Франц Андрей : другие произведения.

8 Глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

8 Глава

... госпожа, госпожа, Вы велели разбудить вас с рассветом. Светает. Ворота вот-вот откроют. Люди уже на местах, все готово. - Честный Готье слегка дотронулся до плеча своей хозяйки и тут же натолкнулся на прямой взгляд широко открытых серых глаз.

- Благодарю вас, сударь. Чашку воды умыться и мой арбалет!

Ох, как же мучительно тяжело просыпаться и выбираться из-под мехового полога! Суточная гонка по лесу и всего четыре часа сна. Свинцовая усталость, разлитая по каждой жилочке измученного тела... Но нет, нельзя! Госпоже позволено все, что угодно, только не слабость. И уж тем более, на глазах своих подданных! Графиня Неверская всегда держит спину, - так учила ее покойная матушка Агнес. Агнес Первая, дочь Ги Неверского и Мод Бургундской. Учила с самого детства.

Встряхнувшись и взбодрив себя несколькими пригоршнями ледяной воды, графиня заняла уже приготовленное для нее место за широким, густым кустом, как раз в человеческий рост. Позиция была выбрана с умом. Чуть более десяти туазов до дороги, и ничто не перекрывает, как сказали бы вояки из более поздних времен, директрису стрельбы. Умница Герольд по команде лег рядом, готовый в любую секунду вскочить и вместе со своей юной наездницей кинуться в драку. Мод взвела арбалет и замерла. То же самое сделали ее люди. Лучников в отряде всего двое, зато арбалет был у каждого, что делало ее небольшой эскорт весьма грозной боевой единицей.

Ждать пришлось совсем недолго, всего пару минут. Вот из-за поворота показались первые проезжие - натужно скрипящая телега с тремя всклокоченными - все в соломе и еще черт знает в чем - селянами.

- Давайте, давайте, - мысленно поторопила их Маго, - проваливайте поскорее, не до вас сейчас будет!

Однако, поскорее не получилось. Буквально через пару десятков биений сердца из-за поворота послышался топот во весь опор мчащегося конного отряда. Вот на простреливаемый участок с едва переваливающейся крестьянской телегой вымахнуло человек двадцать всадников. Свист, гиканье, выкрики, заставившие графиню слегка покраснеть - все свидетельствовало о том, что это погоня. Но за кем? Неужели за этой скрипучей развалиной, набитой какой-то рухлядью и никому не нужными крестьянами?!

То, что последовало за этим, повергло графиню в изумление, граничащее с шоком. Да что там, просто в шок! Нет, то, что самый мелкий и весь заросший бородой крестьянин скатился вниз и полез прятаться под телегу - это было как раз нормально. То, что здоровый возница выхватил из соломы внушительных размеров дубину и приготовился отражать нападение - тоже, в общем-то, нормально, хотя и совершенно бесполезно. Ну, куда, спрашивается, с одной-то дубиной против двух десятков неплохо вооруженных всадников?

Но вот третий крестьянин! Ой, крестьянин ли? Выхватив из соломы тяжелый рыцарский шлем, он в одно мгновение непонятно как, но удивительно ловко прищелкнул его, причем явно - к какой-то броне, прячущейся под крестьянской одеждой. Затем так же ловко встали на место тяжелые рыцарские рукавицы. Третьим из соломы показался такой знакомый, невероятных размеров, рыцарский меч. Одним легким движением замаскированный под селянина рыцарь сшиб своего вооруженного дубиной спутника вниз, коротким жестом показав: "Под телегу!"

- А вот это правильно, - мелькнуло в голове у графини, - доспешный рыцарь может и отбиться, если кучей не задавят, а вот мужичье без латной защиты проткнут в первую же секунду.

А между тем, события развивались своим чередом. Поскольку возница перед остановкой сумел каким-то невероятным маневром развернуть телегу поперек и практически полностью перекрыть дорогу, первую атаку мессир Серджио - а это явно был он - отбил довольно легко. Несколько скупых, но мощных движений, и крючковатые наконечники багров полетели наземь. Затем ряд столь же экономных, чаще колющих и режущих, чем рубящих, ударов - и толпа отхлынула, оставив на дороге вместе с крючьями пару бездыханных тел и несколько отрезанных и обильно кровящих конечностей.

- Сейчас отойдут и забросают стрелами, - подумалось графине. - Сколь бы хороша ни была броня, стрела все равно найдет для себя щелочку в доспехах. Рано или поздно ... И тогда победа этого сброда - лишь вопрос времени, которое понадобится рыцарю, чтобы истечь кровью... Вмешаться? Но тогда прощай внезапность! Латники де Донзи подойдут с минуты на минуту. Их вдвое больше. И они будут настороже, увидев впереди рубку... И, уж тем более, если часть участников окажутся в цветах Неверского Дома. Тут всем и конец...

Разбойники, однако, и не думали натягивать луки. Прихватив покрепче оставшиеся целыми багры и выставив наготове появившиеся откуда-то сети, они начали обходить телегу по лесу, с флангов, дабы просочиться в тыл, окончательно окружить и атаковать с четырех сторон. По всему было видно, что рыцарь им нужен живым.

Графиня до крови прикусила губу, разрываемая двумя противоречивыми стремлениями. Кинуться на помощь любимому - да-да, государи мои, любимому, тут уж не перепутаешь! Или остаться на месте, пытаясь сохранить ускользающие шансы на внезапный удар по отряду де Донзи и на освобождение отца? Капелька крови стекла с прокушенной губы и повисла на подбородке, оставаясь совершенно незамеченной.

А бандитская шайка, меж тем, завершила свои маневры, окружив телегу плотным кольцом, впрочем - на весьма удаленном расстоянии. Встретиться с длинным рыцарским мечом явно никто не торопился. Однако, и рыцарь не спешил спрыгнуть с телеги и проложить себе путь острым железом. Все-таки, огромный двуручник - не самое лучшее оружие для боя в толпе.

Казалось, на поле боя явная ничья. Разбойники не могут подойти к телеге, рыцарь не может схватиться с разбойниками внизу. И тут рыцарь опять всех удивил. Многих - чрезвычайно неприятно. Прямо таки, смертельно неприятно! Не дожидаясь повторной атаки, он наклонился, аккуратно положил гигантский меч на солому и поднялся уже с двумя клинками в руках. Короткий, узкий полуметровый клинок с широким, круглым эфесом в виде чаши - в левой руке. И слегка искривленный, полуторной заточки палаш в правой.

Затем - Маго даже сквозь неподвижное забрало ощутила, как изогнулись его губы в презрительной усмешке - последовал длинный почти летящий прыжок прямо в толпу собравшихся в тылу бродяг. О, это был даже не бой! Резня - вот точное слово. Размазанный в пространстве смерч ударов, уколов, толчков, порезов... Разящих клинков просто не было видно - настолько молниеносно они порхали, живя как будто бы своей собственной жизнью - совершенно отдельно от едва поспевающего за ними бронированного тела.

Десяток-другой секунд, и отряд пробравшихся в тыл негодяев был безжалостно вырезан. Рыцарь же вновь вспорхнул на телегу и с интересом посмотрел на разбойников, еще остававшихся на ногах. И те, кто были на дороге, и те, что засели на флангах в лесной чаще, невольно отступили на пару шагов. Ибо впереди была смерть. Явная, беспощадная и неодолимая! Пропущенные ранее беспорядочные удары благополучно почивших сразу после этого головорезов срезали с брони господина олигарха последние остатки крестьянских одежд. И он предстал перед глазами участников и зрителей сей маленькой драмы всей грозной статью своего закованного в сплошную сталь двухметрового организма. Железный Дровосек с его жалким топором в это время где-то нервно курил, плакал и пытался утопиться от зависти...

Вот в этот-то момент из-за поворота и появились латники де Донзи. Их командиру потребовалось, надо полагать, не более мгновения, чтобы с ходу оценить обстановку. Короткая команда, и передняя пара галопом вылетела вперед, щедро раздавая удары направо и налево сгрудившимся на дороге разбойникам. Остальные воины, все как-то разом наклонившись, мгновенно натянули за стремя короткие кавалерийские арбалеты, вложили болты. Секунда, и засевшие между деревьями бандиты были утыканы двумя-тремя болтами каждый.

Не прошло и тридцати секунд, как с оставшимися негодяями было покончено. Спешившийся латник взял под уздцы покорно стоявших все это время крестьянских лошадок и развернул телегу вдоль дороги, вновь освобождая проход. Еще двое принялись сталкивать с дороги трупы бродяг, нимало не озаботившись придать этому процессу хотя бы видимость погребения. Выбравшиеся из-под телеги Рябой Жак и господин историк тут же занялись инвентаризацией ее содержимого, выбрасывая прочь осколки битых горшков и выкладывая аккуратными рядами те, что остались целыми.

