Роды прошли удачно. Ну, роды теперь, при нынешней-то аппаратуре, практически всегда проходят удачно.
Когда матка начала свои содрогания, готовясь вытолкать его наружу, в соседней комнате, за стеной из толстого стекла, собрались и мама его, и папа, и старшая сестра Симона.
Когда он, мокрый и синий, шлепнулся в приемник акушерского автомата, мама зарыдала восторженно, папа брезгливо скривился, а у сестры заинтересовано загорелись глаза.
Врач, проводивший роды, был старый и опытный. Врач знал, что так обычно и происходит: мамы радуются, папы кривятся, а старшие братья и сестры интересуются. С годами их роли меняются - папы интересуются сыновьями все больше, мамы радуются все реже, а сестры (или братья) кривятся брезгливо. Такова жизнь.
Он сделал первый вдох, он испустил первый писк - и Городской Компьютер дал ему номер.
- Ого! - сказала сестра завистливо. - Одни семерки!
- КАК ПОВЕЗЛО! - воскликнула мама. Мама была творческой личностью, дизайнером женской одежды, и, как творческая личность, отличалась повышенной эмоциональностью. - СЕМНАДЦАТЬ СЕМЕРОК!
Старый опытный врач хорошо знал, что нужно говорить в такие минуты, поэтому сказал:
- Крепкий парень, глядите, как решительно сосет! Программистом будет!
И мама снова прослезилась.
И, уходя, чуть не вывихнула шею - никак не могла оторвать взгляда от зрелища кормления своего ненаглядного маленького сыночка.
Дальнейшие месяцы для Сима протекли совершенно так же, как для миллионов его сверстников, появившихся в инкубаторах Городов. Он ел, спал, пищал, пачкал постельку, таращил еще неопределенного (серо-голубого) цвета глазки на окружающую среду. Окружающая среда пока что не вызывала у него особого интереса: вокруг прыгали, бегали, летали яркие трехмерные изображения, издавая звуки громкие, когда положено было бодрствовать, и мелодичные, когда наступало время спать.
Родители посещали его регулярно. Папа чаще, чем мама, потому что у папы было больше возможностей - лимитированная рабочая неделя (восемнадцать часов). А у мамы, как у работника творческого труда, рабочий день был ненормированный.
Симу больше нравились мамины теплые и ласковые руки, он тянулся к ним, и беспокоился, когда мама долго не приходила. И в один прекрасный день врач кормильного отделения сказала:
- Пора вам, мамочка, забирать сыночка домой. Он уже оч-чень активно реагирует.
Мама обрадовалась.
Сим перебрался в детскую родительского дома.
В ней тоже прыгали, бегали и летали яркие трехмерные изображения, но иногда появлялись среди них мама, и папа, и старшая сестра Симона, и Домашний Любимец Трепанг.
Потом старшая сестра Симона перестала появляться - она окончила школу и уехала работать на другой конец Города, почти что на берегу Атлантического Океана.
И трехмерные изображения летали и прыгали все реже, только в часы для игр. Зато появились яркие трехмерные обучалки. А по вечерам для Сима включали говорилку со сказками: про Винни-Пуха, про Питера Пена, про Мудрую Курочку Рябу.
Сказку про Мудрую Курочку Сим полюбил больше всего, и требовал каждый вечер. Папа обычно слушался, а мама - нет. Мама строго сдвигала брови:
- Ты хочешь вырасти НЕУЧЕМ, и не знать НИЧЕГО, кроме Курочки Рябы? Чтобы все над тобой СМЕЯЛИСЬ?
Такая перспектива пугала, к тому же когда мама сдвигала брови, на лбу у нее появлялась некрасивая морщинка. Поэтому Сим по нескольку вечеров подряд терпеливо слушал не то, что хотелось ему.
Когда он научился включать говорилку самостоятельно, его повели в детский сад. Там тоже были трехмерные яркие игрушки и обучалки, были воспитатели и воспитательницы, были другие Любимцы - не такие, как Трепанг. А еще там были другие дети.
Сим с другими детьми немножко дрался, но, как говорила Старшая Воспитательница, в пределах нормы. Капризничал он тоже в "пределах нормы". А вот что было ненормально - Симон не любил играть с другими детьми. Воспитательница покачивала кудрявой головкой, сообщая папе плохую новость:
- Ваш мальчик не очень общителен. В этом возрасте он должен тянуться к детям, а он предпочитает сидеть в уголке с кем-то из Любимцев. Или нарушает распорядок дня - включает говорилку и слушает сказки. И вообще у него чрезмерно пылкое воображение, вечно выдумывает всякие истории. Мы, конечно, покажем его нашему районному виртуологу, но и вы тоже должны, со своей стороны, озаботиться - у него задатки асоциала...
