Гельвич Ростислав Реональдович : другие произведения.

Да будет новый день

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чо я нашел, чо я нашел-та! Это мой перевал. Та вещь, с которой я начал писать хорошо, как я считаю. Все что было до этого - детские игрулечки и анальные поддавки. Наши - там, но я постарался сделать эту штуку необычной. К сожалению, основную идею вытянуть не смог, и концовку слегка.

Да будет новый день

0.99 Долгий пролог

   Немного первого лица
   И не первого тоже немного
   То что было до - и привело к тому что случилось после
   По сути, это начало. И он еще не знает.
  
   Я пришел туда в субботу утром, поцеловав на прощанье Дженни, как я это делаю всегда. Закрыв за собой дверь, мы втроем начали глубокое погружение - это принято называть так. Можно было бы ловко переделать известную цитату Томпсона, про "у нас было", но это было бы жалким пародированием.
   Тем более, что ничего такого, у нас и не было. В этом отношении, до старины Томпсона нам далеко. Из открытого окна-стеклопакета, зал трехкомнатной квартиры проветривало влажным осенним ветром. Шумел телевизор, дикторша новостей, смотрела на нас глупыми, кукольными глазами. В общем-то, суббота, это подготовительный день, можно даже сказать организационный - мы с Лерой готовим комнаты, в то время как наш общий друг Александр, приходит последним (но далеко не по значению).
   И вот все готово. На плите стоит приготовленный суп, в холодильнике полно минералки и жизнь удалась. Наконец, приходит он, наш Озимандия-посланец, с тем что и обеспечит нам то самое погружение.
   Наступало далее.
   Вдвоем сидели на пыльном ковре, в то время как Саша держал зажигалку под ложечкой. В ложечке, тем временем, уже булькало то, что он называл "амброзией". Неуместная романтика, я считаю, вещи надо называть своими именами. Но, ему так нравилось.
   В этой торжественной тишине, голос Леры прозвучал громко, хотя говорила она шепотом:
   - Ты скоро?
   - Да скоро, скоро.... - голос Санька был хриплый, что не скрывали даже сжатые зубы. - Вы чай приготовили? - добавил затем он, отвлекшись.
   - Да. - сказал я - Полный чайник, в холодильнике стоит.
   - Без сахара?
   - Без сахара.
   Далее, я сидел молча. Сидел и ждал. Это достаточно неплохое состояние, еще "не" но уже близко к "часу Икс". Ты сидишь и втыкаешь в стену, или во что еще угодно. В голове - блаженная пустота. Играя в умных людей, это называется остановкой внутреннего диалога. Уже есть некоторый дискомфорт в теле, но еще не настолько силен, чтобы быть мучительным. Тот же дискомфорт, я вижу у тех кто рядом. Мы трое похожи на гиен, которые окружили умирающую антилопу. Или на трех помойных псов - окруживших котенка. Ирония заключается в том, что с точки зрения окружающих, неизвестно кто хуже.
   - Готово. Налетай, оголодавшие.
   Пока я думал о вечном, шустрый Саша все уже сделал. Непонятно, откуда в этих сухих, по тонкости почти что девичьих руках, такая скорость и самое что главное - точность. Однако, факты были таковы, что на ковре лежали уже три не пустых шприца. Точнее два. Бледный, и низкорослый Саша, дрожащими и потными своими руками, уже взял один, и примеривался к тонкой венке.
   - Помочь? - спросил я, глядя на дрожь его рук
   - Нееее....
   - Ну а все же?
   - Я же сказал нет! - он едко ощерился, обнажая чистые зубы.
   Вот уж действительно, странность с его стороны - и как он в это втянулся. Он редкостный педант, мне кажется, что у него синдром навязчивых состояний. Чистит зубы шесть раз в день, руки чуть ли не спиртом протирает. Ан вот так вот.
   Минута.
   Вторая.
   Третья.
   Люблю порою попялиться в телевизор, если фильм хороший. Так вот. Если бы это было кино, то камера сфокусировалась бы на шприцах. Пустых, с небольшими остатками крови. Лера ушла в спальню - все-таки это была ее квартира, соответственно самую удобную лежанку занимала она.
   Саша, которого под этим нехорошим делом, постоянно пробивало на поиски женской ласки, уже убежал домой, где его ждала девушка - все же, он никогда не досиживал до конца погружения. Три часа безостановочной постельной физкультуры ей обеспечены. Вот еще странность, на системе он сидит уже довольно долгое время. Вид у него не ахти, он низкоросл, худощав, жилист. Даже черные круги под глазами имеются - все как в этих популярных буклетах: "10 признаков того что ваш сын/друг/знакомый (нужное подчеркнуть, ненужное зачеркнуть) наркоман". Но никто еще не узнал небольшой его секрет.
   В этом отношении, мое тело обещало догнать его еще совсем не скоро. Кроме того, если уж говорить об организмах - я просто не мог понять его, в этом отношении. Он убежал, будто бы гонит кто. А как можно бежать, когда лучше сидеть? То есть, я уверен что ему нравится бежать. После того как ты поставишься, тебе нравится абсолютно все - но все же как? Странный он человек.
   Время тянется, совершенно не цепляя мозг, будто бы у меня отключило глаза и уши - они как бы работают, но мне все равно. Поэтому, может быть через минуту, а может и через полчаса, а или позже, моего мозга таки достиг голос из спальни. Гулко и протяжно, Лера звала меня:
   - Илья!..
   Первые несколько секунд/минут, я все так же вдумывался в крик, голос и состав слова. Лишь потом, словно молотком сквозь слой ваты, меня ударило: "Надо пойти туда".
   И я пошел. Через небольшой коридорчик, со старыми обоями, в спальню, в которой стояла удобная двуспальная кровать, принадлежавшая еще родителям Леры. Сама же, причина моего прихода, раскинулась на кровати в позе морской звезды. Пуловер на молнии, был расстегнут почти наполовину, открывая взгляду бретельку полупрозрачного лифчика.
   Окидываю эту картину равнодушным взглядом:
   - Чего надо? Мешаешь же.
   - Воды, - она закашлялась, взмахнув ногами обтянутыми модными рваными джинсам, и присев на кровати, вперилась в меня горящими глазами - Воды принеси, пожалуйста!
   Я пожал плечами. После чего таким же путем двинулся на кухню. Набрал из крана стакан слегка отдававшей хлорной затхлостью жидкости.
   Голодные и страждущие не накидывались так на воду, как накинулась на нее Лера. Опустошив стакан буквально в секунду, она сделала это с такой жадностью, что немного содержимого стакана, вылилось у нее буквально изо рта. И все те же, горящие глаза. Кто говорит что таких людей, мутные глаза? У них много минусов, но не настолько же. У людей, а не у глаз, само собой.
   - Ты все?
   - Ага.
   - Может еще чего?
   - Я не знаю. - она замолчала.
   Время стягивалось и растягивалось как тянучка. Погруженность в удовольствие, рождаемое откуда-то из середины груди, и волнами шедшее по телу. Глаза мои, сами же собой бродили по телу Леры. Начиная от прелестей открывшихся в пуловере, и кончая лицом. Оно было красивым, даже удивительно красивым для той кем она была. Еще не худощавое, не обтянутое кожей, без крупинки лишнего жира - с легкой привлекательной полнотой. Та же легкая полнота была на ее бедрах, и в области груди.
   Идея. Двуспальная кровать податливо промнулась под моим телом. Я повернулся к Лере спиной, и свернулся комочком, прижав колени к груди. Закрыл глаза.
   Почти сразу же, секунд через пятнадцать, я почувствовал приятную теплоту на своей спине. Меня обвили тонкие руки. Ушной раковины, коснулось влажное дыхание.
   - Как ты думаешь... это все надолго? Что будет дальше?
   Острым ножом это пронзает негу удовольствия, и слегка отрезвляет - я прекрасно понимаю что она имеет в виду. Прежде чем она смыкается над моим мозгом снова, он успевает выдать вменяемый ответ:
   - Не знаю. Меня это не волнует.
   Она поймет. Меня в самом деле, не волновало. Когда тебе настолько хорошо, существует только настоящее. Прошлого и будущего - нет.
   Закрываю глаза. Сплю.
   Мне снится Дженни. Ее синие волосы, легкое, птичье по сути тельце. Крапивин, в своей повести про троих с площади Карронад, привел удачную аналогию - "птичьи, пустотелые кости". Думаю, это можно было применить к моей девушке, когда я первый раз обнял ее, приподняв в воздух и прижав к себе, то ее легкость поразила меня. Почти болезненная, будто весу не было не то что в ее коже, внутренностях и мышцах, будто не было его даже в костях.
   Тогда, был хороший день, я шел с университета, и переходил дорогу. А потом я увидел ее. Идя по тротуару, она смотрела больше в небо чем под ноги, и безмятежно чему-то улыбалась. Соответственно, вполне закономерно что не заметив какой-то камешек, она споткнулась, и я ее подхватил, шустро схватив за край куртки. Так мы и познакомились. Потом, это превратилось в долгое общение - больше виртуальное чем реальное, и кончилось уже известно чем.
   Мне снится университет. Как я поступал туда, на клиническую психологию, наперекор родителям, хотя они хотели, чтобы я шел на физика. Как одно время из-за масштабной ссоры с отцом, по поводу этого, я месяц жил у друга, недоедая и недосыпая, но все же вполне неплохо при этом учась.
   И самое странное. Мне снится человек в кожаных туфлях, черных джинсах, черной же короткой куртке - и свитере. На голове у него ежик темных волос. Рядом с ним, другой, потолще и бледный, с юношеским пушком под носом. Они о чем-то говорят, очень оживленно, но почти беззвучно. Толстый задает вопрос, и первый щелкает пальцами. Сны пропадают.
   И я просто сплю.
  
  
  
   *не в вышеописанной квартире. Месяц вперед*
  
   Солнце встает. Лениво показывая край, из-за горизонта, оно медленно выкатывается на небосвод. Очень красивое зрелище. Путник, увидевший это, остановится и будет смотреть, сложно ожидая знака с небес, мощного гласа, говорящего:
   - ДА БУДЕТ НОВЫЙ ДЕНЬ.
   Действительно. Да будет новый день. Ничего не начинается просто так, и с бухты-барахты. Любое приключение, везде и всегда, начинается только после того как встанет солнце, и либо настанет, либо перестанет быть новым, очередной день. А далее же, снова, как сотни лет до этого, солнце встает, и неслышимый глас природы, говорит нам, на языке цветов и зеленой травы:
   - ДА БУДЕТ НОВЫЙ ДЕНЬ.
   Здравствуй, солнце. Жизнь продолжается снова.
   Птицы летят вдаль, пяля глупые свои глаза, в одно только ведомое им.
   Звери, живут в лесах. Ползучие гады, забираются под еще холодные пески пустынь, снова ожидая прохладной ночи. Хитрый шакал, все еще бежит куда-то, по своим шакальим делам. В полдень, он нахлебается холодной воды в оазисе, и крепко уснет в тени большого камня.
   Люди же, заняты другим.
   Люди заняты войной.
   Солдаты идут к крепости, которую им предстоит осаждать. Широкие, деревянные колеса осадной техники, сильно давят на песок. В полдень, они сделают привал у оазиса. Один из солдат, стегнет шакала кнутом.
   В крепости же, течет неспешным чередом своя жизнь, порой несуразная, а порой и нет. В любом случае, это часть реки событий, текущей к конечной цели, игры под названием война.
  
   Чьи-то глаза нескоро привыкают к темноте. Тем более, глаза немолодые, много повидавшие. Конечно, можно было бы выбить себе хороший кабинет в наружных корпусах - но подземные лучше. Безопаснее. А безопасность - превыше всего.
   В конце концов, по сравнению с другими подземными сооружениями крепостного типа, это еще одно из лучших. Для освещения используется естественное природное светящееся растение, то есть воздух хоть и затхловат - но он не портится чадом факелов. И даже старческий организм, выдержит достаточно долгое время, в таких условиях.
   Хотя ученым не свойственна забота о себе.
   Но все же, лучше работать здоровым, чем умирающим от чахотки.
   В любом случае: средних размеров кабинет. Преклонных лет человек, сидящий за столом.
   Сухая старческая рука, берет белый лист. Синяя складка ткани, свисающая с предплечья вниз, задевает пухлую стопку таких же. Подталкиваемые жесткой тканью, они падают со стола.
   - Собрать!
   Голос принадлежит хозяину кабинета. Приказ отдан мальчишке, одетому в простую, хотя и крепкую одежду. Спрыгнув с высокого табурета, что стоит прямо возле входа, он спотыкаясь бежит исполнять приказ.
   - Исполнено, милостивый господин...
   Рука принимает бумагу, и хлопает мальчишку по голове.
   - Поклонись.
   Мальчик низко кланяется, и снова принимает изначальное свое положение. Шрам, который пролегает от конца одной глазницы, к концу другой - через переносицу, крив, и уродует симпатичное лицо.
   - Молодец. - рука указывает на табурет - Иди. Садись и жди.
   Спустя некоторое время, на одном из густо исписанных белых листов, появится резолюция:
   "Методику операции на uassgis vula, призванную понизить olakunul, и подчинить индивида, признаю успешной. Мэтру Роде, предоставить требуемые ресурсы для усовершенствования"
   В голубых глазах мальчика отражается комната. Ее хозяин встает, и подходит к обладателю голубых глаз.
   - Так-так-так... - типичный стариковский голос. - Встань передо мной.
   Мальчик послушен и исполнителен. Он действительно еще ребенок, но головой своей уже достигает плеча старика - тот отнюдь не высок.
   - Так-так-так. - повторяет хозяин кабинета, и двумя руками обхватывает голову мальчика. Пару раз грубо поворачивает из стороны в сторону, щурясь и пытаясь разглядеть что-то одному ему ведомое. - Шрам-то грубоват-грубоват... мэтра надо отправить в мертвичий барак, на практику, да...
   Грубо схватив мальчика за плечо, старик тянет его к стене, на всей площади которой развернут большой рисунок человеческого тела. Весь он, испещрен терминами и пометками.
   - По сути... кхем-кхем... по сути, мэтр всего лишь вырезал один маленький кусочек... один маленький кусочек... Но это рушит все. Понятия о душе. Понятия о uassgis vula. Из-за этого, ты становишься таким... кхех... завидная точность, мэтр.... Но шрам грубоват.
   Старик еще некоторое время цокает языком и что-то шепчет, то ощупывая чуткими пальцами шрам, то постукивая по голове мальчика. Так же, порою он сверяется с рисунком, а именно той его частью, где даны описания различных органов человеческого тела.
   Спустя некоторое время, он оставляет ребенка в покое, и проходит за стол.
   Тихий стук по незаметному выступу в стене.
   - Аудиентарное время.
   - Слушаюсь, милостивый господин. - раздается из этого выступа, голос глухой но слышен ясно.
   - И, вот. Если среди ожидающих присутствует мэтр Варно, пускай идет первым..
   Молчание. Наконец, по тихой в общем-то комнате, громом пронесся стук в дверь.
   - Входите!
   В комнату вошел такой же низенький, но более молодой мужчина. Кивнув головой, что должно было означать легкий поклон, он проходит и садится в мягкий стул, стоящий напротив стола.
   - Мэтр! Это нечто! Э-то неч-то! Это невообразимо! Это глупо!! - слова вырывались из его рта, подобно пыли из выбиваемой подушки. Ко всему прочему, он весьма и весьма активно брызгал слюной.
   - Успокойтесь. В чем дело?
   - Я не понимаю запрета на использование здорового материала! Мне на-до-е-ло, - он проговаривает это слово по слогам - затребовать у отдела поступлений, только немощных стариков, детей, и слабых взрослых!
   - Дарил, я вас прекрасно понимаю... кхех... - старик мягко кашляет в кулачок - Но я думаю вы тоже должны понять ситуацию. В том состоянии, в котором сейчас находится наше с вами обиталище, мы не можем позволить себе большой всплеск Lundis Phyris. Волны и так слишком сильно сотрясают мировой эфир. Или вы хотите, дабы мы были обнаружены?
   - Нет-нет-нет, и еще раз нет! Тысячу раз нет! Но все же! Как вы хотите нормальных результатов, когда половина, - лицо посетителя покраснело, он дышит глубоко, и обильно потеет - я повторю, по-ло-ви-на!!
   - Что, половина?
   - Да то! - он запинается, и из его легких будто разом исчезает весь воздух, он делает вдох, а далее продолжает тихо, но все еще торопливо - Не держит половина материала опытов. Вот этот, - кивок в сторону мальчика - первый который смог. Все остальные, отдали души в Phyris во время kenge. - недоуменный сверкнувший взгляд старика, как бы дал понять, что не место для употребления официальных терминов - Простите. В смысле, во время операции.
   Глаза старика снова сверкнули. Посетитель понял, что сболтнул лишнего, по спине его пробежал холодок.
   - Итак, мэтр. Вот с этого места, будьте добры подробнее. А именно, про причину такой смертности среди подопытных.
   - Они не выдерживают напряжения. У многих из них, уже имеются следы вмешательства в организм. Однако они более аккуратны, мэтр. Гораздо более.
   Старик стукает пальцем по одному из белых листочков.
   - Я знаю, - берет его в руки - у некоторых, удален poldundo, шрамы в правом боку дают ясно это понять. У некоторых вмешательство более масштабное. Все выполнено достаточно аккуратно, хотя и не заживлено до конца, кроме того, сам тип заживления несколько непонятен.
   Дарил Варно, махнул рукой, привлекая внимание старика, который явно задумался о чем-то о своем.
   - Мэтр Жонре, высказывал мнение, что причиной этому является работа одного лишь организма. Без вмешательства адептов Phyris. Это непонятно. Там не знают Phyris? Или там нет Phyris? Трудно понять.
   - Мне поступали донесения, о том, что некоторые из поступивших, называли себя адептами Phyris. На свой манер конечно - старик облизывает сухие губы, словно ученик который пытается рассказать зазубренный стих - "экстрасенсами". Или "магами". Или "колдунами". Или еще как...
   - Шарлатанство, мэтр. Ни один из них не обладал даже каплей владения Phyris. Кап-лей не об-ла-дал. Я считаю что там Phyris вообще нет, как такового. Ведь будь там нечто подобное - им бы научились владеть. Или хотя бы знали об этом.
   Повисло молчание. Варно рассматривал ногти правой руки. Старик, хозяин кабинета, прищурясь смотрел на посетителя.
   - Итак. Это все? - наконец он нарушил молчание
   - Вы знаете, чего я хочу. Я неоднократно предлагал хотя бы на пару единиц увеличить качественность поставляемого материала. Иначе установка себя уже не оправдывает.
   - Вы настолько хотите, чтобы нас раскрыли?
   - Нет. Но пов-то-ря-ю! Или мы получаем нормального подопытного, или, по сути, об экспериментах третьей фазы можно забыть. И даже не я тут виной. Они просто не выдержат.
   И опять молчание.
   Старик черкал грифельком по бумажке, производя некие расчеты. Посетитель сидел и полировал ногти о синюю ткань форменной мантии. Ребенок у входа... так и торчал на своем табурете, смотря в никуда.
   - Хорошо. Я разрешаю оформить запрос на подопытного третьей ступени. Страдающий мучительной но легкой болезнью, молодой человек, девятнадцати-двадцати двух лет. Я думаю что с такой степенью слабости, использование установки еще будет незаметным. Этого, будет достаточно?
   - Впол-не, мэтр. Вполне.
   - Все. Доложите о начале запуска установки, я хочу присутствовать.
   - Само собой.
   Варно встал со стула, и снова легко приклонил голову. Когда он уйдет, хозяин кабинета достанет его личное дело. В нем появится три дополнительных пометки: "Экспрессивен. Вольнодумен. Трудоголик".
   Мальчик смотрит пустым взглядом на старика. Изредка моргая, и не отрываясь. Этот взгляд, как раскаленный прут. В конце концов, ученый отвлекается от своей работы, и говорит, словно бы действительно ожидая адекватного ответа:
   - Почему ты смотришь на меня?
   Ничего. Молчание.
   - Я спросил, почему ты смотришь на меня? Смотри в сторону.
   Мальчик перевел взгляд.
   Старик продолжил работать. Скрип пера. Тишина.
   Ненадолго, впрочем. Через некоторое время, спустя несколько посетителей, он вызовет к себе адъютанта, для того чтобы сказать ему:
   - Уберите отсюда это существо.
  
   *Месяц назад. Уже бывшая в описании квартира. Он только что просыпается. После первого раза, когда он проломил стену*
  
   Никогда нельзя вспомнить, как ты уснул.
   Очень трудно понять - как ты проснулся.
   Не поднимая век, я понял, что мне в уши бьет тиканье часов. Стук дождя бьющего в окно. Шушуканье соседей за стеной. Ласковое дыхание Леры. Хочу повернуться, и заснуть, но сон уже улетел, будто на крыльях легкого, теплого дыхания.
   В голове, как в старом компьютере, ме-е-е-дле-е-е-ен-н-н-н-о-о-о, ползут мысли. Прихожу в себя, в конце-то концов.
   Трудно вспомнить что снилось, но наверняка что-то хорошее.
   Открыть глаза. Встать.
   В ушах шумело, я оперся рукой на матрас, и медленно сел на кровати. Руки Леры, соскользнули с меня, и хлопнули о покрывало. Она не проснулась.
   Открыть глаза. Но они открыты.
   Если бы это было кино, с популярным эффектом вида от первого лица, то сейчас самое то - поставить эффект черно-белой съемки. Плюс еще, шум прокручиваемой в катушках пленки. Мир, звуки, запахи, тактильные ощущения - все это для меня сейчас словно находилось на чердаке, в старой коробке с надписью "Всякий хлам".
   Кухня. Чисто, и пусто. В окне, виден холодный снег. Маленький холодильник, тихо гудит. Я открываю дверцу, и достаю оттуда бутылку клубничного вина, которое очень любит Лера. Наливаю себе полную чашку.
   Поднести ко рту. Глоток, другой, третий....
   Вкус противен. Будто змея проскользает через рот, в пищевод, и оседает растворяется в желудке.
   Но черно-белое изображение идет волнами. Маленький гномик весело прыгает по экрану, раскидывая из своей волшебной сумочки искрящиеся звезды. Звезды оседают на экране, оставляя за собой цветные шлейфы, что несут смерть черно-белому фильтру. Краски, звуки, и те самые ощущения, все это, наконец появляется. Да будет новый день.
   - Ваааа.... - только теперь я ощущаю, насколько паскудно у меня во рту, и как же болит лоб. Щеки, будто бы не свои совсем. Чужая кожа, и чужие руки. Я сижу в глубине собственного тела, и не ощущаю его окраин.
   В туалетной комнате, старательно полощу рот зубной пастой. Хотелось бы на этом и закончить, но после вина меня пробивает липкий, вонючий пот. Быстро стащив одежду, я прыгаю в ванну.
   Из прострации меня вывело лишь осознание того что в комнате я не один.
   - Выйди пожалуйста... - слегка покраснев и прикрыв лицо руками, не столько для себя, сколько для меня, она терпеливо дождалась пока я покинул комнату.
   На часах чуть больше пяти утра. Самое время чтобы пойти домой. Уже выходя из квартиры, придерживая одной рукой неудобную сумку висящую через плечо, я подумал о том что неплохо бы попрощаться. Хотя ладно. Успеется еще.
   Прохладный воздух на улице, и пасмурное небо, сразу портят мне настроение. Сразу перестало хотеться куда либо идти, на мой мозг мягким одеялком опустилась апатия. Единственное чего я желал всем сердцем, это лечь, и уснуть. Лишь осознание того что если это и удастся сделать - то только дома (куда еще надо дойти) двигала меня вперед.
   Каждый раз когда я иду по городу, мне он представляется таким большим огромным организмом. Можно даже сказать великим богом. Люди будто жалкие микробы в его раздутом теле. Однако без нас он не может. И не скажу насчет остальных, но я без него тоже не могу.
   По дороге домой, мне звонит Дженни. Приятно ощущать как нагретая телом, вибрирующая пластмасса, касается щетины бакенбард:
   - Привет.
   - Здра-а-авствуй! - смеется. Ранняя пташка, мало спит.
   Мне не интересно зачем она звонит, я скучал.
   - Джен, как ты? Все в порядке?
   - Да в абсолютном, Илюш. А ты что, - тут даже такую бесшабашную личность как моя девушка, передергивает, ее голос неуловимо меняется, в нем сквозит страх - Ты что, опять?
   - К сожалению.
   Она молчит. Я слышу лишь слабенькое дыхание.
   - Зачем?
   Многое можно ответить. Но на язык просится лишь правда.
   - Я не знаю. Потому что выдалась возможность.
   Вздох в трубку, голос стал серьезным, рубленым, резким.
   - С тобой крайне тяжело. Эта твоя холодность. Это все... зачем? Почему ты не можешь хотя бы промолчать? Выдумать?
   - Что выдумать?
   - Не знаю. Что ты без этого не можешь. Что тебе плохо, и это тебе помогает....
   - Не хочу. Джен, не волнуйся. Все будет хорошо.
   Снова добрый, веселый тон. Не знаю, правда, или она хочет меня успокоить:
   - Обещаешь?
   - Не сразу, но все же.
   - Эх... люблю тебя, Илюш.
   - И я тебя.
   Зайдя домой, мне пришлось действовать крайне тихо, потому что родители еще спали. Прокравшись на кухню, я взял оттуда стакан молока. Точно так же пробрался в свою комнату, взял первую попавшуюся книжку из большой стопки на столе, и погрузился в чтение. До выхода есть еще два с лишним часа. Спать расхотелось.
   Когда звенит будильник, я прочел уже половину. Заложив нужную страничку бумажкой, кладу книжку обратно в стопку. Мне кажется, что как-нибудь, она грохнется на пол. Потому что большая.
   Встретился с друзьями. Потом, мы сидели и ехали небольшой группой, в дребезжащем старом трамвае. У меня на коленях лежала плоская ноутбучная сумка, на которой в свою очередь находился раскрытый конспект.
   - Либидо, мортидо... чушь собачья. Хрен понять! - взмах пышными волосами. Со спины моего попутчика вполне можно было принять за девушку.
   - А что тут трудного? - я недоуменно пожал плечами - Все же достаточно ясно. Сексуальное и самоуничтожительное. Все это проявляется, как бы.
   - Да-да-да! - сидит передо мной, и трясет гривой светлых волос, дергая головой как будто бы в припадке - Но я не то в виду имел. Точнее то, но...
   - А ты и не поймешь, это не твоя специальность! Да и все равно ты лентяй.
   Женская ручка шутливо бьет копну светлых волос, и пространство оглашается смехом.
   Время было раннее. Трамвай все так же дребезжал, но ехал довольно быстро, и может быть, мы даже не опоздаем на первую пару. По крайней мере, этого не хотелось.
   - Ты чего такой напряженный? - женская ручка гладит меня по щеке, отдергивается - Да ты же как лед! Что с тобой?!
   - Аня, вот ты руки-то, руки-то не распускай, иначе кое-кто вызовет меня на дуэль. - надо улыбнуться, тычу пальцем в уже упоминавшуюся копну - А бледный я, потому что не выспался, наверное. Черт знает, ммм. Может продуло, приболел слегка. А может, и отдохнул черезчур.
   Растягиваю левую половину рта в ухмылке, как бы сально намекая на то, каким образом я "отдохнул". Под плотным рукавом толстовки, под кусочком пластыря,
  
   начинает зудеть след укола на вене, тоже сально намекая на то как я действительно провел выходные. Самое главное, это удержаться и не расчесывать. Можно занести инфекцию. Но зудит весьма и весьма.
   Дребезжание заканчивается. Раздается две хриплых трели, после чего монотонный записанный на пленку голос, выводит название нашей остановки. Мы выходим. Держась за руку Ани, обладатель копны декламирует:
   "К вечной славе пехоты!
   Пусть славится имя,
   Пусть славится имя,
   Роджера Янга!"
   - Ай, вечно ты со своим... - он затыкает ей рот легким чмоком в губы, она фыркает и смущенно смотрит на меня - Лешииик, дурак, не сейчас!
   Честно говоря, когда мы только познакомились, я слегка страдал по этой миниатюрной брюнетке, с голубыми глазами. Вы видели такой тип глаз, хотя бы раз в жизни. Почему-то, хочется назвать их свежими. Яркими. Будто озорной художник переборщил с краской, и незасохшая, она блестит под лучами солнца.
   Она думает что страдания продолжаются до сих пор. Зря.
   Хотя по мне не скажешь - щеки не то что бы полыхают, однако я чувствую на них легкий румянец смущения.
   - Ладно, голубки, вы тут как хотите, а мне пора. - бегу к зданию университета. Здравствуй понедельник.
   Шум поприветствовал меня сразу же. Этот невообразимый гам в котором смешивается и топот ног, и смех, и разномастные голоса. Тебе сразу станет понятно, что это учебное заведение, едва ты его услышишь. Капюшон толстовки - убрать. Шапочку с модной символикой, в рюкзак. Едва я поднимаюсь по лестнице, как сразу вижу знакомых с группы. Не сказать что мы друзья запанибрата, но в любом случае отношения у нас неплохие. Поэтому я встреваю в их компашку, но в разговор не включаюсь.
   Говорили о политике. Вот так всегда, в каждом доме, в каждой кухне - свой генеральный штаб и кабинет министров.
   - Ну вот. А я вообще голосовать не буду.
   - Да я тоже. Против всех, это самое то!
   Ну вот, и поговорили.
   Вообще, институт меня тяготил. Тяготил не учебой, не ритмом работы, не неведомой тяжестью знаний. Последнего, кстати, не понимаю. Всегда есть шанс нагнать то что не знаешь. Даже если ты не знаком... пусть будет с химией, ты как минимум сумеешь подогнать и списать. О нет. Тяжесть была другая, тяжесть скуки. Опять же, мне всегда было трудно понять людей по-настоящему сильно увлеченных учебой. Не знаю. Может это признак моей неразвитости как человека. А может и нет.
   Так или иначе, с началом лекции, я открыл ноутбук и погрузился в интересную книгу. Трудно вспомнить, что это было. И не потому что память плохая, просто читая уйму книг каждый день на авторство смотришь мельком - пытаешься запомнить содержание.
   Но вот случилось:
   - Илья Алексеевич, - худой как щепка и высокий Рукубовский полуехидно улыбаясь, смотрел на меня. Взгляд казался далеким за стеклышками очков - Соблаговолите ответить, чем это вы занимаетесь на моей лекции?
   - Слушаю вас, - пожимаю плечами - что же еще?
   Подойдя ко мне, он заглядывает в экран ноутбука. Улыбка становится еще ехиднее:
   - Понятно. То есть, вам, выдуманные истории кажутся настолько полезными, и необходимыми, что вы считаете правильным читать их на лекции?
   У каждого есть свои пунктики. Так вот, Рукубовский это трудоголик. Неисправимый, ехидный, и тщеславный. Ходил слух, что в свое время, он люто обиделся на студента, случайно ляпнувшего что-то нелицеприятное про Блюму Зейгарник, известного психолога.
   Я снова пожал плечами, стараясь придать лицу виноватый вид:
   - Ну... страничку прочел. А дальше затянуло.
   - Так будьте добры, оторвитесь от чтения. - и ехидная улыбка под седыми усиками покидает лицо
   Лекция продолжается. А я, хоть и становлюсь внимательнее, но от книги не отрываюсь.
   Есть интересная мысль по этому поводу вообще. Почему мы так любим всякую фантастику? И почему вал ее, попер именно сейчас? Может, потому, что мы хотим сбежать от окружающего нас мира? С другой стороны, он тоже хорош. Надо просто уметь им наслаждаться.
   Такие дела, как видно, каждый лентяй на лекции - превращается в философа и мыслителя. Или просто, хочется порыскать по просторам своей памяти. Зудящий след на локтевом сгибе дает мне толчок, и я погружаюсь в себя.
   Это случилось не в притоне, и даже не в темной подворотне. Вообще, святая наивность, верить всей этой "антирекламе". Нет, дело было на праздновании... ну поводов полно, а вспоминать лень, так что пусть это будет знаменитый День Граненого Стакана. В уютной, четырехкомнатной квартире, бумкал из колонок Skinny Puppy, сильно любимый хозяином помещения.
   Меня отвлекает сосед, вокруг все же лекция. Облокачиваюсь руками на парту, смаргиваю, и на этот краткий миг темноты, перед моими глазами предстает та картина: раскинувшийся на диване, как медуза на песке, он вяло двигает рукой в такт мелодии. Зеленые глаза уставлены в стену. Бледная, как у всех рыжих кожа, влажна, выглядит глянцевой. Вплотную с его ногой, стоит пустая бутылка пива. Рядом с рукой, на подушечке дивана, лежит шприц.
   - Это что? - спросил его я
   - Хмурый. - ответил он
   - Героин что ли? - уточняю
   - Ага...
   Дебиловато улыбаясь, он берет шприц в руку.
   - Хочешь? Готовил другу. Друг не пришел. Тут то самое, на первый раз.
   И нет. В этом не было ничего притягательного. И даже неизвестная мне сила (демоны, бесы, злые духи) не толкала меня под руку, и не шипела в ухо: "Возьми! Возьми!". Во всем этом, я считаю, виноват сам. Просто захотелось. Просто взял, и под чутким руководством хозяина квартиры сделал себе укол.
   И это не стоит описывать. Как в том анекдоте про собаку и столб: "это неописуемо!".
   Звенит звонок. Перерыв. Воспоминания, они как пылинки в солнечных лучах, их легко потерять. Так и сейчас, резкий шум и гул отвлекает меня, и после звонка, под уютный бубнеж лектора, я начинаю думать уже о другом.
   Если уж продолжать эту тему, то стоит сказать, что с наркоманами общаться не очень комфортно. Хотя наркоманы, они бывают разные. И так уж вышло, что Саша затянул меня в компанию типичных таких торчков. Было это фактически сразу после случая с квартирой. Мне, вполне закономерно что захотелось еще, потому что я, можно сказать что не распробовал весь эффект от укола. У Санька же, стаж был побольше, и связей соответственно тоже.
   - Так вот, самое-то, самое-то самое... - рот этого оратора, не закрывался вообще никогда - самое-то главное, это красного фосфора туда капнуть, когда это все ну в смысле это начинается....
   Казалось, будто он не говорит, а кашу жует, настолько нудно было его слушать.
   - Вот капаешь, и появляется эта самая пленочка изумрудная, вот это вообще шикарно ништяк, затем ваточку, и....
   Все это накладывалось на общую обстановку вокруг. Холодный подъезд. Сидим и ждем известного только этим наркоманам человека. Он должен продать товар.
   - И долго нам тут сидеть? Ты куда меня привел?
   - Недолго. - Саша ежится - Меня самого напрягает, не паникуй.
   Мы сидим одной компашкой, но вместе с тем, я и Санек более обособлены от остальных. Тем временем оратор расписывавший прелесть готовки винта, начинает говорить уже о других вещах.
   - Ведь самое-то что такое самое-то, вреда никакого нет! Слышали о Дедушке? - слово "дедушка" он произносит с придыханием, как правоверный кришнаит имя любимого Гуру - Двадцать лет, двадцать лет без передыху! Здоровый! Живой!
   Саша перебивает:
   - Чувак, а что Дедушка? Ты на себя посмотри? Руки какие? И вообще?
   Верное замечание. На руках наркомана полно язвочек. Кожа его бледна и грязна. Волосы спрятаны под шапкой, но я сомневаюсь, что они чистые. Да и качество одежды подкачало. Однако, он обиженно говорит, мотая головой. Рот приоткрытый, по-прежнему.
   - Да это что, это фигня... это фигня... Это так, рука дрогнула когда ставился... а еще не ел долго....
   "Надо встать и уйти" - единственная мысль в моей голове. "Встать отсюда, и валить пока нет проблем". Но что-то в центре груди, в том самом месте, откуда всего пару дней назад по всему телу разливалось тепло, вырабатываемое уколом, не дает мне покинуть это место. Точно так же я сижу. В конце концов, мы дождались нужного человека, и закупились нужными нам вещами. Уже через полчаса, дома у Санька, я снова укололся.
   Из воспоминаний меня вырывает звонок. Впереди еще четыре пары.
   Когда я пришел домой, в голове у меня вертелось только то, что день был нудный. Пожалуй даже, как мед текущий из горшка. Вся нудность обострялась полной стабильностью в жизни. Вот бывает и такое. И если бы кто меня спросил, зачем я вообще начал это стремное дело, то я бы ответил что из-за скуки. Хочется чего-то, не пойми чего. Наркотики дают тебе это, если ты не способен сам себе придумать занятие.
   Включаю компьютер, и открываю дневник, чтобы внести туда очередную порцию накопившейся за день моральной шелухи. Трескучий шум клавиатуры, повествует о том как прошел мой день. Закончив, я скроллю странички взад и вперед, путешествуя, освежая события покоящиеся в моей голове.
   Вот день, когда мы пошли в клуб. Туда меня тоже привел Саша. Не сказать чтобы там было особо интересно... но тут дело в чем - дело в том чтобы поддаться. Когда ты поддаешься животным движениям других, все идет на лад. Это я к тому что в тот раз, я три часа дрыгался под модные ритмы, без перерыва. А когда закончил, то выпил залпом полную бутылку минеральной воды.
   А вот еще абзац о Дженни. Познакомились с ней на улице, когда она чуть-чуть не упала. Вечно витает в облаках... Говоря по правде, чертовски худая, но подтянутая, так что малейшее движение выглядит у нее так, будто упругие змеи движутся под кожей. При этом, веселая тоже. Заводная. Я думаю о ней, и на душе тепло.
   Скроллю листы вниз, все ниже. Если раньше, по сути в школьное и послешкольное время, в моих записях было больше позитива, то сейчас начинаются проблемы. Мама, которую мы отправили в санаторий, лечиться. Бабушка... я люблю ее, и больно видеть как каждый день, ее память все чаще дает сбои. Речь в дневнике конечно о деньгах, но деньги тут не главное, а скорее показатель.
   Так или иначе, в тот момент, сидя перед компьютером, я хоть и был достаточно мрачен, но особых горестей от судьбы, не ждал.
   Тем более, что вечером ко мне пришла Дженни.
   - Я тут тебе сочку принесла. - с размаху, она швырнула в меня тетра-паком с кислым гранатовым соком. - Добрый вечер, дядь Лёш!
   Отец, буркнул что-то, уткнувшись в очередную научную статью. Взяв из кухни пару стаканов, мы с ней идем в мою комнату.
   - И как ты?
   - Я же сказал что хорошо.
   - Улыбнись! - она растягивает мои губы пальцами, как в мультфильмах.
   Усмехнувшись, я легонько хватаю ее зубами за кисть, и слегка рыча тяну на себя.
   - Фу-фу! Отравишься! - радостно хохочет, непосредственно, но не громко
   Сажусь на диванчик, она садится ко мне, откинувшись головой мне на плечо.
   - И все же... как ты?
   - Туговато. Отец скоро везет бабушку в деревню, там побудет примерно до конца месяца. Денег будет мало. Придется пожить слегка впроголодь.
   - Чего впроголодь? Я если что помогу.
   Я морщусь.
   - Айй... Дженни, хватит.
   - Что хватит? Что такого?
   - Неудобно!
   Молчит и улыбается. Тянется головой ко мне, и целует в уголок губ.
   - Хороший ты, Илья. Хоть и придурок. По-доброму придурок.
   Снова целует. Как же, все-таки приятно.
  
