Гаршин Сергей Фёдорович : другие произведения.

Созерцание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Рождество Христово.

   Безмолвный век звездой катился
   От крови дикий и от слёз,
   Когда в Вифлееме родился
   Младенец Иисус Христос.
   Не убоясь судов зловещих,
   Отринув домыслы молвы,
   Пришли к нему за сутью вещей
   Для поклонения волхвы.
   Промеж неправд и восхвалений
   Заговорила немота.
   И встала истина прощеньем,
   И без границы доброта.
   За нашей бренности мученья
   И за духовный наш покой
   Он отдал в жертвоприношенье
   Себя за весь наш род людской.
   Нам крест святой напоминает:
   Он принял муки на кресте.
   Но каждый раз он воскресает
   Попраньем смерти по весне.
   И льётся смысл от века к веку:
   Недаром жертву приносил -
   Он воплотил нас в человеке
   И в Боге нас объединил!
  

Зимнее.

   Несётся тройка, снег кипит,
   Резные саночки ныряют.
   Но не ямщик в санях сидит -
   Конями дева управляет.
   Всё дальше колокольни крест,
   Всё глуше, глуше звон набатный
   Ложится на поля окрест,
   На бег размерный, безвозвратный.
   Немилому предрешена,
   И в церкви ждёт жених постылый,
   Родными предана она.
   Но это я - тот муж немилый...
   Спасенье в бегстве брезжит ей:
   Сбегу - судьбу свою устрою,
   Дождусь своих счастливых дней.
   Догонят - в прорубь с головою!
   Погони дикий перепляс.
   Молчит беглянка не раскаясь.
   Из проруби прощальный глас...
   Я вздрагиваю и ... просыпаюсь!
  

Лёд на реке.

   Верхние струи шептали:
   "Наши деньки сочтены,
   Движемся тише и тише,
   Скоро стоять до весны."
   А всё ж боролись и струились,
   Но к ночи всё крепчал мороз.
   И вот они остановились.
   Умолкли струи - лёд нарос.
   А струи нижние шептали:
   "До свидания!
   Мы встретимся весною
   В океане!"
  

8 - е марта 1998 года.

   Шутить изволила природа:
   Ведь наяву, а не во сне
   Зима в такое время года
   Решила натиском весне
   В любви напрасной объясниться,
   Невинность вихрями увлечь.
   И краткосрочно насладиться,
   Сказав порхающую речь
   То мелкой снежною крупою,
   То слёзным лепетным дождём,
   То хлопьев мягких бахромою,
   То стужи пагубным огнём.
   Весна весёлый флирт заводит,
   Признанью время уделив.
   С зимою кружит в хороводе
   Под торжествующий прилив
   Земли гудящей песнопений
   Недр полусонной тишины,
   Созревших сил для пробужденья
   Великой женской новизны.
  

* * *

   Когда же кончится зима?
   Сейчас, почти в конце апреля
   Гуляют мокрые метели,
   Без солнца хмуро смотрят ели,
   И зябнут сизые дома.
   Последний произвол зимы.
   Весны печальна отрешённость
   И тягостная нерешённость
   Несправедливой кутерьмы.
   О, незаслуженное счастье -
   Окошко в небе между туч!
   Погибло мрачное ненастье,
   Ликует первый яркий луч.
   Нахлынул радостный простор
   И созерцанья опьяненье.
   Весна встречает мой укор
   И тонет в ласковом прощеньи.
  

* * *

   От щедрости сирень изнемогает,
   И чистый ландыш тихо льёт струи,
   Черёмухи густые волны тают -
   Все эти тайны разглашают соловьи.
  
   Но соловьи уж слабо, утомлённо.
   Заря прошла, но не прервались сны.
   А остальная птичья мелочь исступлённо
   Ликует в завершение весны.
  

Весна 1945 года.

