|
|
||
Как объяснить машине, уничтожающей планету, что такое жизнь? | ||
Определение слона[1]
Сегодня КАПИТАН сожгла Новую Зеландию.
Она применила орбитальные лазеры, пучковые орудия и даже пару старомодных ядерных бомб. Находясь в ужасе от своей беспомощности, мы наблюдали, как компьютеры наведения захватили цель и внезапно совершили бах: исчез Восточный Мыс. Бах: Тасмановы горы сгорели дотла. Спутники сбросили ядерные бомбы, и остров Стьюарт на наших глазах превратился в стекло.
Всё заняло чуть больше тринадцати часов. К моменту, когда КАПИТАН закончила работу, двадцать семь полных экосистем находились в огне. Полмиллиона видов, из которых полторы тысячи нигде более в мире не встречались, поредели в численности или стали пеплом.
И это не говоря о людях, которых мы потеряли. Даже после всего совершённого, людей осталось не так уж и мало, это факт. Нас все еще добрых шесть или семь миллиардов. Пройдет некоторое время, прежде чем мы попадем в список исчезающих видов.
Десять месяцев, если верить последним оценкам.
Тем временем, КАПИТАН кружила над нашими головами, сея смерть и разрушения повсюду. Время от времени она отправляла нам отчет: Привет. Думаю, вам стоит знать: всё идет по плану.
По нашему плану. Это безумие. Она просто исполняла наши приказы.
***
Не стесняйтесь, подходите все, чтоб увидеть Бой Века.
В ближнем углу ринга Чемпион: Природа, двадцать четыре миллиона видов, от мельчайшего вируса до гигантских секвой и синих китов. В дальнем углу Претендент: глобальное потепление, уничтожение среды обитания, нечистоты, смог и УФ-излучение, достаточно сильное, чтобы за тридцать секунд заставить слезть татуировки на вашей заднице.
По звуку гонга, выходите и начинайте махать руками.
Это не являлось соревнованием, разумеется. У природы не было ни единого шанса. К тому времени, как у нас появились надежные данные, в день исчезало по четыреста видов. Нам не хватало времени даже на перечисление потерь, об их спасении и говорить не приходилось. Через тридцать лет от этого места не осталось бы ничего, кроме крыс, чаек и роя Homo saps числом в девять миллиардов.
Мы обсуждали не только потерю попугаев, пуделей и прочих милых созданий из Царства Дикой Природы. Нас больше заботили проблемы жизнеобеспечения. Некоторые виды производили кислород, которым мы дышали. Другие питались нашими отходами и мертвецами, потому мы и не наблюдали пейзаж из миллиардов смердящих трупов. Многие из них ради своеобразной меры предосторожности употребляли друг друга в пищу, чтобы ни один вид не мог выйти из-под контроля. (Заметьте, в нашем случае этот маленький трюк сработал неважно...)
Они были нужны нам так же, как аквалангисту баллон с воздухом. Оказалось очень сложно заставить людей поверить в данный факт, еще большей проблемой стала попытка убедить их начать действовать. К тому времени, когда усилия увенчались успехом, все споры были выиграны, и все окончательно поняли, что на кону стоят их жизни, у нас осталось всего пятнадцать лет.
Как можно спасти мир за жалкие пятнадцать лет? Сохранить двадцать четыре миллиона видов, или двенадцать, если предположить, что мы уже уничтожили половину из них? Как защитить всю эту среду обитания и не дать людям втихую сжечь последний гектар леса или убить последнего носорога? Откуда вообще узнать, что они совершают подобное?
К счастью, такая система уже существовала. Подлинная сокровищница оборудования, которое осталось после пятидесяти лет раздувания военных расходов. Ни одна уважающая себя страна не вступит в войну, не имея возможности шпионить за своими врагами. Для обнаружения ракетных шахт другого парня нужны спутники. Чтобы найти вражеские подводные лодки, нужны посты прослушивания на морском дне. Необходимо иметь возможность шпионить за каждым квадратным метром планеты, и в этом нет никакой проблемы. Некоторые спутники могут распознать мелкий шрифт на страховом талоне с высоты двадцати трех тысяч километров.