   Но через несколько дней, отец с бабушкой уедет в деревню к родственникам, оставив меня в квартире одного.
   Еще спустя неделю, я приглашу на свое девятнадцатилетие друзей и знакомых. Придет чуть больше двадцати человек, и на следующий после праздника день, я обнаружу что из дома пропало двадцать тысяч, оставленных мне на время отсутствия родителей.
   Я буду вертеться как белка в колесе. К концу этого злосчастного октября, я совсем забуду про универ. Обессиленный, с жуткой болью в суставах, и температурой - мучимый абстинентным синдромом - буду валяться дома на кровати. Ближайший ко мне участок пола будет залит рвотой - ковер мне хватит ума отодвинуть. В комнате будет стоять козлиный запах, от противного пота, которым почти насквозь будет пропитана моя одежда.
   Мобильник лежит на столе, и звонит уже сотый раз. В дверь, барабанили. Я слышал голос Дженни, наверное приходила с кем-то. Конечно, я не смог открыть.
   На редкость неприятно, когда ты не можешь ответить близкому человеку.
   Но это даже не самое поганое.
   А вот и то самое. Однажды, я смогу забыться сном. Противоестественным для моего положения, но тогда мне будет этого не понять. По сути, я нескоро начну анализировать такие вот мелочи.
  
   Поскольку проснусь я, уже не дома.
  
   Хе-хе-хе. Процесс пошел.
  
  
  
   Глава 1
  
   Мародерство, как точная наука
   Немного спутанностей о одиночестве
   Он все еще не знает. Всему свое время.
  
   Взад-вперед. Взад-вперед.
   Верблюд это действительно корабль пустыни. Уж во всяком случае, это касается качки, которую испытывает всадник. Если у тебя слабый желудок, то уж ой-ой-ой - берегись!
   Но надо сказать, у этой компании, слабых желудков не было.
   Зоркие глаза головного (его старый верблюд слегка скользит в некоторых местах, потому что подушечки его ног стерты) уставлен в карту. Изредка, он понукает животное, которое флегматично, с легкой ноткой горести, вздыхает.
   - Сколько до оазиса? - всадник, идущий вторым, завертел трещоткой, привлекая к себе внимание первого.
   - Перехода три. Не больше. - голос первого похож на карканье. Может быть это из-за того, что он с ног до головы закутан в светло-коричневые тряпки, дабы сберечься от жары. А может, его голос таков сам по себе.
   И все. Больше ни гугу. Солнце палит. Верблюды неспешно шагают. Изредка, кто-то из этой процессии, прикладывается к фляжкам. Если зорко следить за процессом: "размотать тряпку на лице - хлебнуть из фляги - замотать тряпку", то можно заметить, что среди грубых мужских лиц, есть одно женское.
   Но зорко смотреть по сути некому. На расстоянии двух переходов от каравана, никого нет. Лишь пройдя еще, да и то - строго сверяясь с картой, можно будет обнаружить оазис, на котором разбит довольно большой поселок. Будьте осторожны на подходе, ведь тракт ведущий к селению всего один, он входит и выходит из него. А так, весь поселок окружен полями, на которых выращивается хпарс - подъезжайте к селению аккуратнее, не повредите поля. Конечно, он неприхотлив, и той воды, что проведена к нему достаточно древней системой желобков, хватает и чтобы нормально расти, и чтобы полноценно плодоносить. Даже стоит сказать больше, местные жители любят уверять что именно в их селении, пекут самый вкусный хпарсовый хлеб, ну а уж лепешки которые делают с добавлением сладкого перца... ммм!
   Долгие несколько часов, тракт все еще был безлюден. Лишь изредка, перебежит с одной стороны на другую какой-нибудь пустынный зверек. Пекло достаточно сильно. Вся атмосфера ленности, и душной апатии, не развеялась даже тогда, когда пять верблюдов, важно прошагали по направлению к стенам поселения. Стены невысокие, всего в два с лишком человеческих роста. Да и особо прочными их тоже назвать нельзя, ведь материал - все та же глина. Но зато, достаточно добротно сделанные ворота, выглядят внушительно. Есть даже достаточно большие для таких стен надвратные башенки.
   Между двумя зубцами одной из них, на приближающуюся процессию с любопытством смотрит мальчишечье лицо.
   - Дядька Хид, дядька Хид, едут! - голосит он, наклонившись с башни вниз. Кому голосит - за воротами не видно.
   Створки, с небольшим песочным скрипом медленно открылись, из поселка них вышли два человека, похожих друг на друга как братья-близнецы. Похожих из-за одежды: в одинаковых легких светлых штанах, и кожаных нагрудниках-жилетках на голый торс. Лица обоих, как и у всадников впрочем, были замотаны полосами ткани.
   Передовой, послушно остановил верблюда перед воротами, и аккуратно слез вниз. Песок скрипит под жесткой подошвой его сапог, когда он подходит к стражнику.
   - Мы, вольные искатели. Из столицы. - передовой говорит резко, швыряя слова в вопросительное поблескивание глаз стражи
   Привратник осматривает гостей с ног до головы. Его карие глаза, казалось, прожигают их насквозь. Это продолжается недолго, но время тянется так нудно....
   - Въезжайте. И не буянить... - смешок - искатели, так вас!
   Под тканью не видно, но страж порядка лыбится во все лицо, причем лыбится достаточно широко и нагло.
   Его можно понять. Года три назад, слово "искатель", действительно звучало гордо. Да и было их много. Искатели вольные, искатели государственные, искатели частные... а сейчас?
   Во всяком случае, смешок остался незамеченным. Вполне возможно, что если бы передовой заметил его, то поднял бы ссору, или просто одернул смешливого стражника. Но нет.
   Вскарабкавшись на смирное животное, он лениво ударил того пятками. Потом еще, и еще. Точно так же лениво и неторопливо, верблюд двинулся и прошел ворота. А за ним и остальные.
   Тракт шел прямо. Вдали, если приглядеться, можно было увидеть другие ворота, точно такие же как и предыдущие. Кое-где на обочине, располагались легкие крытые навесы, в настоящий момент пустовавшие. Наполовину размотав ткань, и подставив крайне заросшее лицо небольшому ветерку, всадник на третьем верблюде огляделся. У него возникло впечатление, что весь поселок состоит из не очень больших одноэтажных легких домиков. Ну, в таком жарком климате больше и не надо....
   Пару раз гавкнули собаки, откуда-то из боковой улочки. Любопытные мальчишеские лица смотрели оттуда же. Напряги уши - и услышишь ехидные голоса... они науськивают ленивую собаку на идущих животных. Однако пес уже достаточно старый и грузный. Ему жарко. Поэтому, рыкнув - прямо как кашлянув, даже не оскалив зубы, он трусит через тракт в другое тенистое место. Сорванцы отчаянно дерут за уши другого пса, которому хватило глупости польститься на ароматный сухарь, однако процессия ушла настолько далеко, что от зубов пса страдают лишь вышеописанные мальчишки. Впрочем, стоит сказать сразу - ничего плохого не случилось. Вырвав вожделенный сухарь, пес бежит в заросли колючки. Позже, конечно, эти злосчастные кусты закидают камнями....
   Но не стоит отвлекаться. Ведь караван уже подошел к постоялому двору. Единственному на весь поселок. Если глядеть сверху, то особенно ясно видно, что располагается он в самой середине тракта.
   И вот спустя некоторое время, уже устроив верблюдов в гигантском стойле - где усталые животные наконец утолят голод и жажду, пятеро людей входят в здание постоялого двора. Против обыкновения, сейчас там достаточно тихо и пусто. Не сезон. Нет ни торговцев. Ни просто путешественников. Именно поэтому, упитанный, но не слишком, хозяин двора, весьма удивился пятерым посетителям.
   - Комнаты. Две. На три дня. - вместе со словами, в лицо почтенного содержателя гостиницы, пахнуло достаточно отвратно. - И еще лежаки. Мы не спим на кроватях.
   Хозяин оглядел трех мужчин, и двух женщин. В нем понемногу зарождалось чувство беспокойства. Такого глубинного, неприятного. Как кусочек льда где-то в низу живота, в его глубине.
   Именно поэтому он спросил.
   - Кто такие?
   Прозвучало резко, даже грубовато. Ответ был таким же.
   - А почему тебя это интересует?
   Еще один кусочек льда. Говорит лишь один человек. Все остальные молчат, и смотрят настороженно. Явно не мирные люди.
   - Да вот уж интересует. Кто вы такие?
   Тот, что говорит ото всех, поднимает вверх ладонь, и улыбается. На его давно небритом лице, это не сказать, чтобы выглядит симпатично, однако знак уже неплохой.
   - Мы вольные искатели. На твоем дворе, уважаемый, должен был остановиться человек, который ждет команду искателей Хавора. Так вот, Хавор - это я. - указательный жест на остальных - А это моя команда.
   - Аааа.... Ну тогда с вас шестнадцать кругляков. - приняв деньги, и лениво пересчитывая тусклое золото, он добавил - А человек ваш, в пустыню умотал, утром еще. Со скуки наверное, он неделю тут сидит.
   - Ну значит у нас будет время привести себя в порядок. Банька-то, у вас тут явно есть. Неплохая?
   - Неплохая....
   Подхватив поклажу, постояльцы поднимаются на второй этаж. Хозяин смотрит им вслед, и не глядя высыпает деньги в крепкий ящик своей стойки. Одну из монет он придерживает, для того чтобы неспешно обтереть ее об засаленный рукав, и только потом кидает к остальным. Если бы слова имели вес, то в ящик упало бы пуда два, не меньше:
   - Отбросы.
   Тем временем, потолок наверху тоже мог бы грохотать от падающих на него тяжестей.
   - Старый урод. - голос грубоватый, но женский - Ублюдок привередливый. "Да вот уж интересует!"! Иэх, рубануть бы его....
   - Заткнись. Говорила жопа пока в говно свое не села.
   - Уж твоего мнения мне совсем недоставало. И так везде. Везде так! Где бы, мы не появились!
   - Если уж собираешься вонять дальше, то воняй потише.
   - Заткнитесь оба! - теперь на щетинистом лице улыбки нет - Вот закончим дело, хоть перережьте друг дружку, я слова против не скажу!
   - Конечно не скажешь. Тебе только за. Все захапаешь один!
   Заросшее лицо еще больше перекашивает. Его обладатель буквально подскакивает к коротко стриженой, коренастой женщине, и сгребает ее обеими руками.
   - Слушай ты, тварь, - рычит взъяренный мужчина - Еще раз что-нибудь вякнешь, я не посмотрю что без тебя амба, я тебя сам придушу!
   - Ну вот, еще один развонялся.... - это сказано уже тише. Правда всем тем же, типично стариковским тоном, который был в этих словах и раньше. Обладатель и выглядит стариком. Даже бородавка у него на носу, лишь больше делает его похожим на типичного старого ворчуна.
   - Ты тоже помолчи.
   - Хаво, я тебя безмерно уважаю. - голос исходит из другого конца комнаты, и он тоже женский - И Лирссу я тоже весьма уважаю. И даже Длорни, хотя от него я доброго слова не слышала даже в лучшие времена. Но я должна сказать что они правы. Частично.
   Поправив светлую прядь, немолодая женщина вопросительно смотрит на Хавора. Тот слегка смущенно опускает голову вниз.
   - Я слушаю, слушаю, ты продолжай.
   - Так вот. Дела действительно - швах. Последние два дела, ужас и отчаянье. Мало того что мы полезли в запрещенные места, так еще и остались должны. И теперь, ты собрав нас фактически обманом, говоришь что нашел выгодное дело, которое окупит долг. Повторюсь, я тебя безмерно уважаю. Но веры в твои слова, у меня маловато....
   Снова период молчания.
   - Да вижу что ты тоже хочешь высказаться! Я жду! - это прозвучало в сторону открывшейся двери
   - Ну... комната вторая, хороша, да. Бабам лучше там. А мы тут.
   - Если кто и говорит кратко и по существу, то это только ты... спасибо Реби. Распакуй лежаки, пожалуйста.
   Одна из четырех в комнате, смотрит на всех взглядом затравленной кошки. Вторая, взглядом кошки мудрой, спокойной. Третий что-то бурчит себе под нос, развязывая тугую завязку вещмешка. Четвертый смотрит на вторую, очень внимательно и долго. Наконец, его голос нарушает тишину.
   - Все будет в порядке. Все будет хорошо. Сделаем дело, команда разбегается, и больше мы друг дружку не видим. Никогда.
   - Уж хорошо бы!
   Голос "мудрой" звучит резко:
   - Длорни, Лирсса, выйдите.
   Дождавшись, она продолжила:
   - И что ты сказал? Я не хочу чтобы команда распадалась.
   - А они хотят.
   - Ты так говоришь, будто их не знаешь. У Лир, вообще не душа - банка с пауками. Встряхни, пойдет жара. Длорни, этот даже родился старым пердуном. Не обращай на них внимания. Если все пройдет хорошо, то они успокоятся...
   Быстро подойдя к двери, и задвинув задвижку, Хавор подходит к собеседнице, и берет ее руки в свои. Он смотрит ей в глаза, и она не отводит свои:
   - Мне все равно. Я не хочу больше. Хватит, набегался. - речь горячая, даже несмотря на рубленость фраз - Покоя хочу. Дома. Чтобы детишки. Дом свой. Хозяйство. И ты.
   - И я?!
   - И ты. Мы выполним это дело. Денег хватит и на оплату долга, и на вольготную жизнь. Ненадолго, но подняться сумеем. Ты хочешь этого?
   - Но... я... - личина "мудрой кошки" пропала. Теперь, эта степенная женщина, кажется ошарашенной девчонкой - Я не думала что все серьезно... что все настолько... Это так чудно!
   - Все будет нормально. Будешь рисовать свои карты. Только не в душной каморке, а в собственном доме. Разными мелками... или как там?
   Она слегка оседает, но он мигом перехватывает ее, и приводит в чувство.
   - Мы же так мечтали. Еще давно мечтали. И это - будет.
   Слова наивные. И скорее всего даже не его. Уж слишком это пространная, вычурная речь для такого человека как Хавор, и несмотря на приятное чувство неги туманящее мозг -Лорнесс не могла этого не понять. Но слова были искренни. Им хотелось верить. И она поверила. Ведь женщина живет эмоцией момента. Ведь логика и убеждения для нее, по сути, это всего лишь обслуживающий механизм.
   Потихоньку наступил вечер. Точно так же, как днем пыхало жарой - теперь от песка несло прохладой. Достаточно неприятно несло. Даже бродячие псы разбрелись с темных улиц, сплошь кто куда.
   В постоялом дворе, а именно в обеденной зале на одном из столиков стояло несколько свечей. Поганых. Они нещадно коптили в потолок, однако тем кто собрался за столом было все равно. Момент перекрывал все.
   Если бы кто-то посмотрел на сидящих за столом мельком, то он бы и не узнал тех, кто сегодня днем остановился на этом постоялом дворе. Чистые, буквально даже лощеные, они действительно были похожи на настоящих столичных граждан. Лишь некоторая лишняя худоба, и помятость, потасканность лиц, говорила о их истинном роде деятельности.
   Еще один человек, шестой по счету, по сравнению с вышеописанными был достаточно скромно одет. Сапоги с узкими голенищами и мягкой подошвой, чтобы ходить по песку. Штаны из плотной ткани, с завязками на штанинах. Легкая рубаха. Камзол, с вставками из жесткой кожи на предплечьях, неровно постриженная борода... опытный человек назвал бы его типичным караванщиком. И не был бы так уж неправ.
   Свечи потрескивают. Люди сидят молча.
   - Мы ждем.
   - Может вина?
   - Мы не в столице. Это не торговый дом. А ты не купец.
   - Ну что же... - машинальное движение рукой. Палец с треснутым ногтем, с небольшим хрустом трет бороду - Дело, как я уже говорил, такое. Вы знаете, что отсюда, переходах так в десяти, есть старая крепость. Название ее я не знаю.
   Лорнесс кладет руку на стол, легонько постучав по свече, сбивает капельку горячего сала. Тихо добавляет.
   - Закатная. Если переводить, то Закатная. - и продолжает, сопровождаемая вопросительными взглядами - Крепость больше подземного типа. То есть, там такой небольшой форт, он наземный. А основные рабочие помещения, были под землей.
   - Спасибо. Я продолжу. В крепости этой, были маги, они изучали там что-то свое. Что-то магическое. Изучали тайно, стараясь не тревожить Эфир. Тут территория была уже почти что захвачена Тромангом, поэтому приходилось опасаться. - рассказчик морщит лицо, вспоминая давнишнее - Маскировка уже трещала по швам. В один прекрасный момент, Закатная была обнаружена.
   Он прерывается, чтобы с хрустом повертеть головой туда-сюда. Пятеро терпеливо ждут. Лишь сжатые кулаки Хавора говорят о том что он волнуется. Но они под столом, и их не видно.
   - Обстановка была ужасная. Поэтому, вместо того чтобы послать сюда магов, Троманги послали осадно-дальнобойный полк, в котором был я. Мы раздолбали этот форт как яйцо ложкой. Из комплекса, который был перед спуском в катакомбы, нам оказали сопротивление, мы раскокали и его тоже. Потом пошли на исследование, и обнаружили что произошел сильный обвал. Пройти внутрь не оказалось возможным. Землеведы сказали что завалило так, что проще отступиться. Полк отослали, а что было дальше я не знаю.
   - Это все конечно очень хорошо, и интересно... однако хватит тянуть кота за яйца, любезный.
   - Какая суровая девочка, - широкие щеки растягиваются, открытый рот добродушно сверкает выбитым передним зубом - Потом была отставка. Потом, я стал караванщиком.
   - Я был караванщиком. - нос с бородавкой поднят вверх, а его обладатель цитирует пафосную "Балладу о мести бойца", переиначивая ее на свой лад - Но потом моего друга убили, и найдя в моем кафтане арбалет из которого он был убит, обвинили в этом ме...
   - Очень смешно, Длорни.
   - Но похоже, демон задери....
   - Краснобаи, да? Может мне пока пойти в сторонке постоять? Нет? - вопросительное и наглое молчание - Ну, вот и чудно. Пару раз, нам пришлось остановиться именно в том месте где была Закатная. Место хорошее, тихое. Стали разгребать завалы, и обнаружили какой-то боковой вход. Идти туда... один пошел, сказал что пройти можно, но затем заблудился.
   - Что?!
   - Серьезно. Мы его зовем-зовем, а он идет и как будто бы не понимает. В общем так и не дозвались. Остальные мои ребята не рискнули. Мало ли что делали там маги?
   - То есть. Вы нашли вход в Закатную. И по твоим словам в ней никто еще не был. - голос Хавора чуть более сух чем обычно
   - Неа. Тромангцы покопались, покопались, но совсем чуть-чуть не докопали видать. Решили, что все катакомбы завалило.
   Хавор поднимает руки на стол, и раскрывает ладонь, привлекая внимание.
   - В общем, - говорит он - Дело понятное. Мы исследуем крепость. Договоримся сразу. Артефакты, зелья, и прочие вещи, продаются. Прибыль делим на шесть частей соответственно.
   - Резонно.
   Слово взяла Лорнесс. От тусклого света свечи, ее светлые волосы озаряются приятным цветом.
   - Это было первое. Второе. Если мы находим рецепты, чертежи, книги, фолианты, свитки, или иные вместилища знаний - их мы забираем себе. Продавать их трудно, мороки много. Чаще всего их забирают в Королевский Отдел, не возмещая убытки.
   - Хм... Ну не всегда, уж это я знаю.
   - Но чаще всего.
   - Я думаю, это будет зависеть от того что найдете. Ладно, будь по-вашему.
   - И последнее. - снова Хавор - Если результаты поисков будут слишком малы, то делим не на шесть - а на восемь частей. Тебе, одна восьмая. Остальное нам.
   - Вполне прилично.
   И это действительно считалось нормальными условиями найма команды искателей. Конечно, в случае маленьких находок, прибыль мизерная - но связанные такими обязательствами, искатели ведут поиск не за страх, а за совесть. Что и знал пожилой караванщик. Немного потрепав бороду, он добавил.
   - Выдвинемся, я думаю, дня через два. Завтра заключим сделку... потом сбор вещей и прочего... а теперь я думаю можно и вина.
  
  
   *Вообще-то, это Закатная, но объекту описания сей факт неизвестен. Итак, Закатная. Катакомбы*
  
   Я прячусь за камнем, и слежу за амбалом. Неизвестно как, но он вышел на мой домишко, и теперь чего-то похрюкивая, не расслышать, рылся в каменной нише. Эту нишу, я выбивал больше месяца, чтобы хранить там всякие вещи.
   У нас тут достаточно темно, поэтому почти не таясь, но соблюдая меры осторожности, я аккуратно перебегаю поближе. Амбал резко оборачивается. Ага. Это из тех, кто не ходит искать просветы, поэтому он почти слеп - но прекрасно слышит. Еще годик назад, я вынужден был бы уйти, оставив ему на разграбление свой дом.
   Но теперь, специально на такие случаи, у меня есть погремушечка. Я не шучу. Это действительно, самая обыкновенная погремушка. Достав ее из-за пояса, я резко прыгаю, и начинаю трясти ей. При всем этом, из моего горла рвется дикий вой.
   Знаете, даже представлять не хочу что творится сейчас с ушами этого идиота. Во всяком случае что-то неприятное, он трясет головой и глухо рычит. Подбежав к нему, я замахиваюсь палкой, к которой привязан камень, и бью его аккурат в висок.
   Хватило одного удара. Амбал, мешком падает, ко всему прочему еще и ударяясь многострадальной головой о край ниши.
   Надо сказать, что пока я пер его к ближайшему обрыву вниз, мой рот успел порядочно наполниться голодной кислой слюной. Такие куски мяса на открытых руках, казалось, сама судьба велела срезать и зажарить. Да и вообще - вот чисто умом мне никак не удавалось понять, что такого в том чтобы слегка поесть чужого мясца. Я вообще не из этого мира. Так что вряд ли мы принадлежим к одному виду. Но что-то внутри не давало мне сделать этого.
   Поэтому, амбал избежал участи быть погрызенным. И всем своим целым, упитанным телом ухнул в темный провал широкого колодца, откуда все годы что я тут был, пахло чем-то химическим.
   Утирая пот рукой, и пристраивая погремушку на место, я иду назад. Снова, как и обычно, начинают побаливать шрамы на локтевых, коленных сгибах. А еще на шее. Конечно, шрамов больше - но болят только эти. Достаточно долгая история. Не пересчитать сколько раз я прогонял события в памяти. Снова и снова. Снова и снова. Каждый раз.
   Каждый раз, когда я метался в темной комнате, не зная чем себя занять.
   Или когда я в исступлении долбил камнем о камень. Просто так, ритмично и монотонно, час за часом. По той же причине.
   И когда до меня доперло, что надо делать.
   Я вспоминал это.
   Каждый раз.
  
   Проснулся я от странного ощущения. Беспокойство нарастало во мне. К тому же, очевидно ворочаясь во сне, я принял крайне неудобную позу.
   Как только я приоткрыл глаза, тошнота сразу сжала мне горло. Пару раз дернувшись я попытался повернуться, но сил не было вообще. Поэтому, когда пустой желудок начало сводить спазмами, а в рот вышла горькая желчь, мне оставалось лишь терпеть это, и корчиться.
   Жесткая рука, пальцами обхватила мой подбородок. Я открыл глаза.
   Яркий свет. Непонятный мне запах. Человек, чье лицо закрыто врачебной маской, но она не белая, из другой ткани.
   Попытался вырваться. Вышло вяло. Руки-ноги не слушаются меня, я понял что они связаны, и сам я лежу в позе морской звезды. Прежней одежды на мне нет.
   - Кто....
   Он ответил непонятной скороговоркой, на незнакомом мне языке. Спустя пару секунд, я ощутил во рту приятный привкус железа, опухший язык почувствовал прохладу. На скороговорке незнакомого мне языка, внимание не зацикливалось. Лишь спустя долгое время, когда я наловчился сносно понимать местную тарабарщину, (не, серьезно, по сравнению с родным русским, это звучало диковато и непривычно), стало понятно о чем говорили эти люди. О том что я слаб и пока еще рано. Что рано? Почему рано? Непонятно.
   Все той же металлической палочкой пошире открыв мне рот, этот человек плеснул мне какой-то жижи, сладковатой как кисель. Пить хотелось сильно, я сделал пару глотков, после чего опять же, сам не заметил, как уснул.
  
   Дошел до своего домишки. Вообще, это трудно назвать домом. Даже хижиной назвать трудно. По сути, это сооружение больше напоминает нору, вход в которую выложен узорными камнями (их я наковырял с разрушенных стен). Перед норой у меня, нечто вроде нескольких грядочек. Там спокойно растет синяя, чуть светящаяся плесень (точнее, что это я не понял, но эта штука съедобна, выглядит прикольно, так что я назвал ее плесенью), и грибы. Все это приходится есть, хотя очень редко, удается поймать существо напоминающее крысу. Обычных крыс я не ел, тут их нет, поэтому вкус их не знаю - но вот это, напоминающее крупную кошку животное, вполне съедобно. И даже в сыром виде.
   Вхожу в землянку, и сразу же закрываю вход хорошим таким, крупным камнем. Вены на моих руках вспухают, когда я передвигаю эту глыбу.
   Потом обыкновенные дела по хозяйству. Замочить плесень, чтобы в воду впиталось то вещество, которое светится. Если этого не сделать, то после двух-трех сытных обедов, можно оправляться светящимся калом. Звучит весело, но насколько же это неудобно, скажу я вам.... Грибы можно есть сырыми. Но гораздо лучше, когда они жареные на палочках. Шляпки у них крупные, так что тут вступает придуманный мною рецепт. Чуть-чуть поджарить, для мягкости - затем надрезать шляпку, и запихнуть в надрез сколько войдет плесени. И снова жарить.
   - Важно поймать момент, когда у шляпка уже дожарена до отказа, когда еще чуть-чуть, и она станет черной, вот тогда-то надо быстренько снять, и жрать-жрать-жрать, да.... Жаль что тут нет колы. Было бы классно запивать это дело колой. Да? Даа....
   За то время что я здесь, приучился думать вслух. Забавно. Наверное, это последствие одиночества. А может быть, мозги окончательно дают сбой. Во всяком случае, мои пальцы отжимают всякую кашицу от светящейся жидкости. Но мыслями я далеко. Мыслями я в прошлом.
   В недалеком. В том, что произошло сразу после попадания сюда. Это странно, но я чувствую, будто кто-то взял, и смял в один большой комок мое детство, отрочество, юношество - смял и выкинул куда-то, откуда это уже не достать. Странно.
  
   Очнувшись, понял прежде всего только то, что голый. Быстро подскочил, как ошпаренный - и откуда только силы взялись - прикрыл руками пах, и забился куда-то в угол большой, но будто выдолбленной в камне комнаты.
   - Молодой человек, да вы не стесняйтесь... не стесняйтесь... женщин тут нет.
   Голос был старческий. Точнее даже не старческий, а человека преклонных нет.
   Не отнимая рук от паха, я посмотрел в лицо говорящего. Только сейчас, понял то, что не один в этой комнате. Там было ровно тринадцать человек. Интересное число, такая вот, ирония судьбы.
   Проходит час. Я уже в набедренной повязке, мы сидим в том же уголке, и говорим о том кто и как сюда попал. Он не знает ровным счетом ни-че-го, он простой работник НИИ на пенсии. Смотрю на остальных... кого только нет. Есть азиаты. Есть негры. Хотя большинство белых. Прислушиваюсь, и слышу скороговорку разных языков, где превалирует английский.
   - Очень трудно было, кхе-кхе, единственным русским в этой компании. Боялся, что стану язык забывать....
   Мы говорим о чуши.
   - Как там, в России, сейчас?
   - А когда вас... "забрали"?
   - Я не знаю. Я не считал... Если уж припоминать даты, то это был две тысячи девятый...
   - Значит, прошло два года. С хвостиком.
   - Ай-ай-ай!
   Он простодушно удивлялся всему, о чем я ему рассказывал. Бывают же такие люди.... Вы знаете, у каждого есть такие в кругу общения. С таким разговариваешь, и он кажется тебе большим ребенком, который - отвернись - и сейчас он положит в рот большой палец, и пошаркает ногой. Чаще всего с ними трудно вести диалог. Начинает едко щемить душу. Наверное, потому что ты осознаешь, насколько ты хуже, такого вот, простодушного....
   - А что тут вообще делают? Кто это, такие? И где мы?
   - Где мы, я не знаю, Илюша. Отсюда, нас водят, конечно, на прогулки, но чаще всего мы в какой-то большой пещере. Там много такого, знаете, мягкого мха, и несколько отверстий в потолке, из них поступает свет.
   - Понятно.
   - Что делают же... - первый раз, когда в разговоре со мной, он употребил свой извечный жест. Он так и не смог отучиться от этого бесполезного движения, к дужкам очков, которых ему уже не суждено было носить - Операции, наверное. Во всяком случае, когда меня туда завели в первый раз, я уснул, а проснулся уже тут. И знаете, Илья, то что на мне нет очков, я заметил отнюдь не сразу....
  
   Заканчиваю есть. Грибы. Плесень. Грибы с плесенью. И плесень с грибами.
   Самое тяжкое, самое нелюбимое мною время. Выходить из дома еще нельзя, спать пока не хочется, а заняться уже нечем. Меня освещает слабый свет, из прозрачных колбочек, в которых разлита светящаяся выжимка из плесени. И чем мне еще заняться кроме как те, чем я занимаюсь каждый день, в это же время, уже на протяжении многих и многих дней? Звучит конечно двусмысленно.
  
   Мы сидели в уголке. Я - скрючившись. Он же, держа спину ровно, будто бы на званом вечере, в кругу высшего света. И меня оправдывали свежие шрамы на пояснице - они не болели. Не знаю уж, чем их натерла девушка с холодными руками, но работала эта штука великолепно.
   Однако, она же, девушка, знаками показала мне - что если разогну спину, будет плохо. Предпочел поверить.
   - Вставайте, Илюша, умываться.
   - Я не хочу.
   - Подымайтесь. Чего вы как старый дед?
   Молча, опираясь на его худую, крепкую руку, я подхожу к большой лохани. Там, литров наверное сорок воды. Она даже не особо грязная. Мы берем каждый по небольшому ведерку, и идем к отхожему месту.
   Я поднял свое ведерко двумя руками над собой, и полил на голову своему спутнику.
   - Хорошо! - для Афанасия Павловича, умывание, это целый ритуал. Ритуалы хороши тем что за ними время пролетает незаметно.
   Первым сливом воды, он омывает всю голову. Плешь, редкие седые волосы, жесткую щеточку усов под носом. Второй слив - это уже для лица, мыла нет, поэтому приходится мыть тщательно. Все что после, для тела. Несмотря на то, что комната каменная, в ней не холодно, температура градусов так двадцать. Можно безбоязненно попрыскаться водичкой, не простынешь.
   Затем, он льет на меня. Повторяю его ритуал, благо борода у меня отросла знатная, густая. Наверное, со своей бритой под бокс головой, и черной густой щетиной, я смахивал на ваххабита. В любом случае, минус несколько минут, и вот день стал еще короче.
   Еще чуть-чуть.
   Пожалуй, это самое напрягающее - недостаток информации. Я привык, как и многие, каждый день получать великое множество ее, отовсюду. Интернет, телевизор... каждый день, город как в переполненный мусорный пакет, пихает в нас звуки, обрывки, цветные движущиеся картинки. А попробуйте без всего этого. Даже без книг. Ощущение будет не из легких.
   Пришлось налаживать контакт с остальными людьми. Хотя, многим он абсолютно не был нужен, пожалуй, Афанасий Павлович - оказался единственным человеком с которым я подолгу общался. И не в языковых барьерах дело.
   Конечно же, спустя некоторое время, до меня дошло - что дело мы имеем с магами. И что бы не писали о них в недорогих книжках отечественных (и не очень) фантастов, правда оказалась совсем иной. Это мне, в один из медово-тянущихся вечеров, так же растолковал мой единственный собеседник.
   - Понимаете, Илья, - общаться вежливо, и исключительно на "вы", для него было тоже, одним из тех самых ритуалов - Это похоже на науку... точнее на ее зарождение. В наше время, там, основы математики, физики, или же биологии - знает и изучает каждый ребенок. Однако, как к этому мы пришли? Трудом, потом и кровью.... Так и тут.
   В самом деле, даже если он и ошибался, то ненамного. Этого нельзя было не заметить. Хотя бы в тех опытах, что проводили надо мной. Любое магическое действие, которая я мог заметить, стоило магам неимоверных трудов и усилий. В большей степени, они работали по-обычному - в некоторые лаборатории нельзя было войти, без маски на лице, такой там стоял чад от различных процедур, которые больше напоминали лабораторию химическую (пусть и примитивную), чем связанную с магией.
  
   Отвлекаюсь. Слышу где-то неподалеку громкий топот. Действительно громкий. А когда я слышу такие тревожащие душу звуки, моя рука сама тянется к палке. Нащупываю рукоятку с петелькой из "крысиной" кожи. Хорошо.
   Хорошо.
   Дыхание мое становится незаметным. Я закрываю глаза, и прислушиваюсь.
   Топ.... Топ.... Топ....
   ....
   ....
   Топ....
   Звук становится все глуше, к нему прибавляется шуршащий шум. Значит палку можно отложить. Значит это собиратель.
  
   Кто не пытался бежать? Да кто только не пытался. Я тоже лелеял планы, и тоже хотел как можно скорее покинуть это место, но один разговор решил все.
   - Илюша, вы не выживете там?
   - Языку можно выучиться. Я сильный. И выдержу.
   - Даже не из-за этого. - его доброе лицо кривится, но опять же, ласково, по-отечески, по-доброму - Здесь другая природа. Именно в этих пещерах, мы можем жить, потому что тут созданы все условия. Вы думаете, не было тех, кому удалось сбежать? Были. Еще как были. Но всех их, рано или поздно привозили сюда. Бледных. На грани смерти. А то и мертвых.
   В тот раз, я холодно развернулся, и ушел. А затем, долго сидел один, не думаю ни о чем. Потому что Афанасию Павловичу, не было резона врать. Да и потом, буквально на следующий день привезли одного "гуляку".
   Ужасно выглядел.
   Кожа на его торсе слезала клочьями, волосы на голове повылезли, а на лысине цветами краснели несколько язв. Когда его, уже не живое, но еще не мертвое тело, тащили по коридору, из его штанов сочилась темная кровь, а задев открытым ртом, крепко сидящий камень, он оставил несколько зубов ему на память.
   Чтобы успокоить бушевавшую в голове бурю, я, эдак тихо, решил повременить.
  
   Собиратель опять прерывает меня. На этот раз он радостно воет, колотя чем-то о стену. В вой вплетается писк, и я понимаю что он поймал крысу. Нехорошо. Если он расскажет об этом остальным, то возможно, они начнут ходить сюда искать еще крыс. А мой дом слишком близко. Вздохнув, и взяв все нужно, выхожу из дома.
  
