Нандини Нори Мустер : другие произведения.

Духовное лето

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Нори Мустер написала этот рассказ в 1991 году во время семинара по художественной литературе журнала "Writer's Digest".

   Духовное лето

Нори Мустер

  
   Нори написала этот рассказ в 1991 году во время семинара по художественной литературе журнала "Writer's Digest".
  
   Несколько слов от автора
   "Духовное лето" -- исторический вымысел. Это история любви, действие которой происходит в 1979 году, в обстановке, лишенной любви. Я хочу поблагодарить моих многочисленных учителей по писательскому мастерству, редакторов и консультантов за то, что они вдохновили меня написать эту историю.

Нори Мустер

   - Духовное лето -
  
   Глава первая
   -- Один билет до Сан-Франциско, пожалуйста, -- сказала Сэнди Эдинбург, копаясь в рюкзаке. Она достала бумажник, чувствуя себя маленькой и потерянной после запутанного дня, приведшего её в итоге в этот аэропорт.
   -- Билет в одну сторону? -- спросил агент по продаже билетов.
   -- Да. К сожалению, -- ответила Сэнди, откидывая в сторону тонкие каштановые волосы, чтобы подписать несколько дорожных чеков.
   -- Не унывайте. Сан-Франциско -- отличный город, -- сказал мужчина, сверяясь с расписанием. -- Ваш рейс в 6:30, выход 16. Туда, -- добавил он, указывая на вестибюль.
   Сэнди влилась в оживленный людской поток. Какой смысл ехать сейчас домой? Она и её (теперь бывший) парень расстались сразу после выпуска. Выпускной год выдался отличным, но он собирался поступать в Университет Дрю в Нью-Джерси, а она -- в Калифорнийский университет в Санта-Барбаре. И прежде чем разъехаться на лето, они по его инициативе покончили со всем.
   Она вспомнила события сегодняшнего утра в "Йогической школе искусств Топанга-Каньона". И, прежде всего, страдания учителей, узнавших, что их пожилой индийский гуру умер. В школе обучали графике, живописи и скульптуре. У них была хорошая репутация в мире искусства. Сэнди было жаль, что их гуру умер. Но казалось несправедливым, что его последователи решили вот так просто закрыть школу и отправить всех учащихся по домам.
   Подойдя к нужному выходу, она поставила рюкзак на кресло и села. Глядя на свой билет и ожидая открытия стойки регистрации, она чувствовала опустошение и подавленность. Ей было сложно сосредоточиться из-за постоянного перемещения людей по терминалу. Мысли о доме нахлынули на неё. Скоро она прилетит и позвонит маме, чтобы та забрала её.
   Сэнди пыталась развлечься, наблюдая за людьми, и представляя, куда они могут направляться, и не окажется ли их лето хуже, чем её собственное. Взгляд остановился на двух девушках, расположившихся прямо на полу возле колонны. Они сидели, будто на пикнике: с сэндвичами и едой в пластиковых контейнерах. Их простая одежда -- брюки и блузки -- выглядела так, словно была куплена в секонд-хенде. Одну девушку украшала длинная светлая коса, вторую -- короткие рыжие волосы и веснушки. У обеих имелись большие наплечные сумки, но при этом, почему-то, казалось, что они никуда не едут. Доев свои бутерброды, они поднялись и куда-то ушли.
   Сэнди снова посмотрела на билет и повернулась к стойке, проверяя, не началась ли регистрация на рейс.
   Через некоторое время те девушки вернулись. Они обращались к проходящим мимо пассажирам и останавливали их, заговаривая о чем-то. Сэнди удивленно уставилась на них. Внезапно рыжая девушка, словно заметив её внимание, направилась прямо к ней. Незнакомка достала из заплечной сумки какой-то журнал и -- вложила его прямо в руки Сэнди.
   -- Это вам, мисс, -- сказала она.
   Сэнди, не понимая, что происходит, взглянула на журнал, потом на девушку.
   -- Сегодня мы дарим их самым духовным людям в этом аэропорту, -- сказала рыжая.
   -- Я? Духовная? -- удивилась Сэнди. -- Ну, может быть и так.
   -- Безусловно Вы такая, -- сказала рыжая, вытаскивая из сумки новые журналы. -- Каждый человек -- духовная душа, неотъемлемая частица Бога. Дело в том, что мы собираем средства на печать таких книг и журналов. Не могли бы Вы чем-нибудь помочь?
   Сэнди достала из сумочки доллар и протянула руку:
   -- Этого достаточно?
   -- Ну... на самом деле, большинство людей сегодня стараются дать нам хотя бы пять.
   -- О..., -- Сэнди снова открыла бумажник и достала пятидолларовую купюру. -- Вот, пять долларов.
   -- Спасибо, -- поблагодарила девушка, убирая обе купюры, пять и один, себе в сумку. -- А теперь позвольте мне подарить Вам книгу. Книгу получает каждая добрая душа, которая жертвует минимум шесть долларов, -- она вытащила толстый том в твердом переплете и вложила его в руки Сэнди.
   К Сэнди постепенно пришло узнавание.
   -- Я такое уже видела, -- сказала Сэнди, рассматривая обложку с индуистским Богом Кришной. -- Я помню эту книгу. Моя тетя Трина дарила мне её, правда давным-давно. Наверное, она у меня где-то до сих пор лежит. Это книга "Общества Кришны", не так ли?
   Она вспомнила, как Трина часто рассказывала о преданных из "Общества Кришны". Когда Трина училась в Беркли, кришнаиты приходили в её кампус петь мантры. Потом кто-то из "Общества Кришны" провёл в кампусе семинар, и Трина на нем побывала. А потом даже провела неделю в их храме.
   -- Значит, Вы знакомы с "Бхагавад-гитой"?
   -- "Бхагавад-гитой"? Ну, да. Это как индуистская Библия, верно? В этом участвовала моя тетя. Она была в Беркли, в группе "Общества Кришны".
   -- Да? Не возражаете, если я посижу здесь немного? Очень редкие души знают о Кришне.
   Рыжая села на свободное кресло рядом с рюкзаком Сэнди, поставив тяжелую сумку с книгами на пол, и продолжила:
   -- Все в материальном мире вечно торопятся. Вот, к примеру, аэропорт. Каждый здесь мечется, не зная, что на самом деле важно для вечной души. Собственно говоря, а Вы куда сейчас направляетесь?
   -- Еду домой из "Йогической школы искусств Топанга-Каньона".
   -- У нас в Топанга-Каньоне тоже есть центр, -- усмехнулась женщина.
   -- Это художественная школа. Так вышло, что она закрылась. Наш гуру внезапно умер.
   -- А, это, наверное, ашрам Гуру Свами в Топанге? И при нём художественная школа, верно?
   -- Да, это "Школа искусства и йоги Гуру Свами". Так или иначе, занятия отменили и велели нам уезжать, потому что Гуру Свами умер.
   -- Умер?
   -- Да, и нам всем пришлось разъехаться. Я бы все отдала, лишь бы не возвращаться домой.
   Девушка на мгновение опустила голову, словно погрузившись в размышления. Потом она посмотрела на Сэнди в упор и, по-прежнему улыбаясь, произнесла:
   -- Почему бы Вам не пожить в нашем ашраме несколько дней? Вдруг понравится? У нас есть художественный департамент, Вы сможете брать уроки рисования. В таком случае Вам не придется возвращаться домой сразу. И у нас тоже есть гуру.
   -- Но я же... -- Сэнди сделала паузу, оценивая все варианты. -- Всё дело в том, что... -- она снова замолчала. -- Что это за место?
   Явно довольная любопытством Сэнди, женщина рассказала о храме. Она пообещала, что Сэнди сможет встретиться с художниками, которые занимаются иллюстрациями для книг "Общества Кришны", и, возможно, будет брать уроки рисования. Это было бы чудесно. Девушка предложила подвезти Сэнди до храма и пообещала, что там её будет ждать комната.
   -- Кроме того, -- добавила рыжая, -- что Вам терять? Вы же говорите, что ни о чём особо в Сан-Франциско не скучаете.
   "Да, абсолютно ни о чём", -- мысленно согласилась Сэнди.
   Девушка объяснила, что в шесть часов приедет храмовый минивэн с книгами, и Сэнди может пойти вместе с ней, дождаться машины, и та подвезёт прямо до храма.
   Сэнди последовала за своей новой знакомой. Они вышли из здания аэропорта на улицу и повернули к автомобильной полосе. Сюда подъезжали машины, делали остановку и сразу уезжали. Здесь царила суматоха и шум, сотрудники охраны кричали и дули в свистки, торопя простаивающие автомобили. События долгого дня вкупе с выхлопными газами вызвали у Сэнди головокружение и она села на скамейку.
   Женщина из "Общества Кришны" некоторое время наблюдала за подъезжающими машинами, прежде чем увидела нужный минивэн. Разглядев его, она подняла руку и помахала водителю, подзывая подъезжать к обочине. Потом повернулась к Сэнди и крикнула: "Вот он!"
   Около них остановился белый "Додж". С водительского сиденья выскочил юноша в синих джинсах, кроссовках и оранжевой футболке. Он выглядел молодо -- лет девятнадцати или двадцати, с короткими каштановыми волосами и кришнаитским хвостиком на макушке. Подбежав к тротуару, юноша открыл дверцу фургона. Внутри были видны десятки коричневых коробок.
   -- Сколько книг на этот раз? -- спросил парень. Затем он заметил Сэнди, которая стояла, держа рюкзак и приготовившись сесть в машину, и улыбнулся. Его бодрый взгляд и улыбка успокоили Сэнди.
   -- Давай три коробки журналов и четыре коробки книг, -- ответила рыжая. Он начал выгружать коробки на тротуар.
   -- Новенькая преданная? -- спросил он, кивнув в сторону Сэнди.
   -- Это Сэнди. Отвезешь её в храм?
   Юноша быстро закончил разгрузку, и Сэнди, не успев опомниться, уже сидела в машине и махала женщине, оставшейся на тротуаре с семью коричневыми коробками.
   -- А как она потащит всё это? -- спросила Сэнди.
   -- О, не волнуйтесь, -- сказал парень, прокладывая курс через поток транспорта. -- Возьмет тележку для багажа.
   -- Ах, да.
   -- Кстати, меня зовут Джефф Миллер. Я ещё не инициирован. А ты Сэнди, верно?
   Джефф ехал быстро, лавируя в вечернем потоке машин. Солнце только что село, и воздух был горячим и всё ещё густым от автомобильных выхлопов. Какая-то машина вдруг остановилась перед ними. Чуть не врезавшись, Джефф резко затормозил.
   -- Харе Кришна! -- выдохнул он.
   Сэнди, которая успела ухватиться за дверь и потолок, произнесла:
   -- Хорошо, тормоза сработали.
   -- И ведь я поклялся, что никогда не вернусь в Лос-Анджелес. Уеду навсегда. Но вот я здесь!
   Сэнди откинулась на сиденье и перевела дух:
   -- Откуда ты приехал?
   -- Из Санта-Барбары. Я вырос здесь, в Долине, но поступил в колледж в Санта-Барбаре.
   -- А я осенью должна пойти в колледж в Санта-Барбаре! Какое совпадение. В какой колледж ты ходил? Какой университет? Когда?
   -- О, черт возьми, это долгая история. Да, университет, я проучился год, но уже много времени прошло, -- сказал он, набирая скорость, чтобы выехать на автостраду, и внимательно следя за движением.
   -- Какая у тебя была специальность?
   -- Как я уже упомянул, я проучился там всего год, так что это были просто основные предметы. А у тебя какая специальность?
   -- Изобразительное искусство. У них отличный художественный департамент.
   -- Ты художник, да? -- Джефф одарил Сэнди улыбкой, а затем снова вернулся к дороге. -- Ты похожа на художника.
   "Для преданного "Общества Кришны" он вполне нормальный", -- подумала Сэнди.
   -- Почему ты уехал из Санта-Барбары?
   -- Встретил преданных.
   -- И они заставили тебя уйти?
   -- Ну, на самом деле это было моё личное решение.
   -- А что сказали твои родители?
   -- Не родители, а моя мама, -- поправил он. -- Видишь ли, у меня нет папы. Точнее, есть, но... -- он снова замолчал, чтобы перестроиться на трассе. -- В общем, моей маме эта идея не очень понравилась. Она начала жаловаться: "Я всё экономлю и экономлю, хочу, чтобы ты учился в колледже, а ты теперь его бросаешь?" Ну, знаешь, как это бывает.
   -- И как она восприняла известие об "Обществе Кришны"? -- Сэнди задумалась, как бы отреагировали её собственные родители.
   -- О, сперва это известие было для неё шоком. Теперь она уже привыкла, ведь прошёл почти год.
   -- А что заставило тебя присоединиться к Обществу?
   -- Люди, конечно же. Я находился в поиске, искал группу, к которой мог бы принадлежать. Колледж мне нравился, но университетский кампус был таким большим. Все мои друзья занимались только тем, что собирались вместе, пили пиво, веселились. Понимаешь? А мне хотелось отойти от подобного. Мой отец был алкоголиком, и я всегда этого боялся. Я не хочу закончить как он. А здесь всё здорово -- мы не принимаем никаких интоксикаций, даже не пьем кофе и чая.
   -- Значит, в колледже ты познакомился с преданными. А присоединился к ним, потому что не хотел пить?
   -- Примерно так. Они открыли недалеко от кампуса проповеднический центр. Я стал ходить туда постоянно, читал их книги. Потом начал бывать в храме по выходным. Все были так добры ко мне. Я провел с ними лето, и осенью просто не вернулся в Санта-Барбару.
   -- То есть, ты просто бросил учёбу?
   -- Вроде того.
   Некоторое время они ехали молча. Сэнди изучала Джеффа, пока тот вёл фургон: рассматривала его сильные плечи и мягкую улыбку. Он повернулся, заметил её взгляд и улыбнулся. Сэнди зевнула и прикрыла глаза под автомобильную тряску, прислушиваясь к ветру и гулу шоссе.
   Через несколько минут Сэнди спросила:
   -- Где мы?
   -- Почти приехали.
   -- Лос-Анджелес такой большой город!
   -- Правда? Ты здесь впервые?
   -- Да, -- ответила Сэнди. -- Я здесь с июня, но должна была оставаться всё лето. -- Сэнди рассказала о событиях, итогом которых стала встреча в аэропорту с женщиной из "Общества Кришны".
   Сэнди продолжала рассказывать, а Джефф тем временем свернул с автострады на дорогу, которая шла вдоль заброшенных железнодорожных путей. Машина повернула на жилую улицу, скрытую густым пологом растущих кленов. По мере того как они ехали, деревья, казалось, отступали, и улица становилась шире. Отдельные дома уступили место оштукатуренным многоквартирным зданиям. Эти здания выглядели совершенно обычными. Каждое было окрашено в свой цвет: пастельно-розовый, желтый, светло-зеленый, кирпично-красный, белый, бежевый. Это напоминало город в городе.
   Местное население составляли женщины в ярких сари и мужчины в развевающихся хлопковых одеждах. Сэнди заметила внезапную перемену и резко замолчала. Она рассматривала этих людей. Внимание привлекло два бунгало с детьми. Дети тоже были в индийских одеждах и бегали по лужайке. В конце квартала стояло розовое здание, похожее на церковь.
   -- Прибыли", -- сообщил Джефф, заезжая на парковку.
   -- Так это и есть храм?" -- спросила Сэнди, удививляясь, что храм расположен прямо посреди большого города.
   Она вышла из фургона, и Джефф подошел взять её сумку:
   -- Слышишь музыку? Это вечерний киртан, -- сказал Джефф. Сэнди не знала, что такое "киртан", но согласно последовала за Джеффом к розовому зданию. Когда-то в нём определенно располагалась церковь.
   Заглянув в дверь, Сэнди с удивлением увидела, что бывшая церковь переделана под индуистский храм. Вместо привычных рядов скамеек внутри был пустой блестящий мраморный пол, никакой мебели. Комнату наполняла музыка. Люди здесь пели и танцевали босиком.
   -- Это киртан. Мы воспеваем имена Кришны под музыку. Это называется киртан.
   -- Нужно запомнить это слово, -- сказала Сэнди, впрочем уверенная, что необычный термин уже вылетел из её головы.
   Пока они стояли в дверях, Сэнди рассмотрела в передней части комнаты алтарь с Божествами Кришны. Возле алтаря стоял человек без рубашки и обмахивал Божеств белым веером.
   -- Мы можем и войти, если снимешь обувь.
   -- Нет, и так хорошо, -- ответила Сэнди.
   Преданные пели всё громче и при этом всё более и более неистово танцевали.
   -- Они все время так поют?
   -- Только в определенные часы, -- ответил Джефф. -- Утром и вечером. Иногда в полдень.
   -- А почему?
   -- Воспевайте и будьте счастливы, -- улыбнулся Джефф.
   Он провел Сэнди в следующую дверь, в комнату с мягкими диванами и стульями.
   -- Это приемная, -- сказал он. -- Для гостей. -- Сэнди села, и Джефф поставил сумку рядом с ней. -- Схожу узнать, где тебе можно будет остановиться. В конце коридора есть ванная, если нужно. Хочешь поесть? Могу что-нибудь принести.
   Он ушел, и Сэнди осталась в комнате одна. Шумный киртан продолжался. Вскоре музыка стихла, преданные начали что-то повторять на санскрите. Этот гудящий звук оказался знаком Сэнди: когда к ним приезжала тетя Трина, она иногда ставила кассеты с санскритским пением. Сэнди узнала его.
   Джефф долго не возвращался. На часах уже было 20:30. Сэнди продолжала ждать, чувствуя усталость и тревогу, и, вместе с тем, доверие.
   Когда дверь, наконец, открылась, внутрь вошла худощавая женщина в белом сари с длинной яркой цветочной гирляндой. Она выглядела хрупкой и легкой, словно призрак в темноте дверного проема. Её глаза были голубыми, волосы светлыми, а от улыбки на лице расходились небольшие морщинки.
   -- Ты Сэнди? -- спросила она.
   -- Да, -- ответила Сэнди, вставая.
   -- Меня зовут Прана. Джефф сказал, что ты хочешь остаться у нас на некоторое время. Должно быть, ты устала.
   С этими словами она накинула ароматную гирлянду на шею Сэнди.
   В последний раз гирлянда досталась Сэнди на Гавайях, когда она ездила туда вместе с родителями. Однако эта гирлянда была совсем не похожа на гавайскую хрупкую ниточку тубероз. Толстый шнур держал на себе, наверное, сотню гвоздик; гирлянда достигала не менее сорока дюймов. Сэнди ощутила на плечах весомую тяжесть.
   -- Как красиво, -- произнесла Сэнди, наклонив голову, чтобы понюхать гвоздики. -- Но разве это не нужно вам для чего-то ещё?
   -- Она для тебя. Кришна на алтаре только что был украшен ею.
   -- Спасибо, -- сказала Сэнди.
   Глава вторая
   Сэнди проснулась и несколько раз моргнула, оглядывая голую комнату. Свет утреннего солнца проливался внутрь, отражаясь от белых стен.
   Она села и стала вспоминать события прошлого вечера, приведших её к ночлегу в храме "Общества Кришны". Она была в квартире Праны. Но где сама Прана? Сэнди заметила, что спальный мешок Праны свернут и убран в шкаф.
   Сэнди выбралась из своего спальника. По чистому, застеленному линолеумом полу она прошла к окну. Отсюда был виден четырехполосный бульвар и утренняя пробка. Сэнди видела и улицу около храма, и прохаживающихся по ней преданных. Из розового здания снова звучала музыка. "Слишком рано просыпаться, как по мне", -- подумала Сэнди, направляясь обратно к спальному мешку. На окнах не было занавесок -- нельзя было закрыться от утреннего солнечного света, поэтому она положила на голову подушку и погрузилась в сон.
   -- Время вставать.
   Эти слова заставили Сэнди проснуться. Она вытянула руку, чтобы взглянуть на свои часы, и убрала подушку с лица:
   -- Восемь тридцать?
   -- Конечно, и ты полдня пропустишь, если продолжишь спать.
   Прана выглядела еще более худой, чем показалось вечером. На ней было очередное белое сари. Единственная разница заключалась в том, что теперь край сари удобно лежал на плечах Праны, а не как платок на голове.
   -- Мне нужно на работу, -- начала Прана. -- Когда встанешь, прими душ и оденься. Потом приходи, поговорим о том, чем тебе заняться, пока ты здесь. Может быть, ты останешься у меня, но еще поговорим об этом. Я работаю рядом, в зеленом здании. Буду там всё утро.
   Сэнди уставилась на Прану, которая, казалось, спешила уйти.
   -- На кухне для тебя есть хлопья. Мне пора. -- Прана вышла за дверь, но снова повернулась к Сэнди: та по-прежнему лежала в постели. -- Кстати, добро пожаловать в храм.
   После её ухода Сэнди свернула спальник и убрала его в шкаф. Было приятно принять душ: он, казалось, смыл весь вчерашний стресс. Сэнди распаковала часть вещей и окинула взглядом квартиру. Помимо спальни и ванной здесь была кухня с примыкающей к ней гостиной-столовой. В квартире имелась раздвижная стеклянная дверь. Крошечный цементный балкон выходил во двор. Из мебели имелась только книжная полка на кирпичах и низкий столик с алтарем. "Аскетично, -- подумала Сэнди, -- но, возможно, Пране такое вполне подходит".
   На кухне она нашла металлическую миску с овсянкой, яблоко и апельсин. А также пластиковую чашку с теплым молоком. Она залила хлопья молоком и попробовала. Получилось сладко, как чистый сахар. Она ела на кухне стоя, так как присесть было некуда.
   Выйдя на улицу, Сэнди сразу увидела зеленое здание. Она преодолела пять бетонных ступенек, подошла к открытой двери, заглянула внутрь. И увидела Прану, сидящую за длинным деревянным столом. Она казалась крошечной, и почти что исчезала за грудами бумаг. Остальные части декора казались столь же невероятными: полы из черного шиферного сланца и витиеватый персидский ковер, бархатная кушетка с комплектом стульев и картины в рамах на всех стенах.
   -- Что это за место? -- спросила Сэнди.
   -- Это офис Нады Свами, -- как ни в чем не бывало ответила Прана. -- Присаживайся.
   -- Кто такой Нада Свами?" -- спросила Сэнди, садясь перед столом Праны.
   -- Он здесь гуру.
   -- У него есть свой кабинет?
   -- Ну конечно. На нем лежит большая ответственность по руководству всемирной организацией.
   -- О, понятно, -- произнесла Сэнди.
   Задав несколько вопросов, Сэнди узнала, что храм в Лос-Анджелесе -- один из самых крупных в организации и считается всемирной штаб-квартирой. Прана объяснила, что когда был жив основатель организации, Свамиджи, то в этом храме он проводил много времени. Писал здесь свои книги. Два года назад он умер. И лучшие его ученики сами стали гуру, продолжив его труд. Одним из них и является Нада Свами. Прана работала его секретарем. Нада Свами отвечал за печать книг гуру-основателя, а также за распространение этих книг. Кроме того, Нада Свами участвовал в управлении делами как местного храма, так и еще нескольких, расположенных в Южной Калифорнии. "Но его первоочередной задачей является публикация книг и поощрение других храмов покупать и распространять их".
   -- Распространять? В аэропорту? -- спросила Сэнди.
   -- Да, везде и повсюду.
   -- А что насчет других гуру? Они тоже здесь работают?
   -- Нет. Они в разных местах по всему миру. Иногда приезжают сюда на собрания, так как здесь -- всемирная штаб-квартира. В Индии есть ещё одна всемирная штаб-квартира, там у них встречи раз в год.
   -- О, целых две мировые штаб-квартиры?
   Сэнди удивленно подумала, почему бы не договориться и не иметь только одну. Кроме того, по-прежнему казалось странным, что гуру нужен офис и секретарь. "Не похоже на духовное", -- подумала Сэнди. По её мнению гуру должен быть пожилым индийцем с длинной бородой. И такой гуру предпочел бы медитировать, а не ходить на собрания или же управлять изданием книг. Именно таким был Гуру Свами. Хотя нет... в "Йогической школе искусств Топанга-Каньона" у него тоже были секретари... Сэнди решила оставить эту тему в покое.
   -- Нада Свами -- удивительный человек, -- продолжала Прана. -- Ты ещё не знакома с ним, -- она сделала паузу, чтобы увидеть реакцию Сэнди. Та промолчала.
   -- А пока давай поговорим о некоторых основах. Во-первых, скажи, как долго ты хочешь здесь оставаться?
   -- Не знаю, но в сентябре я должна идти учиться в колледж.
   -- Это еще нескоро, не так ли? Но, значит, не бессрочно. Тогда можешь оставаться у меня, -- Прана улыбнулась.
   -- Это было бы прекрасно, -- Сэнди улыбнулась в ответ.
   -- Так, второй вопрос. Сколько тебе лет?
   -- Мне семнадцать, а что?
   -- Этого я и боялась. Нада Свами будет против, -- Прана постучала по столу указательным пальцем. -- Понимаешь, может возникнуть проблема: ты несовершеннолетняя. Обычно мы не обращаем на такое внимание, но сейчас мы в центре судебного процесса. Одна девушка и её мать пытаются засудить нас за "промывание мозгов" и незаконное лишение свободы. Длинная история... В общем, девушка была несовершеннолетней, а судебный процесс -- крупный и дорогостоящий. Поэтому сейчас мы не принимаем несовершеннолетних, -- Прана замолчала, снова принявшись постукивать по столу.
   Сэнди возмутилась:
   -- О, это уже слишком! За два дня меня выгнали уже из двух ашрамов! Мне исполняется восемнадцать в августе. То есть, мне почти восемнадцать. Разве это не считается?
   -- Ну, ты можешь остаться, если твои родители дадут разрешение. Но это может оказаться не так просто, -- теперь Прана застучала карандашом.
   -- Я почти уверена, что моя мама разрешит.
   -- Твоя мать не будет возражать?
   -- Думаю, не будет. Она же разрешила мне остаться в художественной школе в каньоне Топанга, это тоже был ашрам индийской йоги. Она, скорее всего, посчитает, что это хорошая идея, раз та школа закрылась. Не захочет, чтобы я просто так торчала дома всё лето.
   -- Ты можешь ей позвонить?
   -- О, конечно. Я в любом случае думала о звонке домой.
   -- Сейчас самый подходящий момент, -- сказала Прана, разворачивая к Сэнди телефон. -- Вперед, звони.
   Мать Сэнди ответила после второго звонка.
   -- Привет мама!
   -- Сэнди, куколка, как дела в Художественной школе? Рада тебя слышать.
   -- Вообще-то, мама, тут кое-что произошло. Поворот событий.
   -- Что ты имеешь в виду, дорогая? Какой поворот?
   -- Мама, дело в том, что вчера вечером я чуть было не вернулась домой... Но, так или иначе, сейчас я нахожусь в храме "Общества Кришны".
   -- О, они всё еще существуют? Последний раз слышала о них лет десять назад.
   -- Да, и я остановилась в их храме, в Лос-Анджелесе. Одна очень милая женщина разрешила мне остановиться у неё. Хочешь с ней поговорить? Её зовут Прана. -- Сэнди передала Пране трубку через стол.
   -- Алло, миссис Эдинбург? Да, ваша дочь увлечена восточной философией.
   -- Как и моя сестра, -- ответила миссис Эдинбург. -- Что ж, очень мило с вашей стороны позаботиться о ней. Можете вернуть трубку Сэнди?... Итак, Сэнди, дорогая, я думала, ты в Каньоне Топанга. Что случилось?
   -- Я провела там неделю, всё шло хорошо, -- начала Сэнди. -- Но вчера из Индии пришла телеграмма. Из неё все узнали, что Гуру Свами умер. В итоге занятия в школе отменили и студентов-художников попросили вернуться домой. Я была так расстроена! А потом в аэропорту встретила милых людей из "Общества Кришны". Они пригласили меня к себе.
   -- Ты же не будешь теперь продавать цветы в аэропорту? -- спросила миссис Эдинбург. -- Что бы сказал на это твой отец?
   -- Нет, мама! Они не только этим занимаются. У них большой храм. В этом здании прежде была церковь. У них есть художники. Здесь очень духовно. Можно я останусь?