Как только враг найден, разумеется, с ним нужно разобраться. Для этого и применяются ракеты, подводные лодки, орбитальные лазеры и пучковые орудия.
Но к тому времени, как все это апокалиптическое оборудование было готово к использованию, война с инакомыслием утратила актуальность. Террористические государства и страны-изгои исчезли вместе с большей частью гражданских прав. Утихли даже противные мелкие гражданские распри в Канаде и Африке. Просто не осталось врагов, на которых стоило бы опробовать новые игрушки..
Для военных это был настоящий облом, но для нас - манна небесная. Мы ворвались и разобрали все по бросовым ценам, в отличном состоянии. Спутники, созданные для слежки за вражескими авиабазами, могли бы с такой же легкостью находить браконьеров и разливы нефти. Вместо уничтожения вражеских самолётов и МБР, они устраняли бы лагеря для нелегальной вырубки леса и пиратские китобойные суда. Оказалось, в НАТО у этой системы существовало броское название: Когнитивная Автономная Планетарная Инициатива для усТранения Аномалий и очагов Напряжённости. Или КАПИТАН, для краткости.
Естественно, нам пришлось положиться на систему с таким именем. Мы перенастроили её на совершение добрых поступков вместо зла и выпустили на свободу, когда для спасения планеты оставалось пятнадцать лет.
И она сожгла половину мира.
***
Пару месяцев назад, ещё до наступления катастрофы, Бергманн потащил меня в свой кабинет. Возможно, ты в состоянии объяснить это, сказал он, указывая на экран компьютера.
Бергманн был приставленным к нам военным. Он ненавидел, когда КАПИТАН забирали у генералитета и приходилось иметь дело с нами, яйцеголовыми экологами, жившими в обнимку с деревьями. Он понимал нашу важность для проекта, ведь в армии не числилось собственных экологов-теоретиков, и поэтому подчинялся приказам, как любой хороший солдат.
Подобное положение вещей ему нравилось мало. Мы нравились еще меньше.
КАПИТАН считала количество видов на каком-то испытательном полигоне, оценивая биоразнообразие в соответствии с правилами, которые мы в него зашили. Их общее число росло по мере наблюдения сначала сорок видов, потом семьдесят, сто. Оно остановилось на двухстах восьмидесяти трех.
- В чем проблема? спросил я. - Разве она не учитывает все виды?
Бергманн фыркнул. - На самом деле, она учитывает больше, чем в случае простого подсчета.
- В смысле? На что она ориентируется?
На тебя.
- Что?
Он резко поднял голову. Я следом взглянул вверх: прямо над головой на меня уставился один из сенсорных кластеров КАПИТАН. Я сделал шаг влево. Кластер тихонько зажужжал и стал вращаться, чтобы удерживать меня в фокусе.
Бергманн скрестил руки. Так что, вы могли бы объяснить такому простофиле, как я, почему система, руководствуясь вашими правилами, только что определила одного человека как почти триста различных видов.
- Бросьте, Бергманн. Для начала, у людей только на коже существует пара сотен видов бактерий. Еще куча в кишечнике. Вот и ответ на ваш вопрос.
Он покачал головой. - Мы уже думали об этом. Количество все еще слишком велико.
Ну, я...
- Исправьте это, - сказал он. Конец разговора.
И мы исправили. Проблема оказалось достаточно простой: КАПИТАН смотрела внутрь клеток моего собственного тела, и видела множество других организмов.
