(в дополнение к статье Ю.Г.Сумбаева в N94 от 12.08.2000)
Летом 2000 года в Петровске встретились выпускники 1950 года школы N1 и N3. Во времена нашей учебы первая школа была женской, а третья мужской.
Немного было их, отыскавшихся, откликнувшихся на инициативу-призыв Володи Питкевича и сумевших приехать на юбилейную встречу.
Я гляжу на фотографию нашего 10 класса. Мы были детьми войны. Успев в мирное время закончить первый класс, во второй класс мы пошли уже в другой эпохе. Мы жили со страной под вой сирен воздушной тревоги, под сводки Совинформбюро; мы мерзли в нескончаемых очередях за хлебом; мы с надеждой выглядывали, не идет ли почтальон, несущий кому добрую весть, а кому - казенную бумагу с бедой.
В классах мы сидели в верхней одежде, а после войны многие ходили в отцовских шинелях, телогрейках и сапогах.
Через пять лет после войны мы сдали экзамены на аттестат зрелости, отгуляли в женской школе выпускной бал и, охваченные каждый своей мечтой, устремились кто куда: в Саратовский политехнический, в Пензенский индустриальный. Трое - Петя Забелин, Володя Питкевич и Толя Макеев - подались в военные училища.
С Питкевичем и Макеевым мы учились в одном городе - Ленинграде. Думаю, что годы учебы оставили этим ребятам, ставшими офицерами-артиллеристами, самые приятные воспоминания об этом городе.
Додик Батенев поступил в Тульский механический. На фотографии нас 12, все разные. Одни были мне ближе, другие не так. А с Додиком мы были близкими друзьями. Наша дружба началась еще с 6-го класса. Нас объединяла масса интересов, при этом мы как бы дополняли друг друга. В чем-то он тянул меня за собой, в чем-то я его. Сколько умных бесед вели мы во время вечерних прогулок вдвоем или со знакомыми девочками по улице Карла Маркса от почты до моста и обратно! Это были и разговоры о будущем науки, о поэзии, о музыке...
Переписывались мы с ним все институтские годы. После окончания учебы мы обзавелись семьями, переписка угасла. Зато как радостны были наши встречи, когда удавалось взять отпуска в одно время и приехать в Петровск. Как много мы могли сказать друг другу в эти мгновения!
В 1973 году я приехал в очередной отпуск, а Родион Матвеевич Батенев оказался в командировке, кажется, в Ульяновске. Он работал к этому времени на Петровском заводе "Молот". Случайно узнав о моем приезде, Додик бросил все дела, прилетел в Петровск. Печально, но это была наша последняя встреча. Последним в его жизни было вообще то лето. Через 2 месяца после нашей встречи его не стало. А письма его студенческие, полные уверенности в будущем, грусти и юмора одновременно, я храню до сих пор...
И вот фото 2000 года. Мы, съехавшиеся на юбилейную встречу, стоим у здания бывшей женской школы N1. Без печали смотреть невозможно. Когда-то образцовая, лучшая в городе школа исчезла. Остались как скорлупа - без прежнего храма науки - потрескавшиеся стены, а внутри какие-то коммерческие структуры. Школы нет.
А какая была школа! Какими там были школьные вечера! Когда вечер проводила 1-я школа, приглашались мальчики из 3-й. Когда третья, приглашались девочки из первой. Сколько было романтики, торжественности, предвкушения радости. Танцевали в то время и фокстроты, и танго, и вальсы, и бальные танцы: падекатр, падеспань, краковяк, польки. И каждый танец по-своему был хорош. Танцы предварялись концертом художественной самодеятельности. У девочек все это получалось, конечно, гораздо лучше. Все-таки мальчики в своей массе были более скованны и диковаты.
Музыка для танцев лилась из электропроигрывателя (по-моему, самодельного), который не раз взрывался, иногда играл приглашенный баянист. Но особенно хорошо получалось, когда на аккордеоне играл Юрий Чибряков, в то время работавший у нас пионервожатым. Между прочим позже он, окончив ВГИК, стал киносценаристом.
Добровольцы с биркой "Почта" ходили среди танцующих и просто стоящих вдоль стен и передавали друг от друга записки, в соответствии с номерками, приколотыми к груди.
