Рассказ Шати ― не такой уж и длинный, но несколько запутанный ― Ника слушала, из-зо всех сил стараясь успокоить натянутые, словно струна, нервы и не пропустить ни единой детали. Насколько ей это удалось ― другой разговор. Да и Шати оказалась вовсе не идеальным рассказчиком ― она то и дело сбивалась, перескакивала с одного на другое и слишком боялась за брата. Ника ее понимала ― самой тоже не слишком нравилось происходящее ― вот только легче от этого не становилось!
Впрочем, вытянув из названной сестры все, что только возможно, она не то чтобы облегченно вздохнула, но несколько расслабилась. Да, разговор был. Да, Шати его подслушала. Вот только ничего особо секретного в нем не прозвучало ― так, намеки. На то, что ее, Нику, вовсе не собираются принимать в клан, на то, что Данару собирается использовать Избранного Змеем в каком-то опасном деле, на то, что от выполнившего свою работу ребенка потом с легкостью избавятся... Ничего такого, о чем нельзя было бы догадаться в ее положении.
Вот только зачем?
Ника ничуть не верила, что Шати способна подслушивать разговоры. Слишком наивна, добродушна и слишком верит людям. Плюс ― благодарна госпоже Орин и ее подругам. Даже если бы и услышала что-нибудь случайно, то тут же и ушла бы, не желая подобным образом оскорблять хозяев дома.
Значит, в той самой подслушанной первой фразе должен был быть некий крючок. Нечто, что заставило бы младшую сестренку ― и не важно, что по возрасту тела Шати в два раза старше! ― наплевать на благодарность и принципы. Намек на опасность, причем грозящей не только ей, но и брату.
Плюс, Ника неплохо знала тот дом, где жили Орин с наложницами, и он ничуть не отличался от главного ― уж в планировке и способе постройки так точно. Внутренние стены здесь делались из тонких досок и украшались росписью или своеобразными расписными же обоями, а о шумоизоляционных свойствах дверей, этих ажурных деревянных каркасов с тонкой бумагой вместо стекла, можно было не говорить вовсе. Сама Ника великолепно слышала,чем занимается в соседней комнате Зара, а уж не понимать, что голоса в этом случае будут куда громче и явственнее...
Чего стоило подождать, пока шаги затихнут в глубине дома? Ходит сестренка отнюдь не бесшумно.
Так что это не Шати подслушала разговор ― ей позволили подслушать. С какой-то, вполне определенной целью. Рассчитывали, что сестра предупредит брата? Скорее всего.
Вот только зачем это госпоже Орин?
Ника вздохнула и потерла ледяными пальцами виски. Голова пухла от разнообразнейших предположений. Жене Данару нужно просто сорвать интригу мужа ― или это такое предложение сотрудничества? Хочет втереться в доверие? Надеется, что ребенок натворит глупостей? Или на то, что Саан просто попытается устранить источник угрозы, убив хозяина поместья?
Непонятно. Ничего непонятно.
Как же она ненавидит такие ситуации!
Из безрадостных размышлений ее вырвал встревоженный голос сестренки
― Саан? Ты в порядке?
Ника подняла голову и неимоверным усилием воли выдавила из себя успокаивающую улыбку.
― Все хорошо. Спасибо, что рассказала мне это, Шати.
― Разве я могла не рассказать? Я же обещала!
― Да, конечно. ― на этот раз улыбка получилась чуть грустной, но вполне искренней. ― Теперь моя очередь, верно?
Сестра отрывисто кивнула, резко выпрямив спину, и приготовилась слушать. За время расспросов она почти успокоилась, и теперь только тревожный взгляд выдавал ее состояние.
― Все началось тогда, когда господин Данару попросил у меня яд, чтобы отравить свирепствующих в округе волков....
***
На этот раз все закончилось куда быстрее. Ника тихо перечисляла замеченные ею странности, основания для подозрений, выводы... Шати слушала. И только когда отзвучал последний довод, из ее горла вырвался тихий всхлип.
