...Мамочка, бедная мама... она сидит на кровати. Тело, почти жидкое, расползлось. Колышется, трясётся от смеха-спазмов. Хихикающая, содрогается всей нелепой бесформенной массой наплывающих одна на другую прослоек. Блаженная, наполовину ушедшая - её смех разрывается рыданьем. Красные мясистые щёки, стеклянные без век глаза, нос огромный, безобразный ёжик соседкой остриженных волос - совсем, совсем седая, бедная угасающая моя мама...
Вот ты улыбнулась - рот провалился беззубый - и стало светлей жить, и оглушила нежность твоей боли, и боль твоей нежности выжгла мне глаза. Тянешь руку с растопыренной пятернёй - показать, где болит - и небо опрокинулось, как мысли, и все доселе значимое ничтожным стало - ты... Это ты тянешь ладонь растрескавшуюся, шершавую свою кожу, сожжённую борьбой за жизнь и с жизнью, стёртую о наши волосы, когда ласкала нас, отбитую о наши тела, когда в негодовании била - ты внушала страх, и тяжесть этих рук, воспитанных мотыгой и ломом - как и ласку их на щеке - я помню...
Мама, куда ты? Я ли это ухожу по заснеженной тропинке от твоего подъезда, силой всех сил разрывая силу притяжения, неразрываемую пуповину, а ты застыла в оконном проёме... Навсегда застыла... Не улыбайся так страшно, мама! Мама - или это ты уходишь, уходишь в вечность; тело твоё немощное и грузное взгромоздилось на табурет, на подоконник опирается узловатым коленом, глаза прощают, прощаясь - а душа твоя лёгкая... Как майский шарик на нитке, какой приносила с работы дочке... Зелёный шарик с веточкой в клейких листьях - вот и вся радость, вот и замирание... Медленный прозрачный шарик плыл по комнате, по улице, по небу, поднимая в праздник чистоты и тёплого воздуха... Щелчок взрыва - то,что не изменить - обрезали пленку...
Женщина ли, человек ли вообще - кто ты, мама? Власть твоя надо мной и над миром. Жизнь твоя в моей жизни. Коросты твоих ладоней - мне не залечить на своей тонкой коже, расползшиеся от детских ртов груди твои - мне давят сердце, тесно дышать, и убегаю к окну... Вот здесь ты стоишь - утром и вечером, много лет - ты ждёшь. Здесь ты плачешь и гладишь кошку, и твои цветы разрослись, пока меня не было, до неузнаваемости... И все та же тропка ведет от двери - в никуда...
Мама, не улыбайся ,не прощай так меня, мамочка, не отпусти меня сейчас по этому снегу! Останови меня, мама моя, скорей взбирайся на табуретку на подоконник, кричи, зови меня, родная - только не замри навсегда - не останься за мутным стеклом разверзшейся язвой на теле времени, немыми губами не шевели, размалывая последнее: "храни тебя..."
Увядший цветок. Или лоскуток зелёного шарика, перетянутый у основания чёрной ниткой. Или облупившаяся от старости краска на оконной раме. Или, может быть, пол скрипнет, узнавая мои шаги - и удивляясь посмевшему нарушить наступившую тишину... 1999.