Между тем, господин Дрон отстегнул шлем, рукавицы и, подойдя к командиру латников, учтиво поблагодарил того за столь своевременно оказанную помощь.

- Ну, мессир, - усмехнулся тот в пышные усы, - судя по всему, мы даже малость поспешили. Еще пару минут, и вы бы сами дорезали это стадо. Исключая, разве что, тех, кто скрылся бы в лесу. Не гоняться же вам самому за этим отребьем! Метательного оружия, как я погляжу, у вас с собой нет? Стало быть, кто-нибудь и ушел бы живым. А так, слава Творцу, все чисто подобрали. Лежат, и не гневят Господа ... Не нужна ли какая-то помощь? Может быть, перевязка или еще чего?

- Благодарю вас, сударь, и со мной, и с моими людьми все в порядке. Еще раз примите мою благодарность и это - пара золотых византийских солидов, как по волшебству оказавшихся в руке Капитана, перекочевала в почтительно подставленную руку командира отряда - на память о нашей встрече. Пышноусый лейтенант латников с удивлением повертел в руке столь редкие в этих местах золотые монеты и благодарно поклонился. Снова выстроившись чуть поодаль в колонну по двое, латники весьма благодушно внимали диалогу своего предводителя со встречным рыцарем. Однако и не думали при этом расслабляться. Щиты, сразу же после арбалетного залпа перемещенные со спины на бок, по-прежнему прикрывали их со стороны леса. А глаза внимательно шарили между деревьями, выискивая малейшее движение.

Графиня Маго замерла за своим кустом, понимая, что уж сейчас-то ни о какой внезапности не может быть и речи. Их враги настороже, и их вдвое больше, они сыты и хорошо отдохнули... Да еще неизвестно, как поведет себя мессир Серджио, если на тех, кто столь любезно пришел к нему на помощь, вдруг нападет кто-то еще? Впрочем, почему это неизвестно? Конечно же, он вступит в бой на стороне воинов де Донзи. И что тогда..?

По-видимому, эти же мысли роились и в голове лейтенанта Готье, замершего за соседним кустом. Он вопросительно посмотрел на свою госпожу, в глазах плескался страх... Страх, что, не смотря ни на что, сейчас будет отдан приказ к самоубийственной атаке. Маго отрицательно покачала головой, давая понять, что атаки не будет. Готье прикрыл глаза, показывая, что все понял, и едва слышно выдохнул. Похоже, героическая гибель пока откладывается...

Тем временем любезная и благородная беседа на дороге завершилась, строй воинов обтек многострадальную телегу и вместе с графом де Куртене скрылся за ближайшим изгибом дороги. На лес вновь обрушилась тишина, прерываемая разве что негромким бурчанием "крестьян", перекладывающих пострадавший в стычке груз.

Маго глубоко вздохнула и жестом дала команду на выход. Не сидеть же, черт побери, в этом кустарнике до вечера! Да и господину рыцарю нужно задать пару вопросов... Громкое "Всем к дороге!" лейтенанта Готье и выступивший из-за кустов десяток вооруженных людей заставили, было, Капитана вновь схватиться за меч. Однако, сразу же узнав графиню и шагающего рядом с ней лейтенанта, он упер грозный двуручник острием в землю и весьма церемонно поклонился.

- Доброе утро, господа! - графиня явно не стремилась разнообразить формы общения с колдунами из далекой Индии. Ее голос был все столь же надменен, а голова так же высоко поднята, как и всегда. Впрочем, по всему было видно, что на этот раз госпожа графиня не намерена ограничиться одним лишь приветствием. Так и оказалось...

- Рада видеть вас, сударь, - на этот раз гордый поворот подбородка предназначался одному лишь господину рыцарю. - Впрочем, не скрою своего удивления! Сэр Томас предупредил меня, что вы покинули замок Иври несколько раньше, намереваясь продолжить путешествие самостоятельно. Но кто бы мог подумать, что господа колдуны пренебрегут нашим обществом всего лишь для того, чтобы прокатиться на крестьянской телеге!

Интонации юной дамы потрескивали промороженным до хруста сухим льдом. Казалось, что клубящаяся вокруг нее арктическая стужа вот уже прямо сейчас выморозит все живое на сотню метров вокруг...

"Мы тоже очень р-а-а-ды, д-а-а-а", - некстати вспомнилось господину Гольдбергу. К счастью, на это раз историку-медиевисту удалось побороть в себе неудержимую обычно тягу к общению. Так что он ни звуком, ни взглядом не продемонстрировал свою "радость" при виде титулованной спутницы, оставив все объяснения на долю Капитана. Лишь идиотская ухмылка осветила на пару мгновений его сионистскую физиономию, благоразумно, впрочем, направленную к противоположной стороне дороги.

- Сударыня, мы просто счастливы видеть вас снова! - В отличие от собеседницы, голос господина олигарха просто сочился приязнью и отеческой теплотой. - Как приятно в суровом зимнем лесу вновь увидеть знакомые лица! Однако, я не вижу среди них лица сэра Томаса. А это - очень жаль. Ведь, по существу, ваш вопрос следовало бы переадресовать именно ему...

Глядя на бурно меняющиеся в разных пропорциях изумление и бешенство своей собеседницы, Капитан сделал паузу, от которой не отказались бы и Станиславский вкупе с Немировичем-Данченко. Впрочем, слишком сильно затягивать ее было опасно. Так что, вовремя завершив сей театральный экзерсис, владелец заводов-газет-параходов увенчал его обаятельнейшей из своих улыбок и продолжил.

- Да-да, сударыня, именно ему! Ибо сэр Томас слегка ввел вашу светлость в заблуждение (еще более обаятельная улыбка). Дело в том, что причиной столь несвоевременному расставанию послужила вовсе не наша постыдная страсть к крестьянским средствам передвижения, как вы могли сгоряча подумать (улыбка, несравненная во всех отношениях). О нет, сударыня! Причина лежала гораздо глубже. Как в прямом, так и переносном смысле слова (улыбка, на голову превосходящая все предыдущие, и пусть удавятся те, кто скажет, что это уже невозможно!). На самом деле, мы вынуждены были покинуть вашу светлость из-за того, что в то раннее утро проснулись в подземной темнице графа Робера, будучи прикованными к стенам довольно крепкими железными цепями...

О, yess!!! Все, кто когда-либо пострадал от несносной надменности графини Неверской, в эту секунду были отомщены. Буквально все - поголовно и без исключения! Жаль лишь, что они не могли видеть эту мертвенную бледность, залившую лицо Маго де Куртене, и тут же начавшую меняться на почти багровый румянец.

- Что это значит, мессир... - только и смогла вымолвить она враз помертвевшими губами,- ... как в темнице... почему цепями?

- О, сударыня, это целая история! Как выяснилось впоследствии, некто Доменико Полани, венецианец из окружения Филиппа-Августа, столь страстно возжаждал встречи с нами, что, не скупясь, отсыпал благородному графу Роберу пять тысяч серебряных дукатов за то, чтобы он эту встречу организовал. Сильно поиздержавшись в Святой Земле, граф не смог отказать Полани в таком пустяке. Так мы и оказались в темнице, отведав предварительно сонного зелья, подмешанного в вино...

Графиня по мере развития нехитрого сюжета, с которым мы с вами, дорогой читатель, уже имели счастье познакомиться, казалось, пришла в себя. Лицо вновь приобрело приятный здоровый цвет, гораздо более присущий молодой девице, нежели то, что было еще пару минут назад. Лишь тонкие бледные пальцы, то сжимаясь, то разжимаясь на рукоятке кинжала, выдавали искушенному зрителю тот пренеприятнейший факт, что недавняя буря еще отнюдь не покинула душу гордой пра-правнучки Гуго Капета.

-... и вот, во Вьерзоне эти негодяи, наконец, сумели напасть на наш след, что, впрочем, им не слишком помогло. - К концу рассказа собеседники уже прогуливались туда-сюда в окрестностях все той же телеги. Рябой Жак с господином Гольдбергом сочли за лучшее убраться куда-то подальше. Свита графини также тактично отступила в сторону. Так что, никто и ничто не отвлекало наших героев от неспешной беседы. Более того, Капитан даже элегантно поддерживал свою спутницу под локоток, что смотрелось, если уж честно, совсем комично. Ибо последняя не дотягивалась своей макушкой даже до капитанского плеча. Более всего это походило на прогулку папы с подрастающей дочкой, что, кстати, вполне соответствовало общим ощущениям господина олигарха. Графиня же свои ощущения крепко держала при себе.