   Миссис Эдинбург молчала, и Сэнди затаила дыхание, надеясь, что мать согласится.
   -- Дай подумать, дорогая. Дай мне номер телефона места, где ты остановилась. Я позвоню твоей тете Трине и узнаю, что она об этом думает. Будь хорошей девочкой и не попадай в неприятности. И помни, если Трина скажет, что это слишком опасно, тогда ты летишь в Сан-Франциско первым же рейсом, хорошо?
   -- Да, мама.
   -- Хорошо. Полагаю, все будет хорошо, но мне нужно обсудить это еще и с твоим отцом. -- снова минутное молчание. -- Дорогая, мне так жаль, что Гуру Свами умер. Я понимаю, как ты огорчена.
   -- Спасибо, мама.
   -- И еще кое-что, -- продолжила миссис Эдинбург. -- Я все-таки рада, что ты нашла себе занятие на лето. Ты просто чертовски независима, и иногда меня это пугает.
   -- Да мама.
   -- А теперь скажи мне номер, и я тебе буду звонить.
   Сэнди повесила трубку и сказала Пране, что её мать предварительно разрешила ей остаться в храме.
   -- Подожди, вот Нада Свами услышит об этом! -- сказала Прана, вставая. -- Он будет так доволен.
   -- Нада Свами? -- удивилась Сэнди. -- Зачем ему знать обо мне?
   -- О, он знает обо всём, что происходит в храме. Впрочем, я ему уже всё сказала -- мы поддерживаем связь по телефону.
   -- А где он сейчас?
   -- Он в Нью-Йорке, на встрече с североамериканскими лидерами. Должен вернуться через неделю. -- Прана выключила настольную лампу. -- Пойдем, я проведу тебе экскурсию по храму.
   Она провела Сэнди по общине, знакомя её с людьми с экзотическими именами. Они зашли в сувенирный магазин при храме, в музей, в школу. И даже в издательские офисы, в которых преданные готовили к печати книги "Общества Кришны".
   Затем Прана продолжила экскурсию на машине. Она отвезла Сэнди на склад. Он располагался поблизости, в промышленной зоне. На фасаде складского здания была вывеска "ICKW Publishing". Прана объяснила, что "ICKW" расшифровывается как "Международное общество поклонения Кришне".
   "Здесь у нас не только склад, но еще и юридический отдел, и фабрика по производству благовоний -- `Духовные ароматы'". Прана провела Сэнди внутрь здания и продолжила знакомить её с людьми с длинными индийскими именами. Примерно три четверти этих людей внешне выглядели как обычные офисные работники. Лишь некоторые были одеты в индийскую одежду. Опустив очевидные различия, можно было легко сказать, что такие же офисы с кондиционером имелись у любого предприятия малого бизнеса с большим количеством работников и множеством контактов.
   Прана и Сэнди прошли все офисные помещения и, выйдя через заднюю дверь, оказались на верхней платформе огромного склада. Помещение в двадцать тысяч квадратных футов было заполнено коробками. Эти коробки Сэнди быстро узнала: такие же стояли в минивэне Джеффа прошлым вечером. Ровные ряды уходили на пятнадцать футов вглубь склада. Следовало признать: зрелище впечатляло. "Всё это -- наши книги, -- объяснила Прана. -- Отсюда их развозят по всем храмам Северной Америки". Прана смотрела на складские просторы, явно испытывая гордость. "Хочешь спуститься вниз?" -- предложила она. Сэнди кивнула и последовала за Праной по ступенькам металлической лестницы.
   Снизу груды книжных коробок казались уходящими ввысь башнями. Сэнди заметила зеленый вилочный погрузчик с нанесенными сбоку по трафарету словами "Воспевайте имя Кришны". "Как эта надпись ему подходит, -- подумала Сэнди. -- Духовный грузоподъемник!"
   Прана вела её между рядами книг. У проволочных ворот, ограждавших рабочую зону с ароматными бочками и погружными машинами, она сказала: "Вот тут расположена фабрика по производству благовоний `Духовные ароматы'. Сегодня они не работают, а то устроили бы тебе демонстрацию. Наша организация развивает этот бизнес. Мы распространяем благовония по бутикам и универмагам".
   Через дверь на первом этаже склада они вышли на парковку. Солнце после темного помещения казалось очень ярким. Сэнди заметила полуприцеп на погрузочной платформе, сбоку которого виднелся ярко-синий логотип "ICKW Publishing".
   Закончив экскурсию, Сэнди и Прана вернулись в зеленое здание как раз к обеду. "Обед наверху", -- пояснила Прана, ведя Сэнди к храму. Не заходя в приемную на первом этаже, в которой Сэнди ждала прошлым вечером, они поднялись по лестнице на этаж с несколькими большими комнатами.
   В первой было совершенно пусто. Когда Сэнди попыталась заглянуть во вторую, Прана оттащила её со словами, что это только для мужчин. Сразу же к двери подошел мужчина и запер её. Сэнди успела заметить, что внутри нет никакой мебели. Хотя в обеих комнатах имелись большие солнечные окна, на них не было ни занавесок, ни жалюзи. В следующей, "женской" комнате, на пустом линолеуме рядами сидели женщины. У многих на коленях были младенцы и малыши, они извивались и шумели. Комната гудела от повторения мантры и разговоров.
   По рядам прошла девушка в розовом сари. Она ставила перед каждой по бумажной тарелке. За ней следовала вторая: на каждую тарелку падали пластиковые ложки и миски. Третья женщина шла по рядам с кастрюлей из нержавеющей стали. Деревянной ложкой она накладывала рис на тарелки. Потом снова прошла девушка в розовом: на этот раз в каждую тарелку упало по порции овощей. И еще одна разливала половником суп по мискам.
   После длинной молитвы на санскрите, которую хором спели преданные, Сэнди попробовала суп. Оказалось, он очень вкусный.
   -- Мы вегетарианцы и предлагаем всю пищу Кришне.
   -- Вот эту? -- спросила Сэнди.
   -- Да, это называется прасадом".
   "Ещё одно санскритское слово, которое невозможно запомнить", -- подумала Сэнди, немедленно забывая его.
   -- 'Прасад' означает `милость Господа', -- Прана съела немного риса. -- Мы предлагаем всё Богу, и Он всё возвращает своим преданным обратно.
   Сэнди продолжала есть молча, никак не подтверждая, что она хорошая маленькая ученица, за которую её, казалось, принимала Прана.
   -- А почему здесь нет ни ковра, ни занавесок? -- наконец спросила Сэнди.
   -- Что ж, хороший вопрос. Наша вера такова, что предлагаем любые богатства Кришне и ничего не берем себе. В алтарной -- ты увидишь -- всё очень красиво. Мы радуемся, делая дом Кришны красивым. Но там, где живем сами -- всё очень просто.
   -- Но ваш офис оформлен, словно офис адвоката округа Марин!
   -- Ну, это только для гуру. Тот же принцип применим и к нему. Гуру -- представитель Кришны, поэтому ему мы тоже предлагаем все свои богатства. Он передает их Кришне в качестве подношения от своих учеников.
   -- Но он живет вот так, а его ученики -- совсем без мебели?
   -- Не совсем, -- Прана вздохнула и замешкалась.
   -- Извините. Не хотела задавать неприятные вопросы, -- сказала Сэнди.
   -- Все в порядке. Это хорошие вопросы.
   -- Нет, я же вижу: Вам нравится то, чем вы заняты. Это заслуживает уважения.
   -- Видишь ли, мы верим, что материальные вещи не важны, -- попыталась еще раз объяснить Прана. -- Вот как это сари, -- сказала она, придерживая пальцами ткань. -- Оно белого цвета, чтобы показать, что я отречена. Я была замужем, но теперь мы с мужем больше не общаемся. Он служит Кришне в фотодепартаменте, а я служу Кришне в качестве секретаря Нады Свами. Мы оба служим Кришне, но раздельно. И я не пытаюсь найти другого мужа.
   -- Так вы соблюдаете целибат?
   -- Да, но это приносит блаженство, ведь я служу Кришне, -- продолжала Прана. -- Мы обретаем счастье в служении Кришне, будь то в качестве слуги, друга, родителя или возлюбленного.
   -- Понятно. Значит, это как стать монахиней? Отдать свою любовь церкви, да?
   -- Да, именно так. И все мужчины, носящие шафран, также соблюдают целибат. Мужчины в белом -- женаты, и только им можно общаться с женщинами.
   -- Подождите-ка минутку. Если женщины носят белое, это значит, что они соблюдают целибат. А если мужчины в белом -- то все наоборот?
   -- Да.
   -- А когда мужчины соблюдают целибат, они одеваются в оранжевое?
   -- Да, всё просто.
   -- Ну, не думаю, что это очень просто.
   -- Ты привыкнешь.
   После обеда Прана собралась показать Сэнди мастерские художников, которые располагались в переоборудованных квартирах Зеленого здания. Они прошли мимо офиса Праны и поднялись по лестнице. Миновав полутемную художественную библиотеку, они увидели женщину, работающую над холстом. Комната выглядела так, будто прежде здесь была кухня. Художница была в белом сари, как и Прана, но выше её ростом, с густыми короткими каштановыми волосами и в очках.
   -- Что, экскурсия? -- спросила художница, отрываясь от работы.
   -- Да. Это Сэнди. Возможно, она останется с нами до сентября, -- сказала Прана. -- Она художница, поэтому я привела её в художественный департамент.
   -- Художница? -- переспросила женщина, посмотрев на Сэнди.
   -- Ну, я еще не стала художницей, -- произнесла Сэнди. -- Я поступаю в сентябре в колледж и планирую специализироваться на изобразительном искусстве.
   -- Прана, -- сказала художница, опуская кисть в бутылку со скипидаром, -- почему бы не попросить её помочь с вывесками для фестиваля? Тогда мне не придется ими заниматься. Сколько художников вообще для этого нужно?
   -- Это идея! -- ответила Прана. -- Посмотрим, смогу ли я подергать за кое-какие ниточки.
   Спускаясь по ступенькам, Прана принялась объяснять Сэнди:
   -- Всё может получиться. Возможно, у нас для тебя найдется художественная работа.
   -- Что за работа? -- спросила Сэнди.
   Они шли к офису Праны.
   --Точно не скажу, потому что может и не получиться. Но дело в том, что храму приходится отрывать художников от их работы. Нужно около восьми художников, чтобы рисовать вывески и декорации для фестиваля. Думаю, все уже решено... Все будет зависеть от того, что именно нужно делать... Но ты сразу сможешь приступить, и у тебя это займет полный рабочий день. Конечно, это не точно, так что не расстраивайся, если ничего не выйдет.
   -- Рисовать? Полный рабочий день? -- Сэнди почувствовала волну восторга.
   -- Мне пора вернуться к работе, -- сказала Прана, садясь за свой стол. -- Я всё разузнаю. И вот ключ от моей квартиры, Сэнди. Ты, вероятно, захочешь распаковать вещи.
   Сэнди взяла ключ, поблагодарила Прану и ушла. Спустившись по бетонным ступеням и направляясь к квартире Праны, она увидела на другой стороне дороги Джеффа.
   --Джефф! -- окликнула Сэнди.
   Она помахала ему рукой, перешла улицу и подошла к минивэну. Джефф увидел её, залез в кабину и выключил зажигание.
   --Что-то хорошее произошло? -- поинтересовался он. -- Похоже, ты в восторге.
   -- Да. Никогда не угадаешь, как хорошо всё может сложиться.
   -- Видел, как ты вышла из офиса Праны.
   -- Она водила меня на встречу с одной художницей. Они хотят, чтобы я рисовала украшения для храма, на фестиваль.
   -- Конечно, ты же художник! Прана -- это хорошее общение. Она секретарь Нады Свами. Тебе повезло, что именно она заботится о тебе.
   -- Она отличная! Целый день водила меня повсюду. Мы побывали на огромном складе, там хранятся тысячи книг "Общества Кришны".
   -- Неплохое место, правда? Я как раз еду туда. Нужно забрать книги и отвезти их к шести часам.
   -- Ты каждый день ездишь в аэропорт?
   -- Каждый день! -- фыркнул он. -- Да я езжу туда-обратно в среднем по пять раз в день. Семь дней в неделю. А во время марафонов даже чаще!
   -- Тогда неудивительно, что тебя здесь никогда не бывает, -- ответила Сэнди.
   -- Это мое служение Кришне. На самом деле, мне уже пора.
   -- Все здесь такие занятые.
   -- Много служения, и его надо выполнять.
   -- Почему ты решил стать водителем?
   -- Если точнее, я этого не решал. Когда я переехал сюда, нужен был кто-то, чтобы водить фургон. А я ничем не был занят, и поэтому однажды утром Нада Свами дал мне ключи и велел срочно ехать в аэропорт. С тех пор я так и делаю.
   Сэнди улыбнулась и посмотрела в глаза Джеффу. Он ответил теплой, заботливой улыбкой, а затем направился к машине.
   Глава третья
   Сэнди проснулась среди ночи от звука льющейся воды в душе. Она поднесла часы поближе к свету, идущему из холла, и обнаружила, что сейчас четыре часа утра. Она закрыла глаза и попыталась уснуть, она не смогла. Потом она вспомнила, что легла спать вечером около восьми.
   Душ выключился, в комнату вошла Прана, одетая в белую нижнюю юбку в пол и белый лиф. Сняв с вешалки сари, Прана развернула его и заправила уголок ткани за пояс. Потом, напевая себе под нос мантру, она обернула сари вокруг талии, сформировала складки. Завершающим движением Прана накинула оставшуюся ткань на голову. Сэнди наблюдала за всем этим процессом сквозь тусклый свет.
   --Ты проснулась? -- спросила Прана.
   -- Да, -- ответила Сэнди. -- И не могу заснуть.
   -- Хорошо. Хочешь, вставай и пойдём вместе на мангала-арати?
   -- Куда-куда? -- ещё одно санскритское слово, которое ей никогда не запомнить.
   -- В храм. Хочешь пойти со мной в храм?
   -- В этот час? -- Сэнди поняла, что Прана не шутит, и это вызвало у неё любопытство. Она встала, приняла душ и в 4:15 уже была готова выходить.
   Пока они шли через двор, Сэнди успела заметить, что в большинстве окон горит свет. На улице было еще темно, но люди стекались к зданию храма со всех сторон. Мягкое сияние уличных фонарей, казалось, подсвечивало фигуры в длинных одеждах, идущие сквозь предрассветный туман.
   Прана проинструктировала Сэнди оставить обувь на ступеньках снаружи, а потом всё в точности повторять за ней. В храме Прана опустилась на колени, и, склонив к полу голову и руки, прочитала молитву. Сэнди сделала так же, заметив, что даже в июне мрамор холодный. Жестом Прана поманила Сэнди на лестницу. Они прошли на балкон. Здесь уже находилось не менее тридцати пяти женщин. Дети, завернутые в одеяльца, спали на полу. Комната гудела от какофонии мантры. У всех на правой руке были матерчатые мешочки для чёток. Одни передвигались, другие сидели неподвижно на полу. Внизу повторяли мантру мужчины, они обходили комнату круговым шествием друг за другом. У многих головы были полностью выбриты, оставался только хвостик на затылке. Вид лысых мужчин с хвостиками показался Сэнди весьма причудливым, особенно сверху, с балкона.
   -- Что они делают? -- шепотом спросила Сэнди у Праны.
   -- Сейчас время джапы. Все повторяют джапу на чётках. Я потом тебе покажу, как это.
   В этот момент распахнулись деревянные дверцы алтаря и свет погас.
   Все склонились в поклоне, Сэнди повторила за ними. Поднявшись на ноги, она увидела, как трое священнослужителей у алтаря затрубили в раковины. Раздался громкий гудящий звук. Внизу, на мраморном полу, мужчины заиграли на барабанах и цимбалах. Было темно, только алтарь с Божествами светился.
   Служители зажгли благовонные палочки и начали вращать их круговыми движениями, как бы поднося аромат Божествам, покрытым цветами. Все в зале запели. Слова были на санскрите. В начале меланхоличное, пение постепенно приобрело бодрые танцевальные нотки, как и в киртане накануне вечером.
   Около двух дюжин мужчин танцевали внизу, на мраморном полу. Сэнди сверху видела море лысых голов, которое покачивалось вверх и вниз. Женщины, танцующие теперь столь же азартно, что и мужчины, заставляли Сэнди чувствовать себя неловко. Она отодвинулась в сторону и прислонилась к стене. Когда музыка закончилась, все опять стали кланяться на полу. Сэнди на этот раз осталась просто смотреть. Служители снова протрубили в раковины, а затем зазвонили в колокольчики, закрывая дверцы алтаря.
   Зажегся верхний свет, и преданные начали еще одну песню. Когда пение, наконец, завершилось, половина присутствовавших вышли из здания. Остальные достали свои матерчатые мешочки и возобновили какофоническое чтение мантры на чётках.
   Прана нашла в углу Сэнди и вручила ей мешочек с чётками. "Повторяй по одной мантре на каждой бусине, -- объяснила Прана. -- Текст мантры вон там, на стене, видишь?" -- "Да, Харе Кришна Харе Кришна", -- Сэнди прочитала слова с доски перед входом. "Это называется Мантра-медитация. Повторяешь мантру, при этом держишь первую бусину. Затем переходишь к следующей бусине и повторяешь мантру снова. И переходишь к следующей. Попробуй. Все здесь будут повторять мантру до семи часов утра". -- "А если я устану?" -- "У тебя есть ключ, можешь вернуться в квартиру и отдохнуть, если нужно. Но попробуй войти в процесс. Посмотри, понравится ли тебе".
   Сэнди повторяла мантру на чётках, а взгляд её блуждал по тускло освещенному храму. Она пыталась рассмотреть всё: стеновые панели, картины на потолке, женщин, ходивших по кругу с чётками. Внизу по кругу, повторяя мантру, ходили мужчины. Сэнди заметила, что на золотом троне установлено изображение в огромной раме: фотография Свамиджи, изначального гуру. Некоторые из преданных-мужчин стояли перед этой фотографией, переминаясь с ноги на ногу в такт своей мантре.
   Продолжая повторять, Сэнди смотрела поверх перил на людей внизу. Она заметила у подножия трона Джеффа и еще нескольких мужчин. Они сидели там и спокойно читали свою джапу. Она уставилась на Джеффа, надеясь, что он поднимет голову и увидит её. Сейчас он выглядел иначе: на нём были оранжевые одежды "Общества Кришны". Раньше она видела его только в джинсах и оранжевой футболке. Его волосы были немного длиннее, чем у большинства мужчин. Наверное, с тех пор, как он брил голову в последний раз, прошло уже некоторое время. Теперь ей был четко виден хвостик на его затылке. Прижавшись к перилам, Сэнди внимательно смотрела на Джеффа, словно пытаясь мысленно сообщить ему: "Я здесь, посмотри на балкон".
   Вдруг кто-то похлопал Сэнди по плечу. "Эй, извини, девочка, -- сказала незнакомая ей женщина. -- Ты не должна смотреть на мужчин". Она посмотрела Сэнди прямо в глаза, а затем ушла, громко повторяя на чётках. Потрясенная, Сэнди развернулась, прижавшись спиной к перилам. Прана куда-то исчезла, и внезапно Сэнди почувствовала себя очень одиноко. Не смотреть на мужчин? Что это значит? Она не могла этого понять.
   К Сэнди подошла еще одна женщина. Опустившись рядом на колени, она (более мягким тоном, чем первая), произнесла: "Когда ты в храме, следует сидеть, скрестив ноги, не растопыривая их. Поняла?" Сэнди кивнула и скрестила ноги, несмотря на то, что джинсы были тесными. "Куда я попала, что это за место?" -- удивлялась она. В ней закипела обида. Она решила, что больше не станет терпеть. Встала и пошла вниз по лестнице.
   На улице она принялась искать свою обувь, но смогла найти только одну туфлю. Она посмотрела на утреннее небо. Только что взошло солнце. Сэнди постояла, уцепившись за металлический поручень. Затем, наконец, заметила пропавшую туфлю и, попрыгав на одной ноге, добралась до неё. Обувшись, она увидела Джеффа, выходящего из другой двери храма.
   В поле зрения больше никого не было, кроме нескольких преданных, собиравшихся переходить улицу.
   -- Джефф!
   -- О, Сэнди! Я надеялся, что ты проснешься этим утром. Эй, иди сюда и поговорим.
   Он жестом позвал её за собой, и прошёл за угол, в переулок. Там они сели на бордюр.
   --Вижу, у тебя уже есть чётки для джапы.
   -- Да, Прана подарила мне, -- сказала Сэнди, вешая мешочек себе на шею.
   -- Это прекрасно. Прана хорошо о тебе заботится. Воспевание -- это настоящий нектар. Ну а для меня это самая сложная часть, ведь я всегда занят чем-то ещё.
   -- Думаю, у тебя всё в порядке.
   -- Что случилось? Тебе здесь не нравится?
   Сердце Сэнди застучало быстрее. Что-то ей нравилось, а что-то нет. Она точно не знала, что ответить.
   -- И да, и нет, -- ответила она, не желая задеть его чувства. -- Думаю, я просто не понимаю некоторых моментов храмовой жизни.
   -- Например? -- голос Джеффа звучал спокойно, но обеспокоенно.
   -- Например, все эти правила. Я в них новичок, а все постоянно говорят мне, что надо делать.
   -- Это происходит со множеством новеньких, не только с тобой. В этом сообществе довольно высокие стандарты. Через какое-то время ты забудешь, как трудно приходится новым людям.
   -- Но... Я попытаюсь. Просто некоторые здесь такие злые.
   -- Игнорируй их. Очень скоро они оставят тебя в покое, -- сказал он. -- Ты станешь хорошей преданной.
   -- Но есть так много вещей, которые я не понимаю. Можно я задам тебе несколько вопросов?
   -- Конечно.
   -- Например, почему все мужчины остаются внизу, а женщины должны подниматься наверх?
   -- Это не дискриминация, как тебе, должно быть, кажется. Это -- ведические принципы.
   -- Ведические?
   -- Да, ведическая культура, древняя Индия, Веды, всё вот это. Именно этой религии мы следуем. В ведической культуре мужчины всегда отделены от женщин, вот и всё. Это не сексизм. Понимаешь, в духовной жизни мы воспринимаем всех живых существ как духовные души. Так что и женщины, и мужчины, все -- духовные души, все абсолютно равны.
   -- Равны? -- поразилась Сэнди. -- Тогда почему женщины не могут стоять рядом с мужчинами?
   -- Смотри, разделение должно быть, потому что... -- Джефф снова замялся. -- Ну, например, я не могу разговаривать с тобой, если этот разговор не с целью проповеди, -- продолжил он, указывая на свои оранжевые одежды. -- Гляди, я ношу шафран. Это значит, что я брахмачари, и я не должен общаться с женщинами.
   -- Это же нелепо! -- ответила Сэнди, вспоминая похожие объяснения Праны.
   -- Это духовный обет. Если я хочу получить инициацию, я должен быть брахмачари, потому что именно этого хочет Нада Свами.
   Сэнди посмотрела ему в глаза и улыбнулась:
   -- Значит, мы с тобой не можем разговаривать друг с другом?
   -- Ну, я же тебе проповедую. Это другое.
   -- О. Ну, тогда продолжай, проповедуй. Ответь, почему хочешь получить инициацию. -- Сэнди улыбнулась Джеффу, жалея, что он такой убежденный спиритуалист.
   -- Понимаешь, сначала я хотел получить инициацию у Свамиджи. Но... он долго болел, а потом покинул тело. Никто не получал инициаций. А через некоторое время я узнал, что новым гуру здесь будет Нада Свами. И я тут же понял: "Эй, Нада Свами -- мой настоящий гуру!" Поэтому я обратился к нему за инициацией. Мне её могут дать в любой момент, я жду больше года.
   Тут Джефф заметил в конце переулка каких-то мужчин, они шли в их сторону и сказал:
   -- Лучше я пойду. Но, эй! Увидимся. Продолжай воспевать. -- он вскочил и исчез за соседним зданием.
   Чувствуя воодушевление от встречи с Джеффом, Сэнди направилась домой. Затем она услышала музыку, которая зазвучала из храма, и решила вернуться. На этот раз служба длилась около получаса, за ней последовало чтение. Когда всё закончилось, она встретилась с Праной на улице, и они вместе пошли позавтракать уже знакомой овсянкой.
   -- У тебя выдалось насыщенное утро, не так ли? -- спросила Прана, когда они сели, ожидая раздачи.
   -- Да, сначала я чувствовала усталость, но сейчас чувствую себя хорошо.
   -- Может быть тебе нужно вздремнуть?
   -- Нет, все прекрасно.
   -- Отлично, потому что я договорилась насчет тебя. Ты начнёшь рисовать украшения для фестиваля Ратха-ятры.
   -- Для чего?
   -- Ой, извини, -- сказала Прана. -- Кажется, я забыла объяснить. Ратха-ятра -- это праздник. Фестиваль родом из Индии. Мы проводили его в прошлом году на пляже и снова проводим сейчас. Он будет восьмого августа.
   -- Это же день моего рождения!
   -- О, как благоприятно, -- сказала Прана. -- Тогда ты отлично проведешь время, потому что фестиваль похож на большую вечеринку. Мы устраиваем парад вдоль променада Санта-Моника, а потом будет праздник со всевозможными выставками и развлечениями. Люди съезжаются со всего города.
   -- А что означает этот фестиваль? -- спросила Сэнди.
   -- Бог постоянно находится в храме, но раз в год Он хочет выйти наружу и благословить всех, кто не может прийти к Нему в храм. Поэтому мы организуем фестиваль, мы снимаем деревянные Божества Джаганнатхи с алтаря -- и катаем Их на колесницах вдоль пляжа". Сэнди не была уверена, что всё поняла. Но знала точно, что разберется со временем.
   После завтрака Прана велела ей ждать внутри храма остальных художников. Они должны были уже приехать, но опаздывали. Сэнди прождала больше часа и начала падать духом.
   Стоя перед золотым троном, она смотрела на портрет пожилого гуру. "Он выглядит печальным", -- подумала она. Она отметила его оранжевые одежды и руку в оранжевом мешочке для четок. Затем она подошла к алтарю, чтобы поближе посмотреть на Божеств, которые будут участвовать в параде.
   У трехфутовых деревянных фигур были большие черно-белые глаза и дружелюбные улыбки. Они выглядели почти шутливо с этими широкими красными улыбками. Их одежды, как и у остальных Божеств, были расшиты бисером, а на плечах покоились крупные цветочные гирлянды.
   Прибыли другие художницы. Они приветствовали Сэнди и объяснили ей, что требуется делать. Нужна была помощь с вывесками для фестивальных киосков. Одна из девушек сообщила, что сейчас привезут две дюжины фанерных досок. Их предстоит раскрасить эмалевой краской -- зеленой, желтой и красной. Когда доски доставили, Сэнди вместе с остальной командой занималась покраской до конца дня.
   Во время работы она думала о Джеффе, главным образом вспоминая его слова: "Тебе здесь нравится?" -- как будто для него было очень важно, чтобы ей здесь действительно нравилось. Она попыталась представить, как он выглядел, будучи студентом, и задавалась вопросом, почему он решил соблюдать целибат. Она вспомнила, как он вскочил, увидев приближающихся преданных. Неужели было что-то плохое в том, что он разговаривал с ней? Разве он не "просто проповедовал" ей? Она размышляла о его мягких каштановых волосах и о радости, с которой он воспевал в храме. Затем она стала вспоминать утреннюю храмовую программу. Её ничто не удивило, просто напоминало о ритуалах, которые практиковали преподаватели Йогической школы искусств.
   К вечеру Сэнди очень устала и рано легла спать. На следующее утро она снова встала в четыре, и снова пошла в храм. Через несколько дней позвонила её мама и сказала, что получила от Трины о кришнаитах хороший отзыв.
   Поскольку Сэнди приняла решение остаться, ей захотелось купить в сувенирном магазине при храме сари, чтобы носить его на утреннюю программу. Они с Праной выбрали фиолетовое хлопковое сари, усыпанное розами.
