Аннотация: рассказ из цикла "Архипелаги" Трудно быть некрасивой девушкой. Трудно быть некрасивой девушкой, у которой, кроме двух младших и таких же некрасивых сестер, больше никого на свете нет. А если при этом ты из северного сектора Стены, живущего только за счет шахт, то твоя участь - нищета и отсутствие всякой надежды. Габетта была некрасивой девушкой. Она никогда не видела северного неба, синего и бездонного, как ее глаза. Пока не получила одно поручение от загадочного мастера Тариша.
========== 1 ==========
-- Габетта!
Девушка обернулась. Мужчина пристально разглядывал ее: короткие, неаккуратно остриженные волосы цвета ржавчины, крупные веснушки -- настолько крупные, что больше напоминали пятна, широкий курносый нос и высокие скулы -- ни малейшего намека на миловидность. А глаза! Ярко-синие, глубокие, завораживающие, страстные. Эта животная страсть в глазах некрасивой семнадцатилетней девочки вызывала неприятное ощущение насекомых, пробежавших вверх-вниз по позвоночнику. Но мужчина сумел взять себя в руки и подошел к Габи поближе.
-- Ты искала работу?
Девушка коротко кивнула и поудобнее перехватила тяжелую сумку с рваной ручкой, которую держала под мышкой:
-- Еще ищу, -- она подняла глаза на незнакомца, оживившись.
Мужчина слегка улыбнулся, одними уголками губ -- ответ его устроил.
-- Мне нужна временная помощница. Курьер. Вне Стены. У тебя есть разрешение на выход?
Габи сжалась, словно ее ударили. Ей так нужны были деньги. Она уже успела внутренне обрадоваться -- и тут на тебе -- разрешение! Которого у нее не было и не будет никогда. Эта бумажка стоит две сотни лидов. Две сотни... Они с сестрами месяц могут жить на такие деньги. Она бы и контроль прошла -- ей и некуда было бежать. Да и сестры... Но двести лидов! Габи отрицательно покачала головой и опустила глаза на кончики своих стоптанных ботинок.
-- Сделаем, значит, -- продолжил ее собеседник, угадав ответ Габи по поведению. Он не в первый раз видел таких отчаявшихся. -- Если согласишься на работу.
-- Соглашусь, -- тут же выпалила Габи, снова уставившись на мужчину.
Наверное, "работа" была с подвохом. Может, что-то не совсем законное. Но Габи было все равно. В их тесной комнатушке три на три метра, на самом нижнем жилом ярусе Стены, уже два дня как не было даже угля для печки. Впрочем -- что на ней готовить, если в доме остались только соль и немного сала?
-- Ты куда шла вообще?
-- К старьевщику, сдавать лом, -- Габи снова подняла повыше сумку.
Лом она насобирала ранним утром на верхних ярусах, где жили семьи мэра, его помощников, директоров шахт. Вот уж кто не трясся над каждой монеткой и даже хлам свой сам до мастерских не доносил! Но это помогало жить таким, как Габи с сестрами. Тем, у кого в семье не осталось мужчин.
Подобное положение дел было почти приговором к голодной смерти в шахтерском секторе, потому что женщин на подземные работы не брали, разве что только на выдачу инструмента. И там все места были давно заняты счастливицами, чьи отцы или братья трудились в шахтах. На высотные работы женщин тем более не брали. А ведь там вообще давали разрешение на выход!
Если ты была красивой -- у тебя были шансы выйти замуж и рожать детей. Лучше мальчиков -- мальчикам в этом секторе радовались особенно. Если ты была талантливой, если тебя научили читать и писать -- какой-нибудь мастер мог взять тебя в ученицы. Это было очень почетно, но таких светлоголовых умниц можно было по пальцам пересчитать. Оставшиеся неудачницы имели выбор между прачечными и мыловарней. Но даже туда, несмотря на тяжелые условия, всегда стояла огромная очередь претенденток.
Вот Габи и собирала мусор. За лом с верхних ярусов можно было получить больше, но таких желающих, как она, в секторе было достаточно. Однако сегодня ей повезло, обошлось даже без драк.