Клетка ведь непроста сама по себе. В реальности, это колония мелких клеток внутри одной крупной. Некоторые из них ведут себя как батареи, превращая химические соединения или солнечный свет в энергию. Другие не дают генам полностью запутаться друг в друге. Так было не всегда: несколько миллиардов лет назад, задолго до того, как развилась многоклеточная жизнь, предки этих маленьких клеток свободно существовали в первичной жиже. Однажды какая-то большая клетка попыталась съесть другие на обед, и обнаружила, что не может довести работу до конца: она достаточно легко поглощала добычу, но не могла ее переварить. А маленькие клетки заметили, что могут вполне комфортно существовать внутри создания, которое пыталось их сожрать. В конечном итоге, обе стороны оказались в лучшем положении, чем были до этого. Клетки-хозяева могли использовать химическую энергию, которую вырабатывали маленькие клетки, в то время как вторые были удобно изолированы от изменений окружающей среды. И это не говоря о других клетках-хищниках, которые были в состоянии жевать немного быстрее после того, как проглотили добычу. Все вышли победителями.
Этот процесс ни разу не пошел вспять. Мы больше не воспринимаем маленькие клетки как отдельные организмы. Мы рассматриваем их как составные части, органеллы, даем им названия вроде ядра, хлоропласта или митохондрии. Однако у них все еще есть собственные гены, оставшиеся с тех времен, когда те существовали сами по себе. Они все еще размножаются независимо. В каком-то смысле, они все еще личности, живущие внутри наших клеток, как уборщики в здании-высотке.
Во всяком случае, так думала КАПИТАН. Она считала составные части моих клеток отдельными личностями, даже отдельными видами. Строго говоря, это не являлось ошибкой, просто устарело почти на миллиард лет.
Но Бергманн впечатлен не был. В пятый раз нам пришлось возвращаться и начинать всё с нуля. Дело в том, что нельзя просто приказать компьютеру идти и защищать разнообразие жизни. Ему следует чётко объяснить, что такое жизнь. Этот вопрос учителя-гики постоянно поднимают в седьмом классе на уроках биологии, чтобы попытаться заинтересовать учеников. Что такое жизнь? - спрашивают они, надеясь, что класс придёт в восторг от подобной ерунды. А кристалл соли можно считать живым? Нет? Он же растет, не так ли? Он ест ионы из окружающего раствора, встраивает их в свое тело, он растет. Если его сломать, он починит сам себя. Он заживет, понимаете? А фрагмент, отколовшийся от основного кристалла, будет расти самостоятельно, и это можно считать размножением...
Да, конечно. Без разницы.
Все знают, что деревья и люди живые существа. И все знают, что кристаллы соли ими не являются. Если этот придурок, стоящий перед классом, думает, что он кого-то сведет с ума своим жалким бормотанием о живых кристаллах соли, то он еще глупее, чем кажется.
Но, знаете ли, старикашка все-таки прав. Есть список характеристик, к каком прибегают каждый раз, когда вы хотите описать, что такое жизнь: она дышит, она ест, она растет. Она размножается. Основная проблема в том, что этот список не всегда работает. Вирусы не могут размножаться самостоятельно, им приходится захватывать репродуктивный аппарат другой клетки, чтобы та сделала это за них. И бытовая химия Drano [2] штука, которой вы чистите унитазы тоже дышит, если этот процесс означает вдыхание одного вида газа и выдыхание другого. Для каждого правила есть исключение. Очевидно, существует разновидность жизни, которые не должна быть такой согласно списку. И наоборот, другая сущность может не являться живой, но подходить по пунктам.
Однажды у меня была такая учительница. Я, возможно, и не смогу дать определение слону, говорила она мне, но я обязательно узнаю его, когда увижу. Определение жизни во многом похоже на определение слона. Вы просто, ну, узнаёте его, когда видите.
Но попробуйте объяснить это машине. Вы можете махать руками и придумывать что угодно, но компьютеры тупые: они вас просто не поймут, если не сказать это чётко.
Теперь, когда я думаю об этом, есть один верный способ узнать, живо ли создание: попытаться убить его. Умирать могут только живые существа.
