Ганжа Павел Александрович : другие произведения.

Холодное блюдо (главы 9 - 11)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ГЛАВА 9
  
  Инструментальная музыка негромко лилась из динамиков и навевала сонливость. Хотелось откинуть сиденье, повернуться набок и похрапеть пару часиков. Даже без сладких сновидений. К сожалению, подобную роскошь Стрельцов не мог себе позволить; иначе запросто прошляпишь...человека, с которым обязательно нужно пообщаться. И все его долгое и утомительное сидение 'в засаде' пойдет коту под хвост.
  Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. В справедливости затасканной поговорки Артем убедился на собственной шкуре. Ему казалось, что, наблюдая за подъездом, где, если верить намекам следователя, должен проживать Величев, он развеется. Рассчитывал, что вне опостылевшей квартиры и мысли черные одолевать не будут, ведь оглушающая тишина пустых комнат на людных улицах и дворах города бессильна, но просчитался. Черта с два он развеялся. Ожидание на поверку тоже оказалось не сладким. И мрачные мысли не отступали, и темноту в душе не разгонял ни яркий солнечный свет, ни вспыхивающие ближе к полуночи фейерверки фонарей, ламп и фар.
  Наблюдение за домом и окружающей обстановкой, откровенно говоря, положительных эмоций не добавляло. Разве что в муторном киселе хандры и тоски теперь плескалась изрядная порция злости и раздражения. И еще одолевали усталость и боль. Стрельцов следил за подъездом с раннего утра до поздней ночи, часов до трех, на протяжении неполных четырех суток, недосыпая и питаясь разной гадостью - основу рациона составляли гамбургеры, чипсы, сухарики, кофе из термоса и минералка, - и уже еле ноги таскал. Невзирая на то, что никаких серьезных физических усилий от него не требовалось.
  Вроде бы чего проще: сиди в машине с комфортом, слушай музыку, сосиски в тесте жуй и зыркай зенками по сторонам. На практике выяснилось, что не так это легко - осуществлять слежку. Часа два или три просидеть на одном месте - это ерунда, почти в удовольствие, но вот когда часов пятнадцать полируешь автомобильное кресло собственным... афедроном, то удовольствия не получаешь. Особенно под жарким летним солнцем. Обливаешься потом, уже к обеду затекают ноги, чуть позже начинает ныть поясница, болеть шея... К окончанию 'стражи' Стрельцов мог смело именовать себя полной развалиной. Хорошо еще, что Артем присмотрел удачное местечко, куда ставил машину - в теньке, под 'сенью' соседней пятиэтажки. Да и погода все эти дни стояла пасмурная, а в редкие минуты прояснения неба жара не наступала. Иначе он бы свихнулся или...спекся. Не сидеть же в автомобиле с постоянно включенным двигателем и работающим кондиционером, мягко говоря, привлекая внимание окружающих. Все равно, что в одних трусах в театр придти. А так: в тени, с приоткрытыми боковыми стеклами, с легким сквознячком, гуляющим по салону, и с бутылкой 'Нарзана' в руке было...терпимо.
  Еще одним раздражающим фактором оказалось отсутствие условий для отправления естественных человеческих...надобностей. На специально предназначенное для этого дела помещение, которое в публичных местах обычно разделяется по половому признаку и обозначается соответствующими буквами алфавита, Артем не претендовал, но хотя бы кустики... могли бы расти поблизости. Увы, около дома номер сорок семь с литерой 'А' ни на приличный кустарник, ни какую-нибудь развалившуюся сараюшку, ни даже на металлические коробки гаражей взгляд наблюдателя не наталкивался. Жилые дома, детская площадка, редкие деревья, за которыми не спрячешься, фонарные столбы, машины, рекламные стенды - избавиться от избытка жидкости в организме было негде. Окружающее подъезд пространство отлично просматривалось, что хорошо для наблюдения, но не для... облегчения души и тела.
  Отсутствие 'ракушек' и сараев не удивляло; элитный дом - здесь подобные детали пейзажа неприемлемы. Но кусты-то где?! Нормальные кусты, а не голые перекрученные прутья под окнами квартир на первом этаже. А как же озеленение города, о котором на каждом углу кричат. Или эти прутья, чахлая трава и четыре тополя - это и есть озеленение? Или, может, почва вокруг дома для посадок не подходит?
  Поскольку воду Артем поглощал - пусть пасмурно, но прохладой не пахло- в изрядном количестве, проблема... стояла в полный рост. Или бросай к чертям собачьим наблюдение, или...при всем честном народе штаны снимай. Правда, честного народа набиралось немного.
  В ареале 'наблюдения', ограниченном домом сорок семь 'А', двумя пятиэтажками, магазином и куском дороги, обычно тусовались пять-шесть молодых мамаш с колясками, отдельные граждане выгуливали собак, по детской площадке стайками рыбок носились одуревшие от каникул школьники. Мамаши и хозяева четвероногих друзей периодически менялись, одни заканчивали моцион и удалялись, другие прибывали, сновали туда-сюда немногочисленные прохожие, кто-то входил в подъезды, кто-то из них выходил, вдалеке мелькали автомобили. Жизнь не то чтобы кипела, но...побулькивала. Улучшить момент для...облегчения души и дождаться, пока окружающее пространство совершенно обезлюдеет, было нереально. Тем более, не во дворе (двор, как таковой, отсутствовал), а скорее на прилегающей территории имелся постоянный контингент - извечные, словно планеты, бабушки - старушки, избравшие местом дислокации скамейку около второго подъезда пятиэтажки.
  Они появлялись тут едва ли не раньше Стрельцова, скапливались в количестве от двух до пяти... языков и рассасывались ближе к полуночи. Невзирая на тонировку стекол, Артем перманентно ощущал кожей их любопытные, а иной раз и подозрительные взгляды и даже где-то бабушек понимал: стоит автомобиль, в нем целыми днями почти безвылазно сидит здоровенный бездельник. Очень подозрительно. Спасибо, что в милицию не сигнализировали. Вдруг в машине злыдень какой притаился, готовый покуситься на честь и имущество пенсионерок, да и ребятишки бегают...
  Гуляй поблизости от места дислокации старушек их внуки, или болтайся Артем по детской площадке, его наверняка посчитали бы маньяком. Педофилом или, вообще - геронтофилом. И тогда бы точно пришлось объясняться с представителями правопорядка. А так был шанс, что его за мента в засаде примут или за ревнивого мужа ветреной дамочки. Стрельцов даже хотел нанести превентивный удар, подойти к старушкам, перекинуться парой фраз и наплести им что-нибудь про неверную супругу и любовника из дома напротив. Любовника с приметами Сергея Величева. Этим бы он сразу двух зайцев убил: и подозрения бы с себя снял, и информацию об образе жизни Величева и о вероятном времени его возвращения домой выяснил. Однако, раскинув мозгами, решил от данной идеи отказаться.
  Во-первых, разговаривать лучше с одной пенсионеркой - тет-а-тет человека и обдурить проще, и втереться к нему в доверие легче, а бабульки, как назло, в количестве меньше двух-трех около скамейки не околачивалось. И рожи старушек, прости господи, ему не нравились категорически. Прямо-таки собрание мегер и мымр. А во-вторых, кто ведает, как его встреча с Величевым обернется, не ровен час, дойдет до...рукоприкладства. Или еще до чего... похуже. И тогда лишние свидетели, готовые подтвердить, что '...энтот парень тем мужчиной интересовался...', ему не нужны.
  Авось бабки и без разъяснительной работы не достигнут высшего градуса бдительности и не начнут в милицию названивать. Общаться с сотрудниками правоохранительных органов Стрельцову совсем не хотелось. Пообщался уже, достаточно.
  Старушки ареал наблюдения не покидали, поэтому Артем испытывал... страшные неудобства. О том, чтобы нагадить где-нибудь на прилегающей территории под прицелами нескольких пар бдительных глаз, и речи идти не могло, тогда бабки его точно запишут в извращенцы, и объяснений с милицией не миновать. И продолжать слежку после подобного 'акта вандализма' будет бессмысленно - старушки со свету сживут. Если раньше наряд ППС в отделение не заберет за мелкое хулиганство.
  А бегать искать нормальный туалет - тоже не выход. Пока бегаешь, ищешь, появление Величева можно пропустить. А вдруг он вообще на пять минут домой заскочит и снова уедет? Ведь, судя по тому, что за несколько дней Величев в квартире не соблаговолил нарисоваться, дома он гость редкий. И когда он еще появится, вилами по воде писано. Хоть в пустую бутылку из-под минералки отливай.
  Стрельцов все-таки приспособился. Терпел до последнего, а когда становилось совсем невмочь, бегал в расположенный на соседней улице институт, в котором имелся общедоступный ватерклозет, где и справлял нужду, а затем возвращался обратно. Вернее, не бегал, а сначала шествовал чинно до угла, провожаемый глазами старушек, а затем несся вприпрыжку до института. Безусловно, рисковал пропустить 'клиента', но иного ничего придумать не сумел. Да и риск сводился к минимуму - пробежка туда и обратно занимала всего от четырех с половиной до пяти минут.
  Если проблема с отправлением нужды худо-бедно решалась, то другая беда изводила Артема невероятно, и справиться с ней шансов не было. От человека, находящегося в засаде, в 'гнезде наблюдателя', в обязательном порядке требуется умение концентрировать внимание, а по этой части у Стрельцова имелись...сложности. Обладая взрывным темпераментом и весьма деятельным характером, он даже в оптимальном состоянии здоровья и пары часов безотрывного наблюдения за одним определенным объектом не выдержал бы, а сейчас, после ранения - тем более. А с учетом постоянного недосыпания и почти непрекращающегося давления на мочевой пузырь сосредоточиться исключительно на наблюдении за подъездом было выше его сил.
  Полюбовавшись обстановкой около пресловутого дома номер сорок семь 'А' минут десять, Артем неизбежно отвлекался. Он постоянно ловил себя на том, что или закрывает глаза и начинает проваливаться в легкую дрему, или пытается прочитать заметку в газете, которая лишь миг назад лежала на пассажирском сиденье, или тупо пялится на дисплей приемника и крутит тумблер громкости. Причем тот момент, когда он отвлекался, ускользал от сознания. Казалось, пару мгновений назад бодрствовал, а уже чуть ли не сон приснился, газету вроде и не брал, но половину статьи успел одолеть. Похлопывание по щекам, растирание бровей и век, самокритика, изложенная сквозь зубы в непарламентских выражениях, и даже поливание головы минералкой не помогали. Вернее, помогали слабо. На пяток минут хватало, а потом все начиналось снова. Раздражение и усталость к ночи накапливались в таких количествах, что Стрельцов был готов кого-нибудь убить. Перед сном. Перед долгим и глубоким сном. И убить чрезвычайно жестоким способом. Жестоким, но желательно быстрым - когда настолько умаялся, затяжные формы членовредительства, типа колесования, подвешивания за ребро или сажания на кол, не прельщают. Скоренько, не затягивая процесс, отрезал головушку, и баиньки.
  Каждый следующий день был еще тяжелее предыдущего. Искомый субъект не объявлялся, и мировосприятие, и без того не оснащенное очками со слащаво-розовыми стеклами, упало до отметки 'бесконечное уныние'. И где этот ублюдок шляется?! Он дома совсем не бывает?
  Случалось, к дому подъезжали на автомобилях, подходили или, наоборот, выходили из подъезда мужики, внешне похожие на Величева. Вернее говоря, на его фотографию, которую Артему показывал следователь. Всякий раз Стрельцов оживлялся, пару раз выскакивал из машины, как ошпаренный кот, и едва ли не бросался за 'Величевым'. Однако, приблизившись к кандидату в недруги и разглядев его с близкого расстояния, Артем убеждался, что это очередная пустышка, и человек явно не тот, что был на фотографии. Просто похож... издалека.
  Правда, подобным образом Стрельцов дергался только в первый день, когда еще его захлестывал азарт слежки, а уверенность в непременном появлении Величева дома с минуты на минуту была непробиваемой. На вторые-третьи сутки наблюдения Артем поостыл и прежде, чем выпрыгивать из автомобиля, стал внимательно присматриваться к человеку. Приглядевшись же, понимал, что это снова не тот.
  От безделья и непреходящего дискомфорта у Стрельцова стало разыгрываться воображение. Порой ему чудилось, что он проспал Величева, и тот успел проскочить в подъезд, хотя на рассудочном уровне осознавал абсурдность подобных предположений. Самого Величева он мог проворонить, но машину - и первокласснику ясно, что бандит не пешком притопает - никак бы не пропустил. Не на такси же он приехал. А даже если и на такси, или браток его подвез в то время, когда Артем по нужде в институт бегал, не сидит же он дома безвылазно. Это же не библиофил и не поклонник латиноамериканских сериалов, а самый настоящий бандит, со слов следователя, активный член преступной группировки, и большая часть его жизненных интересов, несомненно, сосредоточена вне четырех (или сколько там их?) стен собственного жилья. Представить, что подобный тип сутками просиживает дома, было очень сложно. Даже разыгравшееся стрельцовское воображение пасовало.
  А еще Стрельцову иногда казалось, что Величев вообще не приедет или, если желаете, не придет. Уехал подлец в солнечные края пузо греть, а Артем будет возле опостылевшего подъезда сидеть безвылазно и безрезультатно. Пока не посинеет или с катушек не сорвется. Или то и другое вместе. В самые же тяжкие минуты отчаяния Стрельцову мнилось, что он неправильно понял Данильца, или же тот его обманул. Или же забыл черты лица с показанной следователем фотографии. И он начинал судорожно вспоминать, что именно сказал ему следователь, мысленно воспроизводить увиденный в прокуратуре портрет. Вспоминал, воспроизводил - лицо врезалось в память намертво - и успокаивался ...ненадолго.
  Поскольку едва минула утренняя часть дежурства, и сонливость отступила, а всех прелестей 'засадного сидения' на сегодняшний день Стрельцов еще не успел вкусить, его моральному и физическому состоянию можно было присвоить степень...средней паршивости. Сейчас Артем находился в промежуточной стадии медленного закипания, между раздраженно-активным оптимизмом с элементами самовнушения (...ну, вот сегодня точно повезет, явится...) и бесконечной безысходностью, подкрашенной агрессией ко всему сущему (...никто не придет, я сижу здесь напрасно! А эту старуху, которая пялится на машину третий час, я удавлю, аки Моську!).
  Недавняя пробежка до института слегка качнула чашу весов обратно, в сторону...некоторого смирения. Вот только уже одолевала необоримая сонливость, сегодня она нагрянула как никогда рано. И еще эта медленная музыка! Чертовы французы, наплодили шансонье! И хотя Артем уважал подобную музыку, дабы не свалиться в объятия Морфея, он решительно ткнул кнопку на панели, меняя радиочастоту. Динамики закашлялись, извергая хриплые скороговорки: то ли рэп, то ли хип-хоп. Что характерно, на русском языке. На всякий пожарный Стрельцов чуть-чуть прибавил громкости - вдруг в безнадежном сражении с дремотой речитатив поможет - и отхлебнул кофейку из термоса. В тех же целях. Последние два дня он готовил кофе настолько крепкий, что слезы на глаза наворачивались, а сердце норовило выскочить из тесной конуры грудной клетки.
  Артем сделал еще пару глотков из термоса и...чуть не захлебнулся. К единственному подъезду дома номер сорок пять 'А' мягко подкатил темно-синий тонированный BMW модели 'x5', и из него вышел субъект с физиономией как две капли воды похожей на морду с заветной фотографии. На мгновение, на краткую единицу времени, потребную для одного выдоха, Стрельцов растерялся, заколебался, усомнился в собственной памяти, но только на мгновение.
  Он?
  ОН!!!
  Наконец-то. Стрельцов обрадовался так, словно увидел не вероятного убийцу своей любимой жены, а старинного друга, с которым не общался долгие годы. Одновременно обрадовался и вздрогнул от короткого, но яростного приступа ненависти. Пока объект его смутных неудовлетворенных желаний не скрылся в недрах подъезда - ищи его потом по этажам, по квартирам, - Артем поставил термос на панель, умудрившись не расплескать кофе, машинально выхватил из бардачка газовый баллончик, выбрался из автомобиля и стремительным шагом направился за Величевым.
  Ввиду того, что мозги любого наблюдателя работой незагружены, последние дни Стрельцов - в те минуты, когда беспощадные физиологические потребности ненадолго отступали, и он был в состоянии что-то соображать - пытался сконструировать возможный сценарий разговора с Величевым и старался продумать собственные реплики. И много чего придумал, заготовил десятки фраз. И баллон с нервно-паралитическим газом приготовил на случай недопонимания и вероятных осложнений. Однако все заготовки вылетели из головы, их вытеснило какое-то безумное веселье по поводу завершения его 'засадных мучений', и Артем шел к подъезду, не зная, что будет делать и что говорить. Хорошо хоть баллончик сообразил прихватить.
  Ноги сами несли его вперед. Разумной осторожности хватило лишь на одно заранее продуманное действие: Стрельцов не сорвался на бег, что под пристальными взглядами трех 'скамеечных' старушек стало бы верхом легкомыслия. Не в извращенцы, так в бандюги точно запишут. Артем даже замедлил шаг, дождался, пока Величев зайдет в подъезд, чтобы ситуация со стороны не выглядела как преследование, и проскользнул следом, ухватив пальцами закрывающуюся дверь в последний момент. И облегченно перевел дух. Двери по укоренившемуся уже общероссийскому обычаю были оснащены домофоном, а в связи с тем, что ключ у Стрельцова по понятным причинам отсутствовал, он сильно рисковал. Если бы успел сработать электронный замок, двери превратились бы в непреодолимую на некоторое время преграду. В принципе ничего страшного, раз прибыл в жилище, соответственно, рано или поздно его покинет. С учетом того, что за четверо суток Величев нарисовался дома впервые, скорее рано, чем поздно. Но даже кратковременное ожидание Артема не устраивало, продолжать засадное сидение ему было уже невмоготу. Сработай сейчас перед его носом дверной замок, Стрельцов, наверное, взвыл бы от разочарования.
  Слава богу, двери с 'доводчиком' закрывались медленно. И Артем представившийся шанс просочиться в подъезд не упустил.
  Шагов Величева слышно не было. Где-то чуть в стороне и несколько выше раздалось характерное - подобные звуки издают створки лифта - шуршание, и тут же загудел подъемный механизм. Поднявшись по короткой лестнице и завернув за угол, Артем оказался на площадке первого этажа. Никого там не увидев, Стрельцов скоропалительно пришел к очевидному умозаключению, что Величев успел воспользоваться лифтом, и рванул вверх по ступенькам. Со стремительностью если не горного козла, то спринтера, забыв о последствиях ранений и противопоказаниях в части физических упражнений столь высокой степени интенсивности.
  Забег вверх по лестнице завершился на середине дистанции. Уже через пяток прыжков кровь начала стучать в ушах, и Артем не услышал, когда лифт остановился. Поэтому, забежав с пеной на губах и проклятиями на устах на пятый этаж, запыхавшийся 'спринтер' слегка удивился, обнаружив там типа, орудующего ключами у дверей крайней квартиры. Помня о пресловутом всеобъемлющем законе подлости, он готовился скакать до верхнего этажа. Справедливости ради, человек с ключами удивился сильнее. Он испуганно обернулся на звук - шумел Стрельцов изрядно: топал, громко дышал и сипел - и выронил ключи.
  Артем, несколько умерив прыть, но не останавливаясь, двинул к Величеву и прохрипел:
  -Мгхр-р?
  Вопрос получился, мягко выражаясь, не совсем членораздельным, и Величев его явно не понял. Не удосужившись подобрать ключи, он оторопело уставился на Стрельцова и законно поинтересовался в ответ:
  -Чего?!
  Артем затормозил, перевел дыхание, вытер пот со лба и уже более внятно переспросил:
  -Вы случайно не Сергей Величев?
  Переспросил для подстраховки, на фото в прокуратуре Артем видел именно этого персонажа. И хотя вопрос был задан очень вежливо, пожалуй, даже интеллигентно, его долгожданный собеседник изменился в лице, отшатнулся от Стрельцова, как от чумного, и поднял руки то ли в защитной стойке, то ли желая осенить себя крестным знамением.
  -Ты?!! - выдох Величева был похож на крик.
  Артем на столь риторический вопрос не ответил. Этот выдох - вскрик и неадекватные телодвижения выдали мерзавца с головой. Хотя голос показался Артему незнакомым - когда его катали на машине он подобных фальцетов не слышал,- но Величев определенно узнал Артема. Видеть же его негодяй мог только при вполне определенных обстоятельствах - в памятный июньский день.
  Самые последние, микроскопические сомнения улетучились. Артема захлестнула волна ярости, но не обжигающе-пламенной, застилающей багровым туманом глаза, а холодной, при которой сознанием жестко контролируется даже не каждый шаг - каждая мысль.
  Дальнейший переговорный процесс на лестничной клетке терял всякий смысл. Стрельцов как-то отстранено подумал, что им неплохо бы уединиться в помещении, где их общению никто помешать не сможет. Лестничная клетка на пятом этаже - тоже не Пятое авеню, но все же общественное место, и появление тут нежелательных очевидцев вполне реально. В любой момент. Квартира Величева для уединения и душевного общения, наоборот, подходила идеально, и Артема осенила 'гениальная' идея переместить беседу именно туда. Вернее, переместить в квартиру собеседника, а потом...продолжить разговор.
  Однако, учитывая испуг Величева, его настороженность и однозначно оборонительную стойку атаковать этого малого прямо сейчас было невыгодно и опасно. Шум получится изрядный на радость гипотетическим любопытным соседям. К тому же еще неизвестно, кто кого и куда переместит, поскольку физическое состояние Артема, чего греха таить, далеко от идеального, а Величев на первый взгляд мужик, хоть и не очень здоровый, но... явно непростой. Справиться с ним будет нелегко. И его откровенный испуг - скорее помеха, чем подспорье, напуганный человек способен... наворотить дел. А если, не дай бог, у него при себе есть оружие...
  К счастью, Величев не только испуганно насторожен, но и растерян, и если отвлечь его внимание и использовать до конца фактор внезапности, то все обойдется...без лишней суеты. Каким бы поганым не было самочувствие Артема, на один неожиданный ход его хватит, особенно если вспомнить про зажатый в руке козырь - газовый баллончик. Пожалуй, и в добрый хлесткий удар справа он вложиться сумеет. Надо только эти козыри с умом использовать.
  Поскольку во время пробежки все планы и заготовки из головы выветрились, пришлось выступать экспромтом.
  -Вы ключи на пол уронили, - ровным голосом произнес Артем и показал рукой, той самой, в которой был зажат балкончик, куда-то под ноги Величеву. Тот купился на обманку, словно младенец, и опустил взгляд вниз. Артем мгновенно воспользовался оплошностью недруга, шагнул вперед, задержал дыхание и выпустил длинную струю паралитика ему в морду.
  -У-у-у!.. - Величев согнулся пополам, обхватил лицо ладонями и пронзительно завыл.
  Артема мимолетно удивился; обычно действие нервно-паралитического газа проявлялась по-другому. То ли срок годности баллончика вышел, то ли газ оказался слезоточивым. Гадать о причинах нехарактерной реакции Величева он не стал, времени не было. Вой пострадавшего от газовой атаки, довольно громкий и вполне способный переполошить соседей, призывал к активным действиям, поэтому Стрельцов аккуратно пнул бандита по...причинному месту, а после того, как тот согнулся еще сильнее и рефлекторно отдернул руки от лица, стараясь защитить пах, добавил кулаком по зубам. На сей раз от души.
  Вой оборвался. Величев захрипел и мешком с картофелем завалился на правый бок. Артем быстренько подобрал ключи, сунул первый из них в верхнюю замочную скважину, повернул, и - о чудо!- дверь сразу открылась. Очевидно, хозяин уже успел отпереть второй замок. К счастью, терять время на возню с ключами и замками больше не пришлось - внутренняя входная дверь оказалась незапертой, что в условиях современной российской действительности просто удивительно (господин Величев воров не боялся что ли?). Свернувшегося в позу эмбриона, слабо постанывающего и, видимо, пребывающего на грани потери сознания, хозяина жилого помещения Артем буквально волоком затащил внутрь квартиры и задвинул щеколду.
  Во время процедуры перемещения тела Стрельцов был вынужден задержать дыхание, дабы не наглотаться той отравы, которой угостил бандита. Протащить тушу взрослого и довольно упитанного мужика даже на короткое расстояние довольно тяжело и без дополнительных обременений, а если еще и не дышать, то вовсе...караул. Хапнув ртом пару глотков 'свежего' воздуха и протерев рукавом рубашки глаза (все-таки газ в баллончике, кажется, слезоточивый, а не нервно-паралитический), Артем, оставил бренное тело Величева у порога и заметался по комнатам в поисках подручных средств. Для нейтрализации активности и связывания. А то, не ровен час, очухается, тогда хлопот не оберешься.
  С веревкой не сложилось, зато в квартире нашлось средство, способное успешно ее заменить. И даже не подручное, а скорее специальное. Из тех, что обычно применяются правоохранительными органами для усмирения непокорных буянов. Выражаясь языком протоколов и постановлений, 'спецсредство'. Нашлось не сразу. Артем нарезал пару кругов по немаленькой трехкомнатной берлоге Величева, заглянул в несколько комодов, обшарил кухню, бегло просмотрел кладовку, успел себя обругать за то, что не удосужился запастись хотя бы скотчем, от безысходности вооружился длинным ножом для рубки мяса и, лишь вернувшись к входной двери, на самом видном месте - в прихожей, на прикрепленной к стене вешалке - обнаружил висящие на крючке наручники и резиновую дубинку. Длинную, милицейскую, прозванную в народе демократизатором. А ведь рассчитывал как максимум на кругляш клейкой ленты.
  Здоровенный нож для рубки мяса тут же был возвращен на законное место в кухонном столе.
