Безальбомное
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Б Е З А Л Ь Б О М Н О Е
* * *
Сыплется на веточку
Радуга карнизная.
Ах, какая Светочка
Девочка капризная!
Все пешком-то ей не ходится,
Все садится на салазоньки,
Чтоб везли ее, негодницу,
Куда смотрят ее глазоньки.
Ах, и все ее стыдят, уговаривают,
Ах, и все-то ей твердят, выговаривают.
Все твердят, все стыдят,
Все самой ходить велят.
А она-то лед колотит ботиком,
Притворилася-прижмурилася котиком,
Притворилася, улыбнуалася,
В шубку теплую запахнулася.
А тугие щеки розовы,
То-то пышут жаркой кровию,
От стыда ли, от мороза ли,
А наверно - от здоровия.
декабрь 1979
* * *
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
До двенадцати часов
Спать может только носорог.
Бегемот может спать,
Носорог может спать.
Им с утра стучатся в дверь
Птица, солнышко и зверь.
Например, дикообраз
Приходил пятнадцать раз.
А они все не встают,
Им дремать тепло-уют.
Крокодил приходил,
Их будил - не разбудил.
Вот какой бегемот!
Вот какой носорог!
В два легли, уснули в пять
И до часу будем спать, -
Дикообраз, не ходи,
Крокодил, не буди!
А я, только девять бьет,
Спать хочу, как бегемот,
И ложусь на правый бок,
И храплю, как носорог...
Спать хо-очу
ка-а-ак
бе-ге-мо-о-от,
а ещё-о
ка-а-ак
но-со-ро-о-ог...
1984?
* * *
Таким июлем наведенные
Такого сновиденья трав,
Но все же больше, чем зеленые,
И ты не спорь, что я не прав,
А посмотрись получше в зеркало
И удивись немного - "Ах!" -
Как голубая водомерка,
Скользнет июньское в глазах.
А с августом связать цветочную
Пыльцу от мая в узелке -
И вот пол-лета в карей точечке
На родинке на локотке.
А у тебя еще и волосы
Моих кудрявей и черней
И светлячковый танец в голосе,
И ты сама еще сирень,
А по зрачкам, как пчелы, лазая,
Лучи колдут дикий мед,
И не понять, какоеглазое
Мне нынче солнышко цветет.
февраль 1981
* * *
ПОГОДА УТРО
2.
Край востока - сладость и сиянье!
Убегает синяя волна.
Солод влаг, и блестки, и дыханье,
И прозрачней воздуха - луна!
От внезапной радости лететь,
Целоваться в утреннем трамвае,
И глядеть, как розовую цветь
Небеса и губы выпевают.
Обгонять полощущую тень,
А когда ты любишь просыпаться,
Голубого света испугаться
И зрачками прятаться сирень, -
То поверить, чувствовать, вдохнуть
Влажного, распахнутого щедро,
И седьмого неба во всю грудь, -
Мимолет серебряного ветра.
5-6.06.82
* * *
ЛЕГКАЯ ПТИЦА БЕГ
А когда
в золотых буквах и брызгах открывается окно,
влетает бабочка дневной павлиний глаз,
а мотылек улетает,
когда тихо,
когда слышно, как подметают улицу,
когда пахнет цветением,
когда у птиц в щебечущих клювах столько всплесков и
росчерков, сколько никогда не умещается на самой белой бумаге,
когда будет дождь,
когда пылающие окна вернулись в дома с другой стороны,
обойдя всю планету,
когда глаза нетерпеливо, как письмо, обегают утреннюю
бездну лететь и качающиеся под ней деревья, и спросонья
кажется, что это - синяя промокашка, наоборот промокнувшая танец
фламинго над озером и отправленная по ошибке вместо письма,
когда от домов далеко убежали тени,
когда крошки птицам на сером асфальте,
когда кораблики тополиного пуха тихо мечтают о путешествиях
и огибают дома, как Австралию,
а ветер ходит еще на цыпочках,
когда уже не пахнет черемухой, а только сиренью,
когда приславший письмо обещает быть в гости с первым
попутным дождем,
а сам где-то у подъезда - только выйти,
и все больше звучаний,
и в небе осталась луна,
и становится жарко,
и прохладно в подъездах,
когда во всем этом спрятались ямочки при улыбке и
касание губ,
когда задерживается дождь, -
- когда утро,
когда ожидаются кратковременные дожди, местами - грозы,
и прохожие на остановках смотрят вверх и проверяют,
раскрывают и складывают цветные японские зонтики,
и когда, наконец, приходит и падает в движение троллейбус,
то по его стеклам между остановками пробегает столько
теней, сколько дразнилок срывается с витрин на одной стороне
улицы и сколько восклицаний и солнечных зайчиков с витрин на
другой.