   "Теперь, в сари, ты выглядишь представителем Кришны", -- сказала Прана, показывая Сэнди, как его драпировать. "Я? Представитель Кришны?" -- удивлялась Сэнди, пытаясь казаться польщенной. Она восхищалась своим отражением в зеркале, но была уверена, что Прана переоценивает уровень её преданности. Для Сэнди это был просто симпатичный отрез ткани, и уж наверняка она недостаточно знает о Кришне для того, чтобы считаться Его представителем.
   Прана выделяла много времени из своего плотного графика, чтобы помочь Сэнди разобраться в философии и правилах. В один из дней она потратила полчаса от обеденного перерыва на объяснения, что фигуры на алтаре являются не "идолами", а "Божествами". Прана сравнила чувства преданных к Божеству Кришны с чувствами католиков к образам Марии и Иисуса и рассказала, что Божества принимают молитвы преданных.
   Сэнди узнала от Праны, что Свамиджи, изначальный гуру, вырос в Калькутте, был воспитан в религии сознания Кришны, с детства поклонялся Божеству Кришны. А в возрасте семидесяти двух лет привёз сознание Кришны на берега Америки, откуда оно и распространилось по всему миру.
   Сэнди понимала, что преданные, такие как Прана, вполне искренни в своей вере. Но некоторые вещи все же её беспокоили. Например то, что нужно было носить сари. На утренней программе оно выглядело хорошо, но уже через несколько часов ткань провисала и Сэнди всякий раз казалось, что сари с неё вот-вот свалится. Вне утренней программы она, насколько это было возможно, переодевалась в обычную одежду.
   Глава четвертая
   Сэнди нанесла последние штрихи желтой краски на вывеску. Буквы в десять дюймов высотой выстроились в надпись "Вегетарианский буфет". Оставив вывеску сушиться на двух деревянных козлах, Сэнди сняла белый плотницкий фартук и сложила в общую кучу. "Закончила. Я иду домой переодеться", -- сказала она руководительнице работ. Выйдя на улицу, Сэнди увидела, что повсюду люди. Одни что-то разгружали, другие что-то передвигали, третьи беседовали в группах. Праздник приближался, и казалось, все в храме готовятся к нему.
   Храму принадлежали три тридцатифутовые тележки -- уменьшенные копии индийских фестивальных колесниц Ратха-ятры. Следующим проектом художественной команды была перекраска этих колесниц.
   Хотя общее настроение в храме набирало силу и преданные с каждым днем становились всё более взволнованными, сегодня в общине наступал особенный день: Нада Свами возвращался из поездки. Его самолет должен был приземлиться в Лос-Анджелесе в два часа дня, но преданные уже выстроились перед храмом, чтобы поприветствовать его.
   Сэнди зашла в квартиру Праны, чтобы переодеться в сари. Вернувшись, она увидела, что толпа увеличилась. Несколько мужчин пели. При этом, отметила Сэнди, мужчины выстроились с одной стороны, а женщины -- с другой, оставив по центру проход к храму для гуру. "Опять -- разделены, но равны", -- подумала Сэнди.
   Заняв место среди других женщин, Сэнди стала искать взглядом Джеффа. Увидев его, она попыталась поймать его взгляд, и для этого продвинулась к началу женского ряда. Но он не смотрел на неё. С того самого утреннего разговора в переулке, она никак не могла привлечь его внимание. И ведь он был так добр с ней. Она задавалась вопросом, что же случилось. Возможно, он загружен работой?
   К 14:15 у храма собралось довольно много преданных. Пение продолжалось. Сэнди недоумевала, как им удалось бросить все свои дела, и посреди дня собраться для воспевания. Музыка набирала обороты, все пели, покачиваясь под палящим солнцем.
   Иногда Сэнди нравилось пение мантры, а иногда нет. Когда она сосредотачивалась на звуке и позволяла ему проникнуть в ум, то ощущала умиротворение, духовность. Её мирские заботы пропадали. Воспевание одновременно и успокаивало, и бодрило, поскольку темп имел склонность ускоряться. Но сегодня Сэнди не могла спокойно медитировать на мантру. Ей не терпелось закончить с росписью колесниц. К тому же было жарко: по крайней мере, восемьдесят пять градусов [т.е. +29 по Цельсию], и ей было некомфортно в сари, тесном и липком.
   Ткань сари отказывалась держаться на голове, и Сэнди позволила ей сползти на плечи. Её сразу похлопали по плечу: "Прикрой голову". -- "О, да", -- ответила она, снова натягивая сари.
   "Кажется, некоторые преданные скорее ожесточенные, нежели духовные, -- размышляла Сэнди, глядя на почтенную женщину, которая одернула её. -- Может быть, это потому, что они слишком много работают? Любой, кто так тяжело работает, причем бесплатно, а потом возвращается домой, в свою квартиру без мебели, и даже не может посмотреть телевизор, может озлобиться. Делай то, делай это, не смотри на мужчин, прикрой голову..." Сэнди кольнула обида. Ей не хотелось петь со всеми. Хуже того, Сэнди казалось, что она единственная в этой толпе чувствует себя некомфортно.
   Она поглядела на Джеффа, который, казалось, был полностью погружен в пение. Он двигал головой из стороны в сторону, едва приоткрыв глаза.
   Вот если бы они встретились при других обстоятельствах, думала она. Если бы он остался учиться в Санта-Барбаре. Тогда они могли бы встретиться там, а не тут. Но, говорила она себе, может быть, под всей этой оранжевой тканью остались романтические мотивы.
   Ее внимание вернулось к реальности, и Сэнди почувствовала нетерпение. "Когда уже придет этот Нада Свами?". Как он выглядит? Она уже знала, что он не индус, и не пожилой, и поэтому полагала, что у него нет длинной бороды. Преданные "Общества Кришны" не носили бороды или усов по той же причине, по которой брили головы. Они считали, что любые волосы на теле -- это грязно.
   Сэнди почувствовала, что сари снова сползает вниз, на спину. Она поймала его за кончик и попыталась вернуть на место. Ткань подержалась секунду, а затем снова улетела вниз. "Всё, я сдаюсь!" -- произнесла Сэнди вслух. Маленькая девочка, стоявшая рядом, подняла на неё невинные глаза. Почтенная женщина, сделавшая замечание в первый раз, нахмурилась и отвела взгляд.
   Через толпу Сэнди увидела подъезжающий черный "Мерседес-Бенц". Пение изменилось, став более интенсивным. Особенно восторженно подпрыгивали мужчины, их голоса звучали всё громче и громче. Дверь "Мерседеса" открылась. Все принялись бросать цветочные лепестки. Настроение было неистовым, барабаны впали в настоящее безумие.
   Сэнди позволила толпе оттолкнуть её назад. Все были гораздо более, чем Сэнди, воодушевлены встречей с Надой Свами. Она посмотрела на часы, уже было 3:30. "Это занимает целую вечность", -- подумала она, неохотно последовав за остальными. Все преданные зашли внутрь. Сэнди увидела, что вывески, краски и кисти сдвинуты в угол храмовой комнаты. Ей хотелось либо вернуться к работе, либо пойти домой отдыхать. Но портить другим настроение не хотелось. Если потом Прана или Джефф спросят у неё, понравился ли ей Нада Свами, не ответит же она, что ей быстро всё наскучило и она пошла домой вздремнуть?
   Пение продолжалось. Преданные неистово танцевали. Нада Свами сидел на возвышении, похожем на трон. Этот "трон" стоял рядом с большим и богато украшенным помостом с фотографией основателя. В какой-то момент пение стихло, а затем возобновилось уже в более медленном темпе. Сэнди хотелось разглядеть происходящее получше, и для этого она поднялась на балкон, протолкнулась к перилам и посмотрела вниз.
   Вокруг Нады Свами собралось несколько мужчин, они стали снимать с гуру носки. Поставили ему под ноги металлический тазик, затем начали поливать их водой из кувшина -- вода с ног стекала в этот тазик. Всё это время музыка сохраняла медленный и торжественный темп. Сэнди попыталась понять, является ли происходящее некоей церемонией поклонения. И вспомнила: Прана говорила, что они будут омывать стопы Наде Свами, когда тот приедет. То есть мыть ноги! Сэнди вдруг осознала, что именно этим они сейчас и занимаются. "Кем он себя считает, Иисусом, Кришной?" -- гадала она.
   Пока шло это омовение, стоящий рядом с гуру юноша обмахивал его круглым веером из павлиньих перьев. Она посмотрела на этого гуру более внимательно, словно желая разглядеть то, что вызывало в других столь огромное уважение. Гуру был худым, почти тощим, как Прана. Он не был похож на гуру. Он даже не брил голову, как другие преданные: у него были густые черные волосы средней длины. Единственным, что делало его похожим на преданного -- его оранжевые одежды. Гуру носил очки в тонкой оправе и выглядел молодо. Сэнди предположила, что ему, вероятно, далеко за двадцать. На её взгляд, в нём не было ничего особенного.
   Сэнди наблюдала, как ноги гуру поливают йогуртом, медом, маслом и водой. Все эти жидкости стекали в тазик, образуя белую, похожую на йогурт, массу. Затем ноги полили водой из кувшинов. Когда омовение было завершено, мужчины унесли таз и вытерли ноги Нады Свами банным полотенцем оранжевого цвета. Ему снова надели носки.
   Какой-то мужчина взял тазик и стал брызгать липкой белой субстанцией на толпу людей. Танцы усилились, пол стал мокрым и грязным, поскольку все теперь танцевали по смеси воды с йогуртом, медом и маслом. Через двадцать пять минут пение прекратилось. Сэнди подумала, что всё закончилось. Но тут к Наде Свами поднесли микрофон. Гуру несколько раз постучал по микрофону, и из динамиков, висящих над алтарем, раздалось громкое "тук-тук-тук". "Харе Харе", -- произнес Нада Свами. "Харе Харе!" -- ответили хором преданные. "Кришна Кришна!" -- крикнул гуру. "Кришна Кришна!" -- закричали преданные.
   "Так приятно снова оказаться в штаб-квартире нашего "Общества Кришны"", -- гуру выпрямил спину и, высоко подняв подбородок, оглядел своих поклонников. -- Надеюсь, все заняты подготовкой к фестивалю Ратха-ятры". Сэнди, отметив его нью-йоркский акцент, мысленно удивилась: "Бруклинский бизнесмен -- гуру?" Остальные преданные, которые, казалось, не могли усидеть на месте от восторга, взревели в ответ. "Вы так воодушевлены! -- сказал гуру и усмехнулся. -- Это хорошо. Потому что мы должны тяжело работать, дабы обрести милость Господа". Преданные опять завопили от восторга. "Посмотрим, -- сказал гуру, -- сколько дней до фестиваля?" Несколько человек из толпы крикнули: "Десять!"
   Нада Свами, казалось, что-то прикинул в уме, затем сказал: "Правильно, осталось всего десять дней. И у этой общины много работы! Я только что из Нью-Йорка, где встречался с несколькими лидерами нашего "Международного общества поклонения Кришне". В Нью-Йорке прошёл очень-очень успешный фестиваль Ратха-ятры. Но мы-то знаем, что фестиваль Лос-Анджелеса -- лучший во всей Северной Америке!" Толпа закричала в знак согласия.
   "Хорошо, хорошо. Но мы должны сделать этот год самым лучшим! Я пригласил всех остальных лидеров приехать к нам, чтобы они увидели, как нужно делать фестиваль Ратха-ятры. Думаю, примерно через неделю к нам приедут семь гуру. Я хочу, чтобы всё было идеально. А это значит, что каждый из вас должен делать все возможное. Будьте на высоте, и Верховный Господь непременно признает вашу искренность и вознаградит вас в миллион раз".
   Сэнди чувствовала себя немного растерянной, так как по прежнему имела смутное представление о фестивале. Другие, казалось, впитывали каждое слово.
   "Я хочу, чтобы каждый из вас принес любые жертвы, необходимые для того, чтобы фестиваль удался, -- продолжил Нада Свами. -- Как вы знаете, в прошлом году фестиваль не принёс прибыли. В этом году нам сильно повезет, если мы его окупим. Поэтому я запланировал марафон для сбора необходимых средств. Хочу, чтобы каждый из вас внес свой вклад: либо пожертвовав что-то из личных сбережений, либо добровольно отправившись проповедовать".
   Отправиться проповедовать? Сэнди задумалась, не означает ли это "идти в аэропорт и побираться". Если так, то она была уверена, что речь Нады Свами её не касается, ведь мать просила её не ходить по аэропортам. Кроме того, она очень занята раскрашиванием колесниц для парада.
   Нада Свами продолжал говорить, подчеркивая важность марафона. Но Сэнди не обращала на это внимания. Она смотрела на часы и мечтала, чтобы всё это побыстрее закончилось. Было уже около пяти: к этому времени она обычно уже заканчивала рисовать. "Великолепно, -- подумала она. -- Весь день потрачен впустую".
   Через десять минут Нада Свами сказал в микрофон финальное "Харе Харе", и все закончилось. Гуру встал и вышел из храма, сопровождаемый восторженно поющими мужчинами. Сэнди смотрела, как они следуют за ним через улицу к Зеленому зданию. Он вошел в дверь офиса Праны и исчез.
   Сэнди вернулась в квартиру, чувствуя себя расстроенной и растерянной. Она сегодня ничего не сделала из своей работы, а начинать сейчас было уже слишком поздно. Она думала о Джеффе, о том, что он её избегает. Может, он полностью предался этому гуру и хочет, чтобы её не существовало вовсе. Может, ей следует уйти, оставив его вместе с гуру и аскезами -- и весь этот абсурдный мирок. "Поклоняться этому американскому гуру -- это уже слишком", -- думала Сэнди. Верх сари как обычно сполз и волочился за ней хвостом.
   Она зашла в свою комнату и стащила с себя сари, затем переоделась в собственную одежду -- джинсы и шёлковую рубашку в цветочек, в которой она была в первый день в аэропорту. Она посмотрела на гирлянду из гвоздик, подаренную ей Праной в первый вечер -- гирлянда теперь засыхала на подоконнике. Вместо того, чтобы сидеть и злиться, Сэнди решила выйти прогуляться. Возможно, всё будет выглядеть по-другому, когда ей удастся просто немного подумать. Она двинулась на запад по Венецианскому бульвару, надеясь, что неподалеку есть какой-нибудь торговый центр. Она решила, что выйдет ненадолго, и никто её не хватится. Прана будет сегодня работать допоздна, ей нужно передать своему гуру-боссу корреспонденцию, телефонные звонки, новости от юристов, храмовые дела. Всё, о чем должен беспокоиться гуру большого города.
   Сэнди продолжила думать о церемонии, о речи по поводу сбора денег на фестиваль. Она считала, что спиритуалистов не должны так сильно волновать доходы.
   Она продолжала идти. Все время казалось, что вдалеке показался торговый центр: но это была лишь масса уличных фонарей и электрических столбов. Она ускорила шаг. В этот момент к обочине подъехал белый минивэн. Её сердце забилось. Джефф выскочил из машины на тротуар.
   -- Тебя подвезти?
   -- О, Боже! Джефф! -- Сэнди почувствовала, что у неё подкосились колени. Она придумывала, что ответить. -- Я иду в торговый центр. Я умею ходить пешком.
   -- Торговый центр намного дальше, чем тебе кажется. Я могу подвезти тебя.
   -- Я справлюсь, -- сказала она, не желая делиться с ним своим гневом. Он наверняка сейчас чувствовал себя очень хорошо после встречи со своим гуру.
   -- Нет, правда, до торгового центра не менее четырех миль. Пожалуйста, позволь тебя подвезти.
   Он всё ещё улыбался, и Сэнди смягчилась.
   -- О, ладно. Спасибо.
   Они сели в машину и поехали вниз по улице к торговому центру. Сэнди не отрывала глаз от своей цветочной блузки, не в силах вымолвить ни слова. Она вспоминала их первую встречу, которая тоже произошла вечером.
   -- Такая экстатичная церемония, правда? -- Джефф прервал молчание.
   -- Да, здорово, конечно, мне понравилось, -- ответила она. Они снова ехали молча. Сэнди чувствовала, как настроение Джеффа начинает гаснуть, сравниваясь с её собственным состоянием.
   -- Где мне тебя высадить? -- спросил Джефф, заезжая на парковку торгового центра.
   Сэнди потянулась к дверце машины и ответила ему:
   -- Думаю, прямо тут. Я всё равно, наверное, подойду только к витринам". -- "Что-то не так?
   -- Ну, на самом деле, да, -- сказала Сэнди и отпустила поручень.
   -- Я могу помочь? -- Можешь мне кое-что объяснить?
   Сцена с Надой Свами и церемонией омовения ног снова выплыла в памяти. Сэнди не могла понять, почему с гуру и безбрачием связано так много правил.
   -- Сегодня вечером, когда... ты... -- она попыталась сформулировать свои мысли, но у нее не получилось. Она почувствовала, что по щеке катится слеза, и смахнула её рукой.
   -- Что произошло? Это касается меня?
   -- Нет. Тут другое. -- она заметила, как он доброжелательно смотрит на неё и решила сменить тему. -- Хотя есть кое-что, -- решившись, сказала она. -- Почему ты игнорируешь меня, когда мы в храме? Отрекся от меня? -- она скрестила руки на груди и закусила губу.
   -- О, нет. Я не игнорировал тебя. На самом деле, я все время думаю о тебе. Может даже слишком много.
   -- Правда? Но ты ведешь себя со мной так, будто я не существую, -- сказала она, вытирая лицо салфеткой. -- Извини. Ты теперь, наверное, подумаешь, что я тупая.
   -- Нет, не подумаю,-- ответил он и мягко похлопал её по плечу.
   -- Но... почему ты меня игнорируешь?
   -- Я уже говорил, я брахмачари. И поэтому не должен смотреть на женщину, тем более разговаривать с женщиной в храме.
   -- Но тогда почему ты сейчас говоришь, что думаешь обо мне?
   -- Думать о тебе я тоже не должен, тем более говорить об этом...
   -- Ну, знаешь что! Это совершенно нелепо, на мой взгляд! Ты же не из монахов! Это всё эта община. Они влияют на тебя, и ты считаешь, что должен выполнять какие-то их правила.
   -- Притормози-ка.
   -- Послушай, Джефф, да что плохого в том, что парню нравится девушка, а девушке -- парень? С какой стати ты должен строго следовать чужим предписаниям?
   -- Помнишь, когда мы разговаривали в переулке? Это был мой руководитель ашрама. Мы видели, как он идет по улице. В общем, он велел мне держаться от тебя подальше.
   -- Вот это я и имею в виду! Это нечестно!
   -- Так оно и есть, -- сказал Джефф. -- Брахмачари не должен разговаривать с женщиной. Во всяком случае, не так.
   -- Тогда почему ты не уйдёшь? Что тебя останавливает?
   -- Нет, ты не поняла, Сэнди. Это моё решение. В рамках любой семьи существуют правила. Преданные -- мои братья и сестры. Нада Свами -- мой отец.
   -- У меня тоже есть отец. Но мы не моем ему ноги.
   -- Ладно, хватит, -- прервал Джефф. Его голос звучал устало и напряженно. -- Нада Свами -- мой духовный отец, мой гуру. Омывать ему стопы -- это форма поклонения. Авторитетная и традиционная.
   -- С точки зрения кого она авторитетная?
   -- С точки зрения ведических писаний, -- ответил Джефф.
   -- Хорошо, слушай, я не хотела обсуждать религию. Я говорю только о том, что ты запутался, вот и всё.
   -- Нет, я здесь счастлив, -- спокойно сказал Джефф. -- С чего ты взяла, что я запутался? Это же мой дом и мне он нравится.
   -- Тогда, значит -- я тебе не нравлюсь?
   Джефф приложил руки ко лбу, закрывая лицо:
   -- Это сложно. Я не должен...
   -- Забудь про `должен'. Что насчет твоих настоящих чувств? Ты же человек, -- продолжила Сэнди. -- Ты не можешь вечно отрицать свои чувства. Ты встречаешь кого-то, кто тебе нравится. И что тогда будешь делать? Если тебе захочется поговорить с ней, обнять?
   -- Перестань! -- произнес Джефф, все еще держась руками за лоб. Затем он взял руку Сэнди и сжал её в ладонях. -- Пожалуйста, не говори плохо обо всей организации из-за меня. Я действительно слишком много думаю о тебе.
   Продолжая держать её руку, он взглянул Сэнди в глаза. Сердце Сэнди затрепетало.
   -- Не беспокойся, Джефф, я не держу на тебя зла.
   Он обнял ее за плечи:
   -- Я ничего не могу с собой поделать. В тебе есть что-то особенное. Я понял это сразу, как увидел тебя впервые.
   -- Я чувствую то же самое.
   -- Ты права, нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать это, -- сказал он, нежно целуя ее. Несколько минут они сидели, обнявшись и глядя друг на друга.
   Вдруг Джефф отстранился и повернулся к рулю:
   -- Это неправильно. Я не должен так поступать.
   -- Это просто небольшой поцелуй.
   -- Нет, нам пора возвращаться.
   -- Давай останемся ещё немного.
   -- Поехали обратно. Это не из-за тебя, это я. Просто не знаю, что тогда сделаю, -- он завел мотор, выехал со стоянки и свернул на шоссе, ведущее в сторону храма.
   Уже темнело, зажглись уличные огни.
   Сэнди прервала молчание:
   -- Как ты жил в колледже? У тебя была девушка?
   -- Да, было несколько подруг.
   -- Сколько тебе лет?
   -- Почему ты хочешь знать?
   -- Интересно, насколько ты старше меня.
   -- Мне двадцать.
   -- Отлично, всего на три года старше меня!
   -- Это не к добру.
   -- Посмотрим.
   -- Можешь пообещать никому не рассказывать? В особенности, Пране и всем женщинам, с которыми ты вместе рисуешь в храме?
   Сэнди удивилась:
   -- А зачем мне им рассказывать?
   -- Я знаю, какие вы, женщины! А если серьезно, то меня ждут большие неприятности, если кто-то узнает. Нада Свами очень строг в таких вещах.
   -- Ты мне нравишься, знаешь.
   -- О, у меня теперь проблема, да?
   -- Просто... больше не игнорируй меня.
   -- Я буду думать о тебе.
   Глава пятая
   "Простите, сэр..." Сэнди обратилась к мужчине в костюме и галстуке. "Я спешу", -- ответил тот, отстраняясь от неё рукой. Сэнди отступила. Затем она заметила женщину в желтом платье, идущую в другую сторону, и подошла к ней. "Простите, мэм", -- сказала она. "Оставьте меня в покое!" -- ответила женщина, проходя мимо.
   Сэнди сунула пластиковую ромашку в карман и огляделась. Другие преданные разошлись в разные стороны, оставив её одну в этом зале ожидания. Она бросила тяжелую сумку с книгами на пол. Несколько прохожих обернулись на звук, но продолжили свой путь. Сэнди дотащила сумку до одной из посадочных зон. Здесь оставалось свободное место у окна и можно было спрятаться от женщин из "Общества Кришны".
   Пригнувшись и подперев лоб рукой, Сэнди села на скамейку. "И как я в это ввязалась?" -- поражалась она. Что бы сказала мама, узнай она, что её дочь попрошайничает в аэропорту? Лучше маме ничего не говорить, иначе придется уйти из храма.
   Вытащив из сумки бумажник, она пересчитала деньги, которые ей удалось собрать. "О, Боже! Я хожу здесь уже более часа и собрала только четыре доллара". Сэнди решила сообщить своим спутницам, что ей нехорошо и нужно вернуться в храм. Спустившись вниз, она стала ждать на улице прибытия минивэна. Она прокручивала в голове события этого утра, что привели её в аэропорт.
   Во время джапы Прана сообщила ей, что Нада Свами хочет, чтобы она отправлялась в аэропорт. Он назвал именно её имя. Сначала Сэнди запротестовала, но потом вспомнила, что минивэн водит Джефф. Это показалось ей хорошей возможностью увидеться с ним. Однако, к сожалению, рядом были и другие женщины, и он всю дорогу разговаривал с ними, игнорируя её. Это расстраивало, но она чувствовала, что должна молчать, ничем не выдавая их тайну. И вот она ждёт у аэропорта, высматривая минивэн, и надеется, что на этот раз Джефф окажется один.
   -- Думала, ты никогда не приедешь", -- сказала Сэнди, когда Джефф подъехал.
   -- А я думал, ты никогда не выйдешь на марафон", -- улыбнулся он.
   -- Почему бы и нет? -- сказала она, пристегиваясь.
   -- Как всё прошло? -- он посмотрел ей в глаза.
   -- Неплохо.
   -- Нада Свами будет очень доволен. Ведь это высшая форма проповеди. Нада Свами говорит, что книги способны спасти всех обусловленных душ в мире. Он говорит, что просто увидев книги, даже просто коснувшись их, люди очистятся. Они очистятся, даже если просто поговорят с преданным.
   Сэнди сидела рядом с Джеффом и от звука его голоса чувство разочарования, нахлынувшее на неё в аэропорту, пропало. Она не слушала, что он говорил, и втайне надеялась, что ей больше никогда не придется собирать пожертвования в аэропорту.
   Она прервала его речь о Наде Свами:
   -- Не думаю, что он такой великий, как ты рассказываешь. Точнее, не думаю, что Наде Свами хочется спасать людей. Он просто хочет вернуть свои деньги за книги, которые напечатал.
   -- Да ладно, Сэнди! Нада Свами -- великий преданный!
   -- О, Джефф, Нада Свами -- бизнесмен. Ты ещё в этом убедишься.
   -- Нет, это ты убедишься, какой он трансцендентный. Ты пока очень мало его знаешь.
   "Знаю достаточно. На самом деле, даже слишком", -- подумала про себя Сэнди, решив не поддевать больше Джеффа насчёт его гуру. Это может разорвать их отношения навсегда.
   Вместо этого она сказала:
   -- Ладно, предлагаю компромисс. Он -- трансцендентный бизнесмен. Уверена, я скоро все пойму.
   -- Вот увидишь!
   Джефф прибавил скорость, выезжая на автостраду. И продолжил:
   -- Кстати, дела в храме идут по плану. Вчера вечером фестивальные колесницы отбуксировали из Калвер-Сити. Наверное, сегодня днем их начнут расписывать. Я слышал, как кто-то спрашивал, где ты.
   -- Ты ответил, что я в аэропорту?
   -- Нет, спрашивали не меня. Но, в любом случае, ты ничего не пропустила. Разве что Нада Свами ходил весь день, призывая всех заняться служением на фестивале.
   -- Нада Свами, Нада Свами!... Если я скажу, что мне нравится твой гуру, ты пообещаешь во время фестиваля со мной разговаривать?
   -- Я прямо сейчас с тобой разговариваю, -- удивился Джефф.
   -- Но когда мы вернемся в храм, ты опять будешь меня игнорировать?
   -- В некотором роде, я должен так поступать. Прости...
   -- Джефф, тебе стоит отрастить волосы и сказать им, чтобы оставили тебя в покое. Тогда мы с тобой сможем уехать в Санта-Барбару. Сбежать вдвоём.
   -- А если я не хочу сбегать?
   -- Выкраду тебя!
   -- Не шути так, -- сказал Джефф. -- Моя мать однажды уже пыталась это сделать.
   -- Хорошо, не буду тебя похищать. Буду постепенно выманивать!
   Когда Джефф высадил ее у храма, Сэнди переоделась в рабочую одежду и пошла на стоянку, чтобы увидеть колесницы. Они оказались совсем не такими, как она ожидала. Они были огромные! Одни колеса по шесть футов высотой! Чтобы перекрасить такие, потребуется много работы, даже если вся команда станет работать сверхурочно... Гигантские колеса поддерживали платформу с перилами, над ней возвышался шпиль для будущего купола. Художникам нужно было покрасить колеса и главную платформу. Для купола швеи при храме уже шили новые шёлковые чехлы.
   Мужчины заканчивали мыть колесницы. Сэнди с другими художницами разложили кисти и краски. Остаток дня она провела, расписывая колесницы и размышляя о встрече с Джеффом.

