Галяутдинов Александр Фридрихович : другие произведения.

Обыкновенная история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ
   рассказ
  
  
   Глава 1. СЕМЬЯ
  
   Данька, иди сюда! Данька, паразит! Я кому говорю, сволота подзаборная! Не видишь - мать подыхает? Подойди, сейчас же, ко мне! Быстро! Оглох?! - Ма! Ну, чего ты опять разоралась? Не видишь, я уроки делаю?
   - Плевать мне на твои уроки! Подыхаю я...
   - Данька подошел к матери, которая лежала в кровати, укутавшись с головой в тряпье, некогда называвшееся одеялом, и взял скомканные купюры, протянутые трясущейся рукой.
   - Иди к Филипычу в пятьдесят третью, и возьми у него бутылку.
   - Опять мои алименты пропиваешь - со злостью спросил Данька?
   - А в доме ни крошки хлеба, да и вермишель давно закончилась. Вот пойду сейчас в магазин, и возьму пожрать чего-нибудь.
   - Я те возьму!!! Я те так возьму, что не унесёшь.
   И из под одеяла, сверкая воспалёнными глазами, высунулось нечто, когда-то называвшееся женщиной и даже, как показывают немногочисленные фотографии, весьма привлекательной.
   - Данечка, сынок, спаси мамку, заплакало существо.
   - Я вот опохмелюсь, посплю и пойду, устроюсь на работу, и всё у нас опять будет хорошо.
   - Данька тяжело вздохнув, отправился по давно знакомому маршруту.
   Он ненавидел этого старого жука Филипыча, который снабжал, чуть ли не весь микрорайон какой-то несусветной дрянью. Которую, не то что пить, но даже нюхать было опасно. Пацаны во дворе говорили, что снабжают его этим дерьмом бандиты, а он лишь продаёт. И вот ведь, что характерно - и участковый, и менты из райотдела, знают про эту "точку". Но навещают её всего лишь раз в месяц, в один и тот же день, в одно и тоже время, как по расписанию. От чего народ из близлежащих домов, который, мягко говоря, отрицательно настроен на "бизнес" Филипыча, утверждал - менты приходят сюда за зарплатой. Что по разумению Даньки, было вполне логично. Иначе этому старому чёрту и дня бы не ходить на свободе. Особенно после того, как трое "залётных" алкашей окочурились в подвале соседнего дома от его пойла. А ещё народ поговаривает, что "жмуриков" было гораздо больше, только, дескать, сами менты скрывают точную статистику. Ещё люди говорят, будто, кто-то сам видел, как они зимой привезли в служебном уазике какого-то жмурика в лесополосу, да там и оставили. А чего тут удивляться, продолжали тему жители, когда по ящику, открыто говорят об алкогольном контрафакте, наводнившем все торговые точки, начиная от палаток, стоящих на каждом углу, до огромных супермаркетов, коих развелось нынче в несметных количествах. Но почему-то, довольно странная картина вырисовывается в этой связи - чем активнее борются с подделками соответствующие органы, тем больше этих самых подделок становится. А объёмы "продукции" подпольных заводов, если верить тем же СМИ, просто поражают воображение. Вот он тебе и есть, тот самый конец света, тихо вздыхали старушки на лавках, испуганно глядя в небо и крестясь.
  
   Отец Даньки долго воевал с матерью, не перенося запах спиртного на дух. Пробовал лечить её амбулаторно и даже отдавал приличные деньги, кладя в стационар. Порой казалось, что мать окончательно бросила пить, восстанавливалась на работу, и они вновь начинали жить, как прежде, одной дружной, крепкой семьёй. Но проходил месяц, другой, третий и... всё начиналось сначала.
   Как-то в один из таких дней, отец посадил Даньку рядом и обняв за плечи, сказал: Даня, ты уже достаточно взрослый парень и должен понять меня, как мужик мужика - не могу я больше так жить. Если бы не ты, я давно бы ушел от твоей мамы. И хотя у меня достаточно терпения и сил, но всему когда-то приходит конец. Вот и моему терпению, видимо, пришел этот самый, конец. Я ухожу. - И куда - спросил Данька?
   - Да, вот, предложили хорошую работу в другом городе. Я долго не соглашался, но вчера решил, что ехать, всё же, нужно. И не столько из-за денег, сколько из-за того, что у меня окончательно сдали нервы. Но тебя я не брошу. Никогда. Ты мне веришь?
   - Конечно, верю пап, кому же мне ещё верить, ответил Данька.
   - А я буду высылать тебе деньги и иногда приезжать, что бы повидаться с тобой, устало проговорил отец, глядя куда-то вдаль.
   Так и было. Отец часто приезжал, балуя Даньку обновками и всякими там вкусняшками, оставлял денег, про которые мать не знала. Они бродили по городу, заходя то в кафе, то в кино. Или забирались в парк и до слёз хохотали, катаясь и сталкиваясь на электромобильчиках, или взлетая к небу на качелях. И это были самые счастливые минуты в жизни Даньки. И самые горькие минуты, когда они вновь расставались.
   Но приезды отца, меж тем, становились всё реже и реже.
   А в этом году он и вовсе не приехал. Высылал регулярно деньги, а сам так и не появился. В прошлом месяце прислал лишь письмо Даньке, в котором сообщил, что нашел приличную женщину и попробует вновь создать семью.
   А про то, что когда-нибудь приедет и заберёт его с собой - ни слова. А как Данька ждал те слова! Как ждал! Но так и не услышал их. И горько, горько плакал по ночам, уткнувшись в подушку. Он готов был задушить собственными руками этого противного Филипыча с его пойлом. Да разве ему, мальчишке, справится с таким бугаём? Одни пудовые кулаки которого и зверский взгляд, наводили ужас на всех детей, живущих неподалёку.
   И всё же Данька удивлял всех, кто его знал - и соседей, и родителей его друзей и, даже, школу. Ну, то есть - училок, поварих, медичек и даже уборщиц.
   А как тут не удивляться? Все прекрасно знали его семейное положение, и любой другой, по мнению "общественности", давно бы мог скатиться по наклонной. А этот - нет. Всегда опрятно одет, обут, он приходил в школу с выученными уроками и без опозданий. А по математике и истории, для многих являлся примером. Был в пареньке этакий стержень, характер что ли, и если бы не эта, его житейская ситуация, кто знает, как бы всё обернулось. Хотя, именно вот из таких людей и получаются те самые, крепкие гвозди, о которых так хорошо сказал один известный поэт. Но редко кто подмечал, что довольно часто у Даньки под глазами бывали чёрные круги, а в самих глазах, какая-то уж очень не детская тоска.
   Директриса школы Аида Николаевна, нашла адреса двоюродной сестры Данькиной мамы и её двоюродной тётки, живущих, одни в сельской местности, другие в другом городе, и написала обоим письма. Она честно описала создавшуюся ситуацию в семье её ученика, и просила помочь пареньку. Но вскоре получила ответ, где, словно под копирку, и те и другие писали, что сами, де, живут в очень стеснённых условиях, и что, им бы кто помог по этой жизни. И попросили больше не тревожить. Вот так. Ни много, ни мало - не тре-во-жить.
   Прослезившись, Аида Николаевна скомкала эти жуткие листки и со злостью швырнула их в корзинку для бумаг. Но тётя Вера - уборщица, которая была в курсе происходящего, после ухода директрисы, вынула их оттуда и тяжело вздыхая, положила к себе в сумку.
  
   Возвратившись от Филипыча, Данька поставил принесённую бутылку на табуретку, стоящую у кровати матери. Та, вынырнув из под тряпья, налила чуть ли не полный стакан и жадно осушила его. Я на улицу ма, сказал Данька, закрывая дверь в комнату матери. Иди сынок, иди, ласково проговорила та, подливая себе ещё.
   Возвратившись поздно вечером, Данька подогрел на сковородке остатки картошки и лёг спать. А утром, как обычно, одевшись и привычно крикнув: "я в школу, ма", выбежал из квартиры, направляясь к стайке ребятишек, поджидавшей его, что бы всем вместе отправиться на занятия.
  
   Но сегодня, даже любимая математика ни как не хотела подчиняться Даньке. В голову лезли всякие нехорошие мысли, и как бы он не пытался отогнать их, они не отступали, а наоборот, всё больше и больше захватывали Данькино сознанье.
   Прежде всего, его обеспокоило то, что по утрам, охая и ругаясь, но независимо от своего состояния, мать всё же пробиралась на кухню, где пыталась что-нибудь "изобразить" Даньке на завтрак. А именно сегодня, у неё почему-то не было даже попыток на это. Но главное, на что Данька по утру просто не обратил внимания - мать не включила телик, стоящий в её комнате, что проделывала ежедневно, без каких-либо исключений.
   - Софья Андреевна, можно я уйду, проговорил Данька учительнице, устав бороться с собой и своими предчувствиями.
   - Мне очень нужно, добавил он, опустив голову. Математичка, конечно, удивилась, такого ещё не случалось ни разу, но отпустила Даньку безоговорочно. - - Этот парень зря отпрашиваться не будет, подумала она. А внимательно посмотрев на Даньку, когда тот проходил мимо, ей и самой стало, как-то вдруг тревожно. Очень уж подавленным выглядел её ученик.
   Не помня, как добежал до дома, Данька открыл квартиру. Подойдя к кровати матери и откинув одеяло, он сразу всё понял. Устало опустившись на кровать у её ног, он не заплакал, не испугался, не стал кричать и тормошить мёртвую, призывая не оставлять его одного. А просто сидел и смотрел на мать, обливаясь слезами, где-то глубоко внутри себя, сожалея и страшно тоскуя по той жизни, которая теперь осталась далеко, далеко за чертой, которую своей смертью провела мать.
  
   Деньги на похороны собирали все четыре дома, образовавшие одну из своеобразных коробок микрорайона. Дружно собрали, кто сколько смог и вполне достойно похоронили Данькину мать. Помощь выделила и школа, и даже Министерство образования. Единственно кого из соседей не было на похоронах, так это Филипыча. Он, как и положено подозреваемому, в причинении умышленной смерти одного, а возможно и нескольких людей, находился в этот момент в камере предварительного заключения. Не помогли ему ни бандиты, ни менты, которые под напором множества свидетельских показаний, не только были уволены из милиции, но и взяты под стражу. И не только, как пособники убийства, но и организаторы криминального бизнеса.
   Директриса школы тут же выхлопотала Даньке пенсию, твёрдо обещая отделу опеки и попечительства, что ни школа, ни родительский совет, не оставят парня без присмотра. Не давая тем самым, определить Даньку в детдом до его совершеннолетия. А до получения этой самой пенсии, ему вполне должно было хватить тех денег, что собрали соседи на похороны.
   Отца, которого усиленно искали все, кто мог, так и не нашли. Милиция, по истечении определённого срока, объявила его в федеральный розыск. Но время шло, а отец так и не находился.
   Зато буквально через неделю после похорон, "нашлись" родственницы мамы. Ох, как же они плакали, как рыдали по ушедшей так рано сестре и племяннице. И первое, что сделали буквально на следующий день после приезда, это побежали оформлять опекунство над Данькой, а двоюродная сестричка мамы, подала свои документы на прописку. Конечно, в кои веки ещё выпадет такая возможность вырваться из опостылевшей голодной и неуютной деревенской глубинки. А тут вдруг такой шанс...
  
   - Аида, неужели ты не видишь, что творится в доме у Даньки, проговорила уборщица тётя Вера, зайдя в кабинет директора школы?
   - Да вижу я мам, всё вижу! Но что я могу сделать? Они ведь родственники ему.
   - Ну, допустим, какие они "родственники", ты прекрасно знаешь! Ох, Аидушка, не бери грех на душу, чует моё сердце - добром это не кончится. Ты наверняка помнишь, что они тебе ответили на твоё письмо?
   - Помню, мама, помню. Но повторяю тебе - что я могу сделать в этой ситуации?
   - Может быть и ни чего. А может быть - всё, ответила та. Для этого нужно идти в суд и доказать там, их истинные намерения!
   - И как ты, мам, это докажешь? Да и за намерения, ещё не придумали статьи. Вот если бы я, дура, сохранила те их письма...
   - Возьми, проговорила тётя Вера, и вытащила из своей сумки два помятых, но вполне читаемых листа.
   На суде именно два этих письма и стали главным аргументом против постоянной прописки тётки Даниила. Суд постановил: в качестве исключения - прописку разрешить, но временную, до совершеннолетия истинного владельца жилья, доставшегося тому после смерти матери! Какой же ненавистью пылали глаза неудавшейся "приватизаторши", когда она глядела на Данькиных соседей и группу учителей, во главе с директрисой и уборщицей школы.
   Вечером, после суда, лёжа в своей постели, Данька ещё долго слышал, как на кухне не разговаривали, а злобно шипели назначенные до его совершеннолетия, "опекуны". Ему стало вдруг почему-то очень смешно - они своим поведение напомнили ему двух одиозных персонажей из его любимого мультика - "Двенадцать месяцев".
   Уснул Данька сегодня, впервые за долгое время, спокойно, крепко и с улыбкой.
  