  Владелец апартаментов к тому времени начал подавать признаки... улучшения самочувствия. Он перестал постанывать, уже не лежал обмякшим кулем, а вяло копошился в углу на разбросанных по полу туфлях, кроссовках и ботинках, явно пытаясь подняться. Увидев сие безобразие, Стрельцов пожалел обувь и, сняв с вешалки дубинку, пресек вражескую возню. Пресек жестко, но аккуратно, с размаха приложив мерзавца дубинкой по затылку. Возня прекратилась, Величев рухнул на многострадальную обувь и затих. После этого оставалось лишь использовать по назначению второе спецсредство, что Артем и сделал, перетащив хозяина квартиры в просторную (очевидно, некогда переустроенную) ванную комнату, усадив на кафель и приковав его правое запястье - в лучших традициях жанра - к батарее. На тот случай, если Величев придет в себя и возьмется хулиганить: орать благим матом, звать на помощь или грызть металл наручников, Артем заткнул ему рот. За неимением скотча, обыкновенной тряпкой, изготовленной путем разрезания на части полотенца.
  Получилось любо-дорого. Классическая картина: злодей и его жертва. Популярнейший литературный, да и что греха таить, жизненный сюжет. Из недалекого прошлого. Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что персонажи не так давно были в шкурах друг друга. Связанный по рукам и ногам Стрельцов томился на неизвестной даче, а Величев был одним из - сомнений уже не осталось - его похитителей. Ныне же они махнулись ролями, обменялись масками. И сегодняшнее положение вещей нравилось Артему куда больше.
  Полюбовавшись натюрмортом, Стрельцов решил, что одна деталька его не устраивает. А именно свободная от оков левая рука 'павшего товарища'. Во-первых, небезопасно - имеется пространство для маневра, можно ударить кулаком, схватить за одежду или совершить иное нехорошее телодвижение, а во-вторых, для такого мерзавца как Величев свободная рука будет излишней роскошью. Артема-то на даче никто не жалел, обе клешни завязали.
  Непорядок.
  И его следует устранить, картину слегка подправить. Стрельцов отстегнул кольцо 'браслетов' от батареи, завел вялые руки пленника за спину и вновь застегнул наручники. За трубой. Кроме того, притащил из кухни первый попавшийся на глаза заменитель веревки, которым оказался шнур электропитания, и примотал им левую ступню Величева к основанию ванной. Ногу к ножке. Теперь при всем желании даже подобия сопротивления бандит оказать не сумеет. И когда очнется, почувствует себя... чрезвычайно 'комфортно'.
  Закруглившись с неотложными мерами по обезвреживанию противника, Артем вышел из ванной, доковылял до кухни, уселся на стул и попытался расслабиться.
  Не получилось. Кровь метрономом гулко стучала в висках, в правом боку кололо, по спине, лбу и животу едва ли не ручьями катился пот и, как выразился бы врач-нарколог, наблюдался выраженный тремор пальцев рук. Стрельцов вытер ладонью пот со лба и взглянул на настенные часы. Погоня и последующая возня заняли всего-то минут десять, а 'впечатлений' - на добрый час. Артем посидел немножко, отдышался и попробовал привести хаотично мечущиеся мысли в относительный порядок. А затем открыл на кухне кран с холодной водой и ополоснул лицо и руки.
  Сумбур в голове не то чтобы рассеялся, а...присмирел. Мысли метаться и скакать не перестали, но темп прыжков замедлился, и некоторых, самых тяжеловесных ментальных скакунов Артем уже успевал ухватить... за хвост. Или, вернее, за суть. А с другой стороны, нахлынули эмоции. В тот момент, когда он увидел долгожданного врага, Стрельцов на мгновение вспыхнул, окунулся в сверкающий поток ненависти, но затем под прессом почти невозможной в его состоянии физической нагрузки волна отхлынула, чувства отступили на второй план. Все 'упражнения' Артем выполнял, как говорят, 'на автомате'. Однако теперь эмоции снова набирали силу.
  Пока ненависть не помутила разум, надо было определяться с дальнейшими действиями. Из того, что он сумел ухватить, самой дельной представлялась идея немного отдохнуть и осмотреться. Погулять по квартире, успокоиться, окончательно утихомирить расшалившиеся мысли и попытаться удержать в узде эмоции, продумать дальнейшую тактику поведения, а уже затем приступать к...беседе с Величевым. А то такая злость захлестывает, что трудно удержаться...и не забить, не затоптать пленника ногами. Что было бы поступком глупым и неконструктивным .
  Допустим, выплеснет он зреющую в душе ярость, даст волю гневу и затопчет супостата, превратит в кровавую отбивную, раскатает тонким слоем фарша по кафелю. А дальше что? Прочие неведомые Стрельцову подонки останутся безнаказанными? Ведь помимо Величева еще кое-кто над Артемом издевался, и за убийство Насти тоже наверняка не один - ныне прикованный к батарее - индивидуум отвечать должен. Он же не волк-одиночка, а член преступной группировки.
  Удивительно, но Артем боялся именно этого - страшился, что сорвется и прикончит Величева до того, как подробно его расспросит и узнает о причинах своего похищения, о его заказчиках, выведает информацию обо всех Настиных убийцах. И не сумеет свершить месть. А вот вероятные осложнения с правоохранительными органами его совершенно не волновали. В чем крылась причина подобного бесстрашия, то ли в уверенности, что его никто никогда не найдет и не вычислит, а если найдет и вычислит, то ничего не докажет, то ли в наплевательском отношении к собственному будущему, Артем и сам объяснить не мог.
  Единственную не рожденную эмоциями, а потому не связанную с разнообразными методами членовредительства, идею Артем претворил в жизнь и побродил по квартире. Осмотрелся.
  Жилище Величева особенно не впечатляло; обычная трехкомнатная берлога, из тех, что в газетах помечаются значком 'новая планировка', с интерьером, несущим печать холостяцкого бытия. То бишь все функционально, никаких излишеств, минимум уюта и индивидуальности. В квартире пахло запустением. Особенно явственно этот запах ощущался на кухне, где из мусорного ведра довольно ощутимо тянуло тухлятиной. То ли мясной, то ли рыбной. С темных верхних углов комнат свешивались серые портьеры паутины. Артем поморщился. Очевидно, что хозяин в квартире...редкий гость, и фактически не живет, а посещает.
  Завершив неспешный обход 'хаты' и осмотрев достопримечательности, вернее, огорчившись их отсутствию, Стрельцов вернулся в ванную комнату. Хозяин апартаментов еще пребывал в нокауте и признаков активности не подавал. В проверочных целях Артем аккуратно пнул его в бок и убедился, что Величев бессознательное состояние не симулирует. Пнул, убедился и... удивился. Удивился тому, что легко себя контролирует и вполне может ограничиться одним единственным ударом ногой, тогда как несколько минут назад сдержаться и не добавить еще пару десятков увесистых пинков было бы очень тяжело.
  Прогулка действительно снизила накал эмоций. Теперь Артем уже не трясся от нетерпения в предвкушении жестокой расправы над недругом и не желал незамедлительно вырвать ему кишки, заставив подонка жрать свои же потроха. Он был готов подождать, потерпеть, сначала поговорить по душам и только потом... слегка дать волю чувствам.
  Мать Тереза, и та едва ли в схожей ситуации вела бы себя столь вызывающе гуманно. Удивившись собственному человеколюбию, Стрельцов решил, что для окончательного успокоения надо бы чуток принять на грудь, и отправился на поиски спиртного.
  Бар надежд не оправдал, огорчив Артема неизбывной пыльной пустотой, зато выручил холодильник, где завалялись две бутылки пива и початая поллитровка водки. Не бог невесть что, но за неимением кухарки, как говорится, и дворника...пользуют. Чай не барин. Почему-то сильно хотелось пить, в связи с чем одна бутылка пива была приговорена к высшей мере незамедлительно. И приговор столь же скоро приведен в исполнение. Снятая зубами пробка полетела в сторону, а пенный янтарный напиток хлынул в глотку.
  Убрав стеклотару в подванивающее мусорное ведро и прихватив алкогольный 'боезапас', Стрельцов расположился на кресле в зале и приступил к планомерному уничтожению спиртосодержащих жидкостей. Нарушив священное правило опытных выпивох 'никогда не понижать градус и не смешивать напитки ', он продолжил 'процедуру успокоения' водочкой, на десерт оставив вторую бутылку пива.
  Цель была достигнута: на Артема снизошло такое спокойствие, что спустись сейчас с потолка зеленокожий головастый инопланетянин с антеннами на воронкообразных ушах или зайди в комнату говорящий помидор в шляпе и очках, он бы и глазом не моргнул. Разве что в ларек бы отправил за добавкой. Или зеленолицего гуманоида, или очкастого представителя семейства пасленовых. Или обоих сразу.
  Напитки, прозрачно-холодный и пенно-янтарный, смешавшись в желудке в убийственный коктейль и ударив по мозгам, соорудили в сознании мощный барьер, сквозь который эмоции если и проникали, то с огромным трудом и в очень урезанном, куцем виде. К сожалению, за упомянутый барьер помимо эмоций также почти не проникали и мысли. Голова стала легкой, будто из нее удалили все содержимое, а кости черепа заменили бумагой. Вроде бы не столь много и выпил, но сказались, очевидно, стресс и употребление на пустой желудок. Артем даже сосредоточиться на чем-либо не мог, он просто сидел, остекленев до неподвижности, и тупо пялился на обои.
  Неизвестно, сколько времени продолжалась бы бездумное разглядывание узоров на стене, если бы Стрельцов не услышал посторонние звуки. Шум в ванной комнате послужил тем раздражителем, который заставил его отвлечься от изучения обоев и соответствующим образом прореагировать. То бишь вернуться к реальности, сползти с кресла и проследовать в ванную комнату.
  Причины шума оказались вполне понятны и предсказуемы: хозяин квартиры уже не только очухался, но и совершал энергичные телодвижения. Наверное, пытался освободиться или привлечь внимание соседей. Он извивался всем телом, дергал левой ногой, а правой, словно горячий степной скакун, периодически бил в пол. Точнее, лупил ступней по кафелю. Кафель не поддавался, и даже звуки ударов получались довольно тихими - сопел пленник не в пример громче, что не удивительно: Величев был обут в мягкие сандалии на тонкой подошве, едва ли не в сланцы. Такими чешками кафель не разобьешь, это вам не армейские боты. Не разобьешь и серьезного шума не создашь.
  Вместе с тем возня и шумовое оформление Артему не понравились. Шум вывел его из прострации, он начал приходить в себя и даже кое-что соображать. Алкогольный барьер в сознании не рухнул, но ...источился. Эмоции сквозь него по-прежнему не проникали, а вот мысли уже проскакивали. И одна из них была о том, что постоянный равномерный стук, пусть и не слишком громкий, могут услышать соседи снизу. Не дай бог, еще пойдут разбираться, кто там тишину нарушает. Для предотвращения подобного развития событий и в целях прекращения вопиющего нарушения тишины Стрельцов немедленно принял надлежащие меры. Для начала с размаха врезал нарушителю ногой в живот, а когда тот, выпучив зенки, дернулся, согнулся, насколько позволяли наручники и провод, и - о, счастье!- перестал истязать кафель и собственные конечности, спросил:
  -Ты чего копытом бьешь, конь... ретивый?! Возомнил себя ахал...акелке...-Артем помял губы, сосредоточился и медленно, едва ли не по слогам, произнес:- Ахал-ке-тинцем?
  Произнес и даже чуть-чуть возгордился: значит, он не настолько набрался, если сумел справиться со столь сложным словом. В бурные студенческие годы, когда выпивать приходилось не в пример чаще и интенсивнее, случалось, и на простенькие термины членораздельности речи не хватало. Артем улыбнулся, вспомнив, что в их теплой студенческой компании имелся даже своеобразный тест: тот, кто мог без запинки выговорить название популярной тогда марки пива 'Адмиралтейское' признавался кристально трезвым и вообще невероятным героем-богатырем.
  От неожиданно нахлынувших воспоминаний о бесшабашной юности отвлек Величев. Очевидно, приняв риторический вопрос Артема по поводу коня и копыта, за неподдельный интерес, пленник что-то промычал в полотенце. Промычал, что характерно, еще толком не разогнувшись.
  -Что-что? - переспросил Стрельцов.
  В ответ Величев снова издал мычание.
  Догадавшись, что общение с индивидуумом, у которого рот заткнут самодельным кляпом, бесперспективно, Артем сходил в коридор за 'демократизатором', вернулся, помахал им перед носом пленника и томным голосом предупредил:
  -Вякать начнешь - зубы выставлю. Ясно?
  Хозяин квартиры кивком обозначил понимание проблемы и готовность сотрудничать. Выглядел он, откровенно говоря, импозантно. Слезящиеся глаза, красный нос, развороченная, похожая на плохо слепленный, разбухший пельмень верхняя губа, воздвигнувшаяся над торчащим изо рта куском полотенца, потеки крови, тропинками тянущиеся от затылка к шее. Впору пожалеть, если бы было за что.
  -Дергаться тоже не советую, целее будешь, - ободрил пленника Стрельцов, поставил в угол дубинку, наклонился и вытащил кляп.
  Величев рекомендации принял во внимание и сидел не шелохнувшись. Только по сторонам зыркал и носом хлюпал. Подобное послушание Артем оценил по достоинству и похвалил бандита.
  -Молодец. Если и дальше так спокойно себя вести будешь, может, и живым останешься. Ты мне что-то хотел сказать?
  -А?- Величев выпучил свои красные зенки, в которых плескались недоумение и страх.
  -Ничего не хотел? А зря,- расстроился Артем. - Я вот имею желание с тобой по душам поговорить.
  -Тебе чего надо? - прохрипел пленник.
  -Чего мне надо...- Артем задумался. В голове все еще царил сумбур, мысли проскакивали алкогольный барьер, но не останавливались и продолжали скакать дальше, и сосредоточиться было сложно. Стрельцов желал сказать и спросить очень многое, но, что именно говорить прямо сейчас, как выстроить последовательность слов, не знал.
  Для того чтобы чуток протрезветь, встряхнуться и если не привести мысли в относительный порядок, то хотя бы их обуздать, пришлось снова прибегнуть к апробированному средству - умыванию холодной водой. Только теперь воспользовавшись услугами водоснабжения не на кухне, а непосредственно в ванной комнате.
  Безотказное средство вновь подействовало - струя холодной воды неплохо провентилировала мозги, несмотря на то, что Артем ограничился смачиванием физиономии. Закруглившись с водными процедурами Стрельцов повернулся голову к Величеву, провел ладонью по лицу и добродушно улыбнулся.
  -Мне много чего надо...
  
   * * *
  -Мне много чего надо...- Мужик провел клешней по мокрой морде и плотоядно ухмыльнулся.
  От этой страшной крокодильей ухмылки Серегу едва не перекосило. 'Он что, умом подвинулся?' - мелькнула испуганная мысль. Впрочем, 'испуганная' - слишком мягко сказано. Скорее, судорожно-паническая.
  Когда Серега увидел какого-то странного мужика на лестничной клетке, он не испугался. Ведь окликнул его явно не Тумановский ликвидатор - запыхавшийся от пробежки по лестнице краснорожий крендель на киллера не тянул. А разных упырей бояться Велик не привык. Узнав в запыхавшемся мужике того самого воскресшего Стрельцова, который так и не сподобился откинуть сандалии на острове Гладышева, тоже не устрашился. Не откинул сандалии, значит, в ближайшее время откинет. И получив от 'крестничка' струю ядовитой дряни в рыло с присовокуплением ударов по зубам и...другим уязвимым частям тела, не струхнул, просто времени не было бояться. К тому же в тот момент другие чувства...нахлынули, настигли, скрутили. Даже очнувшись после удара - чем скотина приложил, интересно, битой что ли? - по кумполу и обнаружив себя прикованным наручниками к батарее, Величев испугался, но не слишком...активно, поскольку и не в таких переделках бывал. Да, к батарее его никогда не приковывали, но он и в перестрелках участвовал, и в стрелках, и на ножах приходилось... А однажды, лет десять назад, ребята Имама Гусейнова, с которым в то время враждовал Туман, поймали Велика, упаковали и бросили в багажник 'Волги'. Серега пролежал в багажнике почти сутки, не ел, не пил, ходил под себя, и ничего, выжил. Конечно, беспомощное состояние угнетало, но Величев справился со страхом и даже стал совершать активные действия: проверять бдительность спеленавшего его урода и прочность опутавшего ногу провода.
  Сейчас же, увидев ужасную ухмылку Стрельцова, Велик запаниковал. Он забыл о гудящей башке, слезящихся глазах, свербящем носе, ноющих губах и прочих...причиндалах. И осознал, что в ТАКИХ переделках он еще не бывал. И, вероятно, уже никогда не будет. Потому что его самого не будет. Ведь спокойный отстраненный взгляд и сердечная улыбка 'восставшего из мертвых' ничего хорошего Сереге не сулила. Во взгляде 'крестника' Величев прочел приговор самому себе. Прочел, хотя и не особо-то умел по глазам читать и соображал после всех этих ударно-газовых процедур туго. А тут сразу уразумел, что Стрельцов напал на него и приковал к батарее совсем не для того, чтобы стихи при луне читать. И что мужик вполне способен его пришить, а выручить Серегу, как в случае с ребятами Имама, некому.
  Велик никогда не испытывал подобного страха. А ведь последнюю неделю он только и делал, что боялся. Отстрелявшись в прокуратуре, он в тот же день в полном соответствии с полученными инструкциями позвонил Косте Масальскому и кратко поведал, как его прокурорская морда мытарила. Кратким изложением Масальский не удовлетворился, и Велику пришлось являться пред очи и излагать подробности при личной беседе. Туманов встретиться с ним не и пожелал. К счастью.
  Беседа с Костиком вроде бы прошла как обычно, вместе с тем одна ее деталь испугала Серегу до желудочных колик. Костя был очень, очень доброжелателен, приторно чуток, почти ласков, чего за цепным псом Туманова обычно не замечалось. Масальский хвалил Серегу без меры, подбадривал, радовал новостями. Например, сказал, что Алексей Михайлович доволен и подумывает о том, чтобы вернуть Велика в команду. А пока шеф думает, Серега может отдыхать, расслабляться, не возбраняется и побухать. Когда же, прощаясь, Костя поинтересовался Серегиным финансовым положением и предложил помочь деньгами, Велика это просто добило. Книги Величев почитывал и знал о существовавшей на Востоке традиции задабривать приговоренных к смерти и одаривать их перед убийством. Он понял, что Туман поставил на нем крест, и надо ждать перо в бок или пулю в голову. Понял и испугался. Испугался настолько, что сразу же после разговора с Масальским, бросив машину и никуда не заезжая, отправился в жилищное агентство и снял квартиру, где и сидел безвылазно последние дни. При этом, наперекор пожеланиям Кости, в рот ни капли не брал и не расслаблялся. Даже в окна старался не выглядывать, а до супермаркета за продуктами добирался едва ли не перебежками.
  К сожалению, деньги быстро закончились, также как и продовольственные запасы, и Серега вынужденно покинул свое временное обиталище. Разжиться бабками он мог дома, в банке или в кафе. Соваться в кафе было бы равносильно самоубийству, наверняка там есть Тумановские стукачи, банк тоже отпадал, поскольку карточки и документы хранились дома, поэтому оставался один вариант - наведаться в собственное жилье. Серега и наведался, предприняв все меры мыслимые предосторожности. Почти успешно. На Тумановских ликвидаторов не нарвался, уже стоял на пороге квартиры и открывал дверь, когда нарисовался этот хмырь. И страха он поначалу не вызывал. Однако теперь казалось, что лучше бы Серега на киллеров нарвался...
  Ужас проник не только в голову, он охватил душу и даже проник в иные части тела - спина покрылась липким потом, а живот свело судорогой. Страх ворочался внутри голодным медведем и рос, расползался, расширялся. И справиться с ним Серега был не в состоянии. Особенно сейчас, будучи абсолютно, можно сказать, кристально трезвым. Пьяному и море по колено, и горы по плечу, не говоря уже о том, что в фазе 'полного отключения', которой Серега достигал нередко, все горести, беды и опасности - по барабану.
  Эх, лучше бы он внял ненавязчивой рекомендации Кости Масальского и забухал. И пребывал бы ныне в счастливой и беззаботной стране алкогольных грез, чуждой страшной и безжалостной реальности, а не корчился бы от ужаса, вжимаясь телом в холодный кафель.
  Безнадега!
  Никто ведь не примчится, не спасет, Туманов на нем крест поставил, дружки разбежались, и из собственного кафе ни один холуй не придет и не позвонит. Исчезни Серега на неделю, на месяц, да хоть навсегда, ни один человек не пошевелится, не побеспокоится. Пропал, и бог с ним, бывает...Разве что мать искать начнет, но она за тридевять земель живет.
  И звать на помощь бесполезно, хоть подстреленным бизоном реви, не услышат. Звукоизоляция в квартире великолепная, на окнах стеклопакеты, да и никого из соседей сейчас, скорее всего, нет дома - все на работе или учебе. А пенсионеры - во дворе. Нет, никто не услышит. А если и услышит кто, пока будут разбираться-собираться, этому ожившему покойнику никто не помешает кляп обратно засунуть, Серегу пять раз завалить, расфасовать по сумкам и убраться восвояси. Однако Величев был в такой панике, что закричал бы, отринув доводы разума, попытался бы позвать на помощь, позабыв и про отсутствие дома соседей, и про отменную звукоизоляцию. Заорал бы, наплевав и на собственную гордость, и на недвусмысленное предупреждение Стрельцова по поводу выставления зубов, но... не смог издать ни звука. Навалилось какое-то оцепенение, горло перехватило, словно экс-покойник его загипнотизировал.
  Паника все же одолела гипноз, оцепенение спало, и изо рта вылетел пронзительный вопль:
  -По-мо-ги-и!..
  Вопль получился оборванным, поскольку Стрельцов моментально подскочил к Сереге и засадил ногой в живот. Дыхание перехватило, окончание призыва о помощи застряло в глотке. Когда удалось вдохнуть-выдохнуть, между зубами уже находилась прокладка в виде скомканного куска полотенца.
  -Вот, гнида, с ним, можно сказать, по-хорошему...- ровным голосом посетовал Стрельцов висящему над раковиной зеркалу.- Он, наверное, меня серьезно не воспринимает...
   Никто бы не удивился, разозлись 'крестник' и попинай Велика. Удары по ребрам Серегу, конечно, не обрадовали бы, но такая реакция, по крайней мере, была бы понятна. А эти интонации и эти слова испугали Величева еще сильнее, и он замычал и замотал головой, показывая, что, наоборот, очень серьезно воспринимает человека, приковавшего его к батарее.
  Однако Серегины потуги пропали втуне, 'крестничек' в его сторону даже не посмотрел, предпочитая общаться с зеркалом.
  -Придется поучить товарища хорошим манерам, - Стрельцов вздохнул, развернулся и вышел из ванной.
  Вернулся он через минуты, сколько именно их минуло, Серега не сказал бы и под действием пентотала натрия, более известного в народе как 'сыворотка правды'. Минуты показались ему часами, его терзали очень нехорошие предчувствия, и дважды прошиб холодный пот.
  Предчувствия не обманули. Стрельцов вернулся в ванную комнату с большим ножом для рубки мяса, если хотите, тесаком. Велик когда-то давно, в незапамятные времена, купил тесак вместе с набором других ножей и никогда им не пользовался, даже забыл, где он валяется. А этот псих ножик отыскал.
  Возвращению 'психа' с тесаком в руке Серега не обрадовался. Осознавая, что тот вовсе не говядину разделывать собрался, Велик от ужаса едва не подпортил штаны. Он задергался, замычал, пытаясь... избежать чего-то неотвратимого и непоправимого, а чего именно - и сам не понимал. Также не понимал, что никакие его телодвижения не спасут. Он просто бился пойманной в силки птицей у батареи и мычал.
  Стрельцов подошел к нему и, глядя исподлобья, тихим ровным голосом спросил:
  - Я предупреждал, что орать не стоит?
  Вопрос носил риторический характер и ответа не требовал. В любом случае кляп во рту и страх в душе помешали бы Сереге вымолвить хоть что-нибудь членораздельное. И 'крестничек', кажется, разговаривал больше не с Великом, а сам с собой.
   -Предупреждал. Советовал не дергаться? Советовал... Так что, извини...- Стрельцов схватил Серегу за левую руку, заломил ее и прижал к батарее. Велик попытался вырваться, но куда там; в наручниках разве вырвешься. Его возню и безостановочное отчаянное мычание Стрельцов и не заметил. Он только перехватил руку, встал поудобнее, отогнул Серегин мизинец и махнул тесаком.
  Что-то чавкнуло, хрустнуло, и...ладонь словно опустили в поток расплавленного металла. То, что Велик испытывал до этого, можно было назвать легким неудобством. Чудовищная боль резанула так, что у Сереги по щекам покатились крупные горошины слез, а застрявший в глотке вопль едва не разорвал барабанные перепонки и не вывернул челюсти.
  Резанула, приостановив на мгновение работу всех органов чувств, и почти сразу отпустила. Пусть не совсем, но ослабила хватку, снизилась до приемлемого уровня. Серега даже не успел осознать, что именно произошло. Он только отстраненно отметил, что по спине течет...жидкость, а Стрельцов наклоняется и подбирает с пола какой-то странный бледно-розовый с багрово-коричневыми пятнами предмет, похожий на короткий обломок ветки. И вдруг Величев увидел на обломке ветки...ноготь.
  Это был палец.
  И не просто палец, а человеческий мизинец!
  Мизинец, отделенный от руки!
  ЕГО МИЗИНЕЦ!!
  ЕГО ОТДЕЛЕННЫЙ ОТ ТЕЛА ОКРОВАВЛЕННЫЙ МИЗИНЕЦ!!!
  Когда Серега уразумел, что именно ему 'посчастливилось' увидеть, он...потерял сознание.
