Латинский квартал средневекового Парижа был местом до крайности беспокойным.
Множество школяров, забросив учебу, бражничали, распутничали, не гнушались мелким воровством, бунтовали и устраивали беспорядки. Пытавшиеся найти на них управу городские власти с позором изгонялись за пределы Университета распоясавшимися школярами, ведущими против них настоящие военные действия.
В ту душную летнюю ночь полнолунья, выглянувшие из окон горожане, могли заметить бредущую по Английской улице, возмущенно горланившую компанию молодых людей в изрядном подпитье.
Повод напиться у школяров был уважительным. Один из этих гуляк - Пьер Карбон, по кличке Задира (учащийся артистического факультета) был оштрафован судебным исполнителем аббатства Святой Женевьевы на приличную сумму за небольшой инцидент с женой цирюльника Крюшо, проживавшего на этой же улице.
Жанна Крюшо - пухленькая и обольстительная брюнетка сводила с ума всех знакомых с этой женщиной школяров. Лукаво улыбалась, строила глазки, так покачивая бедрами при ходьбе, что у бреющихся у её супруга мужчин поневоле голова поворачивалась вслед за кокеткой, что приводило к нешуточным порезам на окровавленных щеках и подбородках.
То ли молоденькая женщина обладала ветреным нравом, то ли просто отличалась шаловливостью, но однажды она дала вполне определенные авансы Задире, пообещав ответить на его чувства. Но напрасно тот потратил несколько су на угощение, закупив для возлюбленной груш, персиков и сладкого вина, женщина так и не пришла.
На следующий день Пьер попытался выяснить, почему сорвалось свидание. Он подкараулил капризную красотку у лавки, в которой Жанна обычно покупала хлеб.
В то утро за прилавком стояла Алиса Булочница - женщина суровая и решительная. Покосившись на её застывшее в каменном неодобрении лицо, Пьер отозвал хихикающую кокетку в сторону.
- Прекрасная Жанна,- Задира решил быть предельно любезным, - какой несчастный случай мне винить за то, что вчера вечером я понапрасну изнывал в ожидании?
- Вы ждали меня? - невинно округлила та глаза. - Но... почему? Я замужняя женщина и не питаю интереса к холостым мужчинам!
Понятно, что Пьер не получил бы своей клички, если бы не отличался вздорным и вспыльчивым характером.
- Но разве ты не сама назначила мне свидание? - в гневе ухватил он женщину за руку.
Реакция Жанны тоже оказалась вполне предсказуемой. Она пронзительно завизжала на всю улицу:
- Отпусти меня, негодяй! Люди, люди, спасите меня от этого злокозненного школяра!
- Отпусти её, охальник! - закричала из-за своего прилавка и Булочница. - Ходят тут, пристают к порядочным женщинам!
- Кто - "порядочная женщина"? - свирепо взревел Пьер. - Эта шлюха? Или ты - чертова сводня? Ну, так забери назад свой подпорченный товар!
И, изо всей силы толкнув на прилавок с хлебом, что-то возмущенно верещавшую Жанну, он удалился, громко проклиная женское коварство.
После, немного остыв от гнева, Задира пожалел, что не сдержался. Конечно, он понимал, что не обойдется без скандала, и был готов заплатить штраф епископальным властям и за испорченный хлеб, и даже за "чёртову сводню" (благо, деньги у него водились), но когда на разбирательстве его ещё и обвинили в попытке украсть жену цирюльника, его терпение лопнуло:
- Эта женщина заигрывала со мной, строила глазки! Сама назначила свидание! Она блудлива, как кошка! - жарко оправдывался он перед судьей.
Пьер аккуратно платил за свою учебу, и это, наверное, сыграло особую роль в его деле. За него вступились университетские власти, но всё равно пришлось ещё и раскошелиться на кругленькую сумму штрафа "за оскорбление почтенной женщины".
- "Почтенная женщина"! - жаловался он сейчас своим друзьям, пьяно держась за их плечи. - Этот Везельвул в юбке, эта хвостатая помесь Сатаны и Иуды! Лживая тварь! Сорок су - такие деньги! И всего лишь за то, что зловонную грязь назвал грязью!
Хорошенькая Жанна на "зловонную грязь" походила мало, но друзья Пьера его пылко поддержали - все они в свое время пострадали от женского коварства. Пусть не в такой мере, но всё же! Каждому нашлось, что сказать, обвиняя слабый пол в невиданном лицемерии.
Цирюльня находилась неподалеку от мясобойни холма св. Женевьевы, снабжавшего мясом все лавки Нового города. И в летнюю жару весьма специфическая вонь этого места делала его малопривлекательным для прогулок, но гнев и обида привели гуляк к плотно закрытым ставням дома Крюшо.