   Узнав на суде о "переписке" Аиды Николаевны и его новоявленных родственниц, Данька всей своей детской душой возненавидел, как самих родственниц, так и их семьи, с которыми ему ещё только предстояло познакомиться.
   Проходило время, но как бы Данька не пытался выискивать любую маломальскую причину, что бы подпитывать свою, скажем так - "не расположенность", к тёте Тане, у него, на удивление, ни чего не получалось. А меж тем, его тётя, с помощью своего мужа, приехавшего на пару, тройку дней из деревни, выкинули всё рваньё, что находилось в комнате матери. А так же, её ломанную, переломанную кровать, и так называемое - "постельное бельё", колченогие табуретки со стульями, стол и даже половики, которые давно потеряли свой цвет и больше походили на дорожки в парке, посыпанные для удобства гуляющей публики, серым, речным песком.
   Ещё через неделю в комнате были наклеены цветные обои, повешены гардины с кружевным тюлем и выкрашен пол. Тут же появилась просторная кровать, стол со стульями и широкий платяной шкаф.
   - Спи Данилушка, пока, здесь, а мы с Володей (её муж), сделаем нормальный ремонт на кухне, и в зале.
   Даньку сразу как-то неприятно кольнуло слово - "ПОКА", произнесённое тёткой, но уют и комфорт, вдруг окруживший его, перекрыл все внутренние страхи и сомнения.
   А наступившая весна, основательно взяла бразды правленья в свои руки. Снег на улицах и крышах, как-то сразу вдруг сник и раскис. Тоненькие ручейки, поначалу стеснительно искавшие для себя малейшие лазейки во льду и на обочинах, в одночасье превратились в бурные потоки, через которые теперь без помощи мостков ни проехать, ни пройти. А солнце так немилосердно палило, что вскоре появились и почки на деревьях, обещая в самое ближайшее время показать всем, свои нежные, молодые, зелёные листики. И птицы, прилетевшие невесть откуда, или молчавшие до сих славных пор, словно соревнуясь в громкости, так и норовили оглушить честной народ своими трелями, чириканьем и руладами. Дул по летнему тёплый ветерок и словно приглашал каждого за собою вдаль, обещая показать сказочные края с тридевятыми царствами и малахитовые рощи с тридесятыми государствами. Да и сам народ совершенно преобразился.
   До этого сонный, укутанный в шарфы, шапки ушанки и меховые капюшоны, откуда лишь изредка проглядывались красные носы и щёки, теперь буквально оголялся на ходу, снимая с себя всё, что мешало наслаждаться теплом и переменами. Повсюду слышался смех, и царило веселье. А школьники, идущие с занятий, теперь больше походили на стайки воробьёв - что-то кричали, размахивая портфелями и ранцами, как крыльями, будто норовя улететь. И пускали свои кораблики-щепки в бурлящие по обочинам дорог реки, несясь за ними вслед, и о чём-то громко споря друг с другом на бегу.
   Заканчивался учебный год, а приближающееся лето, своими обещаниями и надеждами, надолго отодвинуло в дальний угол страхи и тревоги Даньки. И всё то, что казалось ему тревожным и значимым в холодные, неприветливые зимние дни, теперь виделось каким-то далёким и пустяшным, словно приснившийся кошмарный сон.
   Аида Николаевна, вызвав как-то Даньку к себе в кабинет, с улыбкой сообщила, что для него уже есть путёвка в зону детского отдыха.
   Вообще-то раньше, насколько знает каждый молодой человек, да и не очень молодой - тоже, эти зоны отдыха назывались пионерскими лагерями. А так, как пионерия приказала долго жить, то вполне естественно, нужно было менять и названия. Но кто знает, какое из них лучше - "зона" или "лагерь"? И как тут не крути, а дух коммунистического наследия в обоих этих названиях, как утверждают мужики, собиравшиеся по вечерам возле дома, просто неистребим. Впрочем, какое дело ему, Даньке, как называется то или иное место, где можно свободно бегать с утра до вечера, не учить уроки, и не думать о том, что есть на завтрак, обед и ужин.
   Не стану детально обрисовывать все прелести этого летнего отдыха, потому, как, для этого мне бы понадобилось, по меньшей мере, ещё две, а то и три страницы. Для чего? Когда каждый и без моих описаний знает это волшебное время из своего детства. Да и то, вряд ли можно в достаточной мере описать целый пласт из жизни подростка. Здесь всё гораздо проще - ЛЕТО!!!
   А ещё, пообещала директриса, что постарается пробить путёвки и на следующие две партии. То есть, говоря попросту - лето должно было превратиться для Даньки в один большой, нет, пожалуй, не большой, а огромный праздник!
  
   Правда, на все три партии, Аида Николаевна путёвки всё же не достала. Но и те два месяца, проведённые Данькой в этом сказочном месте под названием "Солнечная страна", с лихвой хватило детскому сердечку, что бы ранки на нём слегка зарубцевались, а память спрятала за широкую занавеску все боли и обиды, нанесённые Даньке, его не лёгкой судьбой.
   Но всё хорошее когда-нибудь да кончается. Вот и для Даньки настало время, когда он, глядя из окна отъезжающего автобуса, прощался с этим чудесным местом до следующего года. От всей души завидуя тем, кто уже завтра окажется здесь, на один огромный и вместе с тем, такой маленький, но такой радостный и памятный, период своей жизни.
   Правда и здесь, в этой обители радости и счастья, у Даньки случились дни, когда ему было до жути грустно и одиноко. Такие дни обычно назывались - родительскими. Это когда ко всем обитателям этого райского уголка, по выходным, приезжали их родители и родственники.
   В эти замечательные дни, настежь открывались огромные ворота лагеря, и можно было вполне свободно ходить с родственниками по территории и с гордостью показывать все его достопримечательности. В эти дни не только дети, но и взрослые могли попробовать свои силы и показать своё умение на футбольных, волейбольных и прочих спортивных площадках. Могли участвовать и в художественной самодеятельности, (специально к этому времени организованному концерту), а так же принять участие и в различных конкурсах.
   В такие дни Данька уходил далеко в лес, начинающийся сразу за забором лагеря, и там проводил весь остаток этого замечательного дня. Но одиночничать ему пришлось не долго, да и то, всего лишь один раз. Грузная тётя Катя, главная повариха лагеря, каким-то образом узнала про Даньку. И теперь, не только по родительским дням, но и будням, не оставляла его одного. У Даньки даже сложилось впечатление, что и обед она готовит ему отдельно от всех. Он пробовал протестовать, говоря что-то вроде: "тётя Катя, мне стыдно, что вы кормите меня отдельно", или: "тётя Катя, вы что, хотите, что бы я стал таким же толстым, как вы?" На что она обычно реагировала заразительным смехом, после чего прижимала Даньку к своему большому животу и ласково гладила по голове. Нет, в глубине души, конечно, Даньке было очень приятно, что ни к кому так не относятся, а вот к нему... Но опять же, а вдруг его друзья не так посмотрят на всё это? А что если осудят, и больше не будут с ним играть?! Но такого, к счастью, не случалось. Совсем даже наоборот. Все в один голос говорили: надо же, какая классная эта тётка! И совсем она вам не "тётка", заступался Данька, а тётя Катя. И причём - очень, очень добрая. Конечно добрая, подначивали друзья - каждый день булочки, пирожки, пончики. Смотри, скоро догонишь её - и со смехом тащили Даньку на футбольное поле, где он был поистине царь и бог, вызывая неподдельное удивление взрослых и даже тренеров.
  
   Бегом поднимаясь на третий этаж и доставая на ходу ключ из своего рюкзака, Данька с удивлением обнаружил, что стоит перед совершенно незнакомой дверью. Старая была деревянная и вся поцарапана. А эта - стальная. И, очень красивая. Но, почему-то, какая-то уж очень чужая. Ерунда всё это, с улыбкой подумал Данька, квартирой-то я уж точно не ошибся, и постучал в дверь.
   - Кого там ещё принесло, раздался за дверью недовольный голос.
   - Это я, тётя Таня! Я, Данька.
   Щёлкнул замок, дверь открылась, и он вошел в прихожую. - А мы не ждали тебя сегодня. Думали, что ты всё лето отдыхать будешь, проговорила тётка, держа в руках столовую ложку и что-то жуя. Заглянув на кухню, Данька увидел, что там, за столом сидел дядя Володя и двое совершенно незнакомых ему детей. Полненький мальчишка, лет восьми - десяти, и длинная, худая девчонка, примерно одного с Данькой возраста. Лет этак, двенадцати - тринадцати, а может быть даже и чуть больше. И те в свою очередь, с удивлением и любопытством глазели на Даньку, как бы спрашивая: а это кто? И что он здесь забыл?
   - Здравствуйте, с улыбкой проговорил Данька и пожелал им приятного аппетита.
   - Ой! Даня! Не проходи в обуви в дом, закричала тётка! - Да, да, тётя Таня, конечно, проговорил Данька и скинув кроссовки, устремился было в свою комнату, но тётка опередила, встав у него на пути.
   - Видишь ли, Даниил... проговорила она, и глаза её забегали в поисках нужного слова.
   - Видишь ли, повторила она, в этой комнате и она кивнула на дверь, теперь спим мы с дядей Вовой. Ну, ты же взрослый парень и понимаешь, что нам, мужу и жене, нужна отдельная комната. Данька обвёл взглядом зал, в котором стояла двух ярусная кровать и судя по всему, предназначалась она, так называемым, брату и сестре. У окна красовался письменный стол с двумя стульями, в углу телевизор, а у другой стены новенький диван.
   - А это, видимо мне, спросил с улыбкой Данька, показывая на диван.
   - Что ты, что ты, Данечка, закудахтала тётка. Диван совершенно новый, ты его быстро истреплешь. Специально для тебя, мы с дядей Володей приготовили замечательный сюрприз, произнесла она с умильной улыбкой.
   - Вова. Вовка! Раздраженно повторила она, повернувшись в сторону кухни, где ты там? Иди, показывай парню его комнату. Даньку это как-то слегка озадачило. Да и было отчего. До сих пор он был твёрдо уверен, что живёт в двухкомнатной квартире, а не трёхкомнатной, если судить по словам тётки.
   С кухни вышел дядя Вова и, смущаясь, открыл двери, находящиеся за спиной у Даньки.
   - Но ведь это же кладовка, в недоумении произнёс Данька.
   - Была. Была кладовка, Данечка. А теперь, благодаря золотым рукам дяди Володи, это твоя комната, проговорила тётка.
   - Ну, чего стоишь, как истукан, прикрикнула она на мужа, зажги свет и покажи Даниилу его комнату. Лампочка вспыхнула, и Данька увидел ...сколоченную из досок лавку, на всю длину кладовки. То есть, уже не кладовки, а его, Данькиной, отдельной комнаты со старым матрасом, накрытым каким-то непонятным одеялом и точно такой же подушкой, лежащей в изголовьи. К стене было прибито, что-то наподобие, то ли полки, то ли столика, на котором с трудом могла бы поместиться пара книг. Тут же стояла старенькая маленькая настольная лампа. А без неё здесь ни куда, проговорил дядя Вова, т.к. окон, что вполне естественно, в тёмной комнате не было, да и не могло быть по определению.
   - Вот твои апартаменты, ни чуть не смущаясь, с улыбкой проговорила тётка. У Даньки от такой перспективы сердце упало куда-то вниз и на глаза сами собой навернулись слёзы. Многое бы он дал сейчас, что бы эти слёзы ни кто не видел, но они шли и шли сами собой, помимо его воли. Он хотел тут же броситься вон из дома, но какая-то внутренняя неведомая сила остановила его, словно убеждая не принимать поспешных, необдуманных решений, и что вся эта непонятность, в дальнейшем разрешится сама собой. Нужно только время. Да, нужно время, проговорил он про себя.
   Бросив рюкзак с вещами на край "постели", Данька закрыл за собой дверь "комнаты" и лёг на эту самую постель, отвернувшись к стене.
   - Ни чего Данечка, ты ещё так привыкнешь, что потом тебя и силком не вытащить будет из твоей комнаты, проговорила тётка с какой-то радостью в голосе. Может быть, ему это всего лишь показалось, но Данька услышал в интонации тётки какую-то внутреннюю злостью, и одновременно - радость.
   - За что на него злиться? Ведь ни кому, ни чего плохого он не сделал, думал Данька. И с этими мыслями, как-то совсем незаметно для себя, уснул. И снился ему, его любимый футбол, где он под рёв многотысячных трибун, забивает победный гол в ворота противника.
   Проснулся Данька от негромкого стука в дверь.
   - Даня, Данечка, вставай - это был голос тётки.
   - Мы сейчас ненадолго уйдём, а я покажу, где находятся твои продукты, идём, и тётка направилась на кухню. Данька, протирая на ходу глаза, босиком пошлёпал за ней.
   - Твой холодильник мы оставили, не выбросили, проговорила она, но ты его не включай, там всё равно кроме круп и макарон ни чего нет, да и энергии много мотает. Можешь себе варить, что захочешь. И, пожалуйста, не лазь в наш холодильник, если что нужно будет, спроси. И она ушла одеваться, громко подгоняя детей и мужа. Как же, залезешь тут, проговорил про себя Данька, глядя на холодильник тётки, на двери которого висел огромный замок. Пройдя к себе в комнату и включив свет, Данька обшарил всё небольшое пространство кладовки, но свой школьный портфель так и не нашел.
   - Тётя Таня, обратился он к тётке, а где мой школьный портфель?
   - А ты что, собрался в школу, смеясь, ответила та.
   - Нет, в школу действительно ещё рано, смущённо проговорил Данька, просто там у меня лежали деньги, оставшиеся с похорон мамы.
   - Ты что это такое говоришь? Изменилась тут же в лице тётка.
   - А на какие шиши, по твоему, мы тут такой ремонт сделали? А на что мы новый диван купили? И вообще - навели здесь идеальный порядок, после вашего, с мамочкой "проживания"? Да мы с Вовой все руки себе пообломали, пока отскребли, отчистили, отмыли ваш гадюшник.
   - А я вас, тётя Таня, не просил этого делать. И вообще, сюда вас ни кто на верёвке не тащил. Вы не имели ни какого права брать то, что вам не принадлежит, негодуя, проговорил Данька.
   - Нет, ты видел, ты видел, Вов! Ты только послушай этого нахала! Вместо того, что бы благодарить, да ручки мне целовать, он ещё и упрекает! Каков гусь?! И вообще - ты ещё сопляк, что бы так с взрослыми разговаривать! Марш в свою конуру, и носа не показывай, а то я тебя так вздую, что мало не покажется! За стенкой "брат" с "сестрёнкой" тихо прыснули в кулачки, после слов своей матери.
   - Только попробуйте, не на шутку взорвался Данька, только попробуйте, ещё раз повторил он!
   - Ой, волчонок! Чистый волчонок! Ты только посмотри на него! Да я тебя не только в детдом сдам, я тебя в милицию отправлю, что бы тебя в колонию посадили, на всю твою оставшуюся паршивую жизнь!
   Данька не стал отвечать, он с силой захлопнул двери своей кладовки и сел на топчан. Но плакать он не стал. Да слезами тут и не поможешь. Нужно было что-то предпринимать. Но что? И Данька стал думать. Крепко думать.
   Все варианты отпадали один за другим. Данька понял, что решить эту проблему ему одному, просто не под силу. И как не крути - здесь нужен был отец. Только он способен разрешить создавшуюся ситуацию! Но, как найти его? Отец ни когда не говорил Даньке, где он живёт. Да и Даньке не нужно было это, ведь папка приезжал, и всё было хорошо. Хотя, как-то раз, он назвал область, где работал в то время и Данька хорошо запомнил название. Но это когда было? Да и как далеко эта самая область находится, Данька тоже не знал. Но искать нужно было. Без отца, он не сможет жить с этими...
   Так думал Данька, сидя на своём топчане и не замечал сам, что слёзы сами по себе катились из глаз.
   Пусть! Зато теперь он знает, что нужно делать. И хотя у него сейчас ни гроша за душой, он всё равно поедет в эту область на поезде и найдёт отца. Во что бы то ни стало, найдёт! Но... только не сегодня, решил он. В первую очередь нужно постирать свои вещи, привезённые из лагеря, это раз. Сходить на вокзал, что бы узнать маршрут, это два. Потом посмотреть или спросить у кого, каким образом можно где-нибудь в поезде спрятаться и зайцем добраться до нужного места, это три.
   А сейчас нужно что-то приготовить себе на завтрак и потом - на вокзал. А там видно будет.
   - Вы, тётя Таня, ещё не знаете меня, проговорил он про себя. Вы ещё не знаете, какой я крепкий и настойчивый! И дело тут совсем даже не в деньгах, рассуждал он, ставя на газ свою старую, оставленную специально для него тёткой, дюралевую миску. А дело в отношении - нельзя же, в конце-то концов, так обращаться с людьми! Я вам, что собачка какая, что бы вот так со мной?! Нет! Я не собака - я человек! Именно это, вы, тётя Таня, упустили из вида. Ну, ни чего - я вам напомню об этом. Вместе с папкой! Мы вместе с ним напомним вам об этом! Будьте спокойны - ТЁТЯ ТАНЯ!
   Спустившись на первый этаж, Данька любопытства ради, заглянул в свой почтовый ящик и увидел там белеющую бумажку. Открыть ящик было невозможно, поскольку и там висел новый замок. И Данька поднял валяющуюся на полу палочку и выковырял бумажку из ящика. Этой бумажкой оказалось ни что иное, как денежный перевод. И деньги эти, были от отца. Данька быстро сбегал домой и взял своё свидетельство о рождении.
   - Спасибо папка, что читаешь мои мысли, радостно прокричал он про себя и направился в сторону почты.
   Но там денег Даньке не дали. Женщина в окошке сказала, что бы он привёл с собой взрослого с паспортом и тогда она выдаст сумму, которая к тому же, была достаточно крупной.
   - А что же сегодня твоя тётя не пришла за деньгами, спросила кассир, обычно она приходит получать деньги. - Ей некогда, соврал Данька, боясь, что может лишиться своих алиментов.
   - Ну, ну, ответила та, и добавив: приведи кого-нибудь из взрослых, закрыла окошечко.
   - Вот значит как? "Обычно она", обозлился окончательно Данька.
   - Ну, фиг тебе, а не деньги! И направился к дому Аиды Николаевны, своей директрисы. Так как именно она жила ближе всех от отделения почты, кого он знал.
   К радости Даньки, Аида Николаевна оказалась дома. И очень обрадовалась, увидев такого гостя в дверях.
   - Ну, проходи, проходи, сказала она и взяв Даньку за руку, повела на кухню.
   - Сейчас мы с тобой будем пить чай с домашним вареньем. Но, видя, что Данька не проявляет особого энтузиазма по этому поводу, чуть ли не силой усадила его за стол, категорично заявив - возражения, Даниил, не принимаются. Будем пить чай!
   - Хорошо, ответил тот и впервые за этот день улыбнулся.
  
