Гарин Игорь : другие произведения.

Святочная история номер 37

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Святочная история номер 37
  
   Сон в рождественскую ночь
  
  Я поместился в этом мире весь - без остатка, без колебаний, без сожалений, а мои мечты нет. // Бартелеми Гийон, поэт-вагант* - * вымышленное автором лицо
  
   Шел снег. Платон толкался с запрещенкой на Пушкинской площади.
  
  - Телефон, заграничный телефон, айфон - и распахивал на холоде пальто.
  
  Блондинка издалека скосила глаза с интересом. Мужчина в форме ополченца поджал губы.
  
  Полицейские, шмыгнувшие из-за памятника Пушкину, сразу перешли к делу:
  
  - Контрабанда. Знаешь, что за такое бывает?
  
   Платон знал и хотел дать деру, но у входа в метро тоже была полиция. План на этот случай имелся. Лучше поделиться частью, чем лишиться сразу всего товара.
  
  - Что-то там с конфискацией, - прогнусил, пригибаясь, Платон - но ведь и другой выход всегда найдется?
  
  - Вот это верное решение. Протокола составлять не будем. Заберем себе, и все.
  
   - Хотите выручку вам отдам? - упреждал худшее Платон, - Лучше же выйдет. Зачем вам вещи. И спрячете быстрей.
  
  Полицейские переглянулись
  
  - Много у тебя той выручки ? И еще будет? До какого часа торгуешь вообще?
  
  - Сами же знаете. Сегодня день-то какой. Пока не стемнеет. Рождество...
  
  Полицейский поднял голову в серое небо, явно не надеясь увидеть там звезду, и перевел на Платона - все такой же бессодержательный взгляд. .
  
   - Договориться с этим не удастся, - сгорбился Платон. - что же теперь он в самом деле...
  возьмет меня и...
  
  Да! в любое время, в другом месте, и в этом тоже, вышло бы ровно как обычно.
  Не будь эта история рождественской, то есть волшебной. Нить такой истории свободна от обстоятельств, зато если встречает их на пути, то заставляет меняться под себя.
  
  - Дай хоть взглянуть, - вдруг смягчился страж порядка, сам на себя непохожий, - может,
   и правда брать у тебя нечего. Может, у тебя еще китайская подделка. Китайское у нас не запрещено.
  
  - Да-да, - поддакнул второй, явно подчинявшийся первому, -на прошлой неделе на Трубной такое уже было. - Стерли этикетку - думали, вон запрещенка, наконец-то. Уже приготовились брать. А это оказался Китай...
  
  - Китайского теперь много. Теперь везде Китай.
  
  - И трогать его не моги.
  
  Платон виновато разводил руками - но полицейский, вертевший в руках товар,
   наоборот, жадно стискивал его ладонями.
  
  - Нет, такого говна сейчас из Китая не доставят. Раньше всякое привозили.
   К китайцам вопросы были: где ваш хваленый параллельный импорт? Откуда все это барахло? А теперь с ними договор. И они его соблюдают. Ни за что не отправят брак.
  
  Платон сунул руку в карман.
  
  - у меня никакого брака,
  
  нашарил телефон и нажал пару кнопок невпопад. Иконки не двигались с места как будто какой-то робот-андроид припаял их к стене.
  
  Платон попробовал тыкать сильнее - и разозлился.
  
   Полицейские тем временем нажимали кнопки и потешались. Даже желание брать деньги у них пропало. Звезды тускло светили над Пушкинской, когда менты, махнув рукой,
   скрылись из виду. Платон еще долго мыкался на холоде, пока его не попросили на выход обычные полицейские, не опасные, не охотившиеся за запрещенкой. Но у страха глаза велики: Платон дал деру и не выдохнул, пока не очутился на Тверской.
  
  . С ее покрытой снегом плитки тут же свернул в один из переулков, ведших в самое чрево столицы. Когда отдышавшись, остановился вокруг него не было ни души.
  
  
  *
  
  Это был Гнездниковский переулок - большой или малый. Там Платон и сложил на скамью весь свой негодный товар. Выкидывать и такой было жалко: что бы там ни было, он достался трудами. Раздавал его Алихан, добывавший запрещенку по своим каналам и набиравший под нее дистрибьюторов загодя. Одни выкупали всю партию целиком, другие - арендовали: шерстили по столице и по вечерам возвращали нераскупленное назад. Платон сдуру взял весь блок скопом, так что имел основания теперь разыскивать Алихана. Но вместо этого жался и прикидывал, как сделать так, чтобы больше не попадаться ему на глаза.
  
  Чтобы представить себе такое, глаза пришлось зажмурить. Воспользовавшись этим, незваные воспоминания ринулись не на свое место. Они тянули за собой лица людей,
  встречать которых было лишним. Одни из них втянули в ипотеку,и вскоре подняли проценты. Другие втравили в бизнес, быстро подпавший под санкции. Третьи - познакомили с Китаем. "Теперь время Китая, китайцев боятся, на китайском в России прогореть нельзя", - говорили они...
  
  Лица мелькали перед глазами уже сами собою, так что Платону пришлось встряхнуться: он поднялся со скамейки и широко раскрыл глаза. Переулок был так пуст, как будто с
  Тверской его ничего не роднило. Если бы хоть один айфон работал, стоило бы проверить карту. А так оставалось доверять себе, от чего на душе рождалось скверное чувство. Плохо
   было бы взять и еще раз свернуть неудачно Столько раз он уже сворачивал не туда...
  
   Справиться с сомнениями помогла бы чекушка. Платон вновь обернулся и убедился, что посторонних не прибавилось, так что откупорил бутылку. Перед тем, как выпить, опять огляделся. Никто не заходил в переулок уже давно. Поверить в такое сложно, но Платон, хлопнув, сразу поверил.
  
   Никого не стесняясь, чокнулся со скамьей - и с дальней Тверской, денежной жилой столицы, и почувствовал как тепло разливается по груди. Он пил за неудачи - ипотеку, китайцев, ушедшую Лину. которая тоже мелькнула перед глазами Но вскоре пропала, потому что ей больше не было места. Под алкогольными парами дурные мысли оседали сами, а вверх поднимались те, что были легче и приятнее. Выходило, что без Лины на душе становилось теплее.
  