― Но так же нельзя!
― Почему? ― Ника тяжело вздохнула, отводя взгляд в сторону. Смотреть в глаза названной сестры было почти физически больно ― меньше всего ей хотелось разбивать ее иллюзии и вводить в этот жестокий мир. ― Мерзко, жестоко и неправильно, но почему это должно останавливать? У господина Данару есть цель, и он к ней идет. А мы... кто мы такие, чтобы он нас защищал?
― Но ты ― ты же Избранный Великим Духом!
― Тем больше причин меня использовать.
Шати вздрогнула, обхватив себя руками ― словно защищаясь от холода, который прозвучал в словах брата. А потом резко вскинула взгляд.
― Я... ты именно поэтому не хотел в клан? Боялся, что все так и будет?
― Да. ― Ника не видела смысла врать. Только не сейчас. ― Прости.
Возможно, стоило бы промолчать. Уверить Шати, что все в порядке, что она не имеет к нынешней ситуации никакого отношения... Вот только глядя в эти темные глаза врать ― просто не получалось.
― Это ты меня прости! ― Шати, давясь слезами, буквально бросилась к брату. Обняла, уткнулась в плечо. Ее тонкие плечи тряслись от рыданий, пальцы вцепились в одежду Саана так, словно она боялась, что их в этот же миг оторвут друг от друга. ― Это я виновата! Поверила Майо-дзи, привела тебя сюда! Если бы не я...
― Если бы не ты, я бы уже давно умер. Еще там, в Лесной. ― тихо и веско уронила Ника, обнимая сестру.
― Саан... не говори так.
― Но это правда. Я бы не справился один. ― она смотрела во влажные от слез глаза сестры так серьезно, как только могла. Не время врать и лукавить ― даже перед самим собой. ― Думаешь, почему я так тренируюсь, так хочу стать сильнее? Потому что у меня есть ты. Потому что должен тебя защитить. В одиночку... в одиночку я бы не сделал и половины того, что сделано ― просто потому, что у меня не было бы причины. Я ведь очень слабый, Шати, знаешь?
― Слабый? ― сестра вскинулась так резко, что почти выпустила ее из объятий. ― Это неправда, Саан!
― Нет. Мне лучше знать, сестренка. Не будь тебя ― я бы, наверное, просто лег и умер. Или плыл бы по течению, не зная, что делать, а главное ― зачем. У меня нет своей силы, Шати. Я сильный потому, что у меня есть ты, а значит, есть что терять. Понимаешь? Не будь этого ― все сложилось бы совсем по-другому... и, скорее всего, куда хуже.
Шати снова всхлипнула ― и обняла брата так сильно, что затрещали кости.
― Но это не значит, что ты должен делать все сам! Я... я не хочу быть обузой! И тоже хочу тебя защитить!
Ника качнула головой.
― Это может быть опасно.
― Какая разница! Ты тоже мой брат, Саан, ну как ты не понимаешь? И я все равно виновата! А значит... значит, должна сделать хоть что-нибудь...
С губ Ники сорвался вздох. Бесполезно. Шати... сестренка слишком беспокоится за него. Слишком боится. И слишком любит.
От этого внутри разливалось тепло, ничуть не похожее на знакомый до мелочей жар Дара, и хотелось улыбаться. Защитить от всего мира, забрать себе все риски и горести...
Жаль, что невозможно. Сама Шати не позволит этого ― и, ведомая своим желанием защитить брата, может натворить глупостей куда более опасных, чем она, Ника, сможет вообразить. Сестренка все же слишком наивна, и этой наивностью кто-нибудь непременно воспользуется.
Не то, чтобы Ника обольщалась по поводу собственных шансов. Теоретические знания не заменят опыта. Но у нее есть хотя бы теория ― а еще здравый смысл и нездоровая подозрительность. И она искренне надеялась, что этого окажется достаточно ― надеялась, но не верила. Люди далеко не всегда поступают логично, мир полон опасностей, а решения слишком часто приходится принимать при недостатке информации.