-- Ага. Ну, вот туда и иди. А потом на обратном пути заверни на третий ярус в мастерскую "Там&Тариш". Собственно, Тариш -- это я, меня и спросишь, -- полноватый мужчина в добротном костюме почесал переносицу, развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь, помахивая в такт шагам тростью.
-- Очень приятно, -- пробормотала Габетта ему в спину.
***
Стена - гигантский город-завод. Гетто для венси, народа, ранее полностью населявшего Северный Архипелаг. Протяженность около 400 км. Ширина варьирует от 300 м до 2 км. Является предприятием полного цикла, имеет в своем составе шахты, металлургические, металлобрабатывающие предприятия, а так же огромное количество более мелких мастерских. Самой большой проблемой Стены является снабжение продуктами. Часто этот рычаг регулирования используется для подавления непорядков внутри гетто. Перемещение обитателей Стены по территории Архипелагов ограничено, контролируется Королевским Патрульным Корпусом. На нем же лежит и функция охраны Стены.
========== 2 ==========
Мастерскую Габи искала долго -- о ней никто ничего не слышал. Но все же нашла -- она ютилась в темном тупике, и вывеска была какой-то не очень представительной, словно сделанной наспех. Внутри было скромно, но чисто, все заставлено какими-то деревянными ящиками и бутылками. Посреди помещения стоял стол, а за ним сидел тот самый мужчина, с которым девушка разговаривала в коридоре. Он налил Габи крепкого чая, поставил перед ней тарелку с шариками из сыра и свежим хлебом, разгреб ворох бумаг, захламлявших стол, и перешел сразу к делу.
Работа оказалась и впрямь непростой. Но господин Тариш пообещал за ее выполнение триста лидов и даже дал пятьдесят авансом. Габетта тащила домой уголь, немного кроличьих костей с остатками мяса, пяток яиц, даже полхлеба и кулек мелкой муки. Мука в северных секторах была редкой и дорогой, но зато какой с ней можно было делать омлет! Куска такого омлета хватало на весь день, чтобы не чувствовать себя голодной.
-- Фила, Джейн, я принесла еду и хорошие новости, -- Габи плюхнула сумку на стол. -- Вставайте уже, лежебоки, вечер скоро!
Сестры Габетты подрядились на стирку рабочих роб по ночам и заканчивали только к звонку утренней смены -- потому спали сейчас как убитые. За работу им должны были заплатить в конце недели, а чтобы до него дожить -- нужно было есть!
-- Фила и Джейн! -- девушка повысила голос. -- Вставайте! У меня в сумке настоящий хлеб!
Фила заворочалась под вылинявшим лоскутным одеялом, вроде даже сделала попытку встать.
-- Эй! -- Габи подошла к матрасу, лежащему прямо на полу, и откинула грубую ткань в сторону. -- Эй, что с тобой, Фила?
Лицо свернувшейся калачиком девушки было покрыто крупными красными пятнами. Она смотрела на сестру прищуренными воспаленными глазами, и губы ее беззвучно шевелились. Габетта дотронулась до раскаленного, как печка, лба Филы, и слезы сами покатились по щекам. Обернувшись, девушка стащила одеяло и с Джейн. Ту, полностью одетую, закутанную в шерстяной платок, тут же затрясло мелкой дрожью.
Габи тяжело опустилась на пол между матрасами. Туманная лихорадка. Туманная лихорадка, самая опасная болезнь этих мест, мучает ее младших сестер, и если ничего не предпринять -- убъет их к следующему утру. Нужно срочно бежать к фельдшеру. Но... ведь их сразу запрут в карантин! А как же тогда работа? Как же тогда единственный способ раздобыть денег и дотянуть до весны?
Габетта заботливо накрыла сестренок одеялами, сверху положила все теплое тряпье, нашедшееся в доме, развела огонь. Печально спрятав продукты, она села на свой матрас и уставилась в потолок. Мысли девушки скакали и метались, как искорки в печке. Как быть? Кого позвать? Куда бежать?