   Вообще, я не знаю, почему они живут, так... как живут. Знаю лишь то, что это люди из этого мира. Пленные. Однако, то кем они стали, тесно связано с Афанасием Павловичем.
   А дело было так. Третья неделя. Скука по-прежнему томит и терзает. Началось все с того, что я, знаками, выпросил у наблюдающих, местный аналог бумаги, и грифель. Грифель, кстати, металлический, и дали мне его только потому, что я был таким мирным.
   Собственно, выпросил, затем чтобы рисовать и писать. Но в один прекрасный момент, Афанасий забрал у меня один лист этой кремовой, с прожилками бумаги, и завладел грифелем.
   - Зачем?
   - Надо. - сухой ответ
   Вечером, он подошел ко мне со своей пайкой хлеба, и отломил от нее значительную часть:
   - Илюша, не будете так добры, подержать у себя мой хлеб? Мне надо чтобы он заплесневел.
   - Зачем?
   - Понимаете, Илья, ластика тут нет. Вот я и вспомнил, советское прошлое... - он усмехнулся - Черствый хлеб лучше резинки!
   Ну, подержать, так подержать. Несмотря на то, что люди здесь находились уже достаточно пожилые и тихие, наверное, мой друг опасался что хлеб может пропасть. А со мной же, достаточно молодым и нехлипким на вид, ссоры затевать никто не решался. Этому способствовало еще и достаточно большое количество шрамов, которое я приобрел в экспериментах надо мной. По два на локтевых сгибах. Еще по одному - на запястье. Самые большие и рваные - на пояснице.
   Хлеб Афанасия лежал в моем уголке несколько дней. Потом же, когда он достаточно зачерствел - по мнению же самого Афанасия, он взял его у меня, со своей скромной улыбкой, и странной фразой:
   - Надеюсь, добрая хозяюшка не вложила туда кусок масла?
   ...И что бы это значило?..
   Склонившись над листом, он отщипывал от хлеба по кусочку, и чего-то непонятное этими кусочками делал. Правда, по ходу, эти отщипы были недолговечны - уже через пару движений рукой, он выбрасывал кусочек в сторону, и отщипывал новый.
   Продолжалась эта работа еще один день. В его конце, Афанасий гордо представил мне рисунок.
   - Вот!
   - Что "вот"?
   Глядя на бумагу, я никак не мог взять в толк, что на ней изображено
   - А вы не видите?
   - Ну рисунок. Непонятный. Я бы даже сказал что чертеж.
   - Так это и есть чертеж!
   И он унес его наблюдающим. Спустя некоторое время, нас с ним перевели в отдельную комнату, поменьше. В благодарность за чертеж, как сказал Афанасий. Примерно же дня через три, я увидел в лабораториях кое-что новые. Этим кое-чем были шприцы. Они имели весьма отдаленное сходство даже со старыми, советскими многоразовыми шприцами, которые я видел на картинках, и в старых фильмах. Они не имели прозрачного корпуса, и иголка в них, была весьма толстой, хоть и с зауженным кончиком.
   Афанасий подтвердил, что это по его чертежу сконструировали шприцы. Конечно, когда он увидел их сам, то заявил что в чертеже, все было совсем иначе.
   - Но, наверное различия вызваны недостаточным техническим уровнем... Вспомнить только шприцы Пастера!
   Жить стало... нет не легче, трудностей особых и так не было. Стало уютнее. В комнатке, которая размером была шагов в двенадцать, да шириной примерно в восемь, мы расположили два выданных нам лежака. Небольшой столик, свечка, бумага, грифеля - прочие чертежные принадлежности, там работал Афанасий Павлович. Теперь, практически каждый день к нему приходил кто-нибудь из магов. Сначала больше знаками, чем речью, но спустя несколько дней наоборот, они работали. Грифель то и дело скоблил об чистые листы.
   Тогда же, я начал учить здешний язык... точнее мой друг начал меня натаскивать. Никогда не считал себя способным к языкам, но этот оказался легким. Уже после первого урока, в лаборатории куда меня привели (дабы новым шприцом взять кровь), я ткнул пальцем в стул и сказал.
   - Shkona.
   Девушка с холодными руками, я о ней уже упоминал, сухо улыбнулась и повторила:
   - Shkona. - а потом еще раз, но с ударением на последний слог - Shkona-a-a.
   - Lobasa. Meu di sunt.
   "Благодарю. Я не знал".
   Она улыбается снова, уже чуть более эмоционально. Сверкает карими глазами, после чего шприцом, неопытно - ее руки слегка подрагивают - пытается взять у меня кровь.
   Несмотря на то что шприц был крайне непохож на своих земных родственников, конструкция по сути осталась такой же. Именно поэтому, после третьего раза, когда она не смогла попасть мне в вену, я взял инициативу в свои руки. Убрав руку, показываю пальцем на свои глаза, и на себя.
   Она понятливо кивнула.
   Взял кусок веревки со стола, перетянул руку. Затем, поиграл кулаком, и только потом, сам, нацедил полный шприц крови.
   После этого, она посадила меня на мягкую скамейку, чтобы не мешал. В лабораторию ввели смуглого, низкорослого мужчину. На вид ему было лет тридцать семь, или чуть больше. Он шел вяло, одурманено, еле передвигая ноги.
   Сопровождавший его человек, разложил его на кушетке, и пристегнул к ней за руки и ноги. Затем, тщательно вымыл руки, и подошел к лежащему. Кивнув в мою сторону головой, он что-то сказал, быстрой скороговоркой - на что девушка отозвалась, тихо. Затем она подкатила к нему столик.
   Мужчина взял со стола камешек, неброский, но блестящий. Положил его на лоб, лежащему. Затем, каким-то черным мелком, маг тщательно расчертил тело. Не так как чертят хирурги, а какими-то знаками, закорючками. Девушка тем временем наполняла шприцы.
   Вот, они оба уже приставляют их к венам лежащего человека. С обоих сторон. Маг командует, отрывисто, его каркающий голос бьет в уши. Он хочет добиться идеального синхронизма... не знаю, добился или нет, но шприцы из вен, они вытаскивают одновременно. Быстрым движением, он подхватывает еще один шприц, самый большой, и быстро, быстро делает еще один укол, уже один.
   Камешек уже светится как лампочка. Сама же, "жертва" эксперимента, лежит недвижим, никак не реагируя на уколы. Маг снова кивает головой на меня, девушка зовет охрану, и меня уводят.
   В следующий раз, этого же человека, жертву, я увидел несколько в других условиях. Теперь, он находился в клетке, судя по толщине прутьев рассчитанной на крупного зверя. Однако же, во взгляде его не было особой глупости, хотя и ум там отнюдь не светился. Он безучастно смотрел, как мне что-то втирают в разрез на спине (еще один шрам плюс с тех пор то самое место у меня абсолютно нечувствительно к боли), и отреагировал лишь тогда, когда ему кинули кусок вяленого мяса. Сожрал он его, за считанные секунды, после чего опустился на четвереньки, и с хлюпаньем, втянул из каменной мисочки воду.
   - А раньше брал и пил. - девушка с холодными руками говорит мне это
   - Что?
   Я уже достаточно неплохо к тому времени балакал на местном. Фразы, конечно, приходилось строить простенькие, но все же основную суть как понимать, так и доносить, было вполне возможно.
   - Раньше умный был, но слабый. Кидают мясо, долго ест, жует. Воду - чашку берет, - она морщится, видимо ей не слишком нравится говорить со мной как с идиотом - чашку берет, пьет. А теперь, глупый. Зато сильный. Как зверь.
   - А зачем? - ловлю настороженный взгляд - Секрет?
   - Нет, просто. - она неопределенно машет руками, и что-то говорит, что я не могу понять. Затем продолжает. - Воин. Хороший воин. Как зверь дикий. Добывает пищу как зверь, живет как зверь, выносливый, но и глупый как зверь.
  
   Я дома. Крыса съедена. Сижу на стуле. Меня начинает клонить в сон. Слегка-слегка. Очередной "топ-топ-шмыг-шмыг", заставляет мое тело подскочить, но он проходит где-то совсем далеко. Не надо считать, будто я не пытался наладить с ними контакт. По-разному пытался. Сначала просто миром, общением... это кстати первое что пытались сделать многие. Но эти... пожалуй людозвери будет правильным названием... эти людозвери не подпускали к себе обычных людей. Если человек пробовал подманить мяском, то мясо съедалось. А потом, подноситель получал кулаком по горбу. И я не скажу, что они особо умеют бить, но имея такую силу особо бить и не надо.
   Мне повезло. Первые дни, я оказался заперт в лаборатории, и лишь затем, когда мы выбрались, выбрались к складу с инструментами... пожалуй, это более долгий рассказ. Я начинаю обдумывать его, и незаметно погружаюсь в сон.
  
   Лаборатория. Девушка делает мне очередное втирание. Ее зовут Ральхея. Перед тем как начать, она плотно запирает дверь, потому что охраны нет.
   - А где все?
   - Наверху. Там... - взмахивает руками, изображая нечто суетливое, беспокойное. Драка? Война? Заварушка?.
   - Опасно?
   - Нет, - корчит рожицу - Все в порядке, просто нужно побольше людей.
   Снял рубашку.
   - У тебя много шрамов. Многие останутся.
   - Есть выбор? Не могу отказаться.
   - Не можешь.
   Надрез где-то в области ребра. Будь это раньше, пожалуй, я почувствовал бы боль. Сейчас же, не чувствую ничего. Даже тупое давление острого ножа, ощущается слабо-слабо.
   - Вы повысили мне болевой порог.
   - Какие умные слова, мой друг... - она улыбается, вяло. Руки холодные. Движения, которыми она втирает мазь, ленивые, но сильные. Ей бы массажисткой быть. - Ты быстро учишься....
   - Быстро.
   Несколько минут молчания. Она берет передышку, и садится где-то возле моих ног.
   - Расскажи мне о том, откуда ты.
   И смотрит, своими карими глазами. В них невозможно было смотреть, ее невозможно было подавить взглядом. Холодные руки. Холодные глаза. Холодная улыбка. Но что-то теплое, все же, в ней было. Наверное, медовый цвет волос. Приятно сочетается с бледным, как у всех в этом подземье, лицом. Оно кажется теплее чем оно есть.
   - Я не знаю где я. Так что, пожалуй я из другого... мира? Места где живут люди? Существования?
   - Мира. Так лучше звучит. - кивает головой
   - Из другого мира. Мы более... взрослые, развитые.
   Я аккуратно обвожу рукой лабораторию вокруг.
   - У нас все не так. Все лучше. Очень умно, очень... очень хорошо.
   Ее взгляд намекает, чтобы я продолжал.
   - Еще, у нас разный транспорт. Не живой. Металлические телеги, они ездят сами. Другие, тоже металлические, похожие на птиц, они летают. Есть и как рыбы, плавают на воде, и под водой.
   Все тот же внимательный, любопытный взгляд.
   - Ты не удивляешься, знаешь....
   Взгляд становится, наконец, удивленным, она улыбается, но как-то скованно, скромно, смято. Кажется, будто она слегка смущена, все той же, холодной своей смущенностью.
   - А почему я должна удивляться?
   - У нас, есть... писари-фантазии. Они пишут интересные... интересные вещи, - слово "вещи" я употребил в значении "предмет", но думаю что она поймет - о том что могло быть. Иногда, в них, человек моего мира, попадает в другой мир. И люди другого мира удивляются тому, какой взрослый мир моего человека.
   Рассмеялась. Очень красивый смех. Она вообще кажется мне красивой. Я не видел женщин уже долгое время.
   - Я не дура, - теплота в голосе, как к младшему - Я знаю, что такое развитие. Когда-нибудь, тут тоже будут ездить сами собой железные повозки, летать железные птицы, плавать железные рыбы. Твой мир уже вырос. А мой, еще ребенок.
   Она снова наносит на руку мазь, и начинает втирать.
   - У тебя холодные руки.
   - Это от... ммм... - свободной, наиболее чистой рукой, она обводит склянки с растворами - Все это. Голыми руками берешь, руки изменяются.
   Я устал говорить, да и ей, судя по всему, больше не хотелось ломать язык. Я буквально видел, как она испытывает дискомфорт, от того, что приходится говорить простыми словами, строить фразы просто и грубо.
   Потом пришел маг, который как обычно, тщательно измерил мой рост, вес... в общем все, вплоть до крепости волос, и длины бороды. Он отпустил длиннющую фразу, вопросительно глядя на меня. Краснея, я ответил:
   - Простыми словами. Простыми. Я не так хорошо говорю.
   - Хорошо. Как ты себя чувствуешь?
   - Неплохо.
   - Шрамы болят?
   - Нет. Тут, тут, и тут...
   Тыкаю пальцем
   - И еще вот тут, боли вообще нет.
   Он кивает головой, будто так и надо, берет шило - и пару раз протыкает кожу, вокруг указанных шрамов.
   - Хорошо. Очень хорошо. Ральхея, я думаю, на сегодня хватит. Сделайте обычный - он говорит что-то, что, по моему мнению, должно означать "контрольный", но я не уверен - замер, полчаса, и можете вести его назад.
   Резкий звук, заставляет его обернуться. Он идет откуда-то сверху, лучше всего его слышно возле отверстия, из которого бьет слабенький лучик света. Маг подходит туда, и прислушивается.
   Я тоже навострил уши. Звук повторяется... слышен скрип, громкие голоса людей...
   Внезапно раздается ужасный треск. Просто, громкие голоса превращаются в крики. Пещера слегка подрагивает - а треск тем временем повторяется, все чаще и чаще.
   Все это сопровождал еще и звук, похожий на шлепание ноги по песку.
   - Ральхея, жди тут! Вооружиться! - маг бледен, но серьезен и хладнокровен. На его лысой макушке не видно даже капельки пота.
   - А вы?!
   - К солдатам, за помощью! Стереги его!
   Выбежав из лаборатории, маг хлопает толстой дверью. Изумленный, я обращаю внимание на Ральхею, что стояла у меня за спиной. И теперь в ее руке кинжал.
   И несмотря на то что во мне, добрых сто восемьдесят пять сантиметров росту, а в ней, едва ли наберется и сто семьдесят, мне не хочет шутить.
   Я поднимаю руки вверх, и тактично машу ими, затем опускаю.
   - Что делать?
   С ее стороны, напряженное молчание, но рука с кинжалом по-прежнему тверда.
   - Может, что-то уже сделаешь? Опасно просто стоять.
   И это действительно так. Бумканье и треск угрожающи. С потолка лаборатории сыплются камушки и песок.
   - Ты, в свою комнату. Быстро!
   Понукаемый ею, иду к себе. Она сзади. Кажется, напрягись - и почувствуешь острие кинжала спиной. Поворот. Еще поворот. Еще.
   Стоп.
   Запах, похожий на запах мокрых весенних каштанов, ударяет мне в нос. Я приглядываюсь... в темноте коридора, лишь силуэты. Ральхея толкнула меня локтем в спину, но я лишь отмахнулся.
   - Что-то не так.
   - Что? Уйди.
   Отодвинув меня, она аккуратно идет вперед, умело, но сразу видно - без опыта, держа кинжал в руке. Осторожно идет вперед... останавливается...
   Внезапно, так же осторожно идет назад, двигается плавно, чтобы не споткнуться в душном сумраке коридора.
   - Что такое?
   Молчит и не отвечает. Лишь когда она подходит достаточно близко ко мне, я увидел что в нескольких шагах, на нее идут двое зверолюдей (точнее, тогда-то я их так не называл, но воспоминания, они как солнечные лучи - делай с ними что хочешь). Лица у них, были слегка вымазаны кровью. Они скалились, и на зубах их крови было еще больше.
   - Назад. В лабораторию. - прошипела Ральхея - Медленно. Не зли этих существ.
   Когда мы вернулись назад, она так же аккуратно и плавно заперла дверь... надо сказать, что только тогда, я понял что это такое - запертая лаборатория. Дверь была сделана из дерева, но из дерева незнакомого мне, крепкого и тяжелого как железо. Конструкция же петель, на которых дверь висела, исключала любую возможность взлома ее голыми руками. То есть, находясь в лаборатории - мы были в безопасности.
   Однако, как будто этого было мало, Ральхея открыла две малозаметных скрытых ниши по обе стороны дверного проема. Подхожу, и заглядываю. Внутри - камешек, подобный тому, который маг ложил на лоб пленному. Что-то подтолкнуло меня протянуть руку, и потрогать этот светящийся кусочек...
   - Не надо. - Ральхея легонько ударила меня по руке
   - Почему?
   - Тебе это вредно. Волосы потеряешь на руке. Ногти.
   Руку действительно стоит отдернуть. К тому же, что возле камешка действительно лежит небольшой слой коротких волос в котором видна и пара ноготков. Вопросительно смотрю на Ральхею, и слышу:
   - От рабочих. Они устанавливали. Непривычные к магии.
   Тут же, я отскочил от двери: удар в нее был настолько силен, что слегка взбудоражил меня. Гулкие и частые, будто автомат строчит, они повторялись еще минуты две. Дверь как стояла, так и продолжила стоять. Разве что сияние камушков слегка усилилось.
   Еще примерно минуту, когда все кончилось, мы молчали. Ральхея, сев на стул, смотрела в землю. Я постепенно успокоился и пришел в себя.
   - Эй... - резким взглядом, она буквально пригвоздила меня к стенке - Подойти туда. - указывает рукой на шкаф, забитый пустыми склянками и горшками - Отодвинь. Скорее.
   Ну с этим она погорячилась. Сдвинуть эту махину было не в моих силах. Напрягшись, я смог лишь опрокинуть его на землю. Стекло жалобно взвизгнуло, дробясь и ломаясь.
   - Громко. - на ее лице гримаса неудовольствия
   Но не выпуская из руки кинжала, она уже открыла дверь, которая находилась за шкафом. Я не заметил в тот раз многого, но потом, когда мне пришлось бывать во многих лабораториях, мне удалось понять устройство этих дверей. Запасные выходы в лабораториях этой крепости, были такими же крепкими, как и входы. Различие заключалось лишь в том, что вместо замка и запоров - в них был один из тех самых светящихся камешков. Если его вынуть (что сделать довольно просто, зная как это делается), то дверь достаточно легко откроется.
   Так и произошло. Она вынула небольшой, с фалангу большого пальца, светящийся каменный стерженек, и дверь распахнулась сама собой. По сравнению с освещением лаборатории, внутри был сплошной мрак, но Ральхея безбоязненно ринулась туда, и я побежал за ней.
   Дверь хлопнула за моей спиной. Хрупкие девичьи пальцы, впихнули стерженек на место. Тусклый свет, полился из под потолка сразу же, как только камушек оказался там.
   Я увидел что комната забита, в буквальном смысле забита, точно такими же склянками, для химических опытов. Однако у одной из стен, стоит аккуратная деревянная стоечка, с инструментами для рытья земли. Некоторые - выглядят вполне себе презентабельно. Другие, явно использованные.
   Взгляд снова привлекают лабораторные приборы. Конечно, в исполнении здешних мастеров, они не были пожалуй похожи на те что я видел "дома". Более того, многие были настолько громоздки и неудобны, что страшно становилось даже представить, как с помощью этих стеклянных гробин можно что-то делать.
   - Разбери вот тут. - твердый тычок в плечо, и затем Ральхея показывает на аккуратно сложенную пирамидку из плоскодонных колб - Аккуратно.
   Вглядевшись в мутноватое стекло, мне удается заметить что там - очередная дверь.
   - Это у вас так положено, запасные выходы чем попало загораживать?
   - Нет. - она серьезно качает головой в ответ - Это дурость. Глупость.
   В принципе, переставить колбы с одного места на другое не так уж и сложно. Открыв дверь, она аккуратно осматривается, но все же выходит уже смелее чем обычно.
   - Аккуратно!
   - Не бойся. Тут нет выхода к комнатам с этими зверьми. Они могут пройти только через ... - незнакомое мне слово, она тычет пальцем назад указывая на лабораторию - А ее я заперла.
   Все это, она сказала мне стоя в открытом дверном проходе. Оттуда, свет шел более яркий. Кроме того, на меня пахнуло свежим воздухом. Поэтому, я быстрым шагом прошел вперед, но Ральхея быстро пресекла любые мои попытки идти первым.
   - Ты не знаешь пути.
   И правда. Как-то не до изучения было. Последний вопрос что я ей задал, перед тем как мы пришли к огромному завалу, был:
   - Куда мы идем?
   И ответ от нее:
   - К казармам.
   Но добраться туда нам оказалось не суждено. Мы прошли пару развилок, и как я уже говорил, уткнулись носом в огроменную каменную кучу, наполовину светящуюся, из-за магических камешков. Этот завал перекрывал проход дальше.
   Судя по реакции Ральхеи - по ее злому лицу, и крику в потолок, других проходов не было. Побледневшая еще сильнее, она кинулась было голыми руками разгребать камни, но я ее удержал.
   - Отпусти! Отпусти!! - мне в живот направляется кинжал
   Но с этим я умею справляться. Довелось. Одна моя рука ложится ей на плечо. Я крепко сжал его ей. Не во всю силу, конечно, но она уже испуганно притихла, сама собой, возможно того не желая.
   - Уймись. Тут нечего делать. Кинжал убери.
   - Плечо. Отпусти.
   Так или иначе, мы решили пересидеть несколько дней в проходе, который начали разрабатывать только недавно. Так, мы сидели два дня, таская воду из ближайшей лаборатории, и еду и пищеблока. Потом же, одна из стен, отделяющих ту часть подземелий в которых были мы, от той в которых были зверолюди, рухнула. Сначала понемногу, но с каждым днем все больше и больше, они заходили все дальше. В один момент, когда Ральхея с трудом сумела убежать от одного быстрого зверолюда, я понял что так больше нельзя.
   Так у меня появился домик. Конечно, как уже говорил, домиком это можно назвать с большой натяжкой, да и слово "появился" выглядит так, будто он образовался сам собой, в один момент. Отнюдь. Примерно недели три, я выдалбливал в более-менее мягкой земле, эдакую землянку - благо, что инструменты были хорошие. Ральхея, в это время искавшая еду, и прочие полезные вещи (все-таки подземные тоннели она знала лучше меня), приходила обычно вечером. Один раз, она принесла с собой кипу бумаг среди которых была карта местности, и иные документы. И если раньше я умел только говорить - и то коряво, то теперь же она начала учить меня читать.
   А потом она ушла. И ее убили. Больно и горько мне было не по амурным причинам - эту холодную как лед, лишь изредка проявлявшую каплю-другую теплоты женщину, я слегка побаивался. Нет. Единственный человек с которым я смог бы поговорить, или посмотреть.... Это трудно описать. Очень трудно. Можно сказать, что каждый раз засыпая, я с надеждой жду приступа сонного паралича. Когда волны страха накатывают раз за разом, когда твои кошмары материализуются у тебя перед глазами - а нельзя не то что повернуться, но даже вздохнуть или двинуться. Зачем? Это скрашивает одиночество. Кажется, что ты не совсем один.
  
   *Некоторое время спустя. Поверхность. Вход в подземные коммуникации Закатной*
  
   Пятеро человек стоят перед большим завалом камней. Если приглядеться, то видно, что в завале есть не слишком большая щель, в которую, однако, может протиснуться даже немалых размеров детина. Главное - быть поупорнее. Ну и отбить пару лишних камней, конечно же.
   - Лирсса. - Хавор сухо командует - Вперед. Обвяжи веревку вокруг пояса.
   Выражение лица этой женщины, сразу же стало кислым. Тон слов, мог бы по количеству яда конкурировать с самой опасной змеей.
   - Вот уж не учи, не учи... - но сказано это таким шепотом, что принимать всерьез эти слова не стоит
   Перед тем как скользнуть внутрь, Лирсса быстро проводит рукой по коротким волосам, и перевязывает лоб небольшим кусочком ткани. За кусочек, она затыкает проволочку, на которой в свою очередь держится линза. Очень грубая и мутная, однако Лирсса крепит ее с такой бережностью, что сразу становится видна истинная ценность этого кусочка стекла.
   - Минутку. Проверю... - закрыв левый глаз, она пару раз глядит на солнце правым, сквозь линзу. Яркий солнечный свет, сразу же перестает резать, и становится виден круглый контур светила. - Работает! Я пошла!
   Ныряя в темноту, она сразу же перестает быть видимой. Однако же, если снаружи разглядеть что-нибудь внутри пещеры не представляется возможным, то сама Лирсса - все прекрасно видит. Конечно, приходится постоянно держать закрытым левый глаз, но в принципе это терпимо.
   Глаз сквозь линзу, видит не чернильную темень, а освещенное пространство пещеры. Почему так - загадка. Эту штуку, довольно недешевую, Лирсса нашла в одной из разграбленных крепостей, еще в удачливые времена. Прикарманить стекляшку, показалось неплохой идеей.
   - Что видишь? - голос так тихо доносится, что определить чей он - нереально.
   - Вижу стены! - кричит в ответ Лирсса - Стены долбили, это сразу видно. Причем киркой. Работали люди. Опытные причем.
   - Опасности нет?
   - Никакой.
   - Отлично. Давай назад.
   Назад, исследовательница идет не менее аккуратно, чем вперед. И вот незадача. Если бы не было веревки, то найти выход не удалось бы даже с линзой. Дело даже не в том, что он скрыт - он не скрыт, просто разрытый завал, образует причудливую насыпь с козырьком, которая попросту блокирует любое попадание света в пещеру. Теперь понятно, почему караванщик, вошедший внутрь не смог выбраться.
   Попав наружу, Лирсса быстро объясняет всю суть нужно работы. Мускулистый Реби - который сидит в тени большого верблюда, и жует кусок хлеба, запивая молоком, неторопливо поднялся с земли. Спустя несколько шагов, и пару раскрытых сумок, он будет расширять киркою вход в пещеру. Кстати говоря, насыпь с козырьком он тоже собьет.
   Не стоит говорить об этой нудной работе, тем более что длится она довольно долго - несмотря на то, что работает весь мужской состав. Лучше вернуться спустя несколько часов, когда отдохнувшая команда, в полном составе пойдет внутрь. Верблюды, оставшиеся снаружи - будут огорожены веревкой, на которой повесят выцветший, но узнаваемый флаг вольных искателей, работающих под покровительством Шаханашахата Трогмана.
Входя в черный провал предпоследней, и держа факел, Лорнесс с небольшой грустью заметила:
   - Иронично. На развалинах старой крепости, флаг тех, кто ее развалил. И внутрь этой крепости, идут фактически те кто ее разрушил.
   - Выбора нет. - бурчит Длорни - Ох... болят мои ноги...
   Когда они вошли, Реби уже выдолбил в стенах отверстия под факелы. Вскоре, пещеру осветил яркий свет. Теперь стало видно, что это помещение действительно рукотворно. Кое-где на стенах, виднелись выбитые указатели. Из-под завала, торчала, поблескивая, чуть тронутая ржавью рукоять меча.
   Лирсса чуть присвистнула, оглядывая пещеру.
   - Качественная работа... я раньше такое всего раза два видела, не больше.
   - Ммм... - это, в исполнении Хавора, могло значить и "рассказывай дальше", и "прекращай нести ерунду". Лирсса, настроение у которой, было слегка приподнятым, предпочла первый вариант.
   - Еще бы тебе понять. Работали профессионалы. Хорошими инструментами. Ясно, что это раньше природная пещера была. Потом, ее расширили. Не просто, выдолбили как попало. Хорошо поработали, закрепив ее внутренними подпорками.
   - Тем лучше, - подытожил Хавор - Меньше шансов, что это счастье обвалится.
   Неспешно, обвешанные каждый своим особым инструментом, они идут по одному из самых крепких тоннелей. Он отмечен указателем с изображением флажка. Лирсса, съевшая собаку на изучении крепостей почившей Магократики, утверждает что это важное обозначение. Может быть там кабинет коменданта крепости. А может, и другой важной шишки.
   Чем дальше команда идет, тем страннее становятся стены. Иногда, на них виднеются засохшие следы крови. Где-то - стены порядком поддолблены, рукой человека причем. А вот когда путь привел их к развилке, то стало совсем интересно.
   Три пути. Один - отмечен флажком, он темен. Другой - тоже как-то отмечен, но на этой пометке, чем-то типа давно засохшей грязи начерчен жирный крестик, который слабо светится в темноте Последний - не отмечен никак. Но если приглядеться, то видно, что стены в нем - содержат равномерные выемки, находящиеся на одном расстоянии друг от друга.
   Хавор аккуратно приближается к выемкам, и ощупывает одну из них. Его лицо, как маска, застыло. Лишь в глазах блестит мысль. Внезапно, маска задумчивости превращается в маску облегчения. Хавор кладет ладонь в выемку, и делает обычный шаг. Ладонь, двигаясь дальше, сама собой нащупывает следующую нишу.
   - Сделано, чтобы в случае чего, ориентироваться в темноте. Лир, это сделали еще при живой крепости?
   - Пффф.... Да ты совсем глаза проглядел. Посмотри. Выемки неровные, сделаны абы как. Нет. Это сделал один человек, неопытный. Хотя... - Лирсса подошла к одной из ниш, и тщательно ощупала ее гибкими пальцами - Хотя инструмент тот же, хороший. Камень будто маслице кромсает.
   - Хорошо. Будем начеку. Двигаемся дальше.
   Спустя некоторое время, доходят до заваленного входа в какой-то кабинет. Лирсса, тщательно все ощупав и остукав небольшим молоточком, заявила - что завал, пустяковый. Мол, сдвинуть пару камней, а дальше успевай откидывать, само все скатится вниз.
   Конечно, откидывать-не откидывать, но действительно. Мужским коллективом, (вечно бурчащий как старый дед Длорни, несмотря на свою стариковскую привычку, мог работать за двоих) быстро откидали нужное количество камней, чтобы самый здоровый среди всех - Реби, мог протиснуться внутрь. Собственно, он и попал в комнату первым.
Комната оказалась не слишком большой. Примерно, десять шагов, да на семь. Войдя внутрь, Реби кликнул остальных, а сам пошел вглубь. Осветил факелом пыльный стол, на котором кремовыми показались запыленные стопки бумаг. Тщательно осмотрел шкаф, где в закупоренных склянках стояли разные жидкости. Пока остальные пробирались внутрь, набрел на сундук, замок которого не преминул попытаться открыть. Сначала - по уму. Но сундук был сделан хитро, и замочек нельзя было взломать, просверлив дырочку в определенном месте, и поддев его язычок. Пришлось действовать грубо.
   - Ну что ты скажешь!! - клубы пыли взвились вверх, когда Реби поддел крышку фомкой, и со всей силы рванул ее на себя.
   В сундуке оказалась парадная кольчуга, парадный же шлем, и точной такой же принадлежности булава. Видимо, тот кому все это принадлежало, понятия не имел как правильно хранить эти вещи, и за ними ухаживать.
   - В принципе, - Реби поднял кольчужку одной рукой. В свете факела, выглядела она неважно - За это можно получить неплохую сумму. Парадки ценятся, среди коллекционеров.
   - Уже хлеб... - Длорни усмехнулся, потирая бородавку
   - Уже. А сейчас, положь на место.
   Хавор садится за стол, не обращая внимания на пыль. Берет верхний лист из стопки, и аккуратно стряхивает с него пыль на пол. Далее, читает. Затем второй. Третий. Читает он достаточно быстро, хотя по нему этого не скажешь.
   Проглядев листы, он кладет их так же, как они и лежали, после чего открывает ящик стола. Там - чернильница, высохшая. Перо, из рыбьего хряща. Колечко-печатка, сургуч, и огниво с рулоном тонкой бумаги.
   - Писаревская комната. Снабженческая. Сплошь приказы, да всякое такое. А вот еще и печатка с сургучом. - Хавор усмехнулся, и надел кольцо себе на мизинец, налезло оно только туда.
   Посмотрел, полюбовался, и вышел из комнаты. Но не пошел дальше, а вернулся назад, в большую, начальную пещеру. Наступило время привала. Лорнесс, сидя перед остывшей кашей, правила свеженарисованный участок карты. Может показаться, что каша, укоризненно смотрит на обрамленное светлыми волосами лицо, кусочками неразваренного грубо вяленого мяса. Но Лорнесс не обладает таким воображением, к тому же мысли ее - заняты совсем другим. Быстро работая руками, она перебирает специальную ленту, для замеров. Начертить карту помещения - нелегкий труд.
   Отмерив, нужное количество ленты, Лорнесс бабочкой мелькает туда-сюда, измеряя пещеру. Когда она выскальзывает в коридор, Хавор быстрым шагом идет за ней. Конечно, причина ясна - для охраны. Лирсса, следя глазами за этой парочкой, морщится, кусая губы.
   Когда команда снова двинулась вперед, то тоннель вплоть до найденной комнаты, был тщательно замерен лентой. На карте уже появились соответствующие пометки. До последнего места остановки, шли молча, лишь проходя развилку, Хавор задумчиво хмыкнул.
   После исследованной комнаты - снова шел сплошной тоннель, кое-где снова заваленный. Решили не идти всей толпой, поэтому вперед пошел Реби, и Лирсса. Первый - как самый здоровый, способен в случае чего защитить напарницу, и очистить путь. Вторая - просто хорошо разбиралается в подземных сооружениях.
   Работают молча. Реби - вообще достаточно молчалив. Лирсса - все так же покусывает нижнюю губу, порой сильно. Лишь сухими комментариями, или жестами, она порой указывает что откидывать, и где стоять.
   Лирсса, погружена в мысли. В ее голове, ураган эмоций, которые она успешно сдерживает. Злоба. Зависть. На первом месте, пожалуй, все же зависть. Невозможно не замечать отношение Хавора к Лорнесс, как невозможно было замечать его уже давно. Но сейчас, оно более явное.
   Так, потихоньку продвигаясь вперед, двое вышли к очередной развилке. Точнее, это была комната, опять же - бывшая пещера, достаточно профессионально укрепленная. На стенах ее, расположены крепежи для оружия и брони. Почти все они пусты, лишь кое-где, висит одинокое копьецо, или пыльный кожаный шлем.
   Лирсса быстро оглядывается. Укрепляет последний оставшийся у нее факел на стене.
   - Иди к остальным. - говорит она Реби - Пускай идут сюда. Тут можно расположиться.
   В ответ, тот молча кивает, и осторожно ступая по камням, уходит.
   Оставшаяся одна, Лирсса осматривает комнату еще тщательнее. Она ходит, аккуратно огибая очень пыльные кровати. Одну, осторожно трогает пальцем, замечая мимоходом что хоть пыли много, но паразитов нет. Между входами в два тоннеля, стоит достаточно широкий шкаф. Открыв его, Лирсса нехотя улыбается, потому что видит там ряд полупустых бутылей, со знакомыми этикетками. Большинство - это достаточно дорогие на данный момент отвары, которые используются для подкрепления сил, и придания бодрости. В отдельной, широкой бутыли неизвестные, ломаные листки. Открыв, и вдохнув носом запах, женщина узнает в нем заварник. Штука распространенная.
   Увлекшись рассматриванием бутылок, Лирсса не видит, как из одного тоннеля, вход в который помечен таким же крестом, за ней следят напряженные глаза.
   Закончив, и обернувшись, она застает обладателя этих глаз за собой. И успевает лишь вскрикнуть раз, да ухватиться за шкаф. Естественно, он падает, и обеспокоенные шумом, остальные прибегают в комнату быстрее, чем могли бы. Но Лирссы в ней уже нет.
  
