Аннотация: Организатор покушения на Ленина продолжал работать в советской разведке до 1937 года. У отечественных спецслужб осталось ещё много пикантных тайн.
СЕМЕНОВ ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ
Одним из лучших секретных агентов молодой Советской Республики стал эсеровский боевик Григорий Иванович Семенов ("Жорж"). Рожденный в семье революционера и воспитанный в традициях коммунистического подполья, он принял участие в хитроумной операции по устранению противников ВКП(б). Это был настоящий специалист по диверсиям. Он немало поработал над организацией рабочего движения в Китае. Разворачивал партизанскую войну в Испании... Его заслуги не были отмечены высокими наградами, а имя не увековечилось в литературе. Тому были причины. Семенов организовал покушение на Ленина. То самое, знаменитое, с участием Фанни Каплан. Он еще много сделал для своей страны: руководил технической разведкой в Германии, участвовал в создании индустриальной базы и даже управлял колхозом. Он сменил немало должностей и пережил многих товарищей по партии. По его биографии можно следить за хитросплетениями личных интересов в мудреной игре сильных мира сего, называемой также большой политикой.
КАК СТАНОВЯТСЯ СИЛЬНЫМИ
Он родился в городе Юрьеве, ныне Тарту, 29 ноября 1891 года и был пятым ребенком в семье акцизного чиновника Ивана Семенова. Отец Григория был обеспеченным человеком и дал своим детям неплохое домашнее образование в объеме среднего. Большая семья бывшего "разночинца" была пропитана революционными настроениями. Иван Семенов в 1849 году проходил по делу Петрашевского, но, в числе многих, отделался легким испугом. Гуманизм ненавистного ему "царского режима" позволил получить чин коллежского советника, занять выгодную вакансию и воспитывать в духе радикализма своих детей: троих сыновей и двух дочек.
Григорий в семье был самым младшим и потому оказался приобщен революционному к делу с младых ногтей. С 14 лет он начал исполнять технические поручения в анархистско-коммунистической ячейке. Взрослые учили сообразительного паренька конспирации и "науке террора". Старшие братья, окунувшие Григория в эту, сколь романтическую, столь и криминальную среду, благополучно эмигрировали во Францию после революции 1905 года. Там они получили высшее техническое образование и стали работать как законопослушные граждане цивилизованной страны. В Россию возвращаться им не хотелось - там ждал арест. Обе сестры уже были схвачены и сидели в тюрьме, где одна скончалась при невыясненных обстоятельствах, а другая покончила жизнь самоубийством вскоре после освобождения. Григорий к тому времени включился в самостоятельную работу парторганизатора, официально вступив в группу анархо-коммунистов. Это было в 1906 году. В 1907 его арестовали за участие в революционной организации и через 10 месяцев заключения выслали из пределов Прибалтийского края.
Несмотря на мягкий приговор, который мог служить хорошим предупреждением для разумного человека, юношу с идеей в голове и револьвером в руке было уже не остановить. В 1908 году Семенов принял участие в организации дерзкого освобождения заключенных-смертников из Рижского централа. Его поймали, он просидел под следствием около года и, поскольку был несовершеннолетним, отделался двумя годами ссылки в Архангельскую губернию. С 1909 по 1911 года молодой боевик проходил самые настоящие революционные университеты. В ссылке подобралась довольно пестрая компания политических, принадлежащих к разным партиям и течениям, многие - личности легендарные. Последние-то и сыграли решающую роль в жизни Григория Семенова. Он познакомился со знаменитым большевиком Авелем Сафроновичем Енукидзе, темпераментным кавказцем, невероятно волевым, отважным и энергичным. Организатору РСДРП в Баку и руководителю подпольной типографии "Нина" было в ту пору всего 32 года, но 18-летнему Григорию он уже казался старым и опытным революционером. В коммунистическую партию Енукидзе его не переманил, но в анархистских методах работы Семенов все же разочаровался и стал приглядываться к эсерам. В начале 1912 года срок ссылки закончился. Григорий вернулся в родной Юрьев, где был вновь арестован, однако через несколько недель отпущен на свободу. Убедившись, что полиция в покое его не оставит, Семенов решил по примеру братьев эмигрировать во Францию, что и сделал. Братья помогли ему найти работу. С 1912 по 1915 года Жорж, как теперь на французский лад Семенов предпочитал себя именовать, работал электромонтером в фирмах Марселя и Ниццы, бывая в России лишь наездами. В 1915 году окончательно порвал с анархистами и перешел в стан социалистов-революционеров. Как следует из документов, с 1912 по 1921 г. он состоял членом партии эсеров, в том числе в 1919 - декабре 1920 был членом меньшинства ПСР (возглавляемой Вольским группы "Народ", по ряду позиций поддерживавшей большевиков - во время наступления Деникина в 1919 г. мобилизовавшую своих членов в Красную армию, но выступавшую против "красного террора" и политики насилия).
Первая Мировая война заставила Жоржа вернуться в Россию. Почти сразу он был призван в армию. Служил в Прибалтике - в электротехническом запасном батальоне инструктором по обслуживанию станций высокого напряжения. Февральскую революцию 1917 унтер-офицер Семенов встретил в Риге, став одним из организаторов Совета солдатских депутатов расположенной здесь 12-й армии и товарищем председателя исполкома местного Совета. Образованный и предприимчивый молодой человек быстро сделал карьеру. Отправившись в Петроград солдатским делегатом I Всероссийского совещания Советов, Семенов возобновил знакомство с давним товарищем по ссылке Авелем Енукидзе, который свел его с другими видными большевиками, в том числе и Н.Н. Крестинским. 26-летний эсер с европейскими манерами сделался своим среди бывших подпольщиков, ринувшихся из эмиграции в бурлящий котел революции. В апреле 1917 Жорж Семенов стал членом бюро исполнительного комитета Петросовета и руководителем его ключевой - фронтовой коллегии. С июня по октябрь кипучая энергия Семенова нашла должный выход: он был избран делегатом I и II съездов Советов и Демократического совещания, работал во фракциях партии эсеров в Ромнах и Яссах, куда был назначен комиссаром 9-й армии, комиссаром 3-го конного корпуса и помощником комиссара Румынского фронта. Обилие работы в занимаемых должностях только способствовало выполнению Семеновым заданий, полученных от большевиков.
НАД ЗАКОНОМ
Знакомство с Енукидзе обрело продолжение в весьма необычном качестве. Признанный Семеновым с юношеских лет авторитет по архангельской ссылке привлек своего "крестника" к дальновидным партийным играм. Можно сказать, что Енукидзе завербовал Жоржа в лучших традициях разведки. Коммунистам был нужен свой агент в верхушке социалистов-революционеров, и в лице любителя рискованных игр Семенова они его получили. Приняв предложение Енукидзе, Семенов совершил несколько поступков, принесших ему несомненное уважение в глазах товарищей по социал-революционной партии. Спасение Александра Федоровича Керенского в октябре 1917 г. от разбушевавшихся красных моряков в Гатчино, активная защита Учредительного собрания, а затем непримиримая позиция в отношении большевиков - все это не могло не вызвать доверия эсеров. Они были настроены решительно. Руководитель ПСР Абрам Гоц сказал тогда: "Если Смольные самодержцы посягнут и на Учредительное собрание... партия с.-р. вспомнит о своей старой испытанной тактике". Учредительное собрание большевики разогнали, и неукротимым эсерам пришлось всерьез вспоминать боевое прошлое. Не обошлось без инициативного Семенова. После октября 17-го он становится членом ЦК ПСР, руководителем Петроградской военной организации и военной комиссии при ЦК. Всем эсерам разрыв Жоржа с большевиками казался очевидным.
