Фурсин Олег Павлович : другие произведения.

Моисей, кто ты? Глава 1. Исход

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если есть на сайте люди, не приемлющие никакого другого прочтения, кроме библейского, или свято хранящие в душе Пятикнижие Моисеево, и каждое иное мнение считающие преступлением, огромная просьба: просто не читайте. Мы уважаем ваши взгляды, но отстаиваем право иметь свои.
  Гл. 1. Исход.
  
  
  
  Эта земля даже зимой не отдыхает, она вечно изнывает от солнца. Повсюду, куда ни кинешь взгляд - мертвая, покрытая глубокими изломанными трещинами пустыня. Если бы можно было подняться вверх, широко раскрыв крылья, и, опираясь на горячие потоки воздуха, воспарить на немыслимую высоту! Туда, к редким облакам на этом бездонном небе, и бросить потом взгляд вниз! Наверное, развернувшаяся сверху картина была бы не такой убогой. Почему эта мысль пришла ему в голову, Мозе вряд бы объяснил. Сейчас нужно было бы решать, какой дорогой вести людей дальше, а не мечтать о полетах, ведь они подошли к границе Черной земли[1]. Там, впереди, свобода. Но одно, и только одно его неправильное решение... Свобода обернется гибелью его мечты, смертью десятков тысяч людей, идущих за ним.
  
  Наверное, с высоты окружающая пустыня выглядела бы не так обреченно, сверху все выглядит величественней. Сверху земля кажется такой, какая она есть - красивой, до боли любимой... Она изъедена многочисленными морщинами, словно лицо старушки-матери, но при этом лицо это такое родное.
  
  Решение надо принимать сейчас. Неправда, что оно будет сиюминутным, озарит мозг в данное мгновение. Уже давно эти мысли зародились, давно идет работа там, внутри. И днем, и ночью, и под проклятым, все умерщвляющим, солнцем, и холодной бодрящей ночью. Каждый миг он думает об этом.
  
  Нет, все-таки она прекрасна, эта страшная земля. Да, действительно, там, где ветер не засыпал принесенным песком трещины, повсюду до самого горизонта она покрыта глубокими морщинами. Камнями, от маленьких до огромных валунов. И чем дальше к горизонту, тем необычней и красивее это зрелище. Ни за что не поверишь, что это создано иначе, чем умелой рукой великого мастера. И, однако, хватит перемалывать странные мысли, словно зёрна между жерновами, надо бы действовать.
  
  - Аарон, - позвал Мозе брата. - Сколько повозок у нас, и сколько старых и больных людей?
  
  Он не стал слушать ответ, тот ответ, который знал не хуже прочих. Перебил Аарона, начавшего было перечисление.
  
  - Мы оставляем себе повозок триста, не больше. Все остальные освобождайте от еды и воды, загружайте. Я не знаю, чем, да вот хотя бы камнями. Главное, чтобы было видно - повозки забиты до предела. Сажайте в них тех, кто не может идти, но может управлять волами. А также отбери всех больных, которые смогут еще идти, пусть недолго, несколько дней. Стариков, чья жизнь и так прервется не сегодня, так завтра, и детей, которые умрут вскоре...
  
  - А если мне не отдадут детей? Если будут спрашивать, зачем тебе, брат мой, их обреченные, но столь любимые родными жизни? Правильно ли я понял, что они должны послужить приманкой для египтян? Что сказать мне, когда родные отобранных мной возьмутся за камни, угрожая мне и моим людям?
  
  Аарон как будто давно научился ничего не спрашивать, а лишь исполнять все, что ему скажет брат. Но сегодня тревога не позволила ему, кивнув головой, отойти в сторону.
  
  - Обреченные - обречены Господом. Кому суждено спастись - спасутся. Напомни им о моей корзине, если кто забыл. Не Мариам меня вытащила из пучины, а рука Божья. Пусть женщины замолчат, как молчала Иеховеда...
  
  Мозе усмехнулся недобро. Есть воля выше, чем людская. Он знает, он убежден, что познал эту волю. Многие, кто последовал за ним, не убеждены? Пусть ищут иной доли, но он, Мозе, им не помощник!
  
  И Мозе сказал брату, все еще ждущему от него ответа, поскольку предшествующий его не устроил.
  
