Армия генерала Врангеля на 127 кораблях медленно приближалась к турецким берегам. Когда больше половины пути уже была пройдена, на пароходе "Тамбов" внезапно оборвался буксирный трос. Почему это произошло, никто не знал (скорее всего, палубная команда из вчерашних гимназистов и советских военнопленных не знала, как правильно его крепить - а подсказать было некому), да и разбираться на забитой беженцами палубе было некогда. Все знали одно - буксируемый миноносец "Живой" с двумя с половиной сотнями человек на борту бесследно исчез в тумане. Ему семафорили, вызывали по радио и в рупор, но всё было бесполезно. Одно утешало - это был единственный пропавший корабль из огромной эскадры.
2.
Пассажиры и команда "Живого", измученные тяжелым переходом не сразу заметили оборванный трос, а потом было уже поздно. Но народ там был тёртый, поэтому к неизбежной гибели в море уцелевшие в двух войнах в большинстве своем отнеслись философски - и так сто раз под смертью ходили, так что поистине чудо, что до этой эвакуации дожили! Кто перекрестился, кто выматерился, и пятьсот глаз не отрываясь смотрели на накатывающуюся с зюйда огромную волну. Раз - и корабль был накрыт ею полностью, а потом... Потом мокрые бойцы Врангеля увидели не Святого Петра и не врата ада (тут уж каждый к на свой лад настроился), а яркое солнце. Солнце было настолько жарким, что в шинелях быстро стало неуютно, а море внезапно стало настолько тихим, что легко просматривалось на многие версты вокруг - и никакой эскадры Врангеля рядом не было.
Самый старший по званию из находившихся на борту полковник Гонскевич ещё раз оглядел горизонт спросил лейтенанта Нифонтова, самого старшего по званию из находившихся не борту моряков:
- Где мы?
- Должны быть милях в двухстах к норд-норд-осту от Константинополя.
- А на самом деле где и почему погода переменилась? Да и куда все остальные корабли делись?
- Не могу знать. Сейчас уточню.
Полковник было подумал, что лейтенант осведомится у кого-нибудь ещё, но тот, протискиваясь через плотно стоявших эвакуируемых нырнул куда-то под палубу и нескоро появился с ящиком и книгой в руках.
- Вот, господин полковник, сейчас вычислим по секстанту. У вас часы точные?
- Три дня назад выверял...
- Ну, должно хватить. Уж в Антарктиду не уплывем!
Нифонтов долго колдовал с секстантом, с мрачным лицом листал книгу, что-то высчитывал на бумажке, а потом объявил:
- Быть того не может!
- Что такое?
- даже с учетом всех поправок на неточность часов мы должны быть где-то севернее Одессы.
- А вы секстант не роняли?
- Никак нет! Юг несомненно там - лейтенант показал рукой - а вот за всё остальное я не поручусь...
- И что нам теперь делать?
- Ждать.
- Чего же прикажете ждать?
- Что за нами вернутся. Машины то не работают! Так и будем тут болтаться до следующего шторма...
Но полковник Гонскевич не умел унывать. Он быстро провел перекличку, разделил людей на смены и расставил дежурных вдоль бортов с приказом наблюдать за горизонтом и меняться каждые полчаса. Свободные от вахты получили приказ делать лески, крючки и сети из подручных средств и ловить рыбу - запасов провизии на миноносце должно было хватить ещё дня на два, а воды при самом экономном использовании - ещё на пару дней.
Пройдя от носа до кормы и убедившись, что приказания исполняются в точности, полковник присел было вздремнуть, временно передав командование Нифонтову, но его разбудил голос:
- Парус!!
3.
- Не жмите, черти, к одному борту! Опрокинете корыто! - ревел могучим басом вахмистр Черниговского гусарского полка, и это подействовало даже на господ офицеров. Любопытных удалось оттеснить к середине палубы, а уж там они дали себе волю и карабкались на всё, что хоть ка-то возвышалось.
Действительно на горизонте был парус и не один. И даже не десяток!
- Лейтенант, посигнальте им. Помашите чем-нибудь приметным! Штаб-ротмистр, соберите людей с винтовками, проверьте пачки и затворы. Если полезут - дайте предупредительный в воздух, а потом открывайте огонь на поражение. Сколько пулеметов исправны? А кто знает? Три дня в море, а уже распустились как черт знает что, господа бога душу мать!!
За долгую службу полковник повидал всякого, но вот готовить миноносец к абордажу ему ещё не доводилось. Впрочем, под Царицыным и не такое видали!!
