
Красный ?13, расположившись в излюбленной своей мыслеформе, похожей на большой круглый аквариум, незримо завис над ларьком, крышу которого как раз взялся ремонтировать его подопечный. Мыслеформа эта была хороша тем, что позволяла ему вольно растекаться по ее объему, в то же время не теряя верх и низ, и контролировать всю сферу прилегающего пространства по которой перемещался его клиент.
Робик, сколько себя помнил, был строителем, а поскольку спрос на строительные работы существовал всегда, это занятие позволяло ему зарабатывать на жизнь и содержать семью. Уже третью по счету. Или четвертую, сразу и не вспомнишь. Ну, это тоже специфика мелкого строительного бизнеса, чаще именуемого шабашкой. Долгое нахождение на свежем воздухе часто требовало сугрева, а нервность обстановки и бестолковость персонала вынуждали искать дополнительного, кроме мата, метода расслабления, чему в обоих обстоятельствах первейшим помощником был алкоголь. Который в свою очередь не способствовал благополучной семейной жизни, потому что входил в привычку, истощал семейный бюджет и крепко портил характер и манеры потребителя. А кому ж это надо, и кто ж это выдержит долго? Обещание держать себя в руках, как валюта, быстро обесценивается.
Вот и сейчас, Боб бродил по крыше, засунув руки в карманы робы, и зло пинал ногами то доску, то торчащий из нее гвоздь, то завернувшийся лист рубероида. Был он бледен и взъерошен. Он не очень хорошо помнил прошедшую неделю, но хорошо помнил, что вчера вечером произошло что-то скверное. Что именно - вспоминать не хотелось, хотелось наоборот пива. Еще он знал, что вскоре вчерашнее ему напомнят без его согласия, а на пиво денег не было. Оставалось злиться, и, по мере приближения развязки, злость его нарастала.
Не добавило радости и хорошего настроения и утреннее происшествие. Да и не происшествие, а так, стычка локального характера. Дело в том, что он, по старой своей привычке, приехал на объект, вот этот ларек, будь он не ладен, ни свет, ни заря, когда вокруг кроме сторожей никого не было. Поставил машину, темно-синюю свою Хонду, тут же у ларька и, забравшись наверх, принялся строить планы... Да, собственно, никаких планов он и не строил, и так было ясно, что надо делать, не впервой. А вот прийти в себя после вчерашнего буйного вечера, переросшего в тяжелую и отягощенную кошмарами ночь, хотелось. И было крайне необходимо. И поначалу все так и складывалось, как он хотел.
Легкий весенний ветерок, по-молодому порывистый, ерошил волосы растопыренными пальцами шелковых струй, освежал лицо влажными салфетками неуловимости. Ощущение было сродни тому, которое испытываешь на морском мелководье в середине лета при первой пробе воды. В общем - самое то. Нахождение на крыше создавало достаточную дистанцию с миром, не прерывая с ним связь, но утверждая отдельность.
Из кафе напротив вышел грек Вася. Увидев Робика, он хотел было что-то крикнуть, но передумал, не желая нарушать утренний покой дальним криком, лишь махнул в знак приветствия. После сложил за спиной короткие свои ручки и, выпятив живот, подставил большой нос солнцу. Ро шевельнул рукой в ответном знаке, теплея душой в благодарном чувстве за избавление от необходимости вступать в разговор. Ещё несколько минут покоя подарила ему жизнь, всё складывалось как надо и, даст Бог, и дальше будет продолжаться в том же духе.
Не-а, не дал Бог. То ли с заутрени еще не вернулся, то ли к обедне уже убыл, то ли просто оказался не при делах.
К ларьку, который, на минуточку, был все же мясным ларьком, подкатил грузовик - рефрижератор, привез мясо. А подъезда-то нет! Там, где обычно происходила разгрузка, поставил свою Хонду Боб. Водитель, чеченец Мурат, из кабины выскочил, в одну сторону дернулся, в другую, а все ближние парковочные места заняты. "Эй!- закричал. - Чья Хонда?!" Посмотрел на грека Васю, но тот только молча улыбнулся, добродушно, как умел, и развел руками. Озлившись, водила пнул ногой по заднему колесу Хонды, отчего та истошно заорала сиреной, которую Боб и не помнил сам, когда включил. Надо сказать, что до этого момента Ро уже совсем было собрался спуститься со своего крышного неба и, как обычно это делал, отогнать машину подальше. Но эта бесцеремонность, эта фамильярность задела его точнехонько за живое. Вот есть такие директора отдельно взятых транспортных средств, автобусов, грузовиков, пикапов, ставящие себя выше остального общества и перпендикулярно к нему. Боб никогда не позволял себе такого поведения, но на хамство всегда отвечал адекватно.
Перегнувшись через край крыши, сплюнув вниз пеной презрения, Боб справился ледяным тоном:
- Чего шумишь?