- Кстати сказать, я не вижу среди трупов тела этого, как его, Катарини! - Капитан, как выяснилось, не просто прогуливался, но еще заодно и инспектировал результаты недавнего побоища. - А ведь командовал нападением именно он. Вот же ловкая каналья! Видимо, оставаясь позади своей шайки, он сумел услышать приближение латников. И успел дать стрекача, прекрасно понимая, чем это все закончится. Верите ли, сударыня, я начинаю восхищаться проворством этого ломбардца! Не каждый день встречаешь такого пройдоху! Да... Но госпожа графиня, простите мое любопытство, как вы очутились в этом лесу? Ведь дорога на Невер идет значительно восточнее. Слепому видно, что ночь вы провели в засаде - на кого? И где люди сэра Томаса?

- Мы... мы, сударь, надеялись спасти от подлого плена моего отца, графа Пьера. - Лишь железная воля спасла юную Маго от того, чтобы разрыдаться на глазах у всех. - В графстве бунт... Отец проиграл битву и был пленен предводителем мятежа, Эрве де Донзи.... Тот отправил его в Сень-Эньян, свой родовой замок... Мы рассчитывали, напав из засады, суметь отбить его... Сэр Томас отказался участвовать в нападении... Те латники, с которыми вы, сударь, расстались полчаса назад, это были латники де Донзи.... Охрана... И с ними отец...

Теперь уже настала очередь господина Дрона застыть соляным истуканом... Наконец, он пришел в себя, как-то очень неуклюже наклонился и посмотрел в наполненные слезами и отчаянием серые глаза. Вот скажите, государи мои - я обращаюсь, естественно, к мужской половине читательского сословия - кто из вас смог спокойно бы смотреть в глаза молоденькой девушки? Наполненные этими вот слезами и этим вот отчаянием? А? То-то!

Вот и Капитан не смог. Рука сама собой, независимо от разума, здравого смысла и чего бы то ни было еще, заменяющего мужчине мозги, протянулась, сдвинула с русых волос капюшон и погладила девушку по голове. А как еще утешить плачущего ребенка, котенка или щенка? Подскажите, если знаете! Похоже, неуклюжая попытка нашего героя стала последней соломинкой - несчастная Маго разрыдалась. Правда, выразилось это всего лишь во вновь закушенной до крови губе и едва ощутимо вздрагивающих плечах. Но, кто видел - поймет.

Молчание длилось, казалось вечность. Обоим нужно было прийти в себя. Капитану это удалось чуть быстрее.

- Выходит, сударыня, - прохрипел он, прогоняя воздух через зажатое горло, - мы, сами того не желая, стали главной помехой вашему плану?

Молчание и едва заметный кивок.

- Эта дорога ведь ведет на Сен-Эньян?

Еще кивок

- Так-так-так..., - пробормотал почти про себя и по-русски Капитан. Если я правильно помню, а помню я - правильно, здесь дороги что-то около восьмидесяти километров. Два дня верхом.

- Сударыня! - Капитан, наконец, окончательно пришел в себя и начал выражаться более или менее связно. - Могу ли я попросить вас одолжить мне одного из заводных коней и овса на дорогу. Я еду в Сен-Эньян.

- И что, - грустно поинтересовалась Маго, - будете в одиночку штурмовать замок? Да даже если мы всей дюжиной набросимся на крепостные стены, то не добьемся ничего, кроме громкого хохота сверху.

- Чтобы попасть внутрь крепости, совершенно необязательно ее штурмовать. Есть и другие способы. К тому же, не забывайте, впереди еще одна ночевка. Если я не ошибаюсь, это будет Вильфранш. А там крепостных стен нет.

- Вы уже бывали в этих местах? - удивленно раскрыла глаза графиня.

- Да. Только очень... м-м, давно.

Похоже, разговор несколько успокоил собеседницу. Отчаяние уже не плескалось в глазах. Зато твердость и упорство вновь вернулись на свои обычные места.

- Что бы вы ни придумали, мессир, мы едем с вами!

- Э-э-э...

- Не забывайте, речь все-таки идет о моем отце!

***

Шато Сегюр,
Лимож

... затянувшаяся тишина, как обухом, придавила собравшихся за роскошным пиршественным столом. Свет превосходных бронзовых канделябров, привезенных из самого Толедо, ложился причудливыми бликами на серебро подносов и кубков, легко разгонял тьму в самых отдаленных углах небольшой, но превосходно отделанной залы. Однако, ни мрачность, ни уныние с лиц трапезничающих ему согнать так и не удалось. Между тем, общество собралось здесь, воистину, необыкновенное. Редкая фантазия сумела бы посадить за один стол столь непохожих людей.

Сеньор Монбрюн из давно разорившегося рыцарского рода, владелец замка Шалю-Шаброль. Потертая до неприличия одежда, столь же потертое лицо - все свидетельствовало о самой отчаянной нищете. Она же, нищета, была причиной, по которой назвать сеньора Монбрюна владельцем замка можно было лишь очень условно. Почти новое сооружение - и полутора сотен лет не прошло с момента его возведения - подверглось лет тридцать тому назад сокрушительному набегу соседей, оставившему после себя заложенные всяким мусором проломы в стенах, закопченые башни и практически полностью выгоревшие элементы деревянных конструкций. Ремонтировать замок было и некому, и не на что. Так что, сегодня оборонительная мощь замка Шалю-Шаброль была величиной крайне относительной. И лишь отчаянная надежда хоть как-то поправить свои дела привела сеньора Монбрюна в эту роскошную трапезную.

Мессир Эмар Лиможский, виконт и владелец здешних мест, дальний родственник и сюзерен бедняги Монбрюна. Ни тому, ни другому и в страшном сне не привиделась бы совместная трапеза, настолько выше своего неудачливого вассала находился на социальной лестнице блестящий виконт. И лишь одно роднило их сейчас, как сиамских близнецов - траурная маска на лицах, опущенные уголки губ, потухшие взоры...

Граф Гуго де Сен-Поль, один из весьма могущественных вассалов Французской короны, лишь на словах признающий сюзеренитет королевского дома, но ведущий политику, скорее присущую независимому государю. Что привело его сюда, на юг Аквитании, так далеко от границ графства? Что посадило за этот стол? И что наложило печать мрачности и недовольства на эти гордые черты?

Наконец, мессер Доменико Полани, богатый венецианский аристократ, придворный вельможа и, если не врут слухи, один из ближайших советников и конфидентов короля Франции Филиппа-Августа. Лишь его лицо сохраняло невозмутимость, не позволяя ни единому душевному движению пробиться наружу. Он же и нарушил загустевшую тишину.

- Что ж, господа, новости, привезенные людьми мессера де Сен-Поля, несколько усложняют задуманное нами предприятие, но я не вижу причины для столь откровенного уныния. Не забывайте к тому же, что уныние - смертный грех. Царствие же Небесное, - как сказано в Евангелии, - силою берется, и употребляющие усилия восхищают его!

- Вам легко говорить, мессир, - выражение глухого отчаяния на физиономии виконта Лиможского ничуть не уменьшилось от бодрых призывов евангелиста Матфея. - Не вас же король Ричард обещал повесить на воротах собственного замка! Сеньор Монбрюн при этих словах лишь обреченно кивнул, поскольку права голоса за этим столом не имел ни малейшего. А вот перспектива повиснуть на воротах касалась его в ничуть не меньшей степени.

- Поймите, мессир, в складывающейся ситуации наш план не имеет ни малейшего шанса на успех! - Граф Гуго де Сен-Поль, наконец, взял себя в руки и весьма пылко вступил в беседу. - Пресвятая Богородица! Я полжизни провел в сражениях, пограничных стычках и военных походах. И уж, наверное, понимаю, где победа - пусть даже с величайшим напряжением всех усилий, все же возможна - а где любые усилия, дьявол меня побери, бесполезны. Мы заманили льва в ловушку, вот только лев оказался для нее великоват...

Да, мы с вами выбрали для короля превосходную цель. Клянусь честью, Шалю-Шаброль без труда можно взять и в полдюжины рыцарских копий! Прекрасно! Мы положили туда чудесную наживку, я отдаю должное, мессир, изобретательности ваших людей. Наконец, мы выкупили два замка в лимузенских холмах и на славу их укрепили - тут ваши деньги оказались как нельзя более кстати. Удар в спину осаждающим, нанесенный усиленными гарнизонами этих замков, давал гарантированную победу. Господь - свидетель, редкое военное предприятие в наши дни может похвастаться столь добротной подготовкой.

Но мессир! Мы все рассчитывали на осадное войско в три-четыре сотни латников. Только сумасшедший станет собирать большее число воинов для осады столь беззащитной крепости. По чести говоря, и этого-то много. Матерь божия, кто же мог, находясь в здравом уме, предположить, что Ричард поведет в Лимузен десятитысячную армию? Собрав туда, вдобавок к своим аквитанцам и англичанам, еще и весь доступный здесь наемный сброд?

