Тао Виктор (Фокин) : другие произведения.

Причуды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бродяги, джанки, лето, возвращение, ностальгия, опустошение...

  
  Из книги 'СЛЭШ'
  
  
  
  СЕМЕНА ДОРОГ
  
  
   ...улица с сухими метелками пальм
  и пыльный шлейф в колониальные подробности...
  шорох из песка и неба - иллюзии:
  словно шепчутся семена в вывернутом воздухе
  
  ...вот ты и вернулся:
  Саргассова трясина, духота - дышит пустотой
  сетка кровати, продавленная в пыльный космос...
  имена дорог еще тянутся в сумрак - лишенные
  божественности, бесполезные на сегодня: лежу
  на липнущих простынях, голый - вялая улитка
  в раковине - засыпан сожалением и памятью,
  как не прощенный: не был пойман,
  не был расстроен этим путешествием...
  Еще соткан маленькими убийствами из смеха
  дорожных подружек, отсигналивших в счастье -
  вдруг обернувшаяся, обнаруженной пропажей, жизнь...
  и тебя утаскивают как падаль с арены, как падаль,
  никчемный герой.
  
  ...ленивое вино и разговоры, лесбиянки лечатся молоком
  за соседним столиком (и сейчас еще скользким...) Небо
  не лишено глаз и возможности выйти:
  привет, денечки - дичь, которую мы готовим
  себе на поминки - очаровательные пьяницы и путаны,
  старые клоуны, рассмешившие вшивый заговор, старина.
  Наши атоллы и кухни, чуть пряная, пыльная музыка никуда не девшаяся,
  и шоколад шагов кажущийся в приближении непоправимого случая,
  счастья
  
  ...Околдованный собственной ночью и бризом,
  неуловим
  А еще ты был жемчугом Имени проглоченным мидиями ртов,
  золотом ощущений зарывающимся в прах, семенами
  дорог:
  сахар смешавшийся с песком на наших языках -
  мед и песок...
  
  
   14 февр. , 19 мар. 99
  
  
  
  
  * * *
  
  
  
   ...газолиновый полуденный полумрак,
  перепачканные воском спички как мысли вчерашними
  похождениями. Солнечная желтизна в оставшейся
  бутылке - сквозит новым побегом в дымные небеса
  карнавала, случившегося с нами в этом полете
  по соломенным катастрофам дней: нетрезвые гости пришли
  позвать нас - побродить, словить кайф на улицах и оторваться осколкам
  мешающимся в сердцах, в бархатных понедельниках -
   путеводители к нашим маленьким сестрам
  
   А укусы пчел задирают ноги небесам! А смуглые чувства
  закрывают глаза и выходят на обочину - притормозить птенцов
  из...ся детства. Номера дорог и караванов - птиц, скользящих в небе -
  словно случившееся с нами могло не простить
  
  ...и географическая усталость присущая зеркалам, в комнатах
  будущего, уже омыла ноги входящим незнакомцам - среди праха
  этого света и разворошенных причуд: как груда
  вывалившейся из шкафов одежды у твоих ног, подруга...
  
  
  
   18 февр. 99
  
  * * *
  
  
  
   линии неба вплетены в ладони:
  распростерт среди крыш, в бестелесность
  Солончаки облаков
  начинаются с остекленелого бреда витрин,
  захваченных отражениями в собственные обломки
  и флюгера болтают языками с брусчаткой
  и вечностью
  
   Небеса и камни в историях наших дней,
  сосуды в поисках влаги и сумерек. Тупоумие закоулков
  разит небо в железных фермах мостов, ребрах:
  звук, выцеживающий пустоту из сердца -
  приобщенного к водопою и лязгу
  ржавого ветра в ограде
  
   Сквозняк, блуждающий по улыбке...
  Смешивать алкоголь с рассветом, встречаясь перед наступающим
  чудом песков: живущим в бесконечности ночей и дней пустынных,
  с нами...
  
  
  
   26 февр. 99
  
  
  
  * * *
  
  
  Авантюра вентилятора развеивает никотин
  и блюз на дрянной гармонике: звуки дразнят
  нескольких посетителей в разных
  углах, позах... Стопроцентный, сотовый
  блюз трахается с пустотой
  ...двери на улицу: сияющий кусок асфальта
  вмазывается в гармонию, медленно
  размешиваемый воздух поглаживает
  задницу припаркованному
  кадиллаку... нежный
  крем испачкал рукав
  и великолепие мордобоя висит
  лиловым языком: обтекаемый негр
  
  ...открывая глаза:
  гарем стаканов и доллар прилипший
  к подошве...
  
