Garber Nowiel Ritz : другие произведения.

Имя ночи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
       ..." Всё свободное от редко сияющих окон пространство улицы занимала тьма, зябкий пьянящий, какой случается разве в апреле, ветер и совершенная тоскливая пустынность, если не считать двух прохожих. Резко очерченные контуры стройных домов выделялись на фоне свинцового, с частыми клочьями войлока неба. Их узкие, вертикально вытянутые, закруглённые сверху глаза большей частью были темны и лишь изредка случались такие, в бездонности коих теплилось смутное сияние люстр в одеянии пёстрых гобеленовых абажуров, низкорослых прикроватных ламп и угадывались снующие тени чьих-то судеб.
       Вдоль по мостовой навстречу звенящей рассветной бледности брела небольшая задумчивая птица, держа под крылом внушительных по сравнению с ней самой размеров, фиолетовый неуклюжий блокнот, а навстречу патлатый престарелый кот с огромными печальными глазами..."
  
   Мысли комариным роем суетились над сырым овражком, сновали в плотном скоплении сладковатых на вкус стеблей болотного пырея, капризного душистого ландыша и Тано никак не в силах был призвать беглянок к какому-нибудь согласию и заставить разыскать в бездонных закромах памяти последовательный логический строй будущей рифмы. Резвые ночные стрекозы - реющие капельки родниковой воды, трепетали в лунном эфире, садились на волосы, спину, плечи и руки, любопытно оборачивали к гостю беззащитные перламутровые головы, заглядывая в глаза тайному пришельцу бесконечно волшебными иссиня-зелеными зрачками. Парень уже было занёс обломок химического карандашика над мятым листом пожилого карманного блокнота, намереваясь записать некоторое количество родившихся строф, однако далеко за спиной скользнула и тотчас растаяла тень.
  - Кто вы? Идите скорее сюда, к чему прятаться? - окликнул Тано туманный силуэт, за широкой колонной ствола. - У меня есть бутерброд с сыром. Эй! Я оставлю его вот здесь - возьмите. - Поэт извлёк из кармана, скомканный газетный свёрток уложил под дерево, на самое лунное место и помахал незнакомцу руками, демонстрируя, что вовсе не имеет при себе никакого оружия и, стало быть, не намерен причинить вреда. - "Наверняка портовый нищий, дезертир или вольный старик-бродяга соорудил недалеко шалаш из веток и лиственного наста. Бедняге вздумалось переночевать на свежем воздухе, теперь он прячется, не решаясь подойти так близко, чтобы я смог разглядеть его измождённое обветренное лицо".
  Память наткнулась на семейный альбом с жёсткими картонными листами, массивным замшевым переплётом, тесненным контурами соцветий горного олеандра по углам и на обороте и давнишнюю, местами рыжую, с волнистой обрезью, открытку. Талантливый фотограф запечатлел Фонтан Черепах и в частности особенную его деталь - мокрого каменного юношу попирающего ступнёй завидных размеров уткоклювую океанскую рыбину. Одной рукой он держит её за извивающийся скользкий хвост, а левой подсаживает на мраморный, в частых сколах и трещинах, край массивной фонтанной пиалы черепаху с короткими неуклюжими лапами, большеротой головой и рельефными удивлёнными глазками. Тано вспомнил, как когда-то давно, в беспечном и солнечном детстве, у него тоже была черепаха. Глупая молодая путешественница в слоистом, пахнущем донным илом роговом панцире, с жёлтыми пятнышками на лбу и бровях, сонным осенним вечером забрела в их дом и облюбовала на целую зиму укромный пыльный угол под лестницей, а весной мальчик отнёс приживалку обратно на побережье, устроив гнездо из камней, веток и глины в зарослях дикой акации. "Фонтаны, Черепахи. Статуи. Рыбы. Рим". - Поэт ворошил слова, как листья, наслаждаясь их чарующей образностью, рождёнными созвучиями и палитрами. - "Всякое существо имеет название. Сдается мне, будет справедливо, если сегодняшняя ночь также обретёт имя, кратко отражающее всю её от начала до первых рассветных лучиков, а сочинить должно нечто счастливое, свободное, весеннее и тёплое".
