Спустившиеся на землю сумерки не принесли облегчения. Солнце давно скрылось за горизонтом, но на смену палящей жаре пришла вечерняя духота. Тело Клоре покрылось липким потом и нещадно чесалось, искусанное насекомыми. Клоре провела в дороге пять дней, и за это время ее платье превратилось в лохмотья, кожаные туфли почти истерлись, во многих местах обнажая разбитые в кровь ступни. Она не мылась уже четыре дня, и ее кожа, привыкшая к должному уходу, покрылась струпьями грязи. Только сегодня утром, когда Клоре сбежала от своих спутников, она смогла обмыться в небольшом, затянутом ряской озерце, на которое она набрела в лесу. И хотя вода в нем застоялась и цвела, истончая вокруг неприятный запах, Клоре была рада окунуться в нее и мало-мальски смыть с себя грязь и пот. Но она не смогла вымыть волосы: ее тело стали кусать пиявки. Клоре была вынуждена оставить затею с купанием, боясь подхватить заразу. Она быстро простирала в воде свой поношенный наряд, натянула мокрое платье на тело и снова двинулась в путь. Из разговоров своих спутников ей удалось узнать, где расположены окрестности замка графа де ля Мот.
Четверо суток она путешествовала с бегинами. Тогда в Пуасси она следовала за Ангерраном и его солдатами, которые погрузили избитого Фрэнсиса на коня, и, покинув город, направили лошадей по дороге на Алансон. Клоре последовала за ними, но понимала, что не сможет догнать их. В городской суматохе она могла бы украсть лошадь, но одинокий всадник обязательно привлек бы внимание Ангеррана и стражников. Она бежала за ними, но вскоре отряд, увозивший Фрэнсиса, скрылся в дорожной пыли.
Клоре брела по дороге, и солнце выжигало зноем слезы, которые заливали ее лицо. Она не знала, где находится замок Ангеррана. Не знала, сколько дней пути разделяет их. Ее и Фрэнсиса.
Она знала лишь одно - она растоптала его любовь! Теперь не могло быть и речи о ее возвращении к королю. Она должна спасти Фрэнсиса и вымолить у него прощения!
Вечером первого дня она примкнула к путешествующим на юг бегинам. Эти странники давно уже влились во Францисканский орден. Их называли францисканцами - полубратьями, но могущественное покровительство ордена так и не спасло их от преследования инквизицией. Среди бегинов - мужчин были и женщины - сестры Свободного Духа. Они направлялись в Ле-Ман, где собирались соединиться с Мирским женским Союзом бегинок, основанном в этом анжуйском городе. Путники хорошо знали дорогу - они не впервые путешествовали через герцогство Алансон и знали многих знатных сеньоров, приживающих в этой области.
Клоре узнала, что до замка Ангеррана - Ла-Бельер - пять дней пешего пути. Она понимала, что граф со своей свитой будет там через два дня и тогда Фрэнсису... Она могла не успеть! И как ей потом жить с этим?!!
Клоре гнала от себя эти мысли. Она шла, не обращая внимания ни на жару, ни на пыль. Не только ее тело помнило то время, когда она путешествовала с нищими. Но и дух, царивший в душе девушки, не забывал этого! Несмотря на все трудности, ничто не могло сломать ее. Лишь однажды силы едва не покинули ее, уступив место отчаянию.
Вечером второго дня они остановились на ночлег на окраине небольшого городка. Клоре вместе с мужчиной - торговцем чудотворными мощами, который тоже путешествовал с бегинами, отправились в город, чтобы пополнить подходившие к концу съестные припасы. Мужчина собирался продать часть мощей и на вырученные деньги купить еду.
Они двигались по мрачным узким улочкам к невысокой церквушке , которая возвышалась на холме на восточной окраине города. То и дело из темных проулков на путников набрасывались собаки, но мужчина отгонял их палкой. Клоре прижималась к нему. Она боялась, что сейчас кто-нибудь из горожан увидит их и кликнет стражу. И тогда ей никак не достичь своей цели. И когда они подошли к дверям церкви, она отступила в тень колонны, подпирающей вход. На стук откликнулся привратник. Он вышел из домика, примыкающего в западной стене храма и, узнав, чего желает путник, повел его в дом. Клоре знала, что торговец, искусно владеющий своим ремеслом, может одурачить даже самого осторожного священника, когда речь шла о святых мощах. И этот обман нередко приносил немалые деньги. А ведь если сложить мощи святого, которого он продавал, тот наверняка имел бы размеры шестерых Готье д,Лонов вместе взятых. Клоре покачала головой и улыбнулась.
Громкий топот копыт прервал ее мысли. Мимо церкви пронесся отряд всадников. Она едва не вскрикнула, когда в лунном свете узнала в одном из них Ангеррана. Всадники скрылись в переулке, и Клоре бросилась вслед за ними.
Она следовала за ними до городского лупанария и несколько часов простояла в тени каменного забора, которым было обнесено здание. Не раз ей приходилось закрывать уши, лишь бы только не слышать криков, раздававшихся за стенами дома. Ангерран умел развлекаться! И когда он выволок во двор женщину и стал избивать ее, не обращая внимания ни на ее мольбы, ни на слезы, Клоре не могла больше слышать всего этого. Она покинула свое убежище и вернулась к монастырю. Она так и не узнала, жив ли Фрэнсис или его больше нет. Но надеялась, что он еще жив. В Пуасси, в соборе, Ангерран велел доставить его в свой замок. И это была единственная надежда, что в пути он сохранит Фрэнсису жизнь.
И вот теперь, опутанная вечерними сумерками, Клоре стояла на вершине крутого обрыва и смотрела на Ла-Бельер. Она невыносимо устала за эти дни и сейчас стояла, опираясь на рогатину, которую украла у бегинок. Там, у кромки леса, их пути расходились, но сестры - бегинки не ведали об этом. Они готовили Клоре к вступлению в их братство, и поэтому ей пришлось бежать от них под покровом ночи. Они двигались на юг, а ее дорога лежала западнее главного тракта. Туда, где располагались владения графа де ля Мот.
И вот теперь Ла-Бельер лежал внизу в долине, прямо у ее ног. Замок был обнесен высокой каменной стеной, по углам которой возвышались высокие сторожевые башни. Вокруг стены был вырыт широкий ров, который из-за многодневных дождей был переполнен. Через ров был перекинут деревянный мост, удерживаемый массивными цепями. К нему и направилась Клоре.