   В том старом мае было две весны:
   Одна нарядной зеленью одета,
   Второй весной была Победа.
   И обе были так дружны,
   Что рассыпался лепестками
   Цветущих яблонь фейерверк,
   Из пушек било маков пламя,
   И голубыми васильками
   Ложились на альпийский снег
   Зелёные снопы салюта.
   А две весны бурлили всюду,
   Стараясь уложиться в срок.
   И в унисон моторов гуду
   Шумел берёз зелёный сок.
   Он был такой целебной силы,
   Зовущий вечно и живой,
   Что распахнулись вдруг могилы,
   И павшие шагнули в строй.
   И всё вдвойне помолодело,
   Придя на этот пир двойной.
   А все войны нагроможденья
   Оборотились вдруг весной:
   Из амбразур раскрылись почки,
   Дожди бомбили по пыли,
   И батальонами листочки
   В разведку боем потекли.
   Играла зелень в ярком свете,
   Обнявшись плыли две весны,
   Карабкались на пушки дети,
   Ржавели гильзы у стены...
   Всё было, всё в весны дуэте,
   Но не было уже войны!
  

* * *

  
   Из прошлого в космос и дальше в пространство
   Оставило чудо великое братство
   Талантов. Шедевры - народов богатство.
   "Смотри, созерцай, постигай, изумляйся!"
  

Городской музей.

  
   Здесь запах мифа обитает,
   Какой - то прелестью маня.
   Глядит история живая
   Со стен и стендов на меня.
   И красоты щемящим чувством
   Пронзает каждый экспонат.
   Народа быт, труд и искусство -
   На ложь и пошлость компромат.
   Живёт история и дышит
   На этом чудном островке
   И чутко плеск и волны слышит
   В теченья времени реке.
  

Жара.

  
   Ковыль качается
   И забывается
   В истоме знойной,
   В дремотной мгле.
   Седой главой
   Кивая солнышку,
   А корни стиснуты
   В сухой земле.
   А солнце злое,
   Золотое
   Нанизывает
   На свои лучи,
   Испепеляет
   Всё живое
   В огромной солнечной
   Печи.
   Ковыль поникший
   Глядит в низину
   На голубую
   Такую свежую
   Реку.
   О, как завидует
   Всегда зелёному,
   Почти беспечному,
   Шумяще стройному
   Он тростнику!
  

Юпитер.

  
   Юпитер хохотал -
   Всё сотрясалось,
   Дрожали горы,
   Падала листва.
   Из уст льстецов,
   Что под рукой сказались,
   Раздались мигом
   Нужные слова:
   "Ты прав, великий,
   И с тобою вместе
   Мы дружно веселимся
   Заодно.
   Мы полны счастьем
   Радостного лика,
   И мы в восторге,
   Что тебе смешно!"
   Юпитер созерцал
   В немом томленьи скуки.
   Внимало всё ему
   От облаков до скал.
   Не выдержав, зевнул,
   Промолвил ради шутки,
   Сам зная наперёд,
   Что чепуху сказал:
   "Клянусь Олимпом всем
   И головой Горгоны!
   Взгляните вон туда
   Левее Гесперид:
   Там ясно вижу я,
   Что белая ворона
   Над чёрным, как Вулкан,
   Над облаком парит!"
   И снова все кричат:
   "Ты прав, о всемогущий!
   Белей вороны нет,
   А облако черно!
   Как грязен небосвод!..
   Как хлопья сажи тучи!..
   Каким ты видишь цвет,
   Так значит и дано!"
   Юпитер разозлён:
   Ему не угодили.
   Швырнул пригоршню молний,
   Вдогонку гром послал.
   И горы, и моря
   Все ходуном ходили.
   Придворный хор льстецов
   Как в рот воды набрал.
   Тут тонкий голосок
   Промолвил где - то рядом,
   Прошелестел, как ветер,
   Смирение поправ:
   "Постой - постой,
   Ты сердишься, Юпитер?
   Тогда всё ясно -
   Значит ты не прав!"
  

Продолжая разговор.

(Посвящается С.С.П.)

   Боюсь впадать в самозабвенье:
   Тяжёлый выход из него -
   Ты оглушён прикосновеньем
   Дыханья Бога самого.
  
   Ты мыслью жаркой охватил
   Предмет в его значеньи бренном,
   И он в тебе заговорил
   О самом - самом сокровенном.
  
   Вращенье мыслей снова, снова
   Выводят яркий образ в свет.
   И каждый раз в мученьях слова
   В тебе рождается поэт.
  