  
   *Пещера, где-то в этих же тоннелях*
  
   Я просыпаюсь от грохота, который идет из направления завалов. Это не каменный грохот. Мои тренированные уши, различают тонкий визг стекла, и треск дерева.
   Подскакиваю, одеваюсь.
   Кожаный нагрудник, с подшивкой из плотного меха. У него обрезаны рукава, и часть прикрывающая пах. Неудобно же в тоннелях. Сумка с важными вещами, без которых никуда. Конечно же, погремушка, и камень на палке. В специальный кожаный чехол, я ставлю склянку со светящейся водой, ведь факелов у меня нет. Можно и идти.
   Свет мне не нужен, ведь не зря я выбивал себе метки в тоннелях. В каждом тоннеле, по которому я ходил - у меня особая метка. Так, ориентируясь по ним, я потихоньку иду к завалам. Шума больше нет, я слышу лишь возню и рык зверолюда, видимо он неподалеку. Рык тяжелый, он хрипит от натуги. Внезапно он взвизгивает, и теперь слышатся лишь глухие, гулкие шлепки. А затем голос. Человеческий, нормальный голос. Не рык. Не визг. Не вой. Обычный, женский, грубоватый слегка голосок.
   Меня пробила испарина, я осел на землю, и затрясся как в ознобе. Если сюда кто-то пробрался - значит, может выбраться. Но это то ладно. Наконец-то, живой и адекватный человек...
   Мысли замелькали бешеными тараканами, все что я знал об этом участке, всплыло у меня в голове. Зверолюд прекратил шлепки, и тяжело задышал, будто отдыхая.
   Судя по всему, он в соседнем тоннеле, в том который меченый. Это характерная особенность зверолюдов. За то время что я тут нахожусь, с ними у меня выработалась своеобразная линия поведения. Если я встречал зверолюда близко к своему дому - как правило, он либо уходил изрядно покалеченным, либо не уходил вообще, как людей я их не воспринимал. В определенных участках, атаковать мне было невыгодно, поскольку слишком близко было к их стоянке. Когда они это поняли, то "безопасные" для себя тоннели, они пометили светящимися крестами.
   К одному из таких, приближался и я. Быстро выбегаю из своего, и вбегаю в их тоннель. Теперь, надо полагаться только внезапность, достаю погремушку и палку с камнем.
   Бегу.
   Звуки все ближе.
   Бегу.
   Еще ближе.
   Р-раз...
   Пара взмахов погремушкой, и я швыряю ее вперед. Недоуменный вой и звук удара, ориентируют меня. Разбегаясь, замахиваюсь, коротким, резким движением бью туда, откуда идет рык зверолюда.
   Как бомбой по ушам, ударил гам еще более громкий. Удар в грудь, отталкивает меня назад, упав, я рассекаю себе кожу где-то на спине. Боль тупая, маленькая, как будто легкий щипок. Думаю вслух.
   - Ты думаешь, меня это успокоит, дружочек?
   Так же отточено, луплю палкой что есть силы. В конце концов, зверолюд оседает, тонко подвывая и закрывая руками голову. Выхватываю склянку, и на свету, уже более точными движениями бью по голове.
   Хруст.
   На земле темно-бордовые капельки.
   Пара контрольных ударов.
   Можно и отдохнуть.
   Женщина все еще без сознания. Видно, что она тут не просто так - вещи на ней непростые. Пояс с инструментом, незнакомым мне, выглядит внушительно.
   Волосы у нее короткие. Лицо... грубоватое, но привлекательное, по крайней мере, для человека, который долго не видел женщин. Трудно об этом судить. Глядя на нее, я поневоле понимаю, что если бы не крайняя моя усталость, и не общая слабость от плохой еды, то тут могло случиться нечто плохое.
   Так же, я сижу и жду, пока она очнется. Где-то вдали, там откуда шел зверолюд, какой-то тихий шум... но это в общем-то не столь важно. Она уже приходит в себя.
   Открывает глаза, смотрит... резко отскакивает от меня к стене. Из ее длинной тирады, я понимаю почти все:
   - Что такое?! Кто такой?!
   А далее, произошло то что сломало мои планы. Я, хотел ее успокоить в общем-то, и нормально все объяснить.
   Но она пронзительно завизжала. Шум вдали затих, на мгновение, и превратился в тяжелое "топ-топ-топ", направляющееся ко мне. Эта дура так и сидит у стенки, сжавшись в комок, но глаза у нее тоже злые. Я поднимаю погремушку.
   Но лишь затем чтобы отбросить ее подальше. Как впрочем и палку с окровавленным камнем. Потому что ко мне приближается свет. Яркий, огненный. Глаза начинают слезиться, хоть я и бегаю каждый день смотреть на солнце, которые пробивается в паре мест. Мне остается лишь поднять руки, и ждать. Но это все равно не оберегает меня от хорошего удара, который кидает мое худое тело на пол.
   - Посмотрите на землю. - надо поспешить, как бы не прибили
   В ответ мне, нечто непонятное. По-видимому, ругань.
   - Я помог вашей подружке. Ее зверолюд схватил. Хотел к себе утащить, их много. Я его побил.
   Поняв что женщина в порядке, хоть и слегка помята, а так же осветив факелом тело, надо мной склоняется щетинистое лицо. Запах изо рта тот еще, конечно. Я почти ничего не вижу, потому что так много света...
   - Что? Что за зверолюд?! - далее я ничего не могу понять
   - Я плохо понимаю ваш язык. Давайте поговорим не тут. Я помог вашей подружке. - слова подбираю тщательно, потому что несмотря на внешнее спокойствие, сердце бьется как испуганный воробей. Коленки дрожат.
   Успокоился я только когда мы вышли в старый промежуточный пост. Раскуроченный упавший шкаф, давал понять, что именно звук его падения я и слышал.
   - За мной. - сказал тот что с щетиною, и полез в не слишком широкий, но все же аккуратно расчищенный проход в завале
   Далее, мы идем по коридору. Все освещено факелами, а ближе к полу, какая-то лента. Мне, вроде, надо бы волноваться, но, в конце концов - я вижу людей. Настоящих людей. И могу говорить, на одном с ними языке. Какое же счастье...
   Усадив меня на какой-то сверток, эти пятеро сели передо мной как на смотре. Та, которую я вроде как спас, слегка трясется, но вроде в порядке. Эйфория прошла, и раздражен. Да и было бы чему радоваться. По сути, кроме одежды, в них нет никаких отличий от людей что я привык видеть дома. Самый здоровый, напоминает какого-нибудь боксера, которых полно: высокий, рваные в драках уши, слегка скособоченный нос. Лидер их, обычный мужик, разве что только худой - несмотря на широкие плечи, да темные глаза сильно запавшие. Блондинка, которая сидит рядом с лидером, ну точь-в-точь обычная тридцатилетняя еще не баба уже не девушка, сохранившая остатки былой красоты. Можно было бы заметить что-то еще, но не при этом освещении. Они все казались мне какими-то блеклыми, ненастоящими. Казалось, моргни, и растворятся.
   От раздумай меня отвлек лишь голос.
   - Рассказывай.
   - Что рассказывать?
   - Что случилось?
   - Да пускай она, - указываю рукой на ту кого спас - расскажет. А я чего?
   Эта баба действительно подбирает сопли, и начинает говорить. Из ее рассказа следует, что кто-то ее потащил из комнаты. Попытавшись же кричать - получила несколько хороших ударов под дых. А потом какой-то шум и гам, шум и гам, после чего она потеряла сознание. Очнулась - а тут я, и склянка светится. Вот и испугалась.
   Их лидер, тот щетинистый, вертит в руках мою видавшую виды палку с камнем, затем погремушку. И склянку тоже.
   - Это что?
   - Палка и камень. Бить.
   - Дальше?
   - Это, - тыкаю пальцем - гремит. Трясешь, она гремит.
   Блондинка, что-то тихо говорит лидеру. Он морщится:
   - Ты что? Глупец? Или что?
   - Почему?
   - Говоришь как маленький ребенок.
   Теперь морщусь я.
   - Я не очень хорошо знаю ваш язык. Я не отсюда.
   На лице блондинки облегчение. Она легко машет рукой. Мужчина продолжает допрос.
   - Зачем тебе эта, - он называет слово, и повторяет его несколько раз, чтобы я запомнил перевод - погремушка?
   - Этот, кто похитил ее, - указываю рукой на жертву похищения - Они привыкли в темноте. Глаза слабые, а слух очень сильный. И если громкий шум, то это как удар по голове.
   Он хмыкает, кивает. Вроде бы расслабился. Даже два остальных мужика, один из которых успокаивает все еще трясущуюся жертву, а второй сидит, нахохленный как голубь в мороз, выглядят грозно, но не опасно.
   - Кто ты? - и выжидающий взгляд. Ни словечка не скажет, ждет ответа.
   Как молотком. И что сказать? Известно ли тут про людей из другого мира? Или неизвестно, и если я открою правду, то буду выглядеть сумасшедшим? Загадка. Кажется что я молчу долго, хотя умом легко понять - прошла всего пара секунд. Но ответить надо. И я отвечаю:
   - Не помню.
   - Почему?
   - Маги что-то испытывали. Не знаю что. - взгляды недоверчивые. - Сейчас...
   Снимаю с себя нагрудник, они ахают, а блондинка явственно бледнеет. Впервые за долгое время, увидел свои шрамы и я. Действительно, зрелище то еще. Те, что нанесли мне маги - тонкие, хорошо зажившие. Но те, что я получил, обустраивая жилище, или же в стычках со зверолюдами... это трудно описать. Чаще всего, схлопотав взбучку, я заливал шрам какой-нибудь дрянью, с дезинфицирующим эффектом, мало обращая внимание на дискомфорт и размер раны. Глубоких, не было, как-то везло.
   Но даже несмотря на это, все равно легко представить, как с виду выглядел мой торс. Учтя общее недоедание, и соответственно худобу, я действительно был похож на узника концлагеря.
   Так я и стою, в свете факелов. Они смотрят на меня. Наконец, щетинистый говорит.
   - Надень. - подает мне нагрудник, я исполняю. Он продолжил - Спасибо, что помог нам. Хавор. - протягивает руку
   А над следующим ответом, даже думать не стал. Ральхея называла меня по своему, поэтому можно сказать, что второе имя у меня уже было.
   - Иль. Просто Иль.
  
   ...Они склонились над картой этих тоннелей. Эту строительную карту, я нашел, копаясь в документах, которые в свою очередь нашел в кабинете коменданта. Потом же, я успел испещрить эту карту своими пометками. Разными. К примеру, возле схематического изображения большого зала, на местном языке, моим корявым почерком написано: "Пробивается солнышко". В потолке там были отверстия, и ясное дело я каждый день ходил смотреть на солнце.
   - А это что? - блондинка, оказавшаяся картографом, указала пальцем на комнату, обозначенную каким-то причудливым символом
   - Там три больших камня, на стенах. Раньше они светились, но теперь не светятся. В центре - другой камень. Я не знаю для чего это использовалось. - вру. Это, если выражаться, привычным мне языком, телепортационная комната.
   Я делал попытки уйти назад в свой мир, тем более я знал как. Нужно лишь запустить эту "машину", а далее ты окажешься именно на земле - в другое место перемещение невозможно, как говорила Ральхея. Но что-то с комнатой случилось. Камни, со временем, светились все слабже, и в конце концов потухли окончательно.
   Блондинка все так же, цепко осматривает карту, останавливая взгляд на моих пометках.
   - Обведено кругом?
   - Там живут зверолюды. Это недостроенный коридор, там была стоянка строителей, поэтому твари остановились там.
   Хавор хмыкнул, и махнул рукой перед моим лицом, резко сказав:
   - Сколько их?
   Тут пришлось задуматься.
   - Неделю назад, их было тридцать человек. Сейчас, их должно быть двадцать девять. Даже двадцать восемь.
   Вопросительный взгляд.
   - Одного хорошенько побил я. Не знаю, жив он или нет.
   - Двадцать девять.
   - Нет. Двадцать восемь. - тут я попытался сказать как можно выразительнее, тем более что правду - Раз в неделю, они съедают одного из своих.
   - Извини, - Лорнесс, блондинка, снова бледнея (смешно у нее это выходит) вклинивается в разговор - Ты точно сказал?
   - Да, да. Съедают одного из своих. Трудно без мяса.
   - А ты?
   - Крысы. Людей не ел.
   Хавор что-то говорит блондинке, она снова утыкается в карту. Меня он, отзывает к костру, где уже сидят двое которых, как я знаю, зовут Реби, и Длорни. Длорни, выставляет себя желчным ворчуном, но он весьма профессионально залатал мне разрыв кожи на спине. Реби же, силовой центр, но не тупой, просто молчаливый. Смотрит на меня как-то настороженно, без особой любви.
   Вкратце, Хавор объясняет этим двоим все что узнал про стоянку зверолюдей. Реби молчит. Длорни, высказывается:
   - Что делать? Я ничего не хочу сказать, но зная, что там двадцать восемь, - незнакомое слово - тварей, которые еще и людей едят, я не очень хочу идти обыскивать крепость дальше.
   - Атаковать их, не выход. Тоже. Нереально выдюжить. - поддакнул Реби
   - Иль, а как с оружием?
   - Хм. Железо они не любят. Это точно. Не знаю почему. Но камнями швыряются. И дерутся камнями.
   - А как они вообще? - далее Хавор зачастил незнакомыми словами. Видя что я не понимаю, он недовольно скривил лицо, откинувшись назад - Хорошо дерутся? Или нет? Сильные, слабые?
   - Сильные. Но драться не умеют. Не попадай под, - машу руками - и все будет нормально.
   - А ты как? Много - он пару раз сжимает кулак и изображает удар - ?
   Замечаю что Реби, особенно въедливо смотрит на меня, его взгляд напряжен. Завидует? Злится? Трудно понять.
   - Нет. Они сильные. Я не дурак. Но если надо было, то дрался. Голыми руками, никогда.
   - Не умеешь? - это тоже Реби
   - Не умею.
   - Да плевать. - Длорни желчно плюет в костер. Костер шипит. - Если бы ты был лучшим бойцом, все равно бы ничего не помогло. Двадцать восемь человек. Это нереально.
   Хавор зло смотрит на Длорни. Тот, что-то бурчит, становясь похожим на нахохлившегося воробья. Я робко напоминаю, что делать что-то надо скорее. Потому что достаточно скоро, если "собиратель" не вернется, то зверолюды пойдут его искать.
   - Тут уже хоть как надо что-то делать. - говорит Хавор - Драться.
   Реби кивает. Длорни желчно кинул:
   - Нет. Я не сумасшедший.
   Я, при всем своем опыте битв со зверолюдами, присоединяюсь к нему.
   Так мы и переругивались, примерно минут десять, до тех пор пока к нам не подошла Лирсса.
   Выглядит она уже гораздо бодрее. По крайней мере теперь она гораздо привлекательнее, с точки зрения "полюбоваться". Нет, серьезно. Напряженное лицо, Выставленная вперед челюсть. Лицо, кстати, сложено ладно, хоть и не без изъянов.
   - Ну что, - непонятное мне слово - растакие! Раскудахтались тут...
   Она бесцеремонно занимает место рядом с Реби, вклиниваясь в разговор. Хавор, не прогоняет ее, в сжатых выражениях описывая все что случилось, и что предстоит сделать.
   - Хм... драться никак?
   Получив исчерпывающий ответ от Длорни, и сжатые заверения от меня, морщит лоб, и многозначительно, снова, хмыкает.
   - Запросить помощь у нанимателя?
   - Слишком дорого.
   - Хм...
   Время идет. Вот, уже разложена карта, и Лирсса вцепилась в меня как клещ, расспрашивая обо всем, что только можно, даже, о, казалось бы, уже пройденных вещах. Но во всем этом она разбирается мало, видно, что слушает, лишь чтобы поддержать нас. Только когда я упоминаю про то, что тоннель недостроенный, она оживляется:
   - Стоп. А ну-ка повтори.
   Я поперхнулся словами, и еще раз сказал:
   - Недостроенный тоннель. Там был лагерь рабочих. Лежаки, удобно все, как раз чтобы там залечь.
   - А стены? Стены, там какие? Такие же, как тут?
   Смотрю на пещеру. Несмотря на то, что я понятия не имею какие конкретно стены в том проходе, в голове само собой всплывает то, что они другие. Явно не такие как тут. Наметанный глаз (а у меня он наметанный, уж опыт сын ошибок трудных), не подводил никогда.
   - Другие? Надо посмотреть....
   Хавор недоуменно сказал:
   - Что посмотреть? Зачем?
   - Стены. Тут - они укреплены. А там, может, еще и нет. Если не укреплены, то можно попробовать просто завалить вход в этот проход.
   - Как?! Чем?!
   - Я могу дать инструменты, - влез в их разговор я - Кирки, и прочее, полезное.
   Теперь и Хавор призадумался.
   - А много ли работы?
   - Не слишком, - отвечаю ему - Тоннель недоконченный. Вход туда ниже, и сам он поуже чем остальные.
   На том и порешили.
   Я отвел их в лабораторную комнату, где находились склянки и инструменты. Длорни, опытным взглядом прошелся по запыленному стеклу, и пробурчал:
   - Хорошие штуки... дорогие...
   Так же, когда всей толпой направлялись к проходу зверолюдов, Реби (ну, видно ему зудело), подошел, и отковырнул несколько легкоотходящих кусочков, от светящегося креста. Я поневоле усмехнулся, однако не стал ему говорить, что конкретно он отковыривает.
   Стена действительно оказалась достаточно мягкой, неукрепленной. Конечно, будет враньем сказать, что за работой кирка входила в нее как в масло. Но с шумом. Из дальней темноты тоннеля, раздался тихий рык, и силуэт зверолюда шевельнулся там.
   - Длорни, стрельни! - кряхтя прохрипел Хавор, раз за разом вгоняя кирку в стену
   Врач сосредоточенно достал из-за спины небольшой арбалет. Отмотав от специального крепления на прикладе тетиву, тщательно натянул, затем положил болт в специальную ложбинку. Не менее тщательно прицелился, и выстрелил.
   Болт улетел вдаль. Рык вдали стих. Ничего такого. Отвязав тетиву, Длорни продолжил работу.
   - Почему он не напал на нас? - лишь спросила Лорнесс, немного недоуменно
   - Я часто хожу тут. - ответил я - Они обычно рычат, когда я иду мимо, но не нападают. Не знаю почему. Может, боятся. Может, не считают злым врагом. Мой дом тоже тут, все-таки.
   Конечно, шум становился все значительнее и значительнее. Тот участок стены, и потолка, который мы усердно подтачивали, уже понемногу осыпался, шурша песком. Камешки падали, все громче. Из тоннеля, раздался рев, с каким-то вопросительным оттенком.
   Мы участили работу.
   Рев раздался еще раз, уже более грозно.
   Участок, как назло, со страшным шумом начал осыпаться, но осыпался не полностью.
   Тяжкое топанье. Тихое, но приближающееся.
   - Скорее! - закричал Хавор
   И мы поддали жару. Большая громада земли и камней, пошатывалась как молочный зуб в десне. Вогнав кирку в разверзшееся отверстие, я, что есть силы, потянул как рычагом. Поначалу показалось, что мышцы лопнут. Готов был спорить, что тяну не меньше нескольких минут, хотя на самом-то деле прошло чуть больше секунды. Тянул закрыв глаза, и лишь когда кусок немного поддался, открыл, и увидел остальных, повторяющих все за мной.
   Секунда.
   Две.
   Три.
   Наши лица красные, даже бугай Реби, кажется, сейчас начнет прыскать кипятком из ушей и носа.
   Топот уже совсем близко. Длорни отбрасывает кирку, и снова начинает привязывать тетиву, дрожащими руками.
   Хавор что-то глухо рычит... наверное ругательство.
   Я тяну из последних сил, зная, что если сейчас ничего не случится, то я просто отпущу кирку и упаду от натуги.
   Но что-то случается. В голову мне попадает камень, лязгнув зубами, уже как-то совсем не по-человечески дергаю за рукоять кирки, и кончиками пальцев ощущаю, как стенка медленно падает. Так же медленно, падаю и я. Краем глаза вижу, как Реби ударяет киркой полузасыпанного зверолюда. Хавор же, обкалывает с потолка не упавшие участки, засыпая проход до конца. Где-то вдали слышен вой и рев.
   Под него, я отключаюсь.
  
  
  
   Глава 1.99

I

  
   Дом без четвертой стены
   Короче и сумбурнее чем остальные. Все потому,
   Что мы достаточно часто кому-то снимся
  
  
   Иду по пустыне. За спиной, сумка, в которой бутылка вина, немного хлеба, мяса и сыра. Еще деньги. Как ни странно - это обыкновенные золотые кругляши, со смутно знакомой чеканкой. Какие-то слишком привычные.
   Когда я очнулся, возле меня только эта сумка и была. Я порыскал по тоннелям, пытаясь найти моих новых "друзей", но, увы, тщетно. Лишь люди с очень обыденными, картонными лицами, на которых я наткнулся в большом зале, мягко взяли меня под ручки, и выгнали из пещер. Тонкий намек на то, что мне будет очень плохо, если я в них останусь, подействовал хлеще всякой плетки. Громко обругав этих дружелюбных людей, хоть и отвел душу, но что делать дальше - ясно не было.
   И я просто пошел по пустыне. Точнее не столько по пустыне, сколько пути, обозначенному горками камней. Отхлебывая вина, кое-где закусывая, прошел уже достаточно много, наверное. В любом случае, выбора нет.
   Парит. Пекло. Гляжу вверх, небо пялится на меня белым солнцем, будто любопытный циклоп. Лишь густые, отросшие волосы да борода, спасают от жары. Хорошо, что идти еще достаточно легко.
   Не знаю, сколько спустя, встречаю путника. Он идет мне навстречу, закутан по самое не могу. Мы останавливаемся, глядя друг на друга.
   - Вода? - хрипло говорит он
   - Вино. - открываю сумку, протягиваю ему бутылку. Он присасывается, но по движениям кадыка видно, лишь пара глотков проникает в его желудок. Еще один, он вдумчиво гоняет во рту. В бутылке почти не убавилось.
   - Спасибо. - глубокие пронзительно-синие глаза глядят прямо мне в лоб - Пряностей?
   - Пряностей?!
   - Специи. Будешь?
   Пожимаю плечами, протягиваю ладонь, куда он отсыпает из кулака, немного непонятного порошочка. Глядя на мою робость, касается горочки языком. С видимым наслаждением чмокает губами, и обойдя меня, двигается дальше.
   Ссыпаю порошок в рот.
   Корица.
   Иду дальше.
   Уж опять же, не знаю, сколько спустя, мне навстречу идет еще один путник. Он одет легко, в синюю робу с желтыми, похожими на золотые, вставками. Идет понурив голову. Правая рука его, зажимает нож. С ножа, капает кровь. Он не обращает внимания на меня, говоря самому себе одну и ту же фразу:
   - Дальше... дальше... - вздыхает, и почти что шепчет, но я слышу, несмотря на то, что отбежал в сторонку и притаился - К каньонам... они вместят мою боль...
   Странно. Долго гляжу ему вслед. С его спины, больно отражая свет мне в глаза, сверкает то же самое желтое золото.
   Вечер. Я дошел до каких-то развалин. Это небольшое здание. Каменная кладка. Зайдя в пролом в стене, вижу след, который остается, если на одном место долго жечь костры. Возле этого костра, достаточно маленький скелетик, наверное, детский. В правой его руке, все еще зажата странная игрушка - натянутая на эдакий, железный каркас, тряпка с блестящими глазами-камушками. Повертев в руках, легко понять, что игрушка когда-то изображала медведя. Но сейчас, "шкура" порвана, а каркасик сильно заржавел. В любом случае, мне неудобно спать рядом со скелетом. Выкидываю кости и игрушку в пустыню, сам захожу внутрь, и свернувшись клубочком, пытаюсь уснуть. Трудно, ночь прохладная. Нагрудник не очень хорошо защищает от холода, хоть и выстлан изнутри мехом. Но все же, я отключился.
   На следующий день, выходя в путь, вижу, что ветер сделал мое дело. Кости, и игрушку, занесло песком.
   Самое удивительное, что удивительного ничего нет. Эта пустыня ничем не отличается от тех, о каких я читал дома, или которые я видел по телевизору. Совсем не отличается. Конечно, как может отличаться очень большая куча песка, от другой очень большой кучи песка, но, признаться, ожидал я немножко большего. А так, кажется еще немного, появится вдали египетский храм, который штурмуют всадники в черных балахонах....
   Но какой бы куча песка не была, все равно надо идти. И я шел. Шел даже тогда, когда все припасы кончились, и моча моя стала темного цвета. Шатаясь как пьяный, и перейдя через очередной холм - по-моему, они называются барханами - я принял за мираж, вполне заурядное здание. Бар. Или как эти штуки, тут называются....
   Недоуменно гляжу на вывеску, которая изображает бутылку в виде сердца - с огромной трещиной поперек пухлого бока. Из трещины, выливается что-то красное. Интересная задумка.
   Собираюсь уже войти, но двое парней в странных шапках, тащащих за собой мускулисто-смазливого блондинчика в серой крысиной жилетке, оттолкнули меня в песок.
   - Извини!
   Они скрылись за баром. Встав и отряхнувшись, я вошел внутрь.
   И первым же делом, замер.
   За столом, стоящим шагах в двух, от входа, сидят трое людей, в таких же синих робах, с желтыми вставками. Один похлебывает пиво (типичное такое пиво с пенистой шапкой, разве что кружка глиняная и расписная - деревенская), а два остальных, что-то более крепкое, из мелких стопочек. Под столом, собака, дворовая, с шерстью цвета серой пыли. Замер я как раз из-за нее, потому что сразу как вошел, эта псина взвилась, и подскочила ко мне.
   Нюхает мою ногу. Фыркает, тихо рычит и снова отходит по стол, где ложится с похоронным видом.
   Подхожу к барной стойке, а за ней никого. Сев на высокий стул, нетерпеливо постукиваю пальцами, и следующее событие застает меня врасплох.
   Прямо передо мной, бармен ставит кувшин с водой, стакан, и тарелку с жареным мясом.
   - Я уж заждался.
   Несмотря на то, что есть и пить хочется неимоверно, я отвечаю:
   - Нет, вы ошиблись, - голубые глаза удивленно расширяются - Я не тот, кто вам нужен, скорее всего. Но не убирайте еду. Я заплачу.
   Бармен с хрустом вертит головой, и отирает мокрую руку о коротко стриженые волосы.
   - Ну, плати.
   - Сколько?
   - Да не дороже денег.
   - В смысле?
   - В прямом. - говорит он странно, несколько растягивая гласные, и ставя неверное ударение
   Меня раздражает его поведение. Да и сам он, меня раздражает. Никогда не любил такие лица. Кругловато-пухлое, с массивным носом и бакенбардами, оно наводит на мысли о темных подворотнях, и закоулках больших городов.
   - Ты, лучше, посмотри вон туда. - он внезапно указывает мне рукой, на тот столик, за которым сидят трое, с собакой. - Неплохо выглядят, а?
   - Я не знаю. Не местный. Не мне судить.
   - Хм... возможно. Но вообще, для этих мест они странные. Сидят тут уже уйму времени. Каждый день, хлещут как не в себя.
   Его рука на моем плече. Если раньше он раздражал меня, то сейчас я его побаиваюсь. Зачем он все это мне рассказывает?
   - Да ты рубай, рубай. Не обращай внимания. И денег не надо. Просто, давай говорить.
   Вилка с кусочком мяса, замирает не дойдя до рта.
   - Говорить?!
   - Точняк. - цокает языком, заходя за стойку - Ты не подумай. Просто конкретно с ними, - он обводит рукой посетителей, только сейчас я замечаю, что зал весьма большой, и посетителей много - мне говорить не о чем. А с тобой, можно.
   Как молотом по голове. Не знаю как я выгляжу, но наверное мой взгляд подозрителен. Пригнувшись ко мне, бармен шепчет:
   - Ведь ты же из этих... из той крепости, не отсюда? - он так искусно выделяет тоном эти слова, что я понимаю, на что он намекает
   - А что, были и другие?! - я почти вскрикиваю, но внимания на меня никто не обращает. Бармен же морщится, и показывает жестами - мол тихо.
   - Конечно, были. Вас тут таких много побывало. Правда, в основном старенькие. Ты, самый молодой.
   Сердце отбивает двадцать ударов в секунду. По крайней мере, мне так кажется. Бармен же, снова кладет руку мне на плечо, доверительно говоря.
   - Так что, ты кушай, кушай. А я потреплюсь.
   Жую кусочек. Вкусно. Запивать водой, конечно, странновато, но с голоду и жажды, все сойдет. Стараюсь доесть как можно быстрее, чтобы далее не отвлекаться на еду.
   - Так вот, что говорил я. Хлещут как не в себя. Ждут кого-то, что ли?
   - Ну, так подойди, да спроси.
   Бармен улыбается:
   - Если бы все было так легко....
   Едва затолкав в себя последний кусочек, я, подскакиваю со стула, и бегу к бармену. Он уже у другой стороны стойки, что-то делает с бутылкой белого стекла. Подбежав, хватаю его за руку. Выглядит, наверное, комично, он выше меня, и недоуменно смотрит, приподняв черную бровь.
   - Ты чего?
   - Куда они пошли?!
   - Кто они?
   - Те! Кто с крепости! Не отсюда!!
   Я срываюсь на крик. Но он даже глазом не моргнул, мягко высвобождая рукав.
   - Ну, для начала, это было давно. Я даже и не помню точно. Во-вторых, они ушли не одни - а с караваном. С одним, я советовал. В-третьих, сейчас, ты лучше успокойся, и иди спать.
   Как ни странно, мне в голову, будто холодной воды залили. Я подостыл, и успокоился. В словах бармена - особенно, насчет " спать", определенно имелся резон.
  
  
   Следуя по направлению указующей руки, иду к горящему камину. Сразу возле него - дверь в небольшую комнатку. Внутри - обычная, даже скромная обстановка. Разве что, очень мягкий лежак, что расположен возле нагретой стены, вносит каплю уюта в вид комнаты.
   На следующее утро, проснувшись, я ощутил себя как-то непривычно. Нет того ощущения во рту, которое побуждает идти чистить зубы. В уголках глаз нет неприятных комочков. Поднеся ладонь к носу, и дыхнув, убеждаюсь, что изо рта не воняет.
   Странно.
   В зале все то же самое. Людей много. Однако, шума как такового нет. Лишь тихие разговоры, шорохи, перешептывания. Все так же, за самым ближним к выходу столиком, сидят люди в синих робах, и собака.
   - Все сидят. - бармен машет мне рукой, протирая каминную полочку - Задолбали уже.
   - А чего сидят-то?
   - Не понять. - он пожимает плечами - Жалуются. Говорят, что их куда-то не взяли. Еще и пес, воет с тоски.
   Словно услышав и поняв, серая псина, громко взвыла. Хотя внимание на это никто не обратил.
   - Не удивлен. - по привычке, я излагаю мысли вслух - В этом месте очень странные люди.
   - Действительно, странные. Странен этот зал, прежде всего. В нем куча людей, но говорить, я могу лишь с тобой.
   - Почему?
   Бармен усмехнулся, укладывая в камин толстые поленца.
   - Это здешний обычай. Говорят между собой, лишь соотечественники, если можно так выразиться. Кто-то уходит. Кто-то приходит. Или к кому-то приходят. Вот, как сейчас! - совершенно не смутившись, он указал полешком вглубь зала, где за столиком сидел внушительного вида мужчина.
   Широкое лицо, с полуседой бородой, лучится занятостью. Большое же пузо, упирается в крышку стола. Одной рукой, отодвинув в сторону какое-то местное блюдо с колечками жареного лука, другой - он что-то торопливо пишет в крепком на вид свитке. От этого почтенного занятия, его отвлекает мальчик, чьи глаза завязаны черной повязкой.
   Мужчина чуть ли не подпрыгивает на стуле. Между ним, и мальчиком, идет короткий диалог, в конце которого, толстяк буквально отталкивает мальчишку вглубь зала, где тот благополучно исчезает за спинами людей. После этого, перышко забегало по бумаге раза в три быстрее.
   - Вот, так всегда. Кто-то остается. Кто-то нет.
   Глядя на пишущего мужчину, я ловил себя на некотором любовании им. При всех его внешних минусах, он выглядел как-то ярко, тогда как те же люди в синих робах, больше походили на несуразных кукол.
   - Кто-то остается... - тяну задумчиво - А кто, откуда тогда приходит? И как же ты подаешь им, если говорить можно только со своими?
   - А это - и есть самая большая загадка этого места. - бармен усмехается, говоря это таким тоном, что я сразу понимаю: мне просто пудрят мозги
   Надо действовать грубо.
   - Ладно. Я хотел поговорить. Где люди из крепости? Куда они ушли?
   Он смотрит на меня насмешливо. Не так насмешливо, как смотрят якобы знающие жизнь люди. И не так, как старики. Смотрит, с какой-то более глубокой усмешкой. Зная нечто, что очень важно, и чего не знаю я.
   - Сядь, для начала. Не такой уж ты и важный, чтобы говорить стоя. Даже будущий герцог Безумия, в свое время, не погнушался присесть на простой стул. - и в ответ на мой недоумевающий взгляд, добавляет - Поговорка такая.
   Сажусь в кресло. Ручки у него деревянные, резные. Само оно, достаточно мягкое. Удобно.
   - Где люди из крепости?
   - В городе. Ближайшем. Они хотели поехать к самому сильному магу. Я, просто попросил моего старого друга, караванщика, взять их с собой.
   - В ближайшем городе самый сильный маг?
   - Да вот понятия не имею, - установив как ему надо дрова, бармен поджигает их смолистые бока. Пламя неспешно занимается. - Отсюда одна дорога, в город. А из города, дорог уже много.
   - Мда. - раздумываю - Мне тоже надо к самому сильному магу. А значит, в город. Долго до него?
   - Достаточно чтобы загнуться. Один ты не дойдешь.
   - Недооцениваешь.
   - Возможно. Но ты не сможешь.
   Мы смотрим друг на друга. Именно сейчас, краешком мозга, в моей голове рождается некое подозрение. У него на лице все та же усмешка. Подозрение, исчезает. А о чем я говорил?
   Голова побаливает. Ай.
   - А когда караван?
   - Нескоро. Месяц, но может и чуть побольше. - помолчав, добавляет - Можешь пожить в комнатке. Ну, и мне не помешал бы помощник.
   Примерно так, я остановился в "Разбитом сердце".
  
   - Смотри-ка, к этим подходит! К этим! - тычу локтем бармена
   Вошедший человек в странного вида черной одежде, наверное, кожаной, подошел к столу с тремя "грустящими". Сняв с себя нечто типа куртки, он открыл под ней такую же синюю робу, правда более старую, и засаленную на вид. Пес, радостно гавкнув, бросился лизаться.
   - Я-т-те, кусок мяса с костями! Сидеть!
   Он подходит сюда. Его лицо... оно такое разное, и одновременно оно одно. Словно тысячи людей, сговорились описать одно, однажды виденное ими лицо, только словами.
   - Привет. Не в первый раз я тут.
   - Не в первый. - отвечает бармен - Но сегодня ты зря. Я занят другими делами.
   - Да?
   - Ага. И посуди сам, ты слишком любишь забирать надолго. Порою, это минус.
   - Хм... - мимолетом окинув взглядом меня, человек трет подбородок, оставляя блестящий жирный след - Ты прав. Пойду, поищу другого, кого можно взять с собой.
   Уйдя в зал, он уходит оттуда уже не один. Собака, покорно следует за ним, радостно виляя тяжелым хвостом. Потом, ближе к вечеру, покидают это место и трое в робах.
   - Сюда часто заходят те, кто не может без компании. - сказал мне однажды бармен - Человек, вообще существо крайне любящее социум. А уж эти, так вообще, для него созданы.
   Дни идут неспешно. Потихоньку привыкаешь. Кому-то - приходится подавать еду. Кто-то, подходит и берет сам. Все занятые, молчаливые. Очень часто, мы разнимаем дерущихся, и в эти моменты, владелец этого трактира буквально пышет гневом.
   Как-то так, я себе и представлял бытие средневекового питейного заведения.
   - Тебе скучно. - разговор происходит вечером, в день когда ушли трое - Почему ты скучаешь? Вот уж не думал что тут это возможно.
   - Я не знаю. Мне просто нечего делать.
   Он усмехнулся, и треснул меня по плечу:
   - Нечего делать? Ты издеваешься? Тут куча людей. У каждого есть своя история, и каждый готов потрепать языком.
   - Каждый? - я хмыкнул, после чего, поведал ему занятнейший случай.
   Это случилось дня с два назад, примерно, когда бармен отсутствовал, а клиентура перла как рыба на нерест.
   Прямо из центра зала, кто-то, скрытый от меня мощной спиной своего соседа, прокричал:
   - ...а...в... - похоже имя бармена утонуло в людском гуле, видимо клиент спутал меня с ним, - бурка мне, порцию!
   Проглядев взглядом строчки рецептов, пришпиленные к стене, я нашел это блюдо. Ну и странный же вкус у клиента. Салат из самых разнообразных ингредиентов, о некоторых, причем, я не слышал (хорошо, что все лежало по полочкам, подписанное). Подается эта штука на чистом подносе, с обязательной витой вилкой, и кусочком мыла рядышком. Зачем кусочек мыла - непонятно.
   Пожав плечами, навалил полную миску этого бурка, после чего понес клиенту.
   - Расступись, расступись! Эй, ты, ты куда?! А твой бурка, что, я жрать буду?!
   Но вот странность, едва поняв, что к нему идет не бармен, он вскочил из-за стола, и ринулся бежать. Настолько стремителен был его бег, что я совершенно не смог разглядеть такого странного посетителя. Разве что, сушеный акулий плавник на спине, да одежда красиво расшитая змеиной кожей, бросилась в глаза.
   Бурка, к слову, пришлось выкинуть. Воняло.
   Поведав это, я, непонятно почему, покраснел и уставил глаза в пол. Расхохотавшись, мой собеседник бьет меня по плечу, снова:
   - А, это Снарк. Не любит он, когда кто попало, с ним общается.
   - Там было полно людей!
   - Значит, с его точки зрения, это были не кто попало. И вообще, тебе еще повезло. Хуже было бы, если бы ты спутал его с Бурджумом. Их вообще часто путают.
   - И...
   - Отвечаю на незаданный вопрос. Валялся бы ты бездыханный на полу, и думал бы я, какое бы надгробие установить на твоей могилке. Снарк не любит когда его путают с Бурджумом. Как, впрочем, и Бурджум не любит, когда его путают со Снарком.
   Молчу, обдумываю. Вроде, есть еще работа, да и огонь в камине прогорает, надо бы подсыпать дров. Уже вставая, резко оборачиваюсь.
   - А мыло? Мыло на подносе зачем?
   - Да понятия не имею. Наверное, запах нравится.
   Но кое-что из этого разговора я подчерпнул. Порой, с посетителями действительно можно было неплохо поговорить. Но опять же, посетители все были разные. Даже слишком. С некоторыми, разговор клеился. А с кем-то нет. Временами, разговор был и не нужен, все становилось понятно без слов.
   - Эх, за тебя... ну как же так.... - уже упомянутый мной ранее тучный человек, с чуть тронутой сединой короткой бородою, опрокидывает в себя стакан крепкой наливки. Рядом с ним, стоит другой, наполненный ей же, но поверх него лежит кусочек хлеба, и половинка луковки.
   На мой немой вопрос, он нехотя отвечает:
   - Друг. Старый. Много раз по краешку ходил, многие его считали мертвым. А теперь - окончательно.
   Настроение скакнуло вниз, на весь день.
   И вот как к такому подойти?
   Дни идут все скучнее. Людей в трактире все меньше, и хочется биться головой об стол, от общей безнадеги, и уныния. Впервые, за все время, что я нахожусь в этом месте, зал опустел. Последний клиент вышел минуты две назад, это очень бледный человек, в роскошных одеждах, и с длинными волосами. У него очень красивый кулон с рубином, и он постоянно трогает его рукой, как бы лаская красную драгоценность.
   А я протираю столы. Табуреты. Ставлю табуреты на столы. Мою пол. Когда выливаю грязную воду, и возвращаюсь в трактир, бармен говорит мне:
   - Он скоро будет.
   - Кто? - отвечаю я
   - Караванщик.
   - Ты так уверен?
   По странному задумчив, и говорит весьма непривычным мне тоном. Ровно. Четко. Без искажения слов.
   - Самое то. А ты сам, не чувствуешь общего настроя?
   - Общего настроя?
   - Да. Выйди, и посмотри. Какая прекрасная лунная ночь. Самое время, для важного разговора.
   От него пахнет коньяком. Ясно, пьян.
   - Я не пьян! Ты что, не видишь?! Все это! Все - это!! - крича, брызгает слюной, со злости хватает табурет и швыряет его на чисто вымытый пол - Люди! Места! События! Ну! Подумай же своей башкой!!
   Напряженное, неприятное ощущение. Будто бы, что-то стучится в голову, но не может найти входа в нее. Будто, я упускаю нечто важное. Очень важное.
   Бармен смотрит на меня пытливым взглядом, и в конце концов, машет рукой.
   - Иди спать. Завтра с утра он будет. Все остальное, - жестом окидывает зал - я докончу сам.
   И мне снится сон. [Начало. Раскручиваю спираль.]
   Мне снится, что я стою, голый, в центре большого круга. Не привязанный, и могущий выйти - но стою. На меня смотрит несколько людей... точнее не несколько, их пара десятков, от силы. Все они, галдят в уши человеку, который сидит на стуле, посреди круга. И смотрит на меня.
   Будто лепит меня, изредка подергивая нетолстыми пальцами, как настукивая ритм песни.
   Он смотрит на меня.
   А я не могу его узнать.
   [Знаешь], такое бывает спросонья.
   - У меня такое было, раза три за всю жизнь. Я проснулся, и глядя в окно, четко понял, я не помню своего имени.
   - И...
   - И у тебя такое было.
   Он так же смотрит на меня. А я не могу его узнать. Но я должен его узнать.
   - Ты меня не узнаешь. Тебе это так важно?
   Важно. Потому что... потому что важно.
   - Ну, тогда просыпайся.
   Открываю глаза. На меня смотрит бармен. На меня смотрит незнакомый мне, пухляш, с юношескими усиками. Оба они, одеты в какие-то тряпки.
   - Пиф-паф! - говорит бармен
   - Не смешно. - как бы невзначай вставляет пухлый
   - Да плевать. Пора. Теперь ты вспомнил?
   Взрыв в голове.
   [Мы на обломках новый мир построим, не так ли?]
   Понимание всего врывается слишком внезапно, и я... и у меня ничего больше не болит, я осознаю все.
   [Прозрение, типа того]
   Как я мог не видеть раньше?
   Вся бумажность, картонность моей жизни, все забытое детство [которого не было], странное юношество [которое было эпизодами], и странное, сумбурное, нереальное настоящее. У всего есть подоплека.
   - Давай. - бармен. Я так и не поинтересовался его именем. У этого тоже есть причина.
   - Пусть сам скажет. - пухляш. Я видел их обоих. Мне приказали видеть их обоих. В том сне, во время вмазки, в самом начале [Это конечно неважная деталь, но если ты щепетилен - перечитай]. Ты сейчас думаешь, что я скажу что все это мой сон, сон центра вселенной.
   Но нет.
   Это я сон.
   Чей-то сон.
   Потому что я - герой книги. Обычной.
   Кто бы ты ни был, если бы я мог, я хотел бы посмотреть в твои глаза.
   [Неумело, но со старанием]
   Вот все и встало на свои места.
   - Бинго!
   - Бонго!
   - Бабах!
   - И как тебе?
   Осознаю себя. Плохой. Вторичный. Это не мой образ. Списан с известного ви...
   - А вот этого не надо, заклюют.
   И действительно.
   [Растерянность. Смятение.]
   Молчу и смотрю на них. Они весело, улыбаясь, смотрят на меня.
   - Это странное ощущение. Я... я ненастоящий.
   - Конечно, ты ненастоящий. И что?
   - Но зачем... - [злостно, настороженно] я смотрю на бармена - Зачем все это? Что теперь делать? Я не знаю, сам ли я думаю, или меня пишут. Точнее, меня пишут, но как пишут? Просто ли, это мысли автора, или же ему кто-то помогал? Кто я? Что я?! А вы кто?!
   - Тихо... - пухляш дает мне стакан воды - Успокойся. Успокойся, и выпей. Поможет.
   Бармен молчит. Только теперь, я понимаю, что они одеты по современной моде двадцать первого века. Осознание других вещей все еще болезненно.
   - Ты - не-нас-то-я-щий. У тебя нет ни свободы воли. Ни свободы выбора. Ты можешь прямо сейчас просто перерезать себе горло, потому что так захотелось автору.
   - Но посуди сам, это будет глупо. - вроде бы, этот упитанный меня защищает - Для всего нужна первопричина. Кроме того, тут рядом ножей нет.
   - А он плохо описал антураж вокруг. Надеется, что читатель сам представит себе типичную таверну, и не придется долбать мозг. Это распространенный метод.
   - Хочешь сказать, что он может написать: "Илья взял в руки нож, что лежал/был воткнут в стойку"?
   - Типа того.
   - Хм. Ну, такое еще возможно. Наверное.
   [Оцепенел. Застыл. Растерян]
   За этим спором, они увлекаются. Проходит несколько минут. Я, сижу не двигаясь. Не потому что устал, или подавлен. А потому что, так захотелось кому-то. Грустно. Потому что так захотелось кому-то. В моей голове, сплошь вертится что-то про мое детство... я мог быть отличником, или наркоманом еще с подросткового возраста, моя семья могла быть совсем другой, и более того - еще неизвестно к чему приведет понимание всего этого, ведь оно тоже прописано [мной].
   На такого [ошарашенного] меня, наконец обращает внимание пухлик. Он слегка озабочен:
   - Знаешь, я думаю, Илья слишком многое понял.
   - Да?
   - Это рушит всю затею. Марионетка не должна видеть ниточек. А он видит.
   - Ну... я приведу в такой вид, чтобы его самолюбие не пострадало. Однако, обескураживать его мне понравилось.
   ...Я сижу насупленный, и злой. Олег, так зовут усатого толстячка, смотрит на меня.
   - Весь мир - фантазия, сон Будды. В этом есть толика правды, не находишь?
   - Каждый хочет видеть Буддой себя. - отвечаю я - Не каждому приятно осознать себя сном.
   - Но ты в центре сна. Гордись.
   - Я горжусь. - бармена почему-то нет, он куда-то ушел. - Но что мне делать? Это трудно понять.
   - Можешь считать как угодно. Может, ты впал в кому, и это все глюк, один такой большой. А может ты действительно, совершенно случайно перенесся в чью-то фантазию, бога ли, человека ли... он - сам того не зная сыплет на тебя испытания. А ты разгребаешь.
   - Невесело.
   - Относись ко всему спокойно. В конце концов, пока что на твою долю слишком сильных испытаний не приходилось.
   - Не приходилось. - машинально повторяю
   - А значит, есть шанс выжить. И вернуться.
   - Вернуться. - и опять - Но как? Я ничего не знаю. Я ничего не могу сделать.
   - Можешь. Ты - очень многое сможешь сделать. Очень-очень многое.
   Молчу. Стоит спросить:
   - Ты можешь чем-нибудь мне помочь?
   - Дай подумать... - он действительно закатывает глаза, будто молясь - Хм... десять лет.
   - Что?
   - Через десять лет проведенных в этом мире, ты умрешь. Рак начнется, если быть честным.
   - Невесело....
   - Совсем.
   Очень неудобно стало. Мы, как в каком-то кино, сидим и ничего не говорим, пожирая друг друга глазами.
   - Мне идти?
   - Иди.
   Почему-то не хочу спрашивать, ни про то куда идти, ни про то с чем. Даже не сменив одежды, и не собрав вещей, поднимаюсь, и иду к выходу. Открываю дверь, и в лицо мне дует свежий ветер. Стук сердца, и ток крови, звуком осыпающихся камней прыгают в ушах.
   Вышел. Глаза закрылись сами собой. Открываю....
  