Мама, узнав такую ужасную вещь, расплакалась. И стала нападать на папу - что это из-за папы Сим асоциал, и вырос папа в неполной семье, и отец его ЭТИМ страдает...
Папа сказал, что ничего подобного, что у его отца асоциальность не врожденная, а благоприобретенная, и что по наследству это не передается.
Потом они поссорились, но ссорились не очень долго, потому что наступило время визита к виртуологу. Не то, чтобы они не доверяли районному врачу, но все-таки!..
Сим впервые в жизни ехал на подземке, и ему понравилось: так глубоко они спустились, и такие красивые поезда бежали по таким блестящим рельсам, и где-то что-то гудело и таинственно звякало. И папа все время нес Сима на руках.
Виртуолог был старенький, низенький и лысый, но с мохнатыми и густыми бровями. И голос у него был густой, как кисель. Он сначала выгнал папу и маму из комнаты, потом поговорил с Симом о жизни, потом позвал родителей и сказал своим густым голосом, пошевелив мохнатыми бровями:
- Ничего страшного я не нахожу. Воображение, конечно, развито, но пока еще это не патология. Поменьше сказок, побольше полезной информации, и все встанет на место. И переведите его в другой садик. И с клипсом поосторожнее.
Сима перевели в другой садик, к совсем другим детям, и здесь у него общение пошло удачнее.
А в последнее перед школой лето в жизни Сима случилось первое горе - сломался Домашний Любимец Трепанг. У него внутри что-то хрипело, и ноги плохо ходили.
Мама, папа и Сим отправились в мастерскую по ремонту Любимцев. Трепанга нес папа, а Сим вел маму за руку. Мама плакала, потому что Трепанг был ее Домашним Любимцем столько, сколько она себя помнила - почти пятьдесят лет.
В мастерской рослая девушка бережно приняла Трепанга на руки и унесла куда-то. Сим хотел пойти за ней, но папа остановил его:
- Нельзя. Помнишь, когда тебя водили к виртуологу, мы с мамой вышли из комнаты? Когда врач проводит осмотр, никому присутствовать не положено.
Рослая девушка вернулась и развела руками:
- К сожалению должна вас огорчить. Механизм изношен полностью, как он до сих пор не рассыпался, даже и не знаю...
Мама разрыдалась. Сим тоже.
Папа сказал:
- Не плачьте! Мы нового купим!
Мама закричала:
- Как ты МОЖЕШЬ! У тебя НЕТ СЕРДЦА!
Рослая девушка накапала маме в стаканчик чего-то прозрачного, тихим голосом предложила присутствовать при церемонии. Мама отказалась, и Сима не пустила, папа пошел один. А когда вернулся, утирал покрасневшие глаза.
Больше в семье Любимцев не заводили.
Осенью Сим отправился в школу.
Первые недели он был очень популярен. Ученики из других классов, даже из самых старших, приходили посмотреть на мальчика - "Много Семерок". Учителя и наставники удивлялись его номеру, называли счастливчиком, и говорили, что он должен очень хорошо учиться, раз ему так повезло.
Если честно, то единственный плюс, который Сим видел в своем идентификационном номере - так это то, что его легко запомнить. Его одноклассники добрый месяц, а некоторые даже и дольше маялись со своими цифрами. А у Сима получалось легко: называй семерку, да загибай втихомолку пальцы.
Очень скоро к Симовым семеркам привыкли, никого они больше не удивляли, и началась у Сима нормальная школьная жизнь, такая же, как у миллионов его сверстников. Хотя спрашивали его учителя чаще - и почти всегда именно в тот день, когда уроки он не выучил.
Говорилки Сим полюбил с детства. Говорилки рассказывали ему чудесные сказки и дивные истории. А обучалки выдавали всякие полезные сведения, и эти полезные сведения были зачастую даже удивительнее, чем сказки. Информаторий же - ну, информаторий это информаторий, он тебе и говорилка, и обучалка, и виртуалка, и развлекалка.
В детстве Сим был знаком с информаторием не очень близко.
Информаторный клипс ему надевали на ушко только на время прогулок - чтоб Сим не потерялся. Никаких информаторных фильмов смотреть не разрешали - виртуолог запретил. Даже телефоном Сим научился пользоваться только когда пошел в школу.
Телефоном, калькулятором, визором и базой данных Городского Компьютера.