В мае 1918 года по предложению Семенова при ЦК партии социалистов-революционеров был создан Центральный боевой отряд из 15 человек. Целью было физическое уничтожение верхушки РКП(б). Отряд поручили возглавить тому, кто подал инициативу - Семенову. Первую акцию осуществили в Петрограде 20 июня 1918 года. Машина, в которой ехал член Президиума ВЦИК и нарком по делам печати В. Володарский, внезапно остановилась "от нехватки бензина". Когда Володарский, его жена Н.А. Богословская и сотрудница Петросовета Е.Я. Зорина вышли, ждавший за углом террорист открыл огонь. Пуля попала Володарскому в спину. Ранение было смертельным.
Первое удачное дело вдохновило эсеров на главную акцию. Целью должен был стать Ленин. Для расправы с врагом коммунисты были готовы на жертвы. Раз врагом в борьбе за полную власть стали бывшие соратники, сильная конкурирующая партия социалистов-революционеров, многочисленная, пользующаяся поддержкой народа, то и жертвы должны были быть значительными. Смерть вождя, товарища Ульянова, послужила бы великолепным поводом для развязывания "красного террора".
Что чувствовал агент межпартийной коммунистической разведки, готовя теракт против "большевика № 1"? Семенов прекрасно понимал, в какую серьезную затею втянул его Авель Енукидзе, но, видимо, гарантии безопасности, данные старым другом-подпольщиком, были достаточно крепкими, чтобы Жорж решился довести игру до конца. Под его руководством Центральный боевой отряд эсеров тщательно отслеживал маршруты передвижения Ленина, изучал расписание, график работы, анализировал. Легких подходов, как к Володарскому через его личного шофера, на сей раз не было. Террористам оставалось выбрать удобный момент, когда Ильич сам подставит спину. Полная безалаберность в отношении личной охраны позволяла напасть на него после выступления. 30 августа 1918 года Ленин произнес речь перед рабочими завода Михельсона в Москве. Когда он возвращался к машине, эсерка Каплан, мирной и неприметной внешности, сумела приблизиться к вождю и ранила его выстрелами из "Браунинга". Фанни Каплан схватили рабочие. Тут для Семенова рискованная игра секретного агента вступила в решающую фазу. Он был задержан контрразведкой РККА 22 октября 1918 года за принадлежность к боевой организации. Явных улик против него не было, арест носил случайный характер, но в тот момент у Семенова имелись основания опасаться самого худшего. По дороге в караульное помещение он выхватил револьвер и сумел ранить двух конвоиров-красноармейцев. Кровавая схватка закончилась неудачно, оружие отобрали, оставалось ждать сурового приговора.
В тюрьме он просидел до апреля 1919. Конспиративный характер межпартийной агентурной работы не позволял Семенову раскрыться преждевременно, поэтому были и недельные голодовки, и категорический отказ на настойчивые попытки сотрудников ВЧК склонить к "сотрудничеству" упрямого эсера. Семенов продолжал исправно выполнять роль командира Центрального боевого отряда. За это время коммунисты успели разделаться с оппозицией по полной программе. В ответ на покушение на В.И. Ленина Петроградская ЧК расстреляла более пятисот заложников-эсеров. Двухпартийное советское правительство закончило существование.
Объявленная 27 февраля 1919 года амнистия для тех, кто даст письменное обязательство отказаться от продолжения борьбы с большевиками, стала хитроумной ловушкой, в которую угодили остававшиеся на свободе лидеры ПСР. Дело было сделано, и к Семенову приехал в тюрьму Авель Енукидзе, чтобы взять "раскаявшегося товарища" на поруки. Семенова выпустили на волю с полным освобождением от суда и прекращением дела Верховным трибуналом, даже без письменного обязательства. Как пишет современный исследователь, "Семенов начал сотрудничать со спецслужбами сначала неофициально, а затем был зачислен в штат Региструпра РККА . В справке ГРУ Генштаба Министерства обороны СССР от 1957 года, составленной на основании архивов разведки, утверждается, что Г.И. Семенов в 1919-1921 г.г. "работал по линии ВЧК". В анкетах он утверждал, что с самого начала служил в военной разведке. Очевидно, Семенов мог не знать, по какому ведомству значится его задание, да и ВЧК с Региструпром взаимодействовали столь тесно, что имели общую агентуру".
Однако для эсеров Жорж Семенов продолжал оставаться "своим" - амнистированным арестантом, членом меньшинства ПСР, преследуемым Советской властью. Летом и осенью 1919 его дважды арестовывала ВЧК и, в целях сохранения алиби, Жорж некоторое время проводил за решеткой. 17 октября 1919 года на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) было рассмотрено заявление эсеров группы В.К. Вольского о том, что они "предоставляют себя в полное распоряжение правительства для направления всех на фронт". Подчиняясь решению руководства, Семенов был официально мобилизован в Красную Армию на Южный фронт для борьбы с белыми, а в июле 1920 откомандирован в распоряжение члена Реввоенсовета Западного фронта Ивара Тенисовича Смилги, будущего известного троцкиста, который отправил его к Алексею Антоновичу Мазалову, начальнику отдела военной разведки штаба фронта и уполномоченному РВС по ведению секретной работы (в 1922-м он был экспертом на процессе эсеров, далее работал в Разведупре, был военным атташе в Эстонии, арестован и расстрелян в 1937 году в звании полковника). Он и поставил перед Семеновым задачу внедриться в савинковский "Народный союз защиты родины и свободы". В 1920 году посланный на задание Семенов был арестован польскими властями, но при помощи Савинкова был освобожден.
Борис Викторович и Григорий Иванович были знакомы, видимо, еще с парижских времен, а уж по работе в армии в 17-м году сталкивались точно, да и секретарь Савинкова Смолдовский знал Семенова по эмиграции. Поскольку членство в той части партии эсеров, которая сражалась в Гражданской войне на стороне большевиков, могло помешать секретной деятельности, в конце 1920-го Семенов инсценировал открытый конфликт с меньшинством ПСР, после чего его исключили из партии.
Как пишет С.В. Журавлев: "Семенов оказался для советской разведки уникальным приобретением. Внутри страны и на закордонной работе он успешно использует репутацию непримиримого борца с большевиками, как и старые связи в кругах эсеров и анархистов. Как видно из материалов фонда Ф.Э, Дзержинского в РГАСПИ, "первый чекист" был в курсе дел и высоко ценил работу Семенова тех лет. Собственно говоря, тогда они и познакомились. Семенову принадлежит, в частности, немалая заслуга в пресечении активной деятельности "Русского политического комитета" и лично Бориса Савинкова, с которым Жорж был знаком с дореволюционных времен. В одном из донесений Семенов сообщал: "Ввиду сложившихся у меня отношений с Савинковым, придавая некоторую важность его организации, я счел необходимым ознакомиться с положением дел в ней..." Далее излагались подробности их личной встречи в Варшаве".
