Галимов Брячеслав Иванович : другие произведения.

Королева и пастух

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В свое время этот скандал потряс все королевские дворы Европы. Принцесса Марианна Оранская, жена младшего сына прусского короля, бросила мужа ради брака с простолюдином. Об этой истории, похожей на сказку, говорится в данной повести.

Королева и пастух

(история, похожая на сказку)

   - Тот, кто полагает, что королевская жизнь это сплошное удовольствие и никаких забот, сильно ошибается, - говорила королева Марианна своему мужу королю Альберту. - Не всякий дворец годится для проживания: есть дворцы, как нельзя лучше приспособленные для жизни, но есть и такие, в которых невозможно жить. Если из окон дует, или, напротив, они вовсе не пропускают воздух; если они слишком большие, так что солнце заливает залы невыносимым светом, или слишком маленькие, отчего даже днём тёмно, как ночью, - не стоит надолго задерживаться в этом дворце, как бы ни расхваливал его ваш архитектор, получивший за свой проект хорошие деньги.
   - А, вы о нашей загородной резиденции! - догадался Альберт. - Архитектор оказался шельмой, а производил неплохое впечатление.
   - Если печи надо топить непрестанно, тратя целые возы дров, чтобы внутри не было холодно, как в погребе, - продолжала Марианна, - если они дымят, так что першит в горле и слёзы текут из глаз, - здесь нельзя жить не то что зимой, но и летом, поскольку и летом бывают прохладные дни, и, особенно, ночи, после которых просыпаешься в угаре, со страшной головной болью.
   - Чёртовы печники! - сказал Альберт. - Обещали, что ни малейшего запаха дыма не будет!
   - Если кровать в спальной хотя и красивая, но неудобная, - продолжала Марианна, - если она скрипит, как несмазанное колесо телеги, и вы боитесь пошевелиться, потому что этот скрип мешает спать не только вам, но и служанкам в передней, - утром чувствуешь себя совершенно разбитой, да ещё с тёмными кругами под глазами и несвежим цветом лица.
   - Дорогая, вы чересчур привередливы, - возразил Альберт, целуя ей руку. - Если бы вы хоть раз побывали на войне, то научились бы довольствоваться минимальными удобствами.
   - Мне нужен дворец с нормальными окнами, печами и кроватью, а иначе к чему мне вообще дворец? - упрямо сказала Марианна. - Поэтому я выбрала на лето мой замок в горах: в нём всего тридцать комнат, но зато он уютный, в меру светлый, хорошо отапливаемый и спальня там с удобной кроватью.
   - Вечно вы выбираете худшее из жилищ! - возмутился Альберт. - Разве мы настолько бедны, чтобы жить в убожестве? Конечно, наши доходы упали в последнее время из-за всяческих потрясений, от которых страдают в первую очередь короли, но мы по-прежнему можем себе позволить жизнь, достойную венценосных особ. Нет, моя милая, если вам охота мучиться в горной лачуге, я не могу вам этого запретить, но я не поеду с вами. Я отправлюсь на войну - вот что я сделаю! Слава богу, всегда найдётся какая-нибудь война, тем более, летом, когда сама природа благоприятствует войне. Да, я отправлюсь на войну, а зимой, когда вы возвратитесь в столицу, я тоже вернусь сюда, потому что зимой воюют лишь дикари.
   - Я знаю, что война милее для вас тихих радостей на лоне природы, и почти не сомневалась в вашем ответе, - сказала Марианна. - Однако не забудьте о своём радикулите, который вы привезли из прошлой военной компании. Возьмите побольше согревающих мазей для растирания и пояс из собачьей шерсти, чтобы обвязываться им, - и не спите на голой земле, умоляю вас!
   - О, моя дорогая! - Альберт поцеловал ей руку. - Есть ли на свете более заботливая жёнушка, чем вы?..
   Не прошло и двух недель, как приготовления к отъезду были окончены. Собираясь отдохнуть просто и без излишеств, королева захватила с собой всего пару десятков сундуков с вещами и не больше пятидесяти баулов, так что все они вместились на десяти подводах, а остальные десять заняли слуги со своими вещами и придворные музыканты. Кроме того, с королевой поехала её старая няня Вильгельмина, с которой Марианна не расставалась с младенческой поры, и министр двора Алозиус.

***

   Королевский замок стоял на скале посреди хвойного леса, а дальше, где ели расступались, начинались полные цветов горные луга, поднимающиеся до подножья заснеженных гор.
   - Я буду жить просто и скромно; мы будем довольствоваться тем, что даёт нам природа, - стоя с Вильгельминой на балконе замка, говорила Марианна. - Пусть Алозиус распорядится, чтобы каждое утро нам доставляли свежий творог, сметану, масло, козий сыр, ветчину, яйца, баранину, живую форель, гусей и уток, ранние фрукты и овощи, - а хлеб, булочки и пирожные для десерта выпекут наши повара. Трудно с вином, потому что оно тут кислое, а винный погреб пуст, но я захватила с собой прекрасную, хотя и небольшую коллекцию вин. Этого должно хватить на всё лето при условии, что слуги не будут покушаться на моё вино - для того чтобы избавить их от соблазна, я отдам ключ от погребка Алозиусу, который сам будет выдавать бутылки. Однако надо купить для слуг несколько бочек местного вина и пополнять эти бочки по мере необходимости.
   - Часто придётся их пополнять, - заметила Вильгельмина. - Они быстро опустеют.
   - Что поделаешь: мы должны быть снисходительными к маленьким слабостям наших подданных, - улыбнулась Марианна и продолжала: - По утрам я буду умываться родниковой водой и одеваться в скромное домашнее платье. Завтрак тоже должен быть самым простым: омлет с ветчиной, гусиный паштет, творог, сыр, пара горячих булочек с маслом и кофе - это всё, что нужно.
   После завтрака мы будем ходить на луг, и я уже знаю, что надену туда: платье селянки, его специально пошили для меня из батиста и бархата. С собой мы возьмём книги для чтения и корзины с провизией, чтобы можно было слегка перекусить; ну и, конечно же, с нами пойдут музыканты - так приятно послушать музыку на природе! Надо будет также захватить шатёр, чтобы скрыться от солнца, раскладной стол и плетёные кресла... Боже мой! - спохватилась она. - Мы же не взяли из города плетёные кресла!
   - Можно взять на луг здешние кресла, они очень удобные, - сказала Вильгельмина.
   - Но и очень тяжёлые, - возразила Марианна. - Нет, я не хочу, чтобы слуги ворчали, что королева слишком нагружает их.
   - Они всё равно будут ворчать, - не согласилась Вильгельмина.
   - И всё-таки надо послать подводу в город за плетёными креслами, - сказала Марианна. - Если посланцы поторопятся, нам не придётся их долго ждать... После возвращения с луга у нас будет обед, тоже по-сельски простой: блюд не более пяти, два-три десерта, немного фруктов и вино. Послеобеденные часы мы посвятим, как это советуют философы, лёгкому сну, а затем игре на арфе и занятиям литературой: ты знаешь, я начала сочинять пьесы, и одна из них с успехом прошла в нашем придворном театре... После ужина - небольшой концерт...
   - О, господи, не много ли музыки? - сказала Вильгельмина.
   - ...Небольшой концерт музыкантов, - не слушая её, продолжала Марианна, - в гостиной. Оттуда такой чудесный вид на горы: слушая музыку, можно любоваться закатом, озаряющим горные вершины.
   Потом - спать. Не знаю, правда, как быть с ванной и вечерними процедурами: простота простотой, но я не представляю, как можно обойтись без всего этого, - я скорее соглашусь голодать, носить грубую и даже некрасивую одежду, чем лишиться тёплой ванны, душистых бальзамов, кремов, притираний и прочих маленьких радостей. Ванная комната тут ужасная, в старину чистоте придавали небольшое значение, - надо будет что-нибудь придумать. Зато кровать у меня в спальне такая мягкая и удобная, что я сразу на ней заснула вчера, и мне снились приятные сны... Вот так мы и будем жить, спокойно и безмятежно, ведь покой и душевная безмятежность это и есть счастье.
   - Да, если нет настоящего счастья, - сказала Вильгельмина себе под нос.