* * *

  
   Тропинка в поле пролегла
   Строкой растоптанных ромашек.
   Соседние не помнят зла,
   Приветливо головкой машут.
   Любви увядшей сладкий сон
   И запах, сильный до настоя,
   Напоминают о былом
   Цветов полуденном покое.
   И колокольчик в умиленьи
   Вызванивает, приподняв побег:
   "О, снизойди до восхищенья,
   Прохожий, добрый человек!
   Мы так нарядны от росы.
   Не допусти срыванья хруста -
   Цветов домой не уноси.
   Нам расставаться очень грустно!"
  

Провинциальная неделя.

(Посвящается Любови Ковшовой)

  
   Проходят дни, минуя мели.
   Семь дней, конечно же, не год.
   Провинциальная неделя
   Свой совершила оборот.
   Зовётся глушью по старинке,
   Но звуков здесь - хоть отбавляй.
   Провинциальная глубинка
   Уже давно не тихий рай.
   Неторопливо и привычно,
   Посконно, буднично, мудро,
   На "хорошо" и на "отлично"
   Куёт провинция добро.
   Протянулись из провинций нити
   В поступи, поступках иль в молве,
   Всё - от мелочей и до событий,
   И сплетаются в узлы в Москве.
   Здесь капилляры дел и судеб,
   Трудов, свершений и молитв
   В артерии соединяясь, будут
   России пульсом, гулом битв.
   И в российский час на самом деле
   Достоверно вставить мы должны,
   Что провинциальная неделя -
   Важная минутка для страны!
  

* * *

  
   Спой соло, соловей.
   Наскучили вороны,
   И уши заложил
   Уже грачиный грай.
   Порою хоть беги
   От трескотни сороки,
   А дятлов перестук -
   Эстрада топора.
   Ну, где ж ты, соловей,
   Классическая птица?
   Сейчас вместо тебя,
   Не знаю: почему,
   Пародией пищать
   Пытается синица
   Летающих коров
   Развёрнутое: "Му - у!"
   Голубчик соловей,
   Ты прилетишь, я знаю.
   И нежный голос твой
   Услышу из ветвей.
   Долой всю трескотню
   И оглушенье грая,
   И карканье долой -
   Спой соло, соловей!
  

* * *

  
   Сын предаёт отца и деда,
   И дело их наоборот
   Вершит до "Пирровой победы"
   Космополит - искариот.
   Из сердца гонит память предков,
   Забвеньем буйным одержим.
   Наживы прикормив левретку,
   Развеяв совесть, словно дым.
   Но возвращаются на круги
   Неотвратимые своя
   Суровы, к покаянью глухи
   Противоречья бытия.
   И будут попусту стенанья
   Души бесплодной на гряде,
   Рабством рождённого сознанья
   И пробужденья в темноте.
  

Последний дюйм.

(Посвящается Джеймсу Олриджу)

  
   Последний дюйм, последний дюйм...
   И как порой на нём опасно
   Висит несбывшаяся сказка
   И ждёт, когда подскажет ум,
   Что ждать в июне май напрасно,
   Что рвётся тоненькая связка,
   Что ты стремишься наобум
   Найти лицо под пошлой маской...
   А может маску ты надел?
   Твой сын твоей не видел ласки.
   С тобой он вечно не у дел
   И ожидает окрика с опаской.
   Игра с акулами - жестокая игра
   И выгрызает из тебя все соки.
   Конец игре, признать пора:
   Ты "круто налетел на джокер"!
   Вас только двое, целый мир - песок.
   Отчаянье овладевает вами.
   Но со слезами крови на щеках
   Твой сын вращает шар земной ногами...
   Качается последним дюймом жизнь
   И вздрагивает стрелкой бензомера.
   Сознанье то ныряет резко вниз,
   То просветляется какой - то малой мерой.
   Чуть приподнявши голову с трудом,
   Стряхнув с мозгов тягучие напевы,
   Ты еле слышно пересохшим ртом
   Хирурга умоляешь: "Дэви...Дэви...
   Сначала...Дэви...
   Остальное...
   всё...
   потом..."
  

Монумент.

