У Киры кончилось лампадное масло. Фитиль ещё горел, но осталось совсем немного. И в бутылке совсем кончилось. Зазвонил телефон. Подруга детства приглашала пройтись, может, сходить в кино. Но Кире не хотелось сидеть в зале среди людей, тем более что по городу грипп гулял.
- Ну, тогда приходи ко мне. Посмотрим...что там у нас в программе сегодня? О! "Ярмо страсти" с Мансаровой!
- С Мансаровой? - переспросила Кира. На днях Мансаровой должно было бы стукнуть сто лет. Тринадцатого февраля.
- А знаешь, я её обожала.
- Вот и хорошо, - сказала трубка, - будем вместе наслаждаться.
Кира отправилась пешком. Вьюжило. Снег то стелился позёмкой, то кидал в лицо колючие сухие пригоршни. Дворникам придётся поработать поутру. Сугробы возвышались как гордые неприступные айсберги среди городского океана. Кира шла мимо старой кирпичной стены, выложенной пращурами, и увидела свет в окне первого этажа церковной лавки. Девушка за прилавком подала лампадное масло и поправила волосы со лба, заправляя под косынку.
- А не хотите в поездку завтра? Есть места свободные в автобусе!
Кира бывала там, в этой обители. И с удовольствием поехала бы, но завтра ей нужно было идти к Софье Петровне уколы делать, вчера ещё договорились.
Она пошла дальше по заснеженной улице. В этой части города районные дворники не так старались, и тропинка была протоптана людскими ногами. Так и шагала она по большим чужим следам.
- Ну, ты где? - спросил мобильник сердитым голосом.
- Да сейчас приду уже!
Надо же, а Мансаровой стукнуло бы сто лет! В первый раз Кира увидела её в фильме "Школьница". Сама она ещё не ходила в школу и с трепетом смотрела на экран: на учительницу - красивую, аккуратную, строгую, но справедливую... наблюдала, как девочки в белых фартуках пишут в тетрадях, и, собрав струнками пальчики, поднимают руку, ставя на локоток. Кира мечтала о школе: как она перешагнёт через порог и протянет Мансаровой огромный букет пёстрых георгинов, сядет за парту, будет тянуть пальцы вверх, выходить к доске и стараться изо всех сил выписывать мелом аккуратные буквы. И Кире даже хотелось, как этим девочкам в кино, заплутать в дремучем лесу, чтобы Мансарова с милицией нашла её замерзающей в сугробе.
Когда Кира повзрослела, Мансарова вошла в её жизнь вместе с русской классикой. "Вот такой надо быть, девочка!" - говорила с экрана Мансарова, и Кира читала Лермонтова в стихах и прозе и ходила на лыжах, подражая Мансаровой-полярнице в кинофильме "Смелые сердца". И когда Кире приходилось делать жизненно важный выбор - она вспоминала Мансарову. Так выходило, что Мансарова помогала!
В конце века Мансарова сыграла роль монахини Павлы, пострадавшей в годы репрессий - и Кира пришла к вере: крестилась в новой деревянной церкви напротив кинотеатра.
В тот год Кира, работавшая в отделе архитектуры, попала под сокращение и сразу же отправилась в столицу, в ту самую обитель, где снимался сериал с Мансаровой, и была готова, как монахиня Павла нести любое послушание. Можно даже драить полы и лечить гноящиеся раны узникам, как во второй части сериала, Мансарова же смогла! В обители насельницы радостно закивали, повели её к настоятельнице и, наконец, после долгих расспросов, она получила благословение на работу:
- Да, есть место для вас подходящее. Звоните и идите по этому адресу. И помните - вы представляете обитель!
Кира не верила своим глазам - ей на клочке бумаги в свечном ящике писали адрес... её кумира - Мансаровой!
В телефонной трубке строгий голос назначил ей встречу, предупредив о пунктуальности. Она помчалась по указанному адресу, не имея представления, сколько времени займёт дорога. Вот и заветная дверь московской высотки! Оставалось два часа. Два часа, наполненных трепетным ожиданием.