Нет, куда бежать -- было ясно как день. Она и сама, может, уже больна. Но что с ними будет, когда их запрут в карантин? Оставшиеся тридцать лидов закончатся, а ведь если она не выполнит поручение господина Тариша -- тот может попросить назад все выданные пятьдесят. И еще те двести, что потратил на разрешение. Он ведь заставил Габи даже поставить крестик в договоре. И где они возьмут такие деньжищи? Их посадят в тюрьму за долги.
Хотя, иногда даже тюрьма казалась Габетте выходом -- там все-таки кормили каждый день, пусть и скудно. Но какой позор! Нет, она -- честная девушка и сдержит слово. Но кого тогда послать за фельдшером?
...послать -- и сразу же бегом бежать на средние уровни. Тогда к его приходу Габетта будет уже за пределами Стены. И никто ведь не станет ее искать снаружи-- главное, что она уже не сможет никого заразить внутри. Конечно, потом, по возвращении, ее посадят в карантин, но ведь это же потом! И поручение будет уже выполнено!
Габетта связала узлом порванную ручку сумки, побросала на дно нужные мелочи: нож, бечёвку, проволоку, теплые носки. Завернула в пергамент остатки засохшего сыра и, подумав, положила сверху принесенный хлеб. Сестры все равно долгое время не смогут есть -- не пропадать же лакомству.
Откопав среди старого тряпья самую теплую куртку, принадлежавшую когда-то брату, Габи скатала ее в рулон и положила поверх всех вещей, отчего сумка неимоверно раздулась. Но господин Тариш ясно сказал, что снаружи осенью холодно.
========== 3 ==========
Намочив лицо и волосы грязной водой, Габетта закрыла рот рукой, сгорбилась, прищурив глаза, и посмотрелась в начищенный до блеска железный таз -- вроде, похожа на больную. Девушка вышла в коридор и постучала в дверь соседа, тут же сделав шаг назад.
-- Габи, -- оглядел ее распахнувший дверь Джем. -- Габи, что случилось?
-- Мы с сестрами, -- тихо просипела Габи, подражая простуженному голосу, -- заболели. Нам нужен доктор...
Тут она притворно закашлялась и так увлеклась этим, что слезы выступили из глаз, а Джем отпрянул внутрь дома, замахав на нее руками.
-- Иди-иди домой, Габ, я сейчас... обуюсь и сбегаю к фельдшеру.
-- Угу, -- пробурчала девушка и все так же сутулясь поплелась к себе.
Оказавшись внутри, она плюхнулась на пол, приложила ухо к замочной скважине, прислушалась. Снаружи хлопнула соседская дверь, а потом удаляющиеся шаги Джема затихли за поворотом. Нужно было решаться. Девушка подхватила огромную сумку, посмотрела на мечущихся в лихорадке сестер, раскутавшихся и раскидавших по всему полу тряпье, которым она их накрывала.
-- Пожалуйста, живите и ждите меня, -- прошептала она одними губами и, выскочив за дверь, что было сил рванула в сторону лестницы на средний ярус.
Не добежав пары кварталов до ворот, Габи остановилась, отдышалась и достала из сумки куртку. Вытерев об ее подкладку пот с лица, девушка направилась прямо к будке караула, теребя в кармане заветную бумагу. А что, если ее все же не выпустят? Страх заставил пустой желудок громко заурчать. Да ну, чушь, почему бы им ее не выпустить -- бумага-то вот она, тут, с печатями, с подписями. То, что господин Тариш договорился с каким-то другом и Габетте не пришлось проходить контроль для получения документа, вовсе не делало его недействительным. Просто мастер был влиятельным господином...
-- Куда собираешься на ночь глядя, милашка? -- Кай поднял голову от книги, лежавшей на столе.
Габетта вздрогнула -- она не ожидала встретить здесь знакомого. Ну, как, знакомого -- Кай когда-то патрулировал верхний этаж и неоднократно задерживал девушку за драки, возникавшие там между мусорщиками. Он ее с первого раза отчего-то хорошо запомнил и начал звать "милашкой". Габи понимала, что патрульный Кай подтрунивает над ней, но в его голосе совершенно не было злобности, поэтому девушка не обижалась.