   За чаем ему пришлось подробно рассказывать директрисе, как он отдыхал в лагере. Что там ему понравилось, а что нет. Скольких друзей он приобрёл и чем там занимался. И видно было, что рассказывал всё это Данька, с огромным удовольствием. Глаза его горели и забыв на время обо всех своих злоключениях, Данька порой перескакивал с одной темы на другую, а то вовсе начинал рассказывать о чём-то очень для него важном, с середины, а порой и с конца. Единственное о чём он в тот день не рассказал Аиде Николаевне, это о конфликте со своей тёткой. Да и за чем это ей?
   Взглянув на часы и поняв, что через сорок пять минут почту закроют на обед, Данька выложил главную причину, по которой пришел сюда.
   - Ну, это Данечка, не проблема, ответила директриса, одевая туфли.
   - Сейчас пойдём и всё сделаем, как нужно. Мне как раз требуется повидаться с Анной Михайловной, кассиром. Есть кое-какие дела. Вот, за одно и твой вопрос решу.
  
   Данька не стал тратить деньги попусту. Не стал покупать себе всякие вкусняшки, как это делали они с отцом, а пошел в кафе и плотно пообедал. Он знал, что деньги очень скоро понадобятся ему в пути. А потому, решил слегка прижаться, не тратить попусту их, оставляя на дорогу. Но, придя домой и сидя на своём топчане, Данька понял, что не сможет больше и минуты находиться здесь, на одной территории со своей тёткой, и её семьёй, хотя территория эта, была его по праву.
   - Да подавитесь вы ей, проговорил Данька про себя и положив в свой рюкзачок пару штанов и пару рубах, бросил ключ от новых дверей на кухонный стол и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
   - Ты чего такой кислый, спросил Даньку Серёга, когда тот проходил мимо детской площадки во дворе.
   - Да так, ответил тот.
   - Куда собрался?
   - Да, ответил Данька, есть дела кое-какие.
   - Слушай, Дань, пойдём сегодня вечером на школьное футбольное поле, мяч попинаем, а?
   - Нет, Серый. Сегодня ни как. Давай попозже. И Данька быстрым шагом направился на остановку троллейбуса.
   - Чего это с ним, спросил подошедший парнишка. Кто его знает, ответил Серёга. Несладко наверно с чужими людьми жить бок о бок?
   - Да они вроде и не чужие, возразил Санька.
   - А ты хоть раз видел их, спросил Серёга?
   - Да, уж - ответил тот, почесав затылок.
  
   - Сань, ты Даньку не видел? Спросил Сергей, подходя к своему дружку. Ты знаешь, уже третий день его почему-то нет во дворе.
   - Может, заболел?
   - Скорей всего, подтвердил Серёга. Надо бы его тётку спросить. Пойдём к его подъезду, там Ильинична со своими подружками с утра до ночи всем кости моют, уж они точно знают.
   - Ага, пойдём, ответил Саня. И они направились к старушкам, которые на данный момент решали какую-то весьма острую проблему очередного сериала, в связи с чем, достаточно громко спорили, не замечая ни чего и ни кого вокруг.
   Все знали, что эта троица ребятишек была неразлучна, как в школе, так и дома. Потому, кто сразу и кинулся искать Даньку, так это были два его закадычных друга - Санька и Серёга.
   - Вам чего, сорванцы? Спросила удивлённо Ильинечна, когда Серёга, на десятый раз просто вынужден был прокричать свой вопрос на счёт Даньки.
   - Ой, девочки, всплеснула Ильинечна руками, круто переводя стрелки разговора на другие рельсы.
   - А ведь и вправду, что-то давненько Даньку не видно во дворе? Уж не стряслось ли чего? Да ладно Михаловна тебе каркать?
   - Что может случиться в наше-то время?
   - Вот как раз, в наше-то время и может, что угодно случиться, парировала та. Да вон, и тётка его идёт. Выходя из дому, она говорила, что на почту направляется, сейчас её и спросим, проговорила старушка из соседнего дома.
   - Тёть Тань, а где Данька? Успел первым задать вопрос Саня, подходившей к подъезду, чем-то очень расстроенной женщине.
   - Не знаю, и знать не хочу, где этот подонок! Может Бог смилостивился и забрал гадёныша к себе! Со злостью проговорила, словно выплюнула она.
   - Ой, бабонька, да что же такое она говорит? Схватившись за щёки ладонями, проговорила, перекрестившись Ильинечна.
   - Ты хотя бы Бога не поминала, желая смерти сиротинушке, проговорила Михаловна.
   - А то, гляди, не ровен час и самою накажет.
   - Уже наказал! Брызгая слюной, проговорила тётка Даньки, наклонившись к самому лицу Михаловны.
   - Дык, рази, кто неволил тебя взваливать на свои плечи таку обузу, ответила та, ни чуть не испугавшись выпада. - Да вот, дура была - взвалила, ответила со злостью та. - Дык, не мешат ни кто, продолжила Михаловна, не поздно ишо, собралась да и домой? А?
   - Да ты чего такое говоришь, Михаловна, возразила бабка из соседнего дома. Неужто дура она безмозглая, а квартиру ты что - себе отпишешь? Али не видишь, зачем она сюда прискакала сломя голову?
   - И Даньку, наверняка, выжить хочешь? Спросила Ильинечна. Так не ломай себе попусту голову, девонька. - Ежели, что с Данькой стряслось, то мы не позволим случиться такому произволу! В суд пойдём! До самой Москвы дойдём, а тебе чинить этот беспредел не позволим! Так и знай!
   - Дуры старые! Да плевать я на вас хотела! Огрызнулась тётка, и гордо подняв голову, направилась в свою, законную квартиру.
   Услышав перепалку, к подъезду подтянулись и мужики. Но в разговор не вступали, а лишь качали головой, да плевались, глядя в след удалявшейся женщине.
   - Ты слыхал, нет, ты слыхал, какая змеюка! Сжимая кулаки, проговорил Серёга, когда они с Санькой отошли от стихийного собрания у Данькиного подъезда.
   - А я ещё с этим толстым, собрался на спортивную площадку вместе идти.
   - Ну, гад! Эх, и устроим же мы им с сестричкой весёленькую житуху здесь, проговорил со злостью Санька.
   - Давай Серый, ты в тот двор, а я в другой - собирай всех наших. Нужно им рассказать, что услышали и решить, как дальше жить будем. Ага. Ну, чё - погнали!
  