Она спустилась с пригорка и, пройдя несколько шагов, остановилась. Никто не окликнул ее. Она шагнула на мост, озираясь по сторонам. Но и сейчас никто не приказал ей остановиться. Она поспешила миновать мост и укрылась в тени башни, которая венчала въезд в замок.
Двор Ла-Бельер делила надвое внутренняя стена, по одну сторону которой находились хозяйственные постройки, а по другую - донжон, в котором жил сеньор. Такое расположение жилых и хозяйственных построек, многочисленных погребов, в которых хранился провиант, позволяло владельцу замка выдержать длительную осаду. Клоре знала, что Ангерран отличный воин, и теперь, созерцая обстановку его замка, она своими глазами убедилась в этом. Всё в Ла-Бельер было спроектировано умелыми, знающими свое дело мозгами воина. Замок Ангеррана был надежно защищен от внешних врагов, а его собственные вассалы, которые жили в долине за южной стеной замка, во время многодневной осады могли расположиться лагерем в хозяйственной части замка.
Но не только отчаянным воином был граф де ля Мот. Он был неудержимым, когда ярость закипала в его крови. Но Клоре не боялась его.
Фрэнсис! Только он занимал сейчас ее мысли.
Она крепко сжала пальцами рогатину и, прошмыгнув под железной решеткой, которая по непонятным причинам была приподнята, несмотря на столь поздний час, оказалась у пивоварни. Оттуда так пахло солодом, что у Клоре, которая за весь день не съела ни крошки, закружилась голова. Она прислонилась к двери. Створка отворилась, и Клоре ввалившись в помещение, едва удержалась на ногах. Она так испугалась! Сейчас ее окликнут, и тогда она ничего не сможет сделать. Клоре обернулась, выставив перед собой рогатину, и облегченно вздохнула. В пивоварне никого не было.
Черная мгла заливала помещение. Девушка собралась поблагодарить Бога за это убежище, но вдруг тишину замка разорвал шум мужских голосов. Она прикрыла дверь и, скользя рукой по стене, направилась к круглому окошку, располагавшемуся высоко над полом. Клоре заметила мелькнувшие в окне отблески огня. Голоса стали слышны совсем близко.
Клоре натолкнулась на опрокинутую у окна бочку. Она нащупала, крепко ли закреплено дно, и, взобравшись на нее, выглянула в окно. Двор Ла-Бельер был залит огнями факелов. Их несли мужчины, которые были так пьяны, что едва держались на ногах. Некоторые из них были без камзолов и рубашек, и Клоре различила, как блестит в свете факелов струившийся по их телам пот. Один из них направился к кузнице- там, несмотря на поздний час, стучал молот и шипели меха- и уже через мгновение появился вновь, держа в руках большой тяжелый сверток. Мужчины закричали еще громче. Они выкрикивали какие-то воинственные крики, разжигая сложенную у кузницы жаровню. Но Клоре было уже не до них.
Ангерран опустился перед жаровней на колени и выронил сверток. Он поднял руку, и солдаты перестали кричать. Клоре смотрела на него и не верила, что это тот Ангерран, с которым она прожила бок о бок несколько дней в Тресессоне. Сейчас она видела настоящего зверя и поняла, почему комендант Шато-Гайар умолял ее не искать встречи ни с Ангерраном, ни с Шале.
Граф де ля Мот был похож на демона. Видимо, он пил уже несколько дней. Он с трудом держался на ногах, а лицо было искажено не только пьяной ухмылкой, но и ледяной яростью. Но самым страшным было не его лицо. Свет факелов освещал графа и его руки, обагренные кровью.
Тошнота подкатила к горлу Клоре, когда она увидела, как стекает с его пальцев кровь, а в следующий миг Ангерран пнул сверток ногой, и оттуда показалась рука. Он наклонился и сдернул окровавленное покрывало. И им был укрыт Фрэнсис.
Клоре приникла лицом к решетке окна. Она вцепилась в нее пальцами и замерла.
Фрэнсис был раздет до нага. Лишь кровавые раны покрывали его тело. Раны, да еще шлем, который по-прежнему скрывал его лицо. Видимо, его пытали не первый раз. Фрэнсис не издавал ни звука. Клоре догадалась, что он без сознания.
И даже когда Ангерран поднял его с земли и бросил на раскаленные прутья жаровни, тот не пошевелился. Ангерран подкинул в огонь соломы, и пламя разгорелось пуще прежнего. Клоре уловила в воздухе запах горелой плоти.
- Похоже, мой друг мертв! - спокойно произнес Ангерран и, махнув рукой, спихнул тело Фрэнсиса на землю. - Давайте похороним его по-христиански.
И он вдруг засмеялся.
- Пусть все знают, что граф де ля Мот не лишен милосердия!
- Но для начала нужно снять этот чертов шлем, - сказал кто-то из мужчин.
- Согласен! - прорычал Ангерран. - Чтобы наш любезный друг мог предстать лицом к лицу с Господом! Несите его в кузню!
И он, опрокинув голову, засмеялся еще громче.
Клоре закрыла глаза. Они горели от слез, но еще сильнее пылало болью где-то там, в груди. Она сползла по стене и рухнула на пол. Она больше не слышала ни смеха Ангеррана, ни его криков. Она не увидела и слез, которые текли по его лицу.
Фрэнсиса больше не было.
Она убила его.
В голове стало мутиться и, наконец, девушка рухнула в бездонную пропасть. Сознание покинуло ее.
Петушиный крик ворвался в ее сон. Клоре вздрогнула и открыла глаза. Бледный рассвет вливался в окно, освещая помещение пивоварни. Во дворе замка не было слышно ни говора, ни шума людской суеты. Клоре не помнила, ни сколько времени она пробыла без сознания, ни когда она пришла в себя, ни когда сон сморил ее. Но она ясно помнила, что произошло этой ночью.
. Фрэнсис был мертв. И она была виновна в его смерти. Но сейчас она не смела предаваться горю. Она должна покинуть Ла-Бельер, а потом... Впереди у нее целая жизнь! У ее сердца еще будет время стать для нее бичом!
Клоре поднялась с пола, ощутив боль в каждом своем члене. Но разве была эта боль сравнима с той, которую перенес по ее вине Фрэнсис?! Если бы тогда в соборе он не услышал ее признание, у него был бы шанс выжить. Он бы не перестал бороться! Но она убила его! Она знала, как сильно он ее любит! Как отчаянно! А она растоптала его любовь!
