Гарасев Владимир Вячеславович : другие произведения.

Отдать, вернуть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Владимир Гарасев
  
  Отдать, вернуть
  
  
  
  роман, фэнтези
  
  
  
  книга первая
  
  
  
  От автора
  
  
  
  Когда я показал пилотную версию романа своим постоянным рецензентам, было высказано мнение, что Пролог может показаться читателям непонятным и неконкретным. А большинство читателей проще увлечь, если с первых же строк происходит что-то немного загадочное, но в целом понятное и очень быстрое. Обычно я так и стараюсь писать. Но Пролог я оставил, так как он мне очень нравится. Кроме того, в нем зашифрованы некоторые эпизоды книги. Но читателям, которые любят быстрое и понятное развитие событий, не обязательно читать несколько страниц намеков. Им лучше пропустить Пролог, и начать с того, с чего начинается основной текст: "Королевство Лингере, графство Хэттен, лето".
  
  
  
  Пролог: борт клипера "Ностромо", Западный океан, осень
  
  
  
  Ей снилась бегущая назад листва. Совсем близко, ярдов десять, может - пятнадцать. Так видишь ее, если едешь галопом по просеке. Потом - серая человеческая фигура, которую она видит из седла, и фонтанчики крови из перерезанных артерий. Меч проходит через препятствие почти без ощущений в руке. Не потому, что дело происходит во сне. Если вести хороший меч так, чтобы клинок шел точно в плоскости удара, и одновременно протягивать мимо цели, он дает очень слабую отдачу от такого незначительного препятствия, как шея и плечо человека.
  Снова бегущая назад листва.
  Две фигуры на фоне ярко освещенного солнцем луга - ощущение легкой вибрации арбалета при выстрелах - две фигуры, лежащие на коротко скошеной траве.
  Совершенно неожиданно - вертикальная водяная стенка высотой в десяток ярдов, словно внутри огромной прозрачной бочки, и ощущение полета вдоль нее. Водяная стенка совсем тонкая, и за ней хорошо видно солнце.
  Ощущение человека позади. Очень привычное ощущение. Так получилось само собой: у нее жеребец, а у него кобыла, и потому он всегда сзади - иначе ведь лошадей не поставишь. Но это случайное обстоятельство имеет важное следствие: не надо беспокоиться о том, что за спиной. Не надо оглядываться, потому что этот человек всегда закрывает ее от того, что может появиться из невидимого пространства позди. Ночью, когда невидимое пространство смыкается вокруг, он никогда не спит - и поэтому ночью она может спать. Когда светло, он рассматривает ее - это она тоже чувствует. Он ничего не просит и не предлагает, но с некоторых пор ей стало казаться, что ему многое от нее нужно. Наверное, слишком многое. Наверное, что-то такое, чего она не знает, и потому не может ни согласиться, ни отказать. Ей казалось, что в восемнадцать лет некоторых вещей естественно не знать. Может быть, и естественно; но ничего хорошего из этого не вышло. Наверное, не знать всегда плохо.
  Первый хлопок парусов, забирающих ветер - совсем легкий, почти неслышимый в шуме множества голосов - она просто знает, что он должен быть, и потому только и слышит. Но для нее это звук, подобный тому, что возвещает конец света в соответствующего содержания легендах. Он подводит черту. Вернуться нельзя, потому что у нее совершенно определенное ощущение того, что возвращаться не к чему.
  Исчезнувший звук, беззвучно кричащие люди, слабое шелестение воды под бортами, которое нельзя слышать, но она слышит, потому что все, что может его заглушить, уже не существует.
  
  
  
  Стук в дверь, костяшками пальцев по тонкому дереву.
  Пауза.
  Снова стук.
  Она оторвалась от подушки, и начала было выбираться из койки, но пол стал вдруг куда-то проваливаться.
  Не важно. Важно то, для чего ее будят, и надо реагировать побыстрее. Хотя бы показать, что она слышит, и сейчас же начнет делать то, что от нее требуется.
  - Миледи Лайнес...
  - Да, Рэнсом, я сейчас...
  Вокруг была полная тьма.
  Потом в темноте возникла узкая вертикальная светлая щель, и стала быстро расширяться. За щелью был человек в мокром брезенте.
  - Я... я не Рэнсом...
  Она уже стояла на полу, держась за ручку какой-то дверцы в стене. Рука схватилась за нее совершенно рефлекторно, как только появился свет - в этот момент сон еще не настолько прошел, чтобы совершать осмысленные действия.
  Она стояла на полу очень маленького помещения, содержащего узкую койку у стены, какие-то дверцы, столик и раскачивающийся под низким потолком фонарь. Под ногами доски, над головой доски, и все это снова куда-то уходит. На ней, поверх брюк, рубашки и свитера, тоже брезентовый плащ - только сухой. Она надела его потому, что здесь холодно, а одеяло все время сползает...
  Все ясно. В первые секунды после пробуждения она просто не могла сообразить, где находится.
  - Извините, Стив... что-то случилось?
  - Ветер усиливается, миледи. Эд послал меня сказать пассажирам, чтобы они передвигались осторожно, и ни в коем случае не выходили на палубу...
  - Сколько баллов?
  - Похоже, девять.
  - Ход?
  - Двадцать.
  Она посмотрела не него с некоторым недоумением. Двадцать? Наверное, она все же еще не совсем проснулась...
  - Сколько узлов?
  - Двадцать, миледи.
  Он смотрел на нее, не понимая, чем вызвано ее удивление. Потом догадался.
  - Это же кайманский клипер, миледи. Он быстрей эстернийских. При подходящем ветре он делает до двадцати двух узлов...
  Она закивала головой; пол снова пошел вниз, потом вверх. И он все время пребывал под порядочным углом - приходилось отклоняться в сторону борта, чтобы уверенно стоять на ногах. Парусник всегда движется с постоянным креном; обычно, чем сильнее ветер, тем сильнее крен.
  - Сколько времени?
  - Светает.
  Светает...
  Она представила, что происходит сейчас наверху.
  - Эд занят?
  Она не могла быстро сообразить, когда сегодня его вахта. Вахты менялись день ото дня. Но едва ли он спит, если уже светает, и усиливается шторм.
  - У себя в каюте.
  - На палубе кто-нибудь есть?
  - Рулевой. Все паруса, кроме лунных, мы давно поставили. Лунные Эд не хочет ставить, потому что опасно лезть туда сейчас. Сомнительно, что они вообще нужны в такой ветер. На палубе пока больше нечего делать...
  - Уже зарифили?
  Снова легкое недоумение во взгляде, и довольно быстрая догадка.
  - Не надо рифить. Это же кайманский клипер... И как идти двадцать узлов, если взять рифы?
  Она снова закивала. Да, не проснулась. Забыла. Кайманский клипер, который очень спешит. Очень. До самого Кайманаса не будет никаких зарифленых парусов. Будет гонка. Приближается зима, и начинаются штормы - подходящий ветер, который позволяет делать по двадцать миль в час. Это очень кстати, потому что, действительно, всем им нужно очень спешить.
  - Можно мне зайти к Эду? Я его не отвлеку?
  - Да вроде нет, миледи. Доложить ему, что вы зайдете?
  - Да, если можно. Минут через пять...
  - Хорошо, миледи. Дверь закрепить или закрыть?
  - Закрепите. Неохота зажигать фонарь...
  - Хорошо, миледи...
  Щелчек фиксатора, опустевший дверной проем, раскачивающийся свет - в коридоре, куда выходит дверь каюты, фонарь горит.
  Она на несколько секунд замерла на месте, все также держась за ручку дверцы стенного шкафа, выпав из того, что происходило вокруг.
  Рэнсом... Слуга Мага Энгена, который разбудил ее в то утро, в которое все началось...
  Внезапно ей стало страшно - страшно и тоскливо, как будто она вспомнила, что произошло что-то плохое и непоправимое. Страшно не за себя. Для нее все то, что началось тем утром, уже кончилось. И ничего непоправимого пока не произошло с теми, кто мог вызывать у нее сильные чувства. Чувства к людям вообще у нее притупились. Наверное, это защитная реакция. Она много может вспомнить такого, что не хочется вспоминать, но это пройдет. Все это в прошлом, все это далеко, и ото всего этого шторм отдаляет ее со скоростью двадцать миль в час. Конечно, он ослабеет - через сутки или около того - но это ничего не меняет. Максимум через неделю "Ностромо" придет на Кайманас. Потом уйдет обратно в Эстернию - за новой партией беженцев. А она, Келли Лайнес, останется. Она будет греться на осеннем субтропическом солнышке, да кататься на серфовой доске по волнам, что образуются от штормов вроде тех, через который они идут сейчас. Эти волны проходят по океану тысячи миль, а потом разбиваются возле какого-нибудь теплого берега, где так хорошо серфить. Эд уже расспросил ее о том, какие волны и какие доски она предпочитает. На Кайманас все серферы, сказал он, но волн все равно больше, чем серферов. Это лучшее место в мире для серфинга. Оно лучше самого Рокс-Аль-Маре, потому что на Роксе у нее не будет персонального пляжа с персональными волнами, а в их усадьбе на Кайманас именно так и будет. У его семьи много земли на Кайманас, и, как у всех, у кого много земли, есть свои пляжи. Зимние пляжи на северном берегу и летние на южном - она ведь знает, что зимой волны приходят с севера, а летом с юга. Кайманас - узкий остров, и с северного берега на южный ехать недолго. А на каком берегу жить - все равно, потому что у тех, у кого много земли, плантации есть возле каждого берега. Он радостно смеялся, когда говорил ей это - потому что сам был серфером, и она хорошо понимала его. Еще она понимала, что он радуется тому, что она рядом. Не обязательно быть Магом для того, чтобы понимать это...
  Тот человек, который всегда был позади, мог бы быть с ней и здесь, на борту. Он осталься там, откуда она сейчас убегает. Она не смогла узнать, что с ним произошло после того, как они расстались - узнала только, что в списках уехавших его нет.
  Чего она хочет, как ей понять это?
  И что она должна?
  Она закрутила головой, словно отгоняя непроизвольно какую-то мысль, в которой сама себе не хотела признаться.
  Потом поняла, что ей хочется выйти на палубу.
  Сложно сказать, зачем. Может быть, посмотреть, как в полутьме поднимаются большие темные волны под низким темным небом, да послушать ветер и хлопки парусов, сбрасывающих мелкую водяную пыль. Она не раз плавала зимой на Рокс-Аль-Маре, и ей случалось видеть такие зрелища, и она смотрела их с удовольствием. А может, маленькая каюта, такая уютная в тихие серые пасмурные дни, стала вдруг слишком тесной, и от этой замкнутой тесноты стало трудно дышать?
  Если сейчас посмотреть с палубы на восток-северо-восток, там будет такая же облачная полутьма, что в любой другой стороне. И даже будь вокруг ясный полдень - отсюда, с середины океана, только в воображении можно увидеть оставленное на берегу.
  
  
  
  Королевство Лингере, графство Хэттен, лето
  
  
  
  Ранним утром, выйдя из своего дома, Маг Артур Энген не услышал пения птиц.
  Дом, купленный Магом Энгеном у местного фермера, стоял на границе полей и леса, и летним утром возле него не могло быть тишины. Некоторое время Энген прислушивался и осматривался по сторонам. Летнее утро оставалось совершенно обыкновенным. Тепло, безлюдно, блестят на траве росинки, солнце пробивается через березовую листву, темные верхушки елей поднимаются в нежно - голубое небо...
  Только птиц не слышно.
  Если Маг заподозрит проблему, он начнет с исследования ауры местности. Аура местности - это ощущение, которое местность вызывает у человека. Чувствовать ауру местности могут многие люди. Маг может ее истолковать. В частности, он может найти следы магического воздействия.
  Как только Энген подключился к ауре места, ему стало не по себе. Пожалуй, даже страшно. Пожилой человек и очень квалифицированный Маг, он давно не испытывал страха: слишком мало людей смогли бы ему повредить, а возраст и опыт избавили от интереса к собственной судьбе. Страх, что он почувствовал сейчас, не был страхом за себя, за кого - то определенного или перед чем - то определенным. Причину этого страха он не мог осознать. Говорят, так действуют неслышимые, но ощущаемые звуки, что идут иногда из недр земли при землетрясении; так действует примета, предвещающая беду.
  Энген закрыл глаза, и через несколько секунд солнечное летнее утро исчезло для него. Появилось серое, лишенное всяких деталей, словно туманом заполненное пространство, вызывающее явственное ощущение угрозы. Вскоре Энген сумел определить направление, в котором угроза казалась сильнее. Тогда он двинулся в этом направлении, старательно вглядываясь в туман.
  Ощущение угрозы все усиливалось, и в какой-то момент что-то оргомное, темное показалось Энгену за туманом.
  Он остановился.
  Нет, пока не понять - ни единой черты темного Нечто Энген не мог рассмотреть.
  Он снова пошел вперед.
  Внезапно туман перед ним стал быстро редеть, и почти совершенно исчез.
  Тогда он снова остановился, вглядываясь в открывшуюся ему картину.
  Перед ним, на расстоянии, которое могло быть и сотней ярдов, и сотней миль, поднималась темно - бурая стена; края ее терялись в тумане. Ощущение угрозы шло от нее, подобно ветру. Оно отталкивало Энгена, и ему приходилось прилагать усилия для того, чтобы оставаться на месте.
  Некоторое время ничего не происходило, а потом какой - то едва слышимый звук появился со стороны стены, и стал нарастать. Сперва Энген не мог понять, на что он был похож. Потом подумал, что так, наверное, могли бы звучать огромные массы железа, перекатывающиеся, подобно камням в леднике.
  - Что же это? - сказал он негромко сам себе. - Какой в этом может быть смысл?
  Конечно, стена не была материальна. Она была только иллюзией, в виде которой Энген мог воспринимать некое магическое воздействие. Но такая иллюзия всегда отражает объективные свойства явления, вызывающего ее.
  Энген стал перебирать свойства стены, которые помогли бы ему разобраться в происходящем. Ее бурый цвет очень похож на цвет ржавчины; возможно, стена - железная. Железная и ржавая. То есть, прочная, но уже сейчас обладающая свойством, способным превратить ее в мелкую бурую пыль. Металлический звук - это звук, с которым она движется...
  Но куда? Сколько бы ни перекатывались вдалеке массы железа, стена перед Энгеном не приблизилась к нему совершенно.
  Быть может, источник звука находится левее или правее, и его не видно из - за тумана?
  - Видеть края стены, - сказал Энген.
  Оглядываясь по сторонам, он стал ждать. В какой - то момент туман разошелся, и он увидел.
  От того, что он увидел, характерная горячая волна появилась у него изнутри - ощущение, подобное страху, но вызывающее готовность не бежать, а нанести ответный удар.
  Стена вовсе не была прямой, как казалось ему до того. Она изгибалась - и, изгибаясь, охватывала его полукольцом.
  В этом охватывании было свойство, что не улавливалось взглядом, но явственно чувствовалось. Стена стремилась охватить не какое - то определенное место, а весь мир. Она собиралась сгрести с поверхности земли все, существующее на ней, а потом замкнуться вокруг, оставив снаружи ободранный грунт. Энген в долю секунды увидел пространство, что останется вне Стены: каменистая пустыня, по которой ветер гоняет пыль. Что произойдет с тем, что окажется внутри стены, он не увидел. Но он не сомневался, что зрелище покажется отвратительным любому нормальному человеку. Стена ощущалась как существо, одержимое голодом, который нельзя утолить. Она сожрет весь мир, и все равно умрет от этого голода. Или создаст вместо сожранного что - то такое, в чем человек не сможет оставаться собой.
  Энген почувствовал, что страх в нем все больше уступает место гневу, и сами собой сжимаются кулаки.
  - Прочь отсюда! - воскликнул он - очень громко, но слова его едва прозвучали среди нарастающего металлического звука.
  Тотчас все исчезло.
  Снова было летнее утро, и солнце пробивалось через березовую листву, и поблескивали росинки в траве, и нежно - голубое утреннее небо с темными еловыми верхушками еще не наполнилось пушистыми летними облачками.
  Только птиц не было слышно.
  - Оно почти здесь, - сказал сам себе Энген. - Края уже выдвинулись достаточно далеко, и мы в н у т р и них...
  Потом крикнул:
  - Рэнсом!
  Рэнсом, слуга, появился через несколько секунд - из дверей небольшой сторожки возле дома, которую он занимал.
  - Рэнсом, - сказал Энген, и слуга насторожился, едва заслышав его голос, - позови Келли. Если она спит, разбуди. Я ненадолго зайду в дом; если она придет раньше, чем я вернусь, пусть подождет на дворе, и никуда не уходит.
  Обычно, получив указание, Рэнсом привычно говорил: "Да, милорд". Сейчас он ничего не сказал. Он работал у Энгена очень давно, но никогда не видел у него такого странного выражения лица. Выражения лица человека, который взволнован, даже поражен. В обычной обстановке Маги держатся просто, но не позволяют видеть своих чувств. Разве что очень близким людям, которым хочется сообщать все, что считаете важным.
  Несколько секунд Рэнсом смотрел на Энгена, а потом поспешно направился к домику, где останавливались приезжие.
  Ему стало страшно.
  
