Приходила в себя Ника с огромным трудом. Болела и кружилась голова, тошнота подкатывала к горлу, а слабость во всем теле не давала пошевелиться. Она что, снова перестаралась с тренировками? Да нет, не может быть! В последние несколько недель Ника была осторожна до паранойи ― мало ли что может взбрести в голову Данару, особенно после его заказа на яд. Беспомощной быть никак нельзя. Да и побег...
Побег?
Память вернулась рывком, заставив глухо застонать сквозь зубы. Неожиданное известие о приезде главы клана, паника наследника, практически заключение в лаборатории, учитель, горы и...
Шати! Где Шати?
Ника резко села, широко распахнув глаза, хотя в полной темноте помещения толку от этого не было совершенно. Голову тут же повело, к бригаде молотобойцев в черепе добавилась еще одна, а из носа потекла подозрительная струйка с мерзким металлическим запахом. Кровь? Плевать!
― Шати!
― Саан? ― раздалось рядом. ― Очнулся... я так рада...
Ника ощутила, как внутри разливается облегчение. Сестра рядом. И пусть ситуация хуже некуда, главное, они вместе. А значит ― справятся.
Обязательно.
― Не знаешь, где мы?
Несколько секунд молчания.
― В твоем подвале... кажется. Но... ― голос у Шати слабый и задыхающийся, и Ника невольно хмурится. С сестрой что-то случилось? Что наделал этот проклятый воин, взявший ее в заложники?
Свет! Где свет!
Шероховатый камень под ладонями знаком до мелочей ― похоже, беглецов в самом деле заперли на бывшем особом полигоне. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что она, Ника, знает здесь практически каждый сантиметр. Плохо тем, что не сбежишь. Полигон в самом деле строили и перестраивали профессионалы своего дела.
Ничего. Она что-нибудь придумает.
Вставать на ноги Ника не рискнула ― для этого слишком кружилась голова.Похоже, там, в горах, ее просто и незамысловато ударили по затылку, а потом лишь продлевали этот своеобразный наркоз. Только бы не было сотрясения мозга...
На четвереньках, тем не менее, удалось передвигаться весьма шустро.
Чтобы в абсолютной темноте найти светильник, и, коснувшись, отдать нужную команду, ушло несколько минут. И помещение залил свет ― настолько яркий, что Ника, чьи глаза успели привыкнуть к темноте, тут же зажмурилась.
На проморгаться ушла еще минута. А потом она окинула одним взглядом знакомое помещение ― и бросилась к сестре, лежащей совсем рядом.
― Что с тобой?
― Все хорошо... ― улыбнулась та. ― Главное, что ты в порядке...
― Хорошо? Шати, не смей мне врать, слышишь? ― Ника ощутила, как подрагивают пальцы. То, что с названной сестренкой что-то не так, было видно невооруженным взглядом. Слабый голос, расширенные зрачки, смертельная бледность и синюшные, запекшиеся губы... ― Что случилось?
― Не волнуйся так, Саан... ― Шати едва заметно покачала головой. Разговор ей явно давался с трудом, дыхание было учащенным и поверхностным. ― Я буду в порядке. Мне оставили лечебный амулет...
Амулет? Значит, было что лечить ― тем более, так?
Ника дрожащими руками схватила сестру за запястье. Ледяное. И пульс... Где пульс? Есть! Слишком быстрый, слишком частый, чтобы быть нормальным. Такой же, как и у нее ― но она напугана до безумия!
Спокойно. Твоя паника ничем не поможет. Успокойся, слышишь!
Ника дрожащими руками принялась расстегивать меховую куртку сестры. Дыра? Кровь? Не важно, не важно, дальше!
Шати не сопротивлялась. Только дышала ― часто и тяжело, словно после тяжелого бега. Куртка, жилетка, рубашка... проклятье, присохло! Сколько же здесь было крови!
Быстрее-быстрее-быстрее...
Вот!
