Гамос Лина : другие произведения.

Притворись для меня счастливой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    она не требует многого, только самое необходимое, исключительно на безбедную жизнь, но мечты иногда меняются. (закончено)

   Притворись для меня счастливой.
  
  
   1
  
   - Ты слишком много берешь на себя обязательств.
  
   - Глупости, у меня все получится, - в сотый раз уверяет она в правильности принятого решения.
  
   - Мы в этом не сомневаемся, но уезжать настолько далеко от дома...
  
   - Перестаньте, - девушка порывисто обнимает родителей. - Мне очень повезло и я хочу, чтобы вы непременно радовались со мной, а не переживали из-за предстоящей разлуки.
  
   - Но мы любим тебя, солнышко.
  
   - И я вас обожаю, - она заглядывает в любимые лица. - И хочу, чтобы вы перестали представлять невесть, какие страсти перед моим отъездом в университет.
  
   - Но он так далеко и мы вряд ли сможем...
  
   - Я знаю, но я уже поступила, я прошла конкурс, я победила, и я очень хочу учиться именно в этом учебном заведении.
  
  
  
   Она обожала своих родителей, но их образ жизни не соответствовал тому, что она стремилась получить для себя лично. Слишком пресным было существование, слишком скромным быт, а ей хотелось другого мира, с другими ценностями и его блестящей мишурой, которая расцвечивает жизнь насыщенными красками. В действительности, она не сдавала экзаменов. Для того чтобы поступить в университет этого уровня нужно было быть или гением, или богатым человеком. И она нашла способ самостоятельно заработать на учебу в этом заведение.
   Шантажом.
   Не совсем красиво и прилично, но за то весьма действенно и очень быстро. Она не была жадной и не просила много за жалкую парочку фотоснимков в стиле ню. Требуемая тысяча являлась не большой суммой для избалованных дочек первых лиц города. С каждой. Ведь она постаралась, и фото были весьма не дурны, даже не смотря неважное качество дешевого фотоаппарата. Возможно, она и не была гениальна в классических дисциплинах, за то оказалась настоящим талантом в сфере добывания денежных средств любым путем. Всего - то и потребовалось, втесаться в группу богатых сучек с высоко задранными носами, а потом выловить каждую по отдельности на многочисленных домашних вечеринках, куда ее пускали только для того, чтобы покичиться своим статусом и ее бедностью. А она улыбалась, и терпеливо ждала случая, когда сможет подсыпать снотворное в сок и сделать пару занимательных кадров. Эти деньги были для них ничем, неделя без шопинга и обязательных посиделок в ресторане, а она откладывала честно заработанное на свое блестящее будущее.
   К сожалению, число обеспеченных девушек на квадратный километр их города было минимальным и ее родителям пришлось выложить собственные сбережения и взять займ в банке. Они думали, что этого хватит на три года обучения, на самом деле это едва покрыло один год того университета, куда она намеревалась попасть. Но у нее уже был опыт, было желание и будут возможности заработать шантажом, но уже более значимые суммы. Богатых сучек полно в снобистском обществе дорогого учебного заведения.
  
   Ее планы осуществлялись. Впервые же полгода необычайно повезло отбить все кровно заработанное на одной единственной сделке. Какая юная леди из высшего света позволит компрометировать себя непристойными фото? Правильно, никакая. Девушка быстро заплатила, и полученного хватило и для оплаты банковских услуг и для покупки приличного гардероба для красивой жизни. Правда, чтобы не травмировать нежную психику юной воспитанной леди, пришлось переводиться в другой университет, но вместе с этим ей открывались и новые горизонты для тонкого искусства обогащения. Богатые сучки были милы и доверчивы. И следующая жертва тоже заплатила за возможность и дальше спокойно жить и никогда больше не видеть свою откровенную фотосессию, которую она не помнила, но за которую ее точно прибьет ее строгий папаша. И следующий перевод после успешно сданных экзаменов, и следующая богатая сучка, и снова перевод через привычные полгода.
  
  
  
   Студенческий городок был всамделишным городом, в нем было все, начиная от банка и заканчивая городской ратушей и мэром. Не было только автобусов и стоянки такси, потому что у студентов были собственные машины. Кении же пришлось тащить чемодан и сумку почти три километра по узкому тротуару, вымощенному булыжником до здания администрации универа. Потом полчаса дожидаться распределения в общежитие, после чего подписать множество бумаг и, сунув в задний карман брюк лист распределения, тащиться еще два квартала до здания студенческого кампуса пешком, потому что она не считала нужным тратить заработанное на модное авто.
   Ее траты на себя были минимальны. Приличная одежда и дорогие аксессуары, по необходимости парикмахер и косметичка, остальное на учебу и родителям, о доброте которых она никогда не забывала. Полученная комната в общежитие была не лучше других виденных ею до этого. Стандартный набор мебели и ничего лишнего. Соседки милые и разговорчивые.
   Первая неделя уже заканчивалась, когда Кения, шагая с соседкой по кампусу, впервые услышала это имя.
  
   - Грава, - Лавена Пон сделала большие глаза. - Им принадлежит здесь практически все.
  
   - Это случаем не та тихая девица, что живет в отдельном коттедже у парка? - деланно равнодушно интересуется Кения.
  
   - Она самая, немного стеснительная, но говорят, у них в семье царит строгое воспитание.
  
   - И насколько строгое? - снова улыбается Кения.
  
   - Никаких студенческих вечеринок, - смеется Лавена. - Я даже не представляю, как она живет с такими ограничениями. Ее брат приезжает раз в неделю справится, как у нее дела.
  
   - Разве заботливые родственники это плохо?
  
   - Нет, конечно, но я веду не к этому, - говорит соседка. - Брат этой Грава просто великолепен. Девочки из кожи вон лезут, чтобы подружиться с ней ради мимолетного общения с ним.
  
   - Ты меня заинтриговала, - замечает Кения, останавливаясь возле двери своей комнаты.
  
   - В пятницу я делаю с ней лабораторную, хочешь, познакомлю, и у тебя появится шанс увидеть ее брата?
  
   - Конечно, - улыбаясь, соглашается Кения, только интерес ее направлен не на брата этой самой Грава, а на нее саму. Похоже, следующие пятьдесят штук ей заплатит эта богатая закомплексованная сучка.
  
   - Вот увидишь, это стоящее зрелище.
  
   - Ее брат или его деньги? - смеется Кения. - Они ведь очень богаты?
  
   - До неприличия, - отвечает Лавена. - И длинная-предлинная родословная.
  
   - Снобы в десятом поколении, надо думать?
  
   - Что есть, то есть, - согласно улыбается соседка.
  
   Кения тепло прощается с Лавеной, закрывает дверь и прижимается к ней спиной. Кажется, намечается не очередная выгодная сделка, а настоящий джек-пот. Что такое ничтожные пятьдесят тысяч для настолько богатой девушки? Да еще при таких строгих родственниках? За спокойствие необходимо платить, к примеру, штук этак семьдесят. Но для начала нужно втереться в ее ближайшее окружение, стать подругой. Кения это умеет, как никто другой. Наверняка, Грава одинока, ей не с кем элементарно поговорить, раз всех интересует исключительно ее брат. А Кении он не интересен, ей интересна сама девушка и ее богатый внутренний и внешний мир.
  
   Но все с самого начала пошло не так. Канта Грава отказывалась подходить под категорию избалованных богатых сучек. Она была необычайно мила, добра и обладала всеми возможными добродетелями. Кения прекрасно изучила ее за три месяца и девушка ей действительно нравилась, хотя и пришлось пересмотреть первоначальное решение повысить планку требуемой суммы. Расходы Канты едва ли превышали расходы самой Кении. Похоже, в ее семье скромность считалась достоинством. Но время было потрачено на Грава, и значит, платить должна была она, пусть и привычные для Кении пятьдесят тысяч. Что стоит Канте попросить у любимого папочки данную сумму на покупку внезапно понравившейся брендовой сумочки? Или двух? Или скромного колечка с нескромным камешком, которое потом будет утеряно?
  
   - Я хотела бы познакомить тебя с братом, - Канта выжидательно смотрит на подругу.
  
   - Спасибо, но я прекрасно обойдусь без нашего с ним знакомства, - снисходительно усмехается Кения. - Представляю, как ему надоели твои подруги.
  
   - Это он попросил меня познакомить вас, - Канта неуверенно улыбается лучшей подруге. - Я много раз упоминала твое имя в разговоре с ним. Вполне допустимо, что он теперь хочет лично познакомиться с тобой.
  
   Только вот Кения не жаждала познакомиться с ним. Для ее маленького предприятия требовались лишь сама Канта и банковский счет Грава. И никаких братьев, мам и пап.
  
   - Мы могли бы все вместе выпить чаю...
  
   - Вспомни, как тебе стало плохо на прошлой неделе, - Кения картинно передергивается. - Я больше ни за что не буду покупать восточные чаи с незнакомыми травами. От них не только в обморок можно упасть, но и аллергию заработать.
  
   На самом деле чай, естественно, был ни при чем, за то фото получились на редкость удачными. Теперь оставалось лишь дождаться приближающихся экзаменов, предъявить фото, затем получить деньги и оформить очередной перевод в уже выбранный университет за три тысячи километров отсюда.
  
   - Мой брат настаивает...
  
   - Я не против, - Кения уступает просьбе Канты. - Я с удовольствием познакомлюсь с твоим братом. Было бы странным, что мы столько дружим и до сих пор с ним ни разу не столкнулись хотя бы в дверях.
  
   - Он сказал примерно тоже самое, - облегченно выдохнула Канта. - Ему показалось, что ты избегаешь его.
  
   - Не хочу быть сотой воздыхательницей из числа местных влюбленных студенток, - замечает Кения.
  
   - Ты слишком умна, чтобы влюбиться в него, ведь это действительно глупо, потому что у него уже есть невеста, родословную которой он тщательно проверил.
  
   - Думаю, в его возрасте уже пора иметь не невесту, а жену с кучей сопливых детишек.
  
   Канта задорно рассмеялась ее словам, а потом неожиданно сникла.
  
   - В последний визит Энтони сообщил, что нашел мне жениха, о котором я даже никогда не слышала.
  
   - Ужас, - Кения задохнулась от театрального возмущения. - Средневековье просто.
  
   - Энтони говорит, что жених из хорошей семьи и непременно станет мне хорошим мужем.
  
   Плечи Канты совсем сникли, и Кения тут же постаралась вывести лучшую подругу из депрессии. Поводы для расстройства она ей предложит позже и гораздо более серьезные, если принимать во внимание наличие ее почти жениха так кстати приобретенного братом.
  
   Энтони Грава на самом деле оказывается достаточно красивым мужчиной, чтобы вскружить голову кому угодно, скрипя зубами, вынуждено признает Кения, разглядывая брата подруги. В нем присутствует абсолютно все для того, чтобы влюбиться бесповоротно и навсегда. Например, дорогой дизайнерский костюм и туфли ручной работы. И неплохой рост, и приличная фигура, и пронизывающий взгляд серых глаз из-под широких бровей.
  
   - Вы приятно удивили меня, - произносит он свысока, едва Канта выходит на кухню с опустевшими чашками.
  
   - Ожидали, что плебейка броситься к вашим ногам? - насмешничает Кения.
  
   - Не совсем к ногам, скорее на мою многострадальную шею.
  
   - Или на ваш более чем внушительный капитал, - не желает уступать Кения. - Успели привыкнуть к тому, что вас считают неотразимым?
  
   - Зеркало убеждает меня в собственной исключительности каждое утро, - белозубо и беззлобно улыбается Грава, выбивая почву из-под ее ног неожиданной силой улыбки. - Впрочем, вас тоже трудно назвать дурнушкой.
  
   - Вы мне льстите, - Кения скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула. - Вряд ли, я могу казаться вам даже симпатичной без обязательного шлейфа из элитных родственников.
  
   - Предпочитаете играть роль недотроги?
  
   Серые глаза издевательски взирают на нее из-под длинных ресниц.
  
   - С чего вы взяли? Я обожаю ходить по рукам.
  
   Грава как - то сразу подбирается и, хищно оскалившись, провокационно замечает:
  
   - Почему бы не задержаться в моих?
  
   Кения сладко улыбается зарвавшемуся аристократу в сто сорок седьмом колене.
  
   - Для того чтобы задержаться в ваших, нужно для начала туда попасть, а я, - Кения окатывает его убийственной волной надменности во взгляде. - Не путаюсь с кем попало.
  
   В комнату возвращается Канта, и обмен любезностями приходиться прекратить.
  
   - Ну, была рада знакомству, - Кения поднимается, подхватывая сумку. - Мне пора бежать, у меня еще подготовка к семинару.
  
   Энтони Грава тоже встает из-за стола, учтиво протягивая руку и при этом нависая над ней всей своей внушительной массой. Его тяжелый пронизывающий взгляд очень не нравится Кении. Да уж, десятиминутное знакомство было не самым приятным в ее практике, но да ничего. Она получит деньги и больше никогда не столкнется с ним.
  
   - Был приятно удивлен знакомством с вами, - между тем произносит он.
  
   Его голос звучит чарующе, глубокий, с заветными нотками скрытого желания. Он словно ласкает, обволакивает негой, совращает ее. Кения решительно встряхивает головой, прогоняя прочь ненужные мысли, и быстро пожимает протянутую ей руку, делая вид, что не понимает его намерения приложиться губами к ее руке.
  
   - Мне тоже было чрезвычайно приятно наше знакомство, - и, не удержавшись ядовито добавляет. - Даже не представляю, как обходилась без него до сих пор.
  
   Он насмешливо выгибает бровь, но молчит, она елейно улыбается, потом кивает на прощание Канте, и тут же устремляется к выходу из ее дома. Неудивительно, думает она, шагая к кампусу, что все знакомые Канты сходят с ума по ее распрекрасному брату. Тот не только удивительно красив, но и немыслимый бабник, одаривающий всех желающих своим невероятным обаянием. Впрочем, какая ей разница до его морального облика, Кения усмехается кончиками губ, ей есть дело исключительно лишь до их банковского счета.
   Но Энтони Грава, видимо, считал иначе. И переживания от первой встречи еще не спели улечься, как Кения снова столкнулась с ним. Причем в самом малоподходящем для этого месте, ее комнате в кампусе.
  
   - И позвольте узнать, что вы здесь делаете?
  
   - И даже не поинтересуетесь, как я сюда попал?
  
   Грава смотрит на нее и нагло улыбается. Кения кривит губы и молчит, завороженно глядя на его безупречную внешность. Он не просто хорош собой, он обворожительно прекрасен и непозволительно идеален. И он совершенно не подходит к ее комнате и ее скромному интерьеру.
  
   - Полагаю, вскрыли замок? - Кения таки берет себя в руки, проходит в комнату и закрывает за собою дверь.
  
   - Никакого правонарушения, - очаровывает ее улыбкой Грава. - Моя семья не безосновательно гордиться кристально - чистой репутацией.
  
   Основательный подзатыльник по ее криминальным наклонностям, надо полагать, но Кения твердо уверена в том, что он ничего не подозревает о ее своеобразных способах зарабатывания денежных средств.
  
   - Ректор лично прибежал с ключом от моей комнаты, когда вы почтили общежитие высоким визитом?
  
   И снова неотразимая улыбка очаровательного мужчины.
  
   - Не имею привычки унижать зависимых от меня людей.
  
   - И собираетесь жениться на плебейке через пару лет?
  
   - Мечтаете занять вакантное место?
  
   - Да не то, чтобы я, - Кения презрительно кривит губы. - Но с удовольствием бы посмотрела на это знаменательное событие.
  
   - И откуда у меня это не проходящее ощущение, - его решительный шаг к ней и ее испуганный шаг назад. - Что вы меня намеренно избегаете?
  
   - Люблю стоять в стороне от массовых развлечений.
  
   - Считаете меня чем - то вроде народной забавы?
  
   Он кажется раздраженным и недовольным.
  
   - Считаю забавной неприкрытую охоту на вас и на ваш неотразимый капитал.
  
   И она уже прижата к двери, и отступать больше некуда, а Грава все ближе и ближе, и, похоже, находит интересным ее зависимое от него положение.
  
   - Как часто тебе говорили, что ты непозволительно хороша?
  
   Его пальцы скользят по ее скуле и ниже, большой палец обводит мягкий рисунок рта.
  
   - Мне кажется или вы меня домогаетесь?
  
   Кения упирается в него двумя руками, пытаясь оттолкнуть и вырваться из ловушки его объятия.
  
   - Что плохого в желание обладать красивой девушкой? - Его взгляд затуманивается и Энтони склоняется ниже, почти касаясь ее губами. - Ты нравишься мне, я определенно нравлюсь тебе. Секс гарантировано будет замечательным.
  
   - Я не одна из бегающих за вами дешевок, - Кения уворачивается от его рта в последний момент. - И ценю себя гораздо выше разового траха в гостиничном люксе.
  
   Грава пребольно прикусывает мочку ее уха.
  
   - У тебя удивительная осведомленность для абсолютно незаинтересованного во мне человека, - его руки смещаются на ее талию и ниже, гораздо ниже, давят, вынуждают почувствовать впечатляющую эрекцию. - И ни какого разового траха, будет как минимум повтор.
  
   - Не стоит тратить на меня время и силы, - его действия нервируют и злят. - Я не заслуживаю вашего внимания.
  
   - Позволь мне самому решать, кто достоин моего внимания.
  
   - Позвольте и мне выбирать партнера.
  
   - Лечь со мной в постель будет твоим выбором, - Грава зажимает ее подбородок рукой, заставляя посмотреть в его глаза. - В твой первый раз я буду нежным любовником.
  
   - Спасибо, конечно, - Кения предпринимает еще одну безуспешную попытку вырваться из его рук. - Но предпочитаю отношения в стиле садомазо, причем я исключительно девушка в кожаном белье и с плеткой.
  
   - Я готов к экспериментам, - он очаровывает улыбкой. - Никогда не был поклонником данного стиля, но с тобой готов рискнуть.
  
   - Вы не мой тип, предпочитаю блондинов с голубыми глазами.
  
   Грава смеется и отпускает уставшую отбиваться от его домогательств девушку.
  
   - Будем считать, что в этот раз ты победила меня.
  
   - У нас соревнования намечаются?
  
   Кения вопросительно смотрит на него, но мужчина молчит, принимаясь осматривать комнату.
  
   - Без изыска, но мило.
  
   - Спасибо за комплимент, мне было чрезвычайно важно ваше мнение.
  
   - Колючий ежик Кен, - Грава насмешливо взирает на нее с внушительной высоты своего роста. - Почему ты отказываешься от моего внимания?
  
   - Отчего вам вздумалось мне его оказать? - парирует вопросом на вопрос Кения. - И, кстати, я не приемлю сокращений своего имени.
  
   - А мне нравится звучание Кен.
  
   - Но не нравится мне и это главное.
  
   Грава молчит, перебирая какие - то мелочи на ее рабочем столе, потом долго рассматривает фотографию ее родителей на подоконнике и, наконец, оборачивается к ней неожиданно собранный и серьезный.
  
   - Девочка из провинциального города и семьи с более чем скромным доходом неожиданно поступает в один из лучших университетов страны, - под его изучающим взглядом Кения словно сжимается от внезапной смены темы их разговора. - Учиться девушка блестяще но, тем не менее, отчего меняет место обучения каждые полгода. К чему бы это? Тебе не кажется странным подобный подход к учебе?
  
   - Не суйте свой длинный нос в мои дела, - отчаянно шипит она.
  
   - Ничего личного, обычная проверка окружения сестры.
  
   - Можете не считать нас подругами.
  
   - Вот так сразу? - насмешливо интересуется Энтони, засовывая руки в карманы брюк.
  
   - Не хочу быть предполагаемо подозреваемой.
  
   - Тогда развей мои сомнения, - он обезоруживающе мило улыбается. - Согласившись на свидание.
  
   - Повторяю для особо непробиваемых, вы не мой тип.
  
   Грава уходит, а Кения мечется, словно запертая в клетке, опасаясь разоблачения, но у нее больше нет времени подыскивать себе новую жертву и она вынуждена действовать.
  
  
  
  
   2
  
   Канта потерянно смотрела то на разложенные перед нею фото, то на предавшую ее девушку, которую она столько времени считала лучшей подругой. Энтони был прав, убеждая младшую сестру проявить осторожность и держаться подальше от Кении. В отличие от Канты ее брату подруга казалась темной лошадкой и вызывала опасения искренности ее поступков.
  
   - Я заплачу, - выдавила с трудом и тут же судорожно сглотнула, отводя взгляд от пачки фотографий.
  
   - Тебе хватит трех дней? - деловито интересуется Кения, испытывая что - то похожее на жалость к этой раздавленной девушке, но тут же жестко пресекает неуместное в подобной ситуации сострадание.
  
   - Деньги будут сегодня вечером.
  
   Кения удовлетворенно кивает, ее планы осуществились.
  
   - Замечательно, тогда я забегу после экзамена.
  
   - Конечно, - Канта с бессильной злостью смотрит на свои судорожно сцепленные руки и слезы медленно текут по бледным щекам.
  
   - Негативы передам сразу после того, как отнесу деньги в банк, - голос Кении более чем прохладен. Это ее очередная работа и ничего личного в ней быть не должно. Канте дан прекрасный урок на тему излишней доверчивости постороннему человеку.
  
   - Как ты можешь так жить?
  
   Кения невольно оглядывается на пронзительный вопль бывшей подруги. В глазах той плещется боль предательства.
  
   - За шантаж платят лучше, чем за работу секретарши или официантки, - усмехается кончиками губ Кения. - Извини, ничего личного, это только моя работа.
  
  
  
   Но щемящее чувство жалости к раздавленной Канте не отпускает. Ни когда она оформляет бумаги для перевода в другой университет, ни когда блестяще сдает последний экзамен, ни когда шагает к дому Канты, чтобы получить деньги за свой мерзкий шантаж. Осадок на губах и где - то глубоко в груди не дает радоваться блестящим перспективам от вырученных средств. Ей хочется быть такой же, как Канта, невероятно милой и простой, не думать ни о ком плохо. Кения поджимает губы недовольная тем, куда ее привели размышления. Она могла отказаться от борьбы за лучшее будущее и вернуться в родной город к семье, но что интересного ее там ожидало? Среднестатистический супруг, крохотный коттедж и барбекю по субботам. Двое детей и куча забот обыкновенной домохозяйки. Это всегда успеется, Кения толкает входную дверь дома Канты, а пока ты достаточна молода и амбициозна необходимо раскрашивать серость существования в более яркие тона.
   В гостиной ее ожидает неприятный сюрприз в виде Энтони Грава собственной персоной.
  
   - Не догадывалась?
  
   Он неприятно склабится и в лицо Кении брызгают осколки только что разбившейся мечты об относительно бесплатном обучении. Видимо, ее родителям придется брать кредит под любые проценты, а ей самой в спешном порядке искать не одну, а минимум двух богатых сучек.
  
   - Не ожидала.
  
   - Разумеется, - Энтони, хищно скалясь, подходит вплотную. - Твои прошлые жертвы предпочитали молча платить, вместо того, чтобы ставить в известность семью.
  
   - На что - то намекаете, господин Грава?
  
   Кения наивно хлопает ресницами и нагло улыбается в ледяные глаза. Пусть попробует доказать ее вину перед следователем.
  
   - Твоя кукольная внешность вводит в заблуждение.
  
   - За то ваша вполне предсказуема, - ее улыбка становится ослепительной.
  
   - И что ты можешь предсказать?
  
   Кения пренебрежительно дергает плечом.
  
   - Мы отправимся в банк, где я открою сейф и передам вам негативы.
  
   - Вот так запросто? - Грава недоверчиво взирает на нее с высоты своего внушительного роста. - Даже не попытаешься торговаться?
  
   - Не вижу смысла, - Кения отступает к двери. - Вам ведь хватило ума добраться до меня.
  
   - Но не хватило времени предупредить шантаж.
  
   - У каждого бывают неудачи, - философствует она. - Я вот тоже зря потратила столько времени на вашу бесперспективную сестру, вместо того, чтобы искать другую. Теперь мой бизнес несет потери.
  
   - Ты смеешь называть это бизнесом?
  
   Грава медленно расстегивает пуговицы пиджака и засовывает руки в карманы брюк.
  
   - У каждого свои возможности для пополнения банковского счета.
  
   Его губы насмешливо кривятся.
  
   - А если однажды тебе оторвут голову за подобные выверты?
  
   Кения смело встречает его взгляд.
  
   - Я не прошу многое и не отбираю последнее.
  
   - Пытаешься вскарабкаться наверх, наступая на чужие руки?
  
   - Пытаетесь читать мне мораль? - не сдается она.
  
   - Сообщаю о моральном аспекте твоего занятия.
  
   - Только вот не нужно учить меня правилам хорошего тона, - демонстративно задирает подбородок Кения. - Думаете, только вы имеете право на приличное образование?
  
   - Остальные поступают в университет, благодаря своим знаниям, а не жалким потугам на шантаж.
  
   - У меня немного отличные добродетели, - Кения мило улыбается ему и Энтони смеется.
  
   - У тебя их нет совсем.
  
   - Не вам учить меня жизни, - Кения цепляется за свою сумку, чувствуя, что силы уходят от нервного потрясения и осознания провалившегося предприятия. Нищета стучится в двери. Хотя не совсем нищета и не совсем в двери. - Мы едем в банк?
  
   - Конечно.
  
  
   В машине Грава принимается разглядывать ее, словно видит в первый раз.
  
   - Заметили что - то новое с нашей последней встречи? - вызывающе интересуется она, заправляя выбившуюся прядь из своей незамысловатой прически.
  
   - Ты жутко красива, - Энтони наклоняется к ней, прихватывая прядь волос и медленно пропуская его между пальцами. - Не пробовала поменять бизнес на более выгодный?
  
   Его многозначительный взгляд и кривая усмешка на лепных губах основательно злят.
  
   - Я не трахаюсь за деньги, - яростно отрезает Кения.
  
   - А я бы не стал отвергать подобное предложение так категорично, - его ладонь словно случайно скользит вниз по ее плечу и накрывает грудь.
  
   Кения намеренно не отстраняется, лишь брезгливо смотрит в его глаза. Грава улыбается и убирает руку.
  
  
  
   В банке их уже ожидают, чему Кения ни особенно удивляется. Раз он успел собрать на нее досье, значит, узнал и, где она оплатила аренду сейфа.
  
   - Я посмотрю негативы в машине, - заявляет он, осматривая банковскую ячейку.
  
   - Ваше право...
  
   - И ты будешь со мной, - властно припечатывает он ее к месту.
  
   - Вот уж нет, - возражает Кения.
  
   Но Грава делает вид, что не слышит ее возражений, молча вытаскивает за собой из здания банка и впихивает в салон автомобиля. После чего склоняется над пленкой, изучая ее с брезгливой миной на холеном лице.
  
   - Надеюсь, ты не сделала копий?
  
   Грава швыряет пленку в нишу перед своим креслом и поворачивается к Кении.
  
   - Я поступаю порядочно...
  
   - Шантажируя людей? - насмешливо перебивает он ее.
  
   - Для начала разберитесь в своей жизни...
  
   - А потом мне будет позволено залезть в твою? Но я не желаю пачкаться об эту грязь.
  
   Кения окатывает его ледяным презрением, но Грава смеется и неожиданно притягивает к себе, заставляя буквально распластаться на нем.
  
   - Убери от меня руки, - она тщетно силится вырваться из стального захвата. - Пленка у тебя, поэтому пошел от меня и моей грязи вон.
  
   Его губы касаются ее губ, глаза изучают ее глаза.
  
   - Ты забыла о выплате обязательной моральной компенсации, - его рука недвусмысленно скользит под ее платье и сжимает ногу. Рывок и вот она уже сидит поверх его бедер. - Я настаиваю на возмещении.
  
   Он вжимается в нее бедрами.
  
   - Тебе понравится мой размер.
  
   Кения снова пытается вырваться и снова безрезультатно.
  
   - У меня венерическое заболевание, - импровизирует она на ходу. - Последствия беспорядочной половой жизни.
  
   - У меня копия твоей медицинской карты, моя юная девственница.
  
   - Только не нужно быть таким доверчивым, - снисходительно заявляет Кения, глядя на Энтони как на несмышленыша. - Существует множество альтернатив.
  
   - Всего две, - с довольным видом выдыхает он в ее расширившиеся от испуга глаза. - И обе мне необычайно нравятся.
  
   Его руки скользят чуть пониже спины, Кения испуганно дергается и тут же приземляется у его ног, пребольно шлепнувшись на одну из своих альтернатив.
  
   - Я заявлю в полицию.
  
   - Я тоже, - неприятно усмехается он.
  
   - Лучше быть привлеченной за мошенничество, чем быть тобою изнасилованной, - добавляет она, занимая свое место на сиденье автомобиля.
  
   - Предлагаю вариант изнасилованной мошенницы.
  
   - Очень смешно, - гордо отворачивается она к окну автомобиля. - И куда мы направляемся?
  
   - Ко мне домой.
  
   - Я страдаю клептоманией, меня нельзя пускать в приличные дома.
  
   - И в неприличные тоже, - снова смеется Энтони.
  
   - Вот не понимаю я, что ты видишь забавного в сложившейся ситуации, - Кения порывисто оборачивается к нему. - Я вымогала деньги у твоей сестры, шантажировала ее, грозилась опозорить на весь университетский городок, а ты вместо того, чтобы наказать по всей строгости закона постоянно улыбаешься, смеешься и находишься в явно приподнятом настроении. Возникает вопрос о твоей вменяемости.
  
   - Я дееспособен, - произносит Грава, глядя на нее лучащимися смехом глазами. - И в состояние отдавать трезвый отчет своим действиям.
  
   - Позволь усомниться, - твердо возражает она ему. - Ты не только не заявил о факте шантажа, но и не проявил ожидаемой агрессии к шантажисту.
  
   - Не переживай, - он накрывает ее пальцы своими. - Как только окажемся в спальне, ты почувствуешь всю мощь моей ненависти.
  
   - Откуда в тебе эта странная потребность касаться меня? - Кения с брезгливой миной выдергивает свою руку из его ладони. - Неужели не хочешь придушить меня и это как минимум.
  
   - Я хочу трахнуть тебя, - скалится он. - И как максимум в течение долгого времени.
  
   - Я бы рекомендовала не бросаться подобными словами, - испепеляет его гневным взглядом Кения. - Изнасилование наказывается, гораздо жестче легкого шантажа.
  
   - Фотографии моей обнаженной сестры...
  
   - На ней было нижнее белье, - поспешно перебивает она, низводя все его претензии к малому.
  
   - Только его часть, - сверкает он глазами.
  
   - Топлесс в наше время никого не удивишь, - опять демонстрирует поразительную изворотливость Кения.
  
   - Удиви меня своим, - провокационно предлагает Энтони.
  
   - Боюсь, ты попросту не сможешь пережить вида моей плоской груди.
  
   - А ты не решай за меня, - он неожиданно устремляется к ней, едва ли не одним движением укладывая под себя на кожаное сидение автомобиля. - Позволь мне самому оценить всю полноту твоей груди.
  
   - Я буду кричать, - честно предупреждает она, отчаянно упираясь кулачками ему в грудь, изо всех сил пытаясь оттолкнуть от себя.
  
   - Хочешь испугать водителя дикими воплями? - насмешничает он.
  
   - Хочешь сказать, что тут каждый день девушки зовут на помощь?
  
   - Намекаешь на мою неспособность очаровать понравившуюся леди?
  
   - Я не леди...
  
   - Я не спорю, - он с поразительной легкостью отводит ее руки вверх. - Ты вовсе не леди, но я и не требую от тебя длинного перечня аристократических родственников.
  
   Его захват на ее запястьях становится железным и причиняет боль.
  
   - Отпусти мои руки, - шипит она, испепеляя его праведным гневом.
  
   - Естественно, отпущу, - усмехается он, аккуратно расстегивая пуговицы на ее блузе. - Но сначала получу небольшой аванс до того.
  
   Полы блузки разъезжаются под уверенными движениями его пальцев. Он склоняется ниже, и Кения испуганно взбрыкивает, почувствовав его губы, накрывшие вершину ее груди прямо сквозь тонкое кружево. Кения выворачивается, пытается столкнуть его с себя, Грава недовольно ворчит и тут же задирает бюстгальтер вверх, принимаясь играть ее плотью с удвоенным сладострастием. Становится очень похоже на то, что ее согласием никто себя обременять не собирается. Грава то лижет ее соски языком, то чуть прикусывает их, и все это под собственные низкие стоны явного удовольствия.
  
   - Случаем, проблем у вашей мамы с грудным вскармливанием не было, - язвительно цедит Кения четко поставленным голосом и это приносит результат. Грава отрывается от ее груди и отпускает ее руки, глядя с непонятным сожалением на то, как она поспешно приводит в порядок одежду.
  
   - Ты сладкая, - выдыхает, почти касаясь ее влажными губами, которые мгновение назад вытворяли нечто невообразимое с ее грудью.
  
   - Я это заметила.
  
   - Понравилось? - он выгибает бровь.
  
   - А должно было? - отвечает она вопросом на вопрос.
  
   Он отстраняется, усаживаясь сам и помогая ей устроиться рядом с ним. Тянет ее руку вниз, принуждая накрыть его член ладошкой.
  
   - Не хочешь отблагодарить за ласку?
  
   - Чем? - она непонимающе смотрит на него.
  
   - Ни чем, - захват на ее пальцах исчезает, его настроение меняется со скоростью ветра и Грава выглядывает в окно, холодно замечая. - Скоро будем на месте.
  
  
  
  
   3.
  
   Этого с нею не может быть, думала Кения, кутаясь в простыню, сдернутую с гигантской постели огромной спальни. Когда Грава элегантно предложив ей руку, помог выбраться из машины, Кения не верила во что - то плохое. Ну, кто в здравом уме и твердой памяти станет опускаться до насилия? Но уже через час убедилась в том, что совершенно все жуткие триллеры с похищением, издевательствами и расправой вполне могут иметь под собой реальные истории, выдернутые из повседневной жизни. Прислуга во множественном числе не обращала никакого внимания сначала на ее вежливые просьбы, потом на требования и, наконец, на истеричные крики ровно никакого внимания. Три здоровые тетки притащили ее в ванную, где принудительно вымыли, причем везде и с особой тщательностью. И от последней тщательности как - то нехорошо припомнились слова Грава об альтернативных способах занятия сексом. После чего оставили в одиночестве в этой самой спальне, хозяин которой явно страдал манией монументализма, если исходить от размеров окон, камина и кровати.
  
   - Ты верещала на весь дом.
  
   Кения испуганно подпрыгивает и оборачивается на его голос, и ноги неожиданно слабеют, потому что все его слова о моральной компенсации, кажется, перестают быть иллюзией. На Грава короткий халат. Кения судорожно сглатывает и он с мерзкой усмешкой тянет пояс, скидывая его прямо на пол.
  
   - Нравлюсь?
  
   - Необычайно, - севшим голосом выдает она, невольно отступая.
  
   Эта часть жизни как - то незаметно обходила ее стороной и зря, как сейчас понимает Кения. Секс должен быть всенепременной частью современной девушки. Частый и с кем попало, для того, чтобы потом не пришлось ошарашенно таращиться на абсолютно обнаженного мужчину.
  
   - Я буду кричать, - полузадушено заверяет она.
  
   - Я на это надеюсь, - уверяет он, одновременно пытаясь избавить ее от простыни и неуместной стыдливости.
  
   - Ты не имеешь право.
  
   - Ты вынудила меня смотреть на обнаженное тело сестры, - Энтони без церемоний сдирает с нее кусок бесполезной ткани и кивает в сторону безразмерной кровати. - Добро пожаловать.
  
   - Это был плохой негатив, - упорствует она, отказываясь в добровольном следовании по указанному им направлению.
  