- Чтобы такое им устроить? - задумчиво протянул один из гуляк - Роже де Арно,- что б этой шлюхе впредь неповадно было порядочным людям голову морочить?
- Если преступление оказывается безнаказанным, то оно ведет к дальнейшему падению нравственности и моральных устоев, подрывая само понятие христианского образа жизни, как стремления к телесной чистоте и духовности! Кара непременно падет на голову грешнице!- подхватил его мысль и третий из студентов - Рауль, по кличке "Умник".
Он учился на факультете канонического права и любил строить сложные умозрительные конструкции. Его выслушали, недоуменно наморщив лбы, но согласно кивнули головами, сообразив, что даже столь витиеватым способом тот мог их только поддержать.
- Может, забросаем грязью дом? - предложил более практичный Роже.- Из-за близости мясобоен здесь такая мерзкая сточная канава. Неделю очищать дверь и окна придется.
- Нас тоже, - философски заметил Умник, - да и сразу догадаются, что это выходка Задиры. Здесь надо что-то другое придумать.
Четвертый из бражников - студент Медицинской школы Жак, по кличке "Заморыш" (его так прозвали из-за маленького роста), между тем, сосредоточенно разглядывал улицу, заметив там припозднившегося прохожего.
- Эй,- окликнул он щуплого человечка с мешком на плече, - что ты тут делаешь в столь поздний час, когда все порядочные люди давно спят?
Незнакомец мог, конечно, задать им встречный вопрос, но их было четверо против одного.
- Любезные господа, - поставил он свой мешок на землю,- я вижу, вы школяры?
- А ты надеялся застать здесь кардинала? - хмыкнул Задира. - Быстро показывай, что несешь?
- Ничего, что может представлять для вас интерес, - человечек суетливо развязал мешок. - Это кости, всего лишь, никому ненужные кости!
- А зачем тебе, парень, обглоданные кости?
- Я - алхимик, и жженые кости мне необходимы для получения нужного ингредиента для моих опытов.
Здесь в разговор вновь вступил Заморыш.
- Да это же мэтр Бертье,- приглядевшись, пораженно ахнул он. - Вы составили рецепт мази от боли в коленных чашечках. Наш профессор Гелен вас очень хвалит, как вдумчивого и осторожного ученого.
- Вы мне льстите,- скромно потупил глаза мэтр, - так высоко оценивая мои скромные заслуги.
Но пока Заморыш и Бертье обменивались любезностями, остальные вовсе не намеревались стоять безмолвными истуканами.
- Алхимик и колдун - это отнюдь не одно и то же, - живо возразил Бертье, - что и может подтвердить любой сведущий человек.
- Однако кости вы тащите в свой дом, дождавшись темноты.
Алхимик занервничал.
- Невежды могут...
- Да, мне всё равно,- лениво перебил его Задира, - как ты прислуживаешь сатане. Главное, ответь: если можно излечить боль в коленях, значит, можно эту боль туда и наслать? Пусть бы коварная бабенка и шагу не смогла сделать без крика, не то, что подолом вертеть и честных христиан на грех искушать.
- Или пусть у цирюльника вырастут ветвистые рога, чтобы каждый видел, на ком он женат!
- Или...
В предложениях недостатка не было - одно диковиннее другого они бесперебойно посыпались на голову ошарашенного алхимика.
- Подождите! - в конце концов, взмолился он. - Я так понял, что нужно отомстить, живущей здесь кокетке за нанесенную вам обиду?
- Да, и таким образом, чтобы весь Университет узнал, что она блудливая коварная кошка!
Мэтр Бертье понимающе хмыкнул и взвалил на плечо свой мешок.
- Хорошо, господа школяры. Я помогу вам, а вы, соответственно, не будете распускать свои языки относительно костей.
Дом алхимика находился внизу улицы, и со двора выходил на берег Сены. Въедливый запах щелока, витавший над этим местом красноречиво указывал, что прачки облюбовали его для стирки белья, затовариваясь у того же мэтра Бертье мылом для стирки.
Его лаборатория была оснащена двумя печами, заставлена множеством реторт, сосудов, колб и перегонных кубов.
- Вот, - со скромной гордостью указал мэтр на полки, тянущиеся вдоль стен, - здесь всё, что я использую в работе: сера, медь, олово, свинец, мышьяк, ртуть, адский камень, медный и железный купорос, киноварь и кислоты.
Школяры даже протрезвели при виде такого разнообразия веществ, о которых они имели весьма смутное представление.
Но Задира отнюдь не забыл о цели посещения лаборатории алхимика.
- Всё это, конечно, интересно, - фыркнул он, оглядев таинственно поблескивающие сосуды ,- но как может помочь нашему делу?