***

   Алозиус стоял перед маленьким зеркальцем в своей комнате и разговаривал сам с собою.
   - Кошмарное зрелище, душераздирающее зрелище: волосы поредели, лоб в морщинах, под глазами мешки, щёки дряблые, кожа висит на кадыке. А кто я есть? Что-то вроде дворецкого, или ещё хуже - мальчика на побегушках, и это в мои годы! Королева дала мне ключ от винного погреба, чтобы я следил за её вином: почётная должность, нечего сказать! До чего ты дошёл, Алозиус, до чего ты дошёл!..
   Нет, пора с этим кончать: я покажу, что я значу, - о, вы ещё не знаете, кто такой Алозиус! Я умнее, я хитрее, я выше всех вас! Вокруг одни ничтожества; если бы не зависть, они давно должны были бы признать моё превосходство. Взять королеву - что она собой представляет? Умна ли она? - нисколько! Нахваталась книжной премудрости и думает, что умна. Нет, ты своим умом проживи, а чужим каждый прожить сможет: любой дурак, прочитавший книгу, такие умные вещи изрекает, куда там! А копни глубже - своего ничего нет, одна пустота и глупость.
   Благородна ли королева, честна ли она? Только по происхождению: легко быть благородным и честным, если ты родился в знатной семье, где честь с благородством даются тебе как подарок от рождения. Ты попробуй приобрести их, если родился в подлости и низости, где честь и благородство - непозволительная роскошь. Да и много ли в мире честных людей? Большинство лишь притворяются честными, пока не представится возможность променять свою честность на что-то более ценное и осязаемое. В этом смысле я честнее многих, потому что готов продаться только за хорошее воздаяние и не размениваюсь на пустяки.
   Я могу быть добрым, если мне это ничего не стоит, а добра ли королева? Ох, не смешите меня: её доброта - сплошное лицемерие, маска, которую ей нравится носить! Жизнь это большой карнавал, где все носят маски; так и должно быть - сними их и увидишь таких чудовищ, которые в самом страшном сне не привидятся. За человеческим обличьем скрывается дикий зверь: ух я-то знаю, меня не обманешь даже искусно изготовленной человеческой личиной!..
   Однако я заболталс, обида разожгла словесный пыл: что толку растравлять свои раны, их надо лечить. Моё исцеление - богатство и власть, когда я ехал сюда, я надеялся с помощью королевы стать первым министром. Теперь понятно, как я ошибался: она не ставит меня ни во что - разве только для надзора за её винным погребом. Что же, если нельзя достичь моих целей с помощью королевы, значит, надо действовать против неё. Моим союзником будет король, хотя он пока не знает об этом. Королева не любит его, она вышла замуж из династических интересов, - да и по правде сказать, какая женщина полюбила бы эдакого солдафона?
   Этим надо воспользоваться. Женщина не может жить без любви: со времен Евы она готова бросить во имя любви даже райское житьё. У королевы обычное женское сердце, которое жаждет любви, - так надо утолить эту жажду! От любовного напитка теряют голову даже мужчины, а женщины вовсе становятся безумными: полюбив, королева впадёт в безрассудство и наделает много такого, что приведёт короля в ярость. Пусть он тоже женился не по любви, но не потерпит измены! Ревность - великая штука: кто может вынести покушение на свою собственность, а что может быть более собственного, чем жена, которая с вами плоть едина?
   Итак, мой план таков. Я подыскиваю для королевы милого дружка, в которого она влюбится и ради которого позабудет обо всём на свете. Кто это будет? Какая разница! Разве трудно найти мужчину, способного пленить страдающее без любви сердце женщины? И чем ниже по положению он будет, тем лучше: женщины не признают рангов в любовных отношениях, однако для короля нестерпимой станет мысль о том, что королева не просто изменила ему, а изменила с каким-то простолюдином.
   Я открою глаза королю на её измену; я выступлю разоблачителем коварства и низости королевы; я подскажу, как избавиться от неё. Я буду утешителем короля и спасителем его чести, и после этого я сделаюсь его первейшим другом и советником. Вот тогда моя мечта сбудется: я получу пост первого министра! То-то все полопаются от зависти, как возвысился Алозиус!..
   Остаётся найти подходящего любовника для королевы. Да поможет мне змей-искуситель!

***

   В один прекрасный день, когда солнце светило особенно ласково, а природа была тиха и приветлива, королева задремала за чтением на своём любимом лугу. Пробудилась она от громкого мычания и густого запаха овец. Открыв глаза, она увидела, что овцы зашли под полог шатра, и услышала резкий мужской окрик:
   - Куда вас занесло?! Нашли место!
   Высокий мужчина в войлочной шляпе и войлочных сапогах, одетый в длинную безрукавку из овечьих шкур, вошёл в шатёр и палкой стал выгонять овец.
   - Это я овцам говорю, - проворчал он, уловив удивлённый взгляд Марианны.
   - Вы кто? - ещё больше удивилась она.
   - Я-то пастух, а вот вы кто? На нашем лугу я таких господ не встречал, - сказал он.
   - На вашем лугу? - переспросила Марианна.
   - Вообще-то он королевский, то есть королевы, но она здесь не часто бывает. Разве что прохлаждалась в прошлом году: я тогда пас овец за перевалом и её не видал, но слышал, что она с причудами, - охотно пояснил пастух.
   - Благодарю вас, - улыбнулась Марианна. - Я и есть та самая королева с причудами.
   - Да ну? Вы королева? Вот уж никогда не подумал бы! - простодушно изумился пастух. - Я себе королеву по-другому представлял - эдакую расфуфыренную и высокомерную, а вы - совсем иное дело. Неужто и впрямь королева?
   - Моя свита может это подтвердить, - сказала Марианна, знаком останавливая Вильгельмину и слуг, которые, беспокоясь за королеву, хотели подойти к ней.
   - И впрямь: столько народу с собой притащить, да ещё с музыкой, такое только королева может, - согласился пастух. - Как же мне вас называть: ваше величие, что ли?
   - Ко мне обращаются "ваше величество", а имя моё Марианна, но так меня называют лишь близкие, - ответила она.
   - Ну что же, неплохое имечко, а меня крестили Иоханном и зовут так же - что близкие, что дальние, - спохватившись, пастух снял шляпу и поклонился королеве. - Вы уж не серчайте на меня за то, что я вас потревожил.
   - Я ничуть не сержусь на вас, - возразила Марианна. - Мне редко удаётся вот так запросто поговорить со своими подданными, а ведь я королева и обязана знать, чем они живут, чтобы заботиться об их благе. Как вам живётся, господин Иоханн?
   - Не сказать, что легко, - ну да кто живёт легко, кроме бездельников и лоботрясов? - ответил он, почёсывая затылок. - Пастушеская жизнь не самая лучшая на свете, зато какая свобода! Поглядите-ка, какие просторы вокруг, какая даль! А воздух какой - запахами трав полон, чистый мёд!
   - Вы поэт, господин Иоханн, - сказала Марианна. - А семья у вас есть?
   - Один как перст, - вздохнул он. - Я с детства сирота.
   - А жена или невеста? - продолжала допытываться Марианна.
   - Была девица, с которой мы шуры-муры крутили, но привожу я как-то овец на зимнее стойбище, а она уже замуж выскочила. Бог с ней, я не в обиде, одному жить, опять-таки, свободнее. Зимой скучновато, но я на свирели играю, а не то из дерева вырежу что-нибудь. Посмотрите, вот моя работа, - он достал из сумки, что висела у него на плече. искусно вырезанную фигурку медведя и протянул королеве.
   - У вас талант, господин Иоханн, - сказала она. - Красивая вещица.
   - Берите, дарю. Я ещё вырежу, - отвечал он.
   - Благодарю вас, вы очень любезны. Может быть, вы и на свирели мне сыграете? - попросила Марианна.
   - Отчего не сыграть? Слушайте, коли хотите, - он вытащил свирель и начал играть.
   Снисходительная улыбка, которая вначале появилась на лице королевы, быстро исчезла: Марианна никогда не слышала такой чудесной музыки, протяжной и нежной, наполненной волшебными мотивами. Марианна слушала, как зачарованная, и при последних звуках свирели вздохнула всей грудью.
   - Прекрасно, - проговорила Марианна. - Трогает за душу. Вы это сами сочиняете?
   - Оно само в голове появляется, а я лишь наигрываю, - ответил Иоханн. - Ах вы, проклятые, разбрелись по всему лугу! - спохватившись, закричал он на овец. - Простите, ваше величество, я их сейчас уведу, а не то они вам тут всё потопчут.
   - Приходите ещё, с вами приятно поговорить, - сказала Марианна.
   - И с вами тоже - ей-богу, никогда не подумал бы, что вы королева! - широко улыбнулся Иоханн.
   - ...На что вам дался этот пастух, - сказала Вильгельмина, когда он ушёл. - Неотёсанный дикарь, мужлан.
   - Дикарь? - повторила Марианна. - Да, конечно, но в этой дикости такая непосредственность, детская простота. Мужлан? Нет, нисколько! Мужлан - свойство характера, а не внешности. Король может быть мужланом, а пастух - королём, если судить по внутренним качествам.
   - Пастух королём? Где это видано?.. - возразила Вильгельмина. - Читать больше не будете? Сказать музыкантам, чтобы начинали концерт?
   - Нет, не надо. Пойдём в замок, - ответила королева.