Авторитет командира Центрального боевого отряда, организовавшего пару удачных акций против верхушки РКП(б), был огромен. Воодушевившись обрисованными ему перспективами, Савинков поручил Семенову подготовку терактов против советских лидеров и даже выделил на эти цели крупную сумму, дал ему явку в Гельсингфорсе и познакомил с начальником 2-го отдела польского генштаба полковником Матушевичем. Семенов и его жена и коллега по разведработе Наталья Богданова, отправившаяся с ним на это задание, получили разрешение работать в варшавской пиротехнической школе. Занимались они там взрывными науками не из любознательности, а готовились таким образом к поставленной Савинковым задаче - покушению на "нашу двойку", как писал в те годы Демьян Бедный, - Ленина и Троцкого. Этот теракт должен был совпасть со всеобщим восстанием, намечавшимся 28 августа 1921 года. В этот день савинковские партизанские отряды (под командованием Эльвенгрена, Эрдмана-Бирзе, Павловского, Данилова) из Польши, Латвии и Эстонии должны были начать наступление, в ходе которого планировалось занять Псков, Полоцк, Витебск, Смоленск, а затем Петроград и Москву, где, как и в Одессе, должны были состояться эсеровские восстания.
Обо всех этих грандиозных планах Семенов сообщал в Москву. Ознакомившись с донесением Семенова, Дзержинский счел его настолько важным, что передал Ленину с просьбой: "т. Ленину. После прочтения прошу мне вернуть. Дзержинский". Другим адресатом экземпляра донесения с такой же припиской стал Троцкий. Так Ленин смог подержать в руках документ, составленный главным организатором покушения на его жизнь, который, в отличие от исполнительнийы - Фанни Каплан - не только не был казнен, но и продолжал служить большевикам.
Троцкий в справке для Верховного ревтрибунала 1 июля 1922 года так оценил работу Семенова: "1)Реввоенсовет Республики через соответственные свои органы счел возможным дать в свое время т. Семенову столь ответственное и рискованное задание только потому, что на основании всех тщательно собранных сведений пришел к выводу, что т. Семенов искренно порвал со своим антисоветским прошлым и в интересах обороны рабоче-крестьянской республики готов принять всякое, в том числе и самое трудное, ответственное и рискованное поручение. 2) Работа т. Семенова в Польше вполне отвечала заданию и свидетельствовала о личной добросовестности и преданности т. Семенова делу обороны республики. 3) Работа, выполнявшаяся Семеновым, имела военно-конспиративный характер, требовала величайшей осторожности и находчивости и, разумеется, основывалась на введении в заблуждение врагов Советской России, в том числе и Савинкова, как одного из наиболее бесчестных и продажных агентов иностранного империализма. Отсюда совершенно ясно, что завязывание т. Семеновым контакта с Савинковым вполне вытекало из существа данного ему поручения и представляло собой военную хитрость, продиктованную интересами обороны революции " .
А Семенов, успешно выполнив задание, в конце того же года, через "Данцигский коридор" прибыл в Германию, а оттуда с помощью советской миссии - в Москву.
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗГРОМ ЭСЕРОВ
В январе 1921 года Семенов, продолжавший работать по линии военной разведки, был в секретном порядке принят в РКП(б) специальным решением Оргбюро ЦК без прохождения кандидатского стажа. Это означало официальное и окончательное прощение "эсеровских грехов", в том числе, убийства Володарского, не говоря уж о покушении на Ленина и нападении на конвой. Рекомендацию дали старые знакомые: А.С. Енукидзе, секретарь ЦК РКП(б) Н.Н. Крестинский и начальник Политического управления РВС Л.П. Серебряков. Одновременно его зачислили в штат Разведупра РККА. Семенов стал готовиться к выполнению нового задания партии - нанесению решающего удара по недобитым эсерам, и сел писать книгу "Военная и боевая работа социалистов-революционеров в 1917-1918 г.г.".
С момента выхода "Военной и боевой работы социалистов-революционеров" Семенов полностью раскрылся как большевистский агент в эсеровском стане. Брошюра была издана в феврале 1922 одновременно в Берлине и Москве тиражом 20 тысяч экземпляров. Насыщенная пристрастно подобранным фактическим материалом о деятельности социалистов-революционеров, она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Автора возненавидели все разом - как эсеры, так и большевики: вчерашние подпольщики, воспитанные на жестких правилах конспирации и взаимовыручки, органически не принимали предательства.
Брошюра предварялась письмом в ЦК РКП(б) от 5 декабря 1921 года, в котором Семенов разъяснил цели сочинения книги: "разочарование в деятельности эсеров", приход к мысли "о необходимости открыть темные страницы прошлого п.с.-р."; а так как эсеры представляют собой реальную силу, могущую "сыграть роковую роль при свержении Советской власти", то нужно их разоблачить и дискредитировать "перед лицом трудящихся". В общем, обезопасился разведчик грамотно, придраться к заказному характеру книги формально было невозможно. На переписанном варианте рукописи брошюры (в следственных делах по процессу) имеется датированный 3 декабря 1921 г. чернильный автограф: "Читал И. Сталин. Думаю, вопрос о печатании этого документа, формах его использования, и, также, о судьбе (дальнейшей) автора дневника должен быть обсужден на ПБ (Политбюро). И. Сталин" .
Вопрос о судьбе автора провокационных мемуаров решился через 16 лет, и не в последнюю очередь благодаря автору отзыва, а пока, 28 декабря 1921 года пленум ЦК РКП(б) после доклада Дзержинского постановил предать суду Верховного трибунала Центральный комитет партии эсеров, обвинив их в контрреволюционной деятельности, совершении террористических актов против Ленина, Володарского и Урицкого. Через месяц, 21 января 1922 года, Политбюро ЦК поручило заместителю председателя ГПУ И.С. Уншлихту принять меры "чтобы известная ему рукопись вышла за границей не позже, чем через 2 недели". Вскоре после этого покаянные мемуары Семенова были напечатаны в Берлине, а 28 февраля, сразу вслед за выходом книги, "Известия ВЦИК" опубликовали информацию о состоявшемся накануне заседании президиума ГПУ, на котором было решено предать открытому суду Верховного революционного трибунала арестованных лидеров социал-революционной партии. Там же было сказано: "ГПУ призывает гражданина Семенова и всех с.-р., причастных к деяниям этой партии, но понявших ее преступные контрреволюционные методы борьбы, явиться на суд над партией социалистов-революционеров".
План ГПУ осуществлялся методично, шаг за шагом. Чекистское следствие над эсерами было завершено 21 марта. 23 марта на заседании Политбюро ЦК РКП(б) в присутствии Каменева, Сталина, Троцкого, Молотова, Калинина, Цюрупы и Рыкова, по инициативе ГПУ (докладчик Уншлихт) рассматривался вопрос о подготовке процесса над эсерами - первого в советской истории открытого судебного процесса. В результате было принято решение: "Назначить для фактического начала процесса с.-р. срок не позднее чем через месяц".
