Фурсин Олег Павлович : другие произведения.

До Апостол 13. Иисус и Мария. Объяснение в любви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Потом выступил другой. Этот некоторое время смотрел на меня испытующе. С удивлением смотрела и я на него Ещё одно внешнее сходство, но какое удивительное! Если бы не оттенки цвета кожи, глаз, разница в росте... Как же они похожи с Иисусом! Близнец улыбнулся мне, а я первой опустила глаза. Этому теперь следовало учиться, и как можно скорее - быть скромной, незаметной, покорной.
  Все годы, что прошли со времени моего детства, от прихода в Храм и до этих дней, я служила любви. Так говорят люди, и нас, жриц Великой Матери, называют жрицами любви. Я и сама так полагала, но однажды вечером, на берегу моря Галилейского, услышала произнесённые глубоким, звучным голосом слова:
  - Я - сын человеческий, и зовут меня Й"ешуа...
  С этого мгновения я знаю, что люблю. Впервые за всю жизнь, казалось бы, посвященную любви без остатка. Именно с этого мгновения я, которую до сих пор безуспешно, как выяснилось, учили любви много лет, усвоила истину: миром правит любовь. Во всяком случае, одной половиной мира, женской.
  Как рассказать, что произошло между нами там, у дома Симона? Иоанна оставила нас, а я была безумна от счастья, и хоть помню многое, но как-то туманно. Я была как во сне, и запомнила нашу встречу, как запоминают сны - отрывками, путано и сбивчиво. Видно, и Иисус повёл себя как безумец. Иначе почему сбежала от нас моя рассудительная подруга?
  Он сказал мне, что ждал меня. И знал, что я приду.
  - Ты ещё сама не знаешь этого. Но ты - моя женщина, Мирйам, - он произнёс моё имя на галилейский лад, певуче. Так называл меня отец, так зовут меня Марфа с Лазарем, и сердце моё откликнулось на собственное имя, как на первую его ласку.
  - Мирйам, - говорил он мне, - тысячелетия могут пройти, прежде чем родится любовь, такая, как наша. Я никогда не любил женщину... Прежде самого себя возлюбил я Господа, а потом - страну, где родился. Я любил своих родных, учеников, и тех, кого вылечил от болезней, а ещё больше - тех, кого не дано было вылечить. Но не женщину. И вот, взгляд мой упал на тебя, на том берегу, а потом мне выпало счастье коснуться твоих волос, вдохнуть твой запах... Знаешь, что я понял тогда? Тысячи раз может любить человек, но лишь один раз он любит. И для меня этот миг настал. Я знаю, кто ты. Мне всё равно, что могут сказать люди с глупыми сердцами. Жизнь - есть жизнь любви, а не ненависти. Научи меня любить, Мирйам... Останься со мной! Я сам отвечу всем тем, кто станет поучать нас с тобою. Я спрошу у них - не гибнет ли род человеческий ото лжи, величайшей лжи? Не нападают ли бесы и болезни на всех праведников...
  Он называл меня прекраснейшей из женщин, и царицей своей души. Слушать всё это мне было больно. Больно от радости... Как это сочеталось, не знаю. И всё же, так оно и было: счастье захватило меня настолько, что я ощущала головокружение, задыхалась, сердце сорвалось и понеслось биться до резкой боли в груди.
  Великая Мать не обделила меня любовью. Не в первый раз слышала я признания от мужчины. Доводилось и мне отвечать словами, которые шепчет страсть. Но с этим человеком я не могла говорить на языке, выученном в Храме. Всё было настолько важно для меня, что я потеряла дар речи. Судорогой сжимало горло, в глазах стояли не пролившиеся слёзы.
  - Я знаю, - говорил мне он ещё, - удачно жениться столь же трудно, как заставить расступиться воды Красного моря. Для этого нужна бесконечная мудрость Божья. И Он, в своей безграничной милости, позволил мне погрузиться в глубины Торы, чтобы я мог отказаться от брака до того дня, пока не встретил тебя[1]. А ещё - я исходил полмира в поисках истины, учился быть таким, каким стал. Он берёг меня для встречи с тобой,Мирйам. Как мне благодарить Его за это...