  
  Келли Лайнес не была красавицей, но мужского внимания ей хватало всегда. При внешности вполне обычной был в ней какой - то особый подтекст. Сперва можно было видеть только старательную, вежливую, приветливую со всеми и для всех не слишком доступную девочку; учителя в младших классах любят ставить таких в пример одноклассникам. Но через самое короткое время мужская интуиция начинала упрямо твердить, что качества эти - не более чем занавес, за которым скрывается что - то еще. Со стороны могло показаться, что Келли верила, будто занавес этот и является ею, и ничего другого в ней нет. Но, во - первых, скрытое за занавесом от этого не исчезало. Оно ожидало. Может быть, подходящего момента. Или подходящего человека. Или какой - то другой обстановки, с которой не связаны усвоенные с детства привычки. Или, быть может, Келли просто не хотела показаться с неожиданной стороны тем, кто ее хорошо знал. А во - вторых, иногда оно проявлялось. Это случалось редко, и никогда - среди обычного ее окружения. Сперва такие случаи удивляли ее. Но время шло, случаи все накапливались, и постепенно она стала воспринимать свою двойственность как нечто такое, о чем обычно не думаешь, но принимаешь как должное, когда оно напоминает о себе.
  В то утро, когда Маг Энген наблюдал Железную Стену, Келли было восемнадцать лет. Она происходила из семьи Магов и училась Магии, как это и бывает обычно. Находили, что она делает успехи. Однако ее старательность не всегда позволяла понять, обязана ли она этими успехами способности думать или обычной усидчивости. Ее знакомые мужского пола, привлеченные неясными колебаниями занавеса и вынужденные убраться ни с чем, отдавали предпочтение последнему. Но Маг Энген, у которого Келли работала на каникулах стажером, был убежден в обратном. "Она - отличный пример того, что люди, выросшие в обычной обстановке, недостаточно знают и себя, и свои способности..." - написал он однажды ее постоянному Наставнику, который и направил ее к нему.
  Когда Келли показалась на дорожке, ведущей к дому Мага Энгена, она, как обычно, выглядела приветливо и благополучно. Келли в любом возрасте была из тех, к кому не прилипают проблемы. Возможно, просто потому, что она хорошо знала самые распространенные из них. В среде Магов образование не является формальностью... Келли видела эти проблемы настолько издалека, что никогда еще не попадала в расставляемые ими ловушки. А еще, несмотря на все эти знания, она умела ожидать от людей и обстоятельств хорошего - и многим людям хотелось оказаться не хуже, чем она о них думала.
  Как всегда, она не забыла издалека, едва поймав взгляд Энгена, улыбнуться ему. Но в следующую же секунду улыбка исчезла с ее лица.
  - Что случилось? - спросила она, подойдя, вместо обычного "доброго утра".
  - Вам надо уехать, - сказал Энген.
  Сейчас он уже не выглядел взволнованным. Но Келли, как и любой Маг, замечала не слишком тщательно скрываемые чувства, а Энген ничего не хотел от нее скрыть.
  - Что случилось? - повторила она; ей стало не по себе.
  - Я не знаю, - сказал Энген, и от этого "я не знаю" Келли стало почти страшно.
  - Послушайте, - сказал Энген через несколько секунд.
  Келли прислушалась.
  - Я ничего не слышу...
  - Птиц не слышно, - сказал Энген, - и не видно. Ни одной. Я только что подключался к ауре места, и видел стену, которая охватывала меня обоими краями. Бурая стена, похожая цветом на ржавчину. Звук при этом такой, как будто внутри нее перекатываются огромные железные булыжники. От нее шло очень сильное ощущение угрозы. Настолько сильное, что его невозможно объяснить применением обычных технологий. Я не знаю, что это, но смысл может быть только один. Что - то приближается, оно явно опасно, и оно уже почти здесь. Края еще не сомкнулись, и можно выйти. Но неизвестно, как быстро э т о движется, и сколько у вас осталось времени. Вы меня поняли?
  Секунду Келли молчала, а потом сказала:
  - Думаете, я не смогу быть полезна здесь?
  Энген сделал легкий отрицающий жест:
  - Вы будете полезнее всего Сообществу Магов, если проживете долгую жизнь, и оставите достойных наследников. А прямо сейчас вы будете полезны в Бертмене. Найдите там Мага Говарда Харта, и расскажите ему то, что я вам сейчас рассказал. Харт знаком с Придворным Магом. Он может сделать так, чтобы на мое сообщение отреагировали быстро. И скажите ему, как послать мне запрос на соединение - пусть у него будет возможность установить со мной защищенный канал. Я не очень близко знаком с Хартом. Но достаточно для того, чтобы поверить моему курьеру.
  Он протянул Келли два сложенных в несколько раз листа плотной бумаги, которые держал в руке.
  - Посмотрите.
  Келли развернула один из них, и посмотрела.
  - Это крупномасштабный план здешних мест, - сказал Энген, - На нем полностью показана дорога до Бертмена. Второй лист - такой же план. Спрячете их в разные места. Вы ездите по туристическому атласу, на котором нет ничего, кроме гостиниц, достопримечательностей и главных дорог. Хватает, если не съезжать с этих самых дорог. Но по главным дорогам ездить удобно, и те, от кого вам сейчас следует быстро убраться, тоже могут предпочесть их. Сможете ехать по такой карте, если придется не пользоваться дорогами?
  Келли кивнула:
  - Смогу.
  Энген вытащил из кармана компас на цепочке, и протянул ей:
  - Знакомая вещь?
  Келли снова кивнула.
  - Компас может врать в области сильного магического воздействия. Сможете ориентироваться по часам и солнцу, по Полярной звезде?
  Келли улыбнулась:
  - Конечно. Этому же в школе учат...
  Энген кивнул:
  - Хорошо... На обратных сторонах планов я написал адрес Харта. Советую выучить наизусть. Смотрите на карту почаще, сверяйтесь с ориентирами, проверяйте себя. Хотя места здесь обжитые, будьте готовы к тому, что спрашивать будет не у кого. Если люди почуют неладное, могут просто сбежать. В любой сельской местности в Эстернии люди с давних пор привыкли, чуть что, бежать в города... Теперь посмотрите на этот красный кружок, который я только что нарисовал. Это место, где мы сейчас находимся. И на красную стрелку - ею я отметил примерное направление воздействия, которое воспринимается как Железная Стена. Как видите, источник воздействия находится примерно на восток-северо-востоке от нас, а само воздействие направлено почти точно на запад. На восток отсюда населенные места вскоре кончаются, а на западе - вся Западная Эстерния. Воздействие появилось в безлюдных местах, и направлено на обитаемые. Пожалуй, это логично. Бертмен тоже на западе. Двигаясь к нему, вы удаляетесь от источника воздействия. Ваша задача - сделать это как можно быстрее. Это все, что я хотел сказать. Вопросы у вас есть?
  Келли хотела было спросить - а почему не передать эту информацию удаленным соединением? Но тут же решила, что вопрос риторический. Когда два Мага обмениваются сообщениями методом удаленного соединения, они как будто слушают некий абстрактный голос, читающий текст. Перед передачей сообщения отправитель сообщает получателю свой личный пароль. Этот пароль - единственное доказательство того, что отправитель является тем, за кого себя выдает. Пароль отправителя можно тайно считать во время одного из сообщений. С другой стороны, канал передачи можно защитить от такого считывания. И то, и другое - сложная работа. Защищенного канала для разговора с Хартом у Энгена нет. Скорее всего - вообще ни с кем нет; с защищенными каналами обычно не возятся без необходимости. Нормальный человек не станет поднимать шум из-за сообщения о необъяснимом явлении, которое получил по незащищенному каналу. Возможно, он проверит сообщение. Но сейчас нет времени на проверки. Поэтому очень желательно, чтобы сообщение привез кто-то из своих, из Магов.
  Она понимала, что должна спешить, но один вопрос все же хотела задать.
  - Правильно я поняла, что ничего подобного раньше не наблюдалось? Если да - есть ли у вас хотя бы предположения о том, что это?
  Энген кивнул:
  - Да, не наблюдалось. Если бы наблюдалось, то вошло бы во все учебники. Потому что - повторюсь - это настолько сильное магическое воздействие, что его природа не может быть той же, что у известной нам Магии. Для предположений просто нет информации, - он секунду подумал, потом усмехнулся. - Если угодно, так должен начинаться конец света. По каким-то причинам Системная Магия, заблокированная после Создания Мира, активировалась. Ну, и Мир, стало быть, может теперь меняться каким угодно образом... Не повторяйте этой шутки при не-Магах. Хорошо образованных людей мало, а полуобразованные склонны верить в наукообразную чушь. К тому же, у испуганных людей обычно бывает плохо и с критическим восприятием, и с чувством юмора... Еще вопросы?
  Келли отрицательно покачала головой.
  - Тогда собирайтесь, и поезжайте. И как можно скорее. Извините за вынужденное беспокойство, но, полагаю, оно оправданно.
  Еще пару секунд Келли стояла перед Энгеном, словно хотела что - то сказать. Потом, ничего не сказав, коротко кивнула, повернулась, и быстро пошла к домику для приезжих.
  
  
  
  Бертмен, тот же день
  
  
  