Впрочем... э-э-э, если предположить, что сразу же после разгрома Шалю-Шаброля с Сегюром, после повешения наших друзей на воротах их замков, король повернет на восток, в Северную Италию... А по дороге оповестит Европу о принятии Креста и начале похода... Да еще и определит пунктом сбора крестоносного войска один из италийских портов... Хм-м, тогда да, тогда все предприятие выглядит вполне разумным. Но, клянусь спасением души - тем хуже для наших планов! Они летят в тартарары!

По мере развития весьма эмоционального монолога графа Гуго, и так-то постная физиономия мессера Доменико становилась все более и более скучающей. А под финальное восклицание он даже вполне отчетливо зевнул, красиво прикрыв рот элегантным платочком китайского шелка и баснословной цены. Что, разумеется, никак не укрылось от глаз собеседников. Граф побагровел и начал искать на поясе рукоять несуществующего меча. Тогда как в глазах виконта Эмара и его несчастного вассала появилось некоторое подобие надежды.

Ну, нельзя ведь столь демонстративно скучать, не имея про запас плана "Б", не правда ли? И план был озвучен.

- Э-э-э... мессеры. Оставим в стороне страсти, ибо с их помощью не кто иной, как м-м-м... враг рода человеческого толкает нас под руку, не позволяя мыслить разумно. А именно способность к разумному суждению нужна нам сейчас более, чем э-э-э ... чем что-либо другое. Прежде всего, дорогой граф, хочу сказать, что я м-м-м ... и в мыслях не имел поставить под сомнение ваш анализ военной ситуации. Он, как всегда, блестящ и абсолютно совершенен! Но именно в этом и состоит его слабость. Да-да, слабость!

Вы, господа, оцениваете ситуацию как воины, кем, в сущности, и являетесь. И было бы нелепо ждать от столь славных бойцов чего-то иного. Но давайте посмотрим на ситуацию непредвзято. Вы что, ввязались в эту затею, чтобы разгромить войско Ричарда Плантагенета? Вам не хватает военной славы? Мужественных и доблестных приключений? Благородных рыцарских подвигов? Блестящих и любезных поединков? Вы жаждете песен менестрелей, сочиненных в вашу честь?

Недоуменное молчание стало единственным ответом на вопрос мессера Доменико, впрочем - вполне риторический. Поскольку оратор и не ждал на него ответа.

- Нет, мессеры, не жажда военной славы привела нас с вами сюда! Наша цель куда более прозаична, это - смерть короля Ричарда. И для ее достижения разгром королевского войска совершенно необязателен. Да, поражение королевских сил и смерть короля в проигранной битве подошли бы нам гораздо больше. Тому есть много причин. Но и просто случайная гибель в бою решает все наши проблемы ничуть не хуже. Ведь смерть - это всегда смерть. И неважно, в каких именно одеждах она пришла на этот раз.

Произнесенные вслух страшные слова заставили троих слушателей побледнеть самым откровенным и постыдным образом. Ибо, хотя грех цареубийства и был в те непростые времена отнюдь не редкостью, мало кто отваживался столь явно и недвусмысленно озвучивать свои мысли об убийстве помазанника Божьего. Ведь очевидно же, что сказанные вслух, ужасные слова тотчас же донесутся до Того, Кто есть Исток любой земной власти, ибо нет власти, аще от Бога... Мысль же тайная, не проговоренная, могла и ускользнуть от божественного контроля. Во всяком случае, какая-то надежда на это оставалась. Мессер же Доменико тем временем продолжал.

- Все, что нам нужно, господа, это появление Ричарда под стенами Шалю-Шаброль. Смерть последует за ним туда столь же верно, сколь успешными были и все ранее осуществленные нами подготовительные мероприятия. Поверьте, как бы сильно ни были вы заинтересованы в преждевременном завершении жизненного пути Ричарда Плантагенета, я заинтересован в этом еще больше. Король погибнет. И что с того, что оставшееся без предводителя войско сравняет Шалю-Шаброль с землей? Ведь никого из вас в это время не будет за его стенами. Зато выгоды, что ждут каждого по завершении всего предприятия, намного, намного превзойдут понесенные потери.

Вы, сьер Монбрюн! Деньги, полученные вами к настоящему времени и те, что будут выплачены после... Вы, наконец, сможете восстановить подобающие блеск и могущество, достойные столь древнего и доблестного рода. Разве это не та цель, во имя которой истинный воин заложит душу хоть самому Сатане? Тем более, что сейчас и закладывать-то ничего не нужно. Богатство само плывет к вам в руки! Нужно всего лишь не бояться протянуть их и взять причитающееся...

Вы, мессер Эмар! Разве это не ваша мечта - избавиться, наконец, от ненавистной тирании Аквитанца, отдавшись под покровительство благородных и утонченных графов Тулузских? Кто сможет помешать вам это сделать после смерти Ричарда? Его бастард Филипп, которого никогда не признает ни один европейский государь, ни один вассал королевского дома, ни один подданный? Отвергнутая супругом и безутешная в своем одиночестве Беренгария? Престарелая Элеонора? Ну же, виконт! Ваша свобода в четверти туаза от вас! Нужно лишь протянуть руку!

Наконец вы, граф! О, искренне говорю я вам, что политика графов де Сен-Поль вызывает лишь восхищение! Находясь между молотом французского королевского дома и бургундской наковальней, вы уже не первое десятилетие умудряетесь ловко маневрировать, обращая их соперничество лишь себе на пользу. Воистину, мир не знал и не знает более совершенной дипломатии! При которой всего лишь одно графство, сравнительно небольшое и немногочисленное, умудряется оказываться той соломинкой, что перетягивает баланс в пользу то одного, то другого могущественного соседа! Не оставаясь и само при этом в накладе.

Вот только Ричард, ах этот Ричард! Растоптав могущество Филиппа-Августа и войдя в союз с Бургундией - что помешает ему теперь смахнуть с карты земель маленькое графство Сен-Поль? А, может быть, он сделает эта даже не сам, а позволит графам Фландрским округлить за ваш счет свои территории? И выторгует себе за это у Дижона какие-нибудь уступки уже здесь, на юге? А? Ведь именно эти мысли привели вас, граф, в нашу маленькую компанию?

Так что ж вы так нерешительны? Почему готовы отступить, когда до цели остался всего один шаг? Смерть короля решит все проблемы разом! И по-прежнему графство Сен-Поль будет столетиями балансировать на острие, получая от невидимой, но непрекращающейся борьбы между могущественными соседями все новые и новые выгоды. По-прежнему будет восхищать государей Европы изысканной точностью своей политики и дипломатии. По-прежнему будет оставаться свободным, независимым и суверенным, как бы ни были малы его собственные силы и средства. Ну же, разве за это не стоит побороться?

Взгляды четырех сидящих за столом мужчин встретились, но слов не последовало. Ведь и без слов было понятно, что да! За это стоит побороться...

***

Сен-Эньян, Блуа

Руки привычно наносили на лоб, щеки и подбородок темные полосы - самодельная смесь из слегка протухшего сала и печной сажи отдавала отнюдь не розами, но ничего лучшего под рукой все равно не было. Мягкий шерстяной комбинезон, гибкий кевларовый бронекостюм. Поверх - маскировочный комбинезон "Ночка", превращающий ее счастливого обладателя в натурального ниндзю. К концу февраля весь снег, а и было то его чуть-чуть, растаял. Так что, "Ночка" - самое то. Теплые зимние кроссовки. Жаль, ПНВ нет - придется, как и всем в этом веке, собственными глазками работать. Разгрузка, метательные ножи, кинжал напротив сердца, моток веревки, "когти". Да, не мальчик уже - каменную кладку на голых пальцах форсировать. Метров шестнадцать, не меньше - без "когтей" никак. И на руки, и на ноги. Так, что еще? Ага, деревянная киянка, набор остро заточенных металлических костылей. Во время стоянки в Вильфранш деревенский кузнец очень удивлялся, на что добрым господам такие железяки? Однако выковал все, как заказали. Что ж не выковать, коли господа платят?

Хорошо, когда руки сами помнят, что делать. Потому что мысли все равно не здесь. Там они все еще - в позапрошлой ночи.

В окрестности Вильфранш-сюр-Шер дорога вывела их еще засветло. До наступления сумерек разбили лесной лагерь, и Капитан начал готовиться к вылазке. Все, как и сегодня, кроме разве что "когтей", киянки и костылей. Вышел где-то в районе двух ночи, чтобы было время пройтись вокруг деревушки, оценить ситуацию. Обратно в лагерь вернулся с рассветом. Один. На немой вопрос графини только помотал головой.

- Нас ждали. Никто не спал. На чердаках стрелки с арбалетами. На всех въездах - секреты. Сам дом старосты, где содержится мессир Пьер, превратили в большую ловушку. Людей де Донзи кто-то предупредил. Каналья Катарини! Надо полагать, удрал он недалеко, залег где-то поблизости и наш разговор слышал. Весь или частично. Во всяком случае, достаточно, чтобы сделать выводы и кинуться вдогонку латникам де Донзи...