  
   * * *
  Ну что за впечатлительный подонок попался! Увидел палец отрубленный, и не весь даже, а всего-навсего две фаланги, и в обморок грохнулся. Не хуже нервной дамочки из богоугодного заведения. Интересно, как Величев при столь нежной нервной системе братвой заправлял, ведь в преступной группировке он не простым 'быком' был, а целым (теперь, правда, не совсем) 'бригадиром'? Или в мире, где до сих пор живут 'по понятиям', ныне иные веяния, и умение орудовать ножом и кастетом, а также привычка не гнушаться крови и боли уже не числятся в приоритетах 'реальных пацанов'?
  Обморок бандита удивил Артема. Просто нонсенс: палец ему отрубал, мерзавец не взвыл от боли, не отключился, лишь дернулся, даже цвет лица не изменился, а сунул ему кусок мизинца под нос - болезный с копыт долой. Некрепкие какие-то ныне бандиты пошли. Со слабой психикой.
  -Какая страна, такие и бандюги...- посетовал Стрельцов. Он положил нож на пол, отрубленную часть Величевского перста бросил в угол, не в тот, где дубинка стояла, а противоположный, и ополоснул руки. Хотел еще кровь с кафеля подтереть - вроде всего пару фаланг отмахнул, а набежало словно с барана, - но передумал. Коли негодяй нервный, то лужа крови на полу не помешает, а скорее, наоборот, будет способствовать доверительной беседе, создавая нужную атмосферу и развязывая увечному язык. А будет упорствовать - процедуру усекновения перста не сложно повторить.
  А крови все же многовато. И бежит, не останавливается...
  -Как бы голубок ласты не склеил раньше времени,- пробурчал под нос Артем. Скоропостижная бандитская смерть от кровопотери в планы Стрельцова совсем не входила, у него слишком много вопросов к Величеву накопилось. Откровенно говоря, входила ли в его нынешние, сиюминутные, планы смерть бандита, пусть не скоропостижная, а долгая и мучительная, Стрельцов и сам не знал.
  Конечно, поверженного супостата можно было не только убить, но и поглумиться над ним, покуражиться, на спине крест вырезать, например, или заставить подонка собственный палец сожрать, или еще что-нибудь сотворить унизительное и болезненное. Артем имел на это полное моральное право: ладно, его неприхотливо и незамысловато истыкали ножом, не грех и простить, а вот то, что сотворили с Настей...развязывало ему руки. И попадись ему Величев сразу после выписки из больницы, даже пару недель назад, то одним отрубленным пальцем подонок бы не отделался. В аналогичной ситуации две недели назад мерзавец бы лапшой из собственных внутренностей давился, кровью умывался и умолял о смерти. А сразу после выписки Артем просто рвал бы тварь на куски и посыпал солью, невзирая на слабость и боль. Да что там две недели назад, еще вчера Артему казалось, что будь его воля, он бы всех виновников Настиной гибели...оскопил и расчленил. Еще пятнадцать минут назад на лестничной площадке готов был втоптать врага в бетонный пол. А вот теперь, когда Величев был полностью в его власти, к подобным непотребствам душа не лежала.
  Она вообще ни к чему не лежала. И убивать ублюдка не хотелось, и в живых оставлять - тоже. Лютая ненависть потеряла силу, азарта и злости уже не хватало. Нет, на медленное перепиливание ножом горла Величева их бы хватило с избытком, но вот на то, чтобы получить удовлетворение от процесса собственноручного уничтожения врага... едва ли. А если удовлетворения не будет, стоит ли руки марать? Допустим, отправится Величев, предварительно исповедовавшись в грехах тяжких, в мир иной - Настю все равно не вернешь. И легче от того, что Артем лично подонка удавит, если и станет, то чуть-чуть. Пустота, поселившаяся в груди, не исчезнет.
  А с другой стороны, с какой радости бандита щадить? Настю и его самого никто не щадил. Да и нельзя такое оставлять безнаказанным. Принцип талиона не зря же придуман.
  Вопрос был из разряда 'почти по Шекспиру': убить или не убить? Однако, в отличие от принца Датского, вопрос Стрельцова не мучил, не терзал. Эмоции отсутствовали. То ли все в душе внезапно выгорело, то ли с алкоголем перебор случился, но над тем, убивать Величева или не убивать, Артем размышлял отстраненно, как будто решал прикладную задачу по физике. Опасения по поводу того, что разум захлестнет волна ненависти, и он может прикончить Величева, не узнав о причинах своего похищения, о его заказчиках, не выведав информации обо всех Настиных убийцах, оказались напрасными. Ненависть пока не возвращалась, разум не туманила и не требовала немедленного претворения в реальную действительность кровожадных грез 'больничного периода'. Чувства будто атрофировались.
  Если бы не эта атрофия, Артем наверняка удивился бы собственной выдержке: он отмахнул палец человеку с невероятным хладнокровием, будто всю мясо кромсал, не хуже квалифицированного патологоанатома. Отмахнул без излишней суеты, без злорадства, словно выполняя привычную, надоевшую работу. Неприятную, но необходимую.
  Недолго думая, прикладную задачу о дальнейшей судьбе Величева Артем отложил на потом. Лучше повременить, посмотреть на поведение бандита, а там - авось кривая вывезет. Если мерзавец начнет ломаться, играть в молчанку-несознанку, то придется заняться серьезным членовредительством, и тогда оставлять бандита в живых...нежелательно. А не будет запираться, исповедуется, то жизнь сохранит. Правда, здоровье - едва ли, поскольку даже в случае чистосердечного раскаяния и дачи признательных показаний...все едино без легкого членовредительства не обойтись.
  Преступление совершено, один из преступников найден, значит должно быть и наказание. А поскольку покарать преступника кроме Стрельцова некому - компетентные органы расписались в собственном бессилии,- то ему и определять меру наказания. И применять - тоже ему. С конкретной мерой наказания Артем еще не определился, но твердо решил причинить Величеву боль. Физическую боль. Или даже что-нибудь отрубить или отрезать. Отчекрыжить, одним словом, в лучших традициях Средневековья. Отпилить деталь от бандитского организма в целях назидания и профилактики будущих преступных деяний. Причем не обязательно существенную деталь; руку или ногу Артем отрубать не станет, он ведь не изверг. Достаточно еще пары пальцев или уха.
  Странно, но то, что Величев, оставшись в живых, может попытаться отомстить или сообщить в милицию, Стрельцова не заботило. Он почему-то был уверен, что о мести бандит и помыслить не посмеет, а уж о том, чтобы в органы заявление по поводу полученных побоев и увечий написать - тем более. И даже если доблестные милиционеры сами инициативу проявят (им ведь из больниц сообщают о криминальных травмах, а за медицинской помощью Величев обратится непременно), то правды им не расскажет.
  И вообще, отрубленный палец и иные - весьма вероятные в недалеком будущем - телесные повреждения - отнюдь не проявления садизма и не месть даже, а лишь дань справедливости. В ее изначальном, исконном смысле. Той справедливости, по законам которой за око отнимали око. Эту самую справедливость Стрельцов и собирался вершить, точнее, уже вершил. И то - по сниженным тарифам (если бандита он все-таки не умертвит). А поскольку действия Артема основаны исключительно на законах справедливости, то опасаться ответных мер Величева не стоит. Другое дело, что своих дружков-бандитов он предупредить может, но это не сложно предотвратить. И ничего выдумывать не надо, просто подержать взаперти день, три дня, неделю или сколько потребуется времени, пока Артем до остальных подельников не доберется.
  Собственные - почти бредовые - умозаключения казались Стрельцову стройными и логичными. Изъянов в них он не замечал. А то, что Величев может не согласиться с его оценкой принципов справедливости и решиться, пардон за несуразность, на ответную месть или то, что содержание бандита под замком связано с целым ворохом проблем (когда приходить-уходить, как кормить-поить и водить на отправление естественных надобностей, как соблюдать режим безопасности и так далее) от внимания ускользало...
  Зато от внимания не ускользнуло то, что лужа крови на полу продолжала увеличиваться в размерах, а слабонервный гражданин в обмороке...залежался. Осознав данный факт, Стрельцов незамедлительно затеял реанимационно-восстановительные мероприятия. В ходе скоротечного обыска он и простейших таблеток, вроде аспирина и цитрамона, найти не сумел, не говоря уже о полноценной аптечке. Даже закрались подозрения, болел ли вообще Величев когда-либо? Хотя бы с похмелья. Или от всех хворей пивом и рассолом лечился? Однако тут же в одном из ящиков комода были обнаружены россыпь разнообразных пилюль, а также антисептические и перевязочные средства в виде початого флакона йода, пластырей и бинтов.
  Йод и бинты использовал по назначению. Полфлакона йода Артем незамысловато вылил на рану - Величев вздрогнул, но глаз не открыл,- а бинтами плотно перемотал обрубок мизинца. Кровь течь перестала, теперь она лишь слабо сочилась сквозь повязку, украшая бинты багровыми пятнами.
  Закончив с перевязкой, Стрельцов освободил пластиковый стаканчик от зубной щетки и тюбика с пастой, плеснул в него холодной воды из непересыхающего источника - крана - и устроил бандиту легкий душ.
  Физиономию слабонервного гангстера слегка перекосило, но он так и не пришел в себя. Тогда Артем стал проводить комбинированные реанимационные процедуры: лил воду на морду Величева и лупил его по щекам.
  Подействовало. Минуты через две Величев захрипел, дернулся и открыл глаза.
  -Очнулся? - заглянув в мутные, снулые зенки бандита то ли задал очередной вопиюще риторический вопрос, то ли констатировал факт возвращения оппонента в сознательное состояние Артем.
  На вопрос-констатацию Величев никак не прореагировал, лишь таращился на Стрельцова и моргал. Подождав пяток минут, пока бандит очухается окончательно - пришлось даже размять кости, прогуляться до кухни, включить чайник и организовать себе чашечку кофе со сливками, - Артем приступил к допросу. Он расположился на табуретке с чашкой ароматного напитка в руке и для затравки разговора пожурил Величева:
  -Что же ты такой нервный, Сергей? - Отхлебнул кофейку и несколько запоздало, но вежливо осведомился: - Не против, кстати, чтобы я тебя по имени называл?
  Допрашиваемый не возражал: головой не мотал, не протестовал, а частое моргание вполне можно было расценить как знак согласия. Артем соответственно его и расценил.
  -Это хорошо,- он подпустил нотку задушевности в голос и предложил:- Поговорим?
  Величев завозился и что-то мыкнул.
  -Поговорим...- удовлетворенно заметил Стрельцов.- Я сейчас вытащу тряпку, но для начала прослушай правила поведения на борту. То есть тут. - Левая, незанятая кофейной чашкой, рука Артема совершила круговое движение. - Правила элементарные, доступные даже для такой тупой образины, как ты. Правило один: без моего разрешения ты пасть не открываешь, даже дышишь и воздух портишь лишь тогда, когда я соблаговолю отмашку дать! Если нарушишь правило один, то не обессудь - придется тебе еще что-нибудь отчекрыжить. Возможно, что-нибудь более существенное, чем мизинец. Поэтому прежде, чем поганую пасть разевать, хорошо поразмысли...
  -Правило номер два: я делаю все, что хочу, ты тоже делаешь то, что я хочу. В полном согласии и единении. И так далее. Как в армии. Если сержант не прав, смотри пункт первый: сержант всегда прав... В армии служил? Нет? Ну, ничего...жить захочешь - поймешь. А жить ты будешь лишь при условии неукоснительного соблюдения этих правил, и то, если я решу, что...тебе не возбраняется и далее топтать земную твердь и порочить мир своим никчемным существованием.
  Невольно восхитившись собственной велеречивостью: 'Эк, меня разобрало, целую нотацию прочитал!', Артем сделал паузу, оскалился и проникновенно осведомился:
  -Надеюсь, ты меня понял?
  В ответ допрашиваемый несколько раз моргнул.
  -Что-то я не уразумел... Еще раз спрашиваю, ты меня понял? Орать не собираешься? - Стрельцов поднял с пола нож для рубки мяса и медленно покачал им перед физиономией бандита.
  Очевидно, на сей раз вопросы были сформулированы более четко и недвусмысленно, потому что Величев прореагировал на них куда выразительнее: вжался в стену и бодро закивал головой.
  -Чудесно, - Артем вернул нож на пол, допил кофе, сунул чашку в раковину и вытащил изо рта пленника импровизированный кляп. Убедившись, что бандит кричать, звать на помощь не собирается, только шумно дышит, шевеля опухшими губами, словно выброшенный на берег окунь, Стрельцов повесил выполнивший функции кляпа и уже размотавшийся кусок полотенца на один из приклеенных к стене крючков и удовлетворенно заметил: - Продолжаем разговор...
  И задумался.
  Задумался о том, как лучше поступить: сразу ли Величеву про Туманова намекнуть или сначала прикинуться неосведомленным и лишь затем, прослушав бандитскую исповедь, буде таковая случиться, козыри на стол выложить? А то наврет ведь, подлец, с три короба, и не проверишь в одночасье...
  От высоких дум отвлек Величев, который не внял предупреждениям и, не выдержав гнетущей тишины, вякнул:
  -Слышь, это...я, типа, готов заплатить...- вякнул, правда, относительно негромко.
  На мгновение вновь наступила тишина, а потом в ванной комнате раздался хохот. Не гомерический, конечно, и не радостно-заливистый, довольно натужный, но почти искренний смех. Артем от смеха даже слегка нагнулся и хлопнул себя по коленям:
  -Готов...ха-ха...заплатить...ха-ха-ха...
  -Не, в натуре готов, сколько скажешь, только сумму назови... в разумных, типа, пределах.
  Смех оборвался.
  -В разумных пределах, говоришь...- медленно процедил Артем, оглядывая Величева, словно диковинный экспонат кунсткамеры, и вдруг сорвался на яростный хриплый шепот: - Ты что, решил деньгами меня задобрить, насекомое?! Да я тебя лучше раздавлю, как таракана, и деньги твои поганые засуну в ...- возникла вынужденная заминка, поскольку завершить фразу затасканным 'тебе в задницу' было бы слишком банально и глупо, а иного адреса для засовывания казначейских билетов он с ходу придумать не мог. Да и ни к чему придумывать, голову ломать. Еще чего не хватало - распинаться перед мелким бандюганом. Поэтому Артем ломать голову не стал, фразу так и не закончил, а просто сорвал с крючка многострадальный 'кляп' и вновь применил его по назначению. То бишь запихал его Величеву в рот.
  Разозлил он Артема изрядно. Невзирая на алкогольную броню и атрофию эмоций. Беспардонное 'финансовое' предложение бандита пробило барьеры и вызвало острый приступ гнева, справедливости ради, кратковременный. Стрельцов на секунду-другую вспыхнул, но почти сразу остыл и вернулся в исходное 'бесчувственное' состояние.
  -Думал откупиться?..- уже спокойно промолвил Артем.- Неужели рассчитывал, что я твои бабки возьму, после того, что ты и твои дружки с моей женой и со мной сделали? Такой большой, и такой наивный... Помнишь 'Кавказскую пленницу'? В жизни как в кино: долги нужно не оплачивать, их надо смывать...Только у нас с тобой не комедия, и я солью стрелять не собираюсь. Да и не из чего. Лучше я тебе еще что-нибудь отрежу. А то непорядок: правила поведения на борту оглашены, а ты их не соблюдаешь. Пасть без разрешения раззявил, предложения непристойные делаешь. За свои слова надо отвечать. Не обессудь, но придется...- Стрельцов взял нож и спросил:- Что бы отчекрыжить?
   Он ощущал, что постепенно трезвеет, и эмоциональная атрофия скоро пройдет. А когда эмоции вернутся, его начнет тошнить от собственных слов и поступков. Плащ безжалостного палача ему не плечу, роль сурового инквизитора - не по нутру. И он вот-вот сорвется. Или сбежит, ничего не узнав об остальных негодяях, или просто убьет Величева, опять-таки не получив от него нужной информации. А если он ничего не узнает, то...все напрасно. И слежка, и беготня, и игра в допрос с пристрастием. И вообще вся затея с отмщением. Артем тряхнул головой, словно пытаясь отогнать дурные мысли; не хватало еще бередить душу, и без того истерзанную, сомнениями по поводу целесообразности своих действий. Ожидания не оправдались, блюдо оказалось слишком охлажденным. Ежели еще и в сомнения удариться, то... впору завыть попавшим в капкан волком и подыскивать подходящую веревку вкупе с прочной перекладиной.
  Алкоголь выветривался, и, дабы избежать ненужной рефлексии, сомнений и прочих психологических напастей, требовалось немедленно получить полную и подробную информацию об убийстве и убийцах. Используя расхожий жаргонизм, 'расколоть' бандита. Расколоть очень быстро, пока он не стал до такой степени сам себе отвратителен, что возникнут рвотные позывы. А более эффективных методов экстренного получения сведений, чем пытки и запугивание, человечеством еще не придумано. Можно еще, конечно, вспомнить то ли придуманные писателями, то ли реально существующие 'сыворотки правды', но где их взять простому смертному, не являющемуся героем шпионского романа или сотрудником спецслужб?
  Реальная альтернатива этим проверенным столетиями методам отсутствовала. Осознавая данное обстоятельство и одолев вялый внутренний протест против собственной бесчеловечности и кровожадности, Артем продолжил 'воспитательную работу'.
  -Может, тебе руку отрубить? Или причиндалов лишить? Чтобы не размножался, не увеличивал количество насекомых на Земле.
  Бандит отчаянно замотал головой.
  -Не хочешь? - изобразил удивление Стрельцов.- Так и быть, оставлю хозяйство в целости. Я же не садист и не зверь лютый, понимание имею. Однако за несоблюдение правил наказать тебя должно. Социалистический принцип неотвратимости наказания и прочее...Идея! - Острие ножа взмыло вверх. - Второй мизинец явно лишний. Вот его я и отрежу. Для симметрии. И гуманно, и поучительно...
  Бандит уже не мотал головой, он извивался ужом, корчился, словно припадочный, и безуспешно старался заползти под ванну. Не обращая внимания на корчи и поползновения, Артем оседлал Величева, зажал его голову локтем и попытался схватить и отогнуть мизинец на правой руке. Где там... Пленник, прикованный, привязанный и в значительной степени лишенный подвижности, начал изгибаться и трястись столь неистово, что подбрасывал взгромоздившегося сверху 'наездника'. 'Наездник' же в укротители диких мустангов не рвался, и скачка на стреноженном, но необъезженном 'скакуне' его не вдохновляла. Дабы урезонить распоясавшегося пленника, Артем дважды ткнул его ножом. В правое плечо.
  Утихомирить настоящего мустанга... ударами шелковой нити или словесными увещеваниями было бы наверняка легче. На футболке Величева проступили темно-багровые пятна, но он не успокоился, наоборот, еще активнее задергался и засучил 'копытами'. Вернее, одним копытом, поскольку второе было прочно привязано к ножке ванной.
  -А ну тихо!! - прикрикнул на 'скакуна' Артем, но с тем же успехом он мог кричать на работающую мясорубку.
  Пришлось сменить тактику. Стрельцов завалил 'коня' на левый бок, наполовину затолкав его в то место, куда он рьяно стремился - под ванную, затем уперся в шею коленом и стал нащупывать вражеские перста. Полностью обуздать 'скакуна' не удалось, но до правой кисти неприятеля Артем с грехом пополам добрался, вывернул ее, ухватил мизинец, прижал к трубе и взмахнул своим палаческим орудием.
  Мимо. Еще один взмах.
  Снова промах. Лишь лезвие заскрежетало, соприкоснувшись с металлической трубой.
  С третьей попытки Артем попал. Однако лишь немного надрезал мизинец, лезвие углубилось в плоть на доли сантиметра. Опасаясь из-за тряски попасть по собственным пальцам, он ударил слишком тихо и аккуратно. Казалось, что в исходном положении: частично под ванной, прикованный и привязанный, а также придавленный девяноста двумя килограммами (хорошо, после ранения - минус полпуда) живого веса, сильно корчиться и изгибаться категорически невозможно, но после этого удара пленник значительно увеличил интенсивность движений и амплитуду колебаний свободной правой ноги. А в дополнение принялся колотить затылком по локтю. Что характерно, не по своему локтю, а по Артемову. И хотя черепушка бандита, безусловно, страдала больше локтевого сустава Стрельцова, долбежка...действовала на нервы и доставляла неприятные ощущения.
  Плотина, сдерживающая волну эмоций, уже потрескивала, комок тошноты полз по пищеводу по направлению к горлу, и Артем, плюнув на аккуратность и точность, убрал подальше свою руку и рубанул тесаком. Рубанул от души, не глядя и не выбирая, куда придется.
  Попал удачно, только...пальцы в стороны полетели. Скорре всего, относительно удачности удара у бандита имелась собственная точка зрения, но его никто не спрашивал. Да и вряд ли он что-нибудь сейчас сумел бы сказать.
  Едва нож завершил свой полет, лязгнув уже не по батарее, а по настенному кафелю, Величев прекратил корчиться и замер. Артем слез с пленника, опустил нож в раковину и умылся. И вроде в крови не испачкался, но вдруг захотелось помыть руки. Мелькнула то ли язвительная, то ли безумная мысль о том, что он так все лимиты на воду хозяину квартиры изведет. Вплоть до отключения. Смочив ладони, Артем присел возле пленника. Бандит лежал, не шевелясь, и неотрывно смотрел остекленевшими глазами куда-то в угол. Проследив за направлением его взгляда, Стрельцов увидел валяющиеся на полу два окровавленных обрубка. Ком тошноты мгновенно преодолел пищевод и достиг горла. Его едва не вырвало. К дипломированному психологу ходить не надо: на роль мстителя и палача Артем явно не годился.
  От полного позора Стрельцова спасла необходимость оказания бандиту медицинской помощи. Требовалось остановить кровь, а то негодяй, не дай бог, в ящик сыграет. Стараясь не смотреть в угол, где лежали отрубленные пальцы, Артем взялся за бинты и йод и приступил к исполнению уже другой роли - добровольного медбрата. Пока бинтовал раны, выяснилось два обстоятельства: во-первых, хотя глаза бандита оставались открытыми, тот пребывал в глубоком ауте (когда случилась потеря сознания, Артем и не заметил), а во-вторых, последним ударом Стрельцов отрубил не пальцы, а ...палец. Большой палец правой руки, точнее - фалангу. По крайней мере, у Величева не хватало двух фаланг на мизинце левой руки и одной фаланги на большом пальце правой. Некоторое недоумение поначалу вызвало наличие двух обрубков в углу, но затем Артем вспомнил, что именно туда швырнул удаленный в ходе предыдущего усекновения перст, и оно рассеялось. Разлетавшиеся после удара во множественном числе пальцы, надо полагать, привиделись.
  Что привиделось Величеву оставалось загадкой, но пока Артем ворочал тяжеленную бандитскую тушу, держал пальцы, бинтовал их и безжалостно заливал йодом, мерзавец даже не вздрогнул. А йодом открытую рану обрабатывать, это не примочки на синяки ставить - любой стоик от боли взвоет громче лишенного любимого лакомства слона. Тут же оба пальца - сплошная рана. Поэтому то, что Величев на варварскую 'заливку йодом' никак не прореагировал, свидетельствовало о глубине беспамятства. А что послужило причиной 'коматоза', слабые бандитские нервы и склонность к обморокам или обильная кровопотеря, Стрельцова волновало мало. Жив, и славно, если жив.
  Перевязка благополучно завершилась, кровь текла менее интенсивно, однако пострадавший в сознание так и не пришел. Впрочем, судя по ровному дыханию, безвременная кончина от полученных телесных повреждений и психологических травм Величеву не грозила.
  Появилась возможность передохнуть, собраться с мыслями, но самозваному медбрату стало не до отдыха. Артему вдруг резко подурнело, он понял, что неотвратимо, катастрофически быстро трезвеет. Появились злость и гадливость. Причем сломавшие алкогольную преграду чувства были направлены не только на поверженного бандита, но и на себя любимого. Более того, отвращение к самому себе и собственным поступкам нарастало, снежным комом. Другой ком, тот, который полз из желудка по пищеводу, стоял уже даже не в горле, а где-то под языком.
  -Отребье, подонок, негодяй, так ему и надо, - шептал под нос заклинания Стрельцов, но они магического эффекта не имели, и совесть не успокаивали. Как Артем ни уговаривал себя не забывать о том, что Величев - никчемная тварь, недостойная высокого звания 'человек' и вполне заслуживающая не только отрезания пальцев, но и кастрации, да и не голову он же бандиту отсек, убедительные с любой точки зрения доводы пропадали втуне. От мясницкой составляющей процедуры 'допроса' его мутило.
  Случайный взгляд, брошенный в угол ванной комнаты, прорвал плотину. Прорвал во всех смыслах. Стрельцов подскочил к раковине и изверг из себя...содержимое желудка. И еще разок изверг. Желудок существенно облегчился, но, к сожалению, легче не стало, обосновавшийся в горле ком никуда не исчез, не говоря уже о гадливости.
  Ни периодическое метание фарша, ни занятие самоистязанием в намерения Артема не входили, в связи с чем на повестке дня встал в полный рост вопрос о возвращении удобоваримого самочувствия. В противном случае закончить 'допрос с пристрастием' он не сподобится. Бутылка водки или коньяка со стопроцентной гарантией приведут его в норму. Простите, не в норму, атрофия чувств, 'эмоциональная тупость' никоим образом не может считаться нормой. В то интересное состояние, в котором море по колено и горы по плечу. И в котором он не будет блевать от одного вида отрубленных человеческих конечностей. Им же самим отрубленных. И не конечностей даже, а так, малозначительных частей тела.
  Нехитрое решение лежало на поверхности. Пока Величев в ауте, сбегать до ближайшего магазина, купить поллитровку беленькой и незамедлительно ее употребить. В смысле, не бутылку, а ее содержимое. Есть риск, что его кто-нибудь увидит, но риск допустимый. Главное, чтобы не увидели, как он выходит из квартиры и возвращается обратно.
