Деревянные колья частокола дрогнули, когда три огромных зверя бросились на них всем своим весом. Кожаные ремни, удерживающие псов, трещали. При каждом новом рывке они готовы были лопнуть, но стоявший рядом с решеткой солдат, просовывал свою руку в клетку и трепал черных волкодавов по загривку, усмиряя их злобу. Псы тыкали носом теплую ладонь мужчины, забрызгивая его пальцы липкой слюной, свисавшей с их огромных белых клыков. Через миг протяжный вой трубы оглушал слух, и животные снова впадали в бешенство, терзая деревянную клетку свирепым натиском.
Клоре стояла у окна самой высокой башни Шато - Гайар и смотрела на проходившие в крепости военные учения. Громкие команды коменданта проникали сквозь каменные стены ее жилища. И этот крик вперемежку с бряцаньем оружия, лаем собак и ржанием лошадей постоянно гудел в ее ушах. Клоре ненавидела этот шум: учения проводились ежедневно. И даже, когда тренировки прерывались на молитвенные богослужения и трапезы, она не могла насладиться тишиной. Тысячи воронов гнездились под крышами башен, оглушая воздух противным пронзительным криком. Они хозяйничали в крепости не один десяток лет, и ни солдаты, ни лучники, ни охрана не смели трогать птиц, считая их хранителями древней цитадели. Стены Шато - Гайар были загажены птичьим пометом, но никто не обращал внимания на царившую повсюду вонь. А узники, сидевшие в сырых казематах, где даже в знойные летние дни стоял ледяной холод, вообще считали воронов своими ангелами - хранителями, несущими им мудрость и силу.
Клоре ненавидела Шато - Гайар, но еще больше она не переносила вида, открывающегося из окна ее темницы.
Широкая лента лугов, белеющая первоцветами, убегала от серых крепостных стен на север. Там, среди молодой сочной зелени, блестела голубая гладь Сены. Она катила свои воды к кромке Анделисского леса, который, огибая Шато - Гайар, господствовал по всей северной границе Нормандии. Из окна Клоре видела лишь его опушку, которая почти все время была скрыта за пеленой серых туманов. А иногда, в ясные дни, можно было разглядеть маленький островок, расположенный (выглядывавший из воды) на середине реки. Он полностью зарос деревьями, и сейчас их первые листочки шелестели в теплом апрельском воздухе. Он был бы очень красив, если бы не тоненькие струйки дыма, которые часто поднимались над кронами деревьев. Именно они вызывали у Клоре отвращение, за которым девушка не замечала красоты, которой славилась Нормандия.
Она не раз спрашивала у Робера Берсюме, откуда этот дым. Но он всякий раз уходил от ответа. Он становился хмурым, а иногда даже злился. Робер натягивал на лоб свою старую скроенную из волчьего меха шапку и, громко хлопая дверью, покидал комнату Клоре. Но она не обижалась на него.
Он был единственным мужчиной, которому она могла довериться, зная, что он ничего не потребует взамен. Робер, как мог, старался облегчить ее существование, скрасить мрачное заточение за толстыми стенами тюрьмы.
Он заботился о ней, но ничего не требовал взамен. Такие отношения сложились между ними с первого мгновения их встречи. Клоре помнила тот день. Да и разве она могла забыть его: тогда она распрощалась с прошлым и начала новую жизнь. Жизнь, полную грязи и унижения...
...Лучники оставили женщин у подножия каменной лестницы, которая упиралась в стену высокой башни. Ее крытая черепичными пластинами крыша разрывала тремя острыми шпилями молочное облако, застывшее над крепостью. Под крышей, на стене, выступала каменная галерея, пронизанная многочисленными отверстиями в полу и стройным рядом бойниц, в пространстве которых мелькали силуэты охранявших Шато - Гайар стражников. Над ними надрывно кричали огромные черные вороны. Их крылья рассекали морозный воздух, наполняя его свистом. Несколько птиц кружили возле одинокого окна, расположенного под галереей. Зоркий взгляд Клоре уловил движение за железными прутьями решетки. Девушка широко открыла глаза, но уже в следующий миг ее ресницы затрепетали от страха.
В оконном проеме стояло какое - то существо. Что - то непонятное было в его облике, но девушка не могла понять, что именно: слишком большое расстояние разделяло их. Это существо вытянуло вперед руку, и птицы бросились на нее, оглушая предрассветную тишину громким криком. Сердце учащенно забилось в груди Клоре, но она не могла отвести взора от вершины башни.
И это существо почувствовало ее взгляд. Его огромная, казавшаяся издалека бочкой голова прильнула к решетке, и Клоре увидела глаза. Не увидела. Она почувствовала их прикосновение.
И страх отступил. Она забыла об окружающем, забыла о страшной потере, о боли, терзавшей ее тело. Во всем свете была только она и эти глаза. Глаза странного существа, которое, возможно, и не было человеком.