И троллейбус кидается на них, как носорог на
передразниваюших мартышек, но промахивается и пробегает между
ними, и бежит, как загаданное слово из уст в уста у детей,
играющих в испорченный телефон.
И много путаницы.
И смеха.
И стремителен бег.
И все это - шорох шин и шаги на сером асфальте, и
качающиеся деревья, и перепалка витрин, и разбегающиеся
троллейбусы - всего маленький город на огромной ладони мира,
куда удивленно заглядывает и теряется в выси кто-то невидимо
большой, а над крышами пролегают караванные пути погод и дождей,
где становится жарко и прохладно в подъездах, в котором летит
пух, где будет дождь, а потом вечер, а потом утро.
А над семиэтажным зданием уже заслоняет солнце медленная
туча, пузатая, как рыба, идущая на нерест, и становится темно,
как на чердаке, только все летят и лавирует меж птичьих голосов
и улетающих бабочек кораблики тополиного пуха, и продолжается,
и развертывается, и выдает все течения ветра это невообразимое
воздухоплавание.
И вот показался, и переваливает крыши, и подул перед собой
дождь. И дождь накатывает на город. И дождь, когда он
пробегается, как на гигантских шагах, и пробует землю, и
спрыгивает на японские зонтики под визг девчонок и на радость
мальчишкам, - это множество паучков, слетающих с воздушного змея
воды на испуганный город, и он падает из бездонного колодца,
перевернутого вверх, как песочные часы, и захватывает весь
воздух, и берет город на абордаж, и пускает ко дну вместе с
корабликами серебристого пуха, а серебро оставляет себе. И
дождь идет, покачиваясь, как серый слон с хоботом воды, а ветер
срывает с него попону и уносит за крыши, и выхлопывает, и
вместе с узорами и гремучими хвостами вода шлепается на камни
домов и асфальт, и за шиворот, и на спину троллейбуса. И дождь
устремляется сразу во все водосточные трубы, и отмахивается от
приглашений витрин, и разбегается по всем дворам и переулкам,
и куда бы ни повернул троллейбус, дождь пробегает у него под
носом - брызг, брызг, брызг, и шарахатеся от грома под самые
колеса, и выскакивает и бежит вприприжку и отряхиваясь
воробушком, дождь дымится над лужами и особенно над горячим,
только что уложенным асфальтом, дождь бежит в воздухе, как
пузырьки в шипящем шампанском, невесть что вышептывая и сочиняя
на ходу, - непроизвольно и старательно, как вышептывают губы у
первоклашек, пишущих контрольный диктант, а учитель расхаживает
по классу и говорит, где точка, где запятая, и поправляет
ошибки: следи за прописью, соблюдай косую линейку, слушай
внимательно, - а в открытые двери из коридора проникают отрывки
уроков старших классов, но тонут в этой тетрадке озвученного
чистописания, которое умеют произносить только губы детей
и дождя, и гудящей гулом приложенной к уху раковины, и
р-ру-ру-ру-ру-вву троллейбуса то выныривает, то пропадает в гуле
этого библейского потопа, - только здесь ковчег терпит
кораблекрушение вместе со всеми уроками, и в хляби то тут, то
там мелькают его обломки, а молнии вспыхивают, как подсказки или
озарения: это танец фламинго над озером, это северное сияние,
это пираты в Карибском море, это созвездия Южного полушария, -
и все хлябь, и идет дождь, и вышептывают губы, и летят ветви
с деревьев на асфальт, и весь город захлестнут непредсказуемой
влагой в узоре и ажуре мимолетности, и так слагается дождь,
и ему нет конца.