На том же заседании Политбюро по инициативе заботливого ГПУ обсуждался и вопрос о том, как "укротить" опасный всплеск эмоций, который вызвала разоблачительная книга Семенова. В ней "раскаявшийся" Семенов приводил сенсационные подробности участия руководимой им боевой группы эсеров в убийстве Володарского, покушения на Ленина и подготовке убийства главы Петроградского ЧК Урицкого. Но поскольку было известно, что последнего застрелил питерский поэт Л.И. Канегиссер, отношения к эсерам не имеющий, Семенов вынужден был ограничиться рассказом о слежке членов боевой группы за Урицким, а также за Зиновьевым и Троцким. Такая откровенная "сдача" бывших товарищей по партии была воспринята большевиками как действие морально нечистоплотное.
Общественное мнение следовало откорректировать. Это было выгодно как в целях подготовки судебного процесса, так и для формирования в партийной среде новой морали. Уншлихт огласил на заседании докладную записку следующего содержания: "В связи с брошюрой тов. Семенова для ряда товарищей, имеющих общее с ним прошлое, а теперь находящихся в наших рядах или работающих фактически как коммунисты, создалось совершенно невыносимое положение. Как в среде, близкой к с.-р., так и в обывательской среде, не способной понять всей глубины переживаний этих товарищей, отношение к ним неизбежно выливается в самой омерзительной форме. Для мещанской психологии они являются авантюристами, убийцами, взломщиками, "темными личностями". Для психологии, связанной с с.-р. работой людей, и для самих с.-р. они к тому же ренегаты, предатели и провокаторы. Для ГПУ моральная чистота побуждений этих т.т. вне сомнения. ГПУ, учитывая невыносимую обстановку, создавшуюся в жизни товарищей, считает необходимым, чтобы в партийной среде они нашли бы полное понимание и нравственную поддержку. Между тем, благодаря слабой осведомленности партийных масс, а также благодаря наличию в партии элементов с мещанской психологией, уже были случаи, когда вместо поддержки товарищей они встречали такое же отношение, как во враждебной нам или обывательской среде. ГПУ просит ЦК РКП издать специальный циркуляр, разъясняющий обязанности членов партии-выходцев из других партий в отношении борьбы с контрреволюцией, и дающий общие указания об отношении партии к роли Семенова, Коноплевой и др. ГПУ просит ЦК РКП применять в отношении мещански мыслящих элементов партии, проявляющих враждебное отношение к б. с.-р., решительные меры."
По данному вопросу Политбюро постановило: "1. Поручить Оргбюро составить циркуляр, согласно приложению т. Уншлихта; 2. Поручить т.т. Преображенскому и Ярославскому написать статьи относительно Семенова. О характере и тоне статей переговорить с т. Троцким". Разъяснительная работа была проведена на должном уровне. Тем временем Семенов готовился к процессу над эсерами, который начался 8 июня 1922 года. На суде "раскаявшихся эсеров", давших ценные свидетельские показания, представляли в основном сотрудники военной разведки. Причем связаны они были не только ведомственными и партийными, но и семейными узами!
Соратница Семенова по Регистрационному отделу РВС Юго-Западного фронта Лидия Васильевна Коноплева в прошлом состояла в Центральной боевой группе ПСР. Ранее служили вместе в Петроградском комитете ПСР. В своей книге Семенов подробно описал, как он с Коноплевой отравлял ядом кураре пули, которыми стреляли в Ленина. На суде Коноплева это подтвердила. На вопрос, почему же яд не подействовал, Коноплева и Семенов ответили, что не знали о свойстве кураре терять свои качества при высокой температуре. Заключение эксперта, профессора химии Д.М. Щербачева, о том, высокая температура не разрушает подобные яды, не было принято во внимание, равно как и протесты ряда эсеров, заявивших о своем незнакомстве с Каплан и отрицавших ее членство в их партии. Позже академик Б.В. Петровский, изучавший историю болезни Ленина, подтвердил: никаких отравленных пуль не было - кураре, хотя бы в незначительной дозе, блокирует дыхательный центр; попади в кровь Ильича хоть малая частица яда, он скончался бы на месте.
Бывший министр юстиции Бельгии Э. Вандервельде, защищавший эсеров на суде от имени Международного бюро II Интернационала, 25 июня 1922 года писал, что показания Семенова и Коноплевой носят такой характер, что "ни один нормальный суд не мог бы принять их во внимание". Тем не менее все разоблачения Семенова вошли в обвинительное заключение Верховного трибунала и подвели черту под жизнями бывших соратников Жоржа. Это же обвинительное заключение инкриминировало Семенову организацию покушений на Володарского и Ленина, слежку за Зиновьевым и Троцким, а также экспроприацию денег на нужды эсеровской партии в разных кооперативах. Верховный революционный трибунал в составе Г. Пятакова, О. Карклина и А. Галкина приговорил Семенова и Коноплеву к расстрелу... Но счел возможным освободить их от "всякого наказания, учитывая полное раскаяние в совершенных преступлениях". 8 августа 1922 года Президиум ВЦИК РСФСР подтвердил судебное решение. Учитывая тот факт, что на процесс Семенов и Коноплева ходили не столько как на суд, сколько как на работу - без конвоя, с перерывом на обед и ночевкой у себя дома - приговора они не опасались. Это и была самая настоящая работа разведчика: интересная, авантюрная и грязная.
Процесс партии социалистов-революционеров стал в биографии Семенова переломной точкой. На суде он познакомился с Н.И. Бухариным, выступавшим в качестве официального защитника группы раскаявшихся эсеров, и его очаровательной женой Эсфирь Гурвич. Начался "мирный" период в жизни Семенова. Вместе с женой - "раскаявшейся эсеркой" Натальей Богдановой - также сотрудницей Разведывательного управления штаба Красной армии, в прошлом - членом секретариата ЦК ПСР, он был отправлен РККА в бессрочный отпуск. По решению ЦК РКП(б) сентябрь и октябрь 1922 они пробыли в крымском санатории "по причине усталости и переутомления". По возвращении революционная чета вселилась в комнату № 418 в элитном 1-м Доме Советов. Партия заботилась о преданно служащих ее делу. В ноябре Учраспредотдел ЦК направил Семенова на работу в Главэлектро ВСНХ на должность инспектора при начальнике Главэлектро А.З. Гольцмане.
Это была самая настоящая синекура - заслуженный отдых для измотанных нервов разведчика. В должности инспектора Семенов прослужил десять месяцев. В соответствии с мандатом, подписанным Гольцманом 25 ноября 1922 года, он был "уполномочен на всестороннее обследование... всех предприятий электропромышленности, электроснабжения и их руководящих органов". Наделенный чрезвычайными инспекторскими полномочиями Семенов часто ездил в длительные командировки по стране. Он добросовестно претворял в дело ленинский план ГОЭЛРО. Сам Ленин, носящий в груди две пули из "Браунинга" Каплан, в это время медленно умирал в Горках.
ЗАВЕТАМ ЛЕНИНА ВЕРНЫ!