Конечно, доступ к базе данных и к визорным программам был пока что ограничен - клипс предназначался для младших школьников. Но очень скоро одноклассник Сима показал, что и где там надо подкрутить, чтобы смотреть программы для взрослых. Программы для взрослых показались Симу скучными, кино он пару раз посмотрел, и базой данных несколько раз воспользовался, а потом влез в виртуалку для взрослых.
Его, конечно, вычислили.
Родителей вызвали в школу.
А Сима опять потащили к виртуологу - тому самому, с мохнатыми бровями.
- У мальчика острая форма любопытства, - сказал виртуолог. - Лечению это не подлежит.
- Может быть, какие-нибудь компьютерные игры? - робко предложила мама. - Его однокласснику прописали...
- Ни в коем случае! - громыхнул доктор, грозно пошевелив бровями. - Не с его психической организацией!
- Но, доктор, - мама чуть не плакала, - его же хотят перевести в школу для ОТСТАЛЫХ ДЕТЕЙ! Читать он не научился, на слух информацию воспринимать не может, в голове КАША!..
- Читать, - буркнул доктор своим густым голосом, и брови наползли ему на глаза, - читать могут едва ли двадцать выпускников средней школы из ста, и то с грехом пополам. Вот вы - вы читать умеете?
- Н-нет, - сказала мама с запинкой, - но мне никогда это не было нужно! У меня и так были хорошие оценки!
- Я когда-то умел, - нарушил вдруг молчание папа. - А потом разучился.
- Вот-вот, - непонятно чему обрадовался доктор, - невостребованные органы в организме отмирают, то же самое с невостребованными умениями... Не волнуйтесь, мамаша, я дам заключение. Никуда вашего сына не переведут.
Сима в другую школу не перевели, клипс выдали новый - с защитой, так что подкрутить его больше не удавалось.
Но школьные успехи у Сима по-прежнему были, прямо скажем, не блестящие.
Пока не появился дед.
У человека вообще-то должно быть два деда - если только он не клон. Мама вроде бы клоном не была, но о своих родителях никогда не вспоминала. А вот папиного отца вспоминала, и довольно часто. По мнению мамы, у Сима была дурная наследственность, и виной тому служил папин отец.
Папин отец находился на принудительном лечении в клинике. А потом его из клиники выпустили, и он решил - вы только подумайте! - поселиться в семье сына.
(То есть родителей Сима).
Мама сказала:
- Это БРЕД!
Мама Сима, как творческая личность, отличалась не только повышенной эмоциональностью, но и резкостью выражений.
- Это бред, - сказала мама Сима. - Как можно в наше время жить с родителями? Это несовременно, это не принято, это напрягает! Чужой человек в доме! К тому же - старый маразматик, охальник, сквернослов! А у нас сын! Несовершеннолетний! Мало ли чему он может научить ребенка!
- Ничему дурному, я уверен, - успокаивал ее отец. - Меня он ничему дурному не научил.
У мамы по поводу "не научил ничему дурному" имелось иное мнение, она его высказала, а там слово за слово - и в результате папе и маме дали по три месяца тюрьмы: взаимное оскорбление (папа - словом, мама - действием). Папе досталось больше, но маме, как женщине, по закону полагалось послабление.
А в жизнь Сима вошел дед.
Это потому, что Сим при разговоре не присутствовал, а не то лишили бы родителей родительских прав, и пошел бы Сим скитаться по приемным семьям, и неизвестно, чем бы все это кончилось.
Но - к счастью ли, к худу - Сим в это время находился в школе. А когда пришла пора идти домой, Старший Наставник позвал Сима в свой кабинет, рассказал об изменениях в семье, и что Симу теперь придется временно побыть под опекой деда, напомнил о Правах Несовершеннолетнего:
- В случае чего звони вот по этому телефону, мой мальчик!
Звонить "вот по этому телефону" не пришлось.
Когда мама вернулась из тюрьмы, она, конечно, расспросила Сима дотошно и подробно, и пристально вглядывалась в сына - в чем же проявилось дурное влияние?
Дурного не нашла, напротив - за три месяца дед научил Сима читать, чего школьным учителям не удалось за пять лет.
И мама примирилась с пребыванием деда в семье.
Причин тому было целых три.
Во-первых, конечно, Сим. Успеваемость мальчика улучшилась настолько, что школьные преподаватели начали поговаривать о переводе его в спецкласс для Особо Одаренных Детей. И даже о спецшколе.
Во-вторых в связи с увеличением семьи они получили возможность перебраться в просторный дом с двумя дополнительными комнатами, в одной из которых мама немедленно устроила приемную для своих заказчиц. В квартире теперь постоянно пахло фиксаторами для тканей. И стряпней.