   И как всегда в такие минуты мир обнаруживал свою истинную природу, раскрываясь с возвышенной стороны. Казалось, будто удача на деле всегда была рядом и не хватало лишь сущего пустяка, чтобы однажды дотянуться до нее.
  
  Достаточно было лишь сложить кубики бытия иначе: вместо Лины - Алина, взамен китайцев - тайцы, а телефонов... что на сегодня? Глушилки, может быть? Ах, если бы взять и продавать глушилки, тогда бы удача в новой России улыбнулась бы в лицо...
  
  Хорошее настроение крепло, хотя повода для этого не было,
  
  В лучах фонаря танцевали пылинки, сходясь в причудливую, но запоминающуюся картину, когда-то вдохновлявшую Родена: человека, предававшегося раздумьям. Сразу Платон ее не заметил, а когда разглядел, то простился с остатками хмеля. Оказалось, что в Гнездниковском - большом или малом - все это время находился человек.
  
   *
  
  - Телефон! - потер незнакомец руки с явным удовольствием, что его заметили и можно больше не скрываться
  
  - Можно попросить у вас телефон?
  
  И добавил изменившимся голосом:
  
   - Очень он мне нужен!
  
  Платон уставился в полутьму, а потом нерешительно попятился и, наконец, попятился сильнее. Решительнее.
  
  - Неудачно выразился, - спохватился незнакомец, - вечно меня понимают неверно. Не позвонить. Ни в коем случае даже не собирался. Сразу купить. Хотите доллары хотите -юани, мне все равно.
  
  - Все распродал, - ответил Платон еще неубедительнее и тут же загреб телефоны
   со скамейки прямо в рюкзак.
  
  Незнакомец скосил взгляд на скамейку с выражением детской обиды на лице, но тут же и разулыбался.
  
  - Не торгуете. Ах, понимаю. Но пьете же? есть вещи, которые совершенно извинительны. Гораздо менее извинительно их отрицать...
  
  Платон, стесняясь, закупорил бутылку и, вдвойне смущенный, даже не бросил ее в сумку, а просто бросился наутек.
  
  - Напились, значит? Так еще лучше! - Тогда вы могли бы угостить мня! праздник, замечу, - не какой-то там ваш день рождения, а день, касающийся всех...
  
  Платон, убегая, зыркал через плечо и сообразив, что расстояние было уже приличным, так что можно и бросить пару слов напоследок, вступил разговор.
  
  - Извините. Ждут друзья. Когда-нибудь попозже!С праздником - всего светлого! и не дожидаясь ответа, который был не нужен, свернул в темноту.
  
  - Попозже? Ну ловлю на слове, - проворчал незнакомец. - хотя вообще-то так не поздравляют. Лучше уж самого себя извините за глупость, - а мне-то все равно.
  
   Обдумать эти слова предстояло в тупике, куда завел Гнездниковский и где
  Тверская была уже дальним воспоминанием, хотя гул от нее продолжал нестись. На него можно было идти как на надежный сигнал, но уверенности в силах от этой мысли не прибавлялось. Платон быстро понял, что из тупика другого хода кроме назад все равно нет.
  
  Сконфуженный этим Платон предпочел попридержаться: дождаться звуков из Гнездниковского. Но как назло оттуда ничего не доносилось, как будто
  незнакомец, хоть и потерпел поражение, в глубине души все равно злорадствовал - никуда не уходил.
  
  Платон попробовал завести себя на храбрость, вспоминая что уже имел дело со странными, например теми, кто покупал у него ваучеры на отложенные рейсы Аэрофлота . Но и эти, наконец, заподозрили что-то неладное с товаром, так что от них пришлось спасаться бегством. Вот и сейчас стоило развернуться и рвануть мимо Гнездниковского - на Тверскую, на одном дыхании, не оборачиваясь назад...
  
   Полчаса ушло у Платона на то, чтобы принять это решение - но уже при первом повороте за угол его озадачил лишний штырь. Стоило бы изучить его заранее, да на это не было времени, а теперь, когда рядом с ним рос сапог, доходивший до самого носа, то и подавно. Платон чувствовал себя униженным: волей-неволей и хозяина сапога тоже пришлось разглядывать снизу вверх.
  
  
  *
  
  Можно было догадаться, куда вел сапог, - к незнакомцу - тому же, что половиной часа назад, только более самодовольному, чем раньше.
  
  - Черт знает что, честное слово. Я о том, что творится. И безо всякой причины, и все у меня на глазах. Опять встреча, а мы даже не познакомились. Что и не удивительно: сначала вы отказались продать мне свой товар. Потом отвергли угощение - после побрезговали угостить меня, завязать приятный и полезный разговор. Наконец, надумали скрыться, но не справились с Гнездниковским... да что вы всё лежите хотите я вам руку подам?
  
  - Нет.
  
  - Уму не постижимо. Пятая неудача подряд.
  
  Платон поднялся сам и теперь прикидывал, способен ли еще на один рывок. Что-то внутри отчаянно гнало сделать еще одно усилие над собой.
  
  ... Вы опять хотите убежать, не дав мне договорить. Как будто боитесь. Как ни странно, тем самым, вы подстегиваете мой интерес.
  
  Незнакомец выдохнул.
  
   - Что бы ни говорили бытовые нытики -дилетанты в теории вероятности - настоящее невезение встречается в жизни нечасто. Притягивать невзгоды - не только природная склонность, но и редкая, внушительная сила. Я бы назвал ее волшебной. Как каждый знакомый с квантовой механикой человек вы ведь верите в волшебство? В магию? А впрочем неважно... для связности моих объяснений это не имеет значения...
  
  Итак, главное то, что своими талантами, причем какими бы то ни было, люди пользуются нерационально.. Доходят до того что проклинают вверенную им способность. Как в юности Пушкин, который жаловался что черт наделил его даром, не обеспечив сообразным комфортом, в частности не дав возможности жить в Париже. Инфантильно, но если задуматься, в чем-то похоже на вас.
  
  Однако в сторону. При любых обстоятельствах я не доверяю слухам. Все, что доходит до меня, уже много веков вынужден проверять лично. Теряю время, недостатка в котором, впрочем, не имею. И все-таки радуюсь, когда сознаю, что особенного расхода не понадобилось. В важном для меня смысле ваш талант подтвердился на все сто.
  
  Платон приходил в себя медленно, но уже чувствовал, что силы возвращались а значит...
  