И вот на тебе! Сегодня Кай дежурил на воротах. Габетта очень боялась попасться на вранье, особенно ему -- ведь патрульный был к ней добр, даже отпускал без штрафа пару раз, но делать было нечего.
-- У меня курьерское поручение. Вот, мне выправлен документ, -- девушка протянула разрешение, надеясь, что рука от волнения не задрожит.
Кай бумагу брать не стал -- так, глянул мельком и кивнул.
-- Настоящую работу получила, значит. Ну, смотри, -- сказал он, поднимаясь со стула, звякнув огромной связкой ключей на поясе, -- не замерзни снаружи. Далеко пойдешь-то?
-- К перевалу, где ездят квени. Нужно забрать пару книг для одного мастера, -- Габи до того осмелела, что даже мастера какого-то придумала, хотя изначально у нее была заготовлена совсем другая история.
-- Удачи. А что так поздно-то? Когда ты до перевала доберешься -- стемнеет.
-- Как мне сказано, так и иду, -- только и нашлась ответить девушка.
Нет, ну правда, не говорить же Каю, что у нее сестры свалились с лихорадкой, и поэтому ей нужно покинуть Стену раньше, чем всех их запрут в карантин?
Кай прошел к маленькой двери, ютившейся сбоку от огромных ворот. Габетта не помнила ни единого случая за всю свою жизнь, чтобы эти ворота открывали. Но она слышала истории, что когда-то, когда океан еще бороздил огромный плавучий остров под названием Гармод, а весь северный архипелаг принадлежал венси -- Стена не была похожа на тюрьму. И через ворота туда сюда сновали удивительные машины.
Может, это были просто выдумки, такие же, как сказки о всемогущих мистри, способных повелевать людьми и разворачивать реки вспять силой мысли?
Они прошли через целый коридор маленьких дверей, и когда Кай распахнул последнюю, холодный осенний воздух наполнил широкие ноздри Габетты. Девушка зажмурилась -- на небе сиял огромный газовый светильник, который, как она знала, назывался "солнцем".
-- Удачной дороги! -- пожелал ей в спину Кай, и Габи услышала, как поворачивается в замке ключ.
Свобода! Свобода -- вот ты какая! Девушка закружилась, раскинув руки в стороны и задрав голову вверх. Любая, любая работа стоила того, чтобы увидеть это небо! И это солнце! И траву, траву!.. Желтеющую осеннюю траву.
***
Венси - народ, когда-то полностью населявший весь Северный Архипелаг. В большинстве своём - высокого роста, худощавые. Светлокожие. Цвет глаз преимущественно варьирует от светло голубого до насыщенного синего оттенка. Цвет волос - от золотисто рыжего до каштанового. Представителям народа свойственна склонность к техническим наукам, среди них много инженеров, изобретателей, механиков. Когда-то ими был создан и запущен Гармод - плавучий материк. После Десятилетней войны большая часть венси проживает в гетто под названием "Стена" - огромном по протяженности закрытом городе, представляющем собой гигантское промышленное предприятие полного цикла (от добычи руды - до выпуска высокотехнологичных изделий из стали и сплавов). Перемещение венси по Архипелагам ограничено, регулируется специальными разрешениями, в большинстве своем выдаваемыми по требованию от властей или нанимателей.
Мистри - люди, обладающие паранормальными способностями. В просторечье такие способности называют "даром". Способности большей частью псионические: телепатия, телекинез, ясновидение etc.
========== 4 ==========
Габи шла по тропинке и грызла на ходу кусок засохшего сыра. Тропинка петляла между валунов, извивалась, огибая кусты, и сочно хрустела под ногами мелкой каменной крошкой. Было так здорово слушать этот звук, чем-то схожий с чавканьем. И вдыхать прелые, пронзительные запахи -- тоже.