Его взор притягивал Клоре. Девушка невольно подалась вперед. Ее душа рванулась навстречу ему.
Каменные стены были уже совсем близко. Клоре ворвалась в черное кольцо воронов и увидела... себя! Ее образ отражался в небесно - голубых глазах этого существа. И ей стало все равно, кто прячется под этой страшной маской. Неважно, красив ли он был или уродлив. Главное, она не была больше одна!
Клоре протянула руки...
- Подойдите ко мне, дитя, - хриплый мужской голос разорвал магическую завесу, в которую погрузилась Клоре. Ее душа ударилась о металлическую оконную решетку и, взвыв от боли, рухнула вниз. Девушка опустила голову, но еще несколько мгновений находилась в сладком магическом забытье.
- Вы слышите меня! - это был тот же голос, и Клоре, наконец, придя в себя, подняла голову.
Из - под большой волчьей шапки на нее смотрели серые глаза, в уголках которых рассеивались лучиками мелкие морщинки. Над ними чернели густые, сросшиеся у переносицы брови. Большой широкий нос нависал над тонкими, сложенными в жесткую складку губами. Седая щетина покрывала худые, резко очерченные скулы. С первого взгляда мужчина казался суровым и злым. Но Клоре не испугалась его. Она видела его широкую, загрубевшую от частого владения оружием ладонь,.. протянутую к ней. И ее рука потянулась навстречу. Опухшие от водянки пальцы коснулись грубых мозолей, и Клоре удивилась, почувствовав, насколько теплой была эта мужская ладонь.
- Позвольте, я помогу Вам! Обопритесь на меня!
Он подставил плечо, и Клоре, прижавшись к его старой кольчуге, складки которой почернели от смазки, направилась за мужчиной вверх по ступеням. Когда впереди осталось всего три ступени, она не смогла сдержать свой порыв. Ее ресницы порхнули вверх, и глаза выхватили маленькое оконце на вершине огромной каменной стены. За решеткой никого не было. Лишь черные птицы отразились в ее взоре.
И сердце снова взвыло от боли:
- Карл!
Кровавые раны воспламенели от соленых слез, которыми истекала ее душа. Клоре не смогла сдержать стон.
- Вам плохо? - мужчина остановился. Его рука коснулась ее дрожащего подбородка, и Клоре увидела его глаза. Глаза, полные сочувствия.
И ей вдруг так захотелось довериться ему. Она разомкнула уста и произнесла:
- Я не знаю, кто вы? Но я клянусь Вам: настанет день, когда я покину это место!
- Пошли тебе Бог удачу, дочка, - ответил он и зашагал вперед, увлекая ее за собой...
Это была первая встреча Клоре и старого коменданта крепости Робера Берсюме. Жозефина Диниор, содержательница притона в Шато - Гайар, говорила, что Робер занимает этот пост со времен Филиппа IY Красивого. Он проживал со своей семьей в самой крепости. Его покои располагались в главной башне донжона, соседствуя с гостевыми комнатами. Жена Робера, Беннетта, много лет была больна какой - то неизлечимой болезнью, которая в последнее время прогрессировала, заставляя бедную женщину лежать целыми днями в постели. Клоре жила в замке четвертый месяц, но ни разу не видела госпожу Берсюме, хотя и испытывала к ней чувство безграничной благодарности.
На закате того злосчастного дня, когда женщин привезли в крепость, Клоре родила крохотного мальчика. Эти роды не принесли ей таких ужасных мук, которые она испытывала, рожая Карла. Жозефина была опытна в таких делах, и ее ловкие руки облегчили страдания Клоре. Арно был таким маленьким, что Клоре совсем не чувствовала его веса. Она прижимала ребенка к своей груди и любовалась его красным личиком. На крохотной головке курчавились темные завитки волос. Клоре нежно касалась их, и каждый раз, чувствуя ее прикосновения, Арно причмокивал своими маленькими губками.
Она никогда не забудет его крохотного личика!
На рассвете следующего дня, когда Жозефина вошла в комнату к женщинам, Клоре лишь взглянула на нее и поняла: ее мальчика больше нет. Она видела перед собой зеленые глаза этой пышнотелой рыжеволосой женщины. Они были полны жалости и сожаления. Она чувствовала теплоту ее маленьких рук, которые пытались успокоить молодую мать, сходившую с ума от горя. Эти руки обнимали ее, стараясь утешить. Но разве было такое лекарство, которое могло бы излечить эту невыносимую боль?
