Гейн Антон Валентинович : другие произведения.

Белая ворона в желтом сомбреро (добавлена часть 2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Антон Гейн
  
  Белая ворона в желтом сомбреро
   Роман
  
  Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein.
  Friedrich Nitsche
  
  Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
   Фридрих Ницше
  
  Ч а с т ь п е р в а я
  
  1
  В динамике зазвучал голос секретарши:
  - Шеф, пришел этот Реддам. Говорит, что уже есть результат.
  - Пусть войдет.
  Виктор прикрыл папкой лежащие на столе документы и потянулся в кресле. Интересно, что этот проныра успел накопать за несколько дней.
  В дверях появилась долговязая фигура детектива. Он сел на стул для посетителей и выложил перед Виктором большой желтый конверт.
  - Мне удалось раздобыть кое-какую информацию, мистер Воронофф, - Реддам с энтузиазмом похлопал по конверту веснушчатой рукой. - Боюсь, что ваши предположения подтвердились.
  - Я не высказывал никаких предположений, - Виктор сдержал раздражение. - Я только просил вас отследить контакты моей жены.
  - Пусть так, - легко согласился Реддам. - Но результаты моих наблюдений оказались весьма красноречивыми. Я даже не стал писать отчет - все понятно из фотографий.
  Детектив достал из конверта пачку снимков и принялся один за другим передавать их Виктору.
  - Здесь миссис Воронофф обедает в 'Ленивой устрице' с адвокатом Маргулисом... Вот они садятся в машину... Вот входят поодиночке в квартиру приятеля Маргулиса. Дальше не очень четко - съемка велась через стекло, а у приятеля на редкость грязные окна...
  - Мне неинтересно знать про какие-то окна, - перебил детектива Виктор. - Ближе к делу.
  - Я как раз подхожу к главному, - покладисто кивнул Реддам. - Вот тут хорошо получилось - это я снимал уже через раскрытую форточку. Даже родинка видна на бедре миссис Воронофф... - детектив явно гордился проделанной работой. - А вот здесь вообще красота - крупный план и оба, так сказать, в натуральном виде. Затейники какие... - лицо сыщика осветилось добродушной улыбкой.
  - Хватит! - повысил голос Виктор. - Я не нуждаюсь в ваших комментариях. Это все?
  - Еще не все, сэр. Тут у меня еще одна, с позволения сказать, фотосессия.
  Реддам достал из конверта новую пачку снимков. На верхнем Виктор с удивлением узнал своего садовника Уоша, поливающего живую изгородь. На его черном до зеленоватости лице в обрамлении младенчески розовых десен скалились белоснежные, никогда не знавшие дантиста зубы. Следующий снимок зафиксировал супругу Виктора Елену, протягивающую руку в повелительном жесте. На ее лице играла плотоядная, ранее не виданная им улыбка. На очередной фотографии садовник держал в руке шланг с бессмысленно бьющей в сторону струей. Его лицо с запавшими в пароксизме страсти глазами было обращено к небу. Сладострастно распахнутый рот позволял разглядеть бóльшую часть пищеварительного тракта. У ног Уоша стояла на коленях миссис Воронофф с выразительно склоненной головой, покрытой очаровательными рыжими кудрями.
  - Ничего себе фотосессия, - пробормотал Воронофф. - Что ж, информация и впрямь убедительная. Вы сделали свою работу профессионально, мистер Реддам. Передайте табель потраченного времени секретарю, она рассчитает ваш гонорар и приготовит для вас чек. Я подпишу.
  - Спасибо, сэр. Но это еще не все.
  - Вы как-то сверхъестественно усердны, Реддам. Феноменально преданы своему делу. Однако представленного материала мне вполне достаточно.
  - Я ничего не возьму с вас за этот фильм, сэр. Но мне будет очень жаль, если мои вдохновенные усилия окажутся потраченными впустую. Я даже пострадал при съемках... - детектив задрал манжету и показал свежие малиновые царапины на бледной, покрытой курчавыми волосками, коже.
  - Какой еще фильм? Где вы его снимали?
  - В мотеле. Мне удалось залезть по водосточной трубе и наклеить микрокамеру на стекло. Окна в мотелях все же немного чище...
  Реддам достал флеш-карту и вставил в гнездо компьютера. На экране возник обставленный стандартной мебелью гостиничный номер. По ходу видеоролика миссис Воронофф принимала ласки адвоката и чернокожего садовника одновременно, при этом активно руководя драматургией сюжета. Маргулис явно наслаждался новизной приключения. Уош выглядел относительно смущенным, однако выполнял все приказания хозяйки с видимым усердием.
  
  2
  Реддам ушел.
  Виктор ощутил мимолетное недовольство собой из-за допущенной в разговоре с детективом несдержанности, но тут же отогнал это чувство, как несущественное. Он всегда жестко контролировал свои эмоции, но умел прощать себе мелкие оплошности, не позволяя педантизму превратиться из помощника в тирана. Воронофф откинулся на спинку кресла и поднял глаза к потолку, как делал всегда, когда нужно было проанализировать полученную информацию.
  Фотографии шокировали Виктора лишь своим грубым натурализмом; сам же факт адюльтера не стал для него открытием. Чутье адвоката и умение реконструировать реальность, складывая ее из разрозненных мелочей, помогли ему почувствовать измену уже несколько недель назад.
  В сущности, это был закономерный финал его отношений с Еленой. Она была дочерью его босса, крупного финансового воротилы, но брак с ней не был мезальянсом. К моменту женитьбы Виктор и сам был успешным адвокатом, умеющим, к тому же, выгодно вкладывать свободные деньги. Проблема была в другом: в верхнем слое существования, куда Виктор пробился с самого дна тяжким трудом и напряжением воли, его жена сонной рыбкой плавала с рождения. Ее мать рано умерла, а отец все свое время посвящал увлекательнейшему из занятий - превращению денег в еще бóльшие деньги. Папа умел это делать лучше других, благодаря чему был известным и уважаемым в городе человеком. Маленькая Елена никогда не задумываясь о том, что такое деньги - средство для жизни или ее смысл.
  'Не надо ханжества, - перебил собственные мысли Виктор. - Для многих людей деньги - это одновременно и средство, и цель, и смысл жизни. И в этом нет ничего плохого, если эти деньги заработаны, а не украдены или отняты силой. Каждый имеет право на собственных богов. И вообще, нельзя все сводить к деньгам, это слишком примитивная схема. Есть сколько угодно увлеченных делом богатых людей, для которых воплощение мечты важнее финансового успеха. Тут другое. Просто существует порода людей, заполненных упругой, агрессивной, все отталкивающей пустотой. Да, именно так - они не пустые, они заполнены пустотой'.
  Впрочем, по большому счету Елена была равнодушной к деньгам, полагая их неиссякаемое наличие чем-то само собой разумеющимся. Жизнь дочери магната состояла из стандартных для ее класса развлечений. У нее не было личного, независимого от других отношения к окружающему миру. Она просто пользовалась им, как пользуются автомобилем или телефоном, не задумываясь о его устройстве.
  Виктору вдруг вспомнилось собственное полунищее детство без отца, драки со шпаной, переезд в чужую страну, школу в бедном районе, нудную работу в пиццерии после занятий в колледже. Пройдя через все это, он понял главное отличие страны, куда он перебрался, от его родины: здесь любые усилия приносили скорые плоды.
  Заработав деньги, Виктор старался конвертировать их обратно в потраченное время. Наверстывая упущенное в юности, он жадно читал, пытался реализовать себя в живописи, любил экзотические путешествия, ценя в них не столько комфорт, сколько новизну впечатлений. Елена на увлечения Виктора смотрела с недоверчивым презрением. Сложился часто встречающийся в жизни парадокс, когда не ведающий колебаний невежда с высокомерием относится к вечно сомневающемуся интеллектуалу. Не ему с ней, а ей с ним стало скучно.
  Вначале Виктор отнесся к семейным осложнениям как к очередной жизненной проблеме и энергично взялся за ее решение. Зажить одной с женой светской жизнью было для него невозможным, поскольку это означало бы убийственное 'стать как все'. Взамен он добросовестно решил поднять ее до своего уровня - заинтересовать живописью, увлечь путешествиями. Этот идеалистический проект провалился. Довольно скоро Виктор признался себе, что не верит в преображение жены. Но руки не опустил, надеясь найти какой-то иной компромисс.
  Однако вскоре Воронофф по косвенным признакам почувствовал, что у жены стали появляться любовники. Судя по всему, это были не романы, а лишь интрижки в борьбе со скукой, но это уже не имело никакого значения. Мириться с подобным было не в его характере. Такого сорта проблемы следовало не разрешать, а устранять. Детектива он нанял не столько для того, чтобы удостовериться в измене жены, сколько с целью получить неопровержимые доказательства для будущего бракоразводного процесса.
  Теперь выяснялось, что любовником Елены оказался коллега и давний приятель Виктора адвокат Маргулис; это требовало осмысления. Виктор думал о двойном предательстве с горечью, но без ненужного пафоса - за свою практику он был свидетелем многих нравственных падений. Это был печальный, но вполне заурядный эпизод в нескончаемом, бесконечно пестром и равнодушном потоке жизни. Его жена оказалась банальной избалованной потаскушкой; приятелем же двигала легкость добычи и мстительная зависть к более удачливому коллеге - чувство нехорошее, но встречающееся в жизни до обидного часто.
  Виктор думал обо всем этом спокойно и отстраненно, тем не менее принятое решение было достаточно жестким. Он не привык проигрывать еще со времен детских драк. Надо было не просто выйти из положения без потерь. Обоих обидчиков следовало наказать.
  
  3
  Виктор нажал кнопку на селекторе.
  - Эйша, напомните адвокату Маргулису, что я жду его в два тридцать в 'Задумчивой креветке'.
  - Будет сделано, шеф.
  Спускаясь в спортзал, Виктор вспомнил о чернокожем садовнике. 'Удивительное дело, - думал он, крутя педали велотренажера. - К Уошу у меня почему-то нет ни ненависти, ни желания наказать, хотя делал он все то же, что и Маргулис. Не из-за того ли, что Уош не был мне другом, а значит не мог предать меня по определению? Но, в конце концов, и Маргулис мне всего лишь приятель, и по большому счету я не чувствую себя преданным им. А может все дело в том, что садовника Елена соблазнила сама, а адвокат, вероятно, лично приложил хоть какие-то усилия? Тоже нет. Маргулису она строила глазки на вечеринках, а Уошу попросту бесстыдно расстегнула штаны прямо у живой изгороди - какая разница? Неужели только в том, что один из них всего лишь садовник, а другой - адвокат, ровня? Стало быть, я равнодушен к измене с низшим, но ревную к равному. Но ведь это же чистый снобизм. По этой логике я должен радоваться, если Елена переспит с кем-то выше меня по положению, например с мэром...'
  Воронофф, однако, умел остановиться в своих рассуждениях, не доходя до стадии логического перевертыша. Принятое им решение было простым и рациональным: во-первых, при разводе с женой следовало избежать материальных потерь, чему способствовал благоразумно заключенный брачный контракт, во-вторых, сопернику, в условиях непопулярности дуэлей, нужно было нанести сокрушительный финансовый удар и в-третьих, к садовнику полагалось отнестись со снисходительным презрением патриция к плебею. Оставалось лишь продумать тактику поведения с тестем - владельцем крупной адвокатской конторы, баснословно богатым Майклом Элвудом по прозвищу Большой Майк.
  Вообще говоря, в последнее время дела Элвуда были нехороши. Год назад он через своего агента в Южной Африке купил горячую информацию о найденном под Квинстауном алмазном месторождении. Агент привез в кисете несколько необработанных желтоватых кристаллов, похожих на восточные сладости. Майк тут же приобрел в районе находки огромный участок земли, зарегистрировал акционерное общество и взялся за разработку месторождения. Однако кимберлитовая трубка оказалась на редкость бедной, алмазы в ней попадались в ничтожном количестве и плохого качества. Тем не менее старый Майк упрямо расширял площадь и глубину поисков, вкладывая все больше собственных денег и средств акционеров.
  Виктор был одним из немногих, кому было известно истинное положение дел в Квинстауне. Более того, в отличие от тестя, он точно знал, что алмазная авантюра неминуемо кончится крахом. В первые месяцы у него еще были сомнения, поскольку все знали о феноменальном нюхе старого Элвуда на хорошую прибыль. Собственно, на этом и держался энтузиазм акционеров, большинство из которых были его давними партнерами и верили в его финансовый гений. Но детальное геологическое обследование, которое Майк не заказал в самом начале, боясь, что участок уплывет из рук, показало полную бесперспективность месторождения. Виктор никак не мог взять в толк, почему Майк не свернул работы, как только узнал об этом - ведь тогда еще можно было выйти из ситуации с минимальными потерями. Теперь же акции прииска падали каждый день, поскольку расходы росли, а алмазы в породе не попадались.
  Все разъяснилось случайным образом. Домашний врач Элвудов позвонил Елене и попросил о встрече, чтобы, как он выразился, 'сообщить нечто, вероятно способное пролить определенный свет на некоторые обстоятельства, могущие в дальнейшем повлечь за собой вполне недвусмысленные последствия'. Сонная, похмельная Елена ничего не поняла и ответила доктору кратко и грубо, добавив, что 'подобной нудятиной в нашем шизоидном семействе обожает заниматься разве что мой муж'. Доктор счел слова Елены разрешением на передачу конфиденциальной информации и перезвонил Виктору. 'Считаю своим долгом сообщить вам, - прошепелявил он, - что у вашего тестя не все в порядке с головой'. 'Сказанное вами не подлежит сомнению', - ответил Виктор, невольно заражаясь от собеседника многословием. 'Говоря более конкретно, у мистера Элвуда есть определенные проблемы с головным мозгом', - добавил врач, не спеша продвигаясь к сути разговора. Воронофф терпеливо ответил, что и эта новость не вызывает у него крайнего удивления. В процессе получасового разговора выяснилось, что в мозгу у Большого Майка образовалась порядочных размеров опухоль, сдавившая левое полушарие, которое, как известно, отвечает за логику и анализ. Сам же мистер Элвуд не желает слышать не только об операции, но даже о биопсии. Опухоль, между тем, растет, и весь накопленный медициной опыт не позволяет надеяться, что она когда-нибудь рассосется сама собой. Пока же мистер Элвуд, сам того не осознавая, обходится лишь правым полушарием, ведающим, главным образом, фантазиями и эмоциями.
  В точности врачебного диагноза Виктор смог убедиться на следующий же день, когда тесть вызвал его для срочного разговора. В офисе вместе с Майком его дожидался тот самый агент, через которого год назад было приобретено злосчастное месторождение. Он принес одну из тех бредовых идей, которыми неизменно полны маклеры, агенты, консультанты и прочие посредники, всегда готовые рискнуть деньгами прибегнувшего к их услугам доверителя. 'Добыча вот-вот пойдет! - агент уверенно рубил воздух короткопалой ладонью. - Там полно алмазов - надо только копнуть поглубже. В Кимберли есть, в Трансваале есть, а чем Квинстаун хуже?' 'Может и не хуже, - соглашался непривычно покладистый Майк, - но акции падают день ото дня. У вас есть конкретные предложения, как это остановить?' 'Есть! - с энтузиазмом отвечал агент. - Надо чтобы в ближайшие дни на площадке нашли несколько приличных камушков'. 'Откуда же им взяться?' - простодушно вопрошал Майкл, левое полушарие которого, несомненно, бездействовало. 'Из вашего же сейфа, - нагло отвечал агент. - Те крензеля, что я привез вам вначале, можно 'найти' еще раз. У меня есть шустрый паренек в шурфе - все сделает в лучшем виде. И акции сразу попрут вверх как на дрожжах'. 'Это безумие! - пытался вразумить тестя Виктор. - Вы представляете, что начнется, когда ваш шустрый паренек продаст всю эту историю какому-нибудь журналюге?' 'А мне эта идея кажется оригинальной, - заявил Майк, доставая из сейфа кисет с алмазами. - Вполне себе рабочая идея. Просто у тебя, Виктор, всегда хромало воображение'. И Большой Майк, не слушая возражений, передал кисет агенту. Бикфордов шнур грядущего взрыва был подожжен.
  
  4
  Ровно в половине третьего Воронофф сидел за столиком в 'Задумчивой креветке'. Маргулис, как всегда, запаздывал, очевидно стремясь продемонстрировать равенство своего положения с ним. Формально так оно и было, но адвокатская практика Виктора была едва ли не втрое больше, чем у Маргулиса, а его состояние намного превышало финансовые активы приятеля. Но главным различием было родство Виктора с Большим Майком, чему коллега неизбывно жгуче завидовал.
  За стеклянной дверью появилась корпусная фигура. Маргулис, сияя туфлями, с деланой торопливостью пересек ресторанный холл, озабоченно посмотрел на часы и опустился на стул напротив Виктора.
  - Извини, старина, - небрежно произнес он, улыбаясь своей фирменной улыбкой набедокурившего шалуна. - Ты же знаешь, как работает наша канцелярия. Полчаса убьешь, пока дело в архив сдашь.
  Воронофф знал, что по пятницам канцелярия закрывается уже в полдень. Это было прекрасно известно и Маргулису. Однако игру следовало поддержать.
  - И не говори, дружище, - ответил Виктор полным сочувствия голосом. - Эти канцелярские крысы - ужасные копуши. Но зато всегда готовы задержаться на работе на пару часов. Даже по пятницам.
  Маргулис несколько точно отмеренных секунд глядел в невозмутимое лицо своего визави, а затем нарочито сконфуженно рассмеялся.
  - От тебя ничего не скроешь, старина.
  Появилась официантка с подносом. Маргулис как всегда заказал двойную порцию тигровых креветок под сливочным соусом. Перед Виктором появилась дымящаяся миска с буйабесом.
  - Опять зазнобу свою навещал? - подмигнул Виктор, окуная хрустящий багет в желтый чесночный майонез. - Смотри, как бы Бетси не прознала. Проблем не оберешься.
  Маргулис уже около месяца потчевал Виктора легендой о некоей тайной пассии, не скупясь на живописные детали. По-видимому, он делал это для отвода глаз, хотя, возможно, одновременно испытывал и острое чувство хождения по краю пропасти, и сладость мести вечно опережающему его сопернику. В свете предоставленных Реддамом материалов детали похождений адвоката оказывались вполне достоверными; очевидно Маргулису было лень выдумывать, и он рассказывал все как есть. Правда, как теперь выяснилось, героиней его историй была Елена.
  - Все надежно законспирировано, - беспечно махнул рукой Маргулис. - Окраинные рестораны, квартиры приятелей, загородные мотели... Вот, разве что, ты заложишь старого друга - он надсадно расхохотался, откинувшись на спинку стула. По его квадратному подбородку неторопливо ползла тягучая капля сливочного соуса.
  - А что, я могу, - ответно рассмеялся Виктор, взвинчивая ставки в невидимой опасной игре. - Только сдам тебя не жене, а шефу. Ты же знаешь, с каким трепетом он относится к семейным ценностям.
  Это было сущей правдой. Майкл Элвуд происходил из старинной пуританской семьи и на дух не переносил адюльтер среди своих сотрудников. Но сейчас Виктору попросту требовалось ненавязчиво перевести на него разговор.
  - Ты не сделаешь этого! - с комичной миной взмолился Маргулис, заглатывая наживку. - Ведь тогда Большой Майк отлучит меня от своих биржевых терминалов!
  Сказав это, Маргулис поскучнел. Виктору было доподлинно известно, что он в последние месяцы, следуя финансовому чутью старого Элвуда, активно вкладывался в Квинстаунские акции. Воспоминание о их неуклонном падении наводило шкодливого адвоката на тягостные размышления. Капля соуса заползла в ямку посреди его подбородка.
  - О чем загрустил, дружище? - участливо улыбнулся Воронофф. - Не намотал ли ты, часом, чего-нибудь на винт с новой подружкой?
  - Бабы тут ни при чем, - проворчал Маргулис, не принимая шутки. - Да ты, небось, догадываешься, о чем речь, - он поднял глаза, сверля Виктора взглядом. - Только не строй из себя дурака.
  - Даже не собираюсь! - живо ответил Виктор, понимая, что его час настал. Он отодвинул от себя пустую миску со звякнувшей ложкой и поставил локти на стол. - Более того, именно об этом я и хотел с тобой поговорить сегодня.
  - Ты про Квинс... - начал было Маргулис, но Виктор приложил палец к губам.
  - Разумеется, - он понизил голос. - Оттуда поступили серьезные новости.
  - Какие?! - громко прошептал Маргулис. - Говори скорей!
  Виктор оглянулся по сторонам, обдернул манжеты, стряхнул с пиджака невидимые крошки и не спеша вытер салфеткой губы. Когда пауза достигла долготы невыносимой, он приблизил голову вплотную к собеседнику и быстро произнес:
  - Они наконец напоролись на главную трубку.
  - Небось, опять пустышка, - Маргулис недоверчиво сощурил глаза, страстно желая, чтобы его немедленно убедили в обратном. - Где ты это слышал?
  - Не только слышал, - веско ответил Виктор, - но и видел. Я только что от Майка. Агент привез целый кисет шестикаратников. Говорит, что в новой трубке их, как блох в собачьей шкуре.
  Маргулис скептически сложил мясистые губы.
  - Начиналось тоже с горсти красавцев, размером с фундук, - сказал он нерешительно. - А дальше пошла только отвратительная красная африканская глина.
  - Судя по всему, это был боковой выброс. Представь себе салют. Сначала все заряды летят кучно, вплотную друг к дружке, а потом разлетаются в разные стороны. Так и здесь - они сначала нашли дальние осколки, а теперь добрались до главного ствола. Агент привез результаты геологической экспертизы - все сходится.
  - А почему об этом до сих пор никто не знает? - Маргулис все еще находился в лапах сомнений.
  - Я же тебе говорю - агент приехал только что. Майк его выслушал, дал добро. Нюх его еще никогда не подводил. Результаты экспертизы будут опубликованы в понедельник. А сегодня до закрытия биржи остается два часа.
  - А нахрена ты мне все это рассказываешь? - грубым от волнения голосом спросил Маргулис. - Взял бы да провернул все сам по-тихому. Никогда не поверю в твой альтруизм.
  - И правильно сделаешь, - Виктор удовлетворенно кивнул. Жертва заглатывала наживку все глубже. - Мне бы тоже показалось странным, если бы ты вдруг ни с того, ни с сего бескорыстно предложил мне такую лакомую информацию. Так что твой вопрос, нахрена мне это надо, вполне справедлив.
  - И что же ты на него ответишь?
  - Послушайте, мистер Маргулис, вы же, в конце концов, адвокат. Включите логику. Представьте себя на моем месте. Сегодня я скупаю по дешевки акции 'Элвуд Квинстаун', а в понедельник выходит пресс-релиз об обнаружении главной жилы. Биржевые жучки тут же бросаются приобретать дорожающие бумаги, а их уже нет. Кто их прибрал? Зять Большого Майка. И меня вместе с тестем тут же загребают за сговор и использование инсайдерской информации. Разве не так?
  - Вообще-то ты прав... - Маргулис в замешательстве повозил вилкой с наколотой креветкой по тарелке. - И что ты предлагаешь?
  Капля соуса, выбравшись из ямки, повисла на подбородке адвоката.
  - Ты сегодня туговато соображаешь, старина. Простая вещь - сегодня, за две минуты до окончания торгов ты скупаешь контрольный пакет. А в понедельник акции взлетают до небес.
  - Но тебе-то какая в этом корысть?
  - Очень простая. Когда шум уляжется, ты уступаешь мне половину акций по старой цене.
  - А если я тебя кину? - в круглых карих глазах Маргулиса на мгновение вспыхнул злорадный огонек.
  Наживка была благополучно проглочена. Оставалось мягко подсечь.
  - Не надо так шутить, старина, - раздельно произнес Виктор. - Если бы я тебе не доверял, то сейчас рассказывал бы эту историю, скажем, Теду Барковицу.
  Воронофф ловко подхватил салфеткой сорвавшуюся с подбородка собеседника сливочную каплю. Тот машинально потер лицо ладонью.
  Подошла официантка и подлила в стаканы воды из кувшина со льдом. 'Дурацкая американская традиция запивать любую еду холодными напитками, - подумал Виктор. - В желудке сейчас так хорошо от горячего буйабеса, так с какой же стати заливать эту прелесть ледяной водой? Даже не подумаю'.
  Маргулис залпом выпил полстакана.
  - Значит по рукам? - произнес он неуверенно.
  - А ты меня точно не кинешь? - с шутливой озабоченностью спросил Воронофф.
  - Да ладно, старина, я же пошутил, - пробормотал Маргулис. - Свои люди - сочтемся.
  
  5
  В понедельник все пошло как по нотам. Маргулис позвонил в семь утра.
  - На Восточном берегу биржа работает уже два часа, - с волнением заявил он, словно это было какой-то сногсшибательной новостью. - После выхода релиза акции взлетели почти вдвое. В пятницу я вложил все свободные активы, но до контрольного пакета не дотянул.
  - Не сомневаюсь, что они поднимутся еще, - уверенно ответил Виктор, прихлебывая кофе. - Надо брать контрольный, и тогда весь этот колодец, набитый кохинорами и эксельсиорами, будет нашим. Это настоящая курица, несущая золотые яйца.
  - Даже золотые яйца не стоит класть в одну корзину.
  - Правильно. Не надо вынимать их из других корзин. Надо побольше класть в эту.
  - Но у меня кончились яйца.
  Виктор почувствовал в груди холодок азарта.
  - Не обязательно оперировать только своими яйцами. Одолжи чужие.
  - У кого?
  - Мои не подойдут. Формально я не могу участвовать в этой игре.
  - Это понятно, - Маргулис выжидающе замолчал.
  - Майка не стоит беспокоить по определению.
  - Разумеется.
  - Тед Барковиц?
  - Пошел он в задницу.
  Виктор выдержал паузу и катнул пробный шар.
  - Хочешь, я поговорю с Еленой?
  - Но ведь она дочь Майка. Не подойдет по той же причине, что и ты.
  - У нее водится кое-какой черный кешачок, - бесцветным голосом произнес Виктор.
  - Это меняет дело... - пробормотал Маргулис.
  - Теперь ты понял, насколько я верю в успех? - усилил нажим Виктор. - Речь идет о заначке моей жены. Но в этой ситуации договариваться с ней ты должен сам.
  - Нет проблем, - возбужденно отозвался Маргулис и тут же добавил, спохватившись: - Если, конечно, она захочет обсуждать эту тему.
  Воронофф мысленно представил овладевший Маргулисом азарт. Получить возможность легально встречаться с любовницей 'по делу'. Заработать на ее деньги целое состояние, используя информацию от ее лоха-мужа. Отомстить этому выскочке за вечное везение и задранный нос.
  - Знаешь что? - небрежно сказал Виктор, физически ощущая приходящие от собеседника волны эйфории. - Давай-ка встретимся втроем и все обговорим. Завтра в два, в 'Веселой каракатице'. Идет?
  - Конечно! - Маргулис не мог сдержать восторга.
  - Только знаешь... - помедлил Виктор, - я должен ее немного подготовить. Опоздай-ка ты на полчасика. Тебе ведь не привыкать.
  Ответ на эту очевидную наглость должен был показать степень 'зрелости' контрагента.
  - Вообще-то я уже решил завязать с опозданиями, - добродушно рассмеялся Маргулис, - но если надо, значит надо. Как скажешь, старина.
  - Отлично. Жду тебя в 'Каракатице' завтра ровно в два тридцать.
  Воронофф удовлетворенно кивнул и отключился. Секунду подумав, он нажал кнопку на селекторе.
  - Эйша, позвоните мне завтра в два тридцать пять на мобильный.
  - Будет сделано, шеф.
  'Качество секретарши обратно пропорционально количеству задаваемых ею уточняющих вопросов, - мимоходом сформулировал он. - Если все пройдет хорошо, прибавлю ей зарплату. Процентов на пятнадцать'.
  
  6
  - Чего ты хочешь в такую рань? - Елена, сидя в постели, сонно глядела на мужа. Ее левый глаз, окаймленный короткими рыжими ресницами, казался вдвое меньше густо накрашенного правого. Подтек не смытой с вечера туши делал ее похожей на Арлекина.
  - Вообще-то уже половина первого, - Виктор, подавив брезгливость, разглядывал жену. - Мы с тобой должны встретиться с человеком. По делу.
  - Ты прямо герой труда, - слегка картавя, насмешливо протянула Елена. - А я уже решила, что ты соскучился по своей женушке. Ты хоть помнишь, когда спал со мной последний раз?
  - У меня много работы, - ответил Виктор, сдерживаясь.
  - Ну конечно. Воплощаешь в жизнь старинный плебейский девиз: нам хлеба не надо - работы давай. Тебе мало всего этого? - Елена обвела рукой спальню, скопированную с будуара мадам Помпадур, которую Виктор называл 'помпадуаром'. - Собираешься жить вечно?
  - Не начинай, хани.
  'После развода первым делом надо ликвидировать всю эту вульгарщину, - мимолетно подумал Виктор, - все эти завитушки, драпировки, ламбрекены. Спальня должна быть просторной и светлой'. Дом принадлежал ему, и он невольно представлял себе неизбежные перемены.
  - С чего бы это я в последнее время стала для тебя 'хани'? - Елена слезла с кровати и раздернула шторы. Солнечный свет упал на ее рыжие кудри и щедро осыпанные зеленоватыми веснушками плечи.
  'А ведь она права, - подумал Виктор. - Я стал так называть ее с тех пор, как понял, что она мне изменяет. Пошлость отношений нашла выражение в этой стандартной супружеской кличке'.
  - Когда я называл тебя по-другому, ты тоже была недовольна.
  - Ну, еще бы! - воскликнула Елена, не оборачиваясь. - Никогда не забуду, как ржало всё пáрти, когда ты назвал меня при всех печенькой. Уж лучше быть хани, чем куки.
  Воронофф разглядел на бледных ягодицах жены симметричные группки синяков. 'Ну да, - вспомнил он видео Реддама, - все правильно. Синяки должны были остаться от пальцев Уоша, когда он...'.
  - Добрый день, миссис Воронофф! - послышалось со двора.
  'Вспомнишь говно - вот и оно', - без ненависти подумал Виктор. Через окно он увидел, как Уош со шлангом в руке, осклабившись, по-хозяйски разглядывает обнаженную Елену. Завидев в глубине комнаты ее мужа, он поспешно отвернулся и принялся с преувеличенной старательностью поливать живую изгородь.
  - Какие у тебя, однако, демократические отношения с садовником, - заметил Виктор.
  Елена раздраженно задернула штору.
  - Я знаю его с детства, - сказала она сердито. - Он - единственное, что у меня осталось от моего дома.
  Особняк, в котором выросла Елена, предназначался ей от отца в приданое. Но незадолго до ее свадьбы Большой Майк не устоял перед заманчивым предложением и продал его мексиканскому наркоторговцу в полтора раза дороже рыночной цены. На вырученные деньги он намеревался купить дочери другое жилище, а прибыль пустить в оборот. Однако Елена, узнав об этой истории, устроила истерику, обозвала отца 'жалким торгашом' и наотрез отказалась покупать новый дом. 'Ты продал мое детство! - кричала она. - Ты и меня готов продать, если тебе предложат хорошие бабки!' 'Пожалуй, - спокойно парировал Майк, тогда еще в здравом уме. - Тысяч за пять'. 'Всего за пять тысяч?! - завизжала разъяренная Елена'. 'Вот ты уже и торгуешься, - усмехнулся отец. - Что поделаешь, женщины продажны, даже самые целомудренные'. 'Знаешь что, - истерика Елены сменилась холодным бешенством, - люди, конечно, с возрастом мудреют. Но, похоже, не все. Иначе как объяснить существование такой устойчивой словесной конструкции, как 'старый дурак'?
  Мексиканец заплатил наличными (других денег он не признавал), что позволило существенно занизить официальную цену сделки и сэкономить на налогах. Теперь три с половиной миллиона долларов без дела лежали в гардеробной Елены в коробке из-под пылесоса. На все предложения вложить деньги в дело или, по крайней мере, перевезти их в хранилище она неизменно отвечала отказом. 'Теперь эти деньги - мой дом, - говорила она, - пусть будут рядом со мной'. 'Деньги не должны лежать без движения, - пытался образумить ее отец, - они должны делать новые деньги'. 'Плевала я на ваши торгашеские заповеди, - отмахивалась дочь, - это вопрос принципа'. 'Их могут украсть, - возражал Майк. - Это все равно, что твой дом сгорит'. 'Пусть горит, - упрямо отвечала Елена. - Значит я буду жить в коробке из-под пылесоса'. Это и был 'кое-какой кешачок', о котором упоминал Виктор. Теперь предстояло спровоцировать Елену пустить деньги в заведомо безнадежное дело.
  - Я жду тебя в машине, - бросил он, выходя из комнаты.
  - Что еще за чертова встреча? - услышал он вслед, но вместо ответа плотно прикрыл за собой дверь.
  Сидя в машине, Виктор размышлял, правильно ли он поступает, подталкивая жену к финансовой катастрофе. Разве супружеская измена - повод для подобной мести? Положа руку на сердце, он скорее всего простил бы ей мимолетное увлечение при других - более прочных, дружеских отношениях. Он понимал, что выплеск эмоций иногда бывает у человека, занятого сложной, творческой работой. Но это не имело ничего общего с поведением праздной похотливой самки. Значило ли это, что Елена должна быть наказана? Но ведь Виктор давно решил ни при каких обстоятельствах не брать на себя роль судьи.
  'А я и не буду судьей, - подумал он. - Разве это не нормально, когда люди меняются местами? Если справедливо, что трудяга достигает успеха, то также заслуженно и то, что бездельник и распутник опускается на дно - занимает его место. Социальный лифт работает не только на подъем, но и на спуск'.
  Елена вышла из увитой плющом калитки. На ней была широкополая шляпа и дымчатые очки в пол-лица.
  'Чистой воды софизм, - вновь подумал Виктор. - Она же не сама опускается в этом лифте, это я опускаю ее своей волей. Банально мщу за свое разочарование, за несколько лет несчастливой жизни'. 'Да ладно, - тут же перебил он сам себя, - не мни себя вершителем судеб. Не такая уж она размазня. Сможет в нужный момент остановить лифт, если захочет. Играем дальше'.
  - С каких пор ты назначаешь деловые встречи в 'Веселой каракатице'? - проворчала Елена, усаживаясь на заднее сиденье. Виктор видел в зеркале, как она, сдвинув очки на лоб, подводила глаза карандашом.
  - Там отличный бар, - пожал он плечами. - И музыка не заезженная...
  - ... вот именно, - подхватила Елена. - Но жратва там дерьмовая. А ты для своих делишек обычно выбираешь тихие местечки с хорошей кухней. Чтобы и брюхо набить, и клиента облапошить в спокойной обстановке.
  - Все правильно, - засмеялся Воронофф. - Но на этот раз я учел и твои предпочтения.
  - Какой-то ты сегодня подозрительно добрый. Скажешь, наконец, что за встреча у нас сегодня?
  - Пусть это будет для тебя приятным сюрпризом.
  В баре Елена сходу заказала двойной бурбон. Виктор спокойно смотрел на жену, потягивая красное вино. 'Ты же знаешь, что алкоголь ее слабое место, - думал он. - Но не пытаешься ее остановить. Честная ли это игра? Должен ли я по-ницшеански подтолкнуть падающего или по-христиански попытаться спасти заблудшую душу? Кстати, пора проведать отца Савелия'.
  - Хороший старт, - сказал он вслух.
  - Не нуди, - отмахнулась жена. - Как не выпить по такому знаменательному поводу - муж в бар пригласил! Уж и не помню, когда такое было.
  - И мы не будем устраивать здесь семейных сцен, - уточнил Виктор.
  - Не будем, - усмехнулась Елена. - Но раз уж мы здесь вдвоем, можно поговорить о чем-то кроме работы и денег?
  - Конечно.
  'Твой ход, хани, - подумал Виктор. - Если ты уже поняла, что это игра. Но только не догадайся, что игра двойная'.
  - Тогда скажи, почему ты отказался от круиза на яхте Барковицей.
  - Я не могу оставить работу на две недели. Кроме того, я ненавижу бессмысленные занятия, вроде рыбной ловли, лежания на палубе или сидения в спортбарах. В спортивной борьбе надо участвовать, а не пялиться на нее с кружкой пива. А Тед ничем не интересуется, кроме рыбалки и футбола.
  - Ну конечно! Если человек не в состоянии умничать об эстетике Матисса, он тебе неинтересен.
  'Ни черта ты не поняла, - с досадой подумал Воронофф наблюдая, как Елена расправляется со второй порцией виски. - Все надеешься убедить меня в том, что люди зарабатывают деньги, чтобы потом не работать. Что напрягают свой интеллект исключительно для того, чтобы, сколотив состояние, все бросить и зажить жизнью животного'.
  - Насколько я помню, в круиз приглашали не только нас, - небрежно заметил он.
  - Вот-вот. Звали еще Маргулисов. Не делай вид, что ты этого не знаешь. Но они тоже отказались.
  Елена никак не включалась в игру и не велась на наживку, оставаясь при всех обстоятельствах самой собой, что, однако, говорило не о независимости ее характера, как когда-то казалось Виктору, а лишь о ее твердолобости. Впрочем, просветление обычно наступало на третьей порции виски. Сейчас как раз была третья.
  - Маргулис - совсем другое дело, - Виктор посмотрел жене в глаза, но она отвела взгляд. - Он намного разностороннее Теда.
  - Тебе видней.
  Елена упорно гасила каждую подачу в аут. Но бурбон все же делал свое дело. Щеки ее порозовели, в глазах появились хмельные бесшабашные искры. Именно такой Виктор впервые увидел ее однажды на вечеринке. И принял безоглядность ее поступков за цельность натуры, а алкогольный блеск в глазах за волю и интерес к жизни.
  - А почему отказались Маргулисы?
  - Кажется из-за каких-то финансовых проблем, - Елена пожала плечами.
  - Это тебе Бетси сказала?
  - Ну да, - с вызовом ответила Елена, - кто же еще?
  - Мне она тоже звонила, - неожиданно для самого себя сымпровизировал Виктор .
  - Зачем? Предлагала дружеский секс?
  Елена начинала втягиваться в игру в своей обычной агрессивно - прямолинейной манере. Почувствовав это, Виктор рванул напролом:
  - Нет, - ответил он серьезно. - Она подозревает, что Маргулис ей изменяет.
  Страх на мгновение плеснулся в глазах Елены, но она тут же задрала ставку.
  - Уж не со мной ли? Ты бы у Маргулиса уточнил. По-дружески.
  Жена - далекая, уже почти бывшая, склонив по-попугайному голову, весело смотрела на Виктора наглыми, неопределенно - зелеными, с желтыми искрами глазами. У него отлегло от сердца. Недавние сомнения по поводу честности затеянной игры мгновенно развеялись.
  - Ты все шутишь, - по-прежнему серьезно сказал он. - Но я с ним действительно говорил, хотя и совершенно о другом.
  Уже не страх, а шальной задор блуждал во взоре Елены.
  - Жаль, что не обо мне, - рассмеялась она. - Маргулис - мужик хоть куда, с ним наверняка не скучно. И фантазией его бог не обидел. Надеюсь, ты не ревнуешь!
  Упоминание фантазии Маргулиса можно было целиком отнести на счет действия виски. 'Ну да, в бар ее привез я, - мимолетно подумал Виктор. - Но ведь пьет-то она сама, никто ей каленым ятаганом зубы не разжимает'. 'Нашел все же оправдание, - тут же ответил он сам себе, - не можешь без этого. Но теперь уже поздно морализировать'.
  - У него действительно были финансовые проблемы, - ровным тоном продолжил Виктор. - Зато сейчас появилась возможность не только решить их, но и крупно заработать.
  - Ну вот ты и о деньгах заговорил. Кто бы сомневался, - усмехнулась Елена.
  - Погоди, - поморщился Воронофф. - Ты в курсе, что в Квинстаунском месторождении наконец обнаружили главную трубку? Виктор был почти уверен, что Маргулис успел рассказать ей о своей сделке с ним, но сейчас хотел убедиться в этом лично.
  - Да, - кивнула Елена. - Папа мне говорил, - добавила она, спохватившись.
  Это было несомненной ложью. Она никогда не интересовалась делами отца. Новости об алмазах она могла узнать только от Маргулиса.
  - Ты тоже могла бы неслабо разбогатеть, - небрежно бросил Воронофф и поглядел на часы. - Надеюсь, ты понимаешь, что я не стал бы тебе этого предлагать, если бы ревновал к Маргулису. Я же говорю, что он толковый парень, не чета Теду. Вот и он, кстати.
  Ровно в два тридцать, светясь отборной улыбкой, в дверях 'Веселой каракатицы' появился Маргулис. Его новообретенная пунктуальность означала последовательное воплощение в жизнь плана Виктора.
  Брови Елены удивленно поползли вверх. Это был критический момент всей комбинации. Ей предлагалось в считанные мгновения либо поверить в расположение мужа к Маргулису, в его неведение относительно ее любовной связи и банальное желание заработать, либо заподозрить его в холодной и безжалостной игре. 'В сущности, все получилось не слишком изящно, - лихорадочно думал Воронофф, наблюдая, как тщательно дозирует Маргулис интимность обращенной к Елене улыбки, и как она в свою очередь переходит от мгновенного замешательства к обычной своей нагловатой уверенности, - но ведь и она не тонка'.
  Будь Елена трезва, она могла бы почуять женским своим чутьем, что есть в этой истории что-то бутафорское, искусственное, уже не говоря о явственной вони сводничества. Но три двойных бурбона и полученная накануне информация от Маргулиса об успехах в Квинстауне сделали свое дело. Не вникая в дела отца, она свято верила в его финансовый гений. А кроме того и сам любовник, искрясь взглядом, стоял перед Еленой в новеньком костюме в модную тройную полоску и сияющих туфлях с выгнутыми кверху, словно созданными для удара в пах носками, замыкая на себя все ее внимание.
  - Ну что ж, давайте переберемся в зал, - бодро сказал Виктор. - Обсудим, так сказать, план действий.
  Елена сползла с высокого барного стула и нетвердым шагом направилась к столику. Маргулис придержал ее за локоть свойским, лишенным церемонности жестом.
  'На хрена ты замечаешь все эти мелочи, - внезапно разозлился на себя Воронофф. - Можно подумать, ты не видел фильма режиссера Реддама, в котором твоя жена занимается любовью одновременно с этим лощеным мудаком и садовником - афроамериканцем'. Ему вдруг стало весело от собственной, вбитой в подсознание политкорректности. 'С негром твоя жена трахается, понял? - мысленно засмеялся он. - И хватит разводить сопли'.
  Зачирикал вполголоса телефон. Экранчик показывал два тридцать пять. План продолжал воплощаться в жизнь. Виктор вжикнул пальцем по зеленому кружочку.
  - Алло, шеф, это Эйша! - послышалось из динамика.
  Маргулис и Елена повернули головы. Виктор сделал удивленное лицо и выключил громкую связь. С минуту он, сдвинув брови, держал около уха безмолвный телефон, а затем решительно вбросил его в карман.
  - Ребята, я должен вернуться в офис, - сказал он озабоченно. - Там такие дела, что Эйше одной не справиться. Собственно, я свою функцию выполнил - свел вместе инвестора и брокера. Дальше вы уж сами договаривайтесь. Как говорится, ничего лишнего, только бизнес.
  Он, улыбаясь, пожал руку Маргулису, коснулся губами щеки жены и шагнул из полутемного бара в солнечный день.
  Воронофф чувствовал себя рыбаком, поймавшим вторую рыбину на одного и того же червя, уцелевшего на крючке после первой подсечки. 'Вообще-то рыбалка - не такая уж скучная вещь, - подумал он, выруливая на хайвэй. - Вот, кстати, скоро на Вороньем озере порыбачу'.
  
  7
  Бикфордов шнур горел всю неделю, и Виктор аккуратно, через посредников сбыл все свои акции Квинстаунского месторождения. Ему удалось отследить, что еще несколько биржевиков по-тихому избавлялись от квинстаунских бумаг - по-видимому им продал информацию все тот же агент Большого Майка. Акции котировались высоко, и Виктор заработал изрядную сумму, хотя это и не было главной целью его плана. Он даже подумал, не была ли материальная прибыль косвенным свидетельством его моральной правоты, но тут же отмахнулся от этой мысли. 'Нечего корчить из себя агнца, - сказал он сам себе. - Ты отвечаешь ударом на удар - в этом простая и суровая логика'. 'А как насчет подставить правую щеку, получив по левой?' - тут же подумал он и мысленно засмеялся. Работа адвоката сплошь и рядом вынуждала к поступкам, на фоне которых христианские заповеди выглядели очевидной нелепицей.
  Шнур догорел в пятницу утром, когда Виктору из Квинстауна позвонил доверенный человек. В местной газете появилось интервью с одним из горнорабочих, который рассказал, как в сепаратор подбросили несколько необработанных алмазов. Вероятно это был тот самый 'шустрый паренек из шурфа'. В постскриптуме к интервью сообщалось об исчезновении агента Большого Майка и пропаже добытых за последние недели немногочисленных камней.
  События разворачивались в полном соответствии с прогнозами Виктора. Несомненно завтра эта история появится в 'Файненшл таймс' и разразится грандиозный скандал со всеми запланированными последствиями.
  Теперь следовало инициировать бракоразводный процесс. Это усилит удар, парализует волю противников и сделает их более сговорчивыми. Для начала нужно было подготовить Елену. Виктор достал из оставленного Реддамом конверта две фотографии. На одной из них его супруга, раскинувшись в гостиничном кресле, сжимала кулачки в апогее страсти. Адвокат Маргулис, сверкая набриолиненным пробором, трудился в партере. На второй, ранее виденной, Уош с закрытыми глазами держал шланг с бьющей в сторону струей. Воронофф положил фотографии в отдельный конверт, затем, подумав, вернул снимок с садовником на место. В начале войны следовало беречь патроны. Он вздохнул и нажал кнопку селектора.
  - Эйша, соедините меня с миссис Воронофф. И приготовьте все, что требует подписи. Я уезжаю до понедельника.
  Спустя три минуты вошла Эйша со стопкой бумаг.
  - Шеф, телефон вашей жены недоступен. По-видимому она его отключила.
  - Почему вы так решили?
  - Был один гудок и тут же отбой. Хотите, чтобы я попыталась ее найти?
  - Где вы собираетесь ее искать? - Виктор оторвался от документов и с любопытством посмотрел на секретаршу.
  - Я могу обзвонить тех, с кем она чаще всего разговаривает.
  - А с кем она чаще всего разговаривает?
  - С мистером Маргулисом.
  - Откуда вы знаете?
  - Я оплачиваю ваши телефонные счета. Там распечатаны все звонки.
  - Черт возьми, Эйша, вы настоящий сыщик. Зачем я только тратился на этого Реддама?
  - И правда, шеф. Могли бы просто спросить у меня.
  Виктор изучающе разглядывал секретаршу. В ее серых, слегка раскосых глазах пряталось робкое ожидание. 'Необычное сочетание, - подумал он. - Серые глаза обычно бывают у северянок, а раскосые - у азиаток. Интересно, кто у нее родители?'
  - Мы не будем развивать эту тему, Эйша, - сказал он наконец. - А также не будем разыскивать миссис Воронофф. Просто отправьте ей вот это, - Виктор протянул конверт с фотографией. - Экспресс-почтой, с доставкой назавтра, лично в руки. - Если она будет меня искать, скажите, что я уехал на Воронье озеро. А вашему таланту детектива мы еще найдем применение.
  Виктор ободряюще коснулся плеча секретарши. В ответ она неожиданно схватила его ладонь двумя руками.
  - Шеф, возьмите меня на Воронье озеро, - робкое ожидание в глазах Эйши уступило место отчаянной надежде.
  На какой-то ничтожный миг внутри Виктора приоткрылся какой-то потайной клапан, ведущий в плохо исследованные им самим глубины. Он тут же взял себя в руки, но сам факт наличия этих глубин и способного к внезапному самораскрытию клапана ощущался Виктором как некая ахиллесова пята и вызывал смутное раздражение.
  - Воронье озеро - это такое место, куда я всегда езжу один, - сказал он терпеливо. - И ты это прекрасно знаешь.
  Невозможно говорить 'вы' человеку, который держит твою руку как спеленутого ребенка.
  - Я вам не нравлюсь? - Эйша опустила глаза, но Виктору и не хотелось видеть происходящее в них.
  - Нравишься, - просто сказал он. - Даже очень. Но спать с секретаршей - пóшло. Мы не будем этого делать.
  - Вам же плохо, - прошептала Эйша. - Плохо и тяжело, я же вижу. Я просто побуду рядом. Мне ничего не надо.
  - Мне вовсе не плохо, - возразил Виктор, досадуя, что Эйша смогла почувствовать мгновенное срабатывание нахального клапана. - Просто время от времени хочется побыть одному.
  Эйша, опустив голову, стояла рядом, излучая привычное несбывшееся ожидание.
  - Кстати! - оживился Воронофф, вспомнив данный себе зарок. - С первого числа твоя зарплата повышается на двадцать процентов.
  Неловкость ситуации побудила его увеличить предполагаемые пятнадцать процентов до двадцати.
  - Зачем вы так, - Эйша вздрогнула и отпустила руку шефа. - Я же не за этим пришла.
  - Одно другому не мешает, - сказал Виктор с нарочитым энтузиазмом. - А сейчас загрузите в багажник 'Шерпа' мой походный рюкзак.
  Клапан был надежно перекрыт, рука отпущена на свободу и обратный переход на 'вы' выглядел вполне органично.
  