(Александру Сергеевичу Пушкину)

  
   Зря смотрим мы на монумент -
   Поэта здесь простыл и след.
   Здесь только камень и остался,
   А сам поэт давно умчался.
   Вы можете себе представить,
   Чтоб Пушкин смирненько стоял
   Всё там, куда его поставил,
   На неподвижность обязал
   Неколебимый пьедестал?
   Нет! Пушкин бродит по Европе
   (Туда мечтал, но не попал)
   В Америку на пароходе
   Уже, возможно, проплывал.
   Любя стремительную скорость,
   Он бы уважил самолёт.
   Или космической ракетой
   Рискнул отправиться в полёт
   К луне, как в дикий табор дальний,
   Чтобы Селены лик печальный
   Живым стихом развеселить,
   Чтоб "сквозь волнистые туманы"
   Ей улыбаясь проходить.
   Его не сдержат постаменты,
   И Пушкин там, где его стих.
   А возникают монументы
   Везде, где словом он достиг
   Струны чувствительной и звонкой
   Мадонны, старца иль ребёнка.
   ...Иль хлебопашца, рыбака
   Приветствовать издалека.
   В любое передать наречье
   Живое наше красноречье.
   И мы по праву им горды:
   Уж два столетья с нами Пушкин.
   Шагает он из века в век,
   Материков границы узки...
   Он африканский, европейский -
   Вселенский он,
   Но всё же русский!
  

* * *

   Залитый солнцем луг
   И синевы безбрежность.
   Мы с мамою из леса
   Тропинкою идём.
   Я здорово устал,
   Во взгляде мамы
   Нежность:
   "Сыночек, потерпи -
   Недалеко наш дом."
  
   ...Давно уж мамы нет,
   Покрыли душу шрамы.
   И вехи достижений
   Даются мне с трудом.
   Когда штормит в пути,
   Я слышу голос мамы:
   "Сыночек, потерпи -
   Недалеко твой дом!"

"Жареный петух"

(Зарисовка с натуры)

   Трёхлетний сын
   У бабушки в гостях
   Гонял всех кур,
   Им не давал проходу.
   Всё норовил
   Перо щипнуть с хвоста
   Весёлым утром
   В летнюю погоду.
   Петух не выдержал
   Обид за свой гарем,
   Подпрыгнул сзади
   И пребольно клюнул.
   Сын закричал,
   Как раненый абрек.
   Ко мне не чуя ног
   От кур тех дунул.
   Его утешил я,
   Погладил и "подул".
   -Эх, мальчик мой! -
   Невольно я подумал. -
   Живой петух -
   Какая ерунда!
   Куда больнее
   Жареный бы клюнул!
  

* * *

  
   Наша память - земля,
   Нам о ней позабыть
   невозможно.
   Где бы ни были мы -
   Мы с нею повсюду
   вдвоём.
   А чужая земля
   На родимую только
   похожа.
   И поэтому ей
   Мы песен своих
   не поём
   А поём только ей -
   Нашей памяти
   Трепетной, жаркой.
   И мечтаем о ней,
   Пребывая вдали.
   Ей не надо от нас
   Никакого подарка.
   Лишь бы помнили мы
   И память предать
   не смогли.
   Пусть кого - то чужбина
   Примет
   пасынка - сына,
   Убаюкает ложно
   В прозябанье своё.
   Наша память - земля
   В наше сердце
   стучит осторожно.
   И поэтому мы
   Возвращаемся
   к ней
   и в неё.
  

Женские портреты.

  
   Признаться, я был в них влюблён,
   В тех женщин, чьи писал портреты.
   Я был внезапно вдохновлён
   Нахлынувшим желаньем этим.
  
   Не льстил и не лакировал,
   И не приемлю укоризны
   За то, что образ выплывал,
   Быть может, чуть милей, чем в жизни.
  
   Я объяснялся им в любви,
   Сказать словами не сумея.
   И я душою не кривил -
   Лишь объяснение длиннее.
  
   Бессонной ночью память мне
   Из темноты их вызывает.
   Выходит, мне они нужней.
   Выходит, мне их не хватает.
  
   Так дай вам бог быть юными всегда,
   С портретом слиться в задушевный образ!
   И пусть не тронет времени вода
   Той памяти далёкой, нежной, доброй!
  

Два билета в бабье лето.

  
   Дайте, дайте два билета в бабье лето!
   Мы пойдём туда на утренний сеанс.
   Золотой соломой песня поля спета,
   Паутин серебряных романс
  
   Распевает в воздухе прозрачном
   Про твои чудесные глаза,
   А листва шуршит, нахмурясь мрачно
   И завидует лазурным небесам.
  