Но именно в тот день в этом древнем узилище у Клоре появились друзья. По велению Робера Берсюме ее перевели в маленькую комнатку, располагавшуюся в Фонарной башне. Солнце заливало своим теплом каменные стены, прогревая остывший за ночь воздух. Но в первые часы пребывания в своем новом узилище Клоре даже не обратила на это внимания. Она, словно дикая кошка, вцепилась в витую решетку окна и билась об нее грудью, издавая нечеловеческие рыдания. Наверное, она продолжала бы истязать себя всю оставшуюся жизнь, пока смерть не призовет ее к себе. Но ее спасли. Спасли слова, начертанные неровным почерком на небольшом клочке бумаги. Никто не ведал, что ей написала Беннетта Берсюме, но Клоре сохранила это послание. По утрам она перечитывала его, питаясь силой и мудростью, которыми было пропитано каждое слово. Клоре отгородилась от прошлого высокой каменной стеной, преодолеть которую не могли ни воспоминания, ни ее былые мечты. Она забыла всех, кто был в ее прежней жизни. Она поклялась не вспоминать о них, пока не окажется за стенами Шато - Гайар.
Теперь у нее есть другая семья. Маленькая, но семья. Робер часто бывал в ее комнатке. Они беседовали часами. Клоре чувствовала заботу, с какой относится к ней старый комендант. Он никогда не тревожил ее рассказами о жизни узников, томившихся в мрачных казематах замка. Клоре и сама знала, что в толще каменных стен скрыты камеры, в которых гниют в заточении сеньоры, принадлежавшие к знатные фамилиям и династиям.
Робер рассказывал ей о новостях, дошедших из столицы; о королевском дворе, о членах королевской семьи и о самом короле. И каждый раз, как только он начинал разговор о государе, в его голосе слышались жалостливые нотки, и Клоре старалась перевести разговор на другую тему.
Она любила слушать, с какой любовью Робер отзывается о своем приемном сыне. Она видела, что он не просто любил его. Он боготворил его.
- Вряд ли во всем свете сыщется еще один такой парень, как мой Фрэнсис! - говорил он, и широкая улыбка озаряла счастьем его покрытое мелкими морщинами лицо. - Мы с Бенн не могли иметь своих детей, но лучшего сына, чем Фрэнсис, грешно и желать!
Слезы выступали на глазах старика. Со временем у Клоре появилось желание взглянуть на этого юношу, который заставлял старого вояку, под командованием которого находился полуторотысячный гарнизон лучников, превращаться в самого обыкновенного счастливого отца!
- Познакомьте меня с Вашим сыном, Робер, - попросила она. Но он вдруг испугался и, натянув на глаза свою старую волчью шапку, поспешил покинуть ее комнату, бормоча под нос какие - то слова. Клоре не расслышала их. Но ей не стоило большого труда понять их смысл.
С тех пор, как она появилась в Шато - Гайар, она оказалась за той чертой, где вели свое существование те, кого отвергло общество. Она осталась женщиной. Но женщиной, которую все и всегда будут презирать. Чего только она не пережила за эти месяцы! Она исполняла любые прихоти, удовлетворяя низменную мужскую похоть. Она сама ненавидела себя. И поэтому не винила Робера за то, что он не желает, чтобы его сын познал общество такой падшей женщины. Да и как она могла винить его, если он был единственным, кто не презирал ее, не брезговал ее обществом. Он, да еще то существо, чьи глаза преследовали Клоре не только во сне.
... Клоре стояла, прильнув к решетке, и смотрела во двор замка. Там, внизу, солдаты состязались в пешем поединке. Чуть в стороне, на прямоугольном поле, огороженном двойным барьером, по обе стороны натянутого поперек каната сидели на огромных вороных жеребцах два всадника. Они были с головы до ног закованы в латы, и каждый из них сжимал в руке чекан. Робер, который всегда присутствовал на тренировках, подал сигнал, и всадники рванули коней с мест. Они приближались друг к другу с невероятной скоростью. Клоре зажмурилась. И в ту же секунду ее слух уловил лязг скрещенных топоров и громкое улюлюканье воинов, стоявших за ограждением. Она открыла глаза и с безразличием посмотрела во двор. Рыцари спешились и, пожав друг другу руки, стали стаскивать с себя железные латы. Она хотела было отойти от окна, но какая - то неведомая сила заставила ее задержаться у решетки. Один из воинов стащил с головы шлем, и она узнала его. Он был ее постоянным клиентом, и Клоре сморщилась, вспомнив прикосновения его грубых рук. Другой рыцарь стоял рядом с ним. Он был высок и хорошо сложен. Клоре пригляделась к нему, но не нашла его в своей памяти. Она ждала, когда он снимет шлем.
Огромный черный ворон подлетел к окну. Его клюв щелкнул у самого лица Клоре. От неожиданности она вскрикнула и, взмахнув рукой, прогнала птицу. Ворон громко закричал, и рыцарь внизу поднял голову.
И глаза Клоре застыли, созерцая его облик. То существо в башне! Это был он! Несмотря на далекое расстояние, она почувствовала его взгляд. Она узнала его глаза! Несколько мгновений он смотрел на нее, а потом, кивнув закованной в шлем головой, поспешил скрыться за навесом, под которым стояли лошади.