Помню Новогодний костюмированный бал под новый 1950 год. Как это было здорово сделано!
Я не всех девочек знал из параллельного класса, но кое с кем был знаком. Нежная и кроткая, с голосом-колокольчиком, Нина Кузнецова, улыбчивая, компанейская, Клара Чечуго, девушка с необыкновенными томными глазами Тая Одинокова, красивая Ира Яковлева, умница Валя Сагалаева, куколка Аля Семенова, староста класса миниатюрная Тося Никанорова... Или вот мастерица на все руки Светлана Кузнецова: петь, танцевать, играть в спектаклях, читать стихи, лихо ездить на велосипеде, плавать, прыгать в воду с высокого крутого берега Медведицы - казалось, не было для нее ничего невозможного... А как же красива, чертовка, была!
И вот разлетелись мы из Петровска по своим вузам, а затем по фабрикам, заводам, школам и воинским частям. Каждый прожил эти 50 лет как мог и как желал того. Кто-то стал любящей женой, кто-то заботливым мужем, кто-то стал дедушками-бабушками, а кто-то обзавелся и правнуками.
Вспоминаю наших учителей. Считаю, что нам повезло: нас учили грамотные, преданные своему делу преподаватели. Я скажу лишь о нескольких из них.
На фото нашего 7 класса Александр Кузьмич Терников, директор, Алевтина Ивановна, преподаватель математики, Мария Федоровна Волкова, преподаватель истории, Николай Трофимович Моисеев, завуч и преподаватель биологии и анатомии.
Н.Т.Моисеев прошел войну в военно-морских частях, во время боев под Севастополем был настолько изувечен, что его, приняв за убитого, приготовили вместе с погибшими к захоронению и лишь случайно заметили признаки жизни в полумертвом моряке. Врачи буквально по частям собрали его. Несмотря на его немногословность и тихий голос ученики очень внимательно слушали его уроки и глубоко уважали. Главное, что выделяли мы в Николае Трофимовиче - его необыкновенная порядочность. Влюбленный в свою военно-морскую службу, он ходил в поношенном, но аккуратном черном кителе. А может быть, иной одежды у него в то время и не было. В памяти нашей он остался как олицетворение порядочности.
Еще вспоминается учитель русского языка и литературы Петр Васильевич Золин. Он очень любил свой предмет и старался привить любовь и нам. Вспоминаю уроки, посвященные "Слову о полке Игореве". Он так вдохновенно читал отрывки оттуда, что завораживал нас. Особенное впечатление получалось тогда, когда он читал начало "Слова", там, где "сами княземъ славу рокотаху". Это его "рокотаху", произнесенное басом, в сочетании с внушительным, чисто выбритым до синевы подбородком и светло-голубыми глазами на красивом лице производили особое впечатление, за что Петр Васильевич получил от учеников прозвище "Рокотаху". Но он, по-моему, не обижался.
Наши дорогие учителя... Пусть простят меня многие из них, кого я не назову сейчас. Мария Васильевна Александрова (Deutsch), Мария Петровна Дьячкова (химия), Артемий Никифорович Тарахтий (военрук), Неся Ароновна Краснокутская (литература), напоминающая своим внешним видом (пенсне, прическа, строгий костюм) классную даму из дореволюционной гимназии... Иногда я спорил с ней: мне казалось, что она недостаточно любит поэзию Маяковского (на выпускном концерте я читал "Стихи о советском паспорте" и очень гордился этим).
Вспоминается преподаватель истории Федор Герасимович Чехович. Доброту его, я думаю, никто не забыл. Например, он разрешал нам, отвечая урок, не выходить к доске. Мы отвечали, чуть привстав и фактически сев на сзади стоящую парту чтобы было удобно читать по книге, которую в нужный момент перелистывал сосед. Преподаватель, как бы мстил нам: давая урок, он тоже читал по учебнику текст. При этом он часто путал термины и географические названия. Грешен, я записывал его перлы на обложке "Истории". Да и как было не записать такое. Он произносил "династия Борбунов" вместо "Бурбонов". Мы покатывались. Не обращая внимания на наш смех, он невозмустимо изрекал что-нибудь вроде: "Американе высадились в Архангельске, а англичанцы - в Мурманске". Жаль, что я не сохранил тот учебник. Цены бы ему сейчас не было. Там боли сотни "мудрых" слов, которые "нарочно не придумаешь". Впрочем, может быть, он так хохмил и разыгрывал нас?..
