В сарае у Больца есть машина - машина для ничего. Больц собирает её по винтикам всю свою жизнь и никак не может закончить. Велосипедные гудки, шестерёнки арифмометров, одежные щётки, самолётные закрылки, воздушные шарики, прямоугольные батарейки, тонкие веточки, сигаретный пепел - вот из чего сделана эта машина. Каждый день, если он только не в одном из дальних походов, Больц бродит со своим брезентовым рюкзаком по окрестным свалкам и старым заброшенным фабрикам. Часто он останавливается, нагибается и достаёт из кучи трухлявого мусора какую-нибудь ржавую малопонятную фигулину. Она так долго лежала тут всеми забытая, заброшенная за ненадобностью в грязи и тлене, что не сохранила ни следа своего прежнего прекрасного облика. Любой принял бы её за комок грязи или кусок гнилой древесины. Но у Больца в таких делах большой опыт - он долго крутит вещичку в ладонях, прищурив один глаз и что-то вполголоса напевая. Потом достает смоченную бензином тряпку и тщательно, с усилием, стирает присохшую грязь. И вот, о чудо, в руках его оказывается золотая заколка-бабочка, или, скажем, сияющий серебром подшипник, а может быть матовая медная заклёпка. Это - начальный этап немудрёной больцевской магии. Аккуратно завернув находку в специально захваченную вчерашнюю газету, Больц кладёт её в рюкзак к другим счастливицам и потихонечку шагает дальше, внимательно глядя под ноги. Когда начинает вечереть или переполняется рюкзак, приходит время возвращаться домой.
Больц заходит в сарай, запирает дверь, включает электричество. В дрожащем свете ламп дневного света перед ним распростёрлись несметные сокровища: пробки от шампанского, алхимические реторты, хвосты лисиц, стальные скрепки, тренерские свистки, вставные челюсти - разметавшаяся по полкам какофония цветов и форм. И, конечно же в самом центре огромного помещения, в сиянии театральных софитов и автомобильных фар, прекрасная, как примадонна балета, возвышается она. Машина для ничего.
У машины нет назначения. Нет цели, ради которой она сделана. Она не произведение искусства и не прихоть безумца. Её не с чем сравнить и некому выставить ей оценку. Больц упорно собирает её год за годом, вносит бесчисленные исправления и улучшения, протирает каждый день от пыли; но он не её создатель. Машина растёт сама собой, а Больц лишь доставляет питательные вещества для этого роста, служит передаточным звеном между ней и внешним миром.
Но почему он занимается этим? - спросите вы. - Почему так нелепо и бесполезно тратит драгоценные годы? Что за резон ему в этой странной штуковине, которую никто никогда даже не увидит? Ведь должен же он на что-то рассчитывать!
- Знаешь, - говорит он своему другу Сепиру'О Лару, сидя ночью на кухне. - Мне ведь в сущности и самому не ясно, что должно получиться. Может и не должно ничего... Может быть сам процесс сборки и есть цель. А может я просто старый дурак.
Тут он зевает.
- Да и какая в принципе разница - занятие как занятие. Пойдём лучше спать.
Это - завершающее заклинание незатейливой магии Больца.