  Норман Кестлер, Маг-стажер, двадцати двух лет, относился к тем людям, которые о своих способностях прекрасно осведомлены. Многое давалось ему легко. Посему Норман с раннего детства полагал себя свободным от необходимости прилагать усилия к чему бы то ни было. Учиться он не любил. Случалось, что какая-то проблема начинала вдруг интересовать его, и тогда он мог возиться с ней часами и днями, но не месяцами и даже не неделями. В возрасте двадцати лет он оставил университет, заявив, что должен теперь выбрать для себя специализацию. А для того - заняться чем-то серьезным, на что учеба времени не оставляет. На самом же деле, он попросту стал вести свободный образ жизни, переезжая с места на место, и перебиваясь случайными заработками.
  Так он попал в Бертмен, где и познакомился с Магом Говардом Хартом.
  Харту в ту пору шел шестой десяток, и имя его было достаточно известно. Долгое время он подвизался в столице; говорят, что ему прочили светскую карьеру, вплоть до Придворного Мага королевства. Но с карьерой что - то не заладилось, и в какой - то момент Харт столицу покинул. Он поселился в Бертмене, городе не слишком большом и от столицы неблизком, и занялся магической практикой. Ничего особенного в этот период своей жизни он не содеял; по крайней мере, так полагали. Но репутация его была уже сделана, и Харт продолжал считаться выдающимся специалистом. У него нередко бывали коллеги, да и сам он не сидел на месте; его не забывали. Так что надежды Энгена на связи Харта были вполне оправданы.
  Итак, Харт подметил Нормана, и пригласил стажироваться у себя. Ничего особенного в том не было - он часто принимал стажеров. Однако, далеко не всем желающим удавалось устроиться к нему. Норман было возгордился, но Харт сказал ему следующее:
  - Вы, молодой человек, совершенно нулевый Маг. Вы не знаете половины основ. И совершенно не умеете работать. Кроме того, вы совершенно не умеете обращаться со своими желаниями. Короче, вы - просто заготовка. И это в вашем-то возрасте! На самом деле, вы отстаете даже от среднего уровня. Но в вас чувствуется способность думать, и она вызывает готовность думать и желание думать. А это не такое уж частое свойство даже среди образованных людей. Я заметил, что вы обычно сперва ищете свое решение, и только потом смотрите на то, что уже сделали до вас. Часто выше решение не оптимально, потому что вам не хватает информации - как и всякому верхогляду. Но желание думать многое перевешивает. Поэтому я и берусь исправлять допущенные вами ошибки...
  Норман понимал, что это правда. К этому времени он начал уставать от собственной неуправляемости, которая мешала получать действительно стоящие результаты, и потому постоянно задевала его честолюбие. А он был честолюбив, хотя и прикрывал это свойство насмешками над честолюбием других. Он хотел измениться, но ему не хатало опыта для того, чтобы начать меняться самостоятельно. После того, как он оставил университет, не хватало еще и Наставника, которому он мог доверить этот процесс. Возвращаться же в университет Норману не хотелось, ибо это казалось ему поражением. Многие Маги взялись бы ему помогать, но он не хотел просить о помощи. Харт первым присмотрелся к нему, предложил помощь сам, и Норман воспользовался этим. Он остался в Бертмене, снял дешевую квартиру на окраине, и впервые в жизни начал работать.
  Очень скоро это занятие увлекло его. Харт был прав - Норман не владел приемами, с помощью которых всякое дело можно превратить в увлекательный процесс с постоянно появляющимся результатом. Он начал учиться им, и вскоре любая деятельность стала казаться ему интересной, если бросала вызов его способностям, и позволяла чего-то добиться.
  Работа, которую он делал в качестве стажера, занимала два-три дня в неделю. Все остальное время Норман уделял учебе.
  Харт вернул его к основам, когда-то пройденным кое-как, ради формального ответа на экзамене. Норман привык относиться к базовому знанию как к чему - то примитивному, и достойному лишь поверхностного внимания. Но Харт показал ему, что многие банальные, общеизвестные вещи являются на самом деле плодами трудов величайших гениев. Общеизвестное часто имеет много сторон, и далеко не все эти стороны известны одинаково широко. И часто бывает, что именно малоизвестные стороны общеизвестного являются его подлинным смыслом, и дают знающему сильное оружие, недоступное большинству. Так что за то время, что Норман работал у Харта, он не просто усвоил некую информацию. Он увидел путь, ведущий к совершенству, и сделал по нему первые твердые шаги.
  А потом настало то самое летнее утро, в которое Маг Энген обнаружил Железную Стену.
  Как обычно, утром Норман явился к Харту, чтобы представить отчет о проделанной накануне работе, сообщить планы на сегодняшний день и узнать, ни захочет ли Харт их откорректировать. Однако, когда он переступил порог кабинета Харта, тот не задал ни одного вопроса из тех, с которых обычно начинался их разговор. Вместо этого Харт сказал:
  - Предлагаю отложить всю текучку в сторону. У меня есть для вас сообщение, которое может заметно изменить ваши планы...
  Норман почувствовал приятное волнение. Ни обстановка, ни его собственный характер не побуждали заподозрить неладное.
  - Пакэтто, - сказал Харт, и выжидающе посмотрел на Нормана.
  - Мне не известен смысл этого слова, - сказал Норман.
  - Тогда - Пак-плейс.
  - Понятно. Неопределимые земли...
  - И что вам известно о них?
  Норман пожал плечами.
  - Только то, что сказано в распространенных учебниках... Пак-плейсы - это некие участки пространства, которые каким-то образом существуют, но их материальность сомнительна. Из обычного, материального пространства в них нет никакого определенного входа. Их невозможно наблюдать извне. У них нет определенного места в материальном пространстве. С давних пор существуют рассказы о том, что кто-то из Магов, якобы, мог находить эти объекты и проникать в них, но ни один такой рассказ не подтвержден ничем убедительным. Пак-плейсы не оказывают никакого влияния на человеческую жизнь, и потому интерес к ним всегда был очень невелик... Вот, пожалуй, и все.
  Харт кивнул.
  - Пакэтто - значит "карман" на одном из восточных языков. Так называется это явление на Дальнем Востоке, где оно было открыто. Отсюда наше "Пак-плейс", или попросту "Пак"... Этакий карман реального мира, в обычное время закрытый клапаном. Впечатление такое, что Пакэтто - это чисто магические объекты. Но они созданы не той Магией, какой пользуемся мы. Я имею в виду, совершенно материальной и построенной, попросту, на способности биополей человека влиять на электромагнитные связи между частицами вещества. А той, которая, якобы, использовалась Создателем при всяческих трансформациях Мира, и которую мы называем Системной или Осевой Магией... Обратите внимание, кстати, что совершенно нет рассказов о том, что Маг или кто угодно иной создавал Пакэтто. Ими можно только воспользоваться. Не исключено, что в них действует классическая Магия. Но воздействовать на них извне классической Магией нельзя. Они существуют независимо ни от каких сил, действующих в наше время. Они - память о том периоде в истории Мира, о котором мы пока ничего не знаем...
  Харт усмехнулся, посмотрел в сторону, словно вспоминая что-то, потом продолжал:
  - Я занимался Пакэтто несколько лет. Само мое появление в здешних краях связано с давним мнением, что где - то здесь есть вход в один из Пакэтто. Как вы верно заметили, вопрос сей практически никого не интересует даже среди Магов. Так что о необычности здешних мест не подозревает, наверное, ни один местный житель. Я даже не говорил ни с кем о своих изысканиях, чтобы не показаться... гм... человеком эксцентричным, несерьезным, - Харт снова усмехнулся, - а все-таки оказалось так, что местечко это и впрямь необычное!
  Он посмотрел на Нормана с иронично-победным выражением, столь непосредственным, что трудно было даже представить его на лице Мага Говарда Харта, серьезного и основательного в любом деле.
  - Здесь действительно есть вход в карман? - воскликнул Норман, едва ли ни более пораженный трансформацией своего наставника и шефа, чем самим его сообщением.
  - А кто его знает? - воскликнул Харт почти весело. - Попробуйте найти его, если Пакэтто ничем не проявляет себя! Однако, если бы так было всегда, исследования Пакэтто были бы в принципе невозможны. Но в том - то и дело, что Пакэтто не всегда развязан с нашей реальностью. Иногда он влияет на ауру местности. И в такие периоды мы можем его изучать.
  - Анализируя ауры?
  - Разумеется! Систематически определяя ауры и стараясь подметить какие-нибудь закономерности в их изменениях. Если регулярно объезжать местность, и многократно записывать ауры в определенных точках, можно поймать момент, когда они начнут меняться. А потом как можно чаще снова и снова определять ауры и анализировать изменения.
  - И этим вы занимались, сэр, в последнее время, когда вас не было дома?
  Харт рассмеялся, и поднял указательный палец поучительным жестом.
  - Верно, молодой человек! Именно этим. И я пришел к выводу... впрочем, смотрите сами...
  Он перевернул и пододвинул Норману два листа бумаги.
  На одном была копия карты, не обремененная географическими подробностями, но исписанная во многих местах столбиками цифр. На другом несколько графиков уходили вправо-вверх; и, как сразу заметил Норман, все графики заканчивались пунктирами, сходящимися в одной точке.
  - Записи параметров аур? - спросил Норман.
  - Да, - сказал Харт. - Повторю хорошо известное, чтобы мое объяснение происходящего стало очевидно... Аура не монолитна. Даже не - Маг может иногда почувствовать, что некая местность вызывает у него неоднозначные ощущения. Обычно говорят, что аура состоит из частей, и называют эти части параметрами ауры. Параметры аур можно записать количественно, если потренироваться, так сказать, в калибровке своих ощущений. Обычно это излишне - достаточно качественно почувствовать, что именно олицетворяет аура. Попросту, хорошая она или плохая, спокойная или тревожная, и так далее. Цифры мало помогают толкованию... Но мне требовалось знать, как количественно меняются ауры. И еще - где и насколько сильнее происходят изменения. Ведь тогда можно найти эпицентр влияния!
  - Вход в карман?
  - Быть может! Конечно, никто не знает, как этот карман устроен, и как, и что там влияет на нас. Может, максимум влияния вовсе не совпадает со входом! Поэтому я и называю это место "Эпицентром", проекцией центра влияния на нашу реальность... И вот, пожалуйста - вот этот Эпицентр, - Харт указал карандашом на круг, нарисованный посреди карты.
  - И что там? - спросил Норман. - Вы были в этом месте?
  Харт кивнул:
  - Был, и неоднократно. Последний раз - двенадцать дней назад... Долгое время ничего интересного там не наблюдалось. Просто местность, как местность. Если ехать отсюда, людей все меньше, леса все больше. В Эпицентре - сплошной лес с небольшими полянами, землю там не пашут, а потому и не бывает никто. Рядом много болот. А сам Эпицентр - заметьте! - находится на возвышенности, совершенно сухой... Но когда я приезжал туда в последний раз, все вокруг говорило о необычном. В этом месте, миль десять на десять, была такая пустота, что даже не по себе становилось. Ни птиц, ни зверья. И совсем не было ветра. Вообще никакого! Как будто это место уже отгородили ото всего остального мира, приготовили к чему-то... Я чувствовал, что на несколько миль вокруг нет ни единой живой души. На деревьях не двигался ни один лист. И все-таки мне казалось, что я что-то слышу. Я так и не понял, что это могло быть. Возможно, в такой тишине слышен шум, приходящий издалека. А нервное напряжение, в котором там пребываешь, помогает замечать то, чего нет. Или искажать видимое и слышимое. Тогда, двенадцать дней назад, я не смог разобраться в тамошней ауре. Наблюдать ее было то же самое, что слушать музыку в мастерской жестянщика. Сплошные помехи, наложенные друг на друга! Но как раз по этому и можно было предположить, что я прав, и там действительно находится Эпицентр...
  Некоторое время Норман и Харт молча смотрели друг на друга. Потом Норман кое - как переварил легкий стресс, вызванный рассказом Харта, и спросил:
  - Графики - это изменение параметров аур?
  Харт кивнул:
  - Да. А пунктир - это экстраполяция изменений на последние дни, пока я сижу тут, обрабатываю данные и ничего не меряю. Самое главное в этих графиках то, что все параметры аур, которые здесь показаны, приближаются к определенной величине. К одной и той же! А теперь порассуждаем. Что такое аура? Это совокупность волн, которые человек улавливает так или иначе. Отдельные параметры аур - это отдельные волны. У волны есть две характеристики - амплитуда и частота. То, что на этих графиках - это характеристика, аналогичная частоте. Когда волны совпадут по частоте, что может получится качественно нового?
  - Резонанс, - сказал Норман.
  - И карман откроется, - сказал Харт, - по крайней мере, так можно предположить.
  - То есть, кто - то нашел способ влиять на частоту волн, составляющих части аур, и получил возможность вызвать очень сильный энергетический выброс, который и открывает карман.
  Харт хмыкнул:
  - Кто - то? Почему не "что - то"?
  Норман пожал плечами:
  - Просто это первое, что пришло мне в голову. Это же типично человеческое действие - управлять большой силой, располагая гораздо меньшей. Полководец не сможет убить и одного бойца противника, потому что он стар и дряхл, хотя и очень хороший полководец. Но у него есть очень сильная армия... Власть над армией - это что - то вроде знания того, как можно влиять на частоты волн - параметров аур... А вы полагаете, что это естественный процесс?
  Харт тоже пожал плечами:
  - Пока - да. Разумеется, мы должны допускать, что наблюдаемые явления вызваны искусственно и умышленно. Мы должны исследовать это предположение. Потому что оно означает, что кто-то получил некие новые возможности - а ведь неизвестно, как он ими воспользуется! Но на данном уровне своих знаний я не могу создать антропогенную рабочую гипотезу, которая имела бы иные основания, кроме того, что это возможно, и может быть опасно.
  Норман кивнул:
  - Я понимаю. Догадки, сделанные по аналогии с чем-то совершенно другим - это не слишком научно. Просто первое, что почему-то пришло мне в голову... Когда именно произойдет резонанс? Это же можно предположить по графику...
  Харт кивнул:
  - Да. Посмотрите на горизонтальную ось, по которой отложено время. Конечно, измерения параметров аур - штука не особенно точная. Но достаточно точная для того, чтобы предсказать момент совпадения волн по частоте с точностью до нескольких часов. Как видите, если изменение параметров аур происходило в последние дни так же, как и во время моих измерений, то совпадение произошло минувшей ночью.
  В комнате снова повисла тишина.
  Потом Норман спросил:
  - Что - нибудь случилось?
  Харт отрицательно покачал головой.
  - Пока до меня не дошло никаких известий. У меня нет информаторов вблизи Эпицентра - я просто не успел ими заняться. Ситуация стала развиваться слишком быстро, а случайному человеку такие дела не хочется поручать. Посему, мы можем получать информацию только случайным образом, а мне это не нравится. Я предлагаю выдвинуться поближе к Эпицентру.
  - Конечно, - сразу сказал Норман.
  Харт улыбнулся:
  - Почему так решительно? Разве вы знаете, ч т о может появиться из Пакэтто?
  - Зато я слишком хорошо знаю, что будет со мной без этого "чего-то", - тотчас сказал Норман.
  Харт посмотрел на Нормана с некоторым удивлением - он не ожидал от него такого аргумента.
  - И что же?
  - Да ничего, - сказал Норман, глядя на него с некоторым даже вызовом, - просто ничего! Мы сидим в провинциальном городе, делаем обычную повседневную работу по заказам самых обычных людей, и, если ничего не случится, будем делать ее десятилетиями. И ничего другого не будет. Знаете, сэр - я стараюсь учиться и работать как можно лучше, потому что хочу стать очень хорошим специалистом. Мне это важно - быть лучше многих... Но к чему это, если вокруг только обычная жизнь и обычные проблемы, которые могут решать обычные стажеры? Честно говоря, мне скучно, сэр, и мне все больше становится жалко себя. Сколько мне ждать того, чтобы жить стало интересно? Должно же быть что-то в жизни, кроме обычной жизни!
  Харт выслушал его с немалым вниманием, и, по всему, отнесся очень серьезно к его словам. Несколько секунд он молчал, а потом сказал:
  - Все дело в том, что вам еще очень мало лет. Конечно, вы думаете, что вы уже взрослый, а настоящая жизнь проходит мимо. Это не так, разумеется. Просто для вас жизнь - это то очень короткое время, в течение которого вы воспринимаете себя так, как сейчас. То есть, всего несколько лет. А ведь жизнь - это многие десятилетия! И любое серьезное дело настолько сложно, что занимает долгие годы. Сколько людей в зрелом возрасте жалели о том, что спешили получить результат, не хотели потратить на него столько времени, сколько нужно, и в итоге потеряли время и не сделали ничего! Хорошо, если в тридцать лет вы сможете сказать себе - я готов к серьезной работе, а в сорок - я кое-чего добился! И это "кое-чего" будет только началом! Измените свое представление о времени и возрасте, Норман! Человек теряет то, что слишком боится потерять - не бойтесь потратить много времени, бойтесь страха перед тем, что оно идет... А кроме того - обычная жизнь дает очень много, просто вы, тоже по малолетству, еще не знаете этого. И ее тоже можно потратить напрасно. Я, например, жалею, что так и не обзавелся семьей... да и вообще, много чего не было, что должно было быть. Кое в чем я был очень похож на вас, Норман... - он замолчал, посмотрел в сторону, сделал неопределенный жест; потом снова посмотрел на Нормана. - Конечно, я не стану отговаривать вас ехать - а иначе просто не стал бы предлагать. И я не думаю, что сейчас лучшее время для разговора на житейские темы. Но я хочу, чтобы вы запомнили то, что я сейчас вам сказал...
  Норман посмотрел на Харта, несколько секунд подумал, словно собираясь все же что-то сказать, но потом просто кивнул.
  Харт сказал:
  - Я понимаю, что, рассказав вам все это, фактически втянул вас в некую авантюру. Но что - то подсказывает мне, что риск оправдан. Я не знаю, чем он оправдан. Я не знаю, в чем он состоит. Но известно, что Пакэтто не активировались ни разу за всю историю Просвещенного Мира. А множество примеров из самых разных периодов истории показывает, насколько любая человеческая корпорация, будь то стража, армия или королевский двор, не способна к быстрым и эффективным действиям против совершенно нового врага. А посему, когда случается непредвиденное, вся тяжесть решения ложится на плечи немногих людей. И самые могущественные силы общества не могут помочь им, потому что силы эти слишком неповоротливы. Почему рассказывают легенды о героях, которые спасали мир? В частности потому, что толпой его спасти невозможно. Толпа приходит потом, когда решение принято. И если эти немногие, кого судьба выбрала на роль спасителей, замешкались или ошиблись - тогда момент оказывается упущен. Противник успевает занять выгодные позиции, и толпе ничего не остается, как заваливать трупами его укрепления. Тогда победа может обойтись дороже, чем поражение, и бывает, что спасителям надо отдать приказ о капитуляции. И, если и на это не сразу хватает воли, толпа может быть просто истреблена. Когда случается нежданное, очень часто именно первые минуты решают дело, и только немногие люди могут на него повлиять...
  Норман неопределенно качнул головой, встретившись взглядом с Хартом, который во время своей речи смотрел куда-то, где пока только он один что-то видел, и спросил:
  - Когда вы намерены выезжать, сэр?
  - По возможности скорее, - сказал Харт, - но, повторюсь - события развивались слишком быстро, и я не успел полностью подготовиться. Полагаю, мне потребуется несколько часов. Вы можете пока заняться технической стороной дела - лошади, припасы, оружие... И начните прямо сейчас.
  