И кончается дождь.
И троллейбус бежит мимо промокающих небо луж и витрин и
по колеса в воде. Складываются зонтики, а со стекол, как радуга,
одна за другой взмывают ввысь солнечные бабочки или стрекозы -
большие, огромные, - какие, как говорят, водились на
Земле когда-то в палеозойскую эру. И, может быть, спохватившись,
туда и возвращаются они. И тогда, пока они зависают там
над гигантскими хвощами и папоротниками этих древних тропиков,
их крыльца еще печатлеют из синевы город после дождя и детей
с корабликами у луж, и троллейус вдогонку тучам, а зеленая
палеозойская топь смотрит на них выпученными глазами ископаемых
земноводных и дышит: ах-ха-а, ах-ха-а... А если не палеозойские
топи родина этих золотых стрекоз, то они исчезают и
сопровождают неведомые дожди затерянных во временах и
пространствах планет. И только они могут рассказать, какое там
небо, как пахнет перед грозой и кто открывает окно в утреннюю
бездну лететь и слышит гром, и выбегает под летящие капли:
- Мамочки! Какой дождь!..
25-30 мая, 9 июня 1982
* * *
ИЗ "БИССЕКТРИСЫ"
Жизнь похожа на сиреневый дождь:
Сколько ищешь - никогда не найдешь, -
Так любил мне говорить один бич,
Через год - его хватил паралич, -
Так мелькнувший за окном желтый лист
Кувыркается и падает вниз
На дорогу, а над ней провода
Убегают далеко, а куда?
Столько листьев на дороге, а вдруг
Она, хитрая, делает круг?
.................................
1982
* * *
3.
...Вот и все - остальное - в движении вод
Той великой реки, что не зная покоя,
В наше время втекает и воды несет
Со времен отдаленнейших палеозоя.
Никому не дано покорить океан -
Легче звезды небесные свергнуть на сушу,
Легче море поднять за китовый фонтан,
Чем его погубить исполинскую душу.
Никому не дано уберечься любви -
Превозмочь ее хлябь, и теченья, и мели, -
Не ее ли веленьем плывут корабли
На закат и восход, в миражи и метели?
Никому не дано успокоить сердца -
Лишь когда заповедный откроется берег,
Где Господь их прочтет и поймет до конца
После бездны и бури - и этим измерит.
4.
Вот и все. Остальное - оставим векам, -
Еще есть города, и столетья, и страны
На земле, что все тот же обнял океан -
И от этого снег, и дожди, и туманы.
Еще много жестоких и темных страстей,
Еще мир не погиб, а мучительно лечится -
От религий и бомб,
от расстрелов людей, -
И от этого в мире нельзя отвлечься.
И высоко над нами Путь Млечный лежит,
А соседний какой-нибудь небожитель
Смотрит с Альфы Центавра и говорит:
- Нет, много еще открытий
Предстоит им - и много жить лет,
Пока выметут сор, паутины расчистят, -
Тогда в сердце их сбудутся пенье и свет,
И со зверем и деревом равенство истин.
И не спорю я с ним - может быть, - но мой друг -
Все-то знает он лучше, со всем-то он спорит, -
Он не ждет...
август 1983
* * *
Что ты смотришь, глаза раскрыв?
Человек смертельно устал,
Человек третью смену в ночь,
Где ворует его станок,
Где гремит ему в уши лязг.
Человек не умеет жить,
Его сердце давит вино,
Его легкие душит табак, -
Человек ко всему привык.
Человек ничего не ждет,
И похожи все его дни,
И не прост ему его хлеб,
И уже он так много жил,
А совсем не узнал любви,
И ему удели ее,
И не будь к нему слишком строг.
3-4.11.86
* * *
.........................
* * *
.........................
* * *
Прошлое
настигает меня.
Чуть засмотришься вдаль,
потянешься вверх, -
тушей виснет чугунной.
Как бы - вот, у врат царства,
в двух шагах от спасения,
а встают лжесвидетели:
- Ты жалел себя.