***

   На следующее утро во время службы Нада Свами стоял впереди всех, прямо перед алтарем. Когда он перешел к своему трону, началось поклонение ему, как гуру. Мужчины стояли, повернувшись к нему лицом, и на знакомую мелодию пели его имя: "Нада Свами, Нада Свами!" В ходе церемонии, они подходили один за другим, бросая цветочные лепестки к ногам гуру, и потом склонялись в поклоне у подножия его трона. Служитель, тем временем, проводил ритуал, поднося Наде Свами благовония, светильник, обмахивая его веером.
   Сэнди недоверчиво смотрела на происходящее с балкона. Нада Свами редко приходил на утреннюю службу, но когда всё же появлялся, то всегда принимал такое богоподобное поклонение.
   Пение продолжалось. Когда мужчины закончили предлагать цветы, в очередь выстроились женщины. Каждая брала с серебряного подноса горсть цветочных лепестков и, проходя возле гуру, добавляла лепестки к горке, уже образовавшейся у его ног.
   Сэнди не считала, что Нада Свами заслуживает цветочных лепестков на ногах, но, поскольку остальные делали это, она тоже встала в очередь. Пение стало громким и ускорилось, мужчины теперь повернулись лицом к главному алтарю. Сэнди взяла горсть лепестков и стала ждать своей очереди.
   На лице гуру сохранялась безмятежная улыбка. Его глаза были полузакрыты. Женщины выражали ему свое почтение цветами. Он покачивался в такт музыке, сидя на бархатной подушке, и не обращал внимания на подношения. Уронив лепестки в общую цветочную кучку, Сэнди взглянула прямо на него. Но гуру продолжал играть на караталах, словно ничего не замечая. "Интересно, что же Джефф в нем нашёл",-- размышляла она.
   Программа закончилась и Нада Свами, шелестя шёлком цвета шафрана, покинул храмовую комнату в сопровождении преданных. Он перешел через улицу и скрылся в своем офисе. Но, на этот раз, ненадолго: вскоре он вышел на террасу. Преданные оставались на цементных ступенях и на тротуаре. Лишь густая изгородь отделяла их от гуру. Нада Свами взял мешочек с чётками и принялся ходить по террасе взад-вперед, громко читая мантру и встряхивая мешочком. Преданные тоже взяли в руки чётки и принялись имитировать громкое повторение своего гуру. Женщины наблюдали за всем этим со стороны храма, тоже читая на чётках. Сэнди стояла рядом с женщинами, отмечая, насколько пристально преданные следят за Свами, словно изучая каждый его жест. "Повторяйте громче!" -- приказал гуру. Все, будто загипнотизированные его присутствием, продолжали воспевать.
   -- Где Джефф Миллер? -- вдруг крикнул гуру. -- Приведите его.
   Кто-то из мужчин отправился на поиски Джеффа. Остальные продолжали повторять. Пришел Джефф в джинсах, оранжевой футболке и мешочком с чётками на шее.
   -- Где ты был утром? -- спросил гуру.
   -- Загружал машину книгами.
   -- Ты всё пропустил.
   -- Извините, Ваша Божественная Милость, -- ответил Джефф.
   -- Чувственное удовлетворение" -- отрезал гуру.
   Джефф опустил голову.
   -- А теперь иди, у тебя много работы.
   -- Да, Ваша Божественная Милость.
   Джефф поклонился прямо на тротуаре, затем встал и какое-то время смотрел на Наду Свами.
   -- Ну, иди. -- Джефф побежал по подъездной дорожке.
   Гуру на мгновение окинул взглядом преданных:
   -- Это касается и всех вас. Время приступить к работе. У нас скоро фестиваль.
   Он резко развернулся и зашел в двери офиса. Повторение мантры прекратилось, все разошлись.
   Сэнди была ошеломлена увиденным. Ей было неловко от этого. Она задавалась вопросом, имеет ли данная сцена какое-то отношение к ней. Мог ли Нада Свами непонятным образом узнать об её отношениях с Джеффом? Она никому ничего не говорила и была уверена, что Джефф тоже. Неужели гуру злился только потому, что Джефф утром пропустил церемонию поклонения?
   Сэнди последовала за другими женщинами в столовую и там заметила Прану.
   -- У меня вопрос, -- сказала она, садясь. -- Вы там сейчас были?
   -- Нет, я была тут, -- сказала Прана.
   -- А что?
   -- Там на улице, Нада Свами... он, ну... кажется, был слишком резок. Он позвал одного из мужчин и накричал на него ни за что.
   -- Это трансцендентный гнев, -- ответила Прана, чистя апельсин. -- Когда гуру сердится, это означает, что и Кришна сердится; когда гуру улыбается, это означает, что Кришна доволен.
   -- Да? Но это же был материальный гнев.
   -- Знаю, он может быть довольно тяжелым, -- ответила Прана. -- Гуру мягок, как роза, и тверд, как молния.
   -- Но я не вижу причин, по которым он мог так злиться.
   -- А я тебе рассказывала, как впервые увидела Наду Свами? -- спросила Прана. Она улыбалась, продолжая внимательно чистить апельсин.
   -- Когда Нада Свами только пришел в эту общину, то стал заниматься организацией распространения книг, -- начала Прана. -- Распространение книг являлось самым главным делом, а я была всего лишь скромной преданной из храма, я заботилась о Божествах. Приближался фестиваль, мне нужны были люди в помощь для украшения алтаря, поэтому я осмелилась попросить одну из распространительниц книг остаться в храме. Не ходить в аэропорт, а помочь мне. Сейчас я знаю, что поступила неправильно, потому что у той преданной тоже был марафон. Мы даже не были знакомы. То есть раньше мы с ней ни разу не общались. Но, так или иначе, уже вечером, я шла по улице, вот по этой, -- Прана указала на улицу, на которой только что произошел инцидент. -- Он ехал мимо на машине и вдруг начал кричать: "Эй, Мать Прана! Никогда, никогда больше не смей уводить моих девочек из аэропорта!"
   -- Он на тебя кричал? -- поразилась Сэнди.
   -- Да! И я была в восторге! В тот момент я поняла, что хочу работать на него.
   -- Почему??
   -- Потому что никто никогда раньше так не кричал на меня!
   -- Он накричал на тебя, и поэтому ты захотела на него работать? -- Сэнди попыталась понять Прану.
   -- Да. Он был таким могущественным".
   -- Он всё еще кричит на тебя?" -- в ужасе спросила Сэнди.
   -- О да, постоянно. Но это потому, что я всегда делаю глупости.
   -- Он кричит на всех?
   -- Не на всех, -- ответила Прана. -- Он будет кричать только на продвинутого преданного. Он умеет судить, кто готов к подобному, а кто нет. Это милость гуру. Он исправляет своих учеников. Предполагается, что гуру обучает ученика и использует палку для наказания. На самом деле он не злится. Трансцендентный гнев предназначен для обучения ученика".
   -- Хммм... Но эпизод, который я видела только что... -- сказала Сэнди, размышляя, -- на улице... Мне показалось, это другое... Он выглядел безумным. Действительно злился.
   -- На кого именно? -- спросила Прана.
   -- Он позвал Джеффа Миллера, водителя шаттла.
   -- Ах его. Ну, это ерунда.
   Сэнди прикусила губу, стараясь ничего не сказать в защиту Джеффа. Ей двигал страх, что всё станет слишком очевидным.
   -- Ерунда??
   -- Ну, он, конечно, старается, однако живет в храме больше года и до сих пор не инициирован.
   Сэнди не могла поверить, насколько холодно осуждает Прана Джеффа, но ей снова пришлось закусить губу и промолчать.
   -- Тот, кто хочет получить инициацию, должен научиться контролировать чувства, -- продолжила Прана. -- У нас много работы и каждый должен быть готов усердно трудиться. Нада Свами не хочет инициировать людей, которые вот-вот падут. У него уже достаточно глупых учеников.
   "Могла ли Прана знать о нас с Джеффом? -- задумалась Сэнди. -- Может быть, она или Нада Свами что-то заметили? Нет-нет, это невозможно", -- уверяла она себя. Она быстро съела овсянку, не задавая больше никаких вопросов.
   -- Слышала, ты вчера ездила в аэропорт, -- сказала Прана. -- Понравилось?
   -- У меня не очень хорошо получилось, -- призналась Сэнди. -- Думаю, мне лучше оставаться здесь и красить колесницы.
   -- По крайней мере, ты попробовала, -- сказала Прана.
   Сэнди кивнула. "Но больше я никогда этого не буду делать", -- подумала она.
   Сэнди взобралась на стремянку, держа краску и кисть в руке, и начала аккуратно обводить индийские узоры на поручнях колесниц. Делая штрихи, она вспоминала недавние события. Она задавалась вопросом: как должен чувствовать себя Джефф после истерики Нады Свами? Как он отнесся к этому? Как к уроку от гуру, как утверждает Прана? Или он огорчился? Сэнди гадала: действительно ли Кришна через Наду Свами проявляет Своё неудовольствие? Нет, решила она. Дело не в Джеффе. Он не сделал ничего плохого. Должно быть, просто у Нады Свами плохой характер. Она продолжила рисовать, пытаясь догадаться, почему все в храме настолько обожают Наду Свами.

***

   Целый день личный шофер Нады Свами на "Мерседесе" привозил из аэропорта VIP-гостей. Из разговоров женщин Сэнди узнала, что эти гуру съезжаются со всей Америки, а один приехал даже из Австралии. Приезжали и обычные преданные, они тоже были на машинах, и тоже из разных частей страны. Улица перед храмом была забита машинами. Тротуары наполнились преданными, которых она никогда раньше не видела. "Где же они будут ночевать?" -- удивлялась она, пораженная тем, что в этой организации так много людей.
   Подготовка к фестивалю шла полным ходом. Для масштабного фестивального кулинарного проекта кухонную парковку отгородили и прикрыли красочным тентом. Повара-преданные помешивали что-то в гигантских котлах. Котлы были установлены на переносных газовых плитах. Рабочие загружали готовую еду в картонную тару и потом уносили всё в грузовик-рефрижератор, который позже отправится к месту проведения фестиваля. Внутри храма прихожане мыли и резали картошку.
   Сэнди увидела, как к одному из храмовых бунгало подъехал трейлер для перевозки животных. Оттуда выгрузили живого слона! Ей рассказали, что слон возглавляет парад, его привезли сюда для пресс-конференции. Чуть позже Сэнди встретила людей с телекамерами и микрофонами, которые обходили территорию общины. Нада Свами был вместе с ними и беседовал с женщиной-репортером.
   Присутствие Нады Свами чувствовалось повсюду. Он целый день громко раздавал свои замечания всем, кто, по его мнению, сидел сложа руки. Всякий раз, когда гуру появлялся на парковке колесниц, на которой работали художники, Сэнди поднималась по лестнице повыше, лишь бы он не заговорил с ней. Однако пронзительный голос гуру разносился на огромное расстояние, поэтому совсем не слышать его было нельзя.
   Позднее, в тот же день, она увидела Наду Свами в сопровождении свиты приезжих гуру. А утром, придя в храм на программу, Сэнди заметила в зале семь новых тронов. Они были примерно той же высоты, что и трон Нады Свами. "Должно быть, это для тех гуру", -- догадалась девушка. Часть церемонии все гуру сидели на своих местах и принимали от преданных подношения в виде цветочных лепестков. Сэнди на этот раз не стала участвовать: храм был битком, а очередь с лепестками -- огромной. Кроме того, она не знала никого из этих гуру, и было немного неловко возлагать к их ногам цветы.
   Когда пение стало громче, Сэнди выскользнула за дверь. Несмотря на толпу в храме, снаружи тоже было очень много преданных. Одни читали джапу, другие беседовали, третьи кланялись друг другу.
   Учитывая, что фестиваль должен был состояться уже на следующий день, Сэнди решила пойти к колесницам пораньше, чтобы успеть побольше поработать. Дел было еще очень много. Остальные художники тоже понимали это, поэтому все пришли рано и даже не прервались на завтрак.
   Шёлковые балдахины были готовы, и их начали поднимать на шпили.
   Времени оставалось мало, но Сэнди все равно надеялась, что до завтра всё будет готово. Одной из художниц приходилось тратить большую часть своего времени на поиск среди посетителей волонтеров для подготовки цветочных гирлянд. Из-за этого на остальных художников легло еще больше работы. Сэнди упорно трудилась. Иногда она вспоминала о Джеффе, но не отвлекалась от кисти с красками, помня его обещание, что на фестивале они смогут встретиться.

***

   Наступило утро фестивального дня. Часть преданных отправились на обычную предрассветную службу. Художники же, как и другие волонтеры, собрались у обочины, чтобы поймать попутку до места проведения парада. Сэнди ехала вместе с командой художников. Им нужно было завершить украшение колесниц, которые еще ночью отбуксировали к побережью.
   Первые лучи солнца едва осветили восточную линию горизонта, а они уже добрались в автофургоне до стоянки на пляже Санта-Моника. Сэнди вышла из машины и какое-то время любовалась видом трёх свежевыкрашенных колесниц. Те стояли в ожидании парада у самого края песка. Казалось, колесницы возвышаются над плоским и безмятежным Тихим океаном. Красные, синие шёлковые балдахины колыхались на ветру. Сэнди смотрела на них и чувствовала прилив гордости. Было тихо: только шум балдахинов и шелест океанских волн. Посреди утреннего покоя с трудом верилось, что всего через шесть часов сотни верующих и зрителей соберутся здесь на парад.
   Женщины выгружали из бортового грузовика украшения, ящики с цветочными гирляндами, инструменты, лестницы, степлеры, ленты, скотч. Остаток утра они провели, развешивая на колесницы цветочные гирлянды, цветные ленты и гелиевые шарики. В 9:30 из храма на машине привезли завтрак. Поев, Сэнди уснула на заднем сиденье автомобиля.
   Глава шестая
   Сэнди проснулась от громкого гудка раковин. Эти звуки сообщали о том, что парад начался.
   Парковка наполнилась сотнями людей. Колесницы были потрясающими. Каждая украшена сверху донизу в одном цвете: первая желтая, вторая красная и третья синяя. Во главе парада шли слоны. Слонов расписали темперной краской: цветочный узор на боках и спинах, разноцветные узоры вокруг глаз, туловища и ушей. На каждом слоне сверху ехал погонщик в шёлковой одежде. Слоны двигались по набережной вниз, за ними следовали три колесницы и около ста пятидесяти преданных, поющих киртан.
   Устройство колесниц было задумано так, чтобы люди, держась за два толстых каната, могли их двигать. Тянуть каждую колесницу должны были двадцать преданных. Под платформами на пластиковых ковшеобразных сиденьях сидело еще по двое -- они управляли рулем и тормозами. Канаты позади колесниц обеспечивали дополнительную силу торможения.
   Тянуть канаты мог любой, поэтому Сэнди встала у средней колесницы. Девушка позволила платку сари соскользнуть с головы: было невозможно одновременно держать и канат, и сари. Она шла и улыбалась. Вдоль променада выстроились зрители, многие держали в руках фотоаппараты и камеры, и снимали процессию.
   Не выпуская каната из рук и подпевая киртану, Сэнди повернулась, чтобы полюбоваться колесницами. В движении они колыхались, раскачиваясь взад и вперед, шёлк на балдахинах шёл волнами. На платформах стояли преданные и бросали в толпу цветы и мешочки с арахисом.
   Парад и воспевание продолжались более часа, медленно продвигаясь вдоль променада. Устав тянуть канат, Сэнди решила перейти вперед, ближе к слонам. Она отпустила канат, он провис, но его быстро подтянули другие руки. Сэнди прошла по песку, чтобы догнать начало парада. Остаток пути она провела недалеко от слонов.
   Когда процессия выехала на Венис-Бич, стали видны верхушки фестивальных палаток. Набережная здесь была шире, и толпа собралась огромная. Повсюду, куда падал взгляд, шли люди. Теперь за парадом следовали тысячи людей. К преданным присоединились отдыхающие. Все танцевали и следовали за шествием.
   Людской парад хлынул на фестивальную площадку. Там к этому моменту тоже собралась толпа. На сцене находились музыканты, и пение Харе Кришна звучало, усиленное электронной аудиосистемой с шестифутовыми динамиками.
   Пока парад сливался с фестивальной толпой, колесницы направили к дальнему краю сцены. Ведущие киртании парада поднялись на сцену и, встав у микрофонов, присоединились к музыкантам. Воспевание стало громким и интенсивным, в нем начал слышаться рок-н-ролльный ритм -- здесь были электрогитары. Сотни людей, как и Сэнди, танцевали. Она радовалась толпе, преданным, безоблачному небу и теплому солнцу.
   Потом воспевание стихло, атмосфера стала спокойнее. Некоторые зрители сели на траву, другие остались стоять. На сцену поднялись Нада Свами и приглашенные гуру. Их усадили на складные стулья. Микрофон вынесли к центру сцены. Нада Свами встал и начал свою речь: "Добро пожаловать на наш фестиваль Ратха-ятра. Мы очень рады, что вы смогли прийти. Ратха-ятра -- это древний фестиваль родом из Индии".
   Нада Свами продолжал говорить, но Сэнди ускользнула. Ей хотелось осмотреть всю фестивальную площадку, которая занимала зеленую парковую зону Павильона Венис-Бич. Помимо главной сцены, здесь было ещё двадцать пять киосков. Преданные продавали угощения, книги и религиозную атрибутику. Все палатки и витрины были украшены табличками: именно над этим бригада художников работала целый месяц. Сэнди разглядела вывески, которые сделала сама: "Трансценденые закуски", "Виды и звуки Индии", "Индийский бутик" и другие.
   Солнце обжигало своим жаром многолюдный фестиваль. Сэнди купила дольку арбуза и съела на ходу. Тут краем глаза она увидела Джеффа, выходящего из какого-то тента. Казалось, он направляется к автостоянке. Она пошла следом и догнала его сразу за периметром фестиваля.
   -- Привет, Джефф, -- сказала она.
   -- Вот ты где, незнакомка! -- сказал он. -- А я тебя искал.
   -- Ты обещал, что мы сможем провести некоторое время вместе, помнишь?
   -- Правильно.
   -- Куда-то идешь?
   -- Никуда, -- ответил он. -- Я всё утро помогал устанавливать палатки, а сейчас свободен и могу уйти. Мне никуда не нужно до самого вечера, когда палатки нужно будет разбирать".
   Вместе они пошли вниз по улице.
   -- Давай я куплю тебе газировку? -- спросил он, заметив магазин. Дальше они шли, потягивая напитки. -- Куда хочешь отправиться? -- спросил Джефф. -- Не думаю, что нам следует разгуливать пешком по округе вдвоём: ведь мы в вайшнавской одежде и все такое.
   -- У тебя есть что-нибудь на примете?
   -- Мой фургон припаркован неподалёку, -- сказал Джефф. -- Мы могли бы покататься или что-то в этом роде. У тебя ведь в ближайшее время ничего срочного?
   Они сели в машину и поехали на север, вверх по побережью. Стекла были опущены, и солнце светило в лицо. С Венецианского бульвара они свернули к Санта-Монике, где несколько часов назад начинался парад, а затем поехали дальше на север.
   -- Эй, я только что вспомнил: есть одно классное местечко, -- сказал Джефф, сворачивая на Малибу-Каньон-роуд.
   -- Даже не знала, что в Лос-Анджелесе есть такая дорога, -- сказала Сэнди, рассматривая склоны холмов каньона, поросшие деревьями.
   -- Так мы фактически и не в Лос-Анджелесе, -- сказал Джефф. -- Мы уже в четверти пути до Санта-Барбары. -- он свернул на грунтовку и вскоре остановился на вершине холма. -- Давай выйдем здесь и осмотримся, -- произнес он.
   С плато открывалась панорама океана, каньона и деревьев, тянувшихся вокруг почти на 360 градусов. Джефф открыл дверцу, и они присели на ковровое покрытие машины. С гор дул ветерок, отчего становилось прохладнее.
   -- Получился, безусловно, хороший фестиваль, -- сказала Сэнди.
   -- Точно, -- ответил Джефф.
   Они посидели еще немного.
   -- Здесь, безусловно, красиво, -- сказала Сэнди.
   -- Безусловно.
   Они сидели в тишине, глядя на океан и ощущая, как ветер обдувает кожу.
   -- Теперь, когда мы проделали весь этот путь, чего бы ты хотел? -- спросила Сэнди.
   -- Не знаю, а ты?
   -- Я только что вспомнила кое о чём! Какое сегодня число? У меня же день рождения! Мне сегодня исполнилось восемнадцать.
   -- С днем рождения! Жаль, я не знал.
   -- Да я и сама забыла, так глупо! Ой, я же обещала родителям позвонить сегодня... Как мне быть?
   -- Не волнуйся. На обратном пути я тебя отвезу туда, где есть телефон".
   После небольшого молчания, заглянув Джеффу в глаза, Сэнди с улыбкой сказала:
   -- А ты поверил, что я могла забыть?
   -- Нет... наверное, ты просто хотела меня удивить. С днем рождения!
   В ответ Сэнди спонтанно спросила его:
   -- Как насчет поцелуя на день рождения?
   И Джефф положил руки ей на плечи и слегка поцеловал. Она обвила его руками и хотела притянуть ближе, но он отпрянул.
   -- В чем дело?
   -- Мы не должны, -- качая головой, ответил он. -- Для тебя это, может быть, и не имеет значения, но для меня -- важно.
   -- Что, снова будешь говорить о шафране? Какая разница? Мы же уехали так далеко.
   Не ответив, Джефф встал и продолжил смотреть на пейзаж, повернувшись к Сэнди спиной. Над каньоном парил ястреб, скользя по воздуху. Джефф наблюдал за его полетом. Сэнди сидела в машине, пытаясь понять абсурдность происходящего.
   -- Нам нужно вернуться. Это неправильно, -- произнес Джефф, наконец повернувшись.
   -- Давай останемся, ну пожалуйста. У меня день рождения, -- ответила она. -- Мы не обязаны что-то такое делать, просто давай поговорим.
   -- Ты не против?
   -- Конечно, Джефф, все в порядке. Я даже не очень хорошо с тобой знакома.
   -- Кажется, я сам себе не доверяю, -- сказал он, снова присаживаясь рядом с ней.
   Она попыталась пошутить:
   -- Знаешь, тебе просто промыли мозги. Зря ты беспокоишься о всяком таком. Мы, женщины, не так ужасны, как нас изображают.
   -- Сэнди... да ладно тебе... не критикуй то, о чем не смыслишь, -- он немного помолчал и продолжил, -- Это моя жизнь. Не пытайся указывать, как мне с ней поступать.
   -- Почему ты должен соблюдать целомудрие? Кто это решил?
   -- Мужчина решает это для себя сам. Посмотри на Наду Свами и других санньяси. Свами дает обет никогда не вступать в половую связь с женщиной, до конца своей жизни.
   -- Знаю. И думаю, что они безумцы. Ведь некоторым из них не больше двадцати пяти! Каким образом они собираются всю жизнь хранить целомудрие?
   -- Но это их решение. Санньяси дают обет на всю жизнь. Но брахмачари может позже стать домохозяином, -- продолжил Джефф. -- Я должен оставаться брахмачари, по крайней мере, до получения инициации, потому что так хочет Нада Свами. А потом, после инициации, я, возможно, женюсь. И одену белое. -- он посмотрел на Сэнди с улыбкой.
   -- Погоди, мы же не о женитьбе с тобой говорим, разве нет? -- удивилась Сэнди. -- Я так далеко не загадываю.
   -- Но мы никак не можем с тобой общаться иначе.
   -- Разве нельзя просто узнать друг друга? Мне не понятно. Ведь ты -- свободный человек, и у нас свободная страна. Разве не так?"
   --Сэнди, о Боже. Не говори так. Я не знаю, как быть. Все было хорошо, пока не появилась ты. Послушай, тебе сейчас восемнадцать, ты можешь забыть об университете и остаться в храме. А когда я получу инициацию, мы сможем пожениться, -- с этими словами Джефф положил руку ей на голову.
   Сэнди опустила глаза и возразила:
   -- Но я слишком молода. И у меня другая идея. Давай, ты уйдешь из храма и поедешь со мной в Санта-Барбару. Мы вместе снимем квартиру. Оба пойдем в университет. Так мы сможем узнать друг друга получше, прежде чем решим пожениться.
   Он снова отстранился:
   -- Да как я могу? Во-первых, у меня нет денег -- на учебу, на квартиру... А во-вторых... Нет, это самое первое: как это, уйти из храма?
   -- Просто уходи. Ничто тебя не остановит.
   -- Но я же говорил тебе: там моя семья, это мой дом. Я не хочу отсюда уезжать, я живу здесь больше года. Мои друзья, моя работа, мой гуру -- всё здесь.
   -- Нада Свами -- псих. Ты забыл, как он кричал на тебя недавно? Тебя это не взбесило?
   -- Нет, конечно, нет! Я это заслужил. Более того, я же знаю: он не злился по-настоящему. Он мой гуру, мой отец. У меня никогда не было настоящего отца. Мне нужен Нада Свами.
   -- Я бы не называла `отцом' того, кто сидит на троне, пока ему поклоняются, посыпая цветами его ноги.
   -- Это не трон, а вьясасана.
   -- Да всё равно, как он называется. По мне, так настоящий трон! Но как бы то ни было, сначала ты ему поклоняешься, а потом он на тебя орёт. И при этом ты еще считаешь его отцом? Никакой он тебе не отец, разве не видишь?
   -- Прекрати сейчас же, -- сказал Джефф. -- Я не хочу нарушать обеты ради похотливой девочки-подростка. Нада Свами совершенно прав: женщины -- это воплощение вожделения. В шастрах говорится, что женщины в десять раз похотливее мужчин. Да ты просто замаскированная майя: так стараешься, чтобы я пал! Постыдилась бы!
   Его слова откликнулись эхом в горной тишине. К глазам Сэнди подступили слезы. Джефф отвернулся, словно ища ответа на горизонте. Стараясь не плакать, Сэнди сказала:
   -- Они разрушили тебя! Промыли тебе мозги! Посмотри, какой ты жестокий! Я тебя ненавижу!
   Джефф закрыл лицо руками:
   -- Прости, -- сказал он нечетко и тихо.
   Сэнди ответила:
   -- Знаешь ли, не я привезла нас в это место и припарковалась здесь. Не моей идеей было приехать сюда. Я сегодня хотела просто поговорить. И по-прежнему хочу просто поговорить. Я не пыталась заставить тебя пасть. Я даже не уверена, что понимаю смысл этого слова.
   Джефф сидел, уставившись на свою индийскую рубашку. Потом он покачал головой:
   -- Знаю, это я виноват. Мне очень тяжело ежедневно возить в машине женщин. Они разговаривают со мной, я все время нахожусь среди женщин. Я просто смешон в своём шафране. Нада Свами понимает, что у меня на сердце. Поэтому он вынужден всякий раз отчитывать меня. Он понимает, что я не брахмачари. Я не имею права обвинять во всем тебя. Ты не виновата. Это все я. Прости меня. Наверное, мне не следовало привозить тебя сюда. Пожалуйста, прости.
   Сэнди улыбнулась:
   -- Да я совершенно не против, что мы приехали сюда. Мы же просто катались, ведь так? В этом нет ничего дурного.
   -- Но у меня все было спланировано... -- сказал Джефф, -- я привез тебя сюда, потому что хотел побыть с тобой наедине, хотел поцеловать тебя. Я признаю это. Ладно, я пал.
   Сэнди потянулась к руке Джеффа, а он притянул ее к себе и обнял:
   -- Я не согласен со всеми правилами. Не знаю, что делаю. Можешь меня простить?
   -- Всё в порядке, -- прошептала ему Сэнди. -- Промывание мозгов для фанатиков. С тобой всё в порядке.
   -- Может хотя бы подумаешь насчет того, чтобы выйти за меня замуж? -- спросил Джефф, удерживая её.
   -- Я не знаю. Мне кажется, я для этого слишком молода.
   -- А когда ты станешь старше?
   -- Возможно. Но кто знает, где я тогда буду.
   -- А если мы по-прежнему будем знакомы, тогда выйдешь?
   -- Да, -- ответила она.
   -- Ты единственная, кого я поцеловал, за все то время, пока живу здесь. Думаю, я люблю тебя.
   -- Спасибо.
   -- Можно я тебя ещё раз поцелую? А потом поедем обратно.
   -- Не хочу, чтобы ты нарушал свои принципы.
   -- Нет-нет, я тоже их не хочу нарушать. Просто хочется обнимать тебя немного дольше. Я думал об этом с момента нашей первой встречи. Пожалуйста?