  - Впрочем, у них есть выбор, пусть следуют за детьми своими, оставив мужей и тех, кто еще может спастись. Пусть умирают с теми, кто им дороже, мешать я не стану. Но если помешают мне!.. Аарон, оружие есть лишь у твоих людей, и у жрецов, которых я подчинил тебе тоже...наша жизнь в твоих руках. Не надо начинать с междоусобицы, но покажитесь людям во всем своем снаряжении, побренчите мечами громко и весело. Я учил тебя военному искусству не просто так, и если оно потребуется уже сегодня, твое умение, значит, так тому и быть, брат!
  
  Аарон, получивший от брата согласие на применение силы в случае нужды, облегченно вздохнул. Он знал тех, кого суждено было ему возглавить, и не сомневался в необходимости крайних мер.
  
  Надо быстро собрать и свое небольшое, но хорошо обученное войско, из бывших рабов. Тех, кто рабами были плохими, воинами стали хорошими. И тот поистине бесценный отряд, отряд египтян-жрецов, в котором каждый хорош во всем: и в бою, и в молитве, следует предупредить. Пожалуй, они обрадуются. Давно косятся на ведомый ими народ, плачущий и вздыхающий, жалующийся и ропщущий. Дай им мечами побряцать, они с удовольствием. Еще удерживать придется.
  
  Мозе, проводив брата, явно распрямившего плечи, бросил взгляд туда, откуда восходит солнце. Невеселые мысли одолевали его. "Майя, главный распорядитель войска владыки обеих земель, не соберет больше двух-трех тысяч солдат, чтобы бросить их в погоню за нами. Неспокойно в Египте самом, там нужны его люди. Посланник начальника чужеземных стран, отпрыск Па-Нехов[2], гиксос[3] по происхождению, даже не египтянин, придет ли он к нему на помощь? Станет ли он носиться со рвением в поисках каких-то рабов по голой равнине Мафкета[4], по пустыне с чахлой растительностью, окруженной цепью гор и холмов? Будем надеяться, что ему это не нужно...
  
  Слава Атону, что это будут пехотинцы, а не всадники. Но даже пеший солдат передвигается в три-четыре раза быстрее моей толпы. И, несмотря на то, что в этой толпе больше пятидесяти тысяч людей, и из них более семи тысяч мужчин, что смогут сделать эти бывшие ремесленники, торговцы и земледельцы против хорошо вооруженных солдат? Сил Аарона хватит лишь на усмирение своих собственных людей, когда они вздумают вернуться на поругание в Египет, а они непременно вздумают, когда встретятся лицом к лицу с вооруженной армией. Нет, встреча с отрядом Майи и Па-Неха - это смерть... Я попытаюсь послать их по ложному следу. Вряд ли скупой Майя дал им много продовольствия, думаю, дней на пять-шесть. Сутки им нужны будут, чтобы догнать повозки. Еще сутки, чтобы вернуться назад, когда поймут, что их перехитрили. Остается ещё два дня, чтобы дойти до чужих и совсем неподвластных Та-Кемет земель, что же мне делать с этими лишними днями...".
  
  К вечеру более семисот повозок и более полутора тысяч людей отделились от основного отряда, двинулись в направлении завтрашнего восхода солнца. Немногие родители решились разделить участь своих больных детей. Немногие, но не все. Не обошлось без столкновения. Мозе, провожавший толпу глазами, не преминул увидеть того, кто был отнюдь не болен, и совершенно точно нужен ему.
  
  - Аарон, почему Нуна среди уходящих? - обернулся Мозе к стоящему за спиной брату, в эти трудные дни точно сделавшемуся его тенью. - Один из лучших твоих воинов, почему он здесь?
  
  - Ты же знаешь, Мозе, что жена его, отнюдь не молодуха, умерла, родив ребенка. Старший сын здоров, крепок и телом, и духом. Младший же, месяц ему отроду, что ж тут поделаешь... У кормящей соседки молока было много, Нуна поначалу прикармливал мальчика у щедрой груди. Да только бегство ее подкосило, тревоги последних дней не прошли бесследно. Молока едва хватает для собственного ребенка, у нее дочь. Соседка отказала Нуну дня два назад, мальчик надрывается криком вторые сутки, но скоро, как видно, замолчит. Шломо оставил старшего, поручив его моим заботам. И пошел с тем, кто дороже его сердцу. Я не мог препятствовать, Нуна любил жену, и любовь эту перенес на сына. С его смертью умрет и Нуна, какая разница, где это случится?!
  
  - Ты глупец, Аарон! Если и суждено воину умереть, то не без толку, не проливая слез, а в бою и во славу Господа своего! Верните мне воина, которого я взрастил, он не отдал мне и половины долга!
  