  
  * * *
  
   Медузы холодно висели выебав люстры
  Сквозняк прилег на диван, примеряя заброшенность: я спасаюсь
  на кухне - отгородившись газетой, стаканом с чаем...
  жажда дня - как жажда секса на подоконнике
  
   ...старый ветер как старый негр
  Мобилизованные бляди борющиеся с желанием
  засадить им всем. Путеводитель дна и сонных забегаловок, на сегодня.
  Нам - жарким наркоманам лета: алкоголь
  и выгоревшие привычки. Золотые часы, забытые в городе
  
   Банановый триллер: фея, задохнувшаяся в бутике
  Туповатые помойки. Дом, изрытый оспой... влажный ветер
  испачкан моими деньгами - атлантические чувства,
  призрак штата Техас и ангелы в яйцах трепещут крылышками -
  пятнадцать минут вдоль этой улицы
  
   Город под натянутым тефлоном, черствые подворотни - кайф
  гуманитарная память налогоплательщика, щупальца осьминога весь
  вечер висел в небе турецкие мысли бродил в сети, попал на
  девиц
  
  ...на тротуар:
   цветная ортопедия неона...
  Бродяга с бодрствующими кулаками в карманах: отупение
  свободы...
  
  никогда не сможешь снова
  
  
  * * *
  
  
  
  Из книги 'СОРАНГ'
  
  
  
  Дни, прошедшие в наготе, в мертвых понедельниках
  Слабоумная игра ангела. Лучи на ладонях, ветер...
  Мы лежали - убитые в этих днях - безумие нашло нас
  и спрятало в теле, единственный день плывет среди тьмы
  
  хрупкая раковина, выброшенная на берег звезда...
  И скупость деревьев, скупость (отвердение пространства)
  пальцев шевелящих безмолвие
  
  
  
  * * *
  
  
  тени сгорают: мы исчезаем, натягивая
  одежду, становимся изумрудными беглецами...
  
  Открытые взглядам, наготе сновидений. Спрятавшиеся под прозрачными
  тканями - пластиковые чувства, выращенные в городах: беспомощные, смешные...
  стадо разбежалось от невидимых охотников, чьи стрелы отпускают нас в полет -
  желтокрылые пчелы и восковый мед на губах
  
  кожа предчувствий ...тонкое горло, сквозь которое проходишь
  в поисках новой плоти. Не хватает ее огня: нагота натянута
  над пустотой - перед тем как исчезнуть
  
  в ночи
  
  
  2 Апр. 99
  
  
  
  * * *
  
  
   Волны меняют очертания побережья... странно, что она
  (шоссе укатило с поля) зашла, а меня не было дома: кораблик записки в дверях
  
   Встречи разлетались голубями в ястребиное небо. Я думал о трассе -
  пустой без меня. В жаркой траве... жара стояла трухой готовой разлететься:
  не ты ли лежал на гладкой бетонной пыли, проглотив словечко 'холидэй' -
  изумрудный беглец!
  
  Единственный паломник в памяти. Обшарпанная бензоколонка: изнываю
  под незнакомой звездой. Ящерицы, замерший мак - дорога, высыпавшаяся
  из спичечного
  коробка...
  
   Хотел пойти на праздник, расцветающий дождем!: машина развлечений ждала на стоянке
   Хотят пойти дожди на прикольный праздник - стать музыкой, мной, тишиной:
  знойной тишиной кафе с грустными окнами... беспощадный бег лошадей на ночном шоссе
  
  шаткий столик - лампа свисает с потолка петлей, молитвой: пыльный полумрак
  
  Куда глаза - туда и звезды. Скорбная голова: терся воздух о колени
  мягким котенком. Плоть растворилась в горячей ночи, залитая легким загаром.
  Мне не вставляло на ночных перекрестках, хотелось тебя, нескладная девчонка-тростник...
  дизельное топливо приглохшего Вудстока: остались ландыши в скалах
  и на заднем сиденье машины
  
  
   8 июня 2000
  
  
  
  Ветер джанкует на перекрестках.
  Солнце даром, дни лежащие в измерении ума.
  Гибельная ласточка, чайник битый, забытый на гвозде.
  Липнущие к зною стрекозы.
  
   Ветер догонит и оставит крупинки, следы паломничества на ладонях.
  Улыбки будут унесены в теплый ливень - потоки света, превратившиеся в пыль...
  Твоя желтая улыбка, бродячая кошка в полях -
  зачем светел этот круг, чуть губительная тягучесть вина...
  голоден звездопад без нас: будет тлеть, взятый в ладони
  
   Жгуч ветер сегодня... жгучи трава и пыль - драная и голоногая, сухая
  кочевница дней. Соль слов - свершившиеся в сознании пули, семена.
  Натекающее адское молчание в днях, в венах - жара
  и обломки грома.
  Мята жжет, растворяясь в напитке... Мы сидим забытые всеми на летней
  мели: флаги разорваны
  Гниль тростников этим летом...
  
  дым сигареты, превращаемый в смысл.
  Гимн солнца над убитыми травами, сожженными катастрофами.
  Тела объемлет монотонность и рисунок прохлады: ночь темна в наших мыслях
  Ангелы расстреливают мглу сердец -
  
  сумасшедшие мишени
  
  
  
  * * *
  
  
  
  Квартал... собаки гоняются за ветром,
  в моем уме. В голой комнате: вакуум лица и пьяный штурм света
  
  Сквозящий на отмелях бриз... горечь зелени: тишина-
  волнолом и верность совершенным ошибкам. Неоновый фрик,
  дни как старые попрошайки - отражения взятые напрокат
  А оторвавшаяся улыбка играла, прося небес и поступков!
  Молния крошечным сувениром в хаосе!
  Голое настоящее, дождь на тонкой нити -
  грубый вакуум унес тишину, словно воду в тазу
  
  Ремесло сердца производит воск и огонь
  Каучуковая тишина-мельница, забившаяся во тьму:
  размоловшая звезды. Сухая, лишенная тела.
  
  Треск разрываемых созвездий бьется тканью на ночном ветру -
  жарком
  
  ...остаются наши желания как настенные росписи...
  
  
  * * *
  
  
  Истекает зыбь с тополей, проникает в мой сон - мертвый, тяжелый
  голубь тонет в песке: я разгребаю земную тяжесть, вытаскиваю за крыло
  глиняную птицу...
  
   Якоря блестят, увязнув в солнечном блеске: лиловые языки львов
  Береста, шелестящая в лепете ветра... сплевываю, бросаю дымящую сигарету.
  Золотые пули соловьев: языки выползают из клювов, тлеет заря в пепельнице...
  
  Трудолюбивая рука вечера. Воздух: бальзам, облепивший тело.
  Абрикос бриза - намел теней в мою комнату, в открытую дверь...
  ввалился звездной сиренью в окна
  
  Бархат отдыхающей ночи...
  
  
  
  
  * * *
  
  
   Кучка ветра, кучка золы... бриз порхающий, одинокий.
  Молча стерегли жару страны, нежили банными пальмами небо.
  Кучка свидетелей нашлась, указала молча и разошлась по домам,
  кормить скуку и зной... москитные сетки на глазах запомнивших это.
   Теплокровное лето как ленивое животное - текло в жилах,
  мусорило птицами в потухшей синеве. Огрызающиеся тени на ветер.
  Долго ждали, потом, и жили жасминовым прощанием
  в летних комнатах, с легкими занавесками
  
   В венах текла пчелиная смерть. Терпение и вкус, костяной
  и восковый, воплощались в зеркале - переходя в ночь, играя
  со спящими птицеловами. Море улыбалось спокойно. Вынося облака
  и небо, вынося все
  
   Пустая собака играла с ветром, вихляя прошлым, вернувшимся на эти пески:
  расширяющийся шум,
  блеск волос под ропотом деревьев...
  
   Свежий шепот пробовал лицо на вкус, казался кремово-белым
  кораблем - и вываливался за окно
  ворох веток
  стер
  причуду в эхо нагромождений, копившееся в этих днях
  
   Мысль лежит на песке, тростниковой падалью...
  рассудок кривляется в течении реки -
  мелкий кривошеий ветер шагнул в воду - оглянулся,
  позвал за собой...
  
   Голое течение.
  Голый призрак, или голос надломившийся
  хрустально. Одиноким будь, пустым и тихим как река...
  
   Ты стер волной воспоминания о войне, о лотосовой игре.
  Уходя
  
   Оставив мысли и дни
  Руки отерев терпеливой водой
  Вы скажете о снах времени и оставите открытыми
  ворота в поля - и голос превратится в шорох, в трущихся у ног
  лебедей.
  
   Мы нетронуты в этих камнях, с желтой жатвой улегшейся в складках
  одежды. Равноправие войны, вот и всё.
  
  
  
  * * *
  
  
  Роящаяся паутина...
  Поезда смерти, увозящие пейзажи.
  Средиземное лицо на фото и улыбка, осветившая несколько слов.
  Горсть орехов на память, крепкую как рукопожатие.
  Больной луч в сырости утренних ветвей, легкое лицо - как дыхание, свобода
  Ты был далеко, теперь ливень не забудет придти, проститься.
  Человеческий вид зеркала не сможет удержать
  
   Вспомни лицо кошки, оглянувшейся в последний раз на твой оклик.
  Тронь ветви: сыплющийся шорох капель... Уходи, пряча взгляд среди разорванных
  билетов и роз вырезанных заживо. Грустный хлопок пробки в повисшем воздухе,
  негромкий звон, тронувший бокалы - оторвавшиеся, поплывшие кувшинки...
  несло, несло реку к твоим берегам - белым ландышам, заминировавшим тишину
  среди белых камней
  
  Ивовый посвист ласточек. Пустоту обещал мне голос высохшей ящерицы:
  найденный, наконец...
  
  
  
  * * *
  
  
  Д Р У Г
  
  Нежный город, я пьян и сижу на остановке, на
  скамейке - жду твоих трамваев с вестями.
  Две проститутки усаживаются в авто, солнце
  в ресницах моих - мы отчаливаем днями!
  Шикарные девочки - черные лепестки. Юбочки,
  пирожные-трубочки. Салфетку унесло порывом из рук
  моих - смятое мое лицо: чайки осмелели
  с началом уличного прибоя...
   Дом свернул небу голову. Спят руки в карманах -
  проволочная бездомность, горькие семена кофе.
  Вечер хлопочет с похоронами, пожевывая
  неон прохладной химией деревьев - искры трещат
  на лету как кости возлюбленных в аметистовых миражах
  простыней. Ранние сумерки, ранние объятия. Как холодное
  блюдо с черешнями вынесенное на балкон. Суматоха
  праха, вереница фонтанов, я - покойник с раскрытым
  черным зонтом!
  
   Статуе завязывают глаза голубые. Полногрудый голубь...
  остывший смех в кофейной лужице, на столике...
  Пять воробьев вечера. Хихиканье на несколько копеек.
  Фантики, набившиеся в плеер. Впрочем, я его задарил тебе
  в прошлом году (а она
  все приходила не одна - искала
  зажигалку и часы, стряхивала пепел в вечер
  накопившийся в доме).
   Трусость перекрестков.
  Неон мороженого - тающий на языке...
  (на языке объявлений окликал меня город,
  пил горечь часов вечерних со мной!).
   Струпья кустарника касались рук, я шел
  потихоньку - навстречу вечеру, чаю.
  (Отмытый кузнечик затенькал в траве).
  В голове роились мухи,
  воспоминания нажимали клавиши не тех номеров в отелях
  Креветки часов ручных расползлись по улицам,
  асфальт чуть светился рисунками - странными моими
  глазами позавчерашними.
   Четыре лестницы: все в ночь
  Глаза дышали громоотводом,
  браслет буквой 'з' расцепивший запястье
   Героиновые усилия тьмы
  Вино сугробом темным таяло внутри,
  я медлил с ключами, накопившимися к дому
  Ветер мел с порога как брань. Недонашивало
  голову счастье - не знало, как быть. Было лень
  заниматься закатом, лезть на крышу с недопитой
  бутылкой. Бродил мотылек в венах словно накрапывающий
  дождик. Грубоватый гром рокотал в горах:
  гороховый суп в городах. Кабинет, стул
  вальсирующий в темноте. Друг покидает город, грубовато
  прощаясь - я один на остановке с запоздалыми сигаретами
  в руке...
  мой друг, кто-то задумал пострелять в темноте -
  а твоя рука замерла на часах, подводящих дату. Кто проснется
  в нас, кто разбудит? Жизнь: птички, разлетевшиеся как дощечки
  под рукой каратиста. Мы будем днями отмалчивающимися: неразбериха
  волшебства в редких открытках! С прошлым расставаясь смеясь,
  как с деньгами! Между нами - море
  
  
  6 июня 2000
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"