   Этот вечер ни чем не отличался от предыдущего. Так же, как и вчера - одни мужики сидели за столом, забивая козла, другие страстно "болели". А кто и просто потягивал пивко, ведя разговор о том, о сём. Но сегодня все разговоры крутились в основном, вокруг Даньки и его тётки. К честной компании подошел ещё один обитатель местного "анклава", неся с собой большую сумку с баночным и бутылочным пивом.
   - А вот и Витёк подрулил, раздалось из мужского собрания.
   - И что это такое, Витёк? Спросил тот же голос.
   - Мужики, пришел проставляться! Разбирай, кто что желает.
   - Что же это за праздник у тебя сегодня, а, Вить?
   - Да, вот, получил законный, очередной отпуск, похвастался Виктор.
   - Ну, тогда держи краба, поздравил отпускника первым Петрович, старший из всей компании. И мы тебя поздравляем, и каждый подходил и жал руку соседу, разбирая пиво.
   Все прекрасно знали, с Викторовой профессией, отпуск - дело весьма редкое и вряд ли долгосрочное. Старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры, подполковник юстиции Цыбин Виктор Семёнович и впрямь, вряд ли помнил сам, когда ему удавалось вырваться в положенный законодательством отдых. Нет, конечно, его отпускали, иногда. Но куда бы он ни поехал и где бы ни был, по обыкновению, не проходило и недели, как его срочно отзывали, загрузив чем-нибудь очень важным и срочным по самое горло. Именно поэтому, они с женой ни когда не строили долгосрочных планов на это весьма шаткое время, называемое отпуском. А если и отдыхали, то непременно по отдельности - он на лавке с соседями, или на лучший случай - с удочкой на речке, она с детьми на даче или у мамы в Ростове. Приняв все поздравления, Виктор и сам открыл себе баночку и наслаждаясь пивом и дальнейшими перспективами, сел на свободное место одной из лавок.
   - Что нового на нашем горизонте, улыбаясь и зажмурив глаза от удовольствия, спросил Виктор.
   - Да что тут нового, проговорил Лёнька, с грохотом опустив "дупель шесть" на стол, и победно выкрикнув - "рыба", повернувшись к соседу. С Витькой они знакомы были с самого детства, да и жили с ним на одной площадке. Только Лёнька хотел раскрыть рот, что бы рассказать другу о дневном происшествии, как из подъезда выскочила сама тётка Даньки с лыжной палкой наперевес и стала гонять детей, играющих во дворе.
   - Это что ещё за чудо-юдо, проговорил Витька, так и не донеся до рта банку, для очередного глотка.
   А дети, тем временем, с хохотом разбегаясь, корчили тётке рожицы, дразня и издеваясь над ней.
   - Так дело не пойдёт, сказал Виктор и поднявшись крикнул, что бы дети перестали так вести себя, а сам подошел к женщине и спросил, чем вызвано подобное поведение.
   - Да пошел ты, козёл! Все вы тут одним миром мазаны, плача от досады и бешенства, проговорила та.
   - Ну, допустим, ругаться или паче того, оскорблять всех подряд вам ни кто не позволял, а вот рассказать, что вы тут за цирк устраиваете, вам всё же придётся.
   - Да кто ты такой, что бы я перед тобой отчитывалась?! Выпалила та. Но нужно было знать Витька, который и не таких осаживал. Да и усаживал.
   - Что ж, если не хочешь рассказывать мне, продолжил он уже строго, то будешь рассказывать наряду милиции, который я сейчас вызову. И обещаю тебе, что пятнадцать суток ты уже намотала. И он сунул ей под нос свои корочки.
   Данькина тётка тут же преобразилась, мгновенно усвоив, кто перед ней.
   - Это всё пацаны местные, заголосила она, умываясь слезами.
   - Они моего Олеженьку всего избили, истоптали! А девчонки, девчонки-то, мою Юленьку всю изваляли, новое платье в клочья изодрали, и все коленки в кровь избили. И она буквально зарыдала, глядя в сторону смеющихся и строящих ей рожицы, детей.
   - Ну, что ж, проговорил Виктор, давайте будем разбираться с этим делом. И он рукой подозвал к себе главного заводилу двора, Серёжку.
   - Вот, Серый, поступила жалоба на всю твою дворовую команду.
   - А чё мы-то? Проговорил тот, подходя к Виктору.
   - Мы же не виноваты, дядя Витя, что этот толстяк не то что бегать, но и ходить не умеет. Начинаешь с ним играть, а он тут же падает, да ещё и психует. Да вам, дядя Витя, все это подтвердят. Любого спросите.
   - Ну, а у вас-то что? Спросил он подошедшую Ленку из сороковой квартиры.
   - Дядь Вить, ни кто не виноват, что эта корова, ну, то есть, её дочь...
   - Попрошу без оскорблений, строго остановил он Ленку, продолжай.
   - Ну, так вот, я и говорю, кто виноват, что "она" даже в классики прыгать не умеет. Не говоря уж про резинку. Пусть сперва ходить научатся, а уж потом приходят играть с нами.
   Взрослые, подошедшие к разговору, в один голос стали подтверждать слова детей, упрекая женщину в явном оговоре. Тётка Даньки перестала плакать и лишь ненавистным взглядом обводила всех, кто находился в этот момент во дворе.
   - Да вы все здесь договорились против нас, прошипела она.
   - Всем вам просто завидно, что квартира этой алкашки досталась мне, а не кому-нибудь из вас, вот вы и злобствуете.
   - Гражданочка, проговорил разозлившийся, но умеющий держать себя в подобных случаях, Виктор. Во первых - за клевету, оговоры и подобное поведение, есть правовые меры воздействия. Во вторых - умерла не просто алкашка, как вы изволили выразиться, а ваша сестра. В третьих - квартира эта вам не принадлежала, и принадлежать не будет. И живёте вы в ней до совершеннолетия Даньки. - Кстати, шепнул на ухо дяде Вите подошедший к нему Лёнька, спроси-ка вы у ней, где сейчас Данька. Его уже третий день во дворе невидно.
   - Виктор повернулся к нему удивлённое лицо. А раньше не мог сказать? Проговорил он. Да я только хотел было, да вот она, выскочила из подъезда, как баба яга в ступе, со своей лыжной палкой, всё-равно что с метлой. - Кстати, гражданочка, а где сейчас находится Даниил? Задал вопрос, обеспокоенный Виктор.
   - Лучше бы провалился в тартарары ваш Даниил, с сарказмом выдохнула тётка. Если найдётся, я ему голову, как курёнку отверну.
   - Ну, это мы ещё посмотрим, гражданочка. А вот ответить за нарушение порядка в общественном месте, оскорбление и наговоры, вы вполне можете по всей строгости закона. Возьмут сейчас свидетели и напишут заявление в милицию на вас, и придётся вам, в лучшем случае платить значительный штраф, в худшем - пятнадцать суток отсидеть. Так, где сейчас Данька? Ещё раз повторил Виктор, строго глядя в лицо тётке.
   - Сбежал ваш Данька! Заорала та. Украл у меня огромную сумму денег и скрылся в неизвестном направлении. Сейчас, небойсь, пьянствует с такими же алкашами, как его мамочка! Ему, гадёнышу, не привыкать!!
   - Что за деньги, гражданка? Слегка смутившись таким оборотом дела, проговорил Виктор.
   - Дом я в деревне продала! А этот паразит все деньги, до копеечки умыкнул. И заплакав, тётка медленно направилась к подъезду.
   Все стояли и оцепенело молчали.
   - Такого не может быть!!! Первым нарушил молчание Серёжка!
   - Не мог Данька украсть! Не верю я этой... вруше!
   - И мне тоже, что-то не очень верится. И мне. И мне тоже - послышалось отовсюду.
   Пока народ обменивался мнением по поводу услышанного, Виктор отставил пиво и сев на лавку, крепко призадумался.
   Влада, Данькиного отца, он знал давно. Человек он очень порядочный, за что и страдал всю жизнь. Женившись, Владик вынужден был бросить строительный институт и пойти зарабатывать. А тут и Данька родился. И пришлось Владу распрощаться с мыслью о завершении учёбы. Но и те три институтских года не пропали для него даром. Парень он был толковый, чего недоучил, то докумекал на практике. А такие люди, во все времена не валялись, где попало. И уж тем более в наше - когда спецы такого уровня начисто вывелись, словно динозавры. Данька, тот весь в отца пошел. Такой же честный, открытый, настырный и добрый. Нет, думал "важняк", не мог Данька пойти на эту подлость. Ни как не мог. Да и с тёткой его, не всё понятно. То, что она горлохватка, видно не вооруженным глазом. Случись такое на самом деле, она бы не здесь языком чесала, а давно бы обивала пороги различных высоких инстанций. Все ментовки бы на уши поставила. А тут? Льёт крокодиловы слёзы, будто разжалобить народ пытается.
   Нет, тут нужно разбираться досконально. Похоже, накрылся мой отдых, подумал Виктор и не столько с сожалением, сколько с какой-то, едва уловимой радостью и облегчением. Очень уж любил он свою работу и даже во сне не расставался с ней ни когда.
  
   - Лёнька, Петрович, кончай митинговать. Идите оба сюда. И сам пошел в сторону от дома, подальше от ненужных глаз и ушей.
   - Послушайте, что скажу, проговорил он, дождавшись, когда те догнали его.
   - Мне не очень нравится этот нынешний персонаж и тот водевиль, что устроила эта дамочка перед публикой. И, на мой взгляд, врёт она, как сивый мерин.
   - Во-во, поддакнул Лёнька. И мне эта сволота не по душе. Таких за версту видно. Что думаешь, Петрович? Спросил он соседа.
   - А что тут думать? Это ты у нас спец по таким ребусам, тебе и решать его.
   - Петрович, спросил тут же Виктор, как твоя ласточка? Бегает ещё?
   - Хм, хмыкнул в свои пышные усы тот, ещё спрашиваешь? - Ну, и ладненько, проговорил Виктор. Значит так. Будьте оба готовы к утру.
   - Далеко едем, Вить? Спросил Петрович.
   - Пока не знаю, но сегодня к ночи буду знать. А утром, в машине, сообщу и вам. Ладно, вы идите во двор, а я прогуляюсь до одного старого приятеля. Завтра в гараже у Петровича. И, Лёнь, ни гу-гу что бы.
   - Да ты что, Вить, неужели я не понимаю? Ну, всё, разбежались, проговорил Виктор и скрылся в толпе, словно его и не было.
  
   У Петровича, конечно же была "настоящая" машина, вот только таковой, сам он, её не считал. Свой "Опель" он отдал сыну, который краем глаза давненько посматривал на отцовский "аппарат" и был несказанно рад получить "дрыгалку", как её называл отец, в подарок.
   А сам Петрович, чуть ли не год с хвостиком, до того, как отдать сыну "Опеля", реконструировал, доводил, переделывал авто, которое ни когда не показывал даже своим самым близким друзьям. И лишь год назад, в один из тёплых, летных дней, пригласив Лёньку и Виктора с собой, повёл их в свой гараж, находящийся не так далеко от дома, в гаражном кооперативе "Колесо".
   Сняв замок и распахнув двери гаража настежь, Петрович скрестив руки на груди, торжествующе произнёс: Любуйтесь!!!
  
   На друзей смотрел синий, лакированный монстр, из далёкого советского прошлого. Имя которому Лёнька не знал совсем, так как был ещё сопляком в те ветхозаветные времена. А Виктор, хотя и угадывал по чертам принадлежность "монстра" к определённому ряду авто, но очень и очень с трудом. И был совершенно не уверен в своих подозрениях.
   - Кончай почивать на лаврах, Петрович! После длительной паузы проговорил Лёнька. Давай, колись, откуда этот динозавр родом.
   - Эх ты, сопля! И Петрович дружески отвесил тому достаточно увесистый подзатыльник. А вот тебе Витя, грех не признать в моей "ласточке" "Москвич - 410"! -Петрович, ты, конечно, извини, оправдывался Витька, этот модельный ряд я знаю прилично, но именно такую модель, что-то не припомню. Ну и правильно, что не припомнишь, с улыбкой ответил тот. Эту модель в Союзе выпускали очень недолго, так как она не оправдала возложенных на неё надежд. Хотя это просто "407 москвич", но с поднятым шасси и двумя ведущими мостами. А "не пошел" он потому, что слишком слабым был мотор для такой громадины. Всего-то - 37 "лошадей", а сама машина с металлом в 1,2 - 1,6 мм толщиной, да ещё и луженая. Но вы только посмотрите - каков красавец! Ему лет почти столько же, сколько и мне, а вы только гляньте - как новенький, не уставал ворковать Петрович, ходя вокруг машины.
   - Конечно, будет тут новенький, проговорил Лёнька - у кого в руках-то оказался? У самого инженера-конструктора. По другому, я бы просто не понял, проговорил Лёнька, ходя за Петровичем и заглядывая то в салон, то под днище.
   - Ну, а теперь, Петрович, давай саму изюминку. Иначе ты не сиял бы, как надраенный пятак, проворил Витька.
   И всё-то ты знаешь "следак", всё-то видишь и ни чего-то от тебя не скрыть, с довольной видом ответил тот.
   Во первых, начал Петрович, мосты теперь на нём, военного Газ - 69. Да, да, не удивляйтесь! Нашел и такие. Слава Богу - есть ещё друзья! И мосты, надо сказать, совершенно новые. Не имеют пробега ни одного километра. Причём - оба моста, и задний, и передний.
   Движок стоит от УАЗика.
   - Да как же ты его туда втолкнул? Удивился Виктор. Пришлось повозиться и расширить объём моторного отсека. А всё остальное перед вами - любуйтесь! Конечно, этот рысак не столь резв, как тот же "опелёк", но "дури" в нём столько, что автобус могу взять на прицеп не за "слабо". Хотя должен сказать, что аппетит у него просто дьявольский, со смехом подытожил именинник.
  
   - Что-то Витёк запаздывает. Такого за ним ни когда не водилось, проговорил Лёнька, в сотый раз поглядывая на свои наручные часы.
   - Да не мельтеши ты перед глазами, прикрикнул на него Петрович, протирая "бархоткой" и без того блестящие бока машины.
   - Иди лучше глотни чайку, да и мне плесни стаканчик. Термос вон, на верстаке. Лёнька, что-то бубня себе под нос, подошел к термосу и стал наливать, в тут же стоящие стаканы.
   - О! Вот это очень кстати! Послышался вдруг знакомый голос. Давай-ка и третий стакан наливай, а то я сейчас от жажды умру.
   Поздоровавшись с друзьями, Виктор взял протянутый Лёнькой стакан с чаем, и чуть ли не залпом выпил горячую, ароматную жидкость.
   - Ребята, проговорил он, отдышавшись, прошу меня извинить, но дело того стоило. Отыскался, наконец-то, наш Влад!
   - Нуда?! Вот это здорово! Проговорил Лёнька.
   - Давай-ка Витя присядь, и всё по порядку, проговорил Петрович, убирая бархатную тряпку в кармашек на двери машины.
   - По порядку, так по порядку, проговорил Виктор, и налив себе ещё чая, сел на стоящее в углу кресло, а пара друзей разместилась вокруг, на стульях.
   - То, что милиция объявила Влада в федеральный розыск, я знал. Знал так же, что их "розыскная машина" слишком грузна и неповоротлива, а посему - подключил кого нужно, уже по своему ведомству. Не иголка же, в конце концов, а человек. Значит - где-то он оставил всё же свой след? Вчера, так, на всякий случай, по пути заскочил к ребятам, а они мне адрес Влада под нос суют. Ну, я, естественно, тут же в отдел связи и по служебному телефону, от прокурорского ведомства, вызвал того к телефону. Но разговор состоялся лишь сегодня утром. Да и то с огромным опозданием.
   - А причина? Спросил Петрович.
   - А причина, Петрович, в том, что наш дружбан, ещё год назад подписал контракт с одной крупной строительной фирмой. И преспокойно так, вкалывает себе, за полярным кругом, гребя "бабки" лопатой, и не ведая ни сном, ни духом, что его разыскивает по всей одной шестой части суши наша доблестная милиция.
   - Ну, делаааааа... Только и смог проговорить Лёнька.
   - О чём вы с ним говорили? Спросил Петрович, после некоторой паузы.
   - А вот это абсолютно правильный вопрос. Тебе бы Петрович в наше ведомство. Нам такие головы, страсть, как нужны.
   - Что до моей головы, ответил тот, то она мне и самому ещё пригодится. Отвечай, раз я спросил тебя.
   - Да не волнуйся ты, Петрович! Владу я рассказал лишь то, что ему необходимо знать пока. А когда приедет, мы его на месте просветим и подготовим. Я ведь и сам знаю этого быка - мигом экстрадицию организует этим "новосёлам" при чём - через форточки.
   - Когда он приезжает, спросил Лёнька.
   - Через пять дней будет дома, ответил Виктор.
   - Сказал ещё, что ни чего хорошего у него с новой семьёй не получилось. Приедет домой и все силы свои, и возможности, отдаст Даньке.
   - Вот это правильно он сказал, одобрительно кивнул Петрович. Давай, Вить, показывай маршрут и проясни обстановку продолжил он, немного помолчав.
   - Обстановка такова, ребята. И Виктор развернул карту области. Нам сюда, Петрович.
   - Фьють - присвистнул тот. Так это же у чёрта на куличках?!
   - Да уж! Ответил тот - путь не близкий. Но к обеду, думаю, будем на месте.
   - Дай то Бог, проговорил Лёнька.
   - Да, продолжил Виктор - я поднапряг их местных, районных ментов через своё ведомство. По всей вероятности, они теперь землю носом роют. Значит, приехав туда, мы будем обладать полнейшей информацией о "фигурантах"!
   - Даже так - "фигуранты"? Проговорил, усмехнувшись, Петрович. Ну, ну, Витёк, добавил он, садясь за руль и включая зажиганье. По коням орлы! Нас ждут великие открытия!
   - А ты, Петрович, как был пацаном в душе, так им и остался, с улыбкой проговорил Лёнька. На что тот лишь весело крикнул: А то! И машина, грозно рыкнув, словно танк, выкатилась из гаража.
  