небольшое возвращение в Главу 1

   Меня куда-то оттаскивают.
   - Нашел время лежать! - непонятные слова, гурьбой перемежают понятную мне фразу
   Открыв глаза, понимаю, что я в пещерах.
   У меня болит голова.
   И вход в тоннель зверолюдов засыпан. Засыпан столь хорошо, что с той стороны почти не слышано воплей, и криков. Это хорошо. Голова болит, будто веником внутри вымели, колючим, жестким. Ничего не помню, но общее впечатление, будто я год провалялся в какой-нибудь коме.
   - Эй, сколько я в отрубе был?
   Гляжу на недоумевающее лицо Хавора. Что с ним?
   - Сколько я лежал без сознания?
   Лорнесс, прикасается холодной ладошкой к моей щеке, с таким же недоуменным выражением.
   - На каком языке ты говоришь?
   И только сейчас, я понимаю, что говорю на русском, родном.
   - Извини. - к Хавору - И ты извини. Чего-то с головой. Сколько лежал?
   - Чуть-чуть, - он показывает ноготь мизинца - Совсем чуть-чуть.
   Совсем чуть-чуть.
   Мы, смотрим, друг на друга, а я пытаюсь вспомнить, что я видел. Безуспешно. Лишь неизвестно откуда, мысль про то, что надо что-то предпринять за десять лет, появилась в моем мозгу. Иначе, вероятно смерть.
   Они собрались вокруг меня, смотрят волнительно, с благодарностью. На меня накатывает пост-адреналиновый отходняк, чувствую к ним тоже, привязанность, ласку.
   Подымаюсь на ноги.
   - Пойдемте.
   - Куда?
   - Покажу где склады.
   Я многое им покажу. Скрыть от них, я предпочту лишь несколько документов, и карту, где отмечены крепости такого же типа. А значит, из них тоже можно попасть в мой мир.
   Так же, все что найдут, надо продать, и поделить.
   В конце концов, с чего-то надо начинать. Ведь десять лет, это много. Но не так уж и.
   P.S.
  
   - Как думаешь, что из этого выйдет?
   - Поживем-увидим.
   - Нет, ну все же?
   - Каждый заслуживает своего мира. Даже если этот мир - выдуманный. И тот, кто заслуживает - выдуманный. Главное - чтобы он его заслужил.
   - Тавтологично. Но не лишено смысла, наверное.
   - Дык, кто спорит?
   - Но все же... я бы хотел еще побывать во всем этом, раз ты больше не будешь.
   - Хорошо.
   - И что... ага, врубился. О как. Да, это мне льстит.
   - Главное не перебарщивай. Фриплей остается фриплеем, пока ты развлекаешь себя сам.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 2
   Про жизнь, цивилизацию, путешествия, и старые сказки
   Хм...
  
  
   Время летит достаточно быстро. Даже если тебе даны десять лет.
   Но, я буду соблюдать порядок.
   Обследовав крепость, мы нашли достаточно большое количество хороших вещей. Кое-какие, даже оказались... ммм... пожалуй, лучший аналог на родном языке - "зачарованными". Если же, переводить дословно, то можно назвать "заэфиренными", ибо магия, как я понял в дальнейшем, здесь считается возмущениями специального эфира. Собственно, маг - влияет на эфир, как камушки в воду кидает.
   Ничего не понимаю. Да, мне оно и не надо.
   Хавор со своими, взял меня с собой. Как он объяснил нанимателю: "Этот парень лучший специалист по подземным таким построениям, который только есть. Если бы не он, мы бы там сгинули", так что мне тоже была выделена неплохая доля от полученного.
   Круто.
   Затем, несколько месяцев путешествий с Хавором, и командой.
   Пустыня. Городов мало, чаще поселения, все города очень маленькие. Сильная жара, но кое-что, местный народ умудряется выращивать. Это рис, местного вида. При варке - воняет как тухлая селедка, поэтому лучше делать рисовую муку, и печь что-нибудь такое, хлебного типа. В моей памяти не задерживаются все те места где мы побывали, уж тем более в пустыне. Главное то, что я наконец-то полноценно выучил местный язык, и лишь небольшой, непонятный, порою проскальзывающий акцент, выдавал во мне не местного.
   Хавор, вздумал было учить меня мечному бою, но я отказался, кстати.
   Вообще, мне казались странными эти люди. Словно бы, как-то, их качества излишне выпячены. Хавор - излишне ответственен и прямолинеен, как лидер. Лорнесс - как-то слишком успокаивающая, уютная, домашняя. Длорни - типичный "старый пердун", хоть и молодых лет. Лирсса - вспыльчивая, Реби - силовой центр, без особого ума.... Порой казалось, что я единственный "настоящий" человек в этой компании, а они, как какой-то картон, пародия. Вроде бы, кто-то хотел создать личность, намешал всего, но сути не понял.
   Хотя потом, со временем, я к этому привык. Пожалуй, решил я, это связано с тем, что я долго жил в городе, где все слишком размазано, слишком нейтрально. А тут, люди как-то, более прямые.
   Так или иначе, они оказались надежными, неплохими людьми и в работе, и в жизни. Поэтому, до большого города... я имею в виду настоящего большого города, даже по здешним меркам, решил следовать с ними. По дороге, подворачивалась халтурка, с которой порой перепадало что-то стоящее. Конечно, специализация у меня никакая, однако за время жизни в тоннелях, если я чему и научился - так это чувствовать, эти самые тоннели, наверное. Не знаю, как описать. Банальная, наверное, интуиция, плюс мелочи, которые бросаются тебе в глаза. Если бы не тяга домой, и не те самые загадочные десять лет, которые почему-то засели у меня в голове, я бы, пожалуй, остался с Хавором подольше, они собирались идти к другой крепости.
   Но сверяясь с картой, понял, что она совсем далеко от подземных сооружений. Кроме того, даже не все подземные, были мечены "лабораторными" значками. То есть, само собой, мои пути с Хавором разошлись.
   Печально. Как я уже говорил, это были весьма хорошие люди. Я долго смотрел им вслед, когда они выезжали за городские ворота.
   Спустя некоторое время, за эти ворота, выеду и я. Но это будет потом.
   Пока, остаюсь тут.
   Самый разный я, как вечно перестраивающаяся клетка.
   Поглощенный я, в очереди на переваривание.
   Растворяющийся я, в этом городе.
  
  
   Городские ворота. Красиво, грозно. Толща из камня, грозная спереди, красивая. Развивающиеся флаги вверху, под зубцами на башенках. Два многоцветных по краям, и один посередке - с изображением оранжевого петуха на черном фоне. Лорнесс, объяснила мне, на подъездах к городу, что те что с краю - это флаги страны. Посередке, флаг вассала-градоправителя.
   Когда я вошел в арку, мне сразу показалось, что я очутился в каком-нибудь подъезде, точно такое же ощущение прохлады, и холодного воздуха, настигло меня. Насладиться этим, мне помешал человек с копьем в руке. Ткнув меня древком, он буркнул:
   - Не задерживайся!
   Пришлось идти.
   Изнутри, арка ворот уже не казалась такой незыблемо-толстой. Пара открытых настежь деревянных дверей, небольшие окошки. Из дверей несло запахом потной обуви, и слышалась мужская ругань. Я шел медленно, оглядываясь, рассматривая арку. И соответственно, получил еще один тычок:
   - Я же сказал, не задерживайся! Без особых дел, простым людям запрещено тут находиться!
   Только теперь до меня дошло все то, что втолковывал мне Хавор, говоря о строгой страже. Но к счастью, тычок был несильный, да и особой злости в голосе я не услышал. Так, простое легкое раздражение. Конечно же, резко ускорив шаг, быстро-быстро я вышел из арки наружу, по сути, в город.
   Первое впечатление - запах конского навоза. Вообще, у каждого города есть свой запах. Как правило, у современных - запах выхлопных газов, и общей затхлости (может и нет, но мне так кажется). Тут же, первое время, куда бы я ни шел, меня сопровождали запахи экскрементов. Не имею, конечно, способности их различать, но привыкнуть к этому было трудновато.
   Впечатление второе - общий шум. Не так громко, навязчиво как в обычных, современных городах, но общее людское гудение, постоянно вертелось где-то на втором плане, нудным пчелиным жужжанием. Я не ожидал такого. Средневековый (в моем понимании, конечно же) город, казался каким-то маленьким, более домашним. Как из какой-нибудь хорошей игры, проведя в которой день-два, уже различаешь по лицам всех, кто встречается на твоем пути.
   Тут же... не сказать, что люди толпами ходили туда-сюда. Но их было много. Кроме того, пытаясь нащупать глазами, конец длинной улицы (наверное, лучше называть все современной, привычной терминологией), я никак не мог этого сделать.
   Чуть краснея, но, в общем-то без особой мандражки, я подошел к стоящему на одном месте мужчине, который мял в руке небольшой комочек:
   - Прошу прощения, не подскажете, как выйти к центру?
   Ответом мне послужил, неопределенный взмах рукой, указывающий куда-то к крышам и башням того, что можно было бы назвать замкам.
   - Я понимаю. Но более конкретно?
   Прекратив сминать свой шарик, он поднес его к глазам, и видимо весьма довольный увиденным, закинул его в рот.
   Затем, медленно и вальяжно окинул глазами меня. Не скажу, что прямо так прямо и нагло, но все же без особого стеснения, он прошелся глазами по моей плотной кожаной куртке (опять же - другого слова и не подобрать) с капюшоном из легкой ткани. Плотные, весьма ободранные вставки на локтях, и предплечьях, как бы тонко намекали, что куртка пережила трудные времена. Как и ее владелец.
   - По этой улице. Прямо. Прямо-прямо. Выйдешь на площадь, там памятник, и лотки вокруг него. Это центр.
   - Спасибо большое.
   Улица... ее трудно описать. Достаточно широкая, для того чтобы по ней могла пройти большая телега, пыльная ужасно. Но если приглядеться, то под толстым слоем пыли и грязи, проступала брусчатка.
   Выбирая сухие места, пошел прямо. Захотелось надвинуть капюшон пониже, навалилась хандра. Навалилась так, как обычно: будто молотком оглоушили. Не знаю, какое зрелище я представлял. Но шел сгорбившись, даже достаточно сильно, глаза впялил в землю. Когда наткнулся на какого-то ребенка, он воскликнул, с сильным акцентом:
   - Звините дедушка!
   И побежал дальше.
   Это еще больше удручило меня. Как и клочки зеленой но полупожухлой травы.
   Только возросший уровень шума, дал мне понять, что я вышел к центру. Подняв голову, я обнаружил себя на краю площади, с краешка дороги. Мимо меня шли люди. Поток, нескончаемый.
   В центре площади, действительно, стояла статуя. Достаточно большая колонна, с виду новая. Под ней, блестящая, начищенная табличка. Надпись на ней. Будь мне это интересно, я бы подошел и прочитал. Но мне не интересно. Продвинувшись вперед, я оборачиваюсь, и начинаю отсчитывать большие артерии-улицы, идущие от площади. Мне нужна четвертая. Зачем - станет ясно потом.
   Краем уха слышу:
   - Посмотри, какой-то дуралей, ищет нужную улицу... ты бы еще пальцами тыкать, и вслух считать начал...
   И вот попробуй, пойми, чем не угодил?
   Площадь большая, красивая. Караул солдат возле колонны, уже упомянутые лотки со всякой всячиной (эдакий филиал рынка), соответственно куча людей, и как только не воруют?
   В конце концов, определив нужное мне направление, двинулся туда, достаточно чувствительно топая толстыми подошвами сапог. Снова начинали побаливать голени. Двигаться надо скорее.
   Нужный мне дом, к счастью нашелся довольно быстро, благо, что Хавор дал неплохое описание. Я пару раз стукнул в деревянную калитку, примерно с меня высотой. Забор, же, был еще повыше, примерно на две головы.
   Залаяла собака, басисто, словно разрывая воздух. Немного погодя, мои уши уловили тихий скрип двери, и чье-то ленивое шарканье, по направлению ворот.
   - Кто? - голос женский, пожилой, но не старый
   - Добра вам. Хавор, который вырос в этом доме, велел передать вам посылку, и письмо.
   Резкий вздох, молчание. Собака рычит. За спиной ходят люди. Припекает.
   - Он все еще крутит шашни с этой полубезволосой бесстыдницей?!
   - Нет, с другой, у которой светлые волосы, и вполне себе неплохие.
   Калитка открылась. На меня смотрела женщина, достаточно сухонькая, с узким лицом, и раскосыми глазами.
   - Кто ты? - тон уже помягче чем был, а был он достаточно недружелюбным. Но, все же, холодок в нем еще есть.
   - Друг Хавора. Мы вместе работали. Я решил немного осесть, и он посоветовал мне остановиться у вас. И передать посылку. С письмом.
   Она опять посмотрела мне в лицо, словно хотя найти то, что выдавало бы мои намерения. Какие-нибудь.
   - Сними капюшон. О!.. Прости...
   Да, пожалуй, было за что. Ее уши налились бардовым цветом, как раскаленный метал.
   Все это из-за седины, на моих волосах. Неровной какой-то седины. Да и сами волосы стали тонкие, ломкие, нехорошие. Все это, в сочетании, придавало мне очень побитый вид.
   - Ничего. Привык. - передернул плечами, поправляя сумку
   Она загнала собаку в загон. Большой, неизвестной мне породы пес, смахивающий на дога - только с более мясистыми лапами, и короткой мордой, зашел туда безропотно, даже поджав хвост.
   - Как тебя зовут? Входи.
   - Иль. Спасибо.
   Одноэтажный дом, среднего размера. Очень чистенький, резные ставни, резные же украшения на всех деревянных частях строения.
   - Красиво.
   - Хавор постарался. Да и вообще, любит руками работать, когда дома... как давно ты с ним знаком?
   - Не очень, - отвечал рассеянно, осматривая двор - Он... фактически спас меня, во время одного из дел. Потом я ему помогал. Он предлагал идти с ним, но я решил осесть.
   - Испугался, или надоело? - она открыла дверь, небольшим ключом, и вошла в дом, добавив торопливо - Обувь снимай сразу, как войдешь.
   - Ни то, ни другое. - снял с себя уже надоевшую сумку, расстегиваю - Просто, мне надо уладить свои дела. Потом, я займусь пожалуй тем же чем и Хавор.
   Она покачала головой, цокнула языком:
   - Невыгодное дело, в наше время. Все что можно, уже выгребли. Такие как Хавор, или кто похуже....
   - У меня свои причины. - я расстегнул сумку, и протянул ей.
   В сумке, лежал отрез дорогой ткани. Ткацкие же иголки, нитки. Хороший, из мягкого пуха платок, бутылка дорогого, пахучего, густого и сладкого вина. А еще письмо. Все это, она достала, бережно трогая каждую вещь сморщенными, жесткими своими пальцами. Словно пытаясь впитать частички тепла, оставленные... кем ей приходится Хавор? Закатив глаза, она, наверное, представляла, как он укладывает это в сумку.
   - Спасибо, Иль. - мягкий тон, благодарность. Прервала молчание, как бы между делом, попытавшись незаметно сунуть письмо в широкий карман передника - Это хороший привет... пойдем, я покажу тебе комнату.
   Комнатка оказалась небольшой, с жесткой кроватью, и голыми стенами. Но на полу, был бережно расстелен мягкий коврик. Из открытого окошка, открывался скудный вид на забор, но все это отдавало душистой атмосферой домашнего уюта.
   - Отдохни тут.... Через пару часов, будет готов суп.
   И она повернулась, чтобы уйти. Даже, когда я задал ей вопрос, она не остановилась, кинув ответ как камешек.
   - Как ваше имя? - спросил я
   - Трилонис. Просто, так и называй.
  
   ***
   Я вышел во двор. Затем на улицу. Затем пошел куда-то прочь, глядя в землю, и одетый точно так же, с накинутым на лицо капюшоном. Словно душа моя ускользнула ввысь, оставив лишь желание идти, двигать ногами.
   О-ди-но-чес-тво.
   Просто одиночество.
   Просто, жалость к себе.
   Я совсем один.
   Люди, идущие мимо, теперь казались мне не речным потоком, а помойной струей, в канаве. Куски мусора в мутной воде. Все это ужасно воняет. Мои губы скривились в усмешке, когда в голову пришла мысль - кем же в этом потоке являюсь я?
   - Впрочем, если ты попал в мусорный поток, то вряд ли ты бриллиант... - опять само-собой вырвалось вслух - Нельзя быть бриллиантом, в мусорном потоке. Утонет, да.
   Я дошел до какого-то тупичка, образованного четырьмя большими двухэтажными домами. Зеленая травка, пара грубых, вкопанных скамеечек, небольшое деревцо.
   Сел на скамейку. Снял капюшон. Шум и запахи все еще беспокоят, но, в общем-то, впечатление приятное. Глядя на безоблачное небо, вспоминалась вся прошлая жизнь.
   Обернулся я рефлекторно, шум будто коснулся краешков моих ушей.
   - Спокойно, спокойно... - старик, от которого слегка несло потом, высокий - Не дергайся так.
   Он подошел ко мне, и сел рядом.
   - Красиво...
   Я сдвинулся подальше. Хотелось побыть одному.
   - Красиво.
   Вздохнув, старик сказал:
   - Знаешь, я живу тут давно. Еще до войны, жил тут. И всегда тут было красиво. Даже сейчас тут красиво. И когда я умру, тут будет красиво....
   Он посмотрел на меня, тоскливыми, глубокими глазами. Не знаю почему, но все что со мной произошло, да и вообще, грусть моя, показалась мне какой-то ненастоящей, мелкой. Такую печаль я увидел в глазах старика.
   - Я обычно дома сижу, с внуками... а тут выглянул, вижу, сидит кто-то, седой. Думал что кто-то знакомый ко мне пришел. А тут ты. Что с тобой случилось?
   - Война. - коротко ответил я - Просто война.
   - Даа... - он вздохнул, снова, но добавлять ничего не стал
   Продолжалось это еще минуты две. Действительно, так долго. Мы просто сидели, и молчали. Окинув взглядом моего собеседника, сверху вниз, прошелся по добротной одежде, жилистым, сухим рукам....
   - А что с тобой случилось?
   - Ничего.
   - Просто так ты бы не вышел.
   - Я просто старый, одинокий. Даже когда вокруг полно людей, я очень одинокий. Потому и вышел.
   Опять вздохнул.
   - Старость не радость.
   А потом, я ушел. Молча. Мне просто надоело.
   Пришел назад, можно сказать "домой". Зайдя, и сняв куртку, обнаружил, что стол готов, две красивые миски накрыты особыми крышечками. В центре стола котелок с супом, и прочее, типа хлеба.
   - Садись, Иль. И спасибо тебе, за весточку от Хавора.
   Я сел, и снял крышку со своей тарелки. В нос ударил густой пар, суп оказался наваристым, щедро приправленным.
   Тем временем, женщина продолжала.
   - Извини, что была так холодна. Хавор с кем только не водится.
   - Правильно. - горячо. Обжигает язык. Очень долго такого не ел. Вкусно. - Люди разные бывают.
   Она пронзительно посмотрела прямо на меня, темными глазами.
   - Мне кажется, ты обижаешься.
   - Нет. - а сам хлёб-хлёб. Отвык от горячей еды. - Я действительно не обижен. Просто, всегда смурной. Меня часто спрашивают, что со мной случилось? А я ничего особого, просто лицо у меня такое. - думаю, какой-нибудь мой начитанный земляк, окажись он тут, оценил бы. - Это все к слову говоря.
   У нее с лица, будто бы тень ушла, она улыбнулась.
   - С души отлегло... Расскажи мне про Хавора. Как он?
   - Когда мы разъехались, он планировал ехать в Тлир. Куда-то в те места.
   - Один, или с командой?
   - Длорни, решил осесть в Тлире, там как раз нужен, по слухам, врач с бурным прошлым. Так что пока, команда вся вместе.
   Она отодвинула тарелку. Почти полную.
   - Знаешь, они ведь достаточно долго вместе. Сколько я помню, Хавор не занимался искательством, всегда был с ними. Или они с ним. Наверное, Длорни не уйдет. Просто, выбрал еще один повод, чтобы показать нрав.
   - Да, характер у него тот еще. Но дело знает. - улыбнулся. Стало полегче, как-то отпустила меня хандра.
   Очень знаменательный момент, хороший момент. Она сидела прямо напротив меня, по сути. Знаете, так сложив руки на стол, и оперевшись щекой на ладонь. Смотрела, как я ем. Это все... очень по-женски выглядело. В хорошем смысле, по-женски.
   Прикончив суп, отодвинул тарелку. Тут же, она встала из-за стола, и ушла на кухню, вернувшись оттуда уже с исходящим паром кувшином, и двумя стаканами.
   В кувшине оказалось... нечто незнакомое мне. Единственный компонент этого напитка, который я смог определить - то самое подаренное вино. В представлениях своих, я мог выпить бутылку (да и больше) залпом, сразу, но реальность оказалась более сурова. Осушив полный стакан, горячей темной жидкости, в голове явственно зашумело, и зрение начало характерно "залипать". Заметив это, хозяйка всплеснула руками, и несмотря на все мои отнекивания, помогла мне пройти в комнату.
   Там же, посрывав с себя одежду, я завалился на кровать, и уснул, беспокойным, тягучим сном.
   Не снилось ничего.
   Когда, следующим утром, я открыл глаза - первым что я услышал, было пение птиц. К людскому шуму, мои уши уже достаточно привыкли, его я почти не замечал.
   Поднявшись, и выглянув в окно, обнаружил там весьма хороший день, утречко. Вкупе с хорошим настроением, это могло стать отличным поводом для прогулки по городу.
   Совершив известный всем утренний моцион (чистить зубы золой, слегка неудобно), оделся, и вышел. Поймав на себе неприязненный, напряженный взгляд - снова накинул капюшон. Вот уж действительно, лицо у меня такое.
   Если главная улица, ведущая от ворот, была достаточно широкой, то та по которой я шел сейчас - не в пример ей. Несмотря на то, что двухэтажных домов по бокам ее немного, и выдвижных балкончиков соответственно тоже - все равно, они смотрятся внушительно, нависая фактически до середины дороги. Людской гам и поток таковы, что ни в один современно-городской час пик, я такого не видел. Если бы я был социофобом, то повесился б.
   Внезапно, когда подошел к концу улочки, повороту, меня схватили за штанину:
   - Подайте... добрый господин...
   Я даже не обратил внимания, и дернул ногой, высвобождаясь. Но наглый побирушка, вцепился как краб.
   - Подайте... подайте...
   Он долдонил это, как долдонит старый граммофон, когда в нем заест пластинку.
   - Подайте... подайте...
   Дернув ногой посильнее, я, в конце концов, освободился, и быстрым шагом пошел дальше.
   По очередной узкой улице.
   Мой нос уже адаптировался к запахам. Пожалуй, я даже начал втягиваться в этот ритм, эту атмосферу. На душе, может быть со сна - а может, благодаря более привычной обстановке, стало легко, и тепло. И если бы, я взял с собой кошелек с деньгами - то вернулся, и таки сунул бы пару монет нищему.
   Так или иначе, домой я вернулся спустя пару часов, с сухим, как подошва языком, но довольный.
   - Где ты был? - первый вопрос, прямо сходу, от хозяйки
   - Гулял. Тут у вас красиво.
   - Странно... К городу так быстро не привыкают.
   - Я видел города и побольше.
   Она недоверчиво посмотрела на меня, вытирая мокрые руки о фартук (дело было на кухне):
   - В самом деле?
   - Действительно. Да и вообще, в будущем, все будет куда масштабнее.
   Недоверчивости во взгляде поубавилось, теперь она смотрит снисходительно:
   - А кто ты такой, чтобы думать о будущем?
   И я повторил:
   - Действительно.
   На завтрак был вчерашний разогретый суп, плюс местный хлеб. Свежевыпеченный. На вкус, совсем другой, непривычный.
   - Вкусно?
   И снова эта поза, опираясь щекой на ладонь. Меня уколола маленькая иголочка тоски по дому, но она затихла, я старался держаться.
   - Очень. Хлеб вкусный. - отвечал я, жуя нечто по консистенции напоминавшее расплавленную подошву.
   Посидев немного, и помолчав, она спросила:
   - Что ты собираешься делать?
   Я вопросительно глядел на нее, ложка замерла в тарелке, а кусок хлеба не дошел до рта.
   - Работа? Или другие дела?
   - Если вы о деньгах, то деньги у меня есть, я...
   - Нет. - она махнула рукой - Деньги, важная вещь. Но я о делах. Нельзя сидеть просто так.
   Я кивнул, и откусил еще кусок. Дожевав, и проглотив, ответил:
   - Я говорил, что хочу пойти искателем. По крайней мере, с надзором, не "вольным".
   - Глупая затея. Все что можно, уже разво...
   Мягко ее перебил:
   - Нет, это слухи. Трескотня. Чтобы никто не шел снова, а так, на самом деле, куча неисследованных крепостей, пещер... куда не сунься - везде маги поворошились. Кто попало, не полезет.
   Конечно, имея при себе карту, не испещренную - но достаточно неплохо усеянную разнокалиберными точками, я мог такое уверенно утверждать. Точек так десять, кстати, (в основном мелкие подземелья, мини-склады эдакие) я с чистой совестью выдал Хавору. Так что, на ближайшие пару-тройку лет, работа у него была.
   Так как мы молчали, решил продолжить:
   - Почему, думаете, Хавор не вернулся домой? Работы полно.
   Она побледнела, ощутимо так. Сжала руки в кулаки, не сильно, но пальцы слегка побелели.
   - Но... ведь магия...
   - Не волнуйтесь, все в порядке. Куда попало, не полезет. Сказал что последний забег, и потом заканчивает навсегда.
   Я определенно пошел в разнос, и куда пропала вся моя молчаливость? Пожалуй, это можно было бы назвать налаживанием мостов. Говори о том, о чем хочет говорить твой собеседник. По крайней мере, он будет доволен.
   Мы посидели еще немного, мусоля тему Хавора, и его команды. Примерно полчаса спустя, наконец, прозвучал иной вопрос:
   - И деньги, да... у тебя они есть. А когда кончатся?
   Достав из внутреннего кармана, неприметное, медное колечко, я с легким шумом покатал его по столу.
   - Вот, - было ответом - Это, одно из того что можно продать. - далее, продолжал под ее любопытным взглядом - Надеваешь его на палец - рука перестает чувствовать боль, будто отнимается. Можно неплохо продать.
   - Тем, кто не на службе, продавать только королевским скупщикам. А это, почти что половина реальной цены насмарку!
   - Я знаю. Зато безопасно. - сказав это, я пожал плечами - Кроме того, у меня не одно это колечко найдется.
   Видимо, она захотела спросить - что же еще? Но промолчала, и лицо ее приняло ехидное выражение.
   - Ну, - сказала она - Раз ты у нас такой богатый жених, то сходи на рынок? Овощей купи. Томатов, лука, картошки немного. Мясо не надо, я его сама выбираю, а тебе подсунут какую-нибудь жилистую пакость.
   - Э-э-э... - протянул я - Я не знаю, как туда идти.
   - Соседского мальца попрошу, он доведет. Купишь ему какую-нибудь вкуснинку (да, слово несуразное, но именно так можно его перевести), только обрадуется.
   Неплохая перспектива.
   - Идти далеко?
   - Обед приготовиться не успеет, обернешься, туда-оттуда... - это прозвучало рассеянно, мыслями она была уже в своих делах. Я же, занялся своими.
   Когда, готовый, вышел на улицу - то там уже стоял, приплясывая от нетерпения типичный уличный сорванец. Короткие штаны, рубаха из серой мешковины. Он глядел на меня темными глазами, изредка сдувая длинную, черную как смоль челку.
   - Ну что, показывай. - сказал я, и потрепал его по плечу
   - Пойдемте, дядь. Только вас как вести, переулками, или нормальной дорогой?
   - Ну, ты подумай, а зачем мне переулки? Пойдем по обычной улице.
   И мы пошли. Несмотря на малый возраст (по крайней мере с виду), держался он взросло, и если так уж подумать, то не он шел со мной - а я шел с ним. По узким улочкам, под знакомыми мне балконами, и мимо уже знакомого мне нищего. Увидев мальчишку, тот, правда, отвернулся, впрочем, оставив вытянутую, пораженную язвой ногу, лежать как лежала.
   - Чего это он? - спросил я моего попутчика
   - А у него язва не всамделишная. - важно протянул мальчишка, и тут из него, как из взболтанной бутылки лимонада, поперло - Из мяса. Знаете, этак берется кусок мяса, затем полежать ему на солнышке, чтобы мухи были, а затем на ногу. Сольцой еще натереть, а то вонизма будет. Вот, язва.
   - Какой ты, однако, умный.
   - А, чего умный. Это все знают. Это еще что. Вона, там где главная площадь, пара шагов от нее буквально, другой нищий сидит, без ноги. Так вот, он ее втягивает!
   - Да что ты говоришь? - я притворно изумился, улыбаясь. Меня веселил такой живой рассказ. Из него действительно перли эти истории, как из бутылки с лимонадом, другого сравнения и не нужно. Свежий такой, душистый, интересный лимонад.
   - Втягивает-втягивает! Днем, сидит как кура на насесте, и хоть пальцем ковыряй - нет ноги! А вечером тишком отползает подальше, и выпускает ее наружу, да. И уходит на двух ногах.
   - Да как же он не попался?
   - А ты узнай его, попробуй, дядя, когда он днем без ноги - а вечером с ногой.
   - Ну, наверное ты что-то перевираешь... - тут я остановил мальчишку, потому что маленькое, круглое лицо его раскраснелось от возмущения, он уже собрался мне что-то доказывать - Стоп. Ты мне, лучше вместо баек, расскажи вот что это такое?
   Рука моя, указывала на красивое здание, смахивавшее... на здание. Трудно описать, но первейшая ассоциация возникшая у меня при его виде - мечеть. Такие же купола, только без полумесяцев, и желтые. Стены, крепкие даже на вид. Грозное и красивое строение.
   - А там маги учатся.
   - Ого.
   - Да там скучно. Всякие бутылки, тарелки. Неинтересно.
   - Ты-то откуда знаешь?
   И снова на его лице, появилось выражение оскорбленной невинности:
   - Туда пускают! Раз в месяц, можно заходить, смотреть, все рассказывают.
   - Надо же. - это меня удивило
   Так примерно мы шли. Он рассказывал, в своей чудной манере, все, что знал о городе, благо, у него был внимательный слушатель. Дойдя до рынка, я уже точно знал, что у пятого лотка, там где вечно собаки крутятся - самое вкусное мясо, а у некой Лидры очень тяжелая рука, ибо гоняет нещадно.
   - Дойдете назад?
   - Конечно. - я уже собирался было идти на рынок, через небольшую арку возле которой мы стояли, но мальчик внезапно спросил
   - А что мне передать тёте Трилонис?
   - Кому?
   - Ну... - он любопытно посмотрел на меня - Хозяйке дома, где вы живете.
   Только сейчас я понял, что забыл ее имя. Действительно, это выглядело очень неловко. Я почувствовал небольшой жар, и колотье в ушах.
   - Да ничего не передавай, просто иди домой. И да... - в сторону мальчишки полетела небольшая монетка - Держи. Спасибо.
   - Вам спасибо!!
   Черные волосы мелькнули последний раз, входа в малозаметный переулочек. Он нырнул туда, будто бы прыгун в воду: стремительно, одним рывком. И исчез.
   А я в свою очередь, прошел через арку, и оказался будто бы в другом мире. Первое что накатило - запах. Я всегда, прежде всего, обращаю внимание на запах. Пахло пряностями, пахло сырым мясом, это если говорить про "естественный" запах рынка, атмосферы самого этого места. От людей, несло потом, солью, перегаром. Я почувствовал себя дурно, открыв рот, воздух, будто воду втянул в себя свежую - мне полегчало, но слегка. Несколько лотков, с готовой едой, стояли почти прямо на входе. Я ожидал, что меня начнут зазывать, но этого не последовало. Продавцы лениво посматривали, словно бы говоря: "Ты сам подойдешь, как тебе будет нужно".
   Я пошел вглубь. Людей было немного... во всяком случае, по улицам их ходило больше. Хотя уровень шума - второе на что я обращаю внимание, это шум - гама, и просто людской трескотни, тут оказался высок.
   - Покупайте пока есть...
   - А я ему говорю...
   - Тут я ей кааак...
   Моя проблема знакома тем, кто привык работать и жить, вслушиваясь в каждый шорох вокруг себя. Чужие голоса, больше не сливаются в удобоваримую кашу для ушей, ты сам того не желая распыляешь свое внимание на каждый голос, слушая содержание разговора. Голова начинала побаливать. Соответственно, настроение тоже начало катиться вниз.
   Раздражение росло. Уже перестав идти степенно, и медленно, я ускорил шаг, раздвигая людей руками. Но прошло не меньше получаса, прежде чем я нашел ту часть рынка, где торговали овощами. Потратил еще минут десять, чтобы купить то что попросила хозяйка дома. К слову, там же, я приобрел и небольшое лукошко, как раз чтобы носить товары.
   - Спасибо за покупку. У меня лучшие овощи! Заходите еще, цена будет пониже!
   Я даже не ответил, повернувшись спиной, и быстрым шагом ринувшись к выходу.
   Это явно было ненормально. В висках больно била кровь, в ушах стучало. Тошнота сидела в горле тяжелым комком, сцепив зубы, я дышал сквозь них. Вся громкость, вся вонь, этого места, казалось, оседлала меня, навалившись всей тяжестью.
   Я перешел на бег. Выбежав в арку, кинулся к неприметному переулку, и меня вырвало. Рвота не принесла облегчения. Лишь горький привкус во рту, остался там до конца дня.
   Придя домой, отдал лукошко (- Спасибо, будет запасное!), зашел в комнату, и просидел там не меньше часа, обхватив колени руками. Они тряслись.
   Когда обед был готов, и мы с Трилонис сидели за столом, она спросила:
   - Что с тобой такое? Ты весь бледный.
   Я посмотрел на нее. На лбу, сразу там где кончаются волосы, у меня было прохладно. Противный липкий пот еще не испарился.
   - Просто... не привык. Город.
   Улыбнулась, с небольшой ехидцей, но по-доброму.
   - Ты же говорил что привык?
   - Не знаю... - подумал, сказать ли правду, или нет. Решил, что врать не хочется - На рынке накатило. Все эти люди. Весь этот шум. Я не привык к такому.
   - Ммм... - она задумчиво протянула сквозь зубы - Это из-за пещеры?
   - Что?
   - Из-за пещеры, где ты просидел долгое время?
   - Откуда вы это знаете?
   - Письмо. - смотрела на меня необычно прямо - Он написал все там.
   - И... - я замялся, и слегка испугался, наверное - И что теперь?
   - Да ничего, - она улыбнулся, ласковой, материнской улыбкой - Ничего такого... Иль. Каждому порой плохо. Если такое случается, человеку надо помочь. - встав со стула, и проходя мимо, она погладила меня по голове.
   Она ушла на кухню. А я сидел, забыв абсолютно про все. Только сейчас, я понял что рядом со мной был Хавор со своими людьми. Теперь, рядом со мной Трилонис. Настроение особо не улучшилось, но на душе мне стало полегче.
   Как хорошо не быть одному.
   Спустя месяц, а может быть на пару дней больше, или меньше, я протянул лист бумаги (желтой и ломкой, пришлось быть очень аккуратным), сидящему за массивным столом человеку. Он взял его, и прошелся по нему глазами. Минуту-другую, он внимательно читал. Время тянулось.
   - Вы действительно хотите этим заниматься? - он задал этот вопрос, внимательно смотря теперь уж на меня
   - Да.
   - Почему?
   - Я считаю это дело интересным. - ответил я
   Тогда он поставил свою роспись, капнув чернилами в уголок листа, после чего ткнул пальцем на дверь из коричневого дерева, крепко сбитую на вид.
   В этом помещении было сыро, но запах сырости мне нравился. Это напоминало мне пещеры, к которым я привык. Маленькие, окошки в каменных стенах, мох в уголках комнаты... если выглянуть наружу, то открывался хороший вид на весь город.
   По сути, это можно было бы назвать его - города - головой. Хотя на самом деле, крепость - это сердце.
   Я открыл дверь, и вошел в комнату, оказавшись сразу же перед другим, таким же, как и прошлый, столом. Коричневый, и массивный, он как защита, огораживал сидящего за ним.
   - Хм. - очередной бюрократический винтик, реагировал точно так же, сдержанно как и предыдущий - Вольный искатель, на официальной службе. С рекомендацией даже. Кто написал?
   - Хавор ко... - я хотел продолжить, сказать слово "который", но он прервал меня.
   - Я знаю кто такой Хавор, - он сухо посмотрел, голубыми глазами, с желтыми пятнышками на радужке - Единственный человек в нашем отделении, работающий с постоянной командой. Я полагаю, вы ознакомлены с тем, что приходится делать вольному искателю, на службе?
   Ответил, что исследовать, возможно, опасные строения, оставшиеся еще с недавней войны.
   Он наградил меня желтозубой ухмылкой.
   - Не только. Исследовать прочие, опасные места, природного типа тоже. Картография, заполнение "белых пятен". В случае вашего продвижения, обязанностей станет больше. Не стоит говорить об этом сейчас, просто вдумайтесь.
   Я помялся, и сказал, что уже обо всем подумал.
   - В таком случае, хорошо. Пройдите назад, далее вам все скажут.
   В угол моего листа, легли несколько капель сургуча.
   К вечеру, примерно, я пришел домой, проведя в крепости весь остаток дня. Все оказалось не так, как я себе представлял, далеко не так как думалось. Похоже на ощущение, когда ты - ребенок, и смотришь фильм, внезапно вдруг понимая, что монстр на экране - простой механизм, большая игрушка.
   Так и крепость, оказалась грозной с виду оболочкой, внутри которой была та же бюрократия что и в моем родном мире (да, наверное, это пафосно звучит...). Я успел побывать и на медосмотре (весьма своеобразном), и на оценке физических качеств. В конце концов, меня отпустили, строго наказав прийти на следующий день. Из этого следовало, что первую проверку я прошел.
   Но нет. Каково же было мое удивление, когда придя, и снова потолкавшись по разным "кабинетам", в конце концов я был подвергнут, эдакому, психологическому тесту! Пожалуй, можно сказать сразу, что это повергло меня в шок, доставив мне самую большую порцию изумления, которую я когда-либо смог переварить.
   - Итак, что ты думаешь, когда я говорю тебе слово "кровь"?
   Я чуть не рассмеялся, настолько глупо и наивно это выглядело для меня. Конечно, подать себя в нужном ключе, удалось с легкостью, можно даже сказать - изяществом. После чего все остальное, пронеслось быстро, легко.
   А я ожидал, что будет сложнее.
   Так или иначе, уже этим же днем, я ушел от Трилонис, со всеми своими вещами - в крепости мне предоставили местечко, в каком-то бараке. Впереди, меня ждала учеба (по крайней мере то, что можно ей назвать), и бумажные дела, работа. Ну, кого просто так выпустят в поля?
  

