Флорес Элли : другие произведения.

Дыхание тишины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если вы любите стихи классического стиля - эта коллекция для вас. Если вам по вкусу стихи философские и с грустинкой - вы подберете здесь что-то нужное. Если вы любите веселиться, то, пожалуй, тоже найдете здесь кое-что любопытное. И наконец, если вы любите смотреть на звезды, слушать тишину и мечтать - вам определенно стоит заглянуть к автору в гости. Сборник "Дыхание тишины" - коллекция произведений, отобранных автором из написанного почти за 20 лет стихотворчества. Если Бог даст - он будет пополняться.
  ПОЭТИЧЕСКАЯ ОСОБА
  Монолог
  
  
  Казнить стихи свои мне приходилось
  Все больше в прошлом. Нынче я добрей.
  Ведь все же - дети. Проявляю милость,
  Шалить им дозволяю без затей.
  Играют рифмы в чехарду и салки,
  Растут, взрослеют. Крылья отрастив,
  Взлетают и поют - не из-под палки -
  То грустный, то насмешливый мотив.
  Я радуюсь. Иные скажут - плохи,
  И песенка совсем нехороша:
  Сплошной амур, все слезы, ахи, охи,
  Загадочная женская душа...
  Да пусть себе ругают, вот уж диво -
  Браниться легче, чем вдаваться в суть.
  ...Письмо. Поклонник? О, нахал счастливый:
  "Нельзя ли вашу книгу... не вернуть?"
  
  
  
  СРЕДНЕВЕКОВАЯ СИМФОНИЯ
  
  
  Повозок скрежет, птичьи ссоры,
  Стон попрошайки под стеной,
  Седобородых старцев споры,
  Торговца раненого вой...
  Читал философ Гераклита:
  Огонь - начало всех начал,
  Вор ковырял горшок разбитый,
  И медник на углу стучал...
  Вагант бродячий, взявши лютню,
  Пел о Прекраснейшей из дев,
  И ангелов небесных сотни
  Слагали собственный припев.
  
  
  
  СОНЕТ
  
  
  Дух Божий проносился над водою,
  Земля была безвидна и пуста,
  Пророк босой у алого куста
  Рыдал над прародительской судьбою.
  Царь провожал ковчег в великий храм,
  На пляску глядя, морщилась царица,
  Омывшись небом, белая орлица
  Кричала на орду филистимлян.
  Мешались Кровь с водой, а Солнце - с прахом,
  Извергли недра древних мертвецов,
  И вопль Голгофский растревожил сов,
  Иезавель сошла с ума от страха...
  
  И жизнь, и вечность зрел предвечный Бог -
  Он тьму любовью крестной превозмог.
  
  
  
  ДИАЛОГ
  
  
  - Забвение. Тягучим медом с уст
  Закапало предательское слово.
  О, этот мой излюбленный искус...
  Да мой ли только? Вас спроси - любого?
  Беспамятны на доброе, на зло
  Мы памятны - слоны и черепахи,
  Нам позавидуйте... черным-черно стекло,
  Огонь чуть тлеет, и Адам во прахе,
  А мы его за шкирку, под топор,
  И вовсе гаснет тусклый, жалкий взор...
  
  - Да, право, это лучше - до зари
  Казни, что вне - лишь выжило б внутри!
  
  - Нет, нет. К себе быть строже.
  
  - Ах, праведная рожа!
  Погоди!
  
  
  
  ИНТЕЛЛИГЕНТНАЯ ВОРОНА
  
  
  Интеллигентная ворона
  Сидела на траве.
  Интеллигентная ворона
  Глядела, как в окне
  Ругались папа-мама-дети
  И дедушка ворчал,
  А кот, зажившийся на свете,
  Под фикусом мурчал.
  Ворона скромно попросила
  Немного тишины,
  Но в доме светло-апельсинном
  Все жаждали войны.
  Интеллигентная ворона,
  Услышав громкий крик,
  Заковыляла прочь от дома,
  Встряхнула воротник.
  Интеллигентная ворона
  Желала всем добра
  И, к ссорам будучи несклонна,
  Расправила крыла...
  Интеллигентная ворона
  Вздохнула и ушла.
  Остались на земле корона
  И черных два пера.
  
  
  
  ИЮЛЬ
  
  
  "Не плоть, а дух растлился в наши дни..."
  Ф.И. Тютчев
  И плоть, и дух растлились в наши дни -
  Когда ж они свежи и целы были?
  Темны, темны наречия любви
  Сердцам, что во младенчестве остыли.
  Синеет небо. Зелен виноград.
  Омылся двор неистовой стихией.
  Кот щурит глаз - он сыт, доволен, рад
  И выражает чувства в длинной хрии.
  Я слушаю. И на душе тепло,
  Согрело Солнце впадины и бездны...
  Насыплю сахар, сполосну стекло,
  Малины наберу. И вкусно, и полезно...
  