***

   "Вот этикетки с адресами, -- сказала Прана, входя в офис после короткого похода к копировальному аппарату. -- Их нужно приклеивать по одной на конверт. Постарайся, чтобы они шли по порядку. Я возвращаюсь к копировальной машине, меня не будет около часа. Потом мы соберем их вместе и подготовим посылки к отправке". Взяв под мышку оригинал готового информационного бюллетеня, Прана ушла на склад.
   Сэнди села за складной столик и вздохнула, посмотрев на коробку с конвертами и листы с наклейками. "Не так весело, как работать на фестивале", -- подумала она. Тем не менее, было чем заняться. Она взяла первую этикетку и наклеила ее посередине конверта. На этикетке значилось: "ICKW, почтовый ящик 1100, Дурбан, Южная Африка 3680". ICKW... Ей подумалось, что такое сокращение от "Международного общества поклонения Кришне" выглядит, словно название таинственной корпорации, а никак не духовной группы. Сэнди попыталась представить себе, на что похож храм ICKW в Южной Африке. На следующей этикетке стоял адрес храма в Кении, затем была Нигерия и Сьерра-Леоне. Пролистав дальше, Сэнди увидела адреса Индии, Европы, Латинской Америки, Австралии и Южных морей, а также Северной Америки. "Боже, эти парни захватили мир", -- думала она, раскладывая листы по порядку и распределяя этикетки по конвертам.
   Фестиваль закончился, и Сэнди стала помощницей в офисе. Нады Свами в городе не было, но вернуться он должен был уже завтра. Сэнди в его отсутствие было комфортно в офисе. Она беспокоилась, что будет, когда он вернется. Альтернативой офису было уличное воспевание вместе с другими новенькими. Но это было гораздо хуже, ведь самая жаркая часть лета уже наступила. Кроме того, Сэнди не являлась настоящей преданной "Общества Кришны" и по этой причине не считала правильным появляться на улице в таком образе.
   С того самого дня она не разговаривала с Джеффом. В некотором смысле ей казалось, что так она позволяет отношениям угаснуть. Но причиной был сам Джефф, который всякий раз при встрече игнорировал её. Изредка он приходил на утреннюю службу, но обычно был занят своей работой. Когда по утрам он забирал распространителей, чтобы отвезти их в аэропорт, Сэнди старалась быть поблизости. Но поговорить с ним ей не удавалось, ведь вокруг было слишком много людей.
   Сэнди хотелось относиться с уважением к его духовным принципам. Она чувствовала себя виноватой, позволив ему поцеловать её. Она была сбита с толку, не понимая, что у них за отношения. Да и он не давал ей никаких знаков. Ввиду обстоятельств, она сочла лучшим постараться забыть о нем.

***

   -- Ты не могла бы выйти со мной к машине и помочь кое-что донести? -- спросила Прана, заглянув в переднюю дверь.
   Сэнди отложила этикетки и последовала за Праной. В машине стояли две коробки с бумагами, девушки взяли их и занесли в офис.
   -- Я почти закончила с этикетками, -- сообщила Сэнди. -- Даже не верится, что существует так много храмов ICKW!
   -- Поверь мне, они точно существуют. Я устраиваю такую рассылку каждый месяц.
   Прана опустошила стол и поместила на него шесть стопок бумаг.
   -- Я начну собирать листы в готовый бюллетень, буду передавать их тебе. Ты степлером скрепишь их за уголок и потом сложишь пополам. Понятно?
   -- Вы всегда делаете это одна?
   -- Нет, мне всегда удаётся найти помощников, -- ответила Прана.
   Она работала быстро, тонкие пальцы собирали страницу за страницей. Постучав по столу, она выравнивала листы, и отдавала готовый бюллетень Сэнди.
   -- Ты напомнила мне мою младшую сестру, -- сказала Прана. -- Она умерла в июле, как раз перед твоим приездом сюда.
   -- Очень жаль это слышать.
   -- Я ездила на похороны, видела родителей. Они очень тяжело это восприняли.
   -- Я не поняла?
   -- В этом материальном мире временно всё. Невозможно цепляться за что-либо или за кого-либо вечно. Но попробуй объяснить это моим родителям... -- Прана помолчала немного. -- Моя сестра не должна была умирать. В принципе, она была хорошим ребенком, просто тусовалась не с теми людьми. Для меня это еще одна причина предаться Кришне и жить в храме. Мир -- очень опасное место.
   Сэнди щёлкнула степлером на очередном бюллетене и сказала:
   -- Но ведь в мире есть и хорошее.
   -- Всё временно, -- ответила Прана, протягивая очередные листы.
   -- Тогда скажу по другому: есть пусть и временное, но хорошее, -- парировала Сэнди.
   -- Люди рискуют жизнью, даже убивают, и всё ради временного удовлетворения чувств. Есть история о старом йоге, он жил на райских планетах. Прожил сто тысяч лет, но так и не построил себе дом. Просто сидел на улице -- и под дождем, и под палящим солнцем. Однажды к йогу подошел какой-то человек с вопросом, почему тот не построит себе крышу. И знаешь, что йог ответил?
   -- Не знаю.
   -- Он сказал, что ему не нужна крыша, потому что жизнь временна. А срок его жизни был сто тысяч лет. Но при этом он все равно не хотел строить себе дом. А мы живём всего сотню лет, и при этом очень беспокоимся за своё богатство и чувственное удовлетворение.
   -- Но разве не нужно пытаться быть счастливым?
   -- Нет. Ключ к хорошей жизни не в чувственных наслаждениях, а в служении Богу. Если сможешь хоть немного послужить Богу в течение этой жалкой жизни, то всё будет прекрасно.
   -- Звучит удручающе. А если Бог хочет, чтобы мы были счастливы?
   Сэнди заметила напряжение в быстрых движениях Праны и пожалела, что не может подобрать слов, чтобы утешить её. "Бог наверняка хочет, чтобы люди были счастливы", -- думала Сэнди. Почему-то преданные всегда казались ей очень обеспокоенными.
   -- Мы не стремимся к собственному счастью, -- продолжила Прана. -- Мы можем стать счастливыми в процессе служения Кришне, но в основном мы просто хотим, чтобы Сам Бог был счастлив. -- она собрала вместе страницы последнего бюллетеня, и Сэнди скрепила их степлером. -- Хорошо, теперь давай разложим их по конвертам. По одному экземпляру в конверт. Постарайся сохранить порядок: я должна разделить их на зоны, прежде чем займусь марками.
   -- Понятно.
   Сэнди задалась вопросом, неужели в писаниях Кришна говорит, что люди не могут быть счастливы просто ради счастья. "Если люди не чувствуют себя счастливыми, -- спросила она, -- и если вера в Бога не делает их счастливыми, то какой смысл верить в Бога?"
   -- Чистый преданный всегда счастлив. Он пребывает в полной гармонии с желаниями Бога, -- сказала Прана. -- Но те преданные, на которых пока еще влияют материальные желания, иногда бывают несчастливы. Потому что они хотят того, чего Бог для них не хочет. Лучшее, на что им можно надеяться -- что Бог позволит им всё же совершить какое-нибудь служение.
   -- Что, если кого-то вынуждают делать то, что он в обычных условиях не стал бы делать? Простит Бог такого человека?
   -- Бог простит его, если человек не уйдет и не повторит все заново. Всему есть причина. Иногда греховные реакции это хорошо -- ведь это урок. Мы не можем знать, каковы цели Бога.
   Сэнди стало не по себе. Ей снова показалось, что Прана каким-то образом в курсе их отношений с Джеффом. Она решила сменить тему на более философскую.
   -- Тогда какая польза от молитвы? -- спросила она.
   -- Мы должны молиться о чистом преданном служении, -- ответила Прана. -- Я уже говорила: быть может, Бог подвергает преданного страданиям, дабы преподать ему урок. Поэтому нам не следует молиться об избавлении от проблем. И не следует молиться о материальных вещах.
   -- Звучит как-то безнадежно.
   -- Нет, вовсе нет, -- ответила Прана, сгибая бюллетени пополам.
   -- Могу я спросить ещё кое о чем? -- продолжала вопросы Сэнди. -- Почему в храме мужчины всегда стоят впереди, а женщины -- отдельно, позади или сбоку?
   -- Женские тела созданы для искушения мужчин. Если мужчины и женщины смешиваются, обязательно возникнут сексуальные отношения. Слышала историю об огне и масле? Мужчины подобны маслу, они могут быть сильными и решительными, но если их подвести к огню -- они тают. Женщина -- это огонь. Вот почему женщины должны оставаться позади. Тогда мужчины не будут глядеть на них и в них не возникнет вожделение.
   Сэнди складывала бюллетени в конверты, слушая проповедь Праны, и постепенно пришла к выводу, что та никак не могла узнать о ней и Джеффе. Ей стало интересно, была ли Прана когда-нибудь молодой и влюбленной? Возможно, в её жизни случилось нечто, что разочаровало её и привело к настоящему моменту...
   Глава седьмая
   На следующий день работы для Сэнди в офисе не было. Прана готовилась к возвращению Нады Свами и Сэнди отправили на кухню резать овощи. Вечером в офисе была назначена встреча учеников Нады Свами, и будущим ученикам тоже следовало прийти. Сэнди не знала, зачем ей там находиться, но Прана настаивала, что ей будут рады, и что ей нужно присутствовать. Сэнди увидела в этом возможность повидать Джеффа -- пускай даже только его затылок. Около пяти вечера Сэнди ушла из кухни, чтобы принять душ и переодеться в сари.
   Офис Праны оказался битком набит людьми. Деревянный стол и остальную мебель вынесли, оставив только кресло-качалку Нады Свами. Преданные сидели на голом досчатом полу. Сэнди протиснулась внутрь и присела позади всех, у стены. Смутное и смешное негодование охватило её: за последние несколько дней офис стал её территорией, а теперь приходилось сидеть на полу, в тесном уголке.
   В семь часов кто-то запел киртан, остальные подхватили. В 7:30 в дверь офиса вошел Нада Свами. Он был в свежевыглаженных одеждах, с широкой улыбкой на лице. Казалось, его глаза сияют, когда он осматривает комнату, полную нынешних и будущих учеников.
   Пение затихло, все поклонились, хотя, как заметила Сэнди, это было довольно нелегко сделать в переполненном помещении. Гуру величественно воссел в кресле-качалке, словно гордый повелитель всех этих мужчин и женщин. Ни слова не говоря, он открыл бархатный мешочек, достал из него пару медных тарелочек и начал ритмично стучать ими друг о друга. Пение мантры длилось еще пятнадцать минут.
   Он остановился, все снова поклонились. Взглядом Нада Свами словно пересчитывал всех по головам. "Где Арон? И где Джефф? -- спросил он. -- Кто-нибудь, сходите за ними. Это важно. Я собираюсь говорить об инициации, этим двоим может быть интересно послушать. -- В его голосе прозвучали саркастические нотки. -- Быстро, кто-нибудь, разыщите их!" Один человек поднялся и попытался выйти из переполненной комнаты. Сидящие женщины потеснились, толкая друг друга, давая ему возможность пройти.
   "Прежде чем мы начнем, можете задать какие-нибудь вопросы, -- сказал Нада Свами, но никто не поднял руку. -- Тогда позвольте просто поздравить всех с величайшим фестивалем Ратха-ятры, который когда-либо устраивала эта община. Также, тем из вас, кто распространяет книги, хочу сказать: еще усердней работайте на этой неделе, поскольку мы продолжаем оплачивать фестивальные издержки. Этот фестиваль опять не принес прибыли. Мы разрабатываем трансцендентный план на следующий год, чтобы изменить ситуацию". Он усмехнулся, и среди учеников тоже раздались тихие смешки.
   В комнату, вместе с еще двумя преданными вошел Джефф. Женщины снова стали сдвигаться, позволяя мужчинам пройти. Возле кресла-качалки Нады Свами вошедшие поклонились.
   "Джефф, так жаль, что тебя не было. Мы обсуждаем тему, которая тебя должна заинтересовать". Джефф посмотрел на Наду Свами и тихо извинился. "Надеюсь, интересно должно быть всем вам, -- продолжил Нада Свами. -- Теперь, когда фестиваль закончился, и всё вернулось в нормальное русло, мы планируем провести инициацию. Сегодня вечером я хочу поговорить о том, что она означает".
   Нада Свами поправил очки и начал раскачиваться в кресле. Сделав глоток из серебряного стакана с водой, он вернул его на стоящий рядом дубовый столик.
   "Инициация, то есть посвящение, имеет следующий смысл, -- сказал он, прочищая горло. -- "Я посвящаю жизнь гуру". То есть: "Я отдаю себя полностью. Я подобен проданному животному. Я сделаю всё, чтобы доставить удовольствие моему гуру. Сделаю всё, о чем бы он меня не попросил, потому что он -- представитель Кришны. Куда бы ни пошёл мой гуру, я хочу быть там. Даже если мой гуру будет принимать рождение за рождением -- я хочу быть рядом с ним, потому что гуру служит Богу, и если я буду рядом, тоже стану служить Богу". Вот в этом и заключается смысл инициации".
   Сэнди смотрела в пол, жалея, что Наде Свами удалось выманить Джеффа на это собрание.
   "Принятие посвящения означает: "Я буду служить гуру, невзирая ни на какие неудобства". Оно означает: "Я сделаю что угодно для своего гуру, потому что гуру -- представитель Всевышнего Всемогущего Господа. Он черпает разум из разума Всевышнего и доносит его до меня. Я принимаю гуру как свой высший разум". Вот что значит посвящение. Это божественное руководство. Уверенность в достижении цели жизни. И что это за цель? Эта цель -- самая важная для живого существа. Эта вечное спасение, вечное место у лотосных стоп Господа".
   Джефф сидел тихо, прямо у ног Нады Свами, и глядел вверх, на гуру. "Он впитывает его слова", -- подумала Сэнди. Ей хотелось выйти из комнаты, но это было невозможно. Ей захотелось поднять руку и задать Наде Свами вопрос, верит ли он в личную свободу, но она не стала. "Почему люди не могут быть с Богом, и при этом жить сами по себе? -- мысленно удивлялась она. -- Зачем нужен какой-то парень из Бруклина, который рассказывает им, как добраться до Бога?"
   "Гуру подобен лодке, которая перевезет нас через океан материального мира, -- продолжал Нада Свами. -- Без такой лодки, то есть без гуру, мы потеряны, мы тонем, и можем окончательно утонуть. Вы спросите: "Откуда взялась эта лодка?" Эта лодка не принадлежит гуру. Это лодка гуру вашего гуру. Поэтому, когда вы принимаете меня своим гуру, на другую сторону везу вас не я, а мой гуру, Свамиджи. Он -- настоящий источник силы. Но благодаря могуществу ученической преемственности, сила Свамиджи, знания Свамиджи и любовь Свамиджи к Кришне доступны для вас и сегодня, несмотря на то, что Свамиджи покинул эту планету".
   Преданные стали перешептываться и вздыхать от экстаза. Нада Свами замедлил свою речь, как бы позволяя слушателям впитать полученный эффект.
   Затем он громогласно сообщил: "Но вы должны использовать эту возможность! Эта лодка станет вам доступна, только если вы воспользуетесь ею в полной мере! Возможность получить посвящение у того, кто уполномочен такой божественной личностью, как Свамиджи -- очень редка! Те, кто упустит такую возможность, могут не получить второго шанса в течение миллиардов и миллиардов рождений -- настолько эта возможность редка!"
   Он остановился и оглядел учеников. Все жадно смотрели на него.
   "Что за человек упустит такую возможность?! -- спросил он низким голосом. -- Только дурак!" -- крикнул он. Он посмотрел прямо на Сэнди, и это напугало её. Она перестала теребить прядь волос и уставилась на Свами. Тогда он продолжил пронзать взглядом всех остальных.
   "Поэтому, давайте примем близко к сердцу выбранное нами правильное решение. Мы отдали представителю Кришны полный контроль над своей жизнью, позволив ему направлять нас, защищать и помогать служить Богу".
   Слушатели снова стали тихо перешептываться, выражая свое согласие.
   "Есть вопросы?" -- "Да, Ваша Божественная Милость, -- произнес молодой человек впереди. -- Что, если преданный примет посвящение, изо всех сил попытается следовать всем регулирующим принципам, но падет?"
   "Вопрос в том, -- повторил Нада Свами, -- что произойдет, если кто-то настолько глуп, что примет посвящение, но не выдержит обеты. Ответ прост: этот человек -- собака. Только собака может поступить так. Когда вы получаете инициацию, то клянетесь соблюдать четыре принципа. Во-первых, вы клянетесь воздерживаться от употребления мяса. Вы клянетесь воздерживаться от интоксикаций и азартных игр. И вы клянетесь воздерживаться от незаконной половой жизни. И что такое незаконная половая жизнь? Это любой секс, не имеющий целью деторождение, с вашим законным партнером по браку. Только собаки ведут незаконную половую жизнь, только собаки лают: "Да, мой гуру, я принимаю обеты", -- но затем не исполняют обещанное. Это собачий лай и ничего более. Сексуальная жизнь означает "собачья жизнь". Собака занимается сексом на улице, а человек занимается сексом в уютной квартире -- вот и вся разница. Любое чувственное наслаждение привяжет вас к материальному миру, как собака привязана поводком к своему хозяину".
   Он сделал паузу, и еще несколько преданных подняли руки: "Ваша Божественная Милость, разве духовный учитель не принимает карму падшего ученика?" -- "Да, верно, -- ответил Нада Свами. -- Ученики, подобные собакам, заставляют духовного учителя страдать за свои грехи. Не заставляйте своего духовного учителя страдать!" Еще кто-то поднял руку: "Ваша Божественная Милость, а что, если кто-то хочет получить инициацию, но не уверен в том, что готов?" -- "Просто слушай, -- ответил Нада Свами. -- Садись у ног своего духовного учителя и слушай его. Когда ты услышишь -- действительно услышишь -- тогда поймешь, что пришло время принять посвящение".
   Сэнди подняла руку, желая проверить его: "Хочет ли Кришна, чтобы мы были счастливы?" Гуру ответил ей: "Я хочу, чтобы ты была счастлива, а Кришна хочет этого в миллион раз сильнее меня". Он на мгновение замолчал и улыбнулся, как ребенок: "Проблема в том, что вы не можете быть счастливы в этом материальном мире. Вы можете получить немного счастья, но потом его у вас отнимут. Вы получите некоторую безопасность, но потом ее у вас заберут. Вы обретете немного любви, но потом вам придется ее оставить. Ваше настоящее счастье должно исходить изнутри, из духовной обители. И именно туда ведет вас духовный учитель -- к вечному счастью".
   Преданные продолжали задавать вопросы, но Сэнди не слушала их. Её сердце колотилось, руки дрожали. Она снова и снова думала о его словах, пытаясь к чему-нибудь придраться. У нее закружилась голова, казалось, она вот-вот упадет в обморок, но ей уже не хотелось выходить из комнаты.
   В конце собрания снова запели киртан, кто-то подал гуру поднос с сахарным печеньем. Один за другим преданные стали подходить и брать из его рук печенье. Сэнди показалось, что это напоминает причастие. Она тоже подошла, чтобы взять печенье, и Нада Свами улыбнулся ей.

***

   -- Как насчет наведения порядка в офисных шкафах? -- спросила Прана. Она повела Сэнди к подсобке в холле, за кухней. -- На это тебе понадобится целый день.
   Сэнди посмотрела на беспорядок, состоящий из коробок, бумаг, папок, книг и банок с канцелярскими кнопками, монетами, скрепками, резинками и другими разными предметами.
   -- За один день? Да это займет неделю! -- ответила Сэнди. -- Должно быть, тут всё копилось не менее шести лет!
   -- Всё твоё. Твоя миссия. Если, конечно, ты решишься её принять, -- сообщила Прана. -- Просто приведи шкафы в порядок. И спрашивай меня, прежде чем что-то выбрасывать. Я буду снаружи, если у тебя возникнут вопросы.
   Сэнди еще раз осмотрела шкаф и начала опустошать верхнюю полку. "Какая огромная коллекция хлама!" -- думала она. Она раскладывала вещи стопками вдоль стены. Многое было просто мусором. В полдень она прервалась на обед и скоро вернулась. Через несколько часов Сэнди почувствовала, что начинает делать успехи. Она погрузилась в ручки, подушки для марок, конверты и ключи, вероятно, давно ненужные. Полки покрывала пыль, и Сэнди вытирала её мыльной тряпкой с кухни.
   Сэнди знала, что такое рано или поздно произойдет. Она услышала, как в офисную гостиную вошел Нада Свами. На мгновение она прервала свою работу, чтобы уловить хотя бы часть разговора. Нада Свами спрашивал Прану о телефонных сообщениях и сказал, что собирается вздремнуть, велев отвечать на все звонки. Сэнди услышала приближающиеся шаги. Нада Свами остановился на кухне, и она услышала, как он роется в холодильнике. Затем звук шагов стал приближаться к подсобке. Сэнди оглядела груды на полу.
   Внезапно Нада Свами оказался прямо перед ней:
   -- О, привет, -- сказал он. -- Можно здесь пройти? Что это такое?
   -- Это ваш шкаф, -- произнесла Сэнди.
   -- Я знаю, что это мой шкаф. Но что все эти вещи делают здесь, на полу?
   -- Здесь уборка.
   -- О, очень мило. Но как мне пройти?
   -- Может быть, просто переступить? -- ответила Сэнди, глядя на груды и надеясь, что эта просьба не окажется невыполнимой.
   Нада Свами посмотрел на нее и улыбнулся:
   -- Я думаю, так и нужно поступить, раз шкафы действительно нуждаются в уборке".
   Он снова посмотрел пространство, вычисляя, как ему пройти.
   -- Извините, сэр, но я хотела бы вам сказать, что мне понравился фестиваль на прошлой неделе, -- сказала Сэнди.
   -- Мне тоже. Впечатляет, не так ли?
   -- Я хотела бы вернуться сюда в следующем году.
   -- Ты не останешься с нами?
   -- Нет, я должна идти в колледж. Я уезжаю через две недели.
   -- Какой позор. Надеюсь, тебе понравилось пребывание здесь. А теперь, если извинишь меня, я попытаюсь пройти.
   Он помедлил и улыбнулся, а затем переступил через препятствия на полу. Сэнди стояла и смотрела, как он свернул в спальню и закрыл за собой дверь.
   Остаток дня она старалась вообще не шуметь. Каждый раз, что-то ударяя или роняя, она съеживалась и ожидала, что он вот-вот выйдет, разъяренный. Однако больше никаких инцидентов не случилось, и Сэнди удалось убрать холл, за исключением нескольких вещей, которые остались стоять вдоль стены. В пять часов она сказала Пране, что оставляет это на завтра.
   Перед сном она размышляла о сцене с Надой Свами. Он больше напоминал брокера, чем гуру. Казалось, что все вокруг влюблены в него. "Какой странный мужчина", -- думала она, засыпая.
   На следующий день Сэнди продолжила уборку шкафа, и в это время ей было слышно всё, что происходит в приемной. В течение дня кабинет Праны напоминал приемную врача. Преданные из общины ждали своей очереди к Наде Свами. За обедом Прана объяснила: "Так всегда бывает перед его отъездом из города". И сообщила, что впереди еще несколько фестивалей, и руководители различных храмов должны скоординировать свои планы с Надой Свами, пока он не уехал.