- Твоя? - кивнул на Хонду директор рефрижератора.
- Моя, - не ушел от ответа Ро.
- Отгони, мешает, - послал запрос Мурат.
- Занят, некогда мне! - отклонил его Боб.
Они некоторое время поиграли в гляделки, потом чеченец не выдержал, плюнул себе под ноги и, чертыхнувшись, забрался в кабину. Он отогнал грузовик подальше, метров за тридцать, и оттуда уже, кряхтя, ругаясь и наливаясь злостью, перетаскал несколько туш в ларек. Но мужик был крепкий, справился.
Справившись с делом, Мурат остановился на тротуаре, поднял на Роберта толстый ствол указательного пальца, и, прищурившись, процедил:
- Я тебя запомнил.
- Пошел ты... - беззлобно, но мрачно отреагировал Толстый.
Мурат покачал головой, снова плюнул под ноги и, вскочив в рефрижератор, умчался совершать свой бесконечный дневной рейс, имевший ясное солнечное начало и более-менее понятное дневное развитие, окончание же которого терялось в вечернем мраке и неизвестно что сулило.
Толстый Ро на чеченца ни разу больше не взглянул. День, так славно, в общем, начинавшийся, был безнадежно испорчен, и ничего хорошего ждать от него уже не стоило. Совсем скоро Боб в том убедился.
?13 висел в своем, похожем на серебрящийся воздушный пузырь, аквариуме, в сохранившем свежесть после ночного дождя весеннем пространстве, и думал думу. Со своего наблюдательного поста он видел других хранителей, их было много, они были повсюду, в похожих, играющих словно капли ртути, коконах, и то, что их было много, подталкивало его мысли в определенном направлении. Надо было решаться, решаться быстро, но он хотел все как следует взвесить. Подопечного он знал, как родного, как себя самого, ничего сложного в нем не было, но волонтер снова и снова взвешивал плюсы и минусы, перебирал его черты, пятна и отметины, в том числе - родовые.
Худой, злой, драчливый - когда выпьет. Все то же самое, если не выпил еще, но уже захотел. Жажду испытывает постоянно.
Может быть добрым и ласковым - когда трезвый, а также, если слегка на подпитии. Мурлычет тогда, как кот, у которого на уме кошка или кусок колбасы, и, что характерно, всегда добивается своего.
Повышенное чувство справедливости, что есть, то есть. Но оно чаще всего уходит в выхлоп, в горлопанство. Когда же дело касается его лично - предпочитает о справедливости не вспоминать, а упорно поворачивает его в свою пользу. Потому что справедливо все, что отвечает его интересам.
Удачлив, чему сам не может найти объяснениям, и потому относится свысока ко всем, кого считает ниже себя. Ниже же себя считает практически всех. Особенно же тех, то никогда не будет иметь возможности возразить ему лично. При этом безумно любит водить дружбу с теми, кто в силе и при власти, и всегда козыряет подобными знакомствами.
В запой уходит внезапно, когда накатывает, уходит - словно спускается в ад. По возвращении смирен, как Христос, но не Христос.
Характер неровный, не нордический. В хорошем расположении духа пребывает редко, зато тогда обходителен и приятен в общении. Чаще же хмур и погружен в думы и помыслы, в таком состоянии никого не узнает и ни с кем не здоровается, проходит мимо, искря и погромыхивая, словно компактное грозовое облако.
Щедр - да. Особенно, когда чует за собой вину и хочет ее загладить.
Отстаивает семейные ценности, каковыми считает подаренную матерью машину, хороший ужин и жену после ужина.
Одевается щеголем, любимый цвет - черный.
Словом, нормальный мужик, в котором всего намешано поровну, хорошего и плохого, одно из другого вытекает, и туда же в скорости возвращается.
Красный улыбнулся оранжевым бликом, когда вспомнил об удачливости Робика.
"А что бы ты без меня делал, дорогуша? - подумал он. И, как не нарочное продолжение: - Вот, кстати, и посмотрим'.
Последнее относилось к ситуации, возникшей на крыше, по которой расхаживал Боб.
Ситуация, впрочем, была вполне типичной: если ходить по крыше, которая требует ремонта, она рано или поздно провалится. Так оно и случилось. Старая доска подломилась, другие разъехались в стороны, и Робик с протяжным криком "Е-е-е-е!" проник в помещение ларька сверху. Тут, конечно же, была возможность ему помочь, попридержать, скажем, разъезжающиеся доски, чтобы он смог за них уцепиться, и раньше Красный так бы и поступил, но теперь он принял решение посмотреть, как оно будет без его участия - поэтому просто смотрел, не вмешиваясь. Если быть совсем точным, не принимал он никакого решения, потому что не успел. События стали развиваться сами собой, а он не принял в них участия, остался в стороне, вот и все. Конечно, это он так сам себя успокаивал.