От усталости фразы Капитана складывались короткие, рубленые, хриплые. Все ж не мальчик уже без сна и отдыха в ночные рейды ходить. Красться, как темный призрак, по улицам, дворам и задворкам, нашпигованным горячими средневековыми парнями, так и норовящими в его, капитанскую, тушку всадить закаленный наконечник стрелы, болта или, не приведи Господи, чего похуже. Вот уж удовольствие, на шестом-то десятке!

- Этой ночью мессира было не взять. Придется брать из замка. Но сначала отдых. Шесть часов, не меньше...

И вот, время пришло. Три ночи он потратил на рекогносцировку. Пути подхода к замку. Ловушки, посты, секреты. Выбор и оценка мест для форсирования крепостной стены. Вернее - стен. Судя по увиденному, их было не меньше трех, неровной змеящейся линией окружающих внутренние постройки. Каждая следующая выше предыдущей, так чтобы с нее можно было оборонять наружную стену - в случае ее захвата противником. Ворота всех трех, естественно, не совпадали: выбив первые, штурмующим пришлось бы под шквальной стрельбой со стен добираться до следующих.

Впрочем, лично он замок штурмовать не собирался. Все, что его интересовало, это система охраны и, так сказать, "способы проникновения на объект". К сожалению, большинство из тех, что фигурировали в затверженных когда-то наизусть пособиях для служебного пользования, здесь не работали. Ни "пролом капитальной стены", ни "проникновение через вентиляционное отверстие" не подходили по той простой причине, что толщина стены у основания составляла порядка шести метров, а вентиляции и вовсе не водилось.

Также мимо кассы пролетали "проникновение подбором ключей", "взрыв", "химическое заражение", "общественные беспорядки" и даже "отключение электроэнергии на объекте"... Ну, не было на этом чертовом объекте электроэнергии! Не было, хоть ты тресни! Так что, из всех известных диверсионной науке способов оставалось лишь старое, доброе "проникновение, используя перелаз". Вот, место такого "перелаза" и выискивал Капитан - по возможности подальше от расположившихся на стене постов стражи. Благо, светотехнических систем охраны периметров в двенадцатом веке особо еще не водилось - если не считать редких факелов на стене - так что затененных участков хватало.

И все же замок производил гнетущее впечатление. Замковые постройки, возведенные в разные времена, окружали донжон, старинную мрачную башню, построенную, вероятно, еще во времена мавританского нашествия. Закопченные до черноты, поросшие мхом и увитые зеленым плющом стены насчитывали явно не одно столетие. Узенькие бойницы, пробитые там и сям вместо окон в толстых стенах башни для ее защиты, вызывали то же неприятное чувство, какое мы испытываем, глядя на слепца.

Когда-то, почти пять столетий назад, именно в этих местах была остановлена арабская экспансия на земли христиан. Ну, не совсем здесь, а в сотне километров к юго-западу. Именно там, под Пуатье, франки Карла Мартелла бились от восхода до заката с непобедимыми до этого полками Абд ар-Рахмана. Уже разорившего к тому моменту всю Аквитанию. Лишь к вечеру воинское счастье - а вернее сказать, ловкий маневр одного из конных отрядов, сумевшего зайти в тыл к арабам - склонилось в пользу франков. Оттуда в 732 году от Рождества Христова началось многовековое отступление исламского мира из Европы. Отступление, продолжающееся за Пиренеями и до сих пор. Но черная башня в Сен-Эньян была готова к встрече со страшным врагом. Готова она и сейчас.

Впрочем, и остальные постройки, даже возведенные в более поздние эпохи, подавляли своей мрачностью. Похоже, строительная мода на "старину" присутствовала уже и в эти времена. Ибо в строительный раствор каменщики явно замешивали сажу. Темные швы, разделяющие обмазанные таким же темным раствором камни, придавали всему замковому комплексу оттенок суровой древности, мрачности и нескрываемой угрозы. Высящиеся на стенах четырехугольные башни, откуда в любую минуту можно было ждать визита столь же суровых и негостеприимных мужчин, вооруженных разнообразным холодным оружием, также не добавляли наблюдателю энтузиазма.

И все это никак не располагало к проникновению на объект - ни к скрытому, ни к открытому. Вот такие вот мысли бродили в голове у владельца заводов-газет-параходов в то время, как руки, следуя давно и прочно затверженным рефлексам, затягивали последние ремешки разгрузки. Все. Время. Попрыгали...

... Подъем на первую стену занял совсем немного времени. Когти, что ни говори, здорово облегчали подъем по кладке. "Тэкаги" - ручные когти, и "Асико" - когти для ног были заказаны и опробованы еще там, дома. Не очень понятно, зачем они были нужны маленьким и легким средневековым ниндзя - все-таки на пальцах лезть удобнее. Но вот свои сто двадцать кило живого веса Капитан доверять одним только пальцам уже опасался. И тренированность совсем не та, да и возраст...

Так, вбить в шов острейший костыль - удары деревянной киянки, вчетверо обитой плотным мехом, казалось, прозвучали набатом, но нет - обошлось. Привязать веревку "хитрым" узлом, спуск, рывок, веревка падает наземь. Прижаться, оглядеться. Спокойно, все хорошо. "Ночка" на фоне черных замковых стен делает ее обладателя практически невидимым. Чисто. Заранее зачерненная веревка осталась висеть на стене, совершенно невидимая в темноте. Пусть висит, на обратном пути пригодится. Три прыжка - следующая стена. Прижаться. Чисто. Поползли...

... Соскользнув с третьей стены, Капитан почувствовал, что пот заливает лоб, а руки и ноги трясутся от усталости. Нужно лечь, хотя бы пару минут продышаться. Разъелся, понимаешь, на депутатских-то харчах. Десятник замковой стражи, захваченный на следующий же день после их прибытия под Сен-Эньян, показал, что плененный граф де Куртене помещен в гостевые покои. Те, что примыкают непосредственно к апартаментам хозяина замка. Охраны у дверей нет, графу свободно дозволяется прогуливаться по всей территории замка. Запрещено лишь покидать его. Гостевые покои, это - второй этаж донжона, который сейчас, в связи с отъездом хозяина, стоит практически пустой. Так что главное - пробраться внутрь.

Кстати сказать, ехал десятник в сопровождении пятерых воинов - с известием к де Донзи. Извлеченный из пояса пергамент довольно подробно описывал злокозненных "колдунов из Индии", которые непременно попытаются, войдя в соглашение с девицей Маго де Куртене, освободить помещенного в крепость мессира графа. Что еще раз доказывало: Винченце Катарини не успокоился и продолжает чинить препятствия на их пути. Глядя на побитых болтами латников, десятник не чинился и подробно отвечал на все вопросы, понимая, что тем самым покупает себе легкую смерть.

Однако смерть на этот раз прошла мимо.

- Жить хочешь? - спросил его тогда Капитан.

- Что? - не сразу понял пленник...

- Жить, и денег, - увесистый мешочек с сотней серебряных денье шлепнулся на стол. - Сделаешь дело, получишь еще столько же.

В глазах пленника плеснула жадность. Двести серебряных денье! Если к ним прибавить то, что уже успел скопить прижимистый десятник, то на эти деньги можно купить неплохой трактир и жить при нем припеваючи до конца жизни...

- Что нужно сделать? Ваша милость может быть уверена...

- Через три дня вернешься в замок. Скажешь, что, не доезжая до Вильфранш, на вас напали воины в цветах Неверского дома. Всех побили, тебе шлем разрубили, сочли мертвым, добивать не стали. Тела довезем до Вильфранш, там оставим, комар носа не подточит. Для верности тебе на голове тоже что-нибудь покорябаем. Не бойся, не опасно, только чтобы видимость была. Значит, дальше: ночью пришел в себя, конь при нападении убежал, потом вернулся, был рядом. Понимая, что один, да с такой раной до сеньора все равно не доедешь, повернул обратно. Все понятно?

Пленник понятливо закивал головой, не смея перебивать щедрого нанимателя

- С собой возьмешь мясо. Вечером, перед тем, как выпускать собак, найдешь способ пройти на псарню и дать им это мясо.

- Потравите? - испуганно вскинулся тогда десятник. Так ведь это - мне верная смерть. Тут уж любой дурак сообразит. Днем вернулся человек, которого почему-то не добили при нападении. А ночью кто-то собак потравил. Да ведь и еще что-нибудь в замке натворите, а иначе - зачем все? Тут уж один к одному связать - много ума не нужно...

- Не бойся, не потравим. Собаки просто к полуночи заснут. А к рассвету проснутся и будут как новенькие. Никто ничего и не заподозрит. - И, глядя на недоверчиво сжавшегося пленника, добавил, - ничего не бойся, говорю тебе! Никто тебя не обманет, и не прирежет при расчете, ты ведь этого боишься?