С того дня она часто видела его. Он принимал участие в ежедневных тренировках, выгуливал псов, поил лошадей. Вместе со всеми он чистил оружие, чинил кольчуги, кипятил на крепостных стенах смолу. Нередко Клоре замечала его шлем в узкой щели бойницы. Он наравне со всеми нес воинскую службу, присутствовал на мессах в замковой капелле, слушая проповеди этого гнусного, мерзкого отца Парийо. Но ни разу Клоре не видела его в Белой башне, самой малой из четырнадцати башен, венчавших каменные стены крепости. Именно там Жозефина Диниор и содержала свой притон. Три раза в неделю, как только солнце скрывалось за серой каймой горизонта, и непроглядный мрак поселялся между каменных стен, Клоре препровождали в большой зал, где стояло несколько деревянных кроватей. Каждая из них была отгорожена от соседней тростниковой перегородкой, которые по желанию солдат могли убираться. Клоре не раз участвовала в групповых оргиях, но ни разу не встретила этого рыцаря. Он был для нее загадкой, хотя ее каждый новый день начинался с его приветствия.
Клоре жила в Фонарной башне, из окон которой была видна Башня Мучеников, обрамленная двумя рядами галерей. Каждое утро этот рыцарь стоял у бойницы, с которой открывался вид на окно Клоре. Он кивал головой и, простояв несколько мгновений на стене, покидал галерею. Она так привыкла видеть его, что, едва солнечные лучи проникали в ее жилище, она вскакивала с постели и бежала к оконной решетке.
- Кто же ты? - она не переставала задавать ему этот вопрос даже во сне. Но он продолжал оставаться для нее загадкой.
Скрип отпираемых засовов прервал ее мысли. Клоре обернулась. Массивная, кованная железом дверь медленно приоткрылась, и в узкую щель протиснулась старуха Тамея. Она покосилась на Клоре и, что - то бормоча себе под нос, направилась к сундуку, который вместе с узким топчаном составлял всю обстановку маленькой комнатки. Ее скрюченные пальцы откинули крышку и стали рыться в вещах, перебирая чистые роскошные платья. Клоре невольно поежилась. Эта сгорбленная старуха вызывала у нее неприятные чувства, к которым порою примешивался страх. Она напоминала Клоре старую колдунью, о которой девушка слышала в детстве, когда кормилица укладывала их с Бланкой в постель и рассказывала разные истории, которыми был богат их край - царство могучих вековых сосен, в тени которых покоились руины древних замков. Тамея видела, что она боится ее, и каждый раз сердилась, обижаясь на то, что Клоре совсем не ценит ее заботу. Тамея приносила ей еду, стирала ее одежду, сопровождала в небольшой чудесный садик, который был разбит за часовней специально для женщин, чтобы они могли отдохнуть и пообщаться друг с другом. Она мыла ее в бане, но Клоре, казалось, совсем не ценила ее доброту.
- Ты неблагодарная, - не раз говорила ей старуха. А девушка просто не могла побороть в себе чувство брезгливости, когда эти костлявые, скрюченные пальцы касались самых интимных частей ее молодого тела. Тамея была еще и знахаркой, которая по велению Жозефины Диниор строго следила за здоровьем каждой женщины, живущей в стенах Шато - Гайар.
- Жозефина велела тебе приготовиться,- старуха вынула из сундука алое шелковое платье, отороченное рыжим беличьим мехом. Она сунула его в руки Клоре и, развернувшись на своих коротких ногах, заковыляла к двери.
- Приведи себя в порядок. Я приду за тобой через час. И собери волосы...
- Но сегодня не мой день,- возразила Клоре.
- Придется отменить выходной,- Тамея оскалила свой беззубый рот в ухмылке. Клоре передернуло от отвращения. Она отвернулась от старухи и снова подошла к окну.
- Почему?
- Ты задаешь слишком много вопросов, Клоре! Сегодня прибудут важные гости из столицы, а парижане слишком разборчивы. Они желают иметь только лучшее! И тебе придется обслужить их. Таково распоряжение Фины!
Клоре обернулась и, прищурив глаза, произнесла:
- Ты передала мне все инструкции Жоз?
Тамея фыркнула. Она подобрала свои юбки костлявыми пальцами и, приблизившись к Клоре, бросила ей в лицо:
- Я сколько раз говорила: я не переношу, когда ты называешь Жозефину - Жоз! Ты нарочно издеваешься надо мной! Мерзкая, грязная шлюшка! - протяжный звук трубы раздался за стенами замка и прервал старуху на полуслове.
Она подставила под ноги маленькую деревянную скамеечку и, ухватившись за решетку, обратила свой взор на широкую площадку донжона.
