Перед Новым годом дядя Гриша Бершацкий решил, наконец, забить кабана, с которым его семья уже основательно умаялась. В помощь себе он пригласил своего коллегу из угрозыска - капитана милиции по имени Николай.
Кабана вывели во двор, и мальчишки шумной толпой окружили его, кто поглаживая, кто почесывая, а кто просто разглагольствуя над тем, что должно произойти через несколько минут.
Николай достал из сумки длинную мощную отвертку, заточенную на конце в виде пики, и, показав ее дяде Грише, сказал, что этим инструментом он уже не помнит сколько свиней забил. Нам, мальчишкам, хотелось непременно посмотреть, как будут Бершацкие кабана резать, и все мы изнывали от нетерпения.
- Да-а-а, - сказал дядя Гриша, рассматривая принесенный Николаем инструмент. - Серьезная штука. Но зачем она нам? У меня же есть табельное оружие - пистолет "ТТ". Один выстрел - и готово.
- А если промажешь? - спросил Николай.
Этот его вопрос нам с Мишкой Бершацким показался глупым, полностью лишенным смысла. По этому поводу мы обменялись мнениями и пришли к полному единодушию, что именно так оно и есть. В самом деле, - рассуждали мы, - как можно промазать, стреляя в упор?
Мужчины, ведя кабана на куске бельевой веревки, обвязанном вокруг шеи, затащили его за дворовой туалет, что находился в самом дальнем углу двора, исследованного нами вдоль и поперек. Николай привязал несчастное животное к заборному столбу и опрокинул перед ним миску с кормом. Довольно похрюкивая, кабан, не подозревающий о предопределенной ему участи, принялся аппетитно поглощать пищу. Тем временем дядя Гриша вынул пистолет и на мгновение замер, глядя на любопытных вездесущих мальчишек, толпившихся вокруг, потом посмотрел на Николая и кивнул в нашу сторону.
- А ну-ка кыш отсюда, комашня! Всем стать позади дяди Гриши! Быстро! - распорядился Николай.
Его команда незамедлительно была исполнена. Воцарилась мертвенная тишина. Все томились в ожидании столь редкого и необычного зрелища и молча стояли, затаив дыхание. Я продвинулся было на пару шагов вперед, чтобы лучше было видно, но Николай остановил меня командирским окриком:
- Эй-эй! Ну-ка, назад! Назад, я сказал! Слышал?
Я послушно отступил назад. Наконец Николай, еще раз внимательно осмотревшись вокруг, кивнул:
- Ну, Гриша, давай быстренько.
Я с упоением смотрел, как дядя Гриша снимает пистолет с предохранителя, передергивает затвор, досылая патрон в патронник, и поднимает оружие, целясь кабану в голову между глазом и ухом с расстояния не больше двух метров. Мне казалось, что он целится слишком долго. Действительно, что тут целиться? Поднял, направил, нажал на спуск, - бах! - и кабан готов. Только ножками задрыгает. Я был полностью поглощен происходящим и боялся хоть на мгновение отвести взгляд от кабана, чтобы не пропустить момент. Наконец, гулко прозвучал долгожданный выстрел: "ба-бах"!
Что тут началось! С визгом кабан подпрыгнул, как кенгуру, метнулся в сторону, потом назад. Мы шарахнулись в разных направлениях, а кабан, оборвав веревку, неистово визжа, понесся по заснеженному двору, оставляя за собой кровавую дорогу. "Вьи-и-и-и"! - верещал кабан, кидаясь то в один угол двора, то в другой.
- Ловите его! Ловите! За веревку хватайте! - кричал Николай не своим голосом.
- Перекройте выход, чтоб он со двора на дорогу не выбежал! - кричал полноватый дядя Гриша, несясь за несчастным кабаном и пытаясь упасть на него сверху. Но кабан всякий раз уворачивался, и дядя Гриша падал рядом или позади него.
Николай несся следом, держа наготове ту самую "серьезную", но сейчас казавшуюся столь бесполезной отвертку. Привлеченные отчаянным оглушительным визгом раненого кабана, тревожными криками перепуганных мужчин и воплями ликующих мальчишек, из квартир повыскакивали люди, и каждый пытался помочь, кто чем мог: кто включившись в погоню, кто перекрывая выход на улицу, кто бесполезным советом, а кто суматошными причитаниями. В конце концов, дородный сосед с первого этажа, тоже милиционер - лейтенант Шура Вайндрук, навалился на кабана всем своим грузным пятипудовым телом, и тот, обессилевший от беготни, крика и потери крови, рухнул под его тяжестью на бок, не переставая противно и оглушительно визжать. Раскрасневшиеся и запыхавшиеся, подбежали дядя Гриша с Николаем и стали помогать Шуре, прижимая кабана к земле тяжестью своих тел.
- Держите, держите его крепче! Я сейчас - дорежу его, - вопил Николай, боясь ослабить свои усилия.
- Давайте! Скорее! Я его надежно держу! - орал Шура, усевшись на круп отбивающегося кабана.
- Ну! Ну! Коля! - кричал дядя Гриша хриплым голосом, оседлав кабана со стороны головы. - Скоренько! Пока у нас с Шуриком еще силы есть, чтобы держать этого дьявола!
Николай вскочил, опустился перед кабаном на одно колено, выбирая удобную позицию для нанесения удара, и, приподняв кабану левую переднюю лапу, занес свое оружие.
Соседи уже успели образовать вокруг кабана плотное кольцо и наперебой давали советы.
- Резко! Резко бей! - кричал дед Ермолай из второго подъезда, нервно теребя свои пышные шевченковские усы.
Бойко вприпрыжку приковыляла даже хромая тетя Бася из дома, что напротив нашего.
- Уберите детей! Дети! Григорий Исаакович! Дети смотрят! Дети, убирайтесь отсюда немедленно! Слышите, дети! - истерически стенала она. Но на ее крики никто никак не реагировал.
- Коля! Да бей же! Бей, туды твою в корень! - крикнул дядя Гриша, сплевывая на снег кровавую слюну.
Наконец Николай, видимо, сочтя что момент для нанесения удара наступил, вогнал кабану пику под левую лапу по самую рукоять. Кабан отчаянно взвизгнул, подбросив сидевших на нем Шуру и дядю Гришу, но они цепко держались, уцепившись один за хвост и заднюю ногу, другой за голову и приподнятую вверх переднюю лапу. А Николай принялся неистово вращать своим оружием у кабана внутри.
- Что ты делаешь! Изверг! Да еще при детях! - кричала Бася в истерике.
А кабан отчаянно взвизгнул и стал все слабее дергаться, все тише кричать и постепенно затих. Тогда Шура, Николай и дядя Гриша встали, наконец, на ноги и, посмотрев друг на друга, начали истерически хохотать. Их одежда, руки и лица были сплошь измазаны кабаньей кровью вперемешку с грязью и еще Бог знает с чем.
- Рану! Рану заткните чем-нибудь! Чтобы кровь потом собрать! - настоятельно советовал Леня Петрушевич - часовой мастер из сорок второй квартиры.
Дядя Гриша тыльной стороной ладони утер пот с горячего лба и то ли в шутку, то ли всерьез полушепотом изрек:
- Слушай, Леня! Шел бы ты... к ййй... ...Евгеньи Марковне!