Аннотация: Об однорогом великане с Искандер-наме в голливудских фильмах.
БОЕВЫЕ КИНГ-КОНГИ
В незабываемых "300-Х спартанцев" (2008), кинофильме о греко-персидских войнах V в. до н.э., героику и расовую гигиену побеждают уродства и слабости человеческие, по суевериям азиатов, имеющие волшебные свойства.
И в самом деле, "согласно показаниям Плиния, распространение магии в Греции ведёт своё начало от некоего Остана, придворного предсказателя Ксеркса, сопровождавшего его во время похода в Грецию и написавшего обширное сочинение о магии". "Греческие историки признают Зороастра, основателя персидской религии, за изобретателя всей магии", но "мы знаем теперь, что ничего подобного и быть не могло. Так называемая персидская магия была халдейского и мидийского происхождения".
Для суеверных же халдеян "все необычайные явления, напр., рождение уродов, тотчас же записывались самым точным образом вместе с их значением. В магическом сочинении имеется множество таблиц об этой интересной теме; одна трактует об уродах царского происхождения, вторая - об уродах простых смертных и третья - об уродах животных."
Что животных, уродов и "магию" Ксеркс использовал против спартанского царя Леонида - на самом деле не вымысел американской массовой культуры! К примеру, цепной великан описанный в поэме XIII ст. на персидском языке:
- Из их ярких рядов вышел к бою - дивитесь! -
некто в шубе потрёпанной. Он выходил
из их моря, как страшный, большой крокодил.
Был он пешим, но враг его каждый охотней
повстречался бы в схватке со всадников сотней.
И когда бушевал в нём свирепый огонь,
размягчал он алмазы, сжимая ладонь.
В нём пылала душа, крови вражеской рада.
Он пришёл, как ифрит, из преддверия ада.
Он был за ногу цепью привязан: она
многовесна была, и крепка, и длинна.
И на этой цепи, её преданный звеньям,
он всё поле мгновенно наполнил смятеньем.
По разрытой земле тяжело он сновал,
каждым шагом в земле тёмный делал провал.
Шёл он с палкой железной, большой, крючковатой.
Мог он горы свалить этой палкой подъятой.
И орудьем своим подцеплял он мужей.
И, рыча, между пальцами мял он мужей.
Так был груб он и крепок, что стала похожа
на деревьев кору его твёрдая кожа.
И не мог он в бою, как все прочие, лечь:
нет, не брал его кожи сверкающий меч.
Вот кто вышел на бой! Мест неведомых житель!
Серафимов беда! Всех людей истребитель!
Загребал он воителей, что мурашей,
и немало свернул подвернувшихся шей.
Рвал он головы, ноги - привычнее дела,
знать, не ведал, а в этом - достиг он предела.
И цепного вояки крутая рука
многим воинам шаха (Александра Македонского) сломала бока...
Так вельмож пятьдесят, мчась равниною ратной,
полегли, не помчались дорогой обратной.
Сколько храбрых румийцев нашло свой конец,
что не стало в их стане отважных сердец...
В гневе скорчился шах, возглавляющий Рум,
и велел раздразнить он слона боевого,
наиболее мощного, дикого, злого.
И вожак закричал, и погнал он слона.
Словно бурного Нила взыграла волна.
Много копий метнул он в носителя рога
и с горящею нефтью посудин премного.
Но ведь с нефтью горшки для скалы не страшны!
Что железные копья для бурной волны?!
И, увидев слона с его злыми клыками,
удивлённый воитель раскинул руками.
И, поняв, что воинственным хоботом слон
причинить ему может безмерный урон,
так он сжал этот хобот руками, что в страхе
задрожал грозный слон. Миг - и вот уж во прахе
слон лежит окровавленный; дико взревев,
оторвал ему хобот чудовищный лев.
- Мудрецы удивлялись: не зверь он... а кто же?
С человеком обычным не схож он ведь тоже...
Это злое исчадье, откуда оно?
Человеку прикончить его не дано.
Он идёт без меча, он прикрылся лишь мехом,
но разит всех мужей, что укрыты доспехом.
Если он и рождён человеком на свет,
всё ж - не в этой земле обитаемой, нет!
Это дикий, из мест, чья безвестна природа.
Хоть с людьми он и схож, не людского он рода...
К вечной тьме приближаясь, мы гору найдём;
узок путь к той горе; страшно думать о нём.
Там, подобные людям, но с телом железным
и живут эти твари в краю, им любезном.
Где возникли они? Никому невдомёк
их безвестного рода далёкий исток.
Краснолики они, их глаза бирюзовы.
Даже льва растерзать они в гневе готовы.
Так умеют они своей мощью играть,
что одно существо словно целая рать,
и самец или самка, коль тронется к бою,
судный день протрубят громогласной трубою.
На любое боренье способны они,
но иные стремления им не сродни.
И не видели люди их трупов от века.
Да и все они - редкость для глаз человека...
И на лбу этих тварей, велением бога,
поднимается рог, словно рог носорога.
Если б их не отметил чудовищный рог,
то любой с мощным русом сравниться бы мог.
Словно птицам большим, завершившим кочевья,
для дремоты им служат большие деревья.
Спит огромное диво, как скрывшийся див,
в нависающий сук рог свой крепкий вонзив.
Древесный образ жизни побуждает криптозоологов усматривать в единорогом великане "реликтового гоминоида... Что же касается странной детали - небольшого рога на лбу, упомянутого Низами Гянджеви, то им может оказаться всего лишь развитый надбровный валик, присущий ряду человекообразных." Согласно комиксу или кинобоевику, вместо рога со лба торчит оружие, вонзённое спартанцами.
В голливудском фильме 1958 г. про путешествие Синдбада в Гиперборею, в ту самую горную страну "вечной тьмы", наш единорогий великан объявленный "троглодитом" и, подобно Кинг Конгу, падкий на блондиночек. Недаром же в персидской поэме покусился на арийского витязя:
- И нанёс он удар изо всех своих сил,
и железным крюком смельчака зацепил,
и с седла его сдёрнул, и вот без шелома
оказался носитель небесного грома:
и явилась весна; как цветка лепесток
был отраден румянец пленительных щёк.
И не стал отрывать головы столь прекрасной
поразившийся джинн; сжал рукою он властной
две косы, что упали с чела до земли,
чтоб вкруг шеи наездницы косы легли,
и за узел из кос к русам радостно живо
повлекло эту деву косматое диво.
И, лишь был от румийцев отъят Серафим,
с криком радости русы столпились пред ним.
Какие выводы можно сделать из появления рогатого гиганта в массовой культуре? Голливудскую продукцию считают аморальной и примитивной, но, во-первых, американцы повёрнуты на политкорректности (вследствие чего киношники смолчали о рабстве и мальчиколюбии в древней Спарте), во-вторых, факт, что создатели комиксов и кинобоевиков читали Низами, говорит об уровне культуры, превосходящем уровень пост-советских антиамериканских кинокритиков, Низами не читавших. Чтобы снять фильм, интересный неисторикам и нефилологам, ума, таланта и труда требуется гораздо больше, чем для наворачивания заумных "Андреев Рублёвых" и "Книг Просперо".
ИСТОЧНИКИ
• Леманн, д-р, "Иллюстрированная история суеверий и волшебства". - М., 1900, и К., 1991.
• Низами Гянджеви, А.-М.-И. Ю., "Искандер-наме" // Библиотека мировой литературы.