  8
  Конечно идея время от времени уезжать подальше от всех, была не оригинальна. Но Воронофф привык во всем идти дальше других. Он отыскал отдаленное, труднодоступное, лишенное стандартной туристической привлекательности, а потому - безлюдное место.
  Специально для таких поездок у него был зеленый, похожий на марсоход джип с высокой подвеской и большими рубчатыми колесами. Он уверенно перебирался через горные ручьи, не увязая, катился по песчаным отмелям, оставляя за собой широкий, похожий на гусеничный, след, по-утиному переваливаясь, полз по нагромождениям валунов. Его могучий мотор, собранный вручную, не гудел, а пел, преодолевая крутые подъемы. Джип получил имя 'Шерп', за выносливость, силу и верную службу.
  С собой Виктор брал только малокалиберное ружье, моток лески с крючками, спальный мешок с непромокаемой подстилкой, котелок и соль. Охота и ловля рыбы в этих обстоятельствах были не развлечением, а добычей пропитания. Играя в эту игру, Воронофф не ставил перед собой, подобно Робинзону, сверхзадачи выживания без каких-либо технических средств; он умел обуздывать свой снобизм и не доводить идею до абсурда. Однажды, еще подростком, он приревновал мать к одному из посещавших ее мужчин - грузному, усатому шоферу и спустил шину у его грузовика. Выкручивая шипящий сжатым воздухом золотник, он не расслышал, как водила подошел сзади. Заметив его наконец, Виктор закрыл голову руками, ожидая неминуемой затрещины, но шофер лишь оторвал его от асфальта железными крючьями пальцев и поставил перед собой. 'Не будь идиотом, - сказал он, спокойно глядя на юношу выпуклыми, в желтых прожилках, глазами. - Запомни простую вещь - не будь идиотом. В жизни пригодится'. Накачав вручную колесо огромного грузовика, Виктор усвоил эту истину накрепко.
  Сейчас он не стал дожидаться развития событий и покинул офис сразу после разговора с Эйшой. Это было немного похоже на бегство, но по сути было лишь частью разработанного плана. Бикфордов шнур догорел, и вовсе не обязательно и даже вредно было находиться в эпицентре в момент взрыва. К понедельнику страсти немного улягутся, и можно будет не спеша осмотреть руины, ужасаясь произошедшему и сочувствуя пострадавшим. А потом следовало засучить рукава и навести в жизни порядок.
  'Жалею ли я, что расстаюсь с Еленой? - думал Виктор, глядя на проносящиеся по сторонам дороги безбрежные ореховые сады. - Ведь за десять лет мы проросли друг в друга множеством связующих нитей, и резать придется по живому'. 'Что за избитое сравнение? - как обычно перебил он себя. - Все эти связи - всего лишь набор повседневных привычек. Если среди них нет самой главной нити, щемящей и отзывчивой, как струна, то все остальное теряет смысл'. 'А была ли она? - продолжил он сеанс самокопания. - Конечно, было нечто, - признал он честно. - Но вначале оно бывает у всех. А потом из него, как из кокона, может явиться та самая главная нить. А может и не явиться. А может явиться, а потом безнадежно порваться'.
  Виктор свято верил во всесилие аналитического метода разрешения любых трудностей. Умение разложить проблему по полочкам, наметить пути решения, оценить риски неизменно помогало ему добиваться успеха в бизнесе. Но собственно решением всегда был синтез - действие, завершающее анализ и дающее ощущение верности всей цепочки шагов. Сейчас это ощущение никак никак не хотело появляться. 'Надо уметь мыслить образами, а не словами и цифрами, - сказал ему однажды Большой Майк, тогда еще в здравом уме. - Это высшая форма мышления. Ближе всего к ней музыканты, поскольку музыка более абстрактна, чем речь. Но все же звуки материальны, и не могут сравниться с немыми, но емкими мысленными образами'. 'Вы говорите об эмоциях?', - спросил Виктор, в то время новоиспеченный зять крупного дельца. 'Эмоции - лишь состояние, в котором ты находишься, - терпеливо объяснил Майк. - А образ - это некий файл с огромным объемом информации, которую ты можешь использовать с непостижимой для обычного - вербального процесса мышления скоростью'. По иронии судьбы сейчас сам Большой Майк пребывал лишь в состоянии, почти утратив способность мыслить образами.
  Предгорные холмы были заштрихованы идеально ровными шпалерами виноградников, напоминавших прически чернокожих подростков. Воронофф отогнал неприятные ассоциации и включил третью передачу. Дорога петлями пошла вверх, и урчавший на равнине мотор 'Шерпа', воинственно, как боевая труба, запел, предвкушая крутые подъемы и резкие виражи. Долина оставалась позади как другой мир - обжитой и безопасный. Горы, которые снизу выглядели лишь зубчатой линией на горизонте, встречали Виктора форпостами гигантских конусов намытой тысячелетиями дождей породы. Это были, как он их называл, земляные горы, покрытые редкими дубами и кустарником с островами палевой и охряной глины. В окно врывался горячий воздух с запахом сухой травы и не потревоженной человеком земли. 'Здесь так пахло всегда, - подумал Виктор. - Эту землю не пахали, не покрывали коркой дорог, не уродовали бетонными кубами и дымными трубами. Горами земля защищается от нашествия людей. Если бы не горы и не океан, человеческая саранча давно бы не оставила на планете живого места'.
  С победной песней 'Шерп' пронесся по последней петле подъема и взлетел на гребень горы. Расчерченная на квадраты долина скрылась за спиной, впереди начиналось лесистое плато. Это были все еще земляные горы, но они принадлежали уже к верхнему миру. Здесь еще жили люди, но они не оставляли на теле природы уродливых рубцов, а лишь приспосабливались к ней, строя свои жилища из дерева и деревом же их отапливая. Зимой местные дороги бывали неделями завалены снегом и полностью открывались только в начале лета. Здесь пахло разогретой солнцем хвоей, прозрачной смолой, текущей по чешуйчатым сосновым стволам, пряными горными травами. Дорога петляла среди густого хвойного леса, в котором, словно расставленные природой сторожа, выделялись тысячелетние, покрытые рубчатой корой гигантские секвойи.
  После плато дорога снова рванулась вверх, лес поредел, обнажая древнюю морену, усеянную огромными обомшелыми валунами. Ледник тащил их за собой столетие за столетием, пока не истаял окончательно, разбросав по склону гранитные глыбы как покалеченные в бою танки. Здесь к хвойному аромату примешивался отчетливый запах недалекого снега. Вскоре появился и сам снег, островками лежащий в затененных скальных нишах в надежде пережить лето и дождаться первых осенних метелей. Это были уже каменные горы.
  На перевале Виктор всегда делал остановку. Холодный воздух был нестерпимо прекрасен. Окрестные утесы были лишены мха - он не выдерживал зимних ледяных ветров, от которых трескались скалы. Здесь было просторно и пусто - только камни, звонкий от холода ручей и снеговые шапки на непривычно близких вершинах.
  От перевала дорога в обе стороны вела вниз, к людям. Впереди можно было в дымке разглядеть другую долину - похожую на ту, которую Виктор оставил несколько часов назад. Не было смысла стремиться туда, где были такие же дома, люди, деньги и шла нескончаемая внутривидовая борьба между чрезмерно расплодившимися людскими особями.
  Воронофф не слишком гордился своими победами в этой борьбе, считая ее проявлением животного начала вида хомо сапиенс. Ему хотелось оторваться от движимой одними лишь инстинктами массы, продвинуться в области, которую туманно называют человеческим духом. Занятий живописью для этого было недостаточно. Он пытался овладеть не просто каким-то видом искусства, а неким универсальным языком общения с миром. Для этого требовалось установить особые, личные отношения с природой - единственно возможным собеседником, уже владеющим этим языком. Виктор надеялся, что природа признает его за своего. Он был уверен, что получит от нее некий особый знак.
  На этом пути следовало удержаться от безрассудной попытки дойти до неизведанного, а потому опасного предела. Воронофф не разделял расхожего людского самомнения, полагающего человека венцом творения и покорителем стихии. Умение критически относиться к любому собственному достижению он числил одним из главных своих достоинств. Однажды это косвенно подтвердил священник местной церкви отец Савелий, похвалив его за то, что он 'несмотря на многие преуспеяния, не впал в грех гордыни'. Тогда у Виктора даже возникло желание исповедоваться священнику в своих языческих взглядах, но он вовремя передумал и ограничился солидным пожертвованием храму.
  Воронофф надел горные ботинки с триконями - зубчатыми металлическими набойками и натянул перчатки из вывернутой оленьей кожи. Все оставшееся в долине перестало для него существовать. Он уселся за руль, и в этот момент запиликал телефон.
  - Да, Эйша. Что-то случилось?
  - Нет, шеф. Просто хотела пожелать вам удачного подъема.
  - Спасибо. Успела в последний момент. Связь вот-вот пропадет.
  - Значит я верно почувствовала.
  'Черт знает что, - Виктор раздраженно повернул ключ. - Она сегодня решилась на поступок и теперь осмелела. Если не хватит ума остановиться, придется расстаться. Знала бы она, в какую историю лезет'.
  Он без сожаления съехал с идеально ровной, красиво размеченной светоотражающей краской дороги и медленно двинулся вверх по ручью. 'Шерп', понимая что наступила самая важная часть работы, перестал петь и уверенно рокотал на первой передаче. Все четыре его колеса, благодаря специальной, чуткой к неожиданным толчкам и провалам подвеске и шершавой шишковатой резине, упруго отталкивались от мокрых валунов, шуршали галькой на отмелях, по-черепашьи переваливались через каменистые пороги, целиком погружаясь в воду в запрудах. Ручей постепенно сужался, местами уходил под каменистое ложе и, наконец, совсем исчез под выщербленным водой и ветром телом огромной скалы. Подъем становился все круче. Виктор вытер пот со лба и включил пониженную передачу. 'Шерп' перешел на жужжание и, стараясь не поскользнуться, толчками вращал колеса. Крутизна подъема становилась критической. Вероятно ночью в горах прошел дождь, и в гранитных выбоинах сверкали на солнце крошечные лужи. Когда в них попадало одно из колес, раздавалось короткое вжиканье, шина на мгновение пробуксовывала, и вся машина подавалась назад. Виктор непроизвольно сцепил зубы и включил блокировку колес. Это ненадолго помогло, но сцепления с мокрой скалой все же не хватило, и 'Шерп', по-лягушачьи распластавшись на склоне, безвольно сполз на несколько метров назад.
  Воронофф заглушил виновато занывший мотор, включил стояночный тормоз и осторожно выбрался на скалу. Шипы на ботинках помогали не оскользнуться на мокром камне. Он обошел машину кругом и подложил по камню под каждое колесо. Затем освободил конец троса на смонтированной перед радиатором лебедке, прицепил его к поясу и змейкой пополз вверх по скале, позвякивая триконями. Скала становилась все более пологой и постепенно перешла в каменистое плато, зажатое между двух сглаженных ледником гранитных монолитов, называемых у альпинистов 'бараньими лбами'.
  Виктор перевел дух и отыскал якорь, намертво закрепленный в трещине скалы в одну из прошлых поездок. Из трещины упрямо тянулся вверх невесть как пробившийся стебль горного лука, увенчанный нераспустившимися сизым шариком. Он зацепил за якорь петлю троса и оглянулся. 'Шерп', вцепившись колесами в склон, ожидал своего хозяина, обещая больше не подвести.
  Воронофф размял ноги и, держась за трос, соскользнул вниз. Снова заурчал двигатель, лебедка натянула трос и стронула машину с места. Он включил передачу, и колеса, работая в паре с лебедкой, медленно вытащили 'Шерпа' на плато между 'бараньими лбами'.
  Впереди открывалась громада каменного цирка, увенчанного кряжистым пиком со срезанной верхушкой. Все краски здесь приобретали дополнительную густоту. Космическое небо наливалось черноватой синевой, сверкали кристаллами кварца гранитные скалы. Затихший тысячелетия назад вулкан походил на цветок с поникшими лепестками голубых и зеленых ледовых языков. Здесь гулял какой-то особенный, вольный небесный ветер, чуждый застоявшемуся воздуху долин.
  Виктор всякий раз завороженно стоял на этом месте, отыскивая новые детали в знакомом пейзаже, но сейчас надо было торопиться. Он смотал трос на лебедку и осторожно покатил по плато, объезжая валуны размером с избушку. Скалы надвигались на него, обступали со всех сторон, как молчаливое серое воинство. Урчащая металлическая букашка, ведомая комком не знающей покоя человечьей плоти, упрямо ползла по каменному хаосу, рожденному древним катаклизмом. Наконец Виктор достиг отвесной стены цирка. Она была покрыта зигзагами трещин и то и дело осыпалась мелкими камушками, отчего казалось, что кратер нервно вздрагивает. 'Шерп' честно выполнил свою работу и теперь стоял у подножия скалы как усталый конь. Виктор накрыл его тентом, защищая от скальных осколков.
  Оказавшись здесь впервые, он безуспешно пытался обойти стену. Не найдя прохода, он решил штурмовать ее в лоб. Ему пришлось карабкаться от трещины к трещине, вбивая в них титановые зазубренные крючья и протягивая в проушины прочную, не гниющую под дождями капроновую веревку. Тогда подъем занял у него целый день.
  Виктор надел шлем для скалолазания и начал подъем. Конец веревки был спрятан в щели на трехметровой высоте. Он пропустил ее через страховочный карабин на груди и двинулся по стене вверх. Через полчаса, с дрожащими от напряжения руками он был на кромке главного кратера.
  Озеро пряталось среди скал на внутреннем склоне огромного потухшего вулкана, заполняя маленький боковой кратер. Оно было небольшим, но очень глубоким, с отвесными берегами. Однажды Виктор попытался измерить его глубину, но размотав пятисотфутовую катушку лески с грузилом на конце, так и не достиг дна. Привыкнув доводить начатое до конца, он в следующий приезд захватил побольше лески, но потом отказался от своей идеи. Он решил считать озеро бездонным. Это будоражило воображение и обостряло ощущение неких особых отношений с природой.
  Вода в озере была кристально чистой, но казалась почти черной из-из обступивших его скал. Она была очень холодной, практически ледяной. Виктор лишь раз рискнул окунуться в него погожим летним днем, и у него мгновенно свело судорогой ноги. Он выбрался на прибрежную скалу и больше попыток не повторял. Непреодолимую силу следовало уважать.
  Вокруг озера в можжевеловых кустах гнездились вороны - крупные птицы с атласными перьями и хозяйским взглядом круглых блестящих глаз. После обеда солнце уходило за край кратера, и вода в озере окончательно чернела. Вороны, кружа над ней, становились совершенно незаметными, и казалось, что каркает само озеро. Виктор честно пытался выяснить его название, но оно не было обозначено даже на крупномасштабных геодезических планшетах, очевидно из-из своего малого размера. Тогда он позволил себе потешить самолюбие, называя его Вороньим. С учетом огромного числа живущих здесь ворон, это не выглядело таким уж большим снобизмом.
  Мистическая красота озера словно приглашала к диалогу с природой, на который рассчитывал Виктор. Вдобавок, здесь не было Елены, не было Маргулиса, Барковица, не было денег, офисов, ресторанов и дорог, не было телевизоров и компьютеров, здесь не работал даже телефон.
  Виктор пробирался между скалами, ориентируясь по одному ему известным приметам. Когда он добрался до места, уже совсем стемнело. Местом была глубокая ниша, вымытая тающим ледником в теле серой гранитной скалы. В ней хранился запас сушняка, который Виктор всякий раз пополнял, покидая озеро. Он наломал щепок, сложил пирамидку и чиркнул зажигалкой. Синий прыгающий язычок лизнул сухую ветку и пополз вверх, вспыхивая на чешуйках коры. Пещера осветилась колеблющимся пламенем. На стенах задвигались исполинские тени.
  Виктор обошел скалу и на ее северной стороне ощупью отыскал знакомую расщелину. Она была глубокой, в нее никогда не попадало солнце, и натеки льда на ее стенках не успевали растаять за короткое лето. Это был естественный холодильник. Виктор извлек из щели брезентовый сверток и вернулся к костру. В свертке была выпотрошенная, присоленная форель, оставшаяся от прошлой поездки. Виктор выгреб из костра несколько угольков и положил форель прямо на них. Рыбья кожа, зашипела, лопаясь и выпуская пряный дым. Через несколько минут он быстрым движением сдвинул горячую рыбью тушку на дощечку. Ужин был готов.
  Утолив голод, Виктор сгреб догоравшие угли, развернул на теплом камне непромокаемую подстилку и забрался в спальный мешок. Черный небесный купол был непривычно густо населен звездами. Это были не редкие тусклые точки на пыльном небосклоне долины, а гроздья живых светил разного цвета и размера. Звезды вспыхивали и переливались блестящими сполохами. Между ними светящимися трассами пролетали метеориты. 'Возможно, все дело именно в небе, - подумал Виктор, засыпая. - Если бы над долиной было такое же небо, как в каменных горах, люди не смели бы делать свои обычные мерзости'. И тут же перебил себя: 'Чепуха все это. Ни голубое небо, ни зеленая трава, ни чудо тугих желтых колосьев еще не разу не остановили стаю саранчи, приземлившуюся на пшеничное поле. У чешуйчатокрылых не существует эстетического барьера. У двуногих - тем более. Сними с 'Джоконды' пуленепробиваемое стекло, и тут же найдется желающий прострелить ее отвратительную всезнающую улыбку. Нет, красота не спасет мир, наоборот - она спровоцирует его гибель. Будь мир мрачным и серым, он был бы вечным. Понятие красоты дано человеку как напоминание о неминуемом самоуничтожении...'
  В серых утренних сумерках Воронофф выбрался из пещеры. Над озером висела туманная дымка. Он привязал к тончайшей леске искусственную муху со спрятанным в ней крючком и забросил ее в воду. Муха нырнула, запустив на зеркальной глади расширяющийся круг, и тут же всплыла, блестя на солнце мокрыми крылышками. Немедленно раздался всплеск, и муха исчезла в жадно разинутой рыбьей пасти. Виктор подсек, и из воды вылетел маленький, изогнутый, как шестеренка, окунь с грозно растопыренными колючками. Виктор снял его с крючка и бросил в озеро. Следом попалась совсем крошечная рыбка, затем еще и еще. Стая ворон, свистя крыльями, пронеслась над водой и амфитеатром расселась позади Виктора на можжевеловых кустах. Каждая трепещущая на крючке мелкая рыбешка вызывала насмешливое карканье - несомненно вороны комментировали рыбацкие неудачи.
  В поисках лучшего места он обогнул прибрежную скалу и выбрался к впадающему в озеро ручью. Прямо у поверхности воды, пошевеливая плавниками, стояла крупная форель. Воронофф, затаив дыхание, размотал леску и аккуратно пустил муху навстречу рыбине. Наживка проплыла над форелью, но это не произвело на нее никакого впечатления. Он безрезультатно пускал муху снова и снова. За спиной слышалось беспрестанное саркастическое карканье.
  Виктор снял с плеча малокалиберку, навел красную точку лазерного целеуказателя на глаз рыбины и сдвинул ее немного вверх, делая поправку на преломление света в воде. Сухо треснул выстрел, взлетели вспугнутые вороны, и форель с размозженной головой, белея животом, закачалась в воде. Воронофф привык доводить начатое до конца.
  Он вытащил рыбу из воды, вспорол охотничьим ножом жемчужное брюхо, вытащил внутренности и бросил их воронам. Черные глянцевые птицы слетелись на нечаянный пир. Неожиданно их ворчливую разноголосицу прервало короткое и властное, лишенной обычной вороньей хрипотцы карканье. Виктор обернулся и увидел, что вороны почтительно расступились, образовав круг. В его центре, на гранитном обломке над рыбьими потрохами сидела белая птица с наполовину расправленными крыльями. Вначале Виктор принял ее за чайку, но затем по розовому клюву и лапам понял, что перед ним ворона-альбинос. Склонив голову набок, она пристально смотрела на него круглым брусничным глазом.
  - Вот это экземпляр, - произнес он вслух. - Ни дать, ни взять, хозяйка здешних мест.
  Ворона вспорхнула на сухую сосну и презрительно каркнула. Черные птицы, как по команде, кинулись на внутренности и затеяли драку за лучший кусок.
  - А тебе, значит, потроха не по чину, - усмехнулся Воронофф. - Какой же добычи ты ждешь в этой каменной пустыне?
  Ворона снялась с дерева, сделала круг и скрылась за скалами. Сверху на штормовку Виктора упала белая тягучая капля.
  - Вот он момент истины, - проворчал он, счищая с рукава птичий помет. - Дерьмо альбиносов ничем не отличается от обычного. А значит для самомнения у них нет никаких рациональных оснований.
  Виктор снова забросил снасть в озеро. В этот раз ему повезло больше: распугивая мальков, на муху бросилась большая рыба. После недолгой борьбы Виктор вытащил на берег крупную форель.
  - Что, съели? - крикнул Виктор воронам. - Это вам не каркать под руку.
  Виктор разделал добычу и отнес в пещеру. Часть рыбы он съел на ужин, остальное присолил и спрятал в ледяной щели в скале. Покончив со всеми хлопотами, он блаженно вытянулся в спальном мешке и перед сном долго разглядывал звезды.
  
  9
  В воскресенье утром Виктор позавтракал остатками ужина, собрал свои немногочисленные вещи и спустился по веревке к машине. 'Шерп' рявкнул мотором и выстрелил сизым облачком дыма, возвещая обратный путь в долину.
  Воронофф всегда с сожалением покидал свое озеро, но сегодня уезжать не хотелось совсем. 'Может остаться до понедельника? - подумал он. - Встать пораньше, и часам к десяти можно быть в офисе'. Но тут же устыдился собственного малодушия. 'Не дрейфь, - приказал он себе. - Они, конечно, все уже поняли, но формально обвинить тебя не смогут ни в чем. После того, как Елена получила снимок, им вообще не до этого. Ты хороший адвокат, и все сделал правильно'.
  Едва Виктор добрался до зоны доступа связи, как его телефон покрылся значками электронной почты, голосовых и текстовых сообщений, уведомлений социальных сетей. Он пригнул голову, как боксер перед боем, и покатил с перевала вниз. 'Ты же сам все это затеял, - подбодрил он себя. - Чего ж теперь вибрировать? Надо дело делать'.
  Виктор доехал до ближайшего городка и остановился на заправочной станции. Это все еще были горы - земляные горы, но бензоколонки, дома, автомобили - все эти атрибуты цивилизации уже возвращали его из состояния гордого обитателя каменных гор и повелителя Вороньего озера в солдата вечной битвы за место под солнцем в долине. Час назад, высоко в горах он с неприязнью смотрел на переполненный сообщениями телефон. Теперь он в нетерпении уселся на обшарпанный стул со стаканом дрянного кофе. Всем домогавшимся его внимания следовало ответить как можно скорее, пока они не подумали, что он трусливо от них скрывается.
  Виктор с азартом прослушал сообщения. Первым был звонок от Елены - голос спокойный, непривычно трезвый, с уже зародившейся тревогой. Все нормально - фотография получена, начался процесс осознания неизбежности предстоящих событий.
  Следующий звонок был от Маргулиса. Разъяренный, полный праведного гнева голос. Требование немедленного разбирательства. Кретин, он все еще не понял, что не может предъявить Виктору никаких законных претензий.
  Еще один звонок - от него же. Гневный тон сменился на отчаянный, жалкий. По-видимому, успел поговорить с Еленой. Бедняга, сколько на него сразу свалилось. Обвал Квинстаунских акций означал для него потерю всех активов и огромные долги. История с Еленой - позор, возможно развод с Бетси. 'Порядочные люди в таких случаях стреляются, - усмехнулся Виктор, - но у этого кишка тонка. Пойдет в банкроты, вымолит прощение у жены. Пожалуй даже будет клянчить у меня взаймы по старой дружбе. Нет, это уже слишком...'. Виктор подавил в себе злорадство. Приняв решение, он не позволял себе никаких эмоций - это было залогом успешного воплощения плана в жизнь.
  Следующий звонок был от Эйши - она коротко и толково сообщала, что ее в субботу по телефону атаковали и Большой Майк, и Маргулис, и Елена, и даже Тед Барковиц. Голос ее был вполне официальным, и только крошечные срывы интонаций в двух местах (Виктор прослушал сообщение несколько раз) говорили о ее тревоге и желании защитить патрона. Неожиданно Виктор почувствовал зависимость от ее поддержки. Ощущение было новым и смутно напоминало о существовании самораскрывающегося клапана. Виктор привычно подавил его волевым усилием и вернулся к списку звонивших.
  Следующие три звонка были от Маргулиса - без сообщений. Последним звонил Большой Майк. Его голос был отрешенно - усталым, похожим на рык ослабевшего старого льва.
  Виктор энергично взялся за дело. Первым делом он позвонил Эйше.
  - Шеф, у нас тут большой переполох, - сказала она, пряча волнение. - Вас разыскивают буквально все. Даже Барковиц.
   - Он-то чего хотел?
   - Сказал, что еще не поздно передумать насчет круиза. Если вы хотите, поездка может быть сокращена до одной недели. Просил передать, что его супруга была бы очень рада, - в голосе секретарши послышалась брезгливость.
   - Еще жены Барковица мне не хватало во всей этой заварухе, - рассмеялся Виктор. - Но, похоже, это был не самый важный звонок?
   - Именно так, шеф, - голос Эйши потеплел. - Чаще всех звонил Маргулис. По-моему, он близок к истерике. Кажется, у него большие потери из-за падения Квинстаунских акций. Вы, наверное, просматривали биржевые сводки?
  - Да, конечно, - небрежно ответил Виктор.
  - Кстати, в вашем пакете этих акций нет, я проверяла.
  'Умничка!' - мелькнуло в голове у Виктора.
  - Так чего же было нужно Маргулису?
  - Сначала он хотел немедленно связаться с вами. Требовал, чтобы я сообщила, сколько у вас Квинстаунских акций. Я, само собой, не сказала. Потом стал угрожать судом за слив инсайдерской информации. А потом позвонил еще раз и просто спросил вас. Каким-то упавшим голосом. Хотите, чтобы я ему перезвонила?
  - Спасибо, детка, я сам ему позвоню.
  'Детка' вырвалось непроизвольно - клапан все же приоткрылся. 'Что-то часто он стал срабатывать, - подумал Виктор. - Неужели я нервничаю? Конечно нервничаю, ничего удивительного. Но это правильное, стимулирующее мозг нервничанье'.
  - Еще звонил мистер Элвуд, - голос Эйши позвончал. - Сказал, что хотел бы срочно поговорить с вами по важному делу. Но в нем не было напора, он был какой-то ненастойчивый. Стал вдруг расспрашивать меня о семье, о родителях. Потом перешел на погоду. Голос какой-то странный...
  - А от его доктора звонка не было? - спросил внезапно Виктор.
  - Все-то вы чувствуете, шеф! Доктор Берг просил передать все слово в слово, но запомнить это было невозможно, и я записала. Сейчас я вам прочту... Ага, вот: 'Анализ косвенных психосоматических показателей дает некоторые основания для предположения о смене тенденции развития патологии на более выраженную. Получение согласия пациента на прямое исследование по-прежнему не представляется возможным'.
  - Понятно, спасибо. Были еще звонки?
  - Вас искала миссис Воронофф, - голос Эйши стал суше. - Я сказала, что вы на Вороньем озере, но, кажется, она не поверила.
  - Почему вы так решили?
  - Раньше ей было достаточно сказать, что вы уехали в горы, и ее интересовало только, когда вы вернетесь. А сейчас она стала подробно расспрашивать где это озеро, и как туда добраться. Я ничем не могла ей помочь.
  - Но вы ведь знаете, где находится озеро.
  - Очень приблизительно, шеф. Вот если бы вы однажды взяли меня с собой, я бы знала точно.
  - И дала бы точные координаты миссис Воронофф?
  - Все зависело бы от ваших инструкций.
  - Ты просто идеальная секретарша, - Виктор снова перешел на ты. - Тогда слушай мои инструкции: ни Маргулису, ни миссис Воронофф больше никакой информации обо мне не предоставлять, - голос Виктора стал жестким.
  - Я поняла, шеф, - голос секретарши был подчеркнуто бесстрастным.
  - Фиксировать все их звонки в наш офис, - продолжал Виктор, - сохранять отчеты телефонной компании и записанные на автоответчик сообщения. Все документы держать в сейфе. Сменить пароли электронной почты. Немедленно сообщать мне обо всех подозрительных посетителях. В два часа я буду в офисе.
  В предстоящей войне важно было предусмотреть все мелочи.
  - Я поняла, - повторила Эйша. - Если нужно, я могу подъехать.
  - Спасибо, детка. Сегодня отдыхай. А вот понедельник, наверное, будет тяжелым...
  Теперь следовало позвонить Маргулису. Судя по всему, он находился в состоянии грогги, как боксер, пропустивший тяжелый удар. Пока все шло по плану: гнев Маргулиса по поводу явной подставки с акциями был купирован паникой из-за раскрытия его тайной связи с Еленой. Следовало убедиться лишь в том, что противник не занял позицию загнанной в угол крысы, от которой можно ожидать отчаянной контратаки. Но первые же его слова развеяли эти опасения.
   - Ну что, добился своего? - угрюмо сказал Маргулис. - Все точно рассчитал, комбинатор.
  - Ты звонил мне, - сухо ответил Виктор. - Я перезваниваю. У тебя есть ко мне вопросы?
  - Вопрос у меня только один: какого черта ты все это затеял? С Еленой, конечно, криво получилось. Но ты ведь тоже в этом виноват - совсем ею не занимался. Ну дал бы мне в морду, в конце концов...
  - Чтобы ты засудил меня за мордобой?
  - Я тебя и так засужу.
  - За что?
  - За использование инсайдерской информации.
  - Не смеши. Если бы я заработал на взлете акций - другое дело. А неудачная финансовая рекомендация приятелю - дело ненаказуемое. Все остальное - твои предположения.
  Виктор отчасти блефовал. Все же свои Квинстаунские акции он сбыл до падения, хотя и постепенно. Но доказать то, что он получил информацию от Майка было бы крайне трудно. Деморализованному противнику это было не под силу.
  - Слушай! - воскликнул Маргулис с придыханием, и Виктор понял, что тот сильно пьян. - Давай замнем обе эти истории - и с акциями, и с Еленой. Посчитались, квиты. Мне развод сейчас совсем ни к чему.
  - Тебе может и ни к чему. А мне в самый раз.
  - Не хочешь помириться с Еленой? Все-таки семья...
  - Возвращаешь мне жену? Весьма благородно с твоей стороны, - усмехнулся Воронофф. - Но с Еленой мне больше не по пути, это вопрос решенный.
  - Что ж, дело твое... Но ведь можно все сделать, не поднимая шума, не доводя до суда, чтобы не всплыли фотографии, не узнала Бетси... Мало ли почему люди разводятся.
  - Для меня шумиха не самоцель, хоть я ее и не боюсь, - подчеркнуто равнодушно ответил Виктор, остро ощущая близость победы. - Но теперь это зависит не от меня, а от Елены. Если она примет мои условия развода, можно и не трясти грязным бельем.
  Это был бы самый выгодный для Виктора вариант. За свое имущество и счета, перечисленные в брачном контракте он был спокоен. Но Елена могла обвинить его все в том же инсайде, из-за чего она потеряла вырученный за дом кэш. Правда, тогда Виктор мог бы пригрозить раскрытием деталей продажи дома за наличные и крупной недоплаты налогов. 'Сколько нас связывает всякого дерьма, - подумал он. - Скорей бы все это кончилось. Уеду тогда на Воронье озеро на неделю. А потом начну все заново: выброшу весь хлам, отремонтирую дом, найду, наконец, близкую душу...'.
  К действительности его вернул голос Маргулиса:
  - Если хочешь, я сам с ней поговорю.
  - Конечно поговори, старина! - весело откликнулся Виктор. - Все-таки вы не чужие люди!
  Он отключился и набрал номер доктора Берга.
  - Доктор очень хотел поговорить с вами, - ответила секретарша. - Но сейчас он у больного. Он обязательно с вами свяжется, когда вернется.
  Виктор позвонил Большому Майку. Телефон долго не отвечал, а потом в трубке раздался голос многолетней домоправительницы Элвудов Ремедиос:
  - Хола, сеньор Воронофф. Нет, дела у нас не очень важные. Сначала все шло хорошо. Вчера днем сеньор Элвуд, как всегда по-субботам, играли в гольф...
  - Что-то случилось, Ремедиос?
  - Ну вот я же и рассказываю. Сеньор Элвуд играли в гольф. Погода была облачной. Сеньор Элвуд находились между десятой и одиннадцатой лунками. Нет, между одиннадцатой и двенадцатой. Там они выбрали из сумки с клюшками сенд-вэйдж и выбили мяч из песчаной ловушки. А потом они сменили сенд-вэйдж на айрон...
  - Ради бога, Ремедиос, что в конце концов произошло?
  - Я как раз об этом рассказываю, ми корасон. Ну вот, сеньор Элвуд взяли айрон и замахнулись, и в этот момент приехали на гольф-карте бой с газетой. Кажется 'Файненшл'. Сеньор Элвуд некоторое время смотрели в газету и передумали делать фэйд. Они стояли, опираясь на клюшку, а потом начали медленно падать. Мы с боем подхватили сеньора Элвуда и увезли на карте в комнату отдыха...
  - Что с ним случилось? Скажите толком!
  - Сеньор Воронофф, если вы будете меня все время перебивать, я не смогу ничего рассказать. Сеньор Элвуд выпили бурбона, и ему немного полегчало. Я отвезла его домой и уложила в постель. Все было хорошо. Но поздно вечером приехали его дочь, то есть ваша жена и зашли к нему в спальню. Они никогда еще так поздно не приезжали. Они звали меня и я носила им бурбон, много бурбона. Они пили всю ночь, и сеньора Елена все время плакали и что-то рассказывали сеньору Элвуду. Потом я вызвала такси для сеньоры Елены и она уехали, а сеньор Элвуд стали хрипеть и закатывать глаза...
  - Черт возьми, Ремедиос, это невыносимо! Скажите, наконец, что с Майком?
  - С вами невозможно разговаривать, сеньор Волкофф, - обидчиво ответила домоправительница. - Я рассказываю подробно, чтобы вы могли себе все хорошенько представить. Если не хотите слушать меня, поговорите с доктором. Если вы в состоянии понять все его словесные завихрения...
  - Это вы, мистер Воронофф? - послышалось в трубке. - Говорит доктор Берг. Мне остается лишь выразить глубокое сожаление по поводу того, что ни вы, ни члены вашей семьи не вняли моим рекомендациям относительно необходимых мер для поддержания здоровья мистера Элвуда. Дальнейший рост опухоли мозга и сужение кровеносных сосудов вследствие алкогольной интоксикации создали условия для цереброваскулярной патологии, что привело к острому нарушению мозгового кровообращения...
  - У него инсульт? - изо всех сил сдерживаясь, спросил Виктор.
  - Именно об этом я вам битый час и толкую. Появление общемозговой неврологической симптоматики позволяет сделать заключение о неврологическом дефиците...
  - Вы можете ответить по-человечески? Это инсульт?
  - Наконец-то до вас дошло. Да, обширный инсульт.
  - Каков прогноз?
  - Видите ли, по статистике...
  - Доктор, если вы сейчас же не ответите мне по существу, я подам на вас в суд за несвоевременное оказание медицинской помощи.
  - Вот это вряд ли. В данную минуту мистера Элвуда забирает бригада 'скорой помощи'...
  - Куда они его увозят? - Виктор залпом допил кофе и слез со стула.
  - Вначале я хотел бы подробнее ответить на ваш вопрос относительно прогноза клинической картины...
  - Куда его увозят!?
  - Как угодно. В госпиталь святого Варнавы...
  
  10
  До госпиталя Виктор доехал за три часа, получив по дороге штраф за превышение скорости. Он вышел из 'Шерпа' с обветренным лицом и пропыленными волосами, увидел собравшуюся у входа толпу людей с фотокамерами и все понял. Его тут же атаковали вопросами репортеры, но охрана сразу же пропустила его внутрь, избавив от необходимости отвечать.
  В сопровождении охранника Виктор поднялся на нужный этаж. У лифта его встретила Елена.
  - Нам надо поговорить, - быстро сказала она, шагая рядом с ним по коридору.
  - Ты хотела сказать, тебе надо поговорить?
  - Пусть так. Неважно. Приезжай в 'Коварную камбалу', когда все закончится.
  - А почему не в 'Ленивую устрицу'? Или у тебя для каждого мужика по отдельному кабаку?
  Елена замедлила шаг и отстала.
  В коридоре толпилось десятка два людей - родственников и сотрудников адвокатской конторы Майкла Элвуда. Мелькали строгие костюмы, черные очки и траурные повязки. При появлении Виктора, небритого, одетого в ковбойку и джинсы, они расступились, давая ему дорогу. Он вошел в палату и с минуту постоял, вглядываясь в восковое лицо покойного - еще недавно всемогущего Большого Майка.
  - Можно увозить? - участливо шепнул стоящий за плечом санитар в белой шапочке.
  - Увозите, - отрывисто бросил Виктор.
  Он вдруг понял, что и репортеры, и все эти люди в коридоре, и охранник, и санитар в белой шапочке ждали только его 'увозите', и его опоздание расценили не как задержку в дальней дороге, а как намеренную демонстрацию своего нового положения. 'Они смотрят на меня, как на преемника Большого Майка, - уверился Виктор, заметив почтительно заглядывающие в полуоткрытую дверь лица. - Все, конечно, уже в курсе истории с Квинстауном, и знают, что я единственный из всей конторы, кто не только не потерял, но даже заработал на ней. Раньше меня держали за умного, теперь, пожалуй, примут за гения. Люди быстро создают себе кумиров. Они уверены, что Майк посвящал меня, как зятя, во все свои дела'.
  Воронофф вышел в коридор, и люди вновь почтительно расступились. Появилась чета Барковицей. Тед приобнял Виктора, буркнул 'держись, старина' и отошел. Рут надолго приникла к нему, прижавшись тугой грудью к плечу.
  - Не переживай сильно, - шепнула она, невзначай запустив крашеные коготки между пуговицами ковбойки. - Будет плохо - позвони.
  'Похоже, она уже знает, что мы с Еленой разводимся', - подумал Виктор. Люди пожимали ему руку, говорили слова соболезнования, и он чувствовал себя звездой этого дня, словно главным событием был именно его приезд, а не кончина Майка. 'Мертвые никому не нужны, - подумал он, - какими бы важными при жизни они ни были. Это хорошо понимают убийцы'.
  Воронофф вышел из госпиталя, и его снова обступили репортеры. 'Не думаете ли вы, что смерть Элвуда связана с Квинстаунским скандалом?' 'Как получилось, что вы вовремя распродали акции? Вы что-то знали заранее?' 'Насколько достоверны слухи о самоубийстве Большого Майка?' Теперь Виктор не избегал вопросов. Он отвечал взвешенно, сдержанно, не поддаваясь на провокации. Его никто и никогда этому не учил, но жизненная школа и адвокатская выучка подсказали ему верную линию поведения, не позволили сказать лишнего, не дали выглядеть простоватым.
  Из госпиталя, не переодеваясь, Воронофф поехал в 'Коварную камбалу'. События развивались стремительно, и нужно было действовать быстро, чтобы не оказаться в их хвосте. Смерть Элвуда была неожиданной, но невольно помогала планам Виктора. Когда позиция в шахматной партии продумана со всех сторон, то любое событие на доске лишь усиливает ее. Он помнил Майка еще нестарым человеком, бизнесменом с фантастическим нюхом и железной хваткой. 'Вот парадокс, - подумал он, - если бы мы с Еленой были близкими людьми, я мог бы удержать Элвуда от роковых шагов. Если бы мы были семьей, я мог бы объяснить ей, что происходит, и она попыталась бы отговорить отца от неверных решений и убедила бы его сделать операцию. Возможно, мы сохранили бы его состояние и продлили жизнь. Стало быть любовь - не абстрактное чувство, а рациональная основа существования'.
  Виктор думал о жене отстраненно, как о покойнице. Все сомнения отступили и оставалось только холодное понимание неизбежности разрыва. Елена, с ее душевной ленью и нелюбовью к анализу, вероятно, еще этого не осознала и, возможно, представляла себе ход событий обратимым. Виктор чувствовал, что смерть отца потрясла ее. Не исключено, что теперь она, как натура импульсивная, собралась разом покончить со всеми старыми грехами, подобно тому, как иные люди, посмотрев сентиментальный фильм, выходят из кинотеатра с просветленной душой, преисполненные решимости вести в дальнейшем исключительно нравственную жизнь.
  Разговор с Еленой не мог ничего изменить, но предполагалось, что в сложившихся обстоятельствах он необходим. 'Люди любят ритуалы, - подумал Воронофф. - Любой перемене в жизни, будь то брак, развод, начало или разрыв отношений, не говоря уже о рождении или смерти соответствует свой ритуал. Ритуал - суть выражение стадного образа жизни, которого мы все в той или иной степени придерживаемся'.
  Елена дожидалась Виктора за стойкой. Он на глаз определил, что она находится в стадии третьей порции виски.
  - Прими мои соболезнования, - сказал он, взбираясь на соседний стул. - Поверь, они искренни.
  Бармен по знаку Виктора принес ему скотч. Елена вздохнула и уткнулась ему головой в плечо. Воронофф сидел, не двигаясь.
  - Ты не представляешь, как мне сейчас тяжело, - сказала она наконец.
  Виктор молчал. Елена подняла к нему лицо; в ее глазах сквозь дымку опьянения теплилась надежда.
  - Послушай, дорогой, - с силой сказала она. - Давай забудем эту историю, как страшный сон, а? Перевернем страницу и начнем все сначала. Разве отец своим уходом не искупил все наши грехи? - Елена схватила ладонь Виктора и прижала к своей груди.
  - Нет, - внятно произнес Виктор, и огонек в глазах Елены угас, не разгоревшись. Ее пальцы разомкнулись, и рука Виктора вернулась на полированную стойку. Самораскрывающийся клапан был надежно закрыт.
  - Я поясню тебе только одну вещь, если ты до сих пор не поняла. Возможно я простил бы тебя, не будь мы с тобой давно чужими людьми. Этого уже не исправить. Ты можешь перестать спать с другими мужиками, хотя я даже в это не верю, но никогда не станешь меня уважать. А без этого никак.
  - Это не так, - горячо возразила Елена. - Если ты сможешь все забыть, это будет сильный, достойный уважения поступок.
  - Выходит, теперь я должен заново добиваться твоего уважения.
  - Не передергивай.
  - Даже не думаю. Я говорю об уважении не только лично ко мне, но и ко всему, что важно и интересно для меня. В подобное преображение я не верю.
  - Но ведь такой я была всегда. Зачем ты тогда на мне женился?
  Вопрос был хорош. Виктор на несколько мгновений задумался.
  - Я ошибся, - произнес он наконец, выбрав самый короткий ответ из всех возможных.
  - Ты никогда не ошибаешься, - невесело усмехнулась Елена.- Просто у тебя меняются цели, и ты идешь от одной к другой, и давишь все на своем пути...
  - А ты, стало быть, созидаешь, творишь добро.
  - Ты вообразил себя святым, - продолжала Елена, не слыша мужа. - Но ты такой же, как все. И очень скоро в этом убедишься...
  - Давай закончим этот бессмысленный разговор, - Виктор поерзал на стуле. - Перейдем к конкретным действиям.
  - Ты о чем?
  - О разводе. Мы могли бы договориться обо всем миром, и тогда не надо будет являться в суд. Я пришлю тебе проект соглашения.
  - Куда?
  - Туда, где ты собираешься жить.
  - Ты выгоняешь меня из нашего дома?
  - Теперь это мой дом, - твердо сказал Виктор. - Так написано в нашем брачном договоре, если ты забыла.
  - А где мой?
  - Помнится, ты его продала. Теперь, наверное, купишь новый.
  Виктор смотрел Елене в глаза без тени усмешки.
  - На что? По твоему совету я вложила деньги в эти сраные акции!
  - Ты немного путаешь, хани. Твоим советчиком и дебитором был не я, а адвокат Маргулис, наш добрый знакомый.
  - Ты редкостная сволочь, Воронов.
  - Это не имеет отношения к делу. Ты можешь перебраться в дом отца. Вряд ли он завещал его кому-то, кроме единственной дочери. Правда, его, возможно, опишут за долги...
  - Сволочь, сволочь, сволочь...
  - До свидания.
  - Надеюсь ты хотя бы заплатишь за мой виски.
  - В обмен на ключи.
  - Ключи от твоего дома? Как ты низок, Воронов.
  - Не будь идиоткой. Дай мне ключи от твоей машины. Не хватало еще пьяной аварии. Разобьешься, а обвинят меня.
  - Только это тебя волнует? А на меня тебе наплевать?
  - Наконец ты это поняла.
  Елена грохнула о стойку связкой ключей.
  - Пожалуйста, сохраните эти ключи, - сказал Виктор бармену. - Леди заберет их завтра. Вот деньги за выпитое, вот еще за два бурбона - больше в нее не влезет. Вот чаевые. Вот деньги на такси - вызовите, когда она окончательно осовеет. Это произойдет минут через двадцать - двадцать пять. Пусть ее отвезут по этому адресу, - Виктор нацарапал на салфетке название улицы и номер дома.
  - Ты отправляешь меня в дом отца? Там же никого нет!
  - Тебя встретит Ремедиос. Кроме того, я отправлю туда Уоша, твоего старого доброго Уоша. Тебя будут окружать люди, которых ты знаешь с детства.
  Елена поперхнулась виски и закашлялась. Виктор вышел из бара на ночную улицу.
  
  11
  К вечеру Воронофф наконец добрался до дома. Хотелось принять душ и лечь в постель. Однако прежде нужно было избавиться от Уоша. Желание очистить дом было непреодолимым.
  Садовника он застал за любимым делом - тот поливал живую изгородь. Над кустами жимолости плыла его большая соломенная шляпа. Потрескавшиеся фиолетовые пятки утопали в зелени газона.
  - Уош! - окликнул Виктор. - У меня для тебя две новости.
  - Хорошая и плохая, сэр? - садовник выключил воду.
  - Ты всегда был толковым парнем, Уош. С какой начать?
  - С плохой, сэр. Всегда лучше сначала помучиться, а потом порадоваться. В любой истории конец важнее начала.
  - Да ты философ, Уош! Тогда слушай плохую. Миссис Воронофф нас покинула.
  - Что с ней?
  Кожа на лбу садовника собралась в глубокие складки. Синегубый рот непроизвольно распахнулся, обнажая розовый влажный язык, как на сделанной Реддамом фотографии. Виктор подавил тошноту.
  - Тревога за хозяйку делает тебе честь. Но беспокоиться не о чем. Просто она переезжает в дом покойного отца.
  Складки на лбу Уоша разгладились, губы сомкнулись.
  - Какая жалость, сэр! - без особой грусти воскликнул он. - Ваша супруга - замечательная хозяйка, добрая даже со слугами.
  Тошноту на мгновение сменило желание ударить садовника в широкий приплюснутый нос, похожий на сидящего на лице бражника. Виктор даже представил себе вишневые капли, ползущие из его ноздрей, но тут же взял себя в руки. 'Нервы ни к черту, - подумал он. - Скорее надо кончать со всем этим дерьмом. Очистить дом, развестись, отдохнуть и начать все сначала'.
  - А какая хорошая новость, сэр? Неужели повышение зарплаты за хорошую службу? - продолжал веселиться садовник.
  - Все может быть, - спокойно ответил Виктор. - Но зарплату тебе теперь будет платить миссис Воронофф. Так что собирай все необходимое, и я вызову тебе такси.
  - Прямо сейчас, сэр?
  - Конечно! Новостей всего две, и нам остается только воплотить их в жизнь.
  - Ааа...
  - Все свое имущество ты получишь завтра. Приедет машина с грузчиками.
  - Как-то все это неожиданно, сэр...
  - Прими совет, дружище, - со всей сердечностью сказал Виктор. - Почаще пользуйся своим интеллектом. Тогда многое перестанет быть для тебя неожиданным.
   В глазах Уоша мелькнул огонек неприязни. Он молча смотал шланг и отправился к себе во флигель.
  Через час, уже в сумерках, за Уошем приехало такси, и Виктор, наконец, остался один. Он плеснул себе виски, позвякал кубиками льда и блаженно вытянул ноги. За стеклянной стеной столовой сгущались сумерки. Заканчивался переполненный событиями день. Дальнейшие действия можно будет продумать завтра - Виктор привык принимать все решения с утра. Он собрался было в душ, но тут в кармане завибрировал телефон.
  - Извините, что беспокою вас, шеф, - послышался голос Эйши, - но сейчас звонил Реддам, тот самый детектив. Говорит, что у него есть какие-то соображения насчет вашей безопасности. Хотите с ним поговорить?
  Чувство зависимости от поддержки Эйши, испытанное Виктором утром на бензоколонке, прошло.
  - На сегодня с меня, пожалуй, хватит, - сказал он. - Передайте Реддаму, что я перезвоню ему утром.
  - Поняла, шеф. Спокойной ночи.
  Виктор долго с наслаждением стоял под душем, включая попеременно то горячую, то холодную воду. Он снова и снова перебирал в памяти события последних дней. Ошибок, как будто, не было, но напряжение не отпускало. 'Хватит себя накручивать, - сказал он вслух. - Надо просто хорошенько выспаться. Будет день - будет пища'.
  Виктор завернулся в махровый халат и наконец добрался до своей спальни. Елена не терпела храпа, и супруги уже несколько лет спали в разных комнатах. Время от времени Виктор навещал жену в ее 'помпадуаре'. В последний раз это было около месяца назад - еще до того, как он узнал о ее похождениях.
  Из-под двери спальни пробивалась слабая полоска света. 'Все-таки я нервничал в пятницу, - мелькнуло в голове, - если забыл выключить ночник'. По световой полоске промелькнула легкая тень. 'Что за чертовщина? - он ощутил тревогу. - В доме ведь нет никого'. Он прижал ухо к двери и прислушался. Из спальни доносился легкий шелест, будто кто-то шуршал газетой или листал книгу. 'Позвонить Реддаму? Или сразу в полицию?' - подумал Виктор и тут же устыдился своей слабости. Он резким движением открыл дверь и застыл на пороге. На кровати, свободно раскинувшись, лежала голая Рут Барковиц. Отложив журнал, она с улыбкой смотрела на вошедшего.
  - Какого черта ты здесь делаешь? - спросил он внезапно охрипшим голосом.
  - Ты так и не позвони-ил, - протянула она, сложив губы сердечком. - Но я же знаю, что тебе плохо...
  - Как ты сюда попала? - Виктор непроизвольно сглотнул слюну.
  - Неужели сейчас это самое важное? - Рут в упор смотрела на мужчину маслинами глаз. - Иди сюда.
  Она бросила журнал на пол. От резкого движения вздрогнули ее литые груди и Виктора пронзило мгновенное, жгучее, как электрический разряд, желание. Его рука потянулась к поясу халата.
  Откуда-то сверху послышалось тихое жужжание. Он поднял глаза и увидел нацелившийся на него едва заметный глазок видеокамеры. Кровь застучала в висках. Воронофф покрепче затянул пояс.
  - Я спрашиваю, как ты сюда попала, - повторил он, беря себя в руки.
  Рут съежилась под его взглядом и прикрылась руками.
  - Зачем ты так со мной, - обиженно сказала она. - Просто решила поддержать тебя в трудную минуту.
  - Это вы вместе с Тедом так решили? - спросил Виктор, борясь с подступившим бешенством.
  - Прекрати! - выкрикнула Рут, вскакивая с кровати. - Тед, конечно, кретин, но скотиной он никогда не был!
  - Ты нашла идеальное время и место для того, чтобы вступиться за мужа, - Виктор окончательно пришел в себя. - Я думаю, он тебя заждался дома. Одевайся и мотай отсюда.
  - Не думала, Воронофф, что ты такой жлоб, - Рут поспешно натягивала белье. - Знаешь, что сказал Мопассан? Отказать женщине значит оскорбить ее.
  - Это он погорячился, - уже спокойно ответил Виктор. - Но ответь мне наконец, как ты сюда попала? Через забор перелезла?
  - Еще чего, - проворчала Рут. - Когда я подъехала, калитка была открыта. Садовник ваш туда-сюда с вещами ходил. Ну этот здоровый, черный. Я и прошмыгнула.
  - Он тебя видел?
  - Нет. Я же сюрприз тебе хотела сделать. А ты... Парься сам со своими проблемами, раз ты такой мачо невозможный...
  Хлопнула дверь, и вскоре послышался звук отъезжающего автомобиля. Виктор еще раз взглянул на камеру под потолком и вернулся в кухню. Стакан еще не успел высохнуть. Виктор вздохнул, налил на два пальца виски и взялся за телефон. Реддам откликнулся мгновенно:
  - Рад вашему звонку, мистер Воронофф. Я как раз хотел сообщить вам кое-что важное.
  - Я тоже, - мрачно отозвался Виктор.
  - Тогда, с вашего позволения, я приеду прямо сейчас.
  - Жду.
  Отдых снова откладывался. Виктор бродил по дому со стаканом в руке. В выверенном плане появились осложнения. Похоже, против него затевалась некая контригра.
  Реддам прибыл через пятнадцать минут, и сразу прошел в спальню.
  - Топорная работа, - сказал он, осмотрев камеру. - Устанавливал дилетант, поэтому вы и заметили. Да и сама камера - каменный век. Лучше всего брать серию FC - у них и разрешение получше, и уровень синхронизации куда выше. Вот, например, NSA использует...
  - Куда поступает информация с камеры?
  - Это мы попробуем выяснить прямо сейчас.
  - Вы хотите отыскать владельца камеры по IP-адресу, на который отправляется информация?
  - Нет, все проще. Моя камера засекла проникновение на вашу территорию незнакомых лиц. Поэтому я и звонил вашему секретарю.
  - Какая камера?
  - Когда я работал по вашему поручению, то установил камеру прямо в живой изгороди. Ну, чтобы отследить действия садовника. Кстати, она дала отличные снимки. Особенно тот, на котором миссис Воронофф...
  - Ближе к делу, Реддам.
  - Да, конечно. Ту камеру я до сих пор не убрал, потому что ждал вашего возвращения. И она засекла двух незнакомых людей: вчера мужчина перелез через забор, а сегодня женщина прошла через калитку. Оба проникали в дом, но сигнализация не была включена, поскольку садовник был дома...
  - Кто этот мужчина?
  - Адвокат Маргулис. Который с вашей...
  - Я понял.
  - А женщину еще предстоит установить, - озабоченно продолжил Реддам. - Она была в кофте с капюшоном, и лицо в объектив не попало.
  - Женщина известна, - мрачно сказал Виктор. - Это Рут Барковиц. Когда я вошел в спальню, она лежала на кровати.
  - В той же кофте?
  - Нет.
  - Как она была одета?
  - Она не была одета. Впрочем, вы, вероятно, все увидите на записи. Вас я прошу установить возможную связь между этими двумя визитами и цели игры, которую ведут против меня эти люди.
  - Не сомневайтесь, мистер Воронофф. Я соберу всю возможную информацию.
  - Хорошо. Теперь я могу лечь спать?
  - Боюсь, что нет, сэр. Я должен детально обследовать спальню и весь дом.
  - Прямо сейчас?
  - Конечно. Время не помогает появлению новых улик, и наоборот - способствует исчезновению старых.
  - Я могу лечь хотя бы в гостиной?
  - Конечно, сэр. Но у меня могут возникнуть к вам вопросы, так что я буду вынужден вас побеспокоить.
  - Разумеется. Кстати, у меня тоже есть к вам вопрос, Реддам. Вы случайно не знаете, кончится ли когда-нибудь этот день?
  - Я не понял вопроса, сэр.
  - Да ладно, просто к слову пришлось. Делайте все, что нужно. Я рассчитываю на вас.
  
  12
  Наутро Виктор приехал в офис невыспавшийся, но готовый к бою. Эйша встретила его сочувственным взглядом.
  - Общее собрание назначено на одиннадцать, - сказала она. - Свежая сорочка в шкафу.
  - Спасибо, - рассеянно ответил Виктор. Он в сотый раз прокручивал в голове события последних дней и часов и не находил каких-либо подводных камней. Тревожило только поведение Маргулиса, но случай не дал тому обзавестись козырями для контригры.
  Без четверти одиннадцать в селекторе зазвучал голос Эйши.
  - Шеф, это Реддам.
  - Соедините.
  - У меня есть первые результаты, - затарахтел детектив. - Как я и предполагал, злоумышленник действовал в одиночку...
  - Это был действительно... человек, которого вы подозревали?
  - Да, сэр. Там только его отпечатки - и на камере, и на дверной ручке - везде. Камера использована самая дешевая - из тех, что ставят в гаражах от домашних воров. Приклеена скотчем... - Реддам прыснул от смеха.
  - Пожалуйста ближе к сути, - Виктор посмотрел на часы. - Кто мог считывать сигнал с камеры?
  - Никто, - детектив снова засмеялся. - Этот болван неправильно ее настроил. А фигурантка записи вообще ни о чем не догадывалась.
  - Вы уверены?
  - Абсолютно.
  Виктор испытал мимолетную досаду на фоне приступа запоздалого желания.
  - В общем на контригру это никак не тянет, - уверенно рокотал в трубке голос детектива. - Больше похоже на жест отчаяния.
  - Не будем торопиться с выводами, - Виктор сдержал вздох облегчения. - Реддам, во-первых я благодарю вас за эффективную работу. Не забывайте передавать табели рабочего времени моему секретарю. Во-вторых, не убирайте камеры и прочие технические средства. Мы не будем пока сворачивать вашу деятельность. Продолжайте вести наблюдение. Жду ваших отчетов дважды в неделю.
  В одиннадцать в конференц-зале собрались адвокаты - сотрудники крупнейшей в округе юридической конторы Майкла Элвуда. Все как один были одеты в черные костюмы и вызывали у Виктора ассоциацию с вороньей стаей. Он порыскал глазами - Маргулиса нигде не было.
  Слово взял Тед Барковиц. Он не блистал профессионализмом на фоне других, более цепких и грамотных адвокатов, однако он был юристом в шестом поколении и владельцем огромного состояния. У него было достаточно связей для серьезной политической карьеры, тем не менее он предпочитал неделями пропадать на яхте, охотясь за тунцами и марлинами и летать по миру на все важные футбольные матчи. Он был классическим богатым шалопаем, оставаясь при этом влиятельным в городе человеком.
  - Нам будет не хватать Большого Майка, - сказал Тед. - Давайте почтим его память.
  Все задвигали стульями, поднимаяясь. В наступившей тишине щелкнула дверь, и в зале появился Маргулис. Он виновато улыбнулся и занял место в общем ряду. За два дня от жизнерадостного сангвиника не осталось и следа. Напротив Виктора сидел сломленный человек с одутловатым лицом и беспокойно шарящими по столу руками.
  Все сели, и Барковиц продолжил выступление. 'Может и он участвует в игре? - думал Виктор, вглядываясь в его румяное лицо с бородкой клинышком. - Или у меня уже начинается паранойя?'
  Тем временем Барковиц от достоинств покойного плавно перешел к делам адвокатской конторы.
  - Нам нужен новый директор. С ясной головой, надежной репутацией, хорошими связями...
  - Так это же ты! - воскликнул Маргулис. - Господа, предлагаю на пост директора мистера Барковица!
  - Прекрати, - поморщился Тед. - Не устраивай балаган. У меня частые поездки, длительные отлучки и все такое. А эта должность требует полной самоотдачи и особого чутья. Как у Большого Майка...
  - Как раз чутье его и подвело в последнем проекте, - заметил адвокат с сияющей загорелой лысиной.
  - У меня есть врачебное заключение о причине смерти, - Тед потряс в воздухе бумагой. - У Майка была опухоль, и половина мозга у него попросту не работала. Поэтому тем, кто вложился в его акции, всего-навсего не повезло. Но среди нас есть и такие, кто доверял собственной интуиции и не слишком пострадал. Например, мистер Воронофф...
  - Он все знал заранее! - закричал Маргулис, вскочив с места. - Потому и продал свои акции!
  Виктор мгновенно оценил ситуацию. Любовник его жены нарушал свое же условие - не поднимать шума. Возможно он считал, что это относится только к адюльтеру и не имеет отношения к истории с акциями или просто не справился с расшатанными нервами - сейчас это не имело значения. Нужно было отреагировать немедленно и жестко.
  - Позвольте мне сказать, - поднялся Виктор. - Теоретически можно владеть информацией о том, что что-то нашли. Но как можно знать, что ничего не будет найдено?
  - Он был в сговоре с Майком! - не утихал Маргулис.
  - Откуда вам это известно? - Барковиц изумленно смотрел на разошедшегося коллегу.
  - Я поясню, - спокойно сказал Виктор. - Адвокат Маргулис состоит в любовной связи с моей женой Еленой. Я и сам хотел об этом рассказать сегодня, чтобы не было кривотолков.
  В конференц-зале воцарилась тишина.
  - Возможно коллега Маргулис через свою любовницу был осведомлен о делах ее отца лучше других, и это подвигло его вложиться в квинстаунские акции, - продолжал Виктор. - Мне это достоверно неизвестно, об этом лучше спросить его самого. Но фактом является то, что у Маргулиса на сегодня крупные финансовые потери и личные проблемы, связанные с выплывшей наружу супружеской изменой. Любого из этих факторов достаточно, чтобы потерять контроль над собой. Кстати, хотел бы добавить, что мой брак по понятным причинам в ближайшее время будет расторгнут.
  Маргулис затих, уставившись в полированный стол.
  - Примем сказанное к сведению, - кивнул Барковиц, - и вернемся к делу. - Кто-то хочет высказаться?
  - Мы только что стали свидетелями того, как коллега Воронофф даже личную драму обратил в аргумент в свою пользу, - щурясь в улыбке, произнес лысый адвокат. - Это ли не высшая ступень нашего ремесла?
  В зале раздались смешки.
  - Попрошу высказываться по существу, - поморщился Барковиц.
  - Я как раз по существу, - возразил лысый. - Коллега Воронофф только что продемонстрировал нам профессиональное хладнокровие. Уровень его юридических знаний всем хорошо известен. Адвокатская практика говорит сама за себя. В истории с покойным Элвудом он подтвердил свое умение эффективно действовать в сложной ситуации. Все это говорит в пользу его избрания директором. Такой человек сможет поддержать репутацию нашей конторы.
  - Отлично сказано, - просиял Барковиц. Он выдержал паузу и произнес голосом аукциониста, собирающегося в третий раз ударить молотком: - Предлагаю избрать мистера Воронофф председателем совета директоров нашей юридической конторы. Что же до состава ее собственников, то он определится после переоценки активов и долгов покойного Майкла Элвуда. Есть возражения?
  Одна за другой поднимались руки в белых крахмальных манжетах. Только Маргулис по-прежнему глядел в стол, опустив плечи.
  - А ты чего? - спросил его Барковиц почти участливо. - Прекрати выделываться. Возьми себя в руки. Присоединяйся к команде, не будь белой вороной.
  Маргулис огляделся и нехотя потянул руку вверх.
  - Этот белой вороной никогда не будет, - саркастически заметил лысый адвокат. - Это человек стаи.
  