Ника чуть не отшатнулась, ощутив, как что-то обрывается внутри. Справа, под ребрами ― тонкая полоска раны, небольшая и уже почти закрывшаяся. Обманчиво безобидная. Не разрез ― укол.
У того, кто взял сестру в заложники, был именно такой нож. Неширокий, но длинный.
Ника прикусила губу, ощутив во рту металлический вкус крови. Великие, она же не врач, а анатомический атлас в последний раз видела еще в школе! Что там? Печень? Селезенка? Легкие? Насколько серьезна рана?
Стоп! Амулет! Если он действительно хорош, то, возможно...
Руки дрожали настолько, что тонкую, исписанную особыми знаками пластинку Ника сумела взять только со второго раза. И едва не закричала.
Стандартный. Воинский. Именно такой был подробно описан в одном из свитков библиотеки. Подобным, часто даже не одним, снаряжается любой клановый боец.
"Полноценно лечащие амулеты, мальчишка, ― зазвучал в голове голос учителя, которого она тогда, одержимая любопытством, развела на лекцию, ― удовольствие дорогое, капризное и крайне редкое. Это же надо найти и заинтересовать достаточно сильного, но еще не переродившегося духа, втолковать ему, что от него требуется ― причем по каждому типу ран и болезней отдельно ― заключить сделку... Большей части призывателей эта морока и даром не нужна. Большей части духов ― тоже. Так что подобные вещи делаются на заказ и за огромные деньги, ясно? А эти поделки куда проще, и лечения с них требовать что с козла молока ― только сразу подохнуть и не дадут. Если повезет, то целителя дождешься."
Глаза защипало, из горла вырвался всхлип, а по щекам потекли первые горячие капли. Прекрати, Ника! Прекрати! Не хватало еще, чтобы слезы попали в рану!
Может, не все так плохо? Может быть...
― Саан, не плачь, все хорошо, правда... ― голос Шати по-прежнему был прерывистым и слабым, но она силилась улыбаться. ― У меня даже ничего не болит. Только пить хочется...
Пить? Здесь же лаборатория! Эликсиры! И, возможно, она сумеет...
Ника резко, не обращая внимания на головокружение, поднялась на ноги. Надежда придавала сил.
― Подожди, Шати, я сейчас!
Несколько метров до нужной комнаты показались ей невыносимо длинными. Шаг, еще шаг, толкнуть тяжелую дверь...
Нет!
Лаборатория издевательски щерилась пустыми полками и шкафами. Ни клеток, ни пузырьков с эликсирами, ничего! Да будь вы все прокляты!
Удар в стену получился внезапным и резким, со всей силой отчаяния. Что-то жалобно хрустнуло в запястье, брызнула кровь из разбитых костяшек. Плевать. Если Шати умрет ― на все плевать!
Даже не больно.
― Саан? ― тихим шелестом донеслось из-за двери.
Ника метнулась к сестре.
― Прости. ― голос ее дрожал от слез. ― Я думал, там будет вода. И эликсиры. Что, может быть, я смогу сделать лекарство...
― Не волнуйся. ― слабо качнула головой Шати.
― Как не волнуйся? Шати... ― Ника дрожащими руками принялась застегивать на сестре одежду. ― Если с тобой что-то случится, я... я не знаю, что буду делать.
― Ничего... не случится. ― похоже, у названной сестренки не было сил даже улыбаться. ― Саан... у тебя кровь?
― Царапина. ― Ника прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Боль... несколько отрезвляла. ― Просто ударился. Ничего страшного.
О Великие, даже в таком состоянии она больше волнуется о брате, а не о себе! Так похоже на нее. И так больно.
Нике хотелось кричать и биться о стены. Но нельзя. Нельзя!
Нельзя волновать сестру.
― Шати... отдохни. Попробуй поспать. А когда проснешься ― я что-нибудь придумаю, обязательно. Веришь?
Медленный кивок.
― Саан... возьмешь меня... за руку?