- Помогите мне раздуть огонь в печи, - вместо ответа предложил мэтр.
А когда заполыхало пламя, он поставил на открытый огонь небольшой котелок с водой.
- Кинем валерьяновый корень, немного мускуса, немного барсучьего жира, а так же унцию порошка из высушенных крыс и... - алхимик хитро прищурился, оглядев вытянувшиеся лица наблюдавших за его действиями школяров, - клочок кошачьей шерсти!
Варево пузырилось и булькало, издавая зловоние такой силы, что присутствующие брезгливо заткнули носы рукавами рубашек, и только мэтр Бертье, как ни в чем ни бывало, продолжал вымешивать содержимое котелка до тех пор, пока оно не загустело и не обрело странный, ни на что не похожий запах.
- Вот,- алхимик слил содержимое в сосуд и плотно его закупорил, - возьмите, господа школяры. Этим средством нужно будет облить дверь, оскорбившей вас женщины. Смотрите, сами не испачкайтесь.
- И что? - не понял Задира. - У неё вырастет хвост, как у кошки?
- Почти, - хмыкнул мэтр Бертье. - Впрочем, увидите всё сами. Торопитесь, господа! Скоро рассвет.
Молодым людям пришлось приложить усилие, чтобы вновь одолеть подъем на холм св. Женевьевы, и до рассвета исполнить рекомендации алхимика.
Действовали они быстро, но уже светало, когда довольные своей работой друзья решили удалиться восвояси.
Не успели они сделать и десятка шагов, когда мимо них промчались несколько истошно завывающих котов. Пушистые зверьки, издавая утробные звуки, устроились на пороге дома Крюшо и принялись яростно царапать двери.
- Что это они? - удивился Заморыш.
- Может, у Крюшо кошка загуляла, - предположил зевающий Умник. - Завтра разберемся, что к чему, а сейчас... уж очень спать хочется.
По дороге им ещё попадались коты, взволнованно мчавшиеся к дому цирюльника. "Неужели это воздействие варева алхимика?- мелькнуло в голове Задиры уже на пороге собственного дома. - Ну и что? Чем эти коты могут испортить жизнь коварной Жанне?"
Утром, когда Задира, потягиваясь и зевая, уселся за стол, чтобы позавтракать, хозяйка его квартиры, поставив на стол капустный суп, возбужденно поделилась с ним последними новостями:
- Весь Латинский квартал только и гудит о происшествии на Английской улице.
Пьер моментально проснулся.
- И что же там случилось?
- Вы же знаете цирюльника Крюшо? Его жена ещё обвиняла вас...
- Я знаком с этим человеком,- с досадой перебил женщину Задира. - Так что там с цирюльником?
Его пожилая хозяйка даже помолодела, передавая такие сенсационные сплетни.
- Тысячи котов сбежались к дому Крюшо. Люди видели, как они пересекают Малый мост, мчась из Сите. Дом буквально облеплен ими, да ещё коты сцепились с собаками, обитающими близ мясобоен, и там идет настоящая война. Нет ходу ни конному, ни пешему. Кажется, что каждый камень на улице или мяукает, или гавкает!
- Не повезло Крюшо.
- Ещё больше не повезло его жене - кривляке Жанне. Стоило той только высунуться из дома, чтобы отправиться на рынок, как всё это хвостатое воинство увязалось за ней. Коты бежали за женой цирюльника, путались в ногах, цеплялись за юбки и истошно орали, словно она не женщина, а загулявшая кошка. Пришлось Крюшо выбежать из дома с водой, и только таким образом отбить мохнатых ухажеров от своей второй половины. Но коты, по-прежнему, несметными полчищами крутятся возле их дома.
Забыв про занятия, Пьер помчался на Английскую улицу, где Задиру уже ждали опередившие его друзья. И зловредные школяры, давясь от смеха, наблюдали, как цирюльник в бессильном гневе пытается при помощи метлы отогнать от своей двери кошачью армию. Но коты не особо реагировали на его попытки, нагло шипя, угрожающе рыча и даже распуская когти. Рыжие, черные, пятнистые, полосатые, они как будто разноцветным меховым одеялом накрыли его дом, сидя на всех подоконниках, прилавке, на крыше и трубе, на соседских заборах, но больше всего их, конечно же, толпилось у злополучной двери.
Прошло несколько дней, но коты не оставляли своим вниманием дом цирюльника.
Тот терпел убытки, нарекания властей, скандалы с соседями и зловещий интерес епископальных властей. Несчастный Крюшо даже кюре приглашал в дом. Священник окропил святой водой всё помещение, но толку было мало - коты стояли насмерть.
