Клерамбо
Одни и те же сны, бессмысленные сны преследуют меня, я растворяюсь в их теле, они растворяют меня в себе, в своем тумане, я ищу выход, но не могу найти, плыву ударом сердца по кровотоку, бегу по розовой траве и натыкаюсь на что-то белое, цветное, розовое повсюду, розовые облака парят в розовом небе, отдают мне свой отравленный розовый свет, розовый цвет, падают и давят, давят, душат, терзают, я поднимаюсь, внизу темнее, вата, вода и розовый удод на берегу со свернутой шеей и красным языком, свесил его вниз, как будто лакает, и маленькие мухи жужжат и летают над женщиной на камне, она - белая в розовом и розовая в белом, меня несет к ней, я сам бегу-лечу, как подгоняемый вихрем листок, из воды встает чудовище с косичками и мерзко дышит розовой улыбкой, мой ветер мне не помогает, оно разверзает жабью пасть, меня глотает, но одним глазом, своим карим, не розовым, я замечаю, как женщина смотрится в зеркальце и мажется розовой помадой, сдвигает розовые губы и медленно жует мое нутро, как рыба-молот, водит языком, змея, и на меня смотрит, мне хочется выхватить зеркальце из ее рук, тянусь к ней, траектория и направление выверены, но втыкаюсь в горячую глотку ногами, залаял бы как собака, зарычал, но только молча скалюсь, скольжу в вязкой жиже вниз, по серпантину, со включенным мотором, это сердце существа бьется в такт с моим, я помню розовые очки, как смотрел в детстве сквозь осколки, тогда мне нравился этот розовый-розовый мир, отвратительный ад и шершавый язык, ворочается, тянет меня за ноги вниз, на самого себя наматывает, я падаю, что-то приближается, мое лицо касается моего лица, целуемся, нет, прикасаемся носами и всё, теперь мы рядом, я плюс я, и мои карие глаза смотрят на меня, не розовые, но безумные, безумные, безумные, страшные, с розовыми жилками в белках...
По радио поет Децл и гавкают собаки, они спелись и сгавкались. Сижу голышом на корточках, припав к гладкой поверхности. Сон хочет покинуть мое утро, но я не отпускаю, цепляюсь, вжимаюсь, руки ласкают скользкое от пота зеркало. Щетина на лице, я чувствую холодное покалывание на коже. Перед глазами стелется туман - след от дыхания, жгучесть и горечь. Сижу я долго, пока усталость не сводит ноги, тогда поднимаюсь и смотрю в себя...
Я богатый и классный мачо, секс-символ парней и девчонок. Голый под ночной рубашкой с кружевными манжетами. Она тянется до колен и не кончается, порванная, но рядом свежая. Надеваю белье, танцую по комнате в коттедже под камерную музыку, кровать заправлена. Улыбаюсь, умываюсь, бреюсь. Костюм от Кардена под заказ, розовый галстук и черные ботинки с острыми носками. Выхожу на улицу в поток утренних пешеходов, грязных машин, цепляюсь за хвост подземной змее и, поддуваемый ветром в спину, несусь в центр. Дипломат в одной руке, поручень в другой, что в дипломате - давно позабыто, последний раз открывал в прошлом году на рождество, но он всегда со мной, мой символ независимости и частной собственности. Помню, за метро платил, дал много, сунул в чью-то морду дорогой кулак и медленно разжал, морда заткнулась и опустила глаза, нырнула, а я дальше на людской волне и тоже вниз. Свой "мерс" в гараже, но не люблю автомобили, водила в загуле, будет уволен.
А я на работе, бравый парень иду мимо кабинета во главе угла, дверь настежь, директор смотрит мне в спину круглыми очками, завидует походке. Я расправляю плечи, вот и рабочее место, включаю компьютер, читаю факсы и почту. Ноги на стол, я классный и у меня дорогие ботинки, любуйтесь! Коллеги в шоке, в их глазах помесь обожания с восхищением.