   Первое, о чём спросил Влад, выйдя из здания аэропорта, где только что произвёл посадку самолёт из Москвы: вы его нашли?
   - Нет, Влад, пока - нет, ответил Виктор, обнимая старого друга.
   - Но ты не волнуйся, Владик, успокаивая, проговорил Петрович, пожимая руку прилетевшему.
   - Виктор не только полицию на уши поставил, но и прокурорских основательно поднапряг. Так, что тебе нужно набраться немного терпения и твой сын непременно найдётся, проговорил Лёнька с улыбкой, обнимая и хлопая ладонями Влада по спине. И четвёрка друзей направилась к "Москвичу", поджидавшему их на стоянке.
   Когда все сели в машину, Петрович не стал заводить двигатель, а повернувшись к Владу и сделав серьёзное лицо, проговорил: - Послушай меня, сынок.
   То, что мы найдём Даньку, лично ни у меня, ни у всех здесь сидящих, нет и тени сомненья. Но тут образовалась проблема, пожалуй, не менее серьёзная, чем поиски твоего сына.
   - Что ещё за проблема такая, удивлённо проговорил Влад. Видишь ли, когда Виктор разговаривал с тобой по телефону, то он не сообщил, что после смерти твоей жены, у неё вдруг, нашлись двоюродная сестра и тётка. - Вот как, удивился Влад. А мне Маринка ни словом не обмолвилась о своих родственниках.
   - Так вот, продолжил Петрович, её сестра оформила на Даньку опекунство и прописалась в твоей квартире. И теперь там кроме Даньки живёт вся её семья, а это - муж и двое детей.
   - Ну, и какая же тут проблема? Спросил недоумевая Влад. - Проблема не в них, дружище.
   - А в ком тогда?
   - Как бы ни показалось странным, но проблема в тебе, продолжил Виктор. Видишь ли, мы предполагаем, а на это, поверь, у нас есть все основания, что Данька ушел из дома из-за своей тётки.
   - Да я этих!.. Проговорил Влад, сжимая кулаки.
   - Вот это и есть та, самая, проблема. Зная твою, так сказать - "решительность" в таких делах, мы очень опасаемся, что ты можешь наломать дров.
   - Скажи Влад, ты нам веришь? Задал вопрос Виктор, показывая рукой на друзей.
   - Что за вопрос, Вить? Конечно, верю. Мог бы и не задавать дурацких вопросов.
   - Это уже хорошо, продолжил разговор Лёшка.
   Ты понимаешь, на днях мы ездили по месту жительства этой, так сказать, твоей родственницы, и благодаря Витьку и его связям, узнали оччччень много интересного. А по этому - нужно, что бы ты поверил нам и не предпринимал ни чего противоправного. Одним словом - тебе нужно просто помолчать. До поры, до времени, конечно. А Витёк, в связи с нашими данными, полученными по месту жительства этой семейки, попробует прокрутить одну из наших заготовок, приготовленных специально для этого случая. Ну, так как? Опять вступил в разговор Петрович.
   - Если надо, то надо, проговорил задумчиво Влад. Но если Данька ушел из дома действительно из-за них, тогда друзья не обессудьте, бошки я им поотшибаю, как пить дать!
   - Опять - двадцать пять! Проговорил устало Витька. Пойми ты, голова твоя садовая! Эта баба битая, перебитая! Таких, голыми руками не возьмёшь! Тут нужно, как в том мультике - техницки! А у нас с ребятами, как тебе сказал уже Лёнька, есть "фактики", которыми можно очень крепко зацепить эту "братву". Если, конечно, ты не испортишь всё дело. Конечно, здесь можно и, как говориться, по закону - суды, разбирательства там разные, а тебе это надо? Прописать нынче легко, а вот выписать целую семью, да особенно, если имеешь дело с такими ... , дело весьма хлопотное, закончил Виктор.
   - Да ладно, тебе. Раз такое дело, то я конечно помолчу. А сейчас вы не могли бы мне суть дела поведать? Спросил Влад, друзей.
   - Некогда Владик зря языком чесать. Время терять не будем. Вот приедем, и тогда Виктор проведёт свой "мастер класс". Не зря же он - старший следователь по особо важным делам. Тут ему и карты в руки.
  
   - Лёнька, паршивец, твоих рук дело!? Глядя на того, заводясь, проговорил Виктор.
   - Опять Лёнька? Ну, ей Богу, прямо, как в детстве - случись чего, всегда виноват Лёнька! И друзья, посмотрев друг на друга, дружно расхохотались. Хотя, действительно, было от чего разозлиться.
   Во дворе, словно на демонстрацию, собралась довольно приличная толпа народа.
   - Честное слово ребята, я здесь не причём, проговорил Лёнька, глядя на собравшихся. Что же, они просто так, ни чего не зная, взяли и именно сегодня, все разом высыпали во двор? Уже более спокойно, проговорил Виктор.
   - Это я всё устроил, совершенно спокойно сказал Петрович. Нынешний театр, без зрителей, будет просто не интересен, проговорил он, выключая двигатель "Москвича" и ставя машину на ручник. Нужны нам люди и для поддержки, и для аплодисментов в конце спектакля.
   - Ну, ты даёшь дед, удивлённо и вместе с тем восхищенно проговорил Виктор. Всё-то ты видимо продумал.
   - А то, проговорил Петрович, удовлетворённо хмыкнув в свои шикарные усы.
   - Кого там ещё принесло? Послышался из-за двери не столь уверенный, как прежде, голос. Да и было с чего нервничать. За окном, большущая толпа народа, чуть ли не самого утра о чём-то переговариваясь, посматривала на окна третьего этажа. "Опекуны" не на шутку обеспокоились и переходя от окна к окну, со страхом поглядывали сквозь шторы, на это странное явление. - Не принесло, как вы изволили выразиться, а приехал хозяин квартиры! Строгим голосом проговорил Влад. Открывайте, или я буду вынужден вызвать МЧС, что бы они вскрыли эту чёртову, консервную банку, поставленную без моего ведома. Дверь открылась, и друзья увидели, как на них смотрят четыре пары удивлённых и растерянных глаз. - А Петрович-то оказался прав, подумал про себя Виктор. Психологическое воздействие "массовки" во дворе, сыграло весьма важную роль во всём этом действе. Значит - "клиент созрел" и теперь ваш выход, господин следователь, удовлетворенно проговорил про себя Виктор и, отодвинув друзей, вышел вперёд.
   В своей форме, с солидной папкой в руке, он смотрелся просто шикарно! Встал перед "тёткой" и не говоря ни слова, уставился на неё своим строгим взглядом, словно изучая противника. А за одно, давая время противоположной стороне, изучить себя и до конца проникнуться созданным вокруг этого эпизода, эффектом.
   Выдержав классическую паузу, Виктор открыл папку и стал читать: Мосина Татьяна Григорьевна, 1975 года рождения. Рожденная там-то и там-то. Так, так, так - это не существенно, дети, муж. Это вы, строго спросил он, глядя "опекунше" прямо в глаза. Да, это я, ответила та, явно не понимая в чём дело.
   - Гражданка Мосина, обратился к ней Виктор. Покажите органам и общественности, как живёт, где спит и что кушает ваш подопечный. У той испуганно забегали глаза. - Ну, так как, гражданочка? Но поняв, что та вошла в штопор, спросил стоящего рядом с ней мужчину - вы её муж?
   - Да, да, конечно, я муж. Ну, тогда показывайте вы, и легонько подтолкнул того. Когда "муж" открыл кладовку, сказав, что это спальня Даньки, толпа, зашедшая вслед за друзьями, просто ахнула. А когда на полу, возле сколоченного топчана, все увидели старую миску и шапку плесени в ней, толпа просто вознегодовала. В это время, Лёньке и Петровичу стоило больших усилий, что бы удержать Влада, и не дать ему бросится с кулаками на "опекунов". Хотя, честно говоря, они и сами бы не прочь настучать этим уродам по макушке.
   - Ти-хо!!! Тихо, я сказал, перекрыв общий шум своим мощным голосом, проговорил Виктор.
   А теперь давайте посмотрим, чем питался ваш подопечный.
   Ну, идёмте, идёмте на кухню, обратился он к стоящим "опекунам". Чего встали, уже грозно выкрикнул он им. Но так и не дождавшись их, сам прошел на кухню вместе с друзьями и соседями. Так, так, проговорил он, открыв старый Данькин холодильник: крупа, макаронные изделия, три пакетика чая. Ключи, крикнул он мужчине. Ключи, говорю, дай от вашего холодильника! Обратился он к мужу Данькиной тётки. Тот вынул из кармана связку и передал её Виктору. Давайте глянем, что здесь. Яйца, масло, сметана, кетчупы и колбасы. Холодильник буквально ломился от продуктов. Морозильная камера переполнена мясом. Значит - мальчишке это и он показал на крупы, а сами вот это, и Виктор с силой захлопнул дверку "тёткиного" холодильника.
   - И что же вы за люди такие, в полной тишине проговорил Влад. Но от этих тихих слов, у всех буквально кровь застыла в жилах и по телу побежали мурашки.
   Тут словно проснувшись, подбежала "опекунша" и закрыла свой холодильник, словно амбразуру, своим массивным телом.
   - Не тронь!!! Чуть ли не с пеной у рта заорала она. Не тобой нажито, ни тебе и трогать!
   - Ага, вот и очнулась. Это очень хорошо, что ты уже очнулась. А вот теперь я расскажу вам, а заодно и всем здесь присутствующим, каким трудом всё это нажито, проговорил Виктор. Так, начнём с тебя гражданка Мосина.
   В свои неполные пятнадцать лет, вы, гражданочка, бросили больную мать и подались на вольные хлеба, в город. Чем вы там занимались, говорить не нужно, поскольку не прошло и года, как вы, гражданочка, принесли своей мамаше внучку, а сами опять ударились в бега. Но через год вы снова вернулись, поскольку в городе вам светил срок на "малолетку", за подозрение в групповом грабеже. То ли подельники пожалели вас, то ли поимели в виду своё будущее, но вашу вину в милиции так и не доказали. И вы решили на время залечь на дно. Но тут вдруг умирает ваша мать и вы, продав довольно приличный дом, опять скрываетесь куда-то вдаль. Только уже с ребёнком. А через довольно непродолжительное время, проявляетесь в соседнем селе, выскочив замуж за нынешнего мужа.
   - Так ты и вправду проституткой была, злобно выпучив глаза, проговорил её муж.
   - Господа, товарищи, обратился Виктор к чете, выяснять отношения будете чуть позже, а пока разрешите мне продолжить.
   Работать, вы гражданочка, пристроились в продовольственный магазин. А поскольку, в последнее время, у вас, в магазине образовалась очень крупная недостача, вам, как манна небесная, выпал шанс перебраться сюда, в город. Где вы опять устраиваетесь работать в магазин. И должны были бы выйти на работу на следующей неделе. Но, вынужден вас огорчить - работать вы там не будете. И вообще, здесь в городе, вы не будете работать в торгующих организациях. Вы в чёрном списке. Может быть где-нибудь дворником, если возьмут. Хотя - вряд ли. Но и это ещё не всё, гражданка Мосина. Сейчас, и Виктор поглядел на свои часы, через полтора, два часа, следователи вашего районного отделения милиции ждут моего звонка, что бы вновь открыть дело, по поводу смерти вашей матери. Поскольку вопросы по этому делу у органов дознания, были ещё в те года. Но районная текучка, нерадивость некоторых сотрудников, неразбериха и явное попустительство, сыграли вам на руку. Но сейчас всё изменилось. И если дело вновь дойдёт до разбирательства, то я очень не уверен, что не откроется дело о насильственной смерти вашей матери. А не "несчастном случае", как записано в свидетельстве о смерти. Но! Я повторяю - Но!!! Если здесь, всё же подтвердится несчастный случай, то вот в связи с крупной недостачей, а попросту говоря - воровством в особо крупных размерах, будьте уверены, вас притянут по полной. Какова перспективочка, а? И Виктор глянул на белую, как полотно, женщину.
   - Ах, ты тварь, проговорил её муж. Ты же мне совсем другое пела?!
   - И к вам, гражданин Саврасов Владимир Григорьевич, 1977 года рождения, продолжил Виктор, снова раскрыв свою папку, так же имеются вопросы. До приезда в город, у вас на ферме, где вы работали скотником, пропало три коровы. Идёт следствие и вы, что вполне естественно, попали под подозрение. Двух работников совхоза уже арестовали, и они дают показания. Осталось лишь доказать вашу вину. Ну, я думаю, нынешние следователи не повторят "ошибок" тех, кого убрали из органов. Так, что это лишь вопрос времени. Вот, пожалуй, и всё. Пока - всё. Так, что мы будем делать, господа подозреваемые. По закону, я должен сейчас же вызвать наряд милиции и арестовать вас. Но я же не зверь какой. Вот смотрю на ваших детишек и спрашиваю себя - а они-то в чём провинились? По закону, нужно сейчас же вызвать представителей органов опеки и отдать их в детдом, пока идёт следствие. И как же мне поступить в такой ситуации?
   - Чего там, Виктор, раздались голоса пришедших в себя людей. Вызывай милицию и ни каких поблажек этим изуверам.
   - Пусть на своей шкуре всё прочувствуют.
   - Вызывай Витя, вызывай и не думай - понеслось со всех сторон.
   - Ишь, что удумали, упыри проклятые, парня выжили из дома.
   - Что стоишь, придурок?! Очнувшись, затараторила суетливо "опекунша", крича на своего мужа.
   - Не видишь разве, мент дело шьёт! Собирай по быстрому шмотки и ноги делать нужно.
   - Вот, проговорил с улыбкой Виктор, теперь я слышу ваши истинные мысли.
   - Гражданин начальник, а гражданин начальник, заголосила "опекунша". Не бери ты грех на душу - отпусти нас с миром. Уйдём сейчас же, только кой-какое барахлишко прихватим и - нету нас. А?
   - Что скажешь, Петрович? Обратился Виктор, повернувшись к стоящим позади него друзьям.
   - Что тут сказать, Виктор, вздохнув, ответил после некоторого раздумья тот. Да отпусти ты их. И пусть сам Бог им будет судья.
   - А что скажешь ты Влад?
   - Пусть отваливают, да побыстрей, пока я им головы не свернул! Ответил тот и отвернулся.
   - Что скажете вы, народ? Обратился он к соседям, многие из которых, так и не отошли от того, что услышали от Виктора.
   - Пусть уматывают, пока мы не раздумали. А пока народ решал их судьбу, "наша семейка" побросав в сумки всё, что попало под руки, растолкав людей, набившихся чуть ли не полный подъезд, бегом улепётывала в сторону автовокзала.
   - Скатертью дорога!! Ни дна вам, ни покрышки!!! - Только и слышалось со всех сторон.
  