Она будет нести этот крест всю свою жизнь. А сейчас ей нужно спешить! Скоро замковая челядь приступит к своим обязанностям. К тому времени Клоре должна покинуть Ла-Бельер.
Клоре отряхнула юбку и осмотрела помещение пивоварни. Она сняла со стены моток веревки, вытряхнула из мешка, стоявшего у бочки с бродившим солодом, колосья ячменя, оставив себе несколько пучков. На верстаке у дальней стены она увидела несколько серпов и ножей, трутницу, большие деревянные скалки и разную утварь. Веревку и ножи она бросила в мешок, туда же положила железный котелок и трутницу, и, завязав мешок тесьмой, бросила его за спину. Клоре взяла в руки серп и, подобрав с пола рогатину, направилась к двери. Она приоткрыла ее и осмотрела двор Ла-Бельер.
Он был пуст. Клоре выскочила из пивоварни и бегом пересекла двор замка. Она проскользнула под решеткой и, оказавшись на мосту, побежала. Она боялась быть замеченной и спешила. Она взобралась на холм, с которого спускалась ночью, и, не оборачиваясь, пошла прочь от этого ужасного места.
Солнце уже давно скрылось за тучи, которые становились всё чернее и чернее и низко нависали над землей. Клоре не знала, куда ей идти. Со смертью Фрэнсиса весь мир был потерян для нее. Она целый день брела по полю, не ведая куда, лишь изредка поднимая глаза, чтобы бросить взгляд на окрестности. До самого горизонта простиралась поросшая травой равнина. Кое-где росли одинокие деревья, у корней которых Клоре и делала привалы.
Запахло грозой. Налетевший с запада ветер обдал тело прохладой. За этим порывом последовал следующий. Потом еще и еще. Ветер набрасывался на девушку со всех сторон. Он рвал ее платье, волосы. Ее ноги путались в клубках катрана, которые неслись по полю. Впереди небо озарилось первым заревом молнии. Яркие сполохи приближались к Клоре, гонимые ураганом. Вскоре до слуха донесся раскат грома. Приближалась буря.
Клоре огляделась по сторонам. Порыв ветра разорвал в клочья темноту, которую обрушил на землю ураган, и она различила вдалеке огромное раскидистое дерево и направилась к нему. Она не успела сделать и десяти шагов, как небо разверзлось потоками воды. Дождь полил так, что Клоре пришлось опустить голову. Холодные капли яростно хлестали ее по лицу. Вскоре непроглядная стена отгородила ее от всего мира. Клоре едва волочила
ноги. Ветер и дождь клонили ее к земле. Несколько раз девушка чуть не упала. Она потеряла в грязи свои порванные кожаные туфли и то и дело натыкалась босыми ступнями на колючки катрана. Клоре изранила ноги в кровь.
Она медленно приближалась к дереву, в надежде найти под его кроной хоть какое-то убежище от разбушевавшейся стихии. Она подняла голову и в свете молний, наконец, различила в нескольких шагах от себя его огромный ствол. Клоре поспешила туда и вскоре оказалась под кроной, которую терзал ураган. Но дерево было такое могучее, что ливень не мог победить его. Здесь, у ствола, дождь лил не так сильно. Да и ветви, склонившиеся почти до самой земли, защищали Клоре от ветра и бушующей грозы. Она бросила котомку на траву и, опустившись на мокрую землю, прислонилась спиной к гладкой коре дерева.
Это был каштан, и под его кроной Клоре, измученная и обессиленная, забылась долгим глубоким сном.
Утром ее разбудили вороны. Клоре думала, что снова вернулась в Шато-Гайар. И всё произошедшее за последние дни было просто страшным сном.
Она открыла глаза. Впереди куда хватало взора стелилась широкая равнина. Вместе с ночью ушла и гроза. Клоре поднялась и, наклонившись под нависающими до земли ветвями дерева, покинула свое убежище. Крик воронов оглушал утреннюю тишину. Девушка подняла голову. Над каштаном черной тучей кружило воронье. Клоре не знала, что привлекло сюда птиц, но видела, как одна за другой они бросались на листву, но густые ветви не пускали их под свой покров. Клоре вернулась к стволу и только сейчас заметила рыжие пятна, то тут, то там покрывающие кору. Где-то наверху зашелестела листва, и под тяжестью чего-то невидимого скрипнула ветка. Клоре подняла голову. Что-то влажное упало на ее щеку. Она смахнула каплю и застыла на месте. Ее пальцы были испачканы кровью. Она присмотрелась. Рыжие пятна на коре! Кровь! Это ее запах привлек сюда воронов. Что же пряталось там, в густой тени дерева?
Клоре сняла юбку, чтобы она не путалась в ногах и, запрокинув голову, вгляделась в зеленую листву. Ей показалось, что среди птичьего крика она услышала какой-то другой звук, похожий на хрип или стон. Она поднялась на цыпочки и, зацепившись за нижнюю ветку, подтянулась. Она обхватила ее ногами и через несколько мгновений смогла оседлать ее.
Клоре взбиралась всё выше и выше. Там, наверху, солнечные лучи уже просачивались сквозь густую листву. И там, среди зелени, темнело сгустком ночи пятно.
Клоре взобралась на самый верх, и ее глаза оказались на уровне голых человеческих ног, с которых тонкими струйками стекала алая кровь. Вдруг черная птица, оглушив хрипом окрестности, ворвалась под покров дерева. Нога дернулась, и Клоре, вскрикнув от испуга, подняла голову.
Рядом с ней, привязанный кожаными ремнями к ветке висел человек. Его тело было сплошной кровавой раной, но она узнала его! Ее глаза! Ее сердце! Они узнали его!
Она снова вскрикнула.
- Кто бы вы ни были, - прошептал Фрэнсис, - помогите!
Из его израненного рта стала сочиться кровь.
Клоре забралась на ветку, на которой он висел, и посмотрела на него глазами, полными слез. На нем больше не было шлема, но его лицо... Это была сплошная кровавая маска. Всё его тело разбухло от ран и ожогов, полученных от пыток.
Клоре должна была спешить. Он потерял так много крови, теряя с каждой каплей свою жизнь.
Клоре, прыгая с ветки на ветку, спустилась вниз, не обращая внимания на ушибы и царапины. Она достала из мешка нож и веревку и снова полезла наверх. Она взбиралась по стволу как кошка, несмотря на то, что сил в ее теле уже не осталось. Но туда, наверх, ее гнала надежда!