   Но он ее не слышит, тащит упирающуюся в постель.
  
   - Давай договоримся, - Кения упирается из последних сил, пытаясь ухватиться за мебель. Тогда Грава подхватывает ее на руки и кидает на кровать, тут же опускаясь сверху.
  
   - Теперь я тебя слушаю, - нагло заявляет он.
  
   - Теперь я не хочу говорить, - отбрыкивается она от его рук, бесстыдно исследующих ее тело. - Только тронь меня, и я устрою грандиозный скандал.
  
   - Снова шантаж? - фальшиво удивляется он. - Не устала постоянно думать о бизнесе?
  
   - Не твое дело...
  
   - Мое, - перебивает он. - Хочу предложить тебе более выгодную сделку.
  
   - Меня не интересуют...
  
   - Я оплачу аренду квартиры и полный год обучения.
  
   Кения пораженно затихает, а Грава не сводит с нее пристального взгляда.
  
   - И откуда эта невиданная щедрость? - интересуется она. - Думаешь, задобрить перед изнасилованием?
  
   Энтони слабо усмехается.
  
   - Хочу тебя по собственной воле в этой постели...
  
   - Да ни за что...
  
   - Да за пятьдесят тысяч, - с ледяным сарказмом прерывает он потоки ее праведного гнева. - Пятьдесят штук за возможность трахнуть тебя во всех мыслимых и немыслимых позах.
  
   - На групповой секс не согласна, - поспешно заявляет она.
  
   - Кто тут говорит о групповом сексе? - вполне натурально изумляется Грава.
  
   - Богатые ублюдки сплошь извращенцы и извращенки.
  
   - Ну, конечно, - саркастически говорит он. - Взять, к примеру, твои кристально - чистые помыслы и поступки.
  
   - Не меняй тему.
  
   - Я жуткий собственник и невероятно брезглив, - недовольно кривит губы Энтони. - Надеюсь, успокоил тебя?
  
   - Да ты позволил этим теткам...
  
   - Отмыть тебя до зеркального блеска, плюс твоя медицинская карта и, - он интригует затянувшейся паузой. - Мы можем обойтись без обязательного в таких случаях презерватива.
  
   - Я настаиваю на презервативе, - тут же возмущенно заявляет Кения.
  
   - Не вижу смысла...
  
   - Я за защищенный секс...
  
   - И я не против, - Грава приподнимается на локтях, давая ей долгожданную возможность вдохнуть полной грудью. - Но ты девственница, я чист, поэтому обойдемся без...
  
   - Я в тебе сомневаюсь...
  
   - Приятно знать, что ты уже согласна лечь под меня по собственной инициативе.
  
   - И за обещанные пятьдесят тысяч.
  
   - Проститутка, - неприятно скалится он.
  
   - Здравомыслящая современная девушка, - вяло отбивается она, пытаясь не выказать, как задевает сказанное им только что. Хотя он прав, и она даже где - то довольна подобным разрешением вопроса. Деньги не пахнут, а если он настроен серьезно попользоваться ею, то пусть хотя бы заплатит.
  
   - Пару часов назад ты доказывала мне, что не трахаешься за деньги, - презрительно продолжает он развивать неприятную для нее тему.
  
   - А я и не трахаюсь, - заносчиво заявляет она, окатывая Грава высокомерным взглядом. - Трахать меня будешь ты, я же ничего не умею.
  
   - У тебя на все есть оправдание?
  
   - Конечно, - мило улыбается она. - Когда пытаешься пробиться в высшую лигу приходиться забыть о совести.
  
   - Почему мне кажется, что ты забыла о совести гораздо раньше?
  
   - Спроси себя, что ты делаешь в одной постели с аморальной девицей.
  
   - Меняешь тему? - цедит он сквозь зубы.
  
   - Не нравится, когда говорят правду о тебе? - вопросительно приподняв брови, интересуется она.
  
   - Хватит споров, - обрывает препирательства Грава, запуская пальцы в ее растрепанную гриву волос. - Ты принимаешь мое предложение?
  
   Взгляд неприятный, пронизывающий, прожигающий насквозь.
  
   - Хотела бы получить материальное подтверждение щедрого предложения.
  
   - И почему я не удивлен? - восклицает он, поднимаясь с кровати, на простынь рядом с Кенией приземляется папка.- Здесь копия твоего счета.
  
   Грава следит за тем, как она старательно водит пальчиком по бумажному листу.
  
   - Как видишь, баланс пополнен на оговоренную между нами сумму.
  
   - Еще утром? - невольно вырывается у нее, когда Кения видит дату и время пополнения счета.
  
   - Я рассчитывал на волшебство здравого расчета, - но при этом Грава мало похож на довольного договором человека. - Далее копия аренды двухкомнатной квартиры.
  
   - Элитный район, - удивленно выдыхает она.
  
   - Хотела обвинить меня в жадности? - криво усмехаясь, спрашивает он.
  
   - С чего бы так заботиться о случайной любовнице? - недоверчиво смотрит на него Кения, пытаясь найти подвох в его щедрости.
  
   - Почему случайной? - удивляется он, отбирая папку и вытягиваясь рядом с на простынях. - Я почти уверен, что захочу продолжения.
  
   - Я не захочу, - отрезает она но, тем не менее, позволяет его рукам бесстыдно исследовать ее тело.
  
   - Я заплачу, - напоминает он.
  
   - Я больше не стану...
  
   - Станешь, - он вдавливает колено между ее ног. - Легкие деньги, если не ошибаюсь, твоя мечта?
  
   - Что ты знаешь о моих мечтах? - недовольно взбрыкивает она.
  
   - А какие могут быть мечты у подобных тебе? - презрительно интересуется он.
  
   - Да пошел ты, - бросает она, пытаясь сбросить его руки с себя и встать.
  
   - За гордость платить не буду, - он с видимой легкостью пресекает ее сопротивление. - Покорность оплачивается лучше.
  
   - Почему покорную в постель не приглашаешь? - язвительно спрашивает она.
  
   - Надеюсь из тебя леди Подчинение сделать, - Грава разводит ее ноги в стороны и опускается между ними.
  
   - Ничего не выйдет, - Кения изо всех сил пытается делать вид, что ее вовсе не интересуют его действия. - У нас разовая сделка.
  
   - Ты не дороговато себя оцениваешь, девочка? - усмехается он.
  
   - Давай расторгнем сделку, - предлагает она, не в силах совладать с собственным страхом перед тем, что он должен сделать. - Зачем тратить деньги на меня? Я не заслуживаю даже части этой суммы.
  
   - Но ты можешь ее отработать, - равнодушно говорит он, рассматривая ее перепуганное личико. - Я даже не потребую снижения заявленной суммы в счет услуг инструктора.
  
   - Ты тут меня на лыжах учишь кататься? - возмущенно шипит она.
  
   - Я собираюсь научить тебя замечательно трахаться, - улыбается он.
  
   Ее губы странно онемели и слегка покалывают, зубы так и норовят выбить дробь, руки и ноги трясутся, и она уже не считает перспективу переспать с ним такой уж блестящей, а ему все равно, ему весело и настроение на высоте.
  
   - Желание пропало, - жалобно шепчет она.
  
   - Тут главное, чтобы у меня желание не исчезло, - тоже шепчет он, но уже в ее губы.
  
   Язык касается ее сомкнутых губ, сначала осторожно, потом с нажимом, явно на что - то намекая, Кения испуганна и ничего не соображает, тогда Грава нажимает на ее подбородок большим пальцем, отдавая четкий приказ:
  
   - Открой рот, Кени.
  
   И она уступает, размыкает зубы и тут же вздрагивает, почувствовав его язык у себя во рту. Он кружит, исследует, касается ее языка, затем неба. И исчезает, давая возможность втянуть в себя воздух.
  
   - Закрой глаза, - командует он ледяным тоном, и она послушно закрывает, и снова вздрагивает, почувствовав его губы на шее, влажные поцелуи, ласки его языка. Это ей почти нравится, это было бы даже приятно, не ощущай она его напряженного члена. И Кения инстинктивно избегает касания, словно бы случайно, так чтобы он не заметил, но Грава замечает и отстраняется от нее, приподнимаясь на локтях, прожигая издевательским взглядом.
  
   - Испуг юной девственницы?
  
   В его словах ни тени сочувствия к ее переживаниям, лишь яд цинизма.
  
   - Не понимаю...
  
   - Все ты понимаешь, - грубо прекращает он наметившиеся препирательство. - Ты мастер избегать щекотливых ситуаций.
  
   Он неуловимым движением перемещается так, что оказывается ровно между ее широко разведенных ног, и его член уже не просто касается ее, он вжимается в нее, пугая огромным размером и жаром. Это неприятно и необычно, это необыкновенно страшно, но... Кения заставляет себя лежать неподвижно, хотя уже готова рыдать и просить о снисхождении. Грава жутко горячий, огромный и она больше чем уверена, что далее последует неописуемая боль и мерзость, но... Они заключили договор, он оплатил ее услуги и не этим ли занимаются множество людей на свете? Если смогли они, сможет и она, только бы сжать зубы покрепче и вытерпеть все, что он придумал для нее.
  
   - Сколько решимости написано на перепуганном личике, - неожиданно произносит он, разглядывая ее зажмуренные глаза и крепко сжатые губы. - Приятно, что ты выполняешь договор, не смотря на страх перед предстоящим.
  
   Грава закидывает ее ногу себе на поясницу, сдвигается и, помогая себе рукой, осторожно толкается в нее первый раз. Кения сначала испуганно ойкает, почувствовав его внутри, затем замирает и только потом распахивает потрясенные глаза.
  
   - Не больно, - губы дрожат от внезапного осознания того, что ее страхи были напрасными. - Только неприятно было совсем чуть - чуть.
  
   Пальцы Энтони скользят по ее ноге вверх - вниз, словно успокаивая.
  
   - Возможно, это потому что я вошел на чуть - чуть, - мягко поясняет он.
  
   И в следующий миг входит весь, на всю длину, чувствуя судорожное объятие тугой плоти. Кения вздрагивает, смотрит на него и молчит. Ни испуганного вскрика, ни истерики, никакой просьбы прекратить. Отрабатывает деньги?
  
   - Больше не будет боли, - его губы дергаются в странной усмешке. - Почти.
  
   Она закрывает глаза и прикусывает нижнюю губу. Он, не сдержавшись, склоняется к ней, проводит языком по ее губам, и глухо хмыкает, когда они покорно раздвигаются под его нажимом. Ее поцелуй неумелый и робкий, дыхание прерывистое и тело, словно натянутая тетива, но она не отталкивает его, наоборот тянется к нему, обхватывает тонкими руками за шею, выгибается под ним и это последнее ее действие срывает его тормоза. Он почти выходит из влажной тесноты распластанного под ним тела, слышит ее возглас облегчения и тут же погружается вновь, наваливаясь на нее, вбиваясь в глубину без капли нежности, желая кончить. Невероятная теснота дарит непередаваемые ощущения, она сжимает его член по всей длине, приводя к финалу слишком рано, тогда, когда он еще не готов. И он стонет сквозь крепко сжатые зубы, грубо впивается пальцами в ее бедра, почти растворяется в сладостном тепле ее тела. Это волшебно, не реально прекрасно и он точно хочет повторения с ней. Еще мгновение Энтони приходит в себя после потрясающего экстаза, потом переворачивается на спину. Лениво разглядывает лепной потолок с кривоватой усмешкой на губах, продолжая переживать испытанное только что наслаждение, слышит ее то ли стон, то ли всхлип, но не спешит поворачиваться на звук. Все еще немного оглушенный, поднимается с кровати и только тогда смотрит на Кению. Она не двигается, так и лежит с широко разведенными ногами, и тонкие руки вытянуты вдоль тела, и в напряженных пальцах зажата простыня. Бледная, с закрытыми глазами и прокушенной губой, из которой сочится кровь. Он не был нежен, а она боялась помешать его наслаждению... Так бывает, когда не по любви, а за деньги.
  
   - Отправляйся в душ, - холодно приказывает он, не чувствуя к ней жалости.
  
   Кения открывает глаза, мутные, поддернутые поволокой боли, пытается свести вместе мелко подрагивающие ноги. Пальцы разжимаются, отпуская на волю искомканную простынь. Тянется к губам, касается их осторожно... Грава отворачивается и направляется в ванную комнату, предусмотрительно оставляя дверь открытой. Кения неуверенно появляется на пороге почти следом за ним, напряженно застывает, смотрит на него, будто ожидает приказа. И он манит ее к себе, под прохладные струи бьющей с потолка воды. Она послушно подходит, встает рядом и, встретив его взгляд, трусливо отводит в сторону свой.
  
   - Ты красива, - хрипло говорит он, накрывая ладонями ее груди.
  
   И ласкает ее, скользит вдоль по узкой спине и снова вверх, к хрупким плечам. Пальцы зарываются в ее спутанные локоны, оттягивают голову назад, заставляют выгнуться ему навстречу. Он захватывает губами сосок, втягивает, ласкает его языком. Переходит ко второй груди, слизывает капли воды, стекающие вниз по нежной кожи, несильно прикусывает вершину груди зубами, но она вскидывается и недовольно шипит от боли. Его ладонь медленно движется вниз от ее плеча, выписывает узоры на животе и без предупреждения ныряет ниже, пальцы входят внутрь сразу и она болезненно дергается, пытаясь избежать контакта.
  
   - Ты должна мне этот день и эту ночь, - напоминает он, прикусывая основание тонкой шеи и разворачивая Кению спиной к себе. - Нагнись вперед и упрись в стену руками.
  
   Она, кажется, всхлипывает, но послушно выполняет приказ. Он гладит ее по спине, надавливая ладонью и заставляя прогнуться сильнее.
  
   - Альтернатива, - снисходит он до объяснения.
  
   Она испуганно дергается вверх и тут же получает довольно ощутимый удар по попе.
  
   - Я приказал нагнуться.
  
   Кения молча глотает слезы унижения и послушно упирается руками в стену. Немного поздно бояться Грава, хуже уже точно не будет. Сожалеет ли она о том, что только что произошло между ними в спальне? Десять минут назад, когда думала, что не выдержит и сорвется на крик, жалела, а теперь, наверное, нет. Главное, переступить черту, перешагнуть через себя и забыть о морали. Богатые и сытые сучки тоже унижали ее, когда кичились банковским счетом папенек, нарядами и драгоценными украшениями, заставляли ее подобострастно лебезить перед ними и с высокомерной улыбкой допускали в свой круг, но не признавали равной. Она была забавным дополнением к повседневности, давала возможность покуражиться перед неискушенной и неизменно восхищенной публикой. Она терпела, терпела ради того, чтобы заработать и вырваться из повседневности в их сытую и довольную жизнь. Потому что не хотела прозябать в той жизни, где жили ее родители. От зарплаты к зарплате, из года в год, и откладывать понемногу в банк и никаких перспектив и никакой красивой жизни. А ты слишком умна для того, чтобы ходить на службу, и молода, и нужно использовать абсолютно все шансы, чтобы выбраться из серой обыденности провинциального существования. Даже этот, даже стоя прогнувшись голой перед тем, кто заплатил за право трахнуть тебя всеми возможными способами.
  
   И тут же резко выдохнула, когда Грава перестал поглаживать и протолкнул в нее палец. Больно не было, непривычные ощущения, но не более того. Второй палец и чувство невероятной наполненности. Они двигались туда и обратно, по кругу, словно растягивая ее. Вот это уже было неприятно и близко к боли.
  
   - Расслабься, - говорит он и толкается членом между ее ягодиц. Кения всхлипывает и напрягается вопреки совету. Грава запускает пальцы в ее волосы и оттягивает голову назад.
  
   - Я приказал расслабиться, - жестоко цедит он. - Не можешь выполнить, получай три заслуженные сотни и вали отсюда.
  
   И она честно пытается не зажиматься, но ровно до того момента, как он входит сразу весь, прижимаясь бедрами к ее бедрам. Не шевелится какое - то время, будто дает время привыкнуть к ощущению наполненности им, а потом начинает двигаться, резко и глубоко, доводя частыми погружениями до грани сознания, где уже не понимаешь кто, что и за что с тобою вытворяет. Боль пульсирует и жжет, не оставляя сил даже на слезы, и она цепляется за стену, пытаясь устоять на подгибающихся ногах и не сразу понимает, что все закончилось. Он больше не вколачивается в ее тело, разрывая его пополам. Не дергает за волосы в такт страшному ритму, сжигающему ее заживо. Он больше не в ней и он разжимает пальцы, удерживающие ее волосы.
  
   - Деньги имеют не плохой эффект обезболивания, - ядовито заключает он, глядя на то, как она затравлено забивается в угол, пряча побледневшее личико в подрагивающих руках. - Но имеют за деньги по полной программе.
  
   Грава выходит из душа, великодушно оставляя ее одну в ванной комнате, даже прикрывает дверь в спальню. Ей тошно, плохо, буквально выворачивает от осознания того, что никакие деньги не смогут вернуть ей себя прежнюю. Слишком высокая цена за мнимое благополучие, а она поняла это слишком поздно. Кения все же плачет, прикусывая кулачок зубами и тихо подвывая. Но слабость проходит, смываемая водой и вот уже закутавшись в полотенце, она приглаживает волосы и смело направляется в комнату. Она прошла через многое, ее уже ничем не удивить и не испугать, и она должна сделать то за что ей заплатили.
  
  
  
   Рассвет подкрадывается незаметно, робко заглядывая первыми солнечными лучами сквозь неплотно задернутые занавеси на окнах. Ужас закончился, она навсегда исчезнет из этой постели и этого дома. И будто услышав ее мысли, Грава заворочался и тут же приподнялся на локтях.
  
   - Иди сюда.
  
   И она послушно поползла к нему через смятые простыни, уже наученная им не перечить приказам. И снова его пальцы путаются в ее волосах, тянут вниз, недвусмысленно давая понять, что он от нее ожидает. Он стонет и толкается глубже, входя на всю длину, она старательно дышит носом и сосет, старательно сосет его член. Нужно стараться, чем глубже и сильнее она берет его член в рот, тем больше ему нравится, тем лучше у него настроение, тем меньше у него желания причинить ей боль. Он дрожит на ее языке, он на грани, но Грава хрипло шепчет:
  
   - Сверху.
  
   И она перекидывает ногу через его бедра, и опускается на его член. Он нетерпеливо толкается навстречу, сжимает ее груди, больно оттягивает соски. Она выгибается на нем и начинает двигаться, подводя его к наслаждению.
   Грава кончает почти сразу, притягивает ее к себе, гладит по разметавшимся волосам и тяжело дышит, пытаясь выровнять дыхание. На сон этой ночью времени почти не тратили. Он постоянно хотел ее, не мог насытиться. Она не получала удовольствия, а он не старался ей его доставить, наказал за исключительную продажность, за то, что не оправдала его надежд. И уже когда наблюдал за тем, как она застегивает блузку, не попадая трясущимися пальцами в петельки, не удержался от провокации.
  
   - Я хотел бы встречаться с тобою время от времени.
  
   И рассмеялся, глядя на то, как она испуганно шарахается в сторону. Она, естественно, отказалась, пряча глаза и пытаясь, как можно быстрее сбежать от него. Даже пыталась отказаться от такси, убеждая его в том, что прекрасно дойдет пешком до города. Он отпустил ее, предвкушая их следующую встречу через несколько дней в его городской квартире.
  
  
  
   3.
  
   Вспоминала ли она ту ночь? Не часто... иногда... возможно... только когда принимала душ или встречала на улице высокого брюнета в классическом костюме. Инстинктивно напрягалась, испуганно вздрагивала и даже втягивала голову в плечи, а потом страх откатывал удушающей волной, и она ругала себя за трусость и мнительность. Грава больше не появится на ее горизонте. Между ними была лишь та бесконечная ночь, но это в прошлом и должно быть забыто. Он получил свое, она свое, вместе их ничего не держит.
  
   Кения с удовольствием перебралась из одного университета в другой, замечательно устроилась на новом месте и выкинула брата и сестру Грава из головы, как нечто незаслуживающее ее внимания. Случайная встреча, случайные лица и расставание без печали и слез. Хотя слезы у нее все-таки были. Она плакала навзрыд, закрывшись в своей комнате, переживая раз за разом то, что пережила в спальне Грава. Но все это в далеком и сразу же забытом прошлом...
   На новом месте ей понравилось необычайно, и вовсе не из-за того, что больше не было нужды втираться в компанию богатых выскочек и вычислять среди них потенциальную жертву. И не из-за того, что теперь в ее распоряжении была не крошечная комната студенческого кампуса, а огромная двухкомнатная квартира в центре столицы, под завязку набитая антиквариатом. И даже не, потому что дорога к университету шла через живописный городской парк, на который выходили окна ее квартиры и прогулка по которому, что утром, что вечером заставляла ее буквально петь от везения. Нет, впервые, с того времени, как Кении пришла блестящая мысль изменить свое будущее, она была почти счастлива только потому что стала опять собой, и больше не было причин для притворства. Ее ждала новая жизнь, широкие горизонты и диплом престижного университета, а потом отлично оплачиваемая работа, высокий пост и миллион нулей на счете.
  
   Посещая университетскую библиотеку, в которой, не смотря на начавшиеся каникулы все еще было полно народу, Кения удачно познакомилась с двумя девушками с ее курса и парнем с параллельного. Они сходили вместе в кафе, посидели за чашечкой кофе, поболтали ни о чем и обо всем вместе, и стали почти приятелями. После одной из таких посиделок, Кения возвращалась домой в прекрасном настроении, беззаботно шагая по центральному бульвару и наслаждаясь теплым летним вечером. Жара спала, в пустой дом идти не хотелось и она, купив мороженое, присела на скамейке у фонтана. Позвонили родители, и Кения взяла трубку, заранее предвкушая радость от общения с самыми близкими людьми на свете. Но оказалось, что поводов для радости нет, отец потерял работу, а над матерью нависла угроза сокращения штата. Мэрия города сокращала количество служащих, отец стал первым кого уволили из-за сокращения рабочих мест. Родители были на грани отчаяния, сбережений было слишком мало чтобы долго продержаться без работы, а где можно быстро найти работу в маленьком городе? Нигде. После неприятного разговора настроение было испорчено, и Кения направилась к дому, прикидывая в уме, сможет ли обойтись совсем без родительской помощи. Выходило, что не сможет, и из создавшегося положения она видела два выхода: найти работу или найти жертву. Первое было респектабельнее второго, но второе гораздо лучше оплачивалось. Кения поднялась в квартиру, бросила сумку в прихожей и, раздеваясь по дороге, направилась в душ. Горячая вода и ароматное мыло, и обязательный контрастный душ были не плохими средствами для поднятия настроения.
  
   Возвращаться к шантажу не хотелось... снова пачкаться в грязи, унижаться и подобострастничать, выслуживаясь перед богатыми сучками... Кения брезгливо передернула плечами. Найти работу? Можно, если приложить определенные усилия, но таскать грязную посуду и вытирать заляпанные столы хотелось меньше всего за те жалкие гроши, что там платили. Она выключила воду, обмоталась полотенцем и, вытирая голову вторым, направилась в комнату. Она, конечно, не боялась грязной работы, но следовало подумать и о родителях, обеспечить их существование. Сможет ли она сделать это на зарплату официантки? Естественно нет. Кения грустно усмехнулась своему отражению в оконном стекле, другого выхода попросту не было, ей все же придется заняться прибыльным ремеслом торговца чужими тайнами. До осени родители продержаться, а с сентября она начнет подбор потенциальной жертвы. Приняв, наконец, решение, Кения с наслаждением выпила чашку чая, сидя в уютном кресле и любуясь панорамой вечернего города. Настроение, как ни странно, приподнялось и даже появилось предвкушение азарта. У каждого свой путь к манящей вершине успеха. У нее вот такой, через грязь пошлых фотографий и злобное шипение жертвы шантажа. Вообще - то, нужно больше не уничтожать ценные улики, вполне возможно, что из этих богатых сук, которые ведут себя, как дешевые шлюхи, выйдут примерные супруги высокопоставленных чиновников. И тогда фотографии будут стоить не десятки тысяч, а сотни. Взять, к примеру, ту же Канту Грава. К такой милой и доброй девочке брат не подпустит кого - то меньше герцога или миллиардера. Семья постарается выжать все из ее брака. Кения задумчиво подперла подбородок рукой, уже не замечая манящих огней большого города. Одна единственная фотография голой Канты обеспечила бы ее на несколько лет вперед. Жаль, что она раньше не сообразила подумать о будущем, основанным не только на карьерном успехе высококлассного специалиста. И даже злость взяла на собственную недальновидность. Что же, опыт приходит со временем. Ей только девятнадцать, есть все шансы стать успешной леди к тридцати годам. Только нужно больше не упускать шансов разбогатеть за счет других, более удачливых, но менее везучих.
  
   И совсем некстати вспомнился Энтони Грава и его моральная компенсация. Но неудачный опыт, тоже опыт, скривила губы Кения. Теперь она не понаслышке осведомлена о физической стороне отношений и не сказать, что бы все прошло мило, иногда она даже боялась потерять сознание от его склонности к жесткому сексу, да и методы обучения были мало похожи на ласковый тренинг любимой девушки. Но при этом всем, что она имеет на выходе после проведенного с Грава времени? Ценнейший опыт доставлять удовольствие мужчине, там - да - да - дам и звук фанфар. Грава понравилось трахать ее, и он недвусмысленно давал это понять протяжными стонами. Его желание для нее лишнее, она никогда не согласиться снова, встретиться с ним, но почему бы не попробовать свое умение на ком - нибудь другом, не таком мерзком и властном, как Грава, а более мягком и уступчивом? Кения усмехнулась ходу своих мыслей. Проституция. Она собирается заниматься проституцией. Хотя нет, конечно, она просто будет спать, не с кем ей нравится, а с теми, кто ей будет нужен. Ощущения от близости одинаковые, а результаты разные. Или лучше шантаж?
  
  
  
   Энтони Грава, стоявший в это время в дверях холла, не мог знать, какие мысли бродят у нее в голове. Ему был виден лишь тонкий профиль и рука с давно позабытой чашкой чая...
  
   Как это называется? Любовь с первого гребанного взгляда? Но где же тогда были гром и молния? А где же был его здравый смысл? Так не бывает!!! Только не к совершенно незнакомому и чужому человеку, хотя, конечно, знакомому, относительно знакомому. Он прочитал собранное на нее досье и помнится, даже немного напрягся, заметив явное несоответствие ее возможностей и достижений. Третий престижный университет и все это на скромное жалование мамы - бухгалтера и папы - клерка. Был кредит на кругленькую сумму, погашенный почти сразу, но дом в залоге не побывал. Откуда средства у среднестатистического жителя провинциального городка, спрашивается? Так не бывает...
  
   Знал бы он, тогда как часто будут преследовать его эти слова после личного знакомства с Кенией. В ее глазах не промелькнуло ни тени интереса к нему, ни огонька азарта, извещавшего о начале охоты на завидного жениха. Так не бывает, думает он и нажимает на агентство, чтобы те работали быстрее и таки положили на его стол все ее секреты. Но неожиданный звонок сестры раздается почти в одно время с появлением нанятого детектива. Девочка, в которую он влюбился с первого взгляда, оказывается дешевой охотницей за легкими деньгами. И пока он восхищается ее невинной красотой и неприступностью, следит с пристальным интересом за ней самой и ее семьей, она увлеченно плетет интриги против его собственной семьи. Она никогда не видела его красивым и богатым мужчиной, он был для нее лишь безликим счетом в банке, способным оплатить ее будущее. Так не бывает, думает он, скрипя зубами в бессильной ярости. Неужели ей не приходит в голову более удачный вариант заработка, исходя из своей идеальной внешности и его явного к ней интереса. Он делает предложение и она, не медля отказывается, слишком гордая для того, чтобы стать содержанкой и не слишком разборчивая, чтобы удержаться от шантажа. Он тогда едва удерживается, чтобы не прибить юную шантажистку в гостиной сестры. Он любит ее, она любит деньги. У нее есть то, что он хочет получить и за что согласен заплатить. Ее невинность против его денег. Он бесконечно долго ждет ее ответа и не признается даже самому себе в тот миг, что откажись она от сделки, и он на ней женится... но она согласилась... и разбила его сердце. Он, Энтони Грава, за спиной которого стоят тени аристократических предков, могущество семьи и банковская империя, влюбляется в шлюху. Было ли ему больно в момент озарения? О, да, ему было больно, его сердце вырезали из груди и порвали на части, но он сделал все, чтобы причинить боль той, что заслуживала наказания за свое несоответствие его идеалам.
  
   Впрочем, он лжет самому себе, обманывает себя и тешит лживыми иллюзиями. Он принадлежит ей, от макушки до пят, влюбленный до последнего вздоха в ту, что никогда не ответит ему взаимностью. Ему нравится изворотливость ее натуры, и похвальная преданность семье, независимость и целеустремленность. Она карабкается наверх призрачной социальной лестницы, надеясь только на собственные силы и удачу, не замечая, что уже успела сеть в лифт, вознесший ее на вершину успеха.
  
   Энтони горько усмехается, стоя в тени холла и продолжая разглядывать ту, что смогла выбить почву из под его ног одним лишь взглядом из-под невероятно длинных ресниц. Он серьезно влюблен, а она принимает его лишь за досадную помеху в достижении ценного приза, не замечая джек пота в собственных руках.
  
   Кения потянулась, отставляя пустую чашку на антикварный столик. Мебель старинная, фарфор тончайший, квартира в престижном районе, где годовая аренда невероятно дорога. Грава умеет быть не только безжалостным любовником, но и немыслимо щедрым спонсором бедных одиноких леди. Кения подтянула ноги к груди, обхватывая их руками. Леди из нее выходила никакая, если быть честной самой с собой. Не умеет она быть гордой и неприступной, даже в постель умудрилась лечь в первый раз ни с возлюбленным, а за возможность получить желаемое, за материальное вознаграждение. И вместо первого трепетного поцелуя, наполненного нежностью, получила развернутый курс по ликвидации сексбезграмотности. Она не была законченным циником, но на любовь смотрела, как не на позволительную роскошь. Вначале хотелось достигнуть самых вершин успеха, а потом уже встретить того неповторимого, своего единственного и любимого. Возможно, чем - то похожего на Грава, только красивее и богаче, чтобы было чем щелкнуть по носу того при случайной встрече в высшем свете.
  
   - Успела соскучиться?
  
   И Кения испуганно подлетела, едва не потеряв при этом полотенце и потрясенно застыла, глядя на него широко распахнутыми глазами. Именно этого он и ждал, даже не надеясь на то, что она будет рада их встречи.
  
   - Что ты здесь делаешь?
  
   Голос звонкий, на грани истерики. Боится его? Но ведь он не был жесток, настойчив - да, требователен - согласен, но не жесток.
  
   - Это моя квартира, - глухо произносит, впиваясь в нее взглядом.
  
   Она изумленно хлопает глазами, рот приоткрылся, лихорадочно облизывает вмиг пересохшие губы. Он хочет ее до ломоты и изнеможения. Подходит медленно, боясь спугнуть, не дать ей запаниковать.
  
   - Ты же не думала, что я просто отпущу тебя на все четыре стороны, не захочу продолжения?
  
   Говорит и смотрит в ее глаза, а руки уже сами скользят по плечам, к ключицам и потом вверх по тонкой шее, пальцами зарываются в волосы. Теперь не уйдет и не отвертится. Наклоняется над ней, ловит ее испуганный всхлип губами, она вздрагивает и упирается кулачками в его грудь. Он не обращает внимания на сопротивление, раздвигает языком губы, пытается углубить поцелуй. Она неподвижна и не отвечает на ласку.
  
   - Немного поздно отстаивать то, чего у тебя никогда не было, - объясняет он зло, недовольный ее отпором. - Или совсем нет желания помочь родителям?
  
   Удар в точку. Она замирает, в глазах осознание только что сказанного им.
  
   - Это ты... но ты не мог...
  
   Она отказывается верить, считает его жалким лгуном?
  
   - Ты допустила ошибку, не собрав все сведения о Канте, - усмехается он, не сводя глаз с ее влажных губ. - Я могу стереть твою семью в пыль.
  
   - Только попробуй, - забавно угрожает она, но уже не отбивается от его рук, обмякла и сдалась на волю победителя. Умная девочка, быстро делает правильные выводы, но ее продажность убивает его наповал.
  
   - Уже начал, - подводит черту на торгах он. - Дальнейшее зависит от тебя.
  
   - Я...
  
   - Живешь со мной в этой квартире и выполняешь малейшую прихоть.
  
   Он снова касается ее губ губами, и она отвечает на его поцелуй, вяло и с явной неохотой, но обвивает его шею руками, прижимается к нему всем своим умопомрачительным телом. Сделка заключена. Была ли она хотя бы чуть - чуть невинна до встречи с ним? Или невинность не входило в число ее добродетелей? Нетронутое до него тело не в счет, при абсолютном отсутствии морали. Продажная шлюха с калькулятором вместо сердца.
   Он сжимает ее плечи и отрывается от ее губ. Она стоит, чуть покачиваясь и закрыв глаза. Губы призывно приоткрыты.
  
   - На колени.
  
   Она вздрагивает, как от удара и опускается вниз. Он молчит, и она вопросительно вскидывает на него глаза. Он выгибает бровь, и она послушно тянется к молнии на его брюках. Касается языком осторожно, словно пробует, осмелев, берет головку губами. Он нетерпеливо давит на ее затылок, и она заглатывает его до основания. Старательно дышит носом и сосет, сильно, так, как ему нравится. Уголок его рта дергается вниз, всего сутки в его постели, а уже может дать фору его прошлым, более опытным любовницам.
  
   - Хватит, - он тянет за волосы, отстраняя.
  
   Скидывает пиджак в кресло, тянет вниз галстук, расстегивает верхние пуговицы сорочки. Встает позади нее на колени, она снова испуганно вздрагивает и клонит голову вниз. Волосы струятся влажными локонами по узкой спине. Она красива даже такая. Он собирает золотистые пряди и перекидывает ей через плечо. Обводит языком соблазнительный изгиб тонкой шеи, нажимает на плечи, давая знать, чего ждет от нее. Она упирается руками в пол и прогибается, будто кошка. Он вводит в нее сразу два пальца, она инстинктивно вздрагивает, пытаясь избежать глубокого проникновения, но он успевает придержать, ухватив ее за волосы.
  
   - Немного поздно для показательного страха.
  
   Она молчит, только судорожно вздыхает, почувствовав движение его пальцев глубоко в себе. Абсолютно сухая и нерастянутая. Ему ее не жаль, никто не обещал, что трахаться с ним будет приятно. Он заменяет пальцы членом. Она болезненно дергается, всхлипывает и тянет рукой туда, где он уже глубоко в ней.
  
   - Мамочка, - выдыхает едва различимым шепотом.
  
   - Мамочке лучше не видеть, как трахают дочь - потаскуху.
  
   Он не дает времени привыкнуть к нему, это не ее первый раз, можно не вспоминать о жалости. Вколачивается яростно, в бешеном ритме, сжимая пальцами бледную кожу ее бедер, намеренно причиняя боль и оставляя синяки. Кончает быстро, одновременно притягивая ее к себе за волосы и впиваясь зубами в основание шеи. Потом поднимается, застегивает молнию и, не глядя на плачущую девушку, зажимающую промежность руками, направляется в спальню. Отличное начало вечера с готовой на все шлюхой.
  