Потому что (это в-третьих) дед прекрасно готовил.
Прежде, до появления деда, семья питалась исключительно размороженным шпинатом и слегка подогретым протеином. Мама считала, что тратить деньги на еду - глупая расточительность. Протеин и зелень прекрасно снабжают организм необходимыми питательными веществами. Что же касается лучшей усвояемости блюд с приправами и вкусовыми добавками - обычные рекламные мифы. А если хочется чего-нибудь вкусненького, всегда можно поесть в общепите.
Дед, напротив, любил и умел вкусно покушать и взял на себя и покупку еды, и ее приготовление. Добавки к тому же обходилась ему немного дешевле, потому что он работал на фабрике по производству приправ и мог приобретать всякие новинки по сниженным ценам, как сотрудник. К сожалению, денег на счету у деда обычно было немного. Он не вылезал из штрафов.
Потому что и в самом деле был дед охальник и сквернослов.
Маму Сима он именовал не иначе, как "сноха" - слово замшелое, грубое, откуда-то из мглы веков. Папа Сима сердился:
- Отец, но ведь у нее такое красивое имя - Арлекина...
- Какой идиот ее так окрестил? Арлекинами в старину клоунов называли, - огрызался дед.
Мама на прозвище "сноха" не обижалась, ей, кажется, даже и нравилось. Значения этого слова почти никто не знал, и потому чудилось ей в нем, в слове этом, нечто таинственное, древнее... Романтическое.
Куда хуже бывало, когда дед говорил сыну "твоя жена".
- Как МОЖНО! - восклицала мама в таких случаях. - В наше время употреблять такие слова НЕПРИЛИЧНО! Мы - партнеры по браку! ПАРТНЕРЫ! На самый крайний случай - СУПРУГИ!
- Я привык вещи своими именами называть, как их от веков называли. А не юлить языком, будто кошачий хвост! - рявкал дед.
Ребенок, конечно, нахватался слов и бранных, и скверных.
Но у ребенка хватало мозгов держать свои знания при себе.
Дед был очень стар. Хоть и крепок телом.
Дед помнил те времена, когда здесь был еще не Город, а небольшой городок, и в юности жил в многоквартирном доме. Сим видел такие дома в информатории, а когда подрос, дед свозил внука на экскурсию в один район Города, где такие дома еще остались - конечно, только как памятники архитектуры. Кажется, этот район назывался "Москва" (исторические центры в быту сохраняли свои названия).
Потом Сим посетил столько архитектурных заповедников, что в голове у него все перепуталось. В старших классах у Сима с дедом была такая игра: по вечерам они спускались в подземку, садились на магистральный поезд и ехали, куда придется. Куда поезд привезет. А потом выходили и пытались определить, где находятся. Иногда это им удавалось, чаще - нет. Конечно, когда вылезаешь на станции "Париж" или "Ватикан", то все сразу становится понятно. А в районе 7-238-14 поди разбери, бывшая это Польша или бывшая Испания: все говорят на одном языке, все одеты на один манер, всюду одинаковые домики-коттеджи (одна семья - один дом - так записано в Конституции Города), одинаковые деревца и газоны. Замкнутая экосистема Города не позволяла пока что разнообразить флору, культивированы были только акации и клены, да несколько видов трав и цветов.
А вот дед помнил те времена, когда над Городом не было еще прозрачной крыши, и дождь шел не по понедельникам, а тогда, когда ему, дождю, хотелось.
И когда в Городе водились не только воробьи и голуби, но и кошки и собаки, а также мыши, крысы и всякие насекомые.
- Пчелы? - поправлял деда Сим.
- И пчелы тоже. А еще жуки, тараканы, мухи, комары и всякая прочая мошкара.
А еще дед помнил, и даже держал в руках - когда был маленький, конечно, - настоящие наличные деньги: такие разноцветные бумажки.
В это Сим уж никак не мог поверить.
- Но Европа уже триста лет назад перешла на компьютерную систему безналичных расчетов! Общегородскую! Так обучалка говорит!
- Не Европа, а Город Европа, - поправлял дед. - И не перешла, а внедрили только. И еще лет сто наличные ходили, а в деревне - не удивлюсь, если и сейчас ходят. В других же Городах ходят.
- Кто ходит? - не понял Сим.
- Наличные.
- Разве? - такого Сим не слышал.
- Ага, - кивал дед. - В Городе Южная Африка, сам не бывал там, но слыхал от одного путешественника. И в Городе Ближний Восток.