Самым трудным было разрезать путы, которые держали Фрэнсиса, и не позволить ему упасть. Когда Клоре веревками привязала его к себе, он потерял сознание от боли. А она, неся на себе эту бесценную ношу, молила Господа о помощи. Один раз она чуть не сорвалась вниз, но смогла зацепиться рукой за торчавший перед ней сук. Другой рукой она поддерживала Фрэнсиса. Он лежал на ее спине, отчего вся ее одежда и волосы пропитались его кровью. До земли оставалось совсем чуть-чуть. Клоре обвязала кусок веревки вокруг ветки и сползла по ней. Под тяжестью тела Фрэнсиса она не удержалась на ногах и упала, увлекая его за собой. Он придавил ее к земле, и она не могла пошевелиться. Но она почувствовала, что сознание возвращается к нему. Она так обрадовалась, что не смогла сдержать слез, которые потекли по ее лицу, смывая его кровь.
Она так боялась, что он не выдержит этого тяжелого спуска. И теперь, когда он очнулся, силы снова вернулись к ней. Она приподнялась, упираясь ладонями в землю, и встала на колени, пытаясь распрямиться. Ноги Фрэнсиса уперлись в землю. Клоре поспешила развязать веревку, которая связывала их. Она отвязала Фрэнсиса и, подхватив его под руки, уложила на траву.
- Пить, - Фрэнсис попытался открыть запекшиеся в крови уста.
Клоре подхватила свою юбку, потом взяла мешок. Он был еще мокрым после дождя. Она склонилась над Фрэнсисом и стала выжимать влагу из холстины. Она осторожно прикоснулась материей к его губам, пытаясь хоть чуть увлажнить их.
- Как жарко! - прошептал он.
Клоре накрыла его тело прохладной материей. Она понимала, что так не спасет его. Ему нужны лекарство и питье. Но ни того, ни другого у нее не было. Она села рядом с ним и, обхватив колени руками, опустила на них голову. Она смотрела на него долго- долго, но никак не могла оторвать от него своего взгляда.
Он наконец-то был без шлема. Наконец-то она увидела его лицо. Лицо. Но можно ли было так назвать это кровавое месиво, которое и было сейчас его лицом? Ужасные ожоги скрывали его истинный облик, но Клоре еще могла спасти его.
Она знала множество трав, которые избавляли людей от различных болезней. Дома, в Броснене, Дюгуай учил ее врачевать. И теперь она должна была спасти мужчину, который лежал у ее ног. Она должна была сделать это! Должна. И могла. Ей только нужно найти воду, а потом... она соберет травы и вылечит его. Он обязательно поправится! Не сейчас. Не так скоро. Но она вылечит его. А потом... потом он решит, простить ее или нет.
Пес оскалился и зарычал. Мохнатая шерсть на загривке встала дыбом. Клоре смотрела на его огромные дрожащие клыки и боялась двинуться с места. Несколько мгновений она стояла, застыв на месте, и пес понемногу стал успокаиваться. Он долго смотрел в ее глаза, словно читал мысли. Но стоило ей пошевелиться, как ужасный рык вырвался из открытой в оскале
пасти.
- Господи, но хоть кто-нибудь! - прошептала она.
Ноги совсем не держали девушку. У нее за спиной висел Фрэнсис. Он руками обнимал ее за шею, и Клоре, сцепив их у себя на груди, держала его израненные кисти своими ладонями. Если она не удержит его, Фрэнсис упадет на землю, и тогда пес просто растерзает его. Слишком сильно запах крови привлекал волкодава.
- Клоре, оставь меня, - прошептал Фрэнсис. - Не губи себя!
Но она только крепче перехватила его руки. Пес бросился на нее, и Клоре закричала. Она попыталась отбиться от него рогатиной, но волкодав выбил ее из руки Клоре.
- Мох! Ко мне! - из хижины выбежал мужчина. - Ко мне!
Волкодав подбежал к нему. Он бегал вокруг хозяина. Рычал, то и дело поворачивал морду в сторону незваных пришельцев. Мужчина поднял руку и скомандовал:
- Сидеть!
Пес подчинился. Мужчина почесал ему за ушами.
- Тише, Мох! Тише! Это - друг!
Волкодав перестал рычать и улегся у ног хозяина, положив морду на передние лапы.
Мужчина направился к Клоре.
- Его нужно занести в дом! - сказал он, посмотрев на Фрэнсиса. Его голос был мягким, каким-то своим. И девушка доверилась ему. Она расцепила руки Фрэнсиса, и мужчина, подхватив его на руки, понес в хижину.
Не успел он переступить порог, как пес разразился отчаянным лаем. Он забежал в дом и, схватив хозяина за полу сюртука, потащил назад. Мужчина уложил Фрэнсиса на широкий деревянный топчан, сколоченный у задней стены, и поспешил на улицу.
Клоре лежала на земле. Он склонился над ней и коснулся ладонью ее лица. Она застонала.
- Помогите ему, - еле слышный звук вырвался из ее уст.
- Ты тоже ранена? - спросил мужчина, взяв ее на руки.
- Нет! Это его кровь!
- Уже хорошо! - мужчина занес ее в хижину и усадил на широкий табурет, стоявший у добротного деревянного стола рядом с окном.
- Ты можешь сидеть? - спросил он.
Клоре кивнула. Она обхватила руками столешницу и выпрямила спину. Тем временем мужчина суетился у очага, сложенного у топчана. Очаг был добротный, с каменной стеной. На нем можно было приготовить еду, и в то же время стена согревала нишу, в которой стоял топчан. Сбоку у очага была сколочена полка, на которой стояли котелки и разная кухонная утварь. Мужчина взял оттуда миску.
- Мне понадобится твоя помощь! - произнес он. - Один я не справлюсь. Он слишком плох, - и он кивнул в сторону Фрэнсиса, который лежал на топчане и не издавал ни звука. - Но для начала ты должны подкрепиться!
Мужчина подошел к очагу и снял с котелка крышку. В хижине запахло ароматным бульоном, и Клоре почувствовала, как живот свело судорогой. Она согнулась над столом, и мужчина заметил это. Он поставил перед ней миску, дал в руки оловянную ложку.
- Ешь! - скомандовал он.
Клоре притянула к себе миску, и он увидел, как задрожали ее руки.