  
  
  СТОЛКНОВЕНИЕ
  
  
  Да - осень. Гроздья винограда
  Из сонного октябрьского сада.
  Овеян дымом, из костра встает
  Древесный идол. Ворон воду пьет
  И в небо удирает без оглядки.
  А самолет заходит на посадку ...
  Еще минута - встретятся они
  И крылья сложат черные свои...
  Дождь. Полночь. Вот моя награда -
  Пройдя сквозь терн душевного разлада,
  Я новой жизни светлое вино
  Вкушаю - и во мне поет оно.
  
  
  
  ДРУГУ
  
  
  Молиться, ведать, как растет трава,
  Как вечность - зреет,
  Как под июльским солнцем голова
  Уже - седеет,
  Нанизывать на нитку бусы звезд,
  Луну вдеть в пяльцы,
  И ангелов, идущих через мост,
  Считать на пальцах,
  Глазами улыбаться, слушать стук
  Дождя по крыше,
  Сказать тебе - нечаянный мой друг,
  Ты послан свыше...
  
  
  
  ПАТРИОТ У ВЛАСТИ
  Басня
  
  
  Мягкой поступью, неслышно
  Мрак пожаловал на двор.
  Кинул взгляд на тощих мышек,
  Промяукал: "Вот позор!
  Закрома зерном набиты,
  Колбаса на чердаке,
  Что ж, друзья, вы все несыты?
  Аль больны, аль не в себе?"
  Из толпы дрожащих тварей
  Вылез нехотя старик:
  "Надоело жить в кошмаре,
  Горе мыкать каждый миг!
  Все припасы крысы съели,
  Что в наместники ты нам
  Назначал на той неделе!
  Ох, и власти! стыд и срам!
  Собрались, злодей-мурлыка,
  Мы намедни на совет,
  И решили - коль владыка
  Ест народ взамен котлет,
  Отомстим ему всем миром,
  Отощаем до костей,
  И авось за скверным пиром
  Уж подавится злодей!"
  "Ну и ну", - мяукнул Мрак.
  "Не народец, а ду-рак!
  Я ль вас, серых, не кормил?
  Я ль закону не учил?
  А закон гласит: народу
  Не насиловать природу.
  Кушать плотно надо вам,
  Чтобы сытым был я сам!
  Ух! С народом этим, видно,
  Жестче надо... Это да...
  За Державу все ж обидно!"
  
  
  
  КОНЕЦ РАТАКАНА
  Сказка
  
  
  Толстый черный Ратакан
  Был ужасный хулиган.
  Всех кругом он ненавидел -
  Будто кто его обидел,
  Будто целый белый свет
  Говорил все время "нет!".
  Нет семьи, и нет детей,
  Нет любимой, нет друзей...
  Ратакан залез за печь,
  Чтобы злость свою сберечь.
  И берег, и растил,
  Словно золото, копил,
  Накопил он столько злости,
  Что погнулись его кости,
  Голос вовсе уж пропал,
  Ратакан уса-а-атым стал!
  Только вылез... все кричат:
  "Фу, гони его назад!"
  Тетя Глаша - хвать за скалку,
  Дядя Паша - хвать за палку!
  Ратакан сбежал в подполье,
  И оттуда, из щелей,
  Вылезал он на приволье,
  Воровал хлеб у людей.
  Но недолго воровал -
  Скоро в западню попал.
  Не жалел он никого -
  И его не спас никто.
  
  
  
  ДУШЕ
  
  
  Я расскажу тебе, душенька, сто
  Первую сказку.
  Я нарисую тебе неприветливый мир
  В радостных красках.
  Я соскребу, я отпарю с лица
  Взрослую маску,
  И улыбнусь, и вдохну, и спою
  Песенку с лаской.
  Будут шептаться опять пузырьки
  В хлебной закваске...
  Вот и созрела, поспела для нас
  Ранняя Пасха.
  
  
  
  МАТЬ
  
  
  Жали плечами, крутили слегка у виска -
  Разве не дурочка? Что там с нее возьмешь?
  Старая царственно шла по зыбучей трясине песка,
  Чуть подбирая подол, вымытый горем сплошь.
  Этот подол так сиял на свету белизной,
  Так неприлично о небе толпе говорил...
  Все возроптали. Зашамкал старейший седой -
  Мол, так и так, где же взять для терпения сил?
  Ходят тут всякие, душу нам рвут, бередят,
  Песни поют, свиристят про Благую Весть...
  Ладно бы взрослым! Да не упасешь и ребят,
  Все как сбесились, орут про любовь и про честь...
  Надо б в сторонку старуху. Да что толковать?
  Разве за ней, бестолковой, по зыби пройдешь?
  Эй, ты б нам свет не позастила, горькая мать,
  Жить не мешала бы нам... Вы куда? Молодежь?..
  