Опасность здесь везде, всегда и всюду. И сестру ― не уберечь. Увы
А значит...
Ника вздохнула, набираясь смелости сказать то, что было необходимо. Но как же не хотелось!
― Хорошо. Только Шати...
― Да?
― Твоя помощь может оказаться очень нужной, но, ― Ника посмотрела на сестру самым серьезным взглядом из возможных, ― обещай мне, что будешь делать все, что я скажу и так, как скажу. Всегда. Даже если это покажется тебе глупым и ненужным, а то и опасным. Это не игрушки, и каждая ошибка может стоить жизни мне... или тебе.
Шати кивнула ― медленно и торжественно, словно принося клятву.
― Обещаю.
― Хорошо. ― Ника прикрыла глаза, успокаивая сердцебиение. ― Тогда слушай, что я хотел сделать раньше... а что придется сделать сейчас. И, если что-то непонятно ― спрашивай.
***
Госпожа Орин была неспокойна.
Она не знала, что именно произойдет с возвращением Шати на женскую половину, и это заставляло ее несколько нервничать. Слишком многое зависело от того, что именно скажет девчушке Саан, и как та сама воспримет происходящее. А сама Орин не могла повлиять ни на что ― только ждать. И надеяться, что она все правильно просчитала.
Эта интрига была едва ли не самой рискованной на ее памяти ― но выхода не было. Наследник Синего Льда слепо шел вперед, не обращая внимания на то, что его дорога ведет в пропасть, а Орин, вопреки всем традициям и воспитанию, вовсе не желала разделить участь мужа. Не для того она, шестая дочь мелкого торговца, столько работала, чтобы попасть в третий по могуществу клан Империи ― хотя бы служанкой. Не для того упрямо завоевывала внимание Данару. Не для того становилась его женой.
Но люди строят планы ― а Великие Духи смеются над ними.
Так что женщина ждала со стороны Шати чего угодно ― от вопросов, обвинений и истерик до полного игнорирования. И не сказать, чтобы ее это волновало. Да, Орин нравилась эта милая девушка, но главной целью был все-таки ее брат, а значит, отношением сестры можно в известной степени пренебречь. Хотя только в известной степени ― не стоит недооценивать родственную привязанность.
Но Шати удалось ее удивить. Шати ― или Саану?
Девчушка вошла в покои легко и спокойно, без капли волнения на подвижном, еще почти детском лице. Поклонилась. Улыбнулась.
― Светлого дня, госпожа Орин.
― Светлого дня, Шати. Ты навещала брата?
― Да. ― девчушка кивнула и опустилась на подушки рядом. В ней что-то изменилось за эти несколько часов ― неуловимо, но очень явственно. Она больше не запиналась, не краснела, не опускала глаз ― а во взгляде светилось что-то странно знакомое.
Знакомое...
Когда Орин вспомнила, где и когда именно видела такой взгляд, то едва не вздрогнула. Так смотрела мать, провожая в дорогу свою любимицу ― и зная, что больше никогда ее не увидит. Так смотрел тот глупый мальчишка, защитивший ее ценой собственной жизни. И так смотрела она сама, принимая предложение Данару стать его наложницей. Сначала ― наложницей, потом ― женой.
Тихая гордость и не менее тихая решимость.
Один из монахов, живущих тогда еще в поместье главы Синего льда, называл такое состояние самадхи ― просветление. Ощущение пронзительной ясности мира ― и знание, что именно следует сделать, чтобы этот мир оставался правильным. Правильным с твоей точки зрения.
И Орин почти испугалась ― потому, что слишком хорошо знала, на что способны те, кто смотрит на мир такими глазами. Всего лишь на миг. А потом Шати моргнула ― и это ощущение пропало, схлынуло, словно его и не было.
Только взгляд девчушки оставался непривычно спокойным.
― Госпожа Орин.
― Да?
― Мой брат просит разрешения навестить вас. И будет счастлив, если вы согласитесь.