Молчаливый кивок.

- Ну, и дурак. Нам свой человек в хорошем замке завсегда пригодится. Не будешь олухом, проживешь долго и умрешь богатым, в окружении многочисленного семейства. Ну?

Похоже, нарисованная тогда Капитаном перспектива всерьез захватила десятника. Он прижал обе руки к груди, затем с чувством перекрестился, снова прижал:

- Мессир, я все сделаю, как вы сказали, только и вы уж...

- Один раз уже сказано. Повторять не буду...

... так, когти на разгрузку и перебежками к башне. Тихо. Замок, казалось, застыл в безмолвии. Ни звука, ни шороха. И уж точно, ни одной собаки вокруг. Стало быть, десятник сделал свое дело. Хм, значит, поживет еще. Свои люди и вправду пригодятся... Черная тень, скользящая от тени к тени, было в этом что-то не вполне человеческое. Что-то такое, чье место в страшных сказках, в ночных кошмарах. Ну, или в воспаленном воображении постановщиков голливудских триллеров. Нависающая впереди черная громада донжона и темное, без единого проблеска небо лишь подчеркивали фантасмагоричность происходящего. Прижаться к стене. Осмотреться. Передохнуть. Полезли...

С трудом перевалившись через бойницу внутрь, Капитан сразу понял, что попал, куда нужно. Поскольку его шея тут же оказалась в стальном захвате, а в горло уперлось острие кинжала. Справедливости ради, нужно сказать, что кинжалу только казалось, будто его острие уперлось в человеческое горло. На самом деле, это был высокий кевларовый воротник бронекостюма. Но кинжал знать об этом, понятное дело, не мог. Как не знал и его владелец.

- Кто вы, и что вам нужно? - прошелестел сзади сдавленный шепот, а острие требовательно вдавилось в воротник, явно намереваясь проколоть кожу.

- Граф, меня послала ваша дочь, Маго де Куртене, - таким же шепотом ответил Капитан, не делая ни малейшей попытки к освобождению.

Стальная хватка недовольно ослабла, острие убралось куда-то во тьму. Капитан обернулся. Из темноты на него смотрел довольно высокий, крепкого телосложения мужчина. Округлое, гладко выбритое лицо - большая редкость по нынешним временам. Сузившиеся глаза, крепко сжатые губы, нетерпеливо подрагивающие крылья носа - все выдавало в нем человека вспыльчивого нрава, способного, однако, держать себя в кулаке, когда это потребуется.

- Маго? - то ли удивился, то ли потребовал подтверждения граф. - Кто вы, и почему моя дочь поручила вам встретиться со мной?

- Можно сказать, случайный попутчик. Ехал из Вексена в Лимож, в ставку короля Ричарда. Сэр Ральф, коннетабль замка Шато-Гайар, предложил мне присоединиться к кортежу вашей дочери, дабы обезопасить путь. Так что, какое-то время мы путешествовали вместе. Затем, волею случая, наши пути разошлись. Вновь встретиться довелось уже неподалеку отсюда, на турской дороге, где шайка каких-то головорезов попыталась на меня напасть. Вы видели это собственными глазами, поскольку именно сопровождавшие вас латники поставили точку в той небольшой стычке. Увы, дорожное приключение происходило как раз на глазах вашей дочери. Именно это место она выбрала для засады, намереваясь вызволить вас из плена. Мое появление спутало ей все планы. Узнав об этом, я счел своим долгом предложить свою помощь в вашем освобождении. И вот, я здесь.

- Стало быть, малышка Маго хотела меня отбить еще в дороге, - глаза собеседника потеплели. Недоверие и подозрительность потихоньку уходили оттуда, уступая место вполне понятной отцовской нежности. - А вы, мессир, и есть один из тех индийских колдунов, о которых лейтенанту Ламье все уши прожужжал какой-то ломбардец?

- Так и есть, мессир. И я прошу вас поторопиться. До рассвета не более двух часов, а нам было бы неплохо к этому времени оказаться подальше от замка.

- Прошу меня простить, мессир, но я не могу отправиться с вами.

-...?!

- Я дал слово молодому Эрве де Донзи не пытаться бежать. Именно поэтому и нахожусь здесь, в Сен-Эньяне, скорее на правах гостя, нежели пленника. Поэтому...

- Мессир, - зло перебил его Капитан, - я тоже дал слово доставить вас к графине Маго, и я это сделаю, даже если придется волочь вас на себе. Впрочем, есть другой вариант. Вот письмо ее светлости. Здесь еще достаточно много места. Напишите своей рукой, что отказываетесь покидать замок, и я оставлю вас в покое. Надеюсь, в здешних апартаментах найдутся письменные принадлежности? Впрочем, если что - я прихватил свои. Были, были у меня кое-какие сомнения...

Чуть белеющий в темноте кусочек пергамента ткнулся в грудь мессира де Куртене, а глаза Капитана уперлись в лицо собеседника. Десяток-другой секунд мужчины ломали друг друга взглядами, первым не выдержал граф.

- Хорошо, я иду с вами. Что нужно делать?

- Сначала оденьте вот это, - появившийся в руках Капитана черный рулончик раскатился, превратившись в почти безразмерный эластичный черный комбинезон. - Прямо поверх одежды. Так, здесь застегиваем, - липучки сошлись, оставив белеть в темноте лишь лицо графа. - Здесь подмажем, - крем из баночки лег темными полосами на возмутившуюся, было, физиономию.

- Выходим из башни внизу. Идете за мной, делает все, как я. Кулак - стой. Взмах руки - идете ко мне. Ладонь книзу - ложись! Все понятно?

Кивок.

- На стенах нас ждут веревки. Сможете подняться, или лучше вас затянуть наверх?

Возмущенное фырканье.

- Хорошо. Попрыгали.

- Это еще зачем?

- Чтобы проверить, не звенит ли чего...

И вот, уже две черные фигуры скользят по замку Сен-Эньян, перетекая от одной неподвижной тени к другой. Преодоление стен прошло без эксцессов. Граф забирался по веревкам быстро, без видимого труда. Капитан, несмотря на накопившуюся усталость, от него не отставал.

Некоторое время, правда, пришлось потратить на оставленные в стенах костыли. Специальной фомкой Капитан вытаскивал их на одном краю стены и вбивал на другом, причем уже снаружи, под небольшим кирпичным карнизом. Ничего, держатся крепко, их с графом спуск вполне выдержат. Зато для крепостного начальства будет большой сюрприз.

- Если смотреть сверху и не искать под карнизом специально, то никто их здесь не найдет, - шепотом пояснил Капитан свои действия. - С земли их тоже не увидеть, слишком далеко. Будет лучше, если способ вашего исчезновения из замка останется для хозяев неизвестным.

Наконец, последняя веревка слетела с последней стены и, свернувшись бухтой, устроилась на поясе Капитана. Пара мгновений, и две тени, сливаясь с темной землей, почти бесшумно заскользили к отдаленной кромке леса, где их ждали кони, дорога и свобода...

- ... я же предупреждал, что эти колдуны способны на все! - Винченце Катарине почти визжал в лицо коннетабля замка Сен-Эньян, что, однако же, не завершилось немедленным отсекновением головы наглого купчишки, прямо тут, не сходя с места. Ибо глава местного воинства чувствовал себя явно не в своей тарелке. Уйти ночью, не оставив ни единого следа, никого не потревожив..., такое в замке случилось впервые. И почтенный вояка просто не знал, как на все на это реагировать.

- Я же говорил вам, что они попытаются похитить графа! - продолжал неистовствовать несчастный ломбардец. - Неужели нельзя было усилить охрану, удвоить, утроить, если нужно, принять дополнительные меры предосторожности?

- Какие именно, сударь, - пришел, наконец, в себя господин коннетабль. - До сих пор не понятно ни то, как похитители проникли в замок, ни то, как они ухитрились вместе с графом его покинуть. Единственное, что известно достоверно, так это то, что они вышли из башни. Своими ногами. Двери оказались не заперты. И это все! Как они передвигались по территории крепости, не потревожив ни одной собаки? Как они прошли через стены? Ворота не открывались, стража в этом клянется, и я ей верю. С какой бы стати ей вообще их открывать? Двери, прикрывающие подземные ходы, даже знай похитители об их существовании, тоже остались на запорах.

Как? Как, черт меня подери со всеми потрохами, они умудрились покинуть замок? Лестницы бы сразу же заметила стража. На стенах нет никаких следов. Броски кошек стража тоже непременно бы услышала. Этого не скроешь! Может быть, они прилетели и улетели по воздуху? Колдуны ведь, говорят, это умеют? Так какие же дополнительные меры я должен был принять против людей, умеющих летать по воздуху и способных отвести глаза целой стае злющих сторожевых псов? Ну, что же вы молчите, господин купец...?