***

   - Вы спрашиваете про музыку, - откуда она, мол, берётся? - рассказывал Иоаханн, отвечая на вопрос Марианны во время очередной встречи. - Вслушайтесь: музыка везде. Вот облако закрыло солнце, а вот подул ветерок, - и во всём этом музыка. А жизнь? Вы слышите, как она играет повсюду, как каждое живое существо славит её и радуется ей. Всё поет, везде слышится музыка.
   - Вы слышите её? - спросила Марианна. - Можете сыграть мне?
   - Да ради бога, - Иоханн достал свирель: раздалась лёгкая и весёлая мелодия, от неё хотелось смеяться и танцевать.
   - Не хотите ли потанцевать? - вдруг сказал Иоаханн, будто угадав мысли Марианны.
   - Как? Вы приглашаете меня? - растерялась она.
   - А что тут такого? Если хочется танцевать, надо танцевать. Или вы не умеете? - лукаво прищурился он.
   - Меня хвалили лучшие танцоры: они говорили, что мне нет равных, - с гордостью возразила Марианна. - Но танцевать здесь?
   - Что же тут такого? - повторил Иоханн. - Или королеве не положено танцевать с пастухом? Так никто же не увидит!.. Эй, музыканты, гряньте что-нибудь зажигательное! - крикнул он им и подал руку Марианне: - Прошу вас!
   - Нет, это уже чересчур! - воскликнула Вильгельмина, спеша к ним через луг. - Ваше величество, опомнитесь!
   - Помолчи, тётушка! - остановил ей Иоханн. - Что же вы застыли, музыканты? Играйте так, чтобы ноги сами в пляс пошли!
   Музыка заиграла, Иоханн подхватил Марианну и повёл её в танце. Она невольно засмеялась: движения Иоханна были диковаты, но легки и непринуждённы. Скоро она сама увлеклась и вместе с ним подпрыгивала, когда он подбрасывал её.
   - В жизни так не веселилась, - переводя дыхание, сказала она по окончании танца. - Из вас получился бы превосходный танцор: вы чувствуете ритм.
   - Что же вы думаете, я только овец умею пасти? - усмехнулся он.
   - О, нет, я так не думаю! - возразила она. - Вам многое дано, в вас столько скрытых талантов... Знаете, мне пришла идея: я устрою бал в замке и приглашу вас; надо лишь подобрать вам костюм.
   - Да уж понятно, что на бал не ходят в овечьей шкуре, но вашего костюма мне не надо, у меня свой есть, - сказал Иоханн. - Моя крёстная сшила мне его, у неё золотые руки, - в таком не стыдно показаться даже в королевском дворце. За принца можно сойти, ей-богу!
   - Вот мы и проверим: я позову на бал дворян со всей округи, а вас мы выдадим за моего родственника королевской крови, - подхватила Марианна. - Посмотрим, сумеют ли они догадаться, кто вы на самом деле.
   - Что-то вроде маскарада? - спросил Иоханн. - Что же, как-то на сельском празднике я представлял самого турецкого султана, и все со смеху попадали: говорили, что я - вылитый султан, хотя, говоря по правде, его никто у нас в глаза не видывал. Принца ведь тоже никто из наших господ не видал, так что авось не догадаются.
   - ...Вы это не серьёзно? Насчёт бала? - спрашивала Вильгельмина, когда возвращалась с Марианной домой. - Нет, идея отличная: местные дворяне недовольны, что вы ими пренебрегаете, и будут очень рады получить от вас приглашение. Но пригласить на бал пастуха?! Какой скандал разразится, если ваш розыгрыш раскроется! Нельзя забывать о приличиях.
   - Хватит ворчать, Вильгельмина! Приличия мне при дворе надоели, не хватало ещё и вдали от двора быть связанной по рукам и ногам, - прервала её Марианна. - Да, маскарад - что тут такого? - вспомнила она слова Иоханна.