  
  
  
   Глава 2.
  
   ДАНЬКА
  
   Попрощавшись с Серёгой, Данька сел на подошедший троллейбус и через несколько минут был на железнодорожном вокзале. Узнать про поезд, идущий в нужном направлении, труда не составило. Поезд прибывал на первый путь через полчаса и должен был простоять всего пятнадцать минут. За это время Даньке нужно было каким-то образом изловчиться, что бы оказаться в одном из его вагонов. И пока он ломал себе голову над этой проблемой, объявили о приближающемся составе.
   - Будь что будет, решил про себя Данька и вышел на перрон.
   Прямо возле него остановился вагон под номером десять. Полная тётя открыла дверь вагона изнутри и подняв подножку, спустилась на перрон, протирая тряпкой железные поручни. Народ из вагона не выходил, и проводница стояла, в одиночестве разглядывая разношерстную толпу.
   - Тётя, подойдя к проводнице, проговорил Данька.
   - Что тебе, сынок, с улыбкой глядя на того, ответила она.
   - Мне нужно, во что бы то ни стало попасть в этот город, проговорил он. Вы, тётя, не волнуйтесь, я заплачу. У меня есть деньги. И Данька вынул из кармана несколько купюр, показывая их женщине.
   - Дело сынок не в деньгах, проговорила она. Тебе зачем так далеко ехать? И что скажут на это твои родители? - Так я и еду к отцу, проговорил Данька.
   - А что мамка скажет? Спросила женщина.
   - Уже ни чего не скажет, ответил Данька насупясь.
   - А ты, случайно, не врёшь мне? Разглядывая парня, серьёзно спросила проводница. Нет, тётя, я не вру. Поверьте, мне очень нужно, совсем тихо проговорил Данька и замолчал.
   - Ладно, проговорила проводница после некоторого раздумья, заходи. Там видно будет. Но если наврал, сдам тебя железнодорожной милиции, пусть они разбираются. -Спасибо, радостно воскликнул Данька, и заскочил на подножку вагона.
   Таким образом, Данька очутился в служебном купе вагона, везущего его к месту работы папки.
   - Меня зовут тётя Надя, сказала проводница, и вы молодой человек, сейчас расскажите мне всё по порядку, ставя тем временем перед Данькой стакан чая и тарелку, на которой красовались вкусно пахнущие и такие аппетитные, румяные пирожки. Данька рассказал об отце, не утаив ни чего, и замолчал.
   - А почему ты ни чего не говоришь о своей маме, после некоторого молчания, добавили женщина.
   - Она умерла, тихо проговорил он и уставился на пробегавшие мимо вагонного окна, пригороды, деревни и поля.
   - Ты кушая сынок, кушай давай, не стесняйся, ласково говорила проводница Даньке, сердобольно разглядывая парнишку и гладя его по голове.
  
   - Даня, Данечка, вставай, сынок, сквозь сон услышал Данька, ласковый голос проводницы тёти Нади и открыл глаза. Скоро будем на месте, а мне нужно тебе кое-что рассказать. Вот покушай - тут чаёк, ватрушки, бутербродик. Кушай, кушай, не стесняйся, когда ещё придётся, как следует поесть? Сейчас подойдёт моя подружка, она тоже проводник, работает через два вагона отсюда, и ты пойдёшь вместе с ней. Ага, вот и она. - Привет, путешественник, сначала услышал, а потом и увидел Данька, стоящую в дверях и весело улыбающуюся женщину. Тётя Галя, проговорила та, протягивая Даньке руку для приветствия.
   - Данечка, ты послушай, что я тебе сейчас скажу, проговорила тётя Надя, садясь рядом. Моя подруга Галя, начала она, сейчас сдаёт смену и уходит в отпуск. А так, как её сын давно женат и живёт отдельно от мамы, ты вполне можешь остановиться у неё пока не найдёшь своего отца. Ну, так как? Спросила она, заглядывая в глаза Даньке.
   - А я не стесню Вас, тётя Галя, смущённо проговорил он. - Ну, что ты, сынок, ответила та. Совсем даже наоборот. Я буду очень благодарна тебе, что ты скрасишь на время моё одиночество. Да и тебе я грустить не позволю - в свободное время будешь помогать на огороде, сейчас так называемая страда, сбор урожая. Ну, как, договорились? - Конечно, договорились, радостно ответил Данька.
   - Ну, тогда не спеши выходить и жди меня, проговорила та и ушла в свой вагон.
   - А я, проговорила тётя Надя, сделаю ещё один рейс и обязательно приду к вам с Галей узнать, как твои дела. А если, вдруг, ты найдёшь отца до моего приезда, то уж, пожалуйста, оставь свой адрес, я обязательно тебе напишу. Я ведь тоже почти одиночка - дочь со своей семьёй живёт в Германии и очень редко навещает свою мать. Хотя по интернету мы чуть ли не каждый день разговариваем, и с ней, и с внуками. Они теперь совсем уже взрослые, проговорила проводница, вздохнув.
   - Конечно, тётя Надя, я обязательно оставлю свой адрес, и сам буду писать вам. Часто писать. Честное слово! - Верю сынок, верю, проговорила ласково та, прижав Даньку к себе.
  
   Галина и Данька стояли на полупустом перроне вокзала и махали руками вслед уходящему поезду. Где в одном из вагонов, у окна, стояла тётя Надя и тоже махала им в ответ, до тех пор, пока поезд не сделал крутой поворот, и вокзал с подружкой и пареньком, со всеми пристройками и ларьками, не скрылся за ним.
   Выйдя на привокзальную площадь, Галина с Данькой сели в маршрутку и через некоторое время были уже в пригороде, где в красивом, кирпичном домике с цветущим полисадом, огороженным старым частоколом, жила, коротая время от рейса до рейса, Галина.
   - Ну, вот мы и дома, проговорила хозяйка, открывая калитку и пропуская Даньку во двор.
   Пока тётя Галя что-то готовила на кухне, Данька, сидя на диване, с интересом разглядывал комнату. Всё здесь нравилось ему. И уютно, и чисто, как-то всё по простому, по домашнему. Но чем дольше всматривался Данька, тем явственнее к нему приходило ощущение, что в этом доме, что-то не так. Будто чего-то самого главного здесь и не хватает. Очень странным и в тоже время, до боли знакомым было это чувство. И где-то, оно, это чувство, уже приходило к нему. Но где? Данька долго не мог вспомнить. Ну да! Конечно! Вдруг осенило его. Это же чувство - одиночества. Да, да. То самое. Холодное, жуткое одиночество, охватившее его, Даньку, когда приехав из лагеря, он сидел в своей кладовке, изуверски названной тёткой - "отдельной комнатой". Вот и здесь. Это предательское чувство снова прикоснулось к нему. Даньке вдруг показалось, что это и не дом вовсе, а какое-то временное пристанище, с радостью покидаемое жильцами, как только появлялась любая, мало-мальски пригодная для этого возможность. А одиноко висящая старая фотография, где совсем ещё молодая тётя Галя, улыбаясь, держит в руках смеющегося карапуза, только подчёркивала это самое ощущение. Ну, конечно, подумал Данька - здесь редко кто бывает. Странно, с чего бы?
   И как только в комнату вошла тётя Галя, неся в руках горячую сковородку с чем-то аппетитно пахнущим, шипящим, шкворчащим, Данька с детской непосредственностью задал ей этот самый вопрос, тут же рассказав о своих ощущениях. Тётя Галя, как-то вдруг сразу поникла и, опустив голову, надолго замолчала.
   - Ты прав сынок, проговорила она, словно приходя в себя. Здесь редко кто бывает, и она обвела взглядом комнату. Прошло много лет, как сын бросил родную мать, проговорила она, поднеся фартук к глазам.
   - Разве такое возможно, что бы сын бросил свою маму, удивлённо спросил Данька.
   - Возможно сынок, ещё как возможно, ответила та и встав, ушла на кухню. И ещё долго там что-то звенело, шелестело и негромко хлопало.
   Вернулась она с дымящимся чайником в одной руке и большой банкой варенья, в другой. Всё, хватит болтать, глядя с улыбкой на Даньку, сказала она, давай будем кушать. А то всё остынет. Разговоры оставим на потом. Хорошо?
   - Хорошо, ответил Данька и с воодушевлением принялся терзать ложкой жаренную на сале картошку, выискивая аппетитные, румяные шкварки, поддевая их, и с огромным удовольствием отправляя себе в рот. Тётя Галя с улыбкой и какой-то затаённой тоской, наблюдала, как ест её неожиданный гость, и не спеша, подталкивала своей ложкой самые поджаренные кусочки поближе к Даньке. Потом они долго пили чай с айвовым вареньем, которое скорее напоминало мёд, чем само варенье, и весело смеялись над всякими пустяками, случавшимися с тётей Галей во время её работы.
  
   - Нет, тётя Галя, меня сопровождать не надо, упрямо повторил Данька.
   - Я достаточно взрослый, что бы водить меня за руку. Прежде всего, я найду первую попавшуюся стройку и там спрошу про отца. Он ведь не просто чернорабочий, каменщик или плотник. Он инженер-строитель, а их не так много на стройках.
   - Но, Даниил, он так же может работать не только на городских стройках. Сейчас строят везде - и в пригородах, и за городом, и в сельской местности, и в областных городах.
   - Конечно, тётя Галя, вы правы. Но, Марков Владислав Сергеевич, на свете и в строительстве, всего один. И кто-нибудь да слышал эту фамилию. Если он работал здесь.
   - Вот именно - "если", проговорила тётя Галя. А если его уже нет здесь, у нас? Что тогда, спросила она, глядя на Даньку.
   - Тогда? Поеду домой и буду ждать его там, ответил Данька. Но искать его всё равно буду, упрямо повторил он.
   - Да ты парень с характером, улыбнувшись, сказала она. Только очень прошу тебя, Данечка - не связывайся ни с кем по дороге. И ни с кем, ни куда не ходи. Что бы тебе ни сулили, что бы ни обещали. И, обязательно, после обеда возвращайся. Я с нетерпением буду ждать тебя.
   Она ещё не знала всей Данькиной истории. Но своим большим, израненным сердцем чувствовала, что в жизни парнишки тоже произошли какие-то весьма крупные и скорее всего, неприятные перемены. И не смотря на свои молодые годы, парнишка этот, хлебнул лиха в этой жизни совсем даже не по детски. Что в жизни может произойти такого, что бы столкнуть ребёнка с его, по праву занимаемого места, и пустить на поиски утраченного? Скорее всего, ему, Даньке, и это чувствовалось сразу, явно не хватало серьёзной опоры, поддержки, и, конечно же - внимания и любви. Исстрадавшись в своём одиночестве, женщина, ещё не совсем веря себе, начала строить какие-то планы на будущее. Сначала робко, не смело, с ощущением какой-то нереальности происходящего. Но постепенно всё явственней, всё реальней воспринимая эти самые планы, относительно себя и, словно ниспосланного для неё свыше, Даньки.
  
   За несколько дней поисков, Данька обошел почти все места, где видны были строительные леса и работающие высоченные краны. Все территории, где высились, то остовы домов, то почти законченные и готовящиеся к сдаче строения. Но ни начальство, к которым обращался Данька, ни простые рабочие, не слышали называемую им фамилию. Тётя Галя, как могла, подбадривала Даньку, хотя в душе и сама теряла веру в то, что отец его, всё же найдётся. На одной из строек Даньке подсказали, что ему нужно искать отца, на строящихся крупных промышленных объектах.
   Стройплощадка, куда пришел Данька сегодня, была именно тем, промышленным объектом, по мнению Даньки, не имеющего ни начала, ни конца. Такой огромной была она. Только к обеду ему, наконец, удалось найти прорабский вагончик, где сидел совершенно лысый дядька и что-то черкал карандашом на огромном листе ватмана. Данька вошел в комнату, которая была почему-то открыта и тихонечко сел на стул, стоящий в уголке. Дядька ещё несколько минут сопел над чертежом и не отрывая головы от ватмана спросил: как долго мы намерены молчать, молодой человек?
   Данька встал со стула и подошел к столу: я ищу своего папу, произнёс он и замолчал, выжидающе глядя на дядьку.
   - Так, папку, значит, произнёс тот, продолжая что-то черкать и тут же записывать в лежащую рядом тетрадь. - Папку, говоришь, повторил он, и вдруг резко подняв голову, вопросительно глядя на Даньку, спросил: какого папку, ты что мне тут морочишь голову пацан?
   - Я не пацан, дядя, я Данька и я разыскиваю своего отца. Он у меня инженер и работает где-то здесь. На строительстве.
   Тот откинулся на спинку стула, обхватив ладонью подбородок, долго смотрел на пришедшего.
   - Папку, говоришь? Откуда ты? Данька назвал свой город, на что лысый удивлённо присвистнул, подняв свои густые брови чуть ли не на самый лоб. И что, продолжил он, ты один, специально ехал сюда, что отыскать отца?
   - Да, ответил Данька, так и есть.
   - Он что, задолжал вам алименты, и мамка послала тебя искать нерадивого родителя?
   - Нет, дядя. Мамка умерла, а папка этого не знает. Вот я и хочу его найти.
   - Ну, дела. Только и проговорил дядька, скручивая в рулон листы ватмана, убирая их в стол. Ну, дела, ещё раз повторил он и спросил, тебя звать-то как?
   - Данька, повторил тот и продолжал стоять и смотреть на дядьку.
   - Значит так, молодой человек, назови-ка ты мне полные данные своего отца, доставая из внутреннего кармана пиджака записную книжку, проговорил дядька. Записав, он представился: Сергей Александрович, и выйдя из-за стола, протянул руку Даньке и наконец-то улыбнулся.
   - Это надо же?! Приехать одному, в такую даль, что бы найти своего отца! Обязательно расскажу Петьке, какими должны быть сыновья - Петька, это мой сын, пояснил он, и присел на стоящий рядом стул. Вот что, Данька. Сегодня, после обеда, у нас совещание строительных организаций, проводимое администрацией города. Там будут представители абсолютно всех строящихся объектов области. И я постараюсь помочь тебе, поспрашиваю кого смогу. Кстати, а где ты живёшь, спросил Сергей Александрович.
   - У одной знакомой тёти, и Данька назвал адрес тёти Гали.
   - Очень хорошо, проговорил тот. Нам с тобой, кажется, по пути. Прямо сейчас я еду к смежникам, а за одно подброшу и тебя, проговорил он вставая. Вовчик, ты где, крикнул Сергей Александрович в коридор.
   - Здесь я, шеф, ответил голос.
   - Заводи, выезжаем. Ну, что, путешественник, улыбаясь, проговорил Сергей Александрович, беря Даньку за плечо, идём?
   - Идём, ответил тот, и зашагал к выходу.
   - Да, Даниил, крикнул Сергей Александрович, высаживая Даньку чуть ли не у самого дома тёти Гали, завтра утром, ровно в восемь часов, будь на этом самом перекрёстке. Я по пути на работу подхвачу тебя. Всё понял?
   - Да, конечно, ответил Данька и помахал рукой отъезжающему УАЗику.
  