  
  
  ИНОМИРЬЕ
  
  
  Луна уснула в золотой воде,
  И я ушел невидимой тропой
  Туда, где так легко дышалось мне,
  В далекий мир, где был самим собой...
  Там от причала плыли корабли
  Под парусами дивной красоты,
  Там девы юные летать могли,
  Там жил мой друг, и обитала ты.
  Мы на траве смеялись жарким днем,
  Мы пили хмель невиданных цветов,
  Друг любовался новеньким копьем,
  Мечтал о славе, к битве был готов.
  А я смотрел в зеленые глаза,
  Смотрел - и видел вечную весну,
  Там, о Солейль, твоим навеки стал
  Избыл свою сердечную тоску.
  Мы вместе были. Но пришла пора,
  И черный ворон хрипло смерть призвал,
  Обуглилась древесная кора,
  Обрушился дымящийся причал.
  Копье легло на илистое дно,
  Навек закрылись чудные глаза...
  И жив я или нет - мне все равно,
  Ведь светлый мир уже я потерял.
  
  
  
  СОЧЕЛЬНИК
  
  
  Взять сена чуть, слегка - пушинок
  (их мирный Ангел обронил),
  Сходить за мишурой на рынок...
  Ах, ты уже сегодня был?
  Ну что ж... тогда, мой друг, готовы
  Вертеп рождественский лепить!
  Господь, Мария... Ой, корова!
  Ты позабыл её купить!
  Как, как? Есть слон? Но он, простите,
  Совсем у яслей не стоял!
  Но мог бы, да... Звезда и нити?
  Ну, нет, ты мне другую дал!
  Готова ель? Лежат подарки?
  И кот под ёлкой? Ты смотри...
  Надеюсь, третью скороварку
  Мне не подарят до зари!
  
  
  
  ПИГМАЛИОН УХОДИТ
  
  
  Пигмалион уходит.
  Крошки смывая с рук,
  Слышит, как в огороде
  Пахнут тимьян и лук,
  Как за стеной кирпичной
  Стонет больной сосед...
  Так красота безлична,
  Так равнодушен свет...
  Где Галатея? Полно.
  Нет ее. Просто нет.
  Это был морок сонный.
  Это был детский бред.
  Тени так сладко шепчут,
  Голос поет внутри -
  Мрамор все крепче, резче,
  Сколок... Смотри, смотри!
  Медленно, как богиня,
  Женщина восстает,
  И в полумраке синем
  Очи - как горный лед.
  Эта - не из слоновой
  Кости, из плоти, слез,
  Эта - прочнее прочной:
  Узел витой волос,
  Складками облегает
  Платье секретный мыс,
  Пояс чуть смят у края,
  И чуть оборван низ...
  Где Галатея? Полно.
  Нет ее. Просто нет.
  Это был морок сонный.
  Это был детский бред.
  От поцелуя жаром
  Пышет мужская кровь -
  Много их было, мало,
  А вот пришла Любовь.
  В мраморе воплотилась,
  Дышит, глядит, живет,
  Ты не опишешь, стилос,
  То, как душа поет!
  Где Галатея? Полно.
  Нет ее. Просто нет.
  Это был морок сонный.
  Это был детский бред.
  Пигмалион уходит.
  Он закрывает дверь.
  Мало ли - воры бродят,
  Да и война теперь...
  Завтра, как выйдет Эос,
  Снова придет ваять,
  А Каллироя встретит...
  Мрамор умеет ждать.
  
  
  
  ЗИМУШКА
  
  
  Как нежно смотрит небо в декабре -
  Зима как будто вновь помолодела,
  Росой, таясь, умылась на заре,
  И песенку весеннюю запела.
  Ее ругают: "Старая, куда?
  В твои-то годы молодой рядиться?"
  Она смеется: "Ну, а что года?
  А я хочу еще повеселиться!"
  На грядке зеленеет свежий лук,
  В лесу синеют нежные фиалки,
  И где-то раздается дятла стук...
  Зима поет, ей ничего не жалко!
  В углу забыта снеговая шаль,
  Клюка лежит под стенкою сарая,
  Январь идет, а следом и февраль...
  Ей - хоть бы хны! Ей снится солнце мая!
  "Угомонись, - нахмурил бровь Мороз, -
  Дай роздыха и людям, и природе,
  Не то тебя...ой-ой!" И хвать за нос,
  А Зимушка смеется в огороде:
  "А, Красный нос! Поди, меня поймай!
  Тряхни, ледянко, старой стариною!"
  Мороз дохнул... но в небе - птичий грай,
  И все запахло новою весною.
  "Ах, доченька! Красавица моя!
  Прости старуху - я себя забыла,
  Мне с самого начала декабря
  Все немоглось, все было так немило...
  А как запела - ты лишь на уме,
  Твои цветы рисую на стекле!"
  Весна-красна светло ей улыбнулась:
  "Моя любовь в тебе, душа, проснулась!"
  