Путешествовать в другие Города могли себе позволить только Очень Богатые Люди, а таковых (как, впрочем, и Очень Бедных) в Городе Европа было крайне мало. При лимитированной рабочей неделе много не заработаешь - на оплату дополнительных каналов информатория, на дизайнера одежды, на вкусную еду. Основные потребности - жилье, коммунальные услуги, пища, стандартная одежда, медицина - удовлетворялись за счет Города. Не хочешь работать - не работай, но тогда и кушать придется протеин без добавок, и по визору смотреть сможешь только новости и всякое старье.
Те, у кого рабочий день был ненормированный (Городские чиновники, например, или творческие и научные работники) зарабатывали немного больше.
Желающие могли заниматься бизнесом. Предприниматели, конечно, работали, сколько хотят, хоть сорок часов в неделю, и получали какие угодно прибыли, но чем больше прибыль, тем выше налог, так что в результате доход их ненамного превышал доход чиновников.
Больше всех зарабатывали программисты. Особенно те из них, кто занимался развлекалками - строили кино и сериалы, например, конструировали компьютерные игры или компилировали музыку.
И уж на совсем недосягаемой высоте стояли сисадмины Городского Компьютера.
Это были люди, от которых зависело функционирование Компьютера, а, значит, и существование Города. Их было немного, и относились к ним с суеверным благоговением. Одна из заказчиц мамы Сима дружила с женщиной, сын которой работал сисадмином. Мама Сима этим знакомством очень гордилась и иногда хвасталась перед приятельницами в социопункте: "Моя заказчица - ну та, знаете, у которой сын подруги в сисадминах..."
Может быть, такое знакомство и поднимало престиж семьи, но на благосостоянии отражалось мало.
Денег в семье не было.
Того, что папа получал на своей гидропонной станции, едва хватало на оплату дополнительных каналов информатория.
Дед не вылезал из штрафов (за сквернословие).
Мама, конечно, зарабатывала много, она была очень популярна у своих заказчиц, и ее даже приглашали на консультации, когда программировались новые модели одежды на будущие сезоны. Но мама, как творческая личность, и деньги любила тратить творчески - на что-нибудь ненужное.
Поэтому единственной возможностью для Сима получить высшее образование был Городской факультет. То есть учиться за счет Города, а потом отработать долг за полученное образование в том месте, где это нужно Городу. На работе низкооплачиваемой и малопривлекательной. Например, учителем в школе, участковым врачом, инженером на станции очистки стоков. Либо на работе высокооплачиваемой, но опасной. Инспектором Службы Охраны Права и Порядка. В просторечии полицейским.
Мама мечтала об университетском образовании для сына.
- У тебя будет ОЧЕНЬ широкий выбор! - восклицала мама. - Ты станешь ГОРОДСКИМ ЧИНОВНИКОМ! А если ты проявишь себя так же хорошо, как и в школе, ты можешь даже сделаться ИССЛЕДОВАТЕЛЕМ! Или ПРОФЕССОРОМ!
Сим сомневался в своих возможностях. Профессором в высшей школе? Вряд ли. Скорее школьным наставником. А поскольку школьные воспоминания были у него еще вполне свежи, то он предпочел бы все, что угодно - только не это.
Папа хотел, чтобы Сим стал программистом:
- Программисты - это самые главные люди. На компьютерах работают. Получают много. И рабочий день у них ненормированный...
Для папы ненормированный рабочий день был пределом мечтаний.
К моменту окончания Симом школы в гости к родителям приехала старшая дочь.
Эмоциональная (в маму) Симона заявила, что брат должен выбрать Академию Права и Порядка:
- Ты отработаешь свое, а потом ты же сможешь стать АДВОКАТОМ! Ты будешь выигрывать дела в суде и загребать КУЧУ денег! Как ПЕРРИ МЕЙСОН!
Перри Мейсон был герой информаторных сериалов, виртуалок и популярных компьютерных игр.
Но Сим не любил сериалы, виртуалки и компьютерные игры.
Дед молчал и ничего не говорил.
Поздним вечером, когда родители пошли проводить дочь на станцию подземки, Сим пробрался в комнату деда.
Дед, как обычно в это время, читал. Дед не терпел информаторий и включал его только накануне голосовательного дня - чтобы знать, как он говорил, "против чего я буду голосовать завтра". Дед всегда голосовал против, даже принудительное лечение не помогло.
- А почему ты не говоришь, кем мне стать? - спросил Сим. - Все высказали свои соображения, кроме тебя.
Дед отложил ноутбук.
- Потому что жизнь - твоя, тебе и решать, чего ты от жизни хочешь.