А ведь разрешение действует целую неделю, значит, когда она вернется... ах, нет, когда она вернется -- ее запрут в карантин, вспомнила Габи. И заволновалась о сестрах: как они там? Пришел ли фельдшер? Нашел ли десять лидов на лекарства, оставленные на столе? Солнце тут же потускнело, а трава посерела.
Тропинка спускалась вниз со склона, идти было легко. "А вот обратно придется попотеть, чтобы залезть", -- подумала девушка. Но это будет только через пару дней. Только бы не пропустить расколотый камень с глазом -- ориентир, про который господин Тариш ей три раза повторил. В том месте с тропинки следовало сойти и пробираться через кусты, держа путь прямо на большую трещину в горе.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как Габетта покинула Стену. Она чувствовала себя прекрасно, просто замечательно. Может, у сестер вовсе и не Туманная лихорадка, а банальная простуда. А что -- холодная вода и сквозняки вполне могли их так подкосить!
Девушка отломила горбушку хлеба, забралась на огромный валун и устроилась на сумке, оглядываясь. Красота! Солнце, катясь на запад, растеряло свою ослепительность, налилось желтизной и висело уже гораздо ниже, приближаясь к вершине самой высокой горы. Вот она вернется и расскажет сестрам про все это: про небо, про траву и кусты, про солнечный свет, про разные запахи и звуки. И про птиц -- особенно про птиц! Габи видела уже трех больших птиц: они плыли по воздуху вниз, раскинув крылья, а потом взмахивали ими -- и таяли в вышине. Для сестер это будет сказкой. А для Габи -- былью. Воспоминанием, лучшим в жизни.
От тоски, от жалости к себе у девушки защемило в груди, и она едва не разрыдалась. Но потом собралась и мысленно отругала сама себя: дура, ты это хотя бы раз видела. Другие не увидят никогда. Так что радуйся -- у тебя еще целых три дня свободы. И мир весь твой.
Хлебная горбушка таяла на языке. Поднимался ветерок.
========== 5 ==========
Глаза на камне нарисовано не было. Но в расколотом сером граните явственно виднелось огромное круглое вкрапление розового кварца. Хорошо, что солнце к этому моменту еще не село, а то Габи точно прозевала бы первый ориентир. Трещина в горе была видна на востоке.
Девушке и вправду пришлось пробираться прямо сквозь низкий ползучий кустарник, вгрызшийся в каменистую почву предгорья. Шипы цеплялись за ее старые, в нескольких местах заштопанные штаны с оторванным карманом.
Солнце, скрывшись за горой, несколько минут собиралось с силами -- а затем отважно нырнуло за край земли. Небо еще светилось над головой желтизной, переходящей сразу в синь. Габетта упрямо шла на восток. Ветер залезал под куртку, гладил по щекам, трепал короткие волосы, норовя завесить ими глаза.
Над горами, там, где синь сгущалась, одна за другой вспыхивали мелкие звездочки, поджигая своих соседок. Их все прибывало, а уставшая девушка насколько могла ускоряла шаг. Ей нужно было во что бы то ни стало добраться до обрыва и найти там веревку для спуска вниз. Успеть, успеть до наступления темноты.
Габетта перешла с быстрого шага на бег. Обрыв возник внезапно -- она только взлетела на холм. И едва успела затормозить. Несколько мелких камешков полетели вниз, тихонько застучав где-то очень далеко внизу, там, где журчал говорливый ручей. А может, это была река. Хотя реку Габетта представляла себе очень широкой и спокойной. Но представлять -- и видеть своими глазами -- это же совсем разные вещи! И она завороженно смотрела на блестящую воду, перепрыгивающую через невысокие порожки.
Веревка нашлась под пирамидкой, сложенной из крупных гладких камней, когда небо уже почернело, и из-за горы выползла огромная луна. Блестящий молочный диск повис над головой продрогшей до костей Габи и замер, наблюдая. Она размотала свою находку и стала искать, где бы ее закрепить.