  
  
   Кения всегда очень хотела, чтобы родители неимоверно гордились ею. Лучше всех училась в школе, увлекалась хореографией и игрой на фортепиано. Она слыла в городе милой девочкой с идеальной внешностью и манерами. Но ей было мало только того, что у нее уже было и, что она могла получить в маленьком городке. Она хотела достигнуть большего, стать легендой, стать той кто уехал в неизвестность и вернулся настоящей знаменитостью. Топ - менеджером финансовой корпорации или даже ее главой.
   Кения осторожно дотронулась кончиками пальцев до припухших губ. Почему ей никто не сказал, что свое место под солнцем нужно завоевывать, старательно отсасывая у богатого подонка со склонностью к насилию? Знать бы тогда, чем обернется ее идеальный план по быстрому обогащению. Вряд ли бы стала рисковать, но как же тогда мечты о дипломе престижного университета и триумфальном возвращении домой к сияющим от гордости родителям. Грава заворочался, перевернулся, сонно притягивая ее вплотную к себе и тут же затих, умилительно посапывая. Сукин неутомимый сын и насильник.
   Впрочем, она не должна отчаиваться. Подобное случается, и не с ней одной, и, если уж совсем честно, Грава мог оказаться старым и толстым. Так что ей определенно повезло встретиться именно с ним и оказаться именно в его постели. А то, что интим доставляет удовольствие ему одному не самое главное в подобных отношениях. Ему нужно ее тело, ей нужны его деньги. Все честно и без обмана. Кения закрыла глаза, стараясь уснуть. У нее все получится, хуже уже просто не может быть. Она будет счастлива. Грава лишь маленькое недоразумение на ее пути к вершинам успеха.
  
  
  
   4.
  
   Что может быть хуже совместного существования двух абсолютно чужих друг для друга людей? Только одно, если кто - то из них имеет власть над другим.
   Кения даже привыкла к тому, что Грава только что ноги об нее не вытирал, и старалась лишний раз не провоцировать ублюдка с тонкой душевной организацией кровожадного маньяка. Оставалось только удивляться тому факту, что сие совершенное создание делает в одной постели с нищим представителем социального дна общества. Грава не переставал язвить по поводу ее происхождения и моральных качеств, унижать и насиловать, хотя нет, последнее он высокопарно называл "заниматься любовью". Бред, конечно, но кто станет спорить с садистом? Кения была слишком умна для того, чтобы в открытую противостоять Энтони и поэтому ограничивалась пространными монологами на тему его личных качеств со своим внутренним голосом. Грава оплачивал ее обучение, оплачивал квартиру и вполне мог помочь ей обустроится в будущем. Что ему будет стоить замолвить словечко другое за хорошую знакомую? Зачем же ругаться с потенциальным благодетелем? Кения стискивала зубы и покорно сносила и издевательские замечания по поводу отсутствия морали, излишней худобы и его повышенную активность на горизонтальной плоскости. Улыбалась, молчала и старалась запомнить все то, чему он ее обучал и что от нее требовал. Даже научилась варить его любимый кофе и жарить мясо при абсолютном нуле практики на кухне. Приготовлением обеда у нее дома занималась мама, и Кения не пыталась что - то перенять из ее умения, слишком занятая радужными перспективами светлого будущего. Ужины в дорогих ресторанах в дорогих вечерних туалетах. Когда у тебя много денег, зачем тратить время на приготовление домашней еды? Но Грава считал иначе и предпочитал прозаичные перекусы на кухне и блюда, приготовленные лично для него Кенией.
   Что может быть хуже совместного существования двух абсолютно чужих друг для друга людей? Только одно, если кто - то из них имеет власть и деньги... и свободу действий... и полную безнаказанность... потому что тому... другому не хватило ума просчитать наперед последствия сделки между ними. Грава имел власть над Кенией и пользовался своим правом в полной мере. Ну и пусть, думала она, в очередной раз, оттирая кровь с разбитой губы, можно и потерпеть ради того, чтобы достичь поставленной цели. Ей никто не обещал счастья исключительно за красивые глаза.
  
   - Вот уж не ожидала появления ректора в середине лета, - удивленно протянула одна из новых подруг Кении, с которой та занималась в библиотеке. Девушка привстала на стуле, смешно вытягивая шею и пытаясь разглядеть пару, неспешно вышагивающую по проходу университетской библиотеки.
  
   - Очередной важный финансист, пообещавший помощь университету, - пренебрежительно отозвался сидевший рядом с Кенией парень. - Что поделать, ради пожертвования в фонд можно и отложить отдых на любимом пляже.
  
   - Я бы тоже отложила ради такого мужчины, - плотоядно оскалилась девушка, не сводя очарованного взгляда с объекта своего вожделения. - Я хочу этого финансиста, сначала раздеть, а потом изнасиловать, многократно.
  
   - Глупая, - рассмеялась Кения и тут же поперхнулась, встретившись взглядом с тем самым сногсшибательным финансистом, подошедшим достаточно близко для того чтобы испепелить ее взглядом.
   Грава был зол, или скорее взбешен, или попросту слетел с катушек, судя по перекошенному от ярости лицу. Его взгляд буквально приклеился к ней и парню рядом за столом. Кения поспешно уткнулась в раскрытую перед ней книгу, нервно кусая губы. В университете она чувствовала себя в безопасности. Это за плотно прикрытыми дверями квартиры он моментально превращался из элегантного мужчины в жестокого насильника, и крушил все вокруг... все, что попадалось под руку... в основном попадалась она, и самое обидное, что попадалась не только под руку. И сразу неприятно заныли ребра, и потянуло спину, и даже дыхание сбилось. Кения оторвалась от бессмысленного разглядывания, напечатанного в учебнике текста, подхватила сумку и коротко попрощавшись с удивленно взиравшими на нее друзьями, направилась домой. Выбора нет, и не будет. Зачем оттягивать неприятный момент встречи с Грава, если это ничего для нее не изменит? Возможно, он только разозлится больше и руками примется махать сильнее. Кения передернула плечами и упрямо вздернула подбородок. Энтони Грава, аристократ, банкир и красивый мужчина, который не привык к долговременным обязательствам перед женщиной. Он меняет любовниц едва ли не каждый квартал. Так почему она должна задержаться дольше остальных? Ведь его прежние подружки как - то же пережили связь с ним. Так почему она не сможет сделать этого? У нее есть неплохая мотивация для этого. Грава оплатил обучение, оплатил квартиру и ее питание. И всего - то требует по команде ложиться в его постель. Мелочь, незаслуживающая внимания. Иногда ей даже нравится... Когда он немного пьян и явно расслаблен... И позволяет немного больше нежности, чем обычно... и непривычной ласки... и тепла в обычно холодном взгляде...
  
   Кения почти убедила себя в своем же спокойствии, пока еле переставляя ноги, брела через парк, но когда дверь квартиры за ее спиной закрылась, а в гостиной появился Грава, нервы предательски сдали и сумка выпала с глухим стуком из ослабевших рук на начищенный до блеска пол.
  
   - Раздевайся.
  
   И она послушно разделась, едва ли замечая что - то, кроме кожаного ремня, зажатого в его руке. Без напоминания опустилась на колени перед ним, руки завела за голову и прикусила губу, уже зная, что все равно сорвется и закричит после пятого удара. Больше она не выдерживала, срывалась, кричала, плакала, жалобно умоляла. Напрасно, конечно, он никогда не проявлял сострадания...
   Грава ударил ногой, и она упала, хватая воздух ртом и отчаянно пытаясь прийти в себя достаточно быстро, чтобы не разозлить его окончательно. С трудом поднялась, сжалась у его ног... и ремень со свистом врезается в спину, высекая искры из ее глаз. Больно, как же ей больно!
  
   - Где твои руки, сука? - нарочито спокойно интересуется Грава.
  
   И она затравленно вздрагивает и заводит руки за голову, пытается выпрямить спину. Свист ремня и следующий виток боли. Она снова падает на пол, кусает пальцы, пытаясь сдержать крик. Неожиданно встречается с ним взглядом, смотрит, словно надеется увидеть в них жалость. Его губы дергаются в злой усмешке.
  
   - Теперь тебе не так весело, шлюха?
  
   Кения тяжело приподнимается, встает на колени, сцепляет пальцы в замок на затылке. Теперь все ясно. Он увидел ее с сокурсником и напридумывал кучу гадостей. Можно, конечно, напомнить о том, что ей не запрещено общаться с парнями, но станет ли он ее слушать в невменяемом состоянии? Третий и четвертый удары были в пол силы, хотя все также болезненны. Пятый снова сбивает с ног, шестой следует сразу за пятым, не давая прийти в себя и заставляя сорваться на визг. Седьмой выбивает слезы. Грава поднимает ее сам, дергая за волосы и заставляя встать перед ним на колени. Бряцание пряжки ремня, визг молнии и горячий член прижимается к ее губам. Самое время задохнуться от счастья и облегченно выдохнуть... и привычно взять его глубоко в рот. Привычка. Она может привыкнуть к чему угодно, тем более что все прошло не так уж и плохо, даже лучше, чем обычно. Теперь бы добраться до душа и зубы почистить, потом чашку горячего чая с кусочком лимона и за учебники, старательно готовится к началу учебного года. Но планы рушатся, едва Грава отстраняет ее от себя, вместо того, чтобы кончить и тянет к антикварному дивану, заставляет прогнуться и входит весь, впиваясь пальцами в ее бедра. Размеренный ритм толчков наводит на невеселые мысли о том, что у Грава определенно настроение переменилось, и он хочет не только ее наказания, но и секса. Секс после ремня не вдохновляет, он откровенно выматывает, почти убивая ее неиссякаемый оптимизм. Грава тянет ее за волосы, оглаживает грудь, выкручивает соски, кусает за шею, и все это не прекращая основного занятия. Кения закрыла глаза, пытаясь отрешиться от происходящего, все скоро закончится и он отпустит ее.
  
   - Собери вещи, через час мы уезжаем.
  
   - Что?
  
   Она оборачивается, удивленно глядя на стоящего за ее спиной Энтони, застегивающего молнию брюк, кажется, она пропустила момент, когда он успел закончить с развлечением.
  
   - Я сказал, что мы уезжаем, - цедит он, злобно разглядывая ее из-под сведенных вместе бровей. - Проведем несколько недель загородом.
  
   - Но...
  
   - Не забывай, кто оплачивает твое времяпровождение с друзьями.
  
   - Всего лишь библиотека, - успевает произнести она до того, как он, ухватив за волосы, резко вздергивает ее вверх и дает сногсшибательную во всех смыслах пощечину.
  
   - Мы поговорим на эту тему еще раз, - буквально выплевывает он, глядя на лежащее возле его ног тело. - За плотно закрытыми дверями моего загородного дома.
  
  
  
   Ее никогда не наказывали. Кения была исключительно послушным и воспитанным ребенком и поэтому, когда Грава в первый раз сорвался и отвесил ей полновесную затрещину даже не испугалась, скорее, изумилась произошедшему только что с нею. Старательно пыталась проморгаться, прогоняя звездочки, мелькающие перед глазами, осторожно коснулась ладонью левой стороны лица, которая странно онемела и непонимающе взглянула вверх, на пылающего праведным гневом Грава. Ее только что ударили? Но за что? И почему? Он приказал приготовить ужин, она ответила, что ей за это не платят и уже в следующий момент была сбита с ног ударом в лицо.
  
   - Миленько, - процедила она, оттирая проступившую на губах кровь и пошла упаковывать свои вещи.
   Оставаться со свихнувшимся насильником в одной квартире она не собиралась. За университет Грава заплатил, а на остальное она уж как - нибудь сама заработает. Энтони не препятствовал, молча наблюдая за ее сборами, и ни слова не сказал, когда она гордо прошествовала мимо него через гостиную. Он находил просьбы ниже своего достоинства. Он никогда не просил, не был приучен с детства, его прекрасно научили, как следует выжидать, а потом принуждать к вроде бы добровольному согласию. На следующий день Кении позвонила мама, и, рыдая в трубку, сообщила, что ночью напали грабители, которые не найдя в доме ничего ценного, настолько сильно избили отца, что тот попал в больницу. Скудные сбережения не покрыли и части медицинских расходов. Требовались деньги на дальнейшее лечение, но взять их было неоткуда. Кения плакала, сидя на узкой кровати дешевого мотеля, кусала губы, пытаясь успокоиться и успокоить мать. В отчаяние солгала о том, что накануне нашла подработку в адвокатской конторе, которая на редкость хорошо оплачивается и оплата счетов из клиники для них больше не проблема.
  
   Грава ее ждал, смакуя кофе и умиротворенно разглядывая на панораму города за окном и улыбался, наслаждаясь прекрасной погодой и ее унижением.
  
   - Встань на колени, - ровным голосом приказал он, делая очередной глоток из чашки тонкого фарфора.
  
   И она встала.
  
   - Руки за голову.
  
   И она послушно сцепила пальцы на затылке. То, что последовала далее, весьма напоминало пытки в темных подземельях средневековых замков и навсегда отбило у нее желание говорить Грава "нет". После этого Кения не отваживалась выказывать норов, а тот оплатил не только все счета ее семьи, но и помог мистеру Вину получить должность главного специалиста в городском банке.
  
   Почти счастье, надо думать. Губы Кении дернулись в невеселой улыбке. За материальное благополучие родителей и их безопасность платила она, платила своим телом и своей покорностью. И день ото дня, все больше ненавидела Грава и то, что он с нею делал. Хотя толку ей от ее же ненависти? Покорность оплачивается лучше и, возможно, приведет к успеху.
  
  
   - Ты еще долго собираешься валяться овощем посередине гостиной? - Грава толкает ее носком туфли и презрительно кривит губы. - Машину подадут через час.
  
   Замечательно быть избалованным, насквозь испорченным и чрезмерно в себе уверенным банкиром. Ты уверен в собственной правоте и исключительности. Кения осторожно приподнялась, тяжело опираясь на руки и стараясь не потревожить горящую в огне спину. Сукин богатый сын. Думает, что много лучше нее и достоин кого - то большего, чем корыстная содержанка. Только Кения считает иначе, Грава необходимо выкинуть на улицу, предварительно разорив и лишив поддержки богатых друзей. И тогда пусть попробует заняться морализаторством, перебирая в ладони жалкие гроши, оставленные на существование. Почему он считает только себя достойным лучшей доли? Она и ее родители тоже хотят иметь платиновую кредитку и возможность купить себе все, на что только падет их выбор. Грава понятия не имеет о стоимости своих туфель, а она, Кения, имеет. Она бы такие отцу подарила, несколько пар, на выбор. Дорогие кожаные туфли ручной работы с непередаваемо удобной колодкой. Когда у тебя есть деньги, зачем думать о тех, у кого их нет? Сытый голодного не разумеет. Так и Грава отказывается понимать ее поступки. Он насмехается над ней, издевается над ее мечтами, говорит, что деньги еще никого не сделали счастливым. Тогда где же слезы несчастного банкира, разочарованного материальным благополучием? Что он может знать о неоплаченных счетах за дом? Скромный дом на живописной улочке, на который ее родители были вынуждены собирать откладывали долгих десять лет. Он был их мечтой, он был их приютом, именно туда мечтала однажды вернуться Кения, сделав головокружительную карьеру в большом городе. Они любили свой дом, но рискнули им, чтобы дать возможность дочери исполнить ее мечту. Что может знать об этом банкир, по праву рождения получающий то, что захочет? У него нет проблем с исполнением желаний. Он может купить свою мечту, он запросто может стать счастливым.
  
   Кения доплелась до спальни, приняла душ и кое - как влезла в свободного кроя блузу и брюки. Глянула в зеркало, поджала губы и, потянула резинку с волос, распуская пряди вдоль плеч. Напрасная попытка оживить образ затюканной потаскушки. Грава иногда бывает удивительно правым в отношении нее. Она готова на многое ради денег, она теряет себя. Кения едва коснулась своего отражения в холодном стекле. Нет, он не прав, она себя не теряет, она себя бережет, она никого не подпускает достаточно близко, чтобы сделать ей по-настоящему больно. Все что происходит с ней всего лишь ступень, еще один рывок наверх, к исполнению ее мечты, к ее счастью.
   И было бы замечательно потом, когда она получит все, о чем сейчас только мечтает, встретить Энтони на каком - нибудь благотворительном балу. И чтобы она в длинном вечернем платье, увешенная с головы до ног драгоценностями, и под руку с богатым супругом и чтобы он обязательно увидел ее невероятно прекрасную, не доступную, не его! Каким бы безразличным взглядом она одарила Грава. Простите, не припоминаю, разве мы были когда - то знакомы? Грава? Что - то смутно знакомое. Милый, ты ведь намного богаче каких - то там Грава? Кто такие Грава? Пыль, всего лишь ее давно позабытого прошлого.
  
  
  
   5.
  
   Она не ожидала снова очутиться там, где все между ними так некрасиво началось однажды. Та самая спальня и не самые лучшие воспоминания, от них хотелось сбежать. Впрочем, это, конечно, лишнее и дом был не настолько ужасен. Загородный дом был великолепен, можно было подумать, что Грава не может окружать что - то посредственное, только превосходное и неподражаемое.
  
   - Мой прадед построил этот дом для семьи.
  
   - Я представляю, как он таскал эти камни, - язвительно шипит Кения, сидя в кресле на балконе, потому что именно этого хочет Грава, провести вечер на балконе размером с весь ее дом.
  
   - Ты чем - то недовольна, моя радость? - Энтони разворачивается к ней лицом, опираясь бедром на перила балкона и скрестив руки на груди. Легкий ветерок треплет волосы. Неотразимая сволочь, в общем - то, мимо такого не пройдешь, обязательно обернешься и завистливо вздохнешь, повезет же кому - то выйти за такого замуж. Замуж за Грава выйти можно, быть равной ему, иметь на него права и требовать к себе уважения, а если не повезло стать его супругой, то приходится тяжко вздыхать и вовремя прикусывать язык, чтобы не схлопотать затрещину.
  
   - Я глупость сказала, прости, - поспешно говорит она, неосознанно притягивая ноги к груди, пытаясь защититься.
  
   Но Грава на удивление благодушен и склонен пропускать ее колкости мимо ушей. Улыбка на его губах не меркнет, взгляд не леденеет. Они здесь уже пятый день и все это время Грава излучает тошнотворный позитив и стремление к перемирию.
  
   - Так вот, дом он этот строил почти десять лет, - Грава кивком указывает в направлении восточного крыла. - Та часть дома заняла больше всего времени для строительства, над нею работали лучшие архитекторы. Его супруга хотела поразить воображение друзей, и парадные залы действительно почти сокрушают обилием гипсовой лепнины и позолоты.
  
   - Там можно не фигурально выражаясь наскрести на бедность?
  
   - Глупая, - Грава одаривает девушку снисходительным взглядом. - Эта часть дома является произведением искусств, а ты твердишь о золоте.
  
   - Извини, - Кения равнодушно пожимает плечиками. - Что не обладаю твоим утонченным вкусом, мои дедушка и бабушка прозябали в социальной квартире нищего квартала заштатного городка.
  
   - Множество людей живут так же и не продаются, - Энтони почти испепеляет ее гневным взглядом, презрительно кривя губы. - Кения, глупо жить, руководствуясь только поговоркой о слезах в лимузине, а не в муниципальном автобусе.
  
   - Замечательно быть умным вот именно настолько, - шипит в ответ Кения, напоминая Энтони злого котенка. - Как тебя терпят знакомые, этакого знатока общественного транспорта?
  
   - Меня любят, - усмехается он. - Меня очень любят.
  
   - Очень в этом сомневаюсь.
  
   Кения окидывает его нарочито - сомневающимся взглядом, в котором ясно читается непонимание каких - либо теплых чувств к Энтони Грава.
  
   - Почему меня не должны любить? - язвительно интересуется он. - Я красивый, самодостаточный и довольно обеспеченный мужчина, женщины по мне с ума сходят.
  
   - В этом я даже не сомневаюсь потому, как тех, кто не сходит, ты быстро воспламеняешь парой затрещин.
  
   - Разве я ударил тебя, хотя бы раз за все то время что мы находимся здесь? Кажется ты совсем не против моего общества.
  
   - Ты намеренно не понимаешь меня, - поджимая губы, произносит Кения.
  
   - Я всего лишь напоминаю о том, как ты выгибалась подо мною, срываясь в омут наслаждения.
  
   - С твоим-то опытом...
  
   - Да при твоей закомплексованности, - усмехаясь, перебивает Грава. - Мне понадобилось гораздо больше времени, чем обычно.
  
   Кения задыхается от вульгарности его заявления.
  
   - Приятно, что не дал забыть о моей исключительности в твоей постели.
  
   - Неужели я снова тебя разочаровал, - Грава дерзко смотрит на нее, стоя у перил балконного заграждения, неотразимо - прекрасный образчик мужественности. - Неужели от меня ожидала непорочности?
  
   Кения демонстративно закатывает глаза и театрально вздыхает.
  
   - Все разговоры с тобой, скатываются к одной и той же плоскости.
  
   - Секс, основа любых отношений...
  
   Она презрительно поджимает губы и демонстративно отворачивается от него, глядя в сторону.
  
   - Я привыкла считать любовь основой любых отношений.
  
   Грава вполне искренне умиляется наивностью ее убеждений.
  
   - Любовь хороша, Кения, а великолепный секс между партнерами это уже почти любовь.
  
   - Да ни за что...
  
   Но он уже рядом, и теплые губы жарко шепчут, почти касаясь ее губ, невольно заставляя сладко вздрагивать от непрошенных воспоминаний.
  
   - Когда я был глубоко в тебе, милая,- влажная дорожка легких поцелуев вдоль выгнутой истомой шеи. - Неужели ты меня не любила? Когда горячечно металась и просила не останавливаться? Неужели все еще ненавидела?
  
   Кения слабо упирается кулачками в его грудь, слишком слабая для сопротивления. Когда она успела потеряться в его поцелуях и горячечном шепоте страсти?
  
   - Твой опыт...
  
   - Для тебя, - неожиданно резко произносит он, поспешно отстраняясь и оставляя ее плавится от неудовлетворенного желания.
  
   - Ненавижу, - шепчет она, сгорая от стыда.
  
   - Ты мне спину расцарапала ненавистью, - насмехается он. - От ненависти до любви один шаг и, похоже, ты его сделала. Перестань лгать самой себе и увидишь, насколько изменятся отношения между нами.
  
   - Ты неожиданно воспылаешь ко мне уважением?
  
   - Все возможно, - он разводит в стороны руки. - Злится уж точно меньше стану.
  
   - Твоя злость имеет какое - то отношение к рукоприкладству?
  
   - Самое прямое, милая, - Грава снисходительно треплет ее по волосам, как любимого питомца. - Я, знаешь ли, не привык к тому, что мною пренебрегают.
  
   Кения вздергивает подбородок и язвительно напоминает.
  
   - Я тоже не привыкла к тому, что меня шантажом принуждают ложиться в чью - то постель.
  
   - Зачем тратить время на бессмысленное ухаживание, - Грава не выглядит пристыженным ее словами. - Ты бы все равно отказалась со мною жить, я бы не отступился от возможности спать с тобой, особенно после той самой ночи. Кения, в тебе есть то, что нравится абсолютно любому мужчине, ты обладаешь удивительной способностью с похвальной покорностью выполнять абсолютно любые приказы.
  
   - Ты не дал мне право выбора.
  
   - Человек становится счастливым, кода у него нет выбора, нет выбора, значит, нет проблем.
  
   Кения почти ненавидит его за эти слова.
  
   - Мои проблемы появились вместе с тобой.
  
   - Немного ласки и непритворного участия с твоей стороны, и увидишь, насколько благодарным я могу быть.
  
   - Мне тебе тапочки в зубах приносить? - недовольно фыркает Кения в сторону.
  
   - Для начала ограничимся нежными взглядами.
  
   - Даже, когда ты решишь в очередной раз поставить меня на колени?
  
   Грава нагло улыбается, глядя в запрокинутое к нему личико, покрасневшее от едва сдерживаемого гнева.
  
   - Я добавил перчинку в пресные отношения.
  
   - Избить заведомо слабого ты называешь приправой?
  
   Кения была уверена в том, что у нее пар пошел из ушей от возмущения.
  
   - Отношения между нами складываются не самым удачным образом, - холодно произносит Грава. - Банальность не наша фишка.
  
   - Спасибо, что просветил, я - то думала, что все парни бьют своих девушек.
  
   - Ну, если ты признала себя моей девушкой то, я могу проявить заботу о тебе и твоей семье, - неожиданно предлагает он.
  
   - Твоими переживаниями мой отец лежит в больнице, - гневно выкрикивает Кения ему в лицо, отказываясь контролировать себя.
  
   - Я оплачу неудобства, - высокомерно цедит он в ответ.
  
   - Ты не сможешь заплатить за то, что совершил.
  
   - Я могу быть удивительно щедрым, Кения, - улыбка изгибает его губы, но не касается глаз. - Безрассудно щедрым, натуральным мотом.
  
   - Жмотом?
  
   Грава искусственно смеется, а Кения тяжело дышит, пытаясь справится с гневом.
  
   - Твоим родителям не придется больше работать.
  
   - Убьешь их?
  
   - Захочешь, и они получат нежданное наследство от давно забытого родственника.
  
   - И сколько?
  
   Пламя злости и лед недоверия в ее глазах сменяет табло калькулятором. Энтони кривится, она даже не пытается скрыть от него всю низменную расчетливость своей натуры. Как мило получать раз за разом по носу очередным подтверждением того, что он полюбил проститутку.
  
   - Ну, так, сколько получат мои родители за то, что я стану милой и покладистой, - нетерпеливо подгоняет его Кения. - Я хочу знать точную сумму и иметь определенные гарантии того, что однажды ты не передумаешь и не заберешь щедрый дар обратно.
  
   - Вначале мне интересно насколько покладистой ты готова стать? - насмешливо вопрошает он, глядя на ее запрокинутое к нему личико. - Я тоже хочу получить гарантии того, что отношения между нами перестанут состоять только из моих приказов и твоего повиновения.
  
   - Но это ты приучил меня вставать перед тобою на колени, - не сдержавшись, восклицает она. - Это не было моим выбором.
  
   - Теперь у тебя появится возможность доказать то, что ты готова для серьезных отношений.
  
   - Парни не любят серьезных отношений, - недоверчиво фыркает она, поведя плечиком.
  
   - Я уже давно не мальчик, - высокомерно напоминает Грава. - И что ты можешь знать о парнях, моя невинная девочка?
  
   - У вас мозги набекрень, - важно изрекает она, но смеющийся взгляд выдает с головой всю несерьезность ее заявления.
  
   - Глупая, - довольно ухмыляется он, любуясь мягким светом ее глаз.
  
   Кения почти теряется в искренности его улыбки, потеряно моргает и тут же возвращается к собственной заинтересованности в злободневном вопросе.
  
   - Так что с деньгами?
  
   - Так что с послушанием?
  
   Кения вскидывает руку, словно клянется на слушание в федеральном суде.
  
   - Обещаю быть самой нежной, милой, доброй и заботливой из всех твоих любовниц.
  
   - Приятно услышать то, что ты неревнива.
  
   - В смысле? - непонимающе хмурится она, глядя на Энтони.
  
   - Иногда в моей жизни будут появляться другие женщины, ничего серьезного, исключительно для смены декораций.
  
   Он ждет ее реакции, и Кения его не разочаровывает.
  
   - А я буду рутиной, - деланно изумляется девушка. - Мне любовник положен по статусу?
  
   Грава враз подбирается, даже скулы белеют от подобного варианта развития событий.
  
   - Не путай разнообразие с блядством, милая, - высокомерно заявляют ей.
  
   - Двойные стандарты в действии? - констатирует она.
  
   - Не люблю, когда прикасаются к моей собственности.
  
   - Я не твоя собственность, - моментально вскидывается Кения.
  
   - Моя, - его руки властно накрывают ее плечи, пальцы сжимаются, намеренно причиняя боль. - Я плачу за твою преданность, милая, я плачу тебе за секс, верность и нежность.
  
   - Куда катится мир, - саркастически замечает она, старательно избегая его взгляда. - Банкиры со смазливыми мордашками предпочитают покупать не собак и кошек, а людей и их доброе к ним отношение.
  
   - Вокруг банкиров вьются исключительно продажные шлюхи, готовые на все ради денег, - усмехаясь, парирует он, не чувствуя себя уязвленным ее насмешливым уколом.
  
  
  
   Тот их разговор так и остался незаконченным. Неожиданное появление секретарши отвлекает Грава от увлекательного втаптывания Кении в грязь. Замечательно стоять на вершине финансового успеха в дорогом костюме и начищенных до блеска ботинках. Грязь не пристает к таким, они перешагивают ее, наступая на менее везучих собратьев, увязших в трясине по самые макушки. Но разве ей не все равно? Грава может хоть каждый день унижать ее собственной высокоморальностью, лишь бы руки не распускал потому, как физическую боль Кения переносила не столь удачно, как боль моральную. К страху невозможно привыкнуть.
  
   Грава сдержал слово, и ее родители буквально визжали в телефонную трубку переполненные восторгом от умопомрачительной новости о нежданном наследстве. Грава был щедр до отвращения, как будто нельзя было проявить благоразумную скаредность. Ее удивляла эта неожиданная перемена в его поведении, непонятная щедрость и новые правила игры, но кому по собственной воле понравятся каждодневные скандалы, постоянно скатывающиеся к рукоприкладству? Только не ей. Кения предпочитала изображать не испытываемые к нему чувства вместо того, чтобы вставать перед ним на колени за несуществующие проступки.
  
   - Я не извращенец, я не получаю удовольствие от твоего унижения, - неизменно повторяет Грава, словно пытаясь убедить и себя и ее в своей нормальности. - Но ты обязана, мне подчинятся, я не потерплю неповиновение.
  
   И Кения делала вид, что верит в отсутствии у него склонности к играм в стиле жгучего перца. Зачем спорить с человеком, который только что осыпал золотом ее семью с головы до ног? Если он настаивает на собственной вменяемости, кто она такая, чтобы с ним спорить? Правда, какой вменяемый человек будет ставить на колени другого вменяемого человека?
  
  
  
   Кения откровенно наслаждалась затишьем в отношениях с Грава и вела длительные телефонные разговоры с родителями, которые даже через несколько недель все еще не могли отойти от внезапно свалившегося на них состояния. Отца выписали из больницы, и Кения настояла на том, что родителям непременно нужно приобрести дом на побережье и провести там не меньше месяца, наслаждаясь морским воздухом. Она даже выбралась туда к ним на пару дней, с разрешения Грава разумеется. Без устали восхищалась купленным домом с собственным пляжем и причалом для яхты, самой яхтой и умением отца ею управлять. Пробежалась с мамой по магазинам, полностью обновив себе гардероб, и покорно вернулась к любовнику, который все это оплатил, по первому его требованию.
  
   Подъезжая к дому на такси, неожиданно вспомнила его слова о других женщинах и склонности к разнообразию, запнулась на ступеньке, но квартира была пуста и не хранила следы пребывания другой женщины. Кения прикусила губу, перебирая расставленные на туалетном столике баночки, пробежалась пальчиками по многочисленным плечикам с одеждой в гардеробной и улыбнулась своему отражению в ванной. Пусть Грава развлекается привычным способом, меняет партнерш, ей до этого дела нет. Просто странно это все, необычно для нее, но у богатых свой взгляд на отношения между мужчиной и женщиной. И это выгодно ей, Кении, у Энтони будет меньше времени уходить на общение с ней.
  
  
  
  
   6.
  
   - Я не могу вот так запросто пойти с тобой в парк.
  
   Кения раздраженно смотрит на стоящего перед ней парня и чувствует, что начинает закипать от раздражения. Ей вот только не хватает пылкого поклонника ко всем ее проблемам. Данис же продолжает смотреть на нее огромными грустными глазами бассета и нервно мнет в руках вельветовое кепи.
  
   - Я же не на свидание приглашаю, - находит в себе силы возмутиться он. - Я провожу до дома. Неужели это станет преступлением?
  
   Станет, Данис, станет. Это стало преступлением с тех самых пор, как она сама стала собственностью Энтони Грава. У нее нет права на чувства к кому - либо, кроме него, на право просто пройтись с кем - то, кроме него, по осеннему парку, у нее суррогат отношений и никакого право на настоящие отношения.
  
   - Ты мне нравишься, - Кения чувствует себя последней дрянью. - Но только, как друг.
  
   Парень болезненно морщится от ее слов, но не сдается.
  
   - Я же не тяну тебя в мэрию расписываться, - Данис робко заглядывает в ее глаза. Невысокий, тщедушный ботаник, лучший студент на курсе. - Что страшного в моем желании проводить тебя через парк?
  
   - Ничего, - Кения скованно улыбается ему онемевшими губами. Грава недвусмысленно предупредил об отсутствие мужчины рядом с ней, хотя ну какой же из Даниса мужчина? - У меня нет ни времени, ни желания на прогулки.
  
   В глазах Даниса отражается вселенская тоска разбившейся влюбленности, и Кения коротко выдыхает от злости на саму себя. Никогда никого нельзя жалеть. Ее ведь никто не жалеет?
  
   - Ладно, - Данис обрадованно встрепенулся и Кения жестко добавляет. - Если для тебя это так важно, можешь проводить меня, но только до главной аллеи, и больше ничего личного.
  
   - Конечно, мы же друзья.
  
   Вот к чему приводит первая любовь. Кения презрительно кривит губы, даже такие умники, как Данис Лан, тупеют прямо на глазах. Она такой глупости не сделает, Грава привил ей стойкий иммунитет против близких отношений. Она не хочет любить и выходить замуж, свобода от кого бы то ни было, вот настоящее счастье для нее. Она займется карьерой, заберется на самую вершину, может там она сможет понять то извращенное удовольствие, что получает Грава, заставляя ее жить, руководствуясь исключительно своими желаниями.
  
   - Почему ты избегаешь вечеринок?
  
   Кения демонстративно поморщилась в ответ на вопрос Даниса.
  
   - У меня нет желания тратить время на веселье, - и, не удержавшись язвительно добавила. - Я же не являюсь гордостью универа, и мои способности не превышают среднестатистические, как у тебя.
  
   - А мне нравится вечеринки, - наивно выдал Данис, не обращая внимания на ее сарказм. - Дома мне бы не позволили отрываться и выпить пива, родители жутко нетерпимы к подобному времяпровождению.
  
   - Мои родители переживают, что я не хожу на свидания, - неожиданно выдает Кения, хотя и не имела никакого желания поддерживать беседу. - Считают, что учеба не главное в жизни.
  
   - Мне бы твоих родителей. Меня постоянно дергают и заставляют карабкаться вверх, - кривится парень. - Думаю, если не получу к тридцати годам доктора, маму хватит удар от разочарования.
  
  
  
   На главной аллее они прощаются и расходятся в разные стороны. Данис идет, поминутно оглядываясь на удаляющуюся спину Кении, а та шагает к ненавистному дому, одолеваемая тягостными размышлениями о том, насколько Данис оказался неожиданно приятным собеседником. Искренним, легким, открытым, его явная влюбленность в нее тоже кажется Кении невероятно милой, хотя и явно лишней. Она не понимает любовь, она ей кажется смешной, надуманной и ненужной. Особенно теперь, когда она вынуждена заниматься ею в добровольно - принудительном порядке, ради лучшего будущего, ради своей мечты. Кения уверяет себя в том, что не нарушает приказа Энтони, но пальцы предательски дрожат, когда вечером Грава возвращается домой.
  
   - Как прошел день?
  
   Дежурный вопрос, который он задает ей каждый гребанный, проведенный рядом с ним, день.
  
   - Скучные лекции, скучные преподаватели, жду не дождусь, когда получу диплом и смогу заняться чем - то стоящим.
  
   Кения напряженно вглядывается в его лицо, но Грава лениво ослабляет узел галстука и скидывает пиджак, потом занимает свое место за накрытым к ужину столом. Все как всегда, никакого отступления от гребанного протокола их идеальных отношений, согласно заключенному договору. Она ставит перед ним тарелку и возвращается к плите за овощами, когда Грава внезапно предлагает:
  
   - Я мог бы помочь с трудоустройством.
  
   Кения дергается обернуться, но тут же застывает. Спасибо, его щедрости надолго хватит. Ей еще платить и платить по выставленным к погашению счетам.
  