Окруженная врагами молодая Советская Республика могла выстоять только если сумела бы угнаться за развитыми странами. Нужен был мощный индустриальный подъем. В качестве трамплина для "большого скачка в модернизацию" Ленин предлагал использовать электропромышленность. Его категоричная аксиома: "Коммунизм - это есть Советская власть плюс электрификация всей страны" стала главным лозунгом экономической программы большевиков. Подтверждением четкого понимания руководством страны первостепенного значения электропромышленности в деле налаживания индустриального производства стала разработка с 1918 года, а затем обсуждение и принятие декретом Совнаркома плана ГОЭЛРО, названного тогда же "второй программой партии" и охарактеризованного западными исследователями как гигантский по масштабам, монументальный по целям технический проект, символизировавший "исключительные амбиции" советской власти. Амбиции стимулировались еще и тем, что сама логика технического прогресса выдвигала электропромышленность в число ключевых и наиболее перспективных отраслей, по отношению к которым как нельзя более применимо выражение "кто не успел - тот опоздал". Опаздывать же коммунистам с их планами мировой революции было никак нельзя. Следовательно, электрифицироваться требовалось сразу, почти вмиг. Но как это сделать? Без помощи разведки было не обойтись.
Знаменитые "лампочки Ильича", возведенный в ранг идола зримый и материальный прообраз светлого коммунистического будущего, на самом деле были американского и немецкого изготовления. Собственного производства ламп накаливания в РСФСР практически не существовало. Так, в 1920 году Советская Россия закупила за границей в 3 раза больше электроламп, чем изготовленных самостоятельно допотопных их подобий с угольной нитью накаливания. Угольные лампочки светили тускло и служили недолго. Это обстоятельство являлось предметом постоянных насмешек западной прессы: где уж Советам создать современное индустриальное общество, если они не умеют делать даже элементарные бытовые лампочки! Партийное руководство прекрасно понимало, что многочисленные электростанции и плотины будут совершенно ни к чему, если иностранные фирмы вдруг откажутся продавать лампы или вольфрамовую нить накаливания. Такая зависимость от "капиталистического" окружения могла стать роковой. Да и влетала она в копеечку: только один импорт вольфрамовой нити ежегодно обходился нищей республике в 250 тысяч золотых рублей. Технологию ее изготовления крупнейшие производители - американский концерн General Electric и германские AEG и Osram - держали в тайне и отказывались продавать за любые деньги. Поставленным в безвыходное положение большевикам ничего не оставалось, как украсть производственные секреты.
7 сентября 1923 года в Главэлектро ВСНХ поступило распоряжение ЦК за подписью Молотова: "Немедленно, сегодня же, откомандируйте т. Семенова Г.И. в распоряжение ЦК РКП(б)". Отдых закончился. Партии вновь потребовался опыт разведчика, вдобавок, разбирающегося в электротехнике. Семенов был вновь зачислен в штат Разведуправления РККА и занялся разработкой операции по получению и переправки из Германии в Москву информации по технологии вольфрамового производства.
Суть замысла разведчиков была проста: выйти на квалифицированных рабочих-коммунистов, трудившихся в вольфрамовых цехах фирм AEG и Osram и причастных к тайнам производства. Принципиально новым направлением работы иностранного отдела ОГПУ и агентурного отдела Разведупра РККА стало в ту пору широкое использование рядовых иностранных граждан. Вербовались они на идейной основе и работали бесплатно, радуясь тому, что делают благородное дело. Будучи коммунистами или просто симпатизирующими советской власти людьми, западные рабочие охотно помогали укрепиться молодой коммунистической стране ради скорейшего свершения и у них социалистической революции. Зачастую они даже не осознавали, что их деяние называется грязным словом "шпионаж", а честно выполняли чье-то поручение. На этом и сыграли большевики, тысячами вовлекая идейный пролетариат в кражи технологических секретов.
Осенью 1923 года Семенов прибыл в Германию, находившуюся накануне революционного взрыва. Дворянское воспитание снова проявило себя. Проработавший в Европе несколько лет электриком, Семенов знал французский и немецкий языки, обычаи местного населения Германии, что позволило легко вжиться в среду берлинского пролетариата. Агентурный отдел рекомендовал для вербовки квалифицированных рабочих Юлиуса Хоффманна, трудившегося на AEG, и Эмиля Дайбеля - механика с Osram. Разведупр вышел на них через военную разведку Коммунистической партии Германии. Товарищи были проверенные, ветераны Первой мировой войны, закоренелые коммунисты, готовые родину продать в интересах партии. Отдохнувший Семенов с воодушевлением включился в любимое дело и вскоре тесно сошелся с Дайбелем. Этого 40-летнего опытного механика он охарактеризовал в своем донесении как "авантюриста, способного на геройский подвиг, человека большой личной храбрости и решительности". Родственные души сработались. Дайбель рекомендовал товарищу Жоржу (как на привычный французский манер представлялся Григорий Семенов) других работников Osram. Слесарь-механик Франц Гайслер и токарь Вилли Кох состояли в нелегальной ячейке КПГ, организованной на заводе параллельно с легальной. Буквально через месяц новые связи весьма пригодились Семенову. Неудавшаяся революция в Германии октября 1923 и последовавшие за нею ноябрьские репрессии, направленные против явных коммунистов, вынудили Дайбеля и Хоффмана искать политического убежища в СССР.
После краткого периода смуты, Жорж Семенов восстановил агентурные связи с Кохом и Гайслером, в силу партийной законспирированности уцелевшими от массовых увольнений членов компартии администрацией завода. 28-летний Кох и 26-летний Гайслер уже привлекались к сбору материалов о вольфрамовом производстве, выполняя отдельные поручения руководителя заводской парторганизации Дайбеля. Вилли Кох вспоминал, как в начале 1924 года его вызвали в райком КПГ берлинского района Лихтенберг, где он состоял на партучете. Секретарь Карл Ковальски, ссылаясь на Дайбеля, объяснил партийное задание и сообщил Коху, "чтобы он все, что касается вольфрамового производства, передавал через одного человека". Несколько встреч с "одним человеком", представившимся необычным для немца именем Жорж, произошло сначала в помещении райкома партии, а затем в более располагающем для задушевной беседы хорошем ресторане.
Тут-то Семенову и пригодилось электротехническое образование. Не вдаваясь в тонкости технологического процесса, он знал, о чем вести разговор, что также способствовало налаживанию контакта с агентом. Уточнение деталей происходило следующим образом: руководители вольфрамовой лаборатории московского кабельного завода формулировали специальные технические вопросы, вызывавшие у них затруднения в процессе исследовательской работы, и передавали их сотруднику Разведупра; задание дипломатической почтой пересылалось Семенову, который знакомил с ним немецких рабочих Osram. Имея доступ к чертежам, образцам и прочим секретам производства, сознательные пролетарии давали Жоржу нужную информацию. Получив таким путем сведения из Германии, советские специалисты двигались дальше в освоении протяжки вольфрамовой нити и прочих любопытных технологий. В вольфрамовой лаборатории фирмы Osram велись опыты по получению принципиально новых типов сверхпрочных сплавов, изготовлявшихся невиданным доселе методом, позднее названным металлокерамическим. В 1923 году здесь впервые в мире был получен сплав карбида вольфрама с кобальтом, внедрение которого в массовое производство под названием "видиа" произвело настоящую революцию в индустриальном производстве: резцы с такой напайкой обрабатывали деталь в 5-8 раз быстрее стальных! Вскоре тот же самый сплав под названием "победит" появился на советских заводах.