Ну, если честно, Сим пока что не знал, чего хочет от жизни. Зато он точно знал, чего он не хочет: он не хочет проводить жизнь, закуклившись в поле информатория, как ее проводил отец. И не хочет просиживать сутками в социопункте, как кое-кто из его знакомых. И ни в коем случае не хочет заниматься обучением детей. В программисты он, Сим, не годится - мозги не так устроены. И в творческие работники - по той же самой причине. Особых талантов у Сима не наблюдалось.
- А ты положись на судьбу, - посоветовал дед. - Подай заявки во все вузы, где есть Городской факультет. А там посмотришь, что получится.
Получилось следующее: Сима приняли в Медицинскую Академию. Без тестирования.
Сим был этому даже рад - он никогда не задумывался о медицине, и медиков ни в их семье, ни в знакомых семьях не было. Но профессия эта казалась Симу благородной, хоть и рутинной.
Болели горожане редко. Наследственных заболеваний не существовало, так же как инфекционных. Основными социальными группами, нуждающимися в постоянных медицинских услугах, были дети и старики. А взрослые страдали разве что травмами и заболеваниями психоэмоциональной сферы. Служба Охраны Здоровья (СОЗ) следила за гражданами, выявляя болезнь на ранних стадиях, а иногда и только лишь предрасположенность к таковой. Лечение зачастую бывало принудительным - запущенная болезнь приравнивалась Конституцией Города к преступлению.
Помимо Городских клиник и СОЗ существовали, конечно, и врачи с частной практикой (как, например, виртуолог, лечивший Сима в детстве). Но их с годами становилось все меньше.
- Виртуологом - не виртуологом, а медики всегда нужны, - сказал папа. - Без приправы к протеину не останешься.
- О! - обрадовалась мама. - Ты имеешь шанс стать ИССЛЕДОВАТЕЛЕМ! Заниматься НАУКОЙ! Если будешь стараться и хорошо учиться.
Дед усмехнулся в усы, и не сказал ничего.
Хорошо учиться у Сима не получилось.
Пришла болезнь.
Сим влюбился.
Вначале ни Сим, ни окружающие не обратили особого внимания на его состояние.
Мама в последнее время все реже бывала дома, отец почти не покидал кокон информатория - только чтобы поесть или отправиться на работу.
Дед, конечно, заметил.
Но вопросов задавать не стал, спросил только:
- Что-нибудь случилось? - на что Сим коротко буркнул: - Нет.
Влюбленность, конечно, есть заболевание, зачастую даже полезное для организма: легкий приятный стресс, незначительная встряска, освежающая восприятие. Повышает тонус.
Но болезнь Сима оказалась гораздо серьезнее - он заболел любовью.
Сим встретил Сашу на одном из заседаний Общества студентов-медиков, и с удивлением узнал, что учится с ней в одной группе: как-то на занятиях он ее не замечал.
А тут заметил - и мир перевернулся с ног на голову; все, что прежде было важным и значительным, теперь почему-то не имело смысла, а смысл заключался только в присутствии Саши, в ее словах, жестах, улыбке.
Два раза они вместе посещали социопункт, четыре раза Симу удалось пригласить Сашу на танец, и однажды они поужинали вдвоем в общепите.
А потом Саша перестала приходить на заседания Общества, на занятиях почти не появлялась, сменила социопункт и не отвечала на телефонные звонки Сима.
Какое-то время Сим пытался вернуть, спасти - спасать и возвращать, честно говоря, было нечего.
Вот тут бы Симу и отправиться к своему старому лысому доктору с мохнатыми бровями.
Назначил бы доктор курс лечения - несколько сеансов психотерапии, или лечебной гимнастики, или две-три компьютерные игры, подходящие к случаю. Даже, может быть, таблетки какие-нибудь прописал.
Но пока существует мир и медицина в этом мире, медики своей профессии не доверяют, к врачам не обращаются, в случае болезни прибегают ко всяким шарлатанским снадобьям и средствам.
И Сим не стал исключением из правил.
Он занялся самолечением.
Сначала Сим решил познакомиться со своей будущей подругой жизни, партнеру по браку. Сделал запрос, Городской Компьютер выдал ему адрес и номер телефона.
Девушку звали Валентиной, и жила она в районе 4-148-7. Сим посмотрел по карте. Это было недалеко - восемнадцать остановок магистральной подземки.
Сим позвонил ей, представился.
Валентина удивилась - до заключения брака им надо было ждать еще лет десять, если не больше; - но согласилась на встречу.
Они встретились, пообедали в общепите социопункта, съездили на морское побережье - от ее района до Северного моря было две остановки.