***

   На следующее утро Нада Свами пришел на утреннюю службу. Когда пение завершилось, он подошел к микрофону сделать объявление. Сэнди наблюдала с балкона. "Я уезжаю, -- сказал гуру. -- Но пока меня не будет, надеюсь, вы подготовитесь к фестивалям Джанмаштами и Вьяса-пуджи". От Праны Сэнди знала, что эти фестивали посвящаются дням рождения Кришны и Свамиджи. В вайшнавском календаре две этих даты шли подряд, одна за другой.
   "Я навещу наши храмы в Далласе и Атланте, чтобы обсудить распространение книг в этих регионах, -- продолжил Нада Свами. -- По возвращении я планирую провести инициацию. Она будет утром на Джанмаштами. Можете уточнить в офисе, есть ли ваше имя в списке".
   Сэнди выглянула сквозь балконную решетку, ища взглядом Джеффа. Он сидел чуть в стороне. Она пыталась представить, как сказанное повлияет на него. "Это обязательство помешает ему покинуть храм в ближайшем будущем", -- думала она. И снова представила, насколько хорошо было бы встретить Джеффа при других обстоятельствах.
   "Я обращаюсь ко всем, особенно к распространителям книг: тяжело трудитесь на предстоящей неделе, -- продолжал Нада Свами. -- И увидимся, когда я вернусь". Он улыбнулся и быстро оглядел комнату. Затем он направился к входным дверям храма. Звуки барабанов и пение следовали за ним, когда он выходил из здания. Черный "Мерседес" ждал у обочины в свете раннего утра. Нада Свами с заднего сиденья помахал своим последователям. Машина уехала.
   Сэнди наблюдала за происходящим из балконных окон. Она думала об объявленной инициации.
   Её первоначальный билет домой был на 28 августа -- это была дата окончания дневных занятий в школе искусств Топанга-Каньона. Она планировала лететь домой: так у нее оставалось ровно десять дней, чтобы подготовиться к учебе. Она вспомнила свой маленький голубой "Фольксваген", стоящий в гараже родительского дома. Было трудно поверить, что всего через две недели она будет ехать по шоссе NЊ 5, чтобы начать учиться в Санта-Барбаре. Она уже планировала поездку и мысленно укладывала в машину все необходимое для учебы в колледже. Она даже начала вести списки того, что нужно собрать.
   "Каково было бы остаться в храме и забыть об университете?" -- размышляла она. Нет, об этом не может быть и речи. Колледж -- это то, что она ждала всю свою жизнь. Была волнующа сама мысль о зачислении, ведь это такая честь. К тому же, родители уже разрешили ей внести залог за квартиру, и это нельзя было отменить. Когда она посетила кампус и студенческий городок, Исла-Висту, увиденное показалось ей идеальным.
   Может, еще есть шанс, что Джефф уйдет с ней? Нет. Утреннее объявление прозвучало как финал. Она решила: пусть все идёт своим чередом. Сейчас она мало что могла поделать.

***

   Сэнди стояла на коленях на мраморном полу храма, держа кисть в руке. Она обводила поблекшие контуры слонов и цветов лотоса, украшавших стены храма. Когда-то они были яркими. Она была рада опять поучаствовать в арт-проекте.
   Здесь трудилась вся бригада художников. Если повезет, им удастся закончить всё до возвращения Нады Свами. Работы было много. Преданные чистили пространство алтаря, стояли на строительных лесах и мыли хрустальные люстры. Кто-то полировал мраморный пол взятой в аренду специальной машиной. Другие что-то красили, делали ремонт на балконе. Группа женщин наносили на оба трона для гуру свежую золотую фольгу.
   Насколько поняла Сэнди, какой-то художник из общины отлил статую (мурти) Свамиджи в натуральную величину. Этой статуей хотят заменить фотографию в раме, находившуюся на вьясасане. Все были вдохновлены и усердно трудились, потому что в годовщину рождения ачарьи-основателя должна была состояться церемония установки его статуи.
   Но у Сэнди были сомнения по поводу грядущего мероприятия: двухдневный фестиваль включал в себя полный пост, к тому же, в первый день -- бодрствование до полуночи, затем ранний подъем на следующий день и опять пост до полудня. Кроме того, инициация была назначена на первый день фестиваля, и Сэнди понимала, что проведет остаток времени в депрессии. Хорошо, что пока все её мысли занимало перекрашивание настенного декора.
   Сэнди размышляла: "Зато я провожу много времени за рисованием. Гораздо больше, чем могла бы в Школе искусств".
   Орнамент, состоявший из слонов и цветов, в высоту был примерно по пояс, а основными красками когда-то были ярко-золотая и красная. Сэнди попыталась представить, каким был храм в прежние времена, когда Свамиджи был гуру, до того, как его сменил на посту молодой бизнесмен из Нью-Йорка. Она задавалась вопросом, сколько церемоний Свамиджи провел в этом здании, и каково это было -- находиться рядом с ним, сидящим на золотой вьясасане. "Жаль, что индийские гуру умирают и оставляют свои миссии неквалифицированным западным людям", -- подумала Сэнди. Так случилось и в "Йогической школе искусств", откуда всех учащихся выгнали и даже не подвезли до аэропорта. Сэнди хотелось знать, как дела у группы учеников Гуру Свами. Может быть, там всё стабилизировалось. Может быть. Она думала о том, что происходило в храме Лос-Анджелеса сразу после смерти Свамиджи. Ей вспомнились слова одного из студентов "Школы искусств": "Что за организация индийского гуру без индийского гуру?"
   Она продолжила наносить свежую золотую краску на настенные украшения, погруженная в свои мысли.
   Глава восьмая
   К утру первого фестивального дня художники завершили свою работу и могли вымыть кисти и собрать краски. Тем временем, другие преданные продолжали трудиться. В помещении было множество людей. Одни развешивали последние украшения, поднявшись на лестницы и строительные леса. Другие плели цветочные гирлянды. Украшения и цветы были разбросаны повсюду.
   Сэнди огляделась и увидела, что уборка, роспись и ремонт стоили затраченных усилий: всё вокруг сверкало. Даже бархатные гобелены и шторы прошли химчистку.
   Всё шло строго по графику. По центру комнаты, ближе к алтарю, жрецы уже готовили место для проведения инициации. Они огородили квадратную площадку. На мраморный пол положили травяные подстилки (на которых усядутся посвящаемые). В самом центре из кирпичей и песка был устроен квадратный помост -- здесь во время церемонии, ягьи, разожгут жертвенный огонь.
   Сэнди очень хотела увидеть, как всё будет происходить.
   С приближением времени начала церемонии нанесли последние штрихи. Коробки были убраны. Прошел мужчина с метлой, он подмел листья, веревки и остатки цветов.
   Сэнди посмотрела на часы и решила, что у неё перед церемонией есть ещё время сходить домой, немного отдохнуть и перекусить фруктами. Она высоко ценила стремление преданных поститься в святые дни, но не думала, что сама выдержит полтора дня без пищи.
   Когда она вернулась в храм к четырем часам, уже несколько десятков преданных ожидали там начала инициации. Пять человек пели ритуальные песни, играя на ситарах, тамбурах и других струнных инструментах.
   Большинство были заняты чтением джапы на чётках. Сэнди села рядом с женщинами в конце комнаты. Для родственников, которые могли присутствовать на этой церемонии, поставили несколько рядов складных стульев. Сэнди вертела головой, осматривая обновленную храмовую комнату, и восхищаясь тем, какой она стала. Тут девушка заметила Джеффа: он усаживал на стулья незнакомых ей мужчину и женщину.
   "Должно быть, это его мама", -- догадалась Сэнди. Она ощутила, как по телу пробежали мурашки. Её охватило непреодолимое желание поприветствовать их. Недолго думая, она вскочила и направилась к ним.
   -- Привет, Джефф. Это твоя семья?
   Джефф улыбнулся, ему было явно неловко.
   -- Да, Сэнди. Это моя мать, Марта Миллер.
   -- А это Верн Митчелл", -- произнесла Марта. Верн протянул руку для рукопожатия.
   -- Очень хорошо, что вы пришли на посвящение, -- сказала Сэнди, пожимая Верну руку.
   -- Марта захотела убедиться, что её мальчика не принесут в жертву, -- посмеиваясь, сказал Верн.
   -- Ну, Верн! -- отмахнулась Марта. -- Джефф пригласил меня, и я решила прийти, вот и всё. Не каждый день теряешь сына.
   -- Марта, не начинай. Думал, мы дома обо всем поговорили. -- Верн взял Марту за руку и стал утешать её. Сэнди посмотрела на Джеффа.
   -- Прости за маму, -- сказал Джефф. -- Она так себя ведет на любых церемониях. На свадьбах она тоже ужасна. Мне пора идти, ладно?
   Он повернулся и, попрощавшись с матерью и Верном, прошел в другой конец зала. Там он нырнул за бархатные занавески рядом с алтарем, где, как полагала Сэнди, ждали своего часа остальные посвящаемые.
   Сэнди села на стул рядом с Мартой, которая уже успокоилась. Марта была приятной на вид дамой лет сорока пяти. Красная помада, опухшее лицо и красивая фигура. "В лучшем своем воскресном наряде", -- подумала Сэнди, разглядывая коричневое платье с блестками и черную шляпку с короткими полями. Верн был одет в черный костюм-тройку. Пиджак он уже снял и повесил на спинку стула. Верн был седым, высоким и худощавым.
   -- Я подруга Джеффа. Но я здесь живу временно, -- сказала Сэнди.
   -- Временно? А откуда Вы? -- спросил Верн.
   -- Я из Сан-Франциско. Просто приехала на лето. Я уезжаю через несколько дней, поступаю в колледж.
   -- О, колледж. Хотела бы я, чтобы Джефф его закончил, пока у него был шанс, -- произнесла Марта. -- Он собирался в Санта-Барбару.
   -- Да, я знаю. Он говорил. Я поступаю именно туда.
   -- Счастливая девочка, -- сказал Верн.
   -- Как вы относитесь к тому, что Джефф получает инициацию? -- спросила Сэнди.
   Марта опустила глаза, а затем посмотрела на Верна.
   -- Мы терпим, -- произнес Верн.
   -- Да, терпим, -- подтвердила Марта.
   "Она кажется довольно разумной женщиной", -- подумала Сэнди. "Может быть, если бы и она, и я поговорили с Джеффом, он бы передумал и ушел из храма..." Сэнди вдруг очень захотелось, чтобы Джефф прямо сейчас вернулся и увидел, как они с его матерью сидят рядом. Может быть, если он придет, они смогут вразумить его. Это был бы их последний шанс. "Но нет, -- отвергла она эту мысль, -- это всё фантазии". Очевидно, что Джефф противостоял матери с тех пор, как бросил учёбу, и никакие уговоры в последнюю минуту не изменят его решение. На самом деле, пусть лучше он не будет видеть её рядом с его семьей. Еще подумает, что она сговорилась с ними против него, и никогда больше не доверится ей.
   -- Было приятно поговорить с Вами, Марта, -- сказала Сэнди. -- И также с Вами, Верн. Но извините меня, я должна идти. Похоже, сейчас всё начнется.
   -- Нам тоже было приятно, -- сказал Верн.
   -- Пока, -- сказала Марта, улыбнувшись и слегка помахав рукой.
   -- Наслаждайтесь церемонией, -- сказала Сэнди, тоже подняв руку -- ...если сможете. -- вдруг добавила она. -- Ой, я имела в виду, увидимся позже. -- она поспешила уйти, чувствуя мурашки по коже.
   "Это же были мама Джеффа и её бойфренд, -- мысленно повторяла она снова и снова. -- Как здорово познакомиться с мамой Джеффа! Она кажется милым человеком".
   Сэнди поднялась на балкон, а тем временем комната продолжала заполняться преданными. Музыканты отложили струнные инструменты и переключились на мриданги и караталы. Они начали киртан, и к ним присоединились все собравшиеся.
   Инициируемые вошли в храмовую комнату сквозь бархатные занавеси и заняли места на циновках. Рядом с каждой циновкой находились бумажные тарелки: на каждой по горстке зёрен и по одному банану. Первыми вошли мужчины, за ними следовали женщины. Мужчины и женщины сели по разные стороны костра. Священник распахнул двери алтаря, чтобы открыть Божеств. Затем он начал звонить в колокольчик и подносить Божествам цветы. Чистый, украшенный храм был пропитан благовониями, пением и атмосферой ожидания.
   Открылись двойные деревянные двери в глубине зала, и из них вышел Нада Свами. Он остановился, позвонил в храмовый колокол. Все повернулись в его сторону. Все смотрели на него. Музыка затихла. Сидевшие на полу подвинулись, чтобы гуру мог пройти. Нада Свами, высоко подняв голову, подошел к своему трону. Сегодня он был с бритой головой, по моде "Общества Кришны", только на затылке оставалась густая прядь волос.
   Музыканты и певцы, казалось, сошли с ума, принявшись во весь голос распевать: "Нада Свами! Нада Свами!" Гуру, тем временем, занял свое место. Сэнди ни разу еще не видела его с бритой головой. "А может, и другие тоже никогда не видели, -- подумала она. -- И, может быть, именно поэтому они поют столь восторженно. С другой стороны, -- рассуждала она, -- может, это просто потому, что сегодня инициация, и Нада Свами в центре внимания своих учеников".
   Прежде чем пение стихло, Нада Свами взял микрофон. "Харе Кришна", -- начал он. Все ответили на его приветствие. "Сегодня очень особенный день. Не только для Лос-Анджелеса, но и для всей Индии, и для каждого последователя традиции хинду. Сегодня -- День Явления Господа Кришны, Верховной Всепривлекающей Личности Бога. Вы можете видеть Его здесь, на нашем алтаре, -- сказал он, указывая на центральный ряд Божеств, -- вместе со Его супругой. Божество Кришны всегда играет на флейте, потому что, будучи Верховным Господом, Ему не нужно беспокоиться о заботах мира и не нужно совершать какую-то тяжелую работу. Почему? Потому что Его преданные находятся здесь, в этом мире, чтобы выполнять Его волю. Сегодня мы проведем церемонию посвящения. Семнадцать новых преданных будут посвящены в этот священный долг. Итак, инициируемые, вы готовы?" Он сделал паузу и оглядел сидящих на циновках. "Хорошо. Тогда давайте начнем". Он отвернулся от микрофона и жестом подозвал помощника. Тот протянул гуру лист бумаги. Посмотрев на бумагу, Нада Свами снова притянул к себе микрофон. "Джефф Миллер", -- вызвал он.
   Джефф встал со своего места и преклонил колени перед Надой Свами. Джефф был одет в шафрановые одежды, но вместо рубашки перекинул через обнаженную спину шафрановую ткань. "Как жаль, что ему приходится это делать", -- подумала Сэнди.
   "Джефф, -- заговорил Нада Свами. -- Какие четыре принципа ты обещаешь соблюдать?" У Джеффа не было микрофона, но он говорил достаточно громко, и его было слышно: "Никакого незаконного секса, никаких интоксикаций, никакого мясоедения и никаких азартных игр". -- "Хорошо. А сколько кругов ты обещаешь повторять каждый день на чётках?" -- спросил Нада Свами. -- "Шестнадцать", -- ответил Джефф. -- "Очень хорошо!" -- сказал гуру, улыбаясь Джеффу и остальным собравшимся. Он вручил Джеффу новые чётки, и тот поклонился. Когда он поднялся, гуру продолжил: "Джефф, ты долгое время был водителем нашего шаттла. Ты добросовестно совершал это служение. Ты наверняка знаешь, что распространение книг очень дорого моему сердцу и очень дорого сердцу моего духовного учителя, Свамиджи. Свамиджи однажды сказал, что издание и распространение книг -- само его сердце. И ты помогаешь нам в этих великих усилиях. Имя, которое я даю тебе, поможет тебе помнить, что ты ежедневно служишь великим преданным. Твое духовное имя -- Дас Ану Дас". Преданные одобрительно закричали.
   "'Дас', -- продолжил гуру, -- означает 'слуга', а 'Дас Ану Дас' означает 'слуга слуги', таким образом ты -- слуга великих преданных. И теперь, когда ты получил инициацию, тебе следует посвятить себя служению преданным, тщательно следуя всем принципам духовной жизни".
   Слеза скатилась по лицу Сэнди, она поняла, что теперь ей придется отпустить его. "Должно быть, его матери еще хуже", -- подумала она.
   Нада Свами вызвал следующего и повторил то же самое: выслушал обеты, объявил духовное имя и объяснил значение этого имени. Так, один за другим, все мужчины были инициированы. Затем Нада Свами начал вызывать инициируемых женщин. Церемония присвоения имён заняла много времени. После того, как все ученики услышали свои новые имена, публика зааплодировала.
   Далее Нада Свами пересел на более скромное место -- на помост перед будущим священным огнем. Воспевание мантр продолжалось. Гуру разложил на песке маленькие веточки и щепки, вокруг них -- веточки покрупнее. Затем он чиркнул спичкой и продолжал добавлять щепки, пока огонь не разгорелся.
   Сэнди наблюдала за движениями Нады Свами и пыталась решить, делает ли бритая голова его похожим на гуру. "По крайней мере, теперь он больше похож на преданного Харе Кришна", -- думала она. Разжигающий огонь, одетый в блестящие шёлковые одежды, он казался Сэнди безумным волшебником. Поскольку он был свежевыбрит, его лысая голова выглядела на несколько тонов светлее и синее, чем лицо. Сэнди смотрела на него, злясь, что именно он мешает ей с Джеффом быть вместе.
   Огонь потрескивал, Нада Свами подложил еще дров. Зачерпнув специальной ложкой жидкого масла гхи из стоящего рядом горшка, гуру вылил порцию в огонь. Огонь запылал ярче. Нада Свами добавил еще дров, а затем еще один ковш масла. Вскоре огонь разгорелся как следует. Нада Свами включил микрофон, музыканты перестали петь. Все молчали, ожидая его слов. "Сейчас мы будем повторять мантры", -- сказал он. Взял книгу и начал читать вслух. После каждого санскритского слова он делал паузу, и все присутствующие повторяли это слово за ним. Воспевание и декламация превратились в мощный и ритмичный гул. В особые моменты, когда произносилась специальная мантра, инициируемым ученикам следовало поднести священному огню зерно, то есть бросить горсть зерна в огонь. Это действие повторялось на каждом круге мантр.
   Огонь продолжал потрескивать. Когда чтение мантр было завершено, Нада Свами велел новым ученикам встать и положить в огонь бананы. "Подношение фруктов обозначает последнюю карму посвященного", -- объяснил гуру внимающей аудитории. И продолжил: "Инициация очистила и освободила этих молодых людей от накопленных за миллионы лет последствий хороших и плохих поступков в материальном мире. Это второе, духовное, рождение". По его команде ученики подошли и бросили бананы в пламя. Бананы почти затушили огонь, который стал тлеющим. Комната наполнилась дымом.
   Еще несколько минут длился киртан, а потом все собравшиеся высыпали на тротуар, на угасающий солнечный свет. Сэнди увидела, как Джефф (теперь Дас Ану Дас) вышел в окружении друзей. Она развернулась и побрела по улице, специально перегороженной по случаю мероприятия.
   Фестивальные киоски -- те же самые, что на фестивале на Венис-Бич -- стояли сейчас по обеим сторонам улицы. В храм на празднование Рождения Господа Кришны была приглашена местная индийская община, и ожидалось, что сотни гостей прибудут к семи часам.
   Сэнди обошла все палатки, любуясь вывесками, которые помогала рисовать, и разглядывая, что здесь выставлено. Палатки освещали неоновые огни, здание храма украшали гирлянды из крошечных белых огоньков. Все это создавало в квартале ощущение карнавала. Люди, в ожидании развлекательной программы, рассматривали фестивальные киоски и собирались перед сценой.
   Сэнди чувствовала себя очень голодной. Но знала, что ей точно не так плохо, как другим, которые полностью постились.
   На подъездной дорожке у одного дома она увидела Джеффа, он разговаривал с какими-то преданными возле своего минивэна. Она на мгновение замерла, а затем обошла палатку кругом и снова бросила взгляд в ту сторону. Собеседники ушли, Джефф в одиночестве выгружал пустые коробки из машины. Она решила уйти с фестивальной площадки и пройти по дороге, ведущей к парковке, на которой находился сейчас Джефф. Она вернулась к гаражам и помахала ему из тени здания.
   -- Что ты здесь делаешь?! -- прошептал он.
   -- Иди сюда, -- сказала она. -- Я хочу попрощаться.
   -- Лучше ты иди сюда, садись в машину, быстро! -- он огляделся, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет.
   Она прыгнула в открытую дверь, и Джефф закрыл ее за ней. Сам он сел на водительское кресло, а затем перебрался с переднего сиденья на заднее.
   -- Ты сумасшедшая, что пришла сюда вот так, -- сказал он. -- Сегодня день моей инициации. Что, если из-за тебя у меня будут неприятности?
   -- Но это наша последняя возможность увидеться. Я через пять дней уезжаю.
   Джефф немного помолчал, а потом ответил:
   -- Точно. Я забыл.
   -- Извини, я расстроила твою маму. Правда через некоторое время она успокоилась.
   -- Не беспокойся о ней. Это неважно.
   -- Но она твоя мама, я хотела с ней познакомиться.
   -- Послушай, давай не будем сейчас говорить о моей матери. Чего ты хочешь? Знаешь, о нас уже пошли слухи.
   --Какие слухи?
   -- Кто-то из парней спросил меня, что ты делаешь рядом с моей матерью. Но не волнуйся, я всё уладил.
   -- Прости, я не знала, что тебе пришлось понервничать из-за этого.
   -- Ну, да. И тебе не следует находиться здесь.
   -- Не будь таким злым, -- сказала Сэнди. -- Я уезжаю и просто пришла попрощаться, вот и всё. Возможно, мы никогда больше не увидимся.
   -- Значит, ты не собираешься оставаться?
   -- Мне нужно ехать учиться. Ты же знаешь.
   -- Ты не передумаешь?
   -- Нет, конечно нет.
   -- Тогда, возможно, мы и не увидимся. Но это твоё решение, а не моё, -- сказал он.
   Сэнди начала было протестовать, но поняла, что он уже принял окончательное решение, и сказала:
   -- Мы выбрали разные пути. Никто из нас прямо сейчас не передумает.
   Джефф не ответил. Он молча сидел, глядя на неё.
   -- Подумай. Ещё пять дней, и я уеду навсегда.
   Он всё ещё не отвечал.
   -- Ты навсегда избавишься от меня, -- повторила она.
   Он взял её руку и держал несколько мгновений, по-прежнему не говоря ни слова. А потом произнес:
   -- Моё предложение остается в силе. Если ты передумаешь, и тебе не понравится учёба...
   -- Нет, Джефф. Этого не случится. Мне не суждено быть преданной. Я не могу жить так вечно...
   Какое-то время они сидели молча.
   -- Но если бы мы были женаты, нам не пришлось бы прятаться, -- сказал он. -- Мы могли бы получить квартиру и жить как семейные люди.
   -- Нет, -- сказала она. -- Дело не в этом. Просто я не совсем преданная. Получилось бы совсем не то, что ты себе представляешь. Ждать меня тоже нет смысла. Мы разные. Я до последней минуты надеялась, что это не правда. Но теперь ты инициирован, должен остаться здесь и быть хорошим учеником.
   -- Наверное, я почему-то считал, что ты будешь со мной. Мне всё еще кажется, что ты каким-то образом останешься. Что могут сказать на это твои родители? Они же до сих пор соглашались со всем. Тебе восемнадцать, ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения.
   -- Проблема не в этом, -- повторила Сэнди. -- Мы разные. Ты останешься здесь, со своей духовной семьей. Я поеду в Санта-Барбару. Я должна следовать своим путем, ты -- своим. Все так просто. Мы не должны все усложнять.
   -- Значит, ты бросаешь меня? Так? Ты уверена, что мы никак не можем с этим разобраться?
   -- Похоже, -- ответила она.
   Она изучала его черты, его короткие каштановые волосы и взволнованное лицо, его сильные плечи. Его кожа казалась гладкой в тусклом свете, легкая тень шла вокруг щек и подбородка. Она погладила его по щеке тыльной стороной ладони и вытерла слезу.
   -- Почему я вообще ввязался в это? -- спросил он.
   -- Я задавала себе тот же вопрос сегодня вечером.
   Они посмотрели друг на друга и одновременно произнесли: "Ты все еще можешь передумать".
   -- Мы не можем, -- сказала Сэнди, смахивая слезы.
   -- Но Санта-Барбара так близко, -- сказал он. -- Можешь приехать в гости.
   -- И что потом? Спрошу: "Где Дас Ану Дас? Хочу поговорить с ним в машине?" Не думаю, что это будет хорошо выглядеть, если ты по-прежнему останешься в шафране.
   -- Да, ты права, -- ответил он. -- Но тогда я могу приехать к тебе в гости. Возьму выходной и приеду.
   -- Не говори так. Тогда ты нарушишь свои обеты. Просто оставайся и делай то, что тебе говорят. Пожалуйста. Я уже причинила достаточно вреда твоей духовной жизни. Теперь всё кончено, всё кончено.
   -- По крайней мере, позволь мне снова обнять тебя. На прощание. -- он притянул её к себе и обнял.
   -- Я не знаю, почему ты это делаешь, -- прошептала она. -- Пожалуйста, давай уйдем вместе, Джефф. Пожалуйста, уедем вдвоём.
   -- Ты будешь завтра на церемонии инсталляции? -- спросил он, меняя тему. -- Художники сделали мурти Свамиджи и установят его на вьясасане. Будет так экстатично. А потом намечен большой пир.
   -- Да, знаю, -- она уткнулась ему в плечо, пытаясь не заплакать, но чувствовала, что долго не выдержит. -- Я лучше пойду.
   -- Нет, подожди, -- сказал Джефф. -- Это что, конец? Ты не можешь просто уйти!
   Она наклонилась и поцеловала его.
   -- Не грусти. Разве твоя философия не говорит, что всё временно?
   -- Я не могу сейчас думать о философии.
   -- Хорошо, но не грусти, пожалуйста. От этого только больнее. Мы должны быть рады, что встретились, что провели это время вместе.
   Джефф открыл ей дверь, сказав, что посидит немного в машине и потом вернется на фестиваль. Она прошла вдоль стены здания, затем через темную парковку добралась к черному входу в квартиру Праны. Войдя внутрь, она бросилась на свой спальник и заплакала. А потом уснула, пропустив остаток фестиваля.
   Глава девятая
   Утром Сэнди проснулась рано и отправилась в храм на церемонию инсталляции нового мурти Свамиджи. С женского балкона она наблюдала, как преданные поют и читают свои подношения, посвященные Свамиджи. Ей было видно Джеффа, он сидел впереди и внимательно слушал.
   Атмосфера была полна печали, преданные делились воспоминаниями о своем ушедшем гуру. Сэнди чувствовала, что все здесь плачут: преданные -- из-за своего гуру, она -- из-за потери Джеффа. Чтения подношений затянулось до полудня, затем в течение часа продолжалось торжественное пение. В час дня церемония завершилась пиром на лужайке. Сэнди тоже пошла на пир, но старалась избегать Джеффа. Ей не хотелось больше с ним разговаривать, поэтому она сразу вернулась в квартиру Праны.
   Развернув спальный мешок, она легла отдохнуть. Но через несколько минут разглядывания потолка она поднялась, вытащила из сумки свой авиабилет и прислонилась к стене.
   "Может быть, нужно было использовать этот билет. Не пришлось бы тогда приезжать сюда. Могла бы избежать такой боли". В раздумьях она вертела билет в руках. Оглядывая ставшую привычной комнату, она почувствовала внезапное нежелание уезжать. "Но как и говорил Джефф, наверное, лучше получить опыт и пострадать, чем провести скучное лето дома". Она бросила билет в сумку и встала, начиная собираться.
   Приготовившись к отъезду, Сэнди поняла, что будет помнить это место. Она неохотно взвалила на плечи рюкзак и покинула квартиру Праны. На улице она услышала знакомый звон колокольчиков, доносившийся из храма. На несколько минут она зашла внутрь и выразила свое почтение перед уходом.
   Храм выглядел таким свежим и ярким. Преданные снова достали стремянки, чтобы снять увядшие фестивальные цветочные гирлянды и украшения. Новое мурти Свамиджи царственно занимало золотой трон. Сэнди загадала желание (которое одновременно было молитвой). А затем оглядела храмовую комнату, чтобы получше запомнить её. Выйдя на улицу, она увидела преданных, повторяющих мантру на чётках, и детей, играющих на лужайке. Она направилась к офису.
   Когда Сэнди вошла в кабинет Праны, та сразу встала из-за стола и спросила:
   -- Ты уже готова?
   -- Я просто зашла, чтобы поблагодарить Вас за всё, -- произнесла Сэнди и повернулась к выходу. Но Прана остановила её:
   -- Позволь мне подбросить тебя в аэропорт. Уверена, что смогу взять "Мерседес", если найду водителя.
   -- Нет-нет, всё в порядке. Я поеду на шаттле. Вам не обязательно...
   -- Но это не сложно, я свяжусь с водителем по телефону. В любом случае, Нада Свами уехал из города, так что мы точно сможем воспользоваться его машиной.
   -- Но я не должна ездить на ней. Это же машина Нады Свами! -- возразила Сэнди.
   -- Да ладно. Ты поедешь на "Мерседесе", -- настойчиво повторила Прана. -- Забудь о шаттле с Дасом Ану Дасом. Ты уже достаточно взволновала беднягу. Дай ему перерыв.
   Сэнди глубоко вздохнула:
   -- Значит, Вы всё это время знали?
   -- Тебя легко понять, Сэнди. Пойдем, я поеду с тобой. Подожди только, сделаю один звонок и сбегаю в квартиру за кое-чем. Подожди меня на улице.
   Сэнди уселась на бетонные ступеньки Зеленого здания и попыталась взять себя в руки. "Как давно Прана догадалась?! Может быть, и вправду, лучше ехать в другой машине", -- думала она. Она ведь уже попрощалась с Джеффом, и ей не хотелось повторять это прощание.
   Скоро перед зданием остановился "Мерседес". Она отметила шафрановую одежду водителя и бритую голову с хвостиком. Сэнди хотелось запомнить эту картину в красках. Кришнаиты, которые везут её в аэропорт на "Мерседес-Бенце" своего гуру -- это отличная и смешная история, которую можно рассказать дома родителям.
   От размышлений её отвлёк голос: "Ты уезжаешь уже сейчас??" Сэнди удивленно подняла голову: рядом стоял Джефф.
   -- Я услышал, что ты сегодня уезжаешь, -- сказал он. Он словно башня возвышался над ней, прикрывая своей тенью от палящего солнца.
   -- О, Джефф! То есть, я хотела сказать, Дас Ану Дас...
   -- Зови меня просто Дас, как остальные.
   -- Дас, я уезжаю. Еду в аэропорт.
   -- Я хотел тебя увидеть, -- сказал он.
   -- Что ты здесь делаешь? А если кто-нибудь увидит, как мы разговариваем?
   -- Меня это больше не волнует, -- сказал он. -- Все уже знают. Они, конечно, не знают всего. И не узнают. Но я не собираюсь притворяться, что спасаю свою репутацию, позволяя тебе просто уйти.
   -- Все? Знают?
   -- Парни дразнили меня этим утром. Они сказали, что ты уезжаешь сегодня. И спросили, собираюсь ли я тебя подвезти.
   Её сердце бешено заколотилось. Если бы только... но было слишком поздно.
   -- Мы уже договорились с Праной, она подвезет меня, -- сказала Сэнди, указывая на "Мерседес".
   Джефф оглянулся, водитель поднял руку и кивнул ему. Джефф помахал в ответ. Они явно были знакомы.
   -- И ты не можешь отказаться от возможности покататься на большой машине?
   -- Дело не в этом. Это Прана. Она настаивала. Она тоже знает о нас.
   -- Тогда, полагаю, история закончена, -- произнес Джефф, всё еще стоя рядом. -- В этой общине именно так. Все суют нос в чужие дела.
   -- Что с тобой будет?
   -- Кто знает, -- сказал он, садясь рядом с ней. -- Мне всё равно. Всё, о чем я могу думать, это как сильно я буду по тебе скучать. Я привык, что ты рядом.
   -- Но этого не может быть, Джефф.
   -- Я прошу в последний раз. Сэнди, пожалуйста, останься здесь. Не уезжай.
   -- И я прошу тебя, Джефф, поедем со мной. Здесь у тебя нет будущего.
   -- Но там тоже ничего нет.
   -- Как это нет! Конечно, есть. Ты молод, и найдётся много всего, чем можно заняться. Даже если ты не пойдешь учиться -- можно найти работу в Санта-Барбаре, и мы могли бы видеться.
   -- Нет, даже не думай. Я не могу.
   -- Тогда мы должны отпустить друг друга.
   -- Этого я тоже не могу.
   -- Но мне же пришлось отпустить тебя, когда ты получал инициацию.
   -- Но инициация -- это то, что я должен был пройти, прежде чем жениться. Я думал, ты будешь счастлива.
   -- Нет, нет! Зачем? Как мы можем пожениться, если я буду в Санта-Барбаре, а ты здесь! -- она почувствовала, как сильно забилось её сердце. -- Это не имеет смысла! Ты делаешь мне больно.
   -- Я не хотел.
   -- Тогда просто скажи, что собираешься покинуть храм.
   -- Теперь ты делаешь мне больно.
   Она старалась не плакать или, по крайней мере, не позволять Джеффу видеть её слезы. Она отвернулась к багажу, спрятав лицо за волосами.
   -- Прана скоро придёт, -- тихо произнесла Сэнди. -- Она расскажет Наде Свами, что мы разговаривали.
   -- Ты ведь не передумаешь?
   Сэнди снова на мгновение опустила голову, а затем посмотрела прямо на Джеффа:
   -- Что заставляет тебя оставаться здесь?
   -- Я посвятил этому свою жизнь. Я им нужен, -- сказал он с небольшой паузой. -- Только здесь я могу быть счастлив. Материальный мир -- страшное место.
   -- Все не так плохо, как ты думаешь...
   -- Хоть ты не остаёшься, -- сказал Джефф, -- я хочу подарить тебе кое-что на память. -- с этими словами он надел на палец Сэнди узкую полоску из золота. -- Оно принадлежало моей бабушке.
   Сэнди взглянула на него:
   -- Спасибо, но как я могу...?
   -- Оно твоё, даже если ты уедешь. Ты единственная, кому я захочу его подарить. -- он взял её за руку и полюбовался кольцом. -- Пожалуйста, помни меня. Мне жаль, что ничего не вышло.
   Сэнди схватила его руку:
   -- Может быть, ещё есть способ?
   -- Нет, уже слишком поздно. Лучше я пойду. Я тебя никогда не забуду.
   Он уходил прочь, и в это время Сэнди увидела на тротуаре Прану. Она шла к ней, держа в руке конверт из оберточной бумаги.
   -- У меня тут есть кое-что для тебя. Поехали, -- сказала Прана, помахав конвертом.
   Они сели на заднее сиденье автомобиля, и машина тронулась. Сэнди, не отрываясь, смотрела в заднее окно. Когда машина свернула на бульвар, ей еще несколько кварталов была видна крыша храма. Сэнди посмотрела на кольцо, а затем прикрыла его правой рукой. Сиденье "Мерседеса" было глубоким и удобным, шофер включил в магнитофоне кассету с мантрой, стереосистема автомобиля блокировала всякий уличный шум.
   -- Время пролетело так быстро.
   -- Не унывай. Ты его забудешь.
   Они ехали молча. Затем Сэнди сказала:
   -- Надеюсь, я не доставила много проблем.
   -- Не говори глупостей. Ты много работала.
   -- Я имею в виду Даса.
   -- Он переживет. Кроме того, это ничего не значило.
   Для Праны это ничего не значило! Великолепно, значит можно сменить тему. В любом случае, шофер, наверняка, потом всё расскажет Джеффу, так что чем меньше слов, тем лучше.
   -- Фестиваль был отличным, -- сказала вслух Сэнди. -- И спасибо, что предоставили мне эту работу. Мне понравилось работать с художниками.
   -- Ты сделала большое служение.
   -- Но это было развлечение, а не работа. -- Сэнди не знала, что ещё сказать.
   -- У меня для тебя подарок, -- Прана протянула Сэнди конверт.
   Сэнди раскрыла его. Внутри оказались пять цветных фотографий с прошедшей Ратха-ятры.
   -- Эти снимки сделал мой муж, -- сказала Прана. -- Нам захотелось, чтобы они остались у тебя. Так ты сможешь вспомнить о пребывании здесь.
   Сэнди стала рассматривать фотографии. На первой были украшенные колесницы, самое начало парада. На второй -- шествующие слоны и она сама, держащая канат. На следующей -- фестивальная площадка и Нада Свами на сцене. На последней фотографии преданные возводили фестивальную площадку. Среди них, в самом уголке, она увидела Джеффа.
   -- Прекрасные фотографии, -- произнесла Сэнди.
   Она перелистала их несколько раз, прежде чем убрать обратно в конверт.
   Всю дорогу до аэропорта Сэнди и Прана говорили о фестивале и подобном. Когда "Мерседес" припарковался у тротуара, Прана быстро вышла, чтобы помочь с багажом и попрощаться. Обняв Сэнди, она сказала: "Моя маленькая духовная сестра".
   Сэнди направилась к зданию аэропорта. Оглянувшись, она увидела, как "Мерседес" уезжает.
   Она обменяла билет на ближайший рейс. Затем пошла к нужному выходу, и, в ожидании посадки, достала блокнот и стала писать: "Дорогой Джефф..." Она задумалась, а можно ли вообще послать ему письмо? Ведь вся почта приходит на один и тот же адрес храма. А если её письмо попадет не в те руки? Это навлечет на него неприятности. Какое-то время она смотрела то на пустую страницу, то на кольцо.
   "Почему я была такой упрямой? -- задумалась она. -- Может я могла бы остаться? По крайней мере, хоть немного дольше..." Она думала о его словах на ступеньках. Было ли справедливо с её стороны строить отношения, заставляя его рисковать репутацией, а затем просто уехать? Может, стоило остаться?
   Она оторвалась от блокнота и заметила двух девушек-распространительниц из "Общества Кришны", которые подходили к пассажирам аэропорта. Хотя они были в западной одежде, она легко могла представить их в сари. Она узнала их, и постаралась вспомнить их сложные индийские имена. "О, вспомнила! Их зовут Радха и Деви". Деви получала посвящение вместе с Джеффом. Сэнди не решалась подойти и поздороваться, потому что не была уверена, знают ли они её. Но вдруг одна из них помахала ей рукой. Девушки направились к ней, и Сэнди встала, приветствуя их.
   -- Ты пришла встречать Наду Свами? -- спросила Радха. -- Он прилетит только через несколько часов.
   -- Нет, -- ответила Сэнди.
   -- Тогда что ты тут делаешь? Куда-то летишь?
   -- Да, мне пора домой.
   -- Ты не останешься в храме?
   -- Нет, у меня начинается учеба в университете примерно через неделю.
   -- В университете? Зачем тебе университет? Почему не останешься в храме?
   -- Как я могу остаться?
   -- Ты не будешь скучать по храму? -- спросила Деви, младшая.
   -- Может быть.
   -- А какой университет? -- спросила Радха, роняя на пол тяжелую сумку с книгами.
   -- В Санта-Барбаре. Но сначала мне нужно домой.
   -- Не так далеко. Можешь приезжать к нам.
   -- Посмотрим, как пойдет учёба. Может быть и смогу.
   -- Если приедешь, можешь остановиться в нашем ашраме, -- сказала Деви.
   Сэнди услышала сигнал к посадке:
   -- Мне пора. Мой самолет.
   -- Ты точно не дождешься Наду Свами? Все наши распространители, со всего аэропорта, будут встречать его рейс.
   -- Ничего. Предложите ему цветок за меня. Мне пора идти.
   Женщины переглянулись, как бы говоря:
   -- Бесполезно. Давай вернемся к работе.
   Они попрощались и ушли. Сэнди собрала багаж и встала в очередь. Она снова взглянула на кольцо, чувствуя уверенность в своём решении. Она задавалась вопросом, не исчезнет ли память об этом лете, как только начнется учёба.
   Глава десятая
   Меблированная студия была крошечной, но зато в нескольких минутах ходьбы от кампуса.
   Сэнди принесла из машины коробку и поставила ее на пол рядом с другими. "Сейчас здесь такой бардак, -- подумала она, -- но скоро я сделаю это место домом". Она осмотрела маленькое пространство, заполненное ее имуществом. Тут была одежда, посуда, постельное белье, стереосистема и плюшевые игрушки -- только то, что поместилось в машину, когда она уезжала из Сан-Франциско.
   Она прервалась с разборкой коробок, чтобы задернуть шторы. За окном был бассейн с террасой. В доме жили только студенты, многие из них тоже приехали сегодня. Она уже познакомилась с некоторыми из соседей. Дом казался комфортным местом для жизни.
   Перед окном Сэнди установила мольберт. В Сан-Франциско для фотографий, подаренных Праной, она купила рамки. И сейчас повесила их на стену за мольбертом. Хотелось смотреть на них, пока она рисует.
   Она вспоминала о проведенных дома десяти днях. Маме и тете Трине она рассказала о своем опыте жизни в храме. Трина знала про фестиваль Ратха-ятра, поскольку много лет назад побывала на таком в Парке Золотые Ворота. Они с большим удовольствием побеседовали друг с другом. Женщинам в её семье была свойственна способность говорить часами. Сэнди рассказала о том, как рисовала вывески, об офисе, о Наде Свами, о том, как ему в храме омывали ноги. Рассказала и о Джеффе. Правда, не позволяя родственникам как-либо отговаривать её или выражать скепсис лишь потому, что он из Харе Кришна. Джефф и отношения с ним были особенными, и её мама уважала это.
   Распаковав все вещи, Сэнди смогла немного отдохнуть. Ей представилось лицо Джеффа. Очень хотелось, чтобы он позвонил. Она посмотрела на телефон, размышляя, не позвонить ли самой. Мысль о нём вызывала у неё беспокойство.
   Она встала и решила осмотреть город. Через несколько дней начнется учеба, и тогда времени на что-либо, помимо домашних заданий, уже не останется. Она вышла на улицу.
   Яркое солнце южно-калифорнийского дня сжигало, казалось, любые унылые мысли. Сэнди вышла, хлопнув калиткой. Проходя квартал за кварталом, она рассматривала многоквартирные дома. "Как много здесь студентов!" -- думала она. Она шла и шла, пока не добралась до скалы. Вниз вела тропинка, уходя по горному склону к белому пляжу. По песку гуляли студенты, и ей захотелось спуститься. Одни сидели небольшими компаниями и о чем-то разговаривали, другие отдыхали на солнце, лежа на полотенцах. Были те, кто выгуливал собак или занимался бегом вдоль береговой линии.
   Сэнди решила прогуляться и посмотреть, куда ведет пляж.
   Через некоторое время она поняла, что тихо повторяет мантру -- в первый раз после отъезда из храма. Ей это показалось очень правильным во время прогулки под теплым солнцем. Она следовала по дорожке, протоптанной бегунами на влажном песке. Сняв сандалии и сунув их в сумочку, она позволила воде плескаться под ногами. Смотря на волны, Сэнди думала: "Джефф в сотне миль дальше по побережью. Интересно, чем он занят".
   Пляж вёл к зеленому склону холма. Здесь океанская вода впадала в большую лагуну. Наверху, на набережной, она увидела здание и направилась туда. Она поняла, что это тоже часть кампуса. Студенты входили и выходили оттуда, и Сэнди решилась зайти внутрь. На первом этаже с видом на лагуну располагалась студенческая столовая. Ей захотелось выпить содовой и узнать, что предлагают в столовой. Взяв газировку, Сэнди стала смотреть в окно, но по-прежнему думала о своем лете в Лос-Анджелесе.