- Ты кощунствовал.
- Ты смотрел с вожделением.
А те -
по-иному, медовенько:
- Ты уже потрудился,
ты взошел выше многих.
К чему гордость?
Покойся заслуженно. -
На прорыв
духу нет
и на взлет - вдохновения, -
крепко вяжется
злой сатана табак.
Так решил:
чем стоять
с лицом, бледным от ужаса и стыда,
- так решил -
отвергаю судилище!
Как из памяти - сон,
отраженье - из зеркала,
ухожу, ухожу, отрешаюсь от призраков
и - улыбки достаточно -
прекращаю минувшее.
____
Доверяют животные
хоть лесные, хоть в городе
сестра может придти и уйти
невозбранно
в нужный час в небе звезды
в ладони вода
люблю
голос Божий так внятен
так желанно молитва дается
- это - преображение
17.07.92
* * *
.........................
* * *
ПИСЬМО
Ну, вот и я.
Приготовься прочесть
много разных словесных избытков
и капельку мыслей.
По утрам я мету -
слажу с борта, иду по волнам
городского асфальта
и шаркаю, в кучу сбивая метлой
всякий мусор:
такое вот море, такая вот пена
Такое вот плаванье.
Капитана не видел ни разу
иногда лишь доносится голос, неясно:
- право руля!
или
- шустрее, засони!..
Матросы - бывает, их вижу, да только
нет тельняшек на них,
поди опознай, что вот тот пьяный увалень в шортах
не пассажир,
а стюард с порученьем:
- растолкай дуру Геймана,
что за лентяй, твою так... - ну, тут непечатно.
Это верно, ленюсь
третий месяц,
совсем не пишу
индульгирую
хуже свиньи у кормушки,
дорвался.
Редко-редко
пускаюсь в рекап -
то бишь день обозрю, как прошел,
или давнее нечто,
журнал судовой
весь запущен, отрывочен
- стало быть, капитан матерится
хотя по морскому порядку
он сам его должен вести
а поручено мне
а я индульгирую.
Такое вот море.
Такое вот плаванье
книги читаю, эзотерика всё,
по страничке-другой,
а стихов - того меньше:
не очень-то нравится -
много слов
и почти что всегда не о том,
не о главном,
п о с л е д н е м.
На хуя и писать?
А писали. Наверное, так же, как я
пишу это письмо:
чтоб излиться (почти что "отлить").
Понимаешь, мне все-таки нравится
черпнуть шлемом
п о с л е д н е г о м о р я -
там...
Но что говорить -
побывать:
п о б ы в а т ь!
надо быть капитаном
А вообще-то я весел,
здоров, одинок -
ну, по здешнему счету:
ночую без грелки.
Я гуляю с котом
бываю в лесу и на пляже
и подальше от глаз
я встаю на траву
и тихонько, округло
руками водя
я даю телу ведать
струенье невидимых струй
пальцы знают, как сжаться,
колени - согнуться
и зачем-то мне хочется
сложиться в шар
и вращаться
но я лишь танцую.
6.08.2001
* * *
АНГЕЛ, ЯРОСТЬ
Ангел верует Богу, по улицам ходит, бывает
В кабачках и домах и беседы ведет, и зовет
Пробудиться от мира, ну, сам иногда выпивает, -
В общем, лег подремать, соскользнул в чужой сон - и живет.
Быть успешным, богатым, счастливым, святым, гениальным,
Быть огромным как небо, желанным как воздух, родным,
Удивительным, лучшим, великим - но первоначально
Быть рожденным зачем-то живущим - а там хоть каким.
Ярость дни сосчитала, какие остались, и ярость
Стала в небо стучаться, с земли-то, и зорче орла
Углядела уснувшего, долго и не подбиралась -
Так, слегка напоила и ангела в дом привела.
Жизнь смешна, одинока, мгновенна, напрасна, прекрасна,
жизнь она только снится а там уже вечный покой.
Вот и бодрствует ярость, недреманно спит и бесстрастно
Проживает свой сон - но и ангел, и ангел такой!
10.11.2001