  Аарон стоял в нерешительности, не отдавая приказа.
  
  - Я говорю тебе - вернуть мне его! Пусть гибнет за весь народ, не за одного лишь сына. Что есть твой сын без народа твоего? Песчинка в пустыне? А среди народа своего? Он - столп его благополучия, его оплот и его надежда! Верните его, и свяжите веревками, если понадобится. Пусть старший сын сидит у него в ногах и призывает к жизни. Младшего отдать на руки любой из женщин, что в повозках.
  
  Не дожидаясь приказа Аарона, бросились его люди к Нуна, оторвали ребенка от груди отца, бросили на руки ошеломленной женщине, вдове, что уходила вместе со своей пятилетней малышкой, слепой от роду девочкой, в неизвестность. Мальчик надрывался плачем, словно зная свою судьбу. Отец сражался молча и с остервенением. Но, опрокинутый на землю своими товарищами, потерял силы к сопротивлению. Крики его огласили пустыню. Встав на колени, протягивал он руки к уезжавшей повозке, удерживаемый пятью парами не знающих жалости рук. Дотянулся до рта, грыз окровавленными губами камень, зажатый в руке, плакал...
  
  Его связали и повезли, связанного. Сквозь зубы цедил он проклятия Мозе, одно страшнее другого, и не было от них противоядия. Даже у того, кто был служителем Атона[5] в Гелиополисе[6], и имел в душе много силы и знания, больше, чем у большинства живущих на земле. Ибо не один Нуна проклинал имя Мозе. Отводя взоры, приковывая глаза к песку и камням, сквозь судорожно стиснутые губы, самим сердцем своим проклинали Мозе те, кого он хотел спасти. Долго еще были слышны вой, и плач, и скрежет зубовный среди тех, кого развозила в разные стороны воля Мозе.
  
  Мальчик, лет двенадцати-тринадцати, тенью скользнул в повозку, прилег рядом с отцом. Прижался всем телом к родителю, ища защиты. Волей-неволей смолк Нуна, судороги рыданий перестали сотрясать его. Сын рядом обязывал, требовал внимания, мужчина, отец проснулся в Нуну и собирал волю в кулак...
  
  Спасаемые пошли на юг, вдоль каменистого берега Чермного моря[7]. На мелких камнях почти не видны были следы от повозок и шагов. Там же, где попадались песчаные места, Мозе приказал отобранным им юношам листьями пальм заметать следы, собирать навоз, а также остатки мусора, неосторожно обронённого уставшими людьми.
  
  К полуночи показалась сверкающая в лунном свете полоса морской воды. Хотелось остановиться, омыть уставшие тела, поплескаться в теплой и ласковой воде. Детей не остановить. Те из них, кто не спал в повозках, уже побежали в воду. Правда, без обычного шума, без ликующих криков. Как же быстро осознали они свою отверженность, свое бегство. Взрослые же и вовсе не остановились. Уж они-то понимали, что если сейчас позволить себе окунуться в воду, то через несколько часов солдаты фараона могут их омыть их в их же собственной крови. Дети догонят караван, у них много сил, несмотря на кажущуюся слабость.
  
  "Два дня... два дня... Что же придумать? Выбора большого нет. Надо отобрать два отряда мужчин, тысячи по три каждый, и на расстоянии одного дневного перехода друг от друга расставить их в пустыне. Что может сделать один отряд, плохо вооруженный и не умеющий по большому счету сражаться? Если отряд успеет сделать хоть какое-то подобие укрепления - это два-три часа избиения, еще часа два-три отдыха и мародерства египетских солдат. Допустим, еще два-три часа похорон погибших с их стороны, а их будет не так уж много - человек сто пятьдесят-двести. Ради своих воинов Майя не станет устраивать похоронных церемоний, где это видано - оказывать почести воину, может, еще и бальзамировать трупы прямо в пустыне? При всей трепетности египтян к делам загробным, ждать от больших хлопот о посмертной жизни слуг не приходится. Потомок гиксосов, презренный отпрыск Па-Нехов тем более не озаботится похоронами. Снова дорога, и снова семь-восемь часов задержки. После второго разбитого отряда они вряд ли пойдут дальше. Если же пойдут - то это смерть всем..."
  