  
  
  Снова графство Хэттен
  
  
  
  Келли не задержалась ни единой лишней минуты. Ее нож занял свое место на поясе, а изогнутый восточного производства меч - традиционное оружие Магов - за спиной. Большинство людей, наверное, предпочло бы сперва уложиться и поседлать, а потом идти за оружием, но любой Маг в такой ситуации счел бы это беспечностью. Увидеть Мага без оружия удается нечасто, а в дальней дороге - никогда. Все ее вещи немедленно были запихнуты в две маленькие седельные сумки. На переодевание можно было не тратить время: все брюки, что она брала с собой в дорогу, были удобны для поездок верхом. Верховые сапоги, потник, вальтрап, меховушки на подпруги, повод с недоуздком - она не пользовалась трензелем - все это лежало под рукой, почищенное и просушенное - привычное следование образу примерной девочки, не раз сослужившее Келли хорошую службу.
  Через пятнадцать минут после разговора с Энгеном она уже выводила с конюшни своего жеребца. Жеребец этот, среднего роста, легкого сложения, неприметной гнедой масти едва ли мог привлечь внимание хэттенского фермера. Но знаток лошадей без труда узнал бы бетавийскую чистокровку - лошадь, не имеющую равных по выносливости, сообразительности и склонности сотрудничать с человеком. Давно забыто, как и когда племена бетави, живущие в степях и полупустынях Среднего востока, вывели эту лошадь. Но сейчас в мире нет ни одной породы лошадей, в генотипе которой нет генов бетавийской чистокровки. В одной старинной книге бетави про нее сказано: Создатель сотворил лошадь такой, чтобы она могла летать без крыльев и побеждать без меча. Кроме того, бетавийские чистокровки красивы: идеальные качества требуют идеального сложения. Разумеется, у них идеальные аллюры. У этих феноменальных существ только один недостаток - для тяжелого всадника они и мелковаты, и слишком легки. Но для легкого всадника не может быть лучшей лошади. Леди из богатой семьи с удовольствием купит белую или соловую чистокровку, ибо они и нарядны, и, как полагают многие, спокойнее темных мастей. С еще большим удовольствием она купит - а скорее примет в подарок, ибо такими деньгами обычно владеют мужчины - чистокровку розовато - жемчужной масти, редчайшей и будто бы созданной Магией. Но всадница, ездящая много и по самым разным местам, выберет гнедую, ибо все сходятся в том, что именно эта масть свидетельствует о наибольших выносливости и здоровье.
  Как ни спешила Келли, жеребец был начищен до темного блеска - мусор между шерстью и амуницией неизбежно травмирует лошадь при долгой езде. Но в гриве виднелись соломинки - Келли не стала тратить на них время.
  Энген, до тех пор остававшийся на лужайке перед домом, махнул ей рукой:
  - Поезжайте, удачи... надеюсь, увидимся...
  - До свидания, сэр... спасибо вам...
  Жеребец, здоровый, ухоженный и хорошо отдохнувший, легко мог пройти сотню миль в день. Келли ни разу не проезжала от Бертмена до дома Энгена в один прием, без ночевки на постоялом дворе. Стоило подумать, как лучше распределить силы - свои и лошади - чтобы преодолеть это расстояние в кратчайшее время. Ясно, что для этого требовалось регулярно отдыхать, не доводя лошадь до серьезной усталости. С другой стороны, следовало как можно скорее отдалиться от места, из которого она выехала. Посему, пошагав не дольше необходимого, она пустила жеребца рысью, срезая, где можно, повороты дороги. Бывая у Энгена, Келли много ездила по окрестностям - и по работе, которую он ей поручал, и чтобы не застаивалась лошадь. Так что ближайшая часть пути была хорошо ей известна, и она знала, где и как всадник может его сократить.
  Проселком, идущим среди редких хуторов, Келли поехала к большой дороге, которая вскоре должна была вывести ее к еще большей - Столичной. Вернее, Восточной Столичной, потому что она идет через восток королевства. Столичных дорог в королевстве Лингере несколько, и все они ведут с окраин к столице, Лингертону.
  Проселок шел полями и лугами, избегая леса, и вид с него открывался широкий. Тем более широкий, что и дорога, и хутора, и поля с лугами располагались на склонах пологих холмов, идущих примерно с юга на север. Лес на холмах срубили очень давно, потому что холмы не бывают заболоченными, и землю на них удобно обрабатывать. На западе виднелись другие гряды таких же холмов, кое-где разделенные темными участками леса в низинах. На востоке холмы вскоре заканчивались. За ними начинались сплошные леса - темной полоской у горизонта - и шли на восток сотни миль. В этих лесах не жили люди. Не жили, и не углублялись в них далеко, потому что, кроме охоты, делать в них было нечего.
  Келли отметила, что отдаленность восточных лесов действует на нее успокаивающе. Будь они ближе, ей, наверное, каждую минуту хотелось бы возвращаться к ним взглядом. Ведь именно из этого темного пространства и появилась минувшей ночью Железная Стена...
  Но отсюда темная полоска на горизонте была едва видна; она не привлекала взгляд, и не вызывала тревоги. Напротив - все окружающее побуждало не верить ни в какие Железные Стены. Местность выглядела обжитой и уютной, солнечное летнее утро - праздничным. По склонам холмов виднелись хутора, напоминая о близости людей. В низинах еще не разошелся туман; низко стоящее солнце местами подсвечивало его. В траве переливалась роса. Ни ветра, ни облачка. Совершенно не верилось, что в такое утро что - то кому - то могло угрожать.
  Дорога делала очередную петлю, обходя луг в низине, заливаемый по весне. Проехав лугом, можно было сократить путь на целую милю. Сейчас в низине стоял туман, но Келли знала, что серьезных препятствий на лугу нет. Второй покос уже прошел, и ехать было особенно удобно. Она свернула с дороги, и поехала по стерне напрямик.
  Вскоре туман серым слоистым покрывалом повис вокруг. Небо потускнело, видимость сократилась до нескольких десятков ярдов. Солнечное утро, внезапно исчезнув, перестало убеждать в безопасности и появилось неуютное тревожное ощущение, будто темноватое замкнутое пространство, созданное туманом, скрывало что-то плохое.
  Глядя на землю, чтобы вовремя заметить брошенную жердь для стогов, забытые вилы или нору, Келли ехала сквозь туман, сохраняя среднюю рысь. Поначалу ничего интересного из тумана не появлялось - стерня да ряды подсыхающей травы. Потом ей показалось, что в стерне что - то мелькнуло. Потом - снова. Прошло несколько минут, и невиданное зрелище предстало ей.
  На земле было полно мышей. Наверное, многие тысячи. И все они поспешно двигались.
  От удивления Келли подала корпусом, останавливая жеребца.
  Точно - сколько хватало глаз, всюду поспешно пробирались мыши.
  Сперва Келли удивилась, потом испугалась - ей вспомнились рассказы о переселении мышей в пустыне, когда мыши, якобы, вгрызались в ноги лошадей, и только поспешное бегство спасало путешественников от съедения. Потом она подумала: вероятно, те мыши были голодны, а эти не проявляли никаких признаков агрессии. Они, казалось, хотят только одного - убраться подальше. И от этого Келли снова стало не по себе.
  Она собралась было трогать, но подумала - хорошо бы заметить, куда они бегут. Ведь если они чувствуют опасность, то бегут в прямо противоположную сторону... По крайней мере, так можно предположить.
  Чувствуя противный холодок, Келли, привстав на стременах, огляделась, определяя какие - нибудь ориентиры. Кажется, местность повышается в том направлении, куда бегут мыши. Сколько она помнит, там должен быть невысокий холм. Что в противоположной от холма стороне, пока не видно - там низина с туманом. Но хорошо уже то, что место, откуда бегут мыши, не на ее, Келли, пути, а правее и сзади.
  Все - сваливаем! Келли тронула жеребца, раздался мышиный писк...
  Из тумана она вылетела с чувством облегчения. Снова вокруг было все то же безмятежное летнее утро. Поднявшись на холм, к которому двиались мыши, Келли посмотрела в противоположную сторону. Ничего особенного там не было - такая же местность, как и с любой другой стороны.
  Она поехала дальше. Перестук копыт по бархатно - пыльной дороге заглушал звуки, но, въехав в небольшой, во все стороны прозрачный лесок, Келли остановила жеребца и прислушалась.
  Ничего - мертвая тишина. Нет, пока она не оторвалась...
  Еще миль десять она пролетела резвой рысью, не останавливаясь. Пора было постоять хоть немного, дать жеребцу отдохнуть, а перед этим - проехать шагом, чтобы тот мог остыть на ходу. Невозможно было понять, следует ли ей поступить так, или проехать еще с той же скоростью. Ничего необычного вокруг не происходило, но по-прежнему не было видно ни одной птицы. Правда, на пути давно не попадались перелески, а Келли не замечала, бывают ли здесь полевые птицы.
  Впереди, у дороги, пребывал очередной хутор. Келли заметила, что при ее приближении человек, переворачивающий скошенную траву на лужайке перед домом, воткнул вилы в землю, вышел на дорогу и остановился там, глядя в сторону Келли и явно ее поджидая.
  Келли подъехала.
  - Доброе утро, миледи. Скажите, пожалуйста - не Маг ли вы, случаем?
  Разумеется, было вовсе не странно, что совершенно незнакомый человек задал ей такой вопрос. Маги не обозначают себя никакими знаками или формальностями, но обычно их легко узнают - по совокупности признаков, свойственных им почти неизменно. Маги всегда смотрят в глаза тем, с кем разговаривают, и отводят взгляд только для того, чтобы сосредоточиться. Маги доброжелательны или нейтральны. Маги ведут себя так, как будто им ничего не угрожает. Маги предпочитают удобные вещи, и мало обращают внимание на стиль. В большинстве своем они среднего роста и не отличаются крепким сложением. Но среди Магов популярны боевые искусства и самые разные виды спорта. Большинство Магов интенсивно тренируются всю свою жизнь, и это заметно и по мускулатуре, и по движениям. Считается, что для потомственных Магов, каких большинство, характерны некоторые черты лица и фигуры, а некоторые, напротив, никогда не встречаются. Темные волосы и глаза, тонкие руки, прямой или с легкой горбинкой нос, полные губы большого рта, внимательный взгляд, ощущение безмятежного спокойствия и полного порядка в делах и в душе - типичные признаки потомственного Мага, удивительно схожие у самых разных народов. Одинокая леди на пустой дороге, с дорогим восточным оружием, в случайной рубашке и туристских брюках с десятком карманов, которая выглядит именно так - Маг в девяти случаях из десяти.
  - Да, почтенный, - сказала Келли.
  - Хорошо, - сказал фермер и улыбнулся. - Если у вас есть минутка, миледи, сможете ли посмотреть? Тут странное дело...
  - Что такое? - спросила Келли, чувствуя появившийся холодок.
  - Да вода ушла из колодца, миледи, - сказал фермер, продолжая улыбаться, словно все еще дивясь такой странности.
  - Когда? - быстро спросили Келли, спешиваясь.
  - Да нынче утром. Встал, пошел воды набрать - а ее там и нету...
  - Покажите, - сказала Келли.
  Колодец был как колодец, только вместо призрачного блеска воды в темноте внизу пребывала грязь. Ведро с грязным дном валялось возле колодца, подтверждая реальность видимого.
  Келли закрыла глаза, стараясь почувствовать ауру. Она не сделала этого возле дома Энгена - спешила - и теперь подумала, что - зря. Сейчас она могла бы сравнить интенсивность своих ощущений - сильнее или слабее? Обгоняет она Железную Стену или отстает?
  Некоторое время она старалась сосредоточиться, убрав мысли и оставив только ощущения. И когда это ей удалось, она увидела Стену.
  Стена была совсем рядом. Кажется, ее можно было коснуться, вытянув руку. Но делать этого не стоило, потому что от стены шел поток горячего воздуха, и пахло разогретым металлом. Там, где Стена соприкасалась с землей, тлела почва и высохшая трава. Пахло гарью; висел легкий дымок, превращавшийся наверху в сплошную серую пелену, скрывавшую небо. Ржавчина отваливалась от Стены кусками, и потому казалось, что в любой момент Стена может рухнуть под собственной тяжестью. Но она все также поднималась на недостижимую для взгляда высоту, и сохраняла свою форму - может быть, последние минуты или секунды? Ее разрушение казалось избавлением от какой-то совершенно неприемлемой участи. Но разрушившись, Стена превратится в раскаленные ржавые обломки, которые на огромном пространстве завалят землю и подожгут все, что может гореть. Те, кто находятся рядом, едва ли переживут ее разрушение...
  На секунду Келли почувствовала страх, но он тотчас пропал. Воображаемое зрелище того, как весь мир оказывается похоронен под обломками Стены, отвлекало от собственной судьбы. Она стоит слишком близко, ей все равно не спастись. Но кроме нее самой, у нее есть еще весь остальной мир - множество мест, которые нравятся ей, люди, чья судьба ей важна, все нескончаемое будущее, в котором то, что она любит, будет повторяться множество раз, хоть бы и без нее. Примириться с гибелью всего этого она не могла. Она почувствовала сильное желание что-то делать, и тогда вспомнила, что знает, что именно должна делать сейчас.
  Она открыла глаза.
  Фермер пристально смотрел на нее. Очевидно, выражение ее лица показало ему, что происходит нечто тревожное.
  - Что - то случилось, миледи?
  Несколько секунд Келли медлила - что сказать, и как сказать? - а потом отрицательно покачала головой:
  - Не знаю. Аура какая-то странная...
  Фермер смотрел на нее, ожидая продолжения.
  - Слушайте, - сказала Келли после секундного молчания, - кто из людей есть на ферме, кроме вас?
  - Жена, да дети, само собой, да старики мои...
  - Хорошо бы им поехать в какое-нибудь безопасное место, - сказала Келли. - В город, к примеру. Да побыстрее. Один человек, хороший Маг, сказал нынче утром, что заподозрил неладное.
  Взгляд фермера стал каким-то цепким.
  - Неладное? Что?
  Келли покачала головой.
  - Он не знает. Какая-то угроза. Он не смог определить, какая... Скажите - здесь птицы поют?
  Фермер несколько секунд смотрел на нее с выражением человека, сбитого с толку. Но, если Маг спрашивает, значит - толк в этом есть.
  - Поют, миледи. С чего бы им здесь не петь...
  - Прислушайтесь.
  Несколько секунд оба слушали.
  - Ничего себе, - сказал фермер, потом посмотрел на Келли с растерянностью. - Что это, миледи?
  - Я не знаю, - сказала Келли; она вдруг почувствовала себя виноватой, и в голосе ее проскользнула беспомощная нотка, о которой она тотчас пожалела. - Я просто хочу предупредить.
  Фермер смотрел на нее растерянно.
  - Что же нам делать, миледи?
  Келли сказала - куда более твердо, чем была уверена в необходимости того, о чем говорила:
  - Я бы уехала, и быстро. В дороге наблюдала бы за окрестностями, подмечала места, где можно быстро спрятаться. Лучше ехать в группе, для безопасности. Оружие держать под рукой. Но все равно быть готовыми прятаться. К сожалению, ничего больше посоветовать не могу. Еще надеюсь, что мы ошибаемся. Только вы не надейтесь на это...
  Фермер все также смотрел на нее.
  - Извините, почтенный - если это все, что вы мне хотели показать, я поеду...
  Фермер очнулся.
  - Спасибо, миледи. Что я вам должен?
  - Ничего, почтенный, вы помогли мне больше, чем я вам...
  С мерзким ощущением, что ее могут схватить сзади, она поехала дальше шагом, необходимым лошади, чтобы от рыси перейти к отдыху. Не оторвалась! Возможно, она даже отстает. Ведь для исчезновения воды нужен гораздо более мощный магический фон, чем тот, что могут чувствовать животные...
  Постояв и пошагав, она снова пустила жеребца рысью, и ехала так миль пятнадцать, без единой остановки, не чувствуя нарастающей усталости.
  Проезжая мимо очередного, на самую дорогу выходящего хутора, Келли услышала ругань и еще какие-то малопонятные ей звуки.
  Малопонятные звуки издавала какая-то скотина. Келли, горожанка, хорошо знала только лошадей. В издаваемых скотиной звуках она понимала еще меньше, чем в полевых птицах, но и ей было ясно, что на хуторе творится что-то необычайное. Похоже, несколько животных, скрытых стенами хлева, были чем-то очень недовольны. Женский голос поверх этого шума звал кого-то, перемежая имена с руганью.
  Келли с ходу направила жеребца прямо на низкую изгородь, не представлявшую для него заметной преграды. Жеребец перешел в легкий галоп, перемахнул изгородь и, тем же галопом, Келли направила его через стриженную лужайку к источнику звука. Кажется, хлев находился за углом длинного фермерского дома...
  Внезапно навстречу ей, из-за того самого угла, за который она хотела завернуть, выбежала девочка лет семи. Келли резко тормознула жеребца - тот даже присел задом.
  - Что у вас там?
  Девочка пару секунд смотрела на нипойми откуда взявшуюся всадницу, но быстро пришла в себя, и сказала скороговоркой:
  - Да вся скотина точно взбесилась, миледи. Рвется прочь с хлева. А чего рвется, не поймешь...
  Келли оглянулась по сторонам:
  - Позови кого-нибудь из взрослых...
  Звать не пришлось - дверь фермерского дома распахнулась, и появился мужик средних лет:
  - Да что за крик там подняли? Что там...
  Тут он увидел Келли, и замолчал, уставившись на нее.
  - Уезжайте в город! - крикнула Келли. - Маги говорят, что здесь оставаться опасно!
  Повернула жеребца, и перемахнула обратно через изгородь. А что толку говорить о том, о чем она ничего не знает?
  Снова пыльная дорога полетела под копыта.
  Внезапно жеребец прижал уши, крутанул головой, оглядываясь, и пошел галопом. Ему было пять лет, и сорваться с резвой рыси в галоп без команды было для него делом обычным. Но это бывало от радости которую здоровая, отдохнувшая и довольная жизнью лошадь испытывает от движения. Сейчас, глядя на его уши и косящие по сторонам глаза, чувствуя его несвободный, какой - то зажатый галоп, Келли понимала, что его подгоняет страх.
  Она тоже оглядывалась по сторонам, но не видела ничего необычного. Через несколько миль жеребец промок совершенно, его дыхание изменилось, но он по-прежнему шел галопом. Келли гладила его по мокрой шерсти, говорила ему что-то, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно спокойнее - ничего не помогало. Жеребец нес ее легко, но Келли знала, что он приближается к такому уровню усталости, после которого без хорошего отдыха уже не сможет долго и быстро бежать. Лошадь может пройти рысью десятки миль, ограничиваясь для отдыха короткими перерывами. Но галоп дольше десяти - пятнадцати минут начинает серьезно подрывать ее силы. Их следовало поберечь для опасности более очевидной.
  Наконец, ей удалось уговорить его перейти на рысь, и так они и поехали дальше. Останавливаться жеребец не хотел.
  Начиналась жара; пот заливал ей лицо быстрее, чем высыхал от потока воздуха, и рукав рубашки, которым она вытирала его, стал сырым от пота. Мыслей не осталось. Осталось ощущения полета над дорогой, да то замечаемой, то не замечаемой растущей тяжести в мышцах.
  Потом ей попались какие-то люди. Они шли пешком, и бросились к ближайшему перелеску, едва заметив ее. Еще через какое-то время попалась лошадь - под седлом, но без всадника. Лошадь пересекла дорогу, и направилась куда-то рысью.
  Келли заранее прочла все ограждающие заклинания, предназначенные для защиты от магического воздействия - и для себя, и для лошади. Читать их сейчас не имело смысла - в седле на рыси невозможно сосредоточиться должным образом. Но ей захотелось прочесть их снова. Захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы как-то защитится от этой невидимой, но неизменно стоящей вокруг опасности, перед которой она была одна на всем свете. Желание действовать, которое она чувствовала, стоя перед Железной Стеной, постепенно размывалось усталостью; беспокойство и страх усталость усиливала. Желание действовать было готово уступить желанию бежать. Келли вовремя заметила это. Нужно было сопротивляться, да поскорее, пока желание бежать не получило над ней слишком большую власть. Она помнила, что ее учили не принимать решений под влиянием усталости и беспокойства. Ведь эти состояния заставляют человека считать себя слабее, чем он есть на самом деле. Они ослабляют желания, а отсутствие желаний еще уменьшает способность добиваться своего.
  Следовало представить, что она наносит удар Железной Стене. Не в соответствие с продуманной техникой, а так, как бьют от внезапного сильного негодования. Такое нападение не годится для реальности, потому что подготовленный противник легко сможет ему противостоять. Но цель этого приема - победа не над противником, а над своим страхом. Надо нанеси воображаемый удар тому, чего боишься. На воображаемый удар источник страха не ответит, каким бы страшным он нам ни казался. Нанося безнаказанный удар источнику страха, мы устраняем подсознательную уверенность в том, что спасение только в капитуляции. Лучше всего создать в себе такое состояние, когда желание нанести удар настолько велико, что устраняет мысли о собственной судьбе; тогда страх исчезает тоже. Келли знала - в семьях Магов детей учат этому в очень раннем возрасте - что столкновение с агрессией часто парализует людей. И сопротивление, которое они вполне могут оказать, спасая свое имущество или жизнь, остается неоказанным. Человек всегда должен быть готов нанести удар. Наносить его в воображении - один из приемов, позволяющих поддержать готовность к самозащите. И Келли, вооружившись черенком от лопаты - ее любимым оружием для таких случаев - стала колотить по Стене, вкладывая в эти удары как можно больше силы и злобы. Разумеется, ржавая стена легко проламывалась; куски ржавчины разлетались во все стороны.
  Испытанный прием сработал - агрессия убрала страх, а быстрая езда, заставляющая работать множество мышц, сожгла лишний адреналин. Приступ всесокрушающей злобы прошел, прихватив с собой страх, и освободил место способности действовать с холодным расчетом, с контролем себя и ситуации, необходимыми в реальном бою.
  Тогда ей стало почти хорошо - она снова была готова наносить удары, не тормозимые ни страхом за себя, ни злобой на нападающего.
  Вовремя - это понадобилось ей очень скоро.
  