  13
  Из-за несдержанности Маргулиса, его история с Еленой стала известной всему городу. Консервативное общественное мнение было целиком на стороне Виктора, что, несомненно, сказалось на ходе бракоразводного процесса. Городской судья был другом покойного Элвуда и целиком разделял его взгляды на семейные ценности.
  Виктор выступил в роли собственного адвоката, и сделал это хладнокровно и профессионально. В результате он сохранил свое состояние нетронутым. Более того, смерть тестя и развязка квинстаунского дела значительно упрочили его положение.
  Однако опухоль в мозгу Большого Майка имела катастрофические последствия для его финансов. Выяснилось, что большинство его активов, включая огромный дом, были заложены. Все свободные и кредитные средства он с маниакальным упорством зарывал в красную глину Квинстауна.
  Для покрытия долгов дом старого Элвуда был продан - его купил Тед Барковиц. Домоправительница Ремедиос перебралась к Виктору. Уош остался работать на нового хозяина.
  На аукцион были выставлены акции юридической конторы. После смерти Большого Майка они сильно упали в цене, и Виктор без труда выкупил контрольный пакет. Теперь он был не только директором, но и фактическим владельцем конторы.
  Часть акций досталась Елене. Небольшой квартиры на окраине города и остатков некогда огромного отцовского наследства ей должно было хватить на скромную жизнь, но она не умела обращаться с деньгами и не желала этому учиться, считая это уделом простолюдинов. Ценные бумаги вызывали у нее раздражение, как любой предмет, которым она не умела распорядиться. Теперь ей самой приходилось решать повседневные проблемы, и она по инерции продолжала звонить бывшему мужу по любому поводу - от оплаты счетов до ремонта автомобиля. Воронофф отключал мобильный телефон, и тогда Елена начинала разыскивать его на работе. Вот и сейчас от размышлений его оторвал очередной звонок.
  - На связи мисс Элвуд, - Эйша нахально присвоила Елене девичью фамилию. - Соединить?
  - Соединяйте, - вздохнул Виктор.
  - Купи бумаги у бедной разведенки, богатей, - послышался язвительный голос Елены.
  - Сейчас не самое лучшее время продавать, - осторожно ответил Виктор. - Я думаю, они скоро поднимутся в цене.
  - Не сомневаюсь, - насмешливо ответила Елена. - Под твоим мудрым руководством контора высосет из доверчивых лохов много новых миллионов.
  - Вот и придержи их до поры.
  - Я не могу придержать желание питаться три раза в день. У меня тупо нет денег.
  - Займись чем-нибудь полезным.
  - На работу что ли устроиться? - голос Елены был полон сарказма.
  - Почему бы и нет?
  - 'Денег нет - иди работать'. Какой ты все же примитивный, Воронов.
  - У меня нет времени на пустые разговоры. Я занят, Елена. Что тебе нужно?
  - Я же сказала - купи у меня отцовские бумаги.
  - Продай их на бирже. На них есть спрос.
  - Я не знаю, как это делается.
  - Это делается элементарно. Зайди в интернет. Научишься за пять минут.
  - Я не хочу ничему учиться. Это не моя стихия. Ты сам всегда говорил, что каждый должен заниматься своим делом.
  - Какое же дело ты считаешь своим?
  - Просто жить. Как птица. Кто сказал, что человек обязательно должен пахать в поте лица?
  - Иисус Христос.
  - Нас создал не Иисус. Свободными сотворил нас бог, а все эти босоногие пророки, проповедующие среди плебеев радость труда - это просто лобби, нанятое кровососами вроде тебя или моего отца...
  - Вот уж не думал, что ты ударишься в марксизм.
  - В последний раз тебя спрашиваю - купишь бумаги?
  - Даже не подумаю. У нас с тобой больше не будет никаких общих дел.
  - Ну и черт с тобой.
  Виктор с облегчением отключился и посмотрел на часы. Пора было ехать к доктору Уолтерсу. По дороге он с раздражением думал о том, что в этих визитах не было никакого смысла, однако в его кругу считалось хорошим тоном посещать психоаналитика так же регулярно, как дантиста или церковь.
  Виктор вошел в знакомый полутемный кабинет и привычно улегся на зеленую кушетку. Он не видел Уолтерса, но знал, что тот устроился в кресле под торшером с зеленым абажуром. Доктор сидел в световом конусе, но лицо его оставалось в тени.
  - В прошлый раз вы мне не понравились, - сразу заявил он.
  - Чем же? - Виктор, сцепив ладони под затылком, разглядывал тени на потолке.
  - Вы не были откровенны со мной. Быть неискренним с психоаналитиком не менее опасно, чем скрывать рези в желудке от онколога.
  - Я ничего не скрываю. Но для того, чтобы что-то рассказать вам, я должен сначала раскопать это в себе. А мне не хочется копать слишком глубоко.
  - Подобная апатия часто бывает при нервных перегрузках. Но капсулирование проблемы только осложняет ее. Внутренний нарыв опаснее открытой раны. Его надо вскрыть.
  - Вы уверены, что он существует?
  - Абсолютно. Сильных людей вроде вас часто подводит самоуверенность. Вам кажется, что вы можете преодолеть любые сложности волевым усилием, но на самом деле только загоняете их вглубь.
  - Куда же мне копать, доктор? В каком направлении?
  - Вы должны понять, что именно вызывает у вас душевный дискомфорт, даже небольшой. Кстати, я вижу, что сегодня вы немного раздражены. Чем?
  - Мне звонила бывшая жена. Предлагала купить акции.
  - Это было невыгодное предложение?
  - Не в этом дело. Ей все время что-то от меня нужно. Это надоедает.
  - У женщин, не привыкших самостоятельно решать бытовые проблемы, возникает так называемый 'постбрачный синдром'. Для них бывший муж - что-то вроде старого приятеля. Они продолжают обращаться к нему с просьбами, поздравляют со всеми праздниками, не прочь показаться с ним вместе в общественном месте, ревниво следят, не появилась ли у него женщина...
  - Как же мне все это прекратить?
  - Аналитик не дает советов. Моя задача помочь вам раскрыться перед самим собой. Избавиться от разрушающих личность сомнений. Ощутить принимаемые решения как единственно верные.
  - Хорошо, тогда расскажите, как в моей ситуации вели себя другие. Поделитесь их опытом.
  - Чужой опыт учит тому, что он ничему не учит, - назидательно сказал Уолтерс, и его тень на потолке покачала головой. - Люди в вашей ситуации ведут себя абсолютно по-разному - от прекращения малейших контактов с бывшей супругой, иногда в самой грубой форме, до полного восстановления отношений с ней. Неважно, какое вы примете решение, главное - ваша полная убежденность в его правильности.
  - Звучит как формула счастья.
  - Именно так. Человек счастлив, когда он в согласии с самим собой.
  - Даже если он при этом совершает преступление?
  - Формально да. Но правовая оценка не является объектом психоанализа.
  - А как же моральная сторона?
  - Странно слышать это от юриста. Вы ведь в судебном процессе не устанавливаете истину, а только представляете доказательства. Так же и психоаналитик - не морализирует, а, извините, вправляет мозги. Как хирург, который укладывает кишки в распоротом животе. А что уж в этих мозгах содержится - это дело господа бога.
  - Но вы ведь в них все-таки заглядываете, хотя бы мимоходом? Как мойщик стекол в чужие окна?
  - Для этого не нужно быть психоаналитиком. Любая женщина после нескольких лет совместной жизни понимает мужчину лучше его самого.
  - Я слышал, что женщины мыслят принципиально иначе, чем мужчины.
  - Это расхожее заблуждение, - живо возразил Уолтерс. - Мыслим мы все примерно одинаково, просто женщины любопытнее мужчин. Им не лень копаться в том, что мужчинам кажется неважным.
  - То есть женщины - психоаналитики по природе.
  - Я уже сказал вам, что аналитик не копается в мозгах, а вправляет их. А женщинам для эффективного анализа не хватает системы, склонности к порядку. Зато в определенной ситуации они способны адекватно оценить и самих себя, и находящихся рядом мужчин.
  - По этой логике большинство психоаналитиков и их пациентов должны быть мужчинами.
  - Именно так. И по этой же логике ваша бывшая жена вполне могла докопаться до того уровня в вашем сознании, в который я никак не могу уговорить погрузиться вас самого.
  - Допустим. Может вы тогда сообщите мне, что она могла там обнаружить? Тогда мне не надо будет копаться самому. В конце концов, я плачу вам деньги.
  - Остроумно. Ладно, попробую. Судя по ее активности, она не ощущает ваше решение окончательным. Возможно так оно и есть.
  - Что значит не окончательным? - Виктор, лежа на кушетке пожал плечами. - Наш развод вступил в законную силу.
  - Подумаешь. Вам ничто не мешает пожениться снова.
  - Это уж чересчур, доктор.
  - Слово 'чересчур' не является отрицанием. Знаете что? Вот вам тема для размышлений к нашей следующий встрече: 'почему я не считаю возможным восстановить отношения с бывшей женой'. Ответьте на этот вопрос самому себе предельно откровенно и детально. Наверняка попутно для вас прояснится кое-что интересное.
  
  14
  Воронофф вышел от психоаналитика все в том же состоянии легкого раздражения. Уолтерс не скрывал, что его работа - это ремесло, набор неких стандартных приемов. Виктор с неудовольствием ощутил сходство методов доктора с собственным стилем мышления. В своих рассуждениях он старался избегать понятий 'душа', 'совесть', 'судьба', но механический причинно-следственный анализ, пусть и изощренный, не приносил того ощущения согласия с самим собой, о котором говорил Уолтерс. Воронофф интуитивно чувствовал, что все расставить по местам помогло бы не столько скрупулезное самокопание, сколько некое событие, внешнее вмешательство, способное дать толчок внутренним переменам. Можно без конца наводить порядок в доме, стирать каждую пылинку, но чтобы сделать его по-настоящему уютным требуется некая свежая, яркая деталь: ваза с букетом тропических цветов, необычное освещение, какой-то новый будоражащий запах. Виктор еще не знал, что стандартной целью психоанализа было не умиротворение и покой, а именно раздражение, означающее готовность к самообновлению, побуждение к действию, без которого невозможно достижение внутреннего равновесия. Доктор Уолтерс был хорошим специалистом.
  За четверть часа Виктор доехал до Собора Троицы. Он не был религиозным, но, будучи человеком заметным в городе, не мог позволить себе пренебрежение сословными правилами. Одним из этих правил было регулярное посещение церкви, от чего напрямую зависела его репутация. На общественное мнение оказывали благотворное влияние и его регулярные пожертвования в церковный фонд.
  Виктор затеплил свечку в боковом приделе и перекрестился. В проходе показалась тучная фигура отца Савелия. Яркое солнце, проникая сквозь витраж, покрывало рясу священника цветными ромбами, делая ее похожей на платье для беременных. Очевидно он заметил важного посетителя на экране монитора в своем офисе. Кстати, система видеонаблюдения в церкви была установлена на деньги Виктора.
  - Похвально, что храм божий не забываете, - нараспев сказал отец Савелий, вглядываясь в лицо Виктора глубоко посаженными глазками. - Однако, не вижу я у вас на сердце покоя. С мятущейся душой живете.
  Виктор заученно улыбнулся и пожал плечами.
  - Понять вас можно, - продолжил отец Савелий, трогая жидкую рыжеватую бороду, - развод опустошает душу человеческую. Вы уж не обижайтесь, что рану вашу тревожу. Мне по сану священнослужителя позволительно.
  - Да я не обижаюсь, - ответил Воронофф. - Развод я в целом пережил. Теперь думаю о дальнейшей жизни.
  - Такой персоне как вы нелегко новую спутницу жизни обрести, - проницательно заметил священник. - Вы человек умный, сильный, состоятельный, возле вас многие алчные да нечестивые аки мошкара вокруг лампы вьются.
  - Я этого не замечаю, - пожал плечами Виктор. - Возможно потому, что лампа моя светит вполнакала.
  - Сын мой... - отец Савелий оглянулся, мягко взял Виктора под руку и повлек его вглубь придела. - Один грех часто порождает другой. В вашем случае главный грех - это грех уныния - тяжкий, смертный грех! Из него проистекает грех неверия в людей. Однако, не все люди одинаковы. Своекорыстные стремятся быть поближе дабы урвать что-то для себя. Чистые душой скромны, а потому всегда поодаль. Присмотритесь к тем, кто во втором круге. И, конечно, постоянно обращайте помыслы к господу нашему. Он направит и мысли, и деяния ваши. В храме божьем, как нигде, найдете вы и утешение, и опору духовную. Заходите почаще. У нас много достойных прихожанок.
  Виктор поблагодарил отца Савелия, вручил ему заранее приготовленный конверт и, жмурясь, вышел из церковного полумрака на залитую солнцем улицу. Раздражение, родившееся еще на кушетке психоаналитика, усилилось. 'Черт знает что, - думал он. - Скоро этот сводник в рясе в открытую начнет мне местных вдовиц предлагать. Хватит плыть по течению. Если дать слабину, они и вовсе на шею сядут. Пора составить собственную программу действий'.
  
  15
  Виктор оставил машину у церкви и энергично шагал по набережной, вдыхая терпкий океанский воздух. 'Отец Савелий тут ни при чем, - думал он. - Ему по должности положено окормлять свою паству, то есть интриговать, сводничать, устраивать чужие дела и делишки. Как же ему пройти мимо меня - свободного и богатого. И не только ему. Такой экземпляр не может не волновать нашу долбаную общественность'.
  Общественность в виде гуляющих пар и отдельных граждан обильно попадалась навстречу. Люди раскланивались, задавали дежурные вопросы, хвалили погоду, останавливались переброситься парой фраз. Прогулка, как способ привести мысли в порядок, в людном месте больше не работала - он становился чересчур заметной фигурой в своем городе.
  Виктор решил перекусить в 'Веселой каракатице'. Войдя в кафе, он понял, что ему повезло еще меньше, чем на набережной - у барной стойки он увидел Елену в компании Рут Барковиц. На щеках бывшей жены блуждал румянец, что свидетельствовало о стадии третьей порции виски. Рыжие кудри в беспорядке лежали на опущенных плечах. Рут же держалась идеально прямо, отчего ее высокая грудь, казалось, жила отдельной от хозяйки жизнью. Женщины сидели прямо напротив входа, так что уклониться от встречи было невозможно.
  - Ба, кого я вижу! - всплеснула руками Елена. - Надо же, воплощенная совесть человечества, и без охраны.
  - Прекрати, - поморщился Виктор.
  - А ты дай мне в морду. Разве тебя не учили в твоем родном Мухосранске, что добро должно быть с кулаками?
  Виктор повернулся было к выходу, но перед ним мгновенно возникла Рут.
  - Погоди, - она по-свойски пристроила ладошку на его плече. - Не спеши обижаться. В конце концов, у Елены личная драма.
  - У меня тоже, - хмыкнул Виктор.
  - Тебе легче, ты толстокожий, - засмеялась Рут. - Тебя ничем не проймешь.
  В ее маслянистых глазах вспыхивали разноцветные искры от висящих над баром фонариков.
  - А ты тоже хороша, - Рут повернулась к Елене, боднув Виктора резиновой грудью. - Не наезжай на мужа без крайней необходимости.
  - Он бывший.
  - Бывший - тоже муж.
  Рут усадила Виктора за стойку, устроившись между экс-супругами.
  - Давайте выпьем за то, что объединяет нас троих! - провозгласила она.
  - Что у нас может быть общего? - скривилась Елена. - Мы с тобой бабы, а он мужик, мы с ним разведены, а ты замужем, ты и он богаты, а я теперь бедная.
  - Глупенькая! - засмеялась Рут и сделала знак бармену. - Общее у нас троих - это свобода. Вы разведены, а мой Тед опять улетел в Европу смотреть какие-то долбаные отборочные матчи. Давайте наслаждаться свободой!
  - Тед вернется, - возразил Виктор. - А вот мы с Еленой на самом деле свободны друг от друга.
  - Во-первых, его возвращение мало что изменит. Я по жизни типичная соломенная вдова.
  - А во-вторых?
  - Во-вторых, ваш с Еленой формальный статус - самая неважная на свете вещь. Вам ничто не мешает снова объединиться. Хоть прямо сию минуту.
  - И снова потерять свободу?
  - Нет, до такой степени объединяться ни к чему, - засмеялась Рут. - Надо все делать в меру. Как мы с Тедом.
  - Ты его не знаешь, - усмехнулась Елена. - Мистер Воронофф - человек высоких моральных устоев. В деревне, где он родился, полагается сохранять верность друг другу всю жизнь, пока смерть не избавит от брачных страданий.
  - Зачем тогда вообще жениться? - Виктору вдруг показалось, что в этом разговоре он сможет ответить себе на какие-то вопросы. - Не проще ли всю жизнь наслаждаться свободой?
  - Вик, ты как с луны свалился, - пожала голым плечом Рут. - Выходить замуж полагается для статуса. Да и жениться тоже. Статус женатого мужчины важен для карьерного роста, для деловых контактов. Каждый стремится повысить свой статус. Мы существуем в цивилизации статуса.
  - А как же, например, любовь? - спросил Виктор неожиданно для себя.
  - Вот именно! - воскликнула Рут, и он понял, что она пьяна, как и Елена, только лучше держится. - Любви должно быть много, без нее жизнь невыносима. Но в том-то и дело, что любви гораздо больше в жизни человека свободного, а не связанного предрассудками.
  - Сейчас он тебе ответит! - засмеялась Елена. - Давай, Воронов, вруби ей между глаз про нравственность и супружескую честь.
  - Смотря что понимать под любовью, - хмуро ответил Виктор. - Он с мгновенной тоской понял, что ничего нового не услышит.
  - А чего тут понимать, - Рут наклонилась к Виктору и излюбленным движением приникла грудью к его плечу. - Любовь - это радость, вот и все. Вот смотри: насколько я понимаю, у тебя до сих пор никого нет, и я одна уже несколько дней. Если мы сегодня с тобой окажемся в постели, то можем наделать много-много любви.
  - Вы оба просто об-наглели, - икнула Елена и показала бармену пустой бокал. - А меня тут как будто и нет.
  - И то правда! - горячо подхватила Рут. - Если мы будем сегодня делать любовь втроем, то ее получится еще больше. Поехали ко мне? Как сказал Жорж Бизе, любовь - дитя свободы.
  - Мериме, - машинально поправил Виктор.
  - Какое еще макраме? - нахмурилась Елена.
  - Бизе написал оперу по новелле Проспера Мериме.
  - Какая разница? Ну что, едем?
  - Я вижу, мне вас сегодня не догнать, - сказал Виктор, слезая со стула. - Давайте вернемся к этой теме в другой раз.
  Он вышел из кафе и вернулся к оставленной у церкви машине. 'Черт знает что, - думал он, съезжая с набережной, - у этих баб своя железная логика. Они точно знают, чего хотят от жизни, и получают это. Это я, а не Елена повел себя не по правилам. Столько сил потратил, чтобы влезть в их круг, но, видите ли, не принял их мораль. Это не им, а мне нужно разобраться в себе. И если уж я на самом деле белая ворона, то мне следует быть убежденной белой вороной - со своей четкой позицией'.
  По дороге домой Виктор заехал в 'Задумчивую креветку' и заказал свой любимый буйабес. 'Они на самом деле такие циничные или просто глупые? - размышлял он, поглощая чудесный суп с кусочками нежных морских гадов. - А может просто хитрые. Избалованные, не умеющие создать прочных отношений, они бродят по мелководью чувств. Не пытаясь взять штурмом крепость, они делают вид, что им хорошо и у ее подножья. Но в любой момент готовы воспользоваться малейшей брешью'.
  Уже стемнело, когда Виктор подъехал к дому. Он почти не удивился, когда увидел запаркованный у ворот желтый 'Порш' Рут. За затемненным стеклом угадывался силуэт спящей в кресле женщины.
   - Доброе утро, - Виктор постучал по стеклу согнутым пальцем. - Судя по всему, мы должны договорить. Выходи, вдова соломенная.
  Они вошли в дом, и полусонная Рут с ногами забралась в кресло у камина. Виктор поставил на стеклянный столик початую бутылку скотча и вазочку с зелеными оливками.
  - Давай-ка вспомним тот день, когда умер Майк. Как ты тогда оказалась в моей постели? - Виктор в упор смотрел на встрепанную женщину со смазанной вокруг пухлогубого рта помадой. - Тебя послал Тед?
  - Как ты мог такое подумать? - жалобно всхлипнула Рут. - Тед славный, хоть и помешан на рыбалке и футболе. Меня тогда подбил Маргулис. Он как-то клеился ко мне на вечеринке, а я ему возьми и скажи, что мне нравишься ты, чтобы его отшить. Сама от себя не ожидала. А он, гад, запомнил.
  - Я в самом деле тебе нравлюсь? - Виктор заглянул в темные, обманчиво-скорбные глаза Рут. На его переносице обозначилась вертикальная складка.
  - Да, - Рут опустила голову, - еще с колледжа. А тогда в госпитале Маргулис шепнул мне, что ты разводишься с Еленой. Я была уверена, что тебе нужна поддержка.
  - А о Теде ты не думала?
  - Послушай, Виктор, - подняла лицо Рут. - Ты бываешь невыносимым занудой. Когда женщина предлагает тебе любовь, какое тебе дело до ее мужа?
  - Мы все же друзья...
  - Не надо лицемерить, милый, какие еще друзья. Вы все приятели друг другу, и ничего больше. Один ловит рыбу, другой делает деньги, третий играет в политику, и каждый любит только то, чем занимается, вернее себя в этом занятии. Вы все слишком солидны для искренней дружбы, слишком респектабельны.
  - Не преувеличивай, Рути...
  - Какие там преувеличения. Вы и нас, женщин, приучили к таким же отношениям. Все легко, никто друг друга не грузит. Подумаешь - переспал с женой приятеля. Ее даже любовницей после этого не назовешь - только приятельницей.
  - Значит мы и для любви слишком солидны?
  - Ты уже спрашивал в баре. Чтобы любить по-настоящему надо хоть немного пострадать. Но в нашем кругу страдание выглядит глупо. Для нас любовь - это одно из жизненных благ, вроде хорошей машины или роскошного дома. Вот ты говоришь - Тед. А откуда я знаю, с кем он трахается в этих своих бесконечных морских походах и полетах на футбольные матчи! Почему же я должна сидеть одна, как дура?
  - Действительно. Значит и Елена не сделала ничего особенного?
  - С тобой как-то все иначе, - Рут наморщила матовый лобик. - С тобой так нельзя.
  - Почему?
  - Ты не такой как все...
  - Чем же я от вас отличаюсь?
  - Не знаю, - пожала Рут покатым плечом. - Может быть тем, что по рождению ты не из нашего круга.
  - Ах вот как...
  - Не обижайся, - Рут выпрямила спину и спустила ноги на пол. - В этом нет высокомерия, скорее наоборот. Наш класс бездельников разучился жить подлинными чувствами. А ты пришел со стороны - свежий, настоящий...
  - Я давно уже не неофит. Да и ваш класс состоит не из одних бездельников...
  Рут поднялась с кресла, оказавшись вплотную к Виктору. Она едва доставала ему до плеча, так что он мог видеть рыжеватые корни ее отросших черных волос.
  - Разве ты не брюнетка? - пробормотал он.
  - Какой же ты все-таки зануда... - прошептала Рут, пряча лицо на груди мужчины.
  Она поднялась на цыпочки и обняла его за шею. Виктор напрягся и машинально обвел глазами гостиную в поисках глазка камеры.
  - Ты можешь, наконец, расслабиться? - услышал он, и тут же Рут легко вспрыгнула, сомкнув ноги у него на пояснице.
  
  16
  - И все-таки я тебя соблазнила, Воронофф, - глаза Рут сияли, матово светилось все ее нежное, алебастровой белизны тело. - Поймала на самолюбии. Стоило мне сказать о твоем происхождении, и ты вспыхнул, как сухая трава. Но какой же, черт возьми, получился роскошный степной пожар...
  Виктор молчал. 'Чем я лучше Маргулиса? - думал он. - Переспал с женой приятеля, которая и сама была не прочь развлечься. Значит Тед теперь должен развестись с Рут, а против меня затеять финансовую войну? Но об этом смешно даже подумать. Никто из них не захочет осложнять себе жизнь из-за таких пустяков. Почему же тогда я в такой же ситуации перевернул свою и не только свою жизнь? Кто прав - они или я?'
  - Занимаешься самокопанием? - проницательно заметила Рут. - Охота же тебе портить себе удовольствие. Это так же глупо, как после порции фуа гра думать о съеденном холестерине, - ее голос напоминал сытое кошачье урчание. - Тем более что секс, в отличие от гусиной печенки, крайне полезен для здоровья. Это одна из немногих вещей на свете, которая вкусна и полезна одновременно.
  - Любая пища приедается.
  - Правильно. Но сам процесс питания не надоедает никогда. Просто надо разнообразить меню.
  Рут спрыгнула с кровати и подошла к светлеющему сквозь занавеси окну. 'Совсем как Елена, - подумал Виктор. - Почему все они так любят разгуливать нагишом перед окнами?'
  - Не открывай шторы, - предупредил он.
  - Боишься папарацци? - Рут вытянула руки и принялась делать наклоны.
  'Для нее секс - такая же мышечная радость, как физкультура, - думал Виктор, глядя на ритмично круглящиеся загорелые ягодицы Рут. - У нее вообще вся жизнь - сплошной праздник. Ей-богу, кажется я начинаю завидовать'.
  - А ты разве нет?
  - Конечно боюсь! - Рут перешла на приседания. - Мне бы и в голову не пришлось раздвигать твои дурацкие шторы. А кто так делал? Елена?
  - Кто же еще. Она любила покрасоваться перед садовником. Она с ним спала.
  Рут прекратила приседания и изумленно расхохоталась.
  - Вот ненормальная!
  - Почему? Ты же сама сказала, что меню надо разнообразить.
  - Но не настолько, чтобы трескать картофельную ботву! Теперь понятно, почему вы разошлись. Все дело в ее дурном вкусе, - Рут, зацепившись ступнями за спинку кровати, принялась качать пресс.
  - То есть, если бы она ограничилась Маргулисом, все было бы в порядке?
  - А разве нет? - Рут, запыхавшись, присела на краешек кровати. При каждом вдохе ее груди разъезжались в стороны. - Послушай, Вик, ну спустись, наконец, с небес на землю. Все леди делают это. Уже не говоря о джентльменах. Просто надо соблюдать приличия.
  - Как ты? - усмехнулся Виктор.
  - Заткнись, зануда чертов!
  В лицо ему одна за другой полетели две подушки и тут же разгоряченное тело Рут оседлало его, словно бычка на родео.
  
  17
  Виктор приехал в офис около полудня. Эйша встретила его встревоженной улыбкой, мгновенно оценила небритость щек, блеск глаз на фоне потемневших подглазий, легкую развинченную походку и поникла за своим столом, как увядший тюльпан.
  - Как дела? - спросил Виктор, рассеянно улыбаясь.
  - Все в порядке, шеф, - секретарша, не поднимая головы продолжала делать пометки в блокноте.
  - Меня кто-нибудь искал?
  Эйша подняла глаза, полные сухой печали.
  - Только ваша бывшая супруга.
  - Когда?
  - Вчера в восемь вечера.
  'В это время Рут была уже у меня, - вспомнил Виктор. - А Елена, проспавшись, решила выяснить, не со мной ли ее подруга загуляла'.
  - Что ей на этот раз понадобилось?
  - Она спросила, не знаю ли я где вы. Я, как обычно, ответила, что вы не велели давать ей какую-либо информацию.
  - Ее это устроило?
  - Не совсем, шеф. После этого она спросила, не знаю ли я, где Рут Барковиц, - глаза Эйши заблестели.
  - Вот как? И что же вы ей ответили?
  - Сказала, что поиском пропавших людей занимается полиция. Предложила телефон морга госпиталя святого Варнавы.
  Виктор несколько секунд оторопело смотрел на секретаршу, а затем громко расхохотался.
  - Эйша, вы прелесть, - сказал он, отсмеявшись. - Знаете что? Уже пора обедать. Идемте-ка на ланч. Нет-нет, не отпирайтесь. Это рабочий ланч в рабочее время, вы не имеете права отказываться.
  - Вы не боитесь поплатиться за свою любезность, шеф? Или рассчитываете, что я буду послушно обедать молча?
  - Скорее наоборот. Надеюсь, поделитесь чем-то интересным.
  День был наполнен слюдяным осенним солнцем. Поблекшие за лето краски снова набирали густоту. Глядя в кобальтовое небо, Виктор с неожиданной грустью подумал о Вороньем озере. Из-за хлопот с разводом до конца лета съездить туда больше не удалось, и теперь приходилось ждать поздней весны или даже начала лета, когда протает заваленный снегом каменный цирк.
  - Вам нужно завести еще одно озеро, - сказала Эйша, глядя сквозь лобовое стекло на циановый океанский горизонт. - Такое, куда можно будет ездить зимой.
  - Вы ясновидящая? - Виктор с удивлением повернулся к секретарше.
  - Нет. Просто я провожу с вами больше времени, чем любая другая женщина и при этом не сплю с вами. По Фрейду отсутствие сексуальной составляющей в отношениях сублимируется в обостренное духовное восприятие. Поэтому я знаю, о чем вы думаете.
  - Всегда?
  - Почти. Вам, мужчинам, кажется, что вы безумно сложно устроены. Но для того, чтобы понять, как вы, например, провели эту ночь, достаточно одного взгляда.
  - Вас не тяготят лишние знания?
  Эйша пожала плечами.
  - Раскаиваетесь, что пригласили меня? А ведь я предупреждала.
  - Нет, отчего же. Мы же не на работе. Отчего бы нам не поговорить откровенно? Терпеть не могу этой нашей американской пустопорожней болтовни.
  - Тогда давайте не поедем в кафе. Мне совершенно не хочется есть.
  - Куда же мы поедем? - Виктор настороженно скосил глаза на свою спутницу.
  - Не бойтесь, в гости я вас не зову, - заулыбалась Эйша. Ее и без того раскосые глаза превратились в серые щелочки. - По крайней мере пока. Мы можем просто подышать океанским воздухом.
  Виктор съехал на пустынный прибрежный паркинг. У подножия круглой, как юрта, дюны змеились плети солянки, усеянные сиреневыми и желтыми цветками. Когда задувал ветер, четкий контур дюны смазывался маревом из летящих песчинок. Песок языками переползал через полоску тротуара, стремясь отвоевать захваченную людьми территорию.
  За дюной ходили ходуном стеклянные зеленые волны. На наглаженном волнами пляже увеличительными стеклами тускло поблескивали прозевавшие отлив медузы.
  Эйша взяла Виктора под руку.
  - Океанский воздух здорово прочищает мозги, - сказала она, набираясь от ветра дерзости. - Особенно после необдуманных поступков.
  - Бывают поступки чисто рефлекторные, - мягко ответил Виктор. - Осуждать их - все равно что пенять господу богу на несовершенство человека.
  - Извините, если лезу не в свое дело, - пробормотала Эйша, испугавшись собственной храбрости. - Но нельзя валить все на рефлексы. В принятии решения участвует как минимум подсознание.
  - Неужели Свена Хансона начиталась? - Виктор удивленно повернулся к секретарше.
  - Барри Андерсона, - наклонила голову Эйша. - Хотела как-нибудь блеснуть перед вами. Вот случай и представился.
  - Ты считаешь, случай подходящий? - Виктор перешел на 'ты', но самораскрывающийся клапан был надежно закрыт. 'Рут всю ночь старалась запечатать его понадежнее', - мелькнуло в голове.
  - Физиология командует человеком только если у него нет альтернативы, - упрямо продолжала Эйша. - При наличии выбора решение всегда принимается сознательно...
  - ... но при этом выбор должен быть свободным, не так ли? - подхватил Виктор.
  - Я не верю, что Рут Барковиц - ваш свободный выбор, - размашисто парировала Эйша.
  - Давай-ка обойдемся без имен, детка. Это вообще не выбор между женщинами. Это нормальное стремление недавно разведенного мужчины избежать груза новых отношений.
  Виктор поймал себя на мысли, что употребил слово 'детка' лишь по доброте душевной; клапан по-прежнему был плотно закрыт. 'Неужели сексуальная разрядка так сильно меняет человека, делает его невосприимчивым, рефрактерным? - подумал он. - И если так, то в какой момент человеческие поступки адекватны его подлинной сути: когда он сексуально голоден или опустошен после близости?'
  - У женщин все по-другому. Мы не отделяем чувства от физиологии.
  - Не суди по себе. Женщины всякие бывают. Как и мужчины. Природа предусмотрела большое разнообразие.
  - Значит проблема выбора все-таки актуальна? - Эйша заглянула Виктору в глаза.
  - Проблема выбора как минимум существует. Но для меня она пока не актуальна.
  - Для меня тоже.
  - Отчего же?
  - Я свой выбор уже сделала.
  - Когда?
  - Когда устроилась к вам в офис, - Эйша вздрогнула от налетевшего порыва ветра и крепче прижалась к Виктору. - Вы же знаете.
  - Я бы давно тебя уволил, - нарочито грубо сказал Воронофф, отстраняясь. - Но ты умудряешься не смешивать работу и личные отношения. Ты идеальная секретарша.
  - Дело не во мне, а в вас, - вздохнула Эйша. - В том, что у вас ко мне нет этого самого личного отношения. А когда оно появится, я уволюсь сама.
  - Почему? - туповато спросил Виктор.
  - Разве непонятно? Вы и так будете рядом.
  - Теперь я спокоен за свое будущее, - рассмеялся Виктор.
  - Мужчины думают, что если женщина не поразила их с первого взгляда, то не заинтересует уже никогда.
  - Человеческие отношения развиваются по 'принципу стрижки', - пожал плечами Виктор. - Форму прически можно изменить только укорачиванием волос. То же происходит и с отношениями - они со временем съеживаются и никогда не становятся лучше, чем были в самом начале.
  - Так бывает только у примитивных натур, для которых привлекательность женщины заключается исключительно в ее новизне. Поэтому они никогда не бывают довольны выбором и находятся в вечном поиске.
  - А те, кто устроен посложнее, разве не ищут?
  - Ищут, конечно. Но они понимают, что существуют гораздо более тонкие и сильные переживания, чем быстро проходящее чувство новизны.
  'Полная противоположность тому, что говорила Рут, - подумал Виктор. - Кто же из них прав - свободная, всегда готовая к новым наслаждениям Рут или сильная, упрямая Эйша, идущая к непонятной окружающим, но несомненно яркой или даже ослепительной цели? Цели, похожей на сверкающий льдом горный пик на фоне ультрамаринового неба. Хотя, понятие правоты тут неуместно. Каждая из них вольна в своем выборе. Но что из всего этого ближе мне самому?'
  Ветер задувал все сильнее, и пришлось повернуть обратно к машине. Минутная задумчивость Виктора спровоцировала у Эйши новый прилив дерзости.
  - Вот вы и задумались, - сказала она довольно, - а значит уже находитесь в поиске. И, как человек тонкий, рано или поздно поймете, что не стоит так уж потакать рефлексам. Вам к лицу гораздо более высокая цель, чем грудь шестого размера.
  - Ты в этом уверена? - Виктор подавил раздражение.
  - Абсолютно. Иначе вы не рвались бы так на свое ненаглядное озеро. И не оберегали бы его от меня так ревниво.
  - Стало быть настоящая, достойная цель обязательно должна быть трудно достижимой?
  - Совсем не обязательно. Она должна быть желанной. Такой как ваше озеро. Только не обижайтесь на непрошеный совет.
  - Ничего. Мы же условились быть откровенными сегодня. Так что можешь продолжать популярное изложение теории Барри Андерсена.
  - Все-таки не удержались, - грустно засмеялась Эйша. - Пнули в ответ бедную секретаршу. - Но все теории стоят одна другой.
  - Чем же они тебе не угодили?
  - Своим лукавством. Они предполагают, что цель заведомо сформулирована. Считается, что человек точно знает, чего он хочет. Но на самом деле наши желания чаще всего туманны и изменчивы. Поставить цель часто сложнее, чем ее достичь. И тут все теории бессильны.
  - Как же ее поставить?
  - Я же говорю, она должна быть желанной.
  - То есть надо хотеть того, чего желаешь. Это же масло масляное.
  - Не так. Хотеть можно чего-то сиюминутного, например мороженого или секса. Желать - чего-то главного. Для этого нужно расспросить как следует себя самого, а не заниматься вивисекцией над несчастной секретаршей.
  - Хорошо, я подумаю, - насмешливо сказал Виктор, подходя к машине.
  - Не торопитесь, - серьезно ответила Эйша, придержав его руку. - Когда цель осознана и выверена, ее достижение - лишь вопрос времени.
  
  18
  Воронофф придержал дверь приемной, пропуская Эйшу вперед.
  
  
  В кресле секретарши, задрав ноги в сияющих туфлях на полированный стол, полулежал Тед Барковиц.
  В глазах Эйши на мгновение вспыхнул огонек злорадного любопытства. В мозгу Виктора тут же возник обнаженный силуэт Рут на зеленой простыне. У нее не оставалось сил подняться, когда он уходил. Виктор в замешательстве остановился и тут же взял себя в руки.
  - Привет, старина! - воскликнул он, перехватывая инициативу. - Давно вернулся? Как погодка в Европе?
  Эйша, лишенная возможности занять свое кресло, сняла плащ и в ожидании стояла посреди приемной. Ее щеки зарумянились от океанского ветра, серые глаза влажно блестели. Барковиц с нескрываемым восхищением разглядывал ее ладную фигуру.
  - Привет, дружище! - наконец спохватился он, поднимаясь с кресла. - Наши вылетели из плей-офф, ну я и отвалил на пару дней раньше. Решил походить на яхте в этот уик-энд. Только что прилетел.
  Виктор незаметно перевел дыхание. Эйша заняла свое место за секретарским столом, сразу обретя уверенность хозяйки.
  - Представляешь, приезжаю домой, а Рути нет, - продолжил Тед. - И телефон ее не отвечает! Что бы это значило, а? - он стоял напротив Виктора, весело щуря близко посаженные глаза.
  - Даже не знаю, как тебе помочь, старина, - Виктор широко улыбнулся, некстати вспомнив, как в такой же мальчишеской улыбке растягивал губы Маргулис. - Может с Еленой по клубам кутила? Они теперь подружки - не разлей вода.
  - Скорее всего, - кивнул Тед. - Ты их случайно не встречал вчера?
  - Встречал, - ответил Виктор, не гася улыбки. - В 'Веселой каракатице', часов в шесть. Они были изрядно подшофе. Вполне могли перебрать.
  - Куда бы они могли двинуть потом? - Тед озабоченно потеребил светлую бородку.
  - Понятия не имею, старина, - развел руками Виктор. - Одному богу известно, куда могут отправиться подвыпившие женщины.
  - Мисс Елена звонила вчера в одиннадцать двадцать, - произнесла Эйша ровным голосом. - Кажется я слышала и голос миссис Барковиц тоже.
  'Ах ты умница', - пронеслось в голове у Виктора.
  - А вы в это время были еще в офисе? - Тед живо обернулся к Эйше и без стеснения ощупывал ее кабаньими глазками.
  - Нет. Просто уходя переключила офисный телефон на мобильный.
  - Что за прелесть твоя секретарша, дружище! - воскликнул Тед. - Защищает шефа мертвой хваткой. Адвокат адвоката - это высшая масть. Да еще такая красавица!
  - Здесь наши вкусы совпадают, - ответил Виктор чуть суше, чем того требовали правила предложенной Тедом игры.
  - Вы очень добры, мистер Барковиц, - скромно произнесла Эйша. - А ваша жена скоро найдется, я уверена.
  - Да ладно, - махнул рукой Тед. - Я и не собирался ее искать, просто к слову пришлось.
  'Ну-ну, - подумал Виктор, - так я тебе и поверил. Но и на ревнивого супруга ты не тоже похож. Чего тебе надо, а?'
  - Я пришел совсем за другим, - продолжил Тед. - Собственно, я с этого и начал. Хотел пригласить тебя походить на яхте в этот уик-энд. Все сайты, как один, обещают потрясающую погоду. Порыбачим, проветримся. Что скажешь?
  - Хорошая мысль, - Виктор подавил вздох облегчения.
  - И Эйшу с собой возьмем, а? - Тед подмигнул секретарше. - Таких верных сотрудников надо поощрять. И для Рут будет компания. Если, конечно, она найдется к этому времени, - Тед запрокинул голову и рассмеялся. Мелко задрожала адвокатская бородка.
  - Не уверен, что... - начал было Виктор, но тут у Барковица зазвонил телефон.
  - Нашлась пропажа... - Тед вжикнул пальцем по засветившиемуся экранчику и вышел за дверь.
  - Возьмите меня с собой, шеф, - быстро сказала Эйша.
  - В виде компенсации за прикрытие?
  - Нет, конечно, - поморщилась секретарша. - Вы же не знаете, что они замышляют. Я вам там пригожусь.
  - Что они могут замышлять? - изумленно спросил Виктор. - Ты соображаешь, что говоришь?
  Дверь отворилась и вошел Тед.
  - Версия подтвердилась, - сказал он, довольно улыбаясь. - Подружки изрядно нагрузились вчера, и Рут заночевала у Елены. А по поводу прогулки на яхте никакие возражения не принимаются. Уходим в пятницу на двое суток. Жду в три часа на четвертом причале. Не перепутайте.
  Дверь за Тедом закрылась.
  Эйша стояла, опустив голову. Весь ее кураж улетучился.
  - Шеф, я могу не ехать, - сказала она тихо.
  - Да нет, отчего же, - ответил Виктор. - Всегда интересно поглубже вникнуть в психологию стаи. Да и верных сотрудников надо поощрять, тут Тед совершенно прав.
  
  19
  Оставшись один, Воронофф по заведенной привычке попытался в деталях разобраться в истории с Рут. Больше всего его поразила цена самой обычной интрижки. Стоило ему лишь однажды дать слабину, и в его жизни, прежде отгороженной от всех крепостной стеной принципов, словно в пробитую брешь ворвались долго осаждавшие его варвары.
  Во-первых, Виктора мгновенно раскусила Эйша. При этом она имела нахальство не только озвучить свое отношение к произошедшему, но и простить его. Более того, она великодушно выдала ему индульгенцию на возможные романы в будущем, обещая безропотно ждать, пока он не перебесится и не оценит благородства ее чувств.
  Во-вторых, он едва не оказался в центре скандала, который мог бы серьезно отразиться на его репутации в городе. Если бы история с Рут выплыла, он из образцового мужа, пострадавшего от распутной жены, сам превратился бы в развратника и лжеца.
  В-третьих, он не был уверен, что Тед ни о чем не догадывался. Конечно, интрижка жены не стала бы для него шоком. Но он мог приберечь ее как козырь на случай осложнения отношений.
  Оценив все это, Виктор впервые за долгое время приуныл. Один пустяковый эпизод ставил под удар заработанное годами труда и самоограничений положение. Среда, в которой обитали Елена, Маргулис, Тед, Рут и многие другие стремилась поглотить его, сделать своей частью. Дистанцию с ней было держать все трудней.
  С другой стороны, приняв правила этой среды, можно было жить без потрясений. Достаточно показать, что ты такой как все, и возникшее напряжение тут же исчезнет. Эйша поняла бы, что фарфоровое тело Рут нравится ему гораздо больше, чем ее глубокомысленные рассуждения, и отступила бы. А частичная утрата репутации добропорядочного консервативного гражданина по большому счету не создала бы Виктору серьезных проблем в жизни, но, несомненно, выбила бы козыри из рук Теда.
  И лишь нечто живущее глубоко внутри Виктора не позволяло ему слиться с готовым поглотить его кругом. Он и сам не мог пока четко сформулировать, что именно - упрямство, самолюбие, тщеславие или что-то еще. Слова плохо подходили для описания этого ощущения. Точнее всего его передавал образ Вороньего озера, которым он ни за что не хотел делиться с кем-либо на свете. Он вдруг понял, что слившись с этим кругом, он навсегда потеряет интерес к своему озеру, предаст его. Эта мысль была для него непереносимой.
  Тем не менее отказываться от прогулки на яхте не следовало. Наоборот, нужно было продемонстрировать Теду отсутствие каких-либо особых отношений с Рут. Присутствие Эйши помогало этой цели и заведомо гасило возможные осложнения.
  
  20
  В пятницу утром в офисе ничто не напоминало о предстоящей поездке, разве что торчащая из-под стола дорожная сумка Эйши. Сама секретарша невозмутимо делала обычную работу, отвечала на звонки, приводила в порядок бумаги. Впрочем, при ближайшем рассмотрении обнаруживалась и четкая линия волос, очевидно выровненная накануне парикмахером, и свежий лак на ногтях, и сведенный пушок над верхней губой. Виктор в очередной раз поразился ее умению владеть собой. 'Будет пытаться использовать шанс на яхте шанс или демонстративно его упустит? - думал он. - Я же для нее что-то вроде рыбы для рыбака. А крупную рыбу резко подсекать нельзя, ее надо брать измором'.
  В полдень Виктор отпустил очередного клиента, пообедал в 'Задумчивой креветке' и встретился с детективом Реддамом. Встреча была назначена на берегу океана. Выбор места Виктор сам себе объяснял близостью с рестораном, где он обедал, но в глубине души он понимал, что пытается свести к минимуму возможность чьей-либо слежки или подслушивания. 'Так и до паранойи недалеко', - мелькнуло у него в голове.
  - Я уезжаю до воскресенья, - сказал он. - Пожалуйста отследите возможные попытки проникновения в дом.
  - Хорошо, - кивнул Реддам. - Но дилетанты редко бывают настойчивы. Если первая попытка не удается, они обычно опускают руки.
  - Дилетант непредсказуем, - возразил Виктор. - Он может, например, нанять профессионала.
  - Вот было бы здорово, если бы он обратился ко мне, - улыбнулся Реддам.
  - На кого бы вы в этом случае работали? - Виктор повернулся к детективу. - А может затеяли бы двойную игру?
  - Нет, ну что вы... - захлопал рыжими ресницами Реддам. - Я такими вещами не занимаюсь.
  'Не слишком ли я ему доверяю? - думал Виктор по дороге в офис. - Где гарантия, что он не сдаст меня, если ему заплатят или прижмут где-нибудь? Или у меня в самом деле развивается паранойя? Нет, надо выбросить все из головы и как следует проветриться на яхте'.
  Эйша все также сидела в приемной, невозмутимо перебирая бумаги. Ничто не указывало на ее волнение; разве что преувеличенно прямая спина и подчеркнуто бесстрастный взгляд.
  - Пора ехать, - сказал Виктор. - Вы готовы?
  - Конечно, шеф, - Эйша позволила себе кроткую улыбку. - Я ждала этого всю неделю.
  - Тогда запирайте офис и спускайтесь к машине, - бросил он сухо, хотя минуту назад собирался помочь ей донести сумку.
  Расчерченная пирсами зеленая бухта щетинилась мачтами и пестрела разноцветными флагами. У четвертого причала Виктор издали увидел вытянутый, похожий на рвущуюся с поводка гончую, корпус яхты Барковица. Рубку венчал белый шар спутниковой антенны. По терракотовому корпусу судна тянулась надпись 'Сильвия'.
  По деревянному настилу прохаживался Тед, держа телефон возле уха.
  - Рут как всегда опаздывает, - он приветственно помахал рукой. - Эйша, вы фантастически выглядите сегодня. Что значит сбросить с себя офисную казенщину. Человек на работе всегда в маске. Его сущность можно разглядеть только в неформальной обстановке.
  - В неформальной обстановке он может просто поменять маску, - возразила Эйша.
  - Может, - весело кивнул Тед. - Но здесь ее гораздо легче сорвать!
  Ворота открылись, и к причалу подкатил желтый 'Порш' Рут.
  - Ну наконец-то! - Тед замахал рукой. - Давай быстрее, нам надо засветло дойти до Южной банки. Иначе всю ночь будем болтаться на приливной волне, как... - он покосился на Эйшу, - как кокосовая скорлупа.
  Водительская дверца распахнулась, и появилась Рут в облегающих канареечных шортах и короткой блузке.
  - Привет честной компании! - крикнула она. - В экипаже пополнение? Наш разведенец времени не теряет, как я погляжу. Решил поощрить секретаршу за ударный труд?
  - Я сам ее пригласил, хани, - вмешался Тед. - Чтобы тебе не скучно было. Хотел сюрприз сделать.
  - Какая трогательная мужская солидарность. А у меня для вас тоже есть сюрприз. Пожалуй, покруче вашего будет!
  Раскрылась вторая дверца, и из машины выбралась Елена. Ее рыжие кудри выбивались из-под зеленой кепки для гольфа.
  Повисла пауза. Рут наслаждалась произведенным эффектом. Эйша отвернулась и с преувеличенным любопытством разглядывала яхту. Виктор вопросительно взглянул на Теда.
  - Э-э, хани... - начал было тот, но его сразу же перебила Рут.
  - Ты ведь приглашал их обоих, дорогой? То что они развелись ничего не меняет, не так ли?
  - Разумеется, хани...
  - Насколько я помню, вы и Маргулисов приглашали, - мрачно сказал Виктор. - Они тоже подъедут?
  - Жаль, что мне это не пришло в голову, - засмеялась Рут.- Вот была бы потеха!
  - Могу поспорить, что и так будет весело, - губы Елены сузились в улыбке. - По крайней мере некоторым из нас.
  - Только не думайте, что я сейчас хлопну дверью и уйду, - сказала Эйша. - Мне здесь все нравится. Когда еще пригласят на яхте покататься!
  - Девочки, обмен мнениями прекращается! - сложив руки рупором, прокричал Тед. - Все на борт!
  
  21
  Через несколько минут яхта, тихо урча мотором, выбралась из
  акватории порта. Все собрались в рубке, наблюдая, как Барковиц управляет суперсовременным судном. За панорамным стеклом послеполуденное солнце проложило по водной ряби огненную полосу. Тед активировал в навигаторе заранее составленный маршрут и прибавил газу. Мотор взял ноту повыше и яхта заскользила по солнечной дороге на запад.
  Услышав пение мотора, Виктор вспомнил застоявшегося в гараже 'Шерпа'. 'Какого черта я согласился на эту поездку? - подумал он с тоской. - Чтобы отвести подозрения Теда? Но у него, похоже, нет никаких подозрений. Он вообще мыслит принципиально иначе. Его жизнь - не сплошная линия, а набор отдельных точек. Подозрения же утомляют необходимостью анализировать события, соединять эти точки причинно-следственными связями. То, чему с такой страстью предается Реддам, для Теда - тяжкая работа. Он давно отвык работать'.
  - Тед, а какого черта твоя яхта называется 'Сильвия'? Почему не 'Рут'? - Елена по-хозяйски разглядывала рубку. - По традиции яхты называют в честь жен и возлюбленных.
  - Так оно и было, - кивнул Тед. - Прежний владелец дал ей имя жены. Кстати, она его позже застрелила.
  - Да ладно, - засмеялась Елена. - Лучше скажи, почему у нее нет парусов. Это было бы так романтично.
  - Да я, знаешь ли, не романтик. Как и ты, кстати.
  - Богатых романтиков вообще не бывает, - неожиданно сказала Эйша.
  - Прямо афоризм! - Елена удивленно повернулась. - Но я-то теперь бедная, вроде тебя.
  - Это не имеет значения. Богач может стать бедняком, но циник романтиком - никогда, - отчеканила Эйша. - Это необратимый процесс.
  - А ты, значит, бедная романтическая овечка и вообще совесть человечества? - мгновенно вспыхнула Елена. - Надеешься в этой маске затащить босса в постель? Или уже затащила?
  - Стоп! - крикнула Рут. - Ни слова больше!
  Она подхватила Елену под руку и потащила вниз по трапу в кают-компанию.
  - Извините, - сухо сказал Виктор. - Она всегда была невоздержанна на язык.
  - Ничего страшного, - Эйша излучала спокойствие. - В сущности ей не позавидуешь.
  В глазах секретарши весело плясали не виданные раньше Виктором черти. 'Ну еще бы, - мелькнуло у него в голове. - Ведь поле боя осталось за ней'.
  - Хотите порулить? - Тед смотрел на Эйшу в упор.
  - А можно?
  - Вам все можно.
  'Как-то примитивно он клеится, - подумал Виктор. - С ней нужно совсем по-другому... А может ты ревнуешь? - тут же перебил он себя. - Да, пожалуй, ревную. Но не потому, что хочу быть с ней. После ее признаний я ее ревную как собственность. Самым пошлым образом'.
  - Возьмите штурвал, - скомандовал Барковиц, и Эйша послушно ухватилась за блестящие рукоятки. - Держите ровнее, - Тед положил ладони поверх узких кистей девушки. - Теперь хорошо. Смотрите, как прямо идет яхта. У вас талант к судовождению.
  - Возможно, - Эйша отпустила штурвал и мягко высвободила руки. - Но достоверно выяснить это не удастся до тех пор, пока судно на автопилоте.
  - Почему вы решили, что оно на автопилоте? - спросил Тед с хорошо дозированным удивлением.
  - Я вчера посмотрела в интернете, как управляются яхты этого класса. Тут сплошная автоматика. Когда она включена, горит синяя лампочка, - Эйша наманикюренным пальчиком указала на огонек на пульте.
  - У меня нет слов! - воскликнул Барковиц. - Старина, где ты нашел такую секретаршу?
  - Она сама меня нашла.
  - Уступи ее мне! Эйша, сколько вам платит этот скряга?
  - Неверный ход, дружище, - сокрушенно покачал головой Воронофф. - Таких женщин не покупают.
  - А что с ними делают?
  - Таких женщин очаровывают.
  Виктор поймал благодарный взгляд секретарши.
  - То есть платят тройную цену? - ухмыльнулся Тед.
  - Вы и вправду не романтик, - ответила Эйша с чарующей улыбкой. - Знаете что? Давайте поедим что-нибудь. Я сегодня не обедала и страшно проголодалась.
  Барковиц взял со стола пульт и двинул рычажок джойстика взад-вперед. Яхта послушно притормозила и снова набрала скорость.
  - Все работает, - удовлетворенно сказал Тед. - Пошли вниз.
  В кают-компании Рут хлопотала, как заправский бармен. За ее спиной поблескивали ряды бутылок в специальных зажимах на случай качки. Граненый хрустальный графин отсвечивал темным золотом. Елена сидела за стойкой со стаканом бурбона.
  - Вы, я вижу, зря времени не теряете, - Тед уселся у переднего окна с пультом в руках. На выпуклом стекле оседали мелкие брызги. В предзакатном солнце лужи на палубе лежали красными медузами.
  - Давай к нам! - крикнула Рут.
  - Я лучше пригляжу за морем. Автоматика вещь хорошая, но как бы не напороться на случайную лодку. Уважьте водителя, принесите чего-нибудь выпить-закусить.
  - Я на разливе! - Рут помахала рукой. - Поухаживайте кто-нибудь за моим мужем!
  Елена не спеша закурила и с усмешкой посмотрела на Эйшу. Та молча пошла к холодильнику.
  - Эйша разберется с этой техникой лучше всех, - одобрительно сказал Тед, не отрываясь от окна. - Тебе, Рути, как хозяйке, очевидный позор.
  - Надо было взять Сона, - пожала плечами Рут.
  Сон был домашним поваром Барковицей.
  - Кук нарушил бы ощущение интимной компании, - сказал Тед. - Сами справимся.
  - Тем более, что у нас для мелких услуг есть секретарша, - добавила Эйша.
  - Да уж, секретарша интима не нарушит, - захохотала Елена. - Она в основном для интима и существует.
  Эйша не ответила. Она достала из холодильника лотки с замороженным ужином, заложила их в ячейки дефростера и вернулась к бару. Рут разливала спиртное, не покладая рук. Эйша отнесла Теду двойной скотч.
  - Ай да секретарша, - продолжала веселиться Елена. - На все руки мастерица. Да, небось, не только на руки.
   - Почему вы все время стараетесь устроить скандал? - обернулась к ней Эйша. - Вам плохо?
  - Ну что ты, милочка! Мы ведь уже выяснили, что циник романтиком стать не может. А цинику плохо не бывает.
  - Она и мне в романтизме отказала! - крикнул Барковиц с места. - Так что мы с тобой духовно близки.
  - Она всех нас на группы поделила, - нетрезво усмехнулась Елена. - Классифицировала как насекомых.
  - Примерно так, - подтвердила Эйша.
  - Ах ты моя прелесть! - зло засмеялась Елена. - А мой бывший? Он тоже циник?
  - Нет. Он не такой как вы.
  - Ну разумеется. Воображает себя белой вороной. Но на самом деле просто бескрылый ангел.
  - А себя вы относите к крылатым? Тогда вы точно - насекомое.
  - Не хорохорься, милочка. Крылья бывают только у настоящих ангелов и настоящих демонов. Но в обычной жизни они мало чем отличаются друг от друга. И те и другие раскрываются только в полете.
  - Тогда давайте полетаем, - невозмутимо сказала Эйша. - И посмотрим, кто есть кто.
  - А-а, я все про тебя поняла, - сощурилась Елена. - Ты начиталась романов про богатых, вроде 'Великого Гэтсби', и пытаешься использовать свой шанс. Думаешь, получится?
  - Нет, конечно, - помотала головой Эйша. - Жизнь гораздо скучнее романов. Иначе их никто не читал бы.
  - Как вы собираетесь летать? - крикнула от стойки Рут. - Я тоже хочу!
  - У меня есть одна идея, - отозвался Тед. - Дайте только на якорь встать. Вот, кстати, и Южная банка.
  Из сумерек вылупился ртутный фонарь маяка в венчике из красных огоньков. Тед рычажком джойстика сбросил скорость и поднялся в рубку.
  - Он у меня, конечно, шалопай, - сказала Рут. - Но мореход отменный.
  - У него талант к судовождению, - сказала Эйша без улыбки.
  - Что-то вроде этого, - Рут с любопытством поглядела на девушку. - Пока он якорится, мы можем подготовиться к полету.
  Она прикурила сигарету, набитую марихуаной, затянулась и передала Елене. По каюте поплыл пряный желтоватый дымок.
  - Хочешь полетать? - Елена протянула сигарету Эйше.
  - Нет.
  - Боишься, что босс не одобрит?
  - Да.
  - Гляди-ка, даже не скрывает!
  - Правду говорить легко и приятно,- улыбнулась Эйша.
  - Где-то я уже это слышала, - Елена наморщила лоб.
  - Видела, - уточнил Виктор. - В одной русской книжке. Когда еще не разучилась читать.
  - Ах да! Там еще было сказано, что не надо ничего просить у тех, кто сильнее тебя. Типа сами предложат и сами все дадут. Мотай на ус, милочка.
  - Просить не надо, я согласна - кивнула Эйша. - А в остальном классик явно погорячился. Ничего не предложат и ничего не дадут. Собственно, поэтому и просить бессмысленно. Сам он, кстати, просил, но ему ничего не дали.
  - А ты не так проста, овечка, - засмеялась Елена. - Давай с тобой чокнемся.
  - Запросто, - Эйша протянула бокал. - Зараза через стекло не передается.
  - Заткнитесь! - крикнула Рут. - Пьем за тех, кто в море!
  