Не имевший хода миноносец качался на волнах, а несколько десятков биноклей жадно всматривались в приближающиеся паруса.
- Это... это варяги! - закричал ротмистр князь Каладзе.
- И правда... - прошелестело среди десятка других счастливых обладателей биноклей.
Полковник бинокля не имел, просить у кого-то считал недостойным, поэтому чтобы заполнить паузу спросил находившегося поблизости военфельдшера.
- Бывают массовые помешательства?
- Никак нет-с, ваше высокоблагородие! Это инлюэнцей все вместе болеют, а с ума по одиночке сходят...
4.
Паруса тем временем приближались, и варягов на их борту стало видно и без бинокля. Правда, чем ближе подходили паруса, тем меньше они становились похожи на варягов из книг - ни рогатых шлемов, ни щитов по бортам, да и корабли были маловаты для драккаров. В десятке саженей от борта "Живого" они остановились, и варяги с врангелевцами с огромным интересом смотрели друг на друга, а руки лежали на рукоятях мечей и затворах трехлинеек.
Через пару минут на носу одного из кораблей во весь рост стал воин средних лет одетый побогаче других и что-то громко прокричал.
- Прапорщик Малахов! - негромко позвал Гонскевич. - Вы, помнится, несколько языков знаете? Постарайтесь объясниться с инородцем!
Прапорщик поправил очки на носу, оперся руками на леер и обратился к варягам по-немецки. Те радостно загалдели, вождь успокоил их движением руки и снова что-то спросил у прапорщика. Постепенно завязалась беседа с очень оживленной жестикуляцией, как будто говорили два долго живших в Неаполе бюргера. Прапорщик рычал, шипел, завывал, стараясь подражать произношению вождя, а тот начал говорить медленно, повторяя некоторые слова несколько раз на разные лады. Через некоторое время Малахов повернулся к полковнику и тот вздрогнул, увидев огромные зрачки за линзами.
- Кто же это, голубчик?
- Это... это готы.
- Кто???
- Готы, плывут к Константинополю.
- Тоже от большевиков спасаются? - казалось, полковника ничем не удивить.
- Нет, грабить.
- Откуда же они взялись?
- Это не они, это мы, похоже, откуда-то взялись. Точнее понятно откуда, но вот где мы сейчас сказать не могу - они люди простые, годы считают по вождям, а скажи им "1920-й год от рождества Христова", так и ни единого слова не поймут.
- А они по-немецки говорят?
- На очень-очень старом немецком и много не то польских, не то болгарских слов примешивают. Словно с официантом в Одессе разговариваю, только он "ой вэй" не добавляет.
- Так, хорошо. А как зовут?
- Аларик.
- А чего они хотят?
- Он хочет подняться к нам. Я объяснил, что мы воины вождя Врангеля из страны на севере и тоже идем к Константинополю.
- Скажи, что пусть поднимается, но только один.
Ладья с вождем глухо стукнула о борт "Живого". С палубы бросили веревочную лестницу, но вождю было не до неё: он долго тыкал пальцем и щупал металлический борт и не мог поверить, что сделанный из железа корабль не тонет. Ткнув напоследок борт пару раз кинжалом он успокоился и с достоинством полез наверх.
- К почетной встрече! Вождя готов! Приготовиться! - вдоль бортов вытянулись осунувшиеся, но бодрые люди с винтовками на караул, а полковник наконец-то почувствовал себя в своей тарелке.
Аларих с левой рукой на рукояти меча оценивающе посмотрел на полковника и его воинство, а когда грянуло "Ура!", то широко улыбнулся. Два вождя и переводчик присели на баке на ящиках под стволом трехдюймовки. Переговоры были долгими, и с борта готских ладей крепкие руки уже передали свертки с хлебом, вяленым мясом и бурдюк с чем-то явно алкогольным.
В итоге договорились, что сейчас готы отбуксируют "Живой" к суше, там врангелевцы приведут себя в порядок и затем готы и храбрые люди на железном корабле вместе пойдут на город ромеев, а добычу поделят по-братски.
5.
Отдых на берегу несколько затянулся. Пассажиры "Живого" позволили себе дольше обычного спать на твердой земле (не забывая при этом выставлять караулы - ибо готы хоть и очень быстро стали братушками, но спиной к ним поворачиваться пока опасались) и ели свежее мясо и фрукты. Заодно и продмонтрировали новым союзникам свои возможности - на охоте из винтовок подстрелили несколько оленей, а специально для Аларика пушка "Живого" выстрелила бронебойным снарядом в скалу. Радости готов не было предела!