  
  
  Дорога в очередной раз шла через перелесок. В данном случае лес не срубили из - за глубокого старого оврага. Через овраг перекинут был деревянный мост на высоких опорах, крепкий и основательный, хотя и не широкий - в одну тележную колею.
  В перелеске Келли поехала шагом, чтобы легче было слушать - не будет ли чего подозрительного? И нет ли здесь птиц? Как обычно, ничего не было слышно, кроме шума деревьев над головой от поднявшегося уже ветра. Среди деревьев густо разросся подлесок - орешник, еще какие-то кусты, молодые березки и елки - и видимость местами сокращалась до нескольких ярдов. Поэтому Келли, двигаясь шагом, все думала - не перейти ли ей на галоп, чтобы затруднить действие нападающим, если таковые найдутся? Но дорога поворачивала, а вылетать галопом за поворот на узкой дороге среди густого леса ей не хотелось. В такой ситуации любое препятствие на дороге может обернуться для лошади травмой.
  Когда Келли уже приближалась к мосту, она услышала крики.
  Кричало несколько человек, и очень по - разному. Создавалось впечатление, что часть этих звуков была вызвана страхом, причем внезапным и сильным, а часть - сопровождала нападение.
  Жеребец вскинул голову, и остановился, оглядываясь; Келли резко обернулась назад. На узкой дороге среди близко подступивших деревьев никого не было. Потом закрутила головой, обшаривая взглядом зеленые стены вокруг. Нет, никого. Никакого движения. Никакого шума, кроме шума деревьев высоко наверху.
  Продолжая непрерывно осматривать все вокруг, Келли намотала повод на запястье левой руки. Потом охватила левой рукой устье ножен, а правой рукоять меча, большим пальцем левой руки уперлась в цубу, и извлекла меч из ножен. Хорошо, что перед въездом в перелесок она перевела меч из-за спины за пояс! Меч такой конструкции можно извлечь из ножен только двумя руками. Если он за спиной, обе руки нужно поднять к плечу. При этом повод нельзя удерживать рукой, потому что не хватает его длины. Можно наклониться, приблизив плечи к поводу, но это неудобно, и на несколько секунд и сковывает движения, и затрудняет обзор. Можно продеть в повод руку, и он будет висеть на сгибе, у локтя. Но тогда потребуется не меньше секунды, чтобы снова взять его в руку, и получить возможность управлять с его помощью лошадью. И руки оказываются слишком далеко от петли на передней луке, за которую можно схватится, если лошадь делает внезапное резкое движение - а при внезапном нападении она вполне может его сделать. Все остальные перелески она проезжала, оставляя меч за спиной. Потому, что они были заметно меньше, и в них не было ни мостов, ни оврагов? Наверное, это было неосторожно. Но она так сосредоточилась на движении и признаках магического воздействия, что мысли о реальном воплощении этой Магии оказалась вытесненными из ее сознания. И только подсознание, среагировав на большую темную массу деревьев, тихо сказало ей: приготовь меч; в мире, где ты живешь, при любом признаке опасности меч всегда лучше держать наготове...
  Жеребец оставался на месте, крутя ушами и принюхиваясь. Келли специально учила его не реагировать на непонятное так, как обычно свойственно лошадям - бегством или нежеланием двигаться дальше - так что тронуть его снова не составляло труда, тем более что крики почти сразу же прекратились. Но следовало подумать, куда вообще стоит сейчас трогаться.
  Перелесок тянулся вперед ярдов на двести - Келли помнила его протяженность - а кричали, кажется, ближе. Причем - явно впереди, возле дороги, по которой ей надо было проехать. Назад, вроде бы, ничего не мешало вернуться - поля виднелись в конце просеки ярдах в семидесяти позади. Но Келли знала, что овраг тянется в обе стороны на много миль. Объезжая его, она потеряет несколько часов. Несколько часов, проигранных в гонке с Железной Стеной...
  Отъехать от моста несколько сотен ярдов, и перебраться через овраг там? Судя по тому, как выглядит овраг с моста, перебираться пришлось бы по крутым, заросшим склонам, где лошадь не может двигаться быстро, а мест для засады сколько угодно.
  Пожалуй, ей лучше ехать вперед.
  Ехать шагом вперед, быть готовой к немедленной атаке любой потенциально опасной цели, пока та остается впереди нее на дороге, и еще быть готовой перейти в галоп до самого выхода из леса, если источник опасности не удастся полностью уничтожить. Когда все эти действия сложились в восприятии Келли в единое целое, готовое к мгновенному запуску любой своей части, она отдала себе команду исполнять.
  Келли сжала коленями подушки седла, чуть пригнулась вперед - "быть готовой перейти в галоп" - и взялась левой рукой за кожаную петлю на передней луке. Потом тронула корпусом, и жеребец, то прижимая уши, то вертя ими по сторонам, медленным шагом двинулся к мосту.
  Но слушать пока было нечего - кроме все того же ветра в кронах деревьев, который мог заглушать слабые звуки.
  Держа меч на уровне головы, горизонтально, лезвием вверх, Келли осматривалась по сторонам. Неслышный шаг по пыльной земле сменился досадно-отчетливым стуком копыт по доскам моста; Келли все ждала, пока он прекратится. Она пересекла мост и въехала в лес на другой стороне оврага. Ничего не происходило.
  Вдруг жеребец снова остановился, и, прижав уши, начал старательно принюхиваться.
  Келли, чувствуя характерную горячую волну изнутри, закрутила головой.
  Тихо и пусто.
  Тогда она чуть-чуть подала, и жеребец очень медленно тронулся вперед. Обычно на шаге он держал голову низко, шею - почти параллельно земле. Сейчас он держал голову высоко, мышцы шеи напряглись, а ноздри раздувались, втягивая воздух.
  Поворот приближался.
  На секунду у нее появились сомнения - так ли хорош ее план? Может быть, следует остановиться перед поворотом, и подождать?
  Но она тут же отбросила это предположение. Вероятно - подумала она - желание остановиться появилось у нее просто от приближения поворота, за которым могла быть опасность. Оно шло от страха, а не от разумного соображения. Предположим, она остановилась бы. Что ей делать дальше? Ждать, слушать, всматриваться в листву? Может быть, для того только, чтобы кто-то, следящий за ней из - за этой листвы, приготовился к нападению? И когда должно будет кончиться это ожидание, что должно произойти для того, чтобы она выехала за поворот? А если ничего не будет происходить?
  Поэтому она просто ехала дальше, не задержавшись ни на секунду, рассеяв восприятие так, чтобы быть готовой к атаке с любой стороны.
  За поворотом на дороге лежали два человека.
  Возле каждого в пыли расплылось большое темное пятно.
  Жеребец снова остановился; Келли быстро обернулась.
  Нет, никого.
  Впереди, ярким светом под зелеными сводами, виднелся выезд из перелеска. Дорога пуста, никаких препятствий.
  Ждать нечего - осторожно подъехать к лежащим, быстро осмотреть и - сразу двигаться дальше.
  Шагом или галопом?
  Галоп казался привлекательнее - чем быстрее вы едете, тем труднее на вас напасть. Но тем сложнее остановиться, если перед лошадью внезапно появилось препятствие. Например, закопанная в землю веревка, которую поднимут при приближении всадника. Или просто брошенная из-за куста под ноги лошади жердь. Споткнувшись, лошадь может упасть. Для лошади падение намного опаснее, чем для человека - обезьяны, привыкшей падать так, чтобы не разбиваться. В сложившейся ситуации шаг был безопасней для лошади, чем галоп.
  Келли решила ехать шагом. У этого решения было много и плюсов, и минусов. Но сейчас Келли полагала, что самое важное - сохранить лошадь. Ей самой едва ли что угрожало. Она пришла к этому выводу, едва увидела трупы в лужах крови. Этих людей убили люди, причем очень примитивно - догнали и ударили холодным оружием. Можно предположить, что луков и арбалетов у нападавших не было. Вообще, вся картина места происшествия ассоциировалась с бандитским нападением. Это было очень странно, потому что в странах Просвещенного Мира такое случалось редко даже в самых пустынных местах. Но опасным это не выглядело. Едва ли ради убийства двоих тут собралась целая толпа. А несколько человек, вооруженных мечами и топорами, и владеющих ими на уровне бандитов - это не проблема для Мага, тем более верхового. Скорее всего, они разбегутся, стоит ей убить одного. Если вообще решаться напасть на всадника с восточным мечем - люди, которые носят такое оружие, обычно хорошо им владеют.
  Если только произошедшее не связано с тем, от чего она тщетно пытается сейчас убежать...
  Келли непроизвольно тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Отгоняя, потому что мысль эта привносила слишком много неопределенности в ситуацию, подменяя действие сомнениями. Она не сможет найти самое лучшее решение, потому что слишком мало знает о происходящем. Но она должна доставить сообщение, которое Маг передал Магу. Для этого ей нужна лошадь. Значит, надо выбирать варианты, которые минимально подвергают лошадь риску...
  Надо только осмотреть трупы, хотя бы в несколько секунд - это может дать весьма важную информацию...
  Келли снова тронула. Жеребец крутанул головой, и пошел дальше, всем своим видом демонстрируя настороженность. Теперь ясно было, к чему он принюхивался - обоняние у лошадей даже лучше, чем у собак, запах крови он почувствовал издалека.
  Первый труп принадлежал мужчине средних лет. Судя по виду, он был местным фермером. Темное пятно находилось под его головой, а сама голова была развалена надвое чем-то широким и острым. Удар был всего один - других повреждений не наблюдалось. Его нанесли сзади, очевидно, догнав на бегу.
  Ярдах в десяти за ним лежал труп женщины, по всему - тоже местной. Посмотрев на него, Келли непроизвольно поджала губы.
  Труп лежал на спине. Темное пятно под головой отсутствовало. Зато грудная клетка была рассечена таким же ударом, что и голова мужчины, и как будто вывернута. Смысл этого тотчас становился ясен - в нескольких ярдах, в небольшом пятне потемневшей пыли, лежало сердце. Магам преподают основы медицины, и ошибиться Келли не могла даже издалека. Но более этого зрелища ей не понравилось вот что: юбка на трупе была задрана, а ноги раздвинуты.
  Она с самого начала определила для себя именно такую последовательность - сперва убийство, потом - половой акт. После она вспомнила, что именно в картине места происшествия привело ее к этому выводу. Но тогда, разумеется, она не медлила ради того, чтобы получше все проанализировать. Она видела только, что обратная последовательность невозможна - в таком случае все выглядело бы совершенно иначе.
  Келли подала поближе ко второму трупу. Жеребец подошел, хотя и неохотно - обилие крови ему явно не нравилось. Келли бывала с ним на бойнях, специально приручая к подобным явлениям - это входит в программу подготовки универсальных лошадей, пригодных для любого использования. А если приучить жеребца контратаковать тех, кто нападает на него или всадника, получается хорссейфер - лошадь-телохранитель. Хорссейфер стоит дорого, но если вы ездите не только по городам, эти деньги имеет смысл заплатить. По крайней мере леди, путешествующей в одиночестве.
  Келли подумала, что должна была бы, по мнению многих, испытывать сейчас отвращение, тошноту и так далее. Но она ничего не испытывала. Сильный запах крови не ассоциировался ни с чем неприятным. Поврежденные человеческие трупы ничем не отличались от разделанных трупов животных на бойнях. Или от вскрытых трупов людей на занятиях по анатомии. И то, и другое она видела много раз. И она вполне отдавала себе отчет в том, что результатом ее стараний защитить свою жизнь тоже станут поврежденные трупы. Они также будут валяться перед ней в пыли. Если она использует широкие рубящие удары, будут такие же темные лужи под трупами. Тошнотворного в них будет ровно столько же, сколько в человеке, лежащем под наркозом на операционном столе.
  Еще десять секунд - подъехать поближе к трупу, и убедиться, что сердце именно из него.
  В тот момент, когда жеребец подошел к трупу, периферическим зрением Келли заметила движение в лесу.
  Она еще успела отдать себе отчет в том, что сердце, и верно, у трупа отсутствует. Потом жеребец начал поворачиваться, и Келли стала рефлекторно наклоняться, чтобы компенсировать это его движение. При этом в ее поле зрения проследовали несколько фигур, с виду человеческих. Келли заметила сероватые штаны и рубашки и широкие, массивные топоры на длинных ручках. Она успела отметить, что топоры выглядят довольно забавно. Такими постоянно вооружены герои детских книжек, в которых рассказывается о войнах далекого прошлого. Грубая работа подчеркивала сходство: что металл, что деревянная рукоять - одинаковая халтура.
  Жеребец отбил задними ногами - Келли услышала характерный звук, с которым копыто ударяет в грудную клетку. Удар не особо опасный, потому что наносится плоской частью копыт. Навязчивые собаки, преследующие лошадей, от такого удара летят далеко, но обычно отделываются только испугом. Потом жеребец сделал скачек вперед - в сторону, к другой фигуре, и отбил передом, зацепом копыта - передней острой его кромкой. Удар пришелся по горлу. Келли помнила, как вскинулась голова серой фигуры. Это был уже смертельный удар - хорссейферов учат бить именно так. Лошадь вообще обычно обороняется задними ногами, а атакует передними, и ударов передними ногами следует опасаться особо... Жеребец начал разворачиваться для новой атаки передом - ведь Келли все не давала команду ехать - но тут Келли заметила справа от себя серую фигуру с поднятым топором. Руки, держащие топор, приближались к верхней точке замаха, когда меч Келли наискосок прошел по ним, срубив правую руку и левое плечо вместе с шеей. Идущий по инерции топор откинул, словно крышку табакерки, срубленное плечо и шею за спину нападавшего.
  - Вперед! - крикнула Келли, рефлекторно сжимая коленями подушки седла, наклоняясь к передней луке, и даже не успев подать корпусом.
  Жеребец, не завершив атаки, развернулся в невысокой свечке, и плавным скачком пошел в галоп.
  
