В пересохшее горло - коррозию дринка, 
в змеевик пищевода - иллюзию пищи. 
Мы - в протухшем пространстве блошиного рынка 
и системы, где принцем становится нищий. 
В этом странном мирке невозможно негромко 
говорить или петь - это участь изгоя. 
От изящных манер начинается ломка. 
От событий и лиц содрогнулся бы Гойя. 
Всё привычно вполне - генералы и сошки, 
и рабы для галеры, и князи из грязи. 
Лишь различье в бумажках, зажатых в ладошке, 
и бесплатных минутах для сотовой связи.