  Немного поколебавшись и предварительно потоптавшись в целях безопасности у дверного глазка, Артем отправился на вылазку. Обошлось без незапланированных встреч и инцидентов, если не считать таковыми разные мелочи. Например, обнаружение незапертых дверей собственного автомобиля. Очевидно, он впопыхах забыл их захлопнуть, не говоря уже о том, чтобы включить сигнализацию. Удивительно еще, что вездесущие воры столь пикантной ситуацией не воспользовались.
  Затарился Артем по полной программе. Купил две поллитровки водки, три банки пива, запивку в виде пакета апельсинового сока и закуску в виде хлеба, чипсов, маринованных огурцов и сырокопченой колбасы. Хотя закуска не отвечала насущным потребностям метущейся стрельцовской души - скоропалительно повысить содержание спирта в крови до степени...исчезновения эмоций и потери совести, более того, от одного запаха колбасы в глазах темнело, а под языком появлялся кисловато-металлический привкус,- Артем все же на приобретение продуктов потратился. А то ведь недолго и переусердствовать, и вместе с потерей совести утратить ориентацию в пространстве и времени. И связь с окружающим миром.
  За время вылазки хозяин квартиры так и не очнулся и мирно покоился на прохладном кафельном полу. Удостоверившись, что бандит по-прежнему жив, дышит и отбывать в иные эмпиреи не готовится, Стрельцов прихватил пакет с покупками и удалился в зал, где устроился в облюбованном кресле.
  Водка в глотку не лезла. Теплая и горькая, она лишь раздражала вкусовые рецепторы. Артем еле-еле запихал в себя первую стопку и чуть не выплеснул обратно. Уже из желудка... или пищевода, кто там разберет. Чтобы водка не вырвалась, в прямом смысле слова, обратно, Стрельцов утрамбовал дозу стаканом минералки. А вместо второй дозы - в лучших традициях запойного жанра - набодяжил ерша. И изготовленный коктейль употребил. Что характерно, без закуски. Почти сразу его...отпустило. Не теряя времени, довершил начатое еще парой порций. Слегка закружилась голова, но горечь исчезла. Артем ее больше не чувствовал, ни на языке, ни, что особенно важно, на душе. Совесть, или что там еще, мучившее его и внушавшее отвращение к собственным поступкам, благополучно уснуло. Или уснула. Стрельцова снова накрыло, словно волной, то состояние, в котором он не испытывал ни морального, ни физического дискомфорта от выполнения работы палача-дознавателя.
  Одна незадача - с выпивкой он, наверное, чуток переборщил, поскольку мысли сделались вялыми, медленными и ленивыми, похожими на игроков сборной России по футболу. Опасаясь все-таки потерять...ориентацию, если не в пространстве, то во времени, Артем приостановил процесс изготовления и потребления ерша.
  -Пора будить мальчика...- этими словами он озвучил желание возобновить 'собеседование'.
  Пленник еще пребывал в беспамятстве. Не удовлетворившись подобным положением вещей, Стрельцов привел бандита в чувства. Для этого не понадобилось прибегать к помощи нашатырного спирта, Артем просто и незатейливо пинал и обливал водой Величева, пока тот не очнулся.
  Дав открывшему глаза бандиту несколько минут для...перезагрузки и оценки ситуации, Стрельцов пожаловался:
  -Трудно мне с тобой, Сергей. Хочу по-хорошему, объясняю, а ты не понимаешь. Доброту мою не ценишь. Я бы мог тебе ногу отпилить или руку, или, скажем, яйца, нет же, всего-то кусок пальца откромсал. А что от большого - сам виноват, не надо дергаться. Цени... - после небольшой паузы голос Артема зазвенел стальной жесткостью. - Короче, вечер перестал быть томным, и твои брыкания меня утомили. Если, милый, ты снова начнешь суетиться и дрыгаться, я тебе причиндалы укорочу, обещаю! Веришь?
  Судя по судорожному кивку, Величев верил. Словно отцу родному или духовному наставнику.
  -И наследства ты тогда не оставишь. Дети есть?
  Бандит отрицательно дернул головой.
  -И не будет, если еще раз дернешься, - подбодрил его Стрельцов.- А теперь я вытащу у тебя из пасти тряпку, и мы начнем нормально общаться. Начнем ведь? Начнем. Я буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать. Честно и откровенно, как на исповеди. Расскажешь все - поживешь еще...- Артем неожиданно громко чихнул.- Вот видишь, я не обманываю. И учти, лжи не потерплю. Не дай бог, ты сочинительством сказок займешься, я тебе еще один палец отрежу. Или мне почудится, что ты сказки сочиняешь, то ...тоже минус палец. Их еще много, надолго хватит...
  Затем Артем очень доходчиво и образно обрисовал ожидающую бандита судьбу, вздумай он корчить из себя бесстрашного и мужественного партизана на допросе в гестапо. И почему тогда из него получится партизан страшный и женственный. Вернее, немужественный (исключительно по причине отсутствия главных атрибутов мужественности, а не вследствие разного рода непотребств, как кое-кто мог подумать). И лучше ему сдать адреса, пароли, явки, добровольно и без лишних мучений.
  Короткая речь...производила впечатление. Даже на самого оратора. Слова рождались на языке и произносились автоматически, будто без участия мозга, Стрельцову казалось, что он произносит заранее выученный и не раз отрепетированный текст.
  На славу зверски замученной Зои Космодемьянской Величев не претендовал. То ли его впечатлило ораторское искусство Артема, то ли убедили воспитательно-карательные меры насильственного характера, но он больше не брыкался и не сопротивлялся. И не пробовал открыть рот без разрешения. Когда Стрельцов в очередной раз выдернул кляп, бандит и не пискнул. И лишь после заданных вопросов заговорил.
  Заговорил, захлебываясь от усердия, выплевывая слова со страшной скоростью, как будто то, о чем рассказывалось, томило душу, лежало на сердце тяжким грузом, и бандит хотел быстрее от груза освободиться. Выкладывал все, что знал, с массой деталей и подробностей, важных и ненужных. Используя известный по кинофильмам и книгам детективного жанра язык, не чуждый ни операм, ни жуликам, раскололся до самой...печени.
  Словоизлияниям, вернее, словоизвержениям образумившегося 'партизана' никто не мешал, он исповедовался в форме свободного рассказа. Артем не останавливал его и не перебивал, лишь иногда направляя неиссякаемый поток слов в нужное русло короткими уточняющими вопросами. Через десяток минут Стрельцов несколько утомился от прослушивания, и у него зачесались кулаки заткнуть фонтан добрым ударом по зубам, слушком уж длинной и бестолковой получалась исповедь негодяя. К счастью для 'допрашиваемого', зуд в кулаках почти сразу исчез - в последнее время Стрельцов часто проявлял прямо-таки неприличное терпение. Ему даже стало немножко смешно от того, как старается бандит вымолить прощение и сохранить, если не жизнь, то хотя бы надежду на нее, и сдает подельников с усердием и рьяностью, достойных лучшего применения.
  А Величев, словно медвежонок из знаменитого мультфильма 'Ежик в тумане', все говорил, говорил...
  
   * * *
  Исповедь Величева развеяла в пух и прах большинство гипотез и предположений, ранее высказанных следователем, а также выстраиваемых Артемом. Единственное, в чем следователь Данилец оказался прав - изначальным затейником оказался небезызвестный Туманов, которому нужно было скомпрометировать основного конкурента по выборам. Величев поведал, как его два месяца назад вызвал шеф и поручил найти и прирезать припасенным загодя гравированным ножиком бывшую подружку депутатского сына. И как задание Серегины пацаны благополучно про...валили. И тогда Туманов поручил ему убить уже нового дружка бывшей Калининской пассии, а если и тут прокол выйдет, то подыскать любого лоха, лишь бы он с сыном депутата где-нибудь пересекался. Все остальное ни следователь, ни сам Стрельцов и представить не могли, поскольку дальше начиналась самодеятельность Величева.
  Бандит не скрывал ничего, называл имена, адреса и прочее, и Артем склонялся к тому, чтобы ему поверить. На ходу сочинять столь запутанные истории под силу разве что очень хитрому, продуманному и изобретательному человеку, а Величев явно по другому ведомству. И напуган так, что родную мать готов заложить. А заодно - бабушку с дедушкой. И тетушку с племянниками - впридачу. Практически без нажима (слабенький подзатыльник для ускорения мыслительной деятельности не в счет) Величев сдал собственных дружков - участников нападения на Артема и тех, кто был причастен к похищению и убийству Насти. И даже поведал о спрятанном в самодельном тайнике оружии, хотя никто его об этом и не спрашивал.
  Проведенная тут же на месте проверка показаний подтвердила искренность мерзавца. В кладовке за отодвигающимся плинтусом в вырубленном в стене углублении Артем нашел два пистолета - один из них с глушителем - и россыпь патронов. Недолго думая, Стрельцов изъял оружие и боеприпасы в качестве трофеев, авось пригодятся, еще ведь с оставшимися подонками как-то разобраться необходимо. А 'Беретта' и 'Макаров' с глушителем - куда более весомые в любых разборках аргументы, чем газовый баллончик или резиновая дубинка типа 'демократизатор'. Словно рачительный хозяин, Артем патроны, 'Макара' и 'Беретту' упаковал в непрозрачную пластиковую тару и положил возле порога, дабы забрать, когда придется покинуть этот гостеприимный кров.
  К сожалению или к счастью, разбираться, видимо, придется не со всеми негодяями. Если верить Величеву, часть второстепенных персонажей, в том числе и дачный мордоворот, отправлены на отдых в иные регионы, а то и страны, и вернутся очень не скоро. А убивший Настю подонок - Андрей Никитин, он же Кривой, получил свое. И месть не состоится. Или уже состоялась. Величев собственноручно зарезал Никитина, с его слов, именно за убийство Насти.
  Бандит клялся и божился, что убивать жену Артему никто не собирался, ее похитили лишь для того, чтобы Стрельцов не брыкался, и через денек непременно бы освободили. Величев приказал даже пальцем ее не трогать, в Настиной смерти виноват исключительно 'придурок Кривой', у которого в последнее время совсем крыша поехала, и он стал совершенно неуправляемым. А вот Артема Величев действительно хотел завалить и нож рядом с телом подкинуть, да не удалось. Завалить не удалось.
  Было похоже на правду.
  Слова Величева о том, что Настю убил именно Никитин, сомнений не вызывали. Или бандит не соврал, или он актер уровня Смоктуновского. Он вываливал все, подчистую, нужную информацию и совершенно бесполезную, рьяно и истово. И солгать даже в малости сумел бы едва ли. Величев дошел до того, что добровольно рассказал о том, когда и за что привлекался органами и как отмазался. Также покаялся, что последнюю неделю прятался на съемной квартире, поскольку шеф люто осерчал на него за проваленную 'тему', отобрал бригаду и бизнес, и вообще не сегодня-завтра его могут 'списать', то бишь закопать в землю метра эдак на два. И если бы не финансовая нужда, домой бы он не возвращался. И, что удивительно, Величев код сейфа, где деньги лежат, назвал и ключи от него отдал. Опять же по собственной инициативе.
  Просто осуществленная мечта Остапа Бендера, хотя и слегка откорректированная - ключи от квартиры Стрельцов уже экспроприировал. Дабы удовлетворить любопытство, Артем сейф открыл, однако кроме пяти или шести пачек денег в разной валюте внутри железного хранилища ничего не было. Деньгами он побрезговал, не опускаться же до банального грабежа. Одно дело оружие изъять, а другое - чужими деньгами поживиться, пусть и нажитыми, как пить дать, нечестным трудом.
  Кстати, в пользу искренности Величева свидетельствовала и последняя беседа со следователем, когда он поведал об опознании второго трупа. И тут сходится. Значит, убийца мертв.
  Стрельцов не знал радоваться ему или печалится в связи с тем, что упырь, повинный в смерти Насти, тоже завершил земной путь. Есть еще люди, которых должно призвать к ответу, но тот, кого Артем мечтал задушить собственными руками и к кому испытывал самые острые эмоции, уже...призван. От этого хотелось завыть. Или горько засмеяться...
  На всякий пожарный Артем записал имена, клички, адреса всех подонков, причастных к его похищению и убийству Насти, даже тех, до кого дотянуться в настоящее время было невозможно. Авось доведется свидеться, земля, она, говорят, круглая.
  Бандит постепенно выдыхался, словесный фонтан иссякал, паузы становились длиннее. Все чаще Стрельцову приходилось задавать наводящие вопросы, а ответы все реже отличались конкретикой и информативностью. Когда Величев начал безбожно повторяться, стало ясно, что 'допрос' пора заканчивать.
  Нужные сведения получены, хотя...какая-то недосказанность не давала покоя, доставляла неудобство, словно застрявшая в глазу соринка. Несмотря на то, что Артем очень внимательно слушал 'исповедь', ему казалось, что упущено нечто важное. Некий пробел мешал целостному восприятию, картина не складывалась, отсутствовал кусочек мозаики. И вдруг Артем понял, чего не хватает. Он так и не узнал из рассказа Величева, почему именно чета Стрельцовых 'приглянулась' бандитам. Этот момент то ли Стрельцов прослушал, то ли Величев в рассказе упустил. И Артем предельно вежливо попросил собеседника осветить данный вопрос. Подкрепив просьбу парой несильных, интеллигентных оплеух.
  Вежливость - великое оружие. Бандит с радостью откликнулся на просьбу собеседника и поведал о причинах столь нелогичного выбора жертв похищения. И тут выяснилось интересное обстоятельство. Оказывается, примерно в то же время - сразу после получения задания от шефа - к Величеву обратился, пользуясь терминологией бандита, 'какой-то фраер', 'скользкий тип' и 'заказал' Стрельцова. Вернее, неприятности для него. Легкий укол острием ножа в...филейную часть бандитского тела освежил память Величева, и тот воспроизвел 'заказ скользкого типа' практически дословно: '... ноги ему переломать...'.
  Узнав, какие именно неприятности ему причитались, Артем обреченно выдохнул:
  -Ничего не понимаю. И что это еще за новый персонаж, которому так хочется мне ноги переломать? Что-то я совсем запутался. А ты не врешь, голуба?
  Величев открыл было рот, но зацепившись взглядом за покоящийся в руке Стрельцова тесак, плотно сжал губы и помотал головой.
  -Бред...- свободной ладонью Артем потер лоб и сжал виски. От массирования лба и висков путных мыслей внутри черепной коробки не прибавилось. Никаких не прибавилось, ни путных, ни глупых. Уже почти сложенная мозаика рассыпалась на глазах. Что за 'скользкий тип', откуда взялся, чем ему Артем не угодил, почему на Величева вышел? Вопросов стало еще больше, они рождались, умножались в геометрической прогрессии, громоздились друг на друга и, оставаясь без ответов, мешали...пониманию. Даже возникло желание встряхнуть мозги еще одним коктейлем, но Артем...одумался. Дополнительные сто - сто пятьдесят грамм могли привести его в ... глубокую прострацию.
  Если что-то не понимаешь, надо...разбираться, искать ответы. К счастью, существуют иные средства получения ответов на вопросы помимо усиленной мыслительной деятельности и стимулирования ее, то бишь мыслительной деятельности, алкоголем. Артем вовремя вспомнил о принципе 'лезвия Оккама', в соответствии с которым множить лишние сущности не обязательно, напротив, их необходимо отсекать. Правда, для проверки эффективности принципа 'лезвия Оккама' в данном конкретном случае придется использовать вполне материальное стальное лезвие, но это свидетельствует лишь об универсальности принципа. Он и для науки пригоден, и для душевного разговора. Проще говоря, ежели бандит и дальше лишние сущности плодить будет, то другие сущности, возможно, и не лишние, Артем отсечет. Тем более что опыт имеется, вон сущности в углу ванной комнаты валяются...
  -Давай еще раз и по порядку. Кто, когда, зачем? Тебе этот тип просил ноги мне переломать, правильно? А почему тогда ты его просьбу не выполнил, так сказать, в точном соответствии?
  Выслушав сбивчивые пояснения Величева, Стрельцов поскучнел:
  -Ага, значит, ты, козел драный, из двух кормушек захотел нажраться. И своему шефу угодить, и заказ оформить. Вот урод...
  В голосе Стрельцова не было ни злости, ни гнева, он словно констатировал очевидный факт, однако у Величева в очередной раз свело живот.
  -Твою самодеятельность мы еще обсудим. Меня сейчас другое интересует: кто же меня невзлюбил настолько, что за переломанные ноги готов платить? Заплатил, кстати, много?
  -Десятку.
  -Долларов? Негусто. И кто же этот таинственный персонаж и почему именно к тебе обратился?
  Величев снова пустился в длинные и маловразумительные объяснения, из которых следовало, что 'скользкий тип' пришлепал в кафе незвано, был предельно почтителен, Серегу по имени-отчеству величал, но никому не представлялся, а наоборот, даже пытался сохранить инкогнито (конечно, в изложении 'падшего бригадира' подобные лексические обороты не применялись, а использовались перлы вроде: '...светиться не хотел...', '...мутный он какой-то...'). Однако почтительность и вежливость лишь насторожила Величева. Серега пригласил незваного гостя в кабинет, где поспрошал пристрастно, откуда он такой красивый явился, не запылился, и вдобавок устроил ему личный досмотр на предмет обнаружения скрытых микрофонов, диктофонов и прочей гадости. Диктофонов, проводов и микрофонов обнаружено не было. И хотя документов у гостя тоже не нашлось, а разглашать информацию о собственной персоне он отказался наотрез, Величев успокоился, и в результате непродолжительных, но интенсивных переговоров стороны ударили по рукам. Бригадир получил деньги и 'заказ', а гость обещание 'сделать все в лучшем виде'. Вместе с тем 'заключение сделки' не помешало Величеву поручить своим орлам разнюхать обстановку и выяснить, что за птица этот гусь. И заодно проверить, не ментовская ли это подстава или иное 'западло'.
  За 'гусем' проследили, прощупали его и выяснили, что с ментурой он не связан, и не из блатных, а обычный фраер. И даже адрес с фамилией звучали, только...Серега забыл. И фамилию, и адрес.
  Провалы в Величевской памяти Стрельцова категорически не устраивали, и он приступил к ее (памяти) оживлению. Уже опробованным и безотказным, как автомат Калашникова, способом, то есть с интенсивным применением грубой физической силы и колюще-режущих предметов. Хотя поначалу Величев 'запирался', лишь напряженно морщил лоб, мучительно закатывал очи и многозначительно мычал, обошлось без лишнего кровопролития. Демонстрация верного тесака, несколько пинков и зуботычин послужили лучшим лекарством от забывчивости. Сразу же появились варианты.
  -Пацаны пробили, что он, типа, умник, бытовой техникой занимается, а хата у него где-то на Московской, возле ТЮЗа, точно не знаю,- увидев, что Артем поудобнее перехватил нож, бандит взвизгнул,- я не спрашивал у них, клянусь!! Не надо!
   -А фамилия умника?
  -Фамилия какая-то...типа, пьяная, Водкин или Бухаров... не помню. Нет, помню-помню! Сейчас...
  -Мне только новых Чеховских страданий на тему лошадиной фамилии не хватало!
  -А?.. - Величев непонимающе уставился на своего мучителя.
  Уразумев, что рассказ Антона Палыча о том, как мужик вспоминал типично лошадиную фамилию Овсов, бандит наверняка не читал и сарказм оценить не сможет, Стрельцов уточнил:
  -Голову мне не морочь, я тут до ночи гадания 'помню - не помню' слушать не собираюсь.
  -Сейчас, сейчас...- словно молитву прошептал Величев. - Винин...Бухарин...- и облегченно выдохнул: - Брагин. Точно, Брагин!
  -Как?!
  -Брагин его фамилия. А зовут, типа, Иван или Роман, - радостно сообщил Величев.
  Вот так сюрприз!
  Нож едва не вывалился из ослабевшей длани. Артему захотелось изречь что-нибудь непонятно-глубокомысленное, нечто в духе бессмертного Воробьянинского 'да уж!'. Он набрал в грудь воздуха и ...произнес иное:
  -В самом деле, пьяная фамилия...
  
   ГЛАВА 10
  
  Жизнь полна неожиданностей.
  В основном - не очень приятных. И неприятные открытия поджидают человека на каждом шагу. Это не правило даже, а аксиома. В то, что жизнь имеет обыкновение подкидывать и приятные сюрпризы, верят лишь неисправимые оптимисты (как правило, плохо информированные), глупые романтики и юнцы. Кто портянки жизни понюхал, тот не даст соврать. Этого добра Стрельцов нанюхался вволю и не единожды испытывал истинность постулата 'о подстерегающих за углом неприятностях' на собственной шкуре. Убедился он в незыблемости аксиомы и на этот раз.
  Развязались узелки, сошлись дорожки, и открыл бандит тайну великую. Назвал фамилию...
  Брагин.
  И Артема как будто дубиной по голове огрел. Действительно, не ожидал...
  А ведь кого только не прочил в главные злодеи, всех недоброжелателей перебрал, ягодка к ягодке, и явных, и гипотетических, и откровенно мнимых. Даже на несчастного соседа Вадика, чтоб его раскорячило вместе с драндулетом, грешил. Гадал на кофейной гуще. И не угадал.
  Злодеем оказался старый школьный приятель. Кто бы мог подумать. Нет, конечно, Туманова злодеем можно назвать, а Величев и все его присные - мерзавцы те еще, но...не возникни на горизонте Рома Брагин со своими непонятными предложениями по организации гадостей некому господину Стрельцову, скорее всего, бандиты нашли бы иных жертв. Они ведь вряд ли даже подозревали, что существует такой индивидуум - Стрельцов А.В.
  Не будь Брагинского 'заказа', Артема бы не подрезали. И Настю не... Возможно, кто-то другой, какой-нибудь случайный человек, пострадал бы, но что Артему до незнакомцев. Жил бы Стрельцов сейчас и не тужил, ругался с подрядчиками, спорил с друзьями-компаньонами по поводу продажи бизнеса, смотрел футбол по ТВ, гулял с Настей и Чапой в сквере и... строил планы на будущее. О рождении первенца, об отдыхе на побережье, о покупке новой машины...и так далее. Нет же, исковеркали ему судьбу, спасибо Ромочке.
  Непонятно только, из-за чего Брагин невзлюбил его. Вернее, по настоящему возненавидел, ведь для того, чтобы взяться за финансирование бандитских мероприятий по доставлению неприятностей бывшему однокашнику простой нелюбви явно недостаточно, тут требуется истинная ненависть. Лютая ненависть. А, учитывая тот факт, что они не виделись едва ли не с выпускного вечера, еще и застарелая.
  И чем, интересно, Артем заслужил подобную ненависть? Дом не поджигал, родных не убивал, в колодец не плевал, не бил, не оскорблял, честь и достоинство не затрагивал. Они даже и не ссорились, кажется. Разве что еще в школе, и то не в старших классах... Наоборот, когда одноклассники начинали издеваться над извечным аутсайдером Брагиным, Стрельцов за него заступался. Поэтому, если конфликты и имели место, то Артем давным-давно о них забыл. И немудрено, столько лет прошло.
  А Рома, получается, не забыл? Детские обиды стали причиной ненависти в зрелом возрасте? Глупо и смешно. Вернее, было бы глупо и смешно, если бы не было так страшно и нелепо.
  Снова гадание на кофейной гуще. Чем бы Брагин не руководствовался, именно он, в первую очередь, в ответе за смерть Насти. И что прикажете с ним делать? Забыть и простить? Может, это и по-христиански, но Артем пока еще не мать Тереза, чтобы простить гибель супруги и ребенка.
  Отомстить? Тоже не фунт изюма. От мысли о том, что придется мстить старинному приятелю, едва ли не другу детства, Стрельцова корежило. Если Ромочка на поверку оказался упырем, добра не помнящим, то Артему в упыри записываться, ой, как не хотелось. Тут ведь не получится по сценарию: по мордасам отоварил, кровь пустил, и в расчете. Брагин не морковку с грядки без спроса повыдергал и даже не на бабки кинул, он любимую женщину Артема убил. И их еще не рожденного ребенка. И самого Стрельцова чуть на тот свет не отправил. Пусть не своими руками, но убил. И что, теперь Рому тоже убивать? Резать на куски, живьем в землю закапывать во славу доселе не истребленного принципа талиона? Око за око...
  Муторно и гадко. Превращаться в палача нет желания, но и оставлять безнаказанным убийство тоже нельзя. Куда ни кинь...легче не будет.
  Как ни ломал Артем голову, ответ на извечный вопрос, мучавший равно русскую творческую интеллигенцию девятнадцатого века и гражданина Козодоева в кинокомедии 'Бриллиантовая рука', так и не нашелся. Хотя времени на размышления было предостаточно - почти целый день.
  Этот день Артем провел в гостеприимном доме Величева. Практически безвылазно, не считая похода за очередной порцией спиртного и закуской. Жевал бутерброды и пельмени, полировал пивом водку, смотрел телевизор, приглядывал за хозяином квартиры. Тот по-прежнему обитал в ванной комнате, с наручниками на руках и кляпом в зубах, однако Артем больше его не мытарил и даже - в соблюдение Женевской и прочих конвенций - кормил, поил, оказывал неотложную медицинскую помощь (обрабатывал раны, перевязывал, обезболивающие таблетки давал) и выводил...для отправления естественных надобностей.
  Процесс отправления надобностей, откровенно говоря, обставлялся мерами предосторожности: бандит справлял нужду в наручниках, предварительно защелкнутых на руках впереди, и под приглядом надсмотрщика, вооруженным тесаком. В тех же целях Артем пленника от батареи отковывал поэтапно. Связывал ноги, потом снимал наручники, заставлял Величева нагнуться и вытянуть руки вперед, снова защелкивал браслеты, развязывал ноги и вел бандита в туалет. Затем все повторялось в обратной последовательности.
  Надсмотрщику подобные фетишистские забавы удовольствия приносили мало, особенно с учетом того, что пленнику требовалась помощь при снятии и натягивании штанов, но ради соблюдения принципов безопасности Стрельцов их терпел. В остальном Величев проблем не доставлял.
