Аннотация: Авторство мира: Малабар и Верона, 2009 г. Авторство персонажа и текста: Габриэль Вега, 2009 г.
"Умер один гражданин. Рассудили ему отправиться в ад. Идет он за сопровождающим и ничего страшного не видит. Светит солнце, птички поют, кругом красота неописуемая. Вино рекой, девки голые скачут. Удивился гражданин. Спрашивает, мол, а где же ад? А провожатый и говорит ему, что ад как раз прямехонько здесь. Располагайся, мол, найди местечко поуютнее и отдыхай. Еще больше удивился он, стал допытывать провожатого, где кипящие котлы, черти и муки. Тот открыл маленькую железную дверку и сказал:
- А, так это для верующих. Вот он, гляди".
- А ну покажи свою попку!
Девчонка лет четырнадцати упиралась руками в деревянную столешницу, молча кусала губы и брыкалась, как кобылка. Толпа пьяных мужиков с ржанием и улюлюканьем наблюдала за тем, как рыжий Вик пытался стянуть с нее мешковатую грязную юбку. В баре было темно, душно и жарко. Надсадно скрипел старый вентилятор, мешая лопастями едкий смог. Дым висел непроницаемой пеленой над столами, за которыми сидело такое же отребье как и он. "Цвет нации", все как на подбор: воры, шлюхи, убийцы, наркоманы. Десять минут поверх полуночи. Если "заказчик" не придет, он более не будет с ним говорить. Взгляд Валета Пик или, как его еще называли Лафайета, медленно скользил от одного жителя Четвертого округа к другому. Происходящее, казалось, пока нисколько не волновало его.
- Ублюдок, и мать твоя шлюха! - сплюнула девка и лягнула ногой Вика в сотый раз. Ткань разошлась по шву с треском, обнажая стройные ноги и аппетитный зад. Лафайет подался вперед, уперся в стол локтями, облизнул обветренные губы.
- Как и твоя, милочка, - огрызнулся Вик и, обхватив девицу за талию, потянул ее на себя. - Что, не хочешь меня?
- Пошел к черту, скотина, - прошипела та, стол с громыханием поехал следом за ней, когда Вик дернул снова.
Выпитого виски хватило бы на то, чтобы свалить слона, но Валет Пик был трезв как стекло и чертовски зол на это обстоятельство. Все его попытки надраться в хлам были безуспешны, подарок природы - быстрый метаболизм. Та же проблема была и с дурью, но с дурью Лафайет, считавший, что в жизни нужно попробовать все, быстро завязал. Еще пятнадцать лет назад он мастерски выигрывал любой спор, когда противник, скошенный зеленым змием, замертво падал под стол. Военное начальство бранилось, неизменно назначало наряды вне очереди, иногда сажало в гауптвахту, но ничего не менялось. Лафайет всегда находил новую забаву, и странным образом тогдашнему молодому легионеру все сходило с рук. Ровно до того дня, который изменил всю его жизнь. Согласно доносу и последующему разбирательству его обвинили в богохульстве и неверном толковании основных принципов веры. Для Лафайета это было всего лишь казарменной шуткой, но отцы Церкви считали иначе. На таких как он, козлах отпущения, держалась система устрашения.
- Тоже мне, святость с непорочностью, - хмыкнул Вик и вдруг заорал как резанный, потому что девица, повернувшаяся в один момент, мертвой хваткой вцепилась в его горло. Толпа ахнула. Лафайет встал.
- Хватит. Оставь ее, Вик. Ты проиграл, - Валет прихрамывая подошел к девчонке, перехватил за руку и хрипло сказал:
- Отвянь. Не тронет он тебя больше. Разойдитесь, - Ганс попятился первым, ибо Лафайет не шутил и говорил всегда один раз. Девица отцепилась, отряхнулась как собака, мотнула головой, убрала намокшие, грязные волосы со лба и вернулась к стойке, поймала черный, горький взгляд Лафайета и отчего-то вдруг стыдливо опустила глаза. Зажимая укушенную шею, Вик громко выругался и посмотрел на Валета:
- Я не знал, что ты решил оставить ее себе, Валет. Так бы и сказал, - плечи его сгорбились, голова поникла. - Больно кусается, стерва.
После прилюдного бичевания Жан Лафайет был закован в кандалы и отправлен на исправительные работы. Его пощадили, отпустив через десять лет, наградив всего лишь несколькими открытыми переломами, содранной со спины кожей и глубокими ожогами. Как ни странно, Валет Пик никогда не сожалел о произошедшем, не прятал обезображенное шрамами лицо, не клял судьбу и не прибеднялся. В тридцать, получив неожиданное помилование, он не вернулся в родной дом, где его давно уже считали мертвым. Законопослушное семейство, опасаясь позора, все равно не пустило бы его на порог. Потому вот уже пять лет Валет Пик обретался в Четвертом округе Аммона, промышляя разнообразными темными делами и снискал славу если не самого лучшего, то одного из известных громил в районе Отрубленной Головы. Про него и его толпу сорви голов сочиняли всевозможные небылицы, Валет Пик не опровергал эти слухи, наоборот всячески содействовал их распространению, руководствуясь принципом "Боятся, значит уважают". До остального же ему не было дела, почти. Валет строго соблюдал одному ему ведомые принципы, за дела брался с предосторожностями, выясняя кто, кого и за что. И если оказывалось, что желающий получить чью-то голову или жалкие пожитки, не прав, то Лафайет поступал с ним так, как поступают с брехливой собакой или доносчиком, со всей жестокостью вымещая первобытную злобу. С внешними, кроме пары нужных человек, не связывался, потому что все они были внутри гнилье, одним мирром мазаны.
- Пшел вон, - коротко сказал Лафайет, и уже тише, обращаясь к девице, добавил: - А ты будешь знать, как вертеть задом.
- Видно настроение у Валета хреновое совсем, даже бабу не окучит, - сокрушался белобрысый Ганс.
- Значит, окучит не бабу, - впервые за весь вечер подал голос коротышка Джей.
- Тронете ее, яйца оторву. Гуляйте. Свободны, - от виски горчило, от дыма к нёбу прилипал язык. "Заказчик" так и не пришел. То ли испугался, то ли передумал. А может быть уже лежал лицом в землю или грязную воду да ждал прихода стаи диких собак. Лафайет кашлянул то ли в попытке избавиться от неприятных ощущений, то ли в ответ на замечание Джея и, более не говоря ни слова, направился к выходу. Старая ведьма ночь раскинула перед ним свои объятья, бережно укрывая от любопытных глаз.