Темный вечер, почти ночь. Бывший шнырь Серега Помоечник смотрит как бабы из Марьино метелят бывшую коллегу, которая вышла замуж и бросила сутенера. Бьют по делу, но все равно жалко барышню. Принимаем решение: вступиться за даму. Нет сначала понаслаждаться минутку красавицами. Как они хватают друг-друга за волосья. Послушать знакомые слова - блядь, сиповка и пидораска, - все в правильном контексте, а не как артикли. И удрать с поля боя с двумя сумочками из четырех: превратить драку в погоню.
Отдышавшись, Серега выуживает из сумок всего несколько сотен рублей да кучу косметики, которую сразу же швыряет в мусорный бак.
- Что сказать, марьинские есть марьинские! Смитье и голота. И материться не умеют...
Помоечник смотрит на часы.
На сегодня охота закончилась. Хотя нет. Под фонарем прилично одетый господин. Набираем номер на сотке. Пик-пик. Очёчки. Усики. Ждет гудков. Дозвонился.
- У меня на руках. Да. Держу. Через час буду.
Складывает телефон, а мы подкрадываемся. Хватаем чемодан. И вперед.
- Будешь, будешь! Игра есть такая: Москва-Воронеж. Ну, не Воронеж, а Москва - Московская область. Шныри всех стран, бегом с добычей от фрайера!
Пуля бесшумного пистолета попадает прямо в ухо Помоечнику. Уже мертвым, он боком неловко бежит пару шагов, дергается и падает. Лужа последнего выброса мочи отражает полную луну. Портфель (крупно, рапидом) вываливается из умирающих пальцев. Только что ограбленный мужик икает от удивления и спешит за своим предметом.
Невидимый киллер дожидается, когда второй клиент приблизится, и снова стреляет. Затем бросает пистолет и берет дипломат. Долго возится с замками. Пришлось даже вернуться к фонарю. Оглядывается на трупы и тихо хохочет сам себе. Помоечник пошевелился.
Снова возвращаться, подбирать оружие и снова целиться в эту пустую голову - каламбур получился. На всякий случай выстрелил в башку и прилично одетого.
Дипломат все равно не открывается.
- Вот же, народ. Купят такую штуку, а потом возись с ней. Хоть в реанимацию вези этого в шляпе, чтобы код сказал.
Киллер не сдердивается и пинает голову покойника. Голова, надломанная стрельбой, разлетается на странные куски от удара профессионала, испачкав ботинки и брюки пинавшего.
- Ну, вот же, блин. Теперь и брюки из-за этого урода придется покупать! Ну ладно. Вон колонка. Надо бы помыть хоть башмаки, а то в такси не пустят. И что это у меня за новая привычка говорить с самим собой наедине. Наверное, старость подкрадывается.
Колонка не работает.
- Специально приеду и перестреляю здешних водоканальцев или пацанов, что сломали источник водоснабжения.
Пришлось опять возвращаться к трупам, искать в карманах что-нибудь из тряпок. Конечно же, ничего нет.
- Попробую обтереться о пиджак. Он-то, слава Богу, не в крови.
Киллер продолжает разговаривать сам с собой, когда сзади подходят двое, и один из них бьет его чем-то тяжелым. Киллер заметно удивляется и замертво падает на свою жертву. Двое - маленький и большой - стоят около трех тел. Маленький говорит укоряющим тоном:
- Что же ты Гена, опять не можешь себя контролировать. Сколько раз тебе говорил подполковник Шеханин, не будет из тебя спецназовца, Ложкин. Ты и людей не жалеешь и силу не соизмеряешь.
- Да я чуть-чуть его, кулаком. Даже кастета нет - смотри!
- Тебе кастет не нужен, чтобы человека убить. Вспомни, как ты тещу отправил на Востряковское к тестю. Одного удара хватило на целые поминки.
Маленький оглядывается по сторонам, как будто проверяя, чтобы кто-нибудь не услышал.
-- Я вот Михалычу расскажу, что ты опять слепил жмура в припадке усердия.
- Михалычу не надо. И ребятам не говори. А то выгонят. Не могу же я на дорогу разбойничать идти. У меня же семья.
- Ненавижу я тебя, Ложкин. Лучше бы я сам его прижал. А теперь что делать? Смотри, что получается. Шеф нам дал наводку. Мы пасли этого психа-стрелка целый месяц. Для чего?
- Для чего? - с обидой и интересом в голосе спрашивает большой.