***

Пара лье к югу от Шатору,
Франция

- ... а граф, стало быть, на крестьянина смотрит, ну прямо - одно лицо! Как будто сам на себя в миску с водой глядится. Эге, - говорит он кюре, - похоже, мой папаша наведывался в эту деревню! А кюре ему: ну что вы, мессир, вашего почтенного родителя мы здесь ни разу не видали. А вот госпожа графиня к нам нередко наезжала...

Жизнерадостное ржание полутора дюжин глоток и одобрительные хлопки по спине, каждый из которых свалил бы с ног кого похлипче, засвидетельствовали полное и бесспорное одобрение услышанного. Что, впрочем, ничуть не мешало развеселившимся воякам энергично месить дорожную грязь своими крепкими башмаками.

- Филипп, - проорал кто-то из толпы широко шагающих по дороге здоровяков, - ты бы рассказал, как гвоздь от святого креста покупал!

- Ну, я ж не один покупал, - добродушно ухмыльнулся рассказчик, не сбавляя шага. - Вон, Герт с Мартином со мной тогда были. Пусть они расскажут.

- Ага, из них слова клещами не вытянешь! А вытянешь, так тут же вместе с клещами обратно запихнуть хочется! Давай, не жмись, рассказывай, как дело было!

- Ладно, волчата, - не стал долго ломаться неведомый Филипп, будет вам рассказ. Только уж, чур - не перебивать. Да... Мы тогда у Арнольда-гасконца служили. А дело-то было во время осады Монферрана, что прадедушка Ги Овернского рядом с Клермоном отстраивать начал. Ну, никак ему попы Клермон отдавать не хотели, пришлось на свой городишко раскошелиться. Стало быть, осадили мы Монферран. Ох, а девки там, я вам скажу...

- Ты не отвлекайся, давай, успеешь еще о девках, - не дал ему погрузиться в любимую тему все тот же голос, - ты про гвоздь рассказывай!

- Так я ж к тому и веду. Осада - дело долгое. А в паре лье оттуда стояло бенедиктинское аббатство Мозак. Может, и все еще стоит - что ж ему сделается-то. Ну, пока шум да дело, выломали мы монастырские ворота и много чего там взяли. Одной посуды церковной два воза нагрузили. Святые отцы ее, понятное дело, через день выкупили, так что у всего отряда серебро в кошелях позванивало.

И вот возвращаемся мы с Мартином и Гертом в лагерь из одной деревушки неподалеку...

- А девки там, я вам скажу... - под общий хохот продолжил кто-то из вояк.

- Ну, и девки, конечно, - ничуть не смутился рассказчик, - так мне про девок или про гвоздь рассказывать?

- Про гвоздь давай, на девок мы и сами посмотрим, - донеслось из гогочущей толпы.

- Ага. Возвращаемся, стало быть, мы с Мартином и Гертом, смотрим - часовня на перекрестке. А у часовни опять-таки бенедиктинец, и чем-то с лотка вроде как торгует. Ну, мы честь по чести - мол, чем торгуешь, отче? А вот, говорит, святые реликвии, которые отпускают грехи их владельца. Вот - волос святого Петра, из тех, что обильно падали на землю, когда нечестивые язычники распяли его вниз головой. Вот камень, что сокрушал плоть Святого Стефана, когда богомерзкое судилище Синедриона проговорило святого к побитию камнями за христову проповедь в Иерусалиме. А вот - гвоздь, что скреплял когда-то крест, на коем распят был сам Спаситель...

Ну, Герт, не будь дурак, и спрашивает. Мол, какая из этих реликвий лучше всего отпускает грех грабежа? Монах весь так надулся, сейчас лопнет от спеси! Судя по вашим разбойничьим рожам, говорит, вы все трое наемники. Стало быть, грешите этим делом беспрерывно. И спасти вас от геенны огненной сможет только самая могущественная реликвия из всех, что здесь лежат. Вот, гвоздь от креста Спасителя - в самый раз будет.

А Герт опять с расспросами. Можно ли купить один гвоздь на троих? Будет ли работать? Отчего же не будет, отвечает тот, святости у него и на десять таких разбойничьих рож хватит. Но платить, каждый пусть платит полную цену - иначе никак! По пятьдесят денье с носа, и ни оболом меньше! Что делать, ссыпали мы ему серебро в мешок, гвоздь забрали. Когда еще выпадет спасение бессмертной души за серебро купить!

Вот, а потом Герт с Мартином святого отца аккуратно за руки придержали, я ему рясу задрал, а там - понятное дело, наш кошель с серебром и, клянусь хребтом Господним, еще с полдюжины таких же, никак не меньше. Срезаю кошели, слова худого не сказал, а отче в крик: "Помогите, грабят!" Ну и еще слова разные нехорошие, которые честному наемнику даже и повторить-то срам!

Одобрительный хохот шагающих вояк показал, что стыдливость рассказчика оценена по достоинству.

- Вот, Герт с Мартином бенедиктинца тихонечко подняли, вверх ногами перевернули и легонечко себе трясут - вдруг из него еще чего выпадет? А тот покраснел весь, как рак, и кричит, дескать, гореть вам всем в аду, грабители, разбойники, богохульники... Мол, черти вам уже сковородки готовят и костры запаливают.

И тут, значит, Мартин. Так-то он парень молчаливый, но если уж рот откроет, так, что ни слово - золото. Все-таки есть что-то в этом образовании, не зря он в Болонье два года отирался... Нет, говорит, святой отец, никак такого не может быть. Тот даже орать перестал. Это почему же не может, разбойник ты эдакий? Хулу на Господа, говорит Мартин, мы не клали, так что в богохульстве ты нас облыжно обвинил. А что до грабежа, так ты, святой отче, нам только что гвоздь от Святого Креста продал, который грех грабежа до конца жизни отпускает...

Дружный хохот и острые подначки шагающих наемников заглушили окончание рассказа, и весело гогочущая компания пошагала дальше, вслед за многими сотнями таких же, как они солдат удачи. Гигантская, растянувшаяся почти на два лье колонна огромной, шипастой, блещущей наконечниками копий змеей извивалась между холмами, неспешно двигаясь на юг. Брабантская тяжелая пехота, способная в чистом поле остановить и принять в копья даже бронированную рыцарскую лаву. Гасконские и генуэзские арбалетчики, чье проклятое Святой Церковью оружие все чаще становится решающим взносом в копилку ратных побед. Собранные со всей Аквитании конные сержанты, которые в бою немногим уступают опоясанным рыцарям, зато стоят не в примере дешевле. Даже вывезенные королем Ричардом из Святой Земли сарацинские конные лучники, и те были здесь, в этой же колонне. И вся эта шумная, звенящая оружием, лязгающая доспехами, орущая и хохочущая масса текла в сторону Лимузена.

А что бы и не радоваться жизни солдатам удачи? Есть работа, и есть наниматель, лучше которого и сыскать нельзя! Еще никто ни разу на памяти весело шагающих вояк не собирал столько наемников сразу. А, значит, нет войска, что могло бы им противостоять. И, стало быть, впереди победы, кровь врагов, грабеж и тяжело оттягивающие пояс кошели с серебром. Жаль, конечно, что, выдав аванс, король Ричард запретил грабежи по дороге. Все припасы - только за деньги. Это, конечно, не то веселье, но ослушаться грозного нанимателя - дураков нет! У всех наемников еще на памяти, как лет тому уж пятнадцать назад поступил Ричард с отрядом, вздумавшим немного развлечься и потрогать за вымя местных селян. Нет, Ричард не церемонился. Половину отряда повесил, а половину отпустил восвояси. ... Предварительно ослепив. Так что, ну его - себе дороже!

Ах ты, Господи! Помяни черта к ночи, а он тут как тут! Проходя мимо холма, где на вершине вместе с ближайшей свитой и капитанами наемных отрядов стоял король, наемники даже как-то подтягивались. Стихал веселый гогот, и лишь топот подошв и звяканье доспехов сопровождало движение грозного войска.

Король не стал останавливаться у Шатору, который его армия миновала пару часов назад. Слишком страшные и совершенно ненужные сейчас воспоминания связывали его с этим городом. Тогда, двенадцать лет назад, он никому не сказал, что тоже был в храме святого Стефана и видел это своими глазами. Но сам-то помнил все, что случилось тогда, как будто это произошло вчера.

Выбив гарнизон Филиппа-Августа и взяв Шатору на копье, Генрих, его отец, отдал тогда город своим воинам на три дня, как и положено. Крики, визг, хохот - обычная какофония поверженного города. Зайдя тогда в храм, Ричард застал пару своих собственных брабантцев, что развлекались метанием камней в статуи святых. Вот одному из них повезло - или не повезло, это уж как посмотреть.