- Как давно ты не ела?
Он нарезал хлеб и сыр, который достал из стоявшей на столе корзины. Хлеб был еще теплым, и от его аромата у Клоре закружилась голова.
- Несколько дней, - пробормотала она.
- Я дам тебе один кусочек. Пока, - он протянул ей хлеб, и Клоре жадно впилась в него зубами.
Мужчина предостерегающе поднял руку.
- Не спеши! Не стоит. Пусть сначала желудок окрепнет и привыкнет к пище. Потом я дам тебе столько хлеба, сколько зачешь. Договорились? - он посмотрел на девушку.
Она согласно кивнула и принялась есть. Похлебка была горячей и такой ароматной! Клоре старалась разжевывать кусочки мяса, плавающие в бульоне, но все равно голод был настолько сильным, что она проглотила похлебку в считанные мгновения.
Она отодвинула от себя миску.
- Думаю, для начала хватит. Благодарю Вас, месье! - сказала она и посмотрела на мужчину.
Он сидел напротив нее, сложив на столешнице руки, и улыбался.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он. - Готов потрудиться?
Клоре кивнула.
- Тогда пора начинать, пока твой друг совсем не испустил дух. Гарланд! - произнес мужчина, вставая из-за стола, и протянул ей руку.
- Клоре! - девушка улыбнулась, ответив на его рукопожатие.
- А он? - мужчина кивнул в сторону раненого.
- Фрэнсис!
Он заметил, как улыбка уступила место тревоге.
- Не переживай, Клоре, с ним всё будет хорошо! Сейчас мы окажем ему необходимую помощь, а потом я схожу за хозяином. Он у нас знатный лекарь. И будь уверенн, в считанные дни он поставит твоего Фрэнсиса на ноги! А ты обретете мало-мальски человеческий вид уже к завтрашнему полудню! - мужчина улыбнулся. - Не в обиду, сударыня, но вид у тебя еще тот!
- Да уж! - согласилась с ним Клоре.
Она была в нижней нательной рубашке, которая доходила ей до пояса и в коротких, до колен, панталонах. Всю остальную свою одежду она пустила на Фрэнсиса. Нижнее платье она использовала на перевязки, когда двое суток пряталась с Фрэнсисом в лесу, на который набрела в первый же день, когда спасла его. Она понимала, что находиться под деревом небезопасно. Вдруг Ангерран захочет убедиться в смерти Фрэнсиса и пожалует сюда. Да и воды поблизости нигде не было. Поэтому Клоре, обмотав Фрэнсиса своей юбкой, чтобы скрыть его ожоги от палящего солнца, взвалила его себе на спину и отправилась искать подходящее убежище. Вскоре они спустились в низину, где раскинулся небольшой густой лесок, пересекаемый тонкой полоской блестевшего на солнце ручья.
Там они провели два дня. Клоре разожгла костер, благо у нее была трутница. В котелке, который она взяла в ла-Бельер, она заваривала ячменные колосья, чтобы хоть как-то подкрепить силы и не умереть с голоду. Но Фрэнсис был так слаб, что не мог сам ни есть, ни пить. Она вливала варево ему в рот по капле. Она собирала травы. Поила Фрэнсиса настоями, делала ему примочки, но он слабел с каждым часом все больше и больше. Клоре была в отчаянии. Она понимала, что без помощи людей ей не обойтись. Но где их искать она не знала.
На рассвете третьего дня она сгребла в мешок весь свой скарб, замотала разорванной пополам рубахой ноги Фрэнсиса, чтобы он не поранился, и, взвалив его себе на спину, двинулась в путь. Вскоре они вышли из леса и, преодолев тяжелый крутой подъем, Клоре увидела раскинувшуюся перед ней местность.
Холм, на котором они стояли, через несколько шагов обрывался. Пологим склоном он уходил в цветущую долину, подступавшую к густому лесу, который стеной отгораживал ее от всего мира. Повсюду, куда хватало взгляда, росли деревья. И лишь, присмотревшись, далеко - далеко у горизонта в сиреневой дымке можно было разглядеть невысокие холмы. У кромки леса возвышался громадный красивый замок, сложенный из серого камня. Раскинувшиеся вокруг холмы прятали замок от людского взгляда.
Совсем рядом заблеяли овцы. Клоре повернула голову в том направлении, откуда доносилось блеянье, и увидела небольшую хижину. Она догадалась, что там живет пастух и, надеясь на помощь, направилась к ней. За несколько шагов до нее запах крови Фрэнсиса разбудил волкодава, который лежал на пороге. Пес внимательно следил за хозяином и Клоре, которые суетились у постели человека, от которого так несло кровью, что пес изредка поскуливал.
- Мох! - голос хозяина был строг. Пес отворачивал морду и смотрел на овец, которые паслись неподалеку.
Вскоре солнце спряталось за лесом. Гарланд покинул хижину. Он отправился в замок за хозяином, так как раненый нуждался в более серьезном лечении. Клоре стояла на пороге, провожая пастуха взглядом. Рядом с ней лежал волкодав, которому хозяин приказал охранять гостей. Пес то и дело поднимал голову и смотрел на Клоре.
- Боже, помоги нам! - прошептала она. Она молила Господа, чтобы хозяин замка согласился лечить Фрэнсиса. Первая слеза обожгла глаза и скатилась по щеке. Клоре опустила руку. Волкодав, обратив на нее свои взгляд, стал облизывать ее пальцы.
- Всё будет хорошо, да, старина? - обратилась к нему Клоре.
Мох вскочил и завилял хвостом.
Спустя три четверти часа Гарланд вернулся. Он привел лошадь, объяснив, что хозяин не может покинуть замок. К милорду приехал сын, с которым они не виделись долгое время.
- И сейчас молодой лорд вместе с друзьями празднует долгожданную встречу! - объяснил Клоре Гарланд, привязывая лошадь у двери.
- Но ты не беспокойся, Клоре! - он увидел, что девушка совсем сникла. - Хозяин велел доставить вас обоих в Шор когда стемнеет. Согласись, лишняя шумиха вам тоже ни к чему!
- Шор - это где? - спросила Клоре.
- Шор - это замок моего хозяина!
- А! - Клоре вздохнула с облегчением. - Спасибо Вам, Гарланд. Господь не оставит Вас!
Мужчина кивнул и, отстегнув от луки седла какой-то сверток, протянул его Клоре.