***

   Хотя у Сэнди была машина, как только начались занятия, она сочла более эффективным добираться на автобусе или просто пройтись пешком, нежели разыскивать место для парковки в кампусе.
   Художественный факультет был отличным. Она познакомилась на занятиях со множеством творческих людей. Некоторым она говорила о своём лете и работе в качестве художника в храме. Но учёбы было так много, что эта тема быстро сошла на нет.
   Сэнди полюбила свою квартиру, за то, что там было очень удобно выполнять домашнюю работу по рисованию. Но при этом остальные домашние задания -- где нужно было читать -- предпочитала делать в студенческой библиотеке. Весь сентябрь и большую часть октября она провела, рисуя, ходя на занятия, плавая в бассейне.

***

   Сэнди вносила последние штрихи в свой промежуточный проект по живописи, когда зазвонил телефон.
   -- Я достал твой номер в справочной службе. Ты же не против, что я тебе звоню?
   Впервые за два месяца она слышала голос Джеффа.
   -- Жаль, что ты не позвонил раньше. Я скучала по тебе.
   -- Но когда ты уезжала, то говорила так, что мне показалось -- это конец.
   -- Правда?
   Она попыталась вспомнить, что говорила ему в тот день, на ступеньках. Его голос звучал очень серьезно, и поэтому она села, чтобы сосредоточиться на его словах.
   -- Кое-что произошло, -- сказал Джефф. -- Нада Свами говорит, что у меня материальные желания, а когда у брахмачари возникают материальные желания, ему остается только одно -- жениться. -- Джефф сделал паузу, но Сэнди ничего не могла ответить. -- Нада Свами велел мне надеть белое, сказал, что мне нельзя носить шафран. -- Джефф снова сделал паузу. -- Он выбрал для меня жену. Эта девушка моложе меня, ты её не знаешь. Её зовут Деви.
   Сэнди помнила Деви, именно её она видела в тот день в аэропорту. Слушая слова Джеффа, Сэнди чувствовала онемение во всем теле.
   -- Я не мог отказать ему. Он очень настаивал, -- Джефф колебался. -- Сэнди, прости.
   -- И сейчас ты уже женат?
   -- Нет. Я звоню тебе, потому что они хотят, чтобы я женился.
   -- Ты звонишь, чтобы сказать мне, что женишься? На ком-то еще?
   -- Сэнди посмотрела на золотое кольцо на своем пальце и заплакала. -- Зачем ты это сделал?
   -- Это не мое решение. Послушай, Сэнди, я не знал, как ты отреагируешь. Я думал, что с нами покончено, и просто хотел удостовериться. Я ещё не женат, только обручен. Сэнди?!
   -- Нет, нет, не делай этого, Джефф. Я так скучаю по тебе.
   -- Я думал, у тебя к этому моменту уже новый бойфренд, и что ты совсем обо мне забыла.
   -- Как я могу забыть о тебе? И у меня больше никого нет. Парни здесь жуткие. И вообще, я решила хранить целомудрие, как ты. Я скучаю по тебе, Джефф.
   -- О, Боже мой, тогда я совершил огромную ошибку.
   -- Ты еще не женат?
   -- Я мог бы! Ты же знаешь, какая это община. Я ношу белое, и Нада Свами придаёт этому большое значение. Несколько других парней тоже обручены. Если я разорву помолвку, то не смогу показаться в храме.
   Сэнди посмотрела на картину на своём мольберте. Натюрморт с настурцией и плющом выглядел так радостно. Когда она начинала рисовать, она и представить себе не могла, что все примет такой оборот.
   -- Сэнди, ты здесь?
   -- Я здесь. Но что ты хочешь, чтобы я сказала? "О, здорово! Поздравляю! Я так рада за вас!"? Сколько лет Деви? Пятнадцать?
   Браки по договоренности, -- думала Сэнди, -- может быть, и приемлемы в азиатской культуре, но среди американцев?? Кроме того, женитьба не должна быть наказанием за материальные желания.
   -- Сначала я вообще не хотел этого делать, -- сказал Джефф. -- Но потом подумал, что раз Нада Свами говорит, что она будет хорошей женой...
   "Как он мог?!" -- поражалась она. Ей очень хотелось повесить трубку.
   -- Сэнди? Я не могу этого сделать. Я не хочу на ней жениться. Я очень хочу быть рядом с тобой.
   -- Тогда приезжай.
   -- На меня так сильно давят, -- продолжал Джефф. -- Нада Свами все узнал, а он просто так не сдается. Он привел меня в свой офис и просто уничтожил меня. Он ясно дал понять, что я могу порадовать его единственным способом -- жениться на той девушке и стать хорошим домохозяином. Кроме того, у него очередной марафон, я езжу в аэропорт и обратно круглые сутки и не высыпаюсь. Я чувствую себя очень плохо.
   -- Ты поговорил с мамой?
   -- Мамой!? -- Джефф рассмеялся. -- Моя мать сбежала с тем мужчиной, Верном, ты видела его. Она вышла за него замуж! Они продают её дом, она переезжает к нему. Он вдовец, детей нет. Жена и дети погибли в авиакатастрофе. Думаю, они с мамой хотят уехать путешествовать или что-то в этом роде. Ей наплевать на меня, как и моему отцу.
   -- Это ты так думаешь, но она любит тебя. Ты -- её сын.
   -- Нет, не любит. У меня нет ничего, кроме храма. Я должен остаться здесь. У меня нет другого выбора. Я должен пройти через это.
   -- Нет, не должен. Ты можешь остаться со мной.
   -- Твоим родителям это не понравится. Не глупи. У тебя есть учеба. Я сам решу свои проблемы.
   -- Не делай этого, Джефф.
   Джефф не ответил, и несколько секунд на линии было тихо.
   -- У меня есть твоя фотография, -- сказала Сэнди. -- Она висит у меня на стене, и я смотрю на неё прямо сейчас. И у меня еще есть то кольцо, которое ты мне подарил.
   -- Правда?
   -- Я ношу это кольцо постоянно. Думаю о тебе ежедневно. Ты не звонил, но я думала, что у тебя просто нет моего номера -- как ты мне позвонишь. Но всё равно ждала. Каждый день.
   -- Я не понимал этого, Сэнди. Мне хочется оказаться рядом с тобой.
   -- Приезжай в гости. Просто ускользни на денёк.
   -- Попробую, -- ответил Джефф. -- Не знаю как, но попытаюсь.
   Повесив трубку, Сэнди занервничала и почувствовала себя плохо. Джефф звучал совсем иначе, он был расстроен. Она приготовила себе чай и села за кухонный стол. Она потыкала ложкой в чайный пакетик. Ей захотелось поехать в Лос-Анджелес, поговорить с ним лично. Она обдумала этот вопрос и решила подождать. Ему было достаточно неловко. Её присутствие только усложнит дело. И он сказал, что попробует приехать сам.