Освоение секретов молибденовой и вольфрамовой технологий, полученных из цехов завода Osram, открыло ученым Страны Советов дорогу к новейшим видам брони для кораблей, самолетов и танков. Не говоря уж о том, что Московский электроламповый завод вскоре наладил выпуск самых настоящих, отечественных, лампочек Ильича. В общем, великий ленинский план ГОЭЛРО был реализован не в последнюю очередь благодаря бывшему организатору покушения на Ильича. Сам же Семенов к середине 1924 года изрядно заскучал от бумажной возни. Наладив связь и бесперебойную передачу информации, оперативный сотрудник Жорж, недостаток специальных знаний которого все больше напоминал о себе, стал проситься на другую работу. На смену ему прислали высококвалифицированного инженера из вольфрамовой лаборатории Кабельного завода, а Семенова отозвали в Москву.
Его вернули на то же место. Ходатайствовало об этом Главэлектро, о чем сохранилось отношение в Учраспредотдел ЦК РКП(б) от 25 июля 1924 года за подписью Гольцмана: "Прошу откомандировать т. Семенова Григория Ивановича, вернувшегося с заграничной командировки, обратно на ответственную работу Главэлектро ВСНХ". В ответ решением ЦК партии 31 июля 1924 г. Семенов был возвращен в распоряжение Главэлектро, где назначен на прежнюю должность. Конец 1924 - начало 1925 прошли в инспекторских поездках по различным ведомственным предприятиям. При этом Семенов продолжал участвовать в переписке с немецкой агентурой, поскольку он оставался заинтересованным лицом в отношении успешного завершения операции. Весной 1925 он вместе с проверенным товарищем Дайбелем прибыл в Берлин, где встречался с рабочими завода Osram. Целью этой командировки было подобрать квалифицированных специалистов-вольфрамщиков для работы по контракту в СССР. Немецкие коммунисты с восторгом приняли выгодные условия индивидуального договора и вскоре первая группа носителей ценной информации и обладателей уникальных навыков отбыла в Республику Советов. Далее отъезд немецких рабочих обрел характер налаженного потока.
В советском Торгпредстве в Берлине работал сотрудником представительства Главэлектро функционер КПГ Фридрих Мюллер, организовывавший отъезд специально отобранных квалифицированных кадров. "Когда я ехал в СССР, то имел адрес Коха, кроме того Фридрих Мюллер дал мне адрес Жоржа Семенова, мы называли его тогда просто "Жоржем", - вспоминает рабочий Ганс Ольрих. Механизм переброски был продуман коммунистами до мелочей. Так, Ольрих свой партбилет отдал в Берлине Фридриху Мюллеру, а по прибытии в Москву получил от своего заводского куратора документы и новый партийный билет. Опекаемые разведкой немцы образовали на предприятии целую общину иностранцев, исправно передавая знания и умения своей новой родине. К этому времени Гольцмана на посту руководителя Главэлектро ВСНХ сменил ни кто иной как "Лев Революции" - Троцкий.
В апреле 1925 года Семенова назначили директором Московского авиационного завода № 12 Радио - важного предприятия радиотехнической промышленности, напрямую связанного с оборонным ведомством и также крайне зависящего от скорейшего решения вольфрамовой проблемы (нить накаливания применялась в радиолампах - необходимых деталях средств связи). Так, благодаря грамотно проведенной Семеновым агентурной разработке, СССР модернизировал промышленный потенциал и успел создать военную технику, давшую достойный отпор вероломной агрессии Германии в годы Великой Отечественной войны.
РОКОВАЯ СВЯЗЬ
В должности директора авиационного завода Семенов пробыл до 1927 г. Год выдался судьбоносный для всей страны. Имеет смысл подробнее рассмотреть начало новой эпохи, чтобы видеть подводные камни, на которые потом натыкался Жорж Семенов, в силу авантюрности своей натуры оказавшийся слишком близко к великим вождям и потому сгоревший в огне великих перемен.
В 1927 году советские экономисты приступили к разработке первого пятилетнего плана, который должен был предусмотреть развитие всех районов и использование всех ресурсов для индустриализации страны. В первую пятилетку намечалось создать индустриальную базу - 1500 крупных предприятий. Рывок следовало сделать небывалый. Сталин по этому поводу заявил: "Задержать темпы - значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми... Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут". Главным источником средств, пошедших на осуществление I пятилетки, были "внутренние накопления": лес, нефть, золотой и алмазный запасы, произведения искусства и продовольствие. На втором ее году, осенью 1929 была осуществлена коллективизация. Крестьян сгоняли в колхозы и отнимали весь хлеб, который затем продавался за границу. На вырученные средства закупали импортные станки, материалы и с/х технику. Это называлось "перекачать средства из сельского хозяйства в тяжелую индустрию". Перекачали настолько, что в 1931-32 годах от голода умерло более полутора миллионов крестьян. Вторая пятилетка продолжила развитие индустриальной базы. Выполнение заданий периода 1933-37 г.г. превратило страну из аграрной в мощную индустриальную державу, экономически независимую от других стран. Коллективные хозяйства, объединявшие к 1934 году три четверти крестьянских дворов, позволили, при значительном уменьшении числа занятых, поддерживать производство пищевой продукции на уровне, не допускавшем длительного голода. Она же предоставила в распоряжение города огромное количество рабочих рук. Коллективизация не только создала условия для перекачивания средств на нужды индустриализации, но и выполнила важную идеологическую задачу, уничтожив частнособственническое крестьянское хозяйство.
Одновременно с техническими и экономическими происходили коренные политические преобразования. Сталин начал устранять равных ему по силе вождей: Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина. Начал с Троцкого - "Льва Революции", автора коммунистического переворота и создателя Красной Армии, как с самого сильного противника. Его Сталин отстранил от власти в союзе с Каменевым и Зиновьевым в 1927 году и выслал за границу в 1929. Затем отстранил Зиновьева и Каменева в союзе с Бухариным, а в 1937 убрал и Бухарина - "любимец партии" был расстрелян в марте 1938 года. Семенову не посчастливилось быть спаянным крепкими узами с первым и последним из вождей. Рекомендацию в партию ему дали Серебряков и Крестинский - заслуженные троцкисты, следовательно, и Семенов получался явным "протеже" Троцкого. С Бухариным же его связывала не только дружба, но и отношения почти семейные...
Знакомство с бывшей женою Бухарина Эсфирь Гурвич переросло в чувство более нежное, и Семенов некоторое время жил у ней. Там его периодически встречал Бухарин, навещавший свою дочь. Пикантность ситуации ни в коей мере не сказалась на рабочих и товарищеских отношениях Жоржа с "любимцем партии". "В 1927 г. при активной поддержке Бухарина я был назначен советником Военной Комиссии при ЦК Китайской компартии", - расскажет Семенов позднее. Его опыт военного организатора вновь понадобился военной разведке. Гоминьдан, китайская национальная партия, к 1927 году резко разошлась в своих позициях с Коминтерном, превратившись в "правящую партию буржуазно-помещичьей реакции, связанной с иностранным империализмом". Коммунисты не могли больше мириться с такой политикой и приняли соответствующие меры. В Китай направили военных советников. А поскольку Коминтерном руководил, фактически, Бухарин, просьба заскучавшего на бумажной работе Семенова о назначении на более веселую службу была по-товарищески удовлетворена. В апреле Жоржа откомандировали в Китай, где он немедленно развернул бурную деятельность. Энергия опытного боевика нашла выход в создании вооруженных сил КПК, готовивших свержение гоминьдановского режима. Восемь месяцев готовилась революция и, наконец, вспыхнула 11 декабря в Гунчжоу (Кантоне), где у КПК была крепкая коммуна. Через два дня восстание жестоко подавили правительственные войска. До января 1928 года Семенов совместно с коминтерновскими товарищами пытался выправить ситуацию, но ничего не вышло. Вернувшись в Москву, он выступил на расширенном заседании Президиума Коминтерна с докладом о Кантонском восстании, в котором рассматривались причины поражения коммунистов.