- Надеюсь, когда Всевышний будет подсчитывать мои грехи, сегодняшнее деяние он зачтет мне во благо! - Гарланд улыбнулся. - Там одежда, - он указал на сверток. - Смой с себя кровь и переоденься. А я пока отгоню овец в замок. Всё равно еще пару часов мы не сможем явиться туда!
И он, оставив Клоре одну, удалился. Мох бежал за хозяином. Клоре услышала, как Гарланд что-то говорит ему. Она прикрыла дверь, успев заметить, как пес бросился выполнять приказы хозяина.
- Не тронь ее!
Фрэнсис вырывался из рук солдат. Он что-то кричал, но железная маска заглушала его слова. Ангерран тоже кричал, но она не разбирала слов. Он навис над ней, угрожая обрушить на нее удар, но она даже не шелохнулась.
Что нашло на нее? Она не замечала ни суетившихся над окровавленным телом Элен священников, ни солдат, ни Фрэнсиса. Может это не маска заглушала его крик? Может это ее сердце оглушило ее, отрезало от всего окружающего? Что произошло с ней? Она видела лишь искаженное яростью лицо Ангеррана. Его щека была измазана кровью Элен. Он замахнулся на нее испачканной кровью рукой. Но она не дрогнула.
Наконец, шум, царивший под сводами собора, проник в ее сознание. Она услышала топот ног - это солдаты уводили отчаянно отбивающегося Фрэнсиса. Они волокли его по плитам пола. Он рычал, но не мог справиться с силой, удерживающей его словно в тисках.
- Что тебе нужно? - прохрипел Ангерран.
Но сейчас... он смотрел на нее также, как тогда в Тресессоне. когда он... целовал ее!
Топот ног снова оглушил Клоре.
- Я люблю Вас!
А потом тишина. Как в могиле.
Она увидела, как замер Ангерран, как напряглась его спина. Ярость закипала в его глазах с новой силой. И только сейчас она поняла, отчего так стало вдруг тихо под церковными сводами. Она побледнела и, забыв на миг об Ангерране, повернулась туда, где был Фрэнсис.
Он остановился. Больше не вырывался из державших его рук. Не боролся с отчаянием за свободу. Он стоял спиной к ней. Окровавленная рубашка свисала с него лохмотьями. Но она смогла увидеть, как напряглись под ними мышцы. Как вдруг выпрямился его стан. Она надеялась, что он обернется. И боялась этого.
Что она наделала?!!
Фрэнсис вскинул закованную железной маской голову и... пошел к выходу. Его силуэт на миг заслонил солнечный свет, потоком вливающийся в открытые двери собора. А потом скрылся за толстыми каменными стенами.
Она растоптала его любовь!
У Клоре перехватило дыхание. Она вздрогнула и открыла глаза. В комнате стало совсем холодно. В камине тлело последнее полено, но она не решалась подбросить в огонь дров. Старый хозяин замка был так обеспокоен и встревожен! Он настоятельно просил не разводить большой огонь, чтобы шум в дымоходе и яркий свет в щелях двери не привлекли внимание молодого лорда и его друзей. Старик приволок ворох волчьих шкур, заверив, что они сохранят тепло в постели раненого.
Несколько часов хозяин замка провел у постели метавшегося в агонии Фрэнсиса. Он напоил его каким-то отваром, отчего Фрэнсис впал в полубессознательное состояние. И они, Клоре и этот старик, у которого не было времени, чтобы представиться, стали обрабатывать жуткие нарывы на теле. Они срезали загноившиеся от ожогов волдыри, меняли окровавленные повязки. А Фрэнсис только стонал и стонал. И лишь однажды, когда боль была больше не выносимой, он рванулся на постели. Его заплывшие веки разомкнулись. На воспаленной коже лопнул сосуд, заливая кровью полыхнувший небесной голубизной глаз. Клоре показалось, что она больше не выдержит. Но старик, приютивший их в своем замке, держался с таким спокойствием, что его вера понемногу передалась и ей. Лишь изредка он посматривал на дверь и прислушивался к доносившемуся за перегородкой шуму.
Еще несколько часов продолжалась эта мука. А потом он оставил их.
Фрэнсис, перенесший мучительную нечеловеческую боль, наконец-то, уснул, и Клоре осталась одна. Наедине со своей совестью.
Она уже в который раз, снова и снова, оказывалась там, под сводами собора. И снова и снова переживала ту минуту. Минуту своего позора!
Стоило ей только закрыть глаза...
Она убила любовь человека, которому была обязана жизнью. Человека, которого она...любила. Любила ничуть не меньше, чем Ангеррана.
Клоре откинула покрывало и покинула кресло. Фрэнсис спал в тени алькова на широкой дубовой кровати. Ее подголовник был отполирован до блеска и сиял в тусклом свете камина богатым резным узором. Клоре склонилась над мужчиной. Резкий запах бальзама, наложенного тостым слоем на его лицо, ударил в ноздри. Она поправила марлю, закрывающую сочившиеся гноем глаза, взяла со стоявшего у изголовья кровати комода миску с маковым отваром. Клоре обмакнула марлевый тампон в настойку и смочила ею потрескавшиеся губы Фрэнсиса. На миг ее рука замерла. Сможет ли она любить кого-нибудь так сильно, как любит его?
Она смотрела на эти расплывшиеся от ожогов черты, скрытые мазями и повязками. Она не знала, что за лицо скрывается под ними. Хозяин замка сказал, что при хорошем уходе и лечении через несколько недель раненый снова обретет свой облик. Клоре так хотелось дождаться той минуты! Но сможет ли она посмотреть на него после всего, что натворила? Этот лежащий на волчьих шкурах беспомощный человек был свидетелем ее позора там, в Шато-Гайар. Но оказалось, что это не имеет для него никакого значения. Он полюбил ее. Он оживил ее сердце, вернул его к жизни!
Клоре склонилась над ним. Его воспаленные губы были так близко! Она чувствовала его слабое горячее дыхание.
Нет! Он не заслуживает этого позора! Этого бесчестия! Не такая, как она должна быть рядом с ним! Клоре отпрянула от него, а потом... провела дрожащими пальцами по его устам. Она поднялась с постели и коснулась рукою своих губ.
Это был единственный и последний поцелуй мужчины, который лежал перед ней. Поцелуй мужчины, которого она любила, но которого была недостойна!