  Вместе с тем вопрос о том, что делать с Брагиным (а также с томящимся в ванной комнате пленником и прочими супостатами) все еще висел в воздухе. Артем и сейчас продавливал...пятой точкой комфортный Величевский диван, прихлебывал чай - от алкоголя уже тошнило - и размышлял о превратностях бытия и дальнейших своих действиях. Как уже было отмечено выше, размышлял безрезультатно. На ум ничего не приходило.
  Даже сон не помог. Говорят, утро вечера мудренее... Опытным путем Стрельцов установил, что далеко не всегда мудренее. По крайней мере, после продолжительного сна на том же несчастном диване Артем так и не определился, что ему делать с бывшим однокашником: мстить или простить. То казалось, он готов плюнуть на месть и забыть и о Брагине, и о Туманове, и о прочих подонках. Вернее, постараться забыть. Бог им судья, тем паче кое-кто уже судьбой наказан. То вдруг в груди рождалась дикая ярость, вскипала пенным гребнем и захлестывала разум. И у Артема тут же возникало желание схватить нож, топор, молоток, дубину, да что угодно и бежать на поиски Брагина. Найти и изуродовать. Схватить его за волосы и молотить мордой о кирпичную стену, пока зубы не искрошатся до последнего, а физиономия не превратится в кровавый блин, покрошить Ромину упитанную тушку на мелкий фарш, испражняться на...
  Приступы ярости заканчивались, и вновь Артем был готов, если не простить, то хотя бы не убивать.
  В результате многочасовых душевных метаний выкристаллизовалась единственная дельная мысль - для начала попытаться найти Брагина и поговорить. Выяснить побудительные причины его поступков. Потолковать по душам. В той же канве, как и с Величевым. Не обязательно бить Рому по голове и приковывать к батарее, тем более - пальцы отрубать, но побеседовать без свидетелей и помех стоит. В располагающей обстановке. А потом, с учетом итогов 'собеседования', решать...
  Где только искать Ромочку? Виделись они ведь за последний десяток лет, как в старой доброй песне поется, один лишь раз, ни адреса, ни телефона... Хотя, стоп, номер телефона-то Брагин ему давал. Рабочего телефона, если память Артему не изменяла. Память, словно идеальная жена, в данном случае хранила верность, и Стрельцов даже припомнил, что в ту их единственную короткую встречу около газетного киоска Брагин наплел ему что-то неудобоваримое. Мол, домашним телефоном еще не обзавелся, а номер сотового менять собрался.
  Чушь какая! Особенно про сотовый. И, что удивительно, Артем эту чушь слопал за здорово живешь и глазом не моргнул. Хотя калач тертый, мог бы и сообразить, что встрече с ним не очень рады.
  Номер собрался менять... Ну и что?! Разве это проблема, мог и дать старый номерок другу детства, авось успели бы созвониться до подключения нового. Нет, все очевидно: Рома ему просто номер сотового сообщать не хотел. Не желал общаться, гаденыш. А рабочим телефоном, как пить дать, человек десять пользуются, не меньше - поди, дозвонись. А дозвонишься, попросишь пригласить господина Брагина, но того, естественно, на месте не окажется. И разговаривать с неприятным тебе человеком (то, что для Брагина Артем являлся по меньшей мере неприятелем, сомнений не вызывало - к друзьям бандитов не посылают) не придется, и приличия соблюдены:- Звонил? Ах, да, говорили, но ты знаешь, закрутился, не успел, поздно сообщили...- С сотовым подобная, используя лексику продвинутой молодежи, лажа не прокатила бы, а с рабочим телефоном - запросто.
  Интересно, номер рабочего телефона Брагин дал правильный или изменил пару цифр на всякий случай? Жаль, что он не успел Роме позвонить до того, как...
  Кстати, сейчас тоже не поздно! Номерок Рома назвал-таки. И Артем его записал. Куда вот только? Памяти роль верной жены, очевидно, надоела, и она помогать отказалась. Категорически. Пришлось пошевелить извилинами.
  -Пойдем простым логическим ходом,- процитировал Стрельцов одного нетрезвого кинематографического персонажа и для стимулирования мыслительной деятельность поскреб пятерней затылок.- Визитку Рома мне не давал. Записной книжки у меня в тот день с собой не было. Бумаги - тоже. Ручка могла быть? Могла. В карман иногда засовываю. Но на чем бы я записал? Не на газете же. Что еще с собой таскал? Телефон, кошелек, ключи и... все, пожалуй. До машины мог дойти и там записать? Вряд ли... На клочке каком-нибудь? Тоже сомнительно. Значит, я номер в сотовый забил. Точно!- Артем в два глотка допил давно остывший приторный чай и подмигнул симпатичной темненькой дикторше, вещающей из телевизора об очередном подорожании цен на энергоносители. - Надеюсь, Павлика мы в Ленинград не отправим?
  Как и следовало ожидать, стрельцовские подмигивания пропали втуне, холодная брюнетка и ухом не повела, и переключилась на рассказ о международной конференции по проблемам... Что за проблемы волновали продвинутую общественность, Артем не дослушал и вырубил 'окно в мир'. Откладывать дело в долгий ящик было не в его правилах, поэтому он немедля отправился за телефоном.
  Чудесным образом труба уцелела во время злоключений своего хозяина, не разбилась, не потерялась, и бандиты ее не отобрали. Впрочем, чудом тут и не пахло: в тот день, когда его похитили, Артем забыл мобильник на сиденье автомобиля. Телефон тихо и мирно там пролежал до выписки хозяина из больницы. А машина чуть менее тихо и мирно (менее мирно - по причине вящего неудовольствия пузатого соседа Вадика, кое, то бишь неудовольствие, он не преминул высказать Стрельцову при личной встрече) простояла несколько недель возле подъезда. После выписки Артем нашел телефон, но им почти не пользовался, поскольку имелся запасной сотовый, да и звонить никому не хотелось. Телефон до сих пор валялся где-то в машине; когда накануне Стрельцов увидел Велика и рванул за ним, сотовый прихватить не удосужился.
  Заглянув в ванную комнату и убедившись в том, что у товарища Величева все в ажуре - тот копошился возле неразлучной подруги-батареи, Стрельцов покинул гостеприимную бандитскую обитель и спустился во двор. Трубка сиротливо валялась на подлокотнике между водительским и пассажирским креслами. Артем уселся на водительское место и разблокировал телефон. Табло засветилось и сообщило о том, что пропущено восемь звонков. Большинство - от мамы и пара-тройка - от неопределенных абонентов. Очень скромно. В лучшие времена за сутки вполне могло и сорок набраться: от друзей, по работе. А сейчас - тишина.
  Поиск заветного номера в меню 'контакты' занял полминуты. Логика не подвела, вот она - запись: 'Брагин Р.'. И семь цифр. Ерзая от нетерпения по кожаной отделке кресла, Артем набрал первые шесть, но потом образумился и сбросил вызов. Спешить не стоит. И вообще, зачем из машины звонить, у Величева в квартире телефон имеется, а то он тут уже глаза намозолил, бабки вон опять пялятся, шушукаются. Не дай бог, надумают бдительность проявить.
  Дабы не провоцировать пенсионерок на гражданско-сознательные поступки, типа звонков в милицию, чреватые для него...туманными последствиями, Стрельцов отогнал машину на стоянку за два квартала от Величевского дома. Оттуда позвонил маме, выслушал слезные упреки в духе 'я вся извелась, почему не отвечаешь?', покаялся, что сотовый он просто перевел на бесшумный режим, заверил ее, что непременно завтра приедет, а затем пешочком, аккуратно, старясь не привлекать внимания бабушек на лавке, вернулся на исходную базу. То есть в квартиру Величева.
  По сложившееся традиции, проверил состояние хозяина квартиры, плюхнулся на ставший практически родным диван, сгреб гордо восседавший на журнальном столике стилизованный под старину телефонный аппарат - а бандюган-то, оказывается, не чужд сибаритских изысков - и набрал заветный номер.
  Ответили почти сразу, оборвав на половине второй длинный гудок.
  -Компания 'Диагональ'. Здравствуйте!- проворковал чуть хриплый томный женский голос. Или, если хотите, промурлыкал. Загадочный и многообещающий голос. Обладательнице такого тембра впору 'сексом по телефону' подрабатывать - отбоя от клиентов не будет.
  -Добрый день.
  -Чем могу помочь?
  -Девушка, извините за беспокойство, у вас должен работать Брагин Роман...- от мурлыкания собеседницы Стрельцов слегка смешался.- Пардон, отчество запамятовал...
  -Роман Николаевич,- подсказала девушка.
  -Точно, Николаевич,- искренне обрадовался Артем. - Работает у вас?
  -Работает,- как-то не вполне уверенно согласилась невидимая обладательница чарующего голоса.
  -К телефону его не позовете?
  -Даже не знаю...- еще более неуверенно протянула девушка, сразу утратив половину своего томного обаяния.
  -В смысле?- удивился Стрельцов.- Его на месте нет?
  -Да, его сейчас нет, - согласилась собеседница.
  -А когда будет, не скажите?
  -М-м... не знаю...
  -Если я вечером, часов в пять, позвоню, он будет на месте?
  -М-м-м...вряд ли, - девушка на другом конце провода уже не мурлыкала, скорее невнятно мычала.
  За полвдоха голос перестал казаться загадочным и многообещающим, очарование исчезло, словно и не бывало. А невразумительные ответы собеседницы... начали раздражать. 'Вот дура, сказать толком не может! Мычит, как корова!'.
  -А завтра?
  -Завтра...м-м-м... тоже.
  Раздражение усилилось. Более того, у Артема появилось навязчивое желание бросить все и отправиться в офис (или что там у них вместо офиса) компании 'Диагональ', прихватив с собой нечто тяжелое и угловатое. И погладить вышеназванным тяжелым и угловатым обладательницу чарующего голоса. По умной головке.
  -Простите, я не понял, тоже - это в смысле, что завтра Роман Николаевич на работе не появится?
  -Да.
  -Он что, в отпуске?
  -Ну-у-у...нет, наверное...
  -Девушка, с Вами очень трудно разговаривать, объясните толком, как мне Брагина найти!- практически заорал Стрельцов.
  На глас вопиющего сразу никто не отозвался. Около минуты из трубки слышались только фоновые шумы. Обладательница томного тембра умолкла. Артем, уже пожалевший о том, что накричал на ни в чем ни повинную собеседницу (пусть она хоть трижды идиотка и корова, а вот ему следует себя держать в руках), тишину тоже не нарушал. Допустим, не выдержит он, брякнет что-нибудь резкое, и польется из трубки трель коротких гудков. Куда ему тогда звонить прикажете и где Брагина разыскивать, он ведь даже адрес фирмы спросить не успел. В Интернете или, как собаке, по запаху?
  К счастью, девушка трубку не бросила. Вернее, сразу не бросила. Помолчала, собралась с мыслями или, как вариант, сходила к начальству, посоветовалась, что делать с настырным гражданином, интересующимся Р.Н, Брагиным, потом выдала скороговоркой:
  -Если Вы хотите получить информацию о Романе Николаевиче, можете обратиться к директору по персоналу Фалееву Ивану Александровичу. Спасибо за звонок, всего...
  -Стойте!- снова завопил Артем, грубо и нетактично перебивая явно собирающуюся попрощаться собеседницу.- А где этот Ваш Иван Александрович сидит?!
  -Николаева двадцать пять 'Б', второй этаж, двести семнадцатый кабинет, - отбарабанила чаровница и с выдохом облегчения завершила разговор.- Спасибо за звонок, всего хорошего.
  -И Вам не хворать, - буркнул Стрельцов, но его уже никто не слушал, трубка запела: 'Пи-пи-пи...'.
  -И не очень-то хотелось с тобой трепаться.- Стрельцов скорчил рожу телефонному аппарату и принялся искать ручку и листок бумаги. Поиск сопровождался монотонным речитативом: 'Николаева двадцать пять 'б', двести семнадцать, Николаева двадцать пять 'б', двести семнадцать, Николаева двадцать пять 'б', двести семнадцать ...'.
   Не 'ом мане падме хум', конечно, но тоже вполне себе мантра. Которая с помощью авторучки и клочка оторванной от салфетки бумаги обрела овеществленную форму. Пусть записывать всякую всячину на салфетках пошло и неинтеллигентно, зато практично и удобно. Отпала необходимость в записи - скомкал салфетку и выкинул.
  Белую поверхность салфетки, помимо адреса, Артем, дабы не запамятовать, испачкал фамилией директора по персоналу. Господин директор, кстати, с вверенным ему направлением деятельности справляется отменно, персонал вымуштровал на зависть. Обладательница томного голоса даже нахамить не соизволила, хотя кое-кто явно нарывался. Если только не счесть за хамство то, что она положила трубку до того, как Артем успел с ней попрощаться. Вот что значит прививать культуру работы с клиентурой. Справедливости ради, ничего информативно-ценного про любезнейшего Романа Николаевича девушка выдать тоже не соблаговолила, не считая адреса компании 'Диагональ' и данных кадрового начальника.
  Вообще, разговор с незнакомкой получился...довольно странным. Едва речь зашла о некоем Р.Н. Брагине, девушка явно смутилась, 'замычала' и стала отвечать на вопросы в духе 'наверное, не знаю'. А когда Стрельцов разъярился до градуса ора, переадресовала все вопросы на директора по кадрам.
  С чего бы вдруг? Секретную информацию боялась разболтать что ли? Ведь сведения о времени пребывания сотрудника фирмы на работе - это же ужасная тайна! Как минимум государственной важности!
  Что-то тут нечисто...
  Нахрапистыми, незваными гостями в голову полезли разнообразные нехорошие мыслишки. Например, о том, что Брагин мог предвидеть возникновение интереса к его персоне и соответствующим образом проинструктировать сотрудников компании, отвечающих на телефонные звонки. Или о том, что любой подобный звонок неведомым образом Ромочкой отслеживается, иначе ради чего девушке разговор затягивать, бросила бы трубку, и привет. И, вероятно, он уже знает, с какого телефона звонили, и сюда на авто с тонированными стеклами спешит тройка крепких, вооруженных не только добрым словом, ребят.
  Стоп, это уже паранойя!
  Кто Рома такой, чтобы сотрудников инструктировать, разговоры отслеживать и крепких ребят на задания посылать. Не шпион, надо полагать, не сотрудник спецслужбы и не главарь мафии. Тем паче, что о местных криминальных авторитетах Артем информацией обладал (а какой российский предприниматель, 'зачавший' бизнес в лихие 90-е, ей не обладал?), с некоторыми представителями теневых структур контактировал до сих пор, и фамилия 'Брагин' из их уст никогда не звучала. И вряд ли его однокашник является хозяином фирмы, хотя...тут поручиться нельзя. Жаль, не успел спросить у чаровницы, что за должность в их компании Рома занимает. А пусть даже собственник или генеральный, на кой ляд Брагин персонал бы стал инструктировать? Если он действительно Артема заказал, в чем, к сожалению, сомневаться не приходилось, тогда Рома должен не инструкции направо и налево раздавать, а сидеть в уголке и бояться пискнуть лишний раз вне расписания.
  Не то, чтобы Стрельцов слишком хорошо Рому знал (раньше считал, что хорошо, но в свете последних событий оказалось, что Артем знал какого-то другого Брагина, приятеля из детства, который никогда бы не решился организовать преступление), просто любой здравомыслящий человек (профессиональные убийцы, отпетые урки, отморозки, наркоманы, психи и прочий маргинальный люд не счет), замазавшись в 'мокром' деле, вел бы себя тише воды и ниже травы.
  Нет, смятение девушки и ее невразумительные ответы никак не связаны с предварительным инструктажем по поводу возможных звонков и вопросов. Наоборот, тогда бы четкие ответы у нее от зубов отлетали. Словно хулиганы от чемпиона по боксу. Здесь что-то другое кроется...
  Может, собеседница приняла его за товарища из 'компетентных' органов? Тоже отпадает. Она у Артема даже не поинтересовалась, кто он такой и зачем ему Брагин понадобился. Ее растерянность, безусловно, связана с самим Ромой. Сказала бы, что он в отпуске, в командировке, на больничном, у тещи на блинах, и от нее бы сразу отстали. А она мекала что-то, мычала хуже двоечника у доски, но о том, по какой причине и до какого времени Брагин отсутствует на работе, ни слова ни сказала. Ни хорошего, ни плохого. Будто о покойнике. Прямо-таки напрашиваются нехорошие ассоциации.
  А вдруг! Артема словно током шарахнуло. Классическим разрядом в двести двадцать вольт. Вот это был бы номер, если Брагин действительно помер. Умер, убит, сыграл в ящик, преставился и т.д. - нужное подчеркнуть. И кому тогда, спрашивается, пардон за тавтологию, ответ держать? Величева добить?
  Тьфу!
  Стрельцов едва удержался от сочного плевка на пол... или на стену, все равно. Опять понесло. Все, хватит домыслов и ни на чем не основанных умозаключений. Чем ломать голову, проще поехать к этому...как его - Артем развернул скомканную салфетку - Ивану Александровичу и ненавязчиво осведомиться о здравии закадычного дружка Ромочки. И к бельмесу конспирацию, так и до мании преследования недалеко. Брагин встретиться с ним обещал? Обещал. Номер телефона давал? Давал. Вот старый школьный приятель и решил поинтересоваться, куда Рома запропал. Никакого криминала, обычная житейская ситуация. И откладывать посещение многоуважаемого директора по персоналу ни к чему, никто не мешает отправиться к нему прямо сейчас.
  Буквально уже на пороге Артем вспомнил про незабвенного хозяина берлоги. Вернее, о том, что по поводу дальнейшей судьбы пленника он не определился. Добивать бандита было... противно. Душа к мокрому делу не лежала. С одной стороны, следовало бы подонка умертвить, по заслугам бы воздалось, а с другой - чем сам он тогда лучше этого Велика? Такая же отмороженная мразь.
  Может, оставить пока все как есть, съездить на встречу с директором по персоналу, узнать, куда Брагин подевался, а потом, вернувшись, решить, что с Величевым делать? Артем иронично хмыкнул. Нет, не пойдет. Надо немедленно решать. Он вторые сутки в этой квартире загорает, не считая дней, потраченных на 'засаду', заходил-выходил - примелькался уже. Еще раз-другой 'несущие вахту' пенсионерки его увидят, как пить дать, в милицию позвонят. И вообще, чем дольше Артем тут околачивается, тем выше шансы, что его тут кто-нибудь застукает.
  Понятно, без ключей в квартиру попасть, мягко говоря, затруднительно, но подобные мелочи вряд ли отпетых уголовников (в то, что круг общения хозяина квартиры составляют именно отпетые уголовники, верилось легко) смутят. Интуиция Артему подсказывала, что если какому-нибудь приятелю Величева приспичит в квартиру зайти, он может сюда проникнуть и без ключей. Кроме того, иные неприятные казусы случиться могут. Вдруг кто в двери долбится начнет или еще чего...
  Надо признать, наличие в ванной комнате прикованного к батарее и малость покалеченного индивидуума градус душевного спокойствия не поднимало. Особенно с учетом того, что Артему требовалось определить дальнейшую судьбу этого индивидуума. Благо, что Стрельцов с самого начала спиртным эмоции приглушил, иначе от каждого постороннего звука вздрагивал бы. Пленника держать - дело хлопотное и нервное...
  Решать нужно сейчас. И из квартиры выметаться. Во избежание...неловких ситуаций. И прибраться за собой обязательно, дабы лишние следы не возбуждали чье-то досужее воображение.
  Правильно, для начала приберемся, займем руки делом, а по ходу не грех и голову занять - подумать: жить Величеву или умирать.
  Артем порылся в платяном шкафу, выудил из нижнего ящика потрепанную белую футболку, соорудил из нее тряпку и приступил к уборке помещений. Импровизированная влажная уборка имела специфический характер; Стрельцов протирал тряпкой те части интерьера и предметы, на которых могли остаться отпечатки его пальцев. В процессе уничтожения следов выяснилось, что досконально и точно вспомнить, за что именно он хватался, какие поверхности 'лапал', Артем не в состоянии, поэтому протирать пришлось едва ли не все подряд. Не подвергались санобработке только те предметы, в отношении которых Стрельцов был на двести процентов уверен, что их он не трогал, прочие беспощадно протирались.
  Несмотря на выборочный характер, уборка растянулась на два часа. На закуску осталась ванная. И хотя помимо размахивания тряпкой все означенное время Артем потратил на размышления о том, убивать ему отдыхающего в ванной индивидуума или нет, решения так и не принял. Не придумав лучшего, зашел в ванную, дабы приступить к предпоследней стадии уборки (если за последнюю принимать...возможное умерщвление Величева).
  Вышеозначенный отдыхающий индивидуум встретил Артема привычным восторженным мычанием, раздавшимся из-под кляпа. Наверное, рассчитывал, что Стрельцов, по сложившейся за сутки традиции, вытащит изо рта полотенце, даст попить и сопроводит в туалет. Ожидания пленника не оправдались, поить его и выводить 'до ветру' никто не собирался, гарантом чего служил тот факт, что вместо необходимых для конвоирования спецсредств - тесака, например, или пистолета - в руках Стрельцова болталась тряпка.
   На тряпку в руках своего мучителя пленник, очевидно, не обратил внимания и продолжил издавать невнятное мычание, что Артема почему-то не на шутку разозлило.
   'Еще мычит, паскуда!' - Стрельцов швырнул тряпку на пол и отвел душу парой смачных пинков по величевскому боку. Бандит съежился и заткнулся. И пока Стрельцов смывал кровь с кафеля, протирал ручки, края ванной и раковины, Величев даже не шелохнулся, только сопровождал каждое движение тряпки испуганно-настороженным взглядом. Закончив уборку, Артем прополоскал еще более полинявшую футболку и обмотал ее вокруг кисти левой руки, чтобы ни к чему не прикасаться пальцами. Главное теперь - правой рукой за косяк какой-нибудь не схватится, иначе вся работа насмарку. А любые нехитрые манипуляции, вроде захлопывания дверей, вполне можно и обмотанной в тряпку клешней проделать. Конечно, еще Величева...
  Словно угадав ход мыслей Артема, бандит что-то мекнул. Безобидный на первый взгляд звук прорвал последнюю линию обороны моральных запретов. У Артема в глазах потемнело от гнева. Этот недочеловек еще голос подать пытается, помалкивал бы!
  Решено, кончать его! Где там тесак лежит?!
  Зарычав от переизбытка переполняющих его эмоций и забыв о мерах предосторожности, на которые потратил столько времени и сил, Стрельцов содрал с руки тряпку, отшвырнул ее и ринулся на кухню за ножом. Выдернул ящик кухонного стола, схватил первый попавшийся нож и метнулся обратно в ванную. Лихо замахнулся, не глядя, рубанул бандита по шее...и нож ледышкой выскользнул из руки.
  Что за дрянь?! От подлости верного, не единожды апробированного, оружия Артем опешил. От такого удара скорее голове должно слетать с плеч, а не ножу из руки вываливаться, шея у бандита ведь не стальная. И кровь не хлещет, хотя полагалось бы... И ощущения какие-то...не те. Когда Артем накануне тесаком пользовался, он казался продолжением руки, вонзался в плоть - только пальцы разлетались. А сейчас - будто скалкой по деревянной чурке засадил, разве что соответствующий стук не раздался.
  Несуразность ощущений вызвала легкий ступор, вследствие чего колыхавшаяся в глазах тьма отступила. Артем сдвинул брови, подобрал свое грозное орудие с пола и...едва не расхохотался. Первым попавшимся под руку ножом оказался не верный тесак для рубки мяса, а нож с длинным волнообразным лезвием, тупым до неприличия. Подобные ножи, если он не ошибается, предназначены для разделывания рыбы. Хотя, как таким тупым предметом вообще что-нибудь можно разделать, Стрельцов не представлял. По крайней мере, порезать человека, точнее говоря, нанести ему существенные телесные повреждения этой рыборезкой у Артема не получилось. Величев, целехонький и невредимый (если не учитывать вчерашние потери), корчился в углу, что-то безостановочно мыча и пытаясь спрятать голову под ванной. Разглядеть, есть ли у него отметина от удара на шее, было нереально. Если даже и есть, то наверняка царапина, не более, ведь даже кровь не течет.
  Взвесив на ладони 'рыбный нож' и уразумев, что им помимо разделки селедки впору только размягченное сливочное масло резать, а человека им убить очень сложно, разве что способом длительного и мучительного пиления, который однозначно отпадает как чрезмерно садистский, Артем отправился на кухню за верным тесаком. Или за другим ножом, но обязательно обладающим острым лезвием.
  К сожалению, пока Стрельцов метался по квартире туда - обратно, решимость, простите за тавтологию, порешить бандита улетучилась. Данный факт Стрельцов вынужден был констатировать, добравшись до кухни и заменив 'рыборезку' на полюбившийся тесак. И вроде нож удобно лег в ладонь, и тяжесть привычная придала уверенности, а вот всепоглощающий гнев выветрился. Нет, злость на Величева не исчезла, но пропала...праведная ярость, а без нее убивать, пусть даже и подонка, было противно. Будто обширное болото нужно форсировать: и в обход тащиться нет резона, и лезть в дурно пахнущую муть, рискуя запачкаться по уши, неохота. Одно дело, в драке или в горячке супротивника на свидание с праотцами отправить, а другое - представителя биологического вида Homo Sapiens Sapiens хладнокровно прирезать. Как жертву на алтаре, как свинью на бойне.
  Тесак со свистом разрезал воздух и вонзился в дверной косяк, расщепив деревянную планку надвое.
  -Эта тварь Настю не пожалела, а ты его жалеешь! Слабак несчастный, а ну, соберись, тряпка!- змеей зашипел, накручивая сам себя Артем. И еще раз рубанул ножом по косяку. Затем свободной рукой залепил себе пощечину. - Заколоть его, понял, заколоть! Как на скотобойне!