- Для чего-чего... Чтобы забрать портфель без шума. Полгода работали, строили. Подставили ему артиста. Сам знаешь, кто за все поручился. А ты?
- А я артиста не трогал.
- Артист на то и артист, чтобы умереть на сцене. Ох, и дурак же ты, Гена. Я за стрелка говорю.
- Что ты сразу - дурак. Сам меня просил, мол, хлопни стрелка.
- Я сказал, хлопни, а не убивай. У него и пистолета уже не было. Ну ладно, бери портфель, пошли к машине.
- Тебя не поймешь, - с досадой в голосе, - у нас в отряде, когда говорили хлопни, это значило - убей...
- Ты не в отряде. Ты в охране. Черт бы тебя побрал!
Двое бредут к стоявшему вдалеке джипу. Вдруг первый останавливается, как будто что-то забыл, берет дипломат из рук второго и разглядывает его при свете уличного фонаря.
- Ну-ка подожди. Давай вспомним, что Шеханин говорил сегодня, когда давал задание.
- Он сказал, что подъедете сюда, к очистным, туда же приедет стрелок. Попробуйте его поймать до охоты. Ну, если убьет артиста - адвоката, которому отдали портфель, то даже лучше - ментам свалим дело. А, если нет, заберите чемодан, дайте в лоб артисту, чтобы все забыл, а стрелка привезите сюда. Можно даже мертвого.
- Это я помню. Труп не повезем, - маленький осторожно носком ботинка показывает на лежащего, - наврём что-нибудь. Он еще что-то про часы говорил.
- Да, говорит, узнаете артиста-адвоката по золотому Ролексу.
- Какого из них?
- О, Боже... Ты лучше, Геннадий, молчи.
Возвращаются к покойникам. Ролекс на месте. Маленький облизывается, и, наморщив лоб, и снимает часы с руки.
- Ну что им пропадать. Тыщ двадцать стоят.
- Коля, не надо. Хотя, как знаешь...
- Молчи уж, Гена Ложкин, смертоубийца.
Оба смеются. Джип верещит прокрутившимися на гравии колесами, и летит на свет зари ночной столицы. У поста гаишник машет палкой палкой, но, увидев номер ек999х99, даже отдает честь столбу пыли. Джип останавливается у бывшей гостиницы Минск. Большой и маленький выходят из машины, и заходят в темный подъезд, который кончается белой дверью в конце длинного коридора. Маленький подносит магнитную карту, и дверь разъезжается в разные стороны.
Высоченная, выше Ложкина, блондинка, выходит из-за стола в своих модельных сапогах на каблуках и ловко обыскивает обоих.
- Да нету у нас оружия, только вот портфель для Шеханина.
- Проходите, - не изменив выражения лица, командует девица.
Мужики заходят за стеклянную дверь. Маленький первым тянет руку сидящему там человеку в военной форме, а левой рукой двигает портфель на стол. Шеханин, как видно из надписи над столом, смотрит на запястье левой руки, нагибается и стреляет прямо в лоб подавшему портфель. Тот отлетает от выстрела к стене. А большой принимается отряхивать крошки черепа с кожаной куртки. Шеханин прыгает из-за стола и бьет большому в подбородок. Кровь из рассеченной нижней губы брызжет на белую стену.
- Что такое, - доходит до большого, - что произошло?
- Твой товарищ оказался мародером, а ты его не остановил. Вытри давай свою бороду!
Шеханин вздыхает, вытаскивает идеально-чистый носовой платок из кармана и подает его Ложкину.
Затемнение кадра.
Кинокомпания Парамаунт
Студия Пирамида
Представляют фильм Стивена Спилберга
Индиана Джонс и документы семьи Прокофьевых
Харрисон Форд в роли Геннадия Ложкина
Панорама Южного Бутова. Камера наезжает на три тела в середине кадра. Зритель узнает человека похожего на Анатолия Кучерену, Серегу Помоечника и Шона Коннери (Джеймса Бонда). На фоне этой картинки звучит мужской голос:
- Ну, Леночка, бумаги на снос у меня!
- Михалыч, ну ты как всегда, не можешь без подарка на день рождения! - ответ идет через селектор.
- А что такого в том, что я тебя люблю. Да! Да! Вот и Шеханин с Ложкиным тебе привет передают.
Шум разворачиваемой бумаги. Пауза. Пауза затягивается. Высокий крик.
- А конверт пустой!
Пауза. Отодвигающийся стул.
-- Вы кого хотели обмануть? А?
Звук захлопываемой двери. Кадр обрывается громким топотом по лестнице...