  Надо напугать его, - пришла мысль, - У меня есть идея. Может быть, сейчас он отступит. Чуть-чуть надавить...
  
  Платон набрал воздуха в горло и крикнул... но возглас повис в воздухе. В треклятом Гнездниковском действительно не было ни души.
  
  - У меня есть нож,- предупредил Платон
  
   - Только попробуйте. Если вздумаете свести счеты с жизнью, то я оценил бы ваши шансы крайне невысоко.
  
  
  *
  
   - В любом случае этот вопрос зададут, пусть он и совершенно никчемный.
   Сопротивляться бесполезно. Платониэль. Называть меня можно так. Ну а с вами...
  
  - Платон
  
  - Я уже знаком, потому и назвался Платониэлем. Действительно - вопрос глупый. И все же от него никуда не деться. Ну, надеюсь, на этом с формальностями покончено.
  
  Платон рассчитывал, что какая-то возможность остановить знакомство все же найдется. Хорошо подошла бы еще одна встреча. Кто-то сейчас мог бы свернуть на Гнездниковский, да и остаться. Но, к несчастью, никому до этих мест не было дела. Платон водил головой из стороны в сторону совершенно без толка.
  
  - В том, что отсутствие жизненного счастья - большая сила, сомневаться не приходится, -
  заметил Платониэль тоном приговора - и тем обиднее, что ее значение повсеместно недооценивают. Иногда к неудаче относятся как к чему-то заурядному, не требующему усилий, дающемуся без труда. Такой подход, основанный на невежестве, можно было бы извинить, если бы он не вел к трате важного ресурса. Взять классического неудачника. Денег и жилья нет, здоровье разрушено, как после истязаний - наложенных, что пикантно, очень часто на себя самим собой. Кто скажет, что этот жизненный трек не требовал усилий? Проблема не в том, что силы на исходе, как пишут дилетанты, - если задуматься, то все, скорее, наоборот...
  
  Конечно, остроты, которую иногда приобретают эти жизненные трудности, я не отрицаю. Силы пусть имеются и брызжут, но приложены они несообразно. Сколько истых неудачников не справились с управлением ими, подтвердив свою репутацию? Такие исходили на ненависть к тем, кто добился большего, и как обычно не имели успеха - делали этих людей еще успешнее или просто не влияли ни на что.
  
  Действительность с ясностью показала, что ненависть неудачника безопасна. Зато его любовь куда перспективнее. Не мне вам объяснять, все, что искренне любит неудачник, обычно разрушено в ноль.
  
  Платониэль сделал пальцем пасс.
  
  Пришло время использовать этот аспект в практике ближнего боя, а не для ведения сухих отвлеченных дискуссий. Конечно, потребуются воображение и воля - сделать над собой усилие и полюбить хотя бы что-то. Открыть свою душу миру, сохранив уникальный, уже сложившийся годами навык взаимодействия с ним, Позволяющий не оставлять камня на камне буквально ни от чего.
  
   Результаты могут быть просто поразительны.
  
  Платон усвоил теперь, что незнакомец далеко не случайно обращался к нему, и не ошибся при встрече. Это заставляло задуматься над тем, что деваться будет некуда.
  
  - Ну, не глядите так уныло. Иначе я решу, что полюбить ничего на свете вы от природы не способны. Тогда мы расстанемся - что делать - и я отправлюсь на поиски неудачника куда-нибудь дальше. У меня есть еще несколько часов Рождества.
  
  - Не надо. Может быть, под Рождество сделать так, чтобы что-нибудь выправилось в моей жизни? - ухватился за соломинку Платон.
  
  Платониэль развел руками.
  
  С талантом таким, как у вас, едва ли. Но как я пытаюсь втолковать, и его можно перевести в деньги. На разрушения в наши дни значительный спрос.
  
  Но даже несмотря на это, в одиночку вам отыскать покупателя не по силам. Большая ваша неудача довлеет. И тем не менее вопреки вашему сопротивлению, невезению и врожденному несчастью у вас все-таки образовался помощник. Это я.
  
  Платон глядел, не моргая.
  
  - Попробую еще раз. Вас преследуют неудачи. Если кто-то доверит вам свои деньги, то и он потеряет их тоже, не так ли? А если пойдет дальше и вложится в ваш жалкий бизнес по продаже телефонов, то тем более. Сами понимаете.
  
  Платон моргнул.
  
  - Нужно брать не китайские, а турецкие. Надо еще раз попробовать... конечно, не Алихан... но может быть, как раз вы....
  
  - Да. Я и есть твоя удача, глупый. А то, что мы встретились на Рождество, можно считать рождественским подарком. Я научу тебя как делиться тем, что ты имеешь в избытке, - неудачей, невезухой, непером. Невзгодами. Горем! Делать так, чтобы всего этого хватало на всех.
  
  Чтобы не тянуть, сразу поделюсь секретом из бизнес-сферы: делать так, чтобы другим становилось плохо - и есть бизнес- секрет. На нем - и уже много тысячелетий - надежно строится любой долговременный успех.
  
  *
  
  Успех действительно был где-то рядом, там, куда Платона настойчиво вели за руку. На бегу бросались в глаза все его главные приметы. Спортивный автомобиль, припаркованный поблизости, охрана, занявшая всю обочину, шофер, позволявший себе плевать в сторону полиции, а еще Тверская, но не пешеходная, со стороны дома Елисеевых, которую может увидеть всякий непосвященный, а та, что проносится в мареве за окном авто по воле тех,
  кто пишет правила движения, имеющие неотмирную силу, то есть способность действовать во времени назад.
  
  Даже непосвященные знают: таким дорогу на зеленый свет не переходи.
  
   Оказалось, что даже поворот, ведший куда-то на запад - туда, где раскинулось Рублево - успенское шоссе, - нес на себе отпечаток успеха. Что доказывалось одним неоспоримым фактом: раньше в этих местах Платону не доводилось бывать.
  
  
  То, что взгляду открывалось необычное место, не вызывало сомнений.
  
  В живописных домиках поселилась особая цепкая сила, умевшая держать на расстоянии посторонних, которую миллиардер Полонский, визионер и мистик, описал верными словами: у кого нет миллиарда, может идти в жопу. Тяжесть этой чеканной формулы он испытал впоследствии, когда, не справившись с силой, сам вынужден был покинуть эти заповедные места. Много позже его примеру последовали и другие не вынесшие ноши:
  одни настигнутые санкциями, другие репрессиями. Нет! Вовсе я не хочу сказать что они отправились прямо в жопу. Но верно и то, что возвратиться оттуда назад ненадолго, просто
   чтобы продать свое имущество они уже не смогли.
  