  Своеобразный аутотренинг помогал, но слабо. Решимость убить негодяя снова появилась, но...какая-то робкая. Тысяча пятьсот извинений за очередную несуразность, нерешительная. С такой решимостью под танк не бросаются и на броневик не лезут. И на вежливо спрашивающих 'покурить' хулиганов, размахивая кулаками, не кидаются. И даже с родителями невесты (жениха) знакомиться не идут. С подобной решимостью разве что билет на экзамене по плохо усвоенному предмету тянут. Принцип один и тот же: вытяну, а там поглядим. Авось что-нибудь выглядим. И кривая вывезет.
  -Ладно, убивать не буду,- заявил окружающему пространству Стрельцов.- Не душегуб ведь. Руку подлюке отрублю, а дальше - воля божья... Жить будет - хорошо. А нет... На нет и суда нет.
  Слова прозвучали приговором. Сухо и казенно, словно произнесли их чужие уста. Даже мурашки по телу побежали. Упитанные, каждая размером не меньше спичечной головки. Пока его вновь не одолели сомнения и ненужные вопросы (типа: а не слишком ли, батенька замахнулись - плащ судии примеривать, едва ли не с судьбой себя, ничтожного, ровнять?), Артем покрепче сжал тесак и потопал в ванную комнату.
  Исполнять приговор.
  Судья из Стрельцова получился неважный. Точнее, судья, вполне вероятно, и неплохой, а вот палач или, если желаете, экзекутор - аховый. Приговор-то вынес, а вот исполнить его...не сумел. Перешагнуть черту не смог. А все из-за неискоренимой мягкотелости. Когда Артем возник на пороге ванной комнаты с верным 'мачете' наперевес, пленник повел себя...неприлично. Где-то даже неинтеллигентно. То ли он слышал и слишком близко к сердцу принял яростные вопли Стрельцова, то ли его сверх всякой меры возбудил вид не раз на собственной шкуре испытанного ножа, но вместо того, чтобы стоически перенести вынесенное судом наказание в виде усекновения длани или хотя бы изобразить героическое и безнадежное сопротивление, как положено примерной жертве, бандит выпучил глаза из орбит, икнул, громко испортил воздух и обмяк. Застыл нелепой, несуразной кучей. А из-под этой кучи по ровным прямоугольникам кафеля растеклась лужа. Специфического цвета.
  Конечно, прикованный к батарее человек, над которым вторые сутки измываются и регулярно отрубают пальцы, увидев приближающегося мучителя, должен как-то реагировать. Мелко задрожать, например, или заплакать, или попытаться закричать. И в обморок хлопнуться допустимо, и глаза выпучивать из орбит не возбраняется, и икать, но...чтобы все сразу, все одновременно... Это, мягко выражаясь, перебор. Особенно возмутительно загрязнение атмосферы... сероводородом. И без того воздух спертый. Как вообще столь впечатлительные неврастеники в бандиты попадают? Ведь третий раз за два дня сознание теряет. Ладно еще вчера - сознание вместе с пальцами терял, сейчас-то от одного вида ножа...обмочился и вырубился. Потёк, во всех смыслах, что, прямо скажем, плохо соотносится с имиджем 'крутого пацана' и гангстера. Как там следователь говорил: 'бригадир низового звена'. Не валенок из подворотни, а бригадир. Звучит громко. И пистолеты у него есть, и наручники, и дубинка, да и сам 'гангстер' про свои подвиги много чего напел. Аль Капоне - не меньше. А на поверку оказалось...слабоват. То ли он трус по натуре, что с учетом рода деятельности и 'авторитета' представляется маловероятным, то ли испугался до...усра...кхе...до беспамятства.
  Впрочем, причины несоответствия реакции имиджу пленника 'экзекутора' интересовали мало. Куда больше его беспокоило, а не даст ли он сам слабину, не дрогнет ли у него рука?
  И по всему получалось, что рука дрогнет. Ну как ему бандита наказывать? Прикажете бесчувственное, обос... обгаженное тело на куски крошить? На извращение смахивает. Редкое и малоизученное. Или в сознание привести для начала, пусть осознает свою участь и помучается? Тоже веселье для маньяка-затейника. А если бандит опять в обморок грохнется? Вновь его откачивать? Нет, наверное, Артему с собой не справиться... Видимо, бандиту суждено продолжить свое никчемное существование, и даже клешни он безвременно не лишится. И что здесь более уместно, радоваться или расстраиваться, Стрельцов не знал.
  От безысходности и переизбытка эмоций Артем пнул несуразную кучу по...филейной части туловища.
  Несуразная куча даже не вздрогнула, только...снова издала характерный звук. Сопровождающийся не менее характерным запахом. Ситуация стала настолько смешной и нелепой, что новоявленный палач-экзекутор захохотал. Вернее, громко и заливисто заржал откормленным на казенных харчах жеребцом. А кто бы остался серьезным? Тут судьба злодея решается, можно сказать, по канонам, завещанным классиком жанра, то бишь Вильямом нашим Шекспиром, а негодяй, вместо того, чтобы проявить толику уважения к палачу-экзекутору и преисполниться важностью момента, в обморок грохнулся и в себя приходить не желает, выражая отношение к происходящему самозабвенным...пусканием ветров.
  Хохот согнул самозваного экзекутора пополам и душил его, пока по щекам не побежали слезы. Когда приступ смеха закончился, Артем разогнулся, промокнул тыльной стороной ладони скопившуюся на ресницах солоноватую влагу, посмотрел на бренное бандитское тело и глубокомысленно изрек:
  -Живи, засранец!
  Вышеупомянутое тело, пребывая в глубоком ауте, отношение к данному соизволению выразить не соблаговолило. К счастью, а то в последнее время оно, то есть тело, реагировало на все слишком...экспрессивно. Хоть форточки с окнами настежь открывай.
  Осознав, что уподобиться мяснику на бойне и хладнокровно добить беспомощного человека или даже, пардон, на худой конец, отрубить ему руку, он не сумеет, Артем неожиданно испытал облегчение. Словно в жаркий апрельский день опостылевшую за зиму меховую куртку с плеч сбросил. И хотя исполнить собственный приговор не получилось, жалеть об этом не стоит. Все же, наверное, хорошо, что кроваво-красный плащ палача оказался Артему не по плечу; меньше грязи - чище совесть. Клешни поганцу посек, и довольно. Неплохо бы, конечно, вдобавок ампутировать еще какую-нибудь лишнюю, невостребованную деталь организма, лапу отчекрыжить или кастрировать для острастки и назидания, но...запала не хватит. Сразу не пришиб, а теперь поздно - размяк. Интеллигентские замашки не позволят. И ладно. И без того урок Величев получил...наглядный. Пусть дальше небо коптит поганец.
  Невообразимая жалостливость! Никчемный человечишка ведь, насекомое, инфузория, а рука больше на него не поднимается. Стрельцов сам себе удивлялся, с каких пор он добреньким и мягкосердечным стал. В порыве милосердия он не только решил оставить Велика живым и относительно целым (руки - 2 штуки, голова, ноги, яйца - полный комплект, лишь пальцев недобор), но и освободить бедолагу от наручников. Казалось бы, глупость несусветная, но Артем почему-то был уверен, что изрядно - вплоть до членовредительства - пострадавший от него бандит, освободившись из плена, о мести и помыслить не посмеет. И к дружкам-отморозкам за помощью не побежит, и в милицию обращаться не станет, и сам в темной подворотне с пистолетом в руке караулить мучителя не будет. Разве что в больницу помчится вприпрыжку (или ползком сподобится), но данное деяние к мести имеет примерно такое же отношение, как поедание маринованных устриц к хоровому пению.
  Не посмеет он мстить, и точка. Наоборот, Величев, постарается забыть про Стрельцова и все, что с ним связано, словно страшный сон. На чем основывалась эта беспричинная уверенность, Артем и сам не понимал, но в том, что Величев теперь в его сторону и посмотреть косо побоится, убежден был твердо. Кишка тонка у бравого парня, не осмелится. Убедить в обратном Стрельцова не сподобился бы и красноречивый лауреат конкурса проповедников. Он не обращал внимания на изъяны собственной логики и был готов отдать пару пальцев на отсечение, что Величев даже исподтишка ударить не рискнет. Залог чего - аккуратная лужа на кафельном полу и...аромат. Отнюдь не гладиолусов или ландышей.
  Милосердие милосердием, но бдительность - местами даже близкую к паранойе - Стрельцов не утратил. Наручники расстегнул, а вот ногу отвязывать не стал. Очухается - сам развяжется. И кляп - обрывок полотенца - изо рта пленника вытащить не соизволил. Чай не в пятизвездочном отеле, пусть займется самообслуживанием. Стальные браслеты и использовавшиеся для усмирения и устрашения ножи, то бишь 'тесак' с 'рыборезкой', Артем присовокупил к ранее упакованным пистолетам. С одной стороны, вроде как лишние улики, а с дрогой - сувениры на память. Хотя зачем ему они понадобились, особенно нож для разделки рыбы, Стрельцов и сам не знал. Прихватил машинально. Вместе с тем забирать отрубленные фаланги пальцев - тоже ведь улики и сувениры не из последних - не стал, побрезговал.
  Существует много точек зрения на то, как должно покидать чужой дом. Одни считают, что воспитанному гостю лучше уйти тихо, по-английски, другие, напротив, полагают верхом изысканности долгие церемонные прощания. Стрельцов поначалу склонялся к первому варианту, уже обулся и взял пакеты с подарками (два пистолета, две коробки патронов, наручники и далее по списку), но затем передумал и решил напоследок пообщаться с хозяином гостеприимной берлоги. Выразить сердечную благодарность за прием, заверить в лучших дружеских чувствах, произнести слова соболезнования и утешения и откланяться. Для чего Артем, не разуваясь и не возвращая пакеты на законное место у порога, вернулся в ванную комнату.
  Владелец уютного трехкомнатного гнездышка валялся на полу и признаков активности не подавал. Невзирая на отсутствие наручников. Иными словами, развязать ноги не пытался, более того, глаз не открывал и не шевелился. И беседовать с кем-либо не намеревался. Впрочем, намерения товарища Величева Артема заботили мало, поэтому для приведения бандита в чувства по сложившейся традиции он прибег к водно-массажным процедурам. Однако, в отличие от предшествующих случаев, отказался от пинков и поливания водой, а вполне культурно намочил тряпочку - все тот же обрывок полотенца - и от души хлестанул товарища по морде. По прислоненной к холодной кафельной стене морде. Вернее даже - по той части морды, которая была не прислонена к стене.
  Эффект оказался предсказуемым - Величев дернулся и открыл глаза. И не просто открыл, а сразу выпучил. А едва разглядев, кто перед ним стоит, обхватил покалеченными голову руками, замычал и забился еще глубже под ванну. Стремление оказаться под ванной Артему было непонятно, не таракан ведь, за плинтусом не спрячется, не затаится - вон туша какая здоровая, и при необходимости из облюбованной щели этого придурка можно извлечь на 'раз-два'. К счастью для придурка, вытаскивать его из-под ванны Стрельцову не требовалось. Он же лишь попрощаться зашел.
  -Ты это...не мельтеши...- поморщился Артем.- Никто тебя уже кончать не собирается.
  Величев мыкнул что-то сквозь кляп и попытался засунуть голову в промежуток между стеной и ванной. Он и раньше неоднократно пытался проделать нечто в подобном духе, но не получалось - мешали наручники, а теперь, обладая относительной свободой движения, бандит практически наполовину протиснулся в узкий промежуток.
  -Циркач...- усмехнулся Стрельцов.- И как такая туша туда помещается?.. Слушай ты, придурок, выползай обратно!
  Выползать обратно 'придурок' явно не желал. Наверное, он бы залез в щель полностью, но габариты не позволяли. К тому же дальнейшему продвижению препятствовала привязанная к ножке ванной нога. Вышеупомянутая нога конвульсивно дергалась, словно обозначая потуги порвать или ослабить путы, а вторая нога елозила по кафелю, исполняя роль поршня-толкача. Надо признать, почти бесполезного.
  -Копытами не сучи и выползай! Выползай, говорю! Никто тебя больше не тронет.
  Величев упорствовал и обратный ход не включал.
  -Слышал, что я сказал? Не буду тебя кончать. Вытаскивай башку, мне с твоей задницей общаться не интересно, - и, чтобы успокоить перепуганного бандита, добавил незатейливую шутку:- Неприлично культурному человеку задом перед собеседником вертеть. Я ведь и возбудиться могу...
  Отсутствие реакции. Лишь усилившееся подергивание привязанной конечности.
  -Оглох что ли?..
  Столь пренебрежительное отношение к лучшим образцам его юмора, вывело Стрельцова из равновесия. Неожиданно для самого себя он разъярился и от души пнул бандита по оттопыренному... афедрону.
  -Вылезай, гнида! А то я тебе сейчас в очко дубинку вгоню по самые помидоры, так вгоню, что кровью дристать будешь до второго пришествия!
  Прямая явная угроза применения насилия в извращенной форме возымела действие. Величев перестал сучить ногой по кафелю и начал вытаскивать верхнюю часть туловища из щели между ванной и стеной. Вытаскивал медленно, долго, больше минуты, хотя на то, чтобы забиться в щель потратил едва ли пару секунд. У Артема едва хватило терпения не ускорить процесс парой тумаков. Наконец бандит полностью извлек собственную упитанную тушу из щели и развернул перекошенную от страха и разукрашенную синяками физиономию к своему мучителю. Стрельцов присел перед ним на корточки и произнес:
  -Не трясись, я тебя убивать не стану...передумал,- и почему-то воспользовался английским:- Understand?
  То, что этот отмороженный маньяк не собирается его прямо сейчас убивать, до Величева дошло. Хотя последнее слово он не уразумел. Зачаточные познания в английском языке у него имелись, но от пережитого стресса Серега забыл, что именно означает 'understand'. Впрочем, данное обстоятельство не помешало ему судорожно кивнуть, дабы не спровоцировать психа на...что-нибудь страшное. Не дай бог, опять за тесак схватится. Или, что еще ужаснее, исполнит угрозу насчет дубинки и второго пришествия.
  -Опусти руки, что застыл, как Статуя Свободы. И тряпку из пасти можешь вытащить, мне твои кивки и мычания надоели. Только предупреждаю: начнешь опять орать, зубы выставлю! И рыпаться не советую, а то я могу повторить наши с тобой совместные упражнения. Хочешь повторить?
  Взглянув на превратившиеся в обрубки собственные пальцы, Величев едва не взвыл от ужаса, замотал головой и закричал: 'Нет!'. Еще не родившись, вопль отчаяния умер в кляпе.
  -Вот придурок,- удивился Артем и медленно и выразительно, словно разговаривая с иностранцем или умственно отсталым человеком, произнес:- Тряпку вытащи!
  Рекомендацией своего мучителя Величев послушно воспользовался и аккуратно, очевидно, боясь еще больше повредить не зажившие, местами кровоточащие и погруженные в облака тупой, ноющей боли обрубки, извлек кляп изо рта и бросил его на пол.
  -Другое дело...Язык функционирует? Говорить можешь?
  Низложенный бригадир откашлялся, проглотил скопившуюся во рту слюну и ответил:
  -Да.
  -Замечательно. Теперь слушай меня внимательно...- мысли прыгали и вертелись не хуже китайских акробатов, сосредоточиться Артему было трудно, и он сам не знал, зачем ему понадобилась разговаривать с этим подонком. И главное - о чем? Для чего он в ванную вернулся? Собравшись с силами и согнав расшалившиеся мысли в кучу и построив из них некоторое подобие стройной акробатической пирамиды, Стрельцов решил, что он хотел напоследок Величева припугнуть.- Тебе, ублюдок, несказанно повезло. За то, что ты натворил, по-хорошему, надо наказывать жестко и в морг без разговоров определять, хоть по понятиям, хоть без... И еще помучить предварительно, порезать шкуру на ленты, что я вообще-то и хотел сделать, но, наверное, слишком много времени прошло, остыл, раздумал. Так что живи...- Стрельцов подарил собеседнику лучшую из своих злобных ухмылок, от которой адресата улыбки пробрала мелкая дрожь.- Надеюсь, мы с тобой больше никогда не увидимся. И тебе советую...не надеяться! Я ведь и обратно передумать могу.
  Артем присел на корточки, заглянул Величеву в глаза и проникновенно прошипел:- А если, не дай бог, возникнет желание поквитаться, отомстить и прочее...лучше сразу в петлю лезь! Потроха вырву и жрать заставлю. И наши упражнения разминкой покажутся. Веришь мне?
  -В-верю, верю,- заикаясь, проблеял Величев. Он завороженно смотрел в глаза мучителю и не в силах был отвести взгляд, словно Стрельцов его загипнотизировал.
  -И еще, сразу расставим все точки... О том, чтобы исподтишка меня достать, тоже не мечтай. Ты можешь, конечно, в подворотне меня подкараулить, киллера нанять или дружков своих бандитских побить на расправу, только...как бы банально это не звучало, предупреждаю: если со мной что-нибудь случиться...тогда что? Книжки читал, кино смотрел? Правильно, тебе тоже хана. И заруби на носу, Сережа, жизнь - не кино, и я перед тобой не выделываюсь. А чтобы ты не подумал, что я пустыми угрозами бросаюсь, поясню: о том, кто виноват в смерти моей жены, известно ее брату и одному моему другу, - на ходу сочинил 'легенду' Стрельцов.- И еще я сегодня же им расскажу о наших с тобою...делах. Поэтому, случись со мной какая-то беда, они будут знать, кого к ответу призвать, для кого могилку копать. И, в отличие от меня, они с тобой миндальничать не станут. Для сведения: мой друг в Чечне в разведроте служил, повидал такого, что нам с тобой не снилось, и человека жизни лишить для него проблемы не составит. А шурин - отставник, ветеран Афгана и охотник бывалый, к тому же зол на убийц сестры невероятно. Окажись они здесь, пальчиками на руках дело бы не ограничилось. Так что тебе вдвойне повезло. Ситуацию улавливаешь?
  -Д-да.
  Судя по усилившемуся заиканию, страшная сказка про злого шурина и не менее доброго товарища-разведчика произвела должное впечатление на слушателя, слова упали на благодатную почву. От ужаса у Величева одеревенел язык. Если этот садист считает, что миндальничал, тогда от одной мысли о том, что могли натворить его безумные друзья-родственники, становится дурно.
  Оценив реакцию бандита, Артем удовлетворенно хмыкнул. Неплохо для импровизации. Ведь персонажей страшной сказки для доверчивых бандитов он придумал только что. Ни друга - ветерана Чеченской войны, ни 'афганца' - шурина в реальной действительности не существовало. Один из приятелей Стрельцова в самом деле 'запятнал' биографию службой в горячих точках, но не в Чечне, а в Приднестровье, а братьев у Насти вообще не было. Ни охотников, ни 'афганцев', никаких. Только старшая сестра, которую при всем желании в категорию отставных военных не занесешь. Но о подобных мелочах Величеву знать не обязательно.
  -И пойми, я тебя не запугиваю, это просто информация к размышлению, чтобы ненужной суеты не получилось. Вот, вроде бы все, что я хотел сказать...Сейчас я уйду, когда закрою дверь, можешь начинать отвязывать ногу, но сильно не спеши, будешь торопиться - еще палец может отвалиться. О, как я сказал, почти в рифму!- восхитился собственным перлом Артем, встал и направился к выходу.
  -Да, кстати,- сделав пару шагов, он обернулся,- стволы и наручники я экспроприировал, такие игрушки тебе ни к чему. Не возражаешь?
  -Не в-возражаю,- испуганно замотал головой Величев.
  Артем неопределенно хмыкнул и вышел. Осмотревшись в коридоре и убедившись, что на первый взгляд (и на второй, и третий) ничего не забыл - хозяина берлоги предупредил, отпечатки стер, следы уничтожил,- он подобрал с пола пакеты с 'подарками' и прильнул к дверному глазку.
  Посторонний (и не посторонний, впрочем, тоже) люд на лестничной площадке отсутствовал, оставленный в ванной комнате Величев покидать свое узилище тоже не спешил - можно было отчаливать. Стрельцов аккуратно, чтобы не заляпать ручку отпечатками, открыл дверь, выскользнул из квартиры, спустился по лестнице и плавной походкой, с видом никуда не торопящегося прожигателя жизни и бездельника, потопал прочь от гостеприимного бандитского логова. Хотя бдительных старушек во дворе не наблюдается - пересмена у них что ли или тихий час? - народу в окрестностях дома хватало. Рядом с подъездом гуляли молодые мамаши с чадами дошкольного возраста и околачивались лоботрясы лет тринадцати- четырнадцати. И возбуждать у народа интерес к собственной персоне резвыми пробежками Стрельцов не стремился. Спасибо, что пенсионерки его с пакетами в руках не 'сфотографировали', а то бы точно в воры-домушники определили.
  Заворачивая за угол дома, Артем оглянулся. Как и ожидалось, никто его не преследовал, никто на него даже не смотрел. И в окнах Величевской квартиры - отсутствие движения. Очевидно, бандит внял доброму предупреждению и суетиться не стал. Неудивительно. Если Стрельцова самого мутило от воспоминаний о том, что он за последние два дня делал с Величевым, то каково тогда пришлось несчастному ублюдку? Едва ли Величев ныне в состоянии думать о мести, преследовании и прочей чепухе. Ему сейчас впору не об ответном ударе, а о квалифицированной медицинской помощи мечтать. Чем он, наверное, и занимается. Развязался, поди, уже болезный...
  Артем ошибался. Величев не отвязал ногу от чугунного корыта, он и не начинал распутывать узлы. Серега сидел в той же позе, в которой его оставил Стрельцов, и не шевелился, опасаясь, что измывавшийся над ним психопат может вернуться. Величев боялся, что псих его обманывает. Сказал, что убивать не собирается и уходит, снял наручники, велел отвязываться, а сам просто издевается. Затаился в квартире и ждет, когда Серега, словно доверчивый дурачок, выйдет из ванной. И снова начнет тесаком размахивать. А Серега не дурачок, он психа провоцировать не будет, а пока тут на полу посидит тихонько.
  Величев слышал, как открывалась входная дверь, но не верил своему счастью. И предпочитал не шевелиться. И мечтал он совсем не о медицинской помощи, а о том, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах больше не встречаться с человеком по фамилии Стрельцов.
  
   ГЛАВА 11
  
  На шикарном 'директорском' кресло, возвышающемся монументом над не менее грандиозным столом в просторном депутатском кабинете, вопреки обыкновению, никто не сидел. Хозяин кабинета, а по совместительству - стола и кресла, с хмурым видом прохаживался от окна до стены и обратно и слушал доклад своего главного охранника. Другие предметы мебели, в том числе бездонное, 'экзекуционное' кресло, тоже пустовали - в кабинете патрона Масальский предпочитал не задерживаться и...не рассиживаться. Поэтому Константин докладывал Туманову свежую информацию в положении, которую старый кадровый военный счел бы подобием стойки 'вольно'.
  -...и еще: последние дни вокруг какая-то непонятная суета происходит...
  -Костя выражайся яснее!- перебил Масальского Туманов.- И без того голова пухнет!
  -Вчера возле кабинета какой-то мутный тип крутился, Вадик его тряхнул...в смысле, культурно поинтересовался, чего...он тут забыл, но кекс отбрехался, что на прием пришел.
  -Какой прием?! - возмутился депутат.- На то общественные приемные есть. Здесь никто никого... И вообще, вахта на что? Через нее прошел?
  -Неизвестно, я интересовался, в журнале данных нет.
  -Твою мать! Неизвестно, поинтересовался...- передразнил Масальского Туманов.- А что тебе известно?! Может, этот урод - мент и тут ошивался, чтобы 'жучков' наставить!
  -Да вряд ли. Он в приемную не заходил, даже за дверную ручку не брался, где бы ему 'жучков' ставить?
  -Ты много знаешь о прослушке?!- едва не заорал Туманов, но сам себя одернул и гораздо тише добавил:- Вдруг это новейшие разработки, какую-нибудь ерунду к стене приклеил и слушает теперь меня с утра до вечера.
  -Вряд ли...- начал было Константин, но поймав глазами бешеный взгляд патрона, скис и заткнулся.
  -А почему сразу не сказал, у тебя что, ручник на полную мощность включен?
  -Шеф,- Масальский судорожно сглотнул внезапно скопившуюся во рту слюну,- я сам только сегодня...мне как Вадик, так я сразу...
  -Дебилы! Недоумки! С кем работать приходиться!
  Туманов нервно схватил телефонную трубку.
  -Денисюк! Тащи сюда своих технарей, пусть мне кабинет и приемную проверят. И вокруг тоже... Вчера проверяли? А сегодня утром? Ну и что, пусть еще раз посмотрят.- Алексей Михайлович положил трубку и уже более спокойным голосом обратился к Масальскому:- Вот что, Костя... А не пойти ли нам с тобой покурить? Ребята пока тут все проверят, а мы разговор закончим...
  'Курили' в туалете. По мнению Туманова, вероятность установки микрофонов спецслужбами именно тут приближалась к нулю. Однако для полной страховки, Алексей Михайлович пустил воду из крана, включил устройство для сушки рук и говорил очень тихо.
  -...если твои ребята еще кого-то подозрительного или что-то непонятное, странное и так далее заметят, сразу докладывай! Выборы выборами, а...бдительность терять нельзя. Сейчас тем более нельзя. Не дай бог, это мент был, или еще кто похуже...- Туманов неопределенно повертел ладонью в воздухе, заставляя Масальского гадать, кого записывать в категорию 'похуже': конкурентов шефа, ФСБешников или архаровцев из УБОПа.- Еще что-нибудь есть?
  -Есть... Сегодня за машиной Нигматулина 'хвост' тащился. Грамотный 'хвост'. Рифат сказал, что случайно его просек: за сигаретами заехал и не там развернулся.
  -Та-ак!..
  -Синий 'Форд-фокус', номер...
  -Костя избавь меня от подробностей! Машину пробили?