Добрым словом хочется вспомнить учителя математики Михаила Гавриловича Васильева. Внешне это был пожилой, высокий, слегка сгорбленный человек со свирепым, как нам казалось, взглядом. Войдя в класс с портфелем под мышкой, в черной лохматой дохе, он вынимал из футляра очки и нервными пальцами водружал их на огромный мясистый нос, окруженный склеротическими жилками. Потом он открывал классный журнал и начинал водить узловатым пальцем по списку сверху вниз. По мере движения пальца от начала к концу списка, те, кого "пронесло" (Батенев, Гаврилов) гордо поднимали голову, остальные же до поры до времени прятались за спины впереди сидящих. И наконец: "Мокеев, с тетрадочкою домашних работ" (так, на "о", произносил он фамилию Толика Мокеева). Толик, маленький, похожий в этот момент то ли на мальчика, то ли на кролика (это он потом, в Ленинграде, вырос до 2 метров) подходил к учительскому столу, протягивал тетрадь Васильеву. Полистав тетрадку, тот вежливо: "Присядьте, пожалуйста... Два" (Мокеева я взял для примера). Тихая паника за партами усиливается, палец учителя снова скользит по списку...
Такое впечатление производил Михаил Гаврилович до тех пор, пока он не создал в классе кружок математики. На занятиях кружка он давал нам много сведений по прикладной математике. Он обучил нас работе с логарифмической линейкой (во время учебы в вузе нас, владеющих линейкой, в группе было всего двое). Кроме этого, Васильев поручал нам готовить доклады по различным темам, касающимся математики. Мне, к примеру, он поручил реферат о Софье Ковалевской.
Тут Михаил Гаврилович открылся нам в новом свете. Оказывается, слово "свирепый" к нему совсем не подходит. Это оказался интересный, добрый, знающий, очень общительный и даже веселый человек. Да, и очень отзывчивый.
А вот и продолжение этой истории.
Как известно, в те годы технические вузы считались очень престижными, в них был большой конкурс. На экзамене по математике при поступлении в Ленинградский вуз преподаватель похвалил меня за отличный ответ: "Ваши знания заслуживают самой высокой оценки. У кого вы учились?" -- "У Васильева". - "У какого?" "У Михаила Гавриловича". - "Это в какой же школе?" - "В третьей". - "Это на Петроградской стороне или на Охте?" - "Нет, это в Петровске Саратовской области". Разочарование преподавателя было велико. "Так вы не ленинградец?.. Тогда знаете... возьмите-ка еще один билетик" - и он протянул мне дополнительный листочек с семью задачами-головоломками, заставив отвечать почти без подготовки. Прервав меня на пятом вопросе, он сказал: "Ставлю вам полновесные пять баллов. Жаль, шестерки у нас не принято ставить. А вашему Михаилу Гавриловичу в городе Петровске передайте привет и большое человеческое спасибо за ваши знания...".
...Когда после первого курса мы с Додиком приехали на каникулы, то первым желанием нашим было посетить Михаила Гавриловича в его доме на берегу Медведицы и поделиться радостью поступления в институт. Я рассказал ему как сдавал математику.
Михаил Гаврилович был рад до слез. Глядя на его реакцию, я понял, что для настоящего учителя нет выше радости выслушать подобную историю.
А в общем, хорошие были у нас учителя. Они учили нас наукам, умению трудится и любви к Родине.
***
...Нынешний директор третьей школы С.И.Катунцев приветливо встретил нас. В "нашем" классе мы провели "официальную" часть, а затем устроили праздничный банкет. И вспоминали, вспоминали. Жаль, что не остался с нами Сергей Иванович...
А в заключение встречи мы поехали на речку, где поставили окончательно все точки над "i": мы плавали, бултыхались и резвились как дети, будто не было этих 50 лет...