   - Справлюсь сама.
  
   - Конечно, справишься, милая, - его голос буквально сочится ядом. - Ты же у нас королева шантажа. Так и вижу занимательную картину твоей преданной, но недолгой дружбы, с начальником отдела кадров.
  
   Кения поворачивается к столу, не поднимая глаз, аккуратно опускает блюдо с овощами ровно посередине стола и занимает свое место слева от Грава. Аппетита нет и что - то подсказывало, что и не будет.
  
   - Вина?
  
   Осторожный взгляд на бутылку в руке Энтони и короткий кивок, она соглашается выпить. Желательно выпить всю бутылку, чтобы пережить очередной вечер в теплой компании красивого мужчины. Но Грава наполняет бокалы лишь наполовину.
  
   - Остальное предлагаю допить в ванной, устроим романтичный вечер со свечами и музыкой.
  
   - Часть обязательной программы идеальных отношений? - не сдержавшись, бросает Кения, одним махом опрокидывая в себя бокал, но взгляд трусливо отводит в сторону от Грава.
  
   - Что плохого в моем желании провести вечер с тобою?
  
   - Я попала под настроение?
  
   - О чем ты?
  
   Грава непонимающе сводит брови, глядя на девушку, но Кения смотрит куда угодно только не на него. Зря она затеяла этот разговор, но как же ей надоела фальшивая позолота их безупречных отношений.
  
   - Я жду ответа, Кения, - нажимает Энтони.
  
   И Кения переводит взгляд с тарелки на него.
  
   - Когда придет очередь остальных? Тех, кто будет служить разнообразием? То, что я спутала с развратом?
  
   - Какая милая сцена ревности, - презрительно кривит губы Грава.
  
   - Никакой ревности, одна брезгливость, я за соблюдение гигиенических норм.
  
   - Лучше бы ты была поклонником строгих моральных норм и не меняла склонности шантажиста на ремесло проститутки. Иногда мне кажется, что ты пишешь черновик, все еще надеешься переписать жизнь в чистовом варианте, но ведь не получится, Кения, жизнь идет, и ты ее тратишь на фальшивые ценности и лживые идеалы. Я даю тебе шанс исправиться, стать лучше, не карабкаться вверх, а встать рядом со мной...
  
   - На коленях рядом с тобой, Грава.
  
   - Я признаю, что не совсем правильно начал наши отношения...
  
   - Думаю, удачные отношения редко начинаются с изнасилования.
  
   - Извини, - уголок его рта дергается вниз. - Никогда не мечтал лечь в постель с девкой с настолько тонкой душевной организацией.
  
   - Я не стою твоих извинений, кто я такая, чтобы считать меня человеком? Всего лишь незначительное существо, с мнением которого не нужно считаться.
  
   - Я хочу исправить наши отношения, Кения, забудем то, что между нами было, дай нам шанс быть вместе.
  
   - Люди живут вместе по обоюдному согласию, меня же принуждают.
  
   - Я всего лишь хочу сделать тебя счастливой, что плохого в моем желании?
  
   - Я хочу сама решать свою судьбу.
  
   - Что, еще не всех элитных дур выдоила?
  
   - Не всем быть высокоморальными уродами, Энтони, кто - то же должен лобызать ваши ноги и валяться в грязи, при этом пытаясь на вас же и заработать.
  
   - Это все, что ты смогла усвоить из наших отношений? - Грава издевательски улыбается над ее отчаянно - смелой попыткой казаться независимой.
  
   - Это все, что ты мне позволил понять из наших отношений. Я, недостойная тебя мразь, а ты совершенное совершенство, у ног которого я должна валяться и почитать это за высшую честь.
  
   Грава делает глоток вина, прикрыв глаза и наслаждаясь его букетом, и только потом словно бы нехотя бросает:
  
   - В ногах у меня валятся не нужно, мне ты нравишься на коленях и с моим членом во рту, - уголок рта дергается, выдавая его истинное состояние. - Это единственное, что ты делаешь на профессиональном уровне.
  
   - С таким-то учителем, - нарывается Кения.
  
   - О, нет, это полностью твоя заслуга, - не поддается на провокацию Грава.
  
   - Ну, что ты...
  
   - Хватит, - его ладонь врезается в стол, и Кения испуганно подпрыгнув, тут же замолкает, поспешно уткнувшись в тарелку. - Если тебе кажутся пресными наши отношения, только намекни и я добавлю им жару и остроты.
  
   Она, вполне ожидаемо, даже глаз не поднимает до окончания ужина, и послушно идет за ним в ванную комнату. Идеальная любовница для идеальных отношений взыскательного ценителя женской красоты и покорности. Откуда же горечь послевкусия в их поцелуях? Он ненавидит ее дрожащие губы и суетливость движений может, поэтому и промолчал, спустил ярость на тормозах, как только увидел отчаяние в ее взгляде. Она знала, что будет наказана за встречу с однокурсником, знала и ждала наказания. Но он ведь не садист какой - нибудь, не любитель жести, он лишь пытается изменить ее для ее же блага. Вбить немного послушания, безропотного подчинения его приказам, привить новые взгляды и установки на совместное счастливое будущее. Ей не нужна самостоятельность, он решит любые проблемы, ради возможности быть рядом с ней, нежной, милой, принадлежащей ему. Она будет красивой девушкой для его наслаждения.
  
  
  
   - Я больше не запрещаю тебе общаться со студентами мужского пола, - Энтони, откинувшись на подушках, рассеяно наблюдает за тем, как Кения тщательно расчесывает волосы у трюмо. - Я доверяю тебе, ты не настолько глупа, чтобы совершить глупость.
  
   - Спасибо за доверие, - Кения в раздражение бросает расческу на столик. - Я так устала без мужского поклонения.
  
   - Тебе не идет сарказм.
  
   - А тебе ревность.
  
   - Я не люблю, когда прикасаются к тому, что принадлежит мне, - кривит губы Грава.
  
   - И за что ты заплатил, несомненно.
  
   - Очень много денег, Кения, ты же умная девочка и будешь соблюдать условия договора.
  
   - Для счастливой жизни, разумеется, - Кения смотрит на его отражение в зеркале. - Так приятно осознавать себя всего лишь твоей вещью.
  
   - Твои родители обеспечены, ты тоже не бедствуешь, - Грава манит ее к себе. - Милая, неужели ты была счастливей, когда пыталась зарабатывать шантажом?
  
   - Тогда я принадлежала себе.
  
   Он смеется, вполне искренне, красивый, богатый, убежденный в собственной неотразимости, мужчина. Таким не отказывают, такие получают все по одному щелчку пальцев, они властители этого мира. И она ненавидела их.
  
   - Я ценю тебя гораздо больше, чем ценила себя ты. Взгляни на наши отношения со стороны, тебе повезло...
  
   - Стать предметом обихода всегда мечтала.
  
   - Тогда почему проходила мимо? Я влюбился в тебя едва ли не с первого взгляда.
  
   Кения встает, скидывает халат и недовольно поджимает губы, когда видит его загоревшийся желанием взгляд.
  
   - Боюсь, у нас с тобою разные понятия любви, счастья и отношений. Ты не заметишь любовь, даже если тебя к ней приковать наручниками.
  
   Она устала от неизменного присутствия Грава в ее жизни, от плотоядного блеска его глаз, от жадных рук и поцелуев. Он мог заставить ее потеряться в желание, но не в его силах было вернуть ей саму себя. Ему не нужен ее внутренний мир, каким бы разносторонним он не был. Для него имеет интерес исключительно ее тело и отзывчивость на его ласки. Лучший любовник на свете, абсолютно все должны терять голову от наслаждения в его постели.
  
   - Моя милая дурочка, боюсь, это ты настолько увлеклась не теми идеалами, что попросту втаптываешь любовь своими прелестными ножками.
  
   - Извини, что не понимаю отношений основанных на унижении.
  
   - Я не унижаю тебя.
  
   - Ты не считаешь меня равной себе, ты считаешь меня шлюхой.
  
   Грава смеется, громко и издевательски.
  
   - Ты обошлась мне в сумму элитной проституткой.
  
   - Я не такая.
  
   - Такая, такая, - он неожиданно выбрасывает руку и хватает девушку, притягивая ее вплотную к себе. - Просто я успел стать первым в длинной очереди твоих партнеров.
  
   - Лучше бы стал сто первым.
  
   Его глаза смотрят на нее презрительно и чуть насмешливо.
  
   - Мелодрама, это так пошло, милая.
  
   - Только артхаус недостаточно банален для твоего элитарного вкуса.
  
   - Мне нравишься ты, - усмехается Грава одними губами, глаза уже поддернуты поволокой.
  
   - Тебе нравятся многие.
  
   - Всего лишь слова, - он едва ощутимо касается губами ее губ. - Возможно, я желал вызвать твою ревность?
  
   - Для ревности нужна любовь.
  
   - Красивая шлюха с каменным сердцем, - жестоко цедит он.
  
   - Я не более шлюха, чем твоя сестра.
  
   - Не смей трогать мою сестру, - его пальцы запрокидывают ее голову назад и он пребольно кусает Кению за основание шеи. - Канта, в отличие от тебя знает, что такое мораль.
  
  
  
   Она тоже знает, что такое мораль и отношения, основанные на взаимном уважении и любви. Каждый день смотрела на родителей и мечтала, чтобы и у нее случилось вот также, с нежными взглядами и теплыми словами. С мимолетными поцелуями, когда стоишь у плиты, готовя обед для семьи, и любимый моет посуду рядом, а ваша дочь за столом, беззаботно болтает ногами, сидя на высоком табурете и демонстративно морщась от взрослых нежностей. Солнечные лучи бьют через белое кружево занавесей, пирог, остывает на столе, и пахнет ванилью и уютом, так пахнет счастье. Она тоже о счастье мечтает, только когда - то по глупости решила, что дом должен быть непременно большим, а мебель без трещин, и занавеси из кружева ручной работы, и окна в пол, распахнутые в ухоженный сад с белоснежным фонтаном. Она хотела такую же семью, в которой выросла сама, только без материальных проблем.
   И план придумала и даже почти воплотила, и все шло, так как она и задумывала, пока не встретила того, кто смог ее остановить, ткнуть носом в разбившиеся мечты, заставил возненавидеть материальное благополучие. Она еще вроде идет проторенной дорогой и, следуя прежним мечтам, но что - то незримое вяжет ноги, мешает идти, заставляет оглянуться назад. Наверное, не бывает так, чтобы были деньги, и было счастье, каждый выбирает свое, идет тем путем, что когда - то выбрал, а она пошла не туда, свернула не в ту. Ей уже не нужны деньги, она готова признать ошибку собственного выбора, только ей уже не позволено повернуть обратно, она не принадлежит себе и маленькая кухня с выщербленной мебелью и запахом ванили навсегда останутся позади несбывшейся мечтой и неправильным выбором.
  
   Кения слабо улыбнулась, перевернулась на бок, засунув руки под подушку, и бессмысленно уставилась на слабый свет из-под двери ванной комнаты. У нее бы замечательно получилось с Данисом, уютная кухня, пирог и ваниль... Только вот она так стремительно бежала вверх по лестнице, что растолкала всех стоящих людей и получила Грава, своеобразный кубок победителю в погоне за красивой жизнью. Финалистам забега открывали глаза слишком поздно на то, что у таких, как Грава были свой круг общения, свои женщины, которых любили и уважали. Тех же, кто втирался и обманом проникал через заградительный барьер высшего света, ждала незавидная участь одноразового удовольствия. Грустно, что мечты о лучшем привели в трясину, из которой невозможно выбраться, не замаравшись. Она будет вспоминать Грава, даже когда выкарабкается из этого болота и выйдет замуж за того, кто будет ее обязательно любить. Наверное, пришло время действовать, менять идеалы, отмываться от грязи, только вот как погасить долговые расписки, выданные высокоморальному подонку по глупости? Кения не верила в то, что ей удастся договориться с Грава на расставание по обоюдному согласию. Он непонятно почему держался за нее и не выглядел пресыщенным совместным время провождением.
  
   Смена идеалов пришла почти одновременно со страшным событием, изменившим все вокруг Кении.
  
   - Тебе нужно поплакать.
  
   Его теплая ладонь скользит по ее волосам, в бесполезной попытке утешить.
  
   - Если бы не деньги...
  
   - Не смей.
  
   Энтони запрокидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза. Этого он опасался с самого начала, того что она станет обвинять в случившемся его. И Кения заговорила об этом, через три недели после гибели родителей, но заговорила и таки попыталась переложить случившееся с ними несчастье на его плечи.
   -
   Не будь у них яхты...
  
   - Неудачно перешли бы дорогу...
  
   Кения замолкает, потом тихо всхлипывает.
  
   - У меня никого не осталось.
  
   - Мне жаль.
  
   Он перебирает ее золотистые локоны, пока она плачет, уткнувшись в его колени.
  
   - Я забрала документы из университета.
  
   Это заявление не становится для него неожиданностью, именно это решение он видел в ее глазах все эти тягостные дни.
  
   - Я хочу вернуться домой.
  
   А он не хочет отпускать и не отпустит.
  
   - И уже купила билет домой, полагаю?
  
   Что - то в его голосе заставляет вскинуться, но легкие поглаживания неожиданно сменяются железным захватом. Кения дергается, пытается упереться руками, бесполезно сопротивляется его силе и холодной ярости. Он будто душит ее, заставляя все плотнее вжиматься лицом в натянутую на его бедрах ткань дизайнерских брюк. Грава усмехается, наблюдая за ее жалкими попытками вырваться из его рук. Она не уйдет от него по собственной воле, только с его позволения и только после того, как он перестанет желать эту красивую дрянь в своей постели.
  
   - Отпусти, - шипит она и он ослабляет захват на чуть - чуть, только для того чтобы приказать лежащей на его ногах девушке.
  
   - Расстегни ширинку и возьми меня в рот.
  
   - Пошел ты...
  
   И тут же вскрикивает, получив удар под ребра.
  
   - Делай то, за что тебе платят, милая, - Грава выворачивает ей шею, заставляя встретиться с его ледяным взглядом. - Я щедро заплатил за твою жалкую жизнь, Кения, ты принадлежишь мне. Поэтому стань снова послушной девочкой с волшебным ртом и эластичной моралью. Гибель твоих родителей прискорбна, но не внесет каких - либо изменений в наши отношения.
  
   Грава склоняется, слизывая слезинку в уголке ее глаза и насмешливо заканчивает:
  
   - Сказать по правде, так шторм избавил господина и госпожу Вин от главного разочарования в жизни узнать, что их единственная дочь шлюха.
  
  
  
   Нищая шлюха, наверное, хотел добавить он, когда приказал Кении отказаться от наследства в его пользу. Грава особенно настаивал на этом, торопил адвоката, она же думала развязаться с ним, подписывая документы, но он не отпустил, еще раз, жестко и с удовольствием продемонстрировав свою власть над ней. У нее нет родственников, нет друзей, она ни кому не нужна, ее никто не будет искать. Она в его полном подчинении, полностью лишенная средств.
  
  
  
   7
  
   Не лучшим решением было бросить университет, призналась себе Кения, сидя за столом в приемной Грава, с дипломом у нее появлялись хотя бы какие - то перспективы. Например, получить место лучше этого. Должность же второго секретаря, явно придуманная любовником лично для нее, не то чтобы приводила в трепет, скорее унижала, если не уничтожала ее гордость. Кения стала той самой секретаршей из пошлого анекдота, с единственной обязанностью быть разложенной на столе своего любвеобильного босса. А уж если прибавить сюда презрительные взгляды первого секретаря Инесы Миваль, которая работала еще с его отцом, и поэтому приходилась едва ли не родственницей семейству Грава. Вот с ней Энтони Грава считал себя обязанным быть исключительно милым и заботливым, передавал приветы ее супругу, интересовался успехами детей и даже отпустил пораньше с работы в день ее рождения. Кения же будто стояла за толстым стеклом, через которое могла наблюдать за другой, настоящей жизнью, но до участия, в которой ее не допускали. Они там жили, работали, знали друг друга по сто лет и приятельствовали, и весело переговаривались, собираясь в приемной перед совещанием. И иногда из-за не плотно прикрытой двери, до Кении доносился тот самый пробирающей до дрожи голос разъяренного Грава, устраивающего провинившемуся подчиненному разнос. Потом все бегали в два раза быстрей, но все мимо нее и ее уголка, где она словно застыла, уткнувшись в экран монитора. Ее не приобщали к всеобщей занятости, даже когда Миваль жаловалась на повышенную загруженность с каким - нибудь сложным делом. Кении словно не существовало, с ней сухо здоровались, дежурная вежливость, и проходили мимо, спеша по каким - то своим неотложным делам. В обязанности Кении вменялось лишь периодическое посещение кабинета главы банка, и она очень надеялась, что о происходящем там догадывается только Инеса Миваль. Грава унижал ее, устроив к себе в банк секретарем, но при этом ее обязанности ограничивались исключительно удовлетворением его физических потребностей. Никаких документов и никакой работы. Она ненавидела его, ненавидела гораздо сильнее, чем в начале их отношений. Он знал об этом, знал и наслаждался ее вынужденным смирением, ее подчинением его власти. Грава получал извращенное удовольствие от того, что заставлял ее раз за разом ложиться в его постель и делать все, что он приказывает.
  
  
  
   - Привет.
   Кения, было, дернулась от звуков знакомого голоса, но тут же еще ниже склонилась над столом, изображая чрезвычайную занятость.
  
   - Привет, моя дорогая, - отозвалась Инеса, улыбаясь сестре своего босса. - Он будет приятно удивлен твоим визитом.
  
   - Тони разозлится от моего визита, - Канта беззаботно рассмеялась. - Он просил не приходить в банк, не отвлекать от работы, не сбивать его график.
  
   - Не так уж он и страшен в гневе, - возражает Инеса Миваль словам Канты.
  
   О, да, конечно, он совершенно не страшен в гневе. Ну, что такое пара затрещин и едва ощутимый удар в живот? Тональный крем и обезболивающее. Кения нервно передергивает плечами, пытаясь отрешиться от разговора двух женщин, но тут Канта рассмеявшись, произносит:
  
   - Ненси готовит небольшой прием в его честь, но нужно сохранить приготовление в тайне.
  
   - Ненси замечательная девушка.
  
   - Брату повезло с невестой.
  
   Кения оборачивается инстинктивно, пораженная словами Канты, а та, побледнев, застывает, уставившись на свой, казалось давно позабытый кошмар.
  
   - Что она здесь делает? - шепчет девушка, с трудом оторвав взгляд от Кении.
  
   - Помогает мне разбирать бумаги, - тон Инес нейтрален.
  
   - Как он мог нанять ее? - вспыхивает Канта и, не дожидаясь ответа, исчезает в кабинете Грава.
  
   Появляются они уже вместе, Кения слышит, как Грава говорит секретарю, что проводит сестру до машины. Он возвращается через полчаса, бросает что - то шутливое Миваль, она смеется, звук закрывшейся двери в его кабинет и тишина. Рабочий день продолжается. Ничего не случилось. Грава собирается жениться. Такая незначительная мелочь. Кения бессмысленно таращится в монитор и судорожно думает о том, чем сложившиеся обстоятельства обернутся для нее. Выгода очевидна, Грава будет вынужден отпустить ее от себя. Молодая супруга потребует безраздельного внимания. И это замечательно, потому что ей уже надоело, надоело стоять перед ним на коленях, надоело готовить, надоело притворяться той, которой не попросту не существовало в природе. Хватит. Она ему скажет, что с нее хватит.
  
   Кения невесело улыбнулась. Хорошо быть смелой, когда находишься в приемной Грава, а не с ним наедине в его квартире. В приемной он не ударит внезапно только от того, что захотелось, в приемной у нее есть гарантия безопасности, это его служащие. Дома же он может делать все, что вздумается, а думается ему в основном на одну и ту же тему, Кения шлюха и дрянь. Она ненавидит его. Ненавидит жутко и страшно, увы, проку от ее ненависти никакой. Дни сменяют друг друга, а для нее ничего не меняется, единственно страх заползает глубже, приучает к бессловесной покорности и уничижению. Она ведь даже в зеркало на себя перестала смотреть. Зачем? Зачем видеть то, во что Грава ее превратил. Она боится своего отражения, она боится смотреть себе в глаза. Она к чему - то стремилась, куда - то бежала, что - то кому - то пыталась доказать. Она жаждала восхищения и зависти окружающих. Она так сильно мечтала о том, что родители будут гордиться ее достижениями, но их нет, и ее мечты остались мечтами. Она боится оглядываться назад, боится вспоминать, она ненавидит Грава и себя за то, что позволила себе сломаться. Совсем недавно она с удовольствием разглядывала свое отражение, любовалась совершенными чертами лица, тонкой фигурой и длинными волосами. Она ведь красива, очень красива, только доведена до края, за которым уже для нее ничего нет. Там пустота. Она не того боится. Грава может ее избить, а она себя уничтожает, позволяя ему распоряжаться ею. Она принадлежит себе. Он не сможет ничего ей сделать, когда она уйдет от него. У нее нет денег, но есть приюты для бездомных или тех, кто попал в трудную ситуацию. Она обратиться в один из них. Она готова мыть полы и чистить мусорные контейнеры, лишь бы не вставать перед Грава на колени. Он ничего не сможет ей сделать. Она принадлежит себе.
  
   - Я в дамскую комнату.
  
   Миваль даже не обернулась, когда Кения выходила из приемной. Престарелая сука, беспредельно преданная семейству упырей. Кения ненавидела их всех, благочестивую Канту, высокоморального Тони и все их абсолютно зажравшееся семейство.
  
   - Надумала прогуляться?
  
   Кения испуганно вздрогнула, Энтони стоит совсем рядом, задрав голову, и смотрит на быстро меняющийся циферблат лифта.
  
   - В кафе, заказать ланч.
  
   Быть смелой и решительной рядом с Грава получается плохо, и Кения неловко переминается с ноги на ногу в ожидании кабинки лифта. Уходить втихую почти не страшно, но вот так, сделать шаг в сторону у него на глазах... Кения даже сглатывает от представившейся ей картины. Двери лифта разъезжаются с мелодичным перезвоном, и она чувствует его ладонь у себя на спине.
  
   - Пообедаем дома, милая.
  
   Ее согласия не ожидают, его желания приравнены к приказу.
  
   Мытье полов и чистка контейнеров откладываются на неопределенное будущее, Кения слабо улыбается отражению в металлических дверях движущейся вниз кабины. Она всегда была разумной девушкой, к чему - то стремилась и чего - то хотела добиться. И ничего не добилась. Все планы оказались под толстым слоем разбившихся грез начинающей аферистки. Никто не сможет оставить ее с Энтони Грава... но ведь уйти можно по-разному. Можно сбежать на дрожащих лапках, можно отомстить и громко хлопнуть дверью, а можно продать Грава и на этом прилично заработать. Получить свой собственный золотой парашют при увольнении с должности его любимой шлюхи.
  
   - Ты выглядишь чем - то жутко довольной, - Грава откидывается на сиденье автомобиля и ослабляет узел галстука. - Настолько обрадовала перспектива моей свадьбы?
  
   - Твоя личная жизнь меня не касается.
  
   Кения смотрит в окно выезжающего из гаража авто. Она точно знает, что нужно сделать и это дает ей уверенность в завтрашнем дне. Она не только отомстит, не просто сбежит, она заставит Тони заплатить за все то, что он с ней сделал.
  
   - Только не нужно напускного равнодушия, - его пальцы запутываются в ее волосах. Он распускает узел ее волос, перебирает локоны, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. - Ты же, наверное, успела подумать, что с изменением моего статуса изменится и твой?
  
   - С какой стати тебе изменять своим желаниям? Ты можешь продолжать трахать меня и заниматься любовью с достойной леди из высшего света.
  
   Грава одобрительно кивнул.
  
   - Мне всегда нравилось твое редкое здравомыслие.
  
   Кении не нравился он и его отношение к ней, но кому интересно то, что она думает по поводу всего этого? Она сама вошла в замкнутый круг ради дешевого блеска дешевых идеалов. Она недорого стоит.
  
   Его губы касаются едва ощутимо ее.
  
   - Канта требует немедленно уволить тебя.
  
   - Увольняй.
  
   Его глаза что - то ищут в ее, напрасно впрочем, они не с того начали и не тем продолжили, чтобы ожидать что - то друг друга.
  
   - Мы почти не разговариваем.
  
   Трудно разговаривать, когда твой рот занят его членом.
  
   - Наверное, ты права, - Энтони просто читает ее, как открытую книгу, откидывается спинку сиденья и тянет молнию на брюках вниз. - Но это то, единственное, что ты действительно делаешь превосходно. Трудно злиться, когда только что кончил глубоко в твой сладкий рот.
  
   Его пальцы плотно обхватывают уже твердый член, скользят вверх - вниз, большой палец обводит налившуюся головку. Кения понимает, чем закончится данная демонстрация. Неужели у кого - то бывает по-другому? Без низменных плотских страстей, утонченно и нежно? Энтони умеет заставить ее кричать от наслаждения, но почему после она чувствует себя вывалявшейся в грязи?
  
   - Хватит только смотреть, милая.
  
   Лаская себя одной рукой, второй Грава собирает ее волосы на затылке и заставляет нагнуться. Кения послушно раскрывает губы, плотно обхватывая член. Она делала это бесчисленное количество раз. Она точно знает, как нужно сделать, чтобы ему понравилось.
  
   - Вот этого я себе с супругой не могу позволить, - он ощутимо давит на ее затылок, заставляя взять глубже. - Превратить девственницу в шлюху.
  
   Кения старательно сосет, пытаясь взять его на всю длину и не подавиться. Замечательная середина рабочего дня, думает она, услышав протяжный стон Энтони и сглатывая сперму. Всего полчаса назад она грезила о мытье полов, потом мечтала о мести, а оказалась снова на заднем сиденье автомобиля с членом Грава во рту.
  
   - Милая девочка, - он тщательно заправляет шелковую сорочку за пояс брюк, поправляет галстук и выглядит невероятно довольным собою и своей жизнью. - Мой брак это заключение сделки после длительных и выматывающих переговоров. Выгодный брак укрепит позиции семьи Грава, приумножит богатство и подарит мне наследника.
  
   Он сжимает ее подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза.
  
   - И совсем не важно, что моя девственная супруга не обладает красотой и грацией, - его губы кривятся. - Она достаточно умна, образована и воспитана добропорядочной леди из достойной семьи.
  
   - Я знаю свое место, Тони, не нужно снова называть меня шлюхой.
  
   - Если бы ты вела себя иначе...
  
   - Ты бы непременно женился на мне?
  
   Кения ослепительно улыбается ему, Грава выдыхает, недовольно поджимает губы и отстраняется от нее.
  
   - Я не могу себе позволить жениться на такой, как ты.
  
   - Папа отберет карманные деньги?
  
   - Грава не женятся на проститутках.
  
   - Естественно, - Кения сама тянется к нему, скидывает туфли и упирается коленями по обе стороны от его бедер. - За то мы, низкопробные шлюхи, замечательно умеем трахаться в отличие от ваших высоконравных невест.
  
   - Мне нравится, когда ты перестаешь играть в забитую девочку возле моих ног, - Грава сам расстегивает ширинку брюк и задирает на талию ее юбку. - Становится жарко.
  
   Кения расстегивает его рубашку, проводит кончиками пальчиков по его груди.
  
   - Я хочу трахнуть тебя, - выдыхает она ему в губы.
  
   - Почему мне кажется, что ты вкладываешь в эти слова не тот смысл? - спрашивает он, вопросительно выгибая бровь.
  
   - Тебе именно кажется.
   Между ними всего лишь секс и никаких обязательств.
  
   Автомобиль мягко тормозит перед парадным, и водитель придерживает дверцу перед Грава. Энтони ступает на мостовую, оборачивается, протягивая руку, Кении и помогая той покинуть салон автомобиля. Галстук Грава сдвинут на бок, сорочка небрежно заправлена за пояс уже не идеально отутюженных брюк, но глаза сыто поблескивают из-под длинных ресниц.
  
   - Жаль твою блузу, - произносит он, с подчеркнутой заботой поправляя на ее плечах свой пиджак.
  
   Кения переводит выразительный взгляд на застывшего изваянием водителя, но Грава бесцеремонно притягивает ее к себе.
  
   - Милая, он служит у меня достаточно давно, чтобы привыкнуть к некоторым особенностям поведения пассажиров.
  
   Кения пытается спрятаться за его спиной, когда они идут через холл к лифту.
  
   - Представляю, что о нас думает консьерж, - шипит она ему и нервно оборачивается назад. - Нам еще встречи с соседями не хватает, когда ы в таком виде.
  
   - Нужно было думать, когда соблазняла меня в машине, - беззаботно смеется он над ее страхами.
  
   - До этого ты не разрывал на мне одежду.
  
   - Тебе идет мой пиджак, - говорит он, успокаивающе касаясь ладонью ее лица.
  
   Кения действительно очень красива, немного взъерошенная и с припухшими от его поцелуев губами, и тонкие пальчики, трогательно сжимающие лацканы слишком большого для нее пиджака.
   Он любит ее. Она не любит его. Она даже пыталась уйти от него. Он заставил остаться.
  
  
  
   8
  
   Продать можно любого, главное найти покупателя. Покупатель, заинтересованный в отдельных секретах Грава вышел на Кению сам. Деньги были предложены небольшие, но и секреты Грава не были запредельными. Ей подсказали, где и что искать, и Кения с легкостью справилась с порученным заданием, потом встретилась в кафе с заказчиком, получила наличные и вышла оттуда уже свободным человеком. Конечно, трудности были, Кения понимала, что совершенное ею называется промышленным шпионажем и несет за собой уголовное преследование и наказание. Но она была достаточно умной, чтобы не попасться больше под власть Тони Грава.
  
   Энтони поправил бабочку, стряхнул невидимую пылинку с плеча, еще раз придирчиво оглядел свое отражение в холодном стекле зеркала. Безупречен, его внешний вид был безупречен. Чего нельзя было сказать о его внутренней составляющей. Энтони буквально закипал при одном воспоминание о том, насколько легко Кении удалось обвести его, опытного хищника, вокруг своего изящного пальчика. Она продала его конкурентам. Не испугалась возможных последствий, не побоялась его наказания, не отступила перед нарушением закона. Кения не отказалась от преступных намерений, слила информацию и успешно потерялась в неизвестности нанятых им детективов. Естественно, ей сказали, что и где искать в его кабинете. Понятно, что ей помогли и обеспечили благоприятные условия для совершения преступления. Заплатили аванс и наобещали всех благ. Почему же он думал, что выдрессировал ее достаточно для того, чтобы не опасаться удара в спину? Когда он расслабился достаточно для того, чтобы она почувствовала в себе решимость продать его?
  
   У них были отношения. Серьезные отношения. Он любил ее. Он оставался с ней. Он на многое шел ради нее. Он менялся ради нее. Он поселил ее в своей квартире, которую для него с любовью обставила мама. Он пустил Кению за черту, дал ей подойти гораздо ближе, чем позволял до этого любовницам. Он был влюблен в нее и, пускай она не была влюблена, но он сделал все, чтобы запугать ее до слепой покорности его воле. Но Кения предала и продала его конкурентам. Дела не пострадали. Энтони криво усмехнулся своему отражению. Банк остался при своем, но сделка, над которой он работал последний год, провалилась с оглушительным треском. Все усилия были напрасными, затраты не окупились и по его репутации удачливого дельца был нанесен ощутимый урон. И все это сделала милая запуганная девочка с огромными зелеными глазами, в которых он не видел ничего, кроме слез и страха. Она боялась его до дрожи. Она была покорна ему... и с легкостью предала...
  
   Энтони глухо выругался и врезал кулаком в стену. Боль отрезвила. Он ищет ее полгода, но Кении хватает ума не засветиться. Вполне возможно ей сделали новые документы или даже вывезли из страны, но он не думал, что ради обычной продажной девки кто - то будет напрягаться настолько вот, чтобы покупать фальшивые документы или нанимать частный самолет. Скорее всего, ей просто заплатили, но заплатили много вряд ли. Секреты были не настолько важными. Энтони скривился. Секреты остаются секретами, его секретами и он доверял Кении настолько, что не считал нужным прятать что - либо от нее. Он лично занимался ее воспитанием. Она была отлично выдрессированной девочкой. Она не смела, шагу ступить без его позволения. Он думал, что выбил из нее все, что только можно было выбить. Жажду свободы или стремление к лучшему. Он ломал ее и складывал согласно собственным требованиям. И она стала такой, какой он ей приказывал быть. До тех самых пор пока кто - то не вышел на нее и не предложил достаточно для того, чтобы она перестала бояться его наказания.
  
   И он ищет ее, в пустую, переворачивает город за городом, отслеживает сообщения в сети, но ее нет. Он не может ее найти. Нет ничего, чтобы позволило хотя бы приблизиться к ней на немного. Он забыл какой умной и изворотливой она может быть. Авантюристка. Она умела быть изворотливой и достаточно отважной для проворачивания авантюры. И деньги, она любила деньги, и ради приличного куша могла решиться на что угодно, даже на предательство. Он прекрасно понимал ее мотивы. С ним ей не светило ничего значимого. Возможно, квартира после расставания и то при условии того, что они расстанутся при его прекрасном настроении. Кения боялась остаться на улице с одной сумкой в руках. Боялась того, что он сможет запросто вышвырнуть ее на улицу с пустыми карманами. Ее всегда волновали деньги. Она на многое была готова ради денег. Переспать с ним, например, вместо того, чтобы влепить пощечину и гордо уйти, громко хлопнув дверью. Он любил ее, но у них не очень удачно складывались отношения. Она не видела его, она слишком сильно любила деньги и была полна честолюбивых намерений непременно заработать их. Он был готов исполнить эту мечту и сделать ее достаточно обеспеченной девушкой. Он был готов жениться на ней, потому что гребанная первая любовь сбивала его дыхание и выбивала почву из под ног его знаменитой невозмутимости.
  
   Он любил ее... но она предала и сбежала, а он стоит во фраке, прекрасно осознавая, что через час станет супругом другой женщины. Не такой красивой, как Кения, и не такой умной и изворотливой, и та другая не зажигает его кровь и не заставляет плавиться от желания сделать ее своей. Его будущая супруга равнодушна и холодна. Это бизнес. Всего лишь гребанный бизнес. Их брак это часть выгодной сделки. Его невеста не похожа не Кению. Она совершенно другая. Ее происхождение идеально, ее репутация чиста и она принадлежит его кругу. Он много лет знает ее семью и о том, что, возможно, жениться на дочери представителей именно этой фамилии его собственные родители рассуждали уже много лет. Его невеста не обладает красотой Кении, но она имеет незапятнанную репутацию и подходящую родословную. Энтони устраивает в невесте абсолютно все, кроме одного, она не Кения. И пока Кения спала в его постели, эта сторона вопроса не казалась особенно важной. Он спит с женой, а потом возвращается к Кении, покорной и услужливой.
  