  Когда я, наконец, подчинила себе отказывающееся говорить горло, трудный начала я разговор. Чистый, благородный, отмеченный чудесным даром исцеления, человек этот не мог стать моим мужем. "Равви", обращались к нему ученики, и имя его уже становилось известно. Моя любовь была с ним, и давно. Осознала я её сейчас, но разве не у генисаретских вод она начиналась, когда его рука легла на мою бедовую голову... Но ведь любовь эта могла только повредить ему. Что я была в сравнении с ним? Известная многим как блудница, и ими презираемая. Принимаемая охотно ночью на ложе, и отвергаемая днем. Так судили меня люди, и людей этих было - большинство. Ни девственности, ни честного имени не могла я принести ему в дар. Так к чему же жениться? Всё, чего бы он ни захотел от меня, Мириам отдала бы с радостью, но в сумраке ночи, в тайне, дабы не лёг позор на его плечи. Трудно давались мне эти слова, но я произнесла их. Я говорила - и видела, как темнело его лицо.
  - Если бы не Йецер Ха-ра, мужчины не строили бы дома, не женились и не становились отцами детей[2], Мирйам, - отвечал он мне. И это правда, как ни горько сознавать женскому сердцу такую правду. Но ведь не вся правда, милая. Если бы я любил лишь твоё прекрасное тело, я, быть может, не удержался бы от того, чтобы взять своё, как мужчина. Пусть меня зовут "равви", но я не немощен, и не болен. А ты хороша, как Лилит...
  Краска бросилась мне в лицо, уши запылали. Говорить о некоторых вещах бывает не то чтобы трудно, а скорее опасно. Вот и Иисус, начав говорить об этом... Или это я начала, сказав, что готова выполнить его желания? Не важно. Просто когда он стал говорить об этом, мы оба ощутили нечто. Его глаза остановились на моей груди, потом скользнули ниже. Я видела, как потянулись ко мне его теплые, сильные руки, и испытала желание ощутить их на своих бедрах. Я знаю, он тут же почувствовал это. Было мгновение колебания в его душе. Но он так стиснул кулаки, что, мне кажется, послышался хруст суставов. И даже отступил на шаг назад, подальше.
  Всё это время мы стояли на берегу, друг против друга, и говорили. Лишь теперь я поняла, как глупо всё это. Столько глаз, что увидят своего "равви", говорящим с некой женщиной, которая не сестра и не мать ему, к тому же - молода и красива. Ему нельзя опускаться до подобного, иначе он растеряет своих учеников, почитателей. Лишится уважения простых, часто излишне суровых, но любящих его жителей Кфар Нахума. Что же мы делаем?
  Но договорить следовало, и уж раз зло свершилось, то пусть это закончится сегодня, сейчас. Отказаться дважды от своего счастья я просто не сумею. А вот стоять я уже не могла, ноги не держали. То, что пробежало между нами мгновение назад, кружило мне голову. Я не нашла ничего лучшего, как присесть на песок. Подумав, он опустился невдалеке от меня, долго молчал, глядя своими большими, печальными глазами. Потом заговорил снова.
  - Грешное в этом мире праведно в глазах Божьих. Блудница, которая не ненавидит, славнее праведника, который осуждает. Жив лишь тот, кто не судит других... Забудь, что ты грешница. Так вижу это я, так же чувствуешь и ты, я знаю. Ты же научена в своем Храме тому, что вся твоя жизнь - добро. О чём же мы говорим с тобой сейчас, голубка, когда можно говорить о любви. Скажи, живёт твоё сердце, когда ты любишь?
  И тут же я вдруг представила себе, что будет с моим бедным сердцем, когда я всё же скажу ему "нет" и уйду. Смертью для души стало бы наше расставание. Я знала, что потеряю всё, что мне и было-то нужно на свете. И я ответила ему правдиво:
  - Живет... Когда я не люблю, оно мертво!
  Он улыбнулся мне. Ах, что это была за улыбка! Она согрела меня, как согревает дитя улыбка матери.
  - Так люби, и не греши, думая, что ты грешна. Любовь спасает, Мирйам. Грех - убить своё сердце в угоду тем, кто осуждает. Не этого хочет Бог.
  Не знаю, чего хотел от меня в тот вечер его Бог. Неужели - моего счастья?
  - Если ты поверишь мне в этом, то поймешь и другое. Я не желаю просто связи между нами. Я прошу у тебя посвящения[3]. Ты будешь запретна для других. Это значит - уйдёшь из своего Храма. Ты нужна мне вся. Позволь мне облечь нашу любовь в достоинство.