Рядом с краем обрыва не было ни больших валунов, ни годной растительности. В какой-то момент девушка почти отчаялась, считая задачу невыполнимой. Но, конечно, господин Тариш не мог послать ее туда, куда еще никто не ходил. А раз ходил -- спускался же как-то! И тут Габи запнулась за толстый железный прут. Боль в ушибленных замерзших пальцах не смогла омрачить ее радости. Кусок арматуры прочно застрял в трещине горной породы.
Завязав на пруте крепкий тройной узел, Габи отважно полезла вниз под обрыв. Опираясь ногами в скальные выступы, она преодолела метра три, когда что-то наверху глухо звякнуло, и веревка вдруг ослабла. Девушка не успела даже испугаться и закричать. Она только открыла рот. Воздух вышел из легких сразу и весь за один непроизвольный выдох. Боль пригвоздила Габи к земле. Луна подмигнула ей -- и погасла. Наступила абсолютная темнота.
========== 6 ==========
Каждая клеточка тела была наполнена болью. Казалось, болели даже кончики волос. Губы пересохли, глаза слиплись. Габи не могла пошевелиться, только чувствовала, как по лицу елозят чем-то мокрым и до ужаса шершавым. С обеих сторон от нее лежало что-то теплое, но спина, казалось, примерзла к камням. В воздухе пахло... жизнью. Сил открыть хотя бы один глаз так и не нашлось -- и девушка вновь провалилась в болезненное забытье.
Каждая клеточка тела горела. Полыхала. Габи металась по матрасу, скидывала одеяло, дышала, как загнанная лошадь -- и заходилась кашлем. Иногда по ее лицу елозили чем-то мокрым и шершавым, иногда давали теплую воду, пахнувшую травами, и постоянно раскачивали, раскачивали, раскачивали под ней пол с мерным звуком, похожим на щелканье часового механизма.
Габи видела перед собой то худую пожилую женщину со сморщенным лицом, то хмурого черноволосого мужчину с бровями, сросшимися на переносице, то маленькую девочку с тоненькой светлой косичкой и ярко-алыми губами. Девушка хотела заговорить с ними, спросить, где она и кто они такие, но голос отказывался слушаться.
А иногда Габи видела морды страшных зверей с пронзительными голубыми глазами, они зависали над ней, принюхиваясь, тыкались в шею, сопели в ухо. От них пахло... как тогда, когда она лежала на ледяных камнях. Жизнью.
Сколько времени прошло -- Габетта даже представить боялась. Но однажды, когда пол под ней стал неподвижным, а тикающий звук затих, она увидела между шторками брезентового купола, в котором находилась все это время, полоску голубого неба. И услышала голоса.
-- Что в фургоне? -- этот был мужской, низкий.
-- Реквизит, конечно, что ж еще? И одна наша акробатка. Она болеет лихорадкой, -- ответил ему женский, мягкий и глубокий.
-- Документы ваши давайте. И акробаткины тоже.
-- Конечно, минуточку, господин сержант...
Шторки раздвинулись, и седая женщина в длинной синей юбке грациозно скользнула внутрь.
-- У меня есть документы, -- зашептала Габи еле слышно и чуть не вздрогнула, услышав собственный голос. Она попыталась подняться на локтях. -- В куртке. У меня и разрешение есть...
Внутри зашевелился червячком страх. Одного взгляда на нее будет достаточно, чтобы понять, что она - венси из Стены.
-- Чччч, -- женщина приложила палец к губам. -- Лежи-лежи.
Она открыла один из двух огромных сундуков, стоявших у бортов -- тут Габи осенило -- у бортов фургона. Квени! Ее куда-то везли квени!
Пожилая женщина достала несколько свитков, развернула, бегло пробежала глазами по строчкам, покивала головой -- сережки, сделанные из множества мелких монеток, зазвенели в такт. Старушка облизала губы и покинула фургон так же грациозно, как вошла внутрь, хотя для этого и нужно было пригибаться.
Снаружи раздалось шуршание бумаг и одобрительное хмыканье.
-- Лихорадка, говорите, у вашей актриски?