маленькая пауза с большим значением

ВНЕЗАПНО

Зарисовки из жизни полу-выдуманных людей

  
   - И что это? - спросил я, когда фанфары стихли
   - Это не твой мир. - ответил пухлячок, пожав плечами - И не мой. Я не виноват, что автор так описывает.
   - Мда. - сказал я - Знаешь, что творится в его голове? Что видят его глаза?
   Олег (а это, конечно же был он), щелкнул пальцами перед моими глазами.
   - Я понятия не имею. Хватит говорить как высокопарный идиот...
   Мы сели (куда - на что?), после чего, он, снова начал разговор. Его голос слегка дрожал, и коротко стриженые волосы, делали его щеки, визуально, еще пухлее. Лицо казалось похожим на эдакую маленькую грушу.
   - Ну как ты там?
   - Да... - я махнул рукой - Вроде как что-то делаю, для того чтобы спокойно ездить по этим крепостям. Может что-то из этого и выйдет... кстати, хорошо, что мне это сейчас приснилось, и я вспомнил что хотел спросить.
   - Ну?
   - Я - герой книги. Так?
   - Так.
   - Я - следую тропе, которую, по сути, прокладывает мне автор. Так?
   - Ну.
   - Но если он описывает все, абсолютно все, то как это вяжется с моей свободой воли?
   Он тяжело посмотрел на меня. В его глазах, я видел уют, и спокойствие. Поднеся к моему лицу, руку, он снова щелкнул пальцами.
   - Может быть хватит?
   - Что - хватит?
   - Тот мир, в котором ты сейчас, очень хрупкий, и иллюзорный мир, по сути. Ты - похож на марионетку, которая видит ниточки, и храбро режет их, потому что они ей мешают.
   Я понял ход его мыслей. Положив руку на стол, ответил:
   - Но если она их обрежет, она вообще не сможет двигаться.
   - В точку. - щелкнул пальцами, опять передо мной - Вот и ты. Не надо резать ниточки.
   Он вздохнул, пройдя пальцем по юношескому пушку под носом, и продолжил:
   - Ты не забыл про десять лет?
   - Не забыл.
   Мы снова посидели немножко, молча, с легким налетом неудобства, как сидят на званом ужине поссорившиеся, не желающие это обнародовать, но вынужденные сидеть вместе люди.
   - А что будет потом? - спросил его я
   - Когда, потом?
   - Ну, когда все это кончится. Весь этот поход. Когда я все преодолею. Проснусь ли я от ломки, или же?
   Олег усмехнулся, задумчиво произнеся:
   - Сон... как много он значит... я не знаю что будет. Это не мой мир. А тебе страшно?
   - Нет. - страшно действительно не было. Как-то все равно, знаешь. Просто все равно. Других проблем полно. Я хотел сказать ему и это, но ограничился тем, что у же сказал
   - Ну, значит не надо об этом думать. Вообще, это хорошая мысль. Не надо ни о чем думать. Просто иди как идешь.
   И, видимо это уже стало добрым обычаем - секунд десять молчания.
   - Что это вообще такое? - я выпалил как наугад, потому что это внезапно пришло мне в голову. Мысли, будто из черного нечто появлялись в голове. Как будто кто-то сует руку в мешок, не зная, что там, и достает оттуда фразы наугад.
   - Повторяю, это не мой мир, я гость. Немножко советчик. Гостей, вообще много, просто я самый наглый.
   Посмотрев на пустое запястье, он снова щелкнул пальцами. В моих глазах начало двоиться.
   Просыпаясь, я вспомнил, что так и не спросил... так и не спросил...
  

Возвращение в Главу 2

  
   Я качнулся, и ударился головой о деревянный бортик телеги. Больно. Несколько больших железных дуг, стояли в грубо выдолбленных деревянных гнездах - на дугах был натянут какой-то местный сорт жесткой ткани. Именно поэтому, когда я поднял вверх голову, то увидел лишь слабое полотняное подергивание, в такт движению телеги. Как ни странно, оно совпадало с ритмом скрипа колес, шума их же по влажной зеленой росистой траве.
   Приподняв ткань, я высунул голову из телеги, только теперь ощутив, какой спертый в ней был воздух. Я посмотрел вперед - и увидел еще две таких же телеги, да пару всадников, лениво бредущих сбоку. Я посмотрел назад - и увидел еще одного конника, с копьецом и легким щитом, с изображением на нем уже знакомого петуха. Если описывать более творчески, то за его, конника, спиною расстилалось большое зеленое поле, в воздухе было свежо - уже не весна, но еще не лето. Потрескивание птичек, скрежет жучков, эдакие белые цветочные "бреши", в зеленой скатерти на земле... красиво.
   Я простер свой взгляд еще более назад, дальше. Маленький, не больше ногтя темный участок, что был чуть ниже, сразу за темно-зеленым куском леса, был город. Я не буду описывать все, что я сделал в нем, да и стоит ли? Как можно описать все эмоции, что я получил? Всех людей, с которыми я познакомился, за эти три проведенных там года? Быть может, мне в килограммах указать вес бумаг, с которыми я работал? Ничего такого не случилось. Обычная жизнь. Человек - такая тварь. Даже чистокровный азиат, попав в затерянную африканскую деревушку, если и не будет убит - то адаптируется в ней, что же говорить обо мне?
   Законы природы безжалостны к тебе. В хорошем, конечно, смысле.
   Я отдернул полу тента, закрепив ее специальной веревочкой. В сумрак телеги хлынул свежий воздух, и свет. Сразу же, в мой бок, ткнулся чей-то кулак. Несильно, чисто чтобы обозначить претензию.
   - Аааай.... Рань же еще....
   - Лысинку застудить боишься? - я улыбнулся
   Из спального мешка (внешне, этот монстр напоминал обычный мешок - с подшитой туда толстенной подкладкой из бараньей шерсти), ранее запахнутого, а сейчас открытого, вылез обладатель руки, теперь уже боднувший меня лысой головой в грудь.
   - Тебя-то, с-под телеги не видать, волосатенький. И вообще, это ума много. Вот он волосы и повыталкивал, чтоб не мешали. - узкое, похожее на азиатское, лицо тоже лучилось улыбкой, несмотря на серьезный тон фразы
   - Умный-умный, молодец... ты не шуми, тех двоих разбудишь, что будет?
   С нами, ехали два незнакомых нам человека, наемники вассала. Их задания мы не знали, да и с ними общались достаточно мало, странные они были люди.
   Потерев лысину руками, и выковыряв липкость из уголков глаз, мой собеседник, по-видимому, проснулся окончательно:
   - Скоро ли там завтрак? - спросил меня он, перегнувшись через борт телеги
   - Знаешь же, я уже привык, просыпаться почти перед началом. Сейчас уже будет привал.
   И действительно, как по часам, стоило мне этого сказать, телега, внезапно остановилась, сильно качнувшись. Я услышал, как две мускулистые, тяжеловозные лошади тянувшие ее, облегченно фыркнули.
   - Тренг! Ты куда? - мой друг перемахнул через борт, и поскользнувшись на мягкой траве (но сохранив равновесие) ринулся бежать к голове обоза.
   Ответом он меня не удостоил. Я вздохнул, окинул напоследок взглядом, просыпающихся наших соседей, и тоже спрыгнул вниз. Действительно, для моего роста, телега была несколько высоковата - но не настолько, чтобы я не смог залезть туда сам. С этим мне пришлось смириться. Процентов семьдесят-восемьдесят мужчин, которых я тут встречал, были выше меня. Соответственно, общий размер вещей тут был несколько побольше.
   Идти по влажной траве было приятно. Это как идти по песку, только нога мягко ступает, поверхность земли словно ласкает ее губами. Я кивнул головой одному из всадников, который смотрел в мою сторону. С круглым лицом, пожилой уже мужчина, кивнул мне в ответ, смотря в глаза. Свои, я отвел вверх.
   Из средней телеги, два уже слезших с лошадей конника, спешно вытаскивали треногу для котла, сам котел, и прочие кухонные принадлежности. Сам же, обозный повар - ну прямо абсолютно ничем таки не выделяющийся молодой блондин, с четкой военной выправкой, и кавалерийской, косолапой походкой, священнодействовал за откинутой крышкой огроменного (действительно, на половину где-то телеги, учитывая то, что в одной телеге могло легко разместиться шесть человек... ну посчитайте, что ли) сундука с припасами.
   - Что сегодня, дружище? - крикнул я ему
   - Сушеная картошка, да еще кашка какая-нибудь. Думаю, еще сварю вам еще отварчик из ягод. Из полянницы, да.
   - Свеженки туда кинешь?
   Он задумался, и зашебуршил руками в сундуке:
   - Кину. - спустя секунд пять, ответил он мне - Ее еще полно.
   Если проводить аналогии, то полянница - это такая местная земляника, но не в пример сочнее нашей. Хранится она, обычно в герметично закрытых глиняных горшках. Если один горшочек, примерно с мальчишеский кулак, вывалить в десятилитровый котел с водой - то получится великолепный сладкий компот, столько в ягодах сока. Свеженка же, ни дать ни взять мята.
   Я пошел дальше. В первой телеге, тент был другой, с вырезами. По три выреза на бок. В один из них, я увидел Тренга, он сидел с одного конца, а начальник обоза с другого, головная телега была поменьше.
   Между ними, была расстелена карта, что я увидел когда залез внутрь.
   - Доброго утречка, мастер Валло.
   - И вам, Иль. - рассеяно ответил мне картограф, держа в правой руке, некое подобие циркуля - а левой что-то черкая на бумаге, заточенным угольком.
   Заглянув к нему через плечо, я увидел там расчеты каких-то расстояний. Вообще, это трудная тема. Для здешних карт, еще не было придумано четкого обозначения расстояний, поэтому - картограф этого мира, это эдакая смесь чертежника, математика, да плюс еще пару капель географа - смешать, но не взбалтывать. Только хорошенько поварившись в этой теме, я стал понимать Лорнесс, и осознал что не все блондинки - дуры.
   - Вы есть будете со всеми, или опять тут?
   - Вы есть будете тут, - в тон мне ответил Валло - Вместе со мной. - Мы приближаемся к деревне, про которую вам говорили в крепости. Там, мы задержимся.
   Тренг хмыкнул, я промолчал.
   Когда наступило время еды, мастер Валло так же вяло ковырялся в каше с картошкой, что-то бормоча вслух, водя пальцем по карте. Уже когда я с Тренгом, успел умять свою порцию, и приступить к компоту, мастер наконец, заговорил.
   - Поставьте чашечки, пожалуйста.
   Мы исполнили.
   - Спасибо. - он потер неровно растущую черную бороду, на... не изящном, но каком-то казавшемся хрупком лице - Деревня Полевая. Относится к городу Бравека. Вас туда послали затем, чтобы изучить пещеру.
   - Тип пещеры? - сразу же включился в разговор Тренг, я же молчал
   - По-видимому, пустоты в земле. По крайней мере, вход в нее, открылся... кхм... - Валло замялся - в общем, корова провалилась.
   - Ха! - широко улыбнулся Тренг
   - Это опасно. Она глубокая? - спросил я
   - Нет, жители говорят, что корову было видно, да и сама она выжила, но вытащить ее не смогли. В общем, исследовать пещеру, на предмет лечебных питьевых вод, полезных залежей, и прочего. Составить, соответственно, карту.
   Мы с Тренгом молчали. Мастер Валло, тоже, глядя при этом на нас, карими, цепкими глазами.
   - Что думаете, молодые люди?
   Я начал первым.
   - Если удобно, то, думаю, можно привязать веревку, и спуститься в пещеру на ней. Если нет, то... я даже не знаю, мастер. Заставить жителей вырыть? Затратно же...
   - Что значит затратно? - Валло говорил тихо, но при это голос его был жесток, вытаскивал, обличал неправоту - А если это земляные пустоты, и они проходят под поля? А если под дома? Деревня может уйти под землю.
   - Такие дела, Иль. - поддакнул ему Тренг, сверкнув темными, тоже, глазами - Так что, если надо, старосте скажем - пусть выставит людей, вырыть туда спуск.
   - Спасибо. - мастер слегка склонил голову, перед моим другом - Что дальше считаете?
   Снова отвечать взялся я:
   - Обвязаться веревкой, идти на значительном расстоянии. Если одного засыплет, - при этих словах, Тренг побледнел, хоть и продолжил улыбаться - то другой вытянет, либо приведет помощь. Закреплять источники света аккуратно. Исследовать тоже аккуратно, стараясь особо не повреждать землю. Пустоты - опасная штука.
   - Верно. - теперь голову Валло склонил передо мной - Распределение инвентаря продумали?
   - Ага, - ответил Тренг - Я беру кайло, и прочее, тяжеленькое, - он хвастливо продемонстрировал нам бицепс, что был величиной с мой кулак - А Иль пускай записи делает, и всякое легкое, типа кисточек или еще что там тащит.
   - Разумно. Светильники?
   - Глупо пока это обсуждать. Мы не знаем, какая это пещера. Наверное, все же, факелы. Масляные, чтобы обручем на голову, брать не станем.
   - Ага, он просто боится, что ему волосы сожжет!
   Валло холодно посмотрел на Тренга, но промолчал.
   - Так что, я думаю что все, - я поспешил перевести его внимание на себя - Думаю, остальное, можно решить уже в деревне.
   - Вы правы. - ответил мастер - Мы будем там к обеденному привалу. Я считаю, что вам пора подготовить свои вещи. И не халтурьте, пожалуйста.
   Тем и занимались.
   Прибыв в деревню... я увидел то что увидел. А ожидал я, типичное, представляемое мной по фильмам, или книгам поселеньице, где старики сидят на лавках, и плюют желтой от табака слюной, в по пыльной дороге бегают чумазые дети.
   Но нет. Все оказалось чистенько, опрятно. Деревня не была окружена никакими преградами, соответственно чистые, красивые дома мы увидели еще издали. Они были деревянные, из бревен - похожие на избушки, но только более высокие. С подворья почти каждого домика, доносились типичные животные звуки, типа хрюканья, или кудахтанья. Если учесть то, что домов было много, даже очень, то сам собой напрашивался вывод - деревня не только густонаселенная, но и богатая.
   Обоз остановился на окраине, рядом с парой стогов сена. "Общее", - как объяснил староста, вышедший нас встречать: "А личное, по дворам по дворам".
   Я, Тренг и Валло, пошли за этим достаточно плотным (но без животика), с небольшими (поневоле напрашивается сравнение - гитлеровскими) усиками, на красном как помидор, широком лице.
   Привел он нас, к уходящей вниз, зияющей дыре, размером где-то метра три. Неподалеку от этой дыры, располагались поля, пшеничные как пояснил староста. Если же смотреть от полей, то еще более неподалеку от этой дыры, стоял последний из домов.
   Как самый маленький, я аккуратно приблизился к краю, и, распластавшись, заглянул внутрь. На меня пахнуло слабым запахом гниющей плоти, внутри, на дне, можно было разглядеть мертвую корову.
   - Что думаете? - спросил мастер, когда я вернулся
   - Пустота, явно. Но, приближаться можно спокойно, держится хорошо.
   - Опускать, или рыть проход?
   Я задумался, Тренг же пошел смотреть сам.
   - Пожалуй, лучше опускать. - наконец, таким был мой ответ
   Валло молчал, ожидая моего друга. Когда тот, наконец, пришел, то сказал:
   - Опускать, крепко держится.
   Поэтому, мы вернулись назад, за вещами.
   Если опустить все приготовления, и прочие мелочи жизни, то спустя примерно полчаса, трое дюжих парней, аккуратно опускали обвязавшегося веревкой меня, прямиком в яму.
   Покачиваясь на пути вниз, я спокойно осматривал корешки, паучков, жучков, и прочие атрибуты подземной жизни. Попав же вниз, первое что я сделал, так это накрыл корову жесткой, непромокаемой тканью, и быстренько забросал землицей. Противного запаха поубавилось.
   Поэтому, когда ко мне спустился Тренг, я спокойно, с наслаждением дышал полной грудью.
   - Как ощущения? - спросил меня он
   - Великолепно. - ответил я.
   Мне действительно было великолепно.
   Оглядываясь по сторонам, мы видели лишь черноту. Тогда, Тренг пошел с факелом, в одну из сторон. Достаточно быстро придя к земляной стенке, он тщательно, но мягко обстукал ее деревянным молоточком - затем аккуратно вогнал туда тонкий нож.
   - Плотная, крепкая. Закреплять факел можно. - крикнул он мне.
   Прежде чем идти к нему, я поднял голову, и увидел там лицо Валло.
   В итоге, это помещение оказалось не настолько уж большим, понадобилось всего четыре факела, чтобы сносно его осветить.
   Нашему взору, открылась пара проходов, и еще одна дыра. Я зажег скатанный в ком, моток жесткой ткани, и кинул его вниз. Ярко горя, тот летел до тех пор, пока не потерялся из виду.
   - Тренг, аккуратнее вон там. Похоже, еще один провал.
   - Угу.
   Мы отошли оттуда, к зиявшему входу в первый, найденный нами проход. Для того чтобы пройти, нам пришлось пригнуться, а далее еще и следовать друг за другом - там было узко. Идя первым, время от времени я скалывал то тут, то там кусочек земли, на пробу. В конце концов, дойдя до того момента, когда идти же и одному стало невмоготу, я наткнулся на что-то хорошее.
   - Гляди-ка! - руку с зажатым куском аккуратно протянул назад - По-моему, уголь.
   Тренг задумался, хорошенько осветив переданный ему кусок породы.
   - Вроде бы. Тут не видно. Берем с собой. Ничего больше нет?
   - Может и есть, но идти дальше - никак.
   Вернулись, долго не могли отдышаться.
   - Знаешь, - сказал мне Тренг - Я все ждал, когда зеленый подземник выпрыгнет. Или белоглазый призрак.
   - Это еще кто? - я удивленно приподнял бровь
   - А ты что, не знаешь?
   Мой вид дал ему понять, что нет.
   - Ну, тогда слушай. Белоглазый призрак, это рассказывают, умерший брат одного легендарного искателя, по имени Ночт....
   - Что-то я никогда о таком не слышал. - я действительно никогда не слышал о таком искателе
   - Дай договорить! - махнул рукой Тренг - В общем, умер. И теперь, обитает в необследованных землях, являясь пришедшим туда искателям. Нормально, а?
   - А что за зеленый подземник?
   - Это, говорят, тот - кто убил этого самого брата. Рассказывают, что он приходит к увлеченным работой искателям. Ты слышишь страшное шипенье за своей спиной, и все....
   Тренг замолчал, испытующе глядя на меня.
   - И что?
   - Я же ответил. И все. Никто не знает что дальше.
   Крепко задумавшись, секунд так на двадцать, я наконец пришел к выводу, который сразу же озвучил:
   - А по-моему, это все чушь полная. Особенно про искателя по имени Ночт. Чего может добиться человек с именем Ночт?
   - Да что такого в имени Ночт?
   - Не знаю. Оно мне не нравится.
   Второй проход, открывал еще большую темноту. Когда Тренг без факела вошел туда, то будто в чернильное озеро нырнул, его вообще не было видно. Беспокойно я дернул веревку, и он вернулся.
   - Ты чего?
   - Возьми факел.
   Он взял. Двигаясь вперед, теперь, он по крайней мере был мне виден.
   Минуты две, не больше, он просто шел. Запас обвязанной веревки вышел, и я пошел за ним.
   - Там что? - крикнул я
   - Я не знаю. - ответил он - Но это реально большая штука! Ты только погляди, если верхушка мы знаем где - то ширины пока не видно!
   Действительно, у открывшегося нам помещения, не было видно конца, пустота была большой.
   - Давай вернемся и пойдем от входа, возле стен?
   Он молча вернулся ко мне, и мы пришли назад ко входу. Он уже пошел было снова, но я остановил его. Моя щека дернулась.
   - Погоди.
   - Чего такое?
   Я задумался.
   - Меня что-то беспокоит.
   - Только сейчас? На входе?
   Моя щека еще раз дернулась. Потерев ее рукавом, я уже подумал что опростоволосился, но наконец, понял, что не так.
   - Сквозит! Ты не чувствуешь? Тут сквозняк!
   Именно мягкая кожа щеки, ощутила легкое движение воздуха.
   Тренг облизнул ладонь, и поднял ее.
   - Ты гляди-ка, - откомментировал - Точно сквозит... Где-то есть проход, причем наружу.
   - Будем аккуратнее.
   Мы аккуратно двинулись вдоль стены. Я шел впереди. Тренг, чуть сбоку, освещая дорогу. Через три закрепленных факела, мы поняли что пришли, наконец, к концу этой стенки. Вход, отсюда, казался нам значительно меньше, то есть расстояние оказалось внушительным.
   - Что, отсюда, вдоль другой стены? - Тренг ладонью провел по земляной поверхности
   - Да нет, пожалуй, пошли назад. Оттуда начнем.
   - Шикарно!
   Он быстрым шагом пошел, обгоняя меня, скрывшись, снова в темноте.
   Только внезапный шум осыпающейся земли, резкое натяжение веревки поволочившее меня за собой, и крик: "Упа-а-а-ал!", привели меня в чувство.
   Я быстро, насколько это возможно повернулся спиной. Провернул завязанную на поясе веревку, теперь сопротивляться было легче. Упираясь в землю, будто бурлак на знаменитой картине, я пошел назад, к закрепленному нами последнему факелу. Веревка, нехотя подавалась. До моих ушей донеслось:
   - Еще! Тяни!
   Дойдя до упора, воткнул в землю нож, и сел. Уперся твердыми каблуками, и свободными уже руками взялся за работу.
   Трудно. Я не могу описать, как это было нелегко. Помножьте ваше самое гигантское напряжение, на страх того, что ваш друг умрет. Но все же, когда, наконец, эта ужасная тяга прекратилась, и когда, ползущий по-пластунски Тренг, оказался возле меня, только тогда я смог с облегчением выдохнуть.
   - Отлично...
   И, утереть, внезапно поливший со лба пот.
   Тренг сел рядом со мной, он был еще мокрее, мокрый насквозь:
   - Там река. - сказал он, утирая бородку вокруг рта - Меня потянуло. Куда-то вниз, думал что все. А ты вытянул.
   - Я вытянул.
   - Ты вытянул.
   Он откинулся назад, и с идиотским, глухим "Бух!", ударился затылком о камешек в земле.
   Мы посмотрели друг на друга, не меньше пяти секунд мы смотрели на наши обескураженные лица.
   А затем, синхронно заржали. Громко, и долго.
   - В каком смысле - "легче"? - спрашивал меня потом Тренг, ожидая спускавшегося сверху конца веревки
   - Да в таком. Это особенность такая. Когда ты что-то такое страшное пережил, - взахлеб, как будто давясь словами говорил я - То обычно потом, тебя прорывает. Женщины плачут. Мужчины обычно смеются. Вот так и мы, понимаешь? Ты чуть не погиб. А потом выбрались. И начали смеяться. Просто смеяться, понимаешь?
   Он смотрел, и кивал. Даже поднимаясь вверх, капая на меня грязной водой, он смотрел, на меня, и кивал.
   Когда поднялся я - то он уже спал, свернувшись комочком в телеге, в своем спальном мешке.
   Мне же, уже не хотелось ни смеяться, ни особо говорить. Но пришлось. Валло, сидя у себя, опираясь на свои длинные, худые ноги, выговаривал мне все то, что должен был сказать нам двоим:
   - Ты хоть понимаешь, что он чуть не погиб?
   - Мастер, я не виноват.
   - А кто виноват? Он? - шипел, ни кошка, ни один зеленый подземник не могли шипеть страшнее - Мне что, прямо сейчас его разбудить?
   Я отпрянул, а Валло чуть ближе поднес свое лицо, через столик с картой:
   - Ду-ра-лей. Из-за тебя, чуть не погиб твой друг.
   - Почему из-за меня?!
   - Не ори! - он опять зашипел - С тяжелыми инструментами, пустить впереди себя!
   В конце концов, я выпрыгнул из телеги, и подошел к уже остывшему котлу с кашей.
   Повар протянул мне огроменную миску, и здоровый кусок хлеба. Все это, я умял как не в себя, но абсолютно без эмоций, будто картон жевал.
   Когда же, уже потом, я задернул полу, и завернулся в спальный мешок, то уснул.
   Сны мне снились, самые идиотские.
   Ночью, меня растолкал Тренг. Разбудив, он почти бесшумно выскользнул из телеги, и с небольшим шумом спрыгнул вниз.
   Я пошел за ним. Он, уже устраивался возле сенного стога. Луна светила ярко, и его лицо казалось бледным, напуганным.
   - Знаешь... - сказал Тренг - А ведь я ничего не помню. Ну, шел. Ну, упал. Потащило вниз. Но смутно все это. Ничего не помню. Я облажался.
   У меня слипались глаза, но не уходить же мне было?
   Я ответил:
   - Ты облажался. - он посмотрел на меня, испуганными глазами - Но больше такого не будет. А на меня Валло наорал.
   - Да?
   - Злой, как в задницу ужаленный. Еще бы.
   Теперь Тренг улыбнулся, и сказал:
   - А я ему кусок породы отдать забыл.
   - Какой породы?
   - Ну, ты подумал, что это уголь. А потом я упал, пришел, отрубился, а отдать забыл.
   - Да ничего, терпимо. - ответил я
   - Надо завтра отдать.
   - Конечно. Тренг, ты спал бы. Тебе полезно. Пошли назад?
   - Нет... я тут... - он зарылся в сено, оставив на воздухе лишь лицо
   А я вернулся назад. Проснулся утром, достаточно рано. Когда глянул наружу - чуть подернутая дымкой даль, завораживала. В утренней тишине, нарушаемой лишь работой деревенских, и шумом животных, было легко.
   Очень легко.
   Достав из сумки Тренга кусок, и отнеся его Валло, я узнал две вещи.
   Прежде всего - что мы нашли антрацит.
   И еще то, что мастер хочет спуститься вниз. И кого бы еще он взял с собой?
   Все прошло весьма и весьма хорошо, надо сразу сказать. Если раньше, я не понимал, почему Валло - мастер, то теперь это стало ясно.
   Я увидел человека, который входит в унисон с любыми условиями, увлекаясь своей работой. Встряхивая неряшливой своей бородой, Валло как по мановению волшебной палочки, закрепил веревку, и ухнул вниз - туда, куда провалился Тренг. Стоя неподалеку, и страхуя его, я не слышал ни единого слова из его уст. Ни единого лишнего вздоха. Когда же он окликнул меня:
   - Поднимай!
   То по моему телу прошла дрожь неожиданности.
   Поднявшись наружу, он сунул мне в лицо бутыль, полную чуть мутноватой воды.
   - Хочешь? - и глядя на мое удивленное выражение, добавил - Попробуй-попробуй, безопасно.
   Взяв бутыль, я отпил оттуда примерно полглотка. Вкус минеральной воды, соленой.
   - Тут источник. - сказал Валло - Пустоты единичные, даже на поля, или на дома не заходят. А уж уголь... думаю, тут будет шахта...
   В тот же день, мы уехали. Но спустя достаточное долгое время, мне удалось услышать о том, что тут было дальше.
   Источник - вывели наружу. Вода оказалась весьма хорошей, так что спрос на нее рос.
   Уголь... антрацит - это отличное топливо. Поэтому, уже через несколько дней, курьер с отчетом Валло прибыл в город, и спустя неделю, шахта начала строиться.
   Через месяц, деревня превратилась в большую деревню.
   А через несколько лет, в город.
   Когда мы уезжали, я смотрел на деревню, и думал о дорогах, которые мы выбираем.
   Еще улыбался. На душе было очень легко.
  
