Аннотация: В общем-то, я знал, что все они давно мертвы. Наверняка.
В общем-то, я знал, что все они давно мертвы. Наверняка. По тому, как странно они двигались и одевались, по тому, о чем говорили. По реакции. Их не любили собаки. Только я и собаки знали эту страшную тайну.
Мы по-прежнему улыбались друг другу и по выходным играли в гольф. И Мэри так же готовила пунш, все пили и смеялись. Только я был грустен. В их компании мне всегда казалось, что я уже на том свете. Но не в раю. Мертвая кошка отиралась о мои штаны, громко урча встроенным мотором. Я держал в кармане опасную бритву. Бритва была моим единственным оружием против этой заразы. Моим спасением, моей надеждой.
- Почему бы тебе не жениться, мой мальчик? - Спрашивала тетя Милли. Каждый раз она спрашивала одно и то же. Я отвечал правду:
- У меня есть жена.
- Ну, полноте. - Говорила она смеясь. Я пожимал плечами, делал глоток пунша и незаметно выплевывал его под стол, на изумрудно зеленую траву. Я не хотел стать таким как они.
Мэри теребила жемчужные бусы. Бусы были длинными, она носила их на манер леди в стиле модерн. Я мечтал когда-нибудь затянуть их так, чтобы она задохнулась, петлей. Было бы очень красиво. Но, я никак не мог уловить момент, ее муж Саймон все время крутился рядом. Я думал о том, как затащу Мэри в какой-нибудь сарай, раздену, свяжу, трахну (зачем пропадать такому добру), потом повешу. Следующими будут дядя Джон и Саймон, последней я разоблачу тетю Милли. Потому, что все рано или поздно должно было встать на свои места. Кошку я хотел забрать себе на память. Чтобы разобрать и собрать. И если бы вдруг это удалось, я бы смог доказать всем вокруг, что я не сумасшедший.
Каждый год мне надо было ложиться в больницу. В медицинской карте мелькал один и тот же диагноз. Прогрессирующая шизофрения. Гнусное вранье. Я знал и знаю сейчас, что я прав, а они мертвы.
Я помню момент, когда все умерли. Я тогда лежал в больнице после автомобильной аварии, и тетя Милли пришла меня навестить. Она принесла пирожные и букет цветов. Какого черта? Я не люблю пирожные и ненавижу цветы, и ее извечное "Мой мальчик".
- Мой мальчик, тебе тяжело. Я знаю.
- Мой мальчик, Мэри скучает по тебе.
- Мой мальчик, мы искренне сожалеем.
- Мой мальчик, ты обязательно поправишься.
- Мой мальчик, дядя Джон обещал прийти к тебе на следующей неделе.
- Мой мальчик...
Я молчал, кивал и улыбался. Кивал и улыбался. Молчал.
- Мой мальчик. - Она поправляла мое одеяло и садилась рядом.
- Мой мальчик. - Меняла цветы в вазе.
- Мой мальчик. - Открывала и закрывала окно.
- Мой мальчик. - Проверяла ток лекарства в трубках капельницы.
- Мой мальчик. - Выносила утку.
- Мой мальчик. - Прикасалась рукой к перевязанному лбу.
Я хотел быть один. Мне было больно. Я кричал им об этом, но они не слышали. А с потолка глядя, улыбалась мертвая Рэйчел. И это было самым страшным наказанием. Через год я поправился и научился притворяться, будто бы ничего не знаю. Мы по-прежнему праздновали все праздники вместе, но не было Рэйчел. Зимой я тупо смотрел в огонь камина, летом на изумрудную траву, и все так же брезгливо сплевывал чертов пунш.
Первый срыв случился через два года, весной. Никто не выдержит так долго. Не выдержал и я. Ночью, направляясь в уборную, я встретил Саймона в коридоре. Он выглядел странно в расстегнутой пижаме, с мокрыми, липкими руками и блуждающей улыбкой на лице.
- Не спится? - Усмехнулся он.
- Ну да. - Ответил я и пошел дальше.
