Минуло шестьдесят шесть лет или 24 106 дней, а тот воскресный день оживает мрачными красками в памяти.
Лето. Наш огромный серый трехэтажный дом, с пятью подъездами, словно замер под палящими лучами Солнца.
Мы с подружками укрылись в прохладном подъезде дома, играли в тряпочные куклы, примеряли им новые кофточки и платья, сшитые моей мамой.
Вдруг слышим крики, женский плач, хлопанье дверями. Что-то случилось, наверное, пожар. С верхнего этажа бежит обезумевшая мать моей подружки. Черный с мелкими красными цветочками фартук развязан и, словно флаг со спины, поднимался над головой. Пряди растрепанных волос прилипли к мокрым от слез щекам. Бежит она по ступенькам лестницы, размахивая руками по сторонам, что-то кричит! Мы не можем разобрать слова. Только слышим:
- Господи! Беда! Господи, да что же это такое? Война!!! Война!!!
Мы перепугались, похватали свои куклы и бегом по домам.
Мама сидела на табуретке, облокотившись на стол, обеими руками сжимала голову. - Мама, мама, тетя Варя с ума сошла! Бегает возле подъезда и кричит "Война"!
Мама медленно приподняла голову. Глаза у нее грустные, а под ними серые полянки. Она с трудом встала с табуретки, живот огромный, со дня на день должна рожать.
- Ох, детка, беда свалилась на нашу голову. Объявили войну с немцем. Немецкие самолеты уже бомбят Белоруссию, Украину. Отца заберут на войну, всех мужиков заберут. - Немного помолчала, роясь в столе, она достала чугунок.
- А к нам они тоже прилетят и будут бомбы бросать? - Не дай Бог! Да и не долетят, наши-то самолеты с ними уже воюют. Уничтожают. Советская Армия у нас сильная. Не дадут дальше лететь, да отправят их обратно, откуда прилетели,- успокаивала меня да и себя мама.
- Беги, дочка, на огород, нарви лук, только щипай темные перышки с боков и укроп. Отец ушел за пивом. Скоро Вера приедет (старшая сестра). Пора обед готовить. Придешь, за водой сходишь в колонку.
Слышу, из черной круглой тарелки репродуктора звучит суровый тяжелый траурный голос. Министр иностранных дел СССР В. Молотов сообщает, что Гитлеровская Германия без объявления войны напала на территорию Советского Союза. Официальное сообщение о начале войны с гитлеровской Германией. Жестокие бои шли уже на территориях Прибалтики, Белоруссии, Украины. Немецкая авиация бомбила столицу Украины Киев.
С вокзала в гору Вера не шла, а летела на крыльях счастливая! Душа пела! Вот уж обрадует маму с папой! Она с отличием окончила первый курс Куйбышевского Педагогического Училища. У нее оказался прекрасный музыкальный слух, она занималась музыкой по классу скрипки. В знак поощрения в учебе, на летние каникулы, Училище выдало ей скрипку. В одной руке она несла сетку с гостинцами, в другой черный футляр со скрипкой.
Подходя к дому, она увидела невероятную картину. Дом превратился словно в развалины из сотни пчелиных улей. Возле каждого подъезда скопище народу, ребятни. Слышны крики, плач, песни.
Мы всегда с радостью ожидали ее приезд. А в этот день я с братом так была перепугана, что конфеты, печенье, которые Вера нам выложила на стол, не привлекали внимания. Я видела страх и растерянность в карих глазах, руки ее дрожали. Она понимала, что должна оставить учебу и помогать маме и фронту. Теперь у нее начиналась другая симфония жизни.
Мама ходила по комнате и руками держала огромный живот, она не плакала. Только крепко сжимала зубы и из груди вырывались тихие непонятные звуки. Она должна была родить, и мы ожидали братика со дня на день. Нас было трое детей. Сестре Вере было 15 лет, брату Геннадию 3 года и мне 5 лет.