- Ну вот, я потеряла кучу времени, пока возилась с тобой! Жозефина опять будет злиться!
Но Клоре не обратила внимания на ее ворчание. Она внимательно смотрела на кортеж, который въезжал в ворота Шато - Гайар.
Его возглавляли три всадника в роскошных меховых плащах с откидными рукавами, отделанными горностаевым мехом. Их головы венчали черные бархатные шапероны с жесткими бортами, из - за которых невозможно было разглядеть их лиц. За всадниками двигались огромные крытые алой материей носилки. Эскорт, проезжая второй ряд крепостных укреплений, на несколько мгновений скрылся из виду двух женщин, наблюдавших за ним из окна Фонарной башни.
Клоре увидела, как тренировавшиеся в стрельбе из лука лучники выстроились в стройные ряды, отдавая честь прибывшим. Робер Берсюме вышел навстречу всаднику, который показался из-под каменной арки стены. Старый комендант стащил с головы свою волчью шапку и преклонил перед ним колено. Всадник подъехал к нему. Из-под плаща показалась рука, к которой Робер припал губами. Затем он поднялся и помог всаднику спешиться. Видимо, тот что - то сказал ему. Робер кивнул и бросился к носилкам. Он откинул кожаные занавески и, протянув руку, помог выйти из них трем мужчинам, двое из которых были облачены в пурпурные сутаны.
- Ой, господи! - Тамея всплеснула руками и осенила себя крестным знамением.
- Ты знаешь, кто они? - спросила Клоре.
Старуха закивала головой. Она вытянула руку, тыча пальцем между железных прутьев решетки.
- Вон тот, длинный и тощий, - кардинал папы и его племянник Жослэн Дюэз. Он был здесь полгода назад, когда началась эта заваруха с англичанами.
- А тот толстяк рядом с ним?
- Это Робер де Куртэне - коадьютер архиепископа Реймского. Он часто бывает здесь вместе с Гоше де Шатийоном, вон тем мужчиной, которого приветствует отец Парийо. Гоше приезжает сюда вместе с легистами и бальи города Вернона. Они участвуют в судебных процессах и выносят вердикты. Уста Гоше выражают королевскую волю.
- А вон тот красавчик? - не удержалась Клоре. Она внимательно рассматривала мужчину с длинными смоляными волосами. Она видела профиль его лица и смогла разглядеть черные усы, украшавшие его верхнюю губу. Но Тамея закивала головой.
- Нет, я не знаю, кто он. Я никогда его здесь не видела. Ой, Господи! Клоре!- старуха схватила ее за руку и стала трясти девушку, указывая другой рукой на молодого мальчика, стоявшего рядом с незнакомцем. Он сбросил с плеч плащ, под которым скрывался узкий безрукавный жакет, окрашенный в четыре ярких цвета.
- Это что за шут?- удивилась Клоре.
- Да ты что?!- голос Тамеи задрожал от возмущения. - Это же Робэн Кюис - Мариа - гонец Карла IY!
- А он что здесь делает?
- Клоре, перестань строить из себя глупую девочку! - разозлилась Тамея. - Лучше посмотри на того мужчину, который идет рядом с кардиналом Дюэзом.
- Что можно разглядеть из - за этого головного убора! - фыркнула Клоре.
- Но не думаешь ли ты, что он войдет в церковь с покрытой головой?
- Мне-то какое дело?
Она хотела отойти от окна, но Тамея схватила ее за руку.
- Запомни этот день, милочка!- пробурчала старуха. - Не каждому выпадает такое счастье!- ее затянутые молочной пеленой глаза сузились в узкую щелку. Старуха подтолкнула Клоре к решетке.
- Смотри!
Прибывшие священники в сопровождении отца Парийо, Робэна Кюис - Мариа и черноволосого мужчины последовали в часовню, которая была высечена прямо в скале и помещалась внутри второго кольца укреплений. Мужчина в шляпе, которому Робер целовал руку, что - то прокричал им в след и направился в Башне Принцесс.
Робер Берсюме уже ждал его перед кованной железными пластинами дверью. Он достал огромную связку ключей, висевшую на кожаном ремне под старой кирасой, и, повернувшись к мужчине спиной, открыл засов. Они оба навалились на дверь, и она медленно открылась, повинуясь их натиску. Мужчина обнажил голову и, протянув Роберу свой шаперон, скрылся в темном дверном проеме.
И сердце Клоре остановилось. Сметая все преграды, словно ураган, прошлое прорвалось сквозь кольцо укреплений, в которое заковала себя Клоре, и, подхватив ее, утопило в воспоминаниях. Крик боли смешался с горечью обиды и разочарования, и она почувствовала, как, истекая кровью, обнажается ее старая сердечная рана.
- Карл!