- Подожди. - Сказал Саймон.
- Да? - Я остановился.
- Знаешь, иногда я думаю о Рэйчел. Она была очень красивой. - Он вытер ладони о пижаму.
- М?
- И даже в гробу. В окружении белых роз.
- Я не был там.
- Я знаю.
- Извини.
- Ничего. - Я махнул рукой и пошел дальше. Дойдя до уборной, до толчка, я все понял и закричал. Меня стошнило прямо на пол. Рвало поздним ужином, и я ничего не мог с собой поделать. На крик прибежали дядя Джон, тетя Милли и Мэри. Саймон из комнаты не вышел. Он-то знал, в чем дело.
Я не помню, что случилось потом. Говорят, я разбил зеркало, громко кричал и просил прекратить это. Больницу я тоже почти не помню, или не хочу помнить, кроме одного дня, когда я встретил девушку, которая поддержала мою идею о живых мертвецах. Потом меня выписали. Я снова вернулся домой. Ни на минуту родственники не оставляли меня одного и прятали все острые предметы. Чтобы я "случайно" не поранил себя.
Ха. Я ни в коем случае не собирался совершать акт самоубийства. В моем положении это было бы наивысшей глупостью. Я собирался бороться, за себя и Рэйчел.
Я наблюдал за ними, ожидая удобного случая, когда кто-нибудь из них снова выдаст себя. Следующей была механическая кошка, нагадившая на нашей кровати, на половине, где спала Рэйчел. Кошку я трогать не стал, просто отметил про себя. Последним доказательством стал случай с вещами Рэйчел, которые Мэри сдала в секонд хэнд...
- Мой мальчик. Пойми, все мы рано или поздно уйдем из этого мира. Я думаю, Рэйчел сейчас смотрит с небес и радуется тому, что кому-то пригодятся ее вещи. Люди сохранят о ней память.
- Да.
- Мой мальчик, ты согласен?
- Да. - Я не собирался спорить. Я ждал удобного момента, и он настал.
Однажды летом, когда дядя Джон возился в саду, лезвие ножовки соскочило и поранило ему руку. Я был рядом и видел, как он побледнел и осел на землю, прислонившись к яблоне спиной.
- Вам помочь? - Поинтересовался я.
Дядя Джон что-то промычал, но я не понял, что именно он хотел сказать. Наверное, надо было сообщить об этом тете Милли, но я не хотел. Вместо этого я ушел вглубь сада, в заросли крыжовника, наблюдать за механической кошкой. Потом, конечно же, все выяснилось, и меня отправили в больницу во второй раз. Я вел себя хорошо и строго выполнял все указания врача. Меня скоро выписали. И все продолжилось.
Однажды ночью ко мне в комнату зашла Мэри:
- Ты не спишь?
Я закрыл книгу, которую читал, положил закладку на тридцать седьмой странице и вопросительно взглянул на нее:
- Ты хотела со мной поговорить?
- Да.
- О чем?
Она закрыла дверь и скинула шелковый пеньюар. Я выронил книгу. Мэри выключила свет.
- Мой мальчик, Мэри рассказала мне, что было ночью.
- Мой мальчик, не надо стесняться приступов.
- Мой мальчик, в твоем положении это естественно.
- Мой мальчик, ты знаешь, мы все любим тебя.
- Мой мальчик, тебе надо подумать о будущей жизни.
- Мой мальчик, ты всегда можешь рассчитывать на нас.
Мертвая кошка терлась о мои ноги, оставляя на брюках клочки серой шерсти.
Я слушал молча, с улыбкой, поглаживая опасную бритву, спрятанную в кармане вязаного пиджака. Так или иначе, они давно все были мертвы. А когда долго живешь среди мертвецов прикидывающихся живыми людьми, тебе приходится делать вид, что ты и они играете в одну игру. Притворяться мертвым, пить пунш, приготовленный Мэри, играть в гольф и слушать наставления тети Милли. Я знаю, что это всего лишь вопрос времени, и все зависит от моего терпения...