В этот день в нашем доме плакали все - дети, мамы, папы, дедушки, бабушки. Кто плакал молча, только мокрые лица от слез светились на солнце, кто проклинал фашиста.
У подъездов дома толпились взрослые и дети. Женщины рыдали, причитали, как на похоронах. Было страшно детворе от плачущих родителей и непонятно, что и почему. Перепуганные детишки собирались группками и обсуждали случившееся событие.
Папа сидел за столом, свесив голову на грудь. На столе пенилось ведро с пивом. Мама с болью в голосе говорила, что надо бы запастись дровами на зиму, много хлопот по дому к рождению ребенка, а он уже пьян.
- Поля, ты только не плач. Слезами не поможешь. Я уже одну войну Гражданскую прошел. Ранен был? Был. Бог миловал и выжил. Поможет нам Боженька, и вернусь с победой. Придется терпеть. И очень долго. Не один год. Ты сильная и мудрая. Тяжело тебе будет одной с малыми детками. Как ребятишек то жалко... - с горечью говорил отец. Усадил нас с братом к себе на колени и запел: "Черный ворон, не кружись ты над моею головой, ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой..."
День перевалил к вечеру. Возле дома на пригорке собрался народ, все соседи. Ребятня босоногая кричала: - Война! Война! Настоящая!!!!!
Многие мужчины уже были пьяные, на траве стояли ведра с пивом, бутыли с водкой, самогоном, закуски разные. Мама несла чугунок с душистой горячей картошкой, а я - хлеб, лук, укроп и скатерть белую.
Соседи выносили и ставили еду, вино, водку к общему "столу", на полянке возле дома, на газеты, одеяла.
У первого подъезда Петя играл на своей хромке и зычным голосом пел: "Как родная моя мать провожала, тут и вся моя родня набежала. Не ходи-ка ты, сынок, во солдаты...". Он работал на заводе, было ему лет двадцать. У пятого подъезда Вася разрывает аккордеон, язык заплетается, но зычным голосом поет бравую песню "По диким степям Забайкалья..". Сам еле-еле стоит на ногах, хорошо уже накачан спиртным. Его обнимают мужики, тоже устоять не могут на ногах. Мужчины и женщины, опьяневшие от нежданно нахлынувшего горя, на пригорке дружно поют сквозь слезы, каждый на свой лад "Шумел камыш, деревья гнулись".
Наша соседка баба Саня бежит с банкой мутной браги и граненым стаканом. Утирает слезы юбкой, наливает до верху стакан и каждому в руку сует: - Выпей, милок! Сегодня можно и нужно.
Мне было очень горько, что папа от нас уйдет на войну. Я тихонько плакала, чтобы никто не видели. Я любила слушать, как он интересно рассказывал сказки. Вечерами бывало, посадит он меня на одно колено, а брата на другое, и сидим мы возле печки. Папа открывал дверцу печи, горели, потрескивая, дрова. Яркие языки пламени играли в печной шкатулке. А нам так уютно!
... Однажды он рассказывал сказку о Снегурочке. А у меня перед глазами проплывала живая картина. Трескучий мороз. Высоченные сугробы снега. Темно. Дремучий лес, и вдруг среди черных сосен Снегурочка встречает Иванушку. Она так обрадовалась! Чтобы не замерзнуть, они развели костер. Иванушка предложил перепрыгивать через горящий костер, чтобы согреться. Сам он очень ловко перепрыгнул. А Снегурочка не смогла перепрыгивать и растаяла. Мне так жалко было Снегурочку. Я смотрела на огонь в печи и представляла, как она таяла. Слезы ручьем текли по щекам. Папа меня успокаивал, гладя своей теплой ладонью мою голову и вытирая мне слезы. А теперь папа уйдет на войну...
... На утро от дома шла огромная толпа к железнодорожному вокзалу. Наши отцы уходили на войну. Провожали их все - родственники, соседи, малые да старые с палочками, поддерживая друг друга.
... На седьмой день войны в нашей семье родился братик Коля. Маме было 35 лет. Осталась она с четырьмя детьми выживать военное лихолетье.