-- Да, она самая, вот осенняя напасть...
-- Ладно, не полезем их досматривать, Том, бумаги у них в порядке все. Лихорадки нам только не хватало.
Габи опустилась на матрас и выдохнула. Две пары льдисто-голубых глаз посмотрели на нее от входа. Одно из чудовищ зевнуло, продемонстрировав полную пасть острых белых зубов. Хорошо, что сержант с Томом решили отказаться от досмотра.
***
Квени - кочевой народ, населяющий все архипелаги. Не отличаются высоким ростом, в пожилом возрасте склонны к полноте. В большинстве своем темноволосые, на Южном Архипелаге чаще всего смуглые, и даже - темнокожие. Превалируют темные оттенки глаз, от темно-серого до карего. Большинство квени являются творчески одаренными людьми, среди них огромное количество поэтов, танцоров и музыкантов. На Северном Архипелаге живут в фургонах, постоянно перемещаются небольшими группами, среди которых можно выделить две больших разновидности: торговые караваны и бродячие цирки. На Южном Архипелаге живут большими семьями на огромных длинных крытых лодках.
========== 7 ==========
-- ... у меня там остались сестры, -- Габи уронила руки на юбку. -- Я им обещала вернуться.
-- Милая, мы, конечно, можем высадить тебя, да только вот как ты будешь назад добираться? Мы уже почти на полпути к Крессильену. А у тебя даже документов нет, -- седая женщина, которую звали Юстинией, протянула Габетте красное яблоко.
За прошедшие два дня девушка перепробовала столько разнообразной еды, о которой раньше даже мечтать не могла, но яблоки понравились ей больше всего. Они так изумительно пахли.
Сегодня утром Габи, наконец, нашла в себе силы встать. Юстиния поделилась с ней чудесной цветной одеждой из мягкой и теплой ткани.
-- Есть у меня документы, даже разрешение...
-- Поддельное. Моя внучка лучше рисует печати, чем тот умелец, что тебе эту бумажку сварганил! А и было бы настоящее -- так срок уже истек бы давно, мы, чай, вторую неделю в пути.
У Габи подступил комок к горлу. "Как же так, господин Тариш, зачем вы меня надули? А если бы не Кай, если бы я даже не вышла из Стены? Меня бы упекли в тюрьму за подделку документов и попытку побега! И что бы я там ни говорила -- никто бы мне, мусорщице, не поверил, так? И, главное, выгода вам с этого какая? Ну какая?" Так обидно было чувствовать себя глупой.
"А все эти ориентиры, и даже, мистри ее сожги, веревка -- они откуда? Ведь нужно же было там хоть раз пройти, чтобы знать, что все это есть!" Нет, разгадка Габи в голову не приходила...
-- Эй, милая, перестань так печалиться. Ты бы попала в тюрьму пожизненно, так?
-- Да, -- ответила Габи, даже не сообразив, что вслух своих вопросов не задавала. -- Хотя Стена и так тюрьма. Но тюрьма Стены -- того хуже. Общий женский барак на полсотни коек, сырость, крысы... нездоровые постельные отношения, -- при этих словах девушка покраснела. -- Ссоры, драки, поножовщина даже. Так что мое пожизненное закончилось бы года через два, в самом лучшем случае. Нет, я не понимаю...
-- А может, твоему господину Таришу нужен был "свой" человек в этой тюрьме? Чтобы что-то туда передавать, например. У тебя все же есть родные сестры, и никаких подозрений не вызвало бы посещение ими раз в месяц.
-- Ну да...
-- И ваше положение было таким печальным, что, как я поняла, господин легко мог уговорить твоих сестер за скромную плату делать то, что он скажет.
Габи оставалось только кивнуть.
-- И ты бы не выдала их, зная, что они выживают благодаря нечистым делам мастера?
-- Конечно нет! -- воскликнула Габетта. -- Пусть бы хоть они были сыты и не болели, а там -- хоть порошок бы через меня... порошок, -- еще раз повторила Габетта. -- Порошок.
