Я слепой. Но я не всегда был таким. Я родился здоровым ребенком. И оставался им пока не пристрастился к табаку и алкоголю. Можно сказать, что алкоголь и послужил причиной моей слепоты. Попал в аварию. Черепно-мозговая, со всеми вытекающими, т.е. слепотой. Но повествование здесь пойдет не об аварии и даже не о лечении, хотя несколько слов про восстановление я все же скажу. Речь пойдет, как вы, наверное, поняли из названия, про привыкание.
После аварии я провалялся в коме пол месяца. И, конечно же, не помню ни скорой, ни нескольких операций. Когда я пришел в себя я ничего не мог понять. Мне казалось, что я сплю. Куча всяких трубок обвитых вокруг моего тела. Такое ощущение, что я в паутине. Голову что-то сдавливает. Она почти вся обмотана бинтами. Пульс подскочил, трудно дышать, так как бинты наложены и на нос. Ничего не понятно и очень страшно. Срываю капельницы, с криком пытаюсь сорвать бинты с головы. Шорох открываемой двери, топот ног. Меня прижимают к койке, говорят какие-то успокаивающие слова (не помню какие). Когда они не помогают, вкалываю что-то. Через несколько минут мне становится так "хорошо" и так на все параллельно, что я прекращаю попытки вырваться.
Мне так прекрасно, а какой-то дядька, доктор, наверное, начинает говорить. Мол ты попал в аварию, получил черепно-мозговую, сделали столько-то операций, но все безуспешно, мы не уверены, но скорее всего ты останешься слепым.
Я тогда его не слушал. А если и слушал, то смысл слов до меня не доходил. Когда ты лежишь с закрытыми глазами и тугая повязка не дает тебе их открыть, поверить в то, что ты слеп очень трудно. Осознание слепоты пришло тогда, когда с глаз сняли повязку. Это было под вечер. Сняв повязку меня оставили одного. Я открываю глаза, а чернота остается такой же. Провожу руками перед ними и ничего не происходит. А потом пришла ночь. Самая ужасная ночь моей жизни. Даже ночь аварии сейчас я могу вспоминать спокойно, но не ту ночь слез и отчаянья... А потом меня выписали со второй степенью инвалидности. И кто-то дурацки пошутил, что я теперь смогу парковаться в любом месте.
До этого я жил отдельно от родителей, в уютной однокомнатной квартире. После выписки они уговаривали меня переехать к ним, но я не хотел. Переехать к ним - признать себя пораженным. А я собирался еще повоевать, и после выписки поехал к себе. В квартире все осталось как прежде, потому что ключи были только у меня, но все стало абсолютно чужим. Такое ощущение, что за время моего отсутствия в квартире появились дополнительные перегородки, а мебель просто бросалась под ноги. Только в первый вечер я набил себе с десяток шишек. А со следующего утра я решил все упорядочит. Абсолютно все. Со временем я расставил аккуратно всю мебель, что бы она не мешала мне и не попадалась под ноги. Навел порядок на письменном столе: теперь я четко знал, где могу найти карандаш, а где лежит ластик. И на кухне был полный порядок: вилки, ложки, кружки с тарелками и всей остальной утварью теперь мной легко находились. Я теперь четко видел все в своей квартире, хоть и не глазами. А вот на улице все было совершенно по-другому. С палочкой я очень долго учился ходить. Все время больно бился обо что-то. На улице я чувствовал себя дико неуютно. Как младенец, вырванный из утробы матери.
Со старой работы меня, конечно же, уволили. Теперь с моими маленькими потребностями я мог и на пенсию по инвалидности жить, но ничегонеделанье постепенно убивает. Я стал искать работу. И знаете что? Для слепых ее не так и мало. У меня даже был выбор. Можно было пойти на завод собирать картонные коробки или работать ночным диспетчером. Я выбрал диспетчером. Там и общения больше и днем на прогулки время оставалось. Постепенно выучил азбуку Брайля: она оказалась такой простой. Даже книжки начал читать, только их было найти довольно сложно. Книги то нас и познакомили с ней.
У меня кошелек с множеством отделов. В одном лежали тысячные купюры и пятисотки, в другом сотни, в третьем полтинники и десятки. Деньги в принципе можно различить и по специальным выдавленным отметинам, но проще их сразу разделить, чтобы не искать нужную купюру, да и иногда не прощупаешь эти отметины. И вот я расплачиваюсь в магазине за книжку, а сдачу мне дают вперемешку.
- Извините, вы не могли бы показать, где какая купюра, а то я не вижу.
- Да конечно. Вот сто рублей, а вот три по десять.
- Большое спасибо.
Голос у нее был такой нежный, руки теплыми. А я был слепым и везде стукал своей палочкой...
Все бы ничего, если бы не вечное одиночество. К тому времени прошел уже год моей слепоты. Со старыми друзьями практически не виделся, а новые появлялись очень редко. Свободное время я проводил один. Много гулял. Читал книги. Слушал радио. Ночью работал. Иногда ночи мне нравились даже больше дней. Потому что там я был востребованным, нужным человеком. И то, что я слеп, не имело никакого значения.