  
  
  Бертмен, тот же день
  
  
  
  Ближе к вечеру, когда дела были завершены, вещи уложены, и лошади стояли поседланными на дворе, к Харту быстрым шагом подошел слуга.
  - Сэр, к вам посетитель, Маг.
  - Кто именно? - Харт завязывал плотно набитый рюкзак, почти преуспел в этом, и хотел потратить еще полминуты, чтобы потом не начинать все сначала.
  - Леди лет двадцати, сэр, - сказал слуга. - И по всему видно, что она проехала много миль, чтобы встретится с вами.
  Харт бросил рюкзак и, не говоря ни слова, быстро пошел на двор; бывший рядом Норман направился следом.
  На дворе, держа повод, возле взмокшего жеребца стояла Келли. Вид у нее был такой, что Харт, поспешно приблизившись, воскликнул вместо приветствия:
  - Вы в порядке, миледи?
  - Мне надо обтереть лошадь, - сказала Келли.
  Харт посмотрел на слугу, тот сделал приглашающий жест вглубь двора, где были конюшни. Разумеется, в состоятельном доме не все денники заняты хозяйскими лошадьми - есть и гостевые, обычно пустующие. Хозяин хорссейфера должен сам поставить его в денник, и сам сделать все, что в этот момент необходимо. Лучше не поручать хорссейфера человеку, которого тот не знает.
  Келли, разумеется, поняла, кто из присутствующих ей нужен, и обратилась к Харту:
  - Мне нужен Маг Говард Харт. Это вы, сэр?
  Харт поспешно кивнул:
  - К вашим услугам, миледи...
  - Извините, сэр - я должна попросить вас подождать несколько минут. После этого я изложу вам цель своего прибытия.
  - Да, конечно, - Харт кивнул. - Мы подождем вас здесь, миледи...
  Через самое короткое время, нужное для того, чтобы ослабить подпруги, обтереть жеребца, бросить ему сена и напиться самой, Келли снова появилась на дворе. Теперь слуги не было рядом; молодой человек, весьма похожий на Мага, заслуживал доверия, судя по тому, что Харт не отослал его.
  Келли сказала - раньше, чем Харт успел предложить ей пройти в дом:
  - Маг Артур Энген передал сообщение, которое просил Вас по возможности быстро довести до властей в Лингертоне. Сегодня утром он наблюдал ранее неизвестные изменения ауры крайне тревожного характера. Интенсивность явления, как он полагает, исключает применение обычных магических технологий. Это было в восточной части графства Хэттен, возле Двадцатой дороги.
  - Где? - воскликнул Норман.
  Келли посмотрела на него:
  - Графство Хэттен, восточная часть, в районе слияния Двадцатой Хэттенской и Восточной Столичной дорог. Вы знаете это место?
  - Эпицентр, - сказал Норман.
  Келли с некоторым недоумением посмотрела на него, потом на Харта.
  - Вам уже что-то известно, господа?
  - Да, миледи, - сказал Харт. - Но... вы ехали сюда из Хэттена верхом?
  - Да.
  - Вы точно в порядке?
  Норман, смотревший на Келли не отрываясь, подумал, что сейчас это самый уместный вопрос, судя по тому, как она выглядела. Сапоги ее покрывал толстый слой пыли, стертый и размазанный там, где они касались боков лошади. Мокрая рубашка. Сильный запах лошадиного пота. Она явно не без усилий стояла на ногах. И вот что еще: на правой штанине совершенно чистых оливковых брюк, и на правом рукаве голубой рубашки были красновато-бурые пятна.
  - Я в порядке, - сказала Келли, - только очень устала, - потом она перехватила взгляд Нормана, путешествующий между ее лицом и бурыми пятнами. - На меня попытались напасть какие-то люди... какие-то существа... там, в Хэттене... Сразу перед этим они убили двоих местных. Я убила одного и уехала. Кровь из артерий... как фонтанчики... далеко летит...
  Взгляд ее на секунду остановился, как будто в эту секунду она видела именно то, о чем говорила.
  Норман так и замер, глядя на нее. Он словно увидел другого человека. Только что перед ним стояла просто девочка - миловидная, устало-сосредоточенная, чистенько-аккуратненькая под слоем пота и пыли - в общем, обычная; она совершенно исчезла для него за сообщением, которое привезла. Внезапно она появилась. Он увидел, как отражается на ее лице что-то такое, что она уже знала, а он не знал. Увидел тонкие руки с легкими, но старательно проработанными мускулами, и длинные пальцы; совсем недавно эти пальцы держали рукоять меча, что сейчас у нее за спиной. Три пальца на черной тесьме рукояти, два - чуть в стороне... Он не мог знать, каким движением она нанесла удар. Но он знал, что удар этот был таким быстрым, что взгляд не успел бы за ним уследить; восточный меч легкий, как шпага, его легко разогнать - и тогда он творит настоящие чудеса. Можно было увидеть только, как кровь из рассеченных артерий оставила на ее рубашке и брюках темно-красные пятна. Еще он знал, что это был сильный и точный удар, потому что противник лишился головы. Он смотрел на нее, и вспоминал старинное выражение, известное среди Магов: настоящая красота - это всегда сила, а настоящая сила - это то, что может убить. Он смотрел на ее лицо, на котором отражалось что-то такое, чего он еще не знал, и едва мог дышать от ощущения его красоты.
  Келли посмотрела на Харта, и тут же снова встретилась взглядом с Норманом. Во взгляде Нормана несложно было прочесть явственное восхищение и некоторую растерянность. Это было лестно, но она ничего и никак не ответила - сил не хватало.
  - Вам нужно отдохнуть, - сказал Харт.
  Келли кивнула:
  - Нужно... - потом посмотрела на Харта. - Сначала расскажите, что вам известно.
  Харт секунду помедлил - словно прикидывая, ни стоит ли ему еще раз повторить свое предложение, потом кивнул в сторону крыльца:
  - Пойдемте в дом.
  