Деятельность Семенова в качестве военного советника получила заслуженную оценку. Его перевели в центральный аппарат Разведупра РККА и вскоре назначили на должность помощника начальника 2-го (агентурного) отдела. Там он проработал до мая 1929 года. Москва, "главк" - место нешуточное, там не зевают: наметанный глаз новых коллег быстро выявил троцкистскую сущность бывшего эсера. В апреле 1929 состоялась XVI партконференция, на которой было принято решение о второй чистке партии. Первая была в 1921 году, но тогда Семенову повезло - он под нее не попал. А так как он был замечен в числе активных сторонников правой оппозиции, то тогда же, в апреле, партячейка Разведупра исключила его из рядов ВКП(б). В мае его уволили. Семенов несколько месяцев вел непрерывную борьбу за восстановление в партии, безуспешно апеллируя в районную контрольную комиссию, во Фрунзенский райком и, наконец, к парттройке МКК ВКП(б). Только последняя инстанция, учтя его прежние заслуги и выслушав 5 сентября 1929 обязательство "в практической работе проводить линию партии", приняла решение ограничиться строгим выговором с предупреждением.
Искупать вину, заключавшуюся в том, что 8 лет назад попросил не тех людей дать рекомендацию для вступления в партию, оставшийся без места и оклада Семенов решил самым кардинальным образом. Он пошел в ЦК и попросился на колхозную работу. По направлению Колхозцентра он попал в Хоперский округ Нижне-Волжского края, где был назначен председателем крупного колхоза "Краснознаменец", состоящего примерно из тысячи хозяйств и располагавшего 24 тысячами га земли. Осень 1929 - начало коллективизации. Колхоз был уже собран. В декабре Сталин объявил о конце НЭПа и переходе к политике "ликвидации кулачества как класса". Преданность партии надо было доказывать реальными успехами, и бывший военный советник, засучив рукава, взялся за дело. Старался не один Семенов - призыв на колхозную работу партийцев насчитывал 25 тысяч человек. За зиму коммунисты изо всех сил ликвидировали кулачество как класс, а кулачество, как могло, ликвидировало "двадцатипятитысячников". К весне стало ясно, что такая политика грозит катастрофой, и 2 марта 1930 года в "Правде" была опубликована статья Сталина "Головокружение от успехов". Всю вину за создавшееся положение мудрый вождь возложил на исполнителей, допустивших "перегибы на местах". Разумеется, коммунисты поддержали его, попался на эту удочку и Семенов. На партконференции Хоперского округа он выступил с критикой политики партии в области коллективизации и, развивая выводы Сталина, зашел слишком далеко. Его выступление было вновь квалифицировано как правый уклон, после чего, к лету, Семенова сняли с председательской должности и направили в Москву.
Начинался "великий перелом". Троцкий уже выехал в Мексику, а Бухарин был уволен с поста редактора "Правды" и выведен из состава Политбюро. Не повезло и всем его друзьям. Семенов был полностью дезориентирован: менялись знакомые правила игры, менялись жизненные принципы. То, что вчера поощрялось - сегодня преследовалось. Недавние кумиры и светочи попадали в опалу. Все казалось непредсказуемым. Самым безопасным образом существования становился конформизм, и опытный подпольщик это понял. Он перестал высовываться и "лег на дно", разумеется, на уровне партийного функционера. Семенов устроился работать начальником строительства Болшевского механического и чугунолитейного завода под Москвой, затем начальником авторемонтных мастерских ВОГФа. Отовсюду его "вычищали" - слишком богатая биография вкупе с разрисованным выговорами партбилетом рождала в коллективе настороженное отношение. Спрятаться от бесконечных вопросов в насыщенной партчистками и перерегистрациями атмосфере 30-х годов становилось все труднее и труднее. Как на страшного динозавра, реликта давно минувшей эпохи, взирали на бывшего эсеровского боевика молодые партийцы. После того, как по инициативе секретаря Краснопресненского райкома партии Н.С. Хрущева Семенов был уволен из ВОГФа, он попросился на прежнее место в Главэлектро. Однако и здесь долго не задержался - всплыло начальствование Троцкого в Главэлектро и рекомендации троцкистов Крестинского и Серебрякова, данные Семенову для вступления в партию.
В 1933 году "зачумленный" Семенов покидает столицу и уезжает в Ленинград на должность начальника отдела рабочего капстроительства машиностроительного завода им. Ворошилова. Здесь уже не столица, и отношение помягче. В сентябре 1933 года Семенову удалось даже успешно пройти очередную партийную чистку, хотя и со скрипом - при 52 вопросах в его адрес!
В городе, окропленном кровью Володарского, Семенову удается спокойно проработать полтора года. 1 декабря 1934 года председателя Ленинградского обкома С.М. Кирова убивают в Смольном прямо у дверей кабинета. Теракт, совершенный при довольно странных обстоятельствах, больше напоминающих бытовое убийство, дает повод для чистки всей ленинградской парторганизации. 1 февраля 1935 года заводской партком исключает Семенова из рядов ВКП(б). Опальный коммунист снова берется за привычное дело и подает апелляцию. В Ленинграде с его либеральными нравами это проходит легко, и 22 февраля 1935 года на заседании бюро Володарского райкома Семенова восстанавливают в партии.
Понимая, что пошла новая волна чисток, и теперь так просто его не оставят, Семенов предпринимает отважный шаг. В марте он едет в Москву и пробует вернуться в разведку. Явившись в Разведупр, он предлагает свои услуги в любом рискованном мероприятии. Лучше война, с ее ясными и привычными законами, чем полная непредсказуемых нюансов и потому смертельно опасная для человека с его прошлым мирная жизнь. Семенов пришел не с пустыми руками, он "вызвался возглавить группу инструкторов-специалистов по всем областям военного искусства и техники и перебросить ее на самолетах или на верблюдах через пустыню Гоби на помощь Китайской Красной армии". Военспеца, имевшего опыт работы в Китае, зачисляют в штат Разведупра в апреле месяце, и он тут же приступает к подготовке экспедиции через пустыню Гоби. В качестве помощника Жорж привлекает старого приятеля, закаленного в уличных боях и проверенного на шпионской работе Эмиля Дайбеля. Активный участник вольфрамовой операции работает в военной разведке и ждет своего часа. Однако экспедиция не состоялась. В ноябре Семенову присваивают звание бригадного комиссара и посылают в Монголию с более частным заданием - "для налаживания связи с Китайской Красной армией и проверки маршрута". Он должен был "организовать переброску 6 китайских товарищей через Монголию в Китай", что и сделал, но затем "расконспирировал себя", и в мае 1936 года Семенова снова отозвали в Москву. Комбрига ждало новое задание.
