Цензоры в Конгрессе: снова инквизиция?
/Пер. с англ. К. Галабурды // Скептикал Инкуаирер, электронный обзор периодики. - 1999.
12 июля 1999 года палата представителей Соединённых Штатов Америки сделала исторического значения шаг в строну цензуры на результаты научных исследований, когда 355 голосами против 0 осудила научную публикацию, с заключениями которой не согласилась и за которой признала опасное влияние на идеи и поступки американских граждан.
Дело в том, что год назад в "Психологическом бюллетене" (за июль 1998-го), журнале Американского психологического общества, вышла статья "Метааналитическая проверка некоторых положений, касающихся растления детей, по учащимся колледжей", написанная Брюсом Риндом из Темпловского университета в соавторстве с Филиппом Тромовичем и Робертом Бейзерманом. Эта публикация суть разбор 59 предшествовавших ей научных исследований последствий сексуальных посягательств на детей.
Депутаты Конгресса нашли некоторые тезисы статьи возмутительными, особенно вывод, что из развращённых детей некоторые вырастают психически нормальными, а лишь малая доля задета растлением, и то незначительно. Депутаты, особенно республиканец Самен, посчитали, что это открытие не только поощряет американских педофилов, но и истинным быть никак не может. То, что продемонстрировала палата представителей, явилось примером так называемого Дональд-Уотсоновского "аутистического бреда": "В неправдивое, дескать, не поверю, а раз верю, что оно неправда, то правдивым оно быть никак не может".
Журнальная статья попала на глаза депутатам благодаря энергичным стараниям религиозных фундаменталистов. Речь идёт прежде всего о двух лоббистских группах: Совет семейных исследований, который изначально видел своё призвание в ограничении гражданских прав гомосексуалистов, введении полового воздержания для гетеросексуалов и запрете абортов вне брака; и мощная Христианская лига, в политическую программу которой входят и перечисленные цели, и упразднение отделения церкви от государства. Также страсти вокруг статьи нагнетала Лаура Шлезингер, диктор на радио, которая при поддержке государства в своей программе "Доктор Лаура" собирает гостей на травлю тех, кто её личных богословско-этических убеждений не разделяет.
Видимо, это первый раз за всю историю США, когда законодательная власть публично осуждает и цензурирует научный труд, что, однако, не в новинку для всемирной истории. В Европе 13 века церковь не была отделена от государства, а мистицизм превалировал над непосредственным взглядом на явления, в результате чего Роджер Бэкон отсидел два года в тюрьме за сочинения по логике и экпериментальной науке. Позже он сочинил свой последний труд, изданный в год его смерти, 1292-й, и труд этот был о загнивании христианства.
Горячий поклонник Коперниканской астрономии Джордано Бруно пал жертвой инквизиции ("расследования"), будучи обвинённым в ереси и сожжённым у столба церковью-государством в 1600 году. Наверное, самый известный пример давления на научные исследования вызван утверждением гелиоцентризма Галилеем. Те, кто стоял над учёным, с результатами его наблюдений не согласились, веря, что Солнце обращается вокруг Земли, просто потому, что так им казалось. В ход пошла инквизиция, и из страха наказания Галилей отрёкся от своих выводов. Тут прослеживается любопытная аналогия с доктором Рэймондом Фаулером, директором-распорядителем Американского психологического общества, который во время парламентской инквизиции послал палате представителей письмо с "отречением". За этот поступок Американское психологическое общество удостоилось похвалы от Конгресса.
Ближе к нашему времени публичное осуждение приводило к государственной цензуре данных науки в Советской России. Похожие причины привели и к сожжению книг в Нацистской Германии 1930-х годов.
Как учит история, всё начинается с того, что церковники или государственные мужи (в нашем случае оба) оказывают давление на исследовательские органы, отдельных учёных и деятелей культуры, приучая их "себя контролировать". Часто это осуществляют перекрытием или угрозой перекрытия финансирования определённых направлений исследования или (и) общественным порицанием того, что не вписывается в рамки богословской или политической корректности. Такая политика неоднократно оправдала себя в науке, особенно психологической. Ведь учёные очень ранимы по отношению к недостатку грантов и осуждению обществом. В 1633 году во время слушания дела Галилея Декарт изобразил потрясение и поклялся то ли спалить его рукопись, то ли спрятать подальше - и, к счастью, выбрал последнее.
Следующим этапом контроля над наукой выступает "официальная цензура", как это было в Советском Союзе. Учреждаются правительственные органы ("комитеты" или иногда "редколлегии") специально для просмотра исследовательских программ и научных результатов, чтобы выводы, противные убеждениям властей, не просочились в печать. Со времён руководства Сталиным и аж до упразднения официальной цензуры в 1988 году советский бихевиоризм был задушен. Причины всякой цензуры, будь то в науке или искусстве, всегда были политическими. Если труд не укладывался в прокрустово ложе идеологии, обращался к запретным предметам (как ню в искусстве), а результаты или факты могли нежелательно повлиять на мировоззрение граждан, то обязательно вмешивалась цензура.
Причин для принятых Конгрессом решений представляется немало. Во-первых, сказывается общее отставание от науки, потеря критического мышления, мистическая ориентация рядовых американцев, что выливается в настоящий ренессанс интереса к сверхъестественному. Наука, по крайней мере, метод её, нынче не в чести у тех, кто избирает законодателей. Ощерилась христианская пропаганда, всячески стимулируя выработку поверхностных суждений и ценностей, неприятие чернью критического мышления.
Каждый из нас должен быть обеспокоен безразличием СМИ к действиям Конгресса. Пособить здесь невозможно, однако что произойдёт, если в один день "Вашингтон пост" или "Нью-Йорк Таймс" публично подвергнется парламентской цензуре за "плохую" статью? А честно ли поступать так с научными изданиями, опекаемыми лишь горсткой узких специалистов? В Конгрессе прекрасно понимают, насколько глубоко можно запустить руки в программы, действующие за счёт правительственных грантов. Деятельность учёных всецело зависит от милости тех, кто стоит у власти, а последние, по крайней мере на сегодняшний день, вынуждены пользоваться милостью прессы.
Всю историю научного поиска учёные сами себя немилосердно критиковали, однако неприятие ими тех или иных исследований обычно опирается на недостатки методологии, но никак не на соображения полезности или эмоциональные отклики на результаты.
Протестантские организации делают вид, словно они заложили основы психологической науки и готовы применить все свои силы против непопулярных исследований. Следующей своей целью они, скорее всего, выберут гендерную психологию, сексологию, а также психологию семьи.
Итак, можем поздравить себя с успешным осуществлением первого и ужасного шага в сторону от свободы научного поиска - шага, приблизившего нас в объятия тоталитаризма.