Наш директор в розовом платье влетела ко мне нас проведать, отведать порцию свежих комплиментов. У меня все наготове, языком владею с детства, и в штанах не висит просто так. Я смотрю на нее, любуюсь розовой помадой на губах и ямочкой на подбородке. Она смотрит на меня влюбленно, возбужденно, не находит слов, ловит ртом воздух, моя рыбка. Пауза любви.
- Семенов, это что такое! Как вы себя ведете?!
Семенов, говорит она, вы сегодня такой классный, и вы так необычно себя ведете, просто здорово! А у самой во взгляде столько страсти, талия круглая, фигурка милая, но не хватает прозрачных плавников.
- Роза Алексеевна, ради вас я готов свернуть горы, - говорю я.
- Да как вы смеете... Убирайтесь вон, вы уволены!
О, так можете только вы, говорит она. Вы такой замечательный и совсем не ленивый. Поглаживает, крошка, ладонями бедра, моя Роза Алексеевна, моя розовая. Я убираю ноги со стола, какая мелочь, ведь я дома. Делаю шаг к ней, беру за руку и целую в губы. Чувствую ее трепет, хочу отпустить, она кричит "Ох, рано!" Я целую ее везде, она дрожит, делает вид, что сопротивляется, ведь кругом подчиненные.
Вбегают люди в форме, один хватает ее, другой меня, разъединяют нас, растаскивают. О, два человека в этом мире обречены на одиночество. Но не теперь, я здесь, я с тобой, моя Роза, я не оставлю тебя, мы будем вместе всегда!
- Васильев! - кричу я.
Вбегает зам по безопасности, он всё знает.
- Скажи им, чтобы нас отпустили, - говорю я. Мне больно, руки крутятся по часовой и против. Моя Розочка уже свободна, очередь за мной.
- Оставьте, - приказывает зам и говорит мне: - Виктор Михайлович, документы в порядке.
- Хорошо, - киваю я.
- Да как вы смеете, Васильев! - говорит моя розовая заму. - Выпроводите его вон.
- Лапонька моя, не трогай Васильева, он не виноват, - говорю я, но охранники хватают почему-то меня и ведут к двери.
- С вами я разберусь позднее, - ее розовый голос, что-то бормочет зам.
Они нас обманули, меня и ее, а этот Васильев будет уволен! Мои руки в карманах, я нажимаю на кнопку вызова, сигнал идет лавиной солдатского взвода. Меня подводят к выходу, дверь распахивается сама, и на нас несется многоголовый камуфляж в черной маске на уровне глаз. Моя служба безопасности, положили охрану на пол, окружили Васильева, в руках автоматы. Сотрудники сгрудились в коридорах, моя фирма большая, огромная, многоэтажная.
- Я пытался ей объяснить! - кричит зам.
- Я сам.
Моя Роза прислонена к стене, я подхожу к ней, беру за руку и глажу розовую ладошку.
- Я выкупил эту фирму, моя крошка.
- За что...
- Тебе это не будет стоить ничего, - отвечаю. - Теперь ты будешь моей, и мы будем вместе.
Слезы счастья выступают на ее глазах, она сползает на пол, но я успеваю подхватить ее розовое тело. Узнать бы, что там внутри...
Я увольняю зама, охрану и половину коллектива, наберу новых, ведь я сильный, богатый и красивый! Сажусь в директорское кресло, принимаю дела, изучаю рабочий стол на столе и рабочий стол в мониторе. Розовые пасьянсы, какие-то черви и полуобнаженный красавчик во весь экран. Когда-нибудь я его тоже куплю.
- Розочка, ты будешь моей вечной секретаршей, - говорю я ей полным любви голосом и подмигиваю. Скромная моя смотрит в пол. Окружена охраной, теперь ее никто не украдет, никто не обманет. Я приближаюсь, кладу ее животом на стол, и мы заходимся в розовом танце под камерную музыку. Ритм убыстряется, наши движения тоже, охрана улыбается, кто-то мне подмигивает, но не уходит, приказа не было. Хочу проникнуть как можно глубже, ищу экстаз в глубине ее тела, исследую розовое нутро. Музыка сменяется на сплошной ритм, еще чуть-чуть, о, моя Роза! Я чувствую, как начинаю сползать в зловонную пасть. Меня тянет за ноги шершавый язык, я падаю и налетаю с размаха на чей-то стон, натыкаюсь на собственный крик...