Валентина оказалась высокой, красивой, неразговорчивой девушкой. Она работала на фабрике по производству протеина, и жила уже отдельно от родителей. Симу было с ней скучно и тоскливо, и ей, кажется, тоже; во всяком случае, она с облегчением вздохнула, когда свидание подошло к концу.
Сим тоже вздохнул с облегчением.
Потом он послал Валентине два письма, Валентина ответила только на одно; переписка прервалась, и Сим перестал убеждать себя в том, что Валентина ему понравилась. Компьютер не ошибается, и Валентина, конечно, будет для Сима идеальным брачным партнером. Но все же как хорошо, что случится это еще очень не скоро!
Сим стал просиживать в социопункте сутками, таращась на окружающих, слушая музыку или ныряя в кокон общественного информатория. Он даже приобрел популярность в качестве героя одной из виртуалок. Виртуалка была про пиратов, и Сим ввел туда персонаж Добродетельного Пьяницы, Спасающего Прекрасных Пленниц. Он спас трех пленниц, а потом ему надоело.
Сим разучился улыбаться, забросил работу в Обществе студентов-медиков, не посещал занятий, не ходил в социопункт, не отвечал на телефонные звонки. Он вообще перестал надевать инфоклипс.
Сим и прежде частенько оставлял валяться на подоконнике это громоздкое и неудобное приспособление. По молодости лет его пока что не штрафовали.
Мама предсказывала Симу, что в будущем он разорится на штрафах, и настойчиво рекомендовала вживить себе чип (по достижению совершеннолетия, разумеется). Мама вообще была яростной противницей инфоклипсов, потому что "жирный черный паук в ухе" оскорблял ее эстетическое чувство. К тому же инфоклипсы мешали дизайну и создавали трудности при подборе аксессуаров и украшений.
Сим тоже был противником инфоклипсов, как, впрочем, и вживленных чипов. Почему-то с некоторых пор ему становилось не по себе при мысли о постоянном наблюдении, постоянном фиксировании каждого его слова - пусть даже наблюдает и фиксирует не человек, а компьютер. Хотя, конечно, Сим понимал необходимость инфоклипсов и чипов: быстрый доступ к средствам связи, к компьютеру и информаторию, и потом - как без наблюдения Город обеспечит соблюдение Прав, не говоря уже о Порядке?
Сим закопался в архивы Городского Компьютера, выискивал там старинные стихотворения, пытаясь почувствовать поэзию в подстрочном компьютерном переводе. Поэзия ускользала. Сим попытался переводить сам; это были не совсем стихи, но ЧТО-ТО там было.
Однажды Сим даже написал собственное стихотворение.
Стихотворение не получилось.
А болезнь между тем прогрессировала.
И в один прекрасный день, когда Сим валялся на полу своей комнаты, перебирая в уме цепочки рифм, возле дома остановилась самокатка, из которой вышли двое в форменных комбинезонах. В светло-голубом - Инспектор Службы Охраны Здоровья, и в серебристо-сером - Инспектор Службы Охраны Права и Порядка.
К счастью, и отец, и дед были на работе, мама тоже умчалась с утра по каким-то своим делам, и Симу не пришлось краснеть и объясняться с родителями.
Чтобы его не увезли в клинику на принудительное лечение, Сим в присутствии Инспекторов нацепил клипс, позвонил своему виртуологу и записался на прием.
Инспектор СОЗ сказала, что подозревает у Сима асоциальность.
Асоциальность - очень тяжелая болезнь, требующая длительного лечения, и, между прочим, с трудом лечению поддающаяся. Вон дед - в общей сложности в клиниках лет двадцать провел, и не помогло, выписали, как хронического больного, у которого по старости уже и нет надежды на выздоровление. Дед не унывал, деду нравилось быть асоциалом; ну, так ему за девяносто, до пенсии меньше десяти лет осталось, он не живет уже, доживает. А у Сима еще вся жизнь впереди.
Однако хронические больные лишены Права на Воспроизводство; как же это дед обошел закон?
Может быть прежде, во времена дедушкиной молодости, законы были другими? Да и асоциальностью дед заболел вроде бы уже в зрелом возрасте...
Когда дед вернулся с работы, Сим задал ему этот вопрос.
Дед нахмурился.
- С чего это вдруг ты этим заинтересовался?
- Так, - пожал плечами Сим.
Дед снял инфоклипс, жестом велел Симу сделать то же со своим.
- Твоя бабушка решила поменять пол, когда дети были еще маленькие. Я с ней - то есть к тому времени с ним - развелся. И отказался от новой жены. И потом тоже жениться не захотел, вот меня и записали в асоциалы...