  
  
   Ее рука в его руке. Он равнодушно смотрит на нее, такую милую, нежную, застенчивую... и беспредельно чужую. Его дорогая законная супруга. Вокруг них снуют официанты и веселятся гости. Кто - то подходит выразить восхищение торжеством, произносит дежурные фразы, заученно улыбается. Фальшь. Он ненавидит фальшь. Но искусственные отношения это неотъемлемая часть его существования. Фальшивый брак, лицемерные обещания, которые он и не думает выполнять... и тонкие пальчики трепещут в его руке. Они почти не разговаривают. Впрочем, он женился на ней не для того, чтобы разговаривать. В его возрасте не прилично быть не обремененным семьей. Родители счастливо улыбаются ему и поднимают в молчаливом тосте бокалы. Он тоже улыбается им, натянуто и насквозь фальшиво. Прием великолепен, но впереди еще брачная ночь. Энтони бросает беглый взгляд на супругу. Темные пряди волос в сложной прическе, прикрытые тонкой вуалью. Глаза, подчеркнутые тушью и губы, искусно оттененные блеском. Кения не красилась. Он это помнил. Она не пользовалась косметикой. Ей это было не нужно. У нее были длинные ресницы и четко очерченные губы, и взгляд необыкновенный с поволокой. Энтони чуть склонил голову и втянул воздух рядом с молодой супругой. Запах приторный, чересчур сладкий. От Кении пахло исключительно гелем для душа с едва ощутимыми нотками грейпфрута. Немного горечи и толика сладости. Самый лучший аромат на свете. Он сводит его с ума. И нежная кожа под его ладонями, и слабый стон срывается с приоткрытых губ... Она была великолепна в их первый раз, приворожила и околдовала... потом стало только хуже... он хотел ее рядом с собой, под собой, полностью в его власти.
  
   Она не была Кенией. Кусала губы, вздрагивала под ним от неприятных ощущений, кажется, коснулась его руки, когда он, кончив с низким стоном, упал рядом с ней на шелковые простыни. Хотела выражения его чувств? Но у него для нее ничего не было. Ему все равно. Она не зажигает кровь и не заставляет плавиться от желания. Ему не хочется продолжения. Кению он тогда привел в свою спальню, потому что знал, что не отпустит, будет брать ее снова и снова. С законной супругой такого не хотелось совсем. У нее свое крыло дома, у него свое. Никаких общих территорий, ничего совместного, кроме редких встреч в ее постели. Наверное, он поспешил с заключением брака, потому что не было ничего тоскливее, чем ложиться в эту постель для обязательного супружеского секса. Это не нужно было ему, это все еще не нравилось ей. Но на приемах они смотрелись замечательно. Его супруга обладала манерами и почти безупречным вкусом. Она была графиней. Он приобрел вместе с ней еще и титул. У Грава никогда не было проблем со средствами, они всегда были богаты, но отчего - то не обзаводились титулованными родственниками. Его наследник будет настоящим графом. Ничего особенного, но все же приятный бонус к заключенной сделке.
  
   - Я пойду, - он тяжело приседает на край кровати и тянется за халатом.
  
   - Конечно.
  
   Дрожащий голосок, супружеский секс не приносит удовольствие ни ему, ни ей.
  
   - В субботу мама дает прием.
  
   - Я буду готова.
  
   - До встречи.
  
   - Конечно.
  
   Ее послушание и сговорчивость не заводит его. Вбитая в Кению покорность нравилась ему гораздо больше. Но время идет, а он так и не нападает на ее след. Она остается недостижимой мечтой. Возможно, проходит рядом, смотрит на него из окон серых домов, но продолжает оставаться несбыточной мечтой. Он продолжает любить ее и ненавидеть...
  
   Она предала его и будет наказана. Она заставляет его страдать и за это тоже будет наказана. Он запрет ее в этом доме, в подвале, в уже приготовленной комнате. Камера пыток. Добро пожаловать, моя любовь. Он будет ждать ее в этой комнате. Он хочет увидеть ее в этой комнате. Сломленную, поломанную, в его полной власти.
  
  
  
   Канта любила лето, а это к тому же ознаменовалось не только свадебным торжеством старшего брата, но и окончанием ею университета. С женой брата, не смотря на то, что они были почти ровесницами, общих интересов не нашлось. Им попросту не было о чем поговорить, ну, если только о погоде. Ненси была мастером говорить ни о чем, поддерживать вежливую беседу и при этом не высказывать своего мнения. Пустая болтовня совершенно пустоголовой девушки. Канта понимала, почему выбор брата остановился именно на Ненси Дивон, и еще больше понимала, почему он поселил очередную любовницу в своем крыле дома. Вместо того чтобы снять для девушки квартиру. Должна же быть, хотя бы какая - то приятная сторона в уютном семейном гнездышке?
  
   Канта не спеша спустилась по широким ступеням террасы и расстелила плед на газоне во внутреннем дворике, принадлежавшей брату стороне дома. С Ненси они сегодня уже виделись, и со следующей встречей с нудной невесткой можно было не торопиться. Канта вытянулась на спине, подставляя себя теплым лучам, и прикрыла глаза затемненными очками. Из всех девушек, с которыми у брата были отношения, как ни странно, ей нравилась только Кения Вин. С ней было по-настоящему интересно, только вот она не была настоящей. Канта вспомнила боль предательства, даже ослепившую на время, неожиданную и ничем не заслуженную. Она доверяла Кении и даже поспорила с братом, который поначалу отнесся весьма настороженно к ее новой подруге. Но, видимо, как только она лишилась подруги, Энтони повезло заполучить любовницу. Кения никогда не демонстрировала свою заинтересованность ее старшим братом, чего нельзя было сказать о прочих девушках, с которыми Канта пыталась дружить. Как только на горизонте возникал великолепный Энтони Грава, хищный блеск глаз менял ее подруг до неузнаваемости. Канта была им не нужна сама по себе, только как сестра завидного жениха, через которую они пытались получить доступ к Энтони. Кения была не такой, но сделала еще больнее. Она тоже не видела ее, только счет в банке и материальное благополучие. После этого случая Канта завязала заводить знакомства на стороне. У нее были родители, и был брат, у брата была глупая жена. Пообщаться при желании было с кем, причем на самые разные темы. Тони сказал, что она повзрослела.
  
   Девушка перевернулась на полотенце и, укладываясь поудобней, вскользь бросила взгляд в сторону дома. В подвальном окне мелькнула и исчезла тень. Кто - то из прислуги осмелел настолько, что нарушил приказ брата. Эта часть подвальных помещений была закрыта для всех. Энтони запретил, кому бы то ни было спускаться в подвал. Канта легко вскочила на ноги и направилась к дому, чтобы поймать нарушителя на месте. Сбежала вниз по лестнице, свернула в тускло освещенный коридор, и остановилась, прислушиваясь. Тишина. Тогда она открыла ближайшую дверь и оглядела помещение. Никого. Следующая комната была тоже пуста. За то, распахнув последнюю дверь, отпрянула в сторону, невольно вскрикнув.
  
   Кения. Это была точно Кения. Только не та милая девочка, которая смеялась ее шуткам и пыталась строить из себя ее лучшую подругу. И даже не та Кения, которая пыталась играть в важную секретаршу брата. Нет. Эта Кения была другой. И отсутствие одежды позволяло оценить полный масштаб гнева Энтони Грава. Ее лицо было узнаваемым, даже не смотря на множество кровоподтеков, и оно оставалось единственным, на что можно было смотреть без содрогания. Только глаза, лихорадочно блестевшие глаза...
  
   Канта ступила ближе и Кения приветливо улыбнулась. Приветливо улыбнулась разбитыми в кровь губами. Железный ошейник и цепь, закрепленная к стене, ее, видимо, не смущали, как и полное отсутствие на ней одежды.
  
   - Привет.
  
   - Привет.
  
   Канта замирает в дверях, от чего - то страшась войти в комнату. Кения трогательно разводит руки в сторону, словно бы приглашая оценить причиненный ей ущерб.
  
   - Мне не повезло.
  
   - Я слышала, моему брату не повезло больше.
  
   Кения поспешно кивает, и цепь глухо бьется, ударившись о стену.
  
   - Я виновата, я знаю, но он пытается меня убить.
  
   Канта усмехается ее словам.
  
   - Но ты до сих пор жива.
  
   - Я мелодраматична, - поспешно соглашается с Кантой девушка. - Но ты не могла бы помочь мне сбежать?
  
   Канта буквально задыхается от подобной наглости предложения и Кения, тревожно вглядывающаяся в ее лицо, испуганно тараторит:
  
   - Я ничего не возьму, я стала другой, мне ничего не нужно, правда, я стала другой.
  
   Канта отступает в коридор.
  
   - Прости меня, пожалуйста, я стала другой, - Кения, забывшись, было дергается к ней, но длина цепи сильно ограничивает движение. - Пожалуйста, помоги мне.
  
  
  
   Канта захлопывает дверь, пролетает коридор и буквально взлетает по лестнице в холл.
  
   - Что ты делала внизу?
  
   Девушка оборачивается. Энтони стоит в дверях своего кабинета в белоснежной рубашке и безукоризненно отутюженных брюках.
  
   - Я что - то увидела в одном из окон подвала, пошла полюбопытствовать, кто из слуг нарушил твое распоряжение...
  
   - И? - с нажимом перебивает ее брат.
  
   - И Кения предложила устроить ей побег.
  
   Энтони словно застывает, потом кивает и направляется мимо Канты вниз по лестнице, сухо бросая той на ходу:
  
   - Приказ касается всех, больше я не хочу видеть тебя в этой части дома.
  
   - Я и не собиралась...
  
   Но Энтони ее не слышит, его шаги глухим эхо раздаются в подвале. Канта мешкает, а потом, решившись, идет следом за братом, но едва ее нога ступает на вымощенный диким камнем пол, раздается нечеловеческий визг. Люди так кричать не умеют. Крик пробирает насквозь дрожью невыразимого ужаса. Новый вопль заставляет Канту испуганно вжаться в стену и отступить. Она отказывается понимать, что это кричит Кения, потому что люди так не кричат. Но визг переходит в подвывание и снова обрушивается на стены подвала безумным криком нечеловеческой боли.
  
   - Пожалуйста, прошу вас, пожалуйста...
  
   Дрожащий голос Кении, ее сбивчивая просьба и снова визг безумной боли. Энтони не умеет прощать. Канта знает, что благодаря предательству Кении семья понесла убытки. Отец настолько громко орал на брата в тот день, что это не осталось ни для кого из домашних секретом. Отец обвинил Энтони в слабости, в том, что тот потерял голову, он даже грозился отстранить его от управления делами. И вот теперь, найдя беглянку, Энтони возмещает причиненный ему моральный вред. Кто его осудит?
  
  
  
   Вечером, сидя в уютной гостиной, Канта исподволь наблюдает за плавными движениями брата и его ленивой умиротворенной улыбкой. Он пьет вино, отвлекается на разговор с отцом, потом обращается к жене, сидящей рядом с ним на изящном диване. Ненси что - то отвечает, брат и отец смеются. Семейная идиллия идеальной семьи в идеальном интерьере, если забыть о том, что Ненси глупее пробки, а в подвале их дома находиться избитая девушка, которая просила о помощи и которой Канта отказала. Обида на давний поступок оказалась сильнее сострадания. Было ли ей стыдно? Наверное, нет. Каждый выбирает свой путь. Кения выбрала вот такой, с предательством, с подлостью, с полным отсутствием нравственности. Канта только надеялась, что Энтони, выместив все свои обиды, выкинет дешевку вон из дома. Кении нет места в приличном обществе и она это успешно доказала своим неподобающим поведением.
  
  
  
   9
  
   Кения упирается лбом в холодный пол, пережидая приступ мучительной боли. Дышать... даже дышать иногда бывает невозможно. Но он приходит каждый день и сжимает кнут. Он говорит, что в ее наказание нет ничего страшного. Она сможет все вытерпеть и станет лучше, она станет послушной. Он говорит, что ее необходимо сломать окончательно... для ее же блага. В ней не должно остаться ничего человеческого. Страх? Страх может быть человеческим? Потому что она панически боится его и ничего не может сделать с волной дикого ужаса, что заполняет ее при звуке его шагов в коридоре.
  
   Она удачно спряталась от ищеек Грава, которых тот, несомненно, отправил на ее поиски. Сначала пережидала в маленьком курортном городе, потом решилась перебраться в мегаполис, рассудив, что спрятаться среди большого количества людей будет намного проще. Она не пользовалась документами, предпочитая устраиваться на работу туда, где мало платили, но за то никого не интересовал твой вид на жительство. Ее принимали за нелегального эмигранта, и она была рада этому. Кому бы еще подсказать умную мысль сдать ее миграционной службе для немедленной депортации? Кения была не против высылки в другую страну, потому что легально выехать за границу для нее было невозможно. Она жалела, что не обговорила с заказчиком подобное мероприятие. Хотя, мало ли, и заказчику стало бы выгоднее пристрелить ее на обочине заброшенной дороги, чем обременять себя заботой о жалком предателе. Поэтому она перебивалась случайными заработками, а полученные от заказчика деньги предусмотрительно оставила в камере хранения вокзала. Средства небольшие, но не хранить же их шкафу с одеждой.
  
   Кения тяжело перевалилась на бок и резко выдохнула сквозь судорожно сжатые зубы. Похоже, такими темпами она не сможет добраться до брошенного на пол тюфяка. Еще хотелось пить, но это желание определенно было за гранью ее возможностей. Лучше думать о том, что ей повезет. Допустим, Грава сунет ее под душ, когда придет для продолжения пыток. Она очень хотела пить.
  
   Чашка кофе на столе, блюдечко с кусочком яблочного пирога и взбитыми сливками. Кения сидит за барной стойкой нога на ногу и громко смеется сальной шутке бармена. В кафе нет посетителей, и официантки устраивают перерыв с кофе и обязательным пирогом. Кении кажется, что неприятности позади и Грава никогда не сможет ее найти. В самом деле, да ищет ли он ее до сих пор? В газетах ничего не пишут о разорении банка, значит все не так грустно, как она себе напридумывала. Грава женился три недели назад и выглядит жутко довольным своим выбором. Глянцевые издания пестрят фото с самой грандиозной свадьбы десятилетия. Кения чувствует непонятное облегчение, когда смотрит на Энтони в официальном фраке и с этой его неизменной усмешкой на лепных губах. Он удивительно красив на собственной свадьбе, во много раз красивее простушки - невесты. У Ненси Дантона определенно был стиль, но это не спасало общего впечатления от искусственности ее улыбки и заученных жестов для публики. Со стороны она казалась куклой. Не очень красивой, скорее даже некрасивой, но кто такая Кения чтобы ее обсуждать? За то девочки из кафе не были столь гуманны, и пренебрежительно потыкав пальчиками в ее фото, вынесли суровый вердикт о том, что такая мымра не может выходить замуж за мачо из лучшей женской мечты.
  
   Кения попыталась упереться коленом в пол, дабы совершить дерзкий бросок в сторону вожделенного тюфяка, но единственное чего добилась это новой порции свежеприготовленной боли. Грава действительно был мечтой. Красивой, богатой, лишающей здравого смысла. Кто устоит перед таким совершенством? Она устояла, не стала одной из многих прошедших вереницей через его постель и стала единственной, которую он облагодетельствовал своим пристальным вниманием. Именно поэтому на ее губах теперь кровь, а тело напоминает распухший фиолетовый шарик. За внимание красивого и богатого мужчины нужно платить.
  
   Она снимала комнату там же, в пристройке над кафе, дешево и без особого комфорта, но ей нравилось. Она чувствовала себя свободной, она была свободной и она почти перестала бояться того, что однажды в ее дверь войдет Энтони Грава во всем своем сногсшибательном великолепии.
  
  
   Мечты имеют свойство меняться...
   Когда - то это были большие деньги и положение в светском обществе...
   Только бы попасть туда, протиснуться сквозь плотный строй других желающих...
   Недостижимая мечта...
   Глупая мечта...
   Потом мечтать сбежать от Грава...
   Теперь вот мечты скатились до уровня тощего тюфячка на бетонном полу подземелья.
   Энтони вчера был в ударе. Недавно он перестал увлекаться размахиванием рук, ног и кнута. Позволил ей почувствовать себя смелой и сильной, даже подтянуться на подоконнике в бессмысленном желании увидеть что - то за пределами каменного мешка, куда собственноручно бросил ее сто лет назад. Ничего не увидела... за то увидели ее... это называется, не повезло...
  
   Кения наслаждалась жизнью в мегаполисе. Работала официанткой в дешевом кафе, не брала выходных и не обращала внимания на комплименты мужчин по поводу своей внешности. Энтони Грава умеет убивать желание каких - либо отношений. Теперь она любит одиночество.
  
   Холодно... больно... страшно...
   И словно отблеск заветного кошмара... его шаги в коридоре...
   Дверь открывается и Кения замирает. Бессмысленно умолять, бессмысленно закрываться от удара, бессмысленно ждать того, что он ее пожалеет, хотя бы в этот раз... Он никогда не жалел.
   Вначале изнасиловал, потом немного попинал ногами, далее началось то для чего он собственно, и приготовил эту комнату. Ни к чему тащить сбежавшую шлюху в собственную спальню и портить антикварную мебель и ковры каплями ее крови.
  
  
  
   - Ты же понимаешь, я не нахожу удовольствия в твоем унижении. Я всего лишь принимаю необходимые меры по твоей адаптации в моем доме. Ты должна понимать, что отныне никаких глупостей быть не должно.
  
   Энтони приседает перед Кенией на корточки, протягивает руку... и ее глаза закрываются сами собой... от первобытного ужаса.
  
   - Иначе я гарантирую твое постоянное пребывание в этом подвале, но ты же этого не хочешь? - в его голосе тает лед. - Нам этого не нужно.
  
   Он поднимается, молча смотрит на сжавшуюся у его ног девушку, усмехается ее страхам. Не получается у них быть вместе ни по любви и по обоюдному согласию, не получается и за деньги, придется за страх и по принуждению. Он не поклонник насилия... но к чему лгать самому себе, ведь у него встало на ее страх и подчинение. Ему понравилось унижать. Ему нравится делать это с ней. Ему нравится видеть ее перепуганные глаза и дрожащие губы. Власть тает на губах мятной карамелью, когда она опускается перед ним на колени.
  
  
  
   - Ты всего лишь высокомерная сука, Канта.
  
   Кения презрительно смотрит на несостоявшийся объект по обогащению.
  
   - Ты...
  
   - Вот только не нужно высокопарных слов о моей морали, - голос Кении замораживает. - Я попросила тебя о помощи, избитая и поломанная...
  
   - Но...
  
   - Хватит лгать самой себе, Канта, твоему поступку нет оправдания. Ты видела, во что меня превратил твой драгоценный брат, - Кения пытается сдержать волну ненависти к этой утонченной дряни, поставившей себя выше любых законов. - Жаль, что ты не вернулась посмотреть на продолжение. Глубокоуважаемый и высокоморальный господин Грава умеет вспарывать кожу ударом хлыста.
  
   Канта вздрагивает.
  
   - Это не самое страшное, моя утонченная леди, - горько добавляет Кения. - Самое дикое это то, что я не сопротивлялась, кричала, умоляла, но даже не думала закрываться от ударов, потому что твой ублюдочный брат, разозлившись, мог запросто убить меня. От ударов лопалась кожа, а я просила прощения, визжала, умоляла, и снова просила у него прощения. Теперь пришла твой черед платить по счетам.
  
   Кения даже глаза прикрыла, представляя в красках то, что дальше произойдет с Кантой Грава. Полиция закует девушку в наручники и отправит следом за Энтони в тюремную камеру. Разразиться грандиозный скандал, их фото станут мелькать на первых страницах газет, бизнес Грава рухнет, они станут нищими, а Кения превратиться в состоятельную даму, благодаря журналистам. Ей станут предлагать баснословные гонорары за интервью, она может книгу написать о пребывание в застенках загородного дома семейства Грава, она сможет делать все, что угодно. Дальнейшая жизнь замаячила заманчивыми перспективами и радостями. Она перестанет бояться, станет невероятно смелой и раскрепощенной, заведет парочку романов с кинозвездами, вспомнит старые мечты о вершине успеха, станет красивой светской стервой. Сколько таких было до нее и будет после? Но она будет лучше их всех. У нее всегда был собственный стиль, пора забыть о неудачах и идти вперед, наступая на чьи - то пальцы, разбивая чужие мечты. Главное, вскарабкаться повыше и уцепиться покрепче, и грызть зубами тех, кто стоит рядом, отбирая принадлежащий им сладкий кусок. Она непременно станет богатой и независимой, и отомстит. Мечты, ее мечты не сбываются...
  
   Кения передергивает плечами, отгоняя невеселые размышления о несправедливости окружающего ее мира. Все проходит, не нужно никому мстить, вот и Энтони однажды поймет, что не следует тратить на нее свое внимание. Он встретит другую, а ее выкинет, как ненужный хлам. И тогда она выйдет за ворота поместья, вздохнет полной грудью и пойдет вперед, не оглядываясь назад, забывая прошлое, пойдет вперед в счастливое будущее. И пусть Грава разбирается с законной супругой и любовницей, а Канта непременно выйдет замуж за какого - нибудь богача, похожего на брата, и все будут счастливы. Ей, Кении, плевать на них всех. Пусть они забудут о ней, а она забудет о них. Она устала жить в страхе, шарахаться от теней, она устала бояться звуков.
   Она, словно со стороны, взглянула на комнату. Идеальная обложка для глянца о восхитительной жизни в восхитительном доме. Окна, распахнутые в сад, и белые занавеси развевает легкий ветерок, светлый ковер на отполированном до зеркального блеска паркете, и безумно притягательный мужчина в кресле что - то пишет за столом, сосредоточенно сдвинув брови к переносице. Белая рубашка распахнута на груди, рукава подвернуты до локтей, подчеркивая красоту сильных смуглых рук. Безупречно уложенные волосы, высокий чистый лоб, прямой нос, высокие скулы и капризно изогнутые губы. Энтони Грава во всем своем ослепительном великолепии.
   Интересно, почему она не влюбилась в него с первого взгляда? Скольких проблем она тогда бы избежала. Он переспал бы с ней в мотеле, а утром выставил из номера с дежурным обещанием позвонить. Она бы ждала звонка, нервно кусала губы, а он бы уже увлеченно флиртовал с другой красавицей. Все последующие события были заведомо ясны... но она любила деньги и считала их главной составляющей своего счастья. Она не обратила внимания на восхитительного Энтони Грава, наверное, поэтому теперь ее место на заднем плане глянцевого фото о великолепии красивой жизни в красивом доме со сногсшибательным мужчиной женской мечты.
   Кения же прячется за драпировкой тяжелой портьеры его спальни, имея лишь возможность оттуда, издалека, украдкой через распахнутые двери любоваться картинкой чужой красивой жизни. Потому что для нее в этом доме только страшные тени и холод вдоль спины при звуке мужских шагов. Для нее липкий страх перед наказанием и униженно сведенные плечи, и подобострастная улыбка на дрожащих губах, и заискивающий взгляд, который жадно ищет на бесстрастном лице отсвет жалости. Она сто нескончаемых лет не видела ничего, кроме опостылевших стен этих комнат. Она и двигалась - то все больше вдоль стен, пытаясь спрятаться и не привлекать внимания. И старалась, как же она старалась доставить ему удовольствие, только бы он был доволен и расслаблен достаточно для того, чтобы не возникло желание ее наказать.
  
   Давным-давно она думала, что достигнет многого, благодаря изворотливому уму... но кого это интересовало? Он требовал от нее другого... и она старалась, усердно отсасывала для себя шанс не оказаться снова в подвале. Иногда ей становилось плохо, просыпалась гордость, просыпались мечты и тогда Кения представляла о том, как расправиться со всеми кто не помог ей, не пожалел, не дал шанса выбраться отсюда. Она ведь не сразу потеряла себя, она на что - то надеялась, не вышло с Кантой, она попробовала через горничную. Та тоже оказалась бессердечной стервой, а Кения поняла, что она здесь совершенно одна и ей никто не поможет. Для окружающих она никто, и никому нет дела до того, что с нею станется, даже прибей ее Грава однажды совсем. В подвал она спускалась сама, почти бежала, затравленно вжимая голову в плечи, и трусливо оглядываясь на идущего следом Энтони. Он снова бил, она снова визжала и снова извивалась под его плетью и снова извинялась, и что - то обещала, и снова выпрашивала прощение за то, что не оправдала его ожиданий. Она поумнела, сделала нужные выводы. Он сказал, что она его собственность, и она благодарно прижалась губами к его руке, только бы выпустил из подвала, позволил доказать свою покорность. Мерзкий, зарвавшийся извращенец. Кто из них был более жалок? Она смогла убедить Грава в послушании, он позволил ей спрятаться за плотной портьерой в своей спальне, позволил передвигаться, полусогнутой и отчаянно трусливой, шарахающейся от малейшего звука.
   И все равно бил, иногда, словно бы вскользь, походя, разбивая в кровь ее некогда смазливое личико, теперь уже с потухшим взглядом. Она стала комнатной зверушкой, которую пользуют согласно назначению, указанному в инструкции по употреблению. Кении, конечно, наплевать, главное, чтобы не бил или хотя бы не сильно. Потом она обязательно вспомнит, что такое быть человеком, когда выберется из великолепия красивого дома с антикварной мебелью и восхитительными картинами.
  
  
  
   - Кения.
  
   Она послушно выползает на его голос, скользит вдоль стены, стелется по полу. Его пальцы зарываются в ее волосы, тянут, она понимает без слов... для того, чтобы не наказали нужно угодить. Он стонет, выгибается, сжимает ее волосы на затылке, потом содрогается и тяжело дышит. Она слизывает с губ его удовольствие и боится поднять взгляд.
  
   - Продолжим в душе.
  
   День оказывается удачным. Энтони в настроении продолжить забавы. Когда - то ей это тоже нравилось, заниматься с ним сексом, млеть от его ласк... давно, сто долгих лет назад. Теперь не осталось ничего, кроме страха и необходимости притворятся. И мести, иногда она хочет отмстить, это дает ей возможность почувствовать себя человеком, когда никто в тебе его уже не видит.
  
  
   10
  
   Энтони обещает, что его выбор не разочарует Канту и та с трепетом ожидает первой встречи со своим женихом. Барон Марк Кин Кеншин оказывается именно таким женихом, о котором мечтает любая девушка. Он высок, широкоплеч и темноволос. Правильные черты лица и безупречные манеры истинного аристократа. Марк Кин Кеншин кажется ей совершенством. Канта бросает благодарный взгляд на брата, и тот снисходительно улыбается сестре. Энтони понимает и учитывает ее страхи, поэтому лично занимается кандидатами и ведет переговоры по заключению брака Канты. Марк не был самым богатым или родовитым из подходящих кандидатов, но у него есть внутренний стержень, и его деловая хватка вызывает уважение семейства Грава, которые высоко ценят умение делать деньги и особенно способность сохранять заработанное.
  
   Торжественный ужин в честь заключения помолвки Канты и барона устраивается в городском особняке Кеншин. Дамы в вечерних нарядах, мужчины в непременных смокингах и обязательный струнный оркестр. Жених под грохот аплодисментов торжественно надевает кольцо на тонкий пальчик сияющей невесты, нежно касается губами ее руки и счастливо смеется, когда Канта, позабыв о приличиях, повисает у него на шее. Брачный союз с Грава был более чем выгоден для обнищавшего барона. Его отец, промотавший небольшое состояние, доставшееся ему от предков, и теперь умудряется влипать в щекотливые ситуации с юными моделями на модных курортах.
   Баронесса привычно смотрит на забавы супруга сквозь пальцы, мудро не обращает внимания на светские сплетни и всячески пытается выгодно пристроить единственного сына. И вот теперь, когда согласие на брак получено, она мило беседует с родителями невесты своего сына, иногда прикладываясь губами к бокалу с белым вином и улыбается, ослепительно улыбается недоброжелателям, которые поспешили списать баронов Кеншин в утиль светской свалки. Ее ветреный супруг покорно стоит рядом и явно томится присутствием на скучном сборище великосветских снобов. Ему интересны другие компании, в которых не наблюдается унылых физиономий и заунывных речей, где все гораздо проще и раскрепощение. Это же официальное собрание откровенно угнетает и вызывает зевоту, заставляет почувствовать себя стариком и даже обещание сына повысить его содержание после заключения брака не вызывает веселья. Деньги ему были нужны, но чего ради он должен торчать здесь? Старший Кеншин обводит тоскливым взглядом разряженную в шелка и меха толпу и невольно давится вдохом, будто налетев с разбегу на препятствие. Энтони Грава настолько уничтожающе смотрит на него поверх тонкого бокала, что по спине барона сползает неприятный холодок. Несомненно, Энтони Грава можно восхищаться сколько угодно. Относительно молод, невероятно удачлив, пользуется известной популярностью у женщин и, по слухам, но не отличается постоянством. Его бедной супруге только и остается, что держать хорошую мину при откровенно плохой игре дражайшего супруга, который не затрудняется конспирацией связей на стороне. В этом плане баронессе и юной леди Грава будет, о чем поговорить за чашечкой послеобеденного чая. Возможно, он, барон Кеншин, не настолько молод и богат, как Энтони Грава, но в чем - то может дать форы молодому банкиру.
  
   - Я чрезвычайно рад тому, что наши семьи породнятся.
  
   Барон пренебрежительно фыркает на лицемерное выражение, конечно, Грава рады получить еще один титул в свою семью. Они же купили все, что только можно купить за деньги, и теперь занимаются коллекционированием титулов.
  
   - Я тоже приветствую столь долгожданное событие, - можно сколько угодно злословить за спиной Грава, но лицом к лицу даже сарказм сам по себе сходит на нет. Старший Кеншин угодливо скалится родственнику. - Ваша супруга великолепна, впрочем, как и всегда.
  
   Ненси приторно - сладко улыбается барону. Ни шикарное колье, ни баснословно дорогая диадема, ни норковый палантин не прибавляют сколько - нибудь красоты ее серой внешности. Глядя на супругу Энтони Грава можно найти множество веских причин для неверности ее супруга, и это не только скучная внешность, но и правильные до занудства манеры подлинной леди, которые ни сколько красят, сколько отталкивают от нее собеседников. Такая молодая и уже такая невероятно скучная. Это, какие бонусы в придачу к дочери пообещал ее папаша Энтони, чтобы тот дал согласие на брак с подобной пресной серостью? Титул отойдет их первому сыну, надо полагать, но тут же еще и деньги, большие деньги, нужно думать.
  
   - Я рад, что вы все же смогли отложить дела и почтить торжество личным присутствием.
  
   Барон невольно передергивает плечами от высокомерного тона собеседника. В действительности, он вовсе не собирался присутствовать на праздновании, но банкир не поленился позвонить и выразить свою просьбу лично, присовокупив к ней угрозу, лишить средств к существованию, если тот не примется изображать из себя заботливого отца семейства. И чтобы больше никаких скандалов в прессе. Барон шипел и плевался, но был вынужден смириться с внушением зарвавшегося щенка, более того, пообещал следить за тем, где и с кем будет кутить.
  
   Супруги Грава любезно раскланиваются с бароном и баронессой и двигаются к следующей группе гостей, оставляя старшего барона Кеншин задыхаться от бессильного гнева.
  
  
  
   Ненси Грава считала себя на редкость умной девушкой, кто бы и что бы о ней не говорил. Завистливые языки могли сколько угодно перемалывать ей косточки, Ненси была выше сплетен. Когда в их дом пожаловал великолепный Энтони Грава, она лишь мило краснела и впустую лепетала о погоде, пока тот присматривался к ней, словно выбирал в магазине очередную пару обуви. Пара не должна быть тесной, не должна издавать лишних звуков при эксплуатации, пара должна быть удобной и в быту, и на официальных мероприятиях. И Ненси стала именно такой, какая девушка ему потребовалась. Она получила лучшего жениха из всех возможных, оставив подруг плеваться ядом за ее спиной, и ее свадьба стала событием года. Теперь же Ненси старательно изображала равнодушие от доходивших до ее ушей слухов о супружеской неверности Энтони. Ее лучшие подруги не стеснялись пересказывать в ее присутствии сплетни о его многочисленных связях. Они называли имена, показывали фото его любовниц в журналах, подруги не забывали уколоть ее тем, с какими красотками супруг проводит свободное время. Ненси же лишь снисходительно улыбалась их жалким попыткам унизить ее. Зависть, ими двигала жуткая зависть. Измены супруга не трогали Ненси. Энтони Грава женился на ней, он выбрал ее среди множества других, и ей хватило того, что она стала его законной супругой. Поэтому ее совершенно не волновали любовницы, она даже не переживала за наличие в его спальне некоей Кении Вин.
  
   Ненси была выше досужих сплетен, потому что только она, Ненси Грава, является его официальной супругой, и никакого развода не предусмотрено. Грава являлись ярыми противниками развода, для них это считалось непозволительной роскошью, они пристально следили за своей репутацией и слишком щепетильно подходили к выбору тех, кто входил в их семью. Энтони мог сколько угодно менять женщин в своей постели, Ненси была не против, но она останется его единственной супругой и матерью его детей, хотя с этим Энтони и предпочитал подождать. Он сказал, что они слишком молоды, чтобы думать об этом. Его родители были настроены категорически против, они очень хотели внуков. Ненси случайно подслушала разговор между отцом и сыном. Энтони был в гневе и не стеснялся в выражениях, отец отвечал менее эмоционально и более язвительно.
  
   - Надеюсь, твое намерение обождать с наследником, не связано с нахождением в твоей спальне той самой шлюхи, что продала нас конкурентам?
  
   - Кения не касается никого, кроме меня.
  
   Голос Энтони звучит глухо, словно он пытается сдерживаться и не грубить отцу.
  
   - Твоя продажная сука сорвала нам выгодную сделку...
  
   - Она моя, папа, ты правильно заметил, поэтому тебе не стоит ее трогать.
  
   - Я трону, Тони, - голос главы семейства полон сарказма. - Ты глупеешь, когда дело касается этой дряни. Ты не сдал ее полиции, когда эта сука вздумала шантажировать нас, ты не прибил ее после, ты притащил ее в наш дом...
  
   - То, что происходит в моей спальне, касается только меня, - последние слова младший Грава буквально выкрикивает. - Никто не смеет вмешиваться в то, что происходит между мною и Кенией.
  
   - Никто тебе не мешает, Тони, но хватит нагнетать обстановку в доме, не хочешь снять для нее квартиру, боишься, что сбежит, тогда переломай ей ноги, я не хочу, чтобы эта дрянь находилась в моем доме.
  
   - Это и мой дом.
  
   - Поэтому не нужно отравлять его страхом.
  
   - Папа, не нужно прислушиваться к женским разговорам, маман, как обычно, преувеличивает происходящее.
  
   - Ты испугал Канту.
  
   - Канта нарушила приказ.
  
   - Это ее дом и она вольна гулять там, где захочет.
  
   - Это мой дом, и я волен жить в нем с тем с кем я хочу, - в голосе Энтони обжигающий лед. - Я хочу Кению.
  
   - В этом доме находиться твоя супруга.
  
   - Одно не мешает другому.
  
   - Ты нарушаешь приличия.
  
   - Не следует вкладывать подобные мысли в голову Ненси.
  
   - Твоя жена не настолько глупа, чтобы поддаться провокации.
  
   - У нас договорной брак, глупо надеется на чувства.
  
   - Конечно, в любовь ты играешь с дешевкой, продавшей нас.
  
   - Этого не повториться...
  
   - Ты можешь сколько угодно думать, что достаточно выдрессировал ее, - насмешливо замечает старший Грава. - Но предателей лучше всего уничтожать.
  
   - Кения принадлежит мне.
  
   - Я не оспариваю твой выбор...
  
   - Именно это ты делаешь, забывая собственные ошибки.
  
   - Учись на них.
  
   - Я учусь и не собираюсь заставлять жену воспитывать бастарда.
  
   - Твоя мама довольна появлению в этом доме Канты...
  
   - Твоя секретарша, надо думать, тоже?
  
   Дальше следуют однообразные угрозы, мужчины кричат друг на друга, Ненси же стало невероятно любопытно взглянуть на ту, что ее супруг решил поселить в собственной спальне. Повод для посещения апартаментов Энтони искать долго не пришлось и вот уже она, горя желанием сделать сюрприз любимому мужу, входит в любезно распахнутые прислугой перед ней двери.
  
