Вы живёте в деревушке маленьком городке или даже в микрорайоне и всех знаете в лицо. Каждого жителя. Даже каждую собаку и кошку. Раньше во Владивостоке так и было. С утра Вы впрыгиваете в автобус или трамвай и видите уже знакомое лицо водителя. Иногда даже с кем-то здороваетесь.
--
Здравствуйте!
- Здравствуйте! - здравствуйте, отвечают Вам.
Вы входите в столовую и видите знакомые лица кассиров, поваров, посудомоек. На трамвайной линии три контролёрши с весьма характерными чуть придурковатыми и простоватыми физиономиями, их знают почти все пассажиры, знают их, и все зайцы которые стараются заранее увернутся и убежать.
На тогдашней Ленинской особенно в обеденное время за час-два проскальзывало столько много знакомых лиц.
В кинотеатрах "Океан" или "Уссури" толкаясь за билетами, где же Вы уже видели лица. Но где? И только потом уже под вечер вспоминаешь, что эта физиономия откуда-то с микрорайона Второй речки или Тихой бухты.
И где бы Вы не ли были почти везде знакомые лица. Это не лирика, а бытовая метаморфоза закрытого города Владивостока тех времён, когда въезд в погранзону весьма непрост. Сам же водитель трамвая или автобуса тоже уже знает в лицо своих клиентов.
Бывало так Вы действительно видите новое и незнакомое лицо. Это интересно и настораживает. Откуда оно? А увидите ли ещё раз? И скоро ли?
Иногда одни и те же лица просто утомляли. Казалось так будет всегда. Но время шло, и лица потихоньку менялись. А почему вдруг не видно того или иного лица? Сила времени такова, что всё меняется. Там когда-то там сидел армянин сапожник, там был киоск, в котором торговали прессой.
Лица, лица, лица, как много лет прошло с тех времён. Время изменило не только внешне город, но ландшафт города, по склонам сопок проложены дороги, а некоторые сопки даже срезаны.
Многое изменилось, изменились и лица. Но некий феномен мелькания лиц все же сохранился.
Вон сапожник китаец, а вон американец, а вон повар вьетнамец, японец, а вон два строителя северокорейца не спеша, идут на работу. Лица, лица, лица.
--
Нихао! Коннитива! Аньмхамсиника!
Monday, 1 December 2003 'пЁ.'
Иероглифы.
Зимой, утром, на задней площадке какого-нибудь троллейбуса, кто-то пальцем выводил на замёршем стекле какие-то иероглифы. Иероглифов было два или три, и выводил их явно азиат едущий в центр города.
На кольцевой остановке, в центре города все пассажиры выходили и входили новые. Те кто входили в этот троллейбус и ехали в обратную сторону видели те же самые иероглифы, ещё не промёрзшие на стекле.
Таинственные иероглифы мелькали на стекле всё морозное время. Вскоре с потеплением они исчезли.
Кто их выводил в восточной задумчивости, поварёнок из Шеньяна или мадам Баттерфляй из Нагасаки? Уехал ли каллиграф? Или также ездит, утром мечтая в следующую морозную зиму, поутру вновь что-нибудь пальцем на стекле троллейбуса.
Monday, 1 December 2003 'пЁ.'
Вода.
Во второй половине 2003 года в городе Владивостоке вышел неприятный казус с водой. С водой были проблемы и раньше и в шестидесятые, и в семидесятые, и в восьмидесятые. Учёные твердят что каждые десять лет. Вспомнили даже двадцатые годы когда воду будто бы возили из Хабаровска.
Какой-то год советский год кажется 1978 воды не было никакой, кажется осенью, но небольшой промежуток может быть месяц или два, потом была и холодная и горячее..
Ноябрь. Декабрь. А по некоторым дорогам, которые обычно пролегают по склонам сопок, куда-то вниз тёчёт вода аж с паром. Это кое где не выдержали подземные коммуникации. К малому количеству воду жители и гости города - Бела-куны, Кальтенбрунеры, Пилсудские, и Паки уже привыкли. К потреблению малого количества можно привыкнуть. В горячей воде мыться раз в неделю, месяц, или два
Вот несколько китайских интендантов в салатовых шинелях стоят с ведрами в очереди за водой. Разговаривают.
--
Опять нет воды...
--
С вёдрами идти на 7-й этаж, нелегко...
--
И лифт не работает.
--
А кому нынче легко?
--
Ничего, ничего, уж как-нибудь, привыкнем. А может быть всё ещё устроится и будет когда-нибудь горячая вода. Когда-нибудь.