***

   Вильгельмина никогда не видела, чтобы королева готовилась к балу в таком возбуждении.
   - Надо всё привести в порядок, - говорила Марианна, вышагивая по замку и указывая направо и налево. - Вымыть окна и зеркала...
   - Но их мыли перед нашим приездом, - сказала Вильгельмина.
   - Они уже запылились, надо вымыть ещё раз. Вытрясти портьеры и ковры... - продолжала Марианна.
   - Но здесь их так много! - возразила Вильгельмина.
   - Натереть полы, вычистить люстры и подсвечники, не забыть очистить камины, - и отдраить, наконец, дверные ручки! Они грязные до безобразия: с самого приезда я прошу их отчистить, и никакого результата! - возмущалась Марианна.
   - Бог мой, да это работа на несколько недель! - заохала Вильгельмина. - Нам до осени не управится.
   - С нашими слугами - конечно. Вчера я целый час ждала, пока мне принесут чистые туфли взамен испачканных, - и так постоянно: не дозовёшься, не допросишься, - пожаловалась Марианна. - Надо нанять в помощь женщин из деревни.
   - Столько хлопот, и было бы из-за чего! - вздохнула Вильгельмина.
   - Нельзя же устраивать бал в пыли и грязи; что скажут наши гости? - пожала плечами Марианна.
   - Так это вы о них заботитесь? - тонко улыбнулась Вильгельмина.
   - И позови ко мне главного повара, будь любезна, - попросила Марианна. - Я непритязательна в еде, но гостей хочу угостить на славу. И Алозиуса позови: мы обсудим с ним, какое вино подать на стол.
   - ...В здешних краях пьют такую кислятину, что любое другое вино покажется хорошим. Однако я подберу наилучшие вина из тех, что вы привезли, если таково ваше пожелание, - с поклоном ответил Алозиус на просьбу королевы. - Сколько ожидается гостей?
   - Всего лишь около сотни. Я отправила приглашение всем дворянам, живущим поблизости, и даже из купеческого сословия пригласила кое-кого, но народу в этой местности немного, - сказала Марианна. - Зато будет один мой родственник: он нелюдим, редко бывает в обществе, но мне удалось его уговорить.
   - Кто же это? - удивился Алозиус.
   - Вы его не знаете, он дальняя родня. Очень достойный человек, пусть не из столь знатного рода, как мой, - едва заметно усмехнулась королева.
   - Прикажете принять его с подобающими почестями? - спросил Алозиус.
   - О, нет, никаких особых почестей! - покачала она головой. - Он прибудет как частное лицо, поэтому мы примем его наравне со всеми. Однако мне интересно, догадаются ли гости, что он принц?
   - Можете не сомневаться: порода сразу видна. Простолюдин, как его ни разодень, останется простолюдином, а принц - и в лохмотьях принц. Поведение, манеры, умение держаться - говорят сами за себя. Вот взять хоть меня: сколько лет я при дворе, а меня всё ещё принимают чуть ли не за простого слугу, - не сдержавшись, язвительно заметил Алозиус.
   - Да, порода сразу видна, - думая о своём, машинально согласилась королева, - и не всегда она зависит от происхождения. Кто знает, может быть в жилах какого-нибудь бедняка тоже течёт королевская кровь?.. Простите меня, господин Алозиус, вот идёт главный повар; я должна обговорить с ним, каким будет угощение. Так мы решили с винами? Я могу положиться на вас?
   - Всецело, ваше величество, - низко поклонился Алозиус, пряча злобную гримасу на лице.

***

   Приехавшие на бал гости шептали свои имена Алозиусу, а он передавал слуге, который, исполняя роль мажордома, стоял при входе в парадный зал и громко выкрикивал, кто приехал. Не привыкшие к пышным приёмам провинциалы терялись при столь громком приветствии, а ещё больше - при виде убранства королевского дворца, который казался им роскошным. Чувствуя себя крайне неловко в этой обстановке, а кроме того, стеснённо в своих парадных одеяниях, которые шились один раз в жизни и оттого с годами становились невыносимо малы, гости среднего и старшего возраста скорее пробирались к задней стене зала, с облегчением видя там знакомые лица.
   Молодёжь, более свободная в одежде и обращении, образовала собственную компанию, и в то время как старшее поколение вёло свои обычные разговоры о погоде, видах на урожай, доходах и расходах, молодые люди оживлённо обсуждали предстоящий бал и слегка подтрунивали над державшимися особняком купеческими семействами.
   Музыканты на хорах настраивали инструменты; слуги скучали около расставленных в следующем зале столов с винами и закусками. По новому обычаю, королева отказалась от праздничного обеда и не стала накрывать один большой стол, предоставив возможность приглашённым на бал гостям самим угощаться, когда им захочется, однако они не решались подойти к столикам и жадно глядели издали на изысканные яства.
   - Иоханн фон Россмус, - выкрикнул слуга-мажордом, и в зал вошёл высокий смуглый, прекрасно одетый мужчина.
   Бросив быстрый взгляд на собравшихся, он улыбнулся, подошёл к окну и встал около него, скрестив руки на груди.
   - Кто это? - зашептались в зале. - Какой костюм, какая осанка! Он не из наших - точно не из наших!
   - Её величество королева! - на этот раз провозгласил сам Алозиус, отстранив новоявленного мажордома.
   В зал вошла Марианна, тщательно причёсанная, одетая в изящное шёлковое платье. Её сопровождала Вильгельмина, тоже приодевшаяся для бала.
   Гости склонились перед королевой, дамы присели в книксене.
   - Благодарю, что вы откликнулись на моё приглашение, очень рада вас видеть, - сказала Марианна. - Прошу чувствовать себя как дома; скоро начнётся бал, а пока окажите мне честь, попробовав моё скромное угощение, - она показала на столы в соседнем зале.
   Гости зашевелились, переминаясь с ноги на ногу, но никто не сдвинулся с места. Тогда высокий смуглый мужчина, стоявший у окна, непринуждённо прошёл к столам с едой, подставил бокал под вино, которое ему тут же налили, и положил на тарелку закуску. Вслед за ним и гости, вначале по двое-трое, а затем большими группами прошли в соседний зал и принялись угощаться.
   Королева тоже пошла туда; встав возле отдельного столика, чуть в стороне от прочих, она пила лёгкое белое вино. Высокий смуглый мужчина подошёл к ней.
   - Как видите, я здесь, - сказал он.
   - Очень рада, - сказала Марианна. - Так вы "фон Россмус"? - с улыбкой спросила она.
   - Россмус - это деревня, откуда была родом моя мать. Чем не титул? - заговорщически подмигнул он.
   Марианна рассмеялась, а Вильгельмина, которая была рядом и всё слышала, поджала губы.
   - Кто же это? - снова зашептались гости. - Как он свободно говорит с королевой!
   Алозиус, внимательно наблюдавший за этой сценой, заметил, что Марианна чрезвычайно мила с Иоханном фон Россмусом.
   - Замечательно, - процедил Алозиус сквозь зубы. - Хоть он и не простолюдин, но принц тоже может пригодиться для осуществления моего плана.

***

   Бал начался с танца королевы.
   - Вальс! - объявил капельмейстер на хорах.
   Королева посмотрела на Иоханна; он подал ей руку и ввёл в образованный расступившимися гостями большой круг в центре парадного зала. Зазвучала музыка, и Иоханн закружил королеву в танце.
   Она вначале забеспокоилась, не будет ли её кавалер смешон, но он танцевал на удивление хорошо, будто долго учился этому. Они были прекрасной парой, и Марианна ловила на себе восхищённые взгляды присутствующих; когда танец окончился, она нехотя выпустила свою руку из его руки.
   - Славно потанцевали, - не хуже, чем давеча на лугу, - шепнул он, и Марианна рассмеялась от всей души.
   Королеве подали кресло; она уселась и стала смотреть на танцы, в которых участвовали теперь почти все гости, за исключением дам, которых не пригласили, и стариков. Вильгельмина, как верный сторож, встала рядом с королевой, а Иоханн пошёл выпить что-нибудь освежающее. Его немедленно окружили оставшиеся без кавалеров дамы разного возраста и с провинциальной простотой засыпали вопросами:
   - Прекрасный бал, не правда ли? Ничего, что мы постоим рядом? В наших краях редко бывают гости, а вы, сразу видно, прибыли издалека: какой загар, у нас так не загоришь!.. А я тоже путешествовала в прошлом году, ездила к своей кузине: её имение, как спустишься с гор, дорога пойдёт вначале налево, а потом немного направо, - вы там не бывали? Как я люблю путешествовать, в следующем году опять поеду!.. А вы родственник её величества? Хотя, чего спрашивать, - родственник, конечно, особу королевской крови ни с кем не спутаешь!.. Простите, что мы с вами разговариваем вот так, запросто: живём просто, но вы-то - другое дело; таких хороших манер, как у вас, у наших мужчин не найти... А какой у вас титул: "ваша светлость" или "ваше высочество"?
   - Родственник королевы? Пожалуй, - ведь мы все родственники по Адаму и Еве, как говаривал один умный человек. Что касается моего титула, меня частенько называют "Иоханн Великий" - ростом-то меня бог не обидел, - улыбнулся Иоханн. - Засим простите, милые дамы, мне надо вернуться к королеве: негоже надолго оставлять её одну.
   - Ах, он принц, в этом нет сомнений! Какое остроумие, какая непринуждённость! - защебетали дамы, когда он ушёл. - Жалко, мы не спросили его, женат ли он?..
   Вскоре все присутствующие уже знали, что Иоханн - принц, прямой потомок великого короля, давшего начало всему королевскому роду.
   - И он также будет прославлен в веках, недаром его уже сейчас тоже называют "Великим", - кивая на Иоханна, говорил напудренный старик в пышном парике, сопровождавший когда-то в молодости прежнего короля на встречу с соседним государем, много лет писавший мемуары об этом, и от того считавшийся большим знатоком политики. - Поверьте моему слову, мы все будем гордиться, что воочию видели его: такие правители рождаются раз в тысячу лет.
   - О, несомненно! Вы должны описать это событие в своих мемуарах, - отвечали гости.
   - Не сомневайтесь, сегодня же ночью я сделаю это. Полагаю, более важного события не было у нас с того времени, как я сопровождал покойного короля на рандеву с его венценосным собратом, - важно проговорил старик.