  22
  Яхта замедлила ход, урча переключенными на реверс винтами. Спереди послышался всплеск якоря, выпущенного из носового клюза и звякание торопливо разматывающейся цепи. Из рубки спустился Тед. Рут и Елена встретили его приветственным воплем.
  Виктор разглядывал компанию. В отличие от своей секретарши он почти не раскрывал рта. 'Странное дело, - думал он, - Эйша - простая девушка, но сразу поняла, как нужно общаться с этой публикой. Не подлаживается под них, не психует, остается самой собой. А я среди них столько лет и никак не найду верный тон'.
  - Что у тебя за идея, Тедди? - Ровный румянец заливал щеки Рут и глубокий вырез на груди. - Как ты собираешься летать?
  - Летать мы, разумеется, будем в переносном смысле. Воспарим над обыденностью, - Тед плавно взмахнул стаканом. - Чтобы, как сказала Елена, отделить ангелов от демонов.
  - Так что же ты, в конце концов, придумал? - Рут в нетерпении пристукнула ладонью о стойку. - Барковиц, не тяни кота за киви.
  - Все очень просто. Сначала надо всем налить.
  Рут расторопно наполнила бокалы.
  - Теперь надо выпить до дна, - Тед первый поднял стакан, и все послушно выпили.
  - Чувствуете парение? - ехидно спросил Барковиц.
  В ответ Рут запустила в него стаканом. Тед легко уклонился, и стакан разлетелся сверкающими брызгами.
  - Отлично! - Барковиц довольно потер руки. - Судя по всему, парение уже началось. Тогда вот вам моя идея: давайте устроим конкурс красоты! Выберем 'мисс Сильвию'!
  - С какой стати мы будем развлекать мужчин? - запальчиво крикнула Елена. - Все должно быть наоборот. Это вам полагается сражаться за женщин, как гладиаторам на арене!
  - За кого нам с Виктором сражаться? - развел руками Тед. - За его бывшую жену? За его секретаршу? За мою жену? Как говорят у нас, юристов, здесь отсутствует спор о праве.
  - Скучно ты придумал, дорогой, - пожала плечами Рут. - Сама по себе мысль чем-то украсить пьянку неплоха, но ее надо развить. Есть еще идеи?
  - Покер?
  - О господи, что за банальщина.
  - Мы устроим суд Париса, - сказал вдруг Виктор. - Это и будет парением фантазии и духа. В античном стиле.
  - Замечательно! - крикнула Рут. - Молодец, прекрасная мысль.
  - Тогда распределим роли, - подхватил Тед. - Афиной - воительницей будет Эйша, ей это подходит больше других. Елена сгодится на роль Геры.
  - А Афродитой, выходит, будет твоя жена! - воскликнула Елена. - Соответственно, она же и победит. Ловко ты придумал!
  - Не в том дело, что жена, - оправдывался Тед. - Просто у нее фактура подходящая. Грудь и все такое...
  - А кто будет Парисом? Уж не вы ли, мистер Барковиц?
  - Боже упаси, - поднял руки Тед. - На это я не претендую.
  - Парисом буду я, - Виктор, наконец, почувствовал почву под ногами. - У меня с ним много общего. Он был пастухом, но к нему на суд съехались сразу три богини. Я тоже человек простой, но и от меня в этой жизни кое-что зависит.
  - А как мы все-таки распределим роли? - не унималась Елена.
  - Пусть каждая останется собой, - сказал Виктор. - Вы же не богини, чтобы сулить мне военные победы, власть над Азией или обладание любой женщиной. Можете просто представить сами себя.
  - Автобиографию рассказать? - скривилась Елена.
  - Не обязательно. История может быть правдивой или выдуманной до последнего слова. Это вообще может быть не рассказ, а, например, представление или пантомима. И тогда мы поймем, кто летает в ангельском стиле, а кто в демоническом.
  Виктор взял из вазы яблоко, вывел на нем синим фломастером 'Прекраснейшей' и положил на стол. Наступила тишина.
  - Вы что, серьезно? - нарушила молчание Елена. - Нет, это какая-то фигня. Вечно ты какую-то заумь придумаешь, Воронофф. Налей-ка лучше всем, Рути. Победим скуку проверенным способом.
  - А по-моему отличная мысль, - румянец на щеках Рут загустел до цвета недозрелой малины. - Не забывайте, что мы одни в море, в десятках миль от берега. Где, как не здесь, выдумывать всякие сумасбродства?
  - Вот именно, - сказал Тед. - Тем более в такой компании. Ставлю вопрос на голосование. Кто 'за'? - он сам первым поднял ладонь вверх. За ним потянули руки Виктор, Рут и, чуть помедлив, Эйша.
  - Ну черт с вами, - пожала плечами Елена. - Только потом не обижайтесь, если что не так.
  - Ни в чем себе не отказывай, подруга, - весело сказала Рут. - Можешь даже дебош устроить, раз такая пьянка пошла. Как-нибудь справимся общими усилиями.
  - Тогда кинем жребий! - Тед написал на клочках бумаги имена женщин, скомкал их и бросил в стакан.
  - А есть вы не собираетесь? - спросила вдруг Эйша. - Все уже согрелось.
  - Какая теперь еда! - глаза Рут возбужденно блестели. - Давайте лучше выпьем еще. Для плавности речи.
  Зазвенела посуда.
  - Начнем! - Тед жестом пригласил всех за овальный ореховый стол.
  Он накрыл стакан ладонью, встряхнул и протянул Виктору. Тот достал бумажный комочек, разгладил его и положил на стол.
  - Так я и знала! - В голосе Елены звучали досада и решимость.
  - Прошу на подиум! - провозгласил Тед.
  Елена со вздохом поднялась на ступеньку ведущего в рубку трапа.
  - Что ж, давайте поиграем, - сказала она с усмешкой. - Сейчас я расскажу вам сказку. Правда не ручаюсь, что у нее будет счастливый конец.
  
  23
  - Итак, - начала Елена, - жила-была принцесса. У нее было все, что полагается принцессе: дворец, слуги, множество нарядов и кукол, папа-король и мама-королева. Мама была единственной подругой принцессы, и когда она умерла, друзей у девочки больше не осталось. Правда, к папе иногда приезжали знакомые короли со своими дочерьми-принцессами, но с ними дружбы не складывалось, потому что больше всего на свете они боялись показаться простыми девочками и этим умалить свое принцесство. Они изо всех сил соблюдали придворный этикет и предписанные принцессам правила приличия, в которые дружба не входила. Тот, кто писал эти правила, был, наверное, человеком либо очень скучным, либо настолько уверенным в себе, что никакие друзья ему были просто не нужны. Хотя по-настоящему умный человек должен был предвидеть, что среди будущих принцесс могут оказаться и не очень сильные натуры, а значит им могут понадобиться друзья, с которыми можно поделиться своими печалями и пошептаться под одеялом о самых страшных секретах.
  Ну вот. В школе, где она училась, было много других знатных девочек, но настоящей принцессой была только она. По крайней мере, ее папа был самым главным королем в округе, и она автоматически становилась главной принцессой. Знатные девочки это отлично понимали, несмотря на нежный возраст. Девочки вообще все понимают тоньше мальчиков. Только им, в отличие от мальчиков, не приходит в голову, что нельзя останавливаться на понимании; за ним должно следовать действие. Мальчики же предпочитают не понимать, а действовать и поэтому добиваются многого. Самые настойчивые из них могут даже превратиться из простолюдинов в принцев, по крайней мере им так кажется. Но об этом речь впереди.
  А пока принцессе льстили, перед ней заискивали, искали ее расположения, но опять-таки никто не смел предложить ей дружбы. Считалось, что принцессой можно только восхищаться, а дружить с ней нельзя. Она ощущала это не как проблему; скорее как некое печальное обстоятельство. Когда у тебя чего-то нет, то к этому постепенно привыкаешь, будь то материальные предметы или человеческие отношения. Что уж там толковать о друзьях, если смиряешься с тем, что у тебя никогда больше не будет мамы.
  Когда принцесса подросла, она поняла, что друзья не обязательно должны быть настоящими. Их можно назначать и отменять по мере надобности. Вы скажете, что это лицемерие, а я вам отвечу, что это вынужденная мера, реакция самозащиты. Когда подлинные чувства не предусмотрены правилами, их место занимают эрзацы. И опять-таки, это не воспринимается как трагедия, а становится привычной нормой. Однако такая подмена может стать миной замедленного действия. Но об этом тоже впереди.
  Принцесса еще немного выросла и достигла Возраста Ожидания Прекрасного Принца. Об этом смешно рассказывать, но через это проходит каждая девочка, даже принцесса. Сначала, булькая гормонами, она ждет сама не знает чего, потом грезит о каком-нибудь синеглазом киноактере с обложки журнала, потом тихо влюбляется в заехавшего на пару дней в гости кузена - кудрявого двадцатидвухлетнего старика. И наконец понимает, что она - никакая не принцесса, а просто девочка из богатой семьи. Ну может побогаче окружающих, но эти различия не так уж важны. Она вдруг осознает, что в принцев и принцесс играют взрослые, которые считают, что богатство и благородство - это одно и тоже. Пытаются свои деньги конвертировать в знатность, не понимая, насколько смешно это выглядит со стороны.
  И тогда она начинает презирать эти надутые лица, спесь, барские манеры. Себя же ощущает юной бесстрашной хиппи-революционеркой, которой надо бежать из этого затхлого мещанского мира, жить свободной, как у птиц, жизнью, полной высоких мечтаний, невероятно прекрасных чувств и фантастических приключений. Богатство уже не отделяет ее от сверстников, наоборот - самые бедные из них кажутся самыми умными и мужественными, прошедшими суровые жизненные испытания. В этот период вчерашняя принцесса обычно расстается с девственностью - где-нибудь на вечеринке - на скрипучем диване в дальней комнате или на заднем сиденье старенькой 'Тойоты'.
  Затем происходят еще два-три романа, в продолжение которых она знакомится с чувством горечи когда бросают ее, и чувством освобождения когда бросает она. Эти переживания кажутся ей яркими и неподдельными, но на самом деле они не так уж сильны, поскольку сделанная в детстве прививка эрзац-чувств не позволяет ей заболеть настоящей страстью. Интуитивно она понимает собственную эмоциональную ущербность и инстинктивно тянется к тем, кто, как ей кажется, способен на высокое, подлинное чувство, не понимая, что лучше оставаться среди таких же, как сама, привитых, поскольку соприкосновение с другим уровнем психической энергии чревато взрывом. У той самой мины замедленного действия выключается предохранитель, и дело остается только за тем, чтобы зацепиться носком туфли за замаскированную проволоку взрывателя.
  Что и произошло с нашей загрустившей принцессой. После нескольких интрижек с шалопаями-сверстниками она, как это ни смешно в ее зеленом возрасте, жила с ощущением пресыщенного разочарования. И вот тут, на вечеринке в папином доме ей встретился тот самый принц, о котором она мечтала в детстве. Более того, он отвечал и ее подростковым идеалам, поскольку не принадлежал к чванливым снобам и не корчил из себя отпрыска знатного рода. Деньги сделали его не высокомерным, а свободным. Они не закрепостили его тысячью условностей, принятых среди богатых, а наоборот - послужили опорой его независимости. И, наконец, как стало известно возродившейся принцессе, он всего в жизни добился сам, с нуля. Все это всколыхнуло в ней ранее не ведомые чувства. Она поняла, что впервые в жизни влюбилась по-настоящему. Вероятно, влюбленность и несколько бокалов шампанского положительно сказались на ее внешности и поведении, что привлекло внимание принца. Хотя нельзя не принять во внимание и то обстоятельство, что отцом принцессы был всемогущий король.
  Так или иначе, но принцесса и принц начали встречаться и вскоре стали мужем и женой. Обычно сказка в этом месте заканчивается, и правильно делает, поскольку дальше в лучшем случае начинается скучная семейная жизнь. А в худшем - всякие дрязги, несовпадение интересов, скандалы и измены.
  Довольно скоро обнаружилась разница между эрзацем и натурпродуктом. Принцесса оказалась с точки зрения принца ленивой и нелюбопытной, а он на ее взгляд провинциальным, занудным и утомительно энергичным. Ей хотелось только развлечений, благо средства позволяли вести праздный образ жизни. Кстати, умение развлекаться - это искусство. Человек, который умеет развлекаться, никогда не устает и не пресыщается. Он тщательно дозирует и разнообразит свои развлечения и его жизнь превращается в непрерывный праздник. Этого не понять людям трудолюбивым и серьезным, вроде ее принца, для которых смысл жизни в работе, а лучший отдых - это смена форм труда. С другой стороны, можно понять и посочувствовать принцу, который раз начав добиваться успеха и приобретать знания, остановиться уже не мог. Смешно сказать - он старался дотянуть принцессу до своего уровня! Господи, этому рабочему коню и впрямь казалось, что если он своим честолюбием простолюдина и каменной задницей иммигранта заработал кучу денег, если он шатается по выставкам импрессионистов и лазит по скалам, то он и впрямь достиг каких-то невероятных высот духа. Ему было невдомек, что настоящая мудрость не суетливо-деятельна, а лишь созерцательна.
  Конфликт вызрел в полном соответствии с базовыми противоречиями сторон. Мина замедленного действия сработала со всей неизбежностью. Принцесса, разочаровавшись в своем принце, принялась осваивать искусство развлекаться в одиночку. Принц со временем плюнул на попытки превращения принцессы в какую-нибудь эмансипированную активистку движения за права животных, и какое-то время жил в своем параллельном мире. Он настолько был уверен в своем моральном превосходстве над супругой, что ему никогда не приходила в голову возможность компромисса с ней. Он жил так, как считал нужным, но ей отказывал в этом праве, самолично определяя, что ей можно, и что нельзя. Когда же она нарушила его моральный кодекс, он преисполнился благородного негодования и попросту вышвырнул ее на обочину жизни, не поленившись при этом разорить.
  Но это, похоже, не сделало его счастливым, скорее завело в моральный тупик. Он растерялся, задумался наконец о том, что понятия добра и зла не настолько банальны, как ему казалось. А принцесса-изгнанница поняла, что за право оставаться самой собой приходится платить непомерно дорогую цену. По какой-то непонятной причине рядом с тобой обязательно появляется кто-то, кто насилует твою волю, принуждает жить по его правилам. Кстати, эта страсть к подчинению ближнего может служить ключом к пониманию человеческого существа. Из этого вырастают все формы насилия - от религиозных запретов и репрессивных законов до терроризма и мировых войн.
  В понимании всего этого моральная победа принцессы. И пусть ей пришлось за нее дорого заплатить, от этого победа стала только ценнее. И еще она поняла, что бывших принцесс не бывает. Принцессами не становятся, принцессами рождаются. Так же как и принцами. Рожденный ползать, летать не может. Разве что станет чемпионом по ползанию.
  Тут и сказке конец, а вернее начало новой. Ведь жизнь принцессы должна состоять из сказок по определению.
  
  24
  Елена умолкла. Несколько секунд стояла тишина, затем раздались аплодисменты.
  - Ну ты даешь, подруга! - возбужденно крикнула Рут. - Кто бы мог подумать, что ты поднимешься до таких обобщений? За это пьем до дна!
  Градус опьянения незаметно достиг того уровня, который ощущается как некая просветленная трезвость, и перед собеседниками открываются сверкающие высоты интеллектуального общения.
  - Как беспристрастный Парис, я должен сказать, что прозвучавшая речь подкупает своей убежденностью и глубиной идеи, - с усмешкой сказал Воронофф.
  Им овладела веселая злость и желание ответить бывшей жене. Ее провокация достигла цели - он не мог оставить без внимания ее притязания на моральную победу. Теперь следовало дождаться своего часа.
  - Давайте послушаем следующее выступление, - продолжил Виктор. - А потом обсудим все сразу.
  Тед встряхнул стакан с двумя оставшимися бумажками и протянул Виктору. Тот разгладил на ладони новый листок и поднял его над головой.
  - Следующая Рут! - провозгласил он.
  Рут поднялась с места. Глаза ее блестели, густой румянец заливал лицо и едва прикрытую грудь.
  - Меня впечатлило выступление моей подруги, - сказала она звонко. - Боюсь, что по части жизненных коллизий мой рассказ будет беднее, поскольку моя судьба сложилась не столь драматично. Но, возможно, некоторые детали окажутся не менее выразительными. А демоны, как и ангелы живут, как известно, именно в деталях.
  Начало жизни у меня было похожим на детство принцессы, о которой рассказала Елена. Я была одной из тех самых знатных девочек, хотя, пожалуй, более развитой, чем другие. В семь лет у меня пришли месячные, а в десять уже был второй номер груди. Мальчики вились вокруг меня комариной стаей, и я хорошо их изучила, отгоняя. Поэтому и ожиданий принца у меня по большому счету не было, разве что мимолетные. Какие к черту принцы? Я видела их достаточно близко, чтобы разглядеть прыщи на их сальных лбах и услышать их жеребячий запах. На студенческих вечеринках дальше поцелуев дело не шло, как они ни старались. Один из них - характером пожиже других - как-то поведал мне после стакана виски, что за мной ведется организованная охота, в которой победителю полагается приз вскладчину. Это был момент моего триумфа. Я поняла, что могу повелевать мужчинами, выбирать их по своему усмотрению.
  Я всегда была начеку, особенно когда мне предлагалась бескорыстная мужская помощь, памятуя о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Мне нравилось играть в эту игру, изображать из себя простушку, поедая кусочек за кусочком коварно предложенный сыр, а в последний момент, когда ловушка готова захлопнуться, резко менять поведение, изображая оскорбленную невинность.
  Поэтому я легко приняла предложение худого очкастого аспиранта помочь мне с курсовой работой по античной психологии. Он, видите ли, не мог смотреть на мои мучения, когда я в библиотеке грызла ногти, тупо пялясь в экран компьютера. Начало было стандартным. Я, как мне казалось, королевски-снисходительно весь триместр позволяла ему делать за меня работу, поощряя его поцелуем в щечку или случайным касанием груди.
  Но, как известно, и на старуху бывает проруха. Я легко справлялась с попытками соблазнить меня напором или хитростью, но у меня не хватало житейского опыта. Из множества типов отношений между мужчиной и женщиной мне был известен только 'охотник-жертва'. После успешной сдачи проекта я ожидала со стороны очкарика решительных действий и приготовилась дать ему отпор. Он же вел себя как ни в чем не бывало, перестал звонить, при случайных встречах отделывался вежливой улыбкой, как бы давая понять, что работа закончена, а других причин для общения у нас нет.
  Я почувствовала себя задетой. Впервые в жизни моя женская привлекательность ставилась под сомнение. Мне тогда еще было неведомо, почему гордыня считается грехом. Я наивно полагала, что она вполне имеет право на существование как часть сильной натуры, не понимая, что гордыня по своей природе совпадает не с гордостью, а с глупостью. Правда, в первый момент у меня мелькнула мысль, что это может быть игрой с его стороны, но вспомнив его близорукий взгляд, торчащие уши и нескладную фигуру, я отбросила эту мысль. Следующей моей гипотезой была его возможная гомосексуальность. Я навела справки через знакомых, и оказалось, что мой ушастый аспирант - вполне себе активный в нашем кампусе потребитель девичьих сердец, а заодно и тел, в которых они бьются. Ознакомившись с его бывшими пассиями, я убедилась, что они не стоили моего мизинца. Тем скандальнее выглядело мое положение. Пренебрегшего мной наглеца следовало околдовать, разбудить в нем страсть, а затем показательно продинамить.
  Я стала подлавливать его в библиотеке, на улице, в кафе. Он был неизменно вежлив, охотно вступал в разговор, расспрашивал об учебе, но не выказывал никаких признаков влюбленности. Позже я поняла, что он попросту зеркально копировал мое поведение во время работы над проектом, поощряя меня мелкими знаками внимания. Я напрочь забыла, что имею дело с профессиональным психологом.
  Я закусила удила. Однажды я приготовила ужин на двоих как бы в благодарность за помощь с проектом, надеясь, что интимная обстановка, мое глубокое декольте, недвусмысленно торчащие на столе свечи и красноречивый процесс открывания устриц спровоцируют упрямца на нескромные поступки, которые я, торжествуя победу, пресеку с непреклонной решимостью. Но он вел себя очень мило, сжевал все, что было на столе, шевеля полупрозрачными при свечах ушами, помог вымыть посуду, сердечно меня поблагодарил и удалился, чмокнув на прощание в щечку.
  Моя ненависть к очкастому задаваке достигла точки кипения, и тогда я пошла ва-банк. Я пригласила его на один из нудистских пляжей, куда любила ходить исповедующая либеральные взгляды университетская публика, предвкушая его реакцию при виде моих прелестей. Уже потом, перебирая в голове тот день, я вспомнила быструю усмешку, промелькнувшую в его водянистых глазах.
  На пляже мой очкарик непринужденно разделся и лег на полотенце лицом вверх. Я чувствовала себя последней дурой, стягивая с бедер купальник, но упрямо продолжала ломать комедию. Он был неизменно мил, когда мы пили пиво, плескались в прибое, дремали на песке. С удовольствием на меня смотрел, не доходя, впрочем, до назойливого разглядывания. Его наглость дошла до того, что он не скрывал своего приподнятого члена, хотя и не выказывал ничем другим своего возбуждения.
  Когда начало смеркаться, мы остались на пляже одни. Уже в каком-то гормональном помрачении я попросила его намазать меня средством от загара. 'Зачем? - спросил он, загадочно щурясь. - Ведь солнце скоро сядет'. 'Под вечер солнце самое опасное, - брякнула я первую пришедшую на ум чушь. - Больше всего ультрафиолета'. Я протянула ему тюбик и легла на полотенце. Он принялся втирать мазь в мои плечи, и мной вдруг овладело странное спокойствие. Движения аспиранта никак не вязались с его инфантильным поведением. Руки уверенно скользили по моим лопаткам, крепкие пальцы массировали спину, не пропуская ни одного позвонка, теплые ладони по-хозяйски разминали поясницу. По моему не ведавшему мужских рук телу разлилась блаженная истома. Я ощущала какое-то уютное безразличие к происходящему.
  Тем временем руки перебрались на ягодицы и не спешили их покидать, пощипывая и поглаживая. Я окончательно погрузилась в теплый обволакивающий кокон, в котором, однако, начало копиться некое напряжение. Руки ненадолго спустились к коленным ямкам и снова вернулись поближе к эпицентру ощущений. Они уже не имитировали втирание крема, а откровенно ласкали мои бедра, подбираясь к месту их слияния. Давно миновал момент, когда следовало отшвырнуть зарвавшиеся конечности, сказать нечто отрезвляющее и торопливо одеться, искоса наблюдая за его конвульсиями. Но мне расхотелось его осаживать, поскольку растущее напряжение требовало иного.
  Я теперь не помню, сама ли я перевернулась на спину или меня перевернули все те же не ведающие сомнений руки. Очкарик действовал нежно, хотя и без лишнего слюнтяйства, и напористо без грубости. Очевидно именно этого хотелось моему затомившемуся двадцатилетнему организму. Аспирант вначале умело разрядил мое напряжение, а потом совершил неизбежное и необратимое настолько осторожно, что я не почувствовала боли, и почти не было крови.
  По завершении дела он отправился выкупаться в красноватой на закате пене прибоя, а во мне вдруг пробудился запоздалый стыд. Я наспех привела себя в порядок, оделась и, не зная чем заняться, ждала его, сидя на полотенце. Он долго, всласть плескался в океане и, наконец, вернулся, великолепно освещенный заходящим солнцем. 'Есть хочешь?' - спросил он участливо. В ответ я только помотала головой. Мы молча добрели до паркинга, он ткнулся мокрыми губами в мою щеку, каждый сел в свою машину, и мы разъехались в разные стороны.
  Надо отдать ему должное, он не показывал своего торжества. Звонил, посылал смешные эсэмэски, предлагал встретиться. Я не пряталась от него, но мне на самом деле не хотелось с ним видеться. Он был живым воплощением моего фиаско. Дело было не в утраченной девственности, а в том, что впервые в жизни в отношениях с мужчинами все вышло не по-моему. Это требовало срочной компенсации.
  Скоро я высмотрела себе жертву. Он тоже был психологом (это было обязательным условием мщения), сорокалетним профессором. Соблазнить его не составило труда, но я растянула удовольствие. Строила ему глазки, дразнила короткими юбками и декольте. Потом он часами сидел со мной на консультациях, потея от волнения. На экзамене, после разговоров на отвлеченные темы демонстративно поставил мне высший балл. Через два дня прислал цветы, решился на звонок, попросил о встрече. Исполнял любые мои прихоти, терпел все капризы. Превратив его в тряпку, я наконец уступила его домогательствам. Любовником он оказался никудышным, о чем я ему и сообщила. В ответ он что-то лепетал о Фрейде, об отравленном взаимной родительской ненавистью детстве, о деспотичной матери.
  Однажды он не смог приехать ко мне в условленное время. Через час позвонил, извинился, объяснил, что заболела жена. Я обозлилась и пригрозила, что все ей расскажу, если он немедленно не явится. Он примчался, на коленях умолял не выдавать его, предлагал деньги, сулил любые на свете блага, зачеты, экзамены, словом нес полную чепуху.
  И тут я поняла, какая чушь все эти любовные игры. Мне наконец стало понятно, что любая интрига - это серфинг по морю дерьма, и, как ни старайся, как ни лавируй искусно между его загаженными островами и отмелями, хотя бы несколько капель обязательно попадет и на тебя.
  В моей голове все стало на место. Я взялась за дело, закончила с отличием университет. Разумеется, как знатная девочка, я не собиралась делать карьеру. Как и принцесса, я больше всего в жизни ценю то, что скрывается за пошловатым словечком 'развлечения'. Но оно не точно. На самом деле существует более глубокое понятие - наслаждение, и это действительно то, ради чего стоит жить. И если, как сказала Елена, развлечение это искусство, то наслаждение - это наука. Необразованный человек не в состоянии наслаждаться по определению, как невозможно стать писателем, не освоив грамоты.
  Умению наслаждаться меня научил Тед, за что я ему всегда буду благодарна. В настоящем наслаждении должна быть незавершенность. Оно далеко от определенности, принятой в деловой, рациональной жизни. Наслаждение не имеет четкого контура, оно состоит из большого числа изысканных, роскошных, переливающихся, как в калейдоскопе, мелочей и в постоянной смене таких же невеликих, но чрезвычайно приятных происшествий. Существование в наслаждении похоже на жизнь в облаке - уютном, но изменчивом, непредсказуемо меняющем направление полета. А крупные события и большие чувства только разрушают наслаждение.
  Мой Тед летает - в прямом смысле - по всему миру, а если не летает, то плавает. Он не против и моих полетов, как я себе их представляю. Я летаю сама по себе, мне это нравится, так что решайте сами, кто перед вами, ангел или демон.
  
  25
  Рут поклонилась, показав груди, и все с энтузиазмом зааплодировали.
   - Что ж, это было достойное выступление, - бесстрастно произнес Виктор. - Нам остается только выслушать последнюю участницу.
  - Мин-нуточку! - Елена нетвердым движением подняла бокал. - Сначала поздравим эту. Рути, плесни-ка мне чего-нибудь хорошо выдержанного. А то твоя бедная подружка уже не в ладах с равновесием.
   Рут, напротив, держалась хорошо. Каждая новая порция алкоголя взбадривала ее, как допинг, приводя в состояние взрывоопасного веселья. Возбужденная своим выступлением, она раскурила новую сигарету. Они с Еленой затягивались по очереди как сдружившиеся после кастинга актрисы в ожидании выступления конкурентки.
  Виктор пил больше обычного, но спиртное только взвинчивало нервы, не принося желанного расслабления.
  Тед наслаждался представлением. Он сидел на высоком стуле со стаканом в руке, уставив масляный взгляд на последнюю участницу конкурса.
  - Эйша, - выкрикнул он, - твоя очередь! - Расскажи-ка нам чего-нибудь интересного.
  - Охотно, - глухо отозвалась Эйша. - Но Парис забыл об одной важной детали. Без нее все будет выглядеть недостоверно.
  - Какая еще деталь? - Елена закашлялась дымом. - Так и скажи, что сдаешься!
  - На суд Париса все богини явились обнаженными. Это исторический факт.
  - Ты предлагаешь нам оголиться? - расхохоталась Елена.
  - Вот именно.
  Эйша неторопливо разделась и замерла на нижней ступеньке трапа, сияя наготой. Вся компания в оцепенении уставилась на нее.
  - Точно! - первой вышла из ступора Рут. - Мы совсем забыли об этом!
  Она вжикнула молнией, и блузка, распавшись надвое, стекла с ее покатых плеч. Глухо стукнула пряжка упавших на пол шортов. Рут перешагнула через одежду и встала рядом с Эйшой.
  - Браво! - крикнул Тед, дав петуха. - Богини ведь и вправду были голыми! Им вообще одежду было западло носить. Елена, дело за тобой!
  - Вы можете не раздеваться, если стесняетесь своего тела, - голос Эйши позвончал от напряжения. - Правда, тогда богиней вам быть уже не светит.
  - Не бери меня на неслабó, овечка, - Елена затуманенным взглядом смотрела на две обнаженные фигуры. - Я тебе еще сто очков форы дам.
  Она неверными движениями освободилась от футболки и бюстгальтера, виляя бедрами, стащила с себя джинсы вместе с трусами и заняла место в строю богинь.
  'Она неплохо выглядит, - подумал Виктор, - хоть и пьет без меры, не придерживается диеты и не признает никаких физических упражнений кроме секса'.
  - Обалдеть! - крикнул Тед. - Клянусь, это лучшая прогулка в моей жизни! Ну, Парис, давай теперь выбирай. Где там твое яблочко меченое?
  - Стоп! - подняла руку Елена. - Пусть сначала выскажется бедная овечка!
  - Еще один монолог на два часа? - Тед страдальчески сложил брови. - Я не выдержу. У меня и так ваши истории про знатных девочек в голове перемешались.
  - Не буду утомлять вас рассказом, - Эйша решительно шагнула в середину кают-компании. - Парис сказал, что можно не говорить, а показывать. Вот я вам сейчас и покажу.
  Наступила тишина. Эйша сомкнула ладони над головой и поднялась на цыпочки, вытянувшись в струну. Серые глаза сверкнули дерзким вызовом. И начался дикий, ни на что не похожий танец.
  Это была какая-то несусветная эклектика из балетных фигур, спортивного рок-н-ролла и поз хатха-йоги. Но главным был не стиль танца, а его экспрессия, нервный напряженный ритм. На маленьком свободном пятачке кают-компании происходило страстное до исступления действо, яростная борьба за место под солнцем для той, которая не родилась ни финансовой принцессой, ни знатной биржевой девочкой.
  Тело Эйши было глянцевым и крепким, как бамбуковый ствол. В полосах света блестела изогнутая тетивой спина, мелькали конусы грудей и полусферы напряженных ягодиц. Девушка безраздельно владела вниманием мужчин, заставив их забыть о Елене и Рут. Да и сами обнаженные богини неотрывно следили за неистовым танцем соперницы.
  Наконец Эйша высоко выпрыгнула и застыла в той же позе, в которой начинала танец, словно готовая его повторить.
  
  26
  Каюта наполнилась возбужденным гулом. Никто не аплодировал, поскольку увиденное не столько восхищало, сколько ошеломляло.
  Эйша опустила руки и, прерывисто дыша, победно глядела на потрясенную компанию. Виктор заметил, что кожа на ее спине вздрагивала как у лошади, отгоняющей мух. 'Сколько в ней дикого, - подумал он. - Она явилась словно из средневековья'.
  - Ну Парис, теперь точно пора решать, - Тед первым обрел дар речи. - Хотя выбор тут, по-моему, очевиден. На-ка вот инструмент.
  Он взял со стола яблоко с надписью 'Прекраснейшей' и перебросил его Виктору. Но с прытью, которой в ней никто не мог ожидать, Елена перехватила летящий фрукт.
  - Хрен вам, - сказала она. - Я - Елена, а значит я и есть прекраснейшая, и нечего тут устраивать какие-то дурацкие суды. Пошутили и хватит.
  - Отдай яблоко Парису! - крикнул Тед. - Давай доиграем до конца.
  - Хрен вам, - повторила Елена и швырнула яблоко в открытый иллюминатор. За бортом раздался короткий всплеск.
  - Достойный финал твоей истории, - Виктор дождался своего часа. - Там ей и место - за бортом.
  - Финал закономерный, - фыркнула Эйша. - Не устраивать же Троянскую войну из-за обанкротившейся знатной девочки. Но может меня хотя бы кто-нибудь поздравит с удачным полетом?
  - Конечно, дорогая! - Рут соскочила со ступеньки и метнулась к бару. - Это было потрясающе! В жизни не видела ничего подобного.
  - Ну что, концерт окончен? - Елена зевнула и потянулась. - Секретарша поможет нам одеться?
  - Погоди! - запротестовала Рут. - Я совсем не соскучилась по одежде. Знаете что? Полезайте все в джакузи, все равно голые. Я вас там обслужу в лучшем виде. Когда еще так повеселимся!
  На полубаке под стеклянным колпаком была устроена ванна с гидромассажем. В нее помещалось четыре человека. Первой в воду скользнула Эйша и блаженно вытянула ноги. Елена устроилась напротив нее. Тед включил насос и ванна наполнилась тысячами мелких пузырьков. Он без колебаний сбросил с себя одежду, почесал волосатое брюшко и опустился в воду между женщинами.
  - Иди к нам, старина, - он помахал рукой Виктору. - Если существует рай на земле, то он здесь.
  - Сдается мне, что у этого рая чисто стилистические расхождения с адом, - усмехнулся Виктор. - Мы ведь так и не определили, кто ангел и кто демон.
  - Может ты и прав, дружище, - покладисто кивнул Тед. - Но посмотри на этих потрясающих женщин. Они даже напившись пьяными и раздевшись догола, способны оставаться в масках!
  Виктор неторопливо снял одежду и аккуратно сложил ее на стуле. Эйша не стесняясь разглядывала его мускулистую фигуру. Он занял единственное свободное место напротив Теда, также оказавшись между Еленой и Эйшой.
  Появилась Рут с подносом, уставленным пластиковыми стаканчиками с виски.
  - Чтобы сто раз не бегать, - пояснила она. - Нам сегодня, похоже, суждено накачаться как следует.
  Рут поставила поднос на край джакузи и, за неимением свободного места, втиснулась между Виктором и Эйшой. Виктор был вынужден вплотную придвинуться к бывшей жене. Другим боком он ощущал уже изведанное, тугое тело Рут. Она устроилась к нему вполоборота, уперевшись литой грудью в плечо и одновременно притиснув бедром Эйшу к Теду.
  В океане было темно и тихо. Яхта сонно покачивалась на якоре в полусотне километров от берега. Под стеклянным колпаком полубака, наполненном зеленоватым аквариумным светом, в тесной ванне, плотно прижавшись друг к другу, сидели три обнаженных женщины и двое мужчин.
  - Давайте, ребята, - Рут подняла стаканчик, - выпьем за настоящих мужчин...
  - Если ты про этого, - Елена мотнула головой в сторону Виктора, - то зря. - Она опрокинула виски в ненакрашенный синегубый рот и бросила следом несколько орешков. - Настоящий мужчина - это такой самец, у которого не забалуешь. А этот так, видимость одна...
  - Ты меня не поняла, подруга, - засмеялась Рут. - Я говорю не о самих мужчинах, а о последовательности их появления в нашей женской жизни. Бывших вспоминать не стоит, будущие нам не известны. Смысл есть только в настоящих, сегодняшних мужчинах. Это один из китов науки наслаждения.
   - Надо полагать, то же относится и к настоящим женщинам, - сказала Эйша.
  - Ты, что ли, настоящая женщина? - Елена окончательно потеряла нить разговора.
   - Я будущая, - спокойно ответила Эйша. - А ты - бывшая.
   - Значит я - настоящая, - засмеялась Рут. - Больше некому!
   - Настоящая - чья? - деловито уточнила Эйша.
   - Не устаю восхищаться твоей секретаршей! - Тед восторженно пнул Виктора под водой. - Умеет ходить по краю. Важный навык в науке наслаждаться!
   - Ходить по краю, - это зрзац наслаждения, - не приняла комплимента Эйша. - Что-то вроде секса по телефону. Настоящее наслаждение - это всегда нарушение какого-нибудь табу.
   - Конечно! - вмешалась Рут. - Но при этом должна оставаться какая-то недосказанность. - Полная определенность убивает сказку.
   - Это кому как, - пожала плечами Эйша. - Лично я могу наслаждаться и при свете хирургической лампы.
   - Вы настоящие, а я прек-красная, - неожиданно икнула Елена. Ее окончательно развезло.
   Вокруг смеялись. Рут раздала стаканчики с виски. Виктор почувствовал, как ее рука скользнула ему в пах. С другой стороны на его бедро легла ладонь Елены. Пузырящаяся пена скрывала происходящее под водой.
  В прозрачном паре покачивались разморенные горячей водой и алкоголем лица. Тед что-то энергично втолковывал Эйше на ухо. Рука Рут не спеша двигалась под слоем пены. Елена пыталась заглянуть Виктору в глаза, с трудом, впрочем, фокусируя взгляд. Он прикрыл веки и увидел словно на черном экране заваленный обомшелыми валунами каменный цирк под ультрамариновым небом, горный пик, с которого неистовый ветер срывал пласты слежавшегося снега, и затерянный на склоне огромного вулкана маленький боковой кратер со спрятанным в нем ледяным Вороньим озером.
  Воронофф почувствовал, как рука Елены встретилась с рукой Рут, мимолетно пожав ее каким-то потаенным пакостным пожатием. Видение на черном экране исчезло. Он открыл глаза и встретился с терпеливо-выжидающим взглядом Эйши.
  Виктор, всколыхнув пену, разъединил руки Елены и Рут и выбрался из джакузи.
  - Ты чего, старина? - Тед вскинул брови. - Перегрелся?
  - Немного. Пойду глотну кислорода.
  Виктор завернулся в халат и поднялся по трапу на палубу. Держась за поручень, он смотрел в темное, беззвездное небо. Мелькнула тень, и рядом появилась Эйша в таком же халате с надписью 'Сильвия'.
  - Как вам прогулка? - спросил Виктор.
  - А вам?
  - Забавно. Если, конечно, не драматизировать.
  - Да уж какая тут драма. Самая что ни на есть комедия.
  - Надеюсь, комедией и кончится. Главное не менять жанра по ходу пьесы.
  - Не знаю, - с сомнением сказала Эйша. - Коллега ваш ретив не в меру.
  - Хотите, чтобы я с ним поговорил?
  - Нет, спасибо. Во-первых он может решить, что я ваша любовница.
  - Что ж в этом плохого?
  - Ничего, но я предпочитаю правду.
  - А во вторых?
  - Сама справлюсь в крайнем случае.
  Порыв ветра качнул яхту.
  - Холодно здесь, - Эйша плотнее запахнулась в халат. - Идемте вниз.
  В джакузи они застали одного Теда.
  - Где же ваши знатные девочки? - Эйша разочарованно подняла брови.
  - Рут повела Елену баиньки укладывать, - Тед махнул рукой в сторону кормы. - Прекраснейшая малость перебрала на нервной почве. Да и сама хозяйка притомилась.
  - А сколько спальных кают на вашем замечательном судне? - внезапно спросила Эйша.
  - Три. Места всем хватит, - мокрое лицо Теда осветилось двусмысленной улыбкой.
  - Смотря как тела раскладывать, - Эйша наморщила лоб. - Я с Еленой в одной каюте на ночь остаться не рискну. Еще придушит принцессушка, с пьяных-то глаз.
  - Рисковать не надо! - Тед с энтузиазмом шлепнул рукой по воде. - Занимайте свободную каюту.
  - А где будет спать мой шеф?
  - У вас потрясающий аналитический ум. Все-то вам надо по полочкам разложить, спланировать заранее. Всегда ли есть смысл в подобном рационализме?
  - Всегда.
  - Я могу переночевать в кают-компании, - вмешался Виктор. - Там вполне приличный диван.
  - Тогда уж лучше я на диване. Для секретарши место вполне подходящее.
  - Нет, - покачал головой Виктор. - Занимайте каюту.
  - Воля ваша, шеф. Тогда, с вашего позволения, я пойду спать. Тед, спасибо за прекрасный вечер. Спокойной ночи.
  - Может еще увидимся, - подмигнул Тед, разгоняя ладонью пар. - Ночь длинна и непредсказуема. Особенно если не быть чересчур рациональным.
  - Мне кажется, если у кого-то все наперед спланировано, так это у вас, - откликнулась Эйша с чарующей улыбкой. - Но я надеюсь, что каюты на вашем крейсере запираются изнутри.
  Девушка собрала свою одежду и скрылась в глубине коридора.
  - Где ты такую откопал, старина? - покрутил головой Тед. - Ах да, она же сама тебя нашла. Ну и как она? Хороша во всем?
  - В работе - да. Ничего другого между нами нет.
  - Прекрати, старик... - укоризненно протянул Тед. - Она ж с тебя глаз не сводит.
  - И тем не менее.
  - Слушай, да я же никому ни слова. Тем более, ты теперь холостяк.
  - Ты хочешь, чтобы я рассказал то, чего не было? Извини, я не мастер сказки сочинять.
  - И правда, чего я к тебе пристал? Какая разница, спал ты с ней или нет? Дело же не в этом.
  - А в чем?
  Тед оглянулся, подплыл вплотную к Виктору и горячо зашептал:
  - Старина, ты бы уступил мне ее, а? Тем более, если сам на нее виды не имеешь. По крайней мере на сегодня.
  - Ты соображаешь, что говоришь?
  - Дружище, я же тебя никогда ни о чем не просил. Но эта девочка в моем вкусе. Эдакая дикарочка. Лошадка необъезженная.
  - Тед, прекрати, - Виктор поднялся с лавки. - Давай считать, что этого разговора не было.
  - Погоди, старина...
  Тед проворно выбрался на бортик ванны. С него ручьями стекала вода. Мокрая бородка слиплась и напоминала запятую.
  - Послушай, дружище, перестань корчить из себя святого. Думаешь, я не знаю, что Рут спала с тобой?
  - Что за чепуха... - Виктор в замешательстве снова опустился на лавку.
  - Не такая уж это и чепуха, старик, спать с женой коллеги. Ты из подобной истории целый бракоразводный процесс раздул. Маргулису семью поломал. Елену по миру пустил.
  - С чего ты взял...
  - Перестань, старичок. Ты же адвокат, так что соображай. Моя дура в твоем доме к вайфаю подключалась. Только не говори, что она к тебе на чашку кофе заезжала в три часа ночи. Найдутся доказательства и покруче. Например, ее трусики с засохшей спермой. Анализ ДНК - в наше время плевое дело...
  Тед принялся растираться полотенцем.
  - Это тебе Рут рассказала? - Виктор с трудом разлеплил губы.
  - Нет, конечно. Можешь зайти к ней, она подтвердит. Она сейчас как раз одна в каюте, - Тед подмигнул. - А мне отдай свою секретуточку. Тебе она все равно ни к чему. Спать с секретаршей - пóшло.
  'Кажется я и сам говорил это Эйше, - мелькнуло в голове у Виктора. - Но до чего же дерьмово все складывается'.
  - Чего ты от меня хочешь?
  - Почти ничего. Не мешай мне. Ложись спать. Хочешь один, а хочешь... - Тед мотнул головой в сторону каюты Рут. - А то может к Елене? Еще не поздно все исправить.
  Виктор опустил голову, свесив руки между колен. Тед натянул футболку и шорты, пригладил волосы и расчесал бородку специальной щеточкой.
  Отворилась дверь и вошла Рут. Она все еще была обнаженной.
  - Дорогая, ты обворожительна, - заулыбался Тед. - Мне Виктор о тебе все уши прожужжал. Сравнивал с античной статуей. Я прямо ревновать начал.
  - С ума сойти, - расхохоталась Рут. - А чего это вы такие одетые? Мне совершенно не хочется ничего на себя напяливать. Чувствую себя вольной, как птица!
  - А как там наша принцесса?
  - Спит как младенец. Ее теперь до утра не разбудишь. Уж я-то знаю.
  - Ну еще бы, - хмыкнул Тед. - Ты ведь давеча у нее ночевала.
  - Вот именно, - кивнула Рут и напустилась на Виктора: - Ты чего скучный такой? А ну-ка вставай!
  Виктор послушно поднялся. Рут неожиданно схватила его за отвороты халата и, хохоча, увлекла в ванну. Тед отскочил в сторону, спасаясь от брызг.
  - Растормоши его, Рути, - сказал он одобрительно. - А то он и вправду квелый какой-то. А я пока пройдусь по нашему кораблику, погляжу, все ли в порядке...
  Виктор стянул с себя мокрый халат и раздраженно бросил его на пол.
  - Ты чего такой смурной? - Рут забралась к нему на колени и ласково потерлась грудью о щеку. - Давай по-быстрому, а? Пока никого нет. Все равно голые.
  - Ты с ума сошла, - Виктор раздраженно стащил ее с колен. - Вы оба сошли с ума! Он все про нас знает.
  - Может это и к лучшему, - пожала плечами Рут. - Наверняка его мучила совесть, когда он мне изменял, а теперь его моральным страданиям наступил конец. А кроме того, всегда лучше знать, кто у жены любовник. Так как-то спокойнее. А без спокойствия не бывает наслаждения.
  - Потрясающая мораль, - ошарашенно сказал Виктор. - Вы вообще какие-нибудь чувства испытываете, кроме липовых угрызений совести?
  - Конечно. Просто мы стараемся обойтись без лишних проблем. Вот я, например, тебя люблю, и поэтому хочу, чтобы у всех нас все было мирно.
  - У тебя нет ощущения, что все это довольно мерзко?
  - Не надо так говорить, милый. Ведь ты делаешь то же, что и все, но при этом зачем-то сильно нервничаешь. Ну ничего, я тебя успокою...
  - Каким образом?
  - Мы будем встречаться во время отлучек Теда. И ты поймешь, что это нормально и успокоишься.
  - Зачем тебе постоянная связь? - раздраженно спросил Виктор. - Ты же соломенная вдова. Ценишь свободу и все такое...
  - Иногда все же хочется любви... Или хотя бы ее иллюзии.
  - Разве в вашей с Тедом теории наслаждений есть место для любви?
  - Конечно. Но она не должна доходить до безумной страсти. Вполне достаточно любви-лайт.
  - А до чего может доходить шантаж?
  - Да брось ты. Тед на такое не способен. Ты лучше сам будь попроще, не коси под белую ворону. И тогда все у всех всегда будет хорошо.
  - Ладно, я подумаю. А сейчас я пойду спать. У меня голова разламывается.
  - Наслаждение - нелегкая наука, - засмеялась Рут. - Пойдем, я тебя полечу.
  Она взяла Виктора за руку и отвела в кают-компанию. Иллюминаторы светились мутной синью рассвета.
  - На-ка вот, - Рут достала из аптечки зеленую пилюлю. - Выспишься и будешь огурцом.
  Она застелила диван и выжидающе смотрела на Виктора.
  - Хочешь чего-нибудь кроме таблетки? На сон грядущий. - Рут выразительно обвела губы кончиком языка.
  Ее глаза жгуче сияли из-под слипшихся мокрых волос. Виктор отвел взгляд и покачал головой.
   - Ладно, не буду настаивать, - улыбнулась Рут. - Настоящее наслаждение несовместимо с насилием.
  Она вышла и закрыла за собой дверь. Виктор лег на диван и мгновенно провалился в сон.
  
  27
  Когда Воронофф открыл глаза, иллюминаторы были полны белым солнечным пламенем. Яхта плавно покачивалась на утренней зыби. Он сел на диване, потянулся и застыл с поднятыми руками. За стеклом зеленела знакомая бухта, расчерченная серым бетоном пирсов. Прямо напротив иллюминатора торчал столбик с надписью '4-й причал'.
  - Доброе утро, шеф!
  Виктор обернулся. У стола стояла улыбающаяся Эйша с дымящейся чашкой кофе. Она была тщательно одета и причесана.
  - Завтракать будете?
  Виктор растерянно перевел взгляд на иллюминатор.
  - Что все это значит?
  - Это значит, что прогулка окончена, - секретарша лучилась улыбкой. - Мы вернулись домой.
  - Ничего не понимаю, - встряхнул головой Виктор. - А где Тед?
  - Спит, наверное, - пожала плечами Эйша. - Кажется вместе с обеими богинями. Видимо свальный грех входит в программу прогулок капитана Барковица.
  - Ты их видела ночью?
  - Они втроем всю ночь пили в двух метрах от вас, - Эйша дернула подбородком в сторону стола, заваленного грязной посудой. - Шлифовали искусство развлечения до полного беспамятства. Или науку, бог их знает. А потом перебрались в смежную со мной каюту и слышимость еще улучшилась. До вас не доносились звуки воплощенного наслаждения?
  - Я принял снотворное, - пробормотал Виктор. - Но кто же тогда привел яхту назад?
  - Я.
  Виктор ошеломленно уставился на секретаршу.
  - Каким образом?
  - Да очень просто. Тут же все по последнему слову техники. Нажала кнопку подъема якоря, загрузила в навигатор обратный маршрут, и вот мы здесь. Только в самом конце пришлось немного порулить. Но, как сказал капитан Барковиц, у меня талант к судовождению.
  - Зачем ты это сделала? - оторопело спросил Виктор.
  - Капитан Барковиц очень плохо себя вел, - Эйша, не переставала улыбаться. - Пришел ко мне в каюту, открыл дверь своим ключом, начал приставать...
  - И что же ты? Неужели... - Виктор непроизвольно дернул коленом, как бы нанося удар в пах несуществующему противнику.
  - Ну что вы! - расхохоталась Эйша. - Я просто попросила его снять штаны, а потом рассмеялась. Вот как сейчас с вами. Это всегда действует. В общем, проблему я решила, но продолжать такую прогулку мне расхотелось. Так вы будете завтракать?
  - Черт знает что... - Виктор в замешательстве потер щетину на подбородке. - Нет, мне сейчас не до завтрака. Надо уходить отсюда.
  - Я предполагала, что вы примете такое решение, шеф. На всякий случай собрала ваши вещи.
  Виктор наспех оделся, и они по сходням спустились на пирс. Садясь в машину, Эйша оглянулась и помахала рукой безмятежно покачивающейся 'Сильвии'.
  - Тед был груб с тобой? - спросил Виктор, выезжая из порта.
  - Вы сейчас спрашиваете как адвокат или как босс? А может просто проявляете общечеловеческую заботу?
  Эйша, покинув яхту, перестала улыбаться и смотрела на шефа с усталым, болезненным выражением. 'Господи, что за ночь она пережила', - подумал Виктор, чувствуя, как растет давление в самораскрывающемся клапане.
  - Извини, это профессиональное. И за Теда прости. Мне следовало сразу пресечь его поползновения.
  - Вам это непросто было бы сделать, - сказала Эйша бесцветным голосом. - Я думаю, он в курсе ваших отношений с Рут.
  Виктор почувствовал приступ тошноты и сглотнул слюну.
  - Но теперь ситуация изменилась, - продолжила Эйша. - Мистер Барковиц совершил серьезную ошибку, и это уравнивает положение. Я сказала ему об этом, но он как адвокат и сам это понимает.
  - То, что он сделал, касается только тебя, - глухо сказал Виктор. - Ты не обязана ввязываться в игру на моей стороне.
  - Не обязана, - кивнула Эйша. - Но я так хочу. Я же вам говорила.
  Клапан раскрылся, и это уже не было неожиданностью для Виктора.
  - Эйша, - не выдержал он. - Эйша...
  - Что?
  - Поедем ко мне.
  - Нет, - покачала головой девушка. - Вы сейчас зовете меня, чтобы расплатиться. Не то за мою поддержку, не то за собственную слабость. Но я хочу другого.
  - Чего же?
  - Ну, это совсем просто. Чтобы вы позвали меня, потому что сами этого захотели.
  