ТЕРРОРИСТ НАРОДНОГО ФРОНТА
Тем вроеменем активизировались внешние враги Советского Союза. В июле 1936 г. в Испании генерал Франко возглавил фашистский мятеж против республиканского правительства. Помощь ему оказали фашистская Италия и национал-социалистическая Германия. Коммунистическая оппозиция осталась в меньшинстве, да и та все больше симпатизировала Троцкому. Медлить было нельзя. 4 октября СССР открыто заявил о своей поддержке Испанской республики. В Испанию была направлена советская военная техника, 2 тысячи советников, в том числе по борьбе не только с фашизмом, но и с троцкизмом, а также большое число военных специалистов. В ноябре подучивший испанский язык Семенов выехал в Париж, а оттуда в Барселону. Большевикам снова потребовались таланты бывшего эсера в области индивидуального террора. Семенову надлежало "пробраться в тыл мятежников и ликвидировать некоторых руководителей фашистского движения". Но теперь поднабравшийся опыта руководящей работы товарищ Жорж не спешил с немедленной ликвидацией приближенных Франко. Вместо этого он, осмотревшись на месте, начал с развертывания широкого партизанского движения в тылу врага. Основываясь на опыте работы в русском и китайском подполье, Семенов полагал, что массовый террор принесет в будущем больше пользы, нежели индивидуальный и одновременно активная партизанская деятельность выявит необходимые кадры для терактов против членов правительства. Руководство в Москве, ожидавшее от Жоржа чего-то вроде организации Центрального боевого отряда, такой деятельности не поняло и расценило как самоуправство "троцкиста". В Испании он проработал всего три месяца. За это время его помощник, возглавлявший проведение диверсий, вместе с несколькими испанскими боевиками взорвал 5 вражеских поездов, но на последней операции погиб. В конце января 1937 года Семенова отозвали в Москву. Он полагал, что это сделано для расследования обстоятельств гибели его помощника, хотя и знал из испанских газет об аресте Бухарина и готовящемся процессе над "правыми". 11 февраля, едва Семенов сошел с поезда, его арестовали сотрудники НКВД. Так он четвертый раз оказался в советской тюрьме.
Семенов был обвинен в "контрреволюционной организации правых". При обыске на его квартире изъяли большое количество писем и фотографий, две из которых доказывали несомненную близость с "лидером правых" - Семенов с Бухариным были сфотографированы вместе. Всплыла и связь с Эсфирь Гурвич, а также то, что Бухарин защищал Семенова на процессе правых эсеров в 1922 году. Сам же Бухарин еще в заявлении на имя февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года писал, что пример с Семеновым неудачен. Ведь "Семенов фактически выдал советской власти и партии боевые эсеровские группы. У всех эсеров, оставшихся эсерами, он считался "большевистским провокатором". Роль разоблачителя он играл и на суде против эсеров. Его эсеры ненавидели и сторонились его как чумы". Бухарин подчеркивал, что в 1922 году защищал Семенова "по постановлению ЦК партии. Партия наша считала, что Семенов оказал ей большие услуги, приняла его в число своих членов". Но все эти доводы оказались бесполезны. Е. Цетлин 14 декабря 1936 года дал показания о том, что в начале 1930-х Бухарин дал задание Семенову подобрать людей из числа бывших эсеров-боевиков и организовать покушение на Сталина и других руководителей государства. Эти показания и стали основанием для ареста.
Первый допрос Семенова состоялся 23 февраля 1937 года. Он подробно и откровенно рассказал о всех фактах своей непростой биографии. Относительно деятельности в Центральной боевой организации ЦК ПСР Семенов подтвердил, что "при его непосредственном участии и руководстве" в 1918 году был убит Володарский и ранен Ленин. Не стал Семенов скрывать и того, что одно время действительно разделял идеи правых, но ни в какой контрреволюционной организации не состоял и, тем более, не готовил терактов: "Я привык нести ответственность за свои действия, за свои поступки. Пусть меня моя социалистическая страна судит и воздаст должное за мои преступления". Вины за собой Семенов не видел. На следующем допросе 13 марта он также продолжал все отрицать.
Это лишь ненадолго затянуло работу следствия. После основательной подготовки 4 июня 1937 года Семенову устроили очную ставку с "раскаявшимся боевиком" Константином Усовым, бывшим соратником по боевой организации 1918 г. К ужасу Семенова, непохожий на себя Усов вошел в комнату и выдавил, что состоит в боевой организации правых и знает Семенова как ее руководителя, готовившего в 30-е годы теракты против Сталина и членов правительства. Этого Семенов не выдержал. "В ответ на признание Усова Семенов разразился грубой площадной бранью, начал оскорблять следователей". Что, в общем-то, неудивительно. Смысл сказанного Семеновым в форме непечатных ругательств следователь записал как: "Вы Усова замучили угрозами, смотрите, на кого он похож, и поэтому дает показания". После этого Семенов отказался отвечать на вопросы и очная ставка была прервана. Последующие 10 дней превратились для него в ад. В качестве наказания за оскорбления следователей ему дали 5 суток карцера, одновременно применив физические и психологические методы воздействия, чтобы побудить дать признательные показания. Вскоре возмездие настигнет и самих палачей: не позднее как в феврале 1939 года возьмутся за следователей; сотрудник 4 отдела НКВД М.Л. Гатов, который вел дело Семенова, будет осужден за фальсификацию следственных дел, а в 1956 году в ходе дополнительного расследования откроются новые вопиющие факты применения им незаконных методов ведения следствия.
Однако в июне 1937 года железную волю Григория Ивановича сломали самыми безжалостными методами. 15 июня он написал покаянное заявление на имя руководителя НКВД Н.И. Ежова, которое начиналось словами: "В течение 4-х месяцев я упорно отрицал свое участие в организованной контрреволюционной террористической деятельности..." Он обещал "во всем признаться", и признался - протоколы допросов от 26 июня и 4 июля содержали в себе обилие фактов и имен, едва прикрытых завесой правдоподобия. 15 июля комиссия партконтроля при ЦК ВКП(б) исключила Семенова из партии как контрреволюционера. 7 октября 1937 года Семенов получил копию обвинительного заключения, в котором ему инкриминировалось сразу несколько статей УК РСФСР. На следующий день его дело слушалось на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР. Заседание длилось всего полчаса - с 20.45 до 21.15 - маленькое, келейное. После оглашения обвинительного заключения Семенов встал и заявил, что "виновным себя не признает..., что показания на предварительном следствии дал ложные". Семенов уточнил, что за собой признает только следующее: "В свое время я был руководителем боевой организации при ЦК ПСР и организовал покушение на убийство Ленина и, кроме того, организовал убийство Володарского". Но это ему в вину не поставили. Зато вменили надуманные преступления против нынешних "руководителей ВКП(б) и советского государства". Тут же зачитали приговор.
8 октября 1937 года Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством Ульриха приговорила Семенова Григория Ивановича к расстрелу. Так, по страшной иронии судьбы, аккурат через 20 лет после победоносной Октябрьской революции оборвалась жизнь человека необычной биографии, плоть от плоти революционной эпохи. Приговор был приведен в исполнение немедленно. Прямо из зала суда Семенова вывели на тюремный двор и расстреляли.
Он был реабилитирован 22 августа 1961 года. Человек сложной и противоречивой судьбы, по изгибам которой можно было бы изучать историю большевизма, Григорий Иванович Семенов послужил ярким примером неординарной личности, угодившей в жернова советских спецслужб.