***

   В библиотеке кампуса Сэнди искала тихое место для чтения. Выбрав мягкое кресло у окна, она села. Положила тетрадь, книги, пальто и зонтик на ковёр. Переходя от страницы к странице, она впитывала факты и цифры ранней западной истории. Через час она почувствовала усталость и положила книгу на колени. Сидела, смотря на падающий дождь. "Середина дня, а так темно", -- подумала она и на минутку заснула. Потянувшись и проснувшись, она вспомнила о Джеффе. Её охватила дрожь. Почему он не перезвонил ей? Он казался таким искренним по телефону. Передумал?
   Сэнди снова взяла книгу, попыталась читать, но могла только смотреть на проливной дождь. Почему он не позвонил? Она заставила себя перестать думать об этом и вернулась к книге.
   ...После промежуточных экзаменов наступят рождественские каникулы. Сэнди обдумывала, не вернуться ли в Сан-Франциско. Мама уже дала ей понять: ничего страшного, если она не захочет ехать домой, ведь в одну сторону нужно ехать триста миль. Кроме того, Рождество всегда означало поездки в отпуск, на курорт или за границу. И это решение всегда принималось в последнюю минуту. Мысленно, Сэнди сделала себе пометку позвонить матери как можно скорее.
   Дождь начал стихать, и Сэнди подсчитала, сколько она прочитала страниц. Казалось бы, пора идти. Дождь может начаться снова, когда стемнеет. Она собрала вещи и, выйдя из библиотеки, направилась к автобусной остановке.
   Дома она посмотрела на фотографию Джеффа. Отчего-то она почувствовала озноб. До экзаменов и до того, как решать относительно рождественской поездки, нужно обязательно узнать, что с ним происходит. Она предпочла бы такого избежать, но в сложившихся обстоятельствах решилась и позвонила в храм в Лос-Анджелесе. Она подумала, что может представиться его сестрой, или сказать что-то подобное.
   -- "Общество Кришны". Могу я вам помочь? -- ответил женский голос.
   -- Да. Возможно, можете. Я пытаюсь связаться с моим другом, он живет в вашем храме.
   -- Я приму сообщение.
   -- Мне нужен Джефф Миллер, Дас Ану Дас.
   -- Его нет. Он в больнице.
   -- Что? О, нет. -- Сэнди снова почувствовала озноб. -- Какая больница? Можете дать номер?
   -- "Сити Мемориал". Это всё, что мне известно.
   -- Спасибо.
   Сэнди вспомнила, что "Сити Мемориал" -- это больница через дорогу от храма. Она повесила трубку и, позвонив сначала в справочное, набрала номер больницы. Её пальцы скользили по кнопкам, она не была уверена, что правильно набирает номер.
   -- Больница "Сити Мемориал". Чем я могу вам помочь?
   -- Мой друг попал к вам. Можете помочь мне найти его?
   -- Если назовете его имя, я смогу найти его.
   -- Джефф Миллер. Двадцать лет.
   Пока она ждала, в её голове пронеслись все встречи с Джеффом. Сердце быстро билось.
   -- По нашим данным, его передали родителям четыре недели назад, -- ответила женщина-оператор.
   -- У вас есть их номер?
   -- Извините, но мы не можем разглашать такую информацию.
   -- О, пожалуйста! Это мой друг. Я должна связаться с ним.
   -- Простите, -- повторил женский голос.
   -- Но вы можете мне рассказать, что с ним случилось?
   -- Нет, нам не разрешается разглашать такую информацию.
   В ошеломлении Сэнди повесила трубку. Может быть, поискать в справочном номер матери Джеффа? Нет, его мать вышла замуж и переехала. Может быть, тогда поискать номер Верна? Но какая у него фамилия? Потом она решила перезвонить в храм. Вдруг они знают. Она набрала номер.
   -- Привет, я только что звонила и разыскивала Джеффа Миллера, -- сказала Сэнди. -- В больнице мне сказали, что отпустили его к родителям. У вас случайно нет их номера?
   -- Нет.
   -- А вы можете хотя бы сказать мне, что с ним случилось?
   -- Он разбил минивэн. Я знаю только то, что его отвезли в больницу. Он больше не возвращался.
   -- Он сильно пострадал?
   -- Да. Я слышала, всё было довольно плохо.
   -- О, Боже мой. Хорошо, спасибо, -- Сэнди повесила трубку.
   Она чувствовала боль в сердце, но ничего не могла сделать. Она долго смотрела в окно. Дождь перестал, но небо было в грозных тучах. Солнце садилось. Сэнди решила, что если она выйдет и немного прогуляется до океана, ей станет легче.
   В некоторых квартирах уже горел свет. Несколько студентов собрались вокруг машины перед одним из домов. Наверное, очередная вечеринка, подумала Сэнди. Скоро экзамены... Она вспомнила, как Джефф жаловался на атмосферу вечеринок в студенческом городке. Он говорил, что студенты несерьезно относятся к учебе. Теперь она понимала, что он имел в виду. Мысли о Джеффе не отпускали ее. Он говорил, что материальный мир -- опасное место. Возможно, он прав. По улице на всех парах пронеслась машина, она услышала смех и крики. "Какие же мы всё-таки уязвимые", -- подумала Сэнди.
   Она остановилась у скалы, возвышающейся над пляжем, и стала смотреть на закат. Солнечные лучи пробивались сквозь облака, заставляя воду мерцать. Она вспомнила колесницы на фестивале. То, как они смотрелись в утреннем свете на фоне этого же океана. Всего несколько месяцев назад. Небо потемнело, облака стали красными, фиолетовыми, желтыми. А солнце несло золотой свет и сияло прямо над поверхностью воды. Скоро наступит ночь.
   Она шла и напевала себе под нос песни о Кришне. Чувствуя себя маленьким ребенком, беззащитным и слабым в этом страшном мире. "Он разбил свой минивэн", -- думала она снова и снова. "Он разбился". Она пошла домой и, войдя внутрь, заперла дверь. Может быть, страдания мира тоже можно запереть.
   Прежде чем лечь в постель, она сняла со стены фотографию Джеффа и долго смотрела на нее. Она плакала, а затем уснула.
   Глава одиннадцатая
   На следующее утро дождевые тучи по-прежнему висели в небе. Сэнди раздвинула шторы и посмотрела в окно. Было холодно, но дождь прекратился. Она решила позвонить домой. Мама рассказала ей, что они не планируют ничего особенного. Сэнди поняла это так, что мать и отец собрались поехать в разные места, поэтому решение еще не принято.
   -- Я не уверена, что хочу ехать домой, -- сказала Сэнди. -- Дорога долгая, а мне нужно с кое-чем разобраться.
   -- У тебя появились новые друзья? -- спросила миссис Эдинбург.
   -- Мне просто не хочется вести машину... Друг, которого я хочу повидать, это Джефф. Тот, что из храма Кришны. Я показывала тебе его фотографию, помнишь? Он попал в автокатастрофу в Лос-Анджелесе, я не могу связаться с ним.
   -- Тот славный мальчик, который подарил тебе кольцо? Тот самый, о котором ты постоянно говорила, пока была у нас? -- спросила миссис Эдинбург. -- Мне так жаль, дорогая! Но разве кто-нибудь из храма не может передать ему сообщение?
   -- У них нет его номера! Он какое-то время лежал в больнице, а потом вернулся к матери. И я не могу найти её телефон: у неё другая фамилия.
   -- Не могу поверить, что в храме нет её номера! А что насчет той женщины, у которой ты жила? Как её звали? Та, которая секретарь гуру?
   -- Мама, но я не могу звонить Пране и спрашивать его номер. Возможно, она не хочет, чтобы я с ним вообще разговаривала.
   -- Дорогая, это нелепо. Просто наберись смелости и позвони ей прямо сейчас! Что ты теряешь?
   -- И правда. Все, что она может, это ответить "нет".
   -- Молодец. Позвони прямо сейчас и успокойся. А когда поймешь, чем хочешь заняться на Рождество, перезвони мне. Хорошо, дорогая?
   Сэнди попрощалась и нажала кнопку. Она решительно набрала номер Праны. "Пожалуйста, ответь. Пожалуйста, ответь", -- думала она.
   -- Алло, Прана?
   -- Это Сэнди?
   -- Да, Сэнди. Помните меня?
   -- Я так и подумала, что это ты, -- произнесла Прана. -- Как там Санта-Барбара?
   -- Начались финальные экзамены, все хорошо. У меня одна просьба. Я слышала, что... -- она заколебалась, скрестив пальцы. -- Я звоню, потому что узнала, что Дас Ану Дас попал в аварию.
   -- Да, бедный мальчик.
   -- Я хочу поговорить с ним. У вас есть его номер? -- она молилась в надежде, что Прана скажет "да".
   -- Кажется есть. Подожди. -- Прана поставила разговор на удержание.
   Сэнди принялась ходить взад-вперед возле письменного стола. Ладони у нее вспотели, она трепала телефонный шнур, перекладывала трубку от уха к уху.
   -- Вот, -- ответила наконец Прана, называя номер.
   -- О, спасибо, спасибо, Прана! -- Сэнди нацарапала номер в блокноте, стремясь скорее повесить трубку и позвонить Джеффу.
   Она набрала названный номер. Ответила Марта, мать Джеффа. Сэнди глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, чтобы начать говорить.
   -- Здравствуйте. Это миссис Миллер? Меня зовут Сэнди Эдинбург. Однажды мы с Вами виделись в храме.
   -- Теперь меня зовут миссис Митчелл, и мы не отвечаем на звонки из храма, -- ответила та.
   -- Подождите! Простите, миссис Митчелл, но я звоню не из храма. Я в Санта-Барбаре. Я студентка, помните? Джефф в порядке?
   -- Врачи говорят, что он выживет. У него сломаны нога и ребра, он был в коме семь дней... Подождите, сейчас я проверю, сможет ли Джефф поговорить.
   Сэнди стала ждать, нервничая еще больше.
   -- Сэнди?! -- раздался голос Джеффа.
   -- О, Джефф, я так волновалась! Так долго от тебя не было вестей. Вчера вечером я позвонила в храм, и мне рассказали, что произошло. Я отчаянно пыталась связаться с тобой. А утром позвонила Пране, и она дала мне этот номер. Джефф, что случилось?
   -- Да довольно дикая история. Почему бы тебе не приехать и не навестить меня?... Я тебе все расскажу. Ты сможешь остаться у нас, в гостевой комнате...
   Сэнди завела машину и помчалась по шоссе в сторону Лос-Анджелеса, гадая, чего ей ожидать. По телефону мать Джеффа упомянула, что у Джеффа на ноге массивный гипс. Сэнди беспокоила сама мысль об автокатастрофе. Она выключила обогреватель и съехала с шоссе на Резеда-бульвар. Повернула направо, следуя указаниям Джеффа, и пересекла оживленную улицу. Холмистый жилой район. Улица здесь разветвлялась направо и налево. Сэнди следовала указателям. Затем, помня слова Джеффа, она свернула на длинную подъездную дорожку и увидела дом с лепниной и стеклянным фасадом. Она припарковалась и позвонила в дверь.
   Открыла Марта. Она выглядела более просто, чем в день инициации сына. На ней были светло-зеленые нейлоновые брюки и зелено-белая хлопковая рубашка. Волосы были так же собраны в пучок, только шляпы, конечно, не было. Марта поприветствовала Сэнди и пригласила пройти в гостиную.
   -- Придется тебе простить наш беспорядок, -- сказала Марта. -- Мы переехали два месяца назад, но не успели все распаковать, так как Джефф болеет и все такое.
   Сэнди оглядела комнату. В ней находился большой камин, украшенный рождественскими венками. Рождественские чулки свисали с каминной полки. Рядом стояла еще не наряженная елка, у подножия лежали коробки с гирляндами и мишура. Вдоль стен громоздились транспортные коробки. Из больших окон открывался вид на Долину.
   -- Красивый дом, миссис Митчелл.
   -- Зови меня Мартой, -- сказала она. -- Прежде чем разбудить Джеффа, давай я покажу тебе твою комнату. -- она провела Сэнди по коридору в спальню с двуспальной кроватью, торшером и комодом. -- Тебе здесь будет удобно? Я мало что могу поделать со всем этим, -- она показала на ряд нераспакованных коробок. -- Потребовалось так много работы, чтобы комната выглядела пригодной для жизни. Рядом ванная, и я приготовила для тебя несколько чистых полотенец, вот.

***

   Сэнди сидела у кровати Джеффа, ожидая, пока он проснется. Одеяло доходило ему до груди. Джефф выглядел почти как летом, только стал худее. Его волосы с одной стороны были короче, вдоль линии волос над ухом тянулся шрам. Дыхание было ровным, он, казалось, слегка улыбался. Сэнди не хотела его беспокоить, но, прождав полчаса, взяла его руку в свою и погладила. Понемногу он пришел в сознание и открыл глаза. Он долго и молчаливо смотрел на Сэнди, а потом улыбнулся и сжал ее пальцы.
   -- Ты здесь! -- сказал он. -- Только что мне приснился очень странный сон. Был сильный шторм, и люди из храма бросили меня в воду в деревянном башмаке. Столкнули в воду без еды и воды, не дали даже весел. Лодка с маленьким парусом. Я хотел поплыть к острову, а острова нет. Потом я вдруг оказываюсь в новом доме моей мамы, и вижу, что ты здесь. И я всё никак не мог поверить, что ты здесь. Потом проснулся, а ты действительно здесь. Я все еще сплю?
   -- А что, похоже на сон? -- спросила Сэнди.
   -- Нет, но иногда сны кажутся реальными.
   -- Что это значит?
   -- Я чувствую себя как тот старый башмак, -- сказал Джефф. -- Они обращались со мной как со старой туфлей. Использовали меня, чтобы я водил машину до аэропорта и не давали мне спать. А когда я разбился, просто выбросили меня. Когда они увидели мои больничные счета, то позвонили моей маме, чтобы она меня забрала.
   Сэнди молча слушала его.
   -- Когда я впервые очнулся после комы, то не мог ни говорить, ни двигаться. И, хотя выглядело так, будто я по-прежнему сплю, врачи попросили маму и Верна разговаривать со мной. Они так и поступили. Мама все время держала меня за руку, Верн приходил каждый вечер после работы, читал мне газеты. У меня была полная амнезия, я не помнил ничего ни об аварии, ни о храме. Ничего не мог вспомнить до недавнего времени. Когда я, наконец, открыл глаза, все вернулось ко мне. Я почувствовал вину, что бросил маму, что был холоден с Верном. Она любит меня, и он тоже, но я отверг их. Когда я смог нормально передвигаться, они отвели меня к своему терапевту-психологу. Мы поговорили обо всем. Мама рассказала мне, как беспокоилась, когда я присоединился к храму. Терапевт заставил меня принять ответственность за свои действия. Мать не отпускала меня, будто я был ребенком. А мне было двадцать. Я пытался выбросить прочь свою жизнь, сейчас я это понимаю. Я думал, что ни на что не годен, и считал, что "Общество Кришны" -- лучшее, на что я способен.
   -- Теперь отдохни, -- сказала Сэнди, опуская голову на его плечо.

***

   -- Но это еще не всё", -- произнес Джефф. И рассказал ей, что не может больше быть верен своему гуру.
   Оказывается, Наду Свами застали в торговом центре на прогулке вместе с юной пятнадцатилетней девочкой. Джефф назвал имя. Сэнди знала её, девушка была из школы при храме. Свами был вместе с ней в обычной западной одежде. Шокированные преданные стали расспрашивать личного слугу Свами, выяснилось, что эту девушку как-то раз обнаружили запертой в спальне гуру, тогда дело замяли, придумали для слуги какое-то оправдание и велели молчать. Слуга хотел получить вторую инициацию, хотел поехать в Индию, и поэтому молчал. Теперь он представил всем дополнительные свидетельства приездов и отъездов своего учителя.
   Выяснилось, почему Свами не брил голову -- его отец предложил ему работать в семейном риэлторском бизнесе и зарабатывать. Тот согласился и поэтому часто отсутствовал в храме, скрывая это ото всех. Отец положил на его имя активы на миллион долларов и подарил кредитную карту.
   -- Он заставлял нас работать во имя высшей цели, а сам постоянно врал! -- Джефф рассказывал с болью в голосе. -- Стыдил меня моими материальными желаниями! Контролировал всех, пока его окончательно не поймали. Кому я приносил обеты? Он сам им не следовал.
   В дополнение к этой невозможной истории оказалось, что гуру не читает положенное количество джапы.
   -- Но ведь 16 кругов джапы должен читать каждый рядовой преданный, -- говорил Джефф. -- А тем более гуру, который должен быть возвышеннее всех нас!
   Когда все факты были предъявлены Наде Свами, он признал свою привязанность к девушке и неспособность повторять джапу. Оставил свой пост и внешние атрибуты отречения и уехал из храма. Джефф рассказал, что слухи распространились и все пребывают в смятении.
   Это не укладывалось в голове. Такая подмена, такой обман. Сэнди не понимала, как такое вообще возможно. Она была рада, что Нада Свами не успел разбить Джеффу жизнь, насильно женив его.

***

   Когда все сели обедать, Марта, оглядев присутствующих за обеденным столом, сказала:
   -- А мы славные ребята: до Рождества всего два дня, а мы даже не начали готовиться.
   -- Точно, мы не выполнили своих рождественских обязанностей, -- сказал Верн, указывая на пустую рождественскую елку в гостиной среди горы коробок.
   -- А что вы ожидали? Уже много лет мы не праздновали Рождество, -- ответил Джефф. -- Я имею в виду с настоящей елкой и всем прочим.
   -- А в моей семье никогда не бывает настоящей елки, -- сказала Сэнди. -- Обычно мы просто куда-то едем в отпуск. Признаю, это не совсем в духе Рождества.
   -- Ну и ладно. Мы ведь не величайшие эксперты -- будем импровизировать, -- сказал Верн, вставая из-за стола. Марта стала собирать посуду.
   Сэнди очень понравилось всё, что она готовит. Марта оказалась отличным поваром и очень творческим человеком: придумала специально для Джеффа вегетарианские версии своих любимых блюд.
   Верн сказал:
   -- Когда Марта закончит с посудой, мы вместе украсим ту маленькую елочку, которую она купила.
   -- Мне стоит ей помочь, -- сказала Сэнди, оставляя Верна и Джеффа за столом.
   Загружая посудомоечную машину, Сэнди и Марта разговаривали. Когда кухня была убрана, они присоединились к Верну и Джеффу.
   У Джеффа были проблемы с передвижением из-за сломанной ноги, поэтому Верн назначил его художественным руководителем, разложив все украшения и мишуру вокруг камина.
   -- Я ничего в этом не понимаю, -- сказал Джефф. -- Но думаю, надо начинать с гирлянды.
   Все согласились с тем, что это хорошее начало. Верн и Марта принялись распутывать гирлянду.
   -- О, подождите-ка минутку, -- произнес Верн, поворачиваясь к одной из нераскрытых коробок. -- У меня есть кое-что для рождественского настроения.
   Он открыл крышку и начал вытаскивать из коробки вещи, пока не нашел конверт с пластинкой.
   -- Это "Веселое Рождество" Фрэнка Синатры. Винил в идеальном состоянии! 1957 год. Сейчас поставлю.
   Верн осторожно вынул пластинку из картонного конверта с фотографией Синатры, приподнимающего шляпу. Он осторожно поставил пластинку на проигрыватель, аккуратно опустил иглу. Синатра затянул джазовое "джингл беллз", а Верн вернулся к елочным украшениям.
   -- Поможешь с гирляндой?" -- спросила Марта, протягивая Верну конец шнура. Верн встряхнул цветные лампочки и начал вставлять их в патроны. Затем они начали вешать гирлянду вокруг елки.
   Сэнди заметила, что Джефф молча наблюдает, как все трудятся. Когда Верн и Марта включили на ёлке лампочки, она подсела к Джеффу. Он постучал по коробочке с украшениями и опустил взгляд.
   -- Тебе тяжело, наверное, просто сидеть и смотреть? -- спросила она.
   -- Нет, я не об этом волнуюсь, -- ответил он. -- Я ни для кого не подготовил подарков. Да и куда я пойду в таком состоянии?
   -- У нас есть еще целый день. Я могу сходить, ведь я тоже не подготовила подарки. Можем подарить им что-нибудь от нас обоих.
   -- Но сейчас в магазинах ужасные толпы.
   -- Мне нравятся толпы.
   -- А тебе я что подарю? Не могу же я заставить тебя покупать подарок самой себе.
   -- Подаришь мне что-нибудь потом, когда выздоровеешь.
   Джефф улыбнулся.
   -- Давай, Джефф, помогай с мишурой, -- произнес Верн. Наступило время для украшений. Джефф открыл нужную коробку, дотянулся до елки и повесил на нее несколько блесток.
   Рождественская пластинка доиграла, Верн перевернул её. Вскоре елка была готова. Марта принялась собирать опустевшие коробки. Верн позвал её: "Когда ты уже расслабишься, Марта?" Она села на диван рядом с ним. Сэнди села на пол у камина рядом с Джеффом.
   -- Это самая красивая рождественская елка, которую я когда-либо видела, -- произнесла Марта.
   -- Мы отлично потрудились и оно того стоило. Что думаете, дети? -- спросил Верн.
   -- Выглядит очень хорошо", -- сказал Джефф. Сэнди согласно кивнула.
   -- Сэнди, ты говорила, что каждый год на Рождество вы уезжаете путешествовать. Где вы обычно бываете? -- спросила Марта.
   -- Мой отец все время работает, поэтому, когда у него отпуск, ему обычно хочется поехать на курорт или что-то в этом роде.
   -- Звучит захватывающе! А вы когда-нибудь были за границей?
   -- О, конечно. Мы трижды были в Европе, дважды в Мексике, один раз в Канаде, много раз на Гавайях и во Флориде. Примерно пять лет назад мы совершили целое турне по Азии: Гонконг на Рождество, затем Токио, а затем Бангкок на Новый год. Было беспокойно, но весело.
   -- Раньше я ездил в Азию по делам, -- ответил Верн. Сэнди представила его в деловом костюме. Сейчас Верн был одет в обычный свитер и брюки, но при этом выглядел достаточно официально: аккуратно причесанные (уже седые) волосы и золотое обручальное кольцо.
   -- Самое дальнее место, где я был, -- это Нью-Йорк, -- сказал Джефф.
   -- Ну, я брала тебя с собой в Канаду как-то раз, помнишь? -- спросила сына Марта. -- Мы гостили у тети Дороти и дяди Джека в хижине. Целый день гуляли по горам.
   -- О, теперь я вспомнил. У них были лошади на заднем дворе!
   -- Ты помнишь? -- Марта радостно повернулась к остальным. -- Он так подружился с одним пони, мы просто не могли его увести от него.
   -- Ой, мама, ну вот обязательно рассказывать младенческие истории?
   -- Ты был таким милым!

***

   На следующий день Сэнди отправилась в торговый центр и купила в подарок для Марты духи, для Верна настольный календарь и для Джеффа махровый халат. В магазине ей все упаковали, и можно было возвращаться обратно.
   В доме она снова полюбовалась на украшенную елку и разложила вокруг подарки. Несколько подарочных коробок уже лежали у подножия елки, укрытой белой тканью, словно снегом. На каминной полке Марта расставила рождественские открытки. "Все это так по-рождественски", -- Сэнди радовалась старому доброму Рождеству. Верн был на работе, Марта тоже куда-то ушла.
   Приоткрыв дверь спальни Джеффа, Сэнди заглянула внутрь.
   -- Ты поспал? -- спросила она. -- Я вернулась. Елка, все-таки, такая красивая.
   -- Ты уже все купила? -- Джефф увлеченно рассматривал содержимое картонных коробок, стоявших вдоль стены. Сэнди кивнула и присела на угол кровати.
   -- Чем занимаешься?
   -- Мама упаковала все вещи из нашего прежнего дома. Решил посмотреть, что здесь.

***

   Вечером в сочельник Марта приготовила большой праздничный ужин. Собравшись вместе за столом, они большую часть времени говорили о Рождестве, прекрасной елке и о том, как быстро под ней появилось множество подарков.
   На утро Сэнди проснулась от песни Фрэнка Синатры. "Уже почти девять, -- подумала она, поглядев на часы. -- Откроют все подарки без меня!" Она вышла в гостиную в пижаме и тапочках. Гирлянда на елке была зажжена, мигали лампочки. У камина в чулках лежали леденцы.
   С кухни раздавался разговор. Сэнди увидела, что Марта печет блины, а Верн и Джефф завтракают за кухонным столом.
   -- Доброе утро, Сэнди! -- поприветствовала её Марта. -- Счастливого Рождества!
   -- Счастливого Рождества, -- сказала Сэнди, протирая глаза. -- Я опоздала?
   -- Ни в коем случае, -- ответил Верн. -- Это же Рождество!
   -- Я услышала музыку.
   -- Разве старые пластинки не самые лучшие? -- спросила Марта, ставя горячие блины на стол.
   Сэнди поела, а потом вернулась в свою комнату, чтобы одеться. Когда она вышла в праздничную гостиную, Верн, Марта и Джефф сидели на диване.
   -- Мы хотим, чтобы ты побыла Сантой и доставила нам подарки, -- сообщил Верн.
   Сэнди не припоминала, чтобы когда-то раньше играла в Санту, но это показалось забавным. Она взяла первую упаковку -- свой подарок Марте, и передала ей. "Это от нас".
   Марта открыла его и посмотрела на духи. Брызнула немного на запястье и понюхала. "Спасибо, о! Сэнди и Джефф. Очень приятный запах, спасибо!" -- она вернула флакон в коробочку. Верн взял ее за руку и вдохнул аромат этих духов. На его лице появилось глупое, влюбленное выражение.
   Сэнди принесла Джеффу его подарок. "Я подумала, тебе понравится", -- сказала она. Джефф достал из упаковки громоздкий махровый халат. "Очень красиво, Джефф", -- сказала Марта и накинула халат сыну на плечи. -- Это как раз то, чем ты сможешь часто пользоваться следующие месяц или два".
   -- А вот что-то маленькое, -- Сэнди подобрала следующую коробочку, плоскую и квадратную. -- О, это тоже для тебя, Джефф. Здесь надпись "От Верна и Марты".
   Джефф сорвал ленту и разорвал бумагу. Он открыл коробку. Единственное, что лежало внутри -- карточка. Он поднял её и прочитал. Слезы выступили на его глазах, он уронил карту на колени. Он посмотрел на мать, сидящую рядом с ним, и не мог произнести ни слова.
   -- Расскажи всем, что там написано, -- попросила Марта. Джефф передал карточку Сэнди и она прочитала: "Эта карта соответствует номиналу 1 стипендии колледжа. Подписано: Фонд стипендий Митчелла и Митчелла".
   -- Не могу поверить, мама! -- Джефф обнял мать и потянулся, чтобы пожать руку Верну. Сэнди чувствовала прилив радости.
   -- Думаешь, сможешь вернуться в Санта Барбару? -- спросил Верн.
   -- Завтра утром первым делом позвоню в колледж.
   -- Вот это настрой, -- сказал Верн. -- Видишь, Марта!
   Сэнди вернулась к ёлке и взяла в руки очередной подарок:
   -- О, мне от Джеффа! -- внутри коробочки была яркая фарфоровая статуэтка: Винкен, Блинкен и Нод, плывущие в голландском деревянном башмаке. Сэнди осторожно поставила статуэтку на стол.
   -- Это ты на лодке, да? Где ты такое достал?
   -- В одной из тех коробок. Мой дедушка подарил мне её, я был тогда маленьким. Он читал мне книжку "Винкен, Блинкен и Нод", это была моя любимая сказка.
   -- Мне очень понравилось, спасибо!
   Сэнди взяла следующий подарок и протянула его Марте.
   -- Это для всех нас от Верна, -- сказала Марта и, вскрыв конверт, достала четыре билета. -- О, Лос-анджелесский филармонический оркестр в Музыкальном центре! Спасибо, Верн! Сэнди и Джефф, будете нашими гостями? Послушаем вместе симфонию в канун Нового года?
   Джефф кивнул утвердительно и посмотрел на Сэнди:
   -- Ты можешь остаться до Нового года?
   -- Если твои родные не возражают.
   -- Не проблема. У нас достаточно места, не так ли, Верн? -- сказала Марта.
   -- Останься еще на неделю, -- попросил Верн.
   Они продолжили разворачивать подарки. Сэнди понравился свитер, который выбрала для нее Марта, а Верну понравился настольный календарь, он как раз не успел его купить. Они вместе поели, а затем долго гуляли по окрестностям.

***

   Павильон Дороти Чендлер в Музыкальном центре уже десять лет был домом для Филармонического оркестра Лос-Анджелеса. Здание представляло собой парящую конструкцию с белыми колоннами и фонтаном. Из внутреннего дворика можно было увидеть очертания города. Для Сэнди всё казалось удивительным: до этого вечера она думала, что в Лос-Анджелесе нет культурной жизни. Концерт был очень вдохновляющим. Верн любил хорошую музыку и был счастлив поделиться этим со своей новоиспеченной семьей. Все завершилось к 11:30, затем публика хлынула в фойе. Верн встретил знакомых, которые тоже много лет посещали симфонические концерты, и представил им Марту.
   До полуночи оставалось всего несколько минут. Сэнди и Джефф оказались одни, немного в стороне от толпы.
   -- Хочу запомнить эту ночь, -- сказал Джефф. -- Это Новый год, и я чувствую себя таким счастливым.
   -- Я тоже, -- сказала Сэнди.
   Часы пробили двенадцать.
  
  
  
  
  
  
  
  

2

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"