  Но попутчик Платона заранее знал, в чьих окнах свет не гаснет. После его пассов водитель умело срезал углы, объезжал бордюры и скрывался в проулках так отточенно и плавно, что Платон не сомневался: волшебная сила давно познакомилась с Платониэлем и явно не собиралась держать его в стороне.
  
  Ворота одного из домов, напичканные японской электроникой, открылись сами.
  
  Платониэль обернулся. Внимательно изучил Платона и без большого удовольствия щелкнул языком.
  
  - Запомни, то что ты сейчас увидишь может быть тебе непривычно. И понято тобою неверно. Держи в уме приличия - это самое главное. Никакой злости на чужую лучшую долю! Забудь о рессентименте. У этой эмоции нет поражающей силы, как у любой ненависти и чувства социального протеста. Иначе бы мир Рублевки давно бы уже провалился. А он, как видишь, хоть и шатается, но стоит на месте. И по моим ожиданиям, переживет своих могильщиков.
  
   Если тебе так понятнее, то вспомни про рынок. Его законы работают повсеместно. За лузерство - как и всегда - не платят, Жалобы на несправедливость бросают в избирательную урну, а внутрь пускают только с качественным и редким товаром, который, к счастью, нас с тобой найдется. Это любовь.
  
  - А что, если у меня не выйдет
  
  - Полюбить? - Платониэль поскреб подбородок, - Есть повод для беспокойства, но
  прежде чем паниковать, сосредоточься. Вспомни что-нибудь из детских лет.
  
  - Это место...
  
  Брови Платониэля сошлись.
  
  - Это место любить не нужно. Обрушь свою любовь куда-нибудь в сторону, пожалуйста! Твоя нечаянная глупость может принять серьезный оборот. Меньше всего мне нужно, чтобы сейчас все отправилось кувырком.
  
  Погодя Платониэль смягчился.
  
   - В твоем лице имеем профессионала, которому про его работу объяснять не нужно. Про неудачи. Возьми себя в руки и ничего не бойся. Просто по возможности будь собой. Кстати, ради этого тебя, собственно, и привезли.
  
  На мне даже брюки порваны, - поник Платон.
  
  - Мы обернем это к своей выгоде.
  
  Платониэля встречал на ступеньках хозяин дома.
  
  - Мы нашли для вас лучшего специалиста.
  
   - Худшего неудачника?! - мужчина всплеснул руками.
  
  Платон под восхищенным взглядом сгорбился.
  
   - Мечты сбываются! Наконец-то! - хлопотал хозяин - На Рождество!
  
  *
  
  Несмотря на возглас одобрения, Платониэль ступал вперед недоверчиво, а Платон еле тащился вслед за ним за руку. Хозяев вокруг становилось все больше. Платониэль никого не боялся, но сомнения читались и на его лице.
  
  Увидев, что людей прибавилось, Платониэль решительно принялся протискиваться среди них.
  
  - У нас к вам просьба. Заказ, сделка, оферта, - два голоса выкрикнули издали. - нужно помешать важному лицу совершить одну глупость, иначе завтра утром он объявит...
  
  Платониэль развернулся, выкатив вперед ладонь.
  
   - У меня есть человек, способный помешать всему чему угодно. Но услуга требует денег. На государственном уровне - тем более.
  .
  И ничего больше не произнеся, снова потянул Платона за собой. Тот не сопротивлялся.
  
  
  - Как хорошо, если вы все предотвратите! Или испортите! Как именно все равно... Тем более этот тип.. честно говоря законченное хуйло...
  
  - Не так все просто, - Платониэль не останавливался - у нас в ходу новый метод. Чтобы помешать кому-то, нужно его, прежде всего, хорошенько... полюбить.
  
   Мужчина, встречавший еще на ступеньках, воспользовался тем, что был ближе всех к Платониэлю, извлек из кармана фотографию, с которой глядела почти его точная копия,
  но только взгляд у нее был неприятный.... и почему-то довольный.
  
  - Гадкая физия, - согласился Платониэль , - и очень знакомая. но это же не вы? Вы ведь такой мрачный всегда.
  
  - Мой худший недоброжелатель. И конкурент., Сделайте, пожалуйста, так, чтобы он - - ммм... помрачнел.
  
  - Легко! - нагнулся к уху Платона Платониэль. - Разведка боем. Любовь - просто возвышенное слово. Не заморачивайся им слишком сильно. Симпатия тоже вполне сойдет.
  
  - Я еще никогда не п-пробовал, - запнулся Платон, - так взять и полюбить. Мне надо
   что-нибудь сначала узнать о нем...
  
  Заказчик потер руки, как будто готовился заранее.
  
  - Омерзительный тип, Если бы вы были знакомы, в этом не сомневались. Украл еще в 70-е - что, согласитесь, редкость. В 90-е на его счету трупы. Но о них не прочитать в интернете. В 2010-е он занялся курированием интернета. Всю правду о нем вы можете узнать только от меня.
  
  - Потрясающе, - заверил Платониэль,- уже есть за что зацепиться. Ограждение душ пользователей. Борьба за нравственность. Защита морали. Кто умеет это делать, как не старая б...
  
  Платониэль извернулся очутился под ухом Платона:
  
  - Сосредоточься. Поймай волну и раскройся целому морю любви. Оно есть в тебе, я знаю.
   Даже к этому гнойному пидарасу. Любви покорны и пидарасы, полюбишь и козла...
  
  Платон что-то невнятно- жалобно протянул, но вышло у него настолько тихо,
   что, кроме Платониэля, его слова никто не услышал.
  
  - Очень надеюсь на вашу помощь, поскольку санкции его не берут, - подытожил заказчик.
  
  - Неудивительно. На Западе тоже любят бороться с ненавистью и защищать тех, кому
   нанесли обиду. Смертельную обиду при помощи слов.
  
  - Фотографию дайте, - нашел выход Платониэль. - О результатах я вам отдельно сообщу.
  
  - Я надеюсь узнать о них из новостей! - воодушевленно выкрикнул мужчина, когда
   Платониэль со всей силы уже толкал Платона дальше из залы в коридор. Платон что-то пробовал объяснить на ухо, но Платоониэль так хитро извернулся что не только ничего не услышал, но и оказался у его уха сам.
  