  Седая хищная сова подслушала мысли человека, неслышно пронеслась над самой головой его, распластавшись по слоистой поверхности влажного солёного бриза, едва задев по виску острым пером правого крыла. Лицо охотницы сияло гордостью и счастьем - она спешила в далёкое, выстланное пухом и сушёным дерном уютное гнездо, перехватывая на лету из лапы в лапу упитанную хвостатую мышь.
  "Бывает так, что лес состоит из одних сосен", - продолжал размышлять юноша, перешагнув старательно утоптанную ленту потайной оленьей тропки, - "их заострённые макушки, точно корабельные мачты, царапают небо, срывая редкие слабые звёздочки. Бывают дубравы - скопление кряжистых покрытых бесформенными плешами синеватого мха, стволов, а в этом лесу живут каштаны, значит он каштановый. Лунный Каштановый Лес! Лунные Каштаны! Лукаш". - Прошептал Тано, выдохнув в мир вновь рожденное имя. "Лукаш-ш-ш". - Передразнивало многоротое сиреневое эхо, карабкаясь по морщинистой коже ствола, вороша мягкими мануловыми лапами сплетения ветвей, кудрявые конусы соцветий, трепеща листьями и переливчатыми крыльями беспокойных светлячков.
  - Благодарю вас. - Откликнулась высокая, в два человеческих роста, тень в приталенном чёрном плаще, переступая на тонких клешёных копытцах с большими мохнатыми бабками. Из темноты явилась крупная голова с острыми рысьими ушами, увенчанными рябыми кисточками. Пряди волос спускались с макушки, скрывая лоб и глаза незнакомца, Тано довелось разгадать только губы и гладкий волевой подбородок с ямочкой посередине. - Спасибо, господин гость. Дверь там, - дух кивнул в сторону, взмахнув узловатыми птичьими пальцами, однако, смутившись некоторой странности, тотчас скрыл руки в просторных карманах, - хотя, я мог бы угостить вас каштановыми печеньями и самым вкусным на свете чаем. У меня есть ореховое мороженое. - Господин зелёного замка улыбнулся растерянно и немного виновато, уселся за стол в просторное бархатное кресло, и двинул в направлении Тано хрустальную креманку. "Необычный человек". - Определил Лукаш и ветер согласно кивнув, спустился наземь, припав к ногам хозяина белошёрстым призрачным псом.
   - Благодарю, вас, господин Лукаш. - Поэт забрался с ногами на высокую резную скамью и придвинул чашку горячего миндального чая. - В этом году на редкость тёплая весна, не правда ли? - Тано бросил в чёлку собеседника вежливый вопросительный взгляд, забрал себе прозрачное узорное печенье и горстку обжаренных галет. "Иметь копытца гораздо удобнее, чем ступни - весной не сыро, летом не ранят острые камни, осенью не скользишь по листьям, а зимой не зябко", - вздохнул про себя гость, едва сдерживая правилами вежливости, стремящийся под стол юркий завистливый взгляд.
   - Да, вы совершенно правы, - оживился князь, водружая в самый центр стола тарелку с горячими ванильными пирожными и душистый шоколадный кекс, - мне весьма запомнится именно эта весна, потому как на днях прилетело особенно много птиц. Стыдно признаться вам, господин Тано, однако некоторым пернатым постояльцам я не знаю названия, раньше они не обитали в наших местах. Вероятно, мир изменился и крылатые малышки решили сменить траверзы. Впрочем, я этому рад. Невероятно рад. - "Мальчик в меру вежливый и вместе с тем как ребёнок непосредственный во всём - в жестах, мимике, манерных антикварных словах", - улыбнулся дух.