Клоре поправила сбившееся у ног Фрэнсиса покрывало и спустилась с возвышения, на котором стояла кровать.
- Постой, Клоре!
Она замерла.
- Клоре!
Он очнулся!
Она обернулась и бросилась к нему.
- Господь милостив, Фрэнсис!
Она боялась прикоснуться к нему, сделать ему больно. Все его тело было сплошной кровоточащей раной. Она кивала головой и плакала.
Сейчас она могла так смотреть на него, пока он не видит ее. Пока она не видит презрения в его глазах.
- Фрэнсис!
И снова собор и... Ангерран.
- Сядь рядом, - его голос был еще слаб.
Она опустилась у его ног на колени.
- Я здесь.
Он пошевелил рукою, нащупал ее пальцы. Но, едва коснувшись их, одернул руку, словно обжегся огнем. В миг слезы высохли на ее щеках.
Он всё помнит!
- Я ничего не чувствую, - прошептал он. - Не чувствую боли... ничего...
Она поняла, о чем он говорит. Он больше не любит ее. И никогда...не простит!
Клоре проглотила последнюю слезу. Что ж! Она это заслужила!
- Я все эти годы чувствовал боль, а теперь она умерла.
- Фрэнсис, - Клоре было так трудно говорить. - Хозяин замка приготовил бальзам...
Но Фрэнсис едва заметно покачал головой.
- Я говорю о другой боли.
- Не нужно, Фрэнсис!
Как тяжело давались слова!
А ведь если бы сейчас нужно было отдать за него свою жизнь, заключив сделку с Богом или с самим дьяволом, она, не задумываясь, сделала бы это.
- Мой шлем... он на лице? - вдруг спросил он.
- Нет. Его больше нет, - ответила Клоре.
- Четырнадцать лет, - проговорил Фрэнсис, - четырнадцать лет назад я дал клятву, что никогда не сниму его.
- От этого зависит чья-то жизнь! - прошептала Клоре. Она не знала, отчего ей в голову пришла эта мысль. Но оказалась права.
Фрэнсис повернул голову в ее сторону и ответил:
- От этого зависит жизнь моей матери.
Клоре напряглась. И хотя он не мог видеть своими глазами, он почувствовал это.
- Я лгал всю свою жизнь. Лгал тем, кто любил меня и кого любил я. Роберу Берсюме. Бенетте. Я все свои годы лгал им! Я не сирота, Клоре. Я не потерял в детстве своих родителей. Мои отец и мать живы до сих пор. И даже в этот миг от меня зависит жизнь моей матери.
Фрэнсис замолчал.
- Откуда тебе известно, что твои родители живы? - спросила Клоре.
- В Шато-Гайар я получал письма. Из них я узнавал, что моя матушка живет в полном покое и счастье. И в каждом послании мне напоминали, что ее доброе здравие находится не только во власти Божьей, но и в моих руках. Вернее голове.
"Запомни, мой мальчик, в тот день, когда люди увидят твое лицо, моя дорогая женушка, а твоя любящая матушка умрет", - так сказал мой отец, надевая на меня железный колпак. Я зажмурился, а когда открыл глаза, испугался. Но не того, что мне стало нечем дышать, не от темноты вокруг.
Моя мать была вся в крови, ее изувеченные руки повисли на цепях. И она шептала:
- Господи! Забери мою жизнь, но спаси моего мальчика. Пошли мне смерть от рук этих извергов, но избавь моего мальчика от этой жертвы! Спаси моего сына, Господи!
- Они снова стали избивать ее. А я стоял и смотрел сквозь щели в маске, как она оседает на залитые ее же кровью плиты пола. И тогда я закричал. Я поклялся, что выполню их приказ.
- Я сделаю всё, что вы велите! Только пощадите ее!..
- Я не знал, выжила ли она тогда или умерла. Но спустя несколько лет я получил первое письмо. Кто-то писал, что моя матушка здорова. Но я не верил. Не верил до тех пор, пока она не написала сама. Я узнал ее ровный красивый почерк.
Фрэнсис замолчал. Клоре хотела встать, чтобы смочить его уста. Она видела, как из ран засочилась кровь, но он жестом остановил ее.
- Я ни с кем не мог поделиться своим счастьем. Не мог причинить боль Бенетте и Роберу. Я продолжал лгать им. Я ничего не мог изменить. Единственное, что я мог - это не снимать шлема и никому не показывать своего лица. Когда я стал расти и вырос из мальчика в юношу, я попросил Робера заменить мне ту старую маску. Она давила на виски, меня стали мучить ужасные головные боли. И я решил сменить ее на более удобную. В кузнице Шато-Гайар мне выковали специальный шлем с большими прорезями у рта, чтобы я мог лучше дышать. Робер сам сделал застежку, чтобы я мог отстегивать нижнюю часть шлема и есть как нормальный человек, не бояться, что кто-нибудь увидит мое лицо. Не прятаться с куском хлеба по подворотням! Он хотел сам помочь мне избавиться от старой маски, но я велел ему оставить меня одного. Он удалился вместе с обидой. Но я помнил: "Никто не должен видеть моего лица!" - так сказал мой отец.
- Я впервые увидел его, когда мне исполнилось восемь лет. Он приехал, чтобы убить меня.
Фрэнсис замолчал.
Голова Клоре лежала рядом с его рукой. Он пошевелил пальцами и осторожно коснулся ее волос.
- Я никогда никому не рассказывал о тех днях. Я все эти годы носил в себе свою боль и... свой позор.
Клоре вскинула голову, и у него перехватило дыхание. Она не знала, что он видит ее сквозь отекшие веки и слой марли, закрывавший его глаза. Он видел, сколько любви было в ее взгляде! Неужели она также смотрела и на Ангеррана?! И тут догадка пронзила его!
Она любила их обоих! Любила и мучилась!
"Милая моя, я не хочу причинять тебе боль!" - он хотел сказать ей это. Сказать, чтобы избавить ее от этих терзаний. Она до сих пор стыдится его. Его, который был свидетелем ее позора. Она никогда не сможет открыться ему в своих чувствах. Она любит его, но боится прочитать в его глазах презрение, осуждение и, что хуже всего, - он является живым напоминанием тех унижений, которые ей пришлось пережить в Шато-Гайар.
И он решился рассказать свою историю до конца. Это избавит ее от угрызений, которые терзали ее душу. Когда она узнает, что произошло с ним тогда, в далеком детстве, она перестанет любить его. Она вздохнет свободно, когда поймет, что такой, как он, не сможет осудить другого. Не посмеет.