  Слегка растерявшийся от непоследовательного поведения шефа, то требующего незамедлительного и досконального уведомления обо всех странностях, то раздражающегося от, казалось бы, не обремененного деталями доклада, Масальский сделал паузу и продолжил:- Тачка оформлена на некоего Игнатова, пятьдесят девятого года рождения. И адрес имеется.
  -На хрена мне его год рождения?!- раздраженно рявкнул Туманов.- Кто это такой, узнали? Мент?
  -Выясняем, Алексей Михайлович. Не успели, только вот...
  -Успевать надо! К вечеру доложи. У тебя все?
  Масальский замялся.
  -Та-ак,- процедил Туманов.- Давай, добивай контрольным.
  -Тут это...С полчаса назад Гареев на выходе с опером знакомым столкнулся. Может, конечно, случайность, здание-то большое, но мало ли... Хотя вдруг он не по работе...
  -Может, не может, вдруг, не вдруг... Ты, блин, начальник службы безопасности или телка с ромашкой? Знать должен, а не гадать! Что за опер, из чьей конторы?
  Какое богоугодное заведение представляет оперативник, Константин не знал - Гареев о настоящем месте работы бывшего коллеги сведениями не обладал. Сказал только, что в его время опер в убойном отделе обретался, но собирался переводиться в управление по борьбе с организованной преступностью. Правда, пообещал к вечеру все выяснить. К сожалению, шеф проволочек не терпел, ни 'до вечера', ни 'до после обеда', поэтому Костику пришлось выдавать собственные догадки за проверенную информацию. В надежде, что это прискорбное обстоятельство не вскроется, а, не приведи аллах, вскроется, то спишется на неосведомленность Гареева.
   -Из УБОПа...кх...-с языка чуть было не сорвалось сакраментальное 'кажется', но Масальский вовремя прикусил оный, непоследовательный и склонный к предательству, орган человеческого организма. Прикусил и сделал вид, что поперхнулся.
  -Мать твою через...туда-сюда и обратно...- сочно высказался народный избранник, демонстрируя то, что от народа он не настолько далек, как живописуют разнообразные недоброжелатели и злопыхатели. По крайней мере, на вербальном уровне.- Он точно по нашу душу, пасет, сволочь! Обложили! Как волка последнего, обложили!
   -Может, другого кого пасут, Алексей Михайлович,- сделал вялую и заранее обреченную на провал попытку успокоить разнервничавшегося патрона Масальский.- Или вообще по делам приходил.
  -Идиот! Какие у опера из УБОПа дела бывают, кроме нарыть что-нибудь и посадить кого-нибудь?! Бабочек ловить? Правильно, по делу он приходил, по уголовному делу. И кого тут пасти, кроме меня? Во всем здании, кроме наших офисов, одна шушера мелкая: клерки да риэлторы. По мою душу воронье слетелось. И как не вовремя! Сейчас бы за бугор укатить на всякий пожарный, и нельзя, выборы, будь они неладны! Надо легавых с хвоста сбросить... Мысли дельные имеются?
  Масальский неопределенно пожал плечами и скромно потупил глазки, почти как застигнутая за списыванием отличница.
  -Ясно. Помощи от тебя не дождешься.
  Костя набрал в рот воздуха и приготовился выдать горячую, эмоциональную, наполненную местоимениями и междометиями тираду, в которой бы сплелись тема любви к шефу, уверения в готовности к самопожертвованию и сожаления по поводу несправедливых обвинений, но Туманов короткой фразой осадил его.
  -Пасть закрой!- и, словно размышляя вслух, спросил:- Может, здесь больше не появляться? А вопросы решать в думе и в банке? Не спасет. Достанут даже в думе. Вместе с потрохами и долбанной депутатской неприкосновенностью, мать их растак!
  Пожатием плеч и легким вздохом Костя выразил 'папе' сочувствие и понимание.
  -Что же они, козлы, нарыли?- то ли сам у себя, то ли у пространства, то ли у Масальского поинтересовался Алексей Михайлович.
  Ничтоже сумняшесь, Константин решил, что для его же собственной безопасности (недаром же он свой хлеб ест - должность начальника службы с соответствующим названием обязывает) лучше сейчас не отсвечивать и на разные провокационные вопросы не отвечать. Хоть про козлов, хоть про кроликов, хоть про зеленых крокодилов. Поэтому он лишь едва заметно, чтобы не раздражать патрона, пожал плечами и преданно выпучил глаза. Авось сам разберется. На то он и Сам.
  Не дождавшись ни от Масальского, ни от пространства никакой вразумительной реакции, 'папа' задал Косте (на сей раз точно ему) другой вопрос, куда более конкретный.
  -Какие острые темы у нас не закрыты? По прессе?- Намек на одного ретивого журналиста, примерно полгода назад умудрившегося раскопать некоторые не слишком благопристойные факты из биографии банкира и мецената, был прозрачен, аки застывшая на листьях малины предрассветная роса. Журналист умудрился не только раскопать, но и собрать материал, подтверждающий эти самые неблагопристойные факты, о чем Туманова и его окружение своевременно известили...доброжелатели. К увещеваниям, просьбам и предложениям борзописец оказался глух и собирался опубликовать ряд статей разоблачающего содержания в местной печати. Собирался, но...не успел. Все его грандиозные жизненные и карьерные планы оборвало глупейшее дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом. На похоронах депутат не присутствовал, но скорбел со всем городом...
  -Обижаете, Алексей Михайлович, давным-давно все чисто. Как в аптеке, ей-ей,- Масальский дернул клешню ко лбу, словно собираясь перекреститься, но тут же вернул ее обратно, очевидно, сообразив, что общественный туалет не вполне подходящее место для подобных жестов.
  -А по заправкам?
  -Там вообще не подкопаться, без вариантов. Работу делал иногородний кадр, причем профи, - напомнил Константин, - приехал на место, три дня осмотрелся, оформил жмура, забрал 'бобосы' и отчалил. В городе он не светился, кто жмура заказал, не в курсах...
  Шеф поморщился и неожиданно вежливо почти задушевно попросил Масальского:
  -Ты...выражения все-таки аккуратнее выбирай. Микрофон в унитаз, наверное, не поставят, но...лучше без 'жмуров' и 'бобосов' обойтись. Береженого бог бережет.
  -Понял, шеф! По заправкам все сделано - высший класс! Комар носа не подточит. На нас вывести мог только посредник, но он уже того...- Костя ладонью провел по горлу и закатил очи к небесам, вернее - к украшенному лепниной потолку.- Не выведет, одним словом. Малолетки возле подъезда напали, ограбили, по башке трубой...
  -Я же просил, без подробностей!
  -Виноват, больше не буду,- Масальский развел руки, демонстрируя извинение в стиле 'каюсь, грешен, бес попутал'. - В общем, никто не подкопается, как бы не копал. Дохлый номер,- и, осознав двусмысленность фразы, ощерился жизнерадостной ухмылкой.
  -Чего лыбишься?
  -Так номер-то, в натуре, дохлый!
  -Юморист, твою мать,- проворчал Туманов.- Ну а с 'железнодорожным' вопросом?
  Последний намек поверг Масальского в ступор. 'Острых' тем, связанных с вокзалами, поездами, рельсами и прочим хозяйством Министерства путей сообщения, как-то...не припоминалось. На железной дороге Туманов в принципе интересов не имел, ни по бизнесу, ни по депутатским делам. По крайней мере, Костя о таковых не знал. Если память Масальскому не изменяла, Алексей Михайлович поезд, как вид транспортного средства, игнорировал, предпочитая самолет или автомобиль.
  Напряженная работа мозга ситуацию не улучшила. Казалось, от скрипа извилин начнут ежиться люди, находящиеся двумя этажами выше, а у самого Кости раскрошатся пломбы в подпорченных кариесом зубах, но...ребус 'папы' не поддавался. От усердия Масальский нахмурил брови, высунул язык и...вынужден был обратиться за разъяснениями к первоисточнику. -Шеф, я не догнал...
  -Чего ты не догнал?
  -Железнодорожным...это про что?
  -Не про что, а про кого.
  -Про кого,- исправился Константин.
  -Про Сашу...- Туманов скорчил невнятную рожу и выразительно посмотрел на начальника службы безопасности.
  Скорченная рожа ничего не навеяла, только слегка напугала Масальского. Мимика шефа большим разнообразием не отличалась, и подобные эскапады в его исполнении видеть Константину доводилось нечасто. Почти никогда не доводилось. И столь редкое проявление мимическое активности...внушало опасения. Причем опасения не за психическое состояние начальственной персоны, а за физическое здоровье его не всегда понятливого и чуткого к намекам подчиненного.
  Невзирая на испуг и легкую оторопь, означенный подчиненный рискнул уточнить:
  -Какого Сашу?
  -Какого-какого...- Туманов изобразил жест, отдаленно напоминающий то ли колющее движение шпагой пьяного мушкетера, то ли судорожный взмах рафинированной дамочки, отбивающейся зонтиком от бешенного быка.- Которого мы хотели...- эти слова сопровождал еще один жест, на сей раз более традиционный, которым обычно символизировали решетку, тюрьму, срок заключения, нары и тому подобное.
  Относительно жеста, изображающего то ли шпагу, то ли зонтик, у Кости имелись определенные сомнения, а вот, что означают перекрещенные перед лицом указательные и средние пальцы рук, он понял. И догадался, на кого ему шеф намекает.
  -А-а, Сашу Паро...
  -Без имен!- оборвал Туманов.
  -Кха-кха,- закашлялся Константин.- По нему тоже почти все в порядке, я уже докладывал: пацаны Велика, кого задействовали, за пределами города. Да и расклад они в основном не знают, обычные быки. Разве что Митяй что-то слышал от Велика, но он тоже далеко...здоровье поправляет, болезный. Так что проблем почти нет...
  -Почти?
  -Почти. Остается сам Велик, помните? Он один полностью в теме, и ЦУ получал, и людей подбирал, и...личную инициативу проявил. Нашел лоха на нашу голову. Мало того, что зло на нас затаил, еще и неуправляемый. Реально безголовый кадр.
  -Безголовый, говоришь?
  -Конечно. Способен выкинуть, что угодно. То бухал сутками напролет, не просыхая, то... Ребята за ним присматривают, в соответствии с указаниями, так Велик уже неделю, как пропал куда-то. В кабаке нет, в спортзале - тоже, дом время от времени проверяли, там тоже тишина.
  -Пропал?!
  -Ну, не пропал,- пошел на попятную Масальский,- просто мы его найти не можем пока.
   -Нормально ты за ним присматриваешь! Этот крендель неделю где-то ошивается, а у тебя все в порядке,- зашипел схваченной за хвост гадюкой Туманов.- А если он в мусарне сейчас явки с повинной пишет?
  -Шеф! Да нет его у ментов, чем угодно клянусь!
  -А ты проверял?!
  -Ну...не то чтобы проверял, но...
  -Тогда клятвы свои засунь, знаешь куда? Нет, Костя, ты меня когда-нибудь реально разозлишь...
  После этих слов в горле у Константина запершило, а внутренности покрылись изморозью. Пожалуй, никто лучше Масальского не был осведомлен о том, что пустыми угрозами патрон не разбрасывается. Столько народу по 'папиному' приказу в землю легло - и не сосчитать. Не один десяток, к бабке-гадалке не ходи. И калькулятору не верь. А в лихие, отмороженные девяностые Алексей Михайлович и самолично неоднократно курок нажимал, отправляя в лучший мир, как надоевших недругов, так и провинившихся бывших друзей и соратников. Слава правительству и президенту, что те времена миновали. Костю тоже ангелом не назовешь; пару жмуриков завалил и ликвидацию минимум полутора дюжин организовал по приказу того же Туманова, но по сравнению с боссом...он просто щенок. Жалкий щенок.
  Некстати вспомнилось, что Костин предшественник лишился своего места, а заодно и жизни, после того как перестал устраивать Алексея Михайловича в качестве начальника службы безопасности. Еще вечером предшественник докладывал Туманову о текущих делах, а утром его с тремя пулевыми ранениями в области живота и головы обнаружили недалеко от подъезда собственного дома. Можно было счесть данный факт происками недругов и конкурентов, если бы Масальский сам не принимал участия в подготовке акции по устранению предшественника. Конечно, тому очень крупно не повезло: на дворе стоял девяносто седьмой год, и большинство проблем Туманов тогда еще решал радикально. По принципу: нет человека - нет проблемы. Однако и ныне провоцировать шефа на кардинальные меры не стоило.
  В связи с вышеизложенными обстоятельствами к любому проявлению недовольства патрона следовало отнестись очень внимательно. Где-то даже трепетно.
  -Шеф, я...что угодно! Да я...
  -Не мельтеши,- презрительно буркнул Туманов.- Велика найди, во что бы то ни стало. Сегодня же отправь людей по адресам: на хату, в кабак, в спортзал. Куда там еще, разберешься. Дяди, тети, кореша у него в городе есть?
  -Родни в городе, сто пудов, нет, Велик же не местный. А в дружбанах, кроме Митяя, никого.- Масальский почесал высокий лоб.- Если только Алик или Чалдон. И то с натягом. Остальные - знакомцы, собутыльники, прилипалы.
  -Все равно их проверь. Денисюку скажи, чтобы мусоров своих поспрошал, только аккуратно... Нет, его пока не задействуй. Если до завтрашнего вечера нашу пропажу не найдешь, мне доложишь, я сам с Денисюком поговорю. А если Сережа где нарисуется, тоже доложишь. Надо с ним уже решать...
  Константин кивнул, четко осознавая, на что именно недвусмысленно намекает 'папа'.
  -Ладно, иди.
  Когда Масальский уже вышел из туалета, Алексей Михайлович закрыл кран, продолжавший низвергать воду в раковину на протяжении всего разговора, выключил аппарат для сушки рук, улыбнулся отражению в зеркале и, казалось бы, совершенно не к месту повторил свою фразу, сказанную парой минут назад:
  -Безголовый, говоришь?
  
   * * *
  Здание, на углу которого красовались две таблички с надписями: 'ул.Николаева' и '25 Б', некогда, очевидно, было каким-то научно-исследовательским институтом. О данном прискорбном факте скромно сообщала потертая, притулившаяся возле двери, вывеска. Название Артем прочитать поленился, чего-то там проект. Впрочем, даже при отсутствии вывески (Стрельцов заметил ее почти случайно - вывеска терялась в ряду куда более внушительных и пышных товарок, информирующих о расположенных в доме многочисленных серьезных организациях) не угадать историческое происхождение дома было затруднительно. Типичная пятиэтажка в характерном совково-казенном стиле - не ошибешься. В семидесятые-восьмидесятые годы таких зданий по стране понастроили десятки тысяч. Или больше.
  Какие непонятные эмпиреи исследовал в свое время загадочный '...проект', Артем не ведал, более того, подозревал, что о предмете собственных изысканий имели смутное представление и многие сотрудники института, но не сомневался, что ныне от научно-исследовательского заведения остались рожки да ножки. Может быть, еще рога и копыта. Об этом свидетельствовало засилье на фасаде здания других вывесок.
  Судя по 'фасадной' информации, общество с ограниченной ответственностью 'Диагональ' располагалось на третьем этаже здания. Оглядев роскошную вывеску с золотыми буквами, Стрельцов удивленно хмыкнул. Телефонная чаровница отправляла его к директору по кадрам на второй этаж. Туда же отправлял и житейский опыт - кабинет с номером, начинающемся на двойку, должен находиться на втором этаже. Вывеска же настаивала на третьем.
  'Ничего, на месте разберемся',- подумал Артем и устало поковылял по короткой лестнице к дверям. Чувствовал он себя отвратительно. Словно заплеванный и загаженный лошадьми старый деревянный мост, по которому галопом пронесся кавалерийский эскадрон. А то и полк. И это, несмотря на отдых и сон. Когда вчера Стрельцов решил отложить визит к Брагину на работу, самочувствие было даже получше. А ведь именно для того, чтобы отдохнуть и привести мысли, тело и душу в порядок, он взял тайм-аут и из Величевской берлоги не отправился сразу сюда, а поехал домой.
  Мог бы и не ездить. Почему-то ныли зубы, голова, то ли вследствие затянувшегося похмелья, то ли от слишком интенсивных размышлений, гудела и грозила лопнуть перезрелой дыней, и в целом было...погано. Предстоящий разговор с Ромиными коллегами (а пообщаться хотелось не только с кадровиком) тоже не представлялся приятным времяпрепровождением. Чем тащиться по жаре неизвестно куда и вытягивать из какого-то деятеля (или деятелей) сведения о местонахождении школьного друга Ромы Брагина, с куда большим удовольствием Стрельцов повалялся бы сейчас на диване и выпил бы прохладного, освежающего пивка. К тому же желательно было получить информацию без скандалов и прочих эксцессов и построить беседу...или беседы таким образом, чтобы у коллег Брагина не вызвать лишних подозрений или опасений. А то мало ли что потом он с Ромой надумает делать, не ровен час, придется однокашника наказывать по всей строгости...мирного времени, и тогда сегодняшний визит к Брагину на работу кое-кто может расценить...превратно. И сообщить, кому следует...или не следует. Тем более что, судя по неадекватной реакции телефонной чаровницы на вопросы о Романе Николаевиче, с Брагиным что-то не то. Неизвестно, жив ли он вообще, ведь дамочка о нем, словно о покойнике...
  При данных обстоятельствах, привлекать к себе излишнее внимание совершенно не обязательно. И разговаривать надо...очень осторожно, обдумывая каждое слово, как шаг по минному полю. Что тоже заранее напрягало и самочувствие никоим образом не улучшало. Обладательница томного голоса не соврала, кабинет директора по кадрам оказался на втором этаже. Проверять правдивость вывески и подниматься на третий этаж Артем не стал, едва обнаружив искомый кабинет и мимоходом сверившись с бумажкой, на которой вчера накарябал данные кадровика, постучал в дверь и сразу же зашел.
  -Разрешите?
  Толстый представительный мужчина, даже не восседающий, а возвышающийся над Т-образным столом, повернул голову в его сторону, поправил на крупном мясистом носу изящные очки в металлической оправе и вопросительно уставился на Артема.
  -Здравствуйте.
  -Добрый день...- директор по кадрам, а если табличка на двери не соврала, это был именно он, поскольку больше в кабинете никого не наблюдалось, явно ждал, когда посетитель представится и объяснит причину визита.
  -Иван Александрович, меня к Вам направили...- проигнорировав расставленные у стены стулья, Стрельцов двумя шагами одолел расстояние до их свободного собрата, стоящего у торцевой части стола, и взялся за спинку стула.- С Вашего позволения?
  -Пожалуйста, - несколько удивленно поморщив высокий лоб, разрешил кадровик. И, дождавшись, когда нахальный посетитель усядется, поинтересовался: - Вы не от Синицына?
   -Нет, я не от Синицына,- Артем поерзал, устраиваясь удобнее, - меня к Вам направили...- Стрельцов задумался, старясь сформулировать фразу...проще и удобоваримее.
  -Кто направил?- пришел на помощь хозяин кабинета.
  -Да я, положа руку на сердце, не знаю, кто, девушка какая-то, Ваша сотрудница, по телефону. Я по поводу Брагина звонил, и она сказала, что Романа на работе нет, но, где он, не объяснила. Я ее спрашиваю, когда он на работе будет, а она ответить не может. Его уволили что ли?
  В защищенных дымчатыми стеклами снулых глазах Фалеева мелькнуло понимание.
  -А-а! Ясно, мне говорили...- отвечать на вопрос посетителя кадровик и не подумал, только снова поправил очки и поинтересовался.- А Вы, собственно, Роману Николаевичу кем приходитесь?
  -Одноклассником,- честно ответил Стрельцов, хотя язык чесался представиться родственником, к примеру, кузеном.- Со школы дружим,- здесь он начал врать нагло и беззастенчиво.- Я в командировку мотался, приехал недавно, а найти Рому не могу, сотовый не отвечает, дома тоже нет. Пришлось сюда обращаться. А тут еще девушка по телефону как-то странно со мной поговорила. Я и забеспокоился...
  -Родственникам бы позвонили.
  -К сожалению, номеров их телефонов не знаю, если подскажите, с удовольствием позвоню. Хотя у Вас вряд ли они есть.
  -Вы правы, нет. А зачем Вы его ищите?- директор по кадрам попался подозрительный и не слишком доверчивый, что, впрочем, вполне объяснялось спецификой профессии и должности. Да и вообще, версия со встревожившимся одноклассником выглядела откровенно слабой, натянутой. Действительно, где вы встречали таких одноклассников, которые бы обеспокоились по поводу пропажи товарища? Нормальный человек повел бы себя по-другому. Ну, позвонил бы другу на сотовый, на работу, как максимум бы приехал к нему домой, а потом, не сумев найти, плюнул бы на поиски и принялся ждать, когда приятель сам объявится. Родня, иное дело, но представляться братом-сватом Стрельцов не рискнул, мало ли, вдруг этот толстый очкарик хорошо Брагина знает и о его родственниках осведомлен. Или в личном деле информация какая-нибудь о Брагинской семье хранится, что вряд ли, однако чем черт не шутит. Тем более что у Ромы родных братьев точно не было, а имелась лишь старшая сестра.
   Отступать было поздно, и Артем старательно изобразил на морде удивление:
  -Как зачем? Друг все-таки. Встретиться собирались, и на юбилей свадьбы я хотел его пригласить.
  -Да?- сомнение чуть ли не аршинными буквами было написано на лице кадровика.- А документ какой-нибудь Ваш можно посмотреть?
  -Конечно,- на сей раз Стрельцов изобразил на лице радостный энтузиазм и полез в карман за водительским удостоверением. Хотя ни радости, ни энтузиазма от того, что некий хмырь с Брагинской работы будет знать его данные, не испытывал.- Пожалуйста.
  Ламинированный прямоугольник перекочевал в руки Фалеева. Он внимательно изучил удостоверение, сверил физиономию с фотографией и вернул документ законному владельцу.
  -Возьмите.
  -Так что, касательно Брагина, куда он пропал? В зарубежной командировке что ли?
  -Никуда Брагин не пропадал, в настоящее время, Артем Вячеславочич, он находится на больничном.
  'Имя-отчество запомнил, жиртрест!',- про себя чертыхнулся Стрельцов. На больничном. Всего-то. Не убили, с балкона не спрыгнул, яд не выпил. Ерунда какая, а сделали из нее тайну мадридского двора, вон телефонная чаровница, едва заикаться не начала, когда ее про Брагина спросил. Хотя болезни разные бывают, а также травмы, ранения и прочие неприятности, может, Ромочка сейчас в реанимации прохлаждается. Данный вопрос Артем решил...провентилировать поглубже.
  -На больничном? Он что, в стационаре лежит, я ведь домой к Роману забегал...
  -Да, в стационаре.
  -А что случилось, чем заболел? Что-то серьезное? С сердцем проблемы? Или ДТП?
  -Извините, я диагноз не знаю, кроме того, это конфиденциальная информация.
  -Если конфиденциальная, тогда конечно...- согласно протянул Стрельцов, мысленно обзывая кадровика разными нехорошими словами, самым безобидным из которых было 'тварь' с прилагающимся эпитетом 'свиноподобная'.
  -Тогда хоть скажите, в какой больнице Рома лежит, я его навещу.
  -Сомневаюсь, что Вас к нему пустят.
  -Почему не пустят? Он что, в реанимации лежит? Или в инфекционном отделении?
  Толстяк покачал головой.
  -К сожалению, нет.
  -Почему, к сожалению?
  -Извините, больше я Вам ничего сообщить не могу.- Фалеев приподнялся с кресла и протянул руку Стрельцову.- Всего наилучшего.
  Артем автоматически пожал пухлую ладонь и в свою очередь поднялся со стула. Тонкий непрозрачный намек был им правильно понят, директор по кадрам ничего ему больше не сообщит, поэтому дальнейшее общение с душкой Иваном Александровичем представлялось напрасной тратой времени.
  -Извините за беспокойство.
  -Пустяки,- махнул дланью толстяк и на всякий случай - вдруг посетитель упорствует в своих намерениях или, не дай боже, имеет прибалтийские корни - добавил:- До свидания.
  -До свидания.
  Оказавшись за дверью кабинета гостеприимного кадровика (если он всех гостей так принимает, у компании наверняка есть серьезные проблемы с подбором персонала), Стрельцов не стал покидать здание. Слишком мало информации он получил от директора по кадрам. Кроме того, что Брагин лежит в стационаре, этот недоделанный 'особист' не сказал ничего.
  Вопросов после разговора с кадровиком только прибавилось. В какой больнице Брагин прохлаждается, по какому поводу и когда туда загремел, когда выпишут и т.д.? И еще очень интересно, почему директор по кадрам демонстративно отказывается делиться сведениями? Интересно и странно. И что же эдакое с Ромой произошло, что он в стационар попал? Ведь случись с Брагиным заурядный перелом или пневмония, едва ли бы кадровик затевал бы с Артемом игры в шпионские тайны. Сказал бы просто, мол, ногу сломал, лежит в травматологии. А тут... У Артема вполне обоснованно возникло подозрение, что с этим загадочным заболеванием не все чисто, не зря же темнит кадровик.
  Непонятно.
  Кроме того, Артему не давала покоя мысль о том, что Рома мог симулировать недуг? Симулировать, дабы избежать...дальше фантазии Стрельцова не хватало. От неприятностей и проблем в больнице не скроешься, от бандитов, правосудия или мести - тем более. Еще одна головоломка.
  Напрашивался вывод о том, что к директору по кадрам можно было и не ходить. Разве что для опровержения версии о гипотетической смерти Брагина. Впрочем, унывать Стрельцов не собирался. Помимо кадровиков в любой организации работает масса людей, в том числе и общительных, готовых за толику проявленного внимания и уважения поделиться с ближним...или дальним даже самым сокровенным, не говоря уже о новостях, сплетнях и слухах. Наверняка подобные экземпляры Homo Sapiens в изрядном количестве имеются и в компании 'Диагональ', надо их только вычислить, грамотно завязать разговор и... выслушать. А для начала погулять по коридору, присмотреться.