   - Понимаю, я тоже люблю птиц в особенности тех, что поют по утрам. - Тано смолк на мгновение, ловя чутким слухом серебряный пересвист желтогрудой камышовки. - Знаете, у меня достаточно пространная библиотека и, помнится, в одном из шкафов обитал справочник редких пернатых, если не возражаете, я смог бы вас одолжить. - Тано улыбнулся хозяину замка, опустил глаза и подумал: "Мне походу тоже запомнится эта весна. До конца жизни, - к нам пожаловало действительно много незнакомых птах - самых певчих, цветных и невероятных, это потому, что там далеко идёт война, земля пропитана кровью, а воздух звериными и человечьими криками. Пичуги сбежали сюда от смерти. Надеюсь, он не знает об этом".
   - Да, если не затруднит, - дух щелкнул длинными заострёнными когтями и во мгновение ока из травы возникли нуммы с крохотными свирельками в тонких детских руках, - люблю читать, жаль кроме банальных журналов последнее время мало, что попадается. А вы часто прогуливаетесь по ночам в моих владениях - любуетесь одиночеством, позвольте спросить? - "Такие как он совершенно не созданы для войн. Скорее всего, новая птица поселится в моем саду или может статься, в мир родится еще одна волшебноглазая стрекоза?" - Кобольд нахмурился и надолго потерялся взглядом в гуще голубого каминного пламени и согласном журчании древних флейт.
   - Да, я поэт. В такие полнолуния, обычно приходит вдохновение. А вы, признайтесь, наверняка пишите? - Парень откусил сочный кусок бисквита и пятнышко сливочного крема застыло на кончике его носа. - "Князь носит густую чёлку и склоняет голову немного вперёд, потому, что опасается, что я замечу его совиный клюв и испугаюсь. Какой он элегантный и наивный". - В душе Тано улыбнулось солнце.
   - Да, господин гость, однако думается, мои стихи не достаточно хороши, что бы их теперь читать. Не хочу обидеть вашу искренность, однако я не уверен в их совершенстве, - он отправил в рот пару орехов, - совершенно не уверен, - повторил кобольд, рассеянно и демонстративно жестикулируя. - "Странно, а ведь сегодня я вижу этого Феба первый и, возможно, последний раз. Если бы все были как он - на земле никогда не было бы войн. Им просто не из чего было бы родиться, ведь войны пробуждаются страстями, порочностью и невежеством. О, небо, если бы все люди были как этот мальчик..." - Лукаш понял, что поэт спешит уходить, потушил часть медных масляных светилен и испарил со стола ненужные тарелки.
   - Вкусные печенья, господин Лукаш, а у пирожных достаточно изысканный вид. - Тано спрятал салфетку под блюдце, как это обыкновенно полагается делать в крытых летних кофейнях, и выскользнул из-за стола. "Невероятно гостеприимный господин - редко встречал таких. Сколько миров над нами, под нами, вокруг нас... ", - думал юноша, рассматривая широко распахнутыми глазами нагромождение созвездий.
   - Признаться польщен. Приходите завтра, непременно... непременно стану ждать. - Кобольд неловко топтался на месте, с придирчивой пристальностью цепляя взглядом тонкие фортепианные пальцы и вдохновенное лицо незнакомца. - "Он определённо не отсюда. Во мне кроется некоторое странное чувство, будто общаюсь с братом или оборотнем или... впрочем, это совершенная чушь. Однако в теперешней фантазии абсолютно нет никакой логики. Он самый обыкновенный человек, как тысячи прочих... хотя - вот и досадная неточность: этот юноша человек необыкновенный, не равный им - он поэт. Вероятно, данное обстоятельство и смутило предчувствия".
   - Конечно зайду. Занесу вам книгу о птицах, а также карандаши и пару блокнотов - простите, однако мне вдруг пришло в голову, что вам, скорее всего, не во что записывать литературные наброски. - Тано грустил, шмыгая носом: "Прекрасный сад. Если бы я был птицей, я ни за что не покинул бы этот рай".