   Дайте, дайте два билета в бабье лето.
   Мы туда с тобою вместе уплывём.
   Будешь ты багрянцем осени согрета,
   Красота твоя не смоется дождём.
  
   Ну, пожалуйста, мне дайте два билета!
   Скоро будет дождь и слякоть, и мороз.
   Опоздать боюсь с тобой в кусочек лета -
   Я боюсь твоих досад, обиды, слёз...

Разговор с Александром Сергеевичем Пушкиным.

(поэма)

   Посвящение:
   Люблю тебя - Земли поэта,
   Тобою восхищаюсь вновь,
   Тебе дарю поэму эту,
   России первая любовь!
  
   Однажды в лунный зимний вечер
   Я томик Пушкина читал
   И совершенно не заметил,
   Что я иль сплю, иль задремал.
   Вдруг - лёгкий холодок в макушке -
   Луны сиянием облит -
   Глазам не верю! Это Пушкин
   В углу у столика стоит.
   Окаменела будто шея,
   И еле дух переведя,
   Я произнёс: "Александр Сергеич,
   Прошу Вас сесть, да - вот сюда!"
   Он подошёл, придвинул кресло,
   В него прямолинейно сел.
   А я прирос буквально к месту
   И всё его "глазами ел".
   В моей гортани тьма вопросов.
   Не знаю: как себя вести.
   И вдруг я бухнул очень просто:
   "А год - двухтысячный почти...
   Мы собираемся отметить
   Ваш двухсотлетний юбилей..."
   Чуть дрогнуло лицо поэта,
   И я стал чуточку смелей.
   Хоть сбивчиво и бестолково
   Я всё же рассказал о том,
   Как изменилась обстановка,
   Какою кровью и трудом
   Мы прошагали за два века
   Дорогу в нынешний прогресс.
   И всё - для блага человека,
   И всё - с романтикой иль без...
   Я говорил про самолёты,
   Про революции, войну,
   Энергию, газопроводы,
   Автомобили, тишину.
   Про мирный атом и военный,
   Ракеты, космос, телеграф
   И про пространства искривленья...
   И вдруг я чувствую: не прав -
   Зачем я забиваю гостю
   Мозги какой - то ерундой?
   Он сам спокойно разберётся
   В том, что ему сейчас впервой.
   Я замолчал и не пытался
   Продлить сумбурнейший пролог.
   А дальше... дальше состоялся
   Такой меж нами диалог:
  
   I.
  
  -- Так это вы - "младое племя"?
   И ныне я у вас в кругу?
   Лихой ездок - седое время
   Лишь проскользнуло на бегу.
   Сейчас отдал бы я полцарства
   За миг стоянья на лугу...
   Мне двести лет? - Такого старца
   Вообразить я не могу!
   А как теперь мои...
  
   -Читают!
   За миллионом - миллион...
   Ваш слог доныне восхищает,
   И не стареет вечно он.
   Не умолкает Ваша лира.
   Сказав, нисколько не солгу,
   Что признают поэты мира,
   Что все они у Вас в долгу!
  
  -- Помилуй бог! Ну надо ж статься.
   Вот клад без всяческих затей!
   С такою толстой кипой акций
   Я - богатейший из людей!
   А что поэты воспевают,
   Я очень бы узнать хотел? -
   Эпохи и дела сменяют
   Ведь непрестанно свой удел?
  
  -- По прежнему поют свободу,
   Природу, счастья миги все.
   Раздумиям слагают оды.
   Ну, словом - жизнь во всей красе
   Проходит мыслию поэтов.
   И каждый почерк, каждый стих
   Своеобразен, как монета...
   Хотите, назову Вам их?
  
  -- Поэтов? Мне ничто не скажут
   Сегодняшние имена.
   Я думаю, уверен даже,
   Что их по праву чтит страна.
   Поэт - пророк: своим твореньем
   Он не докажет ничего,
   Но дарит он предвосхищенье
   Живого слова своего.
  
   - У нас, конечно, по таланту
   Поэтам воздаётся честь.
   Встречаются и дилетанты...
   Да! Женщины - поэты есть!
  