Разворошенный диван серой массой валяется в углу, еще влажный ото сна, холодеет и тянет одеяло по полу в мою сторону. Коммуналка зашторенным окном и потекшими обоями видит, как ежедневно под утро я совершаю вояж к зеркалу. Не знаю, почему, но ползу по грязному полу и просыпаюсь, но не врастаю в это чертово пространство, оно такое притягательное, оно дарит розовые сны. Наяву они мне нравятся, во сне - пугают, но я не останавливаюсь.
Мое лицо виднеется сквозь прореху в запотевшем зеркале. Нечесаный, небритый и страдающий, на лице помада, зеркало заляпано розовой грязью. Я весь в ней, в руке тюбик. Губы размалеваны, волосатая грудь - в полоску, помада на голове, комками рассыпана по щекам. Зловоние. Отшвыриваю тюбик, вытираюсь черной тряпкой с запахом сырости. О, этот запах, низменный, но такой естественный!
Поднимаю взгляд и вижу обновленное отражение. Настоящий красавец стоит передо мной, он сулит мне счастье и успех во всем и со всеми. Он говорит мне красивые слова, обещает помощь, мне нужно только довериться ему, прикоснуться к нему, провести пальцем по его груди, щеке, взглянуть в его глаза и увидеть себя лучшего, прекрасного. Он подарит мне наслаждение и радость бытия, ведь я самый умный, сильный, богатый, я самый лучший и желанный, я - удовольствие и секс в чистом виде! Он обещает мне ее!
Я не доверяю ему, его взгляд полон похоти и предательства. Он хочет убить меня и завладеть ею!
Подальше от зеркала, подальше. Вот стул, тяжелый стул, обитый затхлой кожей, я хватаю его и поднимаю над головой. В глазах двойника ужас.
- Ты больше не будешь командовать мной! - я обрушиваю стул на зеркало. Треск превращается в грохот, осколки мелодично разлетаются во все стороны. Роняю стул, закрываю лицо руками. Стою долго, прислушиваюсь к тишине. Опускаю руки, открываю глаза - зеркала больше нет. Я свободен! Радость переполняет меня. Нет слов, чтобы описать мое счастье, даже луч солнца именно сейчас как-то проник сквозь вечно занавешенные шторы.
На полу валяются журналы, я подхожу к умывальнику с горой посуды, открываю кран. Слышится шипение, бульканье, с шумом выплевывается ржавчина и тонкой струйкой вытекает вода. Поток усиливается, становится ровным, я обрызгиваю лицо, беру совок и метлу, наступаю на убегающего таракана.
Подхожу к осколкам, подметаю мелочь, собираю большие куски, мечтаю о ней, о моей розовой женщине, самый большой осколок лежит передо мной, поднимаю его, бережно поглаживаю, он режет мне руки, вскрывает кожу, смотрит на меня своими гранями, в них я вижу себя прекрасного, себя загадочного, капельки крови становятся ее розовым телом, она подмигивает мне, зовет, он и она, теперь они вместе в этих осколках, им больше ничего не надо, я хочу присоединиться к их счастью, урвать себе хоть маленький кусочек, даже меньше, чем этот кусок зеркала, который я любовно прижимаю к груди, но для этого мне нужна она, она и ее розовый мир, я хочу попасть туда и остаться там с ней, хочу почувствовать ее тело, ощутить его глубину, но пока я здесь, мучаюсь и страдаю, плачу и мечтаю о ней, и все равно когда-нибудь найду мою божественную женщину, дарующую счастливые сны, встречусь с ней на улице, узнаю ее в любой, зацелую розовую улыбку, маленькую ямку на подбородке - милое лицо, возьму осколок зеркала, заточенный лучше любого кинжала, и всеми гранями прикоснусь к ее внутреннему миру, почувствую его несколькими долгими ударами, и мы оба сольемся в единую реку и останемся в этом розовом, розовом мире надолго, навсегда...
|