Господин Тариш постоянно шмыгал носом и чесался. И костюм его был запачкан чем-то вроде муки. Порошок, поняла вдруг Габетта. Запрещенное удовольствие. Кто бы заподозрил простую мусорщицу в распространении порошка?
-- Никто, -- подтвердила Юстиния. -- Ну, точно не сразу. А насчет ориентиров -- ну, может, твой господин Тариш как-то раз пользовался этим маршрутом для своих нужд. А может, ему кто-то про него рассказал. Не все так сложно, не ломай голову.
Фургон покачивался, подковы коней отбивали цок-цок-цок, почти как тик-тик-тик. Собаки с голубыми глазами и черными масками на хитрых мордах лежали у ног Габетты.
-- Откуда они взялись? -- Габи кивнула на светлую суку, уютно свернувшуюся калачом.
-- Такие собаки -- подарок Судьбы, девочка. Они вроде бы и дикие, но, бывает, что, встречая человека, принимают его в стаю. Эти приняли тебя, позвали нас на помощь, -- Юстиния хитро прищурилась, собака прищурилась ей в ответ, словно обменялась со старушкой тайным сообщением. - Ты их верностью дорожи.
Какое-то время они ехали молча, а потом Габи достала из своей старой сумки странный плоский диск с тонкой насечкой, который мастер Тариш просил ее отнести ученому в горную пещеру -- в этом, собственно, и состояло ее поручение. Повертела в руках и показала старушке:
-- И что это тогда может быть? Хлам?
-- Это? О, это замечательная вещь, -- улыбнулась пожилая квени. -- Это граммофонная пластинка! Как книга, только вместо букв там написаны звуки. Хочешь, мы ее послушаем на стоянке?
========== 8 ==========
Ветер боролся с Габеттой за чудесный синий капор. Ленту, украшавшую его, негодник уже оторвал, но девушка успела ее вовремя поймать и теперь прятала в карман.
Она стояла на высоком холме и смотрела на уходящий к горизонту беснующийся океан. Гигантские серые чудовища гнали друг друга к берегу, дыша в спину, норовя разорвать белоснежными зубищами. Высокие волны наскакивали сверху на своих низких спутниц, проглатывали их целиком, и, разбиваясь о берег, рассыпались брызгами. А на смену им спешили новые, и новые, и новые. И сверху тяжело нависало лиловое небо в темных тучах.
Пахло солью, глаза неистово слезились. Собакам, стоявшим на холме по обе стороны от Габи, погода вовсе не была по душе. Они нервно переминались с ноги на ногу и ворчали. Черные носы подрагивали и то вытягивались, то сморщивались, словно жили собственной жизнью.
Габи поплотнее закуталась в пальто и, развернувшись, быстро направилась назад, к дороге. Ветер подгонял ее, подталкивая в спину. Собаки не отставали. Левая нога со времени падения так и не восстановилась полностью, колено ныло -- поэтому девушка слегка прихрамывала.
Им предстоял долгий путь до Ана. Ей и её цирковой труппе из трех фургонов. Габетта делала огромные успехи в обучении своих псов. Псы в ответ учили Габетту. Собаки ходили на задних лапах, прыгали через кольцо, находили яблоко среди мячей и даже считали вслух. Девушка терпела их своенравие, понимала, когда пора было отдохнуть, выражала только тоном голоса то, что раньше не смогла бы объяснить сотней слов.
Она больше не просыпалась по ночам от холода. Не нужно было драться. Не нужно было унижаться. Габетта научилась смеяться и кланяться гордо, а не заискивающе. И только одно угнетало девушку -- невозможность выяснить судьбу сестер. Увы, она понимала, что её возвращение им тоже ничем бы не помогло. Мудрая Юстиния не уставала повторять "все в руках Судьбы". Судьба подарила Габи свободу, и не стоило ее испытывать, возвращаясь в тюрьму.
Стена осталась где-то далеко в прошлом. Темные коридоры, угольная пыль, голод. Сегодня она открыла для себя океан. А сколько всего еще в мире есть! Им предстоял долгий путь. Ей.