Он поправится, и она уйдет к тому. Другому. Которого любила, и которому не побоялась открыть свое сердце.
Фрэнсис убрал руку и закрыл глаза.
- Их было четверо. Отец - настоящая глыба из плоти и крови, невысокий полный мужчина, высокая статная женщина и маленький мальчик, наверное, мой ровесник, с белоснежными кудрями и лицом ангела. Он совсем не был похож на ту женщину, лица же мужчин скрывали черные повязки. Он называл моего отца дядей, а другого мужчину отцом. Он был таким красивым, словно Архангел Михаил... Но он совсем не был ангелом! Ни один мускул на его детском лице не дрогнул, когда отец и тот другой мужчина насиловали мою бедную мать. А женщина... Она привязала меня к столу, распластала на нем и заставляла смотреть на всё, что проделывали с моей матерью мужчины. Я вырывался, кричал, а мальчик стоял и спокойно смотрел на оргию, которую совершали на его глазах. И тогда я подумал, что это дьявол в ангельском обличии пришел в наш мир. Но именно он спас меня от смерти. Ни молитвы матушки, ни моя мольба, а он...
Голос Фрэнсиса ослаб. Он видел, как напряжена Клоре. Сейчас он произнесет то, что навсегда разлучит его с этой женщиной. Он попытался открыть глаза и почувствовал, как засочился из воспаленных век гной. Или это была кровь? Сейчас это не имеет никакого значения! Он должен видеть ее глаза!
- Они насиловали меня по очереди. Сначала отец, а потом тот мужчина. Матушка пыталась доползти до меня, но женщина каждый раз пинала ее ногой. Я уже не мог кричать. Мои внутренности горели огнем. Казалось, еще миг и этот огонь поглотит меня. Боль становилась совсем невыносимой. Она рвала меня на части. И я обратил все свои молитвы к господу, умоляя его прекратить эту муку. И мне показалось, что я слышу его голос.
- Постойте! - кричал он. - Не убивайте его!
Мальчик оттолкнул от меня своего отца.
- Не убивайте его!
Мой отец что-то говорил ему. Я слышал лишь обрывки фраз.
- Ему нельзя жить... пока он жив, ты никогда не сможешь... он слишком опасен для тебя...
- Я сам буду решать, кто для меня опасен! Вы забываетесь, барон, кто Вы, а кто я! Или я должен напомнить, что это Вы должны повиноваться мне?! Это касается и Вас, Отец, и Вас, мадемуазель де Буашо! Нам пора собираться в дорогу! Фрэнсис и его мать отправятся вместе с нами. Мы поедем в Ваш замок, барон, в Жу!
- В замке моего отца мы прожили с матерью два года. И всё это время... - больше Фрэнсис не мог говорить.
Почему она плачет? Клоре, ты должна презирать меня!
Слезы катились по ее щекам. Она склонилась над его раненой рукой. Она думала, что он не видит ее и подумает, что она просто поправляет повязку. А она прижалась губами к его покрытой ожогами ладони и заплакала еще сильнее.
"Презирай меня, Клоре!" - он хотел закричать, но не мог сделать этого. Он слишком сильно любил ее!
- Когда мне исполнилось десять лет, эти мучения прекратились. Но
матушка... Что ей пришлось пережить в стенах этого проклятого всеми замка Жу! Нас все время держали в заточении, но я не раз слышал, как, напившись, отец подкрадывался к нашей темнице, чтобы убить меня. И каждый раз его останавливал голос того мальчика. И это именно он предложил упрятать меня за стенами королевской тюрьмы. Он убедил моего отца, что там я не буду представлять для них никакой опасности. Так я оказался в Шато - Гайар.
- И ты никогда больше не встречал никого из них? - прошептала Клоре.
- Может и встречал, но я не мог знать, что это они. И отец, и тот мужчина всегда скрывали от меня свои лица. Они носили повязки.
- А письма? Кто писал эти письма?
- Я не знаю, Клоре. Но порой мне кажется, что это тот мальчик присылал мне послания.
- Ты никогда не видел его?
- Нет. Хотя постоянно ощущал чье-то незримое присутствие. Порой мне казалось, что за стенами тюрьмы вместе со мной живет тот, кому известно о моем прошлом. Я столько раз должен был погибнуть в Шато-Гайар, но каждый раз выживал. Кто-то спасал меня. А недавно...
Клоре обратила на него свой взор и замерла.
- Что? Что произошло? Ты видел кого-то из них?
- Возможно. Когда на тебя напал капеллан, и я избил его. Даже Робер не в силах был спасти меня. Мне грозила дыба. Парийо добился этого у властей. Я благодарил Бога, что ты уехала. Без тебя мне было легче принять смерть. Но меня освободили из заточения. Робер сказал, что Парийо предпочел обо всем забыть, и я покинул свою темницу. Я направлялся в донжон, к Бенетте, и мое внимание привлек шум у ворот крепости. Небольшой отряд всадников во главе с высоким рыцарем покидал замок. Рыцарь что-то кричал стражникам, размахивал руками. Он так резко натянул поводья, что его конь дернулся. Он развернулся и... посмотрел прямо на меня. Он был молод и очень красив, этот незнакомец. Глаза. Белые волосы, выбивающиеся из-под шлема. Что-то знакомое было в этом красивом лице. Хотя я не уверен, что этот тот мальчик. Возможно, мне просто показалось. Я уверен лишь в одном. Та женщина в Жу - это мать Ангеррана. Я не раз слышал, как мой отец обращался к ней...графиня... графиня де ля Мот. А однажды она обронила фразу, что я такой же смазливый трус, как и ее сын Ангерран.
Клоре прошептала:
- Как это может быть?
Но Фрэнсис не стал отвечать на ее вопрос.
- Пути Господни неисповедимы! Теперь ты знаешь обо мне всё, Клоре. Ты должна понять, кто я на самом деле. Я недостоин называться мужчиной. Я, которого насиловал родной отец. Я, который четырнадцать лет лгал тем, кто окружил меня заботой и любовью. Я недостоин жить среди людей! Но у меня остался долг перед единственным... родным мне человеком. Я должен найти свою мать. Как только мне станет легче, я отправлюсь искать ее. Защитить ее - это единственное, что я должен сделать, - он сделал паузу, - что мне осталось сделать в этой жизни. Спасти свою мать!