  
  - Если я правильно поняла, - сказала Келли, - вы, сэр, полагаете, что произошло вот что...
   Втроем - Харт, Келли и Норман - они сидели в кабинете Харта, вокруг того самого стола, где утром Норман рассматривал карту и графики. Отъезд, разумеется, был отложен.
  - ... Пакэтто, вход в который находится в Хэттене, или проецируется на это место в реале, сейчас активен. Этому предшествовало некое влияние на ауру, синхронизирующее образующие ее волны по частоте. В некий момент, минувшей ночью, волны резонансно совпали, и карман открылся. Существа, которых я видела, появились из Пакэтто...
  Харт молча кивнул.
  - Но что это может значить? - спросила Келли, - что это за существа и какая у них может быть цель? Было ли что - то похожее раньше?
  - Нет, - сказал Харт, - не было. В последние шестьсот лет ни один Пакэтто ни разу не активировался. Ранее наблюдались необычные атмосферные явления, чисто видимой природы, миражи, всякие массовые галлюцинации. Обратите внимание - только иллюзии. Ничего материального. Это вполне соответствовало теории Пакэтто, согласно которой они надежно изолированы от реального мира. Достаточно надежно для того, чтобы никакой материальный объект не мог пересечь разделяющую их границу...
  - Эти существа выглядели очень реально, - сказала Келли, - в принципе, они могли быть магической иллюзией. Но это сомнительно: я заранее оградила себя всеми необходимыми заклинаниями. Сколько я знаю, взломать стандартные защитные заклинания можно только располагая совершенно новыми заклинаниями взлома. Именно совершенно новыми - ведь после любого взлома защитные заклинания тут же модернизируют, так ведь? Кроме того, надо сделать целый комплекс совершенно новых иллюзогенных заклинаний, чтобы создать такое единство всех ощущений, какое я чувствовала. Вам приходилось использовать меч не на тренировке?
  - Приходилось, - сказал Харт.
  - Это легко повторить в виде иллюзии - совершенно полной, с согласованием всех ощущений?
  - Сложно. А учитывая, что вы защитились от магического влияния - невозможно. Разве что кто-то действительно тайно написал целую кучу совершенно нового глюкогена высшего качества...
  - Этот глюкоген мог появиться из Пакэтто, - сказал Норман, - что вполне совпадает с теорией. Глюкоген нематериален - в нашем смысле этого слова, конечно.
  Келли чуть наклонила голову, демонстрируя сомнение:
  - Вместе с глюкогеном для лошадей, мышей, птиц и всякой скотины... и еще кто - то позаботился о том, чтобы галлюцинация отсутствия воды в колодце сопровождалась галлюцинацией грязи на дне ведра, которое, будь в колодце вода, никто не стал бы опускать на самое дно... И все это на пространстве в десятки миль! Да тут нужна тысяча Магов, и писать им пришлось бы сто лет!
  Норман кивнул:
  - Согласен. Но, может быть, тут не обычная Магия? Ведь можно создать Магию и на других принципах, чем те, которыми пользуемся мы ...
  Келли усмехнулась:
  - Когда я уезжала, Энген сказал: именно так должен начинаться конец света. Потому что Системная Магия больше не заблокирована, и Мир теперь может меняться самым непредсказуемым образом...
  - Надеюсь, этим словам не суждено стать пророчеством, - сказал Харт без улыбки. - Так приятно думать, что знаешь, как устроен мир. И так неожиданно иной раз убеждаешься в своем невежестве! - в его коротком жесте промелькнула досада.
  - Знаете, - сказала Келли, и в голосе ее слышалась явственная уверенность, - я, конечно, тоже не имею никаких обоснованных предположений. Но интуитивно мне кое-что ясно... возможно, главное ясно. Это сложно передать... сложно, потому что вы не видели их, и у вас нет впечатлений. Но я попробую... Посмотрите! Те, кто напал на меня... Они серые и одинаковые. Они неловкие, неумелые. Они делают что-то такое, что лично им совершенно не нужно. Наверное, они даже не знают, для чего они это делают. Они агрессивны. Их реакция на то, что не является ими и что слабее их - нападение. Не потому, что жертвы мешают им. Просто чтобы не было ничего не такого, как они. Их сексуальность несовместима с наличием у партнерши сердца. Это важно! Как и все нормальные самцы, они не убивают самок. Они хотят использовать их по назначению. Но они не могут этого сделать, пока у самки есть сердце. Потому что существа с сердцем - это другой биологический вид, и они вызывают непонимание, ненависть и страх, и этот страх мешает возбуждению... Разве это не чисто человеческое сочетание качеств? У всех народов во все времена это сочетание считалось низшим, антиобщественным. Но оно существует и по сей день. Причем только у людей - у животных такого нет. Оно - порождение разума, но примитивного или дефектного разума. И потому я думаю, что все это связано с людьми. При всей необычности того, что происходит, все мы встречались с этим множество раз. Я не знаю, при чем здесь Пакетто. Но я так и вижу перед собой этих одинаковых, серых, неумелых и не думающих агрессивных существ, которые несовместимы с теми, у кого есть сердце...
  Она замолчала; на ее страшно усталом лице, ставшем совершенно неподвижным, как только она перестала говорить, только глаза оставались лихорадочно возбужденными.
  Харт сказал:
  - Я думал о чем-то похожем. Существа, созданные на основе людей, но обладающие, действительно, только самыми примитивными и антиобщественными человеческими качествами. Качествами, которые не позволяют своим обладателям вести нормальную жизнь, и потому делают их агрессивными. Заметьте - о таких существах есть немало легенд... Да, природа нашей Магии делает массовое воздействие практически невозможным. А не очень массовое? А если действительно существует иная Магия на иных принципах, чем используемые нами? Из всего этого следуют две вещи, которые мы должны сделать как можно быстрее. Я должен ехать в столицу, и попробовать доказать, что положение серьезное. А вы должны спрятаться. Я сейчас же свяжусь с Энгеном, настрою защищенный канал и передам ему, что его письмо, в котором он рассказывает о хэттенских явлениях, попало ко мне. Его привез незнакомый мне фермер, которого попросил об этом другой фермер, которому Энген и передал письмо для доставки мне. Я сообщу это так, что Энген поймет, что именно такая версия получения мной его информации будет с этого момента считаться настоящей. Я также попрошу его, в связи с возможной опасностью, способствовать скорейшему отъезду всех неместных, которые живут по соседству с ним, если таковые есть. Это намек на ваше, Келли, присутствие в Хэттене, и Энген должен будет сказать мне что-то, косвенно подтверждающее, что ваш отъезд не связан с вашей осведомленностью, и что он ничего вам не рассказывал и не поручал.
  Келли и Норман одновременно молча посмотрели на него, и в их взглядах содержался вопрос.
  - Вы свидетели, - сказал Харт. - А свидетели могут мешать. Если хэттенские явления созданы людьми, в них вложены большие усилия, от которых ожидают больших результатов. В такой ситуации человеческая жизнь может ничего не стоить. Конечно, вы - люди Сообщества Магов, и виновные в нанесении вам ущерба будут отвечать перед Сообществом. И ответят обязательно, если только не умрут раньше... Но люди бывают так увлечены своими целями, что теряют ощущение реальности. А тот, кто получил преимущество перед противником, иногда переоценивает это преимущество.
  - Спрятаться от кого? - спросил Норман.
  - Ото всех, - сказал Харт, - мы же не знаем, кто именно стоит за хэттенскими явлениями. Скажите, Келли - вы с кем - нибудь говорили сегодня в Бертмене?
  - Нет. Энген дал мне карту, и я нашла ваш дом без труда. Я нигде не останавливалась и ни с кем не говорила ни в городе, ни возле него. Я не заметила ситуаций, в которых могла бы привлечь чье - то внимание. Правда, я говорила с двумя фермерами в Хэттене, и сказала, что некий Маг полагает, что существует некая опасность. Оба могли запомнить меня. Я не догадалась воспользоваться магической маской. Но я не называла никаких имен, куда и откуда еду, и не пояснила характер опасности.
  Харт качнул головой, выражая сомнение:
  - Лучше бы вы вообще ни с кем не общались... и не встречались тоже.
  Келли сделала легкий отрицающий жест:
  - Первый попросил меня о помощи - хотел, чтобы я посмотрела на его колодец, из которого ушла вода нынче утром. Я посоветовала ему ехать в город. Второму просто сказала, что надо ехать - у него на хуторе скотина в хлеву вела себя крайне возбужденно... Не могла же я им не помочь! Я и не думала, что это может чем-то угрожать лично мне...
  Харт кивнул:
  - Конечно. Но мы не всегда можем выбирать правила, по которым удается действовать эффективно.
  Несколько секунд все молчали.
  Потом Харт сказал:
  - Келли, я сделаю все, что нужно сделать в сложившейся ситуации. Вам же с Норманом следует только позаботится о себе. Я оставлю вам деньги, которых вы хватит, чтобы уехать очень далеко. Я бы хотел, чтобы вы как можно быстрее добрались до ближайшего порта на Южном Средиземном море, и отправились туда, где на тот момент будет безопаснее. Келли, где живут ваши родители?
  - В Монтрейне.
   - Это хорошо... В том смысле, что им не понадобится много времени, чтобы отплыть оттуда. Я позабочусь о том, чтобы информация о случившемся как можно быстрее стала достоянием Сообщества повсеместно. Я являюсь одним из тех, кто входит в сеть соединений, по которым Сообщество распространяет важную ему информацию, и у меня есть защищенные каналы соединений со многими Магами. Ваши родители, Келли, как и все Маги прибрежных городов, смогут начать эвакуироваться максимум через час. Но как только информация пойдет по иным каналам, может начаться повальное бегство, когда люди больше давят друг друга, чем спасаются. В этом случае из портов просто немедленно уйдут все корабли. Разумеется, это произойдет только в том случае, если хэттенские явления примут угрожающий характер. Но мы должны исходить из того, что так и будет. Потому что если так будет, все те, кто из этого не исходит, просто не успеют уехать. Вы согласны?
  - Я согласна с вашей логикой, сэр, - сказала Келли, - но у меня вызывает протест то, что я должна уехать, пользуясь привилегией, хотя уехать сумеют не все. Ведь корабли неизбежно уйдут раньше, чем люди, живущие далеко от портов, сумеют до них добраться. Если хэттенские явления опасны, может погибнуть много людей. Я не хочу признавать, что их жизнь ничего не стоит...
  Харт отрицательно покачал головой:
  - Жизнь, при которой молодые и способные не имеют привилегии спастись, действительно ничего не стоит. Хотя бы потому, что она уничтожает собственное будущее. И на этом надо стоять твердо, если мы не хотим своими руками превратить людей в стадо вырожденцев... Я же говорю - правила изменились. Допускаю, что вы хорошо владеете оружием, и находитесь в отличной форме. Но такие бойцы, как напавшие на вас существа, бесполезны в небольшом количестве, потому что плохо обучаемы. Они эффективны только при огромном численном превосходстве. Использовать их, не имея этого превосходства - значит потерпеть быстрое поражение. Мы должны ожидать, что этих существ будет очень много. Но в современном мире нет технологий, позволяющих истребить огромные орды биологического оружия на расстоянии, не рискуя людьми. Вы убьете тысячу, но тысяча первый может убить вас. А тот, кто сбежал, выживет и оставит потомство. В человеческих войнах часто выживают не лучшие... Простите за резкий тон - я понимаю ваше состояние сейчас. Но я обязан настаивать: вы и Норман как можно скорее должны уехать туда, где безопасно.
  Келли еще несколько секунд смотрела на него, потом просто опустила глаза. Казалось, что только что сказанные ею слова и то, что она чувствовала, говоря их, отняли у нее последние силы. Она оперлась локтями о стол, и уткнулась лицом в ладони.
  Несколько секунд все молчали.
  - Защита, - сказал вдруг Норман.
  Харт посмотрел на него. Келли даже не шевельнулась.
  - Келли, у вас же нет защиты, - Норман повернулся к ней, - и ни лука, ни арбалета. Это все обязательно должно быть...
  Келли подняла голову и посмотрела на него.
  - Надо съездить к оружейнику, - сказал Норман, - купить для вас это. Сэр Харт сделает так, чтобы оружейник вас забыл...
  - Сейчас? - сказала Келли.
  - Да, - сказал Харт, - и не возвращайтесь сюда. Переночуете на постоялом дворе недалеко от вокзала, под магическими масками. Я сейчас пошлю слугу за билетами. Он найдет вас в оружейной лавке, вы оттуда не скоро уйдете. Поезд на Лингертон отправится только завтра; я не стану терять времени, и поеду верхом, как только билеты будут у вас. Если вы останетесь в этом доме после моего отъезда, я не смогу обеспечить забывчивость слуги...
  Несколько секунд Келли молча смотрела то на Харта, то на Нормана. Потом поднялась, опершись о стол, и направилась к выходу.
  
  
  
  Лингертон, на следующий день
  
  
  
  Королевство Лингере невелико, и от Бертмена, главного города отдаленной провинции, до столицы Харт добрался менее чем за сутки. Правда, он ехал настолько быстро, насколько это в принципе было возможно. Несколько раз он менял лошадь - на станциях на Столичной дороге существовала такая услуга. Его собственную лошадь, много лучшую, чем станционные, ему должны были доставить на следующий день. В столицу, Лингертон, он въехал около шести пополудни. При этом он опередил поезд, которым мог бы поехать из Бертмена, потому что бертменский поезд на Лингертон идет неспешно, и посещает множество городков, где подолгу стоит.
  Он устал и проголодался, а дорожная пыль, смешавшись с потом, покрыла его лицо и шею слоем липкой грязи. Тем не менее, он хотел как можно быстрее поговорить с Придворным Магом.
  Встреча эта представлялся ему особенно срочной еще и потому, что за сутки пути он ни разу не слышал о явлениях, о которых хотел сообщить. Это не значило, разумеется, что в столице о них ничего не знали. Если бертменские власти послали в Лингертон срочное сообщение, оно могло его обогнать - почтовые голуби летят быстрее, чем едет всадник, пусть даже меняющий лошадей. Но если его и послали, почти наверняка оно не успело попасть по назначению. В столице хватает своих дел. Письмо о каких - то бандитах, хоть бы и несколько странных, не будет передано туда, где решения могут принять быстро. Оно начнет ходить по инстанциям, и на одно это уйдет несколько дней. Так что информация, переданная им прямо наверх, обгонит любую другую. Скорей же всего, думал Харт, они не послали никакого срочного сообщения. Они послали стражников, чтобы те изловили или перебили этих самых бандитов. Поначалу вопрос этот будет решаться в Бертмене, главном городе провинции, в которую входит Хэттен. И до тех пор, пока местные власти не исчерпают своих возможностей, в столицу они не обратятся.
  Любая вооруженная группа, совершающая незаконные действия, относится к компетенции не только стражи, но и Ордена Гвина, как международных сил по поддержанию мира. Во-первых потому, что возможностей стражи может не хватить. Во-вторых, потому что недопущение к власти бандитских группировок является весьма эффективным способом недопущения войн. Не лишним будет напомнить, что Ордену платят за отсутствие войн, а не за их прекращение. Так что Орден весьма заинтересован в том, чтобы реагировать на возможность вооруженных конфликтов как можно быстрее. Однако Орден не имеет гарнизона ни в Хэттене, ни в Бертменской провинции вообще, потому что работа для него закончилась там триста лет назад, с окончанием Эпохи войн. Несколько наблюдателей Ордена всегда проживало в тамошних городах. Но о хэттенских событиях они могут узнать только от беженцев или от стражи, потому что наверняка не ведут наблюдений сами и не располагают агентурой в настолько безобидном месте. Орден и стража, решая смежные задачи, обмениваются информацией. Но иногда этот обмен замедляется, потому что так выгоднее той стороне, которая получила информацию первой. Кроме того, бандитизм в не слишком крупных размерах традиционно не считается поводом для уведомления Ордена. Далее, стража не чужда бюрократизма, и для обращения к Ордену ей нужно выполнить ряд формальностей, а на них нужно время. Почти наверняка информация от бертменской стражи будет получена Орденом позже, чем Харт доберется до Лингертона.
  Скорее всего, и Орден, и власти в Лингертоне еще ничего не знали о произошедшем. Если, конечно, неверно его предположение о том, что именно из Лингертона все и пошло...
  Разумеется, перед отъездом Харт передал сообщение о хэттенских явлениях по защищенным каналам десятку Магов, и мог быть уверен, что в течение максимум часа все Маги по всему Просвещенному Миру, входящие в систему чрезвычайной связи Сообщества, получат его сообщение. Далее, всеми существующими способами, они передадут информацию всем остальным людям Сообщества. Каждый Маг всегда знает всех Магов, живущих поблизости. Любая важная информация распространяется среди Магов очень быстро.
  Но Харт не стал предлагать Магам в Лингертоне передать эту информацию властям на основании его сообщения. Причина понятна: сообщение не выглядело таким, чтобы побудить к немедленным действиям. Более того - не подкрепленное веским свидетельством, оно только составило бы о себе предвзятое несерьезное впечатление. Харт хорошо знал лингертонский королевский двор, и использовать эти знания он должен был лично.
  Въехав в Лингертон, Харт остановился перед каким-то трактиром, умылся и выпил жидкого пива. Иная подготовка к предстоящему визиту показалась ему излишней. В его седельной сумке лежал костюм для приемов, но к Магу, в том числе и Придворному, он мог заявиться и в дорожной одежде.
  