  28
  Виктор вернулся домой с ощущением нереальности происходящего. Прогулка на яхте вспоминалась как дурной сон. Он открыл гараж, бросил уложенную Эйшой дорожную сумку в багажник 'Шерпа', и тут запиликал телефон.
  - Алло, мистер Воронофф? Вы вернулись раньше запланированного времени? - голос Реддама был, как всегда, жизнерадостным до экстатичности.
  - Да. Есть какие-то новости?
  - Пока нет, сэр. Но ситуация под контролем.
  - Это я уже понял, - проворчал Виктор и отключился.
  Он принял душ, наскоро позавтракал и уже через полчаса гнал 'Шерпа' в сторону гор. Было заранее ясно, что в этот раз ему не удастся увидеть Воронье озеро, но он рассчитывал добраться хотя бы до 'бараньих лбов', увидеть заснеженное плато, взглянуть на кромку каменного цирка, подышать небесным ветром.
  'Как быстро я деградировал, - думал он под жужжание 'Шерпа', берущего подъемы земляных гор. - Казалось бы, развод с Еленой должен был навести порядок в моей жизни, вымести всю грязь, помочь сосредоточиться на чем-то главном, сделать шаг к совершенству. Но получилось ровно наоборот: как только отпала необходимость поддерживать имидж верного мужа, я не выдержал первого же искушения. Выходит зря я прощал себе мелкие грехи, прикрываясь тем, что никто не идеален. Перфекционизм всегда казался мне признаком недалекого ума, чем-то смешным. Но получается, что даже из-за небольшой слабины все может полететь к черту. Дьявол всегда в деталях, и малейшая уступка ему смертельно опасна'.
  'Шерп' с победным пением перевалил через горный кряж и вылетел на лесистое плато. Между стволами сосен на рыжей хвое серели острова снега. В зелени альпийских лугов лежали мшистые валуны, похожие на заснувших зверей.
  'Компромисс с самим собой губителен, он разрушает личность, - продолжал Виктор внутренний монолог. - Конечно, он неизбежен в бизнесе, вообще везде, где сталкиваются интересы разных людей. Но ведь отношения с женщиной - это тоже столкновение интересов. Возможно ли найти такую женщину, связь с которой не была бы сделкой? Такую, с которой можно оставаться самим собой?'
  Земляные горы постепенно сменялись каменными. Над занесенными снегом лощинами возвышались гранитные монолиты. 'Это должна быть женщина не из нашего круга, - продолжал развивать тему Виктор. - А чем тебя не устраивает Эйша? - привычно перебил он себя. - Красивая, умная, надежная. Умеет ставить цели и добиваться их. В сущности она похожа на меня'.
   Виктор задумался. При всех достоинствах Эйши, он никак не мог представить ее рядом с собой. 'В настоящем наслаждении должна быть какая-то недосказанность', - вспомнил он слова Рут. Что ж, пожалуй. Эйша же была чересчур определенной, в ней начисто отсутствовала хрупкость, ранимость. Могло ли ее активное здравомыслие уживаться с настоящим чувством? Или все дело было в ее чрезмерной, утомительной энергичности, из-за чего Виктор чувствовал себя ведомым в их отношениях и никак не мог принять эту роль? 'Эйша настоящая перфекционистка, - сформулировал он наконец. - Уж она-то точно не пойдет ни на малейший компромисс ни с собой, ни с кем-то еще. А значит при близких с ней отношениях на компромисс придется идти мне'.
  'Шерп' брал поворот за поворотом. 'Ловушка в том, - размышлял он, - что привычка преодолевать трудности делает человека идеалистом, уверенным в существовании выхода из самой сложной ситуации. Но женщину, которая разделит твои взгляды на жизнь, не будет пытаться тебя переделать, полюбит тебя самого, а не твои деньги, невозможно создать волевым усилием; ее можно только встретить'. Виктор вдруг почувствовал себя не сильной, оригинальной личностью, способной выразить себя в жизни и в искусстве, а обычным чудаком с претензией на оригинальность, и его передернуло от пошлости ситуации. Существование белых ворон оказывалось не менее банальным, чем наличие в природе их черных и серых собратьев.
  Воронофф остановил 'Шерпа' на перевале и вышел в морозные сумерки. Впереди в дымке едва угадывалась другая долина. По сторонам дороги лежали горы слежавшегося снега. Нечего было и думать прорваться по ручью вверх. Сам же ручей тонко позванивал под сугробом, как бы обещая поскорее растопить снеговые залежи и освободить путь к плато.
  'Как бы ни было мало белых ворон, они все же встречаются в природе. Значит нужен надежный план их поиска и ловли, эффективная схема расстановки силков, возможно, подсадные альбиносы-муляжи... - Виктор упорно пытался найти аналитическое решение. - Нет, это идеалистическая чепуха... Вероятность встречи двух белых ворон ничтожна, а значит должен быть более реалистичный план 'Б'. У любой вещи есть дубликат, и любому явлению присуще одно или даже несколько отражений. Поиск этих отражений - суть любого искусства. Не случайно люди так любят кино, и не зря кино назвали иллюзионом. Поэтому, если не складываются искренние отношения, то можно попытаться создать их добровольную, осознанную иллюзию'. 'Хочется все же любви или хотя бы ее иллюзии', - вспомнились ему слова Рут на яхте. 'Именно иллюзии! - сказал Виктор вслух, выстрелив облачком пара в морозный воздух. - Хорошая, качественная иллюзия гораздо надежнее подлинного, но непрочного чувства. Особенно если ты сам ее сценарист и режиссер'.
  Он сел в машину и покатил назад. Идея управляемой имитации чувств казалась ему находкой. По крайней мере она гарантировала от обмана, а следовательно давала бы душевное спокойствие. Подделка, перестав маскироваться под подлинник, становилась уже не эрзацем, а просто другим видом искусства, этюдом к будущим - настоящим отношениям.
  Занимаясь живописью, Воронофф копировал картины старых мастеров, стремясь учиться у лучших. Теперь он задумал сотворить копию, точнее модель неких идеальных отношений. Копия непременно должна была быть хорошей, вернее отличной, еще точнее - великолепной. На меньшее он был не согласен.
  
  29
  С началом новой недели все пошло своим чередом, словно и не было той нелепой прогулки на яхте. Барковиц при встрече улыбался сердечнее обычного. Эйша снова была не более чем безукоризненной секретаршей. Елена ничем о себе не напоминала. Рут однажды позвонила, явно с разведывательными целями, но почувствовала его настрой, и дальше общих разговоров дело не пошло. Несомненно она была женщиной тонкой.
  В то же время Воронофф чувствовал, что не выдерживает некий экзамен и отдаляется от товарищей по цеху. Вместо того, чтобы принять их правила игры и тем самым обеспечить себе комфортное существование, он упрямо демонстрировал обособленность от своей гильдии. Такое положение было чревато осложнениями в будущем, но Виктор делал ставку не на сословный компромисс, а на собственный сильный характер.
  Всю неделю он обдумывал пришедшую в горах идею, называя ее то добровольной иллюзией, то сознательным самообманом, то управляемым счастьем. Она казалась в принципе осуществимой, но для этого требовалась достаточно тонкая партнерша, способная увлечься невиданной игрой. В конце концов, он решился провести что-то вроде тренинга с наемной ассистенткой.
  Проститутки, даже самые дорогие, плохо подходили к этой роли из-за профессиональной привычки во всем подыгрывать клиенту и неспособности вести собственную партию на достаточно высоком уровне. Поразмыслив, Виктор сделал заказ в элитном эскорт-сервисе. Для конспирации был выбран загородный отель в сотне миль от дома.
  Дорога шла среди огромного кукурузного массива. Воронофф физически ощущал мощь рвущихся из черной земли тысяч тугих изумрудных стеблей. За полем поднимались пологие холмы, смутно напоминающие изгибы женского тела. Поблескивающий между ними ручей усиливал чувственные ассоциации. 'Никуда от физиологии не деться, - усмехнулся Виктор. - Она влияет на поступки человека независимо от его воли. Надо навести в этом порядок. Но ведь я как-будто для этого и еду? Нет, не для этого. Я хочу создать иллюзию идеальных отношений. В них все будет так, как хочу я. А секс - только небольшая их часть'.
  Виктор подъехал к увитому плющом кирпичному зданию отеля и поднялся в забронированный номер. В назначенный час в дверь постучали. На пороге, кокетливо склонив голову набок, стояла высокая блондинка с маленьким перламутровым чемоданчиком на колесиках. Она по-хозяйски оглядела убранство люкса и, по-видимому, осталась довольна.
  - Здравствуйте! - девушка заученно улыбнулась и протянула узкую холеную ладонь с ярко-голубыми ногтями. - Готова повсюду вас сопровождать и исполнять любые ваши желания.
  - Как золотая рыбка? - усмехнулся Виктор.
  - Почему рыбка? - девушка перестала улыбаться и наморщила узкий лобик.
  - Это сказка такая.
  - А-а, понятно, - лобик разгладился. - Превратить жизнь клиента в сказку - это девиз нашего агентства.
  - Присядьте, - Виктор кивнул на кресло. - Мне надо вам кое-что объяснить. Ввести, так сказать, в курс дела.
  - Я вся внимание, - девушка с идеально прямой спиной примостилась на краешке кресла. В разрезе платья засветилось длинное, как у цапли, бедро.
  Виктор сделал несколько шагов по комнате, раздумывая с чего начать.
  - Вы знакомы с теорией игр? - спросил он неожиданно. - Хотя бы в общих чертах.
  - Вы имеете в виду ролевые игры? - удивленно переспросила блондинка. - Типа в медсестру и пациента?
  - Нет, - смутился Виктор. - Под игрой я понимаю процесс, в котором участвуют две или более стороны, каждая из которых использует определенную стратегию поведения... Вы читали Джона Нэша? Это автор теории игр, нобелевский лауреат.
  - Вы знаете, - у девушки вытянулось лицо, - у меня вообще-то гуманитарное образование... Но в нашем агентстве у меня один из самых высоких айкью...
  - Я понимаю, - мягко ответил Виктор. - Оставим в покое Нэша. Попытайтесь представить, что вы сейчас не на работе, а просто встречаетесь со своим бойфрендом. И ему пришла в голову такая немного странная идея - поиграть в некие идеальные отношения...
  - В любовь?
  - В том числе. Но главной в этих отношениях должна быть их сознательная иллюзорность. Все, что вы чувствуете на самом деле должно быть отодвинуто в сторону и заменено игрой по определенным правилам. Разумеется речь не идет о каком-то детальном сценарии - только о некой канве, о которой мы с вами должны договориться...
  - Вы знаете, - девушка досадливо нахмурилась, - я не очень понимаю, зачем для обычных ролевых игр вы наняли партнершу в элитном агентстве. Конечно я могу поиграть в домохозяйку, отдающуюся сантехнику или школьницу, соблазняющую взрослого мужчину, но вообще-то обычно я сопровождаю бизнесменов и политиков. А для подобных игр существуют специально обученные кадры рангом пониже. Вот вы чем в жизни занимаетесь? - спросила она неожиданно.
  - Я адвокат, - ответил Виктор с веселым удивлением.
  - И, судя по всему, успешный, - блондинка обвела рукой апартаменты. - Но вы же не будете защищать человека, который украл шоколадку в супермаркете?
  - Не буду, - пораженно ответил Виктор. - А о чем с вами беседуют ваши бизнесмены и политики?
  - Для них эскорт обычно заказывают в виде бонуса после завершения сделки, - хмуро сказала девушка. - Поэтому все разговоры обычно заканчиваются очень быстро. Вон там, - она кивнула в сторону спальни. - Туда и эскортируют. Идемте?
  - Иди, - Виктор махнул рукой. - Я скоро приду.
  Воронофф спустился к машине, убедился, что походный ящик с красками лежит в багажнике и покатил в сторону гор. На сухом бугре у кукурузного поля он установил треногу этюдника. Перед ним в фиолетовой дымке раздваивались округлые холмы, открывая узкое ущелье. Глядя на изгибы холмов, на вход в долину и вытекающий из нее ручей, Виктор принялся набрасывать свинцовым карандашом силуэт лежащей навзничь обнаженной женщины с вольно разбросанными бедрами, как на одной из картин Гюстава Курбе. Он увлеченно работал до самых сумерек. Против обыкновения в голове не было ни одной связной мысли. Работа избавляла его от бесконечных мучительных размышлений. Идея наемной партнерши явно проваливалась. По крайней мере, игра такого уровня оказывалась непосильной для проститутки, даже элитной.
  Виктор сложил этюдник и вернулся в отель. Сотрудницу эскорт-сервиса он застал сидящей за раскрытым ноутбуком. При виде Виктора она встала, часто моргая приклеенными ресницами.
  - Извините за ту чушь, что я вам наговорила, - сказала она смущенно. - Пока вас не было, я почитала Нэша. Он на самом деле потрясающий математик. Чего только стоит доказательство существования выигрышных стратегий в дескриптивной теории множеств...
  - Ты умница, - засмеялся Виктор, - учишься на ходу. Настоящая профессионалка.
  - Тогда объясните мне, о чем вы хотели поговорить с самого начала, - потребовала полная служебного рвения обладательница высокого айкью.
  - Я передумал, - все еще смеясь, ответил Виктор. - Теперь мы займемся эскортом.
  - Куда поедем? - девушка одернула юбку.
  - Да все туда же, - отсмеявшись, Виктор кивнул в сторону спальни. - Куда тебя возят политики и бизнесмены.
  
  30
  После неудачи с девушкой из эскорт-агентства Виктор успокоился и ощутил привычное равновесие. Осечка в начале дела всегда стимулировала его к поиску новых решений. Ему пришло в голову, что создание искусственных, отрепетированных отношений похоже на работу театрального режиссера. Имело смысл поискать партнершу в актерской среде.
  Виктор бывал в городском театре, где изучал искусство росписи декораций. Сейчас он мысленно перебрал знакомых артистов и остановился на Кларе - травести местной труппы. У нее была соответствующая амплуа субтильная фигура и кукольное, подвижное личико. Его немного портили только похожие на рыбьи жабры складки, возникавшие на щеках при улыбке. Впрочем, это даже добавляло ее лицу выразительности.
  Воронофф видел Клару в роли Беатриче в 'Слуге двух господ', и его поразила легкость, с которой она переходила из женского в мужской образ. В день спектакля он отправился в театр. На сцене Клара виртуозно орудовала шпагой и с неподдельной яростью лупила палкой по спине несчастного Труффальдино. После спектакля Виктор зашел в ее гримерную с букетиком фиалок.
  - Господи, какие люди! - Клара всплеснула гибкими, как ивовые прутья, руками. - Уж и не надеялась вас увидеть. Совсем забыли бедную комедиантку.
  - Житейская суета... Никак не удавалось вырваться, - развел руками Виктор.
  - Слыхала я про вашу суету, - Клара подмигнула в зеркале желтым кошачьим глазом. - Можно поздравить с вновь обретенной свободой?
  - Все-то вы знаете, - ответил Виктор с умеренным смущением.
  - А я-то надеялся удивить вас своими переменами.
   - Чем меньше город, тем быстрее распространяются новости, - Клара сноровисто смывала с лица грим.
   - В нашем замечательном городе новости распространяются даже раньше самих событий, - заметил Виктор. - После этого тебе ничего не остается, кроме как воплотить в жизнь то, что сам о себе узнал. Провинциальное общественное мнение - страшная сила.
   - Бросьте ваши адвокатские штучки, - хитро прищурилась Клара. - Вы-то как раз из тех, кто любому общественному мнению глаза отведет. Признавайтесь, зачем пришли?
   - Есть интересная идея, - серьезно сказал Виктор. - Для ее воплощения понадобится ваш актерский талант.
   - Как интересно! - Клара свела под подбородком крошечные кулачки. - Ну же, рассказывайте быстрее.
   - Знаете что... - Виктор изучающе смотрел на девушку. Ее широко, по-актерски распахнутые глаза были лишены глубины и напоминали блюдца. - Давайте поедем куда-нибудь и спокойно поговорим. Я подожду вас в машине.
   Клара, закутанная в цветастый шарф, сбежала по ступенькам театра уже через десять минут. Она была начисто лишена жеманства, кокетства и прочих специфически женских качеств. Ей хватало всего этого на сцене.
  Виктор привез Клару в загородный ресторан.
   - Куда вы меня притащили? - Клара, выйдя из машины, разглядывала синюю неоновую надпись 'Сердитый осьминог'. - А-а, понимаю. Боитесь нарваться на своих знакомых?
  - В общем, да.
  Виктор отворил перед девушкой тяжелую дверь. В полумраке бара тапер меланхолично перебирал клавиши. Ему гулко вторил контрабас.
  - Напрасно вы переживаете, - Клара синичкой вспорхнула на высокий стул. - В театре несколько человек видели, как вы меня увозили. Так что завтра вы обязательно узнаете о себе много нового. Не боитесь, что придется воплощать эти новости в жизнь?
  - Черт возьми, я и сам не заметил, в каком сложном положении оказался, - усмехнулся Виктор. - Прямо не знаю, что и делать.
  Бармен принес скотч для Виктора и 'Кровавую Мэри' для Клары.
  - Я открою вам секрет, - девушка отхлебнула из стакана. - Главное - не пытаться опровергать провинциальное общественное мнение, каким бы оно ни было. Тогда оно будет к вам неизменно благосклонно.
  Клара допила коктейль и показала бармену пустой стакан. Виктор с удивлением заметил, что девушка мгновенно опьянела. Впрочем, при ее комплекции этого можно было ожидать.
  - Даже если оно обвиняет вас во всех смертных грехах?
  - Особенно в этом случае, - Клара с энтузиазмом отхлебнула из стакана. - Так что же это за идея, для которой требуются актерские способности?
  - Хочу обсудить с вами роль.
  - Разве в театре вас что-то интересует помимо декораций?
  - Конечно.
  - Не врите. Вы приехали к нам из столицы, где в театр ходят из снобизма, для показухи. А у нас в провинции его любят искренне, самозабвенно, - Клара, сама того не замечая, продолжала наигрывать после спектакля. - Потому что здесь вся жизнь - сплошное представление. У нас сплетни - более подлинная вещь, чем реальность. Потому и новости, как вы сказали, здесь возникают раньше самих событий.
  - Отлично, - сказал он. - Это то что нужно.
  - Что именно? - не поняла Клара.
  - Все эта выдуманная виртуальная жизнь, похожая на театр. Идеальная среда для того, чтобы сыграть в ней свой маленький спектакль.
  - Что вы все ходите вокруг да около? - Клара со стуком опустила бокал на стойку. - Скажите, наконец, прямо!
  На звук стакана мгновенно среагировал бармен.
  - Еще 'Мэри', мадам?
  - Умница. Давай сразу двойной.
  Виктор видел, что она по-настоящему пьяна, но это совершенно не влияло на ее движения и дикцию. Сказывалась актерская выучка. Виктор был уверен, что при ее худобе катастрофический результат неминуем. Тем не менее она быстро расправилась с двойной порцией.
  - Так я жду, Воронофф. Не тяните резину. Вы же не актер, чтобы бесконечно держать паузу.
  - Я хочу сыграть пьесу, - Виктор наморщил лоб, подбирая слова. - Но не на сцене, а в жизни. Мне нужна партнерша.
  - Это такой новый способ подкатиться к даме с учетом ее профессии? А если бы я была поварихой, вы бы предложили что-нибудь вместе приготовить?
  - Нет, я серьезно.
  - И какую же роль вы мне отводите, как травести? Сыграть податливого мальчика? Послушайте, Воронофф, а вы случайно не извращенец?
  Клара спрыгнула с высокого стула, приподняла плечи, засунула руку в карман узких брюк, сложила губы в независимой ухмылке и развинченной походкой прошлась вдоль стойки, покручивая на пальце воображаемую цепочку. Мгновенное превращение из хрупкой девушки в уличного паренька ошеломляло. Из зала раздались аплодисменты. Виктор огляделся. Клара насмешливо глядела на него снизу вверх.
  - Слушайте, Воронофф, это вам психоаналитик насчет пьесы в реальной жизни насоветовал? Бросьте вы всю эту галиматью. Идемте лучше потанцуем.
  Виктор еще раз огляделся и неохотно сполз со стула. Клара схватила его под руку и потащила на освещенный пятачок, где тапер продолжал свою импровизацию под гуканье контрабаса. Там силы наконец оставили ее. Чтобы не упасть, она обхватила партнера за шею, положила ему на талию крошечную ступню в золотой лодочке и замерла в этой трудной позе. Через минуту Виктор осторожно пошевелился, и Кларина голова безвольно поникла на его груди. Она крепко спала.
  Виктор искательно улыбнулся бармену и под оживленный гул зала отнес Клару в машину. Дома он решил не форсировать развитие событий и уложил девушку на диване в гостиной. Он выпил еще виски и, перед тем как заснуть, долго читал в спальне Марселя Пруста.
  
  31
  Над усеянном огромными валунами ущельем высились зубчатые горы с алой кромкой рассвета. Вольный небесный ветер срывал с вершин пласты слежавшегося снега. Неожиданно хребет съежился до размеров ландшафтной модели из папье-маше. Из-за миниатюрных вершин спелой клюквой брызнуло игрушечное солнце.
  Виктор вздрогнул и открыл глаза. В щель между шторами пробивался солнечный снопик. Рядом, свернувшись калачиком, спала Клара. На ее мальчишеской спине бугрилась цепочка розовых позвонков. Виктор коснулся их пальцами, и девушка мгновенно проснулась. Скорость ее перехода из одного состояния в другое поражала. Без каких-либо предисловий Клара оплела мужчину руками и ногами. Сопротивляться ей было нелепо. В следующие полчаса она с тем же пылом, с которым вчера на сцене колотила Труфальдино, довела Виктора до изнеможения своим худым жарким телом.
  - Неслабо мы с тобой вчера повеселились, - раскрасневшаяся Клара потянулась по-кошачьи и обвела спальню взглядом. - Ты что-нибудь помнишь?
  - Разумеется, - Виктор пожал плечами.
  - И о чем же мы говорили? - спросила она без обиняков.
  - У тебя совсем ничего в голове не задержалось?
  Виктор хмуро смотрел на девушку. Сейчас вся затея с игрой в иллюзорные отношения казалась невыносимо глупой. Все свелось к банальной интрижке.
  - Совсем.
  Клара состроила печальную рожицу и рассмеялась, но, глядя на Виктора, притихла.
  - Я когда переберу, у меня память начисто отшибает, - сказала она простодушно. - Нехорошо, конечно, но иногда бывает даже кстати. Помогает забыть о какой-нибудь мерзости. Но к тебе это не относится. Ты только не обижайся.
  - Я не обижаюсь.
  - Тогда расскажи все заново, - Клара села в кровати.
  Виктор помолчал.
  - Вот ты говоришь про мерзости, - заговорил он наконец. - Забыть их - это правильно. Но как избежать новых?
  - Вряд ли это вообще возможно, - пожала острым плечиком Клара. - Жизнь непредсказуема.
  - Но ведь когда ты выходишь на сцену, то заранее знаешь, что с тобой произойдет. Стопроцентная гарантия от неожиданных мерзостей.
  - Ну, это же театр. Там все идет по сценарию.
  - А что нам мешает в реальной жизни жить, как на сцене?
  - По сценарию? Ну, не знаю. Все предсказуемое скучно.
  - В том-то и дело, что не надо никакого сценария, - Виктор приподнялся на локте. - Важно только не забывать, что это игра, как в театре. Это ли не гарантия от ненужных осложнений? В любой момент можно самому себе напомнить, что все происходящее - не реальная жизнь, а лишь роль, которую ты исполняешь. Понимаешь, если договориться заранее, то это будет не фальшь, не ложь, а честная игра. Из игры всегда легко выйти, достаточно сказать - я больше не играю и все.
  - Правда, к черту сценарий! - воскликнула Клара, мгновенно перейдя от меланхолии к восторгу. - Все, что нужно - это канва, настрой, тема, а остальное приложится! Что мы будем играть, маэстро?
  Девушка вспорхнула с кровати. Ее длинные, растущие прямо на ребрах соски, отбрасывали маленькие трогательные тени. Облачко светлых кудряшек сияло в пробивающемся сквозь желтые шторы солнце. Глаза горели.
  - Мы будем играть любовь, - серьезно сказал Виктор.
  - Да хоть ненависть! - крикнула Клара, прыгая на него, как на гимнастического коня. - С тобой я могу все!
  Они провели в постели большую часть дня.
  Против ожидания Виктора, Клара к вечеру ничего не забыла и не передумала. Она на самом деле была хорошей актрисой и как следует взялась за дело. Виктор начал было подробно растолковывать ей свою идею иллюзорных отношений, но скоро понял, что она ухватывает суть игры на ходу. За обедом они наметили линию поведения, намеренно не вдаваясь в детали.
  После обеда Клара едва ли не церемонно попрощалась с Виктором.
  - Ты не останешься? - осторожно спросил он.
  - Нет, - заявила Клара. - Во-первых, через два часа у меня спектакль.
  - А во-вторых?
  - А во-вторых, мы начинаем интересную игру. Тут важно немного остыть, взять паузу, вжиться в образ. Сначала надо немного забыть друг друга. Не соскучиться, а именно забыть. То, что между нами произошло, не имеет отношения к будущей игре. Так что заезжай в театр через неделю. Зайдешь в гримерку с букетом, мы заново познакомимся, ну и так далее.
  Клара зацокала каблучками к дверям, но с полдороги вернулась, выдернула из цветастого шарфа синюю шерстяную нитку и попросила Виктора засучить рукав. Он озадаченно завернул манжету, и она ловко привязала нитку ему на запястье.
  - Эта нить скрепляет наш договор, - выспренно произнесла актриса. Явно вспоминая некогда сыгранную роль, она чопорно поцеловала Виктора в щеку, по-театральному резко отвернулась и быстро вышла из дома.
  'Может она и права, - подумал он полусонно, глядя на отъезжающее такси. - После такой встряски не грех и паузу взять. Ноги дрожат, как после крутого подъема'.
  Виктор постоял под душем, завернулся в халат и завалился в постель. Около полуночи его разбудил звонок в дверь. На пороге стояла закутанная в накидку Клара. От нее исходил добрый водочный дух. По матовому, покрытому гримом лицу актрисы блестящими дорожками стекали дождевые капли.
  Виктор молча посторонился, впуская девушку в дом. Из-под ее капюшона выглядывал парик с белыми буклями.
  - Пауза уже закончилась? - спросил Виктор озадаченно.
  - О да! - Клара театральным жестом простерла вперед руки. Накидка соскользнула на пол, открывая атласное платье Беатриче Распони.
  - По-моему, ты играешь слишком быстро, - Виктор сделал шаг назад.
  - Я вообще больше не играю, - всхлипнула Клара. - Я люблю тебя.
  Она змейкой вывернулась из платья и судорожно прижалась к Виктору худым дрожащим телом. Красивая, управляемая иллюзия тонких, необременительных отношений погибала на глазах, так и не появившись на свет. Начиналась суровая реальность - с истериками, клятвами, мучительными объяснениями, театральными монологами и прочими утомительными атрибутами внезапного любовного недуга.
  
  32
  - Шеф, пригласите меня на ланч, - Эйша весело глядела на Виктора. - У меня есть для вас новости.
  - Что еще за новости, - проворчал Виктор. - Говори здесь.
  - Видите ли... - Эйша непроизвольно оглянулась. - Я образцовая секретарша, и не буду докучать своему патрону личными разговорами на работе.
  - Ну, хорошо, - вздохнул Виктор. - Только теперь я не хочу есть. Прогуляемся у океана.
  История с Кларой развивалась непредсказуемо и не давала ему покоя. Запланированный легкий выход из ни к чему не обязывающих отношений на деле оборачивался изнурительной деликатной борьбой с влюбленной женщиной.
  - Что за конспирация? - недовольно спросил Воронофф, паркуясь у набережной. - Почему бы нам не поговорить в офисе?
  - Давайте выйдем из машины.
  У океана было тихо. После недавнего шторма пляж был завален грудами водорослей. Долгоносые серые птицы суматошно бегали по мокрой глади песка, оставляя цепочки крестиков.
  - Я уверена, что вас прослушивают.
  - Кто?
  - Не знаю. Но интуиция меня еще не подводила. Попросите Реддама проверить офис и машину.
  - Допустим. Это все?
  - Нет.
  - У тебя что-то случилось?
  - Хороша бы я была, если бы грузила вас своими проблемами. По-моему, у вас и своих хватает.
  - Ты о чем?
  - О вашей театральной истории.
  - У тебя очередное обострение духовного восприятия? - раздраженно спросил Виктор. - Или ты просто шпионишь за мной?
  - Ни то, ни другое, шеф, - спокойно ответила Эйша. - Мне всего-навсего позвонила Клара. Знаете такую? Местная Сара Бернар.
  - Этого еще не хватало, - вырвалось у Виктора. - Но ты прости за резкость.
  - Ничего страшного, шеф. Просто примадонна попросила поговорить с вами. Я не могла ей отказать.
  - Что ей было нужно?
  - Мне показалось, что ей просто хотелось выговориться. Я ее не расспрашивала, она сама все рассказала.
  - Что именно?
  - Все. Включая эксперимент по управляемой любви, - Эйша опустила взгляд.
  - О господи... - Виктор впервые за много лет почувствовал, что краснеет.
  - Не судите ее строго, шеф. Она сильно влюблена в вас. Я бы даже сказала, гипертрофированно влюблена.
  - Что ты имеешь в виду?
  - У актрис эмоции всегда чрезмерны, а чувства преувеличены. Но в этом и ключ к избавлению от них. Большой костер бывает легче погасить, чем скрыто тлеющие угли.
  - А почему ты решила, что я хочу избавиться от ее чувств?
  - А вы не хотите? - Эйша позволила себе невинную улыбку. - Так и передать Кларе?
  - Нет, погоди. Раз уж ты все знаешь... Меня действительно тяготят эти отношения.
  - Я так и думала, шеф.
  - Понимаешь, я не был в нее влюблен. Ни одной минуты. Мне хотелось игры, иллюзорных чувств, которые можно включать и выключать, как театральный софит, соответствующий определенной сцене...
  - Понимаю, - буднично сказала Эйша. - Это еще называют сексом без обязательств.
  - Ничего ты не поняла, - поморщился Виктор. - Тут все сложнее, тоньше...
  - Возможно, - Эйша покладисто кивнула. - Но, похоже, теперь все эти сложности и тонкости не дают вам покоя, не так ли?
  - Кларе они оказались недоступны, - сокрушенно покачал головой Виктор. - Вот ведь парадокс: эмоциональная, талантливая актриса оказалась невосприимчивой к игре со сложными переживаниями.
  - Это кажущийся парадокс. Только плохая актриса играет без остановки - на сцене и в жизни. А Клара актриса хорошая. Свое актерство она оставляет в театре, а вне его становится обычной женщиной, ищущей своего счастья. А вы ее хотели использовать как игрушку.
  - Но ведь я поступил честно. С самого начала предупредил, что это будет игра. И она согласилась...
  - Удивительный вы человек, шеф. Умный, талантливый, но не можете понять простой вещи: женщина искренна всегда. Даже когда обманывает вас, даже когда предает. Просто у нее меняется отношение к кому-то или чему-то, вот и все. Ну нельзя же винить ее в том, что у нее нет, как у мужчины, долгосрочного, твердого, неотменяемого жизненного плана, наподобие проекта строительства железобетонного моста. А ведь она вас не обманывала, не предавала. Вашу дурацкую игру она восприняла как экзотическую форму ухаживания. И просто влюбилась в вас. Убейте ее теперь за это.
  Виктор стоял как оплеванный. Океан после шторма был тих и сер, как глаза Эйши. Сама же девушка выглядела удовлетворенной, как молодая учительница, успешно завершившая свой первый самостоятельный урок.
  - Что ты говорила о тушении костра? - выдавил из себя Виктор.
  - Вы хотите, чтобы я вам помогла? - уточнила Эйша.
  - Да.
  - Тогда дайте мне левую руку.
  Эйша достала из сумочки маникюрные ножницы и хищным движением срезала с запястья Виктора синюю шерстяную нитку.
  - Теперь можете быть спокойны, шеф, - сказала она довольно. - Все будет хорошо.
  - Не знаю, что ты имеешь в виду, - Виктор потер запястье, - но надеюсь, что так и будет.
  
  32
  В пятницу утром у Виктора был назначен визит к доктору Уолтерсу, но видеться с ним не хотелось. Вчерашний разговор с секретаршей не шел у него из головы, и мысль о том, что сегодня в его мозгах будет копаться психоаналитик, была невыносимой.
  Виктор отменил визит и поехал в церковь. Он представил себе расцвеченный витражами полумрак, запах ладана и горячего воска, особую церковную тишину, и ему померещился долгожданный покой. Он немного побродил по малолюдному в будний день храму, опустил крупную купюру в ящик для пожертвований и поставил свечку у первой попавшейся иконы.
  - Похоже, неспроста место для возжигания свечи выбрали, - послышался за спиной Виктора густой бас отца Савелия.
  Виктор поднял взгляд на икону и слева от постного женского лика увидел надпись 'Св. равноап. Марïа Магдалина'.
  - Вы имеете в виду образ кающейся грешницы? - Виктор в который раз за последнее время почувствовал прилив раздражения. - Но насколько я знаю, православная церковь Марию Магдалину блудницей не считает.
  - Похвально, что в житиях святых разбираетесь, - прогудел отец Савелий. - Но и камушек в свой огород верно почувствовали.
  - Каяться я не собирался, - почти грубо ответил Виктор. - Я пришел в церковь за внутренним равновесием, душевным покоем, смирением, если хотите. А получил упрек.
  - Бог с вами, - покачал головой священник. - Храм божий - место не для упреков, но для советов добрых.
  - И каков же ваш совет?
  - Душа ваша все так же мается, - поп внимательно ощупывал Виктора водянистыми глазками. - Совет как раз об этом: не стоит искать покоя и благодати в местах, где грешные лицедеи представления богомерзкие разыгрывают.
  - Вы имеете в виду театр? - уточнил Виктор, сдерживаясь.
  - Именно. Трудно ожидать добродетели от гистрионов, чей удел ежедневое лицемерие.
  - Где же мне сыскать свою половину - умную и тонкую, красивую и верную? Не в вашем ли храме?
  - Напрасно иронизируете, - нахмурился отец Савелий. - Вы многое для церкви нашей делаете, потому и хочется вас от худого предостеречь. Вам, человеку в городе известному, недолго в западню угодить.
  - Чью западню?
  - Корыстолюбцев вокруг хватает. В таком серьезном деле без страховки не обойтись.
  - Какой страховки?
  - Рекомендации людей надежных, солидных.
  - Вы знаете, отец Савелий, в делах я именно так и поступаю. Но выбрать спутницу жизни хочется исключительно по велению души.
  - Воля ваша. Как говорится, ищущий да обрящет.
  Отец Савелий сухо поклонился и, задрав бороду, плавно удалился в боковой придел.
  
  33
  В офис возвращаться не хотелось. 'С чего все началось? - думал Воронофф, бродя в одиночестве по набережной. - С развода? С мести Маргулису? С неприятия философии наслаждений Теда и Рут? С того, что позволил Эйше чересчур глубоко влезть в мою личную жизнь? С дурацкой идеи управляемых отношений?'
  Заниматься самокопанием не хотелось. Гораздо важнее было проанализировать чувство потери куража, 'духа Вороньего озера', как Виктор про себя называл тот особый настрой, в котором побеждал в самых сложных обстоятельствах. Дух следовало вернуть энергичными поступками.
  Он поехал обедать подальше за город - в 'Сердитого осьминога'. Так он делал всегда, когда хотел избежать встреч со знакомыми. Но в этот раз его ждал сюрприз. У стойки, по-птичьи подняв худые плечи, сидела Клара. Первым желанием было уйти, но он вспомнил о своем решении и подавил приступ малодушия. 'Эйша права, - подумал он. - Если я не хочу продолжать отношения с Кларой, я должен просто сказать ей об этом. И вообще, надо покончить с этим амебообразным существованием. Пора навести в жизни порядок'. Он вздохнул и решительно направился к стойке.
  - Ты как здесь оказалась? - бодро спросил он, занимая соседний стул.
  - Тебя ждала, - без удивления отозвалась Клара.
  - Ты почувствовала, что я приеду сюда? - изумленно спросил Виктор. - Потому что мы были с тобой здесь в первый день?
  - Красивая чушь, - вяло усмехнулась Клара. - Все проще гораздо. Эйша сказала, что ты поехал сюда обедать.
  - Она звонила тебе?
  - Снова не угадываешь. Я сама ей позвонила, когда почувствовала разрез.
  - Какой разрез? - Виктор почувствовал холодок в груди.
  - Дай мне свою руку, - вместо ответа сказала Клара. - Не эту, левую.
  Виктор в замешательстве протянул руку. Клара неспешно расстегнула манжету и подтянула рукав.
  - Ну да, все правильно, - кивнула она, отпуская кисть Виктора. - Эйша не соврет. Эйша - девчонка что надо.
  - Ты о чем? - Виктор торопливо застегнул манжету.
  - Я никак не могла поверить, что ты позволил ей срезать нитку.
  Клара подняла взгляд на Виктора. Ее желтые глаза потеряли блеск и напоминали цветом осенние листья. В них появилась неожиданная глубина и выражение бесконечной печали.
  - Подумаешь, нитка - пробормотал Виктор, отводя глаза. - Дело же не в ней.
  - Именно в ней, - угрюмо сказала Клара. - Эта нить соединяла нас, была единственной материальной связью. Все остальное - только словесная пена и трение слизистых оболочек. Если бы ты случайно порвал ее, это было бы полбеды. Но ты срезал ее - даже не сам, а руками другой женщины. Это непоправимо.
  Она взмахнула стаканом и звучно продекламировала:
  
  Порвалась дней связующая нить.
  Как мне обрывки их соединить?
  
  Бармен сочувственно смотрел на Виктора.
  - Это из 'Гамлета'? - туповато спросил он.
  Клара, не ответив, уткнулась в стакан с 'Кровавой Мэри'. Воронофф глядел на ее торчащие лопатки, и ему хотелось только одного - провалиться сквозь землю.
  - Послушай... - начал было он, но она остановила его повелительным жестом.
  - Ни слова больше, - девушка слезла со стула. - Лучше Шекспира все равно не скажешь.
  Она побрела между столиками к выходу. Только сейчас Виктор понял, что она сильно пьяна.
  - Клара, постой, - снова позвал он. - Позволь, я тебя отвезу.
  Актриса, не оборачиваясь, покачала головой и исчезла за дверью.
  
  34
  - Двойной скотч, - бросил Виктор бармену.
  Бармен понимающе кивнул, и через мгновение перед Виктором стоял стакан с янтарной жидкостью. Он сделал большой глоток. Только что в его жизни порядка стало больше, но это почему-то не радовало.
  Запиликал телефон.
  - Да, Эйша.
  - Шеф, прошли все клиентские платежи, кроме 'Гонзалес и Фокс'. Я позвонила в их бухгалтерию, напомнила, что с понедельника будет начисляться штраф.
  - Хорошо. Что еще?
  - Пришли счета за ремонт вашего дома. Я ездила смотреть - все в порядке, кроме водосточных труб. Я распорядилась их перекрасить.
  - Они были плохо покрашены?
  - Цвет не соответствовал проекту.
  - Это все?
  - Нет, шеф. Ремедиос спрашивает, будете ли вы сегодня ужинать дома.
  - Не буду. Еще что-нибудь?
  - Звонил доктор Уолтерс. Удивлен отменой визита. Справлялся о вашем настроении. Я сказала, что у вас неотложные дела.
  - Что-то еще?
  - Звонила Рут Барковиц.
  - Странно, что она не позвонила мне напрямую. Что ей нужно?
  - Она определенно не сказала. По-моему, ей хотелось что-нибудь разузнать о вас.
  - Готов поспорить, что ей это не удалось.
  - Разумеется, шеф. Секретарша хранит секреты, а не раскрывает их.
  - Тем не менее, Кларе ты сегодня сказала, что я в 'Сердитом осьминоге'.
  - Это было ошибкой с моей стороны?
  - Нет. Ты замечательная секретарша, и справилась с задачей безупречно. Точнее, расправилась.
  - Спасибо, шеф.
  - Нитку ты перерезала просто гениально.
  - Творческие натуры бескомпромиссны. Для них символы важнее реальности.
  - Тед меня не искал? - внезапно спросил Виктор.
  - Мистера Барковица до понедельника в городе не будет, - чуть помедлив сообщила Эйша. - Так сказала Рут.
  - Ага...
  - Что, простите?
  - Ничего. В офис я сегодня не вернусь. Так что, до понедельника.
  - До свидания, шеф.
  Бармен, повинуясь кивку Виктора, добавил виски в стакан.
  'Эйша поступила жестоко, но эффективно, перерезав нить, - думал он. - Если Уолтерс - психотерапевт, то она - психохирург. Но почему же у меня не получается задуманная игра? Может она вообще противоречит человеческой натуре? Но во что только люди не играют. А ведь эта выглядит вполне невинно. По сути обычный театр. Правда, судя по истории с Кларой, актеры в нем требуются особые. Те, что способны играть актеров. Вторая производная. Не слишком ли сложно? Нет, в самый раз. Если уж играть, то по высшей планке. Так какой же должна быть партнерша? Уже понятно, что не слишком эмоциональной - чтобы не заиграться, как с Кларой. И не наемной - за деньги такое не сыграешь. Стимулом должна быть сама игра - ее необычность, тонкость деталей, психологическая острота. Следовательно, партнерша должна быть образованной, уравновешенной, небедной и ищущей в жизни новых ощущений. Господи, да это же Рут'.
  Виктор вздрогнул и глотнул виски. 'Судя по рассказанной на яхте истории, она точно знает, чего хочет от жизни, - подумал он. - А значит способна поддержать игру, если объяснить ей правила. Однако я уже прошел с ней однажды по опасному краю. Стоит ли снова рисковать? Но ведь она умная, искушенная женщина, заинтересованная в том, чтобы держать все в тайне. В сущности это не обязательно держать в полной тайне, если следовать определенным светским правилам. Но тогда получится банальный адюльтер, которого я все всегда хотел избежать... Совсем не обязательно, - тут же возразил он себе. - Все будет зависеть от того, примет ли она предложенную игру. Искусство всегда в деталях'.
  
  35
  Рука сама достала из кармана телефон. Виктор отыскал номер Рут с маленьким портретом в кружочке; казалось, она подмигивает ему с экрана глазами-маслинами.
  Она ответила после первого же гудка.
  - Здравствуй, дорогой. Вот уж не ожидала, что ты позвонишь.
  - Привет, Рути. Сам себе удивляюсь. Я в 'Сердитом осьминоге'.
  - Сейчас приеду.
  Через четверть часа за стеклянной витриной бара промелькнул знакомый желтый 'Порш'. В дверях показалась Рут, одетая в короткое лимонное платье. Пол-лица закрывали большие темные очки. На нее оборачивались сидящие за столиками мужчины. Бармен взглянул на Виктора с неподдельным уважением.
  Рут сдвинула очки на лоб, поцеловала Виктора в губы и тут же стерла ладошкой помаду. Глаза ее сияли агатовым блеском.
  - Впервые вижу тебя в компании со стаканом!
  - Случайно получилось. Хотел пообедать без помех, а в итоге вот надираюсь в одиночестве.
  - Пропустил стакан и решил позвонить старой подруге? - расхохоталась Рут. - Поздравляю! Поступок нормального мужика.
  - Не в этом дело, - смутился Виктор. - Просто у меня появилась одна идея...
  - Прекрасно! - нетерпеливо воскликнула Рут. - Я даже знаю, как ее реализовать наилучшим образом. Доверься моему умению наслаждаться.
  - Погоди, Рути... Я хочу обсудить с тобой важную вещь.
  - Ничего не желаю слушать. Мы сейчас же покинем эту дыру и пообедаем в приличном месте. Посмотри на себя - тебе просто необходимо поесть. А потом двинем на юг. Там в уютной бухточке прячется закрытый клуб. Роскошные номера, прекрасная кухня, вышколенная прислуга. Случайных людей туда не пускают, так что можно расслабиться до воскресенья. Ну, как план?
  - Видишь ли, Рут... Я хотел с тобой поговорить...
  - Очень хорошо. Там и поговорим.
  - Ты не поняла. Мне хотелось избежать банальщины...
  - Никакой банальщиной там не пахнет. Там джакузи из хрусталя висит на серебряных цепях. Там по газонам ходят фазаны и павлины, и ты можешь любого выбрать на обед. Там парень-мексиканец прыгает с тридцатиметровой скалы. Там филиппинка показывает шоу со змеей, и змея ей прямо туда заползает, представляешь?
  - Я не об этом, Рути... Ты ведь сама говорила, что для тебя чувства тоже важны, а не только секс.
  - Конечно. Красивые чувства, изысканная еда, коллекционная выпивка, хороший секс, роскошная обстановка - все важно. Все, что работает на наслаждение.
  - Все правильно... Но я хочу построить особые, иллюзорные отношения... Это будет красивая, ни на что не похожая игра. Нужно только настроиться внутренне...
  - Настоящее наслаждение - это реализация уже осознанных желаний, а не попытка разобраться в собственных предпочтениях. Когда ты дегустируешь разные вина, ты только ищешь свое. А подлинное наслаждение получаешь, когда добрыми глотками пьешь любимый сорт.
  - А как же игра, вдохновенная импровизация?
  - Даже для импровизации нужна тема. А в твоих мучительных играх сплошной туман.
  - Я так устроен, понимаешь? Но я уверен, что эта игра стоит свеч. Если у нас получится, это будет нечто совсем особенное...
  - Воронофф, ты же знаешь, что у меня хватит мозгов разобраться в самой заумной твоей игре, но я просто не хо-чу. Наслаждение должно быть простой естественной радостью, а не преодолением каких-то искусственных сложностей.
  Рут смолкла. Блеск в ее глазах пропал, переносицу оседлала тонкая морщина.
  - Послушай, Воронофф, - сказала она наконец. - Тебя несет непонятно куда. Ты, конечно, не такой как все, но стоит ли так уж культивировать в себе эту исключительность? Это может кончится чем-то нехорошим.
  - Почему?
  - Ты только не подумай, что я тупая клуша, и меня раздражает все неизбитое и необычное. Вовсе нет. Но одно дело - незаурядный ум, оригинальное воображение и совсем другое - попытка выбраться за границы собственного биологического вида. Белая ворона - это мутация. Это необычно, это может вызывать мистические чувства, но с точки зрения здорового человека это болезнь. Я здоровый человек, и хочу прожить долгую, счастливую жизнь, полную наслаждений.
  - Я понял, - Виктор угрюмо кивнул.
  - Ты отдохни сегодня, - Рут поднялась со стула. - А завтра все будет в другом свете. Как у русских говорят - утро вечера мудрее.
  - Мудренее.
  - Тем более. Выспись и позвони мне, хорошо?
  Рут поцеловала Виктора в щеку и скрылась за стеклянной дверью, как часом ранее Клара. Бармен смотрел на Виктора с каким-то суеверным ужасом.
  - Ты понял, что она сказала, приятель? - усмехнулся Виктор. - Не надо усложнять, и все будет хорошо. Давай-ка, наливай.
  
  36
  'Рут только притворяется умной, - думал Виктор со злобой. - Притвориться умной ненамного труднее, чем притвориться дурой. Достаточно прочитать в колледже десяток книжек и следить за спортивными новостями. Стоит ли удивляться, что на нее производит впечатление хрустальная джакузи на серебряных цепях. А Клара наоборот - совсем не умеет притворяться, хоть и актриса. Шлюха из эскорт-агентства очень старалась, но какая же игра при таком усердии? Игра - это легкость, импровизация, неожиданные повороты...'
  Стеклянная дверь приотворилась, впустив Эйшу. На ней были бутылочного цвета джинсы и оранжевый топ. 'Не поленилась заехать домой переодеться, - подумал Виктор. - Или она в офисе держит наряды на всякий случай?'. Бармена едва не хватил столбняк, когда она забралась на стул рядом с ним.
  - Добрый вечер, шеф.
  - Ты зачем здесь? - нахмурился Виктор.
  - Я разговаривала с Рут...
  - Ты ей звонила? - перебил ее Виктор.
   - Она сама со мной связалась, шеф.
   - Черт возьми, да ты их всех завербовала. Звонят, докладывают как начальнику штаба... Что же вы с ней замыслили?
  - Ничего, шеф. Просто она сказала, что у вас депрессивное состояние.
  - Ну, это разве что на фоне ее фирменной эйфории. По сравнению со специалистом по наслаждениям все мы - меланхолики и мизантропы.
  - Я тоже так думаю, шеф.
  - Рада, что Рут дала мне от ворот поворот?
  - Конечно, шеф. Вы же знаете, как я к вам отношусь.
  - Ко мне все женщины хорошо относятся. Но не понимают, чего мне от них надо. Кларе моя идея игры кажется бессмысленной, а Рут - ненужной тратой сил.
  - Зато я понимаю.
  - Что именно?
  - Ну, скажем так... Вы хотите с помощью игры проникнуть в какой-то другой мир, населенный одними белыми воронами. Вы бы и сами в него прорвались, но любая игра невозможна без партнера по определению.
  - Можно попытаться и в одиночку.
  - Позвольте, я выскажусь откровенно, шеф?
  - Валяй. Когда и откровенничать, как не в пятницу вечером за стаканом виски.
  - Всякий раз, когда вы сбегаете на свое озеро, вы делаете такую попытку. Вы вплотную приближаетесь к черте, за которой начинается тот мир, который вас так манит. Но для того, чтобы ее пересечь, нужна чья-то поддержка. Горную реку или трещину в леднике нельзя преодолеть в одиночку - только в связке. Попытка пробиться одному - это смертельный риск.
  - Не драматизируй. Пока все это похоже на фарс.
  - Это потому, что вам пока не попалась та, которую вы ищете. Но вы с вашим упорством, обязательно такую найдете. И тогда риск станет настоящим.
  - Почему?
  - Потому что когда вы ее найдете, то окажетесь целиком в ее власти. Эйфория от достижения цели сделает вас уязвимым. И тогда ваша игра может кончиться непредсказуемо. Катастрофически.
  - Феноменально, - усмехнулся Виктор. - И Рут еще говорит, что я все усложняю. Да моя игра по сравнению с твоими построениями - просто примитивные 'крестики-нолики'.
  - Рут - дура.
  - Наверно, - вздохнул Виктор. - Но в игре чутье и хитрость важнее ума...
  - Я, пожалуй, пойду, - Эйша соскользнула со стула. - Кажется госпожа Барковиц преувеличила насчет вашего депрессивного состояния.
  - Постой... - Виктор ухватился за плечи девушки. - Ну их к черту, все эти сложности и условности. Поедем сейчас ко мне, а? Просто возьмем и поедем.
  - Нет, шеф, - Эйша повела плечами, освобождаясь. - Во всяком случае не сегодня.
  - Разве ты не хочешь этого?
  - Я хочу другого. После прогулки на яхте вы позвали меня из благодарности. Теперь к этому прибавился алкоголь и немного похоти. Но я жду иного - желания видеть меня, быть со мной. Я не набиваю себе цену, я просто боюсь свихнуться, если вы наиграетесь мной и бросите. Это не расчет, не попытка выйти в дамки, это обычное чувство самосохранения. Я хочу гарантии.
   - Какой? Свидетельство о браке?
   - Меня не интересует формальный статус. К тому же, я никогда не выйду замуж.
   - Откуда ты знаешь?
   - Мне еще в детстве нагадала бабушка. Она была алтайской шаманкой.
   - Чего же ты хочешь?
   - Возьмите меня на Воронье озеро.
   - Прямо сейчас?
   - Когда хотите.
   - Этого нельзя, - покачал головой Виктор. - Это в корне меняет всю игру. Собственно, это уже будет не моя игра, а твоя.
   - Я не спешу, шеф. Спокойной ночи.
  Эйша коснулась плеча Виктора и выскользнула через стеклянную дверь. Вслед ей смотрел окончательно обалдевший бармен.
  