  - Не всепоглощающего пламени между нами, но Бога, пребывающего с нами, этого ты хочешь?[4]
  - Как ты умна, голубка! Помнишь, ты появилась на берегу, привлекая взоры, свободная в своих поступках, как свободен ветер или дождь, проливающий капли там, где ему нравится. Ты так легко носишь своё красивое тело, любимая... Ты присела на песок, как сидишь сейчас. Мне трудно объяснить тебе это. Я увидел тебя не глазами, сердцем. Я знал это, казалось, всю жизнь - тебя зовут Мирйам... То, что ты служишь Богине, отгадать было несложно. Красива, и одета так вольно. Но откуда, как не от Бога, было постигнутое мной остальное? Я знаю, что оца и матери у тебя уже нет, что есть ещё брат и сестра...
  Не дрожи, милая, не пугайся. Мне иногда открывается многое о людях, не по моему желанию, просто я знаю, и всё. Это как дела мои, что называют чудесами... Ты сидела на песке, а я читал твою жизнь. Я прозревал твой ум, и твою красоту, и совершенство тебя, поскольку ум и красота слились в тебе воедино.
  - Что ты ещё знаешь обо мне?
  Вопрос прозвучал испуганно, голос мой дрожал. Он не мог врать, этот человек, которого я так любила. Я и сама слышала многое о нём, но именно слышала. Узнавала, расспрашивала, соединяла в целое... Он же говорил о другом. Ему не нужно было спрашивать, он видел.
  - Не надо бояться, родная. Разным бывает данное Богом от рождения каждому из нас. Тебе он дал красоту и ум. Твоей подруге, что зовётся Иоанна, не правда ли? - доброту. Ты ведь знаешь, что доброта её безгранична, и это - дар Божий. Тебя не пугает это. Не бойся и моего дара. Он больше, чем у других. Он другой. Но я не Бог. Я не всегда умею управлять своим даром, и я много учился, чтобы его развить. Я знаю далеко не всё. Я знаю почему-то, что ты любила отца своего больше, нежели мать. Вот ты опять вздрогнула, голубка. Мне больно, что ты боишься. Ну поверь, я не знаю, как звали отца. И не узнаю, если ты не расскажешь. Или вдруг, когда-нибудь, это придёт ко мне само. Вот я знаю, что, умирая, отец говорил себе, вспоминая тебя: "Не оскверняй дочери твоей, допуская её до блуда". Он считал твоё служение низким, но очень, очень любил тебя, Мирйам!
  Мне всё же было страшно. Не его я боялась, а того, что было за ним. Его дара, его Бога, его судьбы - ну разве она могла быть простой и лёгкой у этого человека? А ведь он просил меня разделить её! Оставить всё, что было моей жизнью до сих пор...
  Солнце уже ушло за море. Ветерок, летящий с моря, принёс с собой прохладу. Мы были одни в целом мире, и он ждал моего ответа. Там, за пределами, очерченными берегом, морем, небом, были люди, и кто-то из них осуждал нас, кто-то радовался. Всё это было неважно в ту минуту. Мне хотелось, чтобы солнце вернулось на небосвод, согрело меня. Казалось, так легче было бы ответить. При свете солнца убегают прочь сомнения и страхи, а вечерняя пора умножает их, разве не так?
  - Дай мне время понять себя... - сказала мне моя душа. - Ты ведь уже знаешь - ваша встреча была неизбежна, и неизбежно тебе быть с ним. Он же выберет сам, как вы будете жить. Он мужчина, и выбор всё же за ним. Дай мне только время свыкнуться с этим. Я не вмещу в себя столько радости и горя - сразу...
  Он вздохнул глубоко. Через мгновение поднялся. Рывком поднял меня с песка за плечи. Не продлил ни мига из тех, что мы могли смотреть друг другу в глаза, стоя так близко друг к другу в сумерках.
  - Пойдём, - сказал он мне почти строго. Но я знала почему-то - он улыбается. - Нас уже ждут.
  Мы пошли в дом, где нас действительно ждали. Моя подруга, молчаливая, раскрасневшаяся и взволнованная. Ещё две женщины, старая и помоложе, но уже расплывшаяся, выглядевшая замученной, уставшей. Обе они были неуловимо схожи, как лицом, так и повадками, как бывает между роднёй. То были тёща и жена Симона, как я узнала позже.
  Мужчин было не менее десяти, и они обступили нас с Иисусом. Я их уже знала, вернее, видела раньше. В тот самый день, когда узнала Его. Иисус взял из рук одного из них деревянную коробочку. Вынул из неё кольцо. Тонкая полоска золота, гладкого, без узора. Он отдал кольцо мне, и произнес положенное:
  - Вот, ты посвящаешься мне в жены этим кольцом по закону Моше и Израиля...