   - Давно стоишь, спросил Сергей Александрович Даньку, когда тот садился в подъехавшую машину.
   - Да. Не стал скрывать Данька, усаживаясь на заднее сиденье.
   Не было и половины восьмого, как Данька подошел к перекрёстку и усевшись на скамейку, стоявшую на автобусной остановке, которая находилась неподалёку от того самого перекрёстка, и стал с нетерпением ждать. Эту ночь, он спал очень плохо. Вертелся, крутился, несколько раз вставал, заглядывая на часы, но стрелка словно заснула и ни как не хотела двигаться вперёд. И когда рано утром, тётя Галя на цыпочках вышла к своим любимым грядкам, Данька тут же поднялся, поставил греться чайник, а сам пошел умываться.
   - Ну, что тебе сказать, парень, повернувшись к тому, проговорил Сергей Александрович. Такой работник значился на строительстве промышленного комплекса, достаточно удалённого от города. Это мне сказал один из руководителей соседнего стройкомплекса. Но это было несколько месяцев назад. И там ли твой отец сейчас, большой вопрос.
   - Скажите мне, Сергей Александрович, куда ехать и я сейчас же отправлюсь туда, с нетерпением воскликнул Данька.
   - Не спеши, торопыга, смеясь, проговорил тот. Дорога не близкая, а у нас, после обеда, как раз туда идёт машина с кое-каким оборудованием, вот с ней и поедешь. Ну, как идёт?
   - Идет, обрадовано проговорил Данька и улыбнувшись, откинулся на сиденье УАЗа.
   Но сразу после обеда, машина выехать не смогла. Чего-то там не догрузили, кого-то вовремя не нашли, где-то не там поставили печать или подпись. Одним словом - эта вечная наша неразбериха. Но Данька вёл себя молодцом. Стиснув от нетерпения зубы, он тихо сидел в кабине грузовика и с радостью представлял, как он, увидев отца, тихонько подойдёт к нему сзади и обняв, скажет: здравствуй, папка! Они обнимутся и больше ни когда, ни когда не расстанутся. Если надо будет, то он, Данька, будет ездить вместе с отцом и всячески помогать ему. А учиться он может и заочно. Данька слышал, что есть и такая форма обучения.
   Но вот, наконец, все проблемы были решены, нужные люди найдены, печати поставлены именно там, где им и положено быть. И в кабину запрыгнул совсем не молодой водитель, протянув Даньке руку, представился - Вовчик. Затем крутанул ключ зажигания и машина взревела. Сначала не торопясь, но потом всё быстрее и быстрее она понесла Данилку на встречу к отцу.
   Не спавший почти всю ночь Данька и сам не заметил, как уснул. И так же неожиданно проснулся, когда машина встав, замолчала.
   - Приехали? Спросил он у потягивающегося водителя.
   - Да, парень, конечная точка. И судя по всему - не на час, и даже не на день.
   - А что случилось, дядя Вова?
   - А то, парень - техника, она не человек, не может терпеть хамства по отношению к себе. Машину нужно любить и холить, тогда она ответит тебе тем же. А мы что? Ни тебе запчастей, ни тебе передышки. Вот и ломается. Ладно. Видно будет. А ты беги, давай, спрашивай про своего папашу, вон вагончик руководства. А я пойду искать кладовщика. Нужно сдать железяки, да пробовать реанимировать своего ЗИЛка.
   Данька зашел в вагончик. Там сидела женщина, к которой он и обратился.
   - А ты кто ему будешь, в свою очередь спросила та. Данька ответил. Опоздал ты мальчик. Отец твой ещё семь месяцев назад, если не больше, рассчитавшись, уехал.
   - А куда? Задал вопрос Данька.
   - Я тебе точно не скажу, но слышала краем уха, будто он подписал контракт с очень солидной зарубежной фирмой и укатил, аж за Полярный круг. Да ты не расстраивайся, он там хорошо заработает и непременно вернётся домой. Специалист он классный и трудяга, каких редко нынче сыщешь.
   - Я знаю, улыбнувшись проговорил Данька и поблагодарив тётю, направился к машине, в открытом капоте которой, дядя Вова что-то ремонтировал.
   - Ну, как? Спросил он, увидев подошедшего паренька.
   - Нет здесь отца, проговорил Данька и стал смотреть, как водитель, бубня себе что-то под нос и кряхтя, сноровисто работает гаечными ключами.
   - Ты вот что, парень, проговорил водитель, вылезая из под капота и протирая руки тряпкой, я тут договорился с ребятами - пока вожусь здесь, они подхватят тебя после смены и отведут в столовую. Потом с ними же пойдёшь в жилой вагончик, и там тебя определят на простой. Скорей всего сегодня нам не уехать. Так, что располагайся, отдыхай. А я, как только налажу технику, заберу тебя. Идёт?
   - Идёт, ответил Данька и стал ждать рабочих.
   Но ни на следующий день, ни на второй, уехать Даньке не удалось. И только на третий день, в вагончик зашел улыбающийся водитель со словами: ну, ты как здесь? С голода не помер?
   - Ну, что вы, дядя Вова, кормили от пуза, ответил Данька.
   - Вот и хорошо, ответил тот. Тогда собирайся, пора двигать отсюда, а то мы с тобой, что-то подзадержались здесь.
  
   Странно, но калитка дома тёти Гали, которая всегда была открыта, сегодня оказалась вдруг закрытой.
   Данька постучал - ни кого. Данька постучал сильнее. Дверь дома отворилась, и вышел незнакомый парень.
   - Чего барабанишь пацан, зло произнёс тот.
   - Я к тете Гале, ответил Данька.
   - Ты чего здесь забыл, проговорил тот, вали отсюда, пока я тебе ноги не повыдёргивал.
   - А где тётя Галя, спросил Данька.
   - А тебе какое дело, щенок, нет больше мамки! Ты понял? Нет её! Проваливай. Или я непонятно выражаюсь?
   - А, так вы её сын, догадался Данька. Тогда конечно, всё ясно. А что же всё-таки произошло с ней, спросил Данька.
   - Померла старуха! Крякнула! Зажмурилась! Как тебе ещё объяснить, что бы до тебя, придурка, дошло, наконец? - Какая же она старуха, удивился Данька. Она ещё молодая.
   - Сердце, сопляк, сердце. Теперь здесь всё моё! Всё! Ты понял?!
   - Да, конечно, ответил Данька. Вы знаете, снова заговорил Данька, тётя Галя положила мои деньги в синюю вазу, которая стоит у вас на стенке. Вы бы вынесли их. Мне теперь срочно домой нужно.
   - А ещё чего тебе вынести, сосунок? Если бывшая хозяйка окочурилась, так ты решил нажиться на этом? Так что ли? - Да что вы такое говорите, возразил Данька. Просто, когда я уезжал искать отца, то деньги оставил тёте Гале, пояснил Данька.
   - Да ты, никак сказочник? Захохотал парень, но тут же став серьёзным, подошел к калитке, и подавшись к самому лицу Даньки, зло прошипел: если ты сейчас же не уберёшься, то я милицию вызывать не стану, а просто отделаю тебя так, что мама родная не узнает! Пошел вон! Щенок! Даньке не оставалось ни чего другого, как повернувшись, отправится куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.
  
   - Эй, пацан, ты чего здесь сидишь, услышал Данька девичий голос, обращённый к нему.
   - А, что, нельзя разве? - Ответил он.
   - Почему нельзя? Можно. Сиди, если тебе так хочется.
   К нему подошла девчонка лет четырнадцать - пятнадцати, и села рядом.
   - Только я здесь уже давно, а тебя вот, впервые вижу.
   - А ты что здесь делаешь, в свою очередь поинтересовался Данька у девчонки.
   - Живу. Коротко ответила та. Здесь на вокзале и живу. Ну, не совсем здесь, но неподалёку.
   - Ты что, бездомная что ли, удивлённо проговорил Данька.
   - Ага, бездомная, ответила та. Я детдомовская. Но там жить совсем невозможно. Вот я и сбежала. Теперь живу здесь. А ты?
   - Я приехал сюда своего отца искать, да только опоздал, он на другой объект переехал. Теперь мне нужно как-то домой уехать. А как? Не знаю. Я совершенно без денег остался.
   - Это как так - остался, удивилась девчонка.
   - И Данька, почувствовав искренность собеседницы, рассказал ей и про мамку, и про свою тётку и про то, как ехал сюда. Как повстречал двух замечательных женщин, и как умерла тётя Галя. Рассказал и о её сыночке.
   - Вот сволочь! Проговорила девчонка. Убивать таких мало!
   - Это точно, подтвердил Данька.
   - Меня Веркой зовут, сказала девчонка и протянула Даньке руку.
   - Данька, просто ответил Даниил.
   - Ты знаешь, Дань, после некоторого молчанья заговорила Верка, сейчас очень сложно уехать. Самый сезон. И потому - контролёров и ментов, как собак нерезаных. Загребут в один момент. И будешь в обезьяннике париться до выяснения личности. Песня это длинная, а потом можно и в спецприёмник загреметь. Это у них запросто. Короче, нужно посоветоваться с "Лбом", как тут быть.
   - А кто такой - "Лоб", спросил Данька.
   - Он у нас тут за главного.
   - Я чего-то ни как не пойму, Вер, где это "у вас"?
   - Так ты что, ни чего не знаешь, удивляясь проговорила та.
   - Нет, ответил Данька. А что я должен знать?
   - Ну, ты даёшь. В общем, начала Верка, я здесь не одна, нас бездомных, на этом вокзале человек пятнадцать. Хотя сейчас меньше почему-то стало.
   - И что, в свою очередь удивился Данька - все бездомные? Ну, да, ответила Верка. - И где же вы все спите, что кушаете? - Опять спросил Данька.
   Спим здесь, недалеко - на запасных путях стоят отбракованные пассажирские вагоны, вот в них мы и живём.
   - А кушать?
   - Кушать, мы сами зарабатываем, как можем.
   - А как же милиция, спросил Данька.
   - А ни как, ответила Верка. Все местные менты прикормлены нашим боссом и нас они не трогают.
   - А кто тогда этот - "Лоб"? Он у нас старший. А самый главный - "Босс". Знаешь, какой он крутой мужик? Ему даже менты честь отдают, когда он сюда приезжает. Хотя сюда он редко наведывается. Но такое иногда случается.
   - Верка, где тебя черти носят?! Услышал Данька у себя за спиной строгий голос.
   - Это тебя? Спросил он у соседки.
   - Да. Ответила та. Я здесь, Лоб.
   - А ну-ка, быстренько вали на "привокзалку", там тебя клиент дожидается. Выйдешь с вокзала, увидишь его у лестницы - весь в "Джинсе" и слегка пьяненький. Судя по всему - богатенький. Так что, ты там поаккуратнее. Верка вся покраснела и опустила глаза.
   - А это ещё что за чучело? Спросил подошедший к ним здоровенный бугай, показывая на Даньку.
   - Да, вот, Лоб, помочь бы нужно. Попал паренёк в непростую историю.
   - Ну, ладно, ты Верка давай греби, а мы тут без тебя разберёмся. Иди за мной пацан, сказал Лоб Даньке голосом, не терпящим возражений.
  
   Повторенная Данькой история, теперь уже Лбу, в этот же день была передана "боссу", который строго предупредил того, быть с новичком ласковее. А он тем временем придумает, как оставить паренька здесь. Свежий человек был очень кстати, поредевшей в достаточной мере стае, которую тот возглавлял. Как "босс" любил повторять вслед за полюбившимся ему американским киногероем: Ни чего личного, бизнес, только бизнес. А то, что деньги не пахнут, это ему было известно и без американца.
  