***

   По окончании бала, проводив последних гостей, королева устало опустилась на кресло.
   - Ступай отдыхать, - сказала она Вильгельмине, с трудом скрывающей зевоту.
   - Да, пойду, - охотно согласилась Вильгельмина. - Бал вышел на славу, не грех теперь и поспать.
   - Ступай, тётушка! - подмигнул ей Иоханн. - Поспать-то оно лучше, чем сторожить королеву неизвестно от кого.
   - Я знаю свои обязанности, не вам меня учить! - Вильгельмина гордо вздёрнула голову и удалилась.
   - Ох, тётушка, ну и сурова! - хохотнул Иоханн.
   - Вы имели большой успех, - сказала ему Марианна. - Мне кажется, наша шутка удалась: никто не заподозрил, что вы не принц.
   - Мне и делать ничего не пришлось: они сами в это уверовали, и каждый мой чох только подтверждал их веру. Нет ничего крепче того, что мы сами вбиваем себе в голову, - ответил Иоханн.
   - Вы правы, - согласилась Марианна. - Знаете, вы действительно могли бы стать принцем или даже королём: вы хорошо понимаете людей и ясно мыслите.
   - Королём? Вот ещё! - фыркнул Иоханн. - Терпеть не могу всех этих церемоний: делай то, не делай этого - нос не почешешь, когда захочется. Нет, я человек вольный, сам себе хозяин. Какой король может похвастаться тем же?
   - И снова вы правы, - вздохнула королева - Сколько себя помню, с раннего детства строгие правила: как сидеть, как стоять, как ходить, как говорить, как есть и спать - всё по правилам. Нет, я не ханжа, я не скажу, что королевская жизнь сплошное мучение, - в ней существуют и приятные стороны, - но иногда так хочется забыть про то, что я королева, и позволить себе радости, которые доступны любой женщине.
   - Ну, ну, ну, чего вы пригорюнились? - ласково сказал ей Иоханн. - Пойдёмте на воздух, здесь душно. Смотрите, какая луна светит на небе, как она наполняет ночь своим сиянием. Хотите, я спою вам песню про это? Есть такая старинная пастушеская песня.
   - С удовольствием послушаю, - ответила Марианна, поднимаясь с кресла.
   - Ну, так пошли, - он взял её за руку.
   Марианна смутилась, но не отдёрнула руки.
   По пути Иоханн прихватил испанскую гитару, оставленную кем-то из музыкантов. В саду он попробовал, как она звучит.
   - Подходяще, - сказал он. - Я больше привык к свирели, но и гитара сгодится: под свирель никак не споёшь, особенно, когда ты сам на ней играешь.
   - Вы умеете играть на гитаре? - спросила Марианна.
   - Чему только не научишься долгими зимними вечерами, - Иоханн заиграл и запел.
   В песне рассказывалось о ночи, наполненной луной, о юноше, который в лунном свете вздыхает о своей возлюбленной. Вот слышатся её шаги, вот она пришла, и уста влюблённых слились в поцелуе... Под звуки этой незамысловатой песни сладкая дрожь прошла по телу королевы; едва стихли последние аккорды, Марианна непроизвольно дотронулась до руки Иоханна и взглянула ему в глаза. В них блеснуло пламя; он отставил гитару, обнял Марианну и впился в её губы. Она затрепетала, и глубокий стон вырвался из её груди.
   - Боже мой, как прекрасен поцелуй любви, - прошептала она. - Но довольно, хватит, я не выдержу... Уходи, пожалуйста, уходи - я не могу уронить королевской чести!
   - Королевская честь? Наверное, это очень важно, если во имя её отказываются от счастья, - с грустной усмешкой сказал Иоханн. - Или всё дело в том, что я простой пастух?
   - Нет, нет, поверь мне! - горячо возразила она. - Если бы я не была королевой, если бы... Ну да что об этом говорить?.. Иди же, у меня нет больше сил быть с тобой рядом, и не быть с тобою.
   - Последний поцелуй на прощание? - он посмотрел на неё.
   - Последний, самый последний... - откликнулась она. - Теперь иди, я уйду чуть позже.
   Когда Иоханн, а затем королева ушли из сада, из-за большого дуба показалась тёмная фигура человека. Он ядовито рассмеялся, послышался голос Алозиуса:
   - Как прелестная любовная пара: королева и пастух! Если бы он даже был принцем, представляю, в какую ярость пришёл бы король, - но что будет, когда его величество узнает, как пастух покусился на королевскую честь?.. Алозиус, ты любимец судьбы: она дарит тебе такие подарки, о которых невозможно мечтать! Что же, осталось поехать к королю, чтобы доложить, как королева изменила ему с пастухом.