  -- Здесь шляпу снять было б уместно.
   Известию безумно рад!
   Благословляю повсеместно
   Я вот такой матриархат!
   Чтобы врывался благосклонно
   И вам покою не давал,
   Чтоб задавал вам нежны тоны
   Благоуханный женский вал.
   Но... только без нытья и жалоб
   И вздорно - женского всего...
   (Бог мой! А что же написала б
   Жена гусара одного?..)
  
   II.
  
  -- Друг мой, сказали Вы: два века
   Сегодня разделяют нас.
   Но тирания человека
   Всё также - не перевелась?
  
  -- Да, тирания есть на свете,
   И это - длинный разговор.
   Но, Пушкин, дорогой, поверьте,
   Она мизерна с этих пор,
   Как отошли цари, жандармы,
   Вожди, диктаторы, жрецы.
   Лишь пыжатся напрасным даром
   Околотронные глупцы.
   И если существует в мире
   Такой всевластья островок,
   То знайте - он уже вампирен,
   И час крушенья недалёк!
  
   III.
  
  -- Латынь сегодня уж не в моде,
   А греческий вошёл в почёт? -
   "Мобиль", "авто", "электра"...вроде
   Вот только наше - "самолёт".
   "Автомобиль" - названьем этим
   Не скрыт ли "перпетуй - мобиль"?
   Был в наше время без ответа.
   Вы не его изобрели ль?
  
  -- Автомобиль нам сокращает
   Все расстоянья наших дней.
   По силе он в себя вмещает
   Табун отборнейших коней.
   Но до "перпетуум - мобиле"
   Ему, увы, не дорасти.
   Зато в клубах дорожной пыли
   Он мчит в минуту две версты!
  
  -- Ну, умники! Всех обхитрили!
   Знай наших: раньше не смогли
   Извлечь "перпетуум - мобиле".
   Так на тебе - автомобили
   На место их изобрели!
   А сколь же нужно осторожно
   Покрыть в минуту две версты?
   Ведь по дорогам нашим можно
   Поджилки так порастрясти,
   Что только бренные останки
   Клоками будут там и сям...
  
  -- Мы утешаемся обманом,
   Что "больше газу - меньше ям"!
   Шучу, простите!
   Сейчас дороги уж не те:
   Нас мчит вперёд бетон и битум
   Довольно плавно. Как в мечте.
  
   IV.
  
  -- А что такое "самолёт"? -
   Ковёр ли то из старой сказки
   (Досужий вымысел побаски),
   Пегас, стремящийся в полёт?
   Или нежданный оборот?
  
  -- Мы называем самолётом
   Обыкновенный аппарат.
   Машину - птицу для полёта,
   Умеющую так летать,
   Что самой быстрокрылой птице
   За ним серьёзно не успеть.
   Скользит он в небе, как зарница,
   Лишь оставляя грома медь.
  
  -- А гром откуда?
   - Скорость звука
   От самолёта отстаёт.
   Сначала слышится вполуха,
   Затем мгновенье настаёт:
   Удар - и в птице мы не слышим
   Мотора звук. Лишь белый след
   Туманом за собою пишем.
  
   - Эка!
   Так вы от звука скрылись в эхо?
   И затаились там, пока
   Пронзает птица облака.
   Затем, принесши дань порядку,
   Вы звуку отдаёте честь -
   Вперёд пускаете обратно -
   Звук впереди и сзади есть?
  
  -- Согласен с Вами.
   Много лет
   Попытки, неудачи, взлёты.
   И первые шаги полётов.
   Потом уже пошёл расцвет -
   Летать, планировать, парить -
   Ведь человек всего добился!
  
  -- Се - Божий Промысел на вас
   На крыльях мысли опустился!
   О, как бы тоже я хотел
   Воздвигнуть радостный удел -
   На птице пронестись сквозь тучи,
   Опережая рёв и свист...
   А самолётом правит кучер?
  
  -- Да нет... скорее машинист.
  
  -- Не лошадь - птица, думать надо.
   С ней не управится простак.
   Теперь скажите мне про "атом".
  
   Приемлю вроде... так...так...так...
   Да! Атом - это эпопея!
   Но кабы не пришла Помпея.
   Смотрите ж, юные невежды -
   Вы вторглись в заповедный лес!
   Не стану я терять надежды,
   Что не погубит вас прогресс.
   Хватило разума добраться
   До величайших тайн сиих -
   Да хватит разума остаться
   Вам всем во здравии - в живых!
  