Сейчас я её увижу, ооооо, сейчас....неужели? буду с ней самой разговаривать, видеть каждый день, варить ей кофе? знать, какая чашка её любимая...слушать истории её жизни...и вместе ходить на всенощную...
Старинный лифт как будто тоже вздрагивал от волнения. Короткий звонок. Кира поправила очки. На пороге стояла постаревшая, но подтянутая Мансарова. Она была не такой высокой и статной как на экране. Скорее сухой и прямой.
- Входите, - а голос всё так же спокоен и ровен, как у той учительницы первоклашек!
Кира очутилась в громадной прихожей, из которой двери расходились в разные стороны, соединяя две квартиры с уходящим высоко вверх потолком, украшенным лепниной.
- Присаживайтесь,- указала Мансарова на диван в прихожей.
Жёлтый кожаный диван был широк, но неудобен для сидения, он подходил скорее для лежания. Кира напряжённо сидела на самом кончике, стараясь, как Мансарова, держать спину. Мансарова смотрела ей в лицо пристально, изучая крупным планом. Кира чувствовала себя как на исповеди, словно Мансарова спрашивала: "Как, девочка, ты прожила свою жизнь? Всё ли ты делала, как учила тебя я? Любила ли ты ближнего, помогала ли обездоленным? Готова ли была жизнь свою положить за Родину?"
Из гипноза Киру вывели странные звуки, доносящиеся из-за дивана.
- Мисюсь, где ты?
Выскочила чао-чао с чайную чашку и, ухватив Киру за край брюк, зарычала, оскалив зубки.
- Не обращайте внимания, - сказала Мансарова всё тем же ровным тоном, продолжая смотреть на Киру.
Кира достала из сумки пряник в сувенирной коробке, альбом с видами дома классика. Мансарова приняла и положила на диван.
Мисюсь, не справившись с Кириными брюками, принялась за её зимние ботинки. Мисюсь рвала мехом отороченные края, выплёвывала забивающие пасть куски, отдирая их с языка лапами, и принималась за новые порции.
- Так вы по профессии архитектор? - вдруг спросила Мансарова, нарушая паузу и перебивая рычание Мисюсь.
Оторвав меховую оторочку, Мисюсь переключилась на шнурки.
- Хотите конфетку? - спросила Мансарова, не отводя взгляда от Киры, и улыбнулась, показав крупные зубы.
Кира отказалась, потому что подумала, что после конфеты захочется пить.
Мисюсь, наконец, удалось покончить со шнурком на правом ботинке. Она сидела и жевала, разгрызая острые концы.
- Не подавится? - спросила Кира.
- Что вы! - успокоила Мансарова, - Не беспокойтесь.
Вглядевшись в Мисюсь, Кира поняла, что та давно уже не щенок, что лохматая грива наполовину седа.
- Увы, - сказала Мансарова, - мне придётся вас огорчить. Вы мне не подходите. Я не смогу наблюдать, как вы работаете по хозяйству и убираетесь в квартире, имея диплом архитектора. Я буду ощущать дискомфорт. К тому же, возможно, эта квартира скоро станет музеем - и мне совсем не понадобится домработница.
...Мансарова прожила после этой встречи ещё пять лет. Она дожила до девяноста. В девяносто ей вручили награды от правительства, и сам президент жал руку в Кремлёвском зале.
Кира помнила этот день, тринадцатое февраля. Иногда, по старой привычке, открывала журналы "Экран" и "Спутник кинозрителя" со статьями о Мансаровой. Вот только сами фильмы с её участием она с тех пор не смотрела. Их очень редко теперь показывали.
- Заходи быстрее! Уже началось! - торопливо распахнула дверь школьная подруга в переделанное из двушки "студио".
В телевизоре ослепительно улыбалась чёрно-белая Мансарова в лыжной шапочке.
Кира так и не смогла досмотреть фильм до конца: в лучезарно улыбающейся Мансаровой с ровным прикусом ей всё время мерещилась маленькая хищная Мисюсь.
![[]](/img/f/firsanowa_m_d/fanatka/pekines_200.jpg)