***

   Король Альберт вернулся из похода в дурном настроении. Война окончилась, не успев начаться, поскольку народ страны, где она проходила, восстал и изгнал обе воюющие армии. Это было возмутительно: народу следовало содержать армии, а не изгонять их.
   - Куда катится мир? - негодовал Альберт. - Если все народы изгонят свои армии, войн не будет совсем; как же тогда жить тем, для кого война - способ существования? Нет, в моём королевстве такого безобразия не случится: пацифизм будет запрещён, отныне пацифизм - государственное преступление! Надо всем и каждому внушить, что мы окружены врагами: они злы, хитры и коварны, они в любой момент готовы вцепиться нам в горло! А для поддержания воинственного духа в наших подданных следует постоянно устраивать армейские парады и маневры. Парады зрелищны и приятны для глаз; маневры непонятны никому, зато создают ощущение тревоги, а что может быть лучше этого для борьбы с мирными настроениями? Итак, решено, сначала парад, а потом маневры, и в самое ближайшее время!
   Альберт притопнул ногой, в большом зеркале на стене любуясь собой. Пусть на его голове была плешь, пусть под мундиром наметилось брюшко, пусть щёки обвисли, сколько их не подтягивай, но настоящего вождя нации сразу видно!
   - Недаром меня любят жители моего королевства - разве можно меня не любить? - Альберт даже подскочил от удовольствия, но тут же сморщился от боли: проклятый радикулит опять дал о себе знать.
   Раздался почтительный стук в дверь.
   - Кто там ещё? - недовольно крикнул Альберт. - Я приказал не беспокоить меня.
   Дверь тихо приоткрылась, и в ней показалось лицо камердинера.
   - Простите, ваше величество, но министр двора господин Алозиус просит принять его. Говорит, у него неотложное дело.
   - Какие могут быть неотложные дела у министра двора? - с досадой возразил Альберт. - Наверное, моя жёнушка что-то забыла, вот и прислала его за какой-нибудь мелочью. Ладно, пусть войдёт, если приехал... Ох, уж эти женщины, вечно всё забывают! Нет, чтобы приготовиться к отъезду, как положено, составить план, проверить, всё ли взято, - сказал он себе. - Какие безалаберные, бестолковые создания женщины, а в военном плане просто безнадёжные! Прекомичная вышла бы картина, если бы в бою сошлись две женские армии! Надо подать идею нашему придворному автору, чтобы он написал водевиль на эту тему.
   Алозиус вошёл в комнату, низко поклонившись в дверях и ещё ниже в трёх шагах от короля.
   - Как здоровье вашего величества? - спросил Алозиус. - Рад, что вы вернулись.
   - Радоваться нечему, - отрезал Альберт. - Теперь разучились воевать, вместо войны получается балаган. И здоровье моё неважное: чёртов радикулит не даёт покоя.
   - Ах, как жаль, ваше величество! - огорчился Алозиус. - А вы пробовали компресс из уксуса и розмарина? Мне очень помогло.
   - Сравнили! - презрительно фыркнул Альберт. - Вы нажили свой радикулит на дворцовых сквозняках, а я - на полях сражений. Настоящий боевой радикулит не вылечишь розмарином.
   - О, да, ваше величество, и сравнивать нельзя! - согласился Алозиус. - Боевой радикулит и дворцовый - это совершенно разные вещи.
   - Однако вы ведь прибыли не за тем, чтобы лечить меня от радикулита, - Альберт улыбнулся тонкости своего замечания. - Ну-с, что у вас за дело? Наверняка оно касается королевы.
   - Вы так проницательны, ваше величество, от вас ничего нельзя скрыть, - вновь поклонился Алозиус.
   - А вы хотели что-то скрыть от меня? Не забывайте, вы мне служите: извольте доложить по всей форме, что случилось, - приказал Альберт.
   - Право, не знаю, как доложить об этом по всей форме: дворцовый этикет не предусматривает правила на такой случай, - замялся Алозиус.
   - Нет такого случая, о котором нельзя доложить по всей форме: если бы вы были военным человеком, то знали бы это, - назидательно сказал Альберт. - Хорошо, поскольку вы штатский, я разрешаю вам в виде исключения доложить в произвольной форме. Но в будущем позаботьтесь о том, чтобы в нашем дворцовом этикете были правила доклада на любой случай.
   - Слушаюсь, ваше величество, - поклонился Алозиус. - Я хотел доложить, что её величество... её величество королева... ваша венценосная супруга...
   - Чёрт возьми, что вы мямлите как необученный новобранец?! - возмутился Альберт. - Докладывайте чётко и ясно, короткими точными фразами.
   - Докладываю: королева покусилась на вашу честь! - вытянувшись в струнку, выпалил Алоизиус. - Она завела роман с другим мужчиной.
   - Что?! Не может быть! - вскрикнул Альберт и побагровел. - Ага, догадываюсь: это мой кузен Фердинанд! Он давно завидует моей воинской славе и хочет меня унизить.
   - Нет, ваше величество, это не он, - ответил Алозиус. - Я не осмеливаюсь сказать...
   - Я и сам знаю - это мой второй кузен Франц, - перебил его Альберт. - Он известный женский угодник: я помню, как он увивался возле моей жены на рождественском балу.
   - Нет, ваше величество, это человек не королевской крови, - возразил Алоизиус. - Это...
   - Значит, она спуталась с каким-то дворянином? - снова перебил его Альберт. - Вот вам и королева - никакого понятия о благородстве! Впрочем, чего ещё ожидать от женщин, они даже воевать не могут!.. Так с кем же она флиртует?
   - О, ваше величество, это не флирт, это гораздо большее, - многозначительно сказал Алозиус. - Что же касается личности её избранника, вы не поверите: он простолюдин, пастух, пасёт овец в горах.
   - Вы бредите! - воскликнул Альберт. - Я понимаю, что женщины способны на всё, но пасть так низко? Королева и пастух?! Это невероятно!
   - Тем не менее, это случилось, - вздохнул Алозиус. - Я сам был свидетелем их свидания и готов подтвердить этот факт даже на суде.
   - Суд?! Какой может быть суд?! - закричал Альберт. - Вы совсем спятили: вы хотите выставить меня посмешищем перед всем светом? Если бы королева изменила мне с моим кузеном, это был бы обычный адюльтер, никому особенно не интересный, но изменить мне с пастухом - это скандал на весь мир! Моё имя будут склонять на все лады; чего доброго я и в историю войду как король, которому его жена изменила с пастухом!.. Нет, этого нельзя допустить, - переведя дух, продолжал он. - Немедленно позовите ко мне начальника моей личной стражи; я скажу ему, что сделать с этим наглым пастухом!.. Что до королевы, - она теперь в моих руках! Она не захочет, чтобы о её безумном постыдном поведении узнали в свете; в обмен на моё молчание она даст мне право распоряжаться её наследственными владениями как моими собственными. Вот тогда можно будет набрать такую армию, что передо мною затрепещут все соседи! Я буду великим королём и величайшим полководцем: я всегда чувствовал, что в этом моё предназначение, - Альберт приосанился и, не удержавшись, опять взглянул на себя в зеркало.
   - Я нисколько не сомневаюсь в высоким предназначении вашего величества, - склонился перед ним Алозиус.
   - Вы ещё здесь? Я же приказал позвать начальника стражи! - грозно прокричал Альберт. - Живо!