Она не слышала, как произнесла его имя. Она вцепилась в решетку руками и стала трясти ее, желая вырвать железные прутья, намертво влитые в каменную глыбу стены. Она хотела разрушить эту преграду, которая разделяла ее и Карла. Мужчину, который предал, обманул ее! ...Но которого она по - прежнему любила, ведь он... Он был отцом ее первенца!
- Клоре! Клоре!
Девушка опустила голову и столкнулась с обезумевшими глазами Тамеи. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и старуха закивала головой, когда, наконец, поняла, что хотела от нее молодая женщина. Ее острый, сморщенный подбородок задрожал:
- Даже и не думай!
Но Клоре не повиновалась ей. Она сорвала засаленный тряпичный мешочек, который болтался на груди старухи и бросилась к двери.
- Верни ключи!- завизжала Тамея. - Я приказываю тебе, Клоре! Ты не ведаешь, что делаешь!
Но Клоре уже не слышала ее: щелчок в замке оборвал крики Тамеи. Клоре, не чувствуя босыми ногами студеных каменных ступеней, летела вниз. Шелковая сорочка развивалась вокруг нее словно облако. Девушка прижала дрожащую руку к груди, пытаясь успокоить прикосновением трепетавшее сердце.
Сейчас она совсем не думала о том, какое наказание ей придется понести за столь дерзкий поступок: она ни под каким предлогом не смела покидать свою комнату одна. Эта старая ведьма, которую она заперла там, позаботится о том, чтобы ее наказание было жестоким.
Но сейчас это не имело для нее никакого значения. Она спешила. Спешила увидеть мужчину, которого любила до сих пор, несмотря на то, что он разрушил ее жизнь. Она любила его и не переставала ждать!
Клоре спустилась на восемь ярусов витой каменной лестницы и оказалась перед небольшой железной дверью, которая всегда оставалась открытой. Девушка знала, что в толще стен были расположены королевские темницы, и она уже давно догадалась, что в Фонарной башне есть еще один, потайной, ход. Тем более, что ни одна дверь не выходила на лестницу, по которой спустилась Клоре.
Яркий солнечный свет ударил в глаза, когда Клоре выбралась из башни. Легкое облачко пара вырвалось из ее уст, и только теперь она почувствовала, как холодно было во дворе замка, продуваемом сырыми весенними сквозняками.
Клоре огляделась по сторонам и, прислонившись спиной к стене, подкралась к деревянному частоколу, за которым располагались конюшни. Кислый запах навоза ударил ей в лицо. Она зажала пальцами нос и втиснулась в узкий проход между частоколом и каменной стеной башни.
Острая корка льда вонзилась в босые ступни. Клоре выругалась, увидев, как алое пятно крови растекается под ногами. Откуда - то сверху прямо за ворот ее сорочки полилась ледяная вода. Девушка подняла голову и увидела высоко над собой почерневшие от сырости каменные желоба с огромными кусками льда у оснований. Первые лучи солнца пронзили замерзшие глыбы, и капли воды, петляя между прозрачными кристаллами, вырвались на свободу, покидая ледяные оковы.
Клоре подобрала юбки и, съежившись от боли и холода, проскользнула через проход, измазав израненные ступни птичьим пометом, которым была загажена вся тропа. Эта тропа упиралась в каменную стену башни. Всего лишь несколько футов отделяли ее от массивной двери, за которой скрылся король. Клоре пересекла их на одном дыхании, и, юркнув в приоткрытую дверь, оказалась в полумраке. Она остановилась. Что - то таинственное и мрачное витало в каменном узилище. Клоре вдруг ощутила всем своим существом, как черная мгла дыхнула на нее затаившейся злобой. Она преградила ей путь к мужчине, которого она любила и к ногам которого была готова бросить свою растоптанную, поруганную честь.
Клоре закрыла глаза и вознеслась молитвой к единственному существу, ради которого продолжала жить. Она должна была побороть свой страх, сразиться с ледяным холодом, который, цепляясь за ее обнаженные сердечные раны, вкрадывался в душу. Она не может сдаться теперь, когда, возможно, сам господь благословил ее на эту встречу. Она должна быть сильной ради своего малыша, который ждет ее! Она не может отступить!
Ресницы Клоре дрогнули. Она открыла глаза и, нащупав рукой стену, ступила на каменные плиты лестницы.
Затхлый воздух был пропитан сыростью. Где - то впереди, отбивая барабанную дробь, глухо билась о камень вода. Клоре осмотрелась. Ее привыкшие к полумраку глаза различили далеко в вышине подрагивающий на каменных стенах свет. Клоре пошла туда, поднимаясь по лестнице, которая круто взбиралась вверх.
Она давно уже озябла от холода: со стен, проникая сквозь трещины и поры, сочилась накопившаяся за долгие зимние месяцы влага, образуя ледяные лужицы в каменных впадинах ступеней.