   Мы заезжали еще в маленькие деревушки, пополнить запасы еды, или сменить лошадей.
   Местность становилась все более и более лесной, на протяжении пути.
   В конце концов, однажды, опять же, ранним утром, я продрал глаза, и выглянул из телеги. Поежился, было зябко, снова протер глаза, и затем ахнул:
   - Шварцвальд!
   Именно так, почему-то, я всегда представлял себе эту местность, из сказки Гауфа.
   Ни дать ни взять. Высокие, с густыми, мощными лапами ели, стояли такой стеной - что казалось, зайди за них, и потеряешься. В самом лесу было достаточно мрачновато, но воздух... какой же был воздух... этого не описать, совершенно не описать, всех моих слов не хватит чтобы передать красоту, мощь, надежность елового леса.
   Когда протянул руку, и сорвал, со случайно подвернувшейся ветки шишку, то ладонь моя сразу покрылась липкой, полупрозрачной субстанцией. Шишку, конечно, пришлось выкинуть, но стойкий запах смолы, был со мной еще долго. Оглянувшись на какое-то чавканье, я увидел, как один из наемников, жует хвою.
   Молча посмотрев на меня, он обнажил зубы, и хохотнул.
   Подумав, я тоже взял в рот небольшой пучок иголок.
   Вполне закономерно, что после такой "чистки зубов", мне захотелось есть. Скользнув на землю, а затем в обитель к повару - я получил от него хороший кусок вяленого мяса, краюху хлеба, и бутылку с неким подобием слабого, кисловатого пива. Чем и закусывал, сидя на краю телеги. Валло, изредка показывавший бородатое лицо, из прорези в ткани, недовольно морщился, а затем крикнул мне:
   - Иль, принеси поесть!
   Ему повар выдал точно такой же скарб. Отрывая мясо волоконцами, мастер все так же работал с бумагами, и картой.
   - Что вы делаете? - спросил его я
   - Смотрю, сколько до лесной деревни. - ответил он - Точнее, это трудно назвать деревней. Небольшое поселение плотогонов.
   - Тут и плотогоны есть?! - изумился я, опять вспомнив Гауфа
   Ответом мне послужил удивленный взгляд мастера. Он смотрел на меня взглядом человека, которому только что сказали, что песок - невкусный.
   - Да, плотогоны тут есть. Леса валить - не перевалить.
   - А куда сплавляют бревна?
   - Конечно же вниз по реке. - Валло аккуратно отодвинул пару желтых листов, и провел пальцем по карте - Сплавлять долго, но река не бурная, плавно опускается. Город Либретолия.
   Про Либретолию я слышал. По сути, именно в этом городе впервые построили корабль, который мне проще всего описать как галеон. Правда же, тут, он был еще более бочкообразный, и неповоротливый.
   - А зачем нам к плотогонам? - снова спросил я
   - Ты остаешься там. - Валло опять ткнул в карту - Тут неподалеку, одна из старых крепостей, в которую ты так просился. Полуподземная. Исследовательская.
   Я покраснел. А мастер опять уткнулся в карту.
   К вечеру, мы пришли. И если в обычном поселении бал правили звуки животных, то тут куда не пойди, всюду царило журчание реки.
   Поселком плотогонов, оказалась окруженная частоколом деревушка. Ворота, что характерно, были закрыты, и над воротами висел герб, представлявший из себя обыкновенный щит-каплю, одна часть которого была покрашена в черный, а другая в зеленый.
   Открывший нам ворота человек, был необычен высокими (из воловьей кожи - шепнул Валло), сапогами. Голенище одного из них, имело кожаную складку, сквозь которую были продеты разные кольца, и побрякушки. Я так догадался, что это было нечто типа знаков отличия.
   Этот старик (а это был преклонных лет человек), увидев, что я разглядываю эти кольца, улыбнулся, зеленозубой улыбкой, и притопнул. Кольца легонько звякнули.
   - Вы на день раньше, мастер Валло. - старик подошел к телеге, и протянул мастеру руку. Даже невооруженным взглядом было видно, какая жесткая на ладони кожа.
   - Мы шли без привалов, последние пару дней. Не хотел жечь костры.
   - И это правильно. - теперь он протянул руку мне - Лучше не рисковать.
   Он не стал кичиться своей силой. Но, даже через плотную, из шкуры какого-то зверя рубашку, чувствовалось, как его мышцы ходят ходуном. Я пожал его руку, и отпустил ее. Но если бы ему захотелось, пожалуй, то он мог бы сжать мою ладонь до хруста.
   Тут обоз не стали оставлять снаружи, а завели внутрь. Места внутри было много, несмотря на частокол. Вообще, это поселение представляло собой одну большую, даже очень пустую поляну, вкруг от которой располагались дома. Животных почти не было, лишь мычали коровы, и квохтали кое-где куры. Провожая нас к одноэтажному, но с удивительной резьбой зданию, старик достал из мешочка комочек зеленой хвои, и закинул его в рот.
   Из здания, когда мы к нему подошли, вышел десяток дюжих парней, которые помогли нам распрячь лошадей, и выгрузить несколько мешков из кухонной телеги. Раскрыв один из них, старик взял оттуда на палец горсточку белых кристалликов, и лизнул.
   - Ох, ети ж... - с явным удовольствием, он проглотил слюну
   В мешках была соль.
   Отправлять обоз решили завтра, поэтому Валло, и старик, ушли в большой дом. Тренг, завалился спать в телеге. Я же, пошел к реке.
   Большая, широкая. Стук топоров слышался с другого берега. Лесопилка казалась достаточно маленькой, с моей стороны. Поглядев в воду, я увидел как плавно уходящий под воду берег, через десять примерно шагов, обрывается. Мне в голову пришла идея, вернувшись к телегам, я растолкал Тренга:
   - Пошли купаться? - сказал я ему
   - Ты с ума сошел?! - ответил он, и снова завернулся в спальный мешок
   Внутри дома, Валло и старик, обсуждали что-то. Опять же, на столе, за которым они сидели, была расстелена карта - но уже другая. Старик, сплевывая зеленую слюну в открытое окно, как раз говорил, когда я вошел:
   - Знаешь, Вал, им стоило бы зайти с фланга. В то время у Франгра, правый фланг был очень плохо снабжен. Двуручники у Толрни имели отличную выучку, они вырезали бы фланг.
   - Знаешь, Жорнес... - мастер потер подбородок - Местность. Местность песочная. Тяжелым двуручникам там нелегко. Поэтому, Толрни и не направил их во фланг, заняв оборону.
   Старик же, смотрел уже на меня.
   - Тебе чего? - сказал он
   - Да, мне бы... э-э-э... - я начал мямлить
   - Слушай, иди-ка ты к Морне. - тут слегка замялся он - Ну, дом такой, единственный крыша которого соломенная. Там собираются наши, и вообще, выпить можно, поесть. Скажешь что ты искатель, тебе нальют, накормят. Только не наглей.
   - Спасибо.
   Как-то странно получилось.
   Дом с соломенной крышей, оказался типичной, ни дать ни взять избой. Правда, стены ее, были не в пример толще, а внутри приятно пахло хвоей. Войдя внутрь, я сразу попал под жесткие взгляды молодых достаточно парней, которых объединяли такие же сапоги, как и у старика. Колец, было немного, правда. Лишь у пары, уже достаточно взрослых мужчин, протыкали волосатую складку одно-два колечка.
   Стараясь держаться спокойно, я прошел внутрь. Пара-тройка поставленных столов, грубо сколоченных, и нечто что должно было служить барной стойкой. Табуреты, естественно. За барной стойкой, сновала старая бабка, в цветастой косынке, и пуховом платке. Она тоже, едко посмотрела на меня, но вроде бы не так напряженно как остальные.
   - Ты хто? - спросила меня она
   - А я искатель. - сказал я - Приехал, только что.
   - А.
   Она достала из под стойки влажную кружку, и из бочки, с деревянным краником, налила туда пахучего пива. Или не пива. Во всяком случае, я сомневаюсь точно описать этот напиток. Он явно был алкогольный, и, видимо, от нахождения в бочке приобрел странную горькость.
   Во всяком случае, глотнув пару раз, я ощутил, что много мне такого счастья не выпить. Поэтому, я поставил кружку на стойку, и знаком показал, что хочется поесть.
   Молча пожав плечами, старуха ушла за перегородку, откуда пришла уже с тарелкой, на которой лежал великолепный (с виду) кусок мяса. Конечно, оно оказалось очень жестким - но вкуса это не умаляло.
   Как ни странно, ко мне никто не подошел.
   Парни, хоть и пялились на меня в открытую, спокойно попивали из кружек, говоря о чем-то о своем.
   Те что постарше, вообще не обращали на меня внимание, мешая в кружках смесь из пива, и крепкого вина.
   Старуха, молча занималась своими делами.
   А я - соответственно - так же молча ел, и пил.
   Когда последний глоток пива проник в мой желудок (ей-ей, будь чуть горче - меня бы стошнило), а последним куском мяса глоток был заеден, я спокойно вышел наружу. В животе была тяжесть. Дойдя до телеги, я перевалился туда, и уснул. Тренга, кстати, не было.
   Спал я, аккурат до следующего утра. Валло, разбудив меня, погнал меня в свою обитель, где вручил стопку бумаг.
   - Это ты отдашь в Либретолии. - а затем другую, еще толще стопку чистых листов, чернильницу, и несколько перьев - Напишешь отчет. Бумаги не теряй. Инструменты уже в доме, Жорнес все объяснит. Удачи тебе, Иль.
   - Спасибо, мастер Валло. - я был сонный, и ничего более теплого выжать из себя не смог
   Попрощался с Тренгом. Затем с поваром. Даже наемникам пожал руки, хотя за все время что мы были вместе, я не узнал даже имени хотя бы одного из них.
   И обоз ушел. Поскрипывая колесами, и сминая траву. Стоя у ворот, я смотрел, как медленно он удаляется, по дороге.
   Немного спустя, я сидел за тем столом, за которым вчера сидели Валло и старик. Старик смотрел на меня, сидя напротив. Я на него
   - Жорнес. - он опять протянул мне руку
   - Я знаю. Иль. - повторил его жест
   - Ты в крепость... - это он сказал, видимо сам себе - Такая подземная, знаешь? Снаружи пара небольших башен, да плюс еще домик - казармы, а вниз идет тоннель.
   - А почему в лесу? - спросил я
   - Понятия не имею. Наверное, шибко тайная.
   - И что? Вы туда уже совались?
   Старик посмотрел на меня снисходительным взглядом.
   - Там же маги были. Счас, пущу я своих парней туда. К тому же, вход засыпан, и скреплен. Видимо специально запечатали.
   Я всплеснул руками, и слегка повысил тон.
   - Мне что, надо своими руками расколачивать камни, и очищать вход?!
   - Ты на меня не рыкай, малец. - старик осадил меня одним взглядом - Вход ребята уже расчищают. Еще пару дней назад начали, когда мы сплавили бревна.
   - Расчистили?
   - Я не сказал что расчистили. - он оперся локтями на стол, притопнув между тем ногами - Я сказал расчищают. Не знаю, чем полили маги землю, но она слиплась в камень. Еще и светится по ночам.
   - В самом деле? - удивился я
   - Да. Один наш, несколько дней там работал-работал, работал-работал, да приболел. Знаешь, - голос старика стал задумчивым - Сильно так приболел. Лежит лежнем.
   - Надо же. - пожал плечами я, без особых эмоций
   - Надо же. - старик опять впился в меня неприязненным взглядом.
   Я легонько постучал пальцами по столу, окинув взглядом комнату.
   Это была достаточно чистая комната, хотя сравнивать я возможности так и не получил (в дальнейшем не было шанса побывать в других домах этого селения). Стены были покрыты резьбой, красивой причем. В уголках, были вырезаны какие-то особые символы. Да и просто: мебель, и общая обстановка, являли собой если не роскошь - то зажиточность.
   - И как, когда расчистят?
   - Завтра расчистят. - ответил старик
   - Хорошо. Чем мне заняться пока? Может, мне в лес сходить?
   - Нет.
   - А..
   - Послушай-ка сюда, Иль... - сказал он, теперь голос его был доверителен, но стальной - Ты мне не нравишься. Не понравился еще с самого начала. И я хочу, чтобы ты сделал свою работу, после чего ушел по своим делам. Все. Так что сиди в доме, развлекайся, завтра шуруй в свою крепость - а потом плотвицей отсюда.
   У него было злое лицо. Точнее напряженное, но легко спутать со злым. Я даже не понял, чем я ему не понравился. Почему. В чем дело?
   А он тем временем, ткнув рукой в один дверной проем, и сказав:
   - Твоя комната. - вышел из дома.
   Я остался один. В голове сгущались тучи.
   Вполне естественно, что на следующий день, полусогнувшийся, втискивающийся в расчищенный проход, я молча ругался, кляня всех и вся.
   Внутри было темно. Не стоит описывать снова все процедуры, представьте, что я побегал туда-сюда, прошел через тоннель и вот "входная зала" уже была освещена.
   Сразу видно, что ее покидали хоть и в спешке, но не из-за разрушений. Всюду было достаточно миловидно, хоть и пыльно, а на полу валялся всякий мусор. К примеру, темная от крови, свернутая в рулон, слипшаяся тряпочка. Подняв ее на уровень лица, и хорошенько осмотрев, я только спустя секунд двадцать, понял. И в ужасе отшвырнул от себя.
   Из этой залы, шел лишь один, достаточно узенький проход. Мне пришлось оставить большинство факелов, и тяжелый вещмешок, для того чтобы пройти по нему.
   Странно... идя, морщась от пыли, я чувствовал себя как никогда дома. Только сейчас мне довелось ощутить все то напряжение, что я постоянно испытывал снаружи. Можно сказать, что я был как рачок, влезший в твердый панцирь.
   В конце концов, я дошел до еще одной залы, откуда шли несколько уже проходов. Первый - в жилые помещения. Деревянные койки, были покрыты чуть ли не пластами пыли. Второй проход же, скрывался за закрытой дверью. К счастью, ее закрывал лишь примитивный навесной замок, который я с легкостью сорвал кайлом (за ним пришлось идти назад). Это оказался склад. Пустой склад, что меня насторожило. Не то чтобы, я ожидал тут залежей полезных вещей, ведь прибыл то я сюда ради аппарата который отправил бы меня домой... но все же, такая тщательность, и пустота, поселили испуг в душе.
   Еще две комнаты, которые я взломал, оказались лабораториями. Все что невозможно было унести - как то тяжеленные мраморные сосуды, и некие подобие перегонных кубов, все это было тщательно раздолбано, до состояния: "Восстановлению, не подлежит".
   Именно поэтому, сердце мое билось, как под спидами, когда я несмотря на боль в мышцах, выламывал петли последней, железной двери.
   Именно за ней, должна была быть комната телепортации.
   Я потратил час... и не думайте что это мало, именно час непрерывного махания кайлом, прежде чем дверь упала, чуть не сломав мне стопу. Вбежав внутрь, с горящим факелом, я обежал всю комнату. Мое сердце ухнуло вниз, когда исследовав стены, механизмы, и вообще - все что мог, я понял что все основные детали разрушены. Все разрушено. Машина для перемещения не работала, несмотря на то что я все же пытался ее запустить, по выученному мною годы назад алгоритму...
   Со стуком в висках, двигаясь к выходу, я чувствовал как из моих глаз, льются слезы. Дойдя до середины промежуточной залы, упал на колени, в голову мою ударило бешенство. Раскрутив некстати все еще зажатое в моей руке кайло, я бросил его в открытую дверь лаборатории. Вбежал за ним внутрь, и подхватил, руки мои сами крушили оставшийся нехитрый ученый скарб.
   Когда у кайла отлетела ручка, я завыл как дикий зверь, и бросился в комнату перемещений. Избивал стену кулаками. Плакал, опять выл, просил бога, крича, что если он есть - то пусть заберет меня, пусть отправит меня домой. Вся тяжесть того что я перенес, все-все-все навалилось на меня одной большой горой эмоций.
   Наконец же, дойдя до ручки, я пригнул голову как бык, и разбегаясь, побежал вперед не видя пути. Последнее что помню из того момента - как исполнилось желаемое, и макушкой я на полном ходу врезался в жесткую стену.
   Забытье.
  
   Общая сумма головной боли, сорванного горла, и просто полной разрухи на душе, отразилась на моей внешности. Когда я закончил все дела, и вернулся назад, в глазах Жорнеса что-то промелькнуло, и он ничего такого не сказал. Хотя хотел. Явно хотел.
   Знаете, я не люблю свое тело. В этом и заключается величайшая подляна. Ну, по моему конечно мнению. Я не знал ни что будет дальше, ни сколько мне еще осталось тут (не смотря на засевшие в голове десять лет), и на душе у меня скребли кошки. Когда я ударился головой, величайшим моим желанием было уйти, и не проснуться.
   Но я проснулся. В еще худшем самочувствии. На моем поясе, висел тонкий и острый ножик, для пробы толщины земляного покрова в пещере.
   И мне не хватило духу.
   Или не духу. Это трудно объяснить. Я прислонял нож к зеленоватым под кожей венам, и чувствовал, что не боюсь. Лишь любовь к жизни, не дает мне сделать этого. Поэтому, сделав работу, я пришел назад.
   Как уже говорил, Жорнес встретил меня, дело было под вечер. В его руке был фонарь, тускло разгонявший тьму всего лишь на один-два шага вперед. Все происходило возле его, старика, дома.
   - Ты долго. Мои люди слышали вопли из пещеры. Что там случилось?
   Я ответил, хриплым, сорванным голосом:
   - Ничего.
   - Что. Значит. Ничего? - он ответил мне очень твердо, с каплей злости.
   Подойдя ко мне, он осветил фонарем мое лицо... и показалось, будто долгое время гудевший холодильник, внезапно отключился. Не знаю, что он хотел сказать. Но...
   - Что там произошло?
   - Ничего. - глядел в землю. Мне казалось, что я стою твердо и прямо, но на самом деле я слегка пошатывался, и внезапно начал заваливаться. Жорнес схватил меня за плечи.
   - Что там произошло?!
   Он не повышал голос. Но мне все равно больно ударило в уши.
   Я ответил:
   - Я все сделал. Там ничего не произошло.
   Он стоял, удерживая меня, и странно прикусив губу. Наконец, подцепив ногой приоткрытую дверь, он распахнул ее - и буквально вкинул меня внутрь.
   - Отсыпайся. Завтра, к вечеру, пустим плот в Либретолию.
   - Поплыву на нем?
   - Да, пойдешь на нем.
   Он закрыл дверь (засова, кстати, не было), и ушел к себе. Я - тоже, в свою комнату. Стянув с себя одежду, опустился на низкую кровать, и уснул, почти сразу.
   Потом была поездка на плоту. Ничего сверхординарного. Лениво, хотя и не медленно, плот плыл по реке, в сторону города, что прекрасно виднелся. Размером он был достаточно большой, и всего на нем разместилось шесть человек, включая меня. Трудно поверить, но остальные пять ловко управлялись с этой деревянной громадой, мы всего лишь раз сели на мель (хотя, по их словам, обычно такое происходит довольно часто).
   А потом был город.
   Если Бравека, встретила меня извечным запахом пыли, и слабым ароматом помойки, то в Либретолии царило море. Во-первых - шум. Во-вторых - аромат. Очень сложный аромат. Соль, йод, водоросли, рыба. Рыба противнее всего. Ее много. Сырая. Вареная. Жареная. Вяленая. И это только начальные рецепты.
   В общем, если браться все это описывать, выйдет долго, и не интересно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 3
   Выше чем просто ноги, с другой стороны, мозоли бывают не только на них.
  
  
   Я прошел мимо зеркала, и как в дешевом фильме, сделал пару шагов вперед, затем остановившись. Так же - пару шагов назад, и внимательно оглядел себя. Учитывая то, что я был гол абсолютно полностью, а в комнате было светло, разглядеть себя удалось отчетливо.
   И не сказать, что это принесло мне удовольствие.
   Где, где те времена моего жития в пещерах, когда я был жилист, поджар, и быстр?
   Теперь же, мой живот выдавался вперед. Не сказать, чтобы сильно намного, однако ни о какой стройности речи уже не шло. На бедрах, и руках, тоже прибавилось жирка. Лишь мышцы на икрах по-прежнему могли похвастать каменной твердостью (да, я их тщательно пощупал). В общем и целом, при росте почти как у Майкла Дж. Фокса, разве что чуть повыше, зрелище было не самым радующим глаз. Даже шрамы, уже порядком побелевшие, смотрелись теперь гораздо отвратнее.
   Цокнув языком, я прошел дальше, напоследок стукнув по гладко отполированной, в мой рост, поверхности зеркала. Она отозвалась приятным звоном.
   Таз с водой, кусок жесткого, с резким запахом мыла, и полотенце уже стояли на одной из лавок, моей личной бани. В нее был крытый переход прямо из дома, поэтому я мог совершенно спокойно идти туда голым, как есть. Умывшись, и совершив прочий моцион, вернулся в комнату, оделся, и проследовал на кухню. Приятственные запахи оттуда, уже порядком разнеслись по дому.
   - Доброго утречка, господин! - кухарка (она же горничная, она же следит за курами, и небольшим огородиком), махнула мне поварешкой, продолжив что-то мешать в металлическом горшке.
   Я сел за застланный скатертью столик, и задумчиво сказал, глядя в открытое окно:
   - Знаешь, а я расплылся слегка.
   - А?
   - Расплылся, говорю. Жирка завязал.
   - Еще бы, не расплыться-то, на таких харчах как у меня! - она уперла в бока, грубые руки, типичной средневековой женщины в возрасте. - Уж должно бы знать, лучше меня на нашей улице никто не готовит!
   Улыбнувшись, промолчал, пригладил волосы рукой. Ощущается, как я лысею, со лба. Пребывание тут, явно не идет мне на пользу. За те шесть лет, в мои всего лишь двадцать шесть (ну, фактически), я выгляжу на сорок с лишком. С большим таким лишком. И явно, вряд ли это все означает что-то хорошее.
   Из плена раздумий, меня вырвал пар, мягко ласкавший нос. Он из тарелки, что уже стояла передо мной. Довольно глубокая посудинка, полна душистого тушеного мяса с картошкой. Вообще, тут тоже все едят с хлебом, но здешний хлеб это пфф-ф-ф... поэтому, Фанге, готовит мне помногу, и с мясом. Мясо должно быть жестким, так лучше наедаешься.
   Когда доем, она же подаст мне чай... да, тут есть чай. Если проводить параллели (я только и могу, что проводить параллели), то он очень похож на красный сорт. Такой очень-очень крепкий, красный чай. Он на удивление дешевый, хоть и приводится в Либретолию из дальних мест. Вообще, потому его и возят. Позволить себе купить чаю, может даже нищий. Если, конечно, нищему будет, где этот самый чай заварить.
   Поев, попив, нацепив на себя достойную статуса одежду, я вышел из дома. У меня не такой уж и большой домик, фактически, трехкомнатный, по привычным мне меркам. Хотя, это не считая пристройки, и небольшого куска земли, где располагается курятник и небольшой садик.
   Таких же домов, побольше и поменьше, в моем районе много. Это недавно освоенный кусочек земли - Либретолия расширялась. Я, как работник управляющих структур, купил домишко по очень низкой цене, да плюс еще налог за него платить мне не надо. Это вполне объясняет, как я всего за четыре с хвостиком проведенных в городе года, смог все это себе устроить.
   Понемногу удаляясь от дома в центр, я ощутил, как мое лицо само по себе расплылось в улыбке. Да, это были хорошие годы. Пожалуй, если бы мой постепенно сдающий организм, и накатывающая временами хандра, я бы пожалуй мог остаться. Человек, привыкает ко всему. Так и я привык. Прибыв с плотом в город, а потом пешком в местную крепость (похоже, в любом средневековом городе, крепость это гибрид делового и военного центра), я отдал отчет и прочие бумаги, будучи в настроении близком к суицидальному. Поглядев на меня, и видимо как-то догадавшись, что если мои ноги вынесут меня из крепости, то доведут они меня лишь до ближайшего спуска в глубокую воду, Третк (тогда я не знал что это - Третк, для меня он был просто одним из белых воротничков) задержал меня. Предложив попить воды. А далее, с легкостью хлобыстнув стакан теплой безвкусной жидкости, меня вырвало, и я отключился.
   Очнулся в больничном крыле, где меня продержали примерно с недели две. За это время, я успел каким-то непостижимым образом заслужить репутацию мастера изучения подземелий, составления карт подземелий... в общем, эдакий гибрид второкурсника-геолога, плюс пару щепоток картографа. Это позволило, скажем так - "Директору", местного отдела по данным делам, задержать меня, как ценного кадра. Примерно на полгодика, затем, я погрузился в работу...
   Внезапно снова, как будто бы крюком из под воды.
   - Доброго утречка, господин Иль.
   - И вам, госпожа Эрдли.
   Мы, с достаточно миловидной дамочкой, годков так тридцати пяти, кивнули головами друг другу. Готов поспорить, что за моей спиной, она скорчилась как от лимона. Жена молодого купца, она невзлюбила меня, за молчаливость, наверное.
   Понемногу я дошел до густонаселенных районов. Примерно там, у меня уже была привычка, пользоваться услугами одного молочника, что развозил сыр, молоко, и прочие такие продукты, по разным лавкам. Как я и ожидал, этот приятный, светившийся как солнышко пухлячок ждал меня, свесив мощную ногу с козлов.
   - Доброго, господин Иль!
   - Доброго, Ждорнло!
   Пожав мне руку, он помог мне взобраться к себе, и прищелкнул двух лошадей. До центра, минут пятнадцать езды. Я прикрыл глаза, снова погрузившись в грезы.
   О чем там говорил? А, работа.
   Да, кажется что это все крайне интересно, но рутина всегда остается рутиной. Достаточно мало, было чего-то запоминающегося в искательском деле. Работа с бумагами - работа в полях. Работа с бумагами - работа в полях. Копировать. Вставить. Вставить. Вставить. Заполнить копипастой полгода жизни. Вот это и будет весь интерес.
   Но затем, случилась фактически революция, позволившая моему карьерному росту, взлететь подобно ракете. А именно, был сконструирован первый корабль, для дальних морских плаваний. Конечно, как я уже упоминал - более бочкообразный собрат галеона существовал и до этого момента, однако его уделом оставались каботажные плавания.
   Новое же судно, ни дать ни взять напоминало каравеллу, правда опять же - отличие заключалось в той самой бочкообразности. Изящества (если называть его так) нашего "земного" корабля, тут не присутствовало. Однако же, уже спустя месяц после удачных испытаний, экспедиция по изучению неизведанных просторов собиралась в путь. В составе этой экспедиции, конечно же был я...
   От воспоминаний, меня отвлек резкий запах моря. Мы делали крюк, мимо одной портовой лавки. Ее хозяин, бывший смотритель маяка, приветственно кивнул мне головой, и я ему ответил. Его же работник, стаскивавший бидоны с телеги, престарелый жилистый матрос, также кивнул мне, пожевав беззубым ртом губы. В ясных старческих глазах, читалось невиданное уважение.
   Опять же, несмотря на громкие слова, ничего в экспедиции интересного не было. Кроме новизны. И обрушившихся потом возможностей, конечно. Помню, когда мы, основной состав вернулись в Либреталию, и сошли с головного корабля, на нас нахлынула толпа. Крики, визги, пьяный ор, все смешалось тогда, ошеломило меня. Не меньше полусотни рук, с бутылками, кувшинами, кружками, чашками, наполненными разной поганости спиртным, сопровождали наши попытки пробраться к экипажу. Только когда, наконец, на землю сошли обычные матросы с остальных трех кораблей, мы смогли наконец сесть в карету.
   Телега понемногу добралась до центра. Точно так же, уцепившись за руку молочника, я спрыгнул вниз, подняв небольшое облачко пыли. Быстренько отряхнул богато расшитые черные штаны - когда я наклонился, то увесистый золотой медальон, приятно скользнул туда-сюда на шее.
   - Удачного вам дня, господин Иль!
   - И тебе, и тебе тоже...
   Сопровождаемая скрипом плохо смазанных колес, телега уехала дальше. Толстостенные глиняные кувшины, тряслись, от неровностей брусчатки.
   Пройдя через площадь (пару раз кивнуть головой, кому-то отклинуться, кому-то пожать руку), я вошел в красивые, серого с блестящими вставками, камня, ворота. Проходя через плац, уже привычно мозг сам собой отметил, что голени начали болеть. Может это из-за брусчатки, по которой крайне неудобно было ходить, а может я все больше и больше сдавал.
   Войдя в само здание крепости, прежде всего, следовало снять берет, что я и сделал. Неплохой такой, черный берет, с белым перышком. Ощущая в руке приятную на ощупь ткань, я прошел в нужное мне крыло здания, и поднялся на второй этаж. Прямо как в типичной фирме, перед входом в мой кабинет за столом сидел секретарь, тщательно что-то изучавший. Увидев меня, он подскочил, во все свои два метра роста:
   - Приветствую вас. Вам, уже поступили отчеты от рекрутских групп, и от вольных тоже. - взяв в руки плотную стопку желтых листов, он положил ее на край стола, и затем пригладил слегка сальные светлые свои волосы - Пока что все, хотя скоро должно быть что-то из снабженческой части.
   - В самом деле? - удивился я. Не ожидал такой информированности.
   - Да. Господин Третк, просил передать чтобы вы дождались его донесений, если собираетесь уходить.
   - Хм... - я потер подбородок - Спасибо.
   Стопка перекочевала в мои руки. Коротким ключом открыв дверь, я вошел в свой кабинет. Сразу же почувствовалась уличная свежесть, всю ночь окно было чуть приоткрыто. Я закрыл его, аккуратно задвинув слюдяной ставень.
   Стоит рассказать о моем столе. Он типичный такой, к нему подходит определение писательский. Громадный, с кучей всяких отделений, от него пахнет старым деревом и смолой. Я не удивился бы, узнав, что его собирали прямо в этой комнате, потому что как занести его внутрь - загадка.
   Сев за такой стол, да если еще и в удобном кресле, поневоле ощущаешь себя очень защищенным. Пачка листов, легла туда, куда я смог дотянуться. Один же лист, я оставил.
   На желтой бумаге, ровным почерком, было изложено точное количество отправившихся за море людей. Новая земля, всегда жадна до новых кадров. Вроде бы просто, но полагалось, как бы разбавлять искателей полностью работающих по официальной линии, с теми кто работает сам по себе. Типа групп Хавора. Я так не делал. И это могло принести проблемы. Но для того чтобы их принести, надо понять мой мотив.
   Усмехнувшись, я отложил лист.
   Не поймут. Никогда.
   Второй лист. Отчет, такого вот вольного искателя, который, наконец добрался до места. Собственно, если сжать все в сухое: "Все в порядке - приступаю к работе", то так он и выглядел, этот текст. Разве что список расходов, под ним, не смотрелся. Но это уже мой, бюрократичный взгляд цеплялся за цены. Впрочем, это не помешало мне размашисто черкнуть: "Оплатить", поставив затем сургучную печать.
   Вот как-то так и проходил типичный для меня день. Работа-работа-работа. Часа через два сидения за столом, начинает побаливать спина, ее будто иголочками покалывает. Раньше еще, было странное чувство в ногах - но понемногу оно перестало беспокоить.
   Иногда я задумывался над тем, что сильно сдал в последнее время. Да даже и не в последнее. Вообще сильно сдал. Теперь трудно было подумать о том, чтобы самому шляться по объектам из той старой карты, на которой уже достаточно много пометок, были исследованы не мной. Сначала, я ездил на места лично, следить за ходом работ, проверять людей... потом, это просто оказалось глупым и ненужным. Все пошло своим чередом.
   Поиск - неудача.
   Поиск - неудача.
   И так много-много раз....
   Стук в дверь прервал мои рассуждения. Я поднял глаза, от глухого шума, ударившего по ушам. Не сильно, но мысли это спутало.
   - Войдите. - почти крикнул я, мой кабинет будто поглощал звуки. А может, так просто казалось.
   И ко мне вошел Третк. Тот самый Третк, который четыре года назад, не дал мне уйти, одной своей фразой:
   - Выглядишь плохо, прыгунчик полевой. - он тогда еще улыбнулся, три слова на одну букву (конечно в моем переводе) пролетели как хороший стих - Водички попей чтоли.
   Из металлического кувшина, он тогда налил мне стакан воды. Она была теплая. С запашком, который бывает у жидкостей долго стоявших в металле. Наверное, поэтому - она скользнула мне в пищевод не как обычная жидкость, а будто мертвая, с содранной кожей змея. Противная, как мягкая. Скользнула - и сразу же ринулась назад, на вымытый пол, оставляя во рту после себя, странный привкус.
   Но это было четыре года назад.
   Так же, Трерк вошел ко мне, сразу же сев на стул, и протянув мне, затем, руку.
   - Доброго дня. Как ты?
   - Да никак. Сижу, в бумаге по уши.
   - Это да. - он улыбнулся, от смуглой кожи, его улыбка казалась еще белее - А я тебе еще немножко принес.
   Я взял из его руки отчет, даже читать не стал, отложив.
   - Что там?
   - А... - Трерк махнул рукой - Вещички, еда, и просто, всякое, что уходит в новую землю, с кораблями. Полевые прыгунчики, стали требовать больше инструментов. Говорят, ломаются часто. - он поморщился, снова махнув рукой, уже больше раздраженно, чем лениво - Ну, достали, я им послал четыре ящика.
   - Серьезно? - я прикинул, быстренько, в уме, во что это обойдется, да и какое отношение будет к такому количеству ушедшего инструментария.
   Вообще, чтобы легче было представить - ящик для корабля, это не обычный ящик, который можно носить в руках. Это махина, размером четыре на четыре метра, в который помещается уйма всего, и грузят такую емкость кучей людей, с помощью всяких хитровывертов.
   - Да ты плюнь. Я им списанный инструмент послал, для работы с мягкими грунтами. Все равно, его уже скоро, ей-ей, в новье пускать. А так, хоть уйдет с пользой.
   Это, пожалуй, позволило мне черкнуть роспись, и скрепить ее печатью. Посидев со мной еще некоторое время, примерно минут сорок, Трерк ушел.
   Я опять остался один. Комната, снова начала как голодный зверь поглощать все звуки.
   Этим обладает любая комната. Где бы ты не сидел, ты становишься ее центром. А вокруг тебя, миллиарды шумопожирающих ртов, случайно упускающих скрежет жучка. Или капанье воды с потолка.
   Стук в дверь снова прозвучал для меня громом.
   - Время обеда, господин Иль. - двухметровый секретарь, выскользнул назад. Затем же, покряхтывая, вышел и я. Путь мой лежал отнюдь не в едальню, или еще куда, нет. Как я уже говорил, одна тарелка грубого, жесткого мяса, давала ощущение теплой сытости, и тяжести в животе вплоть до вечера.
   Двинулся я к магам.
   Надо сразу уточнить, что ближайшее сходство, я находил между здешними магами - и математиками. Именно в плане полнейшей повернутости на своем деле. Это можно было бы расписать - да вот только зачем? И сотней слов не передать того, что поймет тот кто знает, о чем я говорю. Странные люди. Настолько поглощенные в себя, что у них мутные глаза. Не блестящие. Мутные глаза. Будто они смотрят ими внутрь.
   Шел по крепости. В Либретолии она была не старой. В ней еще остался, дух новизны. Он чувствовался всюду. В неровностях камней под ногами, потому что камни еще не успели сгладиться. В грубом запахе смолы, которой обмазали крыши.
   Выйдя из своего крыла, прошел в другое. Если в мое - пройти было легче легкого, то к магам просто так уже не попасть. Меня остановил охранник, перед массивной дверью-решеткой.
   - Сюда нельзя. - сказал он. Его лицо, массивное. И рост далеко за два метра. Я еще раз, сам того нехотя вспомнил свое отражение. Рыхловатое тело.
   - Мне надо. Доложите магистру Элдорно, скажите что прибыл господин Иль.
   - Иль? - этот голос был уже из-за решетки. Охранник быстрым шагом прошел в лаборатории. Вышел почти сразу, как зашел. Вернулся.
   - Вам - можно. Я открываю.
   За два шага до еще одной, не решетчатой - но мощной, железной двери, я почувствовал характерный запах спирта, и горелой травы. Вошел внутрь, и навалились звуки. Кашель, хриплый и мокрый - магистр Слор, прячет в карман тряпку, со склизкой кровью. Рев огня в камине, в нем же пара железных сосудов. Из них поднимается пар, сразу же уходящий в трубу. Еще, непонятный шум - он из другой двери, туда мне нельзя.
   Элдорно сидит за столом, и что-то вычисляет, заполняя лист неизвестными мне формулами. Мутные глаза. У него мутные глаза. Он так погружен в работу, что они даже не блестят, они как у мертвой рыбы. Если бы его лицо не было опущено к столу, я мог бы поспорить - что в его глазах можно увидеть свое отражение.
   - Магистр? - я тронул за плечо, потому что звать почти бесполезно
   Он посмотрел на меня, как только что проснувшийся человек.
   - А... вы... я знаю. Мне был доклад.
   И замолчал.
   Не сводил глаз, лишь изредка моргая, примерно секунд пять. Я чувствовал себя очень скованно в этом месте. Если у нас, наука не слишком меняла людей, хотя порой были уникумы - то тут, магом мог стать лишь человек с очень нестандартным складом ума. А может быть, в процессе становления, что-то менялось. Не знаю, как описать то что я видел перед собой, в лице этих магов. С одной стороны, обычные люди. Так же... и не люди, вроде бы. Слишком занятые своей работой. Да, это не Ричард Фейнман.
   - Я по поводу перемещений.
   - А... да... перемещения... я помню... я помню... - он зашарил руками по столу, безошибочно, сразу же, выцепив невзрачный листочек, из кучи таких же. - Вот.
   Я повертел лист в руках. Для приличия, даже, попытался прочесть что-нибудь. Конечно же, ничего понять было невозможно. Совершенно незнакомые, большие формулы, к тому же ужасный почерк.
   - Я не понимаю.
   - Конечно... - выхватил лист у меня - Перемещения не реальны. Тут не сделать. - взмах руками - Нет камней, которые дают энергию. А если были бы, все равно, не реально. Как настраивать? Куда перемещать? Откуда перемещать? Не знаю. Глупая затея, глупая работа. Вообще, глупо, да.
   - Но все же. К нам поступала информация, что у...
   - Я помню! - подобие эмоции, на полуистощенном лице - Я знаю! Они могли перемещать. И перемещали людей. Но основные лица, они мертвы, все мертвы. Записи такого уровня, были не на бумагах, в головах. Все. Все. Больше их нет. Вы понимаете? Нет их.
   - А восстановить? - я напрягся - Ведь что-то же осталось после разгрома.
   - Ничего. К тому же, камень весьма вредоносен. Мне запрещено с ним работать. Как защищаться от вреда, не знаем. А камень вредоносен. Все равно. Идите, мешаете.
   - Слушайте, но это же глупое дело...
   - Вы мешаете. Я позову охранника.
   Конечно же, пришлось уйти. Времени оставалось еще внушительно. Все-таки, обед для чиновника, штука важная. Я вышел с территории крепости, пройдя куда-то в уголок площади, на скамейку. Вид был красивый. Большая цветочная клумба, в середине которой находилась каменная колонна. Неподалеку от крепости, от ее стены, храм. По сути, церковь. Точно такая же вера в единого бога, правда без посылания к нам своего сына, и прочих, религиозных замутей. Кроме того, наверное, из-за какой-никакой магии здесь не было особого радикализма к иноверцам, или же просто, людям, прохладно относящимся к "церкви". Я даже удивился, поначалу, однако же, мне это понравилось.
   Вдохнул воздух, он как обычно, с неповторимым оттенком йода и соли. Уж что-что, а слух и нюх, у меня остались старые, обостренные. Не скажу что это мне помогало, но все же приятное ощущение того, что ты не совсем скис, оно греет душу.
   Посидев, вот так вот, подышав, вернулся назад. Настроение не то что бы поднялось, просто стало полегче.
   К вечеру же, отправился на отправку, закончив все дела. В порту всегда есть на что посмотреть. Личный учет отправляющегося груза, заставлял меня это делать, или же последний взмах рукой, уходящим в экспедицию людям... не знаю. Может даже и скука. Но не раз и не два, я мог слышать одобрительные слова. От конюшего, везшего меня в порт. Или же от моряков. Наверное, меня уважали. Может даже и любили. Это приятно осознавать и вспоминать. В конце концов, в памяти, всегда остается только хорошее, несмотря на все дерьмо что случалось в прошлом. Поэтому, мне было вдвойне приятно, что я чего-то добился.
  