― Да, конечно. ― Ника наощупь нашла ледяные пальцы сестры и легонько сжала. В горле обосновался колючий комок, глаза жгло от невыплаканных слез, а дышать было ощутимо трудно. ― Вот так. А теперь спи. Хороших тебе снов.
Шати прикрыла глаза.
А Ника...
Ника собиралась испробовать последнее, что ей оставалось.
***
Астрал ничуть не изменился. Казалось, пройди десять лет, сто, тысячелетие ― он останется все тем же.
Ей было все равно.
― Змей! Змей, где ты? Мне нужно тебя увидеть! Змей!
― Что тебе нужш-шно, дос-стойная? ― он тоже ничуть не изменился. Все та же изумрудно-черная чешуя, холодный золотой взгляд и тихое шипение.
У Ники не было времени его разглядывать.
― Ты... ты говорил, что я ― развлечение. Значит, ты наблюдаешь за мной?
― Прис-сматриваю.
― Тогда... ― и она, тихо всхлипнув, рухнула на траву. В той самой позе, в которой около года назад Саан просил забрать не нужный ему Дар. ― Змей, спаси мою сестру! Я сделаю что угодно, приму любой Долг, но пожалуйста...
― Вс-стань, дос-стойная. Не надо. ― тихое шипение Великого окрасилось едва слышным сожалением.
― Змей?
― Я не с-смогу это с-сделать. ― огромная треугольная голова опустилась на влажную от тумана траву. ― Яд может изс-сгнать другой яд, может убить болезс-снь, ― но не изс-слечить рану. Для этого нужш-шна другая с-сила.
― Но...
― Не с-смогу. И дух твоей с-сестры ― не с-сможет. ― золотые змеиные глаза смотрели спокойно, но равнодушными при этом не казались. Скорее ― теплыми. ― А другие, кто с-сможет, ее прос-сто не найдут. Для нас-с люди прос-сто слишком одинаковые. Кроме тех, кто наш-ши. И отдать другому с-своего ― нельзс-ся.
― Но...
― Это ― з-сакон. У нас-с тоже ес-сть законы, которые не наруш-шают.
― Но почему? ― буквально крикнула Ника, обхватив себя руками. ― Почему нельзя?
Змей медленно моргнул.
― А почему дожш-шдь падает вниз, а не вверх? Так с-создан мир. Так ес-сть.
― Это...
Всхлип. Еще один. Еще. Здесь можно плакать, здесь никто не увидит, кроме старого мудрого духа, которому ― все равно. И который никому не расскажет.
― Но... Шати же умрет. Что мне тогда делать, Змей? Что делать?
― Не зс-снаю. Но, мож-шет быть...
Дух замолчал резко, словно его прервали. Поднял голову, пододвинулся ближе ― и окружил огромными кольцами.
Ника вздрогнула.
― Змей? Что случилось?
― Твоя с-сестра мертва. Ж-шаль.
― Что? ― получилось тихо и сипло, словно она в единый миг лишилась голоса. ― Нет! Ты врешь!
Змей молчал.
― Врешь!
Молчание.
― Этого не может быть! Шати не могла умереть! Она же...
Резкое усилие воли ― вернуться в тело. Увидеть, узнать, понять ― все в порядке. Дух лжет. Не может говорить правду!
Но...
― Змей...
― Не с-стоит тебе с-смотреть. Нельзс-ся, когда с-слишком больно.
― Змей!
Изумрудно-черные кольца придвинулись ближе. От чешуи пахло дождем и травой, а еще она была ощутимо теплой, почти горячей.
― Плачь, дос-стойная. Плачь. Потом я провожш-шу твою с-сестру, хочеш-шь? Но тебе нельзс-ся с-смотреть.
Ника ощутила, как внутри что-то обрывается. Сердце?
Шати... сестренка... нет, этого просто не может быть! Не может!
И она разрыдалась.
***
Где-то непредставимо далеко и совсем близко, над поместьем наследника клана Синего Льда, догорал закат.