Лестница сделала крутой поворот, и Клоре, завернув за угол, оказалась на широкой площадке с дверью, освещенной двумя чадящими факелами. С высокого потолка срывались вниз огромные капли. Падая на пропитанную смолой паклю, они пытались погасить огонь, и он, скрипя, исчезал на мгновение, а затем, щелкая своими язычками, снова вырывался на свободу.
Клоре подошла к двери и, коснувшись дрожащей рукой железного засова, закрыла глаза. Она приникла лицом к грубо отесанным доскам и замерла на месте. Она знала, в чьи покои вела эта дверь. Несколько лет назад за этими стенами жила в заточении французская принцесса Бланка Бургундская, осужденная королевским судом за прелюбодеяние. Судьба жестоко наказала ее за постыдный, сладкий грех, обесчестивший королевскую семью и молодого мужчину, который любил ее всем своим существом.
Так вот где ее король хранил свою боль! Боль, которую так и не смогли исцелить прошедшие годы, но которую желала исцелить она - Клоре! Ведь это была боль мужчины, которого она любила. Любила, несмотря на его обман.
Глухой звук ворвался в мысли Клоре.
Там за дверью, в шуме срывающихся с потолка капель, бился о камни, стеная от боли страдающий человеческий зов. Она открыла глаза, когда узнала в шорохе слов знакомый голос.
Карл!
Глухое эхо прокатилось там, впереди, и отчаянно ударившись о каменные стены, вырвалось в распахнутую дверь, дыхнув на Клоре:
- Я был счастлив с ней!!! Бланка!!!
Пройдут дни, долгие месяцы, но Клоре никогда не забыть этой минуты. Минуты, которой она была обязана жизнью. Она знала, что не сможет забыть Карла. До конца своих дней она будет помнить о том, что произошло тогда в старинном охотничьем особняке: любя, она обрекли себя на муку. Себя и ребенка, затерянного в заснеженной пустоши. Их ребенка!
Кровавая пена затопила каждую клеточку ее израненной души. В эти мгновения ее чувства умирали вместе с надеждой.
А там, где умирает надежда, возникает пустота. Пустота и этот чуть хриплый мужской голос.
Ее длинные ресницы встрепенулись. Клоре, сжав в кулачки свои руки, вошла в покои Принцесс. Высоко, у самого потолка, сквозь узкое кованное решеткой окно, пробивались слабые лучи солнца, освещая тусклым светом каменную лестницу, ведущую в комнату, располагавшуюся над покоями. Скудная мебель - прикрепленные к стене два табурета, висевшее над ними, почерневшее от сырости зеркало в деревянной рамке с облупившейся эмалью - составляли все убранство темницы.
Клоре сделала несколько шагов вперед и едва не упала на сваленные возле стены поржавевшие доспехи. Она разглядела огромный щит, сохранивший изображение старинного герба: позолоченные лилии на голубом поле. Рядом со щитом лежала сулица со сломанным наконечником, ржавая, потемневшая от времени мисюрка и колонтарь.
Клоре обошла этот никому не нужный, давно брошенный арсенал, и услышала шепот, исходивший из небольшой ниши, расположенной под лестницей. Оттуда лился яркий свет, отбрасывая на каменные плиты пола тень. Тень коленопреклоненного мужчины.
Он молился, призывая в своих молитвах женщину, которую любил. Он не называл ее имени. Но Клоре знала: он зовет Бланку!
Осторожно ступая по ледяному полу, она подошла к лестнице и, наклонив голову, заглянула внутрь.
В низкой арке ниши висел светильник: две скрещенные железные пластины на стальной цепи, подвязанной к ржавому крюку, торчавшему из расщелины в камне. На пластинах стояли оплывшие свечи, отбрасывающие яркие блики на прикрепленную к деревянному пюпитру икону с изображением Девы Марии.
Ее спокойная лучезарная улыбка была обращена к коленопреклоненному мужчине, страдающему грешнику, молящемуся об искуплении.
И сердце обмануло Клоре. Оно предательски забилось в груди, стеная от боли.
- Уходи! - закричал разум. Но тело девушки не повиновалось ему. Клоре разозлилась на себя: ее закаленная невзгодами воля не смогла побороть эту слабость.
Затуманенные слезами глаза впились в любимый облик, не желая ни на миг расстаться с ним. Эти глаза видели лишь его профиль. Но память и сердце созерцали его красивое печальное лицо.
Время не имело над ним власти. Он совсем не изменился с момента их расставания.
Белокурые локоны были завиты в искусственные пряди, обильно смазанные маслами, и спадали на полуночно-синего бархата капюшон, расшитый изнутри французскими геральдическими лилиями. Меховой плащ, отороченный напудренным горностаем, скрывал широкие плечи. Они сотрясались от безмолвных рыданий, и булавки из оленьего рога, украшавшие ткань, мерцали отблесками света, преломлявшегося на тысячи искр. Крепкий стан Карла был перехвачен широким поясом, на котором висел кошелек и миниатюрный кинжал с чуть заметной гравировкой на ножнах.