КАПИТАН, похоже, поняла это намного лучше меня.
***
Сейчас я проверяю спутниковые передачи КАПИТАН. У меня есть доступ к миллиону электронных глаз, и я могу наблюдать за всем миром в прекрасных оттенках инфракрасного и ультрафиолетового света. Я вижу, как сверкает хлорофилл там, где ландшафт украшен растениями, и черные пустоты в местах, где они были уничтожены,
Вторых нынче очень много. И с каждым днем становится всё больше.
Я наблюдаю, как ядерные бомбы и лучи лазера приземляются с точными интервалами по всей планете, постепенно превращая мир в огненный шторм. Сегодня КАПИТАН атакует Восточную Африку. Я пробую поговорить с ней. Если бы КАПИТАН была человеком, я бы схватил её за горло и закричал: Что, во имя Господа, ты делаешь? Ты ведь должна спасать мир!
Но КАПИТАН не человек. Она не понимает ярости или разочарования. Мои вопросы должны быть точными, логичными, сформулированными на языке, который распознаёт программа. Потому я набираю их на клавиатуре, спрашивая о показателях биоразнообразия, утрате видов и принятых мерах по исправлению ситуации.
Компьютер отвечает в той же манере, выдаёт данные статистики и показатели разнообразия, затем даёт оценку достижения поставленных нами целей за два года или меньше. Если перевести ответ на обычный язык, он будет звучать так: На что вы жалуетесь? Я делаю именно то, что вы мне приказали. Я защищаю разнообразие жизни.
Еще один луч пронзает орбиту, и Мадагаскар окутывает пламя.
В тестовом режиме КАПИТАН слыла послушной собачкой. Но в момент, когда мы поручили ему миссию в реальности, то спустили её с поводка. В конце концов, это военная система. Да, мы явились в последний момент и дали ей кучу новых приятных целей для выполнения миссии. Но в глубине она не переставала быть существом с поля боя. Она разрабатывалась, чтобы продолжать работать в условиях тотальной войны и иметь способность распознавать любую команду на отключение как уловку врага.
Бергманн говорит мне, что не существует способа выдернуть вилку. Тело КАПИТАН состоит из тысячи частей, разбросанных по суше, морю и небу. Основные компоненты находятся на орбите и работают от бортовых реакторов или солнечной энергии. И что мы должны сделать, отключить солнце?
Выключателя нет. Думаю, в то время это казалось хорошей идеей.
Видимо, КАПИТАНУ показалось, что я состояла из нескольких сотен видов. Очевидно, у неё были проблемы с пониманием границ. Она нарисовала отдельные линии вокруг каждого типа органелл, когда следовало обвести меня одной большой линией.
Итак, мы вернулись к основам: множество органелл вместе составляют клетку. Множество клеток образует ткани. Ткани образуют системы органов. А системы органов, взятые вместе, образуют один организм. Один. Поняла, КАПИТАН? Важна вся система целиком, а не множество подсистем внутри нее.
Теперь ты понимаешь?
КАПИТАН ответила согласием. Мы сообщили ей несколько тестовых данных для ночных вычислений и отправились домой.
На следующее утро Бергманн первым делом позвал меня. Ладно, гении, и что вы сделали на этот раз? КАПИТАН утверждает, что во всей Южной Америке всего двадцать один вид.
К тому времени, как я приступил к работе, КАПИТАН не смогла обнаружить даже это количество. Она насчитала только девятнадцать.
- О, чёрт, простонал я. Еще два вида исчезли, пока я наблюдал.
- С меня действительно хватит, - сказал Бергманн.
- Думаю, я понял, в чем дело. Просто послушайте...
- Это ты послушай, мистер. Ты хоть представляешь, насколько далеко продвинулся этот проект? У нас всего пятнадцать лет, чтобы исправить ущерб, нанесенный двумя столетиями, а ты даже не в состоянии провести нас дальше первого шага. При таких темпах, когда ты поймёшь, как дать определение жизни, её уже не будет существовать.