   Девушка кажется Ненси миленькой, но и только, ничего выдающегося. Заурядная блондинка, с тонкими нервными пальцами, безостановочно перебирающими подол поношенной юбки, явно позаимствованной из униформы горничных. Закрытая блуза с отложным воротником подтверждает предположение Ненси относительно происхождения ее наряда. У девушки ни манер, ни стиля, ни сногсшибательной красоты. Она сидит на самом краешке дивана, словно приклеенная и испуганно таращится на Ненси бездонными глазами. Конечно, она слышала сплетни прислуги и знает, что Энтони бывает более чем строг с этой девушкой. Но, признаться честно себе, вот не жаль эту потаскушку было нисколько. Ненси высокомерно цедит сквозь зубы приветствие, но Кения молчит, и только пальцы белеют, от силы, с которой она сжимает подол многострадальный форменной юбки.
  
   Вечером супруг выражает неудовольствие нарушением запрета, касательно его личных апартаментов. Ненси искренне извиняется и обещает впредь безоговорочно слушаться его приказов. Она виновата, Ненси проникновенно смотрит в глаза разгневанного супруга, но она всего лишь хотела сделать ему милый сюрприз. Она очень долго искала в различных аукционных домах бюро, подходящее по стилю к его кабинету и когда нашла, немедля распорядилась доставить подарок в его апартаменты. Энтони перестает злиться, он верит в непреднамеренность ее поступка. Ненси удивительно умная девушка. Она знает и умеет добиваться своего. У нее замечательный муж, и она не собирается его терять, изводя бессмысленной ревностью. Энтони может менять любовниц, но супруга останется для него единственной. И Канта, милая Канта, оказалась всего лишь последствием связи босса и секретарши. Банально, но понятно, откуда столько мещанского в поведении этой девушки. Ненси всегда подозревала о чем - то подобном. Эта выскочка всегда относилась к ней пренебрежительно, но оказывается, у самой не все в жизни было радужно. Конечно, в происхождении Канты нет ничего скандального, за то наблюдается пикантная изюминка, которую можно смаковать на досуге за чашечкой чая. Подслушивание не только увлекательное занятие, но и полезная привычка, которая позволяет узнать много нового и интересного.
  
   Энтони дергает узел галстука вниз, и устало бросает в сторону:
  
   - Принеси мне кофе.
  
   Вечер вышел изматывающим, впрочем, иными все эти официальные сборища и не получались. Необходимость приветствовать лично всех без исключения, скучные беседы с нужными людьми, здесь нет случайных знакомых, только партнеры или партнеры в перспективе, их дежурные шутки и его унылые ответы. Он устал, еще в машине, откинувшись на спинку сидения, почувствовал выматывающую слабость. Запрокинул голову, прикрыл глаза и тут с неудовольствием почувствовал запах ее приторных духов. Ненси пересела ближе, прижалась плечом к его руке. Его всегда раздражала эта ее способность надоедать ему в самый неподходящий момент. И еще он ненавидел запах ее духов, слащавый, навязчивый, оседающий на губах плотной пленкой. И ее вульгарная склонность к украшениям. Ненси проявляла умеренность во всем, кроме драгоценностей, словно это могло как - то компенсировать отсутствие красоты и ума. Для него она была идеальным вариантом супруги, милая, воспитанная... и никакая... и тогда его не раздражало обилие на ней украшений.
  
   Ненси не имела собственного мнения, никогда не спорила с ним или с кем - либо из его семьи, ни проявления любви, ни выказывала ненависти. Посредственная серая мышь, с единственным недостатком, склонностью к подслушиванию и повышенным вниманием к украшениям. Она была бы смешна, если бы не была столь же глупа. О чем он думал, когда выбирал жену? Бизнес, в первую очередь дело, потом ее аристократические корни, пустышка, конечно, но приятно приставить к деньгам еще и титул, затем следовала ее покладистость и умение подать себя в свете. И он нравился ей.
  
   Энтони раздраженно сдергивает галстук с шеи, отправляя его следом за пиджаком на спинку кресла и усмехается. Ему понравился ее взгляд при их первой встрече, застенчивый и полный обожания. Ненси мило покраснела, отвела глаза в сторону и даже не пыталась участвовать в беседе, если не считать ничего не значащих фраз о погоде. Она была насквозь леди, скучной, насквозь фальшивой благовоспитанной барышней.
  
   Аромат свежезаваренного кофе наполняет комнату, прогоняя раздражение и усталость.
  
   - Иди ко мне.
  
   Энтони опускается в кресло, притягивает ее к себе на колени, зарывается пальцами в пряди золотых волос, жадно вдыхает свежий аромат с едва заметной ноткой грейпфрута. Она знает, что именно он хочет получить, вернувшись усталым домой вечером. Ее запах и нежные касания, и вкус ее губ на его губах. Он пьет свой кофе, чувствуя ее дыхание, она сидит на его коленях, уткнувшись носом в его шею, ладони на его груди, под тонкой тканью рубашки, позабыто гладят, дарят ощущение заботы. Нудный вечер плавно перетекает в нежность ее поцелуев, во вкус его страсти.
   Кофейная кружка позабыта у окна, в спальне лишь мягкий шелест шелка, протяжные стоны и звезды холодно смотрят на два сплетенных тела между простыней. Его губы сминают, ее пальцы в его волосах, запутываются, тянут, скользят вдоль широких плеч. Она выгибается под ним, и он теряет голову, позабыв обо всем, кроме важного, она с ним, она рядом, и он любит ее. Экстаз рассыпается пылью, сплетается с горечью счастья. Ее губы заученно шепчут:
  
   - Я люблю тебя.
  
   И никакой фальши, ни капли лжи. Его счастье имеет горький привкус ее страха. Он думал, что справиться с ним, сможет привыкнуть...
  
   Энтони закрывает глаза, прижимая ее к себе, уголок рта нервно дергается вниз. Можно заставить бояться, можно приучить к послушанию, можно заменить искреннюю привязанность на неприкрытый ужас в ее глазах. Главное, потом самому поверить в заученные фразы о ее любви. Она говорит ему то, что он хочет слышать. Она делает то, что он ей приказывает, но шаг в сторону и пустота. Он боится встретиться с ее взглядом. Он сам испытывает страх. Отношения между ними давно в тупике. Он уже не согласен на заменитель любви, а у нее для него ничего другого нет. Кения видит в нем палача, превратившего ее в тень себя прежней, и уже ничто не заставит ее увидеть в нем любимого мужчину. Когда - то казалось важным сломать и подчинить. Теперь он признавал ошибку, но боялся ее исправить. Исправить, значит отпустить, а он не сможет без нее ни дня, она нужна ему постоянно, даже затравленным зверьком в золотой клетке его дома и его заботы. Никто не скажет, что он не заботиться о ней. Он позволил ей передвигаться по дому... в качестве горничной... и только в пределах его апартаментов.
  
   Энтони вздыхает, прижимается губами к ее макушке и кривится, почувствовав заученный ответ, ее губы на его груди, руки, словно случайно скользнувшие по его телу вниз. Она, наверное, снова кусает губы, и силится понять, захочет ли он продолжения здесь или лучше отправиться в душ. Ее страх когда - то возбуждал его.
  
   - Давай спать.
  
   И она застывает, почти не дыша, боясь пошевелиться. Его слово для нее приказ. Когда - то это казалось заманчивой перспективой. Наверное, он был глупым, подменил понятия, заменил чувства жестокой игрой, понадеявшись на себя ведущего. В ее словах любви нет фальши, но страх убивает любовь. Он устал претворяться, он не хочет слышать ее лживые признания в бесконечной любви к нему, своему палачу.
  
  
  
   11
  
   Она иногда ловит его взгляды, осторожные, полные неприкрытой жалости. Между ними словно игра, он скрывает от всех отношение к ней, она изображает равнодушие, делает вид, что не замечает его внимания. Он ни разу не заговорил с нею, она, ни разу не посмотрела ему прямо в глаза, но Марк уже столько раз спасал ее от наказания. Не прямым вмешательством, дипломатичнее, успевал остановить гнев Грава, отвлекал. Он делал все, чтобы разрядить обстановку, дать Кении шанс избежать гнева хозяина.
  
   - Это лучший клуб в городе, Тони, - Марк вальяжно раскидывается на диване, вытягивая вперед ноги, обтянутые демократичной джинсой. - Лучшая выпивка, лучший кордебалет и, конечно, красивые девочки.
  
   - Мне это не интересно, - Энтони делает знак Кении поставить поднос на стол. - Очередной дешевый бордель.
  
   - Ты меня не слушаешь, - Марк легкомысленно смеется. - Это классное заведение.
  
   - Так ли хорош их кордебалет? - Энтони Грава неохотно отрывает взгляд от бумаг, разложенных перед ним на столе, и переводит его на мужа Канты.
  
   - Я был там на той неделе, поверь мне на слово, эти девочки профессионально занимаются не только танцами.
  
   - Считай, уговорил, - Энтони согласно кивает и берет чашку кофе. - Вечером расслабимся в клубе.
  
   Кения закрывает за собой дверь в кабинет и облегченно выдыхает. Он снова помог, утащив Энтони в клуб на всю ночь. Сколько раз Марк давал ей передохнуть, выматывая новоиспеченного родственника то на горнолыжном курорте, то в дорогом борделе. Грава, наверное, считает, что барон дорвался до денег и пытается наверстать упущенные возможности. Кения думала, что нравится Марку и тот помогает ей из добрых побуждений.
  
   Барон Марк Кин Кеншин выглядит неимоверно довольным, наблюдая за тем, как Энтони Грава не сводит напряженного взгляда с певички, там действительно есть от чего потерять голову. Белокурые локоны, огромные глаза и роскошная фигура в маленьком платье насыщенного винного цвета. Она неуловимо напоминает Кению Вин в лучшем ее состоянии. Именно такой непосредственной, вызывающе смелой, красивой, соблазнительной и очень желанной Марк представляет ее до встречи с Грава, которому удалось погасить огонь и блеск в ее глазах. Теперь в них лишь пустота и страх затравленного зверя. Когда - то она была другой, он точно знает, не может Энтони Грава купиться только на красивую физиономию.
   Ивонн допевает песню и, плавно покачивая бедрами, спускается в зал, расточая улыбки и скользя меж столиков, в направлении угловой ложи. Энтони не отводит от нее полуприкрытых тяжелыми веками глаз. Ивонн картинно застывает в дверях и смело интересуется:
  
   - Бокал шампанского для красивой дамы?
  
   Энтони тот час кивает застывшему в ожидании возле их столика официанту. Ивонн берет предложенный бокал и медленно, не отводя взгляда от Грава, выпивает.
  
   - Спасибо.
  
   - Все для прекрасной дамы.
  
   Он смеется, певичка вторит, мягко и тягуче, потом плавно огибает столик и склоняется к Энтони, демонстрируя откровенное декольте.
  
   - Я очень благодарна.
  
   Губы почти касаются его губ, движение вперед и Грава отвечает на поцелуй, пропуская ее язычок.
  
   - Продолжим знакомство дальше? - шепчет она влажными губами. Палец Энтони скользит вдоль откровенного декольте Ивонн, он медлит, но все же кивает, соглашаясь с полученным предложением.
  
  
  
   Марк смотрит в след Энтони и чувствует себя неимоверно довольным. Он подарил Кении спокойные вечер и ночь. Эта девочка заслуживает того, чтобы ее пожалели, хотя бы так, хотя бы он, просто показать девочке, что добро еще существует.
  
   Впервые он услышал о ней от своей жены. Канта, милый и душевный человек, неожиданно зло отозвалась о пассии брата, запертой в его половине дома. Марк тогда не обратил внимания на ее слова и вспомнил о них только, когда сам пришел в кабинет Энтони и не встретил его там. За то в дверях столкнулся с пугливой горничной, едва не выронившей поднос.
  
   - Не подскажите, где я могу найти господина Грава?
  
   Обычный вопрос, ожидаемый ответ, но девушка странно сжимается, испуганный взгляд куда - то за его спину и едва заметный кивок в сторону открытого окна в парк.
  
   Марк улыбается ей, но та молча, проскальзывает вдоль стены к распахнутым в сад дверям. Он двигается следом через пару минут, рассудив, что именно Тони эта горничная и несет обед. Пройдя по тропинке и обогнув высокую изгородь, Марк слышит сдавленное восклицание и сбивчивые слова:
  
   - Пожалуйста, не надо, пожалуйста.
  
   Короткий вскрик и тишина. Марк шагает из-за зеленой ограды и замирает от неожиданности увиденной картины, которая не вяжется в его представлении с надменным снобизмом Энтони Грава. Горничная стоит, упираясь руками в стол, а он, задрав ее юбку до самой талии, стягивает с нее белье.
  
   - Извини, за несвоевременный визит, - Марк сдержанно ухмыляется той поспешности, с коей Тони одергивает юбку горничной. - Я действительно по важному делу.
  
   Брат Канты нервно дергает шеей и коротко бросает, застывшей позади него девушке:
  
   - Вон.
  
   Та срывается с места, забавно огибая по дуге Марка, и скрывается из вида.
  
   - Хорошенькая она у тебя.
  
   Энтони странно скалится и неожиданно интересуется:
  
   - Она пыталась с тобою заговорить?
  
   - Я ее здесь уже увидел.
  
   Марк непонятно почему лжет, с легкостью выдерживая испытующий взгляд Тони, и тут же переходит собственно к тому, зачем и появился в крыле новоиспеченного родственника.
  
   С того самого дня он стал проявлять заинтересованность делами Кении Вин, девушки, которую ненавидела его супруга и которую против ее воли удерживал Энтони Грава в своем доме. Канта заявляла, что Кения жалкая выскочка, пытавшаяся заработать на связях с богатыми и знаменитыми, но у той не вышло пойти дальше места горничной в особняке. И вся эта служба якобы лишь для того, чтобы удержать внимание брата к своей ничтожной персоне. Это было удивительно. Марк не считал себя знатоком человеческой природы, но в утонченном облике Кении было столько скрытого достоинства, что он попросту отказывался верить в меркантильность этого воздушного создания.
   Постепенно их с Кенией стало связывать нечто напоминающее договор по обоюдному сотрудничеству. Он помогал ей избежать нежелательного внимания хозяина, она благодарно улыбалась ему, глядя куда - то мимо него. Он дарил ей шанс избежать ненавистных объятий, она давала ему шанс почувствовать себя выше и сильнее, этаким благородным рыцарем в блестящих доспехах. Но стоило идти дальше, и Марк это отчетливо понимал. Как - то за ужином Энтони заговорил о переезде в городской дом, о необходимости жить отдельно от родных, и значит, он больше не сможет помочь Кении. Энтони и Ненси, на пару, запросто уничтожат девушку, которая казалась ему плененной принцессой в замке жуткого монстра.
   Марк выправил документы для Кении, придумал план побега, но не знал, каким образом заставить девушку покинуть дом. Сама она не ступит за его порог ни шагу, страшась гнева хозяина, и поэтому Марк решился действовать силой во благо. Он прошел в крыло Энтони, нашел ее в спальне и буквально проволок ее к гаражу, где ждал приготовленный для побега автомобиль.
  
   - Я не могу, я не могу, не нужно, - Кения не только не помогала ему, но и мешала. Она хваталась за двери, пыталась удержаться, вырваться из его рук. - Я не хочу в подвал, пожалуйста, не нужно меня трогать.
  
   - Глупая, - Марк, не сдержавшись, грубо рванул ее на себя, сжимая перепуганное личико в ладонях. - Я рискую ничуть не меньше тебя, я хочу, чтобы ты убежала отсюда, спряталась.
  
   Он честно пытался быть с нею джентльменом, но как же нужно было постараться Тони, чтобы довести девочку до этого скотского состояния слепого подчинения. Марк ударил ее по лицу и запихнул в багажник автомобиля. Ничего, потом скажет спасибо за то, что помог уйти от садиста.
  
  
  
   Энтони Грава смотрит на него снисходительно и говорит медленно, четко проговаривая слова, словно общается с несмышленышем:
  
   - Это не твое дело, Марк.
  
   - Я сделал его своим, Тони.
  
   Марк стоит у окна, опираясь ладонью о подоконник. Энтони напротив, присев на край письменного стола, вертит между пальцами золотую ручку.
  
   - Ты ничего не знаешь о Кении.
  
   - Канта поведала мне о причине вашего с нею знакомства.
  
   - Это еще не все.
  
   - Я знаю, она мне также рассказала о подвале и своем некрасивом поступке.
  
   - С чего бы это?
  
   - С того, что моя жена более человечна, чем ты думаешь, - Марк видит, как ходят желваки и понимает, с каким трудом Энтони удается сдерживать гнев. - Канта обналичила часть своего счета и передала эти чеки Кении.
  
   - Неужели тебе нужны враги в этом доме, Марк?
  
   - Мне не нужны жертвы в твоем доме, Тони.
  
   - Что ты можешь знать о ней?
  
   - Ты сделал ее сиротой...
  
   - Вот только не нужно обвинять меня в том, чего я не совершал.
  
   - Тогда откуда эта подозрительная щедрость к незнакомым людям?
  
   - Попытка достучаться до алчной стервы?
  
   Теперь уже Марк снисходительно смотрит на Грава, как на несмышленое дитя.
  
   - И когда не вышло...
  
   - Я уважаю закон, Марк, но Кения осталась одна, и я заплатил за то, чтобы владеть ею.
  
   Энтони смотрит на ручку, которую вертит в руках и криво усмехаясь, добавляет:
  
   - Она никому не нужна, кроме меня, я забочусь о ней...
  
   - Последствия твоей заботы, думаю, придется исправлять армии психологов, - грубо перебивает Марк.
  
   - С чего бы это? - Энтони подчеркнуто аккуратно кладет ручку рядом с хрустальным пресс-папье. - Кению невозможно сломать, у этой хрупкой девочки сильная воля и невероятная приспособляемость к обстоятельствам.
  
   - Благодаря этому она смогла продержаться рядом с тобой два долгих года.
  
   - А до этого устроить себе обучение в лучших университетах страны.
  
   - Каждый сам устраивает себе будущее.
  
   - Ты, к примеру, женился на моей сестре.
  
   Марк согласно кивает, принимая его слова.
  
   - Канта красивая девушка.
  
   - И приданное у нее неплохое.
  
   - Тебе прекрасно известно, что не это было главным при выборе супруги.
  
   - Конечно, Марк, я ошибся, - Энтони снисходительно скалится. - Главной была возможность досадить мне, и тебе это удалось.
  
   - Ты не прав...
  
   - Мне плевать, Марк, плевать, - Энтони перестает сдерживать бушующую в нем ярость и, в два шага подлетев к ошеломленно взирающему на него барону, вздергивает того за ворот пиджака. - Кения принадлежит мне с того момента, когда я увидел ее, она только моя, никто не смеет забирать ее у меня. Я заплатил за это свободой, я не могу без нее.
  
   - Ты не можешь сделать ее счастливой.
  
   И в этих словах Энтони слышит жалость, захват слабеет и он отступает от противника, посмевшего его пожалеть.
  
   - Мне плевать, Марк, главное, чтобы я был счастлив.
  
   Энтони не опустился до мести, но, предварительно согласовав решение с отцом, лишил Канту содержания. Он хотел большего, убить Марка, к примеру, но ему пришлось довольствоваться допустимым видом расправы. Энтони исходил в бессильной злобе от того, что не может наказать Канту с мужем за помощь сбежавшей любовнице. И не может немедленно вернуть Кению себе... прижаться к ней... коснуться ее... вдохнуть запах ее волос...
  
   Иногда они были счастливы вдвоем, когда он забывал изображать подонка.
  
  
  
   12
  
   Невозможно забыть, невозможность вдохнуть, невозможно идти вперед, когда боишься обернуться назад.
  
   - Потрать их с толком, - говорил Марк, впихивая в ее безвольные руки стопку облигаций на предъявителя. - Ты должна вернуть себя прежнюю. Красивая аферистка и стерва. Это ты, Кения, не вот это жалкое затравленное существо, нет, ты другая. Стань прежней, сделай милость, верни право быть собой.
  
   Марк уехал, а она продолжала стоять на углу тихой улицы провинциального городка, боясь сделать шаг в сторону. Она боялась появления Грава, страшилась его гнева, старательно уничтожала в себе надежду на лучшее. Она недостойна другого, она наказана за то, чего не смогла оценить, понять истинную ценность вещей в этом мире. Она будет принадлежать Энтони всегда, она не сможет сбежать от него, уйти от его власти.
  
   Редкие прохожие с опаской смотрели на странную девушку, старались обойти, брезгливо морщась, и это заставило ее пойти, один шаг, второй, почти срываясь на бег. Она купила билет на экспресс, куда - то долго ехала, засыпала, просыпалась, испуганно таращась вокруг и, не понимая, где она и что с ней происходит. Потом заперлась в туалетной кабине и долго умывалась холодной водой, пытаясь прийти в себя, собраться с мыслями. В сумке, врученной Марком, находились три паспорта на разные фамилии, стопка наличных и те самые облигации, делавшие ее состоятельной дамой. Кения тогда грустно улыбнулась своему отражению. Она начала все это для того, чтобы стать богатой, но получив состояние не почувствовала себя счастливой. Наверное, потеряла что - то в погоне за большими деньгами.
   Потом был магазин готового платья, парикмахерская и очередной экспресс, увозивший вдаль уже не дрожащего зверька в залатанной форме горничной. Теперь в путешествие отправлялась самая обыкновенная девушка в самых обыкновенных джинсах, с низко надвинутой кепи на глаза.
  
  
  
   Кения нигде не задерживалась, без промедления срывалась с места, почувствовав тревогу, пряталась снова и снова бежала. Это длилось долго, она слишком долго шла к тому, чтобы поверить в недосягаемость для Энтони Грава.
   Лето. Снова наступило лето. Яркие краски, дурманящий аромат трав и она в маленьком городке на берегу живописной реки. В этом городе каждый камень был пропитан умиротворением и спокойствием. Его узкие улочки и крошечные дома, жители, неспешно шествующие по делам или расслабленно восседающие на летних террасах под белоснежными тентами. Кения попала в этот город случайно, бежала куда - то, летела стремглав, мчалась от потаенного страха, но силы оставили в этом уютном месте в дали от больших городов и их надуманных страстей.
   Теперь она служит в конторе старого адвоката, имеет приличную по местным меркам квартиру и даже приобрела крошечное авто невыносимо яркого цвета. Она училась жить заново, уже не перешагивая через то, что когда - то казалось пустым, наслаждаясь возможностью быть собой, не играя в ту, которой никогда и не была, по сути. Стремление стать иной уже поставило ее на колени и почти сломало, теперь она станет собой, чтобы больше никогда не встретить свой самый жуткий кошмар. Она боится Энтони, боится до дрожи, даже когда он приходит во сне.
  
   Кения отдернула занавеску на окне и забралась с ногами на широкий подоконник. Ее самое любимое место в ее уютной квартире. И любимое время. Почти вечер. Смеркается, зажигаются огоньки в окнах, улицы расцвечиваются фонарями, и жители городка устремляются на вечерний променад по узким улочкам, заходя в кафе, останавливаясь и беззаботно болтая с соседями, которых знали много лет. Кения была пришлой, не со всеми знакома и к тому же странно зажата и не готова к откровенности. Ее пугала открытость местных... и притягивала. Там где она выросла, тоже почти все приходились друг другу знакомыми, ей нравилось это, и поэтому каждый вечер она забиралась на свой подоконник и, прижавшись носом к окну, наблюдала за чужой жизнью. Вот племянница ее начальника останавливается возле витрины кондитерской, и тычет пальчиком в разложенные на полках сладости. Ее ухажер сдержанно кивает, соглашаясь с каждым словом возлюбленной. Кения знает, что парень не кажется девушке выгодной партией. Она мечтает о другом поклоннике. Ей нравятся большие города и яркие огни проспектов. Она грезит о фальшивом счастье, не замечая подлинного, взирающего на нее с неимоверной любовью в этот вечерний час на улочке маленького поселения, который она считает провинциальным захолустьем.
   Кения бездумно ведет пальчиком по холодному окну. Возможно, и в нее был кто - то влюблен, такой же милый и бессловесный, а она прошла мимо, не оглянулась и, не сожалея, слишком увлеченная фальшивыми грезами и честолюбивыми планами. Она хотела любви...
  
   - Я люблю тебя.
  
   И от этого голоса пробирает холод, замораживая, пробирая насквозь, заставляя сжиматься от ужаса...
  
   И пальцы скользят вдоль спины, перекидывают волосы ей через плечо...
  
   И влажное касание его губ на изгибе ее шеи...
  
   - Я люблю...
  
   Не любит на самом деле. Что он может знать о любви? Жестокий герой ее страшного романа. Он умеет убивать чувства, уничтожать достоинство, он научил ее стоять на коленях и быть благодарной за унижение, только за унижение. Когда не бывает боли, когда не нужно кричать и просить прощение за то, чего не совершала. Она ненавидела его. Она ненавидела себя. И отчаянно цеплялась за призрачную возможность однажды выбраться из-под его власти, получить возможность уйти. И время прошло и нужно забыть, но страх не отпускает, приходит во снах, возвращается в непрошеных воспоминаниях. Она сильная, она справится, она слишком долго ждала свободы, чтобы отравлять ее ненужными страхами.
   Невозможно забыть, невозможность вдохнуть, невозможно идти вперед, когда боишься обернуться назад. Кения понимает, что страх убивает ее возможность почувствовать себя счастливой и свободной. Она спрыгивает с подоконника и включает торшер. Нужно идти вперед, научиться перешагивать через прошлые ошибки, самой строить свое счастье. У нее все получится. Для успешного старта у нее есть больше, чем даже требуется, нужно только собраться и шагнуть вперед без страха.
  
   Эту перемену в Кении первым заметил старый адвокат. Он долго смотрел на девушку перед тем, как выдать своим скрипучим голосом:
  
   - Ты изменилась, дорогая, стала другой.
  
   Кения нехотя оторвала взгляд от бумаг.
  
   - Я отпустила прошлое, как вы и советовали однажды.
  
   Старик хмыкнул и выдал очередное умозаключение своим противным голосом.
  
   - Молодые люди придают слишком много значения тому, что с возрастом перестает быть важным. Прекрати закрываться от действительности. Ты слишком молода, чтобы прятаться от окружающих. Тебе необходимо влюбиться.
  
   Кения даже дернулась от последних слов.
  
   - Спасибо, любви не надо.
  
   - Каждый получает то, что заслуживает, дорогая, учись на прошлых ошибках и не бойся совершать новые. Тот, из-за которого ты расстраиваешься, остался далеко позади, он не вернется, если ты не позволишь, не стоит тратить время на то, чтобы жалеть себя и бояться новых отношений. Тебе просто необходимо выйти замуж и обзавестись кучей отпрысков.
  
   Кения невольно улыбнулась его словам.
  
   - Вот так сразу и куча детишек?
  
   Адвокат согласно кивает.
  
   - Только получи сначала образование, нельзя работать никчемной секретаршей с твоей - то сообразительностью, я дам рекомендации.
  
   И спустя два года Кения получает вожделенный диплом, благодаря Марку и его предусмотрительности. Полный пакет документов лучше, чем один паспорт. Диплом, конечно, не тех престижных университетов, о которых грезила раньше, она окончила учебное заведение в близлежащем городе и с единственным приглашением на работу от того самого старого адвоката. Он предложил ей место младшего партнера в своей адвокатской конторе. И Кения приняла его. Старинный маленький городок дарит ей умиротворение и чувство безопасности. Она в нем неимоверно счастлива. В нем она становится собою прежней, самоуверенной красивой девушкой с мечтами и желанием их воплотить в действительность.
  
   Кения ловко паркуется на узкой улочке, втискивая малолитражку между видавшим виды седаном и цветочной клумбой. Выходит из авто, подхватывая портфель с документами, которые просматривала дома, щелкает брелоком сигнализации и буквально сметает молодого человека, стоящего на краю тротуара.
  
   - Привет.
  
   - Здравствуй, Гелиан.
  
   Кения замораживает его взглядом, но тот, смутившись на мгновение, тут же приходит в себя.
  
   - Я хочу пригласить тебя в кафе.
  
   - Нет, Гелиан, - рука сама собой взлетает вверх, поправляя тщательно собранные в пучок волосы и выдавая ее волнение. - Я уже говорила, что мне это не интересно.
  
   - Я понимаю...
  
   - Нет, Гелиан, не понимаешь, - Кения отчаянно злится на этого идеального парня. - Я никогда не соглашусь ни с одним твоим предложением, не нужно ходить за мной.
  
   - Я не настаиваю...
  
   - Гелиан, мне это не нужно, - Кения устало отводит взгляд от его расстроенного лица, недовольно передергивает плечами и толкает дверь в контору. - Извини, мне нужно торопиться.
  
   Дверь закрывается, отрезая ее от идеального во всех отношениях Гелиана Алегри, который совершенно не подходит ей. Она не хочет обязательств. Энтони Грава сумел внушить ей отвращение к любым отношениям. Ей нравится одиночество, ей нравится отдавать все свое время работе. Кения в раздражении бросает портфель в кресло приемной и тянется к графину с водой.
  
   - Этот Алегри чрезвычайно настойчив.
  
   Кения испуганно вскидывается и смотрит на старика адвоката.
  
   - Он не принимает отказа.
  
   - Он влюблен в тебя, Кения.
  
   - Я не просила этого.
  
   Адвокат изумленно приподнимает брови.
  
   - Разве любовь требует разрешения?
  
   - Не нужно снова на меня давить, - Кения жадно допивает воду из стакана и направляется к рабочему столу. - Я не хочу ничьей любви.
  
   - Иногда у меня возникает чувство, что ты задыхаешься в этом забытом всеми городишке, - старик занимает свое место за столом, молча перебирая бумаги какое - то время, потом выдает. - Я тоже мечтал добиться большего, построить карьеру и прочую дребедень, достиг кое - каких высот и дальше не смог, вернулся сюда, к тем, кто меня любит. Я вернулся в свой город.
  
   - Этот город стал моим тоже, - коротко бросает Кения, делая вид, что чрезвычайно занята текущими делами.
  
   - Ты тяготишься пребыванием в провинции, ты хочешь перемен.
  
   - Вы не правы.
  
   Кения склоняется ближе к бумагам, пряча от проницательного взора грустную улыбку. Когда - то она рассказала сильно отредактированную версию своих отношений с Энтони Грава, никаких имен, разумеется, названо не было. Она лишь упомянула, что молодой человек остался в столице и женился на другой девушке. И старый адвокат решил, что Кения страдает из-за разбитого влюбленного сердечка. Но пусть думает так, чем узнает правду о том, что на самом деле ее связывало с Тони. Несколько лет назад казалось таким забавным разводить богатых дурочек на деньги и шагать наверх по несчастьям других. Даже согласиться лечь с Грава в постель ради все тех же денег не показалось ей омерзительным. Остальное она заслужила. Никто не обязан любить тебя, если сама себя не уважаешь.
  
   Кения не воспользовалась обеденным перерывом, опасаясь новой встречи с Гелианом, но едва она вечером вышла из конторы, как столкнулась нос к носу с ним. В его руках был скромный букетик цветов, а на губах смущенная улыбка.
  
   - Извини, это всего лишь цветы, - Гелиан заглядывает в ее глаза своими преданными и бесконечно влюбленными. - Я не хочу навязываться.
  
   Кения улыбается против воли, он кажется ей чрезвычайно забавным и милым.
  
   - Спасибо за цветы.
  
   Гелиан растерянно моргает, не осознавая свалившегося на него неожиданного счастья, но тут же приходит в себя и вручает любимой букет.
  
   - Можно тебя проводить до дома?
  
   - Нет, - Кения открывает машину и бережно кладет цветы на переднее сиденье. ­- Ты заслуживаешь большего.
  
   - Не нужно считать меня деревенским увальнем, - Гелиан краснеет от обиды. - Я не такой.
  
   - Ты очень хороший, - Кения закидывает портфель на заднее сиденье и садится за руль. - И я никогда не считала тебя скучным провинциалом.
  
   Он все также продолжает стоять на тротуаре, когда она поворачивает за угол. Одинокая расстроенная фигура в длинном плаще и нелепой шляпе. Слишком идеальный для несовершенной Кении. Она знает всю его семью, Алегри на редкость душевные люди, даже для этого городка, где доброжелательность буквально зашкаливает и бьет все рекорды. Она не может ответить на его чувства, не может стать частью его семьи. Это невозможно представить.
  
   Здравствуйте, это семья Алегри. Это наша мама, которая замечательно печет кекс. Это Гелиан, самый добрый учитель на свете, а это его супруга Кения, она умеет превосходно трахаться, ее любовником был Энтони Грава, тот самый Грава, который банкир.
  
   Кения с досады ударила по рулю. Она не имеет никого права смешивать эту семью с грязью, в которой вывалялась по самую макушку. Ей нужно больше работать и меньше мечтать о том, что никогда не сбудется. Гелиан лучший человек из всех когда - либо ею встреченных, но она не может открыться ему, а тайны убивают отношения. Он встретит достойную девушку из приличной семьи. Кения даже скривилась от представленной картины. Еще одна идеальная Ненси Дантона становится частью еще одной совершенной семьи. Жизнь шагает семимильными шагами и снова мимо нее. Кому нужны подержанные потаскушки и несостоявшиеся аферистки?
  
   Глаза обожгли злые слезы, и пальцы плотнее обхватили руль, все проходит, пройдет и эта слабость. Ей никто не нужен.
  
  
  
   13
  
   Энтони перевернул вверх дном все, что только смог достать, но Марк умел хранить секреты и заметать следы, к тому же родители высказались в поддержку поступка чрезмерно любопытного барона.
  
   - Ты напрасно терял время с этой девушкой, - отец выглядел невероятно довольным. - Марк оказал услугу, избавив нашу семью от данного вопроса. Кения была проблемой, никому ненужной проблемой. Забудь, найди новую подружку или обрати внимание на супругу, Ненси скучает без твоего внимания.
  
   Одиночество Ненси было последним, что волновало Энтони. Гнев на побег Кении застилал глаза, гнев и ревность. Кения всегда была только его, принадлежала ему, зависела от него, но теперь он не знал где и с кем она. Его девочка слишком красива, чтобы оставаться долго без мужского интереса. Вопрос был лишь в том, насколько он сумел вбить в нее страх перед подобным вниманием.
  
   Энтони глубоко затянулся сигаретой, выдохнул и раздавил окурок в пепельнице. Два в пустую потраченных года на ее поиски и вереница любовниц, чем - то неуловимо напоминавших Кению. Одна была очаровательно дерзка с ним, другая также красива, только дерзость одной закончилась, едва она узнала его имя, красота другой меркла в сравнении с ее жадностью, прочие не отличались от остальных потаскушек, побывавших в его постели. Фальшивая любовь, фальшивые привязанности. Почему это никогда не тяготило его, наоборот, заранее известные правила игры приводили к феерическому сексу и легкому расставанию. С Кенией захотелось другого. Он принуждал, и она покорно склонялась, кусала губы, гневно сверкала глазами, но выполняла все его требования. Пыталась играть в высшей лиге краплеными картами и надеялась остаться собой. Опускалась перед ним на колени, напрасно надеясь не вываляться в грязи. Он ее в ней утопил, получая извращенное удовольствие от уничтожения. Он любил ее слишком сильно для того, чтобы простить ее равнодушие. Лучше страх, чем безразличие. Заигрался, впрочем, нужно было остановиться или привязать накрепко сразу после первого побега.
  
  
  
   - Здравствуйте.
  
   Ее голос едва заметно дрожит, и она трусливо отводит глаза в сторону. Он думает, что она решила стать оригинальной, выделиться на однообразном фоне обожающих его подруг сестры. Канта беззаботно щебечет, представляя старшего брата лучшей подруге. Он сдержанно усмехается самыми кончиками губ и невоспитанно протягивает тоненькой девочке руку для приветствия. Спонтанный жест из необъяснимого желания почувствовать ее тепло. Та испуганно замирает, вскидывает на него огромные глаза и тут же зло поджимает губы, заметив издевательскую усмешку на его губах. Ее пальчики тонут в его широкой ладони, и он намеренно удерживает руку дольше положенного. Канта не замечает искрящегося напряжения и продолжает что - то беззаботно болтать. Кения выдергивает пальцы и сбегает в комнату, он идет следом, довольный произведенным эффектом. Она ему нравится, заставляет его сердце биться чаще и не разочаровывает деланным восхищением. Она кажется, ему совершенной и кажется, он потеряет от нее голову.
  