Ларек назывался ласково "Мясо домашнее", принадлежал он двум братьям-толстякам Сереге и Юрке, и в момент, когда в него сверху ворвался Боб, в нем шла бойкая торговля. На огромном блестящем крюке висела свежая свиная полутуша, от которой Юрка как раз намеревался отхватить кусок вырезки. Рядом с занятым в ожидании своей туши сверкал жалом еще один крюк, до поры свободный.
Пора настала, пришла вместе с Толстым Ро.
Проломив девственное поле потолочного гипсокартона, с непрекращающимся криком "Е-е-е-е!", в облаке белой пыли и древесной трухи, Боб свалился на свободный крюк и повис на нем, рядом с полутушей. Жало крюка пронзило воротник его куртки и, минуя сонную артерию, рядом с правым ухом вышло наружу. Какая - то деревяшка свалилась сверху вдогон отшумевшему событию и шмякнула его по голове, впрочем, не чувствительно.
Боб повис, как висельник, склонив голову к левому плечу, вздернув их оба, и вытянув руки вдоль тела. Его тушка покачивалась, убаюканный, он перестал кричать.
Толстяк Юрка, отшатнувшись от падающего потолка, инстинктивно убрал за спину острый мясницкий нож, который держал в руке и на который, в противном случае, Робик неминуемо бы напоролся. Правда, при этом толстяк задел локтем воткнутый в колоду острый мясницкий топор, тот кувыркнулся вниз и, срубив в полете каблук с ботинка Боба, с мокрым чмокающим звуком воткнулся в пол.
В общем, у пострадавшего - ни единой царапины.
Красный ?13 удовлетворенно хмыкнул. Везунчик, ешкин свет!
Однако это было еще не все.
Повиснув на крюке, Роберт левой рукой угодил в открытый ящик кассы, ну и инстинктивно, не нарочно, зажал в руке то, что в нее попало. А попало в нее прилично, потому как ладонь у Робика была широкая, рабочая такая ладонь. Все произошло само собой, пока оседала пыль. И после, когда братаны снимали его с крюка, кулака он не разжимал. А и с какой стати? "Что в моей руке - мое!"- такого принципа он придерживался, и пусть кто-то попробовал бы его в том переубедить!
Толстого Ро, сняв с крюка, поставили на пол. Он лупал глазами и, по виду, ничегошеньки не понимал.
- Ты что, Толстый, охренел? - сходу взял его в оборот Серега. - Мы только неделю назад ремонт закончили. Ты попал!
- Попал - не то слово, - подключился Юрка. - Ты глянь, сколько товара перепортил!
- Ой-е! - сокрушился Серега.
- Ой, бля! - поддержал брата Юрка.
Вдвоем, как два слона-недомерка, они стали зажимать Боба в угол. Тот почувствовал запах жареного, причём, смекнул сразу, что будет выступать в качестве жаркого. Поэтому с криком "Ты сам толстый придурок!" он с левой зарядил Юрке в челюсть. Психанул, конечно, но что было делать?
Юрке его хук - все равно, что муха в полете споткнулась. Хотя, действительно, обидно. Тем не менее, инстинктивно он отклонился, и в образовавшуюся между двумя тушами щель, словно в игольное ушко, проскользнул Толстый Ро, вырвался из ларька на простор и был таков.
Завернув за угол, он отбежал подальше, перепрыгнул через невысокий каменный забор, юркнул в кусты и там затих, притворившись антропологическим объектом. То есть, окаменелостью. Правда, когда из-за угла один целой ордой выкатился Юрка с топором в руках и заорал на всю улицу: "Где эта сволочь?! Убью гада!" - ему страх как захотелось броситься наутек легконогой конницей, но он мужественно сдержался, чем в очередной раз сохранил себе жизнь.
Юрка побесновался-побесновался, но, не видя объекта своей ненависти, срубил подвернувшееся зеленое насаждение и, по-богатырски закинув топор на плечо, убрался восвояси.
Толстый Ро, переждав - из принципа, тренируя волю, - ещё с пол часика, с гордым видом выбрался из кустов. Разжав кулак, он пересчитал захваченные им тугрики, и тут же зауважал себя, загордился собой еще больше. Такую сумму приятно держать в руке, подумал и ощутил он. Теперь пива ему больше не хотелось. Хотелось коньяка. Хорошего коньяка. Он заслужил. И он, черт возьми, мог себе это позволить.
Дорогие мои читатели!
Прочитать повесть "Волонтер ?13" в полном объеме можно на сайте АТ. Там удобная читалка, друзья же и подписчики имеют возможность скачать текст целиком. Заметьте, пока совершенно бесплатно. Прошу вас, заходите, подписывайтесь, будем дружить!
Ссылка для скачивания: https://author.today/work/31560
Благодарю за внимание и понимание!