  Дефиле по коридору надолго не затянулось. Парочку местных кадров - хмурую необъятных размеров и неопределенного возраста тетку, проплывшую мимо с величественностью подтопленного дредноута, и тинэйджера с кипой бумаг под мышкой - Артем проигнорировал, пристав с вопросами к третьему. Вернее, к третьей - улыбчивой, рыжеволосой и конопатой девушке. Как подсказывал опыт, дамочки с подобной внешностью практически безальтернативно относились к разряду болтушек и хохотушек.
  Артем подкараулил 'конопатую хохотушку' на выходе из туалета.
  -Девушка, извините...
  -Да?
  -... как Вас зовут?
  'Хохотушка', насколько показалось Стрельцову, слегка опешила, улыбка сползла с ее лица, но лишь на мгновение, а затем снова вернулась на законное место в уголки глаз и губ.
  -Марина? А что?
  -Марина, Вы здесь работаете?
  -Да, а что?
  -Замечательно. Понимаете...- Артем принялся путано, но воодушевленно объяснять, кто он такой и почему ему надо знать о том, что случилось с Брагиным, практически не кривя душой, не упоминая только об отдельных 'пикантных' деталях, типа совершенного на него покушения и убийства жены. Уложился минут в пять.-...я был у Фалеева, он ничего толком не объяснил, молчит как партизан, хоть током пытай...
  -Конечно,- фыркнула девушка,- будет молчать. Там ведь такое произошло... Жуть!
  -Правда?
  -Не то слово!- Судя по энтузиазму, с которым Марина откликнулась на просьбу Артема, в своих предположениях он не ошибся - поболтать девушка, мягко говоря, любила и даже с незнакомцем готова была поделиться еще довольно свежей, но уже неактуальной сплетней. Рассказать страшную историю в красках, со всеми пикантными подробностями.- Кошмар! Фильм ужасов. Это где-то около месяца назад было. Середина рабочего дня, только обед закончился, девчонки из отдела сбыта своими делами занимаются. И тут, представляете, Роман Николаевич заходит к ним в отдел, тихо-мирно, даже поздоровался с кем-то, а потом рвет рубашку на горле - пуговицы летят в разные стороны, - подбегает к стене и начинает биться об нее головой. Ни с того, ни с сего. И прямо лбом об стену, а там бетон сплошной, даже панелей нет, одни обои. И диким голосом кричит: 'Кровь! На мне кровь!!'. Посреди бела дня! Ужас!!- в последних словах Марины слышался неподдельный восторг, восхищение этим 'ужасом'.- Так кричал, что у нас в другом конце коридора слышно было, представляете?
  -Да Вы что?!
  -Да-да. Закричит, и раз - головой об стену. И успокоить никто не может. Втроем от стены оттаскивали, бесполезно. Пока с третьего этажа ребята не прибежали, не скрутили. Кошмар! Голову себе так раскроил, что весь кабинет в крови был, его два дня отмывали.
  -Ай-ай!- ошарашенный полученной информацией и экспрессией собеседницы, Артем мог только поддакивать.
  -Мы скорую вызвали, приехала бригада, а он и при медиках все кричал...про кровь. И еще рвался руки помыть. Только когда укол какой-то сделали, успокоился. И ничего ведь не предвещало...Роман Николаевич всегда спокойный был, вежливый, обходительный...
  Еще добрых четверть часа Артему пришлось выслушивать рассказ о том, каким душкой был Ромочка Брагин, каким потрясающим человеком и руководителем. Попутно узнавая некоторые подробности из жизни коллектива компании 'Диагональ': кто у кого родился, кто с кем дружит и спит, и тому подобное. За это время Стрельцов успел переварить полученную информацию и уяснить главное - Брагин сошел с ума. Сдвинулся по фазе. Чокнулся. Сберндил. Слетел с катушек. Крыша у него протекла. Называйте, как хотите. И на симуляцию это совсем не похоже. Проверить сведения насчет Роминого сумасшествия, конечно, не мешает, но Артем печенкой чуял, что девушка его не обманула, Брагин в самом деле...подвинулся рассудком.
  Оставалась еще пара неосвещенных вопросов, но задать их не было возможности - девушка разошлась не на шутку. Наконец, когда конопатая болтушка- вот действительно угадал так угадал - выдохлась, Стрельцов смог ненавязчиво поинтересоваться:
  -А куда его увезли, не подскажите? Его же в психушку должны определить по идее...
  -На Курчатова.- По иронии судьбы все психиатрические лечебные учреждения города располагались на улицах, названных в честь великих ученых, академиков, лауреатов Нобелевских премий - Вавилова, Курчатова, Павлова.
  -И что врачи сказали, что-то серьезное, или ерунда...на недельку таблеток попить?
  -Да нет, не ерунда. Получается, Роман Николаевич уже второй месяц там лежит, и никого к нему не пускают. Наше руководство несколько раз ездило - без толку. Кризис, говорят, миновал, но общение с коллегами противопоказано, может вызвать... чего-то там вызвать, в общем. Шизофрения у него какая-то...точно не помню.
  -Ай-ай,- покачал головой Стрельцов.- Не пускают, значит. Дела... Спасибо Вам, Марина, просветили. А то не знал, что случилось, где друга искать. Радостного, конечно, мало, но хоть какая-то определенность. Будем надеяться, Роман Николаевич поправится.
  Попрощавшись со словоохотливой девушкой, Артем покинул здание захиревшего института, дошел до машины, плюхнулся на водительское сиденье и задумался. Руки автоматически выполняли привычные движения - повернуть ключ, перевести рычаг на коробке передач, отпустить тормоз, повернуть руль, но мозг их практически не контролировал. Он был занят другой работой.
  Что же получается? Ромочка с ума сошел, причем слетел с катушек конкретно. Едва кочерыжкой своей стену не проломил. И посетителей к нему, что интересно, не пускают. То есть, выходит, или Брагин опасен для окружающих, или для себя. Это вам не синдром хронической усталости и не легкий невроз. Подлечился за пару недель, и как огурчик. Тут дело пахнет керосином, то бишь длительным и интенсивным лечением.
  Второй месяц отдыхает, не шутка. И исцелят ли Рому эскулапы, еще неизвестно. Артем краем уха слышал, что психические заболевания очень сложно лечить, и если у человека начинаются серьезные проблемы с головой, то быть ему по жизни пациентом психиатрических клиник. А проблемы у одноклассника с головой... серьезные.
  В подобной ситуации мстить Брагину даже...неприлично. Грешно убогого человека обижать. И поговорить по душам вряд ли удастся. Какие задушевные беседы могут быть с психом? И о чем? О методике выравнивания лбом косяка? Или о расцветке инопланетян из соседней палаты? Или о вкусе медных и стальных гвоздей? Узнай теперь, попробуй, за что Роман Артема и его супругу так возненавидел?
  Или все же попытаться с ним пообщаться, если врачи разрешат? Артем настолько глубоко задумался, что не заметил, как выехал едва ли не на встречную полосу. Очнувшись от тревожного клаксона шарахнувшегося в сторону 'Ситроена', он быстренько перестроился и вернулся в свой ряд движения. Еще в ДТП попасть не хватало!
  Прочь сомнения, разбираться нужно до конца!
  -Как там у нас до Курчатова проехать можно?- спросил вслух у тихо подвывающей магнитолы Стрельцов и, предсказуемо не дождавшись ответа от бездушной железяки, крутанул руль влево, разворачивая автомобиль.
  
   * * *
  К Брагину никого не пускали. Вообще никого. Даже близких родственников. Об этом Стрельцову сообщила окопавшаяся в регистратуре Психоневрологического диспансера ?1 высокомерная старая грымза. Выглядывая из узенького окошка как из бойницы, она отвечала на вопросы Артема сквозь зубы, и едва он вякнул что-то о 'посещении друга', оборвала словесные потуги одним коротким, но емким: 'Нельзя!'. А затем соблаговолила добавить, что Брагин лежит в отделении интенсивной терапии и посещение там пациентов 'запрещены категорически'. Иную информацию 'грымза' сообщать отказалась. Не менее категорически. Как ни подлизывался к ней Стрельцов.
  Артем уже было решил отправляться восвояси несолоно хлебавши, но на его счастье надоел 'грымзе' настолько, что она переадресовала назойливого посетителя одному из лечащих врачей Брагина - весьма упитанному усачу средних лет.
  Доктор ничего кардинально нового не сообщил, полностью подтвердив информацию о заболевании одноклассника. И добавив множество деталей, интересных и не очень. И озадачив множеством заумных и неудобоваримых терминов.
  -... у него наблюдается типичное хаотическое кататоническое возбуждение со склонностью к самоповреждениям, сопровождающееся сновидными галлюцинациями фантастического содержания и онейроидным помрачением сознания. Отмечены навязчивые идеи. Течение болезни шубообразного типа...
  -Простите, доктор, какого типа?- зацепившись за знакомое слово, вынырнул из омута чуждой заумной терминологии Артем.
  -Шубообразного. То есть течение болезни проявляется в виде приступов,- снизошел до объяснения более или менее человеческим языком психиатр.
  Стрельцов обрадовано кивнул. Хоть что-то понял. И пока усач опять не скатился на чудовищный медицинский сленг, обыграл еще одно - и едва ли не последнее - знакомое слово, промелькнувшее в 'спиче' доктора.
  -Навязчивые идеи, говорите? Это как? Рвется спасти мир от нашествия инопланетян?
  -Почему сразу инопланетян?- поморщился усач.- Отнюдь. И, вообще, не рвется. А навязчивые идеи у него связаны с детскими переживаниями и фрустрациями. Пациент глубоко переживал перенесенные в детстве психологические травмы, связанные с обидой на сверстников, и уверен, что некоторых своих обидчиков он впоследствии ...хм...убил.
  -К-как?- каркнул пересохшим горлом Артем и переспросил:- Убил за детскую обиду? Что, действительно убил?
  Врач осуждающе посмотрел на собеседника..
  -Не понимайте все буквально. Не убил, а полагает, что убил. Это же проявление болезни. С учетом многочисленных галлюцинаторных маркеров - кровь на стенах, голоса якобы убитых и прочее - почти классическая симптоматика. У Вас еще есть вопросы?
  -Э-э, скажите, доктор, увидеться с ним нельзя?
  -Нет, любые возбуждающие факторы, в том числе посещения друзей и родных, пациенту противопоказаны
  -Ясно. А как долго он здесь пробудет?
  Психиатр развел руками.
  -Кризис миновал, но клиническая картина улучшается медленно...Не могу сказать. Еще не менее трех месяцев, возможно, и больше.
  -А он поправится?
  Врач повторил жест, означающий, помимо прочего, и неуверенность в ответе, и откланялся.
  Как он добрался до машины, Артем не запомнил. Он настолько погрузился в собственные мысли, что окружающий мир стал вновь адекватно воспринимать лишь по дорогое из больницы. Просто кинематографический монтаж: только, что с медиком беседует, а вот уже за рулем авто ждет, когда загорится разрешающий сигнал светофора. Да, огорошил доктор, ничего не скажешь. В очередной раз будто мешком по голове получил. И не пыльным, а увесистым таким кулем со свежесобранным картофелем. Получается, если доктор не соврал, а врать ему смысла нет, то Рома камень за пазухой для Стрельцова еще со школы держал. И через десяток с лишним лет камень из-за пазухи вытащил и в спину кинул. Отмстил. Разрушил жизнь до основания. Господи, и за что?! За какие-то нелепые детские обиды. Артем и вспомнить-то не мог, чем он настолько перед Ромой провинился. Подзатыльник ему отвесил что ли, или оскорбил ненароком, неизгладимо унизив честь и достоинство? Или булочкой на обеде не поделился? Попробуй, угадай.
  Ситуация прямо-таки словно в дешевом голливудском триллере: нехороший маньяк вынашивает планы обидчиков покарать, карает, а затем галочки напротив списка жертв ставит. Разве что в триллерах подобные маньяки в процессе повествования с ума обычно не сходят и психиатрические лечебницы не попадают. Но то в кино, а здесь в жизни...
  Артем ощущал себя невольным героем какой-то дешевой постановки, но не триллера или боевика, а спектакля в театре абсурда. И засмеялся бы, если бы не хотелось заплакать. Да, если месть - блюдо, которое надо подавать холодным, то Рома подал его однокашнику...ледяным, и в таких количествах, что впору объесться. И лопнуть.
  Вот ведь кривая ухмылка судьбы. Искал, вычислял виновника бед, и на тебе... Вычислил на свою голову. И что дальше? Кому теперь мстить за смерть супруги и не увидевшего свет первенца? Что теперь Стрельцову делать со своей переменой холодных блюд? И по всем раскладам выходило, что его холодное блюдо останется неприготовленным. Некому его вкусить. 'Крестники-должники' Артема в большинстве своем для возмездия...недоступны. Словно небеса задались целью их самостоятельно покарать, не давая Стрельцову даже шанса на осуществление полновесной мести. Непосредственного убийцу Насти бандиты сами уже похоронили. Заказчик с катушек слетел, причем вылечат ли его, еще неизвестно. До господина Туманова, надо быть реалистом, не дотянешься. Депутатский статус, охрана, сопровождение, служба безопасности и прочее. Не с гранатой же под его автомобиль бросаться. Да и не основной он злодей в этой истории. Шестерок тумановских отлавливать и их карать по законам гор - тоже не с руки. Мелко как-то и...муторно.
  От досады Артем крякнул и чуть резче, чем нужно, крутанул руль на повороте, едва не въехав в высокий бетонный бордюр. Хоть волком вой от бессилия! Подранка Величева добить что ли? Авось полегчает...
  На очередном перекрестке светофор мигнул желтым глазом и зажег кроваво-красный, будто одобряя любые агрессивно-насильственные намерения. Это показалось Стрельцову ...символичным. А то, что красный сигнал характеризуется как запрещающий, в голову почему-то не пришло. Дождавшись, когда светофор погасит свое багровое око, Артем свернул направо и с удивлением обнаружил, что едет не домой. И не к матери. Не в магазин, не в офис - он направляется на улицу Декабристов к дому номер сорок семь с литерой 'А'. То бишь к берлоге Величева. Когда и почему он избрал данный маршрут, Артем и не понял. Само собой получилось, без участия сознания. Будто какая-то неведомая сила тянула его туда. То ли неудовлетворенное чувство мести, то ли желание посмотреть еще раз 'на место преступления', то ли...
  Спроси его кто: 'А зачем ты едешь к дому Величева?', Стрельцов ответить бы не сумел. Действительно, зачем? Еще раз поиздеваться над мерзавцем или вообще добить сейчас, после того, как Артем его освободил, затруднительно. Едва ли бандит безропотно позволит себя связать или тем паче подставит шею под нож. Или снова выжидать, сидеть в засаде? Глупо. Он и первый-то раз еле высидел. Тем более что Величев наверняка уже в больнице здоровье поправляет. По большому счету Артем не хотел ни убивать Величева, ни издеваться над ним, даже любоваться плодами своей 'разъяснительной работы' и смотреть на покалеченного и измордованного негодяя желания не испытывал. И если бы Стрельцов счел возможным напрячь мозги и как следует проанализировать собственные желания, к дому номер сорок семь с литерой 'А' он бы, безусловно, не поехал. Но напрячь мозги он не соизволил и, бездумно следуя подсознательным устремлениям, уверенно двигался по направлению к улице Декабристов. Тянуло его что-то 'на место преступления'. А кто он такой, чтобы противиться 'неведомой силе'?
  Во дворе дома номер сорок семь 'А' собрался народ. Не толпился, а именно собрался, вернее даже - 'кучковался'. Чему Стрельцов, припарковавший машину около магазина 'Богемское стекло', немало удивился. За время своего многодневного 'засадного' наблюдения он ни разу во дворе столько людей не видел. И распределялись они обычно по всему двору: пенсионерки - на лавке, молодые мамаши - рядом с песочницей, подростки...где придется. А тут всем хуралом, человек тридцать, не меньше, весьма показательно скопились в одном месте. Надо полагать, собраться народ заставило зрелище...нетривиальное. И с учетом того, что среди бабулек и прочих любопытствующих граждан просматривались характерные серые силуэты сотрудников милиции, а возле фонарного столба застыл уазик, украшенный надписью 'Центральное РУВД', зрелище к тому же имело явный криминальный душок.
  От невнятного предчувствия защемило сердце. Артем выбрался из машины и бочком двинулся поближе к ... зрелищу. Подойдя метров на двадцать, Стрельцов остановился. Дальше идти не позволили внезапно проснувшиеся здравомыслие и осторожность, которые в один голос умоляли не привлекать лишнего внимания, поскольку его физиономия и без того во дворе примелькалась. Не хотелось, чтобы какая-нибудь бдительная Марья Ивановна начала дергать милиционера за рукав и сигнализировать о появлении 'того самого подозрительного бездельника из машины'. Милиционер ведь может и заинтересоваться 'подозрительным бездельником', а отвечать на вопросы представителей органов правопорядка...не хотелось.
   Тем паче и отсюда кое-что было видно. Это 'кое-что' просвечивало белым молочным пятном сквозь редкий частокол ног и напоминало лежащее на земле и накрытое простыней тело. Невнятное предчувствие сдавило левую часть груди еще сильнее.
  По изложенным выше причинам соваться к белому пятну или обращаться за разъяснениями к одной из пенсионерок Артем не стал, а подошел к расположившемуся в стороне от основной массы народа подростку лет тринадцати. Как известно, мальчишки, наряду со старушками, являются наиболее информированной о жизни улицы и двора частью населения, только, в отличие от бабушек, отроки общаться с представителями органов правопорядка не любят.
  Подросток сидел на полукруглой, вкопанной в грунт, железной лестнице, лениво поглядывал на скопление граждан и интенсивно лузгал семечки.
  -Парень, не подскажешь, что тут случилось?
  Мальчишка оглядел обратившегося к нему незнакомца, сплюнул шелуху и произнес:
  -Мужик с пятого этажа свалился.
  -С пятого?
  -Угу, с пятого. Не очень высоко вроде, а мозги по асфальту разлетелись.
  -Самоубийство?
  -Не, говорят, не сам выпал, а выбросили.- Подросток недоверчиво хмыкнул.- Брехня, наверное.- Потом наморщил лоб, подумал и добавил:- А может, не брехня, он же крутой был, центровой.
  -Кто?
  Мальчишка еще раз хмыкнул, на сей раз по поводу тупости собеседника, но все же ответил:
  -Ну, этот,- он кивнул в сторону собравшихся вокруг белеющего пятна граждан,- разбился который. Серега Велик.
  - А-а...- Стрельцова хватило только на такое - не очень изысканное - выражение понимания. На него снова снизошла какая-то заторможенность. Не поблагодарив мальчишку, Артем развернулся и медленно побрел обратно к автомобилю.
  Делать здесь больше было нечего. Вопрос о том, сам ли Величев с балкона сверзился или поспособствовал кто, Артема интересовал мало. А кто и за какие грехи мог отправить Величева в мир иной, если это действительно убийство, Стрельцова вообще не волновало. Учитывая специфику 'творческой деятельности' покойного, не удивительно, что кто-то бандита пришил.
  А вот сам факт отсутствия недруга на бренной земле...заставлял кое-что переоценить. Со смертью Величева достойных и...доступных врагов, на которых можно было обрушить карающий меч возмездия, не осталось. Хоть классика цитируй: '...иных уж нет, и те далече...'. Поневоле задумаешься о превратностях судьбы и божьем промысле. И о том, что человек - лишь песчинка на полях мироздания и игрушка в руках высших сил.
  Небеса лишили Артема возможности самолично поквитаться с убийцами жены, наказав по-своему. И гадай теперь, это слепой случай, стечение обстоятельств, или плетение Норн, которые намекают на то, что месть бессмысленна и бесполезна.
  Гадать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. На душе было муторно и... пусто. Артем горько усмехнулся. Он не раз и не два читал о том, что подобная пустота поселяется в душе, после осуществления долгожданной мести. Мол, воткнешь отцовский меч в горло заклятому врагу, отомстишь за поруганную честь семьи, а радости и счастья нет. Одна пустота. Только у него пустота откуда? Артем никому меч в горло не вонзал, кровью недругов не умывался, некоторые телесные повреждения едва ли стоит расценивать как полновесную месть. Его блюдо остыло, но подано уже не будет.
  А на душе все равно пусто.
  Вернувшись в машину, Артем сел в кресло, уронил голову на рулевое колесо и закрыл глаза. Куда теперь ехать или идти, он не знал. Поставленная перед самим собой цель исчезла, растворилась - какая горькая игра слов! - в тумане. Не доберешься, не допрыгнешь, не ухватишь. Источник энергии, питавший его последние месяцы, иссяк. Пусть это был источник энергии не слишком доброй, но он питал Артема, заставлял что-то делать, куда-то стремиться. Заставлял жить, а не существовать, заполнял пространство в душе. А сейчас там разрослась пустота. Не пустыня даже, а космический вакуум. Пустота, не мешающая думать, дышать, но уничтожающая любые желания. Мешающая жить.
  С такой пустотой внутри ему самое место - на кладбище.
  
   * * *
   ЭПИЛОГ
  
  Белые пушистые хлопья кружились в воздухе и мягко опускались на землю, укутывая ее бархатным одеялом. Снежинки не падали, а именно опускались, плавно, вальяжно, с некоторой ленцой, наряжая мир в красивые меха. И облезлые, голые деревья, и унылые железные оградки, и многочисленные мрачные памятники и могилы, и протянувшиеся между застывшими в отдалении столбами провода обзавелись изысканными шубками.
  Пушистые хлопья кружились и опускались...
  Стрельцов снял перчатку и поймал несколько снежинок. На горячей ладони они растаяли в один миг.
  Как люди. Они тоже кружатся и опускаются для того, чтобы растаять. Живут, работают, отдыхают на курортах, учатся, женятся, воспитывают детей, выпивают, читают интересные и не очень книги, мечтают, а потом исчезают. В один миг. И от них ничего не остается, разве что несколько капелек воды, которым в свой черед уготовано недолгое существование.
  Артем стер капли воды с ладони, снова надел перчатку и стряхнул снег с деревянного креста на могиле Насти. Памятник пока не установили, хотя он был уже не только заказан, но и изготовлен. Стрельцову хватало и креста. Спасительного креста.
  Если бы не этот крест, то Стрельцову было бы в сотни раз сложнее...сохранить себя. Не сломаться. В конце лета и начале осени, когда жизнь словно потеряла всякий смысл, а в душе поселилась гулкая пустота, Артем приходил на кладбище к могиле Насти каждый день. Часами стоял рядом с крестом и молчал. Не молился, не разговаривал, не плакал, просто стоял и молчал. Именно тогда ему было особенно трудно. Ни в день, когда его оглушило известие о смерти Насти, ни во время дачного плена, когда он извивался на полу, задыхаясь от гнева и бессилия, ни в минуты, когда бандиты везли его на остров убивать, Артем не чувствовал себя настолько плохо. У него имелась цель, и существовали...причины жить. А вот после того, как судьба отняла у него возможность отомстить, Артем перестал дышать. Словно кончился кислород. И не в баллоне, не в комнате, не в городе. В мире. В легких. И только на кладбище он начинал снова дышать. Тяжело, хрипло, но все же дышать.
  В мире что-то постоянно происходило. Гремели войны, падали самолеты, менялась погода, совершались новые открытия, но все это не трогало и не интересовало Стрельцова. Даже события, касающиеся его лично, он воспринимал отстраненно. Так, узнав из телевизионных новостей о том, что Туманов взят под стражу за получение взятки, и к аресту непосредственное отношение имеет небезызвестный ему следователь Данилец, Артем лишь пожал плечами. И не испытал ничего. Ни радости, ни удовлетворения, ни злорадства. Он как будто зачерствел, окаменел доисторическим ржаным сухарем, покрылся толстой, не стальной даже, а свинцовой скорлупой, сквозь которую не пробивались ни звуки, ни волны, ни эмоции. И то, что творится вокруг, Артема не волновало. Вся его немудреная жизнь сосредоточилась в этих посещениях кладбища. И с каждым новым визитом на могилу что-то менялось. Сквозь свинцовую скорлупу начали пробиваться лучи тепла и света.
  Пустота истончалась, и что-то заполняло пространство внутри. Какие-то чувства, желания, мысли. И чем больше появлялось чувств, мыслей и желаний, пусть даже нелепых, сиюминутных, тем легче становилось дышать.
  Визиты на кладбище превратились для Стрельцова в своеобразную терапию, в средство спасения и исцеления.
  И он исцелялся.
  С наступлением зимы Артем стал посещать кладбище все реже. Через день, через два дня, через неделю. Жизнь брала свое, и внутренняя пустота вытеснялась появившимися делами, заботами, проблемами. И чем больше листков отрывалось с календаря, тем меньше Артема тянуло в обитель вечного покоя, гранитных обелисков и покосившихся железных оградок. А сегодня он пришел к могиле Насте и понял, что терапия ему больше не нужна.
  Пустота превратилась...в умиротворение. Уже не грыз сердце червь безысходности, не давил на грудь многотонный валун тоски, боль не исчезла, но притупилась - она больше не рвала душу на части. Черная меланхолия сменилась светлой печалью. Переживания Артема отдалились, покрылись дымкой, их очертания стерлись. Он словно повзрослел и стал воспринимать мир по-иному, без прежних надрыва и метаний.
  Не удалось отомстить? Ну что ж, так распорядилась судьба. Не всем суждено готовить и подавать холодными столь специфические блюда. А жизнь продолжается. Продолжается, несмотря ни на что.
  Стрельцов в последний раз окинул взглядом нарядившийся в белое пушистое одеяние деревянный крест, кивнул, то ли соглашаясь с каким-то неведомым собеседником, то ли прощаясь с прошлым, и твердым, пружинистым шагом, лавируя между железных оградок, двинулся к выходу с кладбища.
  У него было много дел. И в первую очередь - отыскать номер телефона одного симпатичного доктора по имени Анна. Что-то подсказывало Артему - пора ей позвонить.
  Время войны и приготовления холодных блюд закончилось, а эпоха любви...возможно, еще впереди.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"