   - К чему так... вам не стоит беспокоиться. После дневной суеты мне бывает немыслимо скучно, а тут явился собеседник. Я рад только одному этому. - Кобольд не знал, как прощаются между собой люди и чем выразить печаль грядущего расставания. - "Война - явление смятенное и вместе с тем совершенно необходимое. Она всегда случается вовремя и стихийно, как гроза или летний прибрежный шторм. Она вычищает из душ человеческих сгустки скопившейся продажности, смывает с лиц невероятно липкую лицемерную грязь, делает людей Людьми, - милосердными, откровенными, восприимчивыми к переживаниям всего сущего, будь то надломленный кустик зверобоя или вековой придорожный камень. Благодаря войне люди начинают проникать в смысл собственного существования и законы вселенского бытия - в этом и скрыто её строгое возвышенное великолепие."
   - И ещё у меня имеются фотографии римских фонтанов, я тоже принесу их. Невероятная красота, изысканная, манерная и в меру чувственная. Вы непременно должны это увидеть и оценить. - Тано протянул на прощание правую руку и улыбнулся по-весеннему просто. - Доброй ночи! - Бросил Тано, обернулся на полпути, выдохнув в зябкий предутренний туман: "Om"n sai ram, bhaim san".
   "Фонтаны. Римские фонтаны. - Лукаш задумчиво смаковал давно забытые слова. - Да, он прав, римские фонтаны потрясающая, неземная красота. Что теперь осталось от тех милых каменных мальчиков со жгущими невинными глазами. Давно следовало завести у себя неброский мраморный фонтан, для птиц, енотов и стрекоз. Он вернётся, непременно вернётся ко мне кем-нибудь из светлых, и будет пить из него, и петь мне".
  - До встречи. - Кобольд пятился назад, в темноту немого тревожного леса чутко переступая влажные палые ветки и хрупкие стебельки рыжего вереска, с нескрываемым сожалением провожая взглядом широкие плечи того, кто подарил ему самое искреннее и волшебное в мире имя, и произнёс вслед им тихо-тихо, чтобы даже вдруг не услышал никто, в особенности тот, кто покидал его навсегда. - Прощай, человек.
  
  
  За стенами замка было тихо, однако спустя считанные минуты послышался хаотичный цокот каблуков, зловещий хохот, шорохи, затем князю показался словно бы выстрел, а спустя некоторое количество шагов и вздохов, ещё один - короткий, далёкий и глухой. Лукаш бросился к воротам, навалившись всем телом, приотворил массивную, в частых наварных узорах чугунную дверь и выглянул в чуждый ему Город.
  Всё свободное от редко сияющих окон пространство улицы занимала тьма, зябкий пьянящий, какой случается разве в апреле, ветер и совершенная тоскливая пустынность, если не считать двух прохожих. Резко очерченные контуры стройных домов выделялись на фоне свинцового, с частыми клочьями войлока неба. Их узкие, вертикально вытянутые, закруглённые сверху глаза большей частью были темны и лишь изредка случались такие, в бездонности коих теплилось смутное сияние люстр в одеянии пёстрых гобеленовых абажуров, низкорослых прикроватных ламп и угадывались снующие тени чьих-то судеб.
  Вдоль по мостовой навстречу звенящей рассветной бледности брела небольшая задумчивая птица, держа под крылом внушительных по сравнению с ней самой размеров, фиолетовый неуклюжий блокнот, а навстречу патлатый престарелый кот с огромными печальными глазами.
   - Здравствуйте, господин Тано. - Негромко промолвил кот, одарив встречного кротким учтивым поклоном.
   - Доброй ночи, господин Тилль. - Произнесла птица.
  Поравнявшись, они ненадолго задержались друг напротив друга - Большой и Серый напротив Маленького и Бежевого.
  - И вы тоже... - Сказала птица, поправляя крылом растрёпанную книжицу.
   - Да... - отозвался кот после продолжительного молчания, - а я так спешил домой. - Он усмехнулся правым краешком тонких выразительных губ, нахмурил брови и потупился себе под ноги, размышляя о том, что невозможно обрисовать скупыми красками обыденных человеческих слов.
  - Мне очень жаль, господин Тилль, - поклонилась птица, - до встречи.
  - До встречи.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"