   К о н е ц п е р в о й ч а с т и
  
  
  
  
  
  
  
  
   Ч а с т ь в т о р а я
  
  1
  Под утро Виктору вперемежку приснилось все, что произошло с ним за последние месяцы - скандал с Квинстаунскими акциями, смерть Большого Майка, развод с Еленой, карьерный взлет, прогулка на яхте Теда, выгнувшееся в страсти тело Рут, истерики Клары. Видение сопровождал закадровый голос Эйши. 'Шеф, - говорила она насмешливо, - неужели все это и есть та самая комфортная иллюзорная реальность, к которой вы так стремитесь? Непохоже, что она спасает вас от жизненных потрясений'.
  Картинки сменяли друг друга, как цветные стекла в калейдоскопе. Перед самым пробуждением Виктор увидел себя на горном плато бредущим в сторону Вороньего озера. Внезапно со склона обрушились лавина камней. Он едва успел укрыться в скальной нише, и камни с грохотом громоздились снаружи, заваливая выход. Виктор изо всех сил рванулся в оставшийся просвет и проснулся.
  Комнату наполнял серый утренний свет. Со двора доносилось надсадное воронье карканье. В голове кто-то мерно бил кувалдой по чугунному рельсу.
  'Я даже не буду все это анализировать, - думал Виктор, глотая крепкий чай. - Надо просто вышвырнуть из головы нелепицу последних месяцев и все. Я немного выбился из колеи, но я легко в нее вернусь. Одним движением руля. Все будет по-старому'.
  Превозмогая похмелье, Виктор пробежал четыре мили по парку и поехал в спортзал. Два часа он доводил тело до изнеможения на стучащих чугуном снарядах, парился до полуобморока в сауне, покрывался мурашками под ледяным душем.
  Все воскресенье он бесплодно провозился во дворе с новым этюдом, пытаясь передать игру светотени в сумерках в стиле Рене Магритта. Работа не клеилась - у живой изгороди то и дело мерещился Уош со шлангом в руке и широко распахнутым, отвратительно розовым ртом.
  В понедельник Воронофф рано приехал в офис. Он скользнул взглядом по пестрой груде неразобранной почты на секретарском столе и толкнул дверь в кабинет.
  - Привет, дружище!
  Виктор обернулся. В приемную вошел румяный, улыбающийся Барковиц. Они не виделись наедине после прогулки на яхте.
  - А я все думаю, надо как-нибудь зайти к старине Виктору и растворить неприятной осадок после той дурацкой поездки, - Тед взял с места в карьер. - Вот и зашел.
  - Думаешь, нам стоит выяснить отношения?
  - Упаси боже. Любые выяснения только все усугубляют. Просто поболтать дружески, как бывало, и забыть обо всей той чепухе.
  - Я не против, - Виктор холодно улыбнулся. - Что у тебя нового? Опять летал на какой-нибудь матч?
  - Ну да... - Тед оглянулся на дверь. - То есть нет. Но это строго между нами... Я в таком местечке побывал... Там не то что футбол, все на свете забудешь, - в круглых глазах Теда появилось мечтательное выражение.
  - Что же могло затмить для тебя футбол? Неужели поймал тунца фунтов на пятьсот? - Виктор позволил себе ироническую улыбку.
  - Старина, на свете есть вещи покруче футбола и рыбалки, - Тед досадливо поморщился. - Тебе ли этого не знать.
  - Король Бахрейна пригласил тебя посетить его гарем? - Виктор окончательно обрел почву под ногами.
  Барковиц отошел от двери и понизил голос.
  - Что-то в этом роде, старина. Заведение называется 'Желтая ворона'. Всего полсотни миль отсюда. Тебе это о чем-то говорит?
  - Нет.
  - Ничего удивительного. Они недавно открылись.
  - Какой-то новый курорт?
  - По внешним признакам - да. Но по сути нечто совершенно невиданное. Организовано по принципу 'все включено'.
  - Что же тут необычного?
  - Там действительно все включено. Понимаешь, все, а не только жилье, еда и выпивка. Вот смотри, - Тед развернул рекламный проспект. - All you can eat, all you can drink, all you can f...
  Отворилась дверь, и в приемную вошла Эйша. Тед замолк, торопливо сложил проспект и сунул его Виктору.
  - Здравствуйте, Эйша, - Барковиц повернулся к секретарше.
  - Добрый день.
  Девушка заняла свое место и принялась разбирать бумаги. Тед приблизился к ее столу.
  - Вы знаете, Эйша, а ведь я пришел попросить у вас прощения, - твердо произнес он. - За неподобающее поведение на яхте.
  - Хорошо, - сухо кивнула Эйша.
  - У меня в тот день с самого начала было чересчур развеселое настроение, - продолжил Тед. - А потом я немного перебрал, ну и вышел за рамки приличия. Больше не повторится.
  - Хорошо, - повторила Эйша.
  - Вот и славно, - Тед добродушно улыбнулся. - А то, знаете ли, не слишком приятно ходить с неспокойной совестью.
  Барковиц направился к выходу.
  - А на яхте мы еще прокатимся, - добавил он, выходя. - Без всяких дурацких конкурсов.
  - Что это было? - спросил Виктор, когда за Тедом закрылась дверь. - Покаяние или очередная реприза?
  - Вам виднее, шеф, - уклончиво ответила Эйша. - Это мистер Барковиц вам принес? - она кивнула на зажатый в руке Виктора проспект.
  - Нет, - неожиданно для себя самого солгал Воронофф. - Я взял это из почты. Погляжу на досуге, - он сделал озабоченное лицо и скрылся в кабинете.
  'Зачем я ей наврал? - раздраженно подумал Виктор, садясь в кресло. - Веду себя как напроказивший мальчик. Или провинившийся любовник. Или нашкодивший муж. Какого черта я спрятал от нее эту дурацкую рекламку?' И тут же возразил сам себе: 'Ерунда, не парься. Сделал как хотел, и все тут. Нечего без конца рефлексировать и копаться в собственных поступках. В конце концов, она всего лишь секретарша'. Виктор с размаху швырнул проспект на стол.
  Все утро он принимал посетителей, днем крутил педали в спортзале, после обеда отправился в суд, где с блеском выиграл для клиента сложное, давно тянущееся дело. Виктор ощущал себя прежним - уверенным и сильным, а главное - избавленным от недовольства собой и бесконечного самоедства последних месяцев.
  К вечеру он вернулся в офис. Войдя в приемную, он шутливо нахмурил брови, и тут же сменил сердитую гримасу на широкую улыбку.
  - У вас победоносный вид, шеф, - заметила Эйша. - Выиграли дело?
  - Что там дело! - у Виктора возбужденно блестели глаза. - Куда важнее победы над самим собой.
  - Поздравляю, шеф.
  - Напрасно иронизируешь. Иногда не так-то просто вернуться к себе прежнему.
  - Вернуться ни к чему нельзя, шеф. У времени нет заднего хода. Хотя вам, возможно, это удалось.
  - Удалось, не сомневайся. Но ты, похоже, за меня не рада.
  - Не рада. Искренне не рада.
  - Почему, черт возьми?
  - Победы над самим собой часто бывают пирровыми, - упрямо нагнула голову Эйша. - Слишком многое приходится в себе убивать для такой виктории.
  - Здесь наши мнения расходятся, - сухо ответил Виктор и прошел в кабинет.
  
  2
  'Черт знает что, - думал Виктор. - Нашел себе моральный эталон в виде собственной секретарши. Пора прекращать этот пир демократии. Того и гляди, начнет объяснять мне, что такое хорошо и что такое плохо. Собственно, уже начала'.
  Хорошее настроение улетучилось. 'Нельзя поддаваться влиянию извне, - Виктор подавил раздражение. - После всех передряг я стал чересчур зависим от чужого мнения. Оттого и родилась эта идиотская эстетская идея управляемых иллюзорных отношений. Хватит самокопания и бесплатных советов со стороны. Колебания слишком дорого обходятся. Нужно всегда поступать по-своему, и советчики отвалятся сами по себе'.
  Взгляд его упал на лежащий на столе проспект Теда. С его глянцевой обложки игриво подмигивала ворона в кокетливой желтой шляпке. Виктор скользнул глазами по тексту. 'Наше заведение - это не примитивный клуб знакомств'... 'Оно создано для интеллектуалов, способных насладиться тонкой психологической игрой'... 'У нас вы можете позволить себе все, кроме насилия'... 'У вас будет возможность не просто хорошо провести время, но и построить любой тип отношений с партнером'... 'Вам не придется ломать голову, как безболезненно раозрвать наскучившие связи'... 'Это немного похоже на игру в поддавки, в которой вы неизменно выигрываете'... 'Ваши избранницы не только очаруют вас, но и помогут разобраться в себе, обрести уверенность'...
  Виктор продолжал читать, с удивлением обнаруживая, что описание целиком соответствовало его недавним планам, от которых он уже готов был отказаться. 'Похоже, идея острой, щекочущей нервы игры, в которой нарушались бы всевозможные табу висит в воздухе, - подумал он. - Мы живем в эпоху изощренных компьютерных забав, но людям уже приелись выхолощенные электронные образы. Они отвергают их как генно-модифицированные продукты. Наступает мода на все первородное, аутентичное. Но страсть к игре никуда не делась. Значит появятся новые виды развлечений, в которых бесплотные виртуальные объекты сменятся живыми человеческими игрушками. Ими можно будет управлять, как куклами. Их прообразом можно считать гейш, но те лишь покорно и изящно ублажают мужчину. Для настоящей же, современной игры требуется сильный и искусный спарринг-партнер, достаточно тонкий для того, чтобы победа над ним ощущалась как подлинная'.
  Открылась дверь, и Виктор очнулся от размышлений. На пороге, сцепив перед собой ладони, стояла Эйша. Трудно было понять, чего в ее позе было больше, мольбы или вызова.
  - Я вам сегодня больше не нужна, шеф?
  - Нет, Эйша, вы мне больше не нужны, - склонив голову набок, улыбнулся Виктор.
  Простучали каблучки, прищелкнула дверь приемной, и Виктор снова потянулся к проспекту с вороной в кокетливой желтой шляпке.
  
  3
  Субботним утром Виктор подкатил к ажурным кованым воротам. Накануне он договорился о визите по телефону. Невидимая камера сканировала номер машины, ворота медленно растворились и тут же сошлись за его спиной.
  Заведение выглядело как обычный гольф-клуб. Зеленели ухоженные газоны, шуршали жесткими листьями пальмы, сновали карты, желтели песчаные ловушки. Сквозь зеленые кроны проглядывали ажурные фронтоны белых миссионерских домиков и крытые галереи под красной черепицей.
  Директор, румяный улыбчивый толстяк, встретил Виктора на крыльце и провел в полутемный, со стрельчатыми окнами кабинет.
  - Рад видеть вас, мистер Воронофф.
  Толстяк затворил массивную дверь и усадил Виктора в кресло с низкой спинкой. Он почувствовал себя на кушетке психоаналитика. Словно усиливая это ощущение, директор несколько секунд пристально смотрел гостю в глаза, затем погасил взгляд и довольно откинулся в кресле, словно только что нашел ответ на важный для себя вопрос.
  - Хочу кое в чем вам признаться, сэр, - толстяк смущенно улыбнулся. - Я ждал вашего звонка.
  - Каким образом?
  - Видите ли, прежде чем открывать наш необычный и рискованный бизнес, мы провели тщательное маркетинговое исследование. С учетом характера предлагаемых услуг и уровня цен, круг наших вероятных клиентов довольно ограничен. Ваша персона была одной из первых в списке.
  - И вы мне вот так запросто сообщаете, что охотились на меня?
  - Предельная откровенность - наша визитная карточка, - толстяк энергично подался вперед. - Видите ли, игра, - а это именно игра! - которую мы предлагаем нашим клиентам, требует глубокого раскрытия личности. А кроме того - выхода за общепринятые рамки поведения и даже, если угодно, морали. Такой подход в состоянии принять только подлинные эстеты.
  - Вы хотите сказать, что суть игры аморальна?
  - Именно! - воскликнул толстяк. - Это самое точное слово. В обиходе оно сплошь и рядом понимается неверно - как гнусное, распутное поведение. Но аморальность - это не какая-то плохая мораль, это ее полное отсутствие.
  - Вы предлагаете вернуться в первобытное состояние, когда морали не существовало вообще?
  - Не совсем так. Во-первых, это невозможно, во-вторых неинтересно. Мы пошли другим путем. Острота ощущений достигается не стыдливым игнорированием всяческих табу, а их сознательным нарушением. Именно этим настоящая игра отличается от банального развлечения.
  'Сюда бы Рут с ее теорией наслаждений', - подумал Виктор.
  - И вам удалось приобщить к этой идеологии ваших ммм... сотрудников?
  - Вы хотите сказать, сотрудниц? - вкрадчиво улыбнулся толстяк.
  - Разумеется, - усмехнулся Виктор. - Хотя вам, в духе времени, стоило бы параллельно обзавестись и нетрадиционным контингентом.
  - Нет, - решительно потряс головой директор. - У геев совершенно другая природа отношений.
  - В чем же разница?
  - Знаете... - толстяк на секунду задумался, - само их существование, не нацеленное на самовоспроизводство, предполагает более высокий уровень абстракции. В поисках смысла жизни они не прикрываются, как мы, выращиванием детей. Они ощущают себя рожденными для других целей. Поэтому наши гетеросексуальные игры их просто не интересуют.
  - И слава богу, - усмехнулся Виктор. - Так значит вам удалось объяснить вашим сотрудницам, что отсутствие морали - это не порок, а производственная необходимость?
  - Примерно так, - заулыбался толстяк. - Они девушки смышленые.
  - Профессионалки?
  - Если вы имеете в виду древнейшую профессию, то ни одной, - с гордостью сообщил директор. - Этот налет прикипает навечно, и тонкий клиент его сразу почувствует.
  - Кто же они? Актрисы? Скучающие домохозяйки?
  - Ни то, ни другое. Большинство имеет отношение к психологии, но и это не главное. Главным критерием отбора была восприимчивость, скорость реакции девушки. Ведь ее задача - быстро и безошибочно понять, какие именно отношения хотел бы построить клиент, в какую игру поиграть.
  - А если она не справится?
  - Нет проблем! Вы можете переключиться на другую. И никому ничего не надо объяснять. Единственное ограничение - вы не можете занимать одновременно больше двух сотрудниц.
  - А где я могу с ними познакомиться? В каком-то специальном помещении?
  - Ну что вы! - поморщился толстяк. - Никаких смотрин не проводится, у нас же не дом свиданий. Все происходит максимально естественно. Женщин вы встретите повсюду - на улице, в магазине, на почте, в баре...
  - Вы хотите сказать, что я могу завести отношения с любой женщиной, которую встречу на территории вашего заповедника?
  - Нет, конечно. Есть технический персонал, бывает и гости заглядывают из соседнего гольф-клуба. Мы культивируем максимально открытую атмосферу.
  - Как же отличить истинных тружениц от случайных прохожих? С помощью фразы-пароля? Что-нибудь вроде 'когда открывается ближайшая прачечная'?
  - Все гораздо проще. Чтобы не было путаницы, все женщины, готовые к игре, носят желтые головные уборы. Знакомство с ними происходит в обычной обстановке среди обычных людей, но для вас оно наполнено тайным глубоким смыслом. Если вы проявляете к женщине устойчивый интерес, она снимает головной убор в знак того, что больше не свободна.
  - Занятно. У вас секретарша в приемной, кажется, в желтой пилотке.
  - Верное наблюдение! Да, она тоже в игре. Красивая женщина и толковый собеседник - от души рекомендую.
  - Как же вы обойдетесь без секретарши, если я ее уведу?
  - У нас полная взаимозаменяемость, - с гордостью сообщил директор. - Кстати, она по образованию офтальмолог.
  - Почему это кстати?
  - Если вы у нас останетесь, вам придется пройти осмотр у окулиста. Это займет несколько минут.
  - Зачем?
  - Чтобы избежать недоразумений, мы проверим ваше цветовосприятие. Один из наших гостей оказался дальтоником и безуспешно пытался найти хотя бы одну женщину в желтом головном уборе. В результате ему показалась желтой зеленая кепка, и он на радостях потрепал ее обладательницу пониже спины. К сожалению, она оказалась супругой мэра нашего городка, заглянувшей в бар после партии в гольф. Нам бы не хотелось повторения той истории, - толстяк передернул плечами.
  - Могу себе представить, - усмехнулся Виктор. - Ну, с желтыми шляпами понятно. Но почему такое название? Ведь желтых ворон не бывает.
  - А у нас тут вообще сплошная небывальщина. Небывалые отношения, небывалые истории, небывалые сюжеты... Разве не к этому вы стремились, направляясь к нам? А ворона - синоним разини, растяпы. Все наши сотрудницы, знаете ли, немного не от мира сего. Согласитесь, с учетом характера заявленной игры, было бы странно, если бы мы пригласили обычных женщин. И работают они исключительно по зову сердца.
  - Вот даже как. Звучит многообещающе. Вот только...
  - У нас все абсолютно конфиденциально, - мгновенно среагировал директор. - Гостей мы подбираем с таким расчетом, что вероятность вашей встречи со знакомыми равна нулю. А сотрудницы дают письменное обязательство о неразглашении персональной информации. Вся наша деятельность абсолютно легальна.
  - Ну что же, - Воронофф побарабанил пальцами по столу, - давайте попробуем...
  
  4
  Виктор поднялся с кресла окулиста. Перед глазами все еще стояли цифры, составленные из разноцветных клякс.
  - Поздравляю, у вас стопроцентное цветовосприятие, - сказала секретарь-офтальмолог. - Ваши вещи будут доставлены в номер двести одиннадцать. Хотите, я помогу их разложить? - из - под желтой пилотки на Виктора безмятежно глядели ее карамельно-зеленые глаза.
  - У вас и в самом деле полная взаимозаменяемость, как я погляжу, - проворчал Виктор. - Спасибо, я сам справлюсь.
  Он вышел на залитый солнцем двор, окаймленный высокими тонкими пальмами, похожими на девочек-подростков с короткими гривками, полюбовался на плавные изгибы лужайки для гольфа, на уходящие к горизонту кукурузные поля и шпалеры виноградников, на горы, проступающие сквозь фиолетовую дымку, и ощутил неожиданное внутреннее равновесие. Ситуация была настолько абсурдной, что рождала какой-то иррациональный покой. Виктор понял, что втягивается в игру.
  Он прошелся краем гольф-поля. Девушка в желтой кепке, вздернув круглый зад, неуклюже примеривалась клюшкой к белому шарику на деревянной подставке. Увидев Виктора, она растерянно улыбнулась, как бы прося помощи. Он быстро оглядел ее спортивную фигуру в облегающих шортах и коротком топике, ободряюще улыбнулся и прошел мимо. Девушка сделала плачущее лицо и ударила клюшкой мимо мяча. 'Она действительно не умеет играть или просто завлекает нарочитой беспомощностью? - подумал Воронофф. - Если второе, то актриса из нее неважная. С другой стороны, она и не должна быть актрисой, а я - зрителем. Здесь, если директор не врет, они вышли за пределы этой примитивной схемы. Ее роль - дичь в небывалом сафари, в котором добыча смиренно мечтает достаться охотнику любым, угодным ему способом. Звучит как полный абсурд, но разве не этого я хотел?'
  Виктор прошелся по короткой улочке, состоящей из белых домиков под красной черепицей и отыскал номер двести одиннадцать. Домик имел отдельный вход, по сторонам которого застыли, словно стража, четыре кипариса. Он потянул за витое железное кольцо и оказался в сумрачной гостиной, уставленной темной тяжелой мебелью. Солнечный свет едва пробивался сквозь плотные шторы.
  Виктор толкнул дверь в спальню. Горничная в смехотворно короткой юбке застилала постель. Она не сразу обернулась, давая хорошенько разглядеть свои длинные, почти бесконечные ноги, затянутые в чулки с кокетливыми бантиками. Наконец она выпрямилась, и Виктор увидел ее смеющиеся глаза, разрумянившиеся щеки и пряди волос, выбившиеся из сложной прически с накрахмаленной желтой наколкой.
  - Здравствуйте, сэр, - горничная потупила взгляд. - Извините, что не успела закончить до вашего прихода.
  Расставив циркульные ноги, она замерла в выжидательной позе, готовая к любому развитию событий.
  - Ничего, заканчивайте... - пробормотал Виктор, подавляя в себе мгновенно вспыхнувшее желание. - Я пока немного пройдусь.
  'Почему я отказался от нее? - спрашивал себя Виктор, выходя на маленькую круглую площадь. - Она безукоризненно сложена, и освежающий, ни к чему не обязывающий секс мог стать прологом к чему-то более сложному, психологически интересному... Все дело в нарочитой банальности ситуации, - тут же ответил он сам себе. - Это же те самые ролевые игры, которые предлагала девица из эскорта. Секс с горничной... Секс с секретаршей... Секс с офтальмологом... Не для этого я сюда приехал. Надо все же попытаться раскрыть их возможности, если таковые существуют'.
  Над домиком почты развевался звездно-полосатый флаг. Взгляд цеплялся за какую-то неуловимая деталь. Виктор вгляделся - звезды на синем фоне были не белого, а желтого цвета. 'Тонкий юмор, - усмехнулся он. - Попробовали бы эти штукари отколоть подобное на моей далекой родине'...
  Виктор едва не столкнулся с высокой мулаткой в форме почтальона, толкавшей впереди себя кожаную сумку на велосипедных шинах. Она проехала колесом по ноге Виктора и сердито вскрикнула:
  - Сэр, вы, похоже, замечтались!
  - Вы тоже могли быть повнимательнее, - буркнул в ответ Виктор.
  Мулатка остановилась, подняла бровь и уперла кулак в талию.
  - Мне казалось, что передо мной мужчина, - презрительно усмехнулась она. - Джентльмен!
  Виктор изумленно смотрел на нее, не сразу найдясь с ответом.
  - Нечего сказать? - фыркнула почтальонша. - Тогда придержите хотя бы этот гребаный велосипед, пока я расстегну эту гребаную сумку.
  Виктор машинально взялся за ручки тележки. Мулатка, повозившись с застежкой, достала из сумки желтую панаму и нахлобучила ее на голову.
  - Жарко сегодня, - пояснила она. - Боюсь, мозги напечет, или что там у меня есть.
  Виктор вышел из ступора и захохотал. Мулатка вторила ему заливистым смехом, широко открывая белозубый рот. При виде розовых детских десен Виктор перестал смеяться.
  - Спасибо за интермедию, - сказал он, отпуская тележку. - Авось увидимся еще.
  'Что ж, игра продолжается, - усмехнулся он про себя. - По крайней мере, это уже было уже не пассивное предложение, а попытка завязать какой-то сюжет, пусть даже с нарочитой грубостью, почему бы и нет? Неплохо, в сущности, только розовый рот все испортил. Но откуда им знать про подобные тонкости'.
  Из каменного портала с распятием на резном фронтоне выскользнула женская фигура в черном монашеском облачении и лимонно-желтом чепце. Было заметно, что хабит, сшитый, вопреки традиции, не из грубой холстины, а из тонкого шелка, был надет на голое тело. Опустив глаза, монашка быстро пересекла площадь и скрылась за неприметной дверью в кирпичной стене.
  Следом из портала с распятием выплыла дама в шафрановом кринолине и желтой вуалетке, приколотой к маленькому канареечному току. В руке она держала молитвенник, словно прихожанка, возвращающаяся с воскресной проповеди. Она проследовала тем же путем, что и монахиня, и исчезла за той же дверью.
  Виктор потоптался у почты, ожидая продолжения демонстрации моделей на импровизированном подиуме. Площадь, однако, оставалась пустой. Он обвел взглядом фасады домов и шагнул под красную неоновую вывеску 'Бар 'Желтая ворона'.
  За стойкой перетирала бокалы спортивного вида девушка в желтом козырьке, вроде тех, что носят работники 'Макдоналдса'.
  - Рада встрече, - заявила она без обиняков. - Я лучшее из того, что вы здесь встретите.
  - Странно вы о себе говорите, - заметил Виктор. - Словно о неодушевленном предмете.
  - Так и есть, - пожала узкими плечиками барменша. - Нам слишком долго вдалбливало начальство, что мы тут никакие не актрисы, а просто умные куклы для богатеньких дядечек, которым наскучили забавы с обычными девочками по вызову.
  - Вот как? - Виктор опешил от такой откровенности. - И почему же вы - лучшая?
  - Потому что не воображаю себя Сарой Бернар. Не устраиваю маскарада, не напяливаю идиотские наряды, не репетирую перед зеркалом улыбку Джоконды. Я - простая девчонка, хожу в футболке и шортах, играю в пляжный волейбол, учусь на зоолога.
  - Все это тоже может быть только ролью.
  - Нет, - покачала головой девушка. - То, что я делаю, это скорее антиактерство. - Нельзя назвать исполнением роли состояние игрушки, с которым я настолько свыклась, что физически ощущаю заводной ключик у себя в боку.
  - А разве девочки по вызову - не игрушки?
  - В том-то и дело, что нет. Они-то как раз актрисы, причем плохие. Их хлебом не корми - дай показать свой богатый внутренний мир. А настоящая игрушка не имеет личности. Это только оболочка, сосуд, готовый вместить любое содержимое. Актриса всегда адресует публике собственные эмоции. Игрушка лишь поглощает и хранит в себе фантазии великовозрастного шалуна. Ее энтузиазм неиссякаем - надо лишь вовремя завести пружину.
  - А какая у вас специализация в зоологии? - внезапно спросил Воронофф.
  - А вы - парень что надо, - засмеялась барменша. - Я - зоопсихолог.
  - Ну что ж, по крайней мере мне теперь понятно, за кого вы меня держите.
  - Неужели обиделись? Не может быть!
  - Нет, конечно. Налейте мне апельсинового сока.
  - А может 'маргариту'? Или 'мохито'? Денек-то жаркий.
  - Вы, вероятно, замечательная игрушка, но хороший бармен не навязывает клиенту собственных вкусов.
  - Все таки обиделись, - девушка поставила перед Виктором запотевший стакан. - Извините, если что не так. Дайте знать, если вдруг решите меня простить. Игрушки не злопамятны.
  Она коснулась двумя пальцами желтого козырька и ретировалась в дальний угол бара к подсвеченным разноцветным бутылкам.
  'В сущности она неплохо сыграла злого шута, - думал Виктор, потягивая сок. - Точнее - нахальную до эпатажа повзрослевшую нимфетку. Вот только с зоопсихологией вышел перебор. Нельзя лишать клиента внутреннего комфорта. Но ее стоит взять на примету. Образ пустой игрушки, которым ее снабдили, совсем не дурен'.
  Виктор допил сок и вернулся на залитую солнцем площадь. Она по-прежнему была пуста. Малоприметная дверь в кирпичной стене, в которую его столь явно заманивали монахиня и прихожанка в желтой вуалетке, притягивала взгляд. Воронофф повернул ручку.
  За дверью располагался обширный двор, огороженный скрытым в зелени забором. Посреди лужайки переливался солнечными бликами голубой бассейн. Обе героини сидели на скамейке в тени живой изгороди. При виде Виктора они, словно изнемогая от жары, как по команде принялись обмахиваться бутафорскими веерами и промакивать вспотевшие лбы кружевными платочками.
  'Декорации и костюмы неплохи, но до чего ж пошло поставлено, - усмехнулся Виктор. - Сейчас, поди, раздеваться начнут'. Он не ошибся. Псевдомонахиня вильнула тазом, и шелковый хабит улегся у ее ног черной блестящей лужицей. Затем она помогла лжеприхожанке стащить через голову кринолин - кольцо за кольцом. Глядя на их обнаженные тела в лимонном чепце и желтой вуалетке, Виктор едва мог удержаться от смеха. Девушки торопливо стащили экзотические головные уборы и надели желтые резиновые шапочки. Теперь они выглядели подругами из команды по плаванию, которыми, вероятно, и были в действительности. Они постояли на бортике бассейна, давая рассмотреть свои широкоплечие и узкобедрые тренированные тела и синхронно нырнули в искрящуюся воду.
  Виктор вернулся на площадь. Происходящее казалось бредом. 'Но ведь это именно то, что ты навыдумывал, - повторял он себе. - Это же все твои материализованные фантазии. Просто в воображении нет места мелким подробностям. Мысленные образы бесплотны, лишены бытовых деталей. А при попытке все это реализовать вживую получается что-то в этом роде. И это еще недурная работа. Но боже мой, как все это далеко от того, о чем мечталось'.
  Воронофф миновал короткую улочку и увидел стоящий поперек дорожки карт. Девушка в желтой бейсболке пыталась перевязать ладонь носовым платком. На траву падали красные капли. 'Еще одна реприза, - вздохнул Виктор. - Что же теперь?'
  - Не могли бы вы помочь мне, сэр? - издали прокричала раненая. - Я порезала руку и не могу вести карт.
  - Как это вас угораздило... - Виктор затянул платок на пораненной руке. - Куда вас отвезти?
  - Туда, - девушка махнула рукой вперед.
  Виктор влез за руль и покатил вдоль поля.
  - Остановите, пожалуйста у того домика. Спасибо, - девушка виновато улыбнулась. - Если хотите, можете покататься. Оставите машинку в любом месте, ее заберут.
  - Отличная мысль, - Виктор поудобнее устроился за рулем. - Охотник должен передвигаться быстрее жертвы, иначе он меняется с ней ролями.
  - Вы правы, - девушка помахала перевязанной рукой.
  Виктор нажал на газ и покатил по усыпанной гравием дорожке.
  
  5
  'А как бы я сам все это выстроил? - вернулся Виктор к прерванным мыслям. - Пожалуй, поработал бы над тем, чтобы все не выглядело чересчур вычурно. Убрал бы все эти монашеские наряды и желтые вуалетки. Все это хорошо для публичного дома, где нарочито искусственная обстановка призвана возбуждать не слишком взыскательного клиента. Возможно не стал бы так щепетильно относиться к отбору тел. Они тут все фотомодели, как на подбор. Стоило бы сделать упор на естественность. Но именно это сложнее всего построить и сыграть. Труднее всего объяснить этим барышням, что играть не надо вовсе'.
  Воронофф катил по краю обширного гольф-поля. Как и предупредил директор, видимой границы владений клуба - заборов или изгородей - не замечалось. 'Вот это правильно, - подумал он. - Иначе было бы похоже на бордель на лоне природы'.
  За очередным поворотом пришлось остановиться - дорогу преграждал пожарный шланг. В разрытой на обочине яме бурлила вода из лопнувшей трубы. Чернокожий рабочий в оранжевом жилете возился с мотопомпой.
  - Какими судьбами, Уош! - воскликнул Виктор, узнав своего бывшего садовника.. - Разве ты больше не служишь мадам Елене?
  - Мадам Елене теперь впору самой кому-нибудь служить, - ответил Уош, не скрывая неприязни. - Не вы ли ее по миру пустили?
  - Ты не прав, Уош, - весело возразил Виктор. - Каждый сам выбирает себе путь. Стоит ли в том, что ты забрел не туда винить кого-то другого?
  - Любые пути в руках господа, - проворчал бывший садовник, запуская помпу. - И все они неисповедимы.
  Насос загудел, и пожарный шланг раздулся до размеров анаконды.
   - Ты всегда был философом, Уош! - засмеялся Виктор.
  - Это просто житейская мудрость, сэр. Вот, например, вы только что собирались ехать прямо, а теперь придется объезжать. Значит на то была воля божья, а я только ее исполнитель, - Уош осклабился, обнажая бело-розовый рот.
  Виктор махнул рукой и свернул на узкую боковую дорожку. Петляя по эвкалиптовой роще, он скоро потерял направление. Свернуть, впрочем, все равно было некуда, и Воронофф беззаботно катил вперед по усеянной серпиками листьев дорожке среди мощных белых стволов с отслаивающейся полосками корой.
  Наконец роща закончилась, и показался очередной домик в миссионерском стиле. Буйно разросшаяся бугенвиллея переползала с беленого фасада на черепичную крышу. Во дворе вольно росла трава, в беспорядке соседствовали кусты жимолости, фруктовые деревья, увядшие прошлогодние цветы, торчали одеревеневшие зонтики перезревшего укропа. Венчала всю эту одичалую флористическую эклектику пожухлая свечка кипариса.
  Виктор и сам не мог понять, что его привлекло в этом запущенном дворе, но он стоял и разглядывал покосившийся сарай, усеянные шипами плети ежевики и розовые соцветия жимолости. Он неожиданно вспомнил, как бабушка развешивала для сушки пучки переросшеей зелени, приговаривая, что 'солить огурчики без старого укропа - только перед людями страмиться'.
  Дверь сарая скрипнула, выпуская женщину, толкавшую перед собой громоздкую газонокосилку. Виктор быстро оглядел ее крупное тело, изгиб вбитых в джинсы бедер, растрепанные соломенные волосы и синие глаза на загорелом лице. Женщина непринужденно помахала рукой нежданному визитеру и принялась дергать шнур косилки, раз за разом безуспешно пытаясь завести двигатель. Ее взгляд был спокойным до безмятежности. Казалось, дряхлая машина не вызывает у нее ни малейшего раздражения.
  За спиной женщины на черном шнурке висело желтое сомбреро. Виктор почувствовал неожиданное огорчение, тут же, впрочем, сменившееся волной азарта.
  - Могу я вам помочь?- выкрикнул он неизбежное.
  - Попробуйте, - слабо улыбнулась женщина. - Но вообще-то эту рухлядь давно пора выбросить.
  Виктор по-хозяйски въехал на карте во двор, обревизовал газонокосилку и обнаружил, что топливный краник перекрыт. 'Завязка банальная, - усмехнулся он про себя. - Посмотрим, будет ли она и дальше развивать образ тупой блондинки'. Он открыл краник, дважды дернул за шнур, косилка выстрелила сизым облачком и оглушительно затарахтела. За забором сердито залаяла собака.
  - Да вы просто волшебник! - радостно закричала блондинка. Она чмокнула Виктора в щеку и тут же принялась косить траву, без устали проталкивая косилку по заросшим буграм.
  Воронофф наблюдал за ней, сидя на крыльце. 'Неплохая идея ненавязчиво показать товар лицом, - отметил он, разглядывая женщину в разных ракурсах. - Роскошная, однако, фактура. Но не пора ли заканчивать этот бутафорский покос? Смотрины явно затянулись'. Однако блондинка и не думала прекращать работу. Ее синие джинсы и клетчатая ковбойка мелькали среди кустов и деревьев. При очередном проходе она наткнулась на Виктора и остановилась с выражением неподдельного удивления.
  - Простите сэр, я не ожидала, что вы еще здесь, - сказала она смущенно. - Вы, наверное, хотели спросить дорогу?
  - Честно говоря, я бы хотел что-нибудь съесть.
  - Мне очень неловко, но у меня дома шаром покати, - женщина сконфуженно развела округлыми руками. - После смерти мужа я перестала готовить.
  'Легенда обрастает ненужными подробностями, - мелькнуло в голове у Виктора. - Не стоило добавлять минорную ноту'.
  - Мне бы и голову не пришло вас объедать, - терпеливо улыбнулся Воронофф. - Я имел в виду какой-нибудь приличный ресторан.
  - Ну, этого добра у нас хватает. Езжайте все время прямо, там увидите.
  - Хотите составить мне компанию?
  - Я бы и рада, - женщина простодушно всплеснула руками. - Но надо же наконец уничтожить эту чертову траву!
  - Позвольте я вам помогу, - сказал Виктор с тонкой, как ему казалось, иронией.
  - Неловко как-то... Но если вам не трудно...
  Остро ощущая абсурд происходящего, Виктор толкал по двору оглушительно стреляющую газонокосилку. Женщина собирала скошенную траву граблями и отправляла ее в зеленый контейнер. Сквозь сизый туман выхлопа Виктор исподволь наблюдал за ее сильными, плавными движениями. 'Грация антилопы', - усмехнулся он про себя. Они работали до тех пор пока весь участок не был убран.
  - Ну вот, теперь другое дело, - сказала она, удовлетворенно оглядывая двор. - Прямо не знаю, как вас благодарить.
  - Не стоит. Едем обедать?
  - С удовольствием! - женщина уселась в карт рядом с Виктором и нахлобучила желтое сомбреро. - Хотя, может не стоит таскаться с этой шляпой, как вы думаете?
  - Конечно! Я думаю, она вам больше не пригодится.
  Женщина стянула с головы сомбреро и ловко пустила его поверх изгороди. Оно описало широкую дугу и плавно опустилось у крыльца.
  
  6
  Они покатили между шпалерами виноградников. Молодые клейкие листочки бледно-зелеными бабочками сидели на узловатых лозах. Солнце припекало почти по-летнему. Чувство покоя, завладевшее Виктором еще утром, разрасталось до состояния блаженной неги. Даже нелепая история с уборкой двора больше не вызывала в нем раздражения. 'Ты же хотел, чтобы все было естественно, - сказал он себе. - Вот и получи'. Сидящая рядом синеглазая женщина тоже была частью новообретенного покоя. Виктор неожиданно - с удивлением и любопытством - увидел собственную жизнь как бы разделенной на не связанные между собой эпизоды. Детство, эмиграция, долгая учеба, нескончаемая работа, годы с Еленой, развод, смерть Майка, встречи с женщинами вдруг представились ему полкой с книгами, в каждой из которых была своя интрига и сюжет. Ощущение слоистости времени дошло до того, что даже утренний разговор с директором воспринимался, как некий фрагмент из прошлого, хранящийся в памяти, но отделенный от настоящего коленкоровой обложкой. Он не сразу понял, что чувство завершенности очередного периода жизни возникает только тогда, когда начинается новый. 'Старое не заканчивается само по себе, - сформулировал он вдруг. - Оно может тянуться бесконечно, и только появление чего-то нового в состоянии прекратить его отравляющую жизнь агонию'.
  Виноградники закончились, дорога пошла вниз, за кустами блеснула вода.
  - Тут раньше был песчаный карьер, - сказала женщина. - А теперь он заполнен водой. Я летом езжу сюда поплавать.
  - Кстати, окунуться было бы неплохо, - Виктор поглядел на свои запыленные руки. - В таком виде в приличное место не пустят.
  - Давайте попробуем, - покладисто кивнула женщина. - Пока, правда, вода не совсем согрелась, зато свежая.
  Виктор съехал дороги, и они сквозь заросли пробрались к маленькой лужайке у берега. Женщина отошла к краю лужайки и быстро сбросила одежду. Виктор, стараясь не смотреть на нее, последовал ее примеру.
  - А знаете что, - женщина неожиданно засмеялась, - мы ведь до сих пор не познакомились!
  Виктор обернулся. Его спутница стояла перед ним в блеске солнечного дня. Вся она - от спутанных соломенных волос до вишневых ногтей на пальцах рук и ног - была воплощенной женственностью. 'Стоит ли продолжать игру? - мелькнуло у него в голове. - Ведь я могу взять ее прямо сейчас. Но разве в этом цель всей игры? А если не в этом, то в чем?'
  - Что же вы молчите? - донесся до него веселый голос. - В таком виде нам в самый раз представиться как Адам и Ева. Но вообще-то я - Сильвия, - женщина протянула загорелую руку.
  - Виктор, - выдавил Воронофф.
  - Может вам так неудобно? - спохватилась она. - Мы можем выкупаться по отдельности.
  - Нет-нет, - потряс головой Виктор. - Все хорошо.
  Сильвия с разбега нырнула и поплыла размашистым брассом. 'Она скорее акула, чем антилопа, - подумал Виктор. - Или, еще точнее, косатка. Если, конечно, забыть, что косатка - хищница. Не кокетлива, знает себе цену. А тело у нее в самом деле великолепное. И показано умело'. Его снова охватило дежавю - он вспомнил, как в детстве он со сверстниками купался в лимане. Вокруг была безлюдная степь, и за долгий летний день мальчишки совершенно забывали об одежде.
  - Виктор, плывите сюда! - Сильвия махала рукой в сотне метров от берега.
  Озеро было холодным; очевидно на дне били ледяные ключи. Виктор сделал несколько мощных гребков, чтобы согреться. Сильвия лежала на зеленой воде, по-русалочьи распустив волосы.
  - Вы красивый, сильный мужчина, - сказала она, глядя в небо. - Какого черта вы делаете в этой глуши?
  'Все верно, - мелькнуло у него в голове. - Игра подразумевает ходы с обеих сторон. Я тоже обязан иметь правдоподобную легенду и уметь ответить на любой вопрос'.
  - Захотелось развеяться, - ответил он. - Знаете, личные неприятности, постоянный стресс на работе...
  - Расстались с женой? - Сильвия перевернулась в воде, оказавшись лицом к Виктору.
  - В общем да.
  - И теперь пытаетесь быть осторожным, чтобы не нарваться на очередную гадину.
  - Примерно так.
  - Зря стараетесь.
  - Это почему же?
  - Вы, мужчины, - большие мастера создавать всякие теории. Жизнь кажется вам цепью неразрывно связанных событий.
  - А разве не так?
  - Нет, конечно. - Жизнь это набор случайностей. Это подтверждается и судьбой любого человека, и всей мировой историей.
  - А при чем здесь 'очередная гадина'?
  - А при том. Как только вы поведаете ей собственную теорию, она подыграет вам так, что вы даже не почувствуете, как окажетесь у нее на крючке.
  - Как же мне, бедному, не попасться в ее коварные лапы?
  - Шансов уцелеть немного. Но чем более мужским будет ваше поведение, чем сильнее вы будете опираться на свою железную логику и несравненный аналитический ум, тем скорее станете ее добычей. Так что погасите слегка интеллект в орлином взоре. Отключите логику, расслабьте бицепсы. Как ни парадоксально, снижение агрессии сделает вас менее уязвимым.
  - Вы психолог?
  - Бог с вами, конечно нет. Я инженер - строитель. Проектирую дороги. Но давайте выбираться на берег, пока я окончательно не заледенела.
  'Странно, - подумал Виктор. - Директор не говорил ни о каких инженерах'.
  
  7
  Спустя полчаса Виктор и Сильвия сидели на открытой террасе ресторана за бутылкой белого вина.
  - Надеюсь, я вас не слишком смутила, - сказала Сильвия. - Я-то с детства привыкла нагишом купаться. Мои родители были натуристами, так что дома мы все голыми ходили.
  'Вообще говоря, с семейными историями явный перебор', - подумал Виктор.
  - Не перебарщивайте, - сказал он, сокращая дистанцию.
  - Что?
  - Вы прекрасно знаете, что ваше тело произвело на меня неотразимое впечатление. Поэтому не стоит так уж кокетничать.
  - Ладно, не буду на вас обижаться, - ответила Сильвия после паузы. - Но будь я кокеткой, я стала бы актрисой, а не дорожным строителем. Или психологом, как вы предположили.
  - Разве психологи кокетничают?
  - Еще как. Нет более тщеславного и кокетливого существа, чем психолог. Его главная задача - поразить своего пациента, заставить его поверить, что он проник в его внутренний мир.
  'Пожалуй что так', - Виктор вспомнил свои визиты к доктору Уолтерсу.
  - Вам приходилось иметь дело с психологом?
  - Да, после смерти мужа. Хотела поскорее прийти в себя.
  - Отчего он умер?
  - Его убил приятель. Застал со своей женой и застрелил.
  - Представляю, каким это было для вас шоком.
  - Убийство - да. Но не измена.
  - Почему вы не развелись раньше?
  - Как вам сказать... Он был моим мужем. Для меня это не пустой звук.
  - А отплатить той же монетой не хотелось?
  - Изменять из мести - пóшло.
  Подошел смеющийся узкоглазый официант и принялся расставлять на столе нарядные суши. 'Странная получается игра, - подумал Виктор. - Какой-то убитый муж... Но ведь все в твоих руках. Ты можешь изменить сценарий в любой момент. Хлопнуть ее по заднице и приказать официанту вызвать такси. Или ты ждешь, что тебя все время будут развлекать? Тогда есть смысл вернуться к барменше или почтальонше'.
  - Не будем о грустном, - Сильвия встряхнула просохшими волосами. - Поглядите, какую красоту нам принесли!
  На прямоугольных тарелочках влажно блестели разноцветные кусочки рыбы, матово светился рис, тускло зеленели водоросли. Виктор и Сильвия принялись за еду, разговор перешел на житейские темы, зацепился за что-то смешное и легко покатился дальше. Виктору уже не думалось ни о какой игре, ему просто было хорошо и покойно рядом с этой загорелой синеглазой женщиной. 'Моя мать тоже была красивой, - вспомнил он. - Если бы еще не чертова ее жизнь на нашей замечательной родине'.
  Официант принес вторую бутылку, затем третью. Виктор перехватил его взгляд на распахнутый ворот ковбойки Сильвии.
   - Вам, наверное, мужики прохода не дают.
  - Это точно, - засмеялась Сильвия. - Наша фирма как-то ремонтировала сто одиннадцатый хайвэй, и я с инспекцией приехала на участок посреди пустыни. С асфальтоукладчика на меня брызнуло жидким битумом, и, чтобы не получить ожог, мне пришлось сдернуть с себя кофту. Нужно было видеть работяг-мексиканцев. Они побросали лопаты и глядели на меня во все глаза. Потом самый впечатлительный из них - с перекошенным слюнявым лицом - подошел ко мне и расстегнул штаны. Остальные стояли сзади. Еле выкрутилась.
  - Каким образом?
  - Выстрелила ему над ухом. Все разбежались.
  - У вас с собой был пистолет?
  - Ну да. Я всегда ношу его с собой. На всякий случай, - Сильвия достала из заднего кармана маленький плоский браунинг и положила на стол. - Не беспокойтесь, он травматический.
  - Это предупреждение?
  - Ну что вы, - рассмеялась Сильвия. - Я всегда стреляю без предупреждения!
  - Тогда... - Виктор задумался. Игра уже надоела ему; она оказалась утомительной и скучной, совсем не такой, как ему представлялось. Больше не хотелось ни тонких изощренных ходов, ни психологических вывертов. Перед ним сидела красивая женщина - теплая и желанная - сейчас этого было достаточно.
  - Тогда, - повторил он, - давайте поедем куда-нибудь еще. Мне не хочется с вами расставаться.
  - Мне тоже, - просто ответила женщина. - Сейчас мы поедем ко мне. У меня дома собака некормленная.
  Уже смеркалось, когда они подкатили к дому Сильвии. Собака за сетчатой дверью встретила их жалобным лаем.
  - Проходите в дом. Я накормлю пса и вернусь.
  Виктор подобрал с крыльца желтое сомбреро и бросил его в кресло. Оглядел небрежно обставленную комнату, герань на подоконнике, заваленный книгами стол. Дежавю уже не отпускало его, он просто плыл по его убаюкивающим волнам. За незанавешенным окном догорал вечер. Комната погружалась в фиолетовый сумрак.
  'Мы вечно жалуемся на быстротечность времени, - пришло ему в голову, - но сами же и несемся вперед, сломя голову, не сомневаясь, что лучшее впереди. А я сегодня, пусть и случайно, наведался в прошлое, и как же здорово такая вылазка может расставить все по местам в настоящем. Надо просто научиться хоть ненадолго...'.
  Виктор не успел закончить мысль. Сзади послышались шаги, и тут же Сильвия всем телом приникла к его спине.
  
  8
  Воронофф заснул под утро опустошенный. У обладательницы желтого сомбреро было большое упругое тело и нежные руки. Страсть вытеснила все, что мучило его в последние месяцы. А главное, идея необременительной игры в некие идеальные отношения казалась теперь невыносимо пошлой даже сквозь сон. Сейчас ему просто хотелось быть рядом с этой не слишком понятной, ни на кого не похожей женщиной.
  Стукнула дверь. Виктор с трудом разлепил глаза и увидел Сильвию, одетую в серый деловой костюм.
  - Ну как я тебе? - она крутанулась на каблуках. Юбка туго облегала прихотливо выгнутые бедра, пиджак плотно перехватывал узкую талию. Силуэт женщины напоминал букет, поставленный в вазу с широким горлом. Она выглядела на удивление свежей, только под сияющими глазами залегли легкие тени.
  - Потрясающе, - выдохнул Виктор. - А куда ты так нарядилась?
  - На работу, будь она неладна! - Сильвия всплеснула руками. - Сегодня приезжает большое начальство, и невозможно ни отпроситься, ни заболеть. Но я смоюсь оттуда при первой возможности. Ты ведь меня дождешься? - в глазах женщины мелькнул тревожный зайчик.
  - Погоди, - Виктор коснулся ее руки, и их пальцы немедленно сплелись, притянутые неведомым магнитом. - Какая еще работа?
  - Ты забыл? Я же говорила, что строю дороги, - Сильвия взъерошила ему волосы. - Ничего не поделаешь, суровая проза жизни.
  Виктор понял, что игра продолжается, и эта мысль оказалась нестерпимой. Игру необходимо было немедленно прекратить. Нужно было срочно убедиться, что все, произошедшее с ним за последние пятнадцать часов, было настоящим.
  - Погоди, - повторил он, садясь в постели. - Давай-ка мы закончим эту игру. А еще лучше - забудем о ней. Сдадим в архив легенду об инженере-строителе и вернемся в реальную жизнь. Сейчас мы поедем ко мне - у меня номер люкс в пяти минутах отсюда, а потом...
  - Какая игра, какая легенда? - брови Сильвии недоуменно сошлись. - Ты что, еще не проснулся?
  - Мы не будем все это обсуждать, - ответил Виктор с досадой. - Ты, главное, никуда не уходи. Теперь все будет всерьез.
  - А до этого было понарошку? - Сильвия высвободила руку и опустилась в кресло, сбросив на пол лежащую на нем желтую шляпу. - Ну-ка рассказывай, что все это значит.
  - Где ты взяла это сомбреро? - Виктор вдруг вспомнил, как свернул с дороги из-за лопнувшей трубы и оцепенел от неожиданной догадки.
  - Осталось от покойного мужа. Он ведь был крутым мексиканским мачо, - нервно усмехнулась Сильвия. - Но при чем тут сомбреро?
  - Значит ты не из 'Желтой вороны'? - голос Виктора упал.
  - Какая ворона? Кто ты вообще такой? А ну-ка быстро колись! - Сильвия вскочила с кресла и выхватила из сумки браунинг.
  Нельзя сказать, что Виктора испугала стоящая над ним синеглазая женщина с пистолетом в руке. В конце концов, в ее лице было больше возмущения, чем угрозы. Но он мгновенно понял, что его единственный шанс заключается в том, чтобы рассказать всю правду.
  Воронофф начал говорить, с трудом подбирая слова и мучаясь нелепостью собственной истории. Он остро чувствовал, что никакой нормальный человек не в состоянии понять, в какие невообразимые дебри он забрел в упрямой попытке воплотить в реальность свою бредовую теорию. 'А когда я вообще в последний раз общался с нормальным человеком? - мелькнуло у него в голове, - И нормален ли я сам?'
  Сильвия выслушала Виктора с окаменевшим лицом, ни разу его не перебив. Она сидела в кресле, свесив руки между колен, и неотрывно смотрела ему в глаза. Легкие тени под ее глазами превратились в фиолетовые полукружья.
  - А мне-то, дуре, померещилось, что тебя боженька послал за все мои мучения, - сказала она наконец. - Откуда только такие уроды берутся...
  - Я только сейчас понял, как все это глупо...
  - И уродов таких, видать, немало, раз целый санаторий для вас построили прямо у меня под боком, - продолжала Сильвия, не слушая Виктора. - Это как же надо зажраться, что обычные шлюхи уже не интересны...
  - Давай забудем эту дурацкую историю, - Виктор криво улыбнулся. - Будем считать, что мы встретились случайно...
  - Что? - Сильвия очнулась. - А ну-ка быстро надевай штаны и проваливай отсюда. Я на работу опаздываю.
  Глаза женщины потемнели, как небо перед грозой. Виктор молча оделся и шагнул за порог.
  - Постой, - услышал он и оглянулся в безумной надежде. - На-ка вот на память.
  Сильвия подняла желтое сомбреро и резким движением запустила его в сторону Виктора. Он поймал его на лету и, мрачно улыбаясь, нахлобучил на голову.
  - Вылитый покойный Хуан, - с горечью засмеялась женщина. - До чего ж вы, кобели, одинаковы.
  
  9
   Виктор ехал эвкалиптовой рощей. Он бы не удивился, если бы окружающий мир вдруг переменился, как декорации между актами спектакля, если бы исчезла роща, поле для гольфа или даже сам отель с его полусумасшедшим директором. Все, однако, было на месте: о прорванной трубе напоминала мокрая земля у обочины, за живой изгородью прятались белые домики под красными крышами, а на средневековой мощеной площади монахиня в лимонном чепце беседовала с прихожанкой в желтой вуалетке. Виктор успел заметить, что это уже были другие женщины; вчерашние, возможно, были ангажированы клиентами 'Желтой вороны' или просто отдыхали после смены. 'Исполнители меняются, а роли все те же, - усмехнулся про себя Виктор. - Тасовать актеров проще, чем ставить новые пьесы'.
  Сильвия, едва возникнув в его жизни, немедленно стала прошлым, и это рождало горькое чувство. Время снова расслоилось, но теперь все слои ощущались страницами сюрреалистического романа. Абсурд и реальность потеряли существенные различия. Несколько дней назад Виктор разочаровался в своей идее иллюзорных управляемых отношений, затем неожиданно получил возможность воплотить ее в жизнь, наглядно убедился в ее бессмысленности, ощутил прелесть отношений реальных и мгновенно их потерял. 'Пора ехать к Уолтерсу, - пришла грустная мысль. - Каким бы он ни был ремесленником, над моими мозгами кто-то должен поработать, иначе я банально свихнусь'.
   Виктор бросил карт у отеля и нос к носу столкнулся с директором.
  - Рад встрече, сэр, - толстяк приветственно воздел к небу коротенькие ручки. - Как вам у нас отдыхается?
  - Хорошо, что я вас встретил, - хмуро ответил Виктор. - Пришлите мне счет в номер.
  - Уже уезжаете? Что-нибудь не так?
  - Жалоб нет. Просто мне пора ехать.
  - Воля ваша, - развел руками директор. - Если жалоб нет, значит мы поработали неплохо.
  
   10
  В понедельник по дороге в офис Виктор час за часом вспоминал поездку в 'Желтую ворону'. Сейчас она казалась ему событием из далекого прошлого, не вызывающим сильных эмоций. Было только ощущение досадной осечки, словно вместо разящего дичь выстрела раздался лишь отвратительный сухой щелчок.
  Эйша встретила шефа пытливым взором. Она мгновенно уловила произошедшую в нем перемену, но ей не удалось сходу разобраться в ее сути, как это бывало с Рут или Кларой. Она только ощутила появление новой, потенциально враждебной силы.
   - Эйша, как по вашему, насколько сильно может измениться мир за два дня? - Виктор присел на угол секретарского стола.
   - Ни на сколько, если речь не идет о ядерной войне, - реакция секретарши была мгновенной.
  - Это может быть личная ядерная война, невидимая для окружающих.
  - Очень удобно воображать себя центром мироздания, - усмехнулась Эйша. - Тогда приступ собственной истерии можно изобразить как глобальный катаклизм.
   - Перемены в сознании даже одного человека вполне материальны, - возразил Виктор. - Прежде чем измениться в реальности, мир меняется в нашем воображении. Иначе бы он вечно оставался неизменным.
   - Можно я скажу, шеф? Правда, на работе говорить такие вещи не полагается, но вы же сами начали.
   - Кройте. Рабочий день еще не начался.
   - Вы как-то утратили глубину за эти выходные. Раньше вы не стали бы пересказывать мне платоновские идеи на уровне средней школы.
   - Это правда, - рассмеялся Виктор. - Но и вы переменились, Эйша. Как-то зачерствели. Куда девалась ваша фирменная снисходительность и всепрощенчество? Я привык чувствовать себя с вами эдаким великовозрастным шалуном.
   - Вероятно шалун повзрослел.
   - Утратил глубину и повзрослел одновременно?
   - Здесь нет противоречия. Люди обычно глупеют, когда влюбляются, и взрослеют, когда их бросают. Неужели с вами за два дня произошло и то, и другое? Что-то очень быстро.
   - Знаете, Эйша, время вообще движется крайне неравномерно. Как на рыбалке: в ожидании поклевки оно тянется часами, зато когда клюнет, то за несколько секунд происходит целая куча событий.
   - А потом чаще всего вспоминаются моменты, когда рыба сорвалась с крючка, не так ли? - губы секретарши растянулись в саркастической улыбке.
   - Пожалуй что так. Интересно, почему?
  - Горечь несбывшегося - более сильная приправа в супчике жизни, чем приторная патока удачи.
   - Эйша, вы сегодня формулируете просто на зависть. Кстати, афористичность речи обычно свидетельствует о переходе от анализа к реальным действиям. Сознавайтесь, что вы задумали?
   Эйша не успела ответить. Дверь распахнулась, и в приемной появился Барковиц.
   - Я на минуту, - озабоченно сказал он. - Ты позволишь, старина?
  Мужчины прошли в кабинет.
  - Я по делу 'Олафссон электрик', - Тед энергично потеребил бородку - Результаты экспертизы показывают, что заземление на стройплощадке было установлено с нарушениями, из-за чего...
   Дело Олафссона подробно обсуждалось на адвокатской коллегии три дня назад, и сейчас Тед просто повторял озвученные тогда выводы. 'Зачем он мне все это рассказывает? - размышлял Виктор, слушая его сочный баритон. - Какого черта ему от меня надо?' Он слушал Теда не перебивая, и когда тот выдохся, небрежно заметил:
   - Мы как будто обо всем договорились на коллегии.
   - Конечно, старина! - горячо поддержал его Барковиц. - Просто, с учетом важности дела, хотел еще раз услышать твою позицию.
   - Она не изменилась, - развел руками Виктор, краткостью ответов давая понять, что разговор исчерпан.
   - Отлично. Тогда встретимся завтра в суде?
   - Конечно.
   - Вот и славно.
  Тед пошел к двери, но с полдороги вернулся.
  - Совсем забыл спросить тебя, старина, - он интимно подмигнул Виктору. - Помнишь, я тебе рассказывал про 'Желтую ворону'?
  - Ммм... да, а что?
  - У тебя был шанс туда проветриться?
  - Нет, - не моргнув глазом, ответил Виктор. - Рекламку твою прочел, но идеей не соблазнился.
  - Много теряешь, старина! - Тед закатил глаза и прищелкнул языком. - Контингент там - пальчики оближешь.
  Виктор пожал плечами. Тед исчез.
  Рекламный проспект 'Желтой вороны' лежал в ящике стола. 'Вот оно что, - подумал Воронофф, заново рассматривая глумливую воронью физиономию. - Не желает ли мистер Барковиц запастись впрок каким-нибудь компроматом на меня? Не зря в этом заведении у директора глазки как ртуть бегали. Хорошо, что я не соблазнился ни одним из этих желтоголовых манекенов. Увел-таки меня ангел-хранитель подальше из этого вертепа'.
  Вспомнив, куда увел его 'ангел-хранитель', Виктор почувствовал, как внутри него шевельнулся самораскрывающийся клапан. Сильвия не желала исчезать из памяти. 'Она по-настоящему безыскусна, - подумал он. - В лучшем смысле этого слова. Парадокс в том, что подлинная безыскусность ближе к настоящему искусству, чем самая эстетичная, самая стильная искусственность. Художник прежде всего должен добиваться безыскусности в своих работах. Изгонять из них искусственность...'
  - Шеф, через пять минут заседание коллегии в конференц-зале, - раздался в динамике голос Эйши. - В два часа визит к доктору Уолтерсу.
   'Черт бы подрал эту неугомонную секретаршу, - раздраженно подумал Виктор. - Я еще сам толком не разобрался в себе, а она сходу за меня расставила все по полочкам... С другой стороны, она верно чувствует все, что со мной происходит. Значит меня просто раздражает ее способность проникать в мои мысли? Может и так. Но, в конце концов, кому понравится, когда в его голове запросто шарят, как в шкатулке с бижутерией'.
  Виктор вздохнул и вышел из кабинета. В приемной он обнаружил, что все еще держит в руке рекламный проспект, скомкал его и на ходу бросил в корзину у секретарского стола.
  После ухода шефа Эйша разобрала почту, сделала несколько звонков, полила цветы на подоконнике и только после этого быстрым движением, каким чайка выхватывает из воды мелкую рыбешку, извлекла из корзины проспект с ухмыляющейся вороной в желтой кокетливой шляпке.
  