  - Не можете пожелать чего-то хорошего этому типу - нестрашно. Настройтесь на любовь.
   Мы возьмем по совокупности. Среди кого-то из этих пидарасов вы обязательно найдете себе любовь.
  
  Мимо следующего просителя было не пройти. Не только тот был толст, но и фотографией махал, как веером, южной ночью, из которой сам был родом. Не было сомнений, что этот собирается по-южному избавиться от какого-то давнего и кровного врага.
  
  - Сразу подбирайте самое лучшее, - веско предупредил Платониэль, - говорите о достоинствах, ненависть стоит дешево, пороки откровенно скучны. О пороках кого-угодно я и сам по фотографии как по флюрографии расскажу.
  
  Новый заказчик, заранее проинструктированный, кивнул.
  
  - Это легко. Мой старый враг - известная персона. Богатый человек - что само по себе достоинство. Лентяй или нытик никогда не поднимется в рейтинге Форбса. Не заработает
  трудовую копейку тот, кто не хочет трудиться. А только умеет жаловаться и просить у государства. Кто постоянно ноет: дайте мне то, дайте мне это. Все это - не про моего героя. А еще: никогда не поднимется неудачник. Никогда.
  
  Платона передернуло.
  
  - К делу, пожалуйста А то у меня опять не выйдет ничего.
  
  - Конечно-конечно. Этот тип - пусть я не люблю его, - не чужд великодушия. Поднявшись, он поделился с людьми. В основном со своей семьей, конечно. А как бы вы на его месте? Но, что характерно, не остановился на этом.
  
  - Благотворительность? - с радостью ухватился Платон.
  
  Платониэль даже клацнул челюстью от изумления.
  
  - . В некотором роде. Он купил футбольный клуб. Облагодетельствовал фанатов. Теперь все они болеют за него.
  
  - Облагодетельствовал... - с каким-то недоверием протянул Платон, как будто ему не нравилось это слово.
  
  - Конечно. Футбольные болельщики - это и есть народ.
  
  - Он мог бы, например....
  
  - И пошел бы против народа, верно?
  
  - Вы так говорите, - вмешался Платониэль, - будто в имущественном смысле на его стороне.
  
  - Мы, богатые люди, знаем, что нужно народу. Поэтому богатые - именно мы.
  
  Платон уткнулся в бок Платониэля, обнаружившего странную способность: чуть-чуть подниматься в воздух.
  
  - Пойдем отсюда, - попросил Платон, - может быть для вдохновения сгодится что-нибудь еще...
  
  - Обязательно вам поможем, - трубным голосом провозгласил Платониэль - Не сомневайтесь. Ваша вера имеет значение. Чудеса никогда не совершаются без нее.
  
   И не дожидаясь ответа, Платон и Платониэль устремились прочь.
  
   Платониэль шептал в ухо:
  
  - Доброта страшная сила! Сделай ее страшной. Не подводи меня перед ними. Небольшое усилие над собой...
  
  Коридор вился и привел в залу. Людей там было достаточно, чтобы Платон и Платониэль обнаружили себя зажатыми в углу. Но это больше не были богачи, как раньше, хотя в деньгах и новые гости не нуждались. В одном из них Платон узнал спортсмена, блиставшего на экранах. С тех пор он потолстел, и заботы его изменились. Но как и все остальные, этот тоже вынул фотографию из портфеля.
  
   - Вот смотрите - швейцарец. Я бы его своими руками! Но куда там дотянуться. Визы русским больше не дают. Выкинул нас из своей федерации травяного бобслея. А сам на травке, небось, веселится и травку свою курит, пидорас... Пожелайте ему чего-нибудь очень плохого ... Не от себя прошу...
  
  - Хорошего, - шепнул Платонэль - только хорошего. Чтобы все получилось, как обычно, провально, нужно прилюдно хорошего желать. И еще обещать.
  
  Собеседник оглянулся и посмотрел диковато. Видно, он догадывался о чем-то подобном, но его не предупредили заранее.
  
  Платон тоже опешил, глядя на него.
  
  - Хорошего? Бобслеисту? Но честно говоря, он...
  
  - Попробуй. Да, понадобится воображение. Но сам посуди: может быть, он... поступил не так и плохо? своим поступком защитил Украину? Все можно развернуть в нужную сторону, если поработать над собой, - вещал Платониэль.
  
  Платон замялся.
  
  - В том, что касается Украины, я...
  
  Платониэль махнул рукой.
  
  С нечеловеческой помощью Платониэля из угла удалось выбраться, но за другим углом не нашлось ничего лучше. Теперь Платон пятился заранее, узнавая лица на фотографиях издалека. Всем им нужно было желать счастья, любви, благополучия. Но Платон не знал, откуда брать силы на такой труд.
  
   Кто-то хотел навредить известным политикам. Это было ясно. Но пожелать им чего-то хорошего и сам Платон не смог бы.
  
  Коридор уже превращался в пытку, как людской поток стал ослабевать. Случались такие минуты, когда за внимание Платона не боролись, хотя кто-то все равно некстати оказывался под боком. Мелькали лишние лица. Платону становилось понятно, что эти пробрались сюда тайком.
  
  Больше всего среди незваных было слуг. Они норовили просить, но не знали в этом толка и портили все с самого начала: загадывали желания вслух и заламывали руки. Платон морщился: если бы он и пожелал этим несчастным удачи, то только навредил бы им.
  
  Девочка десяти лет сновала под ногами.. Она что-то выкрикивала, прося. Платон издали
  заметил ее костыли и ужаснулся: нельзя было позволить себе жалость. Ведь если оступиться и на деле пожелать ей удачи, то тогда, тогда...
  
  Платониэль занимал все меньше места. Несколько раз он пропадал, а когда появлялся, глядел на Платона свысока. Больше проводник не вился за ухом и даже опустил руки - особенно ту, которой подталкивал вперед. Платон и без его помощи шел все быстрее, желая выбраться на свободу. Коридор не прекращал виться. На пороге нового зала вдохновение осенило Платониэля еще раз.
  
  - Пусть ничего и не получилось с богачами, это не так важно. Есть возможности совершенно другого класса. Впереди будут ценные вещи. Хорошо известно: их в здравом рассудке полюбить гораздо легче, чем людей.
  