  Иоанн, которому в тот памятный день так и не удалось выпасть из лодки... Это он был хранителем моего кольца. Ему было предсказано сегодня, что я приду. Он собрал учеников для свершения обряда нашего обручения[5]. И теперь он, сбиваясь, запинаясь от смущения, не глядя по сторонам, и уж особенно - в мою сторону! - прочёл благословение на плод виноградной лозы.
  Потом выступил другой. Этот некоторое время смотрел на меня испытующе. С удивлением смотрела и я на него Ещё одно внешнее сходство, но какое удивительное! Если бы не оттенки цвета кожи, глаз, разница в росте... Как же они похожи с Иисусом! Близнец улыбнулся мне, а я первой опустила глаза. Этому теперь следовало учиться, и как можно скорее - быть скромной, незаметной, покорной.
  Голос у Близнеца был уверенным, и благословение по поводу нашего Ерусин он прочёл без запинок.
  - Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, освятивший нас своими заповедями и давший нам заповеди о запрещённых браках, запретивший нам невест и разрешивший нам наших жён после обрядов свадебного полога и священного завета брака.
  - Благословен Ты, Господь, освещающий народ свой Израиль обрядами свадебного полога и священного завета брака...
  Так говорил Дидим, благословляя наш брак. Чувствовалось, что колебаний он не испытывал. Он был рад совершающемуся, и верил в то, что Учитель не ошибается. Чего не скажешь о Симоне. Я поймала его недоброжелательный, исподлобья взгля на себе. И ещё один ученик, позднее его назвали Иудой в ничего не значащем общем разговоре, смотрел на меня с ненавистью. Почему, что я сделала ему плохого? Или мне показалось?
  Но тогда я отбросила все свои наблюдения в сторону, слишком занятая всем тем, что теперь называлось словом "мы".
  В час прощания Иисус сказал мне:
  - Не продлевай срока до Ниссу"ин, Мирйам. Нам с тобой незачем так долго ждать, сохраняя несуществующую девственность. Я рад этому, ведь никто не знает своей судьбы, и отмеренного для счастья срока. Я хотел бы быть с тобой уже сегодня, но ты ещё не готова. Я подожду. Ты придёшь ко мне сама, когда захочешь. И мы назначим день свадьбы. Приходи скорей...
  
  [1] Согласно раббиническим учениям, только человек, полностью погруженный в изучение Торы, мог отложить брак. Безбрачие считалось неестественным. Не тот, кто вступает в брак, грешит; грешником является неженатый мужчина, который "проводит все свои дни в грешных мыслях" (Киддушин 29 б). "Тот, у кого нет жены, не достойный мужчина" (Йевамот 63а); он живет "без радости, благословения, блага" (Йевамот 62а).
  [2] Йецер Ха-ра - "нечестивая наклонность", здесь - сексуальное вожделение.
  [3] Брак является Киддушин, священной связью, посредством которой жена посвящается своему мужу, и становится запретной для всех других на протяжении брака. Муж приобретает права на Ишут (женскую верность) своей жены, но не на её личность. Он берёт на себя обязанности по отношению к ней: например, обеспечивать её пропитанием и одеждой, при этом он должен отказывать себе во всём, чтобы обеспечить её и детей, он не должен заставлять жену плакать, а также не должен забывать исполнение своей супружеской обязанности и т.д.
  [4] Если муж и жена достойны, то Бог будет пребывать с ними, в противном случае, между ними будет всепоглощающее пламя (Сота.17а). Мария, угадав желание Иисуса, выказала своё знание раббинических учений.
  [5] В талмудический период - и, предположительно, на протяжении значительного времени до него - брачная церемония состояла из двух частей. Первая, называемая Киддушин или Ерусин - обручение. Совершалась посредством того, что жених передавал невесте в присутствии двух свидетелей какой-либо предмет, стоимостью дороже Перута (очень небольшая сумма), и произносил свадебное выражение, приведенное выше. По этому поводу читалось два благословения, одно на плод виноградной лозы, а другое - на само действие. Сожительство невесты и жениха было запрещено до проведения второй церемонии, Ниссу"ин, которая, в случае обручения девственников, обычно происходила через год. Приведённое выше благословение было по своей сути, по-видимому, предупреждением для обручённой пары не сожительствовать до проведения этой церемонии.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"