На мгновение любимый образ скрылся за пеленой слез.
Карл поднял руку. Из-под откидного рукава показалась красивая белая кисть с длинными пальцами. Клоре почувствовала, как перехватило дыхание. Студеный холод отступил, уступая место жару, обволакивающему дрожащее тело девушки. В груди заныло от боли, когда Клоре узнала большой перстень, украшавший руку короля. Он поднял ладонь вверх, и Клоре прислонилась к стене, не чувствуя струящейся по камням влаги.
Расплавленный воск падал на нежную кожу, оставляя под застывающей в миг коркой небольшие ожоги. Воск струился и струился. Вскоре золотой перстень исчез под желтой мягкой массой, а вся рука мужчины покрылась красными волдырями. Но он, казалось, совсем не чувствовал боли.
Карл опустил голову, и Клоре увидела, как по его щекам полились горькие слезы, отражая отблески света.
- Где ты? - прошептал мужчина.
Его голова склонилась еще ниже. Белоснежные завитые волосы рассыпались по плечам, скрывая облик. Но Клоре так хотелось видеть его лицо!
Она сделала шаг и подняла дрожащую от волнения руку. Ее пальцы едва не коснулись шелковой массы его волос, и он почувствовал, что находится здесь не один.
Резко обернувшись, он вскочил на ноги, зацепив плечом светильню. Свечи посыпались на пол, разбивая свое пламя о каменные плиты.
Они оказались в кромешной темноте. Клоре вскрикнула, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Карл рванул ее на себя, и Клоре, больно ударившись о его грудь, оказалась прижатой к его телу. Его руки обхватили ее стан, причиняя новую боль.
Горячее дыхание обожгло щеку, а в следующий миг теплые губы коснулись ее кожи.
- Кто Вы? Как Вы посмели войти сюда?
Раздражение, едва скрываемая ярость и боль смешались в этих словах. Клоре выпрямилась и, не различая в темноте его глаз, лишь ощущая его дыхание, почти коснулась своими губами его губ. Горечь страдания затопила все ее существо, отравляя вырвавшееся из самых потаенных уголков ее сердца признание:
- Я та, которая любит Вас!
- Любит?!! - его стон оглушил тишину, укрывшуюся под каменными сводами. - Любит? Меня любят многие женщины! - едкая усмешка пронзила его слова. - Не любить меня было бы величайшей глупостью!!!
Он опустил голову и прикоснулся влажной от слез щекой к ее лбу. Его шелковые волосы окутали Клоре, опьяняя легким ароматом духов. Она почувствовала, как задрожали его уста.
- Вы знаете, кто я! Я - власть, богатства, земли, корона!
Громкий смех вырвался из его груди. Он продолжал смеяться, причиняя Клоре новую боль.
- Корону!!! Вот что вы любите! Вы все!!! - он оттолкнул ее.
Клоре, ударившись плечом о стену, едва не упала. Она вскинула руку. Он, обхватив своими скользкими от воска пальцами ее запястье, помог ей удержаться на ногах. Она услышала, как ударился о плиты пола ее браслет.
Слова Карла причинили ей невыразимую муку, а в следующий миг его боль затопила все пространство этого каменного склепа.
- Поверьте, сударыня, я уже столько раз слышал об этой любви. Я устал от нее!
Он замолчал.
- Но я... я столько времени ждала Вас! Не гоните меня! Позвольте мне остаться!
Но он не слышал ее.
- Я молю Вас, уходите!
- Но...
- Да поймите же, наконец, кто бы Вы ни были, мне не нужна Ваша любовь!!! В этом мире есть женщина, которой всецело принадлежат мои душа и сердце! Вы не нужны мне!!!
Клоре отшатнулась. Она отступила назад. Шаг. Еще один. Последний. И между ними разверзлась пропасть. Черные обломки скал воззрились на нее своими ледяными вершинами, лишая воли. Она задохнулась от боли, когда любовь, которую она испытывала к этому мужчине, рванулась прочь из ее сердца. Эта любовь оказалась на краю обрыва, а в следующий миг рухнула на острые пики скал, разбиваясь в кровь.
Клоре смотрела вниз. Она видела, как ее разбитое чувство корчится в мучениях. Клоре попыталась спасти его. Она подняла голову и посмотрела на короля.
Его темный силуэт выделялся на фоне бледного света, который скользкой змеей заползал в крошечное окошко темницы.
- Я...
- Уходите, - произнес Карл.
- Как Вам угодно, сир.
Она повернулась к нему спиной и пошла прочь.
Клоре еще не ведала, что в эти мгновения ее любовь умирала, чтобы больше никогда не воскреснуть...