   Буквально на следующий день, "босс" приехал на вокзал и велел Лбу, привести к нему новичка. Элегантный, высокий и стройный, он совсем не походил на какого-нибудь бандита или, что ещё хуже - гангстера. Его великолепный костюм, с дорогим галстуком и золотой заколкой, источал едва ощутимый аромат дорогих духов. А голливудская улыбка и какой-то внутренний шарм, моментально привлекали к себе внимание всех, кто находился в тот момент рядом.
   - Так вот ты какой, Даниил? Проговорил "босс", с интересом разглядывая подошедшего к нему паренька. И одарив Даньку неотразимой улыбкой, протянул ему для пожатия свою холёную руку.
   - Ну, что я могу тебе сказать, сынок, начал разговор он, усадив Даньку против себя. Мне сообщили о твоих проблемах, и я уже успел кое-то предпринять для их решения. Но самое главное сейчас, это оградить тебя от случайного задержания нашими доблестными блюстителями закона.
   - А почему меня должны задержать, не удержавшись, спросил Данька.
   - Во первых, юноша - ты, как вполне воспитанный человек, должен был сначала выслушать старшего до конца, а уж потом, если у тебя возникнут вопросы, задать их. Но так и будь, на первый раз я прощаю тебя. В следующий раз, прошу, имей это в виду.
   - Хорошо, ответил Данька.
   - Ну, вот и лады. Дело твоё, малец, продолжил "босс", весьма и весьма не однозначное. Прямо скажу - мне достаточно дорого обошлись моя доброта и человеколюбие. Жадный народец пошел нынче во власти и весьма падкий на халяву. Но я уверен, ты всё понимаешь. А потому, мою доброту тебе нужно будет отработать. Данька хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил своё обещание и продолжил слушать говорившего. О себе ты можешь ни чего не рассказывать - всё, что необходимо, я уже знаю. Знаю, что там, у себя в городе, ты поступил очень скверно со своими родственниками. Они приехали, что бы как-то помочь тебе встать на ноги после смерти твоей мамы. А ты их, что называется - "отблагодарил" за это. Взял, и вот так, запросто отравил, подсыпав им в пищу крысиного яда! Но на твоё счастье, все они выжили. Вот только твой и без того болезненный, худой двоюродный братик, до сих пор лежит в больнице в коме. На Даньку страшно было смотреть - он сначала побелел, потом покраснел, покрывшись потом. "Босс" понял, что немного перегнул палку, тут же добавил уже более миролюбиво: но врачи с уверенностью говорят, что и он обязательно выживет, как выжили все остальные. А потому заявляю тебе со всей ответственностью - дела твои просто отвратительные. Тебя объявили в федеральный розыск, и твоё милое личико должно было бы висеть на каждом столбе, в каждой подворотне. Но я же сказал тебе, что уже предпринял все необходимые меры, что бы этого не произошло. Откуда я всё это знаю? Всё очень просто - у вашего "босса" длинная рука и весьма обширные связи. И в твоём городе у меня есть множество друзей на достаточно высоком уровне. Ну, а здесь, тебя ни кто и ни когда не найдёт. В этом будь уверен, потому как это сказал - Я! Лучше всего тебе сейчас затаиться, или как здесь говорят мои юные друзья - лечь на дно. А со временем страсти улягутся, и ты опять будешь примерным рядовым гражданином России. А может быть и не рядовым, всё сейчас зависит от тебя. Ты что-то хотел спросить? - Да, дядя "Босс", проговорил с нетерпением Данька. Я ни кого не травил, это неправда! Эти слова вылетели у Даньки так громко, что находящиеся на вокзале люди, стали оборачиваться, ища глазами кричащего.
   - Ну, что ты, деточка, так разволновался по этому поводу? Сказал в ответ Босс, рассматривая свои ногти. Представь - я верю тебе. Верю безоговорочно. Но против фактов, как говориться - не попрёшь. В твоей комнате, под кроватью, нашли целую банку этой гадости. И теперь она, являясь прямой уликой, полностью доказывает твою вину. А за попытку убийства двух и более человек, тебе, милок, грозит срок аж - до пятнадцати лет! Верка, слушающая весь этот разговор вместе с другими такими же пацанами, округлив от испуга глаза, закрыла ладонью себе рот, что бы не вскрикнуть от ужаса. Сразу хочу предупредить тебя, что все мы здесь далеко не чистюли и деньги зарабатываем не всегда честным путём. Иногда и нам приходится идти на сделку с совестью - НО! Кушать хочется всем и причём - каждый день. Да и желательно, что-нибудь вкусненькое. Так, что - чистоплюи нам здесь не нужны. Если тебе не подходит наш образ жизни, то мы ни кого не держим. Правильно друзья, глядя на своих "подопечных", сказал Босс. - "Конечно", "да", "правильно", неслось ото всюду.
   - Вот, видишь? Конечно, ты можешь быть свободен прямо сейчас, тебя ни кто не держит. Но я больше чем уверен, что дальше этого вокзала, ты вряд ли уйдёшь - будешь немедля арестован и посажен надолго в тюрьму. Проговорив это и решив, что его миссия, как всегда окончена триумфом, Босс сухо попрощавшись, гордо удалился. На ходу вытирая своим белоснежным платком руки, после чего, этот платок тут же полетел в заплёванную вокзальную урну.
  
   Вслед за Боссом, разошлись и остальные. Осталась только Верка, сев на скамейку рядом с Данькой.
   - Я не делал этого, сквозь слёзы проговорил Данька. Я просто не мог так поступить! Нагрубить, или там, психануть, ещё куда ни шло. Но что бы такое...
   - Да не плачь ты, тихо проговорила Веерка, взяв Данькину ладонь в свою. Мало ли, что могут наговорить люди. Да и ты сам говорил, что твоя тётка не хорошая. Может быть, это она всё выдумала, что бы прогнать тебя из дома, а сама останется жить там со своей семьёй. Ты знаешь, Дань, на что сейчас идут люди ради квартир? Вон по телику показывают, дети своих стариков ножами убивают, что бы... Ой, что это я, спохватилась Верка, поняв, что сказала не то, что сейчас нужно парню. Ладно, успокойся, Дань. Пойди в вагон, отдохни, а завтра нужно подключаться к работе. Лоб, он знаешь, злой бывает, когда что-нибудь не по нему. Может и побить. Ему это запросто.
   По началу, Даньке даже нравилось то, чем он занимался здесь, на вокзале. Нужно было взять у своего же пацана, когда сумку, когда пакет, а иной раз и чемодан или рюкзак, и бегом бежать за вокзал, что бы передать это в руки другому пареньку. И так длилось до тех пор, пока до Даньки не дошло, чем они заняты на самом деле. - Я больше не буду воровать! Глядя прямо в глаза Лбу, выговорил он.
   - Хорошо, чистоплюй, жрать будешь столько, сколько заработаешь. Понял?! Заруби себе на носу: как потопаешь, так и полопаешь! Слыхал такое? Нет? Вот и подумай!
   - Вер, а Вер, как же дальше-то жить? Не красть, будешь голодом сидеть, а украдёшь - совесть до смерти замучает.
   - Не замучает, Дань. Ты только погляди, что вокруг твориться? Ворую все! И менты! И работяги! И начальники! Даже в правительстве сидят и лопатами гребут, отжимая последнюю копейку у стариков и старух! И ни чего - ни кто не умирает. Глянь, какие рожи с экрана на тебя смотрят, заседатели хреновы! А воруют не копейки - миллионы, миллиарды прут без зазрения совести. А что бы хоть одного посадили, видел? Нет?
   Вот и я нет. Значит, что же получается - чем больше украдёшь, тем меньше срок дадут. А если научишься миллионы красть, так ещё и Государственную думу возьмут. Вот и будет тебе по жизни и почёт, и уважение. А ты расстроился - подумаешь, у пьяного кошелёк нагрели. А ни хрена - меньше жрать водяру будет, больше домой донесёт к семье, к детишкам.
   - Но мы ведь не только пьяных "окучиваем", тут и проезжие попадают к нам под раздачу, словно доказывая что-то себе, проговорил Данька.
   - Да что ты заладил - не честно, стыдно. Ты хотя бы раз видел, что бы мы трезвого или бедного обобрали? Ну вот. И я нет. Так что, не парься - жить всем хочется. Каждый зарабатывает, как может. Вот вырастем взрослыми, получим какую-нибудь профессию и перестанем красть, будем честно зарабатывать. Что нам сейчас делать, если нашему долбанному правительству нет ни какого дела до нас, до детей. Я уж не говорю о сиротах вроде тебя и меня. И Верка замолчала, глядя со злостью куда-то сквозь огромное вокзальное окно, думая о чём-то своём, совершенно не весёлом и, пожалуй, совершенно не детском.
   Но, как бы Данька не крепился, как бы не пытался убедить себя в правильности слов Верки, но так и не смог своим чистым, детским сердцем принять подобную установку на дальнейшую жизнь. А когда его побил Лоб, то и совсем замкнулся. И если бы не Верка, которая втайне от всех приносила ему немного пищи, то так, наверное, бы и умер от голода в кустах, куда его "переселил, пока тот не поумнеет", старший.
  
   - Босс, что делать с этим пацаном? Совсем с катушек съехал - не хочет работать, хоть режь его на куски. - Ладно, Лоб, не кипятись - тут "другая тема" назревает. Так, что поумерь свой пыл в отношении его. А наоборот - покорми. И смотри, что бы он был в хорошей человеческой форме.
   - Не понял я, Босс, проговорил смущённо Лоб. Что дальше-то с ним делать?
   - А от тебя и не требуется понимать и уж тем более думать, проговорил резко тот. Делай, как тебе сказали. Понял?!
   - Понял, босс, понял. И в телефоне Лба раздались частые гудки. То "прессони" его слегка, то подкорми, бубнил недовольно Лоб, вот и пойми начальство, чего оно хочет.
   - Слушай, проревел рано утром в телефоне Лба, голос Босса.
   - Да, Босс, я слушаю, мигом проснувшись, ответил тот. - Приведи в полный порядок новенького, а так же - Верку, и ещё пару приличных пацанов, проговорил Босс. Заводи свой утиль и вези их ко мне.
   - Надолго, босс?
   - Не твоё собачье дело, взбеленился тот от такого нахальства своей "шестёрки". Навсегда избавлю тебя от них, все же ответил он.
   - А кто здесь работать будет, и так уже не осталось ни кого, вы всех позабирали. Возмутился подчинённый.
   - Ты что, ни как не "вьедешь", козёл, с кем базаришь?! Да я тебя быстро определю в боевики. Менты быстро твой лоб зелёнкой смажут.
   - Да я что, босс, я не хотел вас разозлить, стал оправдываться тот, и впрямь испугавшись такой угрозы. - То-то же! Бегом исполнять, что тебе сказано! Уже бегу, босс.
  
   Даньку, Верку и ещё двоих парнишек, привезли на шикарную, трёхэтажную виллу, расположенную глубоко в лесном массиве и тут же отправили всех в баню.
   Сытно накормили и сказали, что бы они до вечера отдыхали.
   Вечером Даньку одели в красивый, цветастый халат и отвели в какую-то комнату, где совершенно не было окон. Но зато была просто огромных размеров кровать, стоящая посередине комнаты. Ему приказали сидеть тут и ждать. Чего ждать, кого ждать, Данька так и не понял. Через какое-то время в комнату вошел старик и странно улыбаясь, начал тискать Даньку своими жирными и потными руками. Данька как мог, сопротивлялся, но этот старик оказался очень сильным и скрутив Даньку, повалил на эту самую кровать, приговаривая при этом, что бы Данька и дальше так же сопротивлялся. Ему, видите ли, доставляет это огромное удовольствие. Но Данька все же смог высвободить руку и так приложился кулаком по интимному месту старика, что тот, вскочив с постели, с воем выскочил из комнаты, матерясь, на чём свет стоит. Тут же в комнату вошли два огромных мордоворота и скрутив Даньку, вкололи ему какой-то укол, от которого всё вокруг поплыло и закружилось. Данька только успел заметить, что в комнату опять вошел тот же старик и ехидно улыбаясь, как куклу бросил его на кровать. Больше Данька ни чего не помнил и не видел.
   Очнулся он лишь на следующий день. Всё его тело болело так, что невозможно было ни повернуться, ни пошевелить, ни рукой, ни ногой. И только через день, он обрёл возможность немного двигаться и немного думать. Но в тот же вечер процедура с уколом снова повторилась. И опять приходил какой-то мужик, и снова тискал и издевался над ним. Но оказать какое-либо сопротивление, Данька больше не пытался. У него, попросту не было сил. И ему сделалось всё совершенно безразлично. Данька уже не считал ни дни, ни уколы, ни даже тех, кто приходил в эту "комнату пыток", как он окрестил про себя это проклятое место.
  
   - Да, да, конечно. Не сомневайтесь - именно та самая группа крови. Ну, что вы? Мы же не в первый раз сотрудничаем с вами? Нет, нет, не беспокойтесь. Всё как всегда. Что? Сумма велика? Как же вам не стыдно думать о такой мелочи, когда на кону здоровье сына вашего шефа? Я понимаю. Да, конечно. Ну, сами понимаете - инфляция, да и доноров стало находить гораздо сложнее. Опять же - риск. Сами понимаете. Да. Завтра. Договорились. И Босс с улыбкой положил трубку на аппарат.
   - Бык! Громко крикнул он, и тут же в двери даже не вошел, а с трудом протиснулся один из тех, кто скручивал Даньку.
   - Вот, что, Бык. Звони хирургу. Скажи, что бы сегодня ночью приезжал со своим ассистентом. Ну, в общем, всё, как обычно. Да, Бык. Тот тотчас обернулся. Не забудь, предупреди кочегара из крематория, что бы был готов этой ночью. Да ещё скажи, что бы на завтра не расслаблялся. Всё. Иди.
   Не пробило и полночи, как к особняку подъехала скорая помощь и следом за ней автобус, с чёрным ангелом на борту и надписью большими буквами - "Ритуал".
  
   Вы, читатель, вполне можете сказать, что такого в жизни не бывает. И будете совершенно не правы. Если следить хотя бы в пол глаза за официальной уголовной хроникой, то можно прочитать, увидеть или услышать ещё и не такое. И уж совершенно не возьмусь говорить о неофициальной статистке подобных случаев, которые умышленно замалчиваются в угоду чести мундира. Именно по этому я и назвал этот рассказ -
   ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ.
   Мне так же бесконечно жаль Даньку, и сотни, а может быть и тысячи, таких же мальчишек и девчонок, отброшенных, то ли волей случая, то ли иными жизненными обстоятельствами на обочину жизни и благополучно забытых там, благородными дяденьками и тётеньками. Хотя я не берусь категорично утверждать, что судьба нашего Даньки обрывается с окончанием рассказа. Небольшой процент надежды на благополучный исход, имеется всегда. Потому, как всем известно, ещё с молодых ногтей, - надежда умирает последней. Но опять же, это понятие само по себе есть что-то весьма зыбкое, эфемерное, неосязаемое. А по сему, является весьма ненадёжным и капризным инструментом, который я и отдаю в Ваши руки, дорогой мой читатель.
   Хотя, мне самому кажется, что той самой Надежды, здесь всё-таки - нет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Обыкновенная история
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   50
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"