   V.
  
  -- О, сколько ж воевать Руси
   За свою сущность приходилось!
   За что? За что - хочу спросить -
   Вы впали у судьбы в немилость?
   Но бог Россию возлюбил,
   Отвергнет он ваши невзгоды.
   Пройдут, как дым, влаченья годы,
   И наберётесь новых сил.
  
   Другие недра обретайте,
   Их яростное естество.
   Тепло лучины сберегайте
   И сохраняйте душ родство!
   Да будет прочным ваше стремя,
   А немочью - переболеть,
   Осилить тягостное время -
   Самих себя преодолеть!
  
   И коль завистник иноземный
   Богатством или топором
   Крушить стремится ваши стены -
   Сей труд не кончится добром!
   А недруги косятся вновь -
   Всегда сухим держите зелье.
   Хмельна для них славянов кровь,
   Но тяжко будет им похмелье!
  
  -- VI.
  --
   - Вопрос казаться может странным,
   Но я хочу его задать:
   Что Вы могли бы после... раны
   О дружбе и друзьях сказать?
  
  -- Не титулом и не богатством
   Из нас семья произошла.
   Мы называли себя братством,
   Что в жилах кровь одна текла.
   А обращение - "Товарищ!"
   Вселяло в друга гордый дух -
   Как равенство алмазов двух,
   Что не дано для мелкой твари.
   И любознательный историк
   Спокоен будет пусть и тих:
   С друзьями я не ведал горя -
   Был счастлив я в товарищах моих!
  
   VII.
  
  -- И вот ещё больной вопрос.
   Не знаю, как и подступиться -
   Но нам до боли и до слёз
   С Дантесом нужно расплатиться!
  
  -- Да полно, стоит ли об этом?
   С Дантесом нас злой рок сводил,
   И дело шло всё к пистолетам...
   Коль не Дантес - другой бы был.
  
  -- Да, горько, тягостно и нудно.
   Его забыть бы всякий рад.
   Но связан с Вами поминутно
   Проклятый новый Герострат.
   Тревожно предостерегают
   Дела давно минувших дней:
   Ведь если мы его прощаем -
   Изменим памяти своей!
  
   Давно мы вскрыли все архивы
   И разобрались, что за гусь.
   Открылось нам такое диво -
   Я Вас травмировать боюсь...
   Подлец и хам - не заслужил
   Он даже благородной мести.
   От силы - можно презирать.
   Собаке будет мало чести,
   Коль "сыном сукиным" назвать!
  
  -- Эк Вы его...Лихое мненье!
   Но справедливо выраженье.
  
  -- А дочь его, презрев сомненья,
   На русском Вас всего прочла,
   Отцу сказала отреченье
   И сумасшедшей умерла...
  
  -- Невинное моё созданье...
   Пошли господь ей сад из роз!
   Такое судеб начертанье
   Достойно и пера, и слёз!
  
   VIII.
  
  -- Вот, Александр Сергеич, Ваше
   "Мгновенье чудное" в веках
   Остановилось. И всё чаще
   Мы думаем, что не коснётся прах
   Ни самого стихотворенья
   И ни предмета вдохновенья.
   Но много ль раз было у Вас
   Счастливых случаев "мгновенья"?
  
  -- Мгновений чудных жизнь полна,
   Но предлагает провиденье
   Единый раз испить до дна
   Всю прелесть этого мгновенья,
   С младых и до преклонных лет...
   Мой друг, а сами Вы - поэт?
  
  -- Как Вам поведать чувство это?
   Я сам себе в душе дивлюсь:
   Я не стремлюсь в провинциальные поэты,
   Я не стремлюсь в столичные поэты -
   Я вообще в поэты не стремлюсь...
  
  -- Вы - молодчина, друг мой новый!
   Я вашим временем горжусь!
  
   И донеслось, как через вату,
   Вошло в сознания углы:
   Я как бы стал лауреатом
   Его высокой похвалы.
   Хотя скорее относились
   Ко всем нам похвалы слова,
   В груди приятно затеплилось,
   Прошлась морозцем голова.
  
   IX.
  