***

   - Нужен рояль. Неужели так трудно привезти сюда рояль? - говорила королева Вильгельмине. - Мне надоела арфа, я хочу играть на рояли.
   - Скажите Алозиусу, когда он вернётся, - ответила Вильгельмина. - Уж я точно вам рояль не привезу.
   - Знать бы, когда он вернётся: уехал навестить свою больную тетю и пропал, а мне нужен рояль, - упрямо повторила Марианна.
   - Что-то вы заскучали; сходили бы на луг, развеялись, - сказала Вильгельмина. - Раньше каждый день ходили, а нынче сидите взаперти. Или поссорились со своим принцем-пастухом?
   - Не говори глупостей! - одёрнула её Марианна. - Поссориться можно с близким человеком, а мы не близки.
   - Ну да, так я и поверила, - проворчала Вильгельмина.
   - К тому же, он мог бы сам прийти в замок, если бы захотел, - продолжала Марианна. - Ворота для всех открыты.
   - Наверно, он тоже с гонором: с самого бала не показывается. Но может быть, это к лучшему, - покачала головой Вильгельмина.
   - Не понимаю, о чём ты, - раздражённо возразила Марианна. - Подай мне канву - если нечем заняться, буду вышивать.
   Вышивание, однако, плохо удавалось сегодня королеве, и, отложив канву, она взялась за книгу. Но и чтение быстро надоело ей, и королева принялась за свой дневник; написав несколько фраз, она задумалась, закрыла дневник и сказала:
   - Нет, здесь невозможно заниматься, такая духота. Пойдём на свежий воздух.
   Выйдя во внутренний дворик, Марианна прошлась вдоль широких клумб с цветами, вдохнула запах душистых вьюнов на трельяже около фонтана, опустила руку в воду и отёрла лицо.
   - Душно, - повторила она. - Ворота настежь, но никакого ветерка... Присядем на скамейку; Вильгельмина расскажи что-нибудь.
   - Что же мне вам рассказать? - пожала плечами Вильгельмина, обмахиваясь платочком. - Всё уже сказано-пересказано.
   - Расскажи, как ты встретилась со своим будущим мужем, - попросила Марианна.
   - Вы как маленькая, - недовольно буркнула Вильгельмина. - Будто не знаете, как встречаются с будущими мужьями: мои родители сговорились с его родителями и пригласили их на смотрины. Мне приказали одеться в лучшее платье, затем моя матушка сделала мне модную причёску и напудрила лицо. Я спросила, к чему всё это? Матушка сказала, что придёт Альфред с родителями, и если я понравлюсь им, то выйду замуж за Альфреда. А я его только пару раз видела, и он мне не нравился, но не идти же поперёк родительской воли? Да и замуж всё равно надо выходить, за кого ни за кого! Вот так я с ним встретилась, а потом и свадьбу сыграли.
   - Ну, а после, в браке? Вы в любви жили? Я имею в виду настоящую любовь, - спросила Марианна.
   - Фу, господи, о чём вы говорите! - возмутилась Вильгельмина. - Я порядочная девушка, и Альфред был из благопристойной семьи, так что никакого безобразия мы себе не позволяли. Жили, как положено мужу и жене: ничего эдакого, за что нас мог осудить священник, никогда не совершали, а когда Альфред умер, я похоронила его честь по чести.
   - Да, у меня почти то же самое: останется лишь похоронить мужа чести по чести, когда придёт его час, - Марианна вздохнула и мельком взглянула на открытые ворота, в которых никого не было. - Нет, и на улице нет прохлады, - сказала она. - Вернёмся в комнаты, откроем все окна и будем ждать вечера. Может, вечером будет прохладнее.
   На следующий день королева была очень грустна, и Вильгельмина забеспокоилась, здорова ли она?
   - Я совершенно здорова, - сухо ответила Марианна на вопрос Вильгельмины и, спохватившись, прибавила: - Я помню, как ты заботилась обо мне, когда я была ребёнком. Мне кажется, моя мама так не заботилась обо мне, как ты: её больше заботил свой вид и соблюдение дворцового этикета, впрочем, она такой и осталась.
   - Что же, мне бог детей не дал, зато меня к вам приставили: вот сердце и прикипело, - Вильгельмина вытерла внезапно появившиеся на её глазах слёзы. - А знаете, что я вам скажу, - вдруг решительно произнесла она. - Пойдёмте на луг! На луг, да, на луг!.. Я слышала, как вы ночью не спали, всё играли на арфе, хоть она вам и надоела. Помилуй бог, я люблю музыку, но только не тогда, когда хочется спать!.. Но я не об этом: если уж оно так вышло, тут уж ничего не поделаешь - вот что я хочу сказать! На луг - и всё тут!
   - На луг? - переспросила Марианна. - На луг! - воскликнула она, оживившись. - На луг!..
   Королева отправилась туда в сопровождении всего трёх слуг и Вильгельмины. Луг был пуст. Она приказала раскинуть шатёр, уселась под ним в плетёное кресло и раскрыла книгу, то и дело бросая взгляд на лес, из-за которого раньше появлялся Иоханн с отарой овец. Вильгелмина терпеливо сидела рядом, не пытаясь вступить с королевой в разговор.
   - Овцы! - воскликнула Марианна, и успевшая прикорнуть Вильгельмина вздрогнула. - Овцы идут прямо сюда!
   - Но с ними кто? - окончательно пробудившись, подслеповато прищурилась Вильгельмина. - Он не похож на вашего принца.
   - Это не Иоханн. Где же он? - с тревогой ответила Марианна и крикнула пастуху: - Любезный, подойдите, пожалуйста, к нам!
   Пастух подошёл, издали сняв шляпу и много раз поклонившись.
   - Если я не ошибаюсь, этих овец выпасал господин Иоханн, - сказала Марианна. - Что с ним произошло?
   - Моё дело маленькое: велели пасти овец, и я пасу, - ответил пастух. - А насчёт Иоханна не могу знать: вашему величеству виднее.
   - Так вам известно, кто я? Но отчего же "мне виднее"? Говорите, не бойтесь, - ободряюще улыбнулась ему Марианна.
   - Вы - наши господа, мы - ваши слуги. Вам виднее, как с нами поступать, если что не так сделаем, - подобострастно сказал пастух, пытаясь изобразить ответную улыбку.
   - Что же случилось с господином Иоханном? - начиная нервничать, спросила Марианна.
   - Ответь королеве, - Вильгельмина, видя, что он мнётся и не решается сказать, достала из своего ридикюля серебряную монету и дала ему.
   - Сами знаете, - надкусив монету, не фальшивая ли она, и быстро спрятав её за пазуху, ответил пастух, - солдаты его увезли. Видать, провинился в чём-то перед вами, вот и получил по заслугам.
   - Что за солдаты, куда увезли? - переспросила потрясённая Марианна.
   - Ну уж это мне неведомо! Моё дело маленькое, - повторил пастух.
   - Хорошо, идите, - сказала Марианна и, когда он отошёл, обратилась к Вильгельмине: - Что это значит? Похищение? Кому это понадобилось?
   - А тут и думать нечего: ваш супруг постарался, больше некому, - ответила Вильгельмина.
   - Больше некому... - вслед за ней машинально произнесла Марианна. - Немедленно возвращаемся в замок и собираемся в дорогу! - вскочила она с кресла. - В последнем письме Альберт сообщил мне, что вернулся в столицу, - я хочу его видеть!