  
  
  Придворный Маг жил в центральной части города, весьма оживленной в этот час дня. Погода стояла отличная, и горожане с энтузиазмом толкались в тесноте старинных улиц, возвращаясь с работы и заходя в один магазин за другим. Благо, в этой части города первые этажи сплошь заняты магазинами да трактирами...
  Харт ехал через толпу в самом мрачном расположении духа.
  Во-первых, зрелище беспечно суетящихся людей накладывалось на картины, которые вызвал в его воображении рассказ Келли. В этой беспечности было что-то пугающее - казалось, что неотвратимая угроза уже нависла над всеми этими людьми и сейчас он, Харт, станет свидетелем их гибели. Как в страшном сне, когда видишь приближающуюся опасность, но не можешь отчего-то бежать.
  А во-вторых, он слишком легко мог вообразить снисходительные шутки да вежливые уверения, да направленные ему в спину сочувственные взгляды, какими отреагируют эти благополучные люди на его слова. "Разумеется, мы проверим все самым тщательным образом..." "Полагаем, что это дело местного начальника стражи, но, на всякий случай, мы передадим информацию в управление стражи королевства..." "Маг Говард Харт, видно, переработал в своем захолустье - ему стали представляться странности. Наверное, он успел надоесть ими тамошнему узкому кругу, и вот, пожалуйста - явился развлекать столицу... Говорят, когда-то он не преуспел здесь, не получил какую-то высокую должность - теперь, верно, хочет вернуться великим человеком..." Он не сбирался говорить с теми, кто мог отреагировать так. Но сама возможность такой реакции казалась ему сейчас не только досадной, но и граничащей с преступлением. И еще вспоминались слова одного небезызвестного политика недавнего прошлого: "Это хуже, чем преступление - это ошибка!"
  Дом Придворного Мага, старинный, но перестроенный, с огромными зеркальными стеклами мансарды, поднимал в безоблачное вечернее небо свою острую крышу. Вся верхняя часть его была залита солнцем - светлый камень в синем небе, солнечная вспышка открываемого окна, ласточка, влетевшая под карниз...
  Харт спешился и позвонил. Открыл слуга в форменной одежде; Харт назвал себя и спросил хозяина.
  Слуга сказал, что хозяина дома нет, но, ежели господин Маг может подождать минуту, он попробует узнать, где его можно найти. Харт, разумеется, сказал, что подождет. Его пригласили в немаленькую двухуровневую прихожую, ярко освещенную заходящим солнцем; посмотрев за окна, Харт подумал, что всего через несколько минут солнце покинет эту комнату. Но слуга вернулся раньше, чем это произошло, и сообщил, что господин Придворный Маг пребывает на неком приеме, по такому-то адресу.
  Харт поехал туда, подумав, что развлекаться в такое время - плохой знак. Конечно, люди, затеявшие этот прием, почти наверняка ничего не знали о событиях в Хэттене. Но отделаться от скверных предчувствий Харт не мог. Хорошо было только то, что названный слугой дом тоже был в центре, в пяти минутах езды. Еще хорошо было, что нынче не пятница и не выходной - в эти дни в такую погоду прием, скорее всего, устроили бы в загородном доме.
  Ему открыл очень похожий слуга в очень похожей форме.
  Можно ли доложить господину Придворному Магу о прибытии Мага Говарда Харта, по срочному делу? Вежливая формулировка не ввела слугу в заблуждение - он полетел докладывать со всей скоростью, какую можно было развить в набитом посетителями доме. В самом скором времени он вернулся назад, и сообщил, что господин Придворный Маг просит господина Харта пройти в комнату для переговоров и подождать не более пары минут. В свою очередь, вежливая поспешность Придворный Мага не обманула Харта. Придворный Маг видел в нем конкурента, хотя бы и временно удалившегося от дел. Он по-прежнему опасался Харта, и старался вести себя с ним максимально корректно. Харт понимал, что все, что тот от него услышит, будет преломляться через призму этой конкуренции. Придворный Маг был из породы людей, которым сложно поверить в то, что кто-то может отказаться от карьеры. Долгое отсутствие Харта в столице вполне могло показаться ему хитрым приемом, преследующим все те же карьеристские цели. Столь необычное для Мага представление о жизни объяснялось вполне обычной причиной: Придворный Маг был, как говорят, "сторонний". Он не происходил из семьи Магов; Сообщество было для него не естественной средой, чьи предствяления становятся для человека своими, а источником высокооплачиваемой работы и возможностью проникнуть в высокие круги. Нельзя сказать, что среди сторонних преобладают заядлые карьеристы; но вот Придворный Маг был именно таков.
  Едва Харт успел устроиться в огромном кресле за огромным столом в переговорной, как дверь распахнулась. Ральф Беккер, Придворный Маг, явился на пороге, сияя лучезарной улыбкой.
  Харт, вежливо улыбаясь, поднялся навстречу. Они обменялись поклонами. Беккер указал Харту на только что оставленное кресло величественно - суетливым жестом, приобретенным, верно, за годы пребывания в своей нынешней должности, но тотчас спохватился. Кем бы он ни был при дворе, по субординации Магов он был ниже Харта. Он уступал ему в мастерстве, и его вклад в развитие магических дисциплин был явно менее значителен. Забывать об этом ему не следовало, ежели он желал, чтобы Сообщество принимало его всерьез. Не стоило и нарушать принятые в Сообществе традиции. В данном случае - пытаться явно обмануть собеседника относительно своих чувств. Маг заметит такой обман, даже обладая минимальной квалификацией. Разумеется, Беккер мог не раскрывать своих секретов, даже если собеседник и понимал, что они у него есть. Но попытка манипулировать собеседником - Магом была бы и бессмысленной, и неприличной.
   Сгладив улыбкой секундную неловкость, Беккер обратился к Харту уже более подобающим образом с естественным вопросом - что за срочное дело привело его к нему?
  - Знаете ли вы Мага Артура Энгена? - спросил Харт прежде всего.
  - Я слышал о нем, - сказал Беккер, и в голосе его Харту послышалось желание воздержаться от оценок, ибо они могут иметь последствия.
  - Полагаете ли вы его авторитетным? - спросил Харт.
  - Полагаю, - тем же тоном отвечал Беккер.
  Харт кивнул:
  - Хорошо... Энген живет сейчас в графстве Хэттен. Примерно сутки назад я получил от него информацию, которую тот просил немедленно передать вам. Вчера утром Энген обратил внимание на странную тишину - не было птиц. Он исследовал ауру места, и обнаружил символическое явление в виде стальной стены, края которой смыкались вокруг него. Оно сопровождалось чрезвычайно сильным ощущением угрозы. Интенсивность явления была таковой, что не позволяла объяснить его использованием известных нам технологий.
  Харт сделал паузу; Беккер кивнул с серьезным видом, давая понять, что полагает сообщение важным. В этом Харт не сомневался: любого Мага сказанное должно было заинтересовать.
  Харт продолжал:
  - Я слышал и о реальных явлениях, происходивших в Хэттене в тот день. Говорили о странном поведении животных, которое может свидетельствовать о сильном магическом воздействии. А теперь - самое главное: жители Хэттена рассказывали, что какие - то существа нападали там на людей. Нападавшие выглядели обычными людьми, но вели себя неадекватно. Они не забирали никаких ценностей, и, кажется, даже не искали их. Они разрубали грудную клетку женщин и вынимали сердце. После чего совершали с мертвыми половой акт. Мужчин просто убивали. Они вели себя как люди, находящиеся под магическим воздействием. Их видели группами до десяти-пятнадцати человек, и все они производили такое впечатление. Все они были одинаково одеты, и вооружены одинаковым оружием. Массивные топоры, вроде боевых, какие употреблялись до широкого распространения мечей... Вот то, что я должен был вам сообщить.
  Харт снова замолчал.
  Беккер тоже молчал несколько секунд, потом сказал:
  - Я понимаю всю серьезность произошедшего. Но, прямо сказать, я не могу даже предположить с достаточным основанием, что произошло... Может, у вас есть предположения?
  Беккер осторожничал, не желая говорить что бы то ни было определенное - кто ничего не делает, тот не ошибается. В данной ситуации это казалось самым разумным для него. Харту же опасаться было нечего.
  Он кивнул:
  - Целых три. Первое: феноменальное природное явление. В тех краях может находится Пакэтто, именно это меня туда и привело. Я делал кое-какие исследования, мерил параметры аур... результаты вот в этих бумагах, там все понятно... - он вытащил из кармана заранее приготовленный запечатанный конверт, и подал Беккеру. - Второе: какой-то серьезный Маг или группа Магов, действуя по своей инициативе, влияет на местных жителей. Третье: кто-то, получив заказ сверху, нарушил общеизвестные соглашения, и использует Магию для создания биологического оружия. Второе от третьего мало отличается по сути, зато очень отличается по политическим последствиям, как вы понимаете. Похоже, существа, о которых идет речь, не обладают тонким восприятием, и от них легко спрятаться. Уже сейчас может быть немало свидетелей происходящего. Возможно, уже сейчас множество людей в графстве Хэттен снялись с места и идут в города, и несут всяческие слухи. Разумеется, о них быстро узнают люди Ордена Гвина. Они проведут расследование, и масштабы скандала легко предположить. Всем известно, как рыцари относятся к экспериментам по биооружию. Назревает определенная проблема для тех, кто сейчас занимает высокое положение в этой стране.
  Несколько секунд Беккер молча смотрел на собеседника - спешно прокручивая всякие предположения, как понял Харт. Потом сказал:
  - Слишком неожиданно, Говард. Что тут можно сказать? Заверять вас, что никто в королевстве не нарушает договоры по биооружию? Вам это не нужно. Обещать, что сделаю все возможное? Вы знаете объем моих возможностей. Могу гарантировать, что об этом немедленно узнают все, к чьей компетенции относится произошедшее. В остальном все мы зависим от слишком многих сил. Полагаю, последние мои слова должны вызвать у вас полное понимание...
  Харт усмехнулся непроизвольно:
  - Да уж, пожалуй...
  - И еще... - Беккер замялся на секунду; Харт посмотрел на него с легкой иронией - кажется, он понял, что заставило Беккера смутится. - Скажите... вы не придаете случившемуся какого - то... ну, скажем так - чрезмерного, катастрофического значения?
  Ну, разумеется...
  Харт покачал головой:
  - Ральф, я не собираюсь бегать по столице, и предсказывать конец света. Я примерно представляю себе, какую степень огласки должна получать та или иная информация. Предоставлю вам самому оценить возможные последствия того, о чем я рассказал, и действовать соответственно.
  Взгляд Беккера на секунду изменился.
  Уж не захочет ли Харт потом обвинить его в недооценке угрозы?
  - Но все же вы считаете, что происходит нечто экстраординарное...
  Харт кивнул:
  - Разумеется, Ральф. И дело не в том, кто и зачем это сделал. Дело в том, что это может выйти из-под его контроля. Заказчики не всегда понимают, что получится из заказанной ими работы, потому что не являются профессионалами в ней. А исполнитель ради выгоды может и умолчать о последствиях. Но ведь мы Маги, Ральф. Мы не можем не знать, в какую неконтролируемую область влез тот, кто смог создать придурка с топором, который убивает людей, не сознавая своих мотивов. У этого дела две стороны. Одна - серьезный скандал, и он многим может стоить карьеры. А вторая - нечто намного худшее... - он замолчал, пытаясь подобрать слова.
  - Что же? - Беккер не смог дождаться, пока он заговорит снова.
  - Что - то такое, чего мы не знаем, - сказал Харт.
  Несколько секунд Беккер молча смотрел на него, и Харт понял, что эти слова сразу вывели того из колеи привычных мыслей. Кажется, теперь он был готов воспринимать более серьезные вещи, чем личная выгода.
  - Легенды, - заговорил Харт, - напоминают нам, что в давние времена магические силы могли проявлять себя не так, как сейчас. Мы до сих пор не знаем, почему Мир устроен так, как устроен, а не как-то еще. Мы можем только подозревать о Системной Магии. А что мы знаем о возможностях других видов Магии, которые мы не создаем, но которые могут быть созданы? О тех же Пакэтто? Мы стоим на поверхности чего-то огромного, и не знаем, какие силы кроются в его глубине. Мы достаточно хорошо изучили привычный нам мир, чтобы не опасаться внезапных проблем. Но этот мир - только тонкая пленка на том огромном Нечто, о котором мы почти ничего не знаем. И в любой момент эта тонкая пленка может порваться у нас под ногами, и никто не скажет, что будет тогда. Я боюсь, как бы нам не стать персонажами будущих легенд, Ральф...
  Воцарилось молчание.
  Если бы это сказал Маг поскромнее, Беккер едва ли удержался бы от раздраженной гримасы. Но Маг Говард Харта был известен и как специалист, и как человек, который не скажет необдуманного. Беккеру стало не по себе, и он не сразу справился с этим ощущением.
  - Вы можете что-нибудь предложить?
  - Силы Ордена должны немедленно начать действовать в графстве Хэттен, - сказал Харт. - Потом еще, разумеется, Маги, но сперва - силы Ордена. Немедленно. Никакая Магия еще не создавала бессмертного существа; этих тварей тоже можно убить. Если не удастся уничтожить их всех - хотя бы создать заслон между местом, где они появились, и остальной частью королевства. Я подчеркиваю: срочно, прежде всех остальных мер, обратиться к Ордену Гвина, и пусть рыцари делают то, что сочтут нужным. Это важный момент, Ральф, и политический, и военный. Обращение к Ордену позволит Лингертону снять с себя обвинения в нарушении договоров по биооружию. Показать, что власти ничего не скрывают. Даже если такие нарушения имели место на их территории, они станут выглядеть, как действия отдельных лиц, а не государства. В военном смысле Орден нужен потому, что мы не знаем, каким будет продолжение. Придурков с топором бессмысленно создавать мало, потому что они будут быстро разбиты, и их создаели только напрасно обнаружат себя и свои намерения. Их должно быть много! Крайне желательно найти место, где они появляются, и контролировать его. Никто не знает, сколько для этого требуется сил. Вы согласны?
  Беккер сдержанно кивнул, все в той же неопределенной манере, что он держался весь разговор, но Харт имел основания полагать, что его слова достигли цели. Похоже, Беккер понял вот что: лично для него общая безопасность сейчас важнее карьеры, потому что может случиться так, что пользоваться дальше плодами этой карьеры будет негде, а может, и некому. Харт хотел, чтобы Беккер изменил привычные приоритеты - кажется, это ему удалось.
  Пожалуй, здесь он сделал все, что мог.
  - Я должен еще встретится кое с кем из Магов, - сказал Харт, - и чем скорее, тем лучше... Я думаю, вы сами знаете, что надо сделать сейчас, так ведь?
  - Да, конечно, - поспешно сказал Беккер.
  - И вот что еще, - Харт поднял на Беккера отведенные было глаза. - Вопреки слухам, я никогда не стремился стать Придворным Магом. В свое время у меня были основания искать влияния при дворе, но эта должность в мои планы не входила. Мне нужны были только деньги на мои проекты. Мне их не дали. Что же - я получил их в другом месте, и сейчас в Лингертоне у меня нет иного дела, кроме того, которое я изложил. Вы можете подать сообщенную мной информацию так, как будет лучше для вас. Моя роль меня не волнует. Я не собираюсь искать внимания кого бы то ни было в Лингертоне - ни сейчас, ни потом...
  - Да, конечно, - быстро сказал Беккер, но тотчас спохватился. - Я хотел сказать, что в данном случае это не имеет значения. Я не стану искажать сказанное вами и преуменьшать ваши заслуги, что бы ни произошло.
  Харт кивнул:
  - Хорошо, Ральф. Если вы не против, на этом я и откланяюсь.
  - Где вы остановитесь?
  - В "Континентале", - Харт усмехнулся. - Так что самому претенциозному посетителю не стыдно будет прибыть туда, если я ему срочно понадоблюсь... Кроме того, я захватил костюм для приемов. Специально на случай, если надо будет публично высказать умную мысль. Иначе, полагаю, мало кто в этом городе признает ее таковой...
  
  
  Продолжение следует.
  
  
  Другие произведения автора Вы можете прочитать на www.garasev.ru
  E-mail garasevbook@gmail.com
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"