   Несколько дней спустя, ко мне в кабинет вошел лидер группы вольных искателей. Я уже упоминал о нем. Надо сказать, меня удивило, что он пришел лично. И вошел без стука. Секретарь даже не дал мне знать.
   - Почему ты не на задании? - сказал я
   - Мы нашли, комнату. - ответил он
   - И что? - сказал я. Пахло подвохом
   Он прошел из двери, и сел за стол. Сел близко. Запах немытых зубов. Запах кислого вина и чеснока. Широкочелюстное лицо, глаза светлые. Мускулистый. Меня снова цапнули комплексы.
   - И что? - повторил я
   - Сначала скажи. Почему мы не отправились в новую землю?
   - Какое тебе дело?
   Хотя, внутри я дрогнул. Действительно. Его группа шла в экспедицию, но я перенаправил ее на другую работу. Самовольно. Не сказать, что мне это запрещалось, хотя последнее время слишком часты были подобные перестановки. С уровнем бдительности градоправителя, это могло стать причиной проблем.
   - Я тут пошарил... - он улыбнулся - Слегка так пошарил. Оказывается, ты еще кое-кого оставлял. А новичков посылал за водичку. Что это такое?
   Сердце стукнуло особенно сильно. Кто мог рассказать ему об этом?
   Что я и спросил.
   - Это мое дело, Иль. Так все же?
   - Что ты хочешь?
   - Двадцать тысяч. Украшения, камешки. Все такое, не чисто монетами.
   - Приходи... - я задумался, на долю секунды - Послезавтра. Тогда все и обсудим.
   Он снова улыбнулся. И ответил мне:
   - Хорошо. И даже не пытайся что-то сделать. Проводи меня к выходу.
   Исполнил. Снаружи, два молодца, нагло расположились возле моего секретаря. Один загораживал его от лестницы. Второй, держал нож у гладко выбритого горла. Секретарь, посмотрел на меня, одними глазами, не сказав ничего, ощущая металл кожей шеи.
   - В следующий раз, приди со всей группой. - сказал я
   - А мы и так вместе.
   Они ушли.
   Я зашел назад, в смятении, не слушая оправдания двухметрового дылды, услужливо согнувшего голову. Странно. Это все было очень странно. Повторюсь: пахло подвохом.
   Так или иначе, дела оставались делами. Бумаги ждали.
   Уже вечером, все хорошенько обдумав за день, я вышел и сказал секретарю:
   - Уходи. Ты не нужен.
   - Но....
   Я протянул руку, и схватил его за горло. Сильно. Не знаю, что было в моем лице, но он не оказал сопротивления, замерев, оцепенев, будто парализованный.
   - Тварь. Ты сдал им отчеты. Уходи пока я добрый. Иначе, пойдешь за разглашение, на каторгу.
   Паралич у него прошел, а на лице проступила гадливость, выражение хитрости, будто бы:
   - Я могу рассказать, что вы нарушали!
   - Все равно пойдешь на каторгу. Хоть как. Служебные документы. Ты их выдал.
   Убрал руку, расслабил кисть. У него синяки на шее. Он ушел, слегка склонив голову. А я так и остался, с кучей проблем.
   Это странное ощущение. Оно сидит у тебя в груди. Под солнечным сплетением. Волнуешься, и сердце бьется, загоняя кровь в лицо. Нос, уши, особенно сильно ощущают прохладу вокруг. Значит - они нагреты. Значит - они красные.
   Закрыл кабинет и пошел домой. Впервые за долгое время - пешком. Ощущая брусчатку, от которой начали болеть ноги. Изредка, отвечая на знаки внимания.
   Следующий день прошел, пролетел. Не прибавилось мне забот и без секретаря, разве что бумаги теперь принимал сам.
   И вот, этот искатель снова сидит у меня в кабинете. Двое его друзей, ждут снаружи.
   - Ну так?
   - Опиши комнату. Я не знаю, можно ли тебе верить.
   Он покряхтел, потирая щетину на щеке:
   - Она большая такая, вроде как круглая, но больших массивных стен - три. Как в ширину, так и в высоту большая, кстати, зала настоящая. Еще, стены другие, крепкие, их не подолбаешь. - снова замялся - Еще, три больших камня в стенах. Такие громадные, в темноте слегка светятся. Каменный столбик, в нем такие же камушки, только их вертеть можно. Еще, посередине комнаты, такой камень круглый, плоский, на нем лежать можно. Больше - не помню.
   Комната описана верно. Она не такая, какая была в моих подземельях, но это была она.
   Мои руки мелко затряслись. По спине, пошли мурашки. Не знаю, может быть я побледнел, или что-то другое отразилось на моем лице, но искатель понял мои эмоции.
   - Ага... это то что тебе надо... - он положил руки на стол, и пару раз стукнул грубыми пальцами по деревянной поверхности - Деньги, когда?
   - Не сегодня. Это надо обдумать. Ты верно описал комнату. Но работает ли она?
   - В смысле, "работает"?
   - Ну... - я пожал плечами, и тоже поднял руки с коленей, на стол, они больше не тряслись - Я не просто так искал эту штуку. Мои дела. Если комната бесполезна, зачем мне отдавать тебе деньги?
   Он укусил себя за губу, слегка дернув пальцами. Затем, резко спросил:
   - Как это проверить?
   Теперь укусил себя за губу я, сам того не желая скопировав его. Надумки на эту тему были, из Ральхеи мне удалось вытянуть тогда, все-все что она знала. Но сейчас, что-то ничего такого в голову не приходило, хотя действительно, тема затрагивалась актуальная.
   - Ты чего молчишь?! - искатель рыкнул, вроде бы как с угрозой, но скорее с раздражением
   - Я думаю. - еще секунд шесть - Как светились камни? Равномерно, все? Или же?
   Десять секунд молчания, может и чуть больше, столько теперь думал искатель. Я смотрел на то, как ходуном ходит его челюсть, которой он непрестанно двигал.
   - Равномерно так. Слабым светом. Если двигать камушки, которые в столбе, то порой сильнее, порой слабже. Мы их двигали-двигали, ничего такого особого не произошло в общем-то.
   - Ладно. - по его словам, комната осталась работоспособной - Вроде, в порядке все. Но другой вопрос. Вы оставили подземелье просто так, без охраны?
   Он помотал головой, из стороны в сторону:
   - Нет, из местных наняли. Сказали, что нужны умники из города, обычным людям лезть нельзя. Опасно мол. Вроде не полезут. Не должны. А в комнату твою, мы дверь заперли сызнова.
   - Хорошо.
   - Так что с деньгами?
   Помолчав, секундочку, ответил:
   - Пятнадцать тысяч.
   Его лицо вытянулось, будто бы резиновое, став из прижимистого, мускулисто-круглого - почти что лошадиным (ну не взаправду конечно), по длине.
   - Пять тысяч за вашего приятеля-секретаря, убираем. Этот идиот, больше не служит мне.
   Он сжал челюсть, хотя что-то ответить, резко, но я поднял ладонь.
   - По пять тысяч на каждого. Не мало. В самый раз. Подумай.
   - Все равно, с ним или без него. Двадцать.
   - Мало по пять тысяч? Хорошо. Им по пять, тебе шесть.
   - Нет! - мотнул головой искатель - Я не крыса!
   Я хохотнул, мне внезапно стало весело:
   - Ну, надо же... честность... хорошо... восемнадцать? Каждому по шесть. Больше, опасно.
   Искатель кивнул мне, смотря в глаза, и ожидая моей реакции.
   - Мне что, прямо сейчас мешок с деньгами достать? - я вспылил - Это не быстрое дело. Через неделю. А лучше, через две-три. Тогда, уже будем действительно решать. Что и как.
   Опуская обмен любезностями перед прощанием, он ушел.
   Время снова потянулось типично медленно. Я не мог верить ему полностью. Но и не верить, тоже не мог. Не было аналогов этим комнатам, просто не было, даже если комната найденная этими людьми не работает, то ее можно попытаться восстановить.
   Поймав себя на том, что глаза залипли где-то промеж чернильницей, и одним из листов бумаги, я буквально подпрыгнул, когда в дверь вошел Третк, без стука:
   - Ну что, пошли? А ты чего еще сидишь?
   Кинул взгляд в окно, и увидел что уже близятся сумерки.
   - Так ты давай, вставай-то. - Третк дождался, пока я сунул бумаги в запираемый ящик, а потом мы с ним вышли.
   - Как день прошел? - спросил меня он, когда мы спускались по лестнице
   - Средне. Дел по горло, устал.
   - Это, каких же таких дел? - усмехнулся, и открыл дверь, в которую я вышел.
   Воздух был прохладный, небо затянулось тучками.
   - Ночью грянет... - сказал я, стоя с задранной головой - Знаешь, сегодня долго сидеть не будем.
   - Ну, не будем так не будем.
   Мы двинулись вперед, на выход, а потом обходя площадь по эдакому кольцу.
   - Ты не ответил, что за дела?
   - Всякое. Там, сям. Ну... - неопределенный взмах рукой, пальцами пошевелил как бы, показывая, что ответить точно не могу
   - В общем понятно. Ладно, плевать. - теперь, он вдохнул полной грудью, и снова улыбнулся, широкой улыбкой.
   Я не знаю, насколько он был младше меня, но глядя на него и на себя, поневоле возникало ощущение что я - старик. Совсем дряхлый. В голове вертелись лишь заботы и проблемы, и только где-то по краям, на границе сознания, прыгали бытовые мысли.
   - Люблю этот город. - сказал Третк - Он красивый такой... растет. Море рядом.
   Мы замедлили шаг, аккуратно ступая через грязь.
   - К чему ты это?
   - Не знаю, мне просто подумалось. Хочется знать каким он будет потом, через тридцать лет, сорок, пятьдесят! Или еще когда! - и все это, он говорил с улыбкой на лице, и с о странным выражением на нем же.
   Не могу описать его. Представьте мечтателя. Да не просто мечтателя - футуриста, наверное. Да, именно футуриста, цель жизни которого прожить долго, но не затем чтобы насытить себя, а что увидеть, какое оно будет, это завтра. Красивое. Хорошее. Новое. Почему-то, именно этими строками, мне хотелось описать выражение его лица. Таким оно мне казалось.
   - Ну... - меня слегка приотпустило, когда я подумал о родине - Знаешь... наверное, дома станут выше. Гораздо выше. Выше крепости. И в каждом, будет жить людей по сто, по двести.
   - Это, наверное, было бы красиво, но, потом-то что, а как в таких жить?
   - Ну, как живут? Не знаю. Нельзя же, чтобы город был широкий-широкий Ну, сплошь из маленьких домишек.
   - А если падать начнут?
   - Как начнут? Фундамент же. - мы снова ускорили шаг, оставалось пройти немного - Да и не деревья же.
   Он пожал плечами, и задумался, видимо, пытаясь представить все это. Тем временем, мы уже дошли до... не знаю как описать. С одной стороны - это был не кабак, назвать его так нельзя, место более лучшее. С другой - и ярлык ресторана сюда не лепится. Проще говоря, мы вошли внутрь. Несколько столов, красивых, с резьбой по краям. Наш столик, более близкий к барной стойке, уже обставлен кувшином, парой закрытых крышками тарелок, и двумя кружками.
   Выудив из кармана пару твердых, увесистых монет, мимоходом я положил их "бармену".
   - Спасибо большое.
   Мы с Третком сели за стол.
   Он, разлил из кувшина по кружкам пиво. И это была не кислятина. И даже не привычное, мне еще со своего мира, с послевкусием горького хмеля. Больше всего, оно напоминало квас, но с более травяным привкусом, и небольшой горчинкой. Я сделал глоток. Жажда не пропала, просто будто пленкой покрылся рот, горло, прохлада осела на языке.
   Третк, уже жевал нечто мясное, что-то типа бифштекса, или отбивной. Я открыл крышку своей тарелки. Следующие минут десять, мы неспешно ели. Наконец, в кружках оказалсь вторая порция пива, а тарелки опустели наполовину.
   - Так как все-таки ты? Смурной такой шел, обеспокоенный чем-то, это заметно.
   - Не знаю. - я пожал плечами - Тебе показалось. Просто, думал. Дела же.
   - Ну... - на лице Третка беспокойство, правда легкое, как облачко - Тогда ты о плохом думал.
   - Наверное. Я уже сам не помню, о чем думал. Кстати, тост. За то, чтобы не думать о плохом?
   - Отлично!
   Мы чокнулись кружками, и крепко присосались, каждый к своей. Лично я, оторвался, только почувствовав, что желудок распирает, как воздушный шарик.
   - Еще что сказать хотел. Ты давно у меня не был, Иль, мама снова хочет позвать тебя на ужин. Придешь?
   Я сделал глубокомысленное лицо:
- Ну... трудно сказать. Она вкусно готовит. Но зачем? Чувствует себя обязанной?
   Мой собеседник покраснел, и резко отхлебнул пару глотков, почти прикончив кружку.
   - Хозяин, еще кувшин! - Третк щелкнул пальцами в воздухе, и повернулся ко мне - Ну, а ты как думаешь? Говорит, надо отблагодарить господина Иля, за то что помог тебе... - тут он свел губы в сморщенное колечко, и дурачась, прокряхтел, пародируя - Так и сидел бы с заплатками, а теперь высоко взлетел, и зазнался, небось, руки небось господину Илю там не подаешь, знаю я тебя!
   Я хохотнул, и тоже допил кружку.
   - Хорошо, если твоя родительница так беспокоится, я зайду. Дел поменьше будет, и зайду. Ты-то, я надеюсь, себе этим голову не долбаешь?
   - Чем, этим?
   - Э... - я неопределенно пошевелил пальцами в воздухе, будто лампочку ими обводил - Насчет этой... ну помощи.
   - А, да нет, не очень, знаешь, неудобно было поначалу, но потом я привык. Да и начальник ты не строгий. - он поднял, уже наполненную кружку - За то, чтобы начальство никогда не было строгим?
   Кивнув, я столкнул свою кружку с его. Эта порция шла гораздо легче. Пару раз качнув головой из стороны в сторону, я почувствовал как мой взгляд "залипает", где-то. Как бы не успевает за головой.
   Теперь, утолив голод, и залив пивом проблемы, мы просто сидели за столом, смотря каждый в свою сторону, и думая каждый о своем. Польза алкоголя - притупление плохого. Тебе просто становится наплевать. Так и мне, стало наплевать, я смог отвлечься.
   Понимание этого прошибло меня, когда мой взгляд сам собой прилип к неплохой заднице девушки, зашедшей - и тут же ушедшей с купленным кувшином пива.
   - Ты чего? Эй, оторвись! - Третк похлопал меня по плечу - Еще? - помахал пустой кружкой перед носом
   - Давай.
   И еще. А затем еще.
   Перерыв, когда я почувствовал в низу живота тупое давление. Сухой хлеб, обильно посыпанный солью и перцем. Пара кружек.
   Когда Третк, собирался поднять дрожащую руку в очередной раз, я, хлестким несильным шлепком, сбил ее на стол.
   - Не. Все.
   Он молча пожал плечами.
   - Пошли. Доведу до дома. А потом сам.
   Я расплатился (записав себе, что следующий так раз - за его счет), и мы вышли.
   Чудесен город ночью. Особенно, когда ты - весьма пьян. У тебя будто забирается, возможность чувствовать плохие вещи, возможность думать их. Голова забита нейтральным, хорошими думами - а то и просто пуста.
   Пройдя достаточное количество расстояние, меня снова обуяло желание отлить. Я забежал за угол, низенького домика, и спешно приспустил штаны.
   - А.... - от горячей струи шел пар. Третк, стоял опершись на стену. - Ты бы тоже. - сказал ему я - Штаны ведь потом запрудишь.
   Механически, как робот, он тоже спустил "излишки" на землю. Поглядеть на то, как он затягивает ремешок штанов, было даже смешно. До его дома, находившегося не слишком далеко от моего, мы дошли минут за сорок. Я постучал в ворота ногой, и почти сразу - видимо ждала - к нам подошла молодая девушка, лет восемнадцати.
   - Держи вот. - голова мыслила как-то получше, на ночной прохладе - Завтра можно прийти попозже. Но чуть-чуть.
   Она взяла брата за руку, и он, опираясь на нее таки смог дойти до дома.
   Пятнадцать минут, и я уже оказался у себя. Вошел внутрь, стянул с себя одежду... проходя мимо зеркала - повернул его отражающей поверхностью к стене. Достало.
  
   Нелюбовь к похмелью, появляется потому, что оно только подчеркивает проблемы. И все-все, что ты пытался залить алкоголем, только всплывает, и кружится вокруг тебя, на поверхности.
   Я проснулся. Пару секунд на осмысление себя. Чуть больше, встать.
   А далее, привет, камень на спине. Это можно описать только так, когда ты хочешь пригнуться, но не пригибаешься, хотя очень тяжело.
   Я прошел мимо зеркала. Подавил желание пнуть, оно дорогое. Лениво умылся, провел иной моцион. Прошел в кухню... там уже стоял стакан вина, да и больше ничего. Действительно. Мысли о еде, могли вызвать только рвотные позывы.
   В глазах все тянулось будто старое, черно-белое кино.
   Но сидя на телеге, и смотря на землю под колесами, я понял что додумался до чего-то. Может быть, это был закономерный инсайт, или похмелье заглушило что-то внутри, но решение пришло само-собой.
   И уже сидя у себя, я перелистывал отчет за отчетом, высматривая строчки с надписью "Выделено денег". Вот только встречались они, в большинстве своем, в бумагах, поданных от имени Третка. Трудно сказать, почему, я решил сделать, то что сделал. Может быть, жажда вернуться домой, оказалась сильна. Может быть, мне просто надоело быть тут.
   Но в момент принятия решения я закрыл глаза, будто смаргивая.
   Открывая их, чувствовал тяжесть месяцев и дней раздумий, что пронеслись за краткий миг смеженных век.
   И вот, веки распахнулись. Глаза другого человека глядят в комнату. Я уже добрался туда, но путь в нее выскользнул из моей памяти как скользкий чешуйчатый уж. Я сидел в комнате, в кресле обдумывая все. Деньги. Мне нужны деньги. Чтобы попасть домой. Мозг пытается скомпоновать мысли в что-то дельное, в единый блок - но не получается, все распадается на куски.
   Беру лист бумаги и пишу.
   Запись первая:
   Деньги
   Запись вторая:
   Дом
   Затем:
   Как достать деньги?
   Несмотря на всю мою власть, я не могу быстро это сделать. Ни о каком физическом воздействии, речи быть тоже не может. Мое тело слабеет с каждым днем. Скоро я стану как пар над тарелкой. Именно поэтому, нужно торопиться.
   Мозг работал лихорадочно, строчки из каракуль из капель чернил заполняют лист. Черточки, точечки. Я пишу, все так же пишу то, о чем мне стыдно думать.
   Секретаря нет, значит деньги надо нести самому. Я смогу выйти с ними, мне доверяют. Но как? Это тяжело. И вдруг обманут. Но выбор?
   Прошибает пот, чувствую горячие, тугие и большие капли, текущие за воротник. Мне очень страшно. Незнакомые ощущения. Очень явственно теперь состояние моего тела, оно подводит и сдает, как сдает треснутый механизм. Как сдает слишком слабый компьютер.
   Тем не менее, вот и все.
   Иного выбора нет.
   ...Все дни, до прихода наемников, я живу как в последний раз, наслаждаясь этим временем, как в детстве, когда остается чуть-чуть до конца школьных каникул. Мое сердце почти не ускорилось, когда, наконец, посланец вошел ко мне. Это был он же, лидер.
   - Здравствуй. Деньги готовы? - он сидит напротив меня. Запах нечищеных зубов. Запах кислого пива.
   - Здравствуй. - я откликаюсь - Будут готовы. Зови своих людей сюда.
   - Охрана пропустила меня с трудом.
   - Скажи, что я разрешил. Они пустят.
   Он встал, и прошел к выходу. Открыл дверь, позвал своих, заходят еще двое. Они стоят за спиной у своего лидера, молча, лишь покачиваясь на ногах. Поразительно их разница. Эти двое не держат мой взгляд. Все что у меня осталось, это взгляд.
   - За сколько вы сможете подготовить транспорт. Телегу, или что угодно, чтобы быстро уйти из города?
   - Когда надо? - естественно, отвечает лидер
   - Надо завтра. Но не коней. Именно телегу. Я не могу ехать верхом.
   Он даже не стал раздумывать.
   - К утру, телега с самыми быстрыми конями которых только можно найти в городе и окрестностях. На выходе из города. Крытую?
   - Крытую.
   - Стоить будет дорого.
   - Отдать сможете только завтра.
   Он молчит и смотрит на меня. Я смотрю на его людей.
   - Нужна предоплата.
   - Только. Завтра. - цежу слова, как водичку по каплям.
   И эти люди ничего не смогут изменить, даже если каким-то образом им удастся меня пытать. У меня с собой ничего нет. Даже денег. Не считая богатой одежды, я полностью нищ, в данный момент.
   - Хорошо. - долгое было раздумье - Я достану телегу. Зачем?
   - Как только мы достанем деньги, то надо уходить из города. Как можно быстрее, потому что деньги нам придется красть. Из казны.
   Ни единой эмоции на лице лидера, в то время как его товарищей отчетливо передернуло. Но, однако, молчат. Дисциплинированные.
   - А ты рисковый. Это не подстава?
   - Нет.
   Молчанье. Оно тяжелое, хотя недолгое.
   - План действий?
   - Завтра, с утра, вы ко мне. Далее будете ходить за мной. Я проведу вас в казну, мы возьмем деньги, и мы уходим. Все просто.
   Далее, мы переговариваемся так же коротко, и еще более сухо, чем до этого. Это можно назвать организационными вопросами. Но на самом деле, он просто пытается прощупать меня, нет ли у меня чего злого за душой.
   А у меня нет.
   Я открыт как книга, и ветер перемен, треплет меня, как драный кафтан на заборе.
   Наконец, они собираются уходить.
   - И вот еще что... ваши имена.
   Три взгляда. Один твердый, глядит мне в переносицу, а два других пытаются нащупать мои глаза, на что я пытаюсь не реагировать чувствуя как мокнет спина.
   - Пихха. - тычет пальцем лидер на одного. - Олров. - на другого - Заенго - на себя
   И они уходят.
   Я же, достаю лист бумаги. И начинаю писать.
   Это трудное дело, хотя, как ни глупо звучит - и легкое тоже.
   Мне легко, потому что это будут читать когда меня уже тут не будет.
   С другой стороны - это трудно, потому что многие люди, перестанут меня уважать. А кто бы что не говорил, уважение других людей, это неплохая в общем-то штука.
   На душе легко.
   "Здравствуй, Третк" - это хорошее начало - "И всем тем, кого я всполошил, тоже, доброго здравия" - я куражусь, воображая себе, как я говорил бы это, в полной тишине нашего обычного, российского судебного зала - "Я сделал то что сделал, потому что у меня не было выбора. Я не могу это описать. Быть может, вы сами догадаетесь, когда будете проверять тех, с кем я общался", - да, с магами они явно будут говорить, это очевидно - "В любом случае, меня тут больше нет. Я хочу прежде всего, все разъяснить. На это преступление, я пошел сам. Меня никто не толкал. Хочу извиниться перед людьми, которых я подвел, и перед начальством, которое во мне обманулось" - наверное, это слишком пафосно. Но все же. - "Хочу, извиниться перед Третком. Прости меня, за мой обман. Прости, друг. Единственное что я хочу - жить, и жить в своем родном доме. Как бы тут ни было уютно, все же, это чужбина. Мне искренне жаль. Поверьте, если бы я имел хотя бы маленькую возможность сделать все по-другому, то я бы сделал" - ну, пожалуй, пора заканчивать. Половины листа моих соплей, всем будет достаточно. - "И это все что я хочу вам сказать. Те же вещи, которые позволят вам найти меня, и моих сообщников, в документах которые я вложил в это письмо. Прощайте".
   На другом листе, я с особой тщательностью описываю этих трех наемников. Возможно, и скорее всего, их имена фальшивые. Но их внешность, бывший их наниматель, и прочие, немаловажные подробности, такими же ровными строчками ложатся на лист. И последним штрихом, следует карта, где показано место назначения - пещера.
   В конце концов, если эти твари меня обманули, быть может их еще застанут там. Хотя маловероятно. Но все же, восемнадцать тысяч золотых монет, сумма огромная. С той информацией что я предоставил, их быстро найдут.
   Закончив, и еще не запечатав мою писанину, я поддаюсь искушению, и иду к магам. Мое сердце трепещет, как не трепетало при важном разговоре, кажется, что стоит мне войти, и меня обрадуют важной информацией, что перенос возможен, что все тайны раскрыты, и все-все-все.... Однако, как легко догадаться, нет. Совсем нет. Маги точно так же качают умными головами, и в их глазах читается раздражение, пополам со скукой.
   Взболтать, но не смешивать или смешать, но не взбалтывать. По-моему, второе, а не первое.
   Вечером, ложась в постель, и засыпая, я чувствую себя Бадом Дуайером. По сути, мне тоже предстоит эдакое чудное подобие, прилюдного самоубийства.
  
   Сон не дарит мне облегчения.
  
   Утро встречает меня страхом и отвращением к самому себе, выплеснутым в лицо. Впихивая в себя еду, думаю, что точно так же, кочегар набивает топку паровоза углем, и плевать, что котел уже гудит.
  
   Дорога до службы. Глаза ловят несуществующие упреки. Я ощущаю себя голым и оплеванным. В каждом взгляде, задевающем меня, совесть находит осуждение, и презрение.
  
   Служба. Вход. Я - воришка в супермаркете. Я - вуайерист застигнутый врасплох. Страшно.
   Мой кабинет. Только сев за стол, наконец вздыхаю свободно. Нащупываю толстый, запечатанный сургучом конверт, лежащий в открытом ящике. На нем уже есть тоненький слой пыли. Спохватившись, я оттряхнул его, и написал "СРОЧНО ПРОЧТИТЕ", именно так, большими буквами.
   Вдыхаю, и выдыхаю. Снова пот, который надо утереть платком. Время пролетает, за волнением, и вот, они уже стоят рядом, одетые более прилично, чем обычно. Их лидер, с неким подобием жесткой деревянной сумки-коробки за плечами.
   - Все готово?
   Он кивает мне.
   - За мной.
  
  
   Кабинет Третка. Сердце замирает. Я говорю, стараясь держаться:
   - Разрешение, и пропуск в казну. Секретаря у меня нет, так что я сам.
   Третк глядит на меня, и его взгляд насторожен, но полон волнения за меня.
   - Ты в порядке?
   - Я в порядке.
   - С тобой послать человека? Сумма большая, денег много. Мало ли.
   Мой ответ, звучит сипло, показушно грубо, показушно нагло.
   - Я еще не настолько раскис, так-те!
   Жесткий лист бумаги, с еще свежими чернилами. Третк их промокнул, но они все равно смотрятся очень свежими.
   Я выхожу. Три человека, следуют за мной.
  
   По пути в казну. Я смогу. Я смогу. Все в порядке. Все в порядке. Держать шаг. Болят голени, и снова много пота. Надо будет обзавестись палкой для опоры.
  
   Казна. На входе, стража. Двое подручных остаются болтать с ними, я и лидер проходим внутрь. Далее - второй пост охраны. Они знают меня, так что даже толком не глядят на лист выданный Третком, хотя лист в порядке. Проходим сквозь массивную дверь. Нас разделяют, и лидеру зажимают рот - он дергается, хотя я его предупредил об этом.
   - Господин Иль, все точно в порядке? Вас туда не гонят? Вас не шантажируют?
   - Да-да-да. Со мной все нормально.
   Маг-ученый, проверяет меня, на то не опоен ли я дурманными настоями, и точно ли я - это я.
   Я - это я. Напоследок, окинув меня взглядом, ничем не полным, он говорит:
   - Сегодня вечером, выпейте горячего молока, с медом и маслицем. А затем в кадушку с горячею водой, и спать под шерстяное одеяло. Вы простыли, господин.
   Хорошо. Мы проходим сквозь еще одну дверь, и оказываемся перед окном прорубленным в кирпичной стене. Кирпичи огромные. Даже на простой взгляд, они скреплены так сильно, что их нельзя разрушить даже бомбой.
   В это окно, я передаю бумагу. А затем говорю:
   - Восемнадцать тысяч.
   Тяжелые мешки с деньгами, переходят в руки лидера наемников, и он кладет их в деревянный короб. Далее же, я сплошь показушно запираю его на специальный замочек, и опечатываю несколькими сургучными печатями со всех сторон.
   Мы выходим.
   Мое сердце рвется на куски, и каждый кусок ноет как больной зуб, когда мы покидаем территорию крепости. Я не предупредил их, однако наемники приготовили коней неподалеку. И на них, мы быстро добираемся до ворот, где стоит отличная телега, полная мягкой соломы. Денек солнечный, и выглядит все уютно. Закинув короб внутрь (предварительно выдав горсть монет, человеку который телегу охранял), и забросав его соломой, мы движемся к выезду. Стражники стоящие на воротах, подозрительно было окидывают телегу взглядом, но я, держа улыбку на лицо, машу им рукой. Один из стражников, кивает мне, и машет рукой своему коллеге, стоящему у возле механизма открытия. Тот опускает мощный рычаг, всем нам по ушам бьет сильный плеск воды, и ворота медленно открываются.
   Мы выезжаем.
   До ближайшего холма, движемся неспешно - хотя и без особой медлительности. Скрывшись же с глаз, возница дает коням плетей, и те несут телегу по дороге. Я - перекидываюсь в солому, и засыпаю.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Слишком маленькая, однако, все же
   Глава 4
   Неловкий момент, когда кончается циферблат
  
  
   Очень часто, ты понимаешь что спишь, однако это не осознанное сновидение. То есть, управлять сном нельзя, однако то что сон - это сон, ясно видно. И им можно наслаждаться.
   Я бегу. Непонятно где и куда, просто бегу вперед. Это не доставляет удовольствия. Куски гнилого мяса, отваливаются от дряхлых костей, и чтобы мне было лучше, я решаю лететь. Но это не приносит облегчения, теперь у меня болит все, абсолютно все, и мне кажется что я вот-вот упаду на землю, и разобьюсь.
   Взлетаю выше. Еще выше. В космос. Невозможно описать, я словно бы ничего и не изменилось, просто я расслабился, и теперь, меня просто несло вперед. От меня больше не требовалось усилий.
   Телегу тряхнуло, и я проснулся, сохранив в памяти сон, несмотря на сумбурность. Что бы он значил?
   Заенго, лидер, сидит на коробке, и смотрит на меня. С короба сорван замок, и сургуча тоже больше нет.
   - Ты ворочался и кряхтел. Плохие сны?
   - Точно. - во рту очень сухо, и мышцы болят. Привстаю, устраиваюсь сидя - Переволновался.
   - То-то и оно. Привыкай. Мы не будем останавливаться просто так.
   - Я знаю, надо спешить.
   - Надо спешить. - он кивает - Остановка нескоро, только чтобы сменить лошадей.
   Кратко прикидываю, сколько у нас есть времени. Осознав, что совершенно не имею понятия сколько спал, и где мы, выглядываю наружу. Ничего особого не видно - людей, или каких либо примет. Мы едем в небольшом редколесье, дорога хорошая, нераздолбанная, телега идет гладко и легко. Смеркается.
   - Они уже увлеченно обыскивают город. Если ничего не найдут - вышлют людей всюду. И в пещеру в том числе.
   Заенго настораживается, в его голосе я ощущаю страх и напряжение.
   - Зачем? Как догадаются?
   - У меня остались все карты, все мои отметки, все доклады. Они перестрахуются.
   Он облегченно вздыхает, но тем не менее, вздох чересчур напряжен. Достав из соломы средних размеров мех, он открывает, и жадно что-то оттуда отхлебывает. Затем, твердой рукой протягивает мне.
   Там пиво.
   - Я не могу понять. Это тебе зачем? Куда ты денешься потом?
   Раздумывать я не стал, решив сказать правду пополам с вымыслом.
   - Это дело жизни и смерти. Или как-то так.
   - Я догадался. Но все же? Тебе больше нет дороги в Либретолию. И заслуги не спасут. Что ты будешь делать?
   Пытаюсь скрыть волнение, показать то, что у меня есть план:
   - Это не твое дело, Заенго. Лучше тебе не знать.
   Утираю губы. В животе тяжесть, хотя выпил я немного. Шум в голове, заставляет меня откинуться назад, и снова закрыть глаза.
   Темнота, перемежаемая цветными пятнами, плывет. Нехорошо.
   Открываю глаза. Устраиваюсь поудобнее, чтобы смотреть на проплывающий мимо ландшафт.
   Все это очень странно. Не то странно, что я попал сюда, и что со мной приключилось.
   Странно другое, то, что связывает воедино все и вся.
   Кажется, что что-то на эту тему, всплывает в моей голове, однако телега вздрагивает, деревянное колесо издает странный звук, похожий на щелчок пальцами, и эти несуразные мысли пропадают из моей головы.
   Я просто лежу на соломе, осознавая, что конец уже достаточно близок. Сердце размеренно бьется, но в то же время в висках постукивает. Как это будет? Что это будет? И удастся ли все?
   Быть может, этим наемникам надоест возиться со мной, и они убьют меня, или просто выбросят из телеги. Эта мысль не пугает меня, просто чувствуется какая-то странная обида, на все и вся, если такое случится.
   А может быть ничего не получится. Комната не работает, и я не вернусь домой, так и оставшись доживать последние годы в этом мире. Хотя, немного мне останется жить, если меня схватят. Лучше уж до этого не доводить. Опять же, без страха, я думаю о самоубийстве - в глубине души понимая, что у меня не хватит духу его совершить.
   Если вернусь, каким я вернусь? И как я буду жить там, в своем мире?
   Интерес к наукам и учебе, уже выветрился начисто из моей головы. Его место заменило желание вернуться домой. И вот вернусь я. А что дальше? Представлений нет, однако нечто хорошее, и светлое, вызывает воспоминание о Дженни. Тут же, это все смывается, когда я оглядываю свое тело, обрюзгшее, противное. Под вонючей, пропотевшей одеждой, скрываются уродливые шрамы. Убери их, они все равно останутся.
   Да, это всегда меня интересовало. Как живет герой боевика, (ну, разумеется если представить его события в реальности) после того как все кончится?
   - Знаешь, дружище, а ведь королю придется нас убить, - говорю я вслух, на русском языке - Потому что мы больше не умеем ничего иного, кроме как воевать.
   Заенго, сидящий уже больше снаружи, чем внутри, откидывается и смотрит на меня.
   - Что ты сказал?
   - Мысли вслух.
   Редколесье кончается. Мы едем в поле. Вижу деревню вдали, и светлые точки людей, которые работают на природе. Сгущаются сумерки, лошади устали, и замедлили шаг. Возница правит курс, на ту самую деревню.
   - Мы не слишком задержимся? - спрашиваю я у Заенго
   - Нет. До пещеры ехать день, с лишком, не больше.
   Значит успеем.
   В деревне, я спускаюсь на землю. Взгляды сельчан, ощупывают меня, и мою богатую - и в то же время замызганную одежду. Чувствуя себя неуютно, громко прошу подать умыться, и побрызгав водой в лицо, из принесенного ведерка, лезу назад. Глаза закрываются сами собой.
  
   Просыпаюсь еще более разбитым чем был, под утро. Возможно, это просто отходняк от волнений, и непривычные условия. Один из подручных Заенго, который теперь сидит внутри, передал мне пару кусков хлеба, и тот самый, полуопустевший мех, с нагретым пивом.
   Не буду описывать как ел, скажу лишь что после этого, меня вырвало. Увидел прожилки крови, и больно глотать.
   Еще через час, или сорок минут, поднимается температура. Я зарываюсь в солому почти что по уши, но даже так видно, что меня бьет озноб. Заенго залез внутрь, и смотрит на меня, твердо, но с жалостью:
   - Мы можем вернуться, и оставить тебя в деревне.
   На остатках самолюбия, я отвечаю:
   - Не надо....
   И снова погружаюсь в забытье.
   Закрываю глаза, и тут же, меня расталкивают. Осознаю что лежу на земле, а надо мной - красное закатное небо.
   - Вставай. Мы приехали.
   Очень плохо.
   Опираюсь на подручных, следую за Заенго. Крестьяне, охранявшие пещеру, смотрят на меня как на призрака.
   Мы долго плутаем по коридорам, и наконец выходим в комнату.
   Это придает мне сил.
   Еще более - то что большие камни, вмурованные в стены, светятся приятным светом. И даже круглая, плоская каменная пластина, что в центре комнаты, излучает некое свечение.
   - Подведите меня к столбу... с движущимися камнями...
   Они молча исполняют, тогда как Заенго, стоит на входе, внутрь не заступая даже краем ноги.
   Память меня не подводит. Дрожащими руками, безошибочно, насколько это возможно, устанавливаю камни в рабочее положение. Камни начинают светиться сильнее, в то время как пластина - угасает.
   - Теперь к пластине. Меня, к пластине. Но сами не заходите на нее.
   Они подводят меня, и помогают опуститься на четвереньки.
   Я проползаю в центр.
   Раскидываюсь на спине, вытягивая руки и ноги.
   Свет от камней, мигает. Пластина не начала светиться ярче, но она нагревается.
   Мои мозги обретают ясность, которой у них не было уже довольно давно.
   [Я вспоминаю то, что забыл, и вижу ниточки правящие мной]
   Наверное, моя фантазия скудна, но что-то мне выдает и она.
   Быть может, я вернусь в тот момент, в который меня забрали, очнусь, решив что все это, излишне яркий сон, который нагнала мне ломка.
   Или приду в себя уже совершенно чистым, изменившимся.
   А может, все будет по-другому. И тело пропавшего, так изменившегося за прошедшие годы сына, обнаружат родители, в его бывшей комнате.
   Или... или...
   Мигание полностью лишает меня возможности видеть. Тело пронзает судорога. В любом случае, чтобы я не фантазировал - что будет, и что конкретно случится, решать не мне.
  
  
  

Эпилог

   - Все кончилось.
   - Да. Я думаю, можно сказать, что он прошел основную линейку. Образно конечно. Жизнь не линейка заданий, жизнь это жизнь. Так что же с фриплеем? Что будет? Как будет?
   - Не могу сказать, и не знаю сам. Понимаешь, герой прошедший через испытание, никогда не будет прежним. И ему нет места на родине, ему надо уходить. Уж нам ли это не знать.
   - Уж нам ли это не знать. Мне вспоминается история про первого избранника, из пустошей.
   - Да-да-да. Это чертовски верная аналогия. Какие бы нюансы, не сопровождали уход - уходить все равно надо, это неизбежно.
   - Ну что же. Будем заканчивать?
   - Верно. Думаю, сейчас надо щелкнуть пальцами.
  

***

   - Господин Третк. Зачем он это сделал. Вы можете ответить?
   - Я понятия не имею! - он злится, прежде всего, потому что он молод - Но я готов ставить что угодно, на то что его заставили!
   - Мы нашли письмо, в его кабинете. Кроме того, маг проверявший его, свидетельствует что он был в здравом уме, и сильно волновался.
   - Мне все равно, что говорят ваши маги! Иль - был человеком из первой экспедиции, тем кого любили граждане Либретолии! Он не мог ради своей выгоды обокрасть казну!
   - Но тем не менее, он это сделал.
   Третк вздохнул, и опустил голову. Из него, словно выпустили весь кураж и задор, он поник как сдувшийся воздушный шарик.
   - Я это понимаю. - он разводит руками, голос его тих, но тверд - И ничего не могу поделать. Но я уверен, что он не виноват.
   - В любом случае, это решать не вам, господин. Ситуация в другом. Разрешение и пропуск в казну, ему выдали вы. Мы все понимаем, но все же...
   - Да-да. Я уйду.
   Хитрые глаза собеседника, опускаются вниз.
   - Нет, можно и не уходить. Просто, больше, тут вам служить нельзя.
   - Я не идиот. Просьбу о переводе в новый свет, я уже написал.
   - Вот и великолепно.
  
  

***

  
   - Да, дорогая. Если это будет мальчик, я думаю, мы назовем его Ильей. Хорошее имя, мне оно нравится.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"