   - Канта упоминала, что вы выросли в провинции? - произносит он, чтобы привлечь к себе ее внимание.
  
   Кения не участвует в беседе за столом, уткнулась в чашку с давно остывшим чаем и тщательно избегает встречи с его взглядом.
  
   - Вас что - то не устраивает?
  
   Так не бывает, думает он, глядя на ее разгневанное личико, чтобы внезапно и в незнакомую девочку с невероятно прозрачными глазами.
  
   - Вы очень красивы и умны, если смогли поступить в это учебное заведение.
  
   Кения выглядит ошарашенной его словами, краснеет, отводит взгляд в сторону. Он очарован ею, он влюблен в это дерзкое совершенство, посмевшее не упасть к его ногам, подобно остальным подругам Канты. Он снова что - то у нее спрашивает и получает сухой ответ, больше похожий на отповедь. Кения откровенно тяготиться его обществом и не пытается скрывать раздражение от его внимания. Потом сестра оставляет их вдвоем, и он предлагает продолжить знакомство на ином уровне. Кения отказывается с наглой усмешкой на влажных губах, от которых он не может отвести зачарованного взгляда.
  
   Он приказывает собрать на нее полное досье, и медицинская карта вводит в ступор, потом приятное тепло скользит волной по спине, заставляя его плавиться от желания. Наверное, вот таким бывает безграничное счастье, Кения прекрасна и невинна, и будет принадлежать ему. Тогда он был чрезвычайно близок к тому, чтобы сделать главную глупость во всей своей унылой жизни скучного банкира. Он был готов жениться на ней.
  
   Энтони чувствует боль, трет ладонью грудь, судорожно втягивает воздух. Сердце болит, тянет, не хватает воздуха. Он всегда считал себя достаточно хладнокровным, чтобы поддаться подобной глупости. Любовь, это страх, страх, что любимый человек может уйти от тебя, что он не будет твоим. Любовь это болезненное осознание того, что отныне ты зависим от любимого. Любовь может быть приятной, но все же в первую очередь любовь это твоя зависимость. Кто - то дорог тебе настолько, что ты не представляешь счастья без него. Он может причинить тебе боль.
   Энтони так понимал любовь и поэтому иногда ненавидел Кению, которая привязала его к себе, а у него не было ни сил, ни желания вырваться из этих сетей. Он чувствовал боль, когда ее не было рядом, он уже не мог без нее. В первый раз злость помогла пережить ее побег, теперь ничего не помогало. Он хотел бы снова упрятать ее в подвал и медленно, наслаждаясь осознанием собственной власти над беззащитной нею, превращать в затравленное животное с единственным инстинктом доставить удовольствие хозяину. И эта боль в груди, и тоска, и невозможность почувствовать счастье. Он мог бы превратить ее в тень себя, но это не дает гарантии безграничной преданности.
  
   Грава тянется к бокалу, будто вино может смыть горечь от впустую потраченного времени на поиски Кении, потом тяжело откидывается на спинку дивана.
  
   - Милый.
  
   Чужие ладони скользят по его груди, отводят полы рубашки в стороны, вниз, к пряжке ремня, теплое дыхание, белокурые локоны. Она привлекает его, он является гарантией ее безбедного существования. Вот такую любовь он понимал и принимал. Она не вызывала страха и не заставляла что - то болезненно сжиматься в груди. Он не был зависим от нее и не будет зависим от подобных ей девушек. Несколько лет назад показалось забавным изменить собственным вкусам и принципам, позволить себе слабость потеряться в чужих глазах, отпустить тормоза и нырнуть в омут постоянных отношений. И к чему это привело в итоге? Он в постели с сигаретой в зубах смотрит на жалкую попытку соблазнить его фальшивыми прелестями дорогой проститутки.
  
  
  
   - Ну, что вы, дорогуша, мы рады всем гостям нашего сына.
  
   Кения силится улыбнуться мадам Алегри, но та кажется, не замечает потрясенного вида гостьи и продолжает хлопотать над сервировочным столиком.
  
   - У нас такой воспитанный мальчик, он нравится многим, но вы же знаете эту молодежь.
  
   Снисходительная улыбка в сторону Кении. Гелиан младше Кении на один год, но видимо, это делает Кению престарелой любительницей мальчиков в глазах его мамы и папы.
  
   - Дочь наших соседей влюблена в него с детства, смотрит влюбленными глазами и только о нем и говорит со мной при каждой встрече. Она нам тоже нравится, - очередная доверительная улыбка в сторону Кении. - Но вы знаете этих мальчишек, родительский выбор это не их выбор.
  
   - Да, мадам.
  
   Последний раз ее так унижал Энтони, хотя, конечно, не так. Он не утруждал себя быть милым и обходительным, и он не вуалировал оскорбления изысканными оборотами учтивой беседы за чашечкой свежезаваренного чая. В этом доме ей ясно дали понять, что считают пришлой, не достойной их сына, намекнули на некое темное прошлое, которое вынуждает ее прятаться в их маленьком гостеприимном городке. Они правы, тысячу раз правы в своих предположениях, больше похожих на злобные сплетни. Кения совершила очередную глупость, отвергнув здравый смысл и приняв приглашение Гелиана на ужин в кругу его семьи. Ей так хотелось узнать, что это такое, сходить на свидание с симпатичным молодым человеком. Она никогда не думала об этой стороне отношений, гналась за фальшью, тратилась на пустое. Она пришла сюда, надеясь на сказку и не получила ничего, кроме завуалированных оскорблений и множества искусственных улыбок. Ее снова выбросило в сторону, не позволили попасть в течение, оставили одну. Самое забавное, что она не испытывала к семейству Алегри ничего, кроме раздражения и некоторой снисходительности. У Грава были деньги, и была власть, но не было и половины снобизма этих ничтожных мещан.
  
   - Уже слишком поздно, - Кения кривит губы, пытаясь изобразить учтивую улыбку. - Завтра много дел в конторе.
  
   Напрасно упомянула, понимает она, когда лицо мадам Алегри искажает очередная лицемерная гримаса.
  
   - У вас замечательная работа, хотя все жители были неимоверно удивлены тем, что такой уважаемый адвокат выбрал себе в помощники именно вас.
  
   Еще один намек на не имевшее место быть обстоятельство в ее предполагаемо темном прошлом, но за то, сколько свежих сплетен могут пересказать соседки друг другу. Кения жадно глотает вечерний воздух, пытаясь, избавится от обходительного удушья вежливых людей.
  
   Гелиан провожает ее до дома, не смотря на возражения Кении, пытается пригласить кафе, шутит и выглядит нелепым и смешным. Она его ненавидит, ненавидит за то, что позволил ей снова поверить в то, что для нее невозможно. И когда он пытается притянуть ее к себе под неверным светом фонаря, Кения наступает каблуком на его ногу, отталкивает и холодно заявляет, что им не стоит больше встречаться.
  
  
  
   Уютная квартира и кружевные занавеси в тон окрашенных стен. Кения все еще под влиянием прошедшей невеселой встречи снимает пальто, аккуратно вешает его на плечики в шкаф, скидывает туфли и распускает волосы. Нужно успокоиться. Она подходит к окну, и слабый аромат касается ее, за мгновение до того, как она одергивает штору, вынуждает застыть, не испуганно, нет, она ведь знала, что он все равно ее однажды найдет. Энтони слишком привык добиваться желаемого и не умеет принимать отказ. Пришла пора платить по счетам, тень прошлого больше не стоит за ее спиной.
  
   - Настойчивый поклонник.
  
   - И неудачный день, Энтони.
  
   - Твой патрон воспользовался личными связями для того, чтобы выслать резюме в приличный банк на приличную должность и, желательно, в главном офисе.
  
   Кения согласно кивает его словам.
  
   - Он постоянно твердит, что мне не место в этом городе.
  
  
  
   14
  
   Грава подходит совсем близко, накрывает ее застывшую ладонь своею, с трудом вызволяя судорожно зажатую занавеску в ее руке.
  
   - Отец передал письмо, просил лично помочь старому другу, - Энтони хмыкнул. - Если бы он догадывался, за кого просит бывший сокурсник по университету.
  
   Теплые губы касаются ее раскрытой ладони, язык медленно скользит по запястью, заставляя ее окаменеть.
  
   - Видимо я не нравлюсь всем родителям.
  
   - Ты нравишься мне, - произносит он глухо в ее ладонь.
  
   - Почему меня считают шлюхой, недостойной порядочных людей?
  
   - Мои шлюхи все это время были похожи на тебя, - Грава вынуждает Кению выгнуться и закинуть руки назад, обхватив его шею. - Ты слишком красива для этого гребанного города и слишком хороша для того самого нищего провинциала.
  
   - Я не вернусь в подвал, Тони.
  
   С отчаянной убежденностью в предательски дрожащем голосе.
  
   - Даже не думал, милая, - смеется он, с нежной ласковостью касаясь ее плеча. - Лгу, конечно, думал... думал убить год назад, потом успокоился.
  
   - Я устала тебя бояться.
  
   - Я устал жить без тебя.
  
   - Некому заменить боксерскую грушу в подвале?
  
   Его руки скользят вниз, обхватывают на мгновение талию, и поднимаются вверх, забираясь в вырез платья.
  
   - Не поверишь, - тихо смеется у ее виска. - У меня встает исключительно на твой страх.
  
   - Приятно осознавать собственную незаурядность.
  
   - Я могу пообещать, не применять силу...
  
   - Я не хочу возвращаться...
  
   - Тсс...
  
   Ладонь мягко запечатывает ее рот, не позволяя закончить предложение.
  
   - Ты принадлежишь мне, Кения, я не отпущу тебя.
  
   Он рывком разворачивает ее к себе лицом, путается пальцами в разметавшихся по плечам волосах, глаза лихорадочно блестят, а губы кривятся в нервной усмешке.
  
   - Я люблю тебя и плевать хотел на то, что не подхожу на роль сказочного принца, главное, что ты похожа на мою принцессу.
  
   - Твоя любовь...
  
   - Не нужна тебе, - нетерпеливо перебивает ее Грава. - Я это знаю слишком хорошо, милая.
  
   - Так не любят.
  
   - Ты думаешь, я об этом не знаю? - он властно сжимает ее подбородок, запрокидывая голову и вынуждая встретить его настойчивый взгляд. - Твоя вина, Кения, с первой встречи, с первого взгляда, с первого слова.
  
   - Ты был слишком идеален для меня, - еле слышно произносит она, отводя взгляд в сторону. - На что мне было рассчитывать, скажи? Я же всегда была здравомыслящей девушкой. Мне на что было надеяться, Энтони.
  
   - Хваленое благоразумие сгубило тебя, милая, - его губы касаются ее губ, соблазняя сладким дыханием. - Не нужно было соглашаться в первый раз за деньги.
  
   - И ты бы отпустил?
  
   Она смотрит на него и слабо улыбается.
  
   - Не отпустил бы, - соглашается он. - Но уважал бы больше.
  
   - Наши отношения напоминают детскую игру...
  
   - Ты убегаешь, я догоняю?
  
   - Ты подавляешь, Тони, я боюсь тебя, я устала бояться...
  
   - Нам нельзя вести долгие беседы, - его руки тянут платье с ее плеч. - Мы начинаем болтать глупости.
  
   - Мой страх перед тобой не глупость...
  
   - Я хочу твоей любви, - он снова путается в ее волосах, тянет голову назад, заставляет встретить его испытующий взгляд. - Мне нужна взаимность, Кения, я плохо переношу твое равнодушие.
  
   - Ужас в моих глазах нравится больше?
  
   - Лучше он, чем пустота.
  
   - Я...
  
   - Я могу пообещать измениться, мы начнем все сначала, ты, я и никакого насилия, относительная свобода, я открою на твое имя счет в банке, мы вместе выберем дом или квартиру.
  
   - Что скажет твоя супруга на столь щедрое предложение?
  
   - Причем здесь моя жена? - высокомерно интересуется Грава.
  
   - То есть законная супруга не станет протестовать против твоего сожительства со мною?
  
   - Именно, - он снисходительно, словно глупой девочке, улыбается Кении. - Ненси слишком умна, чтобы обращать внимание на подобные вещи.
  
   - Я же достаточно глупа, чтобы ответить согласием на столь лестное предложение, - шепчет Кения.
  
  
   - Я не оставляю выбора, милая, - Грава нетерпеливо дергает застежку платья, позволяя тому упасть на пол. - Я слишком люблю тебя для того, чтобы отпустить.
  
   - Но недостаточно сильно любишь, чтобы жениться.
  
   - И что может измениться после предполагаемой свадьбы?
  
   - Например, ты начнешь уважать меня?
  
   - Банковский счет лучше моего уважения.
  
   - Ненси, думаю, ты не предлагал пополнение счета...
  
   - Ненси, знаешь ли, не ложилась под меня за сто тысяч.
  
   - Почему тогда не с ней?
  
   Грава усмехаясь, разворачивает ее к окну, нажимает на плечи, заставляя опереться руками о подоконник. Одна его ладонь скользит по спине, вторая накрывает грудь, губы касаются шеи.
  
   - Ее невозможно трахать, милая.
  
   Болезненный укус в основание шеи заставляет Кению охнуть.
  
   - И желания ложиться в ее постель нет. Она не ты. Совсем не ты.
   Тони сжимает ее бедра, тянет на себя, вжимается, давая почувствовать степень возбуждения.
  
   - Я бы женился, не приди тебе в голову гениальный план заработать на обнаженке лучших подружек.
  
   - Нужно было всего лишь дождаться твоего обязательного визита в мой славный городок.
  
   Треск рвущегося белья приглушает ее слова, звук расстегивающейся молнии брюк и первое прикосновение его плоти, влажное, едва ощутимое, его стон и пальцы впиваются в ее бедра.
  
   - Ты не представляешь, насколько я соскучился.
  
   Толчок, грубый и болезненный, заставляет выгнуться и губы тот час на ее шее.
  
   - Я влюблен в тебя.
  
   Кения видит его отражение в темном окне, запрокинутую назад голову и широкие плечи. Он тянет вниз галстук, встречается с ее взглядом в отражении и замирает.
  
   - Похоже, я один получаю удовольствие от долгожданной встречи.
  
   Тони отступает, разворачивает ее лицом к себе, касается ее губ своими, неспешно и едва ощутимо, словно это не его кровь стучит набатом в его голове.
  
   - Мне нужно кончить, милая, - и руки обхватывают, приподнимают, заставляют обхватить его бедра ногами. - Притворись, Кения, притворись для меня счастливой. Всего мгновение, подари мне это мгновение.
  
   Шероховатая стена за ее спиной, и чувство наполненности от подрагивающей внутри плоти. Солоноватая кожа плеча под ее губами и мерные толчки, заставляющие глухо вскрикивать от невозможности понимания происходящего. Все повторяется по кругу снова, только теперь его ладонь крепко прижимает ее голову к его плечу, не позволяя взглянуть вверх, встретить затуманенный взгляд, и лихорадочный шепот, запутавшийся в ее волосах.
  
   - Притворись для меня, притворись счастливой.
  
   Тяжелое дыхание, особенно болезненный толчок и следом протяжный стон удовлетворения.
  
   Полученное одностороннее удовольствие приводит Энтони в удивительно благодушное расположение. Он тащит Кению в душ и исключительно ради гигиенических процедур, потом, наспех обмотав и ее и себя полотенцами, заваливается в постель.
  
   - Мне этого не хватало.
  
   - Боюсь представить продолжение вечерней ностальгии, - презрительно кривит губы Кения.
  
   - Пока я попеременно впадал в отчаяние и гнев, ты вернула способность дерзить влюбленному мужчине, - произнося эти слова Тони, тем не менее, выглядит довольным. - Я не имею склонность к жестоким играм, Кения, исключительно тебя ради пошел на сделку с совестью и стал получать удовольствие от твоей боли. Я очень плохо переношу отказ, еще хуже равнодушие, поэтому даже извиняться не стану за то, что между нами случилось до этого дня, но у нас есть шанс исправить наши отношения.
  
   - Если я скажу, что не хочу этого?
  
   Энтони даже приподнимается на локте, чтобы лучше видеть запрокинутое к нему личико в обрамлении спутавшихся золотых прядей ее волос.
  
   - Ты действительно пришла в себя.
  
   То ли удивление, то ли неверие слышится в его словах.
  
   - Я не вернусь в подвал...
  
   - Даже не думал, - нетерпеливо перебивает он. - Я предлагаю перемирие, начать все сначала...
  
   - Ты уже дарил мне банковские счета, - теперь уже перебивает любовника Кения. - Я надеялась, что у меня здесь все случится по-настоящему.
  
   - Кто сказал, что наличие банковского счета делает существование фальшивым?
  
   Он не выглядит злым, но запас терпения явно истощается. Все это с ними уже было, он обещал, она надеялась.
  
   - Ты не понимаешь...
  
   - Это ты не желаешь понять, - его губы кривятся, а в глазах отсветы закипающей ярости. - Ты принадлежишь мне, и не нужно пытаться снова свети отношения между нами к положению раб и хозяин.
  
   - Меньше всего хочу этого, но я не желаю становиться при тебе игрушкой для удовольствия.
  
   - Что плохого в том, что нам было хорошо в постели?
  
   - Наличие третьего, Тони, - Кения отталкивает его от себя. - Твоего желания сделать меня вещью.
  
   - Хочешь я стану твоей вещью? - смеется он, с легкостью ломая ее сопротивление, и укладывается между ее ног. - Я был эгоистичным любовником, милая, но дай мне шанс и я заставлю тебя кричать от наслаждения.
  
   - Я не хочу...
  
   - Я хочу, - он накрывает ее рот ладонью, пресекая всякое возражения. - Я хочу тебя, и ты тоже захочешь меня. Кения, другого пути нет, перестань сопротивляться и сама увидишь, насколько нам будет уютно вместе. Я знаю все твои секреты, знаю какая ты, через что тебе пришлось пройти ради глупой мечты стать богатой и знаменитой. Я твой единственный шанс стать счастливой, милая, потому что без меня тебя просто не будет. Я не позволю тебе стать чужой, уйти от меня. Можешь назвать это одержимостью или глупой блажью, я называю это любовью. Признаю, что был жестоким и несдержанным, признаю, что мог не допустить скатывания до твоей крови и моей боли. Кени, я же с ума сходил от того, что не любим тобою. Меня ломало от твоих пустых глаз и безучастного передергивания плеч. У нас есть шанс все изменить, но при одном условии, ты должна быть со мной, сбежишь еще раз, и подвал станет твоим единственным домом.
  
   Энтони разжимает руку.
  
   - Кем я стану рядом с тобой?
  
   - Кем ты хочешь быть со мной?
  
   - Ты не оставляешь мне выбора, полная покорность и ничего более.
  
   - Ты уже принимала решения сама, и к чему это привело тебя? - насмешливо интересуется Тони. - Ты оказалась подо мной, юная девственница с моралью опытной проститутки.
  
   - Почему ты не можешь забыть этого?
  
   В ее глазах блестят слезы, но он равнодушен к ним.
  
   - Наши разговоры заводят нас в тупик, нужно меньше беседовать и больше заниматься любовью.
  
   - Это единственное, что ты хочешь получить от меня.
  
   - Это единственное, что я могу взять у тебя, силой или уговорами, об ответном чувстве даже не мечтаю.
  
   - Насилие не повод для влюбленности.
  
   - Позволь мне показать, что между нами может быть все иначе, давай попробуем...
  
   - Зачем, Тони?
  
   - Затем, что ты полюбишь меня.
  
  
  
   15
  
   Любви, конечно, у них не случилось, взаимной, по крайней мере. Кения фальшиво улыбалась и послушно ложилась в его постель, и тяготилась, тяготилась пребыванием рядом с Энтони. Он обещал что - то изменить между ними, но даже квартира осталась прежней, той самой, где он научил ее вставать перед ним на колени. Ничего не изменилось, его пустые обещания и ее неизменная покорность. И пустота, пустота вокруг нее и одиночество. Он сказал ей, что позволит устроиться на работу, но отказался принимать все выбранные ею места службы.
  
   - Ты слишком спешишь, моя любовь, - Грава с видимым наслаждением затягивается сигаретой, через мгновение выдыхает ароматный дым и стряхивает пепел. - Расслабься, получи удовольствие от посещения магазинов и салонов красоты, устрой себе отпуск.
  
   - Ты снова приказываешь, - бросает в сторону она, недостаточно смелая, чтобы сказать ему это в глаза.
  
   - Если ты хочешь, то да, приказываю, - он смеется над ее страхом. - А ты снова боишься меня, зажимаешься и отказываешься быть счастливой.
  
   Грава тысячу раз прав, рядом с ним она неимоверно напряжена и постоянно трясется от ужаса, что вот в следующее мгновение он превратится в того монстра, что измывался над нею в подвале. Что она может противопоставить его силе и власти? Ничего. И слишком хорошо сама это понимает. Одно его желание и она снова будет стоять перед ним на коленях, выпрашивая прощение за несуществующие проступки.
  
   - Допей вино, - Грава давит сигарету в пепельнице и выжидающе взирает на Кению. - Оно поможет расслабиться.
  
   - Я не люблю вино, - ее жалкая попытка улыбнуться. - Не люблю алкоголь, ты же знаешь.
  
   - Я всего лишь пытаюсь помочь тебе.
   - Спаивая?
  
   - Да хотя бы, - усмехается он одними губами, в глазах стынет лед.
  
   Под его выжидательным взглядом она допивает бокал, и едва отставив его на прикроватный столик, тут же оказывается в жадных объятиях. Кения закрывает глаза, напрасно пытаясь расслабиться. Его губы на ее груди, широкая ладонь накрывает живот и скользит ниже, заставляя раздвинуть ноги.
  
   - Этот вечер для тебя.
  
   Короткий властный поцелуй в губы, и Кения испуганно распахивает глаза, уставившись невидящим взглядом в потолок. Его язык внутри нее, бесстыдно ласкает, заставляя вздрагивать от давно забытых ощущений. И вино шумит в голове, смешиваясь с откровенной лаской, вынуждая расслабиться, выгнуться навстречу движениям его языка. В первый раз он перед нею на коленях и ее сбивчивое дыхание, и протяжные стоны, и мир вертится, взлетая и распадаясь на самом пике сладким дождем чистого наслаждения. А Грава уже целует ее плечи, шею, прикусывает мочку уха, заглядывает в затуманенные пережитым наслаждением глаза и одним движением оказывается внутри нее, наполняя собою полностью, позволяя снова утонуть в сладком наваждении.
  
   - Я не хотел опускаться до дешевых приемов, - шепчет он, когда Кении удается вынырнуть из плотной завесы удовольствия. - Но с тобой невозможно играть по правилам.
  
   Она не понимает, о чем он говорит, ведь единственно важным сейчас кажется только его умопомрачительная близость. Остальное отходит на задний план, главное, что он глубоко в ней, и он должен двигаться. Она поддается навстречу, желая ощутить движения его плоти. Грава неприятно скалится:
  
   - Немного жаль, что я не сделал этого раньше.
  
   Ночь откровений. Кения даже предположить не могла, что желания Энтони могут быть настолько одурманивающими. Впервые она потерялась от его поцелуев и жарких ласк. Вот значит, что он чувствовал, когда она опускалась перед ним на колени. Оказывается, если взаимно и для обоюдного удовольствия, нет ничего унизительного в подобном откровении.
  
   Кения сжала в ладонях чашку с давно остывшим чаем и усмехнулась не совсем понятному умиротворению, наполняющему ее до краев. Вроде бы ничего не изменилось за прошедшую ночь, и Грава остается все тем же влюбленным в нее садистом. Он не сказал ничего нового, и большего не обещал, тогда откуда эти робкие мысли о том, что отныне все станет непременно по-другому, иначе между ними, мягче? Всего одна ночь откровенной страсти, сводящей с ума, затягивающей в омут серебристых глаз, но мир, кажется лучше, и тоска прячется где - то на периферии сознания, а в голове лишь отблески недавно пережитого наслаждения. И все равно страшно от ожидания. Что станется, когда Грава проснется? Кем именно он для нее проснется? Почувствует ли ее смятение? Вот с таким, каким он был прошлой ночью она согласна находиться в одной квартире. Внимательным к ней и ее чувствам, невероятно соблазнительным, чутким. Он сам накрыл на стол и, притянув ее к себе на колени, принялся заботливо кормить вкусностями, дабы вернуть ей силы. И целовал, нежно, едва касаясь ее губ.
  
   Она первая тогда потянулась к нему, запустила пальцы в спутанные волосы, прижалась требовательным поцелуем к его рту, вынуждая действовать. Тони пытался остановить ее, но его тело говорило ей совсем другое. И если вот так, на коленях перед ним, глядя снизу в затуманенные наслаждением глаза, слыша прерывистое дыхание, то не страшно, скорее опьяняюще. Он что - то сбивчиво шепчет, кажется, просит остановиться, но она упрямо берет его глубже и он кончает с долгим мучительным стоном. Ей впервые нравится доставлять ему удовольствие. Незнакомое ощущение власти, недолговечной впрочем, потому что одним движением он усаживает ее на стол и заставляет позабыть обо всем, кроме главного этой ночью, их страсть и взаимное наслаждение.
  
   И отголоски чистого, ничем незамутненного удовольствия до сих пор отдаются в ее теле, заставляя судорожно втягивать воздух, и рвано его выдыхать. Она снова хочет его. Отставив чашку в сторону, Кения подходит к окну. Восхитительная панорама спящего города и едва светлеющего горизонта. Что принесет ей новый день? Грава неслышно возникает за спиной, отражаясь в прозрачном стекле, стягивает халат с узких плеч, заставляет прогнуться.
  
   - С добрым утром, моя любовь.
  
   Их глаза встречаются в отражении, его ладонь накрывает ее живот, придерживая, не позволяя двигаться, пока он мучительно медленно наполняет ее собой. Три сильных толчка заставляют ее выгнуться назад, обхватив его шею руками. Еще три толкают за черту, где становятся неважными любые размышления о новом дне, главным становится только вот это, он в ней и он двигается.
  
  
  
   - Теперь понимаешь, почему я никогда не отпущу тебя?
  
   Кения замирает у стола с подносом. Грава же словно не замечает ее смятения, ловко переставляет тарелки на стол, вынимает поднос из ее рук, одним движением отправляя его по барной стойке на место.
  
   - О чем ты?
  
   - О том, что у меня с тобой лучший секс в жизни - он привычно устраивает ее у себя на коленях. - Сногсшибательный секс, Кения. Начинаешь понимать?
  
   - Мне не нужно...
  
   Грава прикусывает мочку ее уха, заставляя дернуться от болезненной ласки.
  
   - Хватит одного моего желания, твое появится следом, мне кажется, я показал это сегодня ночью.
  
   - Возможно, ли ждать многого от одного желания?
  
   - На одном моем мы продержались больше пяти лет, - Грава накалывает на вилку брокколи. - На взаимном продержимся лет пятьдесят.
  
   - Каким образом в наши длительные отношения вписывается твоя жена?
  
   Кения настороженно вглядывается в его лицо, но Энтони выглядит на редкость умиротворенным.
  
   - Развода, ради тебя, не будет, - он неожиданно смотрит прямо в ее глаза, прямо и беспощадно. - У тебя буду я, и будут определенные возможности. Ты, кажется, мечтала заработать много денег? Вуаля, я исполнил твои мечты и надеюсь только на одно.
  
   Грава отправляет в рот следующий кусочек брокколи и сосредоточенно прожевывает его.
  
   - Твою благодарность. Знаешь, как это бывает в сказках, принц встретил свою принцессу...
  
   - Но у него была жена, - раздраженно перебивает Кения.
  
   - Тогда скажем иначе, - смеется Грава. - Принц встретил пастушку и были они вместе долго и счастливо, потому как принцесса, супруга принца, довольствовалась исключительно законным положением принцессы. Все были счастливы, особенно пастушка, которую принц носил на руках.
  
   - Я никогда не хотела стать содержанкой, - Кения прижимает палец к его губам, не позволяя перебить ее. - Я хотела денег, признаю, но только заработать их нужно было самостоятельно, и положение в обществе достичь самой. Я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцем и называли твоей любовницей. Тони, я повзрослела, мечты изменились, больше всего на свете я хочу вернуться в родной город и там устроиться на работу. И все равно кем, только бы не здесь, на положении игрушки.
  
   - Подстраивай мечты под реалии, Кения, или никогда не будешь счастливой.
  
  
   Грава не улыбается и выглядит достаточно серьезным, впрочем, хватает его ненадолго, в глазах зажигаются огоньки.
  
   - У тебя кукольная внешность, красивая игрушечная внешность.
  
   - Это плохой комплимент.
  
   - Ты не права, - Энтони на мгновение крепко прижимается к ее губам. - Я люблю тебя...
  
   - Но недостаточно...
  
   - Чтобы жениться? - заканчивает он за нее. - Я могу позволить многое, кроме одного, выставить себя посмешищем перед другими. Кения, можно только догадываться, скольких ты шантажировала до моей сестры. И кто из этих несчастных стал супругой потенциальных деловых партнеров. Ты себе как это представляешь?
  
   - Я не хочу выходить замуж, - возмущенно восклицает Кения.
  
   - Тогда к чему ты затеяла этот разговор? - в его глазах плещется раздражение. - Довольствуйся тем, что у тебя есть.
  
   - Ты не понимаешь...
  
   - Это ты не понимаешь. У тебя есть я, замечательный секс и определенная свобода. Чего еще тебе нужно для того, чтобы стать счастливой?
  
   - Я хочу принадлежать себе...
  
   - Я уже сказал нет, Кения, ты принадлежишь мне.
  
   Грава швыряет вилку на стол.
  
   - Я могу повторить прошедшую ночь, - и металл в его голосе бьет по ее натянутым нервам. - И могу вернуть подвал, цепь, возобновить твое знакомство с кнутом. Ты уже принадлежала себе и к чему это привело.
  
   - Действительно, - Кения безуспешно вырывается из его объятия. - Я докатилась до положения твоей куклы.
  
   - Ты сорвала джек-пот, пастушка, твой принц любит тебя.
  
   - Любовь такой не бывает...
  
   И только через мгновение Кения понимает, что не нужно было заговаривать о любви. Грава разжимает руки, позволяя ей встать со своих колен, и как - то жутко скалится, и в глазах отсветы разгорающегося гнева.
  
   - Что ты можешь знать о любви?
  
   Он медленно поднимается из-за стола, и Кения сжимается под его бешеным взглядом.
  
   - Я должен ползать у твоих ног, выпрашивая толику внимания, красиво ухаживать, быть может, цитировать лириков?
  
   - Мне не нужно...
  
   - В этом вся проблема, ты не знаешь, что тебе нужно, поэтому решения принимаю я.
  
   Его ладонь с треском врезается в стол, так, что даже посуда подпрыгивает, а Кения жалко сжимается у самой стены, трусливо втягивая голову в плечи.
  
   - Старые привычки не забываются, да, милая? - насмешливо интересуется Грава, останавливаясь прямо перед ней. - Не забыла, что следует по сценарию дальше?
  
   Ужас парализует волю, и ноги подкашиваются. Всего час назад она таяла в его руках, а теперь стоит перед ним на коленях, ощущая себя полным ничтожеством.
  
   - Не нужно требовать невозможного, довольствуйся тем, что я могу тебе дать.
  
   Она судорожно сглатывает, когда его пальцы касаются ее волос.
  
   - К этому варианту мы можем вернуться в любую минуту, но я хочу другого. Поэтому перестать трястись, вытри слезы и вернемся к нашему завтраку.
  
  
  
   16
  
   Если взять секс за основу идеальных отношений, то Кения была совершенно счастлива, проживая в одной квартире с Энтони. В горизонтальной плоскости Грава был безупречен, сказывалась богатая практика, надо думать. Кения не была у него первой, вряд ли стала единственной и уж точно не окажется последней в длинном списке сомнительных достижений.
  
   На данный момент Кения имела за плечами печальный опыт отношений с неподходящим человеком, потерю самых близких людей и возможную перспективу оказаться в подвале брутального мачо. Ну, вот не верилось ей в то, что садистские наклонности красивого банкира исчезнут после его волшебных обещаний. Грава принимает решения, а в обязанности Кении входит лишь слепое подчинение его приказам. Вопрос времени, когда он решит, что любовница недостаточно быстро падает на колени перед своим господином. Сколько осталось до того мгновения, когда ее запихают в автомобиль и привезут в загородный особняк великих и ужасных банкиров? И мысли только об одном, болезненно бьются в сознании, не дают забыть прошлое, толкают шагнуть в неизвестное. Когда - то она считала себя удачливой авантюристкой, достаточно смелой и изворотливой. Почему же теперь загнанная в угол боится даже взглянуть в стывшие холодом глаза? Он сломал ее? Или она еще сможет потрепыхаться в силках, пытаясь выбраться на свободу? Ей уже давно нечего терять, так может, пришла пора перестать трястись от страха и начать бороться за право самой распоряжаться своей свободой? И даже план был, и технические возможности имелись, но Кения малодушно отступала, боясь оказаться в подвале слишком быстро.
  
   - Вы всего лишь закономерность, - холенная леди брезгливо кривит губы, совсем как ее сын. - С законной супругой они не могут позволить тех вольностей, что запросто позволяют с вами, дешевыми потаскушками.
  
   По поводу стоимости Кения могла бы поспорить, но леди вряд ли станет прислушиваться к ее доводам. Энтони спустил состояние вначале для того, чтобы купить ее, потом, чтобы найти и удержать.
  
   - Вы знаете, что у его отца тоже присутствует подобная вам маленькая слабость? - злобный взгляд буквально прожигает насквозь. - Вы, милые сиротки, умеете под личиной показного бескорыстия пустить пыль в глаза, чтобы попытаться урвать кусок пожирней. Подобное вам, воздушное создание, однажды вошло и в наш дом. Скромная студентка играла в недотрогу, а потом забеременела, чтобы вынудить моего супруга на развод. Мой сын умнее, он лучше разбирается в природе подобных вам потаскушек. Он не позволяет себе забыться, воспылать ненужными мечтами.
  
   Леди касается изящной фарфоровой статуэтки на каминной полке.
  
   - Но лучшим выходом для вас было бы попросту исчезнуть с его горизонта, не появляться в нашей жизни, надеясь что - то урвать.
  
   Кения пытается ответить, но леди останавливает ее изящным движением ладони.
  
   - Мне не интересно то, что вы хотите сказать. Я пришла сюда исключительно ради сына, когда узнала, что вы снова появились в его жизни.
  
   Дама снисходительно улыбается ей.
  
   - Милочка, не пытайтесь надуть нас. Секретарша моего мужа, та самая практикантка, закончила тем, что ее разлучили с дочерью, которую перед этим мой супруг великодушно позволил ей воспитывать почти три года. Нужно было привязать глупую, сделать больнее. Нашей семье не нужны скандалы, только попытайся пойти против нас и вас сломают.
  
   Странная женщина, непонятные предостережения, лишние намеки. Кении уже давно ничего не нужно ни от Грава, ни от его светского семейства. Но было кое - что полезное в неожиданном визите милой мадам Грава, потому что теперь у Кении был план, оставалось раздобыть у волшебника смелости. Она то решалась на отчаянный шаг, то трусливо отступала, боясь совершить ошибку. Энтони сам подтолкнул ее в нужную сторону.
   Бутылка вина на прикроватном столике, ее пьяный смех и отчаянная решимость. Грава выглядит удивительно умиротворенным, непривычно уютным, но в глазах загорается пламя, когда она призывно облизывает губы и жарко шепчет.
  