Метко пущенный уверенной рукой, камень угодил в статую Богородицы с Младенцем. Тяжелый булыжник отбил у Младенца локоть. И тогда произошло это. Из отбитого места потекла кровь, как будто из живой плоти... Даже сегодня, вспоминая увиденное, Ричард чувствовал охватывающий его ужас. А уж тогда! Удачливый метатель упал бездыханным сразу, прямо на месте. Его лицо и, как позже выяснилось, все тело мгновенно одряхлело, скукожилось и покрылось старческими морщинами. Второй брабантец умер на следующее утро. Таким же глубоким стариком.

Посмотреть и удостовериться в произошедшем чуде приехали тогда оба враждующих монарха - и Генрих, и Филипп-Август. Здесь же, в Шатору было заключено перемирие. Странными и нелепыми оказались вдруг людские распри перед лицом столь недвусмысленно проявившего себя божественного могущества. Ричард же понял тогда для себя очень важную вещь. Наряду с властью королей и императоров - есть другая власть. Да церковники - такие же люди. Они так же не прочь хорошо выпить, подраться, поволочиться за смазливой бабенкой. Но за всем этим стоит нечто большее. С чем без большой нужды лучше не связываться. А если уж связался - нужно бить сразу и насмерть! Слишком опасным соперником в делах власти может оказаться Церковь.

В делах власти... Мысли короля, молча глядящего сверху на шагающих и едущих верхом наемников, повернули теперь в эту сторону. Сколь ветрена и непостоянна сия дама, именуемая властью! Великий Карл, казалось бы, объединил весь христианский мир под своею рукой. И что? Его держава начала распадаться еще при жизни могущественного императора! А уж с его смертью вся великими трудами выстроенная империя рассыпалась как связка стрел, перерубленная тяжелым рыцарским мечом.

Тогда, после Шатору, он много размышлял о власти, пытался говорить о ней со сведущими людьми. Сказать по правде, полезнее всего были беседы с аббатом Мило, который, в конце концов, вынужден был покинуть своих цистерцианцев и остаться при короле. Нет, Мило не кормил его цитатами из священных текстов, не рассказывал о могуществе Божьем. Да и зачем ему, королю, секреты власти храмов и монастырей? Нет, Мило рассказывал о делах мирских, о том, как достигали власти и удерживали ее мирские государи.

Пожалуй, самым главным для Ричарда стал рассказ о том, как знаменитый полководец древности, мессир Марий спас Рим от варварского нашествия кимвров и тевтонов. Именно тогда, во время неторопливого повествования аббата, что-то вдруг екнуло в груди Ричарда. Как будто зажегся костер истинного знания! Зажегся и растекся по всему телу теплом понимания. Да, - понял тогда он, - именно деяния Мария создали через сто с лишним лет ту, первую, Империю, что столь мощно взнуздала из сердца Италии всю Ойкумену на тысячи лье вокруг!

Потерпев от варваров сокрушительное поражение в Норике, где республиканское войско было разбито в пух и прах, римляне ожидали уже нашествия германцев в сердце Италии. Сенат объявил всеобщий сбор ополчения. В италийский портах капитанам судов было запрещено покидать сушу с пассажирами на борту. Но никто, однако, не торопился становиться под знамена Сената, дабы спасти опостылевшую всем власть земельной аристократии и крупных откупщиков-капиталистов. На их счастье, варварские вожди решили вторгнуться сначала в Галлию, где через четыре года нанесли еще одно поражение республиканским легионам. А, тем временем, из северной Африки вернулся консул Марий, создавший там войско, не виданное прежде в метрополии. Потому, что это было наемное войско. Первое римское наемное войско.

Вернувшись на родину, Марий лихорадочно реформирует республиканскую армию, перестраивая ее по своему африканскому образцу. Армия становится наемной, в нее валом стекаются обнищавшие земледельцы, ветераны, авантюристы. Те, для кого доспехи, щит и меч давно уже стали столь же родными, как для пахаря плуг, а для кузнеца молот. И они верны уже только одному человеку - своему полководцу. Тому, кто платит им деньги.

И вот, спустя восемь лет волна варварского нашествия возвращается из Галлии и вновь вторгается в северную Италию. Кимвры, тевтоны, амброны, гельветы. Кажется, что нет силы, способной противостоять мощи германцев! И тут-то новая армия Гая Мария сказала свое слово. В двух битвах - при Аквах Секстиевых и при Верцеллах - она полностью уничтожает военные силы пришельцев. О, Ричард до сих пор помнит, как мурашки восторга ползли по телу, когда аббат Мило рассказывал ему об этих битвах!

Но было кое-что поважнее восторга. Было понимание. Понимание того, что именно наемное войско становилось решающей силой в течение столетия гражданский войн, последовавших за разгромом германцев. И, самое главное, именно наемное войско оказалось той ступенькой, шагнув с которой римские военноначальники стали, наконец, Императорами.

Наемное войско - вот секрет устойчивой имперской власти! То, чего не было у Карла Великого. Войско, которое всегда в твоих руках. Войско, которое знает, за что и - самое главное - за кого сражается. Войско, с которым не нужно отчаянно торговаться за каждый день, проведенный в поле сверх срока, указанного в вассальном договоре. Войско, чьи вожди не примеривают за твоей спиной королевскую корону. О, он тогда начал обдирать как липку свои владения в Англии и на континенте, чтобы иметь как можно больше наемников под рукой. Брабантцы, гасконцы, анжуйцы, генуэзцы, наемники из германских земель - он узнал их всех как облупленных. Он знал теперь все их сильные и все их слабые стороны.

Самый большой их порок в том, что им нужно постоянно платить. Теперь-то, по прошествии лет, Ричард понимал, что ни одна королевская казна не выдержит тяжести наемного войска. Ни один королевский домен не сможет давать столько денег, чтобы содержать полностью наемную армию, готовую противостоять объединенным силам рыцарского ополчения. Увы, нет! Сегодня ни один христианский государь не может содержать наемную армию, способную на равных противостоять совокупной мощи осевшего в бесчисленных замках военного сословия. Просто не хватит денег!

Так что же, прощай мечта об империи? О, нет, выход был! И подсказал его, сам того не зная, все тот же аббат Мило.

Как-то любуясь обильно золочеными барельефами и рамами алтарных панелей достраивающегося собора в Суассоне, аббат вскользь заметил, что почти все золото, которым владеет христианский мир, да и сарацины тоже - почти все оно было когда-то, в незапамятные времена, добыто в Египте. На золотых приисках Нубии, коими Египет владел от века. Нет, кое-что кельты, а за ними и римляне добывали и в Пиренеях, но это капли в море по сравнению с нубийским золотом. Они, эти прииски, и сейчас не иссякли. Вот только некому и незачем сейчас добывать нубийское золото. Сарацины отрезали нубийских христианских царей от остального христианского мира, но покорить их не смогли. Отрезанные от мира и не имеющие возможности торговать, нубийцы не нуждаются в золоте, хранящемся в недрах их земли.

Аббат, любуясь превосходной лепниной, не заметил тогда, как изменилось лицо его спутника. Но сам-то Ричард хорошо помнит потрясающее ощущение сложившейся головоломки! Чего уж там - у него тогда чуть сердце не выскочило из груди. Нубийское золото! Нубийское, черт бы его забрал со всеми потрохами, золото!!! Нубийское золото плюс наемная армия, этим золотом оплачиваемая! Вот фундамент его будущей Империи! Империи, которая превзойдет завоевания Карла Великого. И, при этом, не распадется на кусочки, ибо нет скреп прочнее, чем те, что выкованы из золота и оружейной стали.

Египет, страна древнего золота! Там, в северной Африке начнется строительство его Империи. Прорубив себе путь к золоту, он получит таки наемную армию, способную справиться с рыцарским ополчением любого государя!

После смерти императора Генриха VI германские князья предложили ему корону Священной Римской Империи. Глупцы! Кому нужна имперская корона, если рядом с тобой всегда полдюжины князей, решающих, на кого и когда ее надеть, а с кого и когда снять. Он, Ричард, тогда не принял её, подкинув им Оттона Брауншвейгского, сына его сестры Матильды. Пусть мальчик поиграет пока в императора.

Придет время, и германские земли сами упадут в его руки, войдут в состав его империи. Империи, созданной непобедимым наемным войском и нубийским золотом. И чего там точно не будет, так это князей, выбирающих императора. Да, пожалуй, и никаких князей там не будет. Но это потом. А сейчас - доделать оставшиеся здесь, в Лимузене, дела, и в Египет. Оттуда, из страны золота, начнется его, Ричарда, крестовый поход. А вернее - его, Ричарда, империя!

В разрыве облаков сверкнуло весеннее уже солнце, и король, сам не ожидая и не понимая что он делает, вдруг выхватил из ножен меч и, привстав на стременах, атакующим махом вздел его над головой. Солнце яркой молнией вспыхнуло на клинке и отозвалось восторженным ревом идущих внизу наемников. Его наемников. Его солдат. Строителей его империи...


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"