Где-то через месяц мы с ней встретились вновь. В том же магазине.
- Вот ваша сдача. Вот десятка, а вот пятьдесят.
- Спасибо. Надо же, вы меня запомнили.
- Да, запомнила. Такие клиенты как вы у нас не часто.
Эта фраза все испортила. Ну, зачем она так? Я, конечно, понимаю, что она не имела в виду ничего плохого. Что не хотела, мня чем-то задеть или обидеть. Что это была "дежурная" фраза. Но меня она очень задела, и долго звенела в ушах как хлесткая пощечина. Изменившись в лице, я смог только попрощаться. А с утра после работы впервые за полтора года напился. И еще я тогда вспомнил фразу из чей-то книжки: "Палки и камни могут и покалечить, а слова по лбу не бьют". Раньше она мне нравилась, я считал ее очень удачной. А потом я вспомнил книжку, откуда она была. И весь смысл этой фразы, да и всей книги, мгновенно дошел до меня. Я читал ее очень давно, эту книгу. И как я раньше не мог до конца осмыслить ее. Я понимал все в точности до наоборот. Видимо, нужна была это "пощечина". Получается что без нее никак. В голове вращалась по кругу объемная надпись: "Некоторые слова способны убивать словно заклинания". Я отставил стопку и повалился спать.
Я больше не хотел ходить в тот магазин. Но он был единственным, в который завозили новинки книг на азбуке Брайля. И направляясь в магазин еще где-то через месяц, я надеялся, что сегодня будет не ее смена. А что-то внутри меня наоборот желало встречи с ней. Для чего? Показать ей что "заклинание ee слов" меня не убило? Или ответить ей той же монетой? Или она мне просто нравилась? И уже стоя в очереди, я услышал ее голос. Ведь слух мой теперь стал и моим взглядом. На этот раз я приготовил деньги под расчет, что бы не ждать сдачи. Отдал их и уже уходил, когда она меня остановила.
- Постойте, - она вышла из-за кассы, подошла и взяла меня за руку. - Вы уж простите меня. Я тогда сама и не поняла что ляпнула. Если я могу что-то для вас сделать, вы только скажите.
- Я не сержусь. Но все же у меня будет две просьбы. Не называйте меня на "вы" и давай сходим куда-нибудь вместе?
Повисла небольшая пауза, и я уже ожидал услышать отказ, как вдруг услышал:
- Можем и сходить. Чем ты занят завтра, после шести.
Мы договорились, что я зайду за ней. И опять у меня сложилось впечатление, что она согласилась только из жалости ко мне. Весь день корил себя за чрезмерную длину языка своего. Как оказалось напрасно. Все прошло как нельзя лучше. Вечер был просто незабываемым. И даже мой недуг был незаметен. Мы стали встречаться. Сначала редко, 2-3 раза в месяц. Потом каждые выходные. А через 4 месяца она попросила разрешения переехать ко мне. И конечно я не был против, я был только за. Но сказка на этом кончилась. Вы бы видели, во что превратилась моя уютная квартирка, мой собственным маленький мирок. Я снова начал спотыкаться о мебель, набивать шишки о поставленные посередине комнаты стулья, а найти в холодильнике майонез стало великой трудностью. Все лежало не на своих местах, и мне приходилось подолгу искать какую-нибудь мелочь. Для нее это ничего не значило. Ей не составляло труда обойти стул, или увидеть на тумбочке ключи от квартиры, а я один раз искал их больше часа. Но это все мелочи. Я был готов с ними мириться. Но один раз я не сдержался. Это случилось, после того как я ошпарил себе грудь кипятком из кастрюли, в которой она собиралась что-то варить. Мне было очень больно. Она извинялась, пыталась помочь. А я начал говорить, выкладывать все что накопилось. Выложил ей все. Я сказал ей, что она разрушает механизм моей жизни, так долго мной собираемый и отлаживаемый. Что она разрушает комфорт моего внутреннего мирка. Что еще чуть-чуть и она его окончательно развалит. А как только речи мои захлебнулись в мычании от боли, она пошла собирать вещи. Это не заняло и пяти минут. Я слышал, как она подошла с сумкой в руках к двери. И слышал, как она сказала:
- Мне стыдно за тебя.
В голове у меня пронеслось "постой", а сказал я почему-то:
- Прости.
Но она уже не слышала. Я не заметил, как она вышла, не услышал, как за ней закрылась дверь. Я просто понял, что ее уже здесь нет. И слово "Прости" дребезжа, повисло в кисельном воздухе, заложив мои уши. А слух, как бы оправдываясь за оплошность, донес с площадки звук вызываемого лифта. Три звенящих цоканья ее каблуков. А затем лифт увез ее. Навсегда. Я так же стоял посреди моего, на ладан дышащего, мирка с обожженной грудью, и думал о калибровке и смазке его механизма, о восстановлении прежнего комфорта.
P.S. Перечитайте. Между строк все написано.
PP.S. Спасибо irina.shanti, без нее этот рассказ получился бы совсем другим.