- Послушайте, я думаю, что могу...
- Вы же биологи, черт побери! Как вы можете не знать, что такое жизнь?
Я попробовал еще раз.
- Я думаю, что могу знать...
- Ты уволен. Вы все уволены.
Он помахал факсом у меня перед носом: разрешение было дано с самого верха пищевой цепи. Остальное мы сделаем сами, большое спасибо.
- Вы не можете. Вы не знаете как.
Бергманн мрачно улыбнулся.
- Мы не можем облажаться больше вас, ребятки.
***
Естественно, он ошибался.
Они достаточно быстро вернули нас, когда КАПИТАН начала сжигать все, что попадалось на вид. Но теперь было слишком поздно. Машина была предана своему делу: она не отступит, пока не завершит миссию.
Но теперь я понимала, что происходит. Почему КАПИТАН сжигает планету на наших глазах.
Она пыталась определить слона. Только никакого слона не было.
Ведь слон мало чем отличается от ядра клетки или сердца. Разве имеет значение, что он дышит, размножается и продолжает заниматься всеми традиционными видами жизнедеятельности? Какая разница, что у него даже есть свой собственный генетический код? Это называет сквоттинг: выньте ядро из клетки, и ей придёт конец. Вырвите у слона сердце, и оба погибнут прежде, чем упадут на землю. Отрежьте слона от океанского планктона на тысячу миль вокруг, от кислорода, который те производят, и он задохнется. Отнимите у него листву, которой тот питается, и он умрет от голода.
Мы сообщили КАПИТАН, что части не являются индивидуумами, потому что не бывают самодостаточными. Теперь КАПИТАН сообщала нам: ничто не является таковыми. Она ищет границы, и все, что находит, это связи. Если сердце и почки это разные части одной системы, то слоны, планктон и бамбук тоже должны быть частями более крупной системы. Как и все остальное, что ест, что дышит, и так далее, и тому подобное. Чем дольше КАПИТАН размышляла об этом, тем меньше индивидуумов видела. Она не могла сказать, где заканчивается один и начинается другой, поэтому начинала сваливать их всех в одну кучу. Она просто следовала правилам, которые мы ей прописали, и эти правила привели к одному неизбежному выводу. В конечном счете, есть только одна самодостаточная, независимая живая система с чёткой границей где бы то ни было на Земле.
Всё. Вся биосфера. Это один большой организм, насколько может судить КАПИТАН. И поскольку на Земле есть только один организм, значит и видов не может быть больше.
Оглядываясь в прошлое, я могу точно увидеть момент, когда КАПИТАН объявила миру войну. Она совершила первый выстрел из лазера, когда думала, что на Земле всего тридцать два различных вида.
Я думаю, она пытается увеличить это число единственным известным ей способом. Распространяя повсюду огонь.
Видите ли, огонь тоже дышит. Он потребляет кислород и производит углекислый газ. Он также ест, потребляя все от древесины до плоти. Он производит отходы в виде золы и сажи. Он даже размножается с помощью маленьких спор в воздухе искр, как мы их называем, которые сами начинают новые пожары, совершенно не связанные с родительскими.
И знаете, что ещё есть интересного в огне? Существует много его разновидностей. Есть вид, который питается сухой древесиной. Есть нефтяной пожар и огненные шары, которые потребляют такие горючие газы, как метан. Есть химические пожары, питающиеся натрием и селитрой. Ядерные пожары. Электрические пожары. Да, я готов спорить, что существует, по крайней мере давайте просто сделаем смелую догадку. готов поспорить, гореть могут тридцать три вида.
КАПИТАН не пытается уничтожить жизнь. Она пытается распространить ее. Просто согласно правилам, полученным от нас, огонь - это жизнь.
Мы должны убедить КАПИТАН в ошибочности её выводов.
Я не уверен, что это получится.
|