  -- Скажите, Александр Сергеич,
   Вы, с детства Музу возлюбя,
   По - настоящему поэтом
   Когда восприняли себя?
  
  -- Одно томило нас страданье
   Предметом юношеских грёз.
   А потому и состязанье
   С Денисом буйным завелось.
   Мы не пришлись к войне по летам,
   Счастливец - он повоевал!
   И к блеску славных эполетов
   Поэта доблесть добавлял.
  
   И обожания, и славы
   По восхищённым по волнам
   В гусарских шутках и забавах
   В обнимку с Музой дружной Сам
   Героем - гением он мчался.
   Я ж обретался за кормой.
   Я перепеть его пытался
   (Но перепить - ни боже мой!)
  
   Тогда, томим первенства жаждой,
   Припал к строке я всей душой.
   И понял утром я однажды,
   Что я гусара превзошёл.
   Тогда поболе было прыти,
   Младые годы не неслись,
  
   И я в восторженном наитьи
   Себе кричал: "Умри, Денис!.."
  
  
   То было самовосхищенье,
   И юности оно к лицу.
   Но таковое выраженье
   Льнёт к мужу зрелому - глупцу.
   И что мешало мне неложно,
   Отринулось в блаженный стих.
   И понял я: писать не должно
   Ниже возможностей своих!
  
   X.
  
  -- Чтобы эпохи вкус изведать,
   Чтоб Ваши разобрать труды,
   У нас сейчас пушкиноведов,
   Простите мне - хоть пруд пруди!
  
  -- Пушкиноведы? Друг мой, странно.
   Я понял бы, коль человек,
   Все расчленяя мои раны,
   Анализировал мой век.
   Куда как многое число
   Сих препараторов взовьётся,
   Навалятся на одного...
   И вот итог - не остаётся
   От препарата ничего!
  
   А если мысль они стесняют?
   То далеко ли до греха:
   Они, глядишь, наобъясняют -
   Я вовсе выйду из стиха.
   Здесь перебор крутится рядом.
   Пусть всяк читает как привык -
   Переводить меня не надо
   На наш на русский на язык!
  
   XI.
  
  -- Теперь сказать уже не ложно,
   Что Пушкин - гений!
  
  -- Может быть...
  
   Поскольку от его творений
   Не прервалась два века нить.
   А что такое гениальность -
   Бесценный дар иль тяжкий крест,
   (Я не боюсь сказать банальность)
   Или судьбы особый перст?
  
  -- Задаток нужен несомненно.
   Авгуры, сфинксы просто лгут...
   Не лишним будет вдохновенье,
   А дальше - труд и только труд.
   Примерить на себе отрадно,
   Чтоб чувства бурные лились,
   Воображенью нет преграды,
   Со словом неразлучна мысль...
  
   Но гений очень редко счастлив:
   Как пережил мечты полёт,
   Опять сомнения ненастье
   После блаженства настаёт.
   Собою недовольство гонит
   Его в заоблачную высь.
   Немного жаль: на жизни троне
   Все в своё время родились.
  
   Но гений время обгоняет,
   Пронзив его тугой комок.
   А современник отвечает
   Бросаньем в гения упрёк
   В гордыне, придури иль спеси,
   В заумной мудрости, тоске.
   Ещё на гения повесит
   Строенье храмов на песке...
  
   Но гениальные творенья
   И потому всегда живут,
   Что доставляют наслажденье
   В любую из любых минут!
   Мгновения дают возможность
   Нам для молитвенной красы...
  
   XII.
  
  -- Но боже, боже! Как тревожно
   Вы посмотрели на часы!
   Тогда... тогда... неловко, право.
   Уж и не знаю, как тут быть.
   Хотел бы вензель Ваш на память
   О нашей встрече попросить...
  
  -- Да! Три часа уж пробежало.
   И я от Вас не утаю,
   Вы правы - время очень мало,
   И у него мы на краю.
   Секунда кажда дорога.
   Уж недосуг содвинуть кружки.
   Теперь прощайте!
   (Берёт бумагу, ручку и пишет)
  
   [Гаршин С.Ф.]
   * * *
   Стирает образ пробужденье.
   Часы двенадцать мерно бьют.
   Уходит чудное мгновенье -
   И стрелки в полный фрунт встают...
  
   Январь 1999 года.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"