И вот, как-то утром, когда Задира выходил из лавки продавца чернил, ему навстречу попалась уныло плетущаяся Жанна с корзиной зелени в руках. За ней волоклась солидная свита из котов особо устрашающего вида, которые тотчас зашипели при виде мужчины, остановившегося напротив предмета их обожания. Ни с чем несравнимое кошачье амбре окутывало её словно облаком, заставляя прохожих брезгливо морщиться и сторониться женщины.
- Здравствуйте, прекрасная Жанна! - издевательски хмыкнул Задира, отгоняя ногой какого-то особо рьяного "ухажера", попытавшегося вцепиться когтями в его башмак. - Не надо было ссориться со своими друзьями, тогда бы узнали, как спастись от такой напасти.
Видимо, беда научила жену Крюшо соображать с молниеносной быстротой.
- А вы, уважаемый господин Карбон, знаете средство отогнать котов от нашего дома?
- Знаю,- коварно усмехнулся школяр,- но что я с этого буду иметь?
- Мою глубокую признательность.
- Гм-м... Как-то я напрасно вас дожидался, а вы потом на меня жалобу епископу подали.
- Я была не права, - с готовностью повинилась Жанна, и кокетливо скосила на него глаза. - Вот если бы вы мне помогли... моя благодарность не имела бы границ.
- А остальное? - прямо поставил вопрос Задира. - Вы мне сильно задолжали: и ночь, и сорок су.
Красавица занервничала.
- Да я не против, но... куда мне деть эту свиту?
Пьер задумчиво почесал в затылке. Жанна, конечно, была права, но, с другой стороны - ему ли не знать эту хитрюгу.
- Но сорок су коты ведь не помешают мне вернуть?
Уж неизвестно, что сказала женщина своему супругу, но к вечеру того же дня она передала школяру требуемую сумму.
- Деньги здесь, а где средство от нашествия котов?
Последние торчали тут же, преданно ластясь к грязным от кошачьей шерсти юбкам.
- А когда вы ко мне придете?
- Сразу как отмою себя и дом от следов этих пакостников.
Здесь Жанна была права. Смердела она неимоверно.
- Ладно,- снисходительно улыбнулся Задира, - ещё раз поверю вам, красавица, на слово! Буду ждать вечером третьего дня.
Он удовлетворенно оглядел измученное лицо женщины и агрессивно мяукающую стаю вокруг.
- Такой же случай произошел с соседкой моей тёти, - Пьер на всякий случай решил предостеречь её от нового обмана, - которая чересчур вольно вела себя с мужчинами: кокетничала, раздаривала пустые обещания, лгала перед судом.
Взгляд Жанны выразил раскаяние, и теперь можно было перейти к делу:
- Так вот, чтобы Господь сменил гнев на милость, надо сорок раз на коленях прочитать "Ave", а потом сорвать дверь с петли и, мелко порубив, сжечь дотла, а пепел выбросить в Сен.!
Наверное, цирюльник с женой так и сделали, потому что стайки, уныло возвращающихся восвояси котов, можно было наблюдать на всех улицах Латинского квартала. Но напрасно Задира вновь тратился на сладкие груши, персики и вино - коварная красотка не пришла.
Утром разъяренный мужчина и Жанна вновь встретились у хлебного прилавка Алисы Булочницы.
- Как же так, прекрасная Жанна - вы опять обманули меня? - гневно осведомился Пьер.
Женщина виновато улыбнулась.
- Право слово, господин школяр, я всем сердцем хотела провести с вами вечер, но испугалась.
- Чего?
- Но вы же сами сказали, что таким образом Господь наказывает женщин, вольно ведущих себя с мужчинами. Коты же словно прилипли к моему порогу только из-за нескольких улыбок, которые я подарила знакомым школярам.
Жанна тяжело вздохнула, в задумчивости стряхнув последнюю кошачью шерстинку со своего платья:
- Вот я и подумала - что же будет, если я всё-таки уступлю вам? Не поглотит ли из-за моей измены этот город Геенна Огненная?
- Не слишком ли большое наказание за такую-то малость? - усомнился Задира, - все вокруг грешат, а Париж, как стоял, так и стоит!
- Нет, нет, и не уговариваете. Отныне я стану самой благоразумной изо всех жен этого города, и пусть новые полчища пушистых тварей обрушатся на мою голову, если я хотя бы раз посмотрю в сторону другого мужчины. Молитва, пост, покаяние - вот что отныне станет для меня главным в этой жизни.
И она, благочестиво перекрестившись, скромно посеменила к прилавку Алисы Булочницы, оставив ошеломленного Задиру горько сетовать то ли на женскую изворотливость, то ли на собственную глупость.
dd>
dd>
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/6012fb2e9d1bdd7432a27742/6026d027331cb763523f0aaa/edit