  11
  До визита к психоаналитику оставался час, и Виктор решил заехать в церковь. По дороге он отстраненно и горько думал о Сильвии. Он много раз прокручивал в голове их скоротечный роман, и всякий раз убеждался в том, что его финал не мог быть иным. Если бы он рассказал Сильвии о 'Желтой вороне' в самом начале знакомства, например в ресторане, посмеялся бы вместе с ней над своим нелепым экспериментом, то, вероятно, лишь позабавил бы ее. Вряд ее смутила бы даже его мимолетная интрижка с одной из сотрудниц в желтом головном уборе, если бы таковая случилась. Но то, что он принял ее за одну из них, было для нее очевидно нестерпимым. По воле случая он встретился с натурой сильной и бескомпромиссной - человеческим типом, стремительно исчезающим в современном мире.
  'Вот она-то и есть настоящая белая ворона, - подумал Виктор. - Я по сравнению с ней конъюнктурщик и приспособленец. Сейчас вот еду в церковь, но не потому что хочу этого, а потому что так положено. Интересно, существуют ли вороны, покрытые черными и белыми пятнами, как коровы?'
  С отцом Савелием Виктор столкнулся у входа в храм.
  - Благословите, батюшка, - пробормотал он.
  - Добрый день, - священник плавно перекрестил Виктора. - Рад не только встрече, но и возможности объясниться.
  - О чем вы, отец Савелий?
  - От последнего разговора нашего осадочек небольшой остался. Не хотелось бы, чтобы вы сказанное мной за некие поучения принимали.
  - В мыслях такого не держал, отец Савелий.
  - Вот и славно. Вы человек сильный, умный, сами знаете, как своим житием распорядиться.
  - Конечно. Но и чужим мнением не пренебрегаю.
  - Тем более, что охотников его высказывать - пруд пруди, - отец Савелий захохотал, выпятив обтянутый рясой живот. Мелко тряслась жидкая рыжая борода..
  Виктор не верил своим глазам.
  - Не смущайтесь, сын мой, - Священник промокнул глаза рукавом. - Веселие - не грех, буде оно не в стенах храма.
  Воронофф вежливо улыбнулся.
  - Но я вижу, - священник посерьезнел, - вам нынче не до веселия.
  - Почему вы так подумали, отец Савелий?
  - Как бы банально сие не звучало, глаза наши - зеркало души, - вздохнул священник. - В ваших очах отсвет потери душевной. В них не только печаль, но и досада на собственный грех и недомыслие.
  - Не уверен, что это можно назвать грехом...
  - Таинство исповеди, - Савелий жестом прервал Виктора, - вещь добровольная, делается по велению души, ищущей покаяния. Не обязательно исповедоваться в церкви перед священником. Можете обратиться к господу и дома, предварив исповедь молитвами и постом. Поверьте, это поможет обрести душевное равновесие, исправить ошибку и вернуть потерю.
  Савелий еще раз перекрестил Виктора и заспешил по ступеням вниз. Ряса колоколом вздувалась вокруг его тучной фигуры.
   'Как бы то ни было, чутье у него отменное, - думал Виктор, зажигая свечу. - Поглядел в глаза - будто в душу заглянул. Сначала секретарша, теперь поп... Если кто-то проникает в твою душу, ты перестаешь быть единоличным хозяином того, что в ней происходит. И когда наступает пора принимать решение, ты поневоле учитываешь это непрошенное чужое знание'.
  Воронофф вышел из церкви и поглядел на часы. Пора было ехать к доктору Уолтерсу.
  
  12
  Эйша аккуратно разгладила проспект с вороной на обложке, пробежала глазами по тексту. Любая другая реклама всегда приходила по многу раз, чтобы не остаться незамеченной. Этот проспект она видела впервые. Возможно его принес Барковиц, а шеф по какой-то причине солгал ей.
  Эйша набрала указанный в тексте номер. Телефон отозвался механическим голосом: 'Набранный вами номер не существует'. Она отыскала на обороте проспекта ссылку www.yellowcrow.com, ввела ее в адресную строку и получила сообщение, что вебсайт не найден. Оставалось попытаться убедиться в существовании 'Желтой вороны' лично. В рекламе был указан адрес - в пятидесяти милях от адвокатской конторы.
  Виктор до конца рабочего дня в офисе не появился. Ровно в пять Эйша положила папку с почтой на стол шефа, заперла дверь и вышла на улицу. Сверившись с рекламой, она завела адрес в навигатор и запустила мотор старенькой 'Тойоты'.
  Спустя час Эйша подъехала к ажурным кованым воротам и нажала кнопку вызова.
  - Гольф-клуб, - ответил охранник после долгих гудков.
  - Клуб 'Желтая ворона'? - уточнила Эйша.
  - Нет. Здесь только гольф-клуб.
  - Может быть 'Желтая ворона' была здесь раньше?
  - Я работаю здесь десять лет, и никогда не слышал такого названия.
  - Вы знаете мистера Барковица?
  - Никакого Барковица я не знаю. Это частный закрытый клуб. В рабочие часы вы можете поговорить с управляющим.
  - Какой у него номер телефона?
  - Мы такую информацию не предоставляем.
  В динамике раздались гудки отбоя.
  Эйша вернулась в машину и покатила вдоль высокой ограды гольф-клуба. Скоро дорога уперлась в кукурузное поле. Упругие стебли стояли сомкнутым строем, словно греческая фаланга. Эйша вздохнула и раздвинула плечом первую шеренгу зеленого войска. Жесткие листья зашуршали и сомкнулись у нее за спиной. Внутри кукурузного массива было сумрачно и влажно, как в джунглях. Над головой, на фоне закатного неба колыхались метелки соцветий. Кукуруза была посажена правильными рядами, что позволяло сохранять направление. Эйша уже почти миновала поле, когда острый лист полоснул ее по щеке. Девушка провела ладонью по лицу - рука стала красной и липкой.
  В сгущающихся сумерках она наконец выбралась из кукурузного плена. Светились окна выстроившихся в ряд домиков. Эйша прошлась по маленькой улочке и толкнула дверь под неоновой вывеской 'Бар'. В зале было пусто. За стойкой перетирала бокалы спортивного вида девушка. При виде Эйши она всплеснула руками.
  - Где это вас так угораздило?
  - В кукурузном поле.
  - Что вы там делали?
  - Я вам обязательно расскажу. Только дайте сначала марлевый тампон и, если есть, перекись водорода. Водка тоже подойдет.
  - Ах да, конечно, - барменша достала из-под стойки аптечку. - Давайте я вам помогу.
  Девушка сноровисто промыла порез.
  - Края ровные, как от лезвия. Вы действительно порезались кукурузным листом?
  - Я всегда говорю правду.
  - Неужели? Тогда скажите, что вы делали в кукурузном поле.
  - Искала 'Желтую ворону'.
  - Что? - вздрогнула барменша. - Какую ворону?
  - Вот так всегда, - вздохнула Эйша, втирая мазь в щеку. - Хуже всего тебя понимают, когда не врешь.
  - Не в этом дело... - девушка понизила голос. - И вообще, мне пора закрывать бар.
  - Так рано?
  - Старички уже намахались клюшками, приняли по порции бурбона и отправились баиньки. У нас гольф-клуб, понимаешь? Гольф-клуб и ничего больше.
  - А как же вот это? - Эйша положила на стойку проспект с вороной в желтой шляпе.
  - Знаешь что, подруга, - девушка отодвинула проспект и оглянулась на дверь, - давай-ка я тебя подвезу. Или ты хочешь продолжить путешествие по кукурузному полю?
  - Вообще-то я хотела узнать...
  Барменша приложила палец к губам и показала взглядом на дверь. Эйша пожала плечами и вышла на улицу. Окончательно стемнело, и в световом конусе уличного фонаря роились мошки с прозрачными зелеными крылышками. Барменша сбежала со ступенек и распахнула перед Эйшой дверцу припаркованной у входа машины.
  - Послушай, подруга, - сказала она, подъехав к воротам, - ты мне чем-то симпатична. А потому дам тебе совет - держись подальше от этого места. И не расспрашивай никого о желтых воронах.
  - Почему?
  - Желтых ворон в природе не бывает. Это я тебе как зоопсихолог говорю.
  Барменша набрала код на пульте, ворота выпустили автомобиль и тут же сомкнулись.
  - Что за чепуха? - возмутилась Эйша. - Какой-то дешевый спектакль!
  - Не такой уж и дешевый, - девушка притормозила у одиноко стоявшей 'Тойоты'. - И поверь мне, подруга, не стоит тебе разбираться в его драматургии. Меньше знаешь - лучше спишь, формула проверенная.
  - Какие-то тайны мадридского двора, - Эйша, выбралась из машины. - Надеюсь, труп мне в багажник не подложили...
  На обратном пути она безуспешно пыталась сложить воедино все события прошедшего дня. Добравшись до офиса, она отыскала в картотеке телефон детектива Реддама.
  
  13
  - Послушайте, Воронофф, вы стали частенько пропускать визиты, - заявил Уолтерс, едва Виктор вошел в его кабинет.
  - Из-за работы не всегда получается.
  - Я уже говорил вам, что не стоит лгать психоаналитику. Скажите прямо - мне надоело, что вы копаетесь у меня в мозгах. Я не обижусь.
  - Это отчасти правда.
  - А в чем остальная правда? Нащупали внутреннее равновесие? Решили, что я вам больше не нужен?
  - В какой-то степени.
  - Знаете, Воронофф, ваше поведение типично для выздоравливающего пациента.
  - Вы хотите сказать, что я болен?
  - Не придирайтесь к словам. Я хочу сказать, что любой пациент после нескольких визитов к психоаналитику чувствует некоторое облегчение. Но это вовсе не означает реального решения проблемы. На самом деле он просто снял с себя часть груза, поделившись с другим человеком тем, что его тяготило. С таким же успехом он мог бы посидеть с приятелем в баре и рассказать ему о своих бедах. Но на другой день все возвращается на круги своя, поскольку выход из ситуации так и не найден.
  - Вероятно вы правы.
  - Ну еще бы. И в доказательство своей правоты могу вам сказать, что синдром выздоравливающего сыграл с вами злую шутку. Вы пришли к логичному выводу, что причиной ваших проблем были некие неверные принципы, которые вы исповедовали раньше. Естественно, вы решили их изменить и построить, так сказать, новую идеологическую базу, без которой интеллектуал вроде вас просто не может существовать. И в результате вместо старых комплексов наплодили новых.
  - Вы хотите сказать, что принципы вообще не нужны?
  - Я хочу сказать, что любые принципы - вещь довольно примитивная. Они служат опорой для низшего, базисного уровня поведения. Однако вы не знаете, что может произойти в вашей жизни, а потому не в состоянии заранее сформулировать принципы, за которые сможете ухватиться, когда прилетят очередные черные лебеди.
  - Какие лебеди?
  - Имеются в виду некие непрогнозируемые события. Необязательно негативные, но имеющие значительные последствия. Метафора заключается в том, что все лебеди на земле считались белыми до тех пор, пока в Австралии не обнаружились черные.
  - Какое это имеет ко мне отношение?
  - Самое прямое. Скажите, у вас была в последнее время какая-то необычная встреча?
  - Н-нет. По крайней мере, ничего экстраординарного.
  - Не хотите рассказывать? Что ж, я и так могу сказать, что с вами недавно произошло нечто нетривиальное.
  - Почему вы так решили?
  - Во-первых, потому, что вы долго у меня не были. Люди беспечны, и не ходят к психоаналитику, пока горит бикфордов шнур. Они предпочитают появляться уже после взрыва, когда над руинами стелется пороховой дым. Во-вторых, вы ко мне все-таки пришли. Себе вы объяснили приход тем, что 'пора наконец сходить к этому чертову Уолтерсу, а то как-то неудобно', но на самом деле вы снова почувствовали, что кто-то должен покопаться в ваших мозгах и по-возможности привести их в порядок. В-третьих, зная вас, могу предположить, что с финансовыми делами у вас, как всегда, полный порядок, а значит черные лебеди прилетели в сфере личной жизни. Ну и просто достаточно заглянуть вам в глаза. Раньше вы так не смотрели.
  - Как?
  - Неуверенно. Уверенность всегда была вашей визитной карточкой. Это естественно, ведь вы, как говорится, 'сделали себя сами' и очень многого добились. Даже историю с разводом вы прошли, не теряя ни на миг победительного выражения. А теперь как-то сникли. Это говорит как минимум о двух вещах: первое - вы изменили какие-то свои принципы, вероятно с целью избежать новых потрясений, и второе - у вас произошла встреча, которая показала несостоятельность ваших новых установок. Отсюда следует, что установки эти наверняка были, опять-таки зная вас, заумными или экстравагантными, а женщина вам встретилась весьма неординарная. Разве не так?
  - Ну допустим. Но почему вы решили, что я потерял уверенность?
  - Я уже сказал, что ваши обновленные жизненные установки обнаружили свою несостоятельность. Случай типичный, описанный в той же теории 'черных лебедей'. Вы безосновательно экстраполируете события прошлого в будущее. Грубо говоря, вы верите в то, что если вчера была сухая погода, то и завтра дождя не будет.
  Виктор почувствовал холодное раздражение.
  - Я понимаю, что вы психоаналитик, - сказал он, - но к чему все это наукообразие?
  - Вот! - воскликнул Уолтерс. - Наконец-то у нас получилась то, что называется 'игра в стенку'. Я изо всех сил изображаю перед вами вас же, и вы, наконец, себя узнали. Не я, а именно вы относитесь к своей жизни, как к какому-то научному эксперименту. Вы же шагу не можете ступить, не используя теорию игр и ретроспективный анализ. Но прилетают черные лебеди и все теории летят к чертовой матери.
  - Вы хотите сказать, что можно предсказать прилет черных лебедей?
  - Предсказать нельзя по определению. Но можно подготовиться к их появлению.
  - Как?
  - Не стоит всегда и во всем придерживаться установленных принципов - ни старых, ни новых. Гибкая конструкция устойчивее намертво закрепленной. Если с вами происходит нечто необычное, вы должны быть готовы адекватно на это реагировать. В человеческих отношениях нельзя автоматически переносить опыт прошлого общения на нового человека. Не стоит полагаться только на эксплицитный опыт; то, что скрыто от вас в другом человеке может оказаться важнее того, что вы видите воочию.
  - Вы предлагаете мне научиться читать мысли? - усмехнулся Воронофф.
  - Попробуйте, - серьезно ответил Уолтерс. - А для того, чтобы убедиться, что прочли их правильно, попросту спросите собеседника, о чем он на самом деле думает. Не бойтесь ошибиться. В какой-то момент вы можете решить, что совершили роковой промах, что отношения безнадежно испорчены, но преодолейте в себе этот барьер, не будьте рабом устаревших принципов. Просто подойдите и спросите, правильно ли вас поняли. И поверьте, в большинстве случаев этого достаточно, чтобы восстановить отношения.
  - Насколько я помню, вы утверждали, что психоаналитик не дает советов.
  - Это не совет, - Уолтерс на мгновение запнулся. - Я даю вам лишь общие рекомендации. Решение, как всегда, вы принимаете сами.
  - Спасибо, доктор, - Виктор поднялся с кушетки. - Каждый разговор с вами дает некий здоровый импульс.
  - Только не воображайте, что вы уже во всем разобрались, - проворчал Уолтерс. - Не пропускайте визиты.
  
  14
  Реддам дожидался Эйшу в кофейне.
  - Вы действуете по поручению вашего шефа?
  - Нет, это моя личная инициатива. Но он отчасти замешан в этом деле.
  - Это важный момент, поскольку, как вы знаете, он является моим клиентом.
  - Я понимаю. То, что я хочу выяснить - в его интересах.
  - Почему он не обратился ко мне сам?
  - Это щекотливый вопрос. Я не хотела бы прежде времени сообщать ему о своих подозрениях.
  - Вы собираетесь знакомить его с полученной информацией?
  - Это будет зависеть от результатов расследования.
  - Я могу взяться за дело, но только при двух условиях. Во-первых, я не предоставлю вам никакой персональной информации о вашем шефе...
  - В этом нет необходимости, - фыркнула Эйша. - Не забывайте, что я его секретарь, и знаю о нем больше вашего.
  - ... и во-вторых, если я получу какие-то важные для него данные, то сообщу ему о них одновременно с вами.
  - Похоже, вы - последний честный человек в нашем городишке.
  - Бросьте. В принципе все люди честные. Но некоторым не хватает присутствия духа. Давайте перейдем к делу.
  - Вы когда-нибудь слышали о таком клубе? - Эйша выложила на стол проспект 'Желтой вороны'.
  Реддам просмотрел текст.
  - Занятно. Это какое-то криминальное заведение?
  - Не знаю. Я не могла его найти.
  - Оно закрылось?
  - Его никогда не существовало.
  Эйша рассказала о своей поездке в 'Желтую ворону'.
  - Зачем вы туда ездили?
  - За несколько дней до этого там был мой шеф. Он провел там уикэнд и вернулся совершенно другим человеком.
  - Каким?
  - Как вам сказать... - Эйша на секунду задумалась. - Совсем другим.
  - Что конкретно вас встревожило?
  - Если бы у меня были достоверные факты, я бы обратилась в полицию.
  - Откуда взялся этот проспект?
  - Шеф сказал, что получил его по почте. Я думаю, он солгал. Мне кажется, его принес Тед Барковиц.
  - Что именно вы хотите от меня?
  - Я хочу знать все про это фиктивное заведение, и какое отношение оно имеет к моему шефу.
  - Мои расценки вам известны?
  - Ну еще бы. Я ведь собственноручно выписывала для вас чеки. Буду платить, пока не кончатся деньги.
  - Хм, занятный бизнес-план. Что ж, давайте попробуем. Впрочем, если дело окажется интересным, я не брошу его в любом случае.
  15
  Излюбленная Виктором 'Задумчивая креветка' находилась в другом конце города, и он по пути заехал в 'Ленивую устрицу'. Разговор с Уолтерсом не шел из головы. Воронофф всегда относился к визитам к психоаналитику как к модному поветрию, принятому среди людей его круга, но сейчас это отношение было поколеблено.
  'Черт знает, как он умудрился залезть ко мне в мозг, - думал он, поедая жареных морских гребешков, обернутых полосками бекона. - Если отбросить словесную шелуху, он по сути прав - нельзя переносить на незнакомого человека опыт прошлых отношений. Или, по крайней мере, нельзя ожидать, что его реакция будет такой же, как у тех, кого хорошо знаешь. Тогда с Сильвией мне показалось, что единственный способ не потерять ее - это рассказать ей все без утайки. Как говорится, облегчить свою участь чистосердечным признанием. Почему я так решил? Потому что это сработало бы с женщиной моего круга. Елена, в силу своей душевной лени, пропустила бы все мимо ушей. Рут сказала бы, что это новое слово в искусстве наслаждения. Да и Клара прежде всего оценила бы насыщенную драматургию идеи, не вникая в ее моральную подоплеку. Когда человек влюблен, он вообще не думает о морали...'
  Виктор не успел додумать. В ресторан, шумно переговариваясь, ввалились Маргулис, Елена и Рут. Виктор быстро проглотил последний гребешок, положил деньги на стол, но незаметно уйти ему не удалось.
  - Вот уж не думала тебя здесь встретить, - услышал он за спиной насмешливый голос Рут, и тут же твердая грудь уперлась ему в затылок, как пистолетный ствол. - Как могло настоящего гурмана занести в 'Ленивую устрицу'?
  Виктор обернулся. Глаза Рут искрились.
  - Я-то, допустим, просто заехал по дороге. А как заведения средней руки вписываются в твою теорию наслаждений?
  - Я не собираюсь здесь есть, только выпить. Бутылки везде одинаковы. Ты позволишь присесть?
  - Конечно.
  - А твоя бывшая времени, как видишь, не теряет, - Рут мотнула головой в сторону бара.
  - Она его никогда не теряла.
  - Им теперь не надо прятаться. Благоверная Маргулиса подала на развод и раздела его до нитки, несмотря на весь его адвокатский опыт. Так что они с Еленой теперь одного поля ягоды. Это их сильно сблизило.
  - Рад за них.
  - А мне ты не рад? - Рут заглянула Виктору в глаза. - Давно мы с тобой не виделись.
  - Давно.
  - В сущности нам ничто не мешает поддерживать отношения.
  - Тед опять на рыбалке?
  - Черт его знает. Он в последнее время на меня вообще внимания не обращает. То исчезает, то появляется. Похоже, что-то серьезное затевает.
  - Ты когда-нибудь была у психоаналитика? - внезапно спросил Виктор.
  - Бог с тобой. Я здорова душой и телом. И желания у меня соответствующие. А у тебя опять искания и метания?
  - Нет. Просто нужно ответить самому себе на кое-какие вопросы.
  - Ответишь на одни - появятся другие.
  - Не сомневаюсь. Безумно интересно, какие именно.
  - Воронофф, да ты никак решил отыскать смысл жизни!
  - Никакого смысла не существует. Но если я вижу перед собой дорогу, как же я могу не идти по ней?
  - А я вижу перед собой зеленую лужайку в цветах, и каждый цветок означает новое наслаждение. Лужайка круглая, так что не надо никуда ходить - все под рукой.
  - Я понимаю, о чем ты. Моя дорога однажды проходила мимо твоей лужайки.
  - Ты неисправим, Воронофф, - вздохнула Рут. - Тебе надо жениться на твоей секретарше - она такая же зануда, как и ты. Тем более, что это ее заветное желание.
  - Не уверен, что мы бы с ней поладили, - задумчиво ответил Виктор. - Она скорее из твоей стаи. У нее тоже есть своя теория наслаждений, просто их список отличается от твоего.
  - Кто бы рассуждал о наслаждениях, - усмехнулась Рут. - Тебе эту науку ни в жисть не освоить. А также искусство.
  - Может мне просто повезет в любви?
  - Не-е, Воронофф, даже не надейся. Любить ты не умеешь. У тебя вместо любви страдание. Какая-то болезненная форма интимного дискомфорта.
  - Полная безнадега. Остается застрелиться.
  - Зачем? Идем лучше пропустим по рюмочке. Тебе с этой парочкой делить больше нечего. Самое время заново с ними подружиться.
  - В другой раз, Рути, - покачал головой Виктор. - Как-нибудь в другой раз.
  - Что ж, прощай, - Рут погрузила наманикюренные пальцы в шевелюру мужчины. - Жизнь покажет, кто из нас прав.
  - А не хватит жизни, покажет смерть, - Воронофф развел руками. - Уж эта дама точно никогда не ошибается.
  - Типун тебе на язык! - Рут вздрогнула и, не оглядываясь, пошла к стойке.
  Виктор вдруг почувствовал безмерную усталость. 'О чем я думал перед приходом Рут? - начал вспоминать он. - О том, что влюбленный человек вообще не думает о морали. Выходит, любовь в принципе аморальна. Точнее, она не ведает морали, никак не соприкасается с ней. Любовь - это выход за рамки морали, как в той игре, которую предлагал директор 'Желтой вороны'...'
  На Виктора с новой силой нахлынули воспоминания о поездке в этот странный клуб, о курьезном знакомстве с Сильвией и единственной ночи с ней. 'Кого я любил по-настоящему кроме матери? - спросил он себя. - Что если вот прямо сейчас это происходит впервые? Не слишком ли быстро я отступился от Сильвии? Ведь Уолтерс на самом деле прав: невозможно предсказать реакцию едва знакомого человека. А может и она сейчас мается от того, что не дала мне шанса? И вообще, что я теряю?'
  Виктор решительно поднялся из-за стола. Он был настолько эмоционально перегружен, что собственные вопросы причиняли ему почти физическую боль. Действие - не рассуждающее, не ведающее сомнений казалось спасением. Он сел в машину и мысленно похвалил себя за то, что запомнил адрес Сильвии. Меньше всего ему хотелось ехать прежним путем - через 'Желтую ворону'. Он завел адрес в навигатор и выбрал обходной маршрут.
  Через час Воронофф запарковался у знакомого дома с запущенным двором. Не давая себе ни секунды на размышления, он взбежал на крыльцо и позвонил в дверь. В доме было тихо. Он снова и снова давил на кнопку, и наконец забарабанил кулаком в притолоку. Дверь отворилась.
  - Газонокосилку ты уже починил, - глаза Сильвии сияли нестерпимой синевой. - Надеюсь, починишь и звонок.
  16
  - Многого я пока не накопал, но дело явно необычное, - Реддам потер веснушчатые руки. - Вся эта 'Желтая ворона' - хорошо организованная фикция.
  - Вы имеете в виду рекламные проспекты?
  - В том числе. Я выяснил в типографии - было напечатано всего пять экземпляров. Забирал заказ невысокий полный мужчина.
  - Значит реклама предназначалась всего для нескольких клиентов?
  - Чтобы это выяснить, я отыскал в кэше браузера веб-сайт 'Желтой вороны'. Он проработал всего несколько дней и был удален. Поразительно, но доступ к нему был ограничен несколькими IP-адресами, включая компьютеры вашего шефа и ваши.
  - То есть сайт был создан только для того, чтобы на него заглянул мой шеф. А мой адрес был добавлен на тот случай, если он воспользуется компьютером в приемной.
  - Я тоже так думаю, - кивнул Реддам. - Я нашел веб-мастера, который делал этот сайт. Его услуги оплачивал все тот же толстяк.
  - Вы пытались его разыскать?
  - Конечно. Я для этого ездил в гольф-клуб.
  - Виделись с барменшей?
  - Она не слишком разговорчива. Но через нее удалось выйти на других статистов этой постановки - начинающих актрис и студенток психологического факультета. Их нанимали на неделю, но отпустили через два дня.
  - Нанимали куда?
  - В обслуживающий персонал гольф-клуба с обязательным ношением желтых головных уборов. С хорошей оплатой и дополнительной премией за интимный сервис. Правда, к их разочарованию, никто им секса не предлагал.
  - Кто их отбирал?
  - Вы догадываетесь? Тот самый толстяк, который заказывал проспекты и веб-сайт. Им он представился как директор компании, которая арендует офис в гольф-клубе.
  - Вы что-то узнали о нем?
  - Да, поскольку вы любезно предоставили мне копию чека, которым ваш патрон оплатил пребывание в этой липовой 'Желтой вороне'. Чек был выписан на компанию 'Yellow Crow'. Она была открыта неделю назад и сразу после посещения вашим шефом прекратила свое существование. Ее хозяином и единственным сотрудником был тот самый толстяк.
  - Так вы разыскали его?
  - И да, и нет.
  - Что это значит?
  - Я нашел только его тело.
  - Где?!
  - В морге госпиталя святого Варнавы.
  - О господи. Что с ним случилось?
  - В медицинском заключении значится инфаркт. Типичный букет болезней для человека с избыточным весом: гипертония, диабет, слабость сердечной мышцы...
  - Вы верите, что его смерть случайна?
  - Не знаю. Тут требуется отдельное расследование.
  - Значит теперь все нити оборваны?
  - Не совсем. Мне удалось установить некоторые его связи. Среди них есть один наш общий знакомый.
  - Кто?
  - Адвокат Маргулис.
  
  17
  Раньше Виктор точно знал, что живет в привилегированном слое, что может позволить себе множество вещей, недоступных большинству людей, а потому его собственный мир казался ему несопоставимо объемней и разнообразней, чем среда обитания обычного человека. Подтверждением тому были воспоминания об убогой жизни на родине и первых тяжелых годах на чужбине. Его мир рос вместе с ним, с его финансовыми возможностями, с тем, что принято называть 'положением в обществе'. Связь между благосостоянием и доступностью окружающего мира казалась естественной и неоспоримой.
  Теперь, после знакомства с Сильвией, он неожиданно понял, что его путь - путь к успеху не был единственно принятым в стране, в которую он переехал. В отличие от оставленной родины, здесь далеко не все люди двигались этой линейной дорогой, доходя каждый до своей точки, определенной трудом, талантом и божьим промыслом. Многие здесь существовали не слишком заботясь о материальном благополучии; их пути были извилисты и малопонятны. При этом они жили полной жизнью, передвигались по планете, испытывали сильные чувства. Их мир был не меньше вселенной Виктора, он был живым и разнообразным, хотя и лишенным его респектабельности. Большинство из них были вполне довольны своим положением и любили дело, которым занимались.
  Сильвия стала его невольным проводником в этот параллельный мир, населенный разночинцами всех мастей. Виктор понял, что умудрился пройти мимо него, двигаясь дорогой успеха - единственной, как ему казалось, имеющей смысл. Теперь его жизнь была наполнена простыми радостями - от собственноручных кулинарных экспериментов до ночных купаний в заброшенном карьере. На дне карьера били ледяные ключи, напоминая Виктору о Вороньем озере. Начиналось лето, и снег на горном плато уже должен был растаять, но он все откладывал поездку. По пятницам, а иногда и среди недели, закончив работу в офисе, он мчался к Сильвии, и не было силы, способной его удержать.
  Жизнь повернулась к нему новой стороной. Оказалось, что она состоит не только из каждодневной изматывающей борьбы за место под солнцем, приносящей победителю в награду дорогостоящие игрушки и развлечения; она оказалась бездонной, как Воронье озеро. Самораскрывающийся клапан теперь был постоянно открыт, и Виктор понял, что это и есть его нормальное состояние.
  Он тщетно пытался уговорить Сильвию переехать к нему - это сэкономило бы много времени, но она наотрез отказывалась. 'Нет, вороненок, - говорила она,- тогда придется мне ездить на работу за тридевять земель'. 'Брось ты ее вообще, работу эту, - возражал Виктор. - Зачем заниматься тем, в чем нет необходимости?' 'А что я буду делать, когда ты мной наиграешься? - смеялась Сильвия. - Чинить разбитое корыто? Или газонокосилку?'
  Виктор осаживал сам себя, пытался относиться к происходящему как к увлечению, к внезапной вспышке страсти, но ничего не помогало. Уже с обеда он начинал думать о вечере, комкал встречи с клиентами, торопил секретаршу с подготовкой требующих подписи бумаг. А дорвавшись до Сильвии, словно переселялся в заново открытый мир, забывая обо всем на свете. На работу он приезжал рассеянный, ввалившиеся глаза светились лихорадочным огнем. Он смотрел сквозь Эйшу, не замечая ее вымученной улыбки. Все разговоры с ней, помимо служебных, милые философские беседы, совместные ланчи, прогулки у океана прекратились, словно их никогда не было.
  С Сильвией Виктор открыл для себя неизведанный тип отношений. Она была начисто лишена манерности Елены и нескончаемого актерства Клары. Раньше Виктор причислял естественность к достоинствам Рут, но теперь он понимал, что это было лишь отсутствие комплексов и нехитро сформулированная жизненная философия. Естественность Сильвии была подлинной; она не всегда была покладистой, временами колючей, но оттого еще более притягательной. Он мысленно сравнивал ее с полноводной рекой - спокойной внешне, но полной внутренней мощи. Впервые в жизни он плыл по течению - течению страсти. 'Сколько можно выверять и рассчитывать каждый шаг, - говорил он себе. - Делай что должно и будь что будет'. Раньше следование этой избитой истине казалось ему опасным в отношениях с людьми и безрассудным в бизнесе. Теперь он относился к ней как к заново осмысленному откровению.
  18
  - Эйша, вы замужем? - опушенные рыжими ресницами глаза Реддама вопросительно моргали.
  - Нет. А вам зачем?
  - Да так. Пытаюсь понять вашу мотивацию в этом деле.
  - Гениально, - фыркнула девушка. - Тогда и я вас спрошу. Вы девственник?
  - Э-э... Не вижу смысла в этом вопросе.
  - Я тоже пытаюсь понять вашу мотивацию. Мои деньги кончились, но вы не торопите меня с очередным платежом.
  - Видите ли... - окончательно смутился Реддам. - Давайте вернемся к меркантильным вопросам позже. У меня для вас крайне любопытная информация.
  - Сгораю от нетерпения.
  - Первым делом я попытался отследить финансовую цепочку несуществующего клуба. Процесс перетекания денег как правило отражает человеческие отношения максимально наглядно.
  - Как только что выяснилось, даже наши с вами.
  - Вот именно. Так вот, тот самый толстяк, который занимался рекламой 'Желтой вороны', был только подставным лицом.
  - Он действительно умер от инфаркта?
  - Я не пытался это выяснить. Для меня важнее было восстановить нить, оборванную его смертью. Как я уже говорил, среди его знакомых оказался адвокат Маргулис. От него толстяк получал инструкции и деньги.
  - Как вы об этом узнали?
  - Через его сожительницу.
  - Елену?
  - Да, бывшую супругу вашего шефа. Маргулис иногда использовал ее как курьера. Я предложил ей немного денег.
  - И она сразу согласилась?
  - Не сразу. Мне пришлось пообещать ей значительно большую сумму в будущем. Она на редкость ленивая и корыстная, но, к счастью, доверчивая особа. А еще болтливая. Начав рассказывать, она уже не могла остановиться.
  - Что же вы узнали?
  - 'Желтую ворону' придумал не Маргулис. Афера с созданием фиктивного клуба слишком абстрактна для его умеренного интеллекта. Кроме того, после обвала Квинстаунских акций у него просто нет для этого финансовых возможностей.
  - Кто же, черт возьми, все это затеял?
  - Маргулис был первым звеном в цепочке подставных лиц и выполнял только техническую работу. Настоящий организатор - Тед Барковиц.
  Эйша несколько секунд молчала.
  - Что ж, значит интуиция меня не обманула. Но зачем ему все это понадобилось?
  - Этого я пока не знаю. К вашему шефу эта информация непосредственно не ведет. Но мне удалось выяснить, что у Барковица и у вашего патрона есть общие знакомые. Это православный священник отец Савелий и психоаналитик Уолтерс. Оба они не слишком аккуратны в обращении с компьютерами, так что мне удалось немного покопаться в их электронной почте.
  - Что же вы там нашли?
  - Довольно мрачную информацию. Они оба, грубо говоря, на крючке у адвоката Барковица. Отцу Савелию грозил срок за совращение мальчиков-сирот из церковного хора. Уолтерс торговал конфиденциальной информацией, полученной от своих клиентов. Барковиц, благодаря своим связям, помог им избежать тюрьмы.
  - Это все?
  - Пока да. Хочу понаблюдать за обоими персонажами.
  - У меня тоже есть для вас кое-какая информация. Мой шеф обзавелся новой подругой. Он проводит с ней все свободное время...
  - Мы уже говорили на эту тему. Я не буду следить за вашим шефом без его ведома.
  - В этом нет необходимости. Я прошу вас только проверить эту особу, - Эйша выложила на стол фото Сильвии.
  - Откуда у вас этот портрет?
  - С недавних пор шеф держит его на столе. Я сделала копию. Адрес записала на обороте.
  - Как вы его узнали?
  - Странно слышать от вас такие вопросы, - пожала плечами Эйша. - Адрес заведен в навигатор автомобиля шефа. Кстати, она живет рядом с 'Желтой вороной'. Ну, в смысле, с гольф-клубом.
  - Почему вы решили, что она имеет отношение ко всей этой истории?
  - У меня интуиция, господин сыщик.
  19
  В жизни Виктора наступил перелом. Он жил с ощущением безбрежного покоя. В восприятии прошлого произошла очередная метаморфоза. Оно больше не распадалось, как раньше, на отдельные эпизоды, а стало похожим на желтоватый холст с набросками - беспорядочными цветными пятнами и грубыми угольными штрихами. Время этюдов заканчивалось. Теперь холст жизни предстояло заново загрунтовать и, наконец, создать на нем главный сюжет, полный света, промытых красок и ясных, живых образов.
  По субботам и воскресеньям Виктор, забыв об утренних пробежках, спал до полудня глубоким, полуобморочным сном. Нельзя сказать, что Сильвия отбирала у него все силы, - он сам стремился выплеснуть их без остатка, получая наслаждение от безрассудной растраты всей своей энергии.
  Сильвия подтрунивала над его юношеским пылом. 'Послушай, вороненок, неужели ты всем этим еще не переболел? Разве в студенческие годы у тебя не было сумасшедшей подружки, от которой ты не отлипал круглые сутки? - смеялась она. - Или тридцатилетней старухи-нимфоманки, соблазнившей прыщавого кузнечика? В конце концов, медового месяца с законной супругой?' 'В студенческие годы мне было не до женщин - я учился и работал, - терпеливо объяснял Виктор. - А медовый месяц мы провели в океанском круизе. На нашем корабле было девятнадцать палуб и на каждой полтора десятка баров. Законная супруга, кажется, не пропустила ни одного. Это был не медовый, а бурбоновый месяц'. 'Ну хорошо, было же какое-то приключение с любовницей или со случайной подругой?' 'Было, - отвечал Виктор, вспоминая Рут. - Но по ее теории нельзя безоглядно отдаваться страсти. Наслаждение надо получать строго отмеренными дозами, чтобы оно никогда не иссякало'. 'У меня на этот счет нет никаких теорий, - разводила округлыми руками Сильвия, - и отмерять я ничего не собираюсь. Но иногда рядом с тобой, несмотря на все старания, я чувствую себя холодной лягушкой'. 'Стараться как раз не надо, - возражал Виктор. - Ты и без того притягиваешь меня как необоримый магнит'. 'Это похоже на игру в дартс с магнитными стрелками, - смеялась Сильвия. - У меня такой валяется где-то в гараже. Все игры рано или поздно отправляются в гараж, когда хозяин ими вдоволь наиграется'. 'Ты опять за свое? Давай-ка лучше займемся делом...'.
  Эти разговоры повторялись раз за разом. Однако, неделя проходила за неделей, а прогноз Сильвии о том, что Виктор ею 'наиграется' все не сбывался. Страсть перетекала в подлинную близость.
  Лето набирало силу. Виктор замечал, как ежевичная плеть за окном Сильвии все выше поднимается по наличнику, неутомимо расправляя новые сизые листочки. Колючки между листьями походили на горную цепь, и дальше воображение неостановимо рисовало каменистую морену в соцветиях горного лука, скалистую гряду и маленькое бездонное озеро на склоне вулканического кратера.
  Воронье озеро жило ярким мазком на холсте с пятнами и штрихами из прошлого, но сейчас Виктор уже не мог сказать наверняка, займет ли оно место в обновленном сюжете или будет погребено под слоем грунтовки. Властно несущий его поток попросту не оставлял ему времени размышлять об этом.
  - Я все думаю, что будет, когда ты выдохнешься, - сказала однажды субботним утром Сильвия.
  Она лежала поверх шелковой простыни, как косатка на наглаженном отливом пляже.
  - И не подумаю выдыхаться, - пробормотал Виктор сквозь дрему. - Сейчас вот проснусь и ...
  - Успокойся, супермен, - улыбнулась Сильвия. - Я не об этом.
  - О чем же?
  - Да все о том же. В человеческих отношениях самое интересное начинается, когда проходит первая страсть и костер превращается в угли...
  - Сравнение страсти с костром столь же неверно, сколь и банально, - пожал плечами Виктор, не открывая глаз.
  - Почему неверно? Страсть выплескивает внутренние силы, а огонь освобождает энергию, заключенную в дереве...
  - Страсть не выплескивает наличные силы, она генерирует новые. Да еще такие, о которых человек даже не догадывался. Огонь же только все уничтожает.
  - Страсть заканчивается и опустошает душу, также и угли догорают и превращаются в пепел...
  - Ничего она не опустошает. Кстати, есть еще одно не менее избитое сравнение страсти - с вулканом. Вот оно верное. После извержения вулкана возникает гора. И в этой горе накапливается новая лава, которая выплескивается снова и снова, делая гору все выше и выше. И никакого опустошения.
  - Красиво ты придумал. Что значит адвокат - нагородил с три короба, лишь бы протолкнуть свою позицию.
  - Ах так...
  Виктор попытался ухватить Сильвию за лоджыку, но та движением сильной ноги столкнула его с кровати. Какое-то время она отражала его попытки вернуться назад, а потом сама соскользнула на пол. Короткая погоня по комнате завершилась в кресле. Было очевидно, что пламя страсти еще не скоро обратится в пепел.
  - С тобой невозможно разговаривать, - Сильвия прерывисто дышала. Легкий пушок над верхней губой покрылся капельками пота, словно трава росой.
  - Так о чем мы говорили? - голова Виктора блаженно покоилась в изгибе бедра подруги. В его черной шевелюре змеились первые серебристые нити.
  - О том, что придет на смену страсти. Но, похоже, об этом рано говорить, - женщина вздохнула. - Костер трещит, как лесной пожар и вулкан неустанно извергает лаву... Ладно, пусти-ка. Что там меня колет в зад? На что ты меня угнездил, сумасшедший вороненок?
  Сильвия отстранила Виктора и поднялась с кресла. На сиденье лежало смятое желтое сомбреро.
  - О господи, всюду эта старая шляпа. Дай-ка я ее выброшу наконец.
  - Ни в коем случае! - Виктор выхватил сомбреро у Сильвии. - Вот что мы с ней сделаем...
  Он снял со стены репродукцию Мунка и повесил сомбреро на освободившийся гвоздь.
  - Это не просто головной убор! - голый Виктор торжественно простер руку к стене. - Не забывай о его решающей роли в нашем знакомстве. Не надень ты его в тот день, я мог бы проехать мимо!
  - Видел бы ты себя, - хохотала Сильвия, лежа в кресле. - Язычник, выбравший тотемом желтую шляпу!
  - А о том, что придет на смену страсти, - Виктор посерьезнел, - мы никогда не узнаем, пока не поживем вместе. Я знаю все, что ты скажешь насчет твоей работы и всего прочего. Все эти проблемы можно решить одним разом.
  - Как?
  - Давай поженимся.
  Сильвия перестала смеяться.
  - По-моему, отличная мысль, - продолжал Виктор энергично. - А желтое сомбреро повесим в гостиной - где-нибудь между Кандинским и Малевичем - и будем предлагать друзьям угадать, за что такая честь старой шляпе. Устроим конкурс на лучшую версию. А потом расскажем им настоящую историю... Как ты на это смотришь?
  Виктор умолк. В наступившей тишине ежевичная плеть скреблась по оконному стеклу, как кошачья лапа.
  
   20
  - Эйша, - Реддам поскреб в затылке, перебирая бумаги. - Эйша...
  - Что? Ну говорите же!
  - Должен вам сказать, что мы с вами раскопали довольно мерзкую историю.
  - Так-таки раскопали?
  - Еще не до конца. Но у меня куча материалов - телефонные разговоры, электронные послания, видео. Пазл из этих кусочков складывается отвратительный. Но по-своему любопытный...
  Реддам открыл ноутбук и повозил пальцем по экранчику.
  - Вот смотрите. Это из переписки между Барковицем и Маргулисом. Наскреб, что мог, в кэше, скомпоновал в колонку, чтобы можно было прочесть. Вот кусок двухмесячной давности...
  На экране появился текстовый файл.
  
  Маргулис. Я нашел человечка на роль директора. Должен справиться.
  Барковиц. Только не называй имени. Пусть так и будет - директор. Вообще не надо имен.
  Маргулис. ОК.
  Барковиц. Что он за птица? Тут нельзя ошибиться - это ключевой персонаж.
  Маргулис. У него диплом психиатра. Я вышел на него через нашего мозгоправа.
  Барковиц. Есть опыт работы по нашей теме?
  Маргулис. О да. Он подвизался психологом в роттердамских борделях.
  Барковиц. Никогда не слышал, что в борделях бывают психологи.
  Маргулис. В крупных бывают. Натаскивают девочек, как лучше угодить клиенту.
  Барковиц. Задачу ему поставил?
  Маргулис. В общих чертах. Он в полном восторге от идеи встроенного миф-клуба желтых шляп. Обещал промыть черепа контингенту до полного блеска.
  Барковиц. Кстати, что с контингентом?
  Маргулис. Мозгоправ подбирает среди студенток-психологов. Говорит - не проблема. Проект интересный, практически по специальности. Плюс деньги.
  Барковиц. Они понимают, что это не только консумация, но, если сорванец пожелает, то и реальный секс?
  Маргулис. Конечно. Они это воспринимают как часть проекта.
  Барковиц. Надо же, альтруистки какие...
  Маргулис. Не совсем. За интим полагается доплата.
  Барковиц. Когда отберете контингент, пришли мне список с фотографиями. Глядишь, и я в отборе поучаствую☺. Давай, до связи.
  
  - Теперь маленький, но очень важный звуковой файл, - Реддам кликнул мышкой. - Слушайте внимательно.
  Барковиц. Есть кандидатка на главную роль. Приедет к тебе завтра к двум.
  Уолтерс. Как ее зовут?
  Барковиц. Обойдемся без имен. Можешь называть ее косаткой.
  Уолтерс. Почему косаткой?
  Барковиц. Она похожа на косатку. Каждый человек похож на какое-нибудь животное. Ты, как мозгоправ, должен это знать.
  Уолтерс. Человек и есть животное. Причем довольно гнусное.
  Барковиц. К ней это относится в полной мере - она убийца. Хотя внешность у нее вполне ангельская.
  Уолтерс. Убийца - это хорошо. У убийц, как правило, внятно выраженный психотип, с ними легче работать. Она твоя клиентка?
  Барковиц. Да. Пристрелила мужа из ревности.
  Уолтерс. Так-таки из ревности?
  Барковиц. Не умничай. Ты не на работе.
  Уолтерс. Понятно. Долг платежом красен.
  Барковиц. Тебя это не касается. Ты должен ее как следует подготовить.
  Уолтерс. Подготовим. Изменений в легенде нет?
  Барковиц. Есть уточнения. Поскольку сорванец подсознательно ищет женщину верную, то она не может быть замужней или разведенной. Она должна быть вдовой. То, что ее покойный муж был гулякой, должно подчеркнуть ее верность и постоянство. Версию можно усилить тем, что мужа якобы убил приятель, застав его со своей женой.
  Уолтерс. Логично.
  Барковиц. Окей, это все. До связи.
  
  - А вот этот отрывок собран из сообщений неделей позже, - Реддам загрузил следующий файл.
  Маргулис. Контингент отобран. Мозгоправ за них ручается.
  Барковиц. Допустим. Но, главное, директор должен грамотно сработать с нашим сорванцом.
  Маргулис. Конечно. Я его подробно проинструктировал. Насчет всех этих иллюзорных отношений и прочей ахинеи. Не знаю, откуда ты все это взял, но по-моему звучит диковато.
  Барковиц. Нормально. Это вполне в его духе. У нашего святоши была любовница, травести из местной драмы. Он типа разбил ей сердце, правда оно быстро склеилось. Это она мне рассказала про его фантазии.
  - С чего она так с тобой разоткровенничалась?
  - Прокатил ее на яхте. Все актриски любят поболтать между стаканом и койкой. Обожают, когда их слушают. Им можно верить - врать они не умеют, только играть.
  Маргулис. Понятно. Тогда должно сработать. Для директора образ вполне посильный.
  Барковиц. А как с технической частью?
  Маргулис. Это тоже забота директора. Аренда помещений в гольф-клубе, рекламный проспект, вебсайт, прочая лабуда.
  Барковиц. Домик?
  Маргулис. Да, конечно. Работаем над деталями.
  Барковиц. Ничего не упусти. Покосившийся забор, запущенный двор, ежевика, переросший укроп, все по списку.
  Маргулис. Окей, проверю.
  Барковиц. Как вы собираетесь запустить сорванца в нужном направлении?
  Маргулис. Директор выстроил схему. Сначала девочки по цепочке загоняют его на карт, он едет, а в нужном месте дорога оказывается перекрыта, и он сворачивает к домику.
  Барковиц. Звучит не слишком надежно... Если он начнет западать на каждую, то мы его никогда до косатки не доведем.
  Маргулис. А она уже готова?
  Барковиц. Это не твоя забота. Вот что - пусть директор с мозгоправом проинструктируют девочек, чтобы они старались, но в нужный момент демонстрировали какой-то отталкивающий изъян.
  Маргулис. Какой изъян? Физический?
  Барковиц. Да нет же. В каждой из них должно быть что-то для него неприемлемое. Используйте психопортрет, составленный мозгоправом. Что нашему сорванцу не по нутру? Излишнее бабское актерство, явный профессионализм шлюхи... Кстати, найдите мулатку, чтобы в нужный момент открыла розовый рот - это его точно оттолкнет.
  Маргулис. Почему?
  Барковиц. Напомнит о садовнике, который трахал его жену.
  Маргулис. Не слишком ли тонко?
  Барковиц. Не слишком. Представь себе, что твоя жена отсасывала у негра. Тебе не то что чья-то розовая пасть, разрезанный арбуз будет об этом напоминать.
  Маргулис. У меня больше нет жены.
  Барковиц. Окей, не жена. Елена.
  Маргулис. Елена-то как раз у негра и отсасывала.
  Барковиц. Ха-ха, точно! Извини, старик, не подумал.
  Маргулис. Мне наплевать. Не жениться же на ней.
  Барковиц. Ладно, замнем. Тогда на сегодня все. До связи.
  
  - По-моему картинка складывается вполне убедительная, - довольно сказал Реддам. - Осталось найти загадочную косатку.
  - А чего ее искать, - задумчиво проговорила Эйша. Ее узкие серые глаза мерцали металлическим блеском. - И так все понятно.
  - Не спешите, - Реддам поскреб подбородок. - Для полноты пазла надо подобрать еще пару кусочков.
  - Я думаю, вся эта ежевика сама вот-вот дозреет.
  - Пусть зреет, - Реддам был полон энтузиазма. - Не сомневаюсь, что финал этой истории будет нескучным.
  
  21
  Виктор появился в офисе около одиннадцати. Вместо делового костюма на нем красовалась гавайская рубашка и белые фланелевые штаны. Он был чисто выбрит и аккуратно подстрижен. Лихорадочный блеск в глазах сменила беспечная улыбка.
  - Шеф, вас просто не узнать! - Эйша всплеснула руками. - Наша адвокатская контора преобразуется в туристическое агентство?
  - Частично да, - смеясь, ответил Виктор. - Лично я в ближайшие две недели намерен быть туристом и больше никем! Могу я, наконец, отдохнуть по-человечески?
  - Еще бы! Кто, как не вы, заслужил отдых. Поедете на Воронье озеро?
  Улыбка на лице Виктора угасла.
   - Сколько можно ездить в одно и то же место, - пожал он плечами. - Я лечу на Таити. Давно мечтал попрактиковаться в гогеновской манере.
  Эйша опустила глаза.
  - Чему вы улыбаетесь? Думаете не получится? Таланта не хватит?
  - Талантом вас бог не обидел. Но у Гогена главной была его одержимость. Таити был его Вороньим озером, - казалось легкомысленная рубашка Виктора придает Эйше нахальства.
  - Вот я сейчас на тебя даже не обижусь, - Виктор уселся на край секретарского стола. - Ты девушка умная, но простых вещей иногда не понимаешь.
  - Каких же?
  - Люди меняются - вот в чем ключ. Мечутся, ищут себя, страдают и в итоге становятся другими.
  - Или их кто-то меняет.
  - Неважно, что и кто к этому причастен. Главное, что человек меняется сам.
  - Или изменяет самому себе.
  - Тебе не удастся испортить мне отпускное настроение, - засмеялся Виктор. - Ну, хорошо. Если ты предпочитаешь оставаться занудой, то собери для меня все срочные бумаги. Через час я уезжаю.
  - Уже собрала, - Эйша протянула Виктору папку.
  - Ты всегда была идеальной секретаршей. У меня для тебя еще одно поручение. Разошли приглашения на помолвку. Вот список гостей.
  - Поздравляю, шеф, - сказала Эйша, не поднимая глаз от списка. - От чьего имени отправлять?
  - От моего, конечно.
  - А кто же счастливица?
  - Это будет сюрпризом. Для гостей будет довольно того, что это моя помолвка.
  
  22
  - Для начала послушаем короткий, но очень любопытный телефонный разговорчик, - Реддам потер ладони и включил запись. - Ничего принципиально нового здесь нет, но детали открываются весьма живописные.
  - Здравствуйте, святой отец, - в голосе Барковица звучала неприкрытая насмешка.
  - И вам дай бог здоровья, - густой бас отца Савелия был непроницаем.
  - Не навещал ли вас наш сорванец?
  - Ожидаю со дня на день. Он всегда приезжает в середине месяца.
  - Послушайте меня внимательно. Вы должны быть с ним предельно любезны. Буквально очаровать его.
  - Зачем?
  - Странный вопрос из уст человека, каждое воскресенье промывающего мозги сотням людей. У меня для вас задача попроще. Надо наставить на путь истины всего одного индивида.
  - Что вы хотите, чтобы я ему внушил? - угрюмо спросил священник.
  - Вряд ли вам удастся что-либо внушить эдакому упрямцу. Его нужно аккуратно подтолкнуть, подсказать, навести на мысль. Как в бильярде, когда один шар едва касается другого и после этого ложится точно в лузу.
  - Я вас слушаю.
  - В сущности, вам нужно повторить лишь то, что вы рассказываете в своих проповедях. О грехе уныния и неверия. О том, что можно все вернуть и восстановить.
  - Возможно, я пойму вас лучше, если вы расскажете мне, что произошло. Какие-то изменения в сценарии?
  - Нет. Просто косатка слишком натурально разыграла возмущение тем, что ее приняли за шлюху. А сорванец, похоже, не в лучшей психоформе. Еще пару месяцев назад он бы поборолся бы за нее, а сейчас впал в этот самый грех уныния. Надо внушить ему веру в собственные силы.
  - Понятно.
  - Вот и славно. Дайте мне знать после разговора с ним. До связи.
  