  
  
  [1] Черная Земля - Кеми - египетское слово, означающее "чёрный", от которого, предположительно, происходят греческие названия Древнего Египта, чернозёма и свинца. Через араб. خيمياء и лат. alchimia, alchymia дало название алхимии, а затем и современной химии. Древние египтяне называли свою страну словом, состоящим из согласных "k", "m" и "t" (сейчас принято огласовывать его как "Кемет"), или "Та-кемет", что в переводе на русский означает "чёрный" или "чёрная земля" соответственно, а точнее - "чернозём". Это название дано в честь той плодородной чёрной земли, которой славился Египет во все свои эпохи.
  
  [2] Синайский полуостров с древнейших времён считался частью Египта. В эпоху ХVIII династии полуостров управлялся двумя сановниками: царским казначеем и специальным посланником начальника чужеземных стран (91.с264). Начиная с царствования Аменхотепа III должность посланника сделалась наследственной, и принадлежала гиксосской семье Па-Нехов, одного из отпрысков которой Эхнатон в своё время назначил управлять полуостровом. Зильберман М.И. "Исход евреев из Египта".
  
  [3] Гиксо́сы - группа кочевых скотоводческих азиатских племён из Передней Азии, захвативших власть в Нижнем Египте в середине XVII в. до н. э. и затем, около 1650 г. до н. э., образовавших свою династию правителей. Свое название они получили от египетского Hqa xAswt "правитель (чужеземных) стран", передаваемое по-гречески ὑκσώς или ὑξώς. Манефон (Иосиф Флавий "Против Апиона" I. 14, 82-83) переводит слово "гиксосы", как "цари-пастухи" или "пленники-пастухи", последнее подтверждается египетским HAq "добыча", "пленник". Время правления гиксосов в истории Древнего Египта принято называть Вторым переходным периодом. Объединение гиксосов образовалось на территории Сирии. Они переняли передовые военные технологии от индоевропейских народов и осуществили экспансию в сторону Египта. Основу гиксосов составляли амореи, к которым также присоединились хурриты и хетты. По некоторым данным, именно гиксосы привели в Египет хаабиру (праевреев), или в качестве союзников, или в качестве уже рабов.
  
  [4] От гранитных вершин на юге до известнякового высокогорного плато в центре, весь Синайский полуостров (египетское название - "Мафкет" представляет собой голую пустыню с чахлой растительностью. В северной части полуострова простирается неплодородная равнина, окружённая цепью низких гор и холмов. Бесплодная местность и редкие оазисы Синая могли поддержать существование лишь немногочисленных групп кочевников. Зильберман М.И. "Исход евреев из Египта".
  
  [5] Атон ("диск солнца, в египетской мифологии бог - олицетворение солнечного диска. Расцвет культа этого бога относится ко времени царствования Аменхотепа IV (1368- 1351 гг. до н. э.). В начале его правления Атон выступал как воплощение всех главных богов солнца. Затем Аменхотеп IV объявил Атона единым богом всего Египта, запретив поклонение другим богам. Он изменил свое имя Аменхотеп ("Амон доволен" на Эхнатон ("угодный Атону" или "полезный Атону". Верховным жрецом бога стал сам фараон, считавший себя его сыном. Атон изображался в виде солнечного диска с лучами, которые заканчивались кистями рук, держащими знак жизни анх, символ того, что жизнь людям, животным и растениям дана Атоном. Считалось, что бог-солнце присутствует в каждом предмете и живом существе.
  По одной из версий, культ Атона наложил серьёзный отпечаток на формирование и развитие иудейского монотеизма (и, похоже, предшествовал его появлению). Ветхозаветный пророк Моисей, проживавший на территории Древнего Египта предположительно во время правления Эхнатона, мог воспринять многие идеи местного религиозного культа (Адонай).
  
  [6] Гелиополь, Гелиополис, Илиополь (греч. Ἡλίουπόλις, егип. Иуну, библ. Он) - один из древнейших и важнейших городов в Древнем Египте, расположенный к северо-востоку от современного Каира. Центр 13-го нижнеегипетского нома. В Гелиополе находился главный центр поклонения верховному богу солнца (первоначально Атуму, затем Ра) и циклу связанных с ним божеств (Гелиопольской эннеаде), откуда и происходит греческое название города - "город солнца". Древнеегипетское название, транскрибированное ỉwnw, чаще всего передаётся как Иуну или Он.
  
  [7] Чермное море ( евр. ям суф) - это географическое название в Библии применяется к Суэцкому заливу (Числ 33:10-49), заливу Акаба (3 Цар 9:26), а также к озеру, расположенному на Суэцком перешейке (Исх 13:18; Исх 15:4,22; Исход, V,5): Горьким озерам и оз. Тимсах, которые в то время, вероятно, еще соединялись проливами с Красным морем.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"