Совещание вождей постановило: перед походом на Константинополь установить на "Живом" парус и весла и посадить на него готов-гребцов, а 50 бойцов с "Живого" распредедлить по готским ладьям, чтобы они выбивали из винтовок византийских лучников и командиров перед абордажем, а их самих будут защищать по три специально назначенных гота. На "Живом" еще оставалось полсотни выстрелов для пушки, поэтому лейтенанту Нифонтову было приказано постараться потопить несколько византийских кораблей перед абордажем (этот любитель военно-морской истории даже вспомнил их название - "хеландии"). В свою очередь, врангелевцы потребовали от готов не грабить церкви - те нехотя согласились. Ещё некоторое время ушло на обучение готов некоторым тактическим новинкам, а в чудом сохранившейся общей тетради был составлен первый готско-русский словарь и готский алфавит на основе русского.
6.
Морской бой у Константинополя был недолгим. Пять выстрелов главного калибра "Живого" - и тонут три хеландии, а на остальных начинается паника на трупах пораженных издалека неведомой силой товарищей. Флот повернул назад, и в порту степным пожаром разнеслась весть о непобедимых пришельцах. Так что десантным отрядам под командованием ярла Гандисава и ротмистра Каладзе делать ничего и не пришлось - к тому времени придворные на всякий случай убили императора, а горожане начали грабежи домов наиболее непопулярных вельмож. Так что атаку небольшого отряда имперских катафрактариев встретил залп из трехлинеек, а когда наиболее смелые из оставшихся подскакали поближе, в них бросили две лимонки. На этом уличные бои в Константинополе закончились. А площади торжественно перед народом был расстрелян казначей императора, а Аларик и Гонскевич через переводчика ротмистра Иванопуло объявили горожанам, что имущество казначея новый император Аларик и его стратег даруют пострадавшим от злоупотреблений константинопольцам, а заодно объявили снижение налогов и отмену всех долгов.
Вскоре началось наведение порядка в империи. Во главе каждой номы был поставлен толковый обер-офицер (с наказом от императора и стратега "в две шеренги все построить, а пикнут - разом успокоить!") и сотня готов в качестве личной охраны, и династия Врангелидов взяла империю в свои мягкие, но сильные руки. Греки, готы и врангелевские офицеры быстро поняли, что вместе они добьются намного большего, поэтому греки и готы перестали смотреть друг на друга как дикари на изнеженных лежебок, а врангелевцы обеспечили необходимое межкультурное посредничество. На востоке довольно быстро был заключен мир с персами, на западе с отсроготскими братушками договорились ещё быстрее, а на юг решать арабскую проблему был отправлен хилиарх Тугайбеев (бывший сотник Дикой дивизии), который при поддержке византийской армии и стрелкового взвода быстро стал новым халифом и объявил вечный мир с Византией. А Византия начала экспансию на север - по Дунаю, Днепру, Дону и Волге. Пришельцы легко мирились с язычеством, но не любили рабства и ыеодализма (как пришли к выводу врангелевцы "без крепостного права не было бы революции и большевиков", поэтому решили давить проблему в самом зародыше - а Аларику объявили "такова воля богов"), поэтому по всем подвластным землям общины свободных земледельцев (и местных, и греков-переселенцев) жили под присмотром и защитой имперских чиновников и гарнизонов.
Чиновники и гарнизоны не даром ели свой хлеб. Войска диких западных королевств достаточно легко громились на границах империи (патроны быстро закончились, но в Константинополе через несколько лет научились лить пушки на черном порохе, поэтому ядра и картечь быстро убеждали буйных рыцарей, что те в корне не правы), а варягов встречали крепости с береговыми батареями в устьях всех крупных рек и построенные по воспоминаниям наварха Нифонтова двух- и трехмачтовые корабли с пушками и готскими абордажными командами. Для особо непонятливых была устроена показательная выволочка: десяток трехмачтовых кораблей высадил десант у Висбю, город был сожжен дотла, а жители перебиты кроме нескольких десятков счастливчиков, которым было приказано разойтись по окрестностям и рассказать, что бывает с нежелающими жить в мире с Ромейской империей.
Мир в Европе наступил надолго. Пассажиры "Живого" постарались максимально полно записать, что они помнят о своем мире, поэтому при их жизни в империи появились водяные и ветряные мельницы вместе с Константинопольской академией наук, а уже при детях - пароходы и всеобщее начальное образование, и тогда же начались споры, как лучше попасть в Америку: с севера, с востока или через Китай и Алеутские острова? Первый город на новом континенте назвали Врангелеополис - в честь вождя, который в незапамятные времена послал своих людей в Константинополь.