  - Теперь видео, - Реддам кликнул на очередной файл.
  На экране возникла лежащая у камина медвежья шкура, на которой деятельно совокуплялась обнаженная пара.
  - Простите, это не то, - Реддам остановил запись.
  - Но ведь один из них, кажется, мистер Барковиц?
  - Да, но это не имеет прямого отношения к нашему делу. Как мы уже знаем из распечаток, он получал сведения о внутреннем мире вашего шефа от Клары - актрисы драмтеатра. Видимо это был один из сеансов передачи информации.
  - Но зачем вы это сняли?
  - Случайно попало на камеру. Она была на стекле наклеена.
  - Хотите его шантажировать?
  - Бог с вами, какой шантаж. Жену Барковица этим не удивишь. Давайте промотаем дальше. Тут, можно сказать, целая тайная вечеря...
  На экране появилась все та же гостиная с камином. За столом сидели Барковиц, Маргулис, Уолтерс и отец Савелий.
  - Я специально собрал вас вместе, - властно сказал Тед, - чтобы сообщить вам, что мой план близок к исполнению...
  - Мы все работали на результат... - вклинился Маргулис.
  - Это был мой план, - повторил Барковиц. - Чьей была идея виртуального заведения, встроенного в реальный гольф-клуб? Кто придумал весь этот балаган со шлюхами в желтых шляпах? Кто разработал схему загона сорванца по цепочке баб на перекрытую дорогу? И ведь сработало - свернул, как миленький, на нужную дорогу! Но настоящее искусство, как всегда, в деталях. Кто нашел на фейсбуке его старые записи, где он вспоминает о детстве, запущенном дворе, о переросшем укропе, об озере? И все было сделано на таком уровне, что он клюнул в первый же день. Даже желтая шляпа оказалась в масть! Он собирается повесить ее в гостиной - между Кандинским и Малевичем.
  - Окей, это твой план Тед, - устало кивнул Маргулис. - Что еще?
  - Я хочу, чтобы вы все посмотрели друг на друга. Познакомились, так сказать.
  - Это еще называется круговой порукой, - хмыкнул Уолтерс.
  - Я рад, что вы понимаете, - блеснул золотой оправой Барковиц. - Стало быть, нет смысла объяснять, что не надо болтать лишнего.
  - Собственно, никаких законов мы не нарушали, - пожал плечами Маргулис.
  - Разве что божьи, - усмехнулся Барковиц, - но ведь люди за это не судят. Правда, святой отец?
  - Высшего суда никому не избежать, - прогудел отец Савелий.
  - Вы действительно так думаете? - Тед с интересом посмотрел на священника. - Впрочем, ближе к делу. Вы должны убедить сорванца, что венчание необходимо.
  - Зачем?
  - Он должен погрузиться в состояние эйфории как можно глубже.
  Отец Савелий молча наклонил голову.
  - А вы, доктор, постарайтесь объяснить ему, что новый - счастливый! - брак - это единственное, что спасет его психику от разрушения.
  - Если он снова не отменит визит, - пожал плечами Уолтерс.
  - А вы постарайтесь, чтобы не отменил, - усмехнулся Барковиц. - Кому, как не вам, надо хорошенько постараться.
  - Хорошо, - Уолтерс бесстрастно улыбнулся. - Можно надеяться, что на этом наше сотрудничество завершится?
  - Именно! - воскликнул Барковиц. - Вот покончим с этим делом и расстанемся друзьями. Обещаю как джентльмен джентльменам. А пока не смею вас больше задерживать.
  Уолтерс и отец Савелий вышли. Барковиц обошел стол, достал из бара графин и пузатые бокалы.
  - За успех!
  Тонко запело стекло.
  - Ну и спектакль ты разыграл, - покачал головой Маргулис. - Честно говоря, я был уверен, что ничего не получится. Слишком много тонких мест.
  - От любых известных осложнений можно застраховаться, тщательно прорабатывая детали, - Барковиц назидательно поднял палец. - А от неизвестных не застрахуешься никогда. Поэтому сложный план не более уязвим, чем простой. Но потенциально он гораздо эффективнее простого, как оптическая винтовка против дубины.
  - Неужели ты все это затеял только из-за Рут?
  - Плевать я хотел на Рут, - поморщился Тед. - Пусть так думает сорванец, ему это покажется логичным. Он решит, что я сознательно поставил его в зеркальную ситуацию с изменой.
  - Я тоже думал, что ты просто мстишь за Рут и хочешь его разорить через подставную бабу. Тут наши желания совпадают. Поэтому и взялся тебе помогать.
   - Такого зубра невозможно разорить. Даже если ты отберешь у него все до последнего цента, через полгода он снова будет богат. Его можно уничтожить только морально.
   - Что ты придумал?
   - Я устрою для него постановочную сцену. Он застукает меня в постели с косаткой.
  - Он убьет тебя.
   - Ничего подобного. Уйдет и повесится. А может и не повесится - это уже неважно. В любом случае он будет уничтожен.
   - Послушай Тед, ты можешь честно ответить на один вопрос?
   - Валяй.
   - Зачем тебе все это?
   - Не уверен, что ты меня поймешь... - Барковиц отхлебнул из бокала. - Видишь ли, мутанты имеют право на жизнь только в нижних слоях существования. Когда они начинают брать верх над здоровым слоем, от них надо избавляться. В жизни должен быть порядок.
   - Но к чему все эти сложности? Неужели нельзя было придумать схему попроще?
  - Не забывай, что он всего добился с нуля. Его психика довольно устойчива ко всякого рода жизненным затруднениям. Уничтожить его может именно изощренность плана. Он поймет, что все его заумные построения, вся его культивируемая показная исключительность - это всего лишь попытка плебея подняться над теми, кому этот мир принадлежит по праву рождения. На каждого наполеона найдется своя святая елена. Кстати, как у тебя с Еленой?
   - Никак, - Маргулис пожал плечами. - Уехала в Канаду. Там у нее скоропостижно умер дядя - брат Большого Майка. Кажется, она единственная наследница. Нефтяные промыслы, лососевые фермы, переработка леса...
  - Так ты опять один, бедолага? - сочувственно спросил Барковиц. - Хочешь пару дней в океане проветриться? Компания будет большая, найдется пара-тройка свободных баб.
  - Все они одинаковы, - хмуро ответил Маргулис. - Тянут деньги, имитируют оргазм...
  - Но ведь каждая имитирует по-своему. - живо возразил Тед. - Так что интрига сохраняется!
  - Я помирился с Бетси, - застенчиво улыбнулся Маргулис. - Мы опять вместе.
  - Молодец, старик! Значит океан отпадает?
  - Ну почему же... Если есть место...
  Барковиц запрокинул голову, задрожала адвокатская бородка, и изо рта вырвались вулканические раскаты хохота. Маргулис вторил ему сконфуженным смешком.
  
  Запись закончилась. Реддам молчал.
  - Ну что же, - сказала Эйша. - По-моему ставки поднимать больше некуда. Пора открывать карты.
  
  23
  Помолвка состоялась в разгаре лета - в День независимости. Столы с закусками были расставлены прямо на траве во дворе дома Виктора. Под белым тентом бармен составил высоченную пирамиду из бокалов и теперь осторожно наливал шампанское в самый верхний, так что вино, пузырясь, растекалось в нижние ярусы.
  Невеста встречала гостей в увитой плющом беседке. Черно-белое облегающее платье очень шло к ее статной фигуре. Лицо и руки покрывал золотистый полинезийский загар. На правой руке, в тон глазам, светился глубоким синим огнем необычно ограненный треугольный сапфир - подарок жениха.
  Сам жених в белом смокинге и черной бабочке, оживленный и веселый, бродил по лужайке, переходя из рук в руки. После поездки на Таити он похудел и помолодел. Черты его лица смягчились, в уголках рта исчезли волевые складки. В мужественном облике проступила неожиданная хрупкость, очень его красившая. Ранние седые нити словно испарились из смоляной шевелюры.
  - Ба, дружище, да тебя просто не узнать! - Тед Барковиц с восхищением разглядывал Виктора. - Страшная сила - любовь, а?
  Рут обняла его, надолго приникнув к грудью к плечу.
  - Ты просто чудо, - шепнула она ему прямо в ухо. - Помни, что я всегда где-то неподалеку.
  Рядом мгновенно возникла Эйша.
  - У вас сбился галстук, шеф, - она оттерла плечом Рут и быстрым движением поправила бабочку.
  Виктора тут же увлекло потоком прибывающих гостей.
  - Зря стараетесь! - из-под тента возникла Елена с бокалом шампанского. - Вы обе зря стараетесь. Поглядите на невесту и сразу поймете, что мой бывший больше всего ценит в женщинах естественность. Я бы даже сказала, аутентичность. А у вас все искусственное - от сисек до завиральных теорий.
  - Подруга, не начинай, - Рут шутливо закрыла Елене рот ладонью. - У тебя удивительная способность - напиться до начала праздника. Лучше расскажи, как дела в Канаде.
  - Прекрасно! - Елена вздернула подбородок и высокомерно подняла брови. - Я опять в обойме. Ягода вернулась на родное поле.
  - А у вас не возникало желания остаться в Канаде? - спросила Эйша. - Все же вас там хуже знают, чем здесь. Мне кажется, есть смысл попробовать.
  Елена открыла рот для произнесения ругательства, но тут по толпе прошелестело: 'Мэр! Мэр приехал!'
  Появился мэр - красивый старик с волнистой седой шевелюрой. Он приветствовал гостей поднятой ладонью, пожал руки двоим-троим и увлек Виктора на боковую дорожку.
  Гости потянулись к столам. Последней в проеме беседки показалась невеста. Эйша преградила ей дорогу.
  - Вы такая сильная и изящная одновременно, - сказала она с улыбкой. - Я слышала, что некоторые сравнивают вас с косаткой.
  - Кто? - вздрогнула Сильвия.
  - Достойные люди - адвокаты, священники, психологи...
  - Вы согласны с таким сравнением? - Сильвия оправилась от мгновенного шока.
  - Нет. По-моему, в этом платье вы похожи на корову.
  - На кого?!
  - На черно-белую корову. Которая нагло залезла в чужой огород.
  - Послушайте, я сейчас скажу Виктору, и он тут же вышвырнет вас с работы.
  - Ничего вы ему не скажете. Наоборот - будете умолять меня, чтобы я ему ничего не рассказала.
  - Что за чушь? Что вы можете ему рассказать?
  - Все. От 'Желтой вороны' до желтого сомбреро. Включая неухоженный двор, переросший укроп и прочую ежевику. Я знаю все. Учитываете ситуацию?
  Сильвия выглянула из беседки. Гости толпились вокруг столов с шампанским и закусками. Виктор поодаль о чем-то оживленно разговаривал с мэром. Сильвия схватила Эйшу за руку и втащила ее в беседку.
  - Вы хотите со мной поговорить?
  - Хочу.
  - Вы выбрали неподходящее время.
  - А по-моему в самый раз. Тем короче будет разговор. Исключительно по делу и без лишних слов.
  - Что вы от меня хотите?
  - Чтобы ты оставила Виктора в покое.
  - С какой стати? Он без ума от меня.
  - Вот именно - без ума. Он не знает, что ты убийца.
  - Это произошло случайно. Муж был игроком и развратником. Я застала его сразу с двумя соседками. Они убежали в чем мать родила, когда я наставила на них пистолет. А он продолжал глумиться надо мной. Я не хотела его убивать!
  - Мне известно другое, - серые глаза Эйши отсвечивали оружейной сталью. - Ты убила мужа, чтобы завладеть огромным домом. Тем самым домом, который твой муж купил у Большого Майка.
  - Мне пришлось его продать. Все вырученные деньги из меня вытряс Барковиц за то, что доказал в суде версию самоубийства мужа якобы из-за крупного проигрыша в казино. Да еще заставил меня участвовать в этой истории с 'Желтой вороной'.
  - Так откажись от этой гнусной роли! Скажи Виктору, что передумала, что полюбила другого, в конце концов просто исчезни без следа!
  - Зачем? Я не сделаю ему ничего плохого. Я не собираюсь его разорять, как того хочет Барковиц.
  - Тогда Барковиц сам откроет ему правду. Его цель - уничтожить Виктора, и он от нее не отступится, если ты не исчезнешь. Твой отказ он переживет. Но если он узнает всю правду после свадьбы, то уже не оправится. А если вы с Тедом разыграете спектакль, это его просто убьет.
  - Я не собираюсь участвовать ни в каких спектаклях.
  - Барковиц заставит.
  - Где же наша невеста? - донесся сочный баритон с лужайки.
  - О чем-то секретничает с секретаршей жениха, - откликнулся ехидный женский голос.
  - Отличная идея! Лучше раскрыть все секреты заранее, пока она еще невеста. Главное, чтобы она после этого не передумала становиться женой.
  Раздался взрыв хохота. Сильвия вздрогнула.
  - У меня голова идет кругом. Я должна подумать.
  - Думать тут нечего. Других вариантов у тебя просто нет.
  - Послушай, зачем тебе все это?
  - Затем, что я именно та, которая ему нужна. И мне действительно наплевать на его миллионы и картины старых голландцев. Он мой, понимаешь?
  Виктор проводил мэра до машины и издали помахал Сильвии рукой.
  - Твой, говоришь? Давай проверим. Я сама ему все расскажу. Он любит меня и простит.
  - Простит после всей этой чудовищной истории? Да он вышвырнет тебя, как раньше Елену.
  - Вот и хорошо. Разве не этого ты добиваешься?
  - Если ты поломаешь планы Барковица, он засадит тебя за убийство.
  - Это уже не твоя забота. Но если Виктор поймет меня, тогда исчезнешь ты. Договорились?
  - Окей. Но если ты не поговоришь с ним сегодня, завтра я сделаю это сама.
  - Что тут у вас за сговор? - Виктор с улыбкой появился на пороге беседки.
  - Исключительно мирный, - Сильвия ласково прильнула к жениху. - Твоя секретарша дает мне крайне ценные советы по поводу свадебного наряда. Мое сегодняшнее платье она напрочь забраковала. Говорит, что в нем я похожа на корову.
  - На корову? - захохотал Виктор. - Это просто великолепно!
  Сильвия вторила ему придушенным смехом. Глаза Эйши горели грозным весельем. Глядя в них, Виктор вспомнил покрытые сверкающим льдом вершины каменных гор над Вороньим озером. Вольный небесный ветер полировал их, доводя до нестерпимого блеска.
  
   24
  Эйша осталась в беседке одна. В ее наушнике раздался голос Реддама.
  - Я все слышал, - сказал он. - Оставайтесь на связи. Скорее всего, реакция последует прямо сейчас.
  Гости снова оттеснили Виктора от Сильвии. Прижимая телефон к уху, она бродила по краю лужайки.
  - Ситуация активизировалась, - в ухе Эйши снова зазвучал голос Реддама. - Я только что перехватил ее звонок Барковицу. У них и в мыслях нет сворачивать свой план. Выезжаю к вам. Выходите за ворота через тридцать минут.
  Сильвия убрала телефон и вернулась к гостям. Она беспечно улыбалась, и часто смеялась коротким резким смехом.
  Через полчаса Эйша встретила Реддама за воротами.
  - Обстановка накаляется, - с ходу сказал он. - Вам нужно быть предельно осторожной.
  - Какого черта я должна бояться?
  - Нужно быть осторожной, - повторил Реддам.
  - Надеюсь, они понимают, что я передам материалы расследования в полицию.
  - Что вы расскажете в полиции? Про 'Желтую ворону'? Про ежевику и переросший укроп? Я думаю, Барковиц рассчитывает на то, что вы признаете свое поражение и уйдете в сторону.
  - Что за ерунду вы несете! - вспылила Эйша. - Какое еще поражение? Мы с вами блестяще распутали это дело. Мы победители!
  - Смотря что считать победой, - скорбно покачал головой Реддам. - Нам на самом деле удалось узнать много интересного. Но знание сплошь и рядом только умножает печаль. Поверьте специалисту по добыче информации.
  - Какого черта я должна печалиться?
  - Подумайте сами. Если вы сами расскажете все Виктору, он может вам просто не поверить. А если и поверит, то еще больше отдалится от вас. Приносящий дурные вести воспринимается как их виновник.
  - Виктор не такой! - запальчиво воскликнула Эйша. От ее обычной сдержанности не осталось и следа. - А всю эту банду я посажу за решетку. И никакие связи им не помогут!
  - Трудно сказать, что они еще задумали, - задумчиво сказал Реддам. Негодование Эйши не производило на него никакого впечатления. - Жулик-адвокат, вор-психоаналитик, поп-педофил и женщина-убийца - это серьезная компания...
  - Я сейчас же еду в офис за документами, - Эйша быстрым шагом двинулась через площадь к машине. - Я покажу этой серьезной компании, с кем они имеют дело!
  - Погодите, Эйша, - Реддам едва поспевал за ней. - Надо понаблюдать за развитием ситуации...
  - Хватит наблюдать! Пора действовать.
  - Стоп! - внезапно воскликнул Реддам. - Ни шагу больше!
  - В чем дело? - Эйша удивленно остановилась.
  - Что это за лужа под вашей машиной? Она уже была, когда вы парковались?
  - Какая еще лужа? Дождей не было два месяца.
  - Стойте здесь.
  Реддам осторожно приблизился к 'Тойоте', заглянул под днище и повозил пальцем по маслянистой жидкости на асфальте. Вернувшись, он открыл перед Эйшой дверцу своей машины.
  - Я сам отвезу вас в офис.
  - Что происходит?
  - Ничего особенного, - Реддам свернул на сбегавшую с холма дорогу. - Вам порезали тормозные шланги. Видите этот живописный поворот над обрывом? Некто предположил, что именно туда вас и снесет, когда вы не сможете притормозить в нужный момент. Расчет был на то, что вы не обратите внимания на лужу под машиной. Грубо сработано, зато оперативно.
  - Да уж... - Эйша ошеломленно встряхнула головой. - Стиль решительного человека.
  - Стиль Барковица, - уточнил Реддам. - Скорее всего он подослал Уоша.
  - Точно! Он был здесь несколько минут назад. Якобы что-то привез для Елены.
  Реддам спустился с холма и выехал на хайвэй.
  - Мы сейчас поедем ко мне, - мягко сказал он, - и все хорошенько обдумаем. У меня такая система слежения, что комар не пролетит незамеченным...
  - Поезжайте в офис! - крикнула Эйша. - Я должна забрать документы немедленно!
  Реддам заглянул в ее затуманенные бешенством глаза и покорно развернулся. Через четверть часа он запарковал машину у адвокатской конторы и следом за Эйшой взбежал по ступенькам.
  В здании стояла гулкая тишина. Солнечные квадраты лежали на натертом полу коридора. Эйша отперла дверь приемной и метнулась к столу. Нижний ящик, в котором хранились материалы расследования, был пуст.
  Эйша выпрямилсь. По ее щекам блуждал румянец.
  - У вас есть копия? - она в упор смотрела на Реддама.
  Детектив отвел взгляд.
  - Если я скажу, что нет, вы же все равно не поверите, - пробормотал он.
  - Тогда поехали!
  Реддам остановил машину за сотню ярдов от дома и дистанционно включил запись камер видеонаблюдения. На разделенном на четыре части экране телефона появились два окна, калитка и входная дверь. Детектив прокручивал запись до тех пор, пока у живой изгороди не мелькнула тень. Следом возникла громоздкая фигура Уоша.
  - Наш пострел везде поспел, - восхитился Реддам. - А на вид такой некуклюжий... Посмотрим, что у него получилось.
  Уош нажал кнопку звонка и прислушался. В доме было тихо. Когда он взялся за ручку калитки, перед ним вспыхнула надпись 'Улыбайтесь, вас снимает камера!' Уош отшатнулся и исчез из поля обзора.
  - Простые вещи всегда работают, - довольно улыбнулся Реддам.
  Он переключил камеру, и на экране снова появился Уош, торопливо идущий вдоль живой изгороди. Садовник выбрал место, где она казалась не слишком густой, раздвинул плечом ветки, но тут же выпрыгнул назад.
  - Современный человек так изнежен, что не выносит даже слабого электрического разряда, - заметил Реддам.
  Он быстро прокрутил запись до конца, но Уош больше не появлялся.
  - Ну и слава богу, - удовлетворенно сказал Реддам. - На втором контуре напряжение существенно выше. Уже не говоря о третьем...
  Он отключил сигнализацию, и ворота разъехались, впуская машину.
  - Вы еще не остыли? - деловито спросил Реддам.
  - С какой стати я должна остыть?
  - Подумайте хорошенько: во-первых, мы в безопасности, во-вторых, у нас есть копии документов, до которых они не добрались. Им не удалось оперативно повернуть ситуацию в свою сторону. Поэтому нужно все хорошенько обдумать и договориться с ними на максимально выгодных условиях.
  - Послушай, Реддам... Ты, конечно, классный детектив и вообще отличный парень... - голос Эйши утратил грозовую звонкость. - Но для меня время компромиссов закончилось. Да они и невозможны с такими, как Барковиц. Дай мне спокойно довести дело до конца. Я уничтожу его. Почему ты пытаешься притормозить, когда надо пойти ва-банк?
  - Видишь ли, Эйша... - Реддам опустил глаза. - Я боюсь за тебя. Ты стала мне очень дорога. У меня это впервые в жизни.
  - Тогда ты должен понять меня. Моя ставка в этой игре - не корысть, не сладость мести, не обретение нового статуса. Плевала я на все это. Мне нужен только он.
  - Хорошо, - голос детектива прозвучал, как печальное эхо. - Тогда оставайся дома и никуда не выходи. Я все сделаю сам.
  Реддам вырулил на шоссе и помчался в прозрачных летних сумерках на юг. К дому Сильвии он подъехал уже в полной темноте.
  Ежевичная лоза наискось пересекала окно. Она разрослась, покрылась твердыми шипами и напоминала ползущую по стене дома тропическую тысяченожку.
  Реддам достал отмычки из закаленной хромированной стали, но окно оказалось незапертым. Он натянул перчатки, отвел лозу в сторону и толкнул раму внутрь. В лунном свете на кресле лежало желтое сомбреро. Детектив вытащил его через оконный проем и аккуратно закрыл створку.
  25
  Уже заполночь Виктор проводил до калитки последних гостей - чету Барковицей. Тед смеялся, шутил на прощание и беспрестанно оглядывал пустынную улицу.
  - Спокойной ночи старина, - сказал он, открывая дверцу машины. - И не только ночи. Надеюсь, вся твоя жизнь отныне станет спокойной, как... - он запнулся, подбирая сравнение, - как глубокое чистое озеро. Хватит уже с тебя потрясений.
  - Главное, чтобы озеро не превратилось в болото! - засмеялась хмельная Рут. Она, не стесняясь мужа, прижалась к Виктору и крепко поцеловала его в губы.
  - Поглядите, какая у них нежная дружба, - засмеялся Тед, и сжал руку Сильвии повыше локтя. - Можно я вас тоже поцелую? Поцелуй невесты - это, знаете ли, дорогого стоит.
  Сильвия вырвала руку и зашагала к дому. Виктор с досадой отпрянул от Рут.
  - Не переживай, старина! - Тед похлопал Виктора по плечу. - Твоя женушка - настоящий клад. У нее все всерьез. Не то что у моей росомахи...
  Барковиц уселся за руль. Рут еще раз обняла Виктора и плюхнулась на сиденье. Машина скрылась за поворотом.
  Виктор толкнул калитку, но тут из темноты, как на фотопластинке, проявилась долговязая фигура детектива.
  - Реддам? - удивленно обернулся Виктор. - Что вы здесь делаете?
  - Вас дожидаюсь, сэр. Я должен сообщить вам кое-что важное.
  - Приходите в понедельник в офис.
  - Информация не терпит отлагательства.
  - Послушайте, Реддам. Я знаю что вы настоящий профессионал, но есть же, в конце концов, рамки приличия. Вы знаете, что у меня сегодня помолвка?
  - Я как раз об этом хотел поговорить, сэр. Боюсь, что она будет расторгнута.
  - Слушай, ты, рыжий дрищ, - Виктор вплотную приблизился к детективу. - Еще одно слово, и я набью твою поганую рябую морду. Пошел вон отсюда.
  Виктор развернулся и рванул на себя калитку.
  - Покосившийся забор, запущенный двор, ежевика, переросший укроп - это всего лишь декорации, сэр, - услышал он вслед печальный голос и остановился как вкопанный.
  - Вы действительно собираетесь повесить это между Кандинским и Малевичем? - продолжал голос.
  Виктор обернулся. Над калиткой возвышалась вытянутая, как поставленная на попá дыня, голова Реддама, увенчанная желтым сомбреро. Виктор несколько секунд всматривался в веснушчатое лицо детектива, затем отворил калитку и впустил его во двор. Мужчины обогнули дом и скрылись в гараже.
  На крыльце появилась Сильвия. Она встревоженно прошлась по дорожке, отворила калитку и оглядела ночную улицу. Возвращаясь в дом, она торопливо защелкала пальцами по экранчику телефона.
  Через полчаса из гаража вышел Реддам. Он быстро пересек двор и растворился в темноте.
  Воронофф перебирал оставленные детективом документы и фотографии. От хрупкости, так красившей его утром, не осталось и следа. Черты лица расплылись, от носа к уголкам рта пролегли грубые складки. У стеллажа с инструментами, опершись локтями о верстак, сидел мгновенно постаревший на десяток лет человек. Посреди гаража валялось желтое сомбреро.
  Внезапно Виктор встряхнул головой и засмеялся. Выход - простой и логичный - был найден. Он поднялся со стула и отпер массивный сейф. На верхней полке, между оклеенной полосатой лентой пачкой банкнот и резной деревянной шкатулкой матово отсвечивал восьмизарядный кольт. Виктор взвесил его в руке, как бы прикидывая, верно ли он все решил. Затем аккуратно запер сейф, и вновь опустился на стул у верстака.
  Он не спеша провел пальцем по вороненому шестидюймовому стволу, погладил палисандровые щечки рукоятки с монограммой владельца. Тяжелый кольт ощущался на ладони как безусловная сила, способная твердо и окончательно решить любую проблему.
  Виктор подобрал с пола сомбреро и нахлобучил его на голову. Снял револьвер с предохранителя, взвел курок, вставил ствол в рот и закрыл глаза. Из темноты возникла ежевичная лоза и, словно змея, поползла по покосившемуся забору. Зонтики переросшего укропа вибрировали на ветру, издавая невыносимый треск. Солнце неистово вращалось в небе гигантским сомбреро.
  Изнутри дома раздался стук.
  - Вороненок, ты здесь? - послышался голос Сильвии. - Открой, это я!
  Виктор открыл глаза. Дверь вздрагивала под ударами сильной руки.
  - Открой сейчас же! - кричала Сильвия. - Не верь никому, я все тебе расскажу!
  Виктор вынул изо рта револьвер и, продлевая движение руки, перевел ствол на сотрясавшуюся дверь. Ему пришло в голову, что он настолько хорошо знал тело Сильвии, что мог бы попасть ей в голову, в сердце или в печень даже через закрытую дверь. Воронофф несколько раз прицелился в невидимую невесту, улыбнулся, пробормотал 'как же я сразу не догадался' и бросил револьвер на верстак.
  Не обращая внимания на стук и возгласы из-за двери, он разделся до белья. Праздничная одежда полетела в угол. Вместо смокинга и крахмальной сорочки Виктор надел джинсы, клетчатую ковбойку, штормовку и прочные ботинки. Удары в дверь прекратились.
  У дальней стены гаража стоял покрытый пылью 'Шерп'. Воронофф нажал на кнопку на пульте, и автомобиль радостно подмигнул всеми фарами, словно застоявшийся конь, заржавший при виде хозяина. Виктор чувствовал, как он стремительно возвращается в себя прежнего - не того, который мучительно выстраивал нелепые теории и поддался чарам обычной, в сущности, бабы, а молодого и решительного, который не боялся никого и ничего. На вызов судьбы следовало ответить.
  Виктор сунул револьвер в карман и распахнул дверцу 'Шерпа'. Садясь в машину, он обнаружил, что сомбреро все еще на его голове. Он засмеялся и швырнул его в салон. Мотор ликующе взревел, створка гаражных ворот поползла вверх. В дымящемся свете мощных галогеновых фар возникла женская фигура в черно-белом платье.
  - С дороги! - крикнул Виктор густым, как пароходный гудок, басом.
  Сильвия шарахнулась в сторону. 'Шерп' рванулся из гаража, на мгновение задержался у разъезжающихся ворот и полетел по пустынной улице.
  
  26
  'И все-то вы рассчитали, - думал Виктор, мчась по ночному шоссе. - И привычки мои изучили, и воспоминания детства, и склонность к завиральным теориям. Ей-богу, отличная работа. Если бы я был ее заказчиком, принял бы без претензий. И только одного вы не учли, ребятки. Человек, который сам себя сделал, навсегда сохраняет способность меняться, если в этом возникает необходимость. Да, мне еще долго будет больно, и одним рубцом на душе станет больше, но я пройду и через это. А вот вам, дорогие, я не завидую. Я бы разгромил вас прямо сейчас, но мне нужно запастись силами перед решающим боем. К утру пройдет эйфория, как наркоз после операции, и потом, конечно, будет спад. Но меня восстановит Воронье озеро. Один лишь глоток его ледяной воды зарядит меня энергией, и я уничтожу вас на корню, как поле сорняков. Сейчас вы решите, что я струсил, сбежал от вас, и это даже к лучшему. Вы успокоитесь, поверите в свою победу, и тем сильнее будет мой удар'.
  В темноте по сторонам дороги проносились поля и виноградники. Мягкие очертания холмов на горизонте сменились зубчатой кромкой гор с карамельной рассветной каймой. Земляные горы остались позади, и теперь свет фар выхватывал из темноты искрящиеся кварцем бока гранитных скал и черные базальтовые глыбы.
  'Кто бы мог подумать, что внутри такого гедониста, как Тед Барковиц, живет дремучий охранитель сословных разграничений. Он готов уничтожить любого чужака, случайно затесавшегося в его стаю. Римский нобилитет с его легендарной спесью просто отдыхает. Вся эта высокомерная знать никак не может понять, что истреблять белых ворон бессмысленно. Они - не отдельный вид, а часть черновороньего рода, имманентно ему присущая. Белые вороны появляются на свет именно потому, что все остальные вокруг - черные. Люди с азартом и ненавистью ополчаются на любые отклонения от среднего арифметического - на геев, на хиппи, на всякого рода субкультуру, не осознавая, что во всем этом многообразии проявляется способность живых существ приспосабливаться к изменчивой природе. Без этого живительного дара, без заложенной в нас саморегуляции человечество давно бы вымерло, как продукт механически тиражируемой устаревшей технологии'.
  На рассвете Виктор добрался до перевала. Внизу перед ним лежала другая долина, до которой он так никогда и не доехал, поскольку считал все долины на свете одинаковыми. Имело смысл стремиться только ввысь.
  Как он и ожидал, шоковая эйфория прошла, и наступившее эмоциональное похмелье лишало его сил. Виктор задремал, положив голову на руль, и ему пригрезилось большое тело Сильвии, ее ласковые руки, придушенный в страсти смех. Он очнулся и с новой остротой ощутил крушение недавних надежд.
  Воронофф вышел из машины и набрал полную грудь холодного воздуха. 'Ничего, - сказал он вслух. - Человек должен преодолеть все, что посылает ему судьба. Смерть - поражение. Безвыходных ситуаций не бывает. Просто выход жить может оказаться более трудным, чем банальное самоубийство'. Он нагнулся и зачерпнул ладонью из ручья. От ледяной воды заломило зубы. Револьвер вывалился из кармана штормовки и плюхнулся в ручей. Посверкивая золоченой монограммой, он лежал на каменистом дне. Виктор оглянулся в поисках палки или прута, но тут же передумал доставать оружие. 'Там тебе и место, - сказал он револьверу. - Ни себя, ни кого-то еще я убивать не собираюсь'.
  Виктор включил блокировку колес и повел машину по ручью. Воды в нем было больше обычного, и 'Шерп', то и дело оскальзываясь и виновато гудя мотором, с трудом пробивался вверх. Добравшись до подножия наклонной скалы, джип забуксовал и накренился. Индикатор на приборной доске показывал, что спущено колесо.
  Воронофф выбрался из 'Шерпа' и принялся за работу. Он подпер колеса булыжниками, выложил ровную площадку для домкрата и начал осторожно поднимать машину. Пробитое колесо было тяжелым и мокрым. Виктор отвинтил с задней дверцы запаску и после нескольких попыток сумел надвинуть ее на болты. Руки дрожали от напряжения. Он решил оставить поврежденное колесо на месте и захватить его на обратном пути. Силы следовало экономить.
  Виктор отдышался и, присев на колесе, натянул ботинки с триконями. Скала была мокрой, и трикони соскальзывали с ее гранитного тела. Виктор порылся в багажнике, достал кошки для скалолазания и закрепил их на ранте ботинок. Закаленные стальные острия скрежетали, вгрызаясь в гранитные выступы. Привязанный к поясу трос лебедки тянул назад. Мышцы сводило судорогой, пот заливал глаза. Наконец Виктор добрался до верха скалы, закрепил трос на якоре и с облегчением соскользнул вниз.
  Натужно гудя, лебедка вытянула 'Шерпа' на плато между 'бараньими лбами'. Виктор огляделся. Окружающий пейзаж неуловимо изменился со времени последней поездки.
  Каменный цирк словно расплылся, утратил четкость очертаний. Ледовые языки вокруг срезанной верхушки вулкана сверкали свежими трещинами. И даже небесный ветер не струился, как раньше, вольным потоком, а задувал злыми ледяными порывами.
  Виктор смотал на лебедку трос и медленно повел джип по плато. Огромные валуны сдвинулись с привычных мест, и приходилось искать новые пути объезда. На склонах темнели свежие языки оползней.
  К середине дня Виктор добрался до стены цирка. Обломки породы падали сверху непрерывным дождем. Он оставил 'Шерпа' на открытом месте и накрыл брезентовым тентом. Шлема для скалолазания в багажнике не оказалось, и он, недолго думая, надел желтое сомбреро.
  Зигзаги трещин изменили свой привычный рисунок, и Виктор не сразу отыскал место начала подъема. Расщелина, в которой был спрятан конец веревки, оказалась намертво зажатой. Ему пришлось вскарабкаться еще на несколько метров, прежде чем он добрался до пропущенного сквозь проушины крючьев капронового шнура. Виктор пристегнулся к нему карабином и несколько минут висел, отдыхая.
  Достигнув кромки кратера, он без сил повалился на каменистую землю. Солнце клонилось к закату. По потемневшему небу проносились красноватые языки облаков.
  Внизу, на склоне кратера темнело Воронье озеро. Его круглый черный зрачок казался входом в какое-то новое измерение и манил к себе, как глядящее в упор пистолетное дуло. Проход к месту преграждала осыпь. Из последних сил Виктор разобрал камни и, наконец, добрался до своего убежища в скальной нише.
  Задняя часть пещеры осела и погребла под собой запас сушняка. В сгущающихся сумерках Виктору удалось найти лишь несколько сухих веток. Пока разгоралось пламя, он отыскал служившую ему холодильником расщелину, но она оказалась намертво зажатой каменным монолитом. Воронофф вернулся в пещеру, влез в спальный мешок, сжался в комок и мгновенно уснул.
  Ему приснилась вздрагивающая от ударов дверь в гараже. Он всаживал в нее пулю за пулей, щепки летели во все стороны, но удары не утихали. Грохот становился нестерпимым, дверь наконец вывалилась, и Виктор увидел Сильвию, протягивающую к нему руки. Кровь струйками хлестала из ее ран, заливая гараж. Черно-белое платье на глазах превращалось в красное. Кровь в гараже быстро поднималась. Внезапно простертые к Виктору руки Сильвии превратились в широкие серповидные ласты, раскрытый в мучительной улыбке рот вытянулся, сверкнув рядами перламутровых зубов, по туловищу прошла кольцевая волна, превращая изгибы человеческого тела в литую тушу морского хищника. Косатка ударила хвостом и исчезла в кровавой стихии.
  Воронофф проснулся. За входом в пещеру висела серая пелена. Воздух был холодным и влажным, высасывая из тела остатки тепла. Он насобирал щепок и кое-как вскипятил кружку воды. Надо было раздобыть еды. Сейчас это уже не было похоже на игру. Он вспомнил, что Эйша перед поездкой всегда подкладывала в багажник что-нибудь съестное, невинно нарушая его суровые принципы. Теперь добыча еды и тепла стала главной заботой, оттесняя на второй план все остальные переживания. Дрожа от холода, он поглубже нахлобучил сомбреро.
  У озера стояла неестественная тишина. Не было слышно привычного вороньего карканья. Над водой бродили серые клочья тумана. Виктор забросил снасть. Искусственная муха замерла на поверхности воды. Время шло, но поклевок не было. Не появлялись даже мелкие окуньки.
  Виктор смотал леску и перебрался к устью ручья. Оно оказалось подтопленным, и он понял, что уровень озера по какой-то причине поднялся. На его недвижной поверхности не было ни единого всплеска. Он еще несколько раз безуспешно забросил леску, убрал снасти в рюкзак и побрел дальше, высматривая стоявшую у берега рыбу. Тело ломило после вчерашнего подъема. В голове не было ни единой мысли.
  Воронофф издали увидел изъязвленную круглыми отверстиями песчаную площадку. Земляные белки торопливо сновали между норами. При виде человека они скрылись под землей. Он присел на камень, приготовил малокалиберку и принялся ждать. Вскоре из норки показалась усатая мордочка. Щелкнул выстрел, и пуля взрыхлила песок рядом с норкой. Белка мгновенно исчезла.
  За спиной раздалось громкое карканье, похожее на хриплый хохот. Виктор оглянулся и увидел сидящую на скале белую ворону. Явно насмехаясь над неудачливым охотником, она разводила крылья в стороны и покачивала головой с венчиком глянцевых, словно накрахмаленных перьев. Виктор быстро прицелился и выстрелил. Ворона скрылась за выступом скалы, но тут же появилась снова. Он навел перекрестье прицела на красный кружок птичьего глаза и нажал на спуск. Брызнули гранитные осколки, ворона взмыла над скалой и принялась описывать над Виктором плавные круги. Он остервенело палил в белую мишень, но пули непостижимым образом лишь буравили воздух вокруг нее.
  Воронофф расстрелял всю обойму, полез в рюкзак за новой, но больше патронов не было. Запас перед каждой поездкой пополняла Эйша, но сейчас вспоминать об этом не имело смысла. Ворона сделала над ним прощальный круг и скрылась в можжевеловых зарослях.
  Виктор рванулся следом. Он разительно изменился за последние сутки. Вся прошлая жизнь, адвокатская контора, деньги, женщины, теория управляемой любви, Сильвия - все это больше не имело никакого значения. Главным сейчас было отомстить этой наглой белой твари.
  Тишину нарушил частый ритмичный стук. На высохшей сосне работал дятел. Он увлеченно долбил в мертвой коре лунку за лункой, добывая жирных белых личинок. Воронофф достал охотничий нож и метнул его в дятла. Лезвие угодило птице между крыльев, пригвоздив его к источенному короедами стволу. Виктор радостно засмеялся - фортуна, наконец, повернулась к нему лицом. Ему не удалось дотянуться до мертвой птицы, и он принялся раскачивать сухостоину из стороны в сторону. Наконец подгнивший комель лопнул, и поверженное дерево с треском повалилось на каменистую землю.
  Виктор вспорол дятлу брюшко и положил окровавленную тушку на выступ скалы, поближе к можжевеловым кустам. Он тщательно вытер нож рукавом ковбойки и принялся ждать своего врага. Ворона не появлялась, и Виктор задремал, сидя на камне. Ему привиделась вереница женщин - всех, кого он когда-либо знал. Они чередой проходили мимо него, протягивая в мольбе обнаженные руки, но он лишь упрямо мотал головой.
  Он очнулся от шороха в кустах. Белая ворона, придавив лапой дятла, не спеша копалась клювом в его фиолетовых внутренностях. В глазах Виктора вспыхнул синеватый огонь. Он прищурился, прицеливаясь, и метнул нож в ворону. Лезвие чиркнуло по скале, и нож, кувыркаясь, полетел в озеро. Ворона презрительно каркнула и продолжила трапезу. Виктор в бешенстве ухватился за конец поваленного дерева, с натугой оторвал его от земли и обрушил на птицу. Сухой ствол переломился о каменный монолит. Ворона вспорхнула на гранитный выступ и с интересом принялась наблюдать за человеком, в исступлении наносящим по камню удар за ударом.
  Разбив дерево на части, Воронофф бешеным движением попытался вскарабкаться на скалу, но она непостижимым образом накренилась и плавно съехала в озеро. По земле прокатилась дрожащая волна, сбив Виктора с ног. Окрестные горы вздрогнули, зазмеились трещинами, и с них дождем полетели камни. Озеро взорвалось тысячами всплесков. Редкие деревья на каменистых склонах кланялись до земли. Виктор в ужасе вскочил на ноги и рванулся к своему убежищу. Он перепрыгнул через ручей, обогнул можжевеловые заросли, но ему преградил дорогу свежий оползень. Обратный путь был отрезан.
  
   27
   Эйша в очередной раз набрала номер Виктора, послушала гудки и отложила телефон в сторону.
  - Ты все ему рассказал? - спросила она мрачно.
   - Я показал, - пожал плечами Реддам. - Он же адвокат, и документы воспринимает лучше всяких слов.
  Эйша вторые сутки не выходила из дома детектива. Сам он периодически отлучался, принося свежую информацию.
   - Как он отреагировал?
   - Я же тебе рассказывал, - Реддам мягко коснулся плеча Эйши. - Не нервничай. Сейчас его нет в городе. Ему нужно немного времени, чтобы со всем этим справиться.
   - Если ему это вообще удастся.
   - У него все получится, - убежденно кивнул Реддам. - Он был переполнен энергией, когда я уходил. Воронофф - человек действия.
   - Это у него был шок, эйфория, - покачала головой Эйша. - Господи, зачем я только все это затеяла...
   - У тебя не было другого выхода. Ты же не могла оставить все как есть.
   - Мы с тобой как будто поменялись ролями, - грустно улыбнулась Эйша. - Не ты ли говорил, что знание рождает печаль?
   - Ну да, говорил. Хотел тебя уберечь от всего этого дерьма. Но теперь поздно. Джинна обратно в бутылку не затолкаешь.
   - А где вся эта банда?
   - Я наводил справки. Тед якобы улетел в Барселону на футбол. Косатка исчезла из города. Психоаналитик в офисе не появляется. Маргулис с женой уехал в отпуск. И только священник продолжает регулярно проповедовать добро и милосердие на своем рабочем месте.
   - Собственно, он в этой истории замазан меньше других. Если, конечно, не копнуть глубже.
   - Кто будет копать? Сироты, которых он растлил, вряд ли захотят об этом вспоминать. В нашем мире для торжества справедливости нужны деньги, воля, энергия. Творить добро - дорогое удовольствие. Зло гораздо дешевле.
  - Мы привыкли думать, что мир - это арена борьбы добра со злом, - печально усмехнулась Эйша. - Но это примитивная чепуха. Мир не черно-белый и не линейный, как числовая ось с нулем посередине, он многоцветный и объемный. Добро и зло - это только одна из многих пар категорий, по которым можно оценивать человеческие поступки.
  - Прости, но твой Виктор далеко не ангел.
  - Я и не говорю, что он святой. Он редкий, как бывают редкими минералы, цветы или двойные радуги над мокрым лугом.
  - Или белые вороны...
   - Господи, как же я сразу не поняла. - Эйша вскочила с кресла. - Он уехал на Воронье озеро!
   - Где это?
   - Я точно не знаю. На восток по сто восьмому хайвэю, а потом на каком-то перевале поворот вверх по ручью. Там нужно специальное оборудование, чтобы проехать... Послушай! Мы должны поехать к нему домой прямо сейчас!
   - Зачем? Домой он точно не возвращался. И косатка там больше не появлялась. Я там камеру установил. И в офисе тоже.
   - На месте объясню, - Эйша мгновенно оделась и в нетерпении стукнула в дверь носком туфли.
  Реддам просмотрел записи наружного наблюдения, с оглядкой вышел из дома, проверил машину. Через четверть часа он высадил Эйшу у дома Виктора.
  Она несколько раз вдавила кнопку звонка. На крыльце появилась Ремедиос. Лицо ее было скорбным.
  - Мистер Воронофф уехали, - сказала она холодно.
  - Я знаю! - Эйша нетерпеливо толкнула запертую калитку. - Позвольте нам войти.
  - Это нельзя, - покачала головой домоправительница. - Здесь никому нечего делать.
  - Ремедиос, ты что? - лицо Эйши вытянулось. - Я же хочу ему помочь!
  - Вы все ему помогали, - Ремедиос поджала губы. - И миссис Елена, и миссис Рут, и актрисы, и вы, и другие бабы. Вы все сумасшедшие. Ни одна из вас не умеет просто, по-человечески жить. Вы так ему помогали, что теперь он не дома и неизвестно где.
  - Именно это я и хочу выяснить! - Эйша встряхнула калитку. - Пустите же нас!
  - Оставьте мистер Воронофф в покое. Если вы ему нужна, он сам вас найдет.
  Ремедиос вернулась в дом и захлопнула дверь.
  - Старая сволочь! - Эйша в бешенстве пнула калитку.
  - Успокойся, - Реддам взял ее за локоть. - И скажи, наконец, чего ты хочешь узнать.
  - Я хочу убедиться, что он на Вороньем озере.
  - Каким образом?
  - Надо заглянуть в гараж. На озеро он ездил только на 'Шерпе'.
  - Каком шерпе?
  - Это такой джип с большими колесами.
  - Так бы сразу и сказала.
  Реддам прошелся вдоль ворот, достал из кармана лупу и наклонился к асфальту.
  - Pirelli Scorpion Winter, - пробормотал он.
  - Что?
  - Эта такие шины с большими шипами, - пояснил детектив. - Специально для езды по каменистому бездорожью. Машина с такими колесами проезжала здесь последней.
  - Так я и знала! - воскликнула Эйша. - Я еду туда прямо сейчас.
  - Куда? Ты ведь даже толком не знаешь, где он... - Реддам взглянул на Эйшу и замолк.
  - Ты со мной или нет?!
  - Поехали, - рыжий детектив пожал плечами и уселся за руль.
  
   28
  Виктор постоял перед конусом оползня, ковырнул ногтем глину и повернул назад. У берега лежал рюкзак и валялись обломки соснового ствола. Земля едва ощутимо подрагивала, но новых толчков не было. Со скал на противоположном берегу осыпались струи песка. По поверхности озера расходилась мелкая рябь.
  Снова появилась ворона. В ее карканье насмешка, казалось, сменилась сочувствием. Она присела на можжевельник, словно указывая куда-то вниз. Виктор перевел взгляд и увидел, что вода поднялась уже до середины кустов. Он огляделся. Между оползнем и береговой кромкой оставался лишь небольшой клочок суши.
  Виктор улыбнулся и подмигнул вороне. Бормоча, 'подумаешь, проблема', он достал из рюкзака моток веревки и связал обломки дерева между собой. Маленький плот качался у берега, готовясь отвезти Виктора в иную, возможно лучшую жизнь. В синеватой глине оползня Виктор накопал палкой толстых, скользких червей. Природная катастрофа нарушила спокойное течение их жизни, и они, конвульсивно извиваясь, вываливались из обжитой почвы в холодный и неуютный мир.
  Виктор положил червей в карман ковбойки. Ставший ненужным рюкзак он распорол по шву и расстелил на середине плота. Улыбка не сходила с его лица. Он в последний раз оглядел тающий клочок берега, осторожно умостился на середине самодельного ковчега и оттолкнулся от скалы. Плот медленно заскользил по темной воде. Орудуя палкой, он выгреб на середину озера и засмеялся от восторга.
  Мрачное великолепие окружало его.
  Озеро окончательно поглотило пологую часть берега, превратившись в колодец с отвесными стенами. Не было слышно ни единого звука; прекратилось даже бульканье падающих камушков. Сомкнувшись в тесный круг, скалы молча смотрелись в черное зеркало озера.
  Судя по всему, вода перестала прибывать. Все замерло в каком-то странном оцепенении. Породившие катаклизм исполинские силы, сойдясь друг против друга, на время застыли в парадоксальном равновесии.
  Приговаривая 'ну, сейчас-то должно клюнуть', Виктор насадил червя на крючок, привязал грузило и опустил снасть в воду. Катушка раскручивалась до тех пор, пока не кончилась леска. Он прикрепил ее конец к плоту.
  Клева не было. Виктор пробормотал 'вообще-то у меня есть чем закусить' и вытащил из кармана несколько червей. Они отчаянно пытались уползти из ладони. Не давая им сбежать, он торопливо раскусывал их пополам, и они, продолжая извиваться во рту, щекотали нёбо.
  Внезапно горы вздрогнули от какого-то внутреннего толчка. Озеро словно вздохнуло, от середины к берегам кольцом разошлась волна. Плот качнулся и двинулся по кругу.
  В тишине раздался шелест крыльев, и на край плота опустилась белая ворона. Она по-свойски смотрела на Виктора, словно на давнего знакомого.
  'Ну, наконец-то нам никто не мешает, - сказал Виктор вороне. - Теперь мы можем спокойно поговорить'. Ворона сочувственно покрутила головой.
  Плот постепенно ускорялся, закручиваясь по спирали. Вода быстро опускалась. Окрестные ручьи превращались в водопады. Воронье озеро на глазах становилось черной ямой с отвесными берегами.
  'Ты - моя душа, - продолжал Виктор, - наконец-то я это понял. А я-то, дурак, хотел тебя убить. Скажи, ты вернулась ко мне или покидаешь меня'?
   Озеро стремительно исчезало в неведомом глубинном разломе. Поверхность воды закручивалась огромной воронкой. Плот все быстрее двигался по кругу. Скалы неслись вокруг Виктора в безумном хороводе. Впрочем, для него это больше не имело значения. Он неотрывно смотрел на ворону. 'Как хорошо, что мы встретились, - говорил он ей. - Иначе бы меня до конца грызли сомнения, как это было всю мою жизнь. А теперь я спокоен. Пазл сложился, все стало на свои места. В достижении этого покоя смысл и цель земной жизни. Неважно, когда ты его обретаешь - в юности или за секунду до конца, главное, чтобы он когда-нибудь наступил. И тогда тебе открывается красота и величие смерти, и ты воспринимаешь ее как награду. Словно ты долго сплавлялся в лодке по горной реке, из последних сил борясь с бешеным потоком, а потом тебя, наконец, вынесло в океан - безбрежный и тихий'.
   Ворона внимательно слушала Виктора. Он снял сомбреро и пустил его по воде. Его голова была совершенно белой, как у сидящей рядом птицы. Сомбреро, словно гигантская кувшинка, закачалось на мертвенной ртути озера, быстро отставая от стремительно мчащегося плота.
  
  29
   Реддам и Эйша почувствовали подземный толчок в нескольких милях от перевала. Дорога перед ними вдруг изогнулась волной, словно встряхнули ковер. Сосны наклонились и снова выпрямились, как куклы - неваляшки. Реддам съехал на открытое место, переждал несколько минут и осторожно повел машину дальше. Эйша неотрывно смотрела на зубчатую горную цепь на горизонте.
   Перевал был перекрыт полицейским кордоном. Дорогу пересекала свежая трещина. Реддам затормозил. Эйша выскочила из машины и принялась что-то сбивчиво объяснять невозмутимому копу. Реддам прошелся по обочине, заглянул в кусты, осмотрел камни вдоль ручья. Чутье детектива его не подвело - под прозрачной водой лежал револьвер с монограммой на рукоятке.
  - Сэр! - крикнул Реддам полицейскому. - Мне кажется здесь для вас есть кое-что любопытное.
  Коп неохотно приблизился.
  - Вот! - воскликнула Эйша. - Я же говорила, что он был здесь.
  Увидев револьвер, полицейский оживился. Он бросил несколько слов в висящую на груди рацию, и тут же явился помощник с щипцами для подбора мусора.
  - На монограмме должно быть написано Виктор Воронофф! - возбужденно выкрикивала Эйша. - Он должен быть где-то здесь!
  Полицейский натянул перчатки и долго вертел в руках мокрый револьвер. Реддам тем временем, вооружившись лупой, осматривал камни вдоль ручья.
  - Взгляните, офицер, - сказал он. - Здесь проезжала машина. Остались следы от шин.
  - Какая машина? - недовольно проворчал полицейский. - Здесь никто не может проехать.
  - Вы не знаете, какой у него вездеход! - Эйша схватила копа за рукав.- У него колеса, как руки, за все цепляются.
  - Налицо следы от спецрезины, - продолжал Реддам. - Должно быть Pirelli Scorpion Winter.
  - Вы что, эксперт? - нахмурился полицейский.
  - Я детектив, - Реддам приподнял подбородок. - Агентство 'Реддам', лучшее в городе, - добавил он с достоинством.
  - Что же мы стоим? - Эйша в нетерпении взрыхлила каблуком придорожный гравий. - Идемте же вверх по ручью!
  - Погодите! - полицейский властным возгласом вернул контроль над ситуацией. - Не надо суеты.
  Он отошел на несколько шагов и снова взялся за рацию.
  - Считайте, что вам повезло, - буркнул он, вернувшись. - Патрульный геликоптер в нашем квадрате. Фиксирует последствия землетрясения. Сейчас будет здесь.
  Через несколько минут на шоссе опустился похожий на стрекозу полицейский вертолет.
  - Могу взять одного! - пилот в наушниках поднял указательный палец.
  - Быстро решайте, кто из вас летит, - скомандовал полицейский. - Если что-то найдете, вышлем спецгруппу.
  - От меня будет больше пользы, - Реддам сделал шаг вперед.
  - Оставайся здесь! - в глазах Эйши была решимость обреченного.
  - Осторожней там, - только и сказал детектив.
  Вертолет поднялся на десяток метров и медленно двинулся над ручьем, покрывая воду мелкой рябью.
  Эйша первой увидела колесо 'Шерпа' у наклонной скалы.
  - Смотрите! - возбужденно крикнула она. - Он должен быть где-то недалеко.
  Пилот сделал круг.
  - Колесо пробито, - покачал он головой. - Он либо торопился, либо устал, потому и бросил.
  Вертолет поднялся к бараньим лбам. Между валунами поблескивал якорь.
  - А-а, теперь понятно, как он сюда машину затащил, - покачал головой пилот. - У него лебедка была на машине?
  - Какая-то катушка с тросом.
   - Это она и есть. Рисковый парень, - добавил пилот. - И упрямый. Гляди-ка, куда его черти понесли.
  На размокшей земле были отчетливо видны огибающие гигантские валуны следы от рубчатых колес 'Шерпа'.
   - Еще какой, - кивнула Эйша. - Вы даже не представляете, какой он... Вон! Воон! - закричала она, заметив стоящего у скальной стены 'Шерпа'. Скорее туда!
   Пилот посадил машину рядом с вездеходом. Эйша прильнула к стеклу, разочарованно отпрянула, обежала вокруг, заглянула под днище.
  - Он где-то рядом! - заявила она. - Здесь недалеко должно быть озеро.
  - Кажется здесь было что-то в этом роде, - пилот пожал плечами и медленно повел вертолет вдоль стены.
  - Там что-то висит! - он показал вниз.
  На скале качалась на ветру продетая сквозь крючья веревка. Пилот прибавил высоту, и они увидели груды вздыбленной породы. Между оползшим склоном и скальной грядой чернело круглое отверстие.
  - Что за черт! - воскликнул пилот. - Совсем недавно здесь была вода.
  Он несколько раз облетел кратер. Берег исчезнувшего озера поглотил оползень. Человеку здесь просто негде было укрыться.
  - Что ж, заглянем в эту преисподнюю, - вертолет завис над опустевшим озером.
  Свет прожектора, попадая в черную дыру, казалось, навсегда исчезал в ней.
  - Какая-то бездонная яма, - удивленно сказал пилот. - Никогда такой не видел.
  - Она не бездонная, - скорбно покачала головой Эйша. - Это вообще не яма. Это тоннель.
  - Куда он ведет?
  - Это можно узнать, только пройдя его до конца.
  - А-а вон вы о чем. Тот самый тоннель, в конце которого свет? - пилот, пытаясь рассмотреть кратер получше, опустился ниже.
  - Не обязательно, - Эйша напряженно вглядывалась во тьму. - Главное, чтобы на том конце тоннеля встретились те, кто не смог быть вместе здесь.
  - Глядите, - пилот направил луч прожектора на выступ скалы, - там что-то есть! Кажется, желтое.
  Он мастерски провел машину по крутой дуге между скал и повис прямо над бездной, вращая лопастями на уровне исчезнувшего озера. На скальном карнизе лежало, чудом зацепившись, желтое сомбреро. Поток воздуха от геликоптера сдул ее с камня, и она исчезла в черной пасти кратера.
  Пилот уже собирался поднять вертолет, как вдруг из бездны, словно на смену желтой шляпе, вылетела белая птица. Она шарахнулась в сторону от воздушной струи, обогнула нагромождение скал и взмыла в черноватую синеву космического неба.
  - Что это было? - вздрогнул пилот. - Словно чья-то душа отлетела.
  - Ну что вы, - горько усмехнулась Эйша. - Это была всего лишь белая ворона.
  - А-а. Вымирающий вид из Красной книги?
  - Они не никогда не вымрут, - покачала головой Эйша. - Их, вообще-то, не так уж мало. Вы разве не замечали?
  
   Walnut Creek, 2016
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"