Про визит Инспекторов Сим никому не сказал, но к виртуологу тоже не пошел - забыл. Никак не хотела находиться приемлемая рифма на слово "предосторожность".
Виртуолог два раза позвонил Симу, напоминая о себе, и в конце концов явился к нему домой.
Мамы, как почти всегда, дома не было.
Папа, по случаю визита врача отключивший информаторий, не мог понять, в чем причина такого странного события - доктор приходит к пациенту.
Дед выглянул из своей комнаты.
- Мне просигнализировали из СОЗа, - прогудел виртуолог, - Эти коновалы поставили молодому человеку крайне неприятный диагноз, с которым я не могу согласиться.
Папа ушел к себе - досматривать сериал.
Дед прикрыл дверь.
Виртуолог присел, посмотрел на Сима, задал пару вопросов - и его мохнатые брови сдвинулись к переносице.
- Ну как так можно! А еще студент-медик! Сколько раз повторять - самолечением заниматься нельзя! - прогудел он с укоризной. - Диагноз в СОЗе действительно поставили неверный, никакой асоциальности я у тебя не нахожу. Но, к несчастью, твоя болезнь значительно серьезнее. Это очень редкое заболевание, - и он произнес слово на латыни, которую Сим пока еще не очень хорошо знал.
Зато дед знал - он, как видно, подслушивал.
И теперь бросился на защиту внука.
- Был бы ты, доктор, молодой, я б понял! - рявкнул дед, распахивая дверь и врываясь в холл. - Но ты ж, старый дурак, не меньше века живешь - что же ты ума не нажил? Это же счастие великое - любовь! Тысячи лет так было, сколько легенд прекрасных, стихов, песен сложено, книг написано...
- Средневековые предрассудки! - доктор разволновался, брови его зашевелились, а лысина покраснела. - Мало ли как думали нецивилизованные варвары! Они и на дуэлях дрались, честь защищали! Может, и нам прикажете?
- Ага! - загремел дед, - слова умные знаешь! Читал что-то, интересовался! Так неужели...
- Ужели! - громыхнул в ответ виртуолог. - И еще как ужели! Любовь есть болезнь! Если ее не лечить, последствия могут быть ужасны! Обществу нужны здоровые, уравновешенные граждане, а не эмоционально неустойчивые индивидуумы! Здоровая привязанность, дружеские отношения плюс сексуальное влечение - вот что нужно обществу! А не "свет клином сошелся"! - лысина его стала пунцовой
- Вот поэтому ни песен никто у вас не поет, ни стихов не пишет!
- А у вас поют? Где это "у нас" - не там, где у вас? - завелся доктор.
Старики нашли друг друга.
Сим ушел в свою комнату - грустить и унывать.
Из холла до него доносились обрывки фраз.
- ...Вы выхолостили из человека творческое начало! Подменили честь законами, любовь сексом, творческий процесс компиляцией...
- Позвольте, что значит "выхолостили"? И что значит "вы"? Еще четыреста лет назад, в двадцать первом веке было установлено, что любовь есть заболевание...
- ...Спеленатые по рукам и ногам законами, правилами и нормами...
- Человечество избавлено от голода, нищеты, войн и лишений, от преступности в древнем смысле этого слова...
-...Если человек поэт, или если у него любовь, или просто хочет быть один - вы его таблетками!..
- ...реализация творческого потенциала через виртуальные игры... каждый должен быть избавлен от страданий... человек не должен быть одинок...
- ...Потому что женщина должна рожать детей! Вынашивать и рожать! Ей это природой назначено!..
- Это дискриминация женщины по половому признаку! Беременность и роды мешают женщине нормально жить и работать, вырывают ее из жизненного процесса на месяцы и даже годы!..
Сим отвлекся на несколько минут, размышляя, не подойдет ли в качестве рифмы к "предосторожности" слово "тревожно". Слово в строчку не влезало, и Сим стал слушать дальше.
Старики спорили теперь на другую тему.
- Биологическая революция двадцать первого века, промышленное производство дешевого протеина...
- Это он сейчас дешевый, а тогда был дороже говядины.
- Ничего подобного! Себестоимость одного килограмма протеина в две тысячи сто пятнадцатом году...
- ...Я думаю, все-таки муниципализация земли и средств производства продуктов питания...
- ... Исчезновение наличности как средства платежа...
- ...Прекращение книгопечатания...
- ...Да нет, в двадцать первом, в самом конце...
- Интеллектуальная собственность! Когда это понятие перестало существовать...