   - Хочу жестко, Тони.
  
   Ему нравятся игры, он легко поддается навстречу, и пребольно впиваясь ртом в ее губы, кусает, заставляя глухо вскрикнуть. Еще один болезненный поцелуй в основании шеи и игра перестает быть забавной, потому что он бьет, наотмашь и не в пол силы. На которой минуте Кения забывает, что это игра? И начинает умолять прекратить вполне себе натурально, по-настоящему, срываясь на визг и пустые слезы? Когда она вспоминает, каково это быть избитой? Когда понимаешь, что он может не остановиться? Но Грава впивается ей в губы, проталкивая язык, как можно глубже, и содрогается, кончая. Потом он уходит в душ, а Кения, пошатываясь, ползет следом. Он отдал приказ и она должна выполнять. Жестокие игры, высокие ставки.
  
   Из ванной комнаты Грава появляется, вытирая голову полотенцем, и недовольно поджав губы.
  
   - Я же сказал, что хочу продолжить в душе.
  
   Она бы хотела продолжить на луне, только едва смогла доползти до книжной полки, чтобы остановить запись видеокамеры. Хотелось надеяться, что все получиться с первой попытки, выдержать вторую она вряд ли скоро решится. Грава не разменивался по мелочам, жестко означало жестко, а игра не ограничивалась парочкой показушных шлепков по игриво оттопыренной попке хихикающей партнерши.
  
   - Иди ко мне.
  
   И Кения плачет, смахивая слезы и вжимаясь в стену.
  
   - Я не хочу, пожалуйста, больше не хочу.
  
   Бокал вина никто не предлагает, никакой жалости в насмешливом взгляде.
  
   - Тогда посмотрим отснятый материал? - неожиданно предлагает он, подходя к полке и вытаскивая спрятанную среди книг камеру. - Меня все время напрягала мигающая красным лампочка, знаешь, отвлекает от основного действия.
  
   Внезапная слабость сменяется дрожью вдоль спины, и Кения подтягивает ноги к груди, сжимаясь в ожидании неминуемого наказания.
  
   - Вот чего тебе не хватало, любовь моя? - ровно интересуется Грава, просматривая отснятые кадры. - Неужели решила вернуться на старую тропу неудачницы - авантюристки? Планировала шантажировать меня, надо полагать? Где благодарность за все сделанное для тебя? Мало мне было неприятных минут с любопытствующей родительницей и тут такой финт от тебя.
  
   - Прости, прости, прости...
  
   - Не умоляй раньше времени, - Грава возвращает на полку камеру и приседает перед девушкой. - Я могу превратить наказание в эротическую мечту.
  
   - Ну, же, - он зажимает ее подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. - Главное, не вино, глупая, а то, что я туда добавляю. Знаешь ли, утомился ждать соответствующей реакции на собственную близость, вот и принял должные меры. Тебе же понравилось, не так ли? Ты у меня голос сорвала, пока кричала от наслаждения.
  
   Он смотрит в ее глаза, но кроме ужаса загнанного в угол животного ничего не видит.
  
   - Я прощаю тебя, - и Кения вздрагивает, словно от удара. - Перестань разыгрывать представление, любовь моя, лучше поведай на сон грядущий, куда надумала отправить это занимательное видео?
  
   - Прости...
  
   - Простил уже, - нетерпеливо перебивает Энтони. - Теперь жду откровений.
  
   - Твоя мать, - Кения судорожно сглатывает, затравленно глядя в немигающие глаза. - Она сказала, что семья не любит скандалов и тогда я подумала...
  
   Голос срывается и Кения замолкает.
  
   - И тогда ты надумала продать наше видео на тв? - она лишь слабо кивает, соглашаясь с его предположением и подписывая себе приговор. - Мило, любовь моя, и подло.
  
   Грава поднимается, подходит к прикроватному столику, вытягивает сигарету из пачки, прикуривает и жадно затягивается. Кения трясется так, что зубы стучат. Оказаться в подвале за провальный план? Плохой каламбур. Отвратительный план. Глупая гусыня.
  
   - Я не стану тебя наказывать, - Тони поворачивается к ней, снова затягивается, смотрит тяжело, сквозь прищур, оценивающе. - Во-первых, чего ждать от дешевой шлюхи, во-вторых, ты меня приятно удивила, характер не потеряла, значит, выбивать из тебя еще есть что.
  
   - Пожалуйста, - Кения глотает слезы, умоляюще глядя в самые холодные глаза на свете. - Пожалуйста, я больше ни за что...
  
   - Мы вернемся к этой теме чуть позже.
  
   Грава криво усмехается, делая знак, приблизиться и Кения ползет, подчиняясь повелительному жесту, не смея ослушаться приказа.
  
   - Проси прощения, любовь моя, упрашивай с пристрастием, так, чтобы я мог поверить в искренность твоего раскаяния.
  
   И она просит, целует ему ноги, что - то сбивчиво лепечет и выдыхает только, когда его ладонь властно ложиться на затылок, а член касается ее губ.
  
  
  
   Она ненавидит себя за жадность, которая в итоге привела в постель Грава, за трусость, которая не позволяет вырваться из-под его власти, за глупость, за малодушие, за то, что посмела мечтать о головокружительной карьере, когда следовало довольствоваться малым.
   Кения оттирает слезы, включает воду и снова шагает под ледяной дождь, пытаясь прийти в себя от пережитого ужаса. Жесткий трах и в итоге его милость, прощение за не совершенный проступок. Грава умеет наказывать. Нет, он не стал ее бить, просто изнасиловал с особенным усердием. Получил удовольствие от ее криков и ее боли. Когда это закончится? Когда она перестанет трястись перед ним и унижаться?
   Кения выключает воду, заворачивается в халат и подходит к зеркалу, касаясь отражения рукой. Все те же белокурые волосы и правильный овал лица, губы и маленький, чуть вздернутый нос, что и пять лет назад. Только в потухших глазах теперь пустота. За прошедшие годы интерес Грава к ней не угас. Он все также хочет ее и все также мучает, получая удовольствие от ее унижения. Когда это закончится? И что станет с ней после этого?
   Кения обхватывает себя руками. Из этой ситуации есть единственный выход. Вопрос в другом, что станется с нею, если она перестарается? Не рассчитает силу удара? Что страшнее, ожидание подвала, сам подвал или строгость закона? Выбор очевиден. С нее хватит. При любом раскладе она хотя бы получит удовольствие, настоящее, ничем не замутненное удовольствие от того, что насильник получит по заслугам.
  
   Энтони Грава безмятежно спит, уткнувшись аристократическим личиком в подушку. Кения мешкает всего секунду, кровь стучит в висках, руки трясутся, а потом, решившись, со всей силы опускает на его голову бутылку с виски. Грава сразу обмякает. Кения прижимает руку к шее, пытаясь нащупать биение пульса и страх отступает, когда под ее пальцами ощущается слабое трепетание. Не убила, лишь оглушила. Удачный день для того, чтобы стать свободной. Сомнения отступают, остается холодный расчет и отточенность движений. Кения связывает руки и ноги Грава его же дизайнерскими галстуками, затягивает туго, чтобы наверняка, не смог освободиться и только после этого выливает на него кувшин ледяной воды. Тот глухо стонет, но в себя не приходит. Тогда Кения идет в ванную за аптечкой и швыряет ему под нос полотенце, смоченное нашатырным спиртом. Энтони дергается, стонет и открывает глаза.
  
   - Что за...
  
   - Заткнись, Тони, - Кения с улыбкой смотрит на его жалкие попытки освободиться. - Бесполезно, на этот раз я действительно постаралась.
  
   - Ты...
  
   - Я.
  
   Кения забирается на кровать, и Грава недоуменно таращиться на ее наряд.
  
   - Что...
   - Спортивный костюм и кроссовки, - Кения склоняет голову к плечу, наблюдая за жалкими трепыханиями беспомощной жертвы. - Я подумала, что это самый подходящий наряд к предстоящему между нами разговору.
  
   Грава снова дергается, и Кения снисходительно усмехается тщетности попытки освободиться от стягивающих его пут.
  
   - Я не шлюха, и никогда ею не была.
  
   - И для того, чтобы объявить об этом ты меня связала, сука? - Грава буквально уничтожает ее злобным взглядом.
  
   - Пришла пора ответить за свои проступки, - и Кения со всей своей закоренелой обидой бьет ногой ему в пах. Серые глаза стекленеют от боли, но он не кричит, кусает губы, рвано дышит, но не кричит. - Я не шлюха, Тони, это ты жалкий насильник. Злобный монстр, свихнувшийся на абсолютной власти. Скажи мне, насколько тебе приятно лежать у моих ног в моей власти?
  
   Впрочем, она не ждет ответа, бьет, бьет его снова, и снова, и снова. Бьет куда придется, остервенело, вымещая гнев на беспомощно связанном чудовище.
  
   - Я ненавижу тебя и если мы снова встретимся, лучше убить меня сразу, потому что я точно убью тебя при следующей встрече. Мне нечего терять.
  
   Грава тяжело дышит, смотрит на нее и молчит. Кения спрыгивает на пол, подхватывает приготовленную заранее сумку и оборачивается к мужчине.
  
   - Таким ты мне нравишься больше, жалким, ничтожным, униженным, - Кения идет к двери спальни и останавливается на пороге. - И знаешь, я не получила удовольствия от твоего избиения. Даже не знаю, что ты находишь в подобном времяпровождении. Тони, тебе нужен килограмм успокоительного и психотерапевт. А я буду жить, наслаждаясь воспоминаниями твоей нынешней потерянной физиономии. Знаешь, все самой лучшее в моей жизни случалось без тебя.
  
  
  
   Кения не была глупой хотя бы, потому что однажды догадалась оставить пакет документов, переданных однажды бароном, в камере хранения одного крошечного городка. Она оставила его там на всякий случай, для страховки, потому что и ей иногда приходили в голову умные мысли. Кровь бурлила, адреналин зашкаливал, и сердце замирало от страха, но Кения ни о чем не сожалела. Грава получил то, что давно заслуживал и плевать, что он с ней сделает потом. Она отомстила, она почувствовала себя человеком, она начала уважать себя. На каждого подонка найдется управа, а в ее положении можно сожалеть только об одном. Кения усмехнулась, она жалела о том, что ограничилась одним ударом в самую болезненную часть великолепного тела банкира.
  
  
  
   17
  
   Она не пряталась, не пыталась залезть поглубже и подальше, не боялась заводить новые знакомства. Кения дышала свободой, и свобода окрыляла ее. Она сняла квартиру, устроилась официанткой в ближайшее к дому кафе, потом перебралась на место продавца в бакалее и каждую субботу проводила с подругами в клубе. Денег едва хватало на самое необходимое, но Кения не отказывалась от развлечений. Она не хочет жить в сумраке, она хочет танцевать, она хочет носить короткие юбки и орать дурацкие песни в караоке. Единственное табу, это мужчины, никаких свиданий, только ни к чему не обязывающий легкий флирт. Она помнила Грава и не забыла Гелиана. Забавно, что матери обоих посчитали ее недостойной своих идеальных сыновей.
  
   Почти три месяца полного счастья и удовольствия жить для себя, думать о себе и делать только то, что нравится самой себе. Кения счастливо улыбалась солнечному утру и унылому дождю. Настроение неуклонно зашкаливало на верхней планке барометра и не желало опускаться на границу среднестатистического счастья. Она была счастлива, совершенно, безупречно и окончательно ровно до того момента, когда упала в обморок за прилавком магазина. Дурнота отступила, но слабость осталась, и даже пришлось обратиться в клинику и свет для Кении выключили повторно.
  
   Она едва смогла выйти из приемной доктора и дотащиться до скамейки в сквере напротив. Ноги подкосились, и Кения тяжело опустилась на жесткое сиденье. Неизвестно, кто должен смеяться последним. Она или Грава, которому удалось достать ее спустя столько времени. Что за фатальное невезение преследует ее после встречи с заносчивым банкиром? Она допускала, что была неправа, когда решилась добиться достатка, благодаря нечестным методам. Она ответила за это сполна. Она потеряла родителей, свободу, она потеряла себя и всего лишь за то, что когда - то потеряла совесть. Грава пришел и он наказал. Заставил переосмыслить жизненные ценности, наглядно показал, что именно имеет значение для человека. Кения усвоила урок, она исправилась, давно позабыла о честолюбивых и эгоистичных мечтах. Она стала другой. Тогда почему это случилось снова? Она не представляла себя матерью в ближайшие лет сто и если когда и задумывалась об этом то, только в чисто гипотетическом плане. Она перестала верить в то, что сможет встретить человека, который полюбит ее. И если полюбит, где гарантия того, что однажды в их дом не постучится всемогущий Энтони Грава с обличительной речью о ее моральной нечистоплотности? Как скоро она увидит разочарование в глазах любимого человека? Кения не собиралась рисковать, ей и одной было замечательно. И вот удар в спину, когда она совсем не ожидала.
   Грава лично заботился об этой стороне их отношений. Он не допускал и малейшей возможности обзавестись потомством от ничтожной шлюхи. Почему же тогда это случилось?
  
   Кения громко высморкалась в бумажный платок, не обращая внимания на редких прохожих, оттерла глаза рукавом куртки и резко выдохнула, заставляя себя успокоиться.
   Не случилось ничего страшного. Вокруг множество матерей - одиночек и все они как - то умудряются воспитывать детей без посторонней помощи. Хотя кто сказал, что Грава позволит ей воспитывать собственного отпрыска. Он отберет малыша, а ее отправит в подвал, где снова превратит в забитое и никчемное существо. Перед Кенией вырисовывалась миленькая картинка счастливого будущего, заставившая ее снова беспомощно расплакаться от сознания собственного бессилия. Вот за что ей это испытание? Она же больше никого не обманывает, не хитрит и не изворачивается, а то, что Грава отпинала, так он заслужил каждый удар и даже немного больше. Нужно было не останавливаться перед консьержем, с просьбой разбудить господина Грава после обеда. Надо было дать ему испытать все прелести пребывания в беспомощном состоянии, когда от тебя ничего не зависит, никто не жаждет прийти на помощь.
  
   Кения даже улыбнулась воспоминаниям. Что может быть замечательней вида ошарашенного и беспомощного банкира? В очередной раз, высморкавшись и оттерев слезы, она встала и направилась к выходу из сквера. Все у нее будет замечательно. Нужно бороться за счастье, необходимо перестать быть безмолвной жертвой случайных обстоятельств. Она сможет пройти через все испытания. Настроение должно быть прекрасным. У нее будет малыш и его ожидание несет в себе предвкушение восхитительного чуда.
  
   Необходимо немедленно заняться решением материальных вопросов. Пытаться откладывать из скудной зарплаты было глупо, и Кении пришлось найти вторую работу, справедливо рассудив, что отдыхать будет после появления малыша и сменив квартиру на скромную комнату в еще более убогом районе.
   Стремясь поправить материальное положение, Кения старалась не смотреть в зеркало, чтобы не видеть свое отражение. Она и не через такое проходила, нет ничего страшного в том, что она выглядит не лучшим образом. Изможденная и уставшая от постоянного недосыпания, она едва передвигала ногами, но с отчаянным упорством хваталась за любую подработку для того, чтобы отложить достаточно средств на банковский счет.
  
   - Я предупреждал вас, юная леди, - пожилой доктор устало взглянул на сидящую перед ним девушку. - Переутомление не есть хорошо при вашем положении.
  
   - Я принимаю витамины.
  
   Губы мужчины дрогнули в некоем подобии улыбки. Битву с глубоко залегшими тенями под глазами девушки и с не здоровой худобой, подчеркнутой выпирающим животом витамины явно проигрывали по всем фронтам.
  
   - Вы должны больше отдыхать, спать, вам элементарно нельзя работать.
  
   В прозрачных глазах блеснули отчаянные слезы.
  
   - Я не смогу содержать...
  
   - Для этого есть социальные службы, - грубовато перебивает доктор. - Вам помогут.
  
   - Но...
  
   - У вас не то положение, чтобы отказываться от помощи. Своим эгоизмом вы вредите не только себе, но и малышу.
  
  
  
   Кения вышла из клиники в расстроенных чувствах, почти на грани истерики. Она никого не хотела просить о помощи, она все еще считала, что справиться сама, сможет вырваться из замкнутого круга. Она смогла оплатить квартиру на полгода вперед, и теперь оставалось совсем немного накопить для того, чтобы купить вещи малышу. Но доктор настойчиво повторяет, что необходимо оставить работу и сама она чувствует себя все хуже с каждым днем. Усталость изматывает, не дает вздохнуть, отнимает последние силы.
   Через неделю, потеряв сознание на рабочем месте, Кения вынуждена была обратиться за помощью в социальную службу. И ей помогли, действительно помогли, выдали банковскую карту, пообещав перевести уже к вечеру пособие для малоимущих, и наговорили кучу добрых слов при расставании. Доктор был прав, нет ничего страшного в том, чтобы попросить помощи у государства. На следующий прием в клинику Кения отправилась уже совершенно бодрой и полной радужных предчувствий. У нее все получится, она все сможет преодолеть, нет ничего такого, с чем бы она, не справилась. Грава ее не нашел, возможно и не ищет уже, слишком поглощенный обидой на неоднозначное расставание. Впереди Кению ждет счастье и больше никаких романов и дешевых страстей. Хватит, она хочет тихой, спокойной жизни без потрясений.
  
  
   - Вот видишь, мы с доктором были правы, убеждая тебя обратиться в соответствующие службы.
   Кения пила чай на крохотной кухоньке соседки и кивала головой, соглашаясь с ее словами.
  
   - Никогда не сталкивалась...
  
   - Слушай умных людей, которые через это проходили, - подруга откусывает пирожное и делает глоток чаю. - Я бы на твоем месте обратилась также к отцу малыша. Почему ты уверена в его негативной реакции на будущее отцовство? Возможно, вместе вы дадите ему больше, чем ты одна.
  
   Кения скучнеет, стоит только ее соседке завести старую пластинку по поводу наличия у ребенка второго родителя. Не станешь же объяснять пусть приятному, но малознакомому человеку всю суть ее отношений с Грава. Поэтому Кения коротко роняет:
  
   - Мы некрасиво расстались.
  
   И отводит глаза в сторону.
  
   - Все ругаются, - резонно замечает девушка. - Вам стоит поговорить, дети не должны страдать от недопонимания родителей.
  
   - Он не хотел быть со мной, я не хотела быть с ним, только мучили друг друга, когда были рядом. - Кения переводит взгляд за окно. Трудно подбирать слова тому, что сама не понимаешь. Случайно встретились и не смогли расстаться. Грава уперся и не пожелал уступать, отчего - то решив, привязать ее к себе крепче крепкого. - Это тяжело, когда между вами нет ничего общего, кроме развлечений в постели.
  
   - И когда вы все же расстались, ты вдруг узнала, что находишься в положении?
  
   В другой момент Кения возможно, и удивилась неожиданно хваткому взгляду новоявленной подруги, но от нечаянных воспоминаний было несказанно больно и неприятно подбирать слова, которые бы характеризовали ее отношения с Энтони Грава. Не скажешь же прямо, что была бесплатным приложением к спальне богатого подонка? Что сама во многом виновата в случившемся?
  
   - Я ушла от него, - губы Кении дрогнули в невольной улыбке. - Он довел меня до грани, стало все равно, что станется дальше. Я была готова убить его, но перед этим долго и болезненно мучать.
  
   - Очень мелодраматично, - смеется соседка Кении.
  
   - Очень, - глухо отзывается та. - Тони не плохой человек, наверное, даже замечательный, только я для него что - то вроде второго сорта, постыдной тайны. Меня можно было трахать, но нельзя было представить семье. Впрочем, в последнем виновата сама. Я все испортила еще в самом начале. Вероятно, между нами все бы случилось иначе, не соверши я столько ошибок в самом начале. Он не смог простить и посчитал себя вправе сломать мне жизнь, уничтожить, превратить в забитую в угол тень.
  
   - Но если бы он сказал, что понял...
  
   - Нет, - Кения перебивает слишком резко, не желая слышать пустых слов о несбыточном сожалении. - Он никогда не сможет переступить через себя, и я не хочу быть с ним.
  
   - Ты любишь его?
  
   - Что? - Кения с неподдельным изумлением смотрит на соседку. - Нет, конечно. Иногда с ним было хорошо, но вряд ли на физическом притяжении можно долго протянуть.
  
   - Но ты была с ним столько времени? - деланно недоумевает соседка.
  
   Для нее непонятно стойкое нежелание Кении обсуждать папашу ее будущего малыша. Когда ее нанимали выполнить данную работу, девушка встретилась с Энтони Грава, именно он давал указания насколько тактичной и ненавязчивой следует быть, дабы не спугнуть сбежавшую от него невесту.
  
   Слово замечательный не отражает и половины того, что из себя представляет этот невероятно притягательный мужчина. Но вот она Кения, тщедушное недоразумение, сидит перед ней нахохлившимся воробышком и явно тяготиться разговором. Она не хочет возвращаться к тому, кто потратил кучу денег на то, чтобы найти ее и оградить от проблем, окружить заботой и любовью. Эта маленькая дрянь рассуждает о пренебрежении ее чувствами и не желает замечать явных плюсов подобной симпатии. Трудно понять тех, кто предпочитает прозябать в полной нищете вместо того, чтобы жить в настоящем дворце.
  
   И Кения вскидывает голову, будто услышав ее мысли, пытается улыбнуться дрожащими губами, а пальцы беспорядочно теребят край растянутой футболки.
  
   - У него много денег и много власти. Он может все, - Кения нервно сглатывает. - Он может заставить любого делать то, что нужно ему. И я делала все, все, что он мне приказывал, а потом ушла...
  
   Мгновение неожиданного откровения закончилось. Кения вскакивает со стула, и скомкано попрощавшись, вылетает из квартиры.
   Что же, день выдался необычайно удачным. Заказчик будет доволен достигнутыми успехами.
  
  
  
   Грава удалось найти Кению в тот самый день, когда та отправилась в клинику. Он примчался в город и прямо из аэропорта рванул по названому детективом адресу. Энтони, было, сам потянулся к двери автомобиля, не дожидаясь помощи водителя, когда заметил расстроенное личико и неуверенную походку Кении. Та, словно, во сне, спускалась по лестнице, потом спотыкаясь, пересекла площадь и почти упала на скамейку в парке. Вся ее сгорбленная фигурка выглядела настолько трогательно и беззащитно, что Энтони неосознанно шагнул в тень, хотя до желанной добычи оставалось каких - то пара шагов. Очевидно, только что Кения узнала то, что он знал наверняка и на что надеялся все это время. Энтони принял решение сделать ее беременной еще до развода с Ненси, когда нашел в том занюханном городишке. Она стояла под фонарем рядом с зарвавшимся молокососом, который что - то убежденно ей втолковывал, а Энтони любовался ее точеной фигуркой и плавными движениями рук из - за неплотно задернутой занавеси. Он любил ее, она устраивала его, она была всем тем, что он искал в женщине. Не идеал, конечно, но чрезвычайно близка к этому, гораздо ближе его законной супруги, нашедшей утешение в объятиях садовника. Пошло и мелодраматично закончился его брак, словно в дешевом водевиле, скучающая графиня и смазливый садовник. Энтони было все равно, за то родители знатно понервничали, пытаясь замять скандал с неожиданно несговорчивым любовником. Они также не хотели, чтобы их сын разводился с женой, но Энтони мог простить многое, кроме неверности.
  
   Кения совсем не аристократично громко высморкалась в платок, и Энтони улыбнулся. Единственной женщиной, остававшейся ему верной на протяжении нескольких лет, была именно она. Милая девочка с сияющими глазами. Он мог унижать ее и насиловать, ненавидеть за собственную слабость и неизменное желание чувствовать ее рядом с собой, считать собственностью. Она нужна была ему вся и навсегда. И плевать, что у них было в прошлом, главное, то каким они сделают свое будущее. Он сделает... с любовью... для нее...
  
   Энтони вышел из сквера и приказал водителю ехать к ближайшей гостинице. Потом нанял людей, пытаясь помочь на расстоянии, довольствуясь только тем, что мог наблюдать издалека, читать отчеты и восхищаться. Восхищаться ее приспособляемостью к любым ситуациям. Он допускал, что Кения решиться на кардинальные меры. Кто он для нее? Насильник и только. Зачем беречь его дитя? Но Кения удивила, приятно удивила тем, что отказалась от собственных интересов ради малыша. Она стойко переносила все тяготы и не жаловалась, и пыталась выкарабкаться самостоятельно, и он переживал из-за ее неимоверного упрямства, хотел помочь, но она обеими руками держалась за независимость и не позволяла никому приблизиться достаточно для того, чтобы ее могли поддержать.
   Самые невероятные несколько недель в его жизни. Он попеременно впадал то в состояние дикой ярости, читая отчеты нанятых детективов, то едва сдерживался от того, чтобы не подойти к Кении и не обнять, не зарыться лицом в белокурые волосы, скользя ладонями по округлостям ее приятно изменившейся фигуры, когда она понуро брела, возвращаясь с работы. Так хотелось просто подойти и прогнать тень забот с хорошенького личика, поцеловать, нежно, едва касаясь губами.
  
  
  
   18
  
   И вроде она считала себя готовой к предстоящему материнству, но что - то надломилось внутри, стоило взять малыша на руки, переломилось надвое, вызывая не прошеные слезы и отрезая прошлое от непременно счастливого будущего. Теперь стоит шагать вперед без страха и сожаления, не оглядываясь назад, забыть о плохом, но непременно помнить совершенные ошибки.
  
   Кения переложила малыша в колыбель и, оперевшись ладонями в подоконник, принялась всматриваться в небо, пытаясь найти в нежной лазури подтверждение тех чаяний, что теплились в ее сердце. Дальше должно пойти легко и сложится замечательно. Она превысила мыслимый и немыслимый предел невезения и Энтони никогда не найдет ее, и посчастливится устроить жизнь без мужчин, без их давления и замечаний. Любви не хотелось и брака тоже. Отношений, что сложились у нее с Грава, хватит надолго, воспоминания пересилят любые мечты о теплом семейном очаге.
  
   Кения слабо улыбнулась мыслям, взглянула на сына и тут же тревожно замерла, едва аромат мужского одеколона успел ее достигнуть.
  
   - Сколько мы знакомы, помнишь?
  
   Его низкий голос заставил ее испуганно вздрогнуть.
  
   - Сколько можно бегать? Я хочу изменить между нами все... снять напряжение... забыть разногласия... признать ошибки. Мы должны стать ближе друг другу. Хватит обманываться, я нуждаюсь в тебе, люблю тебя и хочу показать, что мы можем быть вместе без принуждения с моей стороны. Подумай, Кени, я предлагаю брак и все права на себя, и свое состояние. Я признаю ошибки и хочу быть вместе с тобой.
  
   - Раньше ты не опускался до фальшивых признаний.
  
   Кения медленно поворачивается лицом к стоявшему в двух шагах от нее Энтони, как всегда восхитительно - прекрасному.
  
   - Наверное, потому что у нас не было сына? - Грава бросает короткий взгляд в сторону колыбели. - Или потому что я действительно хочу изменить отношения между нами? Что скажешь?
  
   - Я боюсь тебя...
  
   - Давай без дешевого драматизма, - Энтони шагает ближе, преодолевая расстояние между ними и заставляя Кению испуганно отпрянуть , ударившись об подоконник. - Мы заключим столько юридических соглашений, сколько потребуется для того, чтобы ты почувствовала себя в безопасности.
  
   Его руки пребольно стискивают ее за талию, рывком впечатывая в его тело.
  
   - Я нравлюсь тебе жалким, униженным и ничтожным...
  
   Кения испуганно замирает, припоминая обстоятельства, при которых говорила ему об этом.
  
   - Главное, не каким, милая, главное, что нравлюсь, - его губы касаются ее губ. - Возможно, после рождения нашего третьего ребенка ты даже признаешься мне в любви.
  
   - Это не повод для шуток, Тони.
  
   - Я счастлив слышать, что ты относишься серьезно к появлению у нас третьего малыша.
  
   - Перестань...
  
   - Конечно, моя леди, - он обхватывает ее лицо, больше не позволяя избежать своего настороженного взгляда. - Кения, я подпишу какие угодно бумаги для того, чтобы ты поверила в безопасность.
  
   - Я не понимаю зачем...
  
   - Ради нашего будущего, - и неожиданно его пальцы разжимаются, позволяя отшатнуться в сторону. - Я позволял себе слишком много и признаю это, но и ты пойми меня.
  
   Грава отступает на шаг, расстегивая пуговицу пиджака, засовывает руки в карманы неизменно элегантных брюк.
  
   - Я не принимаю отказа, а ты посмела игнорировать мое внимание.
  
  
   Кения даже не удивляется словам Энтони, его эго всегда было удивительно огромным.
  
   - И за это ты уничтожил меня?
  
   - Я увлекся, перестарался, - его губ касается кривая усмешка. - Но я признаю неправоту и предлагаю перемирие на твоих условиях.
  
   - Есть ли у меня шанс...
  
   - Нет, - его голос мгновенно индевеет, а в глазах застывает лед. - Я могу пойти на компромисс, ради того, чтобы стать счастливым в браке, но также могу отправить тебя в подвал, предварительно отобрав сына.
  
   - Ты обладаешь удивительным даром убеждения, - Кения выдавила скупое подобие улыбки. - Наверное, мне нужно отнестись к твоему предложению серьезно?
  
   - Счастлив видеть, что ты больше не впадаешь в ступор при проявлении моего гнева.
  
   - Ты обещал подписать любой документ, гарантирующий мою безопасность, - Кения поправила покрывало у спящего сына и, присев на край стола, с вызовом посмотрела на Энтони. - Я намеренна получить права на половину твоего состояния. И ты должен быть верным, я не стану терпеть в доме любовниц.
  
   Грава не сдерживает смеха.
  
   - Какие измены, милая? - словно в недоумении разводит руки в стороны. - Больше никаких женщин. Ты, верно, не заметила слов о предполагаемом браке. Я не сомневаюсь в том, что он будет непременно счастливым. В отличие от тебя, я могу распознать свое счастье, хотя, иду к нему не самой проторенной дорогой. Увы и ах, конечно, но иногда опыт не дозволяет раствориться в наивных мечтах и довольно жестоко ставит на место, заставляя подозревать всех и каждого в злом умысле. Я многого не учел в твоем характере и позволил наградить тебя слишком многими недостатками. Иногда я могу быть неправым, но только не в ожидаемом следствии нашего брака. Мы действительно будем счастливы, Кения, станем этакой приторно - сладкой глазурью на вычурном торте семейства Грава, при условии твоего прощения моих недостатков и моих искренних извинений.
  
   Кения хотела верить его словам, очень хотела, и не только потому, что устала бояться, бегать и прятаться. Они, в самом деле, должны измениться, поверить друг в друга, попытаться превратить жуткий фарс в подобие обычных отношений. Они должны измениться оба. И Тони сделал первый шаг на пути к переменам. Она же отчаянно трусит, с необычайной ясностью понимая, что выбора у нее, по сути, нет, Энтони не оставляет простора для маневров. И было бы замечательно закрыть глаза, шагнуть вперед и не заглядывать в прошлое. Он обещает ей счастье, стабильность, он говорит о семье.
  
  
   - Не нужно бояться, - его рука накрывает ее судорожно стиснутую. - Мы через многое прошли, усердно втаптывая счастье в грязь, хватит закрываться, мы оба заслужили передышку в бессмысленной войне друг с другом. Прости меня, Кения, я на многое готов для того, чтобы ты согласилась быть рядом со мной.
  
   И проникновенный голос, просительный взгляд и привычный страх вдоль спины от того, что он подошел слишком близко.
  
   - Перестань, - он, словно чувствует ее страх и кривит губы. - Хотя бы попытайся, я дам гарантии, подпишу любые бумаги...
  
   - Которые составят твои адвокаты?
  
   - Я переведу на твое имя...
  
   - Ты забываешь, Тони, я уже была богатой дамой, независимости не прибавилось.
  
   - Что хочешь ты? - Энтони закрывает глаза, пытаясь скрыть плещущееся в глазах раздражение. - Предложи то, что поможет тебе переступить через обиду и простить меня.
  
   - Я уже не хочу...
  
   - Захочешь, - резко обрывает он. - Ты должна думать о нашем сыне. Мы слишком долго позволяли себе ненужные эмоции и поступки. У нас есть мы, у нас есть сын и у тебя появится желание стать счастливой. Подумай, чего добьешься, отталкивая меня, станешь ли от этого счастливей? Хотя бы попытайся простить, понять мои мотивы. Я не оправдываюсь, я виноват, я был чрезвычайно самоуверен...
  
  
   В тот день Энтони Грава был чрезвычайно разговорчив и удивительно дипломатичен. Он был убедителен. Он не опустился до прямых угроз, но сумел дать понять, чем возможное сопротивление обернется для Кении.
  
  
   Можно ли стать счастливой, боясь оглянуться назад?
  
  
  
   Эпилог.
  
   Если однажды решиться оставить прошлое позади, то нельзя позволить себе слабость обернуться назад. Энтони сдержал слово, и она получила все то, о чем могла когда - то лишь глупо мечтать. Он дал ей свое имя и вынудил семью принять его выбор. Совершенное счастье. Фальшивое. Насквозь.
  
   - Не лги мне!
  
   Кения прижала пальцы к губам, чтобы Тони не увидел, как некрасиво они трясутся.
  
   - Ты говорил, что изменишься, ты обещал стать верным, ты мне лгал!
  
   Энтони равнодушно взирал на истерику жены, потом скинул пиджак и стянул галстук.
  
   - Я видела тебя с ней, вы целовались.
  
   Кения обхватила себя руками, пытаясь согреться от обжигающего холода разбитого сердца.
  
   - Ты обещал мне не изменять, ты давал мне гарантии.
  
   Грава устало потер переносицу и подошел к жене.
  
   - Я просил тебя не приезжать в банк.
  
   Кения вскинула на него влажные от непролитых слез глаза.
  
   - И теперь я понимаю почему.
  
   Она покачала головой и почти прошептала:
  
   - Тони, я ухожу от тебя.
  
   Грава выдохнул и кивнул, словно признавая ее решение.
  
   - И забираю детей.
  
   - Естественно, ты не можешь поступить иначе.
  
   - Я сделаю тебе больно, Тони.
  
   - Сделай.
  
   Он неожиданно сильно схватил ее за волосы, и Кения испуганно застыла, глядя в ледяной шторм его глаз.
  
   - Ты подписал бумаги, я засужу тебя, тронешь меня хотя бы пальцем.
  
   - До суда еще нужно дойти, моя наивная девочка, - Энтони предвкушающе осклабился. - Пока ехал домой все не мог решить, что сказать детям.
  
   - Только тронь, - едва слышно прошептала Кения.
  
   - Трону, милая, трону, а потом снова сделаю беременной, сразу после твоего возвращения из морского круиза.
  
   - Ты мне обещал...
  
   - Я могу трахать кого угодно, а ты должна сидеть дома и заниматься детьми. Я был идеальным мужем, но ты все испортила.
  
   Кения чуть было не задохнулась от подобной наглости заявления.
  
   - Ты изменял мне!
  
   - Я никогда не изменял тебе. Ты моя жена, они всего лишь шлюхи. Я трахаю их, не запоминая имен.
  
   - Мне плевать, Тони, - Кения попыталась вырваться из его рук, но он лишь усилил хватку. - Я требую развода.
  
   - Через полчаса ты будешь ползать на коленях, умоляя меня остановиться.
  
   - Ты мне обещал...
  
   Энтони нежно коснулся большим пальцем ее щеки, оттирая след от одинокой слезинки.
  
   - Ты сама все испортила.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"