***

   - Я доволен, господа генералы, я доволен, - говорил Альберт, завершая своё выступление на военном совете. - Наша армия блестяще показала себя на маневрах: вначале синие разбили красных, а потом красные разбили синих, - это было великолепно! Конечно, войск у нас маловато, но со временем мы создадим такую армию, что она сможет побеждать не только на маневрах... Однако не станем забегать вперёд, - он приложил палец к губам. - Сейчас всё идет прекрасно, я доволен.
   - Её величество королева прибыли и срочно хотят видеть вас, - шепнул ему на ухо подошедший камердинер.
   - Ага! Я же сказал, всё идёт прекрасно! - вскричал Альберт. - Господа генералы, я вас более не задерживаю... Я приму королеву в кабинете, - прибавил он, обращаясь к камердинеру.
   - ...Ну, я ей покажу, - встав перед зеркалом, Альберт принял суровый вид. - Она будет умолять меня о пощаде, но я буду непреклонен, пока не добьюсь своего.
   Дверь распахнулась и в кабинет быстрыми шагами вошла Марианна.
   - Ваше величество так торопится ко мне, что забывает об этикете? - саркастически заметил Альберт. - Ваше величество...
   - Что это значит? - перебила она, встав перед Альбертом и прожигая его взглядом. - Как вы посмели похитить человека? В какой стране мы живём - разве вы забыли о законах?
   - Отчего же? - пожал плечами Альберт - Я отдал распоряжение по все правилам, - уж я-то знаю, что такое порядок!
   - Порядок? Вы считаете порядком ваши желания? Чем вы тогда лучше какого-нибудь восточного тирана? - вспыхнула Марианна. - Вы забываете, сударь, что мы живём в цивилизованном государстве, где король подчинён законам точно так же, как любой из его подданных.
   - Какая глупость! Я всегда был противником цивилизации, если она такова, - возразил Альберт. - В настоящем государстве всё должно быть подчинено воле одного человека - как в армии!
   - Немедленно отпустите его! - закричала Марианна. - Вы не имеете права держать его в заточении!
   - Но вы так и не сказали мне, о ком вы столь горячо хлопочете. Этот человек, должно быть, очень дорог вам, - Альберт попытался изобразить удивление.
   - Не надо притворяться, вы прекрасно знаете, о ком я говорю. Да, он очень дорог мне, и я этого не скрываю, - с вызовом ответила Марианна.
   - Поздравляю вас, отличный выбор, - насмешливо поклонился ей Альберт. - Представляю, что скажут при других королевских дворах, если эта история получит огласку. А что скажет ваша мать? Она всегда следует принятым правилам и не допустит ни малейшего отклонения от них. Порой я думаю: вот бы мне такого фельдфебеля в мою армию!
   - Я давно вышла из детского возраста и не нуждаюсь ни в чьей опеке. Я оказываю моей матери всё почтение, какое должна оказывать дочь, но жить буду так, как я хочу, - твёрдо сказала Марианна. - Мне жаль, если я огорчила её, да и перед вами я виновата, в чём готова признаться и за что прошу прощения, но рассудите сами, какие мы муж и жена? Мы разные во всём, а любви у нас нет и никогда не было. Разве это хорошо, жить в таком браке? Развод - единственный честный выход.
   - Развод? - переспросил Альберт. - Да ради бога! Но не мечтайте, что я дам вам одурачить меня: вы должны будете передать в моё пользование ваши наследственные владения. Иначе я устрою такой скандал, что вам не поздоровится: о вашем гнусном поведении узнает весь свет, и вас изгонят из приличного общества.
   - Ах, вот вам что нужно - мои владения! Боже мой, вы ещё ничтожнее, чем я о вас думала! - воскликнула Марианна. - Я бы отдала вам их, но вы ведь распорядитесь ими самым худшим образом. Нет, лучше я передам их моей матери: при всех её недостатках она всё-таки настоящая королева.
   - Вашей матери... вашей матери... - запинаясь, повторил Альберт. - Вы этого не сделаете, а если сделаете, вам же хуже! - вскричал он. - Полагаете задобрить её? Не дождётесь! Она всё равно проклянёт вас, а я со своей стороны постараюсь, чтобы ваше имя так было смешано с грязью, что вам вовек не отмыться.
   Марианна неожиданно рассмеялась, весело и легко.
   - Как всё просто разрешилось, а я переживала, когда ехала сюда! Что же, отдайте приказ освободить Иоханна, и начнём дело о разводе. Не возражайте: если вы не освободите его, я воспользуюсь своими правами, и тогда уж вам не поздоровится: не забывайте, вы нарушили закон, вы совершили преступление.
   - Чертов закон! - вспылил Альберт, стукнув кулаком по столу. - Ну, ничего, когда-нибудь в этой стране будет лишь один закон - мой приказ!.. Насчёт развода я ещё подумаю, - проворчал он, - однако с сегодняшнего дня вы не будете получать ни гроша из казны. Можете пасти овец вместе со своим пастухом, чтобы прокормиться, и жить с ним в хижине.
   - Это было бы чудесно, - улыбнулась Марианна, - но у меня остаётся мой замок в горах. Разве вы забыли, что он очень удобный, в нём прекрасные окна, печи и кровать?
   - Прекратите! - закричал Альберт. - Ох, если бы вы были солдатом в моей армии! Я бы приучил вас к дисциплине!
   - Сочувствую вашим солдатам,- ответила Марианна и, отвернувшись от него, вышла из кабинета.
   - Позвать ко мне Алозиуса! - крикнул Альберт камердинеру. - Министр двора, как же! Он у меня будет в каптёрке сапоги солдатам выдавать.

***

   - Прости меня, прости за то, что предала нашу любовь во имя призрачной королевской чести, - Марианна виновато спрятала лицо на груди Иоханна. - Из-за меня и ты пострадал: тяжело было в тюрьме?
   - Нет, не очень: не сахар, само собой, но жить можно. Кормили только неважно, я голоден, как волк, - быка бы съел сейчас, - сказал Иоханн, похлопывая себя по животу. - Но сперва помыться не помешало бы: мне кажется, я весь пропитался тюремным запахом.
   - Всё готово: и ванна, и обед, - ответила Марианна. - Тебе помогут помыться.
   - Что я, немощный? - возразил Иоханн. - Пусть накрывают на стол, я мигом помоюсь...
   Иоханна привезли с опозданием на два дня после обещанного срока, и Марианна извелась в ожидании. Она стояла на стене замка и смотрела на дорогу: не везут ли Иоханна? Зато, когда она его увидела, то с такой радостью бросилась ему навстречу, что даже суровая Вильгельмина растрогалась.
   - ...Мы всегда будем жить здесь, - говорила Марианна за обедом Иоханну. - Мы теперь вроде отшельников.
   - М-м-да, - промычал он, жадно глотая еду. - Неплохое местечко для отшельников.
   - Слуг придётся отпустить, - продолжала она, - у нас нечем их оплачивать.
   - Обойдёмся, - беспечно ответил он, запивая еду бокалом вина. - Позовём людей из деревни, когда нужна будет помощь.
   - С деньгами будет трудно: король отказался оплачивать моё содержание из казны, а судиться с ним по этому поводу я не стану. На доход с наследственных земель тоже не приходится рассчитывать: я передам их моей матери, чтобы они не достались королю - он дурно ими распорядится. Но ждать снисхождения от матушки тоже не приходится - боже мой, как она рассердится, узнав о нас! - вздохнула Марианна.
   - Ничего, перемелется - мука будет, - подмигнул ей Иоханн, берясь за следующее блюдо. - Проживём, не сомневайся: здешний народец хитрый и прижимистый, но если взяться за дело с умом, все будут с достатком, и мы, и они. Тут важна мера: каждый пастух тебе скажет, что если стричь овец без меры, они могут сдохнуть, а тогда и пастуху чем жить?
   - Жадность - сестра глупости, но мы не пустим к себе этих сестёр, - ответила Марианна.
   - Всё у нас будет хорошо, - уверенно сказал Иоханн. - А детишки пойдут, и их вырастим, как следует, хорошими людьми.
   - Ты хочешь детей? - улыбнулась Марианна.
   - Что за семья без детей? Чем больше, тем лучше - чтобы семеро с ложками за столом сидели, - улыбнулся он в ответ.
   - Так мы тебе и доверили воспитание детей: представляю, что из них вырастет, - вмешалась в разговор вошедшая в столовую Вильгельмина. - Нет уж: придётся, видно, мне с вашими детьми нянчиться - кто ещё привьёт им благородные манеры?
   - Ты, что, тётушка, подслушивала под дверью? - расхохотался Иоханн.
   - Но вам надо пожениться, чтобы не было греха, - строго сказала Вильгельмина.
   - Когда ещё король даст мне развод, - покачала головой Марианна. - Боюсь, долго придётся ждать.
   - А чего ждать? Прямо сейчас и поженимся, - возразил Иоханн. - А ты, тётушка, будешь свидетелем.
   - Да разве так можно? Без развода, при живом муже? - Вильгельмина удивлённо вздёрнула брови.
   - Не убивать же нам его? - сказал Иоханн. - Они больше не муж и жена, и она свободна, - он встал из-за стола и опустился перед Марианной на одно колено. - Я люблю тебя и прошу стать моей женой. Клянусь, что буду любить, защищать тебя и заботиться о тебе до самой моей смерти!
   - Я согласна, - ответила она, одарив его счастливым взглядом. - И я тоже обещаю любить тебя и быть с тобою до самого конца.
   Иоханн поднялся и поцеловал её.
   - Эх, жалко музыки нет! - сказал он. - Теперь было бы в самый раз.
   - С музыкантами мы рассчитались, но я-то на что? - Вильгельмина взяла виолу.
   - Не знала, что ты умеешь играть, - улыбнулась Марианна.
   - Свадебный вальс! Свадебный вальс! - сказала Вильгельмина.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   16
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"