  
  
  ШУМ
  
  
  "Не зная броду, не суйся в воду,
  Благоразумнее будь, тише,
  Не суматошничай почем зря..."
  Я, как шпион, позабывший коды,
  Отстукиваю упрямо шифровки,
  Тревожу бесстыдно полотно бытия.
   "Стерпится - слюбится, дай время,
  Все так живут - ты не лучше,
  И хватит в бирюльки играть..."
  Я брыкаюсь, узду путаю, рву стремя,
  Всадникам делаю пакости,
  Не позволяя за холку драть.
  Ох, как же дорого стоит молчание,
  Как я желаю услышать тебя, тишина...
  Но велико от тебя до меня расстояние:
  Шумно - планеты падают, не до сна...
  
  
  
  ГОРОД
  
  
  Город всегда порочен,
  Тяжек, бесплоден, мрачен,
  Всеми ветрами сточен,
  Всеми грехами трачен.
  Голоса не поднимая,
  Серая вереница
  По остановке, с краю -
  И не уйти, но слиться...
  Место где выбрать? Сзади?
  Холодно там и сиро,
  Ветер забавы ради
  Требует смерти виру...
  А впереди - страшнее,
  Там отвечать придется,
  Правда, и жить сытнее,
  Только кому живется...
  Разве что - в середине,
  Спрятавшись за плечами,
  Видеть загривок синий,
  Лгать себе - мол, я с вами...
  Не укоряй же, совесть,
  Что разошлась с тобою -
  Вздрогну я и опомнюсь,
  Выйду. Не жду покоя.
  
  
  
  ПЕПЕЛ РОЗЫ
  
  
  Лишь пепел розы,
  Лишь пыль и прах...
  Улыбки крёзов
  В стальных домах,
  В шелках и грязи
  Один лишь шаг -
  Порочны связи,
  И близок враг...
  Шипы для розы -
  Броня и щит,
  Страшна угроза,
  И гнев кипит,
  И карты лягут
  Не так, как встарь,
  Ни слов, ни тягот -
  Одна лишь хмарь...
  А утром - окна,
  Зевак толпа...
  По водостоку -
  Рудой вода.
  Лишь пепел розы,
  Лишь пыль и прах...
  И смерть серьезна,
  Как нож в руках.
  
  
  
  О ПИОНАХ
  
  
  Говоришь - хочешь розу? Какой капризный,
  То не эдак с тобой, а то - не так...
  Да забудь ты уже свои солипсизмы,
  Иногда, знаешь, разум - себе же враг.
  Розы будут потом, а пока - пионы,
  Рдяно-алые, розово-сладкие, белый снег,
  Всем на радость земли породило лоно,
  И, вдыхая, ты чувствуешь шепот рек,
  Где нездешнее солнце, деревья в злате,
  Легким мостиком радуга над волной,
  Человек, как в Эдеме, себе же кратен,
  И давно ушедшие - все с тобой.
  
  
  
  О ПРОСТОТЕ
  
  
  "Простота венчает оба конца шкалы артистизма ...
  Непросвещенный абориген облекает простую идею в бесхитростную форму и творит красоту.
  А искушенный критик отвергает чрезмерную изощренность и красивость ради чистой подлинности незатейливого искусства".
  Г. Гаррисон
  
  
  Дикарь и лебедь стрэтфордский едины стали.
  Нет, не тамтама ритм, не громкий клич шамана,
  И даже не предательства и драмы
  Соединили их - друг друга и не знали.
  Другое здесь: и у костра, и в "Глобусе" внезапно,
  Наитием, а может, озареньем, но поняли они -
  Не делают всего, что б возмогли.
  Бледнеют предки, грозен лик сократов.
  И тут же мысль: а простота ведь... сила!
  Дикарь топ ножкой и сплясал взахлеб,
  А Наше Все губами тихо - шлеп,
  И цап-царап бумагу и чернила.
  Затейливо, округло, плавно, в ряд
  Пошли слагаться мысли в предложения
  И возрождаться эра Возрождения.
  Ах, простота так непроста, Сократ!
  
  
  
  
  ЧТО БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ?
  
  
  Что будешь делать, если
  В мире исчезнет молоко доброты
  И на площадках лестниц
  Взвоют, дичая, люди, а с ними коты,
  Пеплом покроются дворики,
  Часы в телефоне просто сойдут с ума,
  Февраль засмеется до колик,
  Видя, как цокают Голод, Чума, Война?
  Что будешь делать, если
  Имярек у пропасти не подаст руки,
  В грязном и слякотном месиве
  Свалятся указатели меры: "Сюда. Иди",
  Мост не починят вовремя,
  Такси уедет без объяснений причин,
  На заправке вдруг не окажется топлива,
  И обнаружится - вот же он, total win.
  Что будешь делать, если
  Витрувианская мера потерпит крах,
  Будешь страдать, но весело?
  Или возьмешься сеять вечное -
  безнадежно, упрямо, в прах?..
  