  Платон, чтобы сосредоточиться, сжал кулаки. Одна из этих вещей виднелась издалека и
   напоминала военный муляж. Мужчина с суровым лицом нес его наперевес, с трудом поддерживая одним плечом.
  
  - Вражеская ракета, - отрекомендовал он. На чувство превосходства над врагами это не было похоже. Платон заметил обиду, перекрывавшую собой страх.
  
  - Нужно полюбить, - без подсказки под нос себе произнес Платон.
  
  - Достаточно позитивных эмоций, - уточнил Платониэль, - совсем не обязательно буквально любить.
  
  - Я догадываюсь, - без удовольствия кивнул Платон, - какой-никакой опыт уже есть.
  
  - Давай-давай. Люби-ка. Вы, хипстеры, только этим и занимаетесь. Любите пиндосское это все...
  
  - Не реви на него, - цыкнул Платониэль, - ты не на Обломинских переговорах. Срываешь своими казарменными заходами весь процесс.
  
  - За свободу и демократию, - льнул Платониэль, - которых не хватает и которые такая ракета принесет.
  
  - С таким еблом, как у тебя, - напирал мужик, - Запад любят вообще все!
  
  - Ракета для Украины, - веско заметил Платониэль, - не позволяет пройти равнодушным. За Украину сегодня все.
  
  
  Суровый мужчина глядел испытующе, как будто он был совсем не за Украину, но в этот раз ему дозарезу был нужен украинец, и очень не хотелось уходить с пустыми руками.
  
   Платон вдруг осознал, что его никто не держит, а сам он свободен, как Вселенная, от которой по какой-то причине отвернулся Бог: так что идти можно куда угодно, только верных дорог нет. Вежливо поднял ладонь и, ничего не опасаясь, сделал шаг назад. Видение растаяло перед ним.
  
  В глубине зала, куда он теперь переместился, что-то похожее явилось на смену: там принять близко к сердцу предлагали тризуб.
  
  - Это то же самое, что с ракетой. Только не столь брутально. Надо выразить нравственную политическую позицию на языке любви.
  
  - "Москаляку на виселицу", - некстати вспомнил Платон.
  
  - Ну и что! - всплеснул руками Платониэль - да, тризуб колючий. Но это не помешало половине столичной интеллигенции взять его в рот.
  
   Платон не смог бы вспомнить, откуда ему поднесли следующий предмет - пачку стодолларовых банкнот и кто это сделал. На блюдце с расписной керамикой лежали живые деньги, и хоть Платон понимал, что их принесли, чтобы сглазить, не мог отказать себе в удовольствии придержать их. Что-то заставляло льнуть к ним - сродни чувству давней неразделенной любви. Не с ним ли всегда связана неудача? Денег слишком долго не хватало, чтобы не остановиться у них хоть ненадолго. Пользуясь тем, что это не возбранялось, Платон утащил несколько купюр себе в карман.
  
  - Хватит портить реквизит. Пойдем отсюда, - толкал Платониэль. -Не знаю, насколько ты наработал. Но если ты заберешь еще пару сотен, то точно будешь еще должен - и мне,
   и им.
  
  За большим залом безразмерный дом завершался.
  
  Снова мелькнула девочка на костылях, и так Платону на этот раз стало жаль ее, что не удалось отвести глаза.
  
   Проход по коридору раскрылся и растворилась дверь, выходившая на заснеженный двор. Свобода была рядом, но сразу выбраться не вышло - мешал дюжий мужик, бросившийся наперерез.
  
  - Времени нет, я знаю, - спешил он, - но у меня конкретная просьба. И очень чистая, ты увидишь. Вот этого кидалу надо наказать, срочно. Как он меня обул - не поверишь.
   Кэш дал упаковать не в бакс, как обычно, а в ебучую новую крипту. Санкции, говорил, не берут ее. А потом - ну, ты знаешь, что с криптой стало? Деньги ушли этому перцу. Откуда известно? он свою долю из крипты вывел досрочно, я узнавал...
  
  - Да-да, конечно, - безо всякого выражения произнес Платон, вырываясь из рук, - справедливость надо восстановить. И я это умею. Пожелать чего-нибудь хорошего крипте, например.
  
  - Нет, нет, так у тебя ничего не выйдет! - замахал руками подбежавший, - только напортишь! Главное, детали запомни! Меня зовут Розов, а его Зонин, Зонин. Запомни: Зонин! Пусть он вернется на зону!. Нацелься на него!
  
  Имена мелькали у Платона в голове, к ним прибавлялась "зона", и еще сновала девочка со сломанными ногами, то появляясь, то исчезая. Вопреки суете, от которой звенело в ушах, Платон, сделав над собой усилие, добрался до двери.
  
  Во дворе он сел, измотанный, на скамейку и снова вспомнил про свою неудачу. Она повторилась на новом месте; на новом витке все той же спирали. Нельзя было и думать обернуть ее против самой себя! Платон положил голову на ладони. Он не поднял бы ее еще долго, если бы хорошо знакомая фигура не вынырнула бы из-за угла и не направилась бы к скамье.
  
  
  *
  
  Платониэль казался больше и решительнее, чем раньше, как будто, когда пропали гости, ему некого сделалось стесняться или бояться. Но вскоре Платон убедился - все обстояло иначе. У Платониэлся добавилось сил потому, что он добился своего.
  
  - У меня ничего не вышло, - признал Платон. - с богачами и спортсменами я никогда не
  ладил. Поэтому и полюбить их мне не удается. Любишь не только то, что дорого, но и то, что близко.
  
  - Они просили полюбить других, - наморщил лоб Платониэль, - я заранее тебя предупреждал.
  
  - Тоже спортсменов и таких же богачей. И с Украиной тоже я старался, но...
  
  - Совсем не вышло? - в глазах Платониэля играли насмешливые огоньки.
  
  - Я полюбил деньги, - честно признал Платон. - те доллары, которые мне принесли, я бы взял их. Очень захотелось их взять.
  
   - Ну, вот ты и сглазил их, - заметил Платониэль - Курс пойдет вниз: настолько, насколько хватит твоего невезения. Думаю, все заметят. К тому, что доллар может упасть, не готовился никто....
  
  Своих сбережений у Платона не было, так что он смело пропустил это мимо ушей.
  
  - Еще я пожалел девчонку. Она сновала перед глазами, я думал ее прислали по делу, а когда присмотрелся, то было уже поздно... Она безногая и больная. И с тех пор как я ее увидел, она не выходила у меня из головы....
  
  - Превосходно.
  
  - Но я же не справился - ни с чем.
  
  - Я получил удовольствие, и этого достаточно. А сейчас я, похоже, получу его еще раз.
  
  Платониэль приподнялся над землей, как уже делал раньше, но в этот раз, налитый силой, с таким треском, что облегчение от тяжести должна была испытать сама земля.
  
   Платон сник и попятился туда, куда отступают те, кому сопротивляться уже слишком поздно, - в безнадежную сторону, с самого начала казавшуюся тупиком. Правда, там можно было бы подобрать свои деньги. Карман ни с того и сего порвался, и они рассыпались по земле, так что Платон согнулся в поисках их.
  
  - Ты довел дело до конца, - провозгласил с неба Платониэль, - что ж, за это я тебя хвалю. Но теперь мне предстоит показать тебе кое-что другое. Ты узреешь то, чего не видел. Двойное дно, которое разверзнется прямо под тобой.
  
  Платон оглянулся: Платониэль теперь парил все выше, удерживаясь в воздухе парой распростертых смоляных крыл. Платон не был уверен, что тех было именно два: иногда ему мерещилось до дюжины их.
  
   - Девчонка, - гремел Платониэль - интересовала меня с самого начала. Я думал, что такая
   обязательно найдется. Похожих было много - слуг, попрошаек и приживал. Большинства ты так и не заметил. Но будь ты внимательнее, рассчитывать мне было бы не на что. И будь ты умнее, тем более... А теперь эта девочка не встанет с постели, я об этом позабочусь. Потому что я получил помощь. Эту помощь я получил от тебя.
  
  - Двойное дно? - Платон продолжал отступать в сторону, от которой ждать было нечего.
  
  - Это так просто. Исполнять желания толстосумов я не собирался. В этом нет никакого толку. Я удивляюсь, что они еще чего-то просят, - жизнь и так дала им всё. И уж точно ради того, чтобы еще что-то к этому добавить, я не стал бы среди города брать и похищать тебя...
  
  Платону никак не нужно было на это отвечать.
  
   - Ну, а теперь когда мой план удался, не думаю, что ты заслужил за свою работу денег. Во-первых ты действовал не по договору - а мы во всех случаях предпочитаем с людьми договор. Во-вторых, я лишь намекал тебе на оплату, но не уточнял цену. А в-главных, взгляни на суть того, чем ты занимался. Ты причинил этой девочке чистое, беспримесное зло. И за это по всем законам Вселенной заслуживаешь наказания. Курс доллара по тебе не ударит. Поэтому я просто заберу все, что у тебя есть.
  
  Платон напомнил себе, что у него ничего и не было, - но потом подумал про деньги, высыпавшиеся через карман. Они на глазах уходили в землю: подбирать их делалось поздно; земля как будто впитывала их. Платониэль клубился и надмевался - иногда так высоко, что терял интерес к происходящему, так что ему даже приходилось одергивать себя. Смоляные крылья наливались ночью и потом сами превратились в ночь.
  
  - Это особая ночь - рождественская. С нею я тебя поздравляю. А если тебе не по душе мой подарок, то не обессудь : с нашей точки зрения, и праздник никуда не годится. Как мы говорим в нашем месте, он заимствован из-за рубежа и надо его отменить. Мы тоже боремся с низкопоклонством, ничуть не хуже, чем вы, хе-хе...
  
  Есть и еще одна причина: сил я пока не набрался. Будь все иначе, я лишил бы жизни не только ту девочку, а многих... все это в моих планах, в которые я никого не посвящаю. А пока... я, пожалуй, ударю тебя со всей силы.
  
  Платон, бестолково пятившийся к стене, вдруг почувствовал себя у стенки - его отнесло на пару метров и ударило по голове.
  
  *
  
  Утром Платон проснулся от боли: но ныл не затылок, а ноги. А сам Платон шел: долго
   брел, не просыпаясь, так что и нарядный дом, и его гости, - все скрылось за горизонтом.
   Но хуже всего, Платон не представлял, куда дальше собирался идти.
  
  Силуэты домов не угадывались даже на горизонте. У Платона мелькнула мысль, что Платониэль зашел слишком далеко: снова поймал его пока он спал и отнес в одно из тех мест откуда нет возврата. Но стоило приглядеться, чтобы развеять эти сомнения. Вокруг были просто места, куда возвращаться интереса нет.
  
  В утреннем мареве Платон различил набиравшие силу звуки. Далеко, но в пределах досягаемости была дорога. Добравшись до нее, можно было рассчитывать на автостоп.
  
  Новости не скрашивали путь. Польша завершала испытания ядерной бомбы, Китай объявил о выходе из Организации объединенных наций, и везде на планете холодало - в среднем на четверть градуса за декаду: это значило, что ледяной покров постепенно продвигался на юг.
  При мысли об этом Платон поежился, даже несмотря на то, что до Арктики было дальше, чем до стены, разделявшей Россию и Запад. Климатические технологии сокращали расстояние, а непредвиденные последствия их применения - заставляли мерзнуть.
  
  Неожиданность обнаружилась в почтовом ящике, куда Платон заглянул по привычке. Странное письмо должно было угодить в спам, если бы не имя отправителя, показавшееся Платону знакомым. От нечего делать он кликнул и попал на аудиокомпонент.
  
   "Артем "Зона" Зонин приветствует! Желаю вам здоровья! Есть разговор, который вас заинтересует!"
  
   Какой еще разговор ... - хмуро бросил Платон,. - какая еще "зона". Лучше вы к нам. И откуда я помню Зонина, помимо всего...
  
  - Пару раз вы точно слышали обо мне! Но сразу же забыли! За это вам благодарность! Ведь вы могли бы и запомнить. Проявить злопамятность. Вам предлагали деньги, чтобы вы мне навредили. Но вы сразу же забыли про это...
  
  Платон с трудом соображал, как это он мог забыть о деньгах, но тут воспоминания вчерашнем дне стали всплывать в его памяти. Спустя несколько мгновений настроение было испорчено. Зато и происходящее сделалось понятнее, хоть и намного противнее.
  
  - Что вами двигало, я не знаю, - продолжал Зонин, - Но вам я все равно благодарен. Как говорится, главное не причина, а следствие, достигнутый результат. Все несчастья прошли мимо. А поскольку оставаться в долгу не в моих правилах, то хочу расплатиться с вами немедленно. Ваши реквизиты мне известны. Не удивляйтесь серьезному зачислению - все необходимое я сделаю прямо сейчас... ..
  
  Это было настолько неправдоподобно, что походило на попытку не заплатить а, наоборот, выудить средства. Платона успокаивало то, что отвечать не было нужно, а значит, все можно было принять за шутку. Хотя - Рождество наступало - и можно было в самом деле, дожидаться когда деньги сами собой поступят на счет.
  
  А может быть, именно так и случится? Почему нет? В конце концов наступало утро - праздничного дня. Похолодало. Снежинки вели хоровод за окном, выходившим на далеко не царское место - Царицыно. От этого почему-то веяло особой грустью. Зонин, Зонин! Может быть, мне повезет хотя бы на этот раз?
  
  *
  - А ловко вы это придумали, - потянулся в кресле мужчина в дорогом пиджаке, - и с Рождеством все совпало как по писаному. Теперь Зонину точно крышка. Он не выдержит столько любви.
  
  - Жалеть его не приходится. Скотина. Хотя что точно по нему вдарит, я не знаю. Может быть, до любви дело и не дойдет. Но вот на твердую благодарность со стороны получателя рассчитывать можно. Думаю, при прямом попадании даже и ее будет вполне достаточно.
  
  - И я о том же. Крышка бизнесу, связям., В администрацию президента может не соваться. Санкции, говорят, его не задели? На тебе, мудила! И первый пакет, и второй пакет, и двенадцатый пакет!
  
  - А ведь это только начало. Как фамилия? Платонов? Этому Платону Платонову я могу перевести еще денег. И еще. Так сказать, второй и третий транш...
  
  Пиджачник аж поперхнулся.
  
   - Зонин после это на два метра под землю уйдет. Неудача - страшная сила. Особенно если ее правильно применять.
  
  - А все потому, что использовать людей надо разумно. К каждому собственный подход, филигранный. Как на переговорах. Не "полюбите для меня", как у некоторых, - тьфу, глупость какая. Я на заказ даже фотомодель полюбить не сумею. У меня, как у нормального мужчины, все-таки свои предпочтения есть.
  
  - А в то же время и с другой стороны все вышло и справедливо. Да этот тип большой неудачник. Ему не везло по жизни. Но вот сколько-то денег теперь перепадет и ему.
  
  - Мне кажется, мы ему даже и недоплатили. В полтора раза могли бы увеличить сумму. Раз уж все сработало, то чего мелочиться - считайте, за все Зонин заплатил...
  
  - Вы, Иван Сергеевич, все-таки очень добрый человек. Но все же в этой истории кое-что мне неясно. Что-то мистическое. Даже не знаю как к этому подступить...
  
  - Вы про мелкого беса, что ли? Это самое простое. Таких вокруг вьются легионы. И если проблемы с ним все-таки возникнут, заранее известно как их решать...
  
  - Все же таки это... сверхъестественная сущность? с ней легкомысленно нельзя...
  
  Розов пожал плечами.
  
  - Что значит быть естественным? Человек могучее магическое существо. Пусть свои возможности и использует неоптимально. Платон Платонов, будь он с нами, не дал бы соврать.
  
  - Вы не боитесь мести? Со стороны этого ... Платониэля?
  
  Розов вздохнул.
  
   Чтобы избежать ошибок, прокрутим то, что недавно произошло, назад и удостоверимся, что поступили верно. Назовем это существо, как вы уже начали, Платониэлем.
  
   Оно безусловно злое и враждебное людям. Скорее всего, какая-то разновидность ифрита, по-русски - джинна. Но, согласитесь, возможности шляющегося без дела бродячего духа не могут быть велики.
  
  - Это вы верно заметили. Типичное лицо восточной национальности. Мне он даже угрожал в углу, - вставил пиджачник.
  
  - Вот-вот. Очень на него похоже. Угрожать он любит. И всегда угрожает. А когда доходит до дела, ему сложнее. В ходу у него одни мелкие трюки: ударить башкой об стенку или взять разворошить карманы. Хулиганство. Даже украсть человека не может - приходится убалтывать. Попробовал бы он разворошить мой банковский счет - посмотрел бы я на него.
  
  - Все-таки он хотел крови. Дети и заклание на алтаре...
  
  - Он хотел этого от вас. Своими силами - даже ребенка обидеть не может. Во всем ему требуется ассистент, помощник, соучастник. Чтобы сделал всю работу за него. .. Достаточно задуматься об этом - и картинка начнет складываться сама собой.
  
  Розов поднялся и надвинулся на собеседника.
  
  - Никогда не ведитесь на видимость. Никогда. Как верно было сказано, ищите всюду двойное дно.
  
   Будь этот Платониэль крупным бесом он бы не снизошел чтобы иметь дело с нами, да еще за мелкий, меньше, чем у РПЦ, прайс.
  
   - Так что все-таки будем делать? - пиджачник хотел расставить все точки над i.
  
  Экзорциста найдем - это недорого. Как Платониэль сам разболтал, ему еще нужно накопить силы. Но с прогнозом ошибся: скоро у него не останется даже тех что есть...
  
  Оба собеседника замолчали.
  
  - А как быть с девочкой? Остается еше и она.
  
  Розов отвернулся и замолчал.
  
  - Самое сложное из всего. По моему распоряжению ее искали и нашли. Жизни ничего не угрожает, но ноги переломаны. Мне осталось лишь оплатить ей лечение в швейцарском пансионе - там, за Стеной. И я позаботился о том, что за Стену ее перевезут.
  
  - В таком случае можно сказать что мы сделали все что могли...
  
  - В ее случае - конечно. А что еще делать? Только это...
  
  Розов поднялся, отворил ключом шифанер, откуда извлек дорогую на вид бутылку шампанского, которую заученным движением открыл и не спрашивая гостя разлил по бокалам.
  
  Неожиданное предложение возражений не вызвало. Пиджачник ответил кивком, давая понять, что хороший алкоголь, как хорошая погода, не требует повода.
  
  - За Рождество? - со значением предложил Розов подмигнув одним глазом.
  
  - Думаю, с чувством выполненного долга - за Рождество.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"