  
  
  ТЮЛЬПАН
  
  
  В пустыне белой
  Цветет тюльпан.
  Порывом смелым
  Он полон. Пьян
  Закатным солнцем,
  Как фенек - смел.
  По волоконцам
  Тончайших вен
  Струится влага,
  И тихо лист
  Поет всем сагу,
  Душою чист.
  
  
  
  
  КАК ЖИТЬ?
  
  
  Живите только плача и крича,
  Выбрасывая в космос страх и смех.
  Пусть не найдется явных, зримых вех,
  Пусть рядом не окажется плеча,
  И солнце на мгновение зайдет,
  А горизонт, как пьяный - на дыбы,
  И зашатаются, рассыплются мосты,
  И кровью зацветет под ними лед...
  Но только так - и плача, и крича,
  Спиралью ввинчивая в вечность: "Это - Я!",
  И прорастая мыслью в те края,
  Где нет петли, огня и палача.
  Там ангелы танцуют менуэт,
  Под небосводом радуги встают,
  Часы молчат - не бьют...
  И ты стоишь - в круговороте лет.
  Пока ты плачешь - плачь,
  Кричишь - кричи,
  Ты отодвинешь, одолеешь ночь,
  Ты будешь светом -
  Маяком в ночи.
  
  
  
  СВОБОДА
  
  
  Тише. Осталась одна свобода -
  Быстро пройти сквозь ушко иглы,
  Рил станцевать на кончике,
  Увернуться от ножниц судьбы.
  Тише. Осталась одна свобода -
  Шариков взять в киоске,
  Надуть из последних сил,
  И в детское онко, в матроске.
  Тише. Осталась одна свобода -
  Взять сосновую домовину,
  Костер сложить - греться у огонька,
  Радовать усталую спину.
  Тише. Осталась одна свобода -
  Перекладины - в андреевский крест,
  И на крышу, да любуются голуби,
  Белые, сумрачные, как лица невест.
  Тише. Осталась одна свобода -
  По нитке брать из нутра любовь,
  Сматывать аккуратно, складывать,
  Помня - она рифмуется с "кровь".
  Тише. Осталась одна свобода -
  Делать выводы от того фонаря,
  Где стекла целы, фонарщик на лесенке,
  Травка не вытоптана почем зря.
  Правда. Осталась одна свобода -
  Ее, последнюю, ты не захочешь знать,
  Ибо страшна цена, и в роды и роды
  Двое несут бремена: Господь-отец
  и природа-мать.
  
  
  
  СТРАЖ
  
  
  Слышишь - в звоннице голубь бьет
  В меднокожий заветный круг,
  Из семи заплутавших нот
  Выплетая хрустальный звук?
  Слышишь, мама - цветы горят
  На полях, где была весна,
  И молчит облетевший сад,
  И земля, как порфир, красна?
  Слышишь, мама - идут года,
  Как солдаты, шагают в ряд,
  И небывших времен волна
  Набегает слезой не в лад?
  Слышишь, мама - прошла война,
  Покосился поклонный крест...
  Как ты, мама? Как ты сама?
  Ты пришли мне с поминок весть.
  Знаешь, мама - в семи вратах
  Не платил ни обола я,
  Оттого, что при жизни страх
  Проницал острием копья,
  И теперь, как небесный страж,
  Я стою, охраняя Свет...
  И кровавый исчез мираж.
  Улыбайся. Ведь смерти - нет.
  
  
  
  СЛОНОПОТАМ В САПОЖКАХ
  
  
  Слонопотам подумал - хватит
  Босым и серым в мире быть,
  И, обогнав своих собратьев,
  Решил: "Шикарно буду жить!"
  Надел сапожки, взял палитру,
  Пришел к погонщику - и вот
  Весь город пляшет бодро с цитрой:
  "Слонопотам, как сад, цветет!"
  В ушах колечки, цепь на шее,
  А на рисунках - жар и лед,
  Слонопотамши тихо млеют,
  Несут слонопотаму мед.
  Наш Потя счастлив, Потя с Лизой
  Уже мечтают свить гнездо -
  Ушами хлопать под карнизом,
  И петь друг другу "ля-ми-до".
  А если вдруг устанут уши -
  Сапожки снимут, и опять
  Затопают по синим лужам,
  А это, право, благодать.
  
  
  
  СЕЛЬДЬ
  
  
  Этой женщине гонор и класс не нужен.
  Утром в августе, там, где когда-то в лужах
  Переквакивались и надувались жабы,
  Она шлепает в старых дырявых сабо.
  Вместо сумки - пакет, вместо шляпы - косы,
  Нос большой, на кончике грубо стесан,
  Из-под брови на мир, с этим миром споря,
  Смотрит глаз-алмаз. Видит зло и горе.
  Так и что с того? Вместо слез, истерик,
  Деловито, не открывая америк,
  К магазину подходит и, видя рыбу,
  Сразу делает свой однозначный выбор.
  Покупает лоток ледовитой сельди
  И котов окрестных спасает от смерти.
  У соседа жена повалилась с гриппом -
  Жарит сельдь ему, без стыда и скрипа.
  В шелухе передник. Разбились косы.
  Сельдь еще осталась? Так нет вопросов.
  В маринаде можно, в ухе неплохо,
  Глядь - голодный зэк перестал и охать.
  И в больнице местной, и в детском доме -
  Всюду сельди рады. Оркестра кроме.
  Барабанщик Петя вдогонку: "Дура!
  Ты б еще мне тортик из сельди снулой!
  Шелести, и чтоб я тебя не видел!"
  А она? Да так. В общем, не в обиде.
  "Этой женщине гонор и класс не нужен,
  - ангел молвит. - А рай - заслужен".
  
  
  
  ЛОТОС И ХРИЗАНТЕМА
  (о поэтах и воинах)
  
  
  ...И многое случалось с нами, друг:
  Предательства, болезни, повороты
  Судьбы, влекущей в новый, тяжкий Круг.
  И так хотелось скинуть с плеч заботы,
  И в полночь гнать коней во весь опор,
  Вот просто так - без смысла и без цели,
  Забыв, что время - самый хитрый вор,
  Что многое, наверно, не успели...
  Но ордена звенели на груди,
  Напоминая: долг дороже счастья,
  И мы дерзали далее идти,
  Ниспровергая правила и власти...
  Нить не рвалась - протягивалась в даль.
  Сердца не стыли - бились в том же ритме.
  И не стихала в битве снова сталь,
  А слово говорилось, как молитва.
  
  
  
  КАСКА И СМЕРТЬ
  
  
  По морю - корабликом,
  С дыркой в борту,
  С боцманом нагленьким,
  С папиросой во рту
  Ехал беспаспортный,
  Ехал - один,
  В каске раскрашенной
  Господин.
  Думал - намертво
  Каска сидит,
  Но буря грянула,
  Море кипит,
  Матросы ругаются,
  Суета,
  Брамсель не ставится,
  Да!
  Он было в лодку
  Сесть решил,
  И капитана крепко
  Оповестил,
  Но капитан не дурень,
  Он уж там,
  И в пистолете - пули,
  И тарарам.
  Поздно очнулся, Каска,
  Лодка - вдали,
  Ну, а корабль - на рифе,
  Точно - Дали.
  И никого живого.
  Правда, акула есть.
  Есть сухари. И слово:
  МЕСТЬ.
  Выжил ли Каска?
  Выжил.
  Перегорел внутри,
  Возненавидел насмерть
  Все корабли,
  Он разыскал капитана,
  Пулю всадил,
  После, в паршивом баре
  Долго пил...
  Так вот бывает -
  Мимо
  Смерть с косой,
  Выдохнешь, улыбнешься,
  Мол, живой,
  Сделаешь шаг
  Навстречу
  Новой судьбе,
  А голова - прыг,
  И катится
  По траве...
  
  
  
  САД АЛИСЫ
  
  
  Я взяла корзину, уменьшилась, как Алиса.
  А в саду малина. Лавиной, поверху, снизу,
  Заросло все колючками и крапивой,
  И полынью - старой, лохматой, сивой.
  Я в платке сражаюсь с малиной яро,
  А малина брызгает соком алым.
  Небо падает. Облака грозятся.
  Надо б плюнуть и за прополку браться,
  Но лениво - страх. В позапрошлом лете -
  Вспоминаю, пробуя пальцем ветер -
  Жили люди с волей прочнее стали:
  Попахав, садились - стихи писали.
  Богатырской стати, великой сути...
  Что сказать? Такого со мной не будет.
  Ни пахать, ни сеять, ни жать, ни плакать
  Не умею толком. Черствый хлеб - не мякоть.
  ...Только вот она, разлюли-малина,
  Смотрит на меня так светло, невинно,
  И духмяным летом поют цикады,
  Так, что не понять - сад или Киклады,
  Мята медом пахнет, земля - салатом,
  И дрожит внутри каждый, каждый атом,
  А когда поднимешься, то в корзине
  То ли слезы, а то ли платочек синий...
  
  
  
  А ПОД ПЕНОЙ БЕЛОЙ...
  
  
  А под пеной белой киты распевают песни,
  Поводя хвостами, не слушая рыбьей лести:
  Километры и годы в любви признаются смело,
  Людям их не понять, да какое тем людям дело
  До звенящей тоски золотых, горящих закатов,
  До глубинных поэм, где каждый мотив - сократов,
  Не понять огня и созвучий ушедшей бури,
  Не понять, в чем смак креветок в морской глазури.
  А под пеной белой киты распевают песни,
  Не один, не два, а как нужно - все дружно, вместе,
  Где один замолк - там подхватит дама. И будет
  Песня новая, о Марианской впадине, люди.
  Запишите себе, и не важно, что не поймете:
  Так, иначе ли - песню себе возьмете,
  И когда зубастая жизнь покажет вам фигу снова,
  Вы излечитесь, верю, песней кита седого.
  
  
  
  МАКИ
  
  
  У обрыва, где маки багряные
  Расцвели в предрассветной тиши,
  Выйду нынче босою и пьяною
  От изнывшей болезнью души.
  Запою не старинную девичью,
  Не потешную песенку я,
  Затяну я свое, вековечное...
  Еле слышная песнь соловья
  Проросла сквозь медвяные пажити,
  Сквозь заросшие раны земли,
  Все, что есть и что было мной нажито,
  В этой песне моей - погляди.
  В маках рдяных все выпито, выбито,
  Поцелуи, как смерть на заре,
  Рыбкой медной, из озера вынутой,
  Билась здесь и тянулась к тебе...
  И глаза, как два омута черные,
  И усмешка, и губы, как нож...
  Ты меня изневолил, истомный мой,
  Так не трожь меня больше, не трожь!
  Не ходи по ночам. Черным облаком
  Ты не засти мне солнечный свет,
  Видишь - сердце до донца ободрано,
  И болит вот уже десять лет.
  Теплых рук твоих больше не надобно,
  Нелюбимый, любимый, не мой,
  Не проси ты меня и не жалоби,
  Над душой отгоревшей не стой...
  Маки алые, маки тревожные,
  Как в глаза вам смотреть, не стыдясь?
  Вдоль обрыва иду, осторожная,
  Словно только вот-вот родилась...
  
  
  
  ВОЗЛЮБЛЕННОЙ
  
  
  Восемь тысяч веков я лежу на дне,
  И руками цепляюсь за горсть травы,
  Вспоминая, как ты улыбнулась мне -
  А глаза безрадостны и пусты...
  Восемь тысяч веков кандалы звенят,
  И ошейник все тянет и тянет вниз,
  Города утонувшие, соль и яд,
  Мною хвалятся, заполучив, как приз.
  Восемь тысяч веков, как сменилось все:
  Там, где горы были, теперь моря,
  Что теперь разбираться - твое, мое,
  Я лежу - утонувшая головня,
  Обеспамятеть бы, но не даст Закон,
  И костей не останется от меня,
  Но волна придет - и услышит стон,
  И сомкнутся снова судеб края.
  
  
  
  LACRIMOSA
  
  Памяти погибших внезапно...
  
  
  А у нее в груди - звон
  Звездного колокола.
  А у него в груди - свет
  Неба в апреле.
  Ей не понравился трон
  Королевства мертвого,
  Ему ненавистен снег,
  Нравятся птичьи трели.
  А по пути в небе - смех,
  Морем просоленный,
  И в полный рост - смерть,
  Солнцем проторена.
  Шум как-то сразу стих,
  Адажио ловятся,
  Песня осталась - вихрь,
  Слезы так колются...
  Точка. Жива.
  Тире. Звезда.
  Многоточие. Да.
  А дальше - гроза.
  Лакримоза.
  
  Примечание:
  Lacrimosa
  Lacrimosa dies illa,
  Qua resurget ex favilla
  Judicandus homo reus.
  Полон слез тот день,
  Когда восстанет из праха
  Чтобы быть осужденным, человек.
  Huic ergo parce, Deus,
  Pie Jesu Domine,
  Dona eis requiem. Amen.
  Так пощади его, Боже,
  Милостивый Господи Иисусе,
  Даруй им покой. Аминь.
  https://www.youtube.com/watch?v=MlAuHoRXLes
  
  
  
  ДЕКАБРЬ
  
  Вот на стене календарь. Золотыми буквами -
  Дни и недели прожитые. Минул год.
  Маятник за спиной неумолчно отстукивает:
  'Помни, пожалуйста - это тоже пройдет'.
  Снегу невесело, все он страдает, плачется,
  Землю бросает, и вздохом последним - ввысь...
  В списках у времени эта минута значится
  Самоубийцей, сдуру вышедшей на карниз.
  Зимняя пасмурь. Это от века водится -
  В самом конце краткодневного декабря
  Счетами щелкать, итог подводить. Наособицу
  Нынче стоит пугливая память моя.
  
  
  
  DESIDERIUS ERASMUS
  
  А весной до слез, до жути сердечных спазм,
  В завитках стыдливых легкого синего снега
  Все мерещится давнее: лошадь, свеча, Эразм -
  Тот, который хвалил глупость каждого человека.
  По дорогам римлян, оставшимся, как укор,
  Всем бездарным витрувиям, мчится вьюга,
  И философа старого мудрый, печальный взор
  Обращается к Богу, единственно верному другу.
  В полумраке трещат дрова и поет сверчок,
  Он пригрелся за печью и жизнью вполне доволен...
  И Эразм доволен. Он счастлив, как дурачок.
  Он постиг все смыслы - и вечности удостоен.
  
  
  
  ВЕСЕННИЙ ПАРК
  
  Нарцисс у камня, незабудки - морем,
  Тюльпанов полосатых гордый ряд,
  Пчела с пчелой о яблонях не спорят -
  Для каждой есть свой яблоневый сад.
  
  Японские мосты. Дорожки - в звездах,
  Спустившихся по лунному лучу.
  Садовник ждет - он молод и серьезен,
  А я молчу - вдыхаю и молчу.
  
  И что сказать? Что парк прекрасней рая?
  Что сорняком здесь быть - и то почет?
  Увы, похвал достойных я не знаю,
  А слезы на щеках - они не в счет.
  
  
  
  СОН АТЛЕТА
  
  В лоне жизни тепло и уютно. В потемках - жар
  Материнской утробы и сладкая соль воды,
  И младенец тихо парит внутри - золотой икар,
  Путешествующий по самому краешку пустоты.
  Он не мыслит, спит. В нем рождаются сны сейчас,
  И от каждого вырастут сонмы иных миров,
  За прозрачными веками дремлет предвечный сказ,
  И младенец к встрече с нами вполне готов.
  Вот прольются воды, и криком расколет мир,
  И болюч, и горек будет вечерний свет...
  Но неважно. Неважно. Главное - гол и сир,
  Сквозь врата бессмертные снова пришел Атлет.
  
  
  
  ЗИМНЕЕ ПЛАМЯ
  
  Ярым пламенем черно золото
  На просторах опять горит,
  Небо Севера ветром вспорото,
  Лес дремучий поет, звенит.
  Я сижу у костра и думаю
  О тебе, мой нежнейший свет,
  О лесном пугающем сумраке,
  О легендах, которых нет.
  То, что было - ушло и кануло,
  Словно камень, в провал времен,
  И в пригоршне рассвета алого -
  Сотня давних, иных имен.
  А в снежинках и бликах пламени -
  Наша встреча и твой ответ...
  Позови меня. Я не каменный.
  Стань легендой, которой нет.
  
  
  
  ВЕСЕННЕЕ СКЕРЦО
  
  Седмижды семью нот на паутинном стане
  Повиснут весело, но выразят едва ли
  Мелодию весенних малых птах.
  И троица суровых старых прях,
  Заслушавшись их песен, нить обронит.
  Веретено покатится, застонет
  От скерцо птичьих ножниц острие.
  А бытие - твое или мое -
  Вдруг развернется шелковою лентой,
  И из простых и чистых сантиментов
  Родится свет, куда-то канет грусть.
  А этот быт... да ну его, да пусть
  Провалится в подпол к мышам сей час.
  Дыши весной - она поет для нас.
  
  
  
  ГОРСТЬ ВЕСЕЛЫХ СЛОВ
  
  Век привычен брать, век привычен лгать,
  Век тебе не стал как отец и мать -
  Ты нашел тропу в мир чудесных грез,
  Там цветут ковыль и царица роз.
  Там летят ковры, лебеди поют,
  А в лесных домах мудрецы живут,
  И язык там свой, и из века в век
  Обитает там некий Человек.
  Он живет один и вдали от всех,
  И ему оружие заменяет смех,
  Рядом с ним - как в детстве, всегда тепло,
  А в дому - как в сказке, всегда светло.
  Так ступай к нему, постучи-ка в дверь,
  И коль век погонится за тобой, как зверь,
  Человек швырнет горсть веселых слов
  И спасет тебя от смертельных снов.
  
  
  
  МОРЕ
  
  В этих морских волнах беспокойный дух
  Либо воспрянет вновь, либо пойдет ко дну.
  От кипарисов - ни тени, и ветер сух.
  Чайки лепечут на гальке всякую ерунду.
  Море - твой лекарь, твой сон, твой покров и щит,
  Море - живое. В нем даже и смерть - жива.
  Волны прилежно грызут и грызут гранит,
  В мячик играют с солнцем. Смотри - вода.
  Только лишь шаг к этим волнам - и жар внутри,
  Кровь отзывается звоном. Поди, судьба.
  Что же